Исторія Русской Церкви

Царствованіе Петра Великаго.

Въ первый годъ новаго столѣтія преставился патріархъ Адріанъ. Царемъ былъ 28-лѣтній Петръ Алексѣевичъ, одинадцатый годъ на дѣлѣ правившій государствомъ. Великій преобразователь, жертвенно посвятившій себя царственному служенію Россіи, требовавшій того же отъ всѣхъ своихъ подданныхъ, заимствуя многое отъ плѣнившаго его воображеніе, своими техническими достиженіями, Запада, стремившійся вслѣдствіе этого усилить внѣшнюю мощность отечества, онъ не останавливался передъ, порою чрезмѣрной, ломкой своего родного. Таковая ломка произведена была царемъ и въ отношеніи каноническаго строя Церкви.

Грѣша непристойными забавами, затрагивавшими духовный и царскій чины, царь Петръ былъ вѣрующимъ и церковнымъ. Онъ любилъ пѣть на клиросѣ и читать Апостола, въ частности въ воздвигнутомъ имъ Св. Троицкомъ храмѣ въ только-что создавшемся С.-Петербургѣ. Въ 1693 г. онъ писалъ царицѣ Наталіи Кирилловнѣ: “изволила ты писать, что передала меня въ паству Матери Божіей. И такова пастыря имѣючи, почто печаловать? Тоя бо молитвами и предстательствомъ не точію я одинъ, но и міръ весь сохраняетъ Господь”. Читалъ онъ въ Великую Субботу пареміи въ Соловецкомъ монастырѣ. Духовникомъ его нѣкоторое время былъ подвижникъ, прозорливецъ іеромонахъ Іовъ, основатель Голгоѳо-Распятскаго скита въ Соловецкой обители. Въ послѣдней иконостасъ въ Св. Преображенскомъ храмѣ воздвигнутъ былъ по его повелѣнію въ 1697 г. По его же распоряженію при немъ построена была въ 1702 г. церковь на Заячьемъ островѣ въ Соловецкомъ мон. Въ 1694 г. царь былъ застигнутъ сильной бурей въ Бѣломъ морѣ и молился о спасеніи. Судно его добралось до Унской губы. Тамъ находился Пертоминскій мон., возникшій на мѣстѣ погребенія праведныхъ иноковъ соловецкихъ, Вассіана и Іоны, утонувшихъ вблизи въ 1561 или 1566 г .г. Они чудесно помогали обращавшимся къ ихъ предстательству. Петръ и свое спасеніе объяснилъ тѣмъ же. Онъ просилъ архіеп. Холмогорскаго Аѳанасія объ обрѣтеніи ихъ мощей, что и было исполнено. Установлено было имъ мѣстное празднованіе. Имъ возобновленъ былъ Новгородскій Перекомскій мон. Церковь въ Вознесенскомъ мон. въ Смоленскѣ построена Петромъ, прибывшимъ карать стрѣльцовъ и помиловавшимъ ихъ по просьбѣ игуменіи Марѳы. Валаамская обитель, послѣ разоренія ея шведами 100 лѣтъ пребывавшая въ запустѣніи, возстановлена была царемъ. Новую столицу свою онъ отдалъ подъ небесное покровительство преп. Исаакія Далматскаго, въ день памяти котораго родился. Имъ перенесены были въ С.-Петербургъ изъ Владиміра мощи Благ. вел. кн. Александра Невскаго. “А икона Успенія?” съ волненіемъ спросилъ онъ, получивъ извѣстіе о сильномъ пожарѣ въ Кіево-Печерской Лаврѣ. “Ну, такъ Лавра цѣла”, съ радостью воскликнулъ царь, узнавъ, что святыня уцѣлѣла. Находившійся въ часовнѣ въ Петербургѣ чудотворный образъ Спасителя брался всегда Петромъ съ собою въ походы. Проникнуты религіозностью его приказы до и послѣ Полтавской битвы. Имъ была пожертвована рака къ мощамъ преп. Ефрема Новоторжскаго. Въ Усть-Желтиковомъ мон., гдѣ одно время пребывалъ въ заключеніи царевичъ Алексѣй Петровичъ, строго покаравшій его отецъ построилъ потомъ церковь во имя Святителя Алексія. Церкви Сампсоніевская и Пантелеймоновская въ Петербургѣ были воздвигнуты Петромъ въ память побѣдъ подъ Полтавой и при Гангутѣ. Петропавловскій соборъ въ столицѣ основанъ въ день рожденія Петра. Въ Воронежѣ въ Успенскомъ соборѣ, въ которомъ царь пѣлъ на клиросѣ, хранились крестъ и Евангеліе, имъ подаренные. Наказалъ онъ дубинкой, посланнаго имъ учиться заграницей В. Н. Татищева, будущаго историка, по возвращеніи вздумавшаго вольнодумничать. Послѣ наставленія, ударивъ его дубинкой, Петръ сказалъ: “Не соблазняй вѣрующихъ честныхъ душъ; не заводи вольнодумства, пагубнаго благоустройству; — не на тотъ конецъ старался я тебя выучить, чтобы ты былъ врагомъ общества и Церкви”.

С. М. Соловьевъ, какъ историкъ, такъ освѣщаетъ церковный вопросъ: “Важныя преобразованія въ первое пятилѣтіе новаго вѣка коснулись духовенства. Мы уже видѣли, въ какомъ положеніи находилось русское духовенство при поворотѣ Россіи на новый путь, поворотѣ, начавшемся до Петра, истекавшемъ изъ всего предшествовавшаго хода исторіи. Недовольство этимъ положеніемъ было высказано громко и рѣзко и въ приговорахъ соборныхъ и указахъ, направленныхъ противъ разныхъ злоупотребленій и нравственныхъ безпорядковъ; но этимъ протестомъ все и окончилось; самостоятельнаго движенія къ исправленію сознаннаго зла не обнаружилось. Сознавъ зло и при этомъ не обнаруживъ силы, достаточной для его искорененія, духовенство необходимо отрекалось отъ права на это искорененіе въ пользу другой силы. Несостоятельность духовенства преимущественно происходила отъ недостатка просвѣщенія, жажду котораго такъ ясно выразило русское общество въ концѣ XVII вѣка. Общество имѣло право требовать, чтобъ духовенство, учительное сословіе, взяло на себя починъ въ этомъ дѣлѣ и руководило другихъ; но и это требованіе осталось неудовлетвореннымъ. Учреждена была въ Москвѣ Академія, ввѣренная надзору духовенства, прямо направленная къ поддержанію Церкви; но духовенство не воспользовалось ею. Петръ говорилъ патріарху Адріану: “Священники ставятся малограмотные; надобно ихъ сперва научать таинствамъ и потомъ уже ставить въ тотъ чинъ; для этого надобно человѣка и не одного, кому это дѣлать, и опредѣлить мѣсто, гдѣ быть тому. Надобно промыслить, чтобъ и Православные христіане, и зловѣрцы — Татары, Мордва, Черемисы и другіе — познали Господа и законъ Его; для того послать бы хотя нѣсколько десятковъ человѣкъ въ Кіевъ въ школы И здѣсь есть школа, можно бы и здѣсь было объ этомъ дѣлѣ порадѣть; но мало учатся, потому что никто не смотритъ за школою какъ надобно; нуженъ для этого человѣкъ знатный чиномъ, именемъ, богатый, и нѣтъ его. Евангельское ученіе — вотъ знаніе Божеское, больше всего въ жизни сей нужное людямъ. Многіе желаютъ дѣтей своихъ учить свободнымъ наукамъ, и отдаютъ ихъ здѣсь иноземцамъ; другіе же въ домахъ своихъ держатъ учителей иностранцевъ, которые на славянскомъ нашемъ языкѣ не умѣютъ правильно говорить, кромѣ того иновѣрцы, и малыхъ дѣтей ересямъ своимъ учатъ, отчего дѣтямъ вредъ и Церкви нашей Святой можетъ быть ущербъ великій, а языку нашему отъ неискусства поврежденіе, тогда какъ въ нашей бы школѣ, при знатномъ и искусномъ обученіи, всякому добру учились.”

Царь получилъ сообщеніе о кончинѣ патріарха подъ Нарвой, гдѣ находился съ войскомъ. Соловьевъ пытается проникнуть въ тогдашнія думы Петра. Послѣднему необходимъ былъ патріархъ, сочувствовавшій его преобразованіямъ и на котораго онъ могъ бы положиться, часто и подолгу отсутствуя изъ Москвы. Памятно было ему дѣло патріарха Никона. Рѣшительный патріархъ въ настоящее время могъ стать болѣе опаснымъ, окажись онъ во главѣ недовольныхъ преобразованіями. “Благоразумно ли было”, поясняетъ мысли государя Соловьевъ, “къ сильной борьбѣ внѣшней и внутренней присоединить возможность борьбы съ патріархомъ, которая, и окончившись счастливо для царя, во всякомъ случаѣ дала бы ему печальное значеніе гонителя, а жертва получила бы для многихъ и многихъ значеніе св. мученика?”. Петру нуженъ былъ патріархъ ученый, способный сильно двинуть образованіе духовенства. Такіе ученые имѣлись среди монаховъ малороссійскихъ. Но, при тогдашнихъ отношеніяхъ между Великой и Малой Россіей, неудобно было ставить патріархомъ уроженца послѣдней. Соловьевъ считаетъ, что въ то время мысль объ уничтоженіи патріаршества у Петра еще не созрѣла.

Вслѣдъ за извѣстіемъ о смерти патріарха, государь получилъ письмо отъ Алексѣя Курбатова. Послѣдній былъ дворецкимъ извѣстнаго западника, боярина Бориса Петровича Шереметева, съ нимъ былъ за границей, что не осталось безплоднымъ для него, обладавшаго способностями. Имъ была подана царю мысль о введеніи гербовой бумаги, чѣмъ увеличивался бы доходъ государства. Петръ сдѣлалъ его “прибыльщикомъ” — прообразъ министра торговли и промышленности.

А. А. Курбатовъ писалъ царю: “Больному патріарху трудно было смотрѣть за всѣмъ, отъ чего происходили безпорядки по духовному управленію. Избраніемъ архимандритовъ и другихъ освященнаго чина людей завѣдывалъ архидіаконъ, который, какъ извѣстно, самъ собою править не можетъ: гдѣ же ему избирать? Избраніемъ патріарха думаю повременить. Опредѣленіе въ священный чинъ можно поручить хорошему архіерею съ пятью учеными монахами. Для надзора же за всѣмъ и для сбора домовой казны надобно непремѣнно назначить человѣка надежнаго: тамъ большіе безпорядки; необходимо распорядиться монастырскими и архіерейскими имѣніями, учредить особливый Расправный Приказъ для сбора и храненія казны, которая теперь погибаетъ по прихотямъ владѣльцевъ. Школа, бывшая подъ надзоромъ патріарха и подъ управленіемъ монаха Палладія, въ разстройствѣ; ученики, числомъ 150 человѣкъ, очень недовольны, терпятъ во всемъ крайній недостатокъ и не могутъ учиться; потолки и печи обвалились. Могъ бы я и о другомъ о многомъ донести, да очень боюсь враговъ. Изъ архіереевъ для временнаго управленія, думаю, хорошъ будетъ Холмогорскій (Аѳанасій); изъ мірскихъ для смотрѣнія за казною и сбора ея очень хорошъ бояринъ Ив. Алексѣевичъ Мусинъ- Пушкинъ, или стольникъ Дм. Петр. Протасьевъ.”

Предположенія Курбатова соотвѣтствовали намѣреніямъ царя. 16 дек. 1700 г. состоялся именной указъ: Патріаршему Приказу Разряду не быть, а дѣла по челобитіямъ мірскихъ людей на духовныхъ и духовныхъ на мірскихъ отослать по Приказамъ, гдѣ кто вѣдомъ; дѣла же о расколѣ и ересяхъ вѣдать преосвященному Стефану, митрополиту Рязанскому и Муромскому. Онъ наименованъ былъ: “Екзархомъ святѣйшаго патріаршаго престола, блюстителемъ и администраторомъ”. Въ январѣ 1701 г. указано было вѣдать домъ св. патріарха, домы архіерейскіе и монастырскія дѣла боярину Ивану Алексѣевичу Мусинъ-Пушкину; сидѣть въ патріаршѣ дворѣ въ палатахъ, гдѣ былъ Патріаршій Разрядъ, и писать Монастырскимъ Приказомъ. Возстановлено учрежденіе того же именованія, существовавшее въ царствованіе Алексѣя Михайловича.

Приведенныя выше соображенія, высказанныя царемъ патріарху Адріану о необходимости просвѣщенія народа при посредствѣ духовенства, объясняютъ выборъ имъ мѣстоблюстителя. Онъ цѣнилъ іерарховъ великороссовъ: Свят. Митрофана, митр. Іова, и архіеп. Аѳанасія, о которыхъ сказано будетъ дальше. Но для поставленной имъ духовенству цѣли ему нуженъ былъ іерархъ ученый. Такового же, въ его представленіи, нужно было найти среди выходцевъ изъ Малороссіи, гдѣ просвѣщеніе стояло высоко.

Владыка Стефанъ Яворскій, род. въ 1658 г., происходилъ изъ православной шляхты; былъ уроженцемъ м. Яворово, западнѣе Львова. Усердно учился онъ въ Кіевской Академіи, затѣмъ во Львовѣ, Люблинѣ, Вильнѣ и Познани въ католическихъ школахъ, будучи, какъ тогда часто было принято, внѣшне уніатомъ. По окончаніи наукъ Стефанъ принялъ постригъ въ православной обители въ Кіевѣ, состоялъ профессоромъ, потомъ и префектомъ Академіи. Въ 1700 г. онъ, будучи игуменомъ Никольскаго Пустыннаго мон., былъ посланъ митр. кіевскимъ Варлаамомъ Ясинскимъ, вмѣстѣ съ другимъ игуменомъ, въ Москву, съ просьбой къ патріарху Адріану поставить одного изъ нихъ на вновь учрежденную Переяславскую каѳедру (Переяславля южнаго). Проповѣдь Стефана при погребеніи фельдмаршала Шеина понравилась Петру, и онъ пожелалъ имѣть его вблизи себя. Рѣшеніе царя встрѣчено было несочувственно въ Москвѣ. Стефана называли полякомъ, обливанцемъ, латынникомъ. Онъ, зная это и имѣя другія соображенія, отказывался отъ каѳедры. Царь настоялъ на поставленіи его митрополитомъ рязанскимъ и назначилъ мѣстоблюстителемъ.

Не поколебало рѣшенія царя и обращеніе къ нему въ 1702 г., почитавшагося имъ, патріарха іерусалимскаго Досиѳея, который раздѣлялъ несочувствіе москвичей къ “черкасамъ” (такъ именовали въ Москвѣ малороссіянъ). Патріархъ просилъ не назначать епископами грековъ и черкасъ, а только москвичей, “аще и не мудріи суть”. Онъ писалъ: “Чтобы и въ патріархи не попалъ ни грекъ, ни иныя какія породы человѣкъ, сирѣчь отъ Малыя и Бѣлыя Россіи, которые вскормилися и учатся въ странахъ и школахъ латинскихъ и полонскихъ”.

Новый порядокъ, установленный царемъ въ Церкви въ основномъ сводился къ слѣдующему: во главѣ церковнаго управленія стоитъ мѣстоблюститель патріаршаго престола и, наряду съ нимъ, для завѣдыванія хозяйственными дѣлами, Монастырскій приказъ, со свѣтскимъ его начальникомъ. Верховнымъ авторитетомъ въ дѣлахъ религіи признавался Соборъ архіереевъ. Духовенству Петръ предъявлялъ требованіе воспитывать добрыхъ гражданъ, полезныхъ государству, заботясь о поднятіи у нихъ нравственности и образованности.

Митрополитъ Стефанъ, сочувствуя сначала преобразовательной дѣятельности государя, восхвалялъ его въ проповѣдяхъ. Но постепенно онъ началъ осуждать отдѣльныя его распоряженія, которыя считалъ посягательствомъ на свободу Церкви. Будучи воспитаннымъ на католическихъ системахъ богословія, отстаивавшихъ церковный авторитетъ, церковное преданіе, онъ считалъ патріаршество необходимымъ для управленія Церковью. Возможно митр. Стефанъ видѣлъ себя будущимъ патріархомъ. Постепенно онъ идейно сблизился съ великоруссами противниками мѣропріятій Петра, касавшихся духовенства. Въ проповѣдяхъ митрополита говорилось то, что воспринималось какъ порицаніе царю. Высказывалъ онъ осужденіе не хранящимъ постовъ, оставляющимъ женъ своихъ. Во время войны съ турками царь, минуя митр. Стефана, получилъ отъ константинопольскаго патріарха разрѣшеніе не соблюдать посты для войска, двинувшагося въ Прутскій походъ. Петръ насильственно постригъ царицу Евдокію (Лопухину) и женился на Екатеринѣ, будущей императрицѣ. Въ 1712 г., въ единомысліи съ недовольными мѣропріятіями царя, онъ, въ день Ангела цесаревича Алексѣя, назвалъ его “единой надеждою Россіи”.

Въ началѣ XVIII в. въ Москвѣ образовался кружокъ вольнодумцевъ, пропитанныхъ протестантствомъ. Участники его отвергали почитаніе святыхъ и мощей, чудеса, пророчества, авторитетъ Церкви. Не признавали они таинства, почитаніе иконъ, монашество и обрядовую сторону религіи. Во главѣ довольно многочисленнаго кружка стоялъ лекарь Димитрій Тверитиновъ, учившійся въ Нѣмецкой слободѣ и тамъ заразившійся протестантизмомъ. Придумывалъ онъ и свое. Такъ не принято было имъ отъ своихъ учителей ученія объ оправданіи человѣка одной вѣрою. Все — въ дѣлахъ и заслугахъ. Не спасутъ небесные ходатаи и молитвы. Самымъ рьянымъ послѣдователемъ былъ его родственникъ, цирюльникъ Ѳома Ивановъ. Ересь безпрепятственно распространялась, проникла даже въ московскую академію. Черезъ послѣднюю духовная власть въ 1713 г. добралась до еретиковъ. Митр. Стефанъ немедленно пустилъ дѣло въ розыскъ и повелъ его гласно, привлекши къ раскрытію виновныхъ и органы гражданской власти — Преображенскій приказъ.

Тверитиновъ и его единомышленникъ фискалъ Косовъ отправились въ Петербургъ съ жалобой на митр. Стефана, нашли тамъ поддержку у кн. Якова Долгорукова и вліятельнаго архимандрита Александро-Невскаго монастыря Ѳеодосія Яновскаго, не любившаго Стефана. По государеву указу дѣло разсматривалось въ Сенатѣ. Еретики словесно отреклись отъ своего лжеученія. Въ іюнѣ 1714 г. послѣдовалъ государевъ указъ объ отсылкѣ ихъ къ митр. Стефану для освидѣтельствованія ихъ духовно, “истинно ли они Православную вѣру содержать твердо”; взятія отъ нихъ въ семъ письменнаго исповѣданія, обязавъ объявить то же, въ торжественный день, въ соборной церкви. Ѳому, по розыску оказавшагося неисправнымъ, приказано духовно исправить, и если въ познаніе придетъ, то и съ нимъ поступить такъ же, если же нѣтъ, отослать его въ гражданскій судъ; Тверитинова, на основаніи свидѣтельства духовника, объявить всенародно въ соборѣ, что противленія въ церковныхъ догматахъ никакого за нимъ не признано, дабы мнѣніе о немъ искоренить. Митр. Стефанъ, имѣя въ рукахъ явно еретическія сочиненія Тверитинова, считалъ себя въ правѣ поднять снова дѣло. Онъ велѣлъ разослать еретиковъ въ разные московскіе монастыри и держать ихъ тамъ за крѣпкимъ карауломъ; бумагу и чернила давать только Тверитинову, если онъ пожелаетъ написать полное отреченіе отъ ересей. При этомъ митрополитъ объявилъ, чтобъ всякій приносилъ доносы на еретиковъ, а кто утаитъ, — будетъ подъ соборною клятвою. Къ владыкѣ поступилъ послѣ этого обширный обвинительный матеріалъ. (Соловьевъ).

Въ Сенатѣ возникло дѣло по обвиненію митр. Стефана въ неисполненіи царскаго указа. Онъ вызванъ былъ въ Сенатъ, гдѣ вновь разсматривалось дѣло Тверитинова. Владыка подвергался грубымъ нападкамъ сенаторовъ. Заступались за него только Меншиковъ и Апраксинъ. Имѣются свѣдѣнія, что Петръ, узнавши о ходѣ дѣла, писалъ сенаторамъ, чтобъ: “судъ вели правильнѣе, слѣдовали бы настоящее имъ порученное дѣло, и постороннихъ дѣлъ и рѣчей не привносили; чтобы крику не было, а было бы все благочинно”. Митр. Стефанъ жаловался царю о неправильномъ веденіи дѣла Сенатомъ и учиненной ему обидѣ. Дѣло еретиковъ осложнилось происшедшимъ въ Москвѣ. 5 окт. 1714 г. Ѳома Ивановъ, находившійся подъ надзоромъ въ Чудовомъ мон., приведенный въ Благовѣщенскую церковь, послѣ заутрени, вынулъ косарь (широкій ножъ) и перерубилъ по лицу образъ Свят. Алексія. Допрошенный въ Патріаршемъ Приказѣ онъ былъ отосланъ въ Преображенскій Приказъ, гдѣ показалъ, что “порубилъ образъ для того, что иконъ, креста и мощей не почитаетъ...” Дѣло объ еретикахъ длилось весь 1715 годъ. 21 февр. 1716 г. царь далъ указъ Сенату “По дѣлу Дмитрія Тверитинова разыскавъ и оное конечно вершить, и которые по тому же дѣлу приносятъ или принесутъ вины свои, тѣхъ разослать къ архіереямъ въ служеніи при ихъ домахъ, чтобъ непоколебимы были въ вѣрѣ, а которые не принесутъ винъ — казнить смертію”. Не принесъ покаянія одинъ Ѳома Ивановъ — и былъ казненъ (Соловьевъ).

Для охраненія православныхъ отъ увлеченія протестантскими идеями владыка Стефанъ написалъ большой полемическій трактатъ “Камень вѣры”. Таковой представляетъ полную систему христіанскаго вѣроученія, съ опроверженіемъ всѣхъ заблужденій протестантовъ, какъ догматическаго, такъ и обрядоваго характера. Царь остался недоволенъ сочиненіемъ митр. Стефана, какъ обиднымъ для протестантовъ, и не позволилъ его напечатать.

Особенно тяжело отозвалось на мѣстоблюстителѣ и всей іерархіи политическія дѣла, возникшія въ 1718 г. противъ царевича Алексѣя и матери его, бывшей царицы Евдокіи Лопухиной. Въ нихъ замѣшаны были духовныя лица. Выяснилось, что духовникъ царевича Алексѣя, Іаковъ Игнатьевъ, былъ злѣйшимъ врагомъ Петра. Однажды, на исповѣди, когда царевичъ со страхомъ признался ему, что желаетъ отцу смерти, тотъ успокоилъ его, говоря: “мы всѣ желаемъ ему смерти”. Духовникъ царицы Евдокіи, Ѳеодоръ Пустынный, ростовскій архіерей Досиѳей и юродивый Михайло Босой говорили ей о близкой смерти царя и о скоромъ возвращеніи ея на царство. Слова свои они подкрѣпляли разными пророчествами и видѣніями. Царевичъ, бѣжавъ къ родственному ему императору въ Вѣну, писалъ изъ заграницы письма владыкѣ Досиѳею, крутицкому митрополиту Игнатію Смолѣ, кіевскому митрополиту Іоасафу Кроковскому, что онъ болѣе всего надѣется на духовенство. Былъ заподозрѣнъ въ связи съ царевичемъ и митр. Стефанъ, котораго партія Алексѣя и самъ онъ считали своимъ. Царевичъ Алексѣй высказывался такъ: “Когда будетъ мнѣ время безъ батюшки (царь намѣревался выѣхать заграницу), тогда шепну архіереямъ, архіереи приходскимъ священникамъ, а священники прихожанамъ, тогда они и нехотя меня владѣтелемъ учинятъ.” Освященный соборъ судилъ духовныхъ лицъ. Митр. Досиѳей заявлялъ на судѣ: “Только я одинъ попался ... Посмотрите, и у всѣхъ что на умѣ ...” Лишенные соборомъ сана и отданные на судъ гражданской власти митр. Досиѳей, протопопы Іаковъ Игнатьевъ и Ѳеодоръ Пустынный были казнены. Митр. Іоасафъ скончался скоропостижно еще раньше розыска по дорогѣ изъ Кіева въ Петербургъ. Митр. Игнатій, по старости, былъ уволенъ въ 1721 г. на покой въ Нилову пустынь. Во все время розысковъ царь находился въ страшномъ раздраженіи и высказывалъ крайне рѣзкіе отзывы о духовенствѣ. “О бородачи!” говорилъ онъ. “Отецъ мой имѣлъ дѣло съ однимъ, а мнѣ приходится имѣть дѣло съ тысячами. Когда бы не монахиня (Евдокія) и не монахи, не дерзнулъ бы Алексѣй на такое неслыханное дѣло”. Отношеніе его къ митр. Стефану еще ухудшилось. Въ 1718 г. онъ былъ вызванъ въ Петербургъ и получилъ указаніе отъ него проживать тамъ. Возраженія владыки не были имъ приняты. Въ Петербургѣ митр. Стефанъ встрѣтился съ начинавшимъ выдвигаться, тогда уже епископомъ, Ѳеофаномъ Прокоповичемъ, противъ котораго, какъ еретика, выступалъ въ Кіевѣ.

Соловьевъ пишетъ: “Несмотря на всѣ столкновенія съ блюстителемъ патріаршаго престола, несмотря на то, что послѣдній провозгласилъ его достойнымъ отчужденія отъ Церкви, Петръ не удалялъ Стефана, за которымъ, въ его глазахъ, были достоинства и заслуги. Говорятъ объ умѣньи Петра отыскивать повсюду способныхъ людей; но, какъ бы ни было велико подобное умѣнье, все же оно одно недостаточно, потому что способныхъ людей никогда очень много не бываетъ, и нужно еще другое умѣнье, — умѣнье сохранять способныхъ людей. Этимъ умѣньемъ, требующимъ особеннаго нравственнаго величія, также обладалъ Петръ, чему разительнымъ примѣромъ служитъ его поведеніе относительно Яворскаго послѣ знаменитой проповѣди 17 марта 1712 года”. Проповѣдь эта вызвала возмущеніе сенаторовъ, слушавшихъ ее. Они вытребовали проповѣдь на письмѣ для отсылки государю. “Петръ”, пишетъ Соловьевъ, “получа проповѣдь и прочтя въ ней обличеніе человѣку, бросившему свою жену, не хранящему постовъ, не слушающему Церкви и потому долженствующему быть для членовъ Церкви какъ язычникъ и мытарь, замѣтилъ собственноручно: “Перво одному, потомъ съ свидѣтели”. Изъ этого видно, что Петръ не считалъ проповѣдника обязаннымъ щадить слабости и пороки сильныхъ; но, въ свою очередь, замѣтилъ, что и Стефанъ не соблюлъ евангельскаго правила, повелѣвающаго обличить сначала наединѣ, потомъ со свидѣтелями, и наконецъ уже въ церкви. Стефанъ написалъ ему оправдательное письмо.”

Въ Новгородской епархіи царь обратилъ вниманіе на архимандрита Хутынскаго мон., Ѳеодосія Яновскаго, родомъ изъ польской шляхты. Во время гоненій въ Москвѣ противъ малороссовъ- духовныхъ, онъ переѣхалъ къ митр. Іову, который тогда собиралъ вокругъ себя ученыхъ людей для просвѣщенія своей епархіи. Принятый милостиво, онъ сдѣлался однимъ изъ первенствующихъ его архимандритовъ. Онъ являлъ собою, новый въ Россіи, типъ свѣтскаго въ духовномъ званіи, былъ далекъ отъ истиннаго иночества, но умѣлъ нравиться. Въ 1712 г. царь, приблизилъ его, сдѣлавъ архимандритомъ только-что основаннаго Александро-Невскаго мон., правителемъ духовныхъ дѣлъ въ новой петербургской области и довѣреннымъ лицомъ по духовнымъ дѣламъ. Петръ не углублялся въ религіозныя убѣжденія Ѳеодосія, не смущала его и вызывавшая нареканія, жизнь тогдашняго любимца. Онъ цѣнилъ въ немъ неглупаго человѣка, приспособившагося къ требованіямъ времени, борца противъ суевѣрій и раскола, удобнаго помощника въ предпринимавшихся имъ церковныхъ преобразованіяхъ. Ѳеодосій отличался заносчивостью, неуживчивостью, вмѣшательствомъ въ чужія дѣла и высокомѣріемъ. Въ 1716 г. онъ былъ поставленъ на Новгородскую каѳедру.

Несравнимо способнѣе, умнѣе и ловчѣе его былъ новый любимецъ Петра. Елеазаръ Прокоповичъ родился въ 1681 г. въ семьѣ кіевскаго торговца. Дядя его Ѳеофанъ Прокоповичъ занималъ постъ ректора Академіи. Елеазаръ обучался въ Академіи, для усовершенствованія же въ латинскомъ языкѣ отправился учиться за границу. Карташевъ пишетъ о немъ: “Пришлось вступить для полноправнаго прохожденія римской Уніатской Коллегіи Св. Аѳанасія въ Базиліанскій орденъ и стать монахомъ съ именемъ Елисея, іезуиты не могли не оцѣнить выдающихся способностей тогдашняго Елисея Прокоповича и предлагали ему войти въ ихъ орденъ и остаться ученымъ работникомъ при Ватиканской библіотекѣ. Но Ѳеофанъ сумѣлъ утаить отъ нихъ свое нутро, глубоко и враждебно оттолкнувшееся отъ всего романизма и перетянутое цѣликомъ на сторону реформаціоннаго богословія. Нѣтъ документальныхъ матеріаловъ для вскрытія этого процесса въ душѣ молодого Прокоповича. Но фактъ его яркаго и учено-обоснованнаго перехода въ лагерь антипапистовъ свидѣтельствуетъ, что этотъ своего рода переворотъ произошелъ въ его душѣ уже въ ученическіе римскіе годы. “Похитивъ” школу и ученость, Прокоповичъ вернулся въ 1702 г. въ Кіевъ и здѣсь снялъ съ себя, по обычаю, весь маскарадъ уніатства. Его снова постригли и дали ему новое имя Самуила. Самуилъ сталъ профессоромъ піитики въ Академіи. Въ 1705 г. Ѳеофана почтили по его желанію новой перемѣной имени въ честь его покойнаго дяди Ѳеофана. Ѳеофанъ послѣдовательно велъ курсы риторики, потомъ философіи, а съ 1714 по 1716 г.г. и высшій курсъ богословія. Тутъ-то на изложеніи богословія и обнаружился во всей силѣ усвоенный имъ самоукомъ изъ цѣлыхъ библіотекъ перечитаннаго имъ на латинскомъ языкѣ протестантскаго богословія новый историческій и критическій методъ изложенія догматовъ.” Въ 1706 г. Петръ впервые слышалъ привѣтствіе Ѳеофана, ораторское искусство котораго ему понравилось. Въ 1709 г. кіевскій губернаторъ кн. Дм. Мих. Голицынъ, отвѣчая Головкину на запросъ его о настроеніяхъ монаховъ и студентовъ Братскаго мон., выходцахъ изъ Польши, отвѣчалъ 15 февр.: “...узнать, нѣтъ ли въ комъ изъ монаховъ подозрѣнія — трудно, потому что монахи всѣ насъ чуждаются; во всемъ Кіевѣ нашелъ я только одного человѣка, именно изъ Братскаго монастыря префекта, который къ намъ снисходителенъ”. Это былъ Ѳеофанъ. Въ 1709 г. Прокоповичъ, тогда префектъ академіи, привѣтствовалъ въ Кіевѣ Петра послѣ Полтавской битвы. По приказанію царя слово это было переведено авторомъ на латинскій языкъ. Тогда же онъ пріобрѣлъ расположеніе Меншикова, посвятивъ ему, преисполненное лестью, слово. Въ словѣ же, обращенномъ къ царю, онъ использовалъ то обстоятельство, что Полтавскій бой былъ въ день памяти пр. Сампсонія. Тогдашнюю побѣду онъ сравнилъ съ побѣдой судіи Сампсона надъ львомъ (левъ помѣщался въ гербѣ Швеціи). Въ 1711 г. Ѳеофанъ былъ вызванъ въ царскій лагерь во время Прутскаго похода, въ качествѣ возглавителя военнаго духовенства. По возвращеніи оттуда, онъ былъ назначенъ игуменомъ Братскаго мон. и ректоромъ Академіи. Продолжая свою преподавательскую дѣятельность, Ѳеофанъ издалъ рядъ популярныхъ разсужденій, діалоговъ и проповѣдей о различныхъ богословскихъ вопросахъ. Онъ былъ рѣшительнымъ противникомъ всего католическаго въ наукѣ и жизни и поклонникомъ новой европейской науки (Декарта и др.). Онъ рѣшительно выступалъ противъ авторитета духовенства какъ учительскаго сословія; опровергалъ онъ мнѣніе о первенствѣ духовной власти надъ свѣтской. При такихъ взглядахъ понятно его сочувствіе мѣропріятіямъ Петра и желаніе послѣдняго имѣть его своимъ ближайшимъ сотрудникомъ. Въ 1716 г. Ѳеофанъ былъ вызванъ царемъ въ Петербургъ. Тамъ онъ постоянно говорилъ проповѣди, въ которыхъ выяснялъ современныя событія и преобразовательные планы Петра.

Среди духовенства вызывало большое подозрѣніе его влеченіе къ протестантизму. Поводъ къ этому давали его обличенія обрядовой религіозности. Въ протестантизмѣ подозрѣвали его и нѣкоторые кіевскіе ученые монахи, начиная съ митр. Стефана. Двое изъ нихъ, ректоръ московской академіи Ѳеофилактъ Лопатинскій (пріѣхавшій въ Москву въ 1704 г.) и префектъ Гедеонъ Вишневскій (вызванный въ 1714 г.), отыскали въ его кіевскихъ лекціяхъ протестантскія идеи, о чемъ и представили докладъ митр. Стефану. Послѣдній доложилъ объ этомъ царю, съ собственнымъ мнѣніемъ о невозможности Ѳеофану быть епископомъ. Петръ дозволилъ Ѳеофану самому оправдаться противъ обвиненій, что тому и удалось. Митр. Стефанъ вынужденъ былъ просить у него извиненіе. Ѳеофанъ же затаилъ злобу противъ Ѳеофилакта. Къ тому времени онъ еще болѣе сблизился съ Меншиковымъ. Въ 1718 г. Ѳеофанъ Прокоповичъ, по волѣ царя, былъ посвященъ во епископа псковского и сдѣлался его главнымъ совѣтникомъ по церковнымъ дѣламъ (Знаменскій).

Архіепископъ черниговскій Филаретъ (Гумилевскій), въ своемъ “Обзорѣ русской духовной литературы”, даетъ такой отзывъ о немъ: “Ѳеофанъ одаренъ былъ умомъ логическимъ, твердымъ и проницательнымъ, воображеніемъ живымъ, но безъ сильныхъ чувствъ; тщеславіе и властолюбіе сильно волновали его; съ тѣмъ соединялись въ немъ зависть и мстительность жестокосердная; отвращеніе отъ папизма, вынесенное изъ Рима, также имѣло большое вліяніе на мысли и жизнь его. Христіанство хорошо извѣстно было уму его, онъ зналъ его отчетливо и полно; но оно не было господствующимъ началомъ жизни его; хитрый и дальновидный, онъ умѣлъ находить себѣ счастье, не справляясь съ совѣстію; въ смертныхъ мукахъ, готовясь предстать предъ судъ Божій, говорилъ онъ въ слухъ: “О главо, главо! разума упившись, куда ее преклонишь?”

Изъ іерарховъ-великороссовъ ближе всѣхъ былъ царю Петру Свят. Митрофанъ Воронежскій. Уроженецъ Владимірской области, Святитель Митрофанъ, родился въ 1623 г., принадлежа, по-видимому, къ духовному званію. Былъ приходскимъ священникомъ; овдовѣвъ, былъ постриженъ въ 1663 г. въ Успенской Злотниковской пустыни, недалеко отъ Суздаля. Настоятельствовалъ онъ сначала въ Яхромскомъ мон., потомъ въ извѣстномъ Унженскомъ мон. въ Костромскомъ краѣ. Въ обѣихъ обителяхъ онъ проявилъ себя подвижникомъ и ревностнымъ управителемъ. Во епископа Воронежскаго онъ былъ поставленъ въ Москвѣ въ 1682 г. При немъ въ столицѣ вспыхнулъ стрѣлецкій бунтъ въ итогѣ котораго правительницей государства сдѣлалась царевна Софія Алексѣевна. Владыка Митрофанъ наблюдалъ неистовства бунтовщиковъ. Большое впечатлѣніе тогда уже произвелъ на него юный царевичъ Петръ, который тяжело переживалъ творившіяся вокругъ него безчинія, убійство дядей своихъ Нарышкиныхъ и могъ ожидать того же для себя. При святителѣ происходили и безобразные споры раскольниковъ съ патріархомъ и другими іерархами. Онъ узрѣлъ бунтарство въ его отвратительномъ видѣ и укрѣпился тѣмъ сильнѣе въ пониманіи значенія крѣпкой власти. Убѣдился онъ и въ нетерпимости раскольниковъ. Воронежскій край, куда направлялся св. Митрофанъ, былъ, какъ разъ, населенъ, въ значительной степени, безпокойными окраинными людьми и раскольниками. Христіанскія начала были плохо восприняты большей частью населенія. Развиты были страшные пороки. Со всѣмъ этимъ новому іерарху пришлось бороться, ведя миссіонерскую работу. Требовалось и очищеніе пастырей отъ плевеловъ, а также приведеніе въ порядокъ обителей.

Въ Воронежѣ святителю пришлось встрѣтиться съ царемъ Петромъ, котораго онъ полюбилъ, зная мальчикомъ. Воронежъ былъ средоточіемъ строительства судовъ. Владыка всячески поддерживалъ это царское начинаніе, въ какомъ видѣлъ пользу для Россіи. На строительство онъ собиралъ деньги въ епархіи и самъ жертвовалъ. Царь оцѣнилъ и полюбилъ св. Митрофана. Но ихъ взаимныя добрыя отношенія не помѣшали обличить царя владыкѣ, когда онъ счелъ дѣйствія царскія противными христіанству. Онъ потребовалъ отъ Петра снять съ его воронежскаго дома, помѣщенныя тамъ, изображенія языческихъ боговъ (статуи), отказавшись приходить къ царю, пока они не будутъ сняты. Царь разсердился и угрожалъ святителю казнью. Послѣдній сталъ готовиться къ смерти и распорядился благовѣстить ко всенощной въ большой колоколъ. Петръ послалъ спросить архіерея о причинѣ благовѣста. Святитель отвѣтилъ посланцу: “Мнѣ, какъ преступнику, словомъ царскимъ назначена смерть; готовясь къ смерти, хочу совершить соборное моленіе о прощеніи грѣховъ моихъ, чтобы Господь явилъ надо мною милость Свою”. Царь изумился рѣшимости святителя умереть по ревности къ дѣлу Божію. Онъ послалъ успокоить его милостивымъ словомъ и приказалъ убрать статуи. Святитель пришелъ къ царю и благодарилъ его за уничтоженіе изваяній, соблазнительныхъ для народа. Петръ съ тѣхъ поръ еще больше сталъ уважать святителя, который, въ свою очередь, продолжалъ жертвовать на ратное дѣло.

Св. Митрофанъ скончался 23 ноября 1703 г., принявъ схиму съ именемъ Макарія. Царь прибылъ на его отпѣваніе. Пѣли государевы пѣвчіе. Когда, по окончаніи отпѣванія, духовенство готовилось поднять гробъ, Петръ, обращаясь къ свитѣ своей, сказалъ: “Стыдно намъ будетъ, если мы не засвидѣтельствуемъ нашей благодарности сему пастырю отданіемъ ему послѣдней чести. Итакъ, вынесемъ его тѣло сами”. По окончаніи погребенія царь сказалъ приближеннымъ: “Не осталось у меня такого святого старца”.

Прославленіе св. Митрофана состоялось въ 1832 г. въ царствованіе императора Николая I.

Святитель Димитрій Ростовскій родился въ 1651 г. въ м. Макаровѣ, вблизи Кіева. Въ кіевской Академіи имъ доведено было ученіе до классовъ краснорѣчія и поэзіи. Въ 1668 г. онъ принялъ иночество и первые годы его посвятилъ высокому аскетизму. Вызванный затѣмъ блюстителемъ кіевской митрополіи, архіепископомъ черниговскимъ Лазаремъ (Барановичемъ) въ Черниговъ, онъ, поставленный іеромонахомъ, назначенъ былъ проповѣдникомъ. Былъ онъ игуменомъ въ нѣсколькихъ монастыряхъ и архимандритомъ древняго Елецкаго мон. въ Черниговѣ. Въ 1684 г. онъ былъ вызванъ архимандритомъ Кіево-Печерскаго мон. Варлаамомъ Ясинскимъ и получилъ отъ него предложеніе собрать и исправить Житія Святыхъ. Попытки его предшественниковъ были неудачны. Послѣ продѣланной огромной работы ему удалось отпечатать первую часть въ 1689 г. Объ этомъ его трудѣ рѣчь будетъ ниже. Продолжалъ онъ свою работу, будучи назначенъ настоятелемъ новгород-сѣверскаго мон.

Въ 1700 г. царь Петръ поручилъ митр. Варлааму “поискать изъ архимандритовъ и игуменовъ, или другихъ иноковъ, добраго и ученаго и благаго непорочнаго житія, которому бы въ Тобольскѣ быть митрополитомъ, и могъ бы Божіею милостью исподволь въ Китаѣ и въ Сибири въ слѣпотѣ идолослуженія и другихъ невѣжествіяхъ закоснѣлыхъ человѣкъ приводить въ познаніе и служеніе и поклоненіе истиннаго живаго Бога”. Былъ избранъ Димитрій и посвященъ въ Сибирскіе митрополиты въ мартѣ 1701 г. Но слабость здоровья воспрепятствовала его поѣздкѣ въ Сибирь. Въ январѣ 1702 г., со смертью митр. Іосифа ростовскаго, Димитрій былъ назначенъ его замѣстителемъ. Предъ святителемъ открылась печальная картина духовной скудости Ростовской епархіи. Соловьевъ пишетъ: “Духовенство было невѣжественное, учить своихъ духовныхъ дѣтей не могло, и духовныя дѣти тѣмъ легче увлекались проповѣдію какого-нибудь раскольничьяго старца, который кричалъ противъ духовенства, отступившаго отъ правой старой вѣры. “Окаянное наше время!” говорилъ Димитрій въ одной изъ своихъ проповѣдей, “окаянное время, въ которое такъ пренебрежено сѣяніе слова Божія, и не знаю, кого прежде надобно винить, сѣятелей или землю, священниковъ или сердца человѣческія, или тѣхъ и другихъ вмѣстѣ? Сѣятель нс сѣетъ, а земля не принимаетъ, іереи не берегутъ, а люди заблуждаются; іереи не учатъ, а люди невѣжествуютъ; іереи слова Божія не проповѣдуютъ, а люди не слушаютъ и слушать не хотятъ. Съ обѣихъ сторонъ худо: іереи глупы, а люди неразумны. Іерейскія жены и дѣти многія никогда не причащаются; іерейскіе сыновья приходятъ ставиться на отцовскія мѣста; мы ихъ спрашиваемъ: давно ли причащались, и они отвѣчаютъ, что и не помнятъ, когда причащались. О, окаянные іереи, нерадящіе о своемъ домѣ! Какъ могутъ радѣть о Св. Церкви люди, домашнихъ своихъ къ св. причащенію не приводящіе?” Димитрій долженъ былъ увѣщевать іереевъ, чтобы они не разсказывали грѣхи дѣтей своихъ духовныхъ, открытые на исповѣди; долженъ былъ внушать, что такой духовникъ есть Іуда предатель. Самое дѣйствительное средство противъ подобнаго состоянія духовенства было надлежащее приготовленіе къ священническому сану, и потому Димитрій завелъ училище при своемъ архіерейскомъ домѣ, и самъ ревностно занимался имъ, исполняя и учительскія обязанности, объясняя ученикамъ священныя книги, а между тѣмъ сочиненіе Четіихъ-Миней продолжалось безостановочно.”

Испытывалъ святитель и матеріальную скудость. Реформы царя Петра лишили митрополію богатствъ, когда то огромныхъ.

Въ 1708 г. митр. Димитрій, благодаря митр. Іова новгородскаго за присланную полъ бочки рыбы, писалъ: “Не имамъ чимъ воздать; убогъ сый; молю богатаго въ милости Христа, да Онъ воздастъ”. Недостатокъ средствъ вынудилъ владыку закрыть семинарію, имъ основанную и пользовавшуюся его особеннымъ рачительнымъ вниманіемъ. Много дѣлалъ онъ для поднятія уровня духовенства. Большое вниманіе его привлекалъ расколъ, съ которымъ онъ такъ близко столкнулся въ Великороссіи. Написанный имъ трудъ “Розыскъ о брынской вѣрѣ” обнаруживаетъ самый духъ раскола и недостатокъ въ немъ евангельскаго смысла и любви. Сочиненія св. Димитрія весьма многочисленны и многообразны. О нихъ будетъ говориться далѣе. До конца своей жизни святитель писалъ. Незадолго до смерти онъ говорилъ о себѣ, въ связи со своей исторической работой “Лѣтописецъ”, — “Не можется скоро писать, не токмо за трудностію дѣла, но и за моей немощію: часто изнемогаю, и Богъ вѣсть, могу ли начатое совершить: понеже частыя мои недугованія перо изъ руки пишущей отъемлютъ, а писца на одръ повергаютъ, гробъ же очесамъ представляютъ и о смерти думать заставляютъ. А и тому очи видятъ мало, и очки не много помогаютъ, и рука пишущая дрожитъ, и вся храмина сердца моего близъ разоренія”.

Знаменитъ былъ св. Димитрій своимъ проповѣдничествомъ. Тонъ его рѣчей, произносившихся почти на всѣхъ богослуженіяхъ, не грозный, а увѣщательный. Нестяжательный, онъ любилъ одни сокровища — книги, которыхъ у него было до 300 томовъ. Много огорченій испыталъ святитель отъ, присланнаго монастырскимъ приказомъ, стольника Воейкова. Тотъ проявлялъ въ отношеніи къ нему докучливость и непочтительность. Святитель по этому поводу писалъ своему близкому другу, митр. Стефану (Яворскому): “Толико беззаконій, толико обидъ, толико притѣсненій вопіютъ на небо, и возбуждаютъ гнѣвъ и отмщеніе Божіе”. Царь Петръ уважалъ его и относился къ нему хорошо. Какъ онъ былъ неутомимъ видно изъ сохранившейся записи того времени. “Въ пятницу 18 ноября 1708 г., архіерей поднялся до заутрени за два часа предъ отдачею, одѣлся и пѣшкомъ пошелъ изъ Ростова въ Ярославль (52 версты). Походка у него быстрая. Онъ пришелъ въ Ярославль въ 2 ч. ночи, чрезъ сутки, передъ утренею. Утреню никогда не опускалъ и тутъ, вѣроятно, прослушалъ, а затѣмъ самъ служилъ обѣдню въ соборной церкви и “поученіе къ народу о вѣрѣ раскольнической неправой и о святой вѣрѣ нашей православной говорилъ довольно”. Обратно въ Ростовъ, 24 ноября, онъ опять шелъ пѣшкомъ цѣлыя сутки”.

Замѣтно святитель чувствовалъ “гласъ Божій”, который напоминалъ ему о смерти. Благотвореніе его къ бѣднымъ увеличилось. Подъ своими письмами онъ теперь подписывался не иначе, какъ “архигрѣшникъ” и часто говорилъ о смерти, сравнивая приближающагося къ смерти съ путешественникомъ возвращающимся на родину. 26 октября онъ еще служилъ въ соборѣ литургію, но поученіе произнести не могъ. 27 онъ чувствовалъ себя очень плохо, но выходилъ ненадолго. Позвалъ къ себѣ пѣвчихъ, которые, по его желанію, пропѣли канты, имъ составленные. Владыка въ это время грѣлся, стоя у печки. Пѣвчіе стали уходить. Святитель удержалъ одного, самаго любимаго, Савву Яковлева, который помогалъ ему въ перепискѣ сочиненій, и сталъ кратко разсказывать ему свою жизнь, начиная съ юности. Кончивъ разсказъ, онъ сказалъ: “Пора и тебѣ, дитя, иди домой”. Пѣвчій, получивъ благословеніе, сталъ уходить. Провожая его, владыка вдругъ низко поклонился ему, благодаря за всегдашніе труды по перепискѣ. Пѣвчій вздрогнулъ и смотрѣлъ въ недоумѣніи на владыку. “Благодарю тебя, дитя” — повторилъ святитель. Пѣвчій заплакалъ, а владыка затворилъ за нимъ дверь кельи. Утромъ 28 октября 1709 г. вошедшіе въ его келью нашли св. Димитрія почившимъ, въ склоненномъ молитвенномъ положеніи, на колѣняхъ, на полу. Обрѣтеніе его мощей состоялось 21 сентября 1752 г. въ царствованіе императрицы Елисаветы Петровны.

Близокъ съ царемъ Петромъ былъ великороссъ архіепископъ Аѳанасій (Любимовъ), который считался кандидатомъ въ патріархи. Въ мірѣ Алексѣй, онъ родился въ 1641 г. въ Сибири и, въ юные годы, былъ раскольникомъ. Но скоро въ поискахъ истины онъ оставилъ расколъ и поступилъ въ Москвѣ въ патріаршую школу при Чудовомъ мон. Принявъ въ школѣ постриженіе, онъ, въ санѣ іеродіакона, состоялъ ризничимъ при Тобольскомъ митрополитѣ Корниліи. Въ 1675 г. онъ былъ возведенъ въ санъ игумена тобольскаго Успенскаго мон. Ученость и отличныя дарованія, соединенныя съ добродѣтельною жизнью, были причиной того, что патріархъ Іоакимъ вызвалъ его въ Москву и опредѣлилъ въ число крестовыхъ іеромонаховъ патріаршаго дома. Ему порученъ былъ просмотръ и приготовленіе къ печати переводовъ отеческихъ, писаній съ греческаго языка на славянскій. Когда въ 1682 г. открыта была холмогорская епархія, Аѳанасій былъ 18 марта хиротонисанъ въ епископа Холмогорскаго и Важескаго. До отъѣзда своего ему привелось принять въ Москвѣ участіе, на соборѣ іерарховъ, въ преніяхъ съ раскольниками. Онъ вызвалъ въ отношеніи къ себѣ такую ярость Никиты Пустосвята, что тотъ бросился было его здѣсь же бить. Онъ ревностно правилъ своею паствой, разсылалъ по епархіи посланія и увѣщательныя граматы , наводилъ въ епархіи порядокъ, способствовалъ сооруженію и возобновленію храмовъ. Ему обязаны постройкой Преображенскій соборъ въ Холмогорахъ и тамъ же Успенскій мон. Владыка Аѳанасій оказывалъ услуги государству, дѣятельно помогая воеводѣ, по царскому указу, въ постройкѣ Новодвинской крѣпости для отраженія нашествія шведовъ. Благодарный царь отдалъ ему трофеи, взятые отъ шведовъ: три пушки и флагъ, хранившіеся въ Архангельскомъ соборѣ. Царь Петръ хорошо зналъ его, пребывая въ общеніи съ нимъ во время своихъ поѣздокъ къ Бѣлому морю. Современники выражались о немъ такъ: “Пастырь бѣ изящный, божественнаго писанія довольный сказатель, громогласный, рѣчевистъ по премногу, остро разсудителенъ, чина церковнаго опасно хранитель, въ вѣрѣ на расколы разрушитель, трудолюбивъ, многа зданія созда”. Архіеп. Аѳанасій скончался 5 сентября 1702 года. Послѣ него осталась большая библіотека и нѣсколько его рукописныхъ сочиненій.

Виднымъ іерархомъ великороссомъ былъ владыка Іовъ, митрополитъ Новгородскій. Принадлежа къ духовному званію, онъ родился въ с. Катункахъ, балахнинскаго у., нижегородской г.; молодымъ принялъ постригъ въ Троице-Сергіевомъ мон. Въ немъ Іовъ, много читая, пріобрѣлъ любовь къ образованію. Назначенъ онъ былъ архимандритомъ Высокопетровскаго м. въ Москвѣ, съ 1694 г. состоялъ архимандритомъ родной Сергіевой обители. Отличаясь большимъ смиреніемъ, онъ неохотно принялъ въ 1697 г. поставленіе патріархомъ Адріаномъ въ митрополиты. Былъ онъ тѣсно связанъ съ Святителемъ Димитріемъ. Соловьевъ пишетъ объ ихъ дружбѣ: “Были въ Россіи два архіерея, два человѣка съ различными характерами, подававшіе другъ другу руки и стремившіеся къ одной святой цѣли, несмотря на трудности времени... Первый былъ Іовъ, митрополитъ Новгорода Великаго, мало извѣстный какъ писатель, отличавшійся практическою дѣятельностью, но хорошо понимавшій необходимость образованія для духовенства...”. Архіеп. Филаретъ, отмѣчая письма митр. Іова, считаетъ замѣчательнымъ по назидательности его обширное письмо архимандриту Ѳеодосію Яновскому, впослѣдствіи архіепископу новгородскому. Многія его письма хранились въ библіотекѣ Петербургской Духовной Академіи. На свой счетъ онъ создалъ въ епархіи три больницы, содержалъ богадѣльню и два страннопріимныхъ дома. Онъ первый въ Россіи основалъ въ запустѣвшемъ Колмовомъ мон. пріютъ для подкидышей и незаконнорожденныхъ дѣтей. Объ его просвѣтительной дѣятельности будетъ сказано ниже. При немъ составлена была третья новгородская лѣтопись, преимущественно о храмахъ. Скончался митр. Іовъ 5 февр. 1716 г.

Изъ великороссовъ помогалъ царю Петру пожертвованіями митрополитъ казанскій Тихонъ.

Особенную враждебность къ реформамъ Петра проявляли великороссы: епископъ Игнатій тамбовскій и митрополитъ нижегородскій Исаія. Владыка Игнатій былъ лишенъ въ 1700 г. сана за то, что выражалъ сочувствіе книгописцу Григорію Талицкому и со слезами читалъ его фанатическія тетради, въ которыхъ доказывалось, что Петръ антихристъ. Митр. Исаія уволенъ былъ въ 1707 г. въ Кирилловъ мон. за рѣзкій протестъ противъ сборовъ въ его епархіи въ монастырскій приказъ.

Учрежденіе Сѵнода.

Царь Петръ двадцать лѣтъ оставлявшій незамѣщеннымъ патріаршій престолъ, понималъ все болѣе, что іерархія, въ подавляющемъ своемъ большинствѣ, не сочувствуетъ его преобразованіямъ. Потрясшее его дѣло цесаревича Алексѣя было въ этомъ отношеніи для него особенно убѣдительнымъ. Замѣшанными въ немъ оказались духовныя лица, въ числѣ ихъ и архіереи. Упоминавшіеся выше епископы великороссы къ этому времени скончались. Южанинъ митр. Стефанъ идейно во многомъ сблизился съ іерархами великороссами. Петръ среди высшаго духовенства не видѣлъ будущаго первоіерарха, на котораго могъ бы положиться. Близокъ былъ къ нему Ѳеофанъ, высоко цѣнимый имъ за преданность, умъ, образованность, работоспособность. Но не могъ онъ не понимать невозможность для того, при его склонности къ протестантизму, критическому отношенію къ епископскому сану, быть патріархомъ. Въ отношеніи епископства показательно письмо Ѳеофана своему другу по Академіи, шляхтичу Маркевичу. Вызванный въ 1716 г. на чреду изъ Кіева въ новую столицу, онъ писалъ ему: “Можетъ быть ты слышалъ, что меня вызываютъ для епископства. Эта почесть меня такъ же привлекаетъ и прельщаетъ, какъ если бы меня приговорили бросить на съѣденіе дикимъ звѣрямъ. Дѣло въ томъ, что лучшими силами своей души я ненавижу митры, саккосы, жезлы, свѣщницы, кадильницы и т. п. утѣхи...”. Дальше онъ писалъ, что желалъ бы быть епископомъ, по своему конечно, намѣреваясь исполнять эти обязанности.

Петръ искалъ выхода. Тогда, навѣрное, и вспомнилось имъ воспринятое во время его перваго, въ 1797-98 гг., заграничнаго путешествія. Карташевъ пишетъ: “Петръ, въ гостяхъ у короля Георга въ Англіи, ведетъ уже двухчасовую бесѣду съ наслѣдной принцессой Анной между прочимъ и на церковныя темы. Антироманизмъ и антилатинизмъ Анны нравятся Петру, и онъ смѣло характеризуетъ ее “сущей дочерью нашей церкви”. О широкомъ интересѣ Петра къ церковной жизни Англіи не только въ ея офиціальной, но и въ ея сектантскихъ частяхъ, сохранилось довольно много свидѣтельствъ. Онъ бесѣдовалъ съ самимъ Кентерберійскимъ и съ другими англиканскими епископами все о церковныхъ дѣлахъ. Архіеп. Кентерберійскій и Іоркскій назначили для Петра спеціальныхъ богослововъ-консультантовъ. Къ нимъ присоединился и Оксфордскій Университетъ, назначившій консультанта со своей стороны. Вильгельмъ Оранскій, получившій англійскую корону, но воспитанный въ лѣвопротестантскомъ духѣ, ссылаясь на примѣръ родной ему Голландіи и самой Англіи, совѣтовалъ Петру сдѣлаться самому “главой религіи”, чтобы располагать полнотой монархической власти.” Бесѣдуя заграницей о церковныхъ вопросахъ Петръ все же соблюдалъ большую осторожность, указывая собесѣдникамъ, что ими вѣдаетъ въ Россіи высшая церковная власть. Общій вопросъ о коллегіальномъ управленіи интересовалъ его. Въ 1698 г. онъ заказалъ въ Англіи знатоку его Фрэнсису Ли составить проектъ коллегій на случай введенія ихъ въ Россіи. Въ проектѣ Ли имѣлась и коллегія, названная “для пропаганды христіанской религіи”. Въ 1711 г. царь совѣтовался по этому вопросу съ Вильгельмомъ Лейбницемъ. Карташевъ пишетъ: “Сохранился проектъ подъ именемъ Лейбница девяти коллегій, среди которыхъ имѣется и Religions Kollegium. Соловьевъ поясняетъ: “Знаменитый Лейбницъ писалъ Петру, что хорошее правленіе можетъ быть только при условіи коллегій, которыхъ устройство похоже на устройство часовъ, гдѣ колеса взаимно приводятъ другъ друга въ движеніе. Сравненіе не могло не понравиться Петру, который именно стремился къ тому, чтобъ Русскіе люди во всемъ приводили другъ друга въ движете, ибо все происходило отъ разобщенныхъ колесъ”. Въ 1712 г. создана была первая — торговая — коллегія. Съ церковной коллегіей царь съ юныхъ лѣтъ былъ знакомъ въ Нѣмецкой слободѣ. Рѣшивъ установить коллегіальный строй въ церковномъ управленіи, онъ призналъ Ѳеофана наиболѣе пригоднымъ для разработки этого вопроса. Тотъ составилъ “регламентъ” для духовной коллегіи, надъ которымъ работалъ съ 1718 г. На рукописи проекта регламента имѣется помѣтка Ѳеофана, что царь 11 февр. 1720 г. разсуждалъ съ нимъ по поводу его и благоволилъ исправлять. 24 февраля проектъ принятъ былъ шестью епископами, во главѣ съ митр. Стефаномъ, тремя архимандритами и сенаторами. Указомъ Сената для собиранія подписей высшихъ духовныхъ лицъ были отправлены во всѣ епархіи архимандритъ московскаго Златоустова мон. Антоній и подполковникъ Семенъ Давыдовъ. Вернулись они въ Петербургъ 4 января 1721 г. Подъ Духовнымъ Регламентомъ имѣлись подписи: царская, шести сенаторовъ, 6 митрополитовъ, 1 архіепископа, 12 епископовъ, 48 архимандритовъ, 15 игуменовъ, 5 іеромонаховъ.

Въ январѣ регламентъ былъ изданъ при манифестѣ. Соловьевъ приводитъ его: “Между многими, по долгу богоданныя намъ власти, попеченіями о исправленіи народа нашего и прочихъ подданныхъ намъ государствъ, посмотря и на духовный чинъ и видя въ немъ много нестроенія и великую въ дѣлахъ его скудость, не суетный по совѣсти нашей возымѣли мы страхъ да не явимся неблагодарны Вышнему, аще толикая отъ Него получивъ благопоспѣшества въ исправленіи какъ воинскаго, такъ и гражданскаго чина, пренебрежемъ исправленіе чина духовнаго. И когда нелицемѣрный Онъ судія воспроситъ отъ насъ отвѣта о толикомъ намъ отъ Него врученномъ приставленіи, да не будемъ безотвѣтны. Того ради образомъ прежнихъ, какъ въ Ветхомъ, такъ и въ Новомъ Завѣтѣ благочестивыхъ царей, воспріявъ попеченіе о исправленіи чина духовнаго, не видя лучшаго къ тому способа, паче соборнаго правительства (понеже въ единой персонѣ не безъ страсти бываетъ; къ тому-жь не наслѣдственная власть, того ради вящше небрегутъ), уставляемъ Духовную Коллегію, т.-е. духовное соборное правительство, которое, по слѣдующемъ здѣ регламентѣ, имѣетъ всякія духовныя дѣла управлять”.

Архіепископъ Филаретъ пишетъ: “Въ 1720 г. собранъ былъ Соборъ пастырей церкви русской. Подъ предсѣдательствомъ самого царя, Соборъ разсуждалъ о высшемъ духовномъ правительствѣ. Признано было полезнымъ поручить управленіе церковію, вмѣсто патріарха, постоянному Собору пастырей. Причины обнародованы слѣдующія: а) Тогда какъ занятія одного лица могутъ останавливаться то болѣзнями, то смертію его, Соборъ имѣетъ возможность вести дѣла безостановочно, и отвѣты на важныя сомнѣнія могутъ быть всегда готовы; б) легче дознать правду Собору многихъ, чѣмъ одному лицу; в) въ рѣшеніяхъ Собора болѣе можетъ быть безпристрастія, чѣмъ въ рѣшеніяхъ одного лица; г) рѣшенія Собора болѣе имѣютъ важности и твердости, и потому охотнѣе будутъ исполняемы, чѣмъ рѣшенія одного лица; д) и вліяніе сильныхъ не столько можетъ препятствовать правильнымъ опредѣленіямъ Собора, чѣмъ рѣшеніямъ одного лица. Вслѣдствіе сего положено было, не измѣняя ничего въ основаніяхъ церковнаго правленія, открыть постоянный духовный Соборъ.”

Указомъ отъ 14 февраля 1721 г. повелѣно было именовать духовный Соборъ Святѣйшимъ правительствующимъ Сѵнодомъ и возносить его имя вмѣсто патріаршаго въ церковныхъ моленіяхъ. Въ тотъ же день послѣдовало торжественное открытіе Святѣйшаго Сѵнода.

Въ сентябрѣ 1721 г. Петръ отправилъ посланіе константинопольскому патріарху: “Яко благопослушный превождѣленныя Матере нашея православно-каѳолическія Церкве сынъ, содержащъ всегда почтеніе къ Вашему Всесвятѣйшеству, яко первому оныя православно-каѳолическія Церкве архипастырю, по духу отцу нашему, судили потребно быть увѣдомить... Между многими, по долгу Богомъ данной намъ власти попеченьми... по многому здравому разсужденію и совѣту, какъ съ духовными такъ и съ мірскими чинами государства нашего, заблагоразсудили уставить со властію равнопатріаршескою Духовный Сѵнодъ, т. е. Высшее Духовное Соборное Правительство для управленія всероссійскія государства нашего церкви, изъ достойныхъ духовныхъ особъ, какъ архіереевъ, такъ и киновіарховъ число довольное...”.

Далѣе писалось: “И уповаемъ, что Ваше Всесвятѣйшество, яко первый архіерей Православныя Каѳолическія Восточныя Церкви, сіе наше учрежденіе и сочиненіе Духовнаго Сѵнода за благо признати изволите и о томъ прочимъ Блаженнѣйшимъ — Александрійскому, Антіохійскому и Іерусалимскому — патріархамъ сообщеніе учините...”.

Константинопольскій патріархъ Іеремія III прислалъ Утвердительную грамату отъ 23 сентября 1723 г. Она гласила: “Мѣрность наша по благодати и власти Всесвятаго, Животворящаго и Совершенноначальствующаго Духа узаконяетъ, утверждаетъ и объявляетъ, что учрежденный благочестивѣйшимъ самодержцемъ, святымъ царемъ всей Московіи, Малой и Бѣлой Россіи и всѣхъ сѣверныхъ, восточныхъ, западныхъ и многихъ иныхъ странъ Государемъ-властителемъ, Государемъ Петромъ Алексѣевичемъ, Императоромъ, во Святомъ Духѣ возлюбленнымъ и пре- вожделѣннымъ намъ братомъ, Сѵнодъ въ Россійскомъ Святомъ Великомъ Государствѣ есть и нарицается нашимъ во Христѣ братомъ, Святымъ и Священнымъ Сѵнодомъ отъ всѣхъ благочестивыхъ и православныхъ христіанъ — священныхъ и мірскихъ, начальствующихъ и подначальныхъ и отъ всякаго сановнаго лица. Онъ имѣетъ право совершать и установлять тоже, что и четверо апостольскихъ святѣйшихъ патріаршихъ престола. Совѣтуемъ, побуждаемъ и предписываемъ ему хранить и держать неизмѣнными обычаи и правила Священныхъ Вселенскихъ Святыхъ Семи Соборовъ и прочее содержимое святою Церковью и пребудетъ непоколебимымъ во вѣки”. Одинаковаго содержанія была и грамата патріарха Антіохійскаго Аѳанасія. Патріархъ Іеремія сообщалъ, что Александрійскій патріархъ скончался, а Іерусалимскій патріархъ боленъ.

Сѵнодъ былъ составленъ изъ президента, которымъ былъ назначенъ митрополитъ Стефанъ Яворскій, двоихъ вице-президентовъ — архіепископовъ Ѳеодосія Яновскаго и Ѳеофана Прокоповича, четырехъ совѣтниковъ и четырехъ асессоровъ изъ представителей монашествующаго и бѣлаго духовенства. Въ рѣшеніи дѣлъ всѣ они, не исключая и президента, имѣли равные голоса. Митр. Стефанъ былъ совсѣмъ затертъ двумя вліятельными вице- президентами и до конца жизни не могъ примириться съ новой формой церковнаго управленія. Послѣ его смерти (1722 г.) императоръ Петръ Великій не назначилъ новаго президента. Вакансія же покойнаго была занята новымъ совѣтникомъ, архимандритомъ Ѳеофилактомъ Лопатинскимъ, въ 1723 г. посвященнымъ во епископа тверскаго. Главнымъ дѣятелемъ въ Сѵнодѣ былъ архіепископъ Ѳеофанъ вслѣдствіе исключительной близости своей къ государю. Архіеп. Ѳеодосій хотя и считался первымъ вице- президентомъ, начиналъ все болѣе терять расположеніе Петра по своему заносчивому и властолюбивому характеру. Онъ, забывши, что всѣмъ обязанъ царю, сталъ рѣзко выступать противъ униженія Церкви свѣтской властью и противъ духовныхъ штатовъ. Преобладаніе въ составѣ Сѵнода членовъ изъ малороссовъ и притомъ сравнительно молодыхъ по службѣ, крайне не нравилось великорусскимъ іерархамъ, которые были старше ихъ по возрасту. Они считали себя обиженными и, кромѣ того, подозрѣвали Сѵнодъ въ партійномъ малороссійскомъ духѣ. Отъ того Сѵноду въ первое время своей дѣятельности приходилось жаловаться на то, что эти іерархи не воздаютъ ему подобающей чести, и дѣлать имъ за это выговоры и внушенія (Знаменскій).

Положеніе Сѵнода въ общемъ составѣ государственной администраціи, какъ главы обширнаго государственнаго вѣдомства, было сравнено съ положеніемъ Сената. Они сравнены были во всѣхъ правахъ и оба непосредственно подчинены самому государю, который въ государственной присягѣ членовъ Сѵнода, такъ и назывался: “крайнимъ судіею духовной коллегіи”. Первоначально Сенатъ старался играть начальственную роль, вызывая возраженія и жалобы Сѵнода. 6 сент. 1721 г. состоялся Высочайшій указъ о “Конференціи Сената и Сѵнода”. Ей надлежало разсматривать дѣла общія обоимъ учрежденіямъ. Въ отсутствіе государя совокупныя рѣшенія ихъ должны были имѣть силу рѣшеній верховной власти. Представителемъ государя въ Сѵнодѣ былъ оберъ-прокуроръ, названный въ оберъ-прокурорской инструкціи 1722 г. “окомъ государя и стряпчимъ по дѣламъ сѵнодальнымъ”. Онъ обязанъ былъ наблюдать за всѣмъ ходомъ сѵнодальныхъ дѣлъ, замѣчать въ дѣлопроизводствѣ опущенія, незаконныя дѣла останавливать и доносить о нихъ государю, дѣлать Сѵноду предложенія о потребныхъ мѣропріятіяхъ, представлять государю о сѵнодскихъ рѣшеніяхъ и быть вообще посредникомъ между Сѵнодомъ и государственною властью. Ему были подчинены прокуроры духовныхъ приказовъ и духовные фискалы или инквизиторы, разсылавшіеся для надзора за духовнымъ управленіемъ по городамъ и монастырямъ. При Сѵнодѣ образовался инквизиторскій приказъ, во главѣ котораго поставленъ протоинквизиторъ изъ монаховъ. Ему подчинены были провинціальные инквизиторы-фискалы. Но это фискальное управленіе, очень непріятное духовнымъ властямъ и допускавшее разныя злоупотребленія своими полномочіями, вскорѣ послѣ кончины императора Петра было упразднено.

Въ области церковнаго управленія Святѣйшій Сѵнодъ получилъ “силу и власть патріаршескую или, — по выраженію Регламента — едва ли не большую, понеже соборъ”. На этомъ основаніи ему принадлежала въ Церкви власть законодательная, — право, съ согласія государя, восполнять свой Регламентъ новыми правилами, — власть высшая судебная и административная по всѣмъ частямъ церковной жизни.

Архіепископъ черниговскій Филаретъ (Гумилевскій), въ своей “Исторіи Русской Церкви”, пишетъ: “Святѣйшій Сѵнодъ, по составу своему, то же, что законный церковный Соборъ, въ которомъ избранныя духовныя лица занимаются дѣлами Церкви. Свѣтскія наименованія духовнымъ лицамъ Сѵнода, данныя на первое время, президентъ, вице-президенты, совѣтники и асессоры, скоро (въ 1726 г.) замѣнены болѣе приличными именами — первоприсутствующаго, членовъ Сѵнода и присутствующихъ въ Сѵнодѣ.” Надлежитъ, однако, отмѣтить, что составъ Сѵнода не зависилъ отъ избранія ихъ Соборомъ архіереевъ. Они назначались и вызывались къ присутствованію Верховной Властью. Конечно, и на Соборахъ, какъ извѣстно, монархи, начиная съ Византіи, имѣли огромное значеніе при проведеніи выборовъ. Но формально выборы патріарховъ и другихъ духовныхъ лицъ производились Соборомъ.

Приводимъ снова сужденіе архіеп. Филарета: “Въ 1730 г. Ѳеофанъ предлагалъ, что, сообразно съ сущностью предмета и древними правилами, надобно присутствовать въ Сѵнодѣ большему числу архипастырей церкви, взамѣнъ подчиненныхъ лицъ — архимандритовъ, и это было принято за правило. Какъ на вселенскихъ соборахъ, такъ и на частныхъ греческихъ и русскихъ, если не присутствовалъ самъ царь, присутствовалъ уполномоченный его: точно также въ Сѵнодѣ положено присутствовать оберъ-прокурору, съ обязанностію входить въ сношенія съ гражданскимъ начальствомъ о дѣлахъ церкви, по опредѣленіямъ Сѵнода, и съ правомъ подавать отрицательный отзывъ, когда бы рѣшенія Сѵнода, въ какомъ бы то ни было отношеніи, могли казаться несогласными съ положеніемъ государства. Въ сущности постоянный Соборъ, или Сѵнодъ, остался тѣмъ же для русской церкви, чѣмъ было патріаршее правленіе, какъ и писали патріархи. Замѣнивъ собою патріаршество, онъ принялъ на себя и занятія патріаршескаго правленія. Священнымъ долгомъ его, долгомъ предъ Господомъ и церковію, служитъ слѣдующее: наблюдать за чистотою ученія и благочиніемъ богослуженія, противодѣйствовать ересямъ и расколу, провѣрять сказанія о святыхъ и искоренять всякое суевѣріе, наблюдать за проповѣданіемъ слова Божія, избирать и поставлять достойныхъ архипастырей, преподавать наставленія архипастырямъ, въ случаѣ недоумѣнія ихъ, принимать и разрѣшать жалобы недовольныхъ рѣшеніями церковныхъ правителей. Преимущественному смотрѣнію его принадлежатъ всѣ духовныя училища и всѣ лица духовнаго званія, равно цензура духовныхъ книгъ, свидѣтельствованіе мощей и чудесъ и сопричисленіе къ лику святыхъ. Ему принадлежитъ окончательное рѣшеніе дѣлъ о сомнительныхъ бракахъ или о бракахъ въ недозволенныхъ степеняхъ родства и о расторженіи брака. Вообще же все, что можетъ имѣть вліяніе на состояніе отечественной церкви, по отношенію ли къ догматамъ вѣры или къ богослуженію и правленію, составляетъ предметъ заботъ и разсужденій Сѵнода”.

“Впрочемъ, нѣкоторые предметы, доселѣ озабочивавшіе духовное управленіе”, продолжаетъ владыка Филаретъ, “волею государя исключены изъ круга занятій Собора и отнесены къ гражданскому суду. Это — разрядъ дѣлъ, по сущности своей относящихся болѣе къ государству, чѣмъ къ церкви Христовой, болѣе къ гражданскимъ правамъ, чѣмъ къ вѣрѣ. Таковы дѣла о наслѣдствѣ, о бракахъ невольныхъ и противъ воли родителей, о богохульствѣ и блудѣ, о нераскаянныхъ грѣшникахъ, о небывающихъ у исповѣди и св. причастія. Но и здѣсь, за исключеніемъ двухъ первыхъ предметовъ, назначеніе церковнаго наказанія предоставлено духовному правительству. Впослѣдствіи времени судъ за каждую ересь, за каждый расколъ, въ присутствіи духовнаго депутата, предоставленъ также гражданскому суду, чѣмъ отнятъ предлогъ у сѣятелей лжи жаловаться на излишнюю ревность духовнаго правительства. Наконецъ, по дѣламъ, касающимся церкви и государства, Сѵноду предоставлено было имѣть совѣщаніе съ Сенатомъ”.

“Но зато вѣдомство церковнаго суда снова было расширено съ другой стороны”, пишетъ проф. П. Знаменскій, “вслѣдствіе возвращенія въ руки духовенства управленія церковными вотчинами, а потому и суда надъ церковными крестьянами. Вмѣстѣ съ тѣмъ расширилась, конечно, и область экономическаго управленія Святѣйшаго Сѵнода. Монастырскій приказъ изъ вѣдомства Сената былъ переданъ въ вѣдомство Сѵнода и образовалъ при немъ нѣчто въ родѣ экономическаго отдѣленія. Въ 1724 г. приказъ этотъ былъ преобразованъ по коллегіальному образцу подъ именемъ камеръ-конторы сѵнодальнаго правительства. Явились при Сѵнодѣ и другія учрежденія, бывшія органомъ его обширной власти. Такъ какъ члены его имѣли главное пребываніе въ Петербургѣ, то въ Москвѣ заведена была особая сѵнодальная контора съ высшею властью, но ограниченною только предѣлами бывшей патріаршей области. Святѣйшій Сѵнодъ наслѣдовалъ и епархіальную власть патріарховъ въ ихъ московской области, съ присовокупленіемъ къ ней еще новой петербургской. Органами этой епархіальной власти были — въ Москвѣ бывшіе патріаршіе приказы, а въ Петербургѣ — вновь учрежденная тіунская контора подъ начальствомъ духовнаго тіуна или управителя духовныхъ дѣлъ. Въ 1723 г. бывшій духовный приказъ патріарха въ Москвѣ былъ преобразованъ въ Коллегію подъ именемъ дикастеріи, — это было первое изъ епархіальныхъ учрежденій, которыя дѣлаются потомъ (съ 1744 г.) извѣстными въ епархіяхъ подъ именемъ консисторій”.

Заканчивая эту главу архіеп. Филаретъ пишетъ: “Духовный Регламентъ, написанный Ѳеофаномъ Прокоповичемъ, пересмотрѣнный Соборомъ и утвержденный государемъ, какъ примѣненіе древнихъ церковныхъ правилъ къ состоянію русской церкви, сталъ церковнымъ правиломъ. Впрочемъ, самимъ Регламентомъ, какъ оставлены въ неприкосновенности и древней силѣ древнія правила Соборовъ и отцевъ, такъ предоставлено Сѵноду вводить и новыя постановленія по нуждамъ св. церкви, по руководству св. Писанія и правилъ церкви вселенской, по утвержденіи ихъ самодержавной властью”.

Сѵнодъ въ царствованія императрицы Екатерины I и императора Петра II.

По смерти имп. Петра I (1725 г.) наступило время частыхъ перемѣнъ на престолѣ и порою занятія правительственныхъ постовъ лицами чуждыми православію.

Тогдашнія тревоги отразились и на Сѵнодѣ. Пострадалъ архіепископъ Ѳеодосій Яновскій. Онъ дѣлался все болѣе заносчивымъ и еще сильнѣе осуждалъ новые порядки въ церковномъ управленіи. Онъ поносилъ покойнаго Петра, сравнивая его по жестокости съ царемъ Іоанномъ Грознымъ. Допускалъ онъ оскорбительныя выходки противъ воцарившейся супруги Петра, императрицы

Екатерины I, и вліятельнаго князя Меншикова, грозилъ въ будущемъ народнымъ возстаніемъ. Въ концѣ апрѣля 1725 г. онъ былъ арестованъ. Во время розыска открылись и разныя злоупотребленія въ его новгородской епархіи и то, что онъ осмѣлился обязать особой присягой на вѣрность себѣ, въ родѣ государственной присяги. За всѣ эти вины онъ былъ лишенъ сана и подъ именемъ чернеца Ѳеодоса заточенъ въ Корельскій мон. Онъ умеръ черезъ пять мѣсяцевъ въ тѣсной и холодной тюрьмѣ. На мѣсто его въ Новгородъ былъ назначенъ Ѳеофанъ, ставшій и первымъ членомъ Сѵнода.

Вторымъ членомъ Сѵнода былъ назначенъ, непріятный Ѳеофану, Ѳеофилактъ Лопатинскій, еп. тверской. Мудрый митр. Іовъ новгородскій, говоря о кіевскихъ богословахъ, такъ отзывался о немъ: “Изряднаго изъ нихъ быти познахъ Лопатинскаго, яко мужъ кротокъ есть и смиренъ есть во всяцѣмъ состояніи, паче же во страсѣ Божіи”. О немъ же въ 1726 г. отзывался иностранецъ Фандербекъ: “Ученый кругъ уважаетъ Ѳеофилакта Лопатинскаго, еп. тверскаго. Онъ былъ профессоромъ въ московской академіи; послѣ многолѣтнихъ занятій на этомъ пути, принесшихъ большую пользу юношеству, онъ возведенъ на ту степень, которую теперь занимаетъ. Его непоколебимая честность во всѣхъ обстоятельствахъ напоминаетъ золотой вѣкъ”. Окончивъ кіевскую академію, онъ докончилъ свое образованіе за границею, былъ потомъ префектомъ и (съ 1706 г.) ректоромъ московской академіи, съ 1722 года Чудовскимъ архимандритомъ. Онъ ревностно и долго трудился надъ исправленіемъ славянской Библіи Ветхаго Завѣта 1633 г. Съ пламенною ревностію обличалъ онъ протестантизмъ, на чемъ и произошли его столкновенія съ Ѳеофаномъ. Являлся онъ и обличителемъ раскола, вѣдая въ Сѵнодѣ этими дѣлами. Соловьевъ отмѣчаетъ, что, когда послѣ смерти императора Петра поднялся вопросъ о возстановленіи Патріаршества, то однимъ изъ кандидатовъ называли Ѳеофилакта.

Императрица Екатерина I, чувствовавшая себя не очень твердо на престолѣ, считаясь со старымъ боярствомъ, не любившимъ архіереевъ “черкасъ”, назначила третьимъ членомъ Сѵнода великоросса Георгія Дашкова, архіепископа Ростовскаго. Онъ былъ малообразованнымъ, но практичнымъ, сильнымъ связями съ боярствомъ. Вслѣдъ за нимъ въ Сѵнодъ былъ назначенъ и другой великороссъ архимандритъ Горицкій Левъ Юрловъ, вскорѣ поставленный епископомъ воронежскимъ. Этими назначеніями Сѵнодъ получалъ такой составъ, который долженъ былъ вызвать взаимную борьбу. Во главѣ одной группы стоялъ Ѳеофанъ, во главѣ другой — Георгій.

Въ томъ же 1726 г., когда послѣдовали эти назначенія, Сѵнодъ былъ раздѣленъ на двѣ части. Въ одномъ учрежденіи засѣдали одни архіереи, занятые только духовными дѣлами. Въ другомъ, называемомъ коллегіей экономіи, работали пять свѣтскихъ лицъ, занимавшихся экономическими дѣлами церковныхъ вотчинъ. Послѣднее учрежденіе было независимо отъ перваго и со своими представленіями входило въ Сенатъ. Для такого смѣшаннаго Сѵнода титулъ Святѣйшаго былъ признанъ неудобнымъ и замѣненъ титуломъ Духовный Сѵнодъ. Въ государственно-административномъ значеніи онъ былъ пониженъ, что случилось и съ Сенатомъ. Высшая администрація сосредоточена была въ вѣдѣніи вновь учрежденнаго Верховнаго Тайнаго Совѣта, Сѵнодъ же и Сенатъ являлись только исполнителями распоряженій послѣдняго.

Съ воцареніемъ въ 1727 г. внука Петра Великаго, Петра 11, сына несчастнаго Алексѣя Петровича, съ одной стороны Окрѣпло значеніе стараго боярства, бывшаго на сторонѣ послѣдняго во время его расхожденій съ Царемъ. Съ другой стороны всѣмъ распоряжались временщики — недолго кн. Меншиковъ, потомъ Долгорукіе. Архіеп. Георгій провелъ архим. Льва (Юрлова) въ архіереи, какъ упоминалось выше, и сумѣлъ ввести въ Сѵнодъ еще одного члена изъ великороссовъ, митр. Игнатія (Смолу), въ опалѣ пребывавшаго въ Ниловскомъ мон. Онъ былъ назначенъ на Коломенскую каѳедру. Всѣ они стали дружно дѣйствовать противъ Ѳеофана. Что касается владыки Ѳеофилакта, то онъ не примкнулъ къ нимъ, но сдѣлалъ Ѳеофану большую непріятность. Ему удалось получить разрѣшеніе Верховнаго Тайнаго Совѣта на изданіе труда покойнаго митр. Стефана “Камень Вѣры”, обличавшаго тѣ самыя ереси, въ которыхъ враги обвиняли Ѳеофана. Въ кругахъ стариннаго боярства и духовенства заговорили даже о возстановленіи патріаршества. Положеніе Ѳеофана, бывшаго теперь единственнымъ представителемъ Петровскихъ идей въ Сѵнодѣ, сдѣлалось чрезвычайно опаснымъ и заставляло его напрягать въ разгоравшейся борьбѣ всѣ свои силы и изворотливость.

Главнымъ оружіемъ его противниковъ было прежнее — обвиненіе въ ересяхъ, выдвинутое еще митр. Стефаномъ. Въ роли обвинителя былъ выдвинутъ архіеп. Георгіемъ и др. одинъ изъ кіевскихъ ученыхъ, архимандритъ Юрьевскій Маркеллъ Родышевскій, знавшій Ѳеофана еще съ академіи и одно время служившій въ его Псковской епархіи судьей архіерейскаго дома. Еще въ 1726 г. имъ поданъ былъ Св. Сѵноду доносъ на Ѳеофана въ 47 пунктахъ. Послѣдній обвинялся имъ въ непризнаніи церковныхъ преданій и ученія святыхъ отцовъ, въ непочитаніи иконъ и мощей, отрицаніи оправданія дѣлами, насмѣшкахъ надъ церковными обрядами, желаніи искоренить монашество и пр. Такъ истолкованы были въ доносѣ разныя мѣста изъ сочиненій Ѳеофана и рѣчи его, въ которыхъ выражалась его дѣйствительно подчасъ слишкомъ горячая полемика или противъ католичества, или противъ русскихъ суевѣрій и обрядовѣрія. Дѣло это кончилось тогда заключеніемъ Маркелла въ Петропавловскую крѣпость. Одновременно Ѳеофану было сдѣлано внушеніе отъ имени императрицы Екатерины, чтобы онъ впредь никакихъ противностей православной Церкви не чинилъ, а жилъ, какъ живутъ всѣ “великороссійскіе” архіереи.

При имп. Петрѣ II Маркеллъ, указывая на еретическія, по его мнѣнію, сочиненія Ѳеофана, — букварь, толкованіе блаженствъ, объ обливательномъ крещеніи и др., просилъ Сѵнодъ о немедленномъ осужденіи ихъ и автора. Ѳеофану не трудно было доказать, что всѣ эти сочиненія написаны имъ по мысли Петра Великаго и изданы съ разрѣшенія Сѵнода. Онъ обвинялъ Маркелла въ обвиненіи въ ересяхъ самого Сѵнода и въ томъ, что онъ осмѣливается “терзать славу толикаго монарха”. Тогда Маркеллъ обратился въ Тайную Канцелярію, указывая, что Ѳеофаномъ написана была “Правда воли монаршей”, — сочиненіе, направленное къ лишенію наслѣдія престола царевича Алексѣя, слѣдовательно противное и царствующему государю — сыну Алексѣя. Тайная Канцелярія и безъ него знала, кто былъ авторомъ этого сочиненія, какъ и то, что составлено оно было по волѣ царя Петра. Маркеллъ подвергся новому заключенію — въ Симоновомъ мон. Такимъ образомъ Ѳеофанъ избѣгалъ опасностей, но положеніе его, все же, становилось болѣе и болѣе шаткимъ. Положеніе архіепископа Георгія укрѣплялось все больше, какъ усиливалось и движеніе “великороссовъ”.

Въ ночь на 19 янв. 1730 г. въ Москвѣ умеръ отъ оспы 15-лѣтній императоръ Петръ II. Съ нимъ пресѣклась мужская линія Дома Романовыхъ. Онъ былъ послѣднимъ царемъ и единственнымъ императоромъ похороненнымъ въ Архангельскомъ соборѣ. Кончина его избавила Ѳеофана отъ все усиливавшейся опасности.

Сѵнодъ въ царствованіе императрицы Анны Іоанновны.

Императоръ Петръ II скончался, не назначивъ, какъ это требовалось закономъ о престолонаслѣдіи Петра Великаго, наслѣдника престола. Члены Верховнаго Совѣта, въ которомъ главную роль играли князья Долгорукіе, рѣшили, въ соотвѣтствіи съ чаяніями небольшой группы вельможъ старыхъ родовъ, предложить престолъ вдовствующей герцогинѣ Курляндской Аннѣ, дочери старшаго брата царя Петра I, Іоанна Алексѣевича. При этомъ она должна была подписать условія — “кондиціи” —, ограничивавшія самодержавную власть въ пользу “верховниковъ”. Новая императрица условія эти подписала. Но сразу обнаружилось сильное движеніе противъ такого олигархическаго правленія, совершенно не свойственнаго русскому государству, со стороны рядового дворянства, имѣвшаго большое значеніе въ гвардейскихъ полкахъ. Враждебно этому было и духовенство. Архіеп. Ѳеофанъ, сразу разобравшійся въ обстановкѣ, оказался въ числѣ тѣхъ, кто былъ противъ ограниченія самодержавной власти государыни. Онъ сумѣлъ ознакомить Анну Іоанновну со своимъ мнѣніемъ, использовавъ дипломатическую неприкосновенность курляндскаго резидента въ Россіи Левенвольда, пользовавшагося ея особеннымъ довѣріемъ. По прибытіи императрицы Анны въ Москву, гвардія и дворянство убѣдили императрицу порвать подписанныя ею условія и возстановить самодержавную власть. Ѳеофанъ вскорѣ завязалъ тѣсныя связи съ нѣмецкой группой, которая начала играть преобладающую роль въ государственномъ управленіи. Главное значеніе имѣлъ, прибывшій съ государыней изъ Курляндіи, Биронъ. Самымъ же крупнымъ и умнымъ дѣятелемъ былъ Остерманъ, съ которымъ именно сблизился Ѳеофанъ. Не теряя времени онъ началъ сводить счеты со своими врагами, которые, какъ нарочито русская группа, были на подозрѣніи у Бирона и Остермана. Положеніе имп. Анны было трудно отъ того, что многіе считали имѣвшей болѣе ея правъ на престолъ дочь Петра Великаго, царевну Елисавету.

Полемика противъ протестантскихъ нѣмецкихъ ересей и обвиненіе въ нихъ кого-нибудь при такихъ обстоятельствахъ легко становились признакомъ политической неблагонадежности самихъ обвинителей и влекли за собой неизбѣжно допросы въ Тайной Канцеляріи. Послѣ паденія верховниковъ и упраздненія Верховнаго Совѣта, замѣненнаго Кабинетомъ министровъ, потеряла значеніе великорусская группа архіереевъ. Первая непріятность приключилась съ владыкой Львомъ (Юрловымъ). Изъ Воронежа было донесено, что, по полученіи тамъ сенатскаго указа о восшествіи на престолъ имп. Анны, онъ не отслужилъ торжественнаго молебствія, ожидая указа отъ Сѵнода. Въ ожиданіи же такового онъ распорядился поминать все царствующее семейство въ порядкѣ старшинства, начиная съ царицы Евдокіи, въ то время монахини Елены, бабки скончавшагося императора. Черезъ пять дней владыка Левъ, узнавъ о воцареніи Анны и допрошенный вице-губернаторомъ Пашковымъ, отслужилъ молебенъ, поминая новую императрицу; онъ разослалъ и соотвѣтственный указъ по епархіи. Отправилъ владыка смутное объясненіе въ Сѵнодъ, надѣясь найти тамъ защиту. Друзья его, члены Сѵнода архіепископы Георгій (Дашковъ) и Игнатій (Смола), постарались замять дѣло, объясняя промедленіе Льва ссорой его съ Пашковымъ. Ѳеофанъ воспользовался этимъ дѣломъ для нанесенія удара своимъ противникамъ. Возбуждено было дѣло не только противъ Льва, но и противъ Георгія и Игнатія, яко-бы, потворствовавшихъ ему. Всѣ трое были уволены изъ Сѵнода. На ихъ мѣста Ѳеофанъ провелъ своихъ сторонниковъ іерарховъ — Леонида Крутицкаго, Іоакима Суздальскаго и Питирима Нижегородскаго. Вмѣстѣ съ тѣмъ, въ составъ Сѵнода опять, какъ при имп. Петрѣ Великомъ, введены были архимандриты и протоіереи.

По дѣлу владыки Льва началось слѣдствіе, къ которому были притянуты владыки Георгій и Игнатій. Въ отношеніи архіеп. Георгія были выдвинуты и другія обвиненія. Указывалось, что, будучи келаремъ Троицкаго-Сергіева мон., куда опредѣлилъ его царь Петръ I, онъ вклады, приносимые въ обитель, не отдавалъ въ Монастырскій приказъ, а покупалъ на эти деньги экипажи, сбрую, лошадей, до каковыхъ былъ большой охотникъ; снабжалъ всѣмъ возможнымъ своихъ родственниковъ. Поставлено было ему въ вину то, что, управляя Ростовской епархіей, онъ занимался поборами съ монастырей и духовныхъ лицъ. Злоупотребленія по епархіямъ приписаны были и остальнымъ. Всѣ трое были признаны противниками царствующей императрицы и виновными въ рядѣ злоупотребленій. По лишеніи ихъ сана они были разосланы въ разные монастыри. Владыка Георгій заточенъ былъ въ Вологодскій Спасо-Каменный монастырь.

И въ ссылкѣ Ѳеофанъ не оставлялъ ихъ въ покоѣ. Выдвигая новыя обвиненія, онъ старался ухудшать ихъ положеніе. Левъ, какъ разстрига-Лаврентій, содержался въ Крестномъ мон, на Бѣломъ морѣ. Георгій, послѣ пребыванія въ Спасо-Каменномъ мон., гдѣ онъ былъ постриженъ въ схиму, съ именемъ Гедеона, былъ сосланъ въ Нерчинскъ и умеръ до 1740 г. Чернецъ Игнатій содержался подъ карауломъ въ архангельскомъ Никольскомъ Корельскомъ мон.

Въ томъ же 1730 г. былъ лишенъ сана и заточенъ въ Кирилловъ мон. архіеп. Кіевскій Варлаамъ (Вонатовичъ), сблизившійся съ іерархами великороссами. Ему поставлено было въ вину запозданіе со служеніемъ молебна на восшествіе на престолъ имп. Анны. Сводилъ съ нимъ счеты Ѳеофанъ, который не могъ простить ему допущенія среди своего духовенства толковъ объ его еретичествѣ и изданія въ Кіевѣ вновь “Камня вѣры”. Въ слѣдующемъ году другой іерархъ былъ лишенъ сана и сосланъ монахомъ въ Кирилловъ Бѣлозерскій мон. Это былъ архіеп. Казанскій Сильвестръ (Холмскій), примыкавшій къ великорусской группѣ. Его обвинили въ томъ, что еще въ царствованіе имп. Екатерины I онъ запрещалъ поминать Сѵнодъ при богослуженіи, рвалъ и переписывалъ на свое имя прошенія, подаваемыя на Высочайшее имя, говорилъ “противныя” рѣчи объ имп. Аннѣ, дѣлалъ лишніе поборы по епархіи и пр. Лишенный сана, онъ былъ отправленъ въ Выборгскую крѣпость.

Въ началѣ 1737 г. архіеп. Ѳеофанъ началъ дѣйствовать противъ Маркелла Родышевскаго. Не распространяясь о богословскихъ сужденіяхъ послѣдняго, онъ обратилъ вниманіе Кабинета министровъ на то, что хула Маркелла противъ книгъ, изданныхъ по указамъ царя Петра Великаго и Сѵнода, а также противъ Духовнаго Регламента, содержащаго дѣйствующее законоположеніе, — является прямымъ противленіемъ власти. Выставилъ онъ на видъ и нападки Маркелла на лютеранъ, кальвинистовъ и тѣхъ, кто съ ними дружбу имѣетъ. Поставилъ онъ многознаменательный вопросъ — кого это разумѣетъ тутъ Родышевскій съ братіей. Послѣ такого во времена Бирона явнаго доноса, естественно, дѣло о Маркеллѣ передано было въ. Тайную канцелярію, вѣдавшую политическими дѣлами. Розыскъ по этому дѣлу запуталъ и погубилъ многихъ людей, или читавшихъ произведенія (тетради) Маркелла, или просто только слышавшихъ объ ихъ существованіи. Длилось дѣло все время царствованія имп. Анны Іоанновны. По монастырямъ и у разныхъ грамотѣевъ отыскивали всякія тетрадки, записки, выписки, въ которыхъ предполагалось что-нибудь “противное”, и всѣхъ ихъ читателей и владѣльцевъ тянули къ розыскамъ. За все это главная отвѣтственность падала на архіеп. Ѳеофана. Ему удалось внушить правительству, что въ Россіи существуетъ опасная “злодѣйская факція”, которая требуетъ раскрытія и истребленія. Подозрѣваемыхъ часто подвергали пыткамъ и тѣ подъ ними замѣшивали новыхъ лицъ. Бъ Твери были арестованы іером. Іосифъ Рѣшиловъ, заподозрѣнный въ составленіи подметнаго письма съ пасквилемъ на Ѳеофана и порицаніемъ правительства, архим. Іоасафъ Маевскій, изъ ученыхъ кіевлянъ, и разные служащіе тверского архіерейскаго дома, близкіе къ архіеп. Ѳеофилакту. Отдѣльныя лица подозрѣвались въ “противностяхъ” въ Устюгѣ, Вологдѣ, въ Саровской пустынѣ и др. монастыряхъ. Изъ духовныхъ лицъ никто не могъ быть увѣреннымъ, что имя его не будетъ упомянуто при пыткѣ, послѣ чего послѣдуетъ розыскъ (Знаменскій).

Архіеп. Ѳеофану надо было сокрушить своего главнаго идейнаго противника — архіепископа Ѳеофилакта (Лопатинскаго). О послѣднемъ архіеп. Филаретъ пишетъ: “воспитанникъ кіевскій, докончившій образованіе свое за границею, гдѣ слушалъ Бурхарда, съ 1704 г. наставникъ и префектъ моск. академіи, 1706 г. ректоръ, съ 1722 г. чудовскій архимандритъ и совѣтникъ сѵнода; въ томъ же году іюня 14 онъ письменно изъявилъ желаніе служить успѣхамъ вѣры въ Иркутскѣ, куда многіе не желали отправляться, считая Иркутскъ мѣстомъ ссылки. Но сѵнодъ въ докладѣ государю говорилъ, что Ѳеофилактъ нуженъ въ сѵнодѣ.” Въ 1723 г. Ѳеофилактъ посвященъ въ тверскаго епископа, въ 1725 г. возведенъ въ санъ архіепископа. Соловьевъ отмѣчаетъ, что, когда послѣ кончины императора Петра поднялся вопросъ о возстановленіи патріаршества, то однимъ изъ кандидатовъ называли Ѳеофилакта. Въ московской академіи онъ преподавалъ догматику, а также богословіе, полемику, философію. Во время его ректорства въ Академіи, онъ выявился, какъ борецъ съ вольнодумцемъ Тверитиновымъ. Имъ изданъ былъ “Камень вѣры” митрополита Стефана, что вызвало крайнее недовольство Ѳеофана.

Они впервые встрѣтились въ Кіевѣ. И. Чистовичъ въ своемъ очеркѣ “Ѳеофанъ Прокоповичъ и Ѳеофилактъ Лопатинскій”, дойдя до 1735 г. и назвавъ ихъ “старыми знакомыми”, пишетъ: “Только они разошлись и пошли разными дорогами. Они въ одно время были за границей; послѣ того вмѣстѣ были учителями кіевской академіи. Въ 1706 г. Ѳеофилактъ перешелъ въ Москву (архіепископъ Филаретъ указываетъ 1704 г.), гдѣ вскорѣ сталъ ректоромъ Заиконоспасской академіи, а Ѳеофанъ остался въ Кіевѣ и сталъ тамъ ректоромъ. Оба люди даровитые, они однакожъ имѣли различныя убѣжденія и направленія. Ѳеофилактъ представлялъ собою во всемъ старый порядокъ и опирался на авторитетъ старины, которую почиталъ священною; Ѳеофанъ усвоилъ себѣ новый взглядъ и сдѣлался однимъ изъ помощниковъ государя въ устроеніи новаго порядка вещей... Когда Кіевъ и весь южный край были въ восторгѣ отъ Ѳеофановскихъ изъясненій богословія, московскій ректоръ Ѳеофилактъ, вмѣстѣ съ Гедеономъ Вишневскимъ, представилъ митрополиту Стефану Яворскому записку съ обвиненіями Ѳеофана въ неправославіи.” Оперлись они и на мнѣніе Лихудовъ. Когда, вызванный въ Петербургъ, “Ѳеофанъ зашелъ къ московскимъ ученымъ, его приняли сухо и отнеслись къ нему съ недовѣріемъ, какъ человѣку сомнительныхъ убѣжденій. Когда Петръ назначилъ его епископомъ, во Псковъ, то Стефанъ Яворскій, мѣстоблюститель, отнесся къ сѵнодальнымъ членамъ съ увѣщаніемъ не посвящать его пока онъ не отречется отъ заблужденій. Стефанъ составилъ даже проектъ отреченія. Но это не было уважено и повлекло только распрю между ними.” Стефанъ уговорилъ Ѳеофилакта и Гедеона подать въ Сѵнодъ донесенія о Ѳеофанѣ. “Изданіе Камня вѣры и разнесшіеся по этому поводу толки пробудили въ душѣ Ѳеофана старыя, горькія воспоминанія. Потомъ начались толки о патріаршествѣ и т. д.” (“Правосл. Обозрѣніе” т. III, сент. 1860 г. Москва).

Когда въ Москвѣ появилось “Буддея посланіе къ другу въ Москву противъ Стефана Яворскаго”, Ѳеофилактъ былъ возмущенъ этой книгой и утверждалъ, что она написана Ѳеофаномъ. Составилъ онъ “Апокризисъ, или возраженіе на письмо Буддея”, защищая “Камень вѣры”. Одновременно доминиканцемъ Рибейро, состоявшемъ при испанскомъ послѣ въ Петербургѣ, въ отвѣтъ на посланіе Буддея, написанъ былъ трудъ въ защиту митр. Стефана.

Архіеп. Ѳеофанъ, вступая въ борьбу съ Ѳеофилактомъ, рѣшилъ соединиться съ сильными въ Россіи иностранцами — лютеранами, представляя Ѳеофилакта дѣйствующимъ противъ нихъ. Онъ подалъ записку императрицѣ, связывая лицъ, идейно выступавшихъ противъ него, съ опальными людьми, отправленными въ ссылку. Онъ писалъ: “Того же гнѣзда сверчки сидятъ въ щеляхъ и посвистываютъ, и далъ бы Богъ взыскать ихъ и прогнать”. О книгѣ Рибейры Ѳеофанъ доносилъ: “Иностранныхъ въ Россіи мужей ругательнѣ нарицаетъ человѣчками или людишками и придаетъ, что Русское государство ихъ питаетъ, а церковный законъ оными гнушается. Видно на кого онъ за пропитаніе иностранныхъ въ Россійскомъ государствѣ нарекаетъ! Всѣхъ сплошь протестантовъ, изъ которыхъ многое число честныя особы и при Дворѣ, и въ воинскомъ и гражданскомъ чинахъ рангами высокими почтены служатъ, — неправдою и невѣрностью помаралъ, изъ чего великолѣпнымъ особамъ немалое учинилъ огорченіе. Ѳеофана, архіепископа Новгородскаго, почтивъ титломъ премудрѣйшаго, коварно порицаетъ склонностью къ протестантамъ за то, что онъ въ нѣкоемъ словѣ своемъ назвалъ Буддея зѣло ученымъ человѣкомъ. А Ѳеофилакту, Тверскому архіепископу, сочинилъ похвалы слѣдующія: Ѳеофилактъ Лопатинскій, Тверской архіепископъ, премудрѣйшій въ школахъ и, по моему извѣстію, преострѣйщій пастырь, въ Сѵнодѣ правдивѣйшій судья, во всей Россіи изъ духовныхъ властей прелюбезнѣйшій...”. Архіеп. Ѳеофилактъ исключенъ былъ изъ состава Сѵнода и удалился въ Тверь. “Камень вѣры” былъ въ 1731 г. запрещенъ по приказанію Бирона, экземпляры его отбирались.

Противъ архіеп. Ѳеофилакта начато было дѣло. Сначала оно велось въ Сѵнодѣ. Примѣчательно, что одинъ изъ членовъ суда, архим. новоспасскій Иларіонъ, возвращаясь изъ засѣданія, разбитъ былъ параличемъ и мертвымъ вывалился изъ коляски. Слуги, пока не пріѣхали домой, не замѣтили этого. Архіеп. Филаретъ пишетъ, что Сѵнодъ не имѣлъ сужденія о снятіи съ архіеп. Ѳеофилакта сана и впослѣдствіи о возвращеніи такового. Дѣло о немъ перешло въ Тайную Канцелярію. Тамъ, по даннымъ Бантышъ-Каменскаго, его три раза подымали “на виску” (старый пріемъ пытки) и столько же наказывали батогами, безъ рубахи. Онъ былъ заключенъ въ Выборгскую крѣпость, гдѣ былъ разбитъ параличемъ. По настоянію Бирона, онъ, указомъ 13 дек. 1738 г., “за важныя вины” былъ лишенъ сана и монашества и наименованъ разстригой Ѳеодоромъ Леонтьевичемъ, сыномъ Лопатинскаго. Леонтьевичемъ, сыномъ Лопатинскаго.

Архіеп. Ѳеофанъ не дожилъ до конца дѣла архіеп. Ѳеофилакта и др. Онъ умеръ въ сентябрѣ 1736 г. въ 55-лѣтнемъ возрастѣ. Онъ былъ крупнымъ дѣятелемъ того времени; какъ церковный администраторъ, проводилъ порою полезныя начинанія. Какъ проповѣдникъ и богословъ, онъ внесъ новое, болѣе живое въ развитіе церковной проповѣди и богословской науки, освободивши ихъ отъ рутинныхъ пріемовъ схоластики. Борясь съ католическимъ вліяніемъ въ богословствованіи, онъ самъ подпадалъ подъ вліяніе протестантизма. Нравственный обликъ Ѳеофана непривлекателенъ. Исходя изъ положенія — губить врага, пока тотъ его не погубилъ, Ѳеофанъ проявлялъ крайнюю неразборчивость въ выборѣ средствъ борьбы съ тѣми, кого считалъ своими врагами. Онъ не стѣснялся, производя подтасовку, переводить нападенія съ богословской точки зрѣнія на политическую и выставлять противниковъ государственными преступниками. Писавшій о немъ проф. Чистовичъ говоритъ: “Ѳеофанъ, великій умъ, государственный мужъ, первенствующій членъ Сѵнода, превращался въ агента Преображенской канцеляріи, являясь, смотря по времени и обстоятельствамъ, то доносчикомъ, то подсудимымъ, но всегда необходимымъ ея членомъ”. Ѳеофанъ прочитывалъ показанія, даваемыя въ Тайной канцеляріи, дѣлалъ свои замѣчанія, задавалъ вопросы, указывалъ сводить допрашиваемыхъ на очныя ставки, не щадя увѣщаній. Въ инструкціи Ѳеофана при допросѣ іером. Іосифа (Рѣшилова), работавшаго съ Ѳеофилактомъ въ Сѵнодѣ по дѣламъ раскола, писалось: — “... Всѣмъ вопрошающимъ наблюдать на глаза и на все лицо его, не явится ли какое на немъ измѣненіе, и для того поставить его лицомъ къ окошкамъ... ”.

Карташевъ, именуя Ѳеофана “умникомъ”, пишетъ: “Печальна была судьба его таланта. Сѵнодъ былъ терроризованъ черезъ него и въ потокѣ дѣлъ, пріобрѣтавшихъ характеръ политическаго розыска, онъ часто забѣгалъ впередъ и рекомендовалъ суровыя мѣры раньше органовъ государственныхъ.” Карташевъ упоминаетъ и главнаго сообщника Ѳеофана въ этихъ дѣлахъ — нѣмца-протестанта графа Андрея Ивановича Остермана. Онъ правильно пишетъ: “Царило убѣжденіе, что Анна была всецѣло въ волѣ ея фаворита, чужака, нѣмца, лютеранина. И всѣ тяжести времени и, въ частности, многообразныя жестокости въ церковной средѣ, бытѣ и повинностяхъ духовенства приписывались Бирону, какъ гонителю православія. Если въ дѣлахъ внѣшней политики можетъ быть справедливо указаніе на всемогущее вліяніе Бирона, то нельзя съ достаточными основаніями утверждать это и во всемъ кругѣ дѣлъ церковныхъ. Ни архивъ св. Сѵнода, ни изданные ИРИ [34]) Общ. протоколы Кабинета этого не подтверждаютъ.” Остерманъ, “птенецъ гнѣзда Петрова”, поддержавшій Анну во время затѣи верховниковъ, пользовался ея полнымъ довѣріемъ, былъ самымъ опытнымъ государственнымъ человѣкомъ, въ формальной дѣловой сферѣ реальнымъ правителемъ государства. Манифестъ имп. Елисаветы Петровны объявлялъ: “Остерманъ, будучи въ министерствѣ, имѣя все государственное правленіе въ своихъ рукахъ, жестокія и неслыханныя мученія и экзекуціи, не щадя и духовныхъ особъ, въ дѣйство производить старался”.

Могъ быть и другимъ Ѳеофанъ. Заботясь о просвѣщеніи онъ, обладавшій большими средствами, тратилъ значительныя суммы на учащуюся молодежь; принималъ участіе въ художникахъ, покупая ихъ произведенія и рекомендуя богатымъ людямъ. Въ его библіотекѣ имѣлось очень много книгъ и онъ охотно ссужалъ книгами другихъ. Любилъ онъ, по окончаніи дневныхъ занятій, проводить время среди ученыхъ, дѣлясь познаніями. Онъ до тонкости зналъ исторію, философію, богословіе, европейскіе языки, изъ которыхъ на двухъ говорилъ. Любилъ онъ математику. Въ 1721 г. Ѳеофанъ устроилъ въ домѣ своемъ школу, куда принималъ дѣтей разнаго званія. Это была лучшая школа того времени. Лучшихъ учениковъ онъ посылалъ въ гимназію при академіи. За 15 лѣтъ черезъ его школу прошло 160 молодыхъ людей. Въ предсмертномъ распоряженіи Ѳеофанъ все лично ему принадлежавшее оставлялъ этой школѣ съ тѣмъ, чтобы, по окончаніи курса, кто получитъ мѣсто, могъ обзавестись, чрезъ пособіе изъ завѣщанныхъ суммъ, хозяйствомъ и постройками.

Съ воцареніемъ императора Іоанна VI Антоновича, правительница, мать его, Анна Леопольдовна, велѣла освободить Ѳеофилакта, съ возвращеніемъ ему сана архіепископа съ отдачей для пропитанія въ пристойный монастырь. 30 декабря 1740 г. петербургскій архіепископъ Амвросій перевелъ его въ свое новгородское подворье. Тамъ въ началѣ января 1741 г. ему, едва имѣвшему возможность повернуться въ кровати, архіеп. Амвросій объявилъ указъ Правительницы о возстановленіи его въ архіерейскомъ санѣ. Тамъ посѣтила его цесаревна Елисавета Петровна. Она спросила его: — знаетъ ли онъ ее? Владыка Ѳеофилактъ отвѣтилъ: “Знаю, что ты — искра Петра Великаго”. На подворьѣ владыка Ѳеофилактъ скончался 6 мая 1741 г. и погребенъ былъ въ Александро-Невской Лаврѣ. Допущены были къ продажѣ 534 полусгнившія книги “Камень вѣры”.

Сѵнодъ въ царствованіе императрицы Елисаветы Петровны.

Кратко было царствованіе младенца Іоанна VI Антоновича, правнука царя Іоанна У. Онъ родился 12 авг. 1740 г. и провозглашенъ былъ императоромъ, согласно завѣщанію Анны Іоанновны. Послѣ короткаго правленія регента Бирона, правительницей стала Анна Леопольдовна, дочь Екатерины Іоанновны. Въ итогѣ новаго переворота, состоявшагося 25 ноября 1741 года, 15-мѣсячный императоръ Іоаннъ VІ былъ свергнутъ, и на престолъ вступила дочь Петра Великаго Елисавета.

Воцареніе ея было восторженно встрѣчено духовенствомъ и народомъ. Русская по духу, глубоко вѣрующая и церковная, она пользовалась общей любовью. Проповѣдники съ церковныхъ каѳедръ прославляли ее, какъ спасительницу Россіи отъ иноплеменнаго ига, возстановительницу православія и народности. Архіепископъ Амвросій (Юшкевичъ) возглашалъ, что государыня “преславная побѣдительница избавила Россію отъ враговъ внутреннихъ и сокровенныхъ. Такіе то всѣ были враги наши, которые, подъ видомъ будто вѣрности, отечество наше разоряли и смотри какую дьяволъ далъ имъ придумать хитрость! Во-первыхъ на благочестіе и вѣру нашу Православную наступили; но такимъ образомъ и претекстомъ, будто они не вѣру, но непотребное и весьма вредительное христіанству суевѣріе искореняютъ. О, коль многое множество подъ такимъ притворомъ людей духовныхъ, а наипаче ученыхъ истребили, монаховъ поразстригали и перемучили. Спроси же за что? — больше отвѣта не услышишь, кромѣ сего: суевѣръ, ханжа, лицемѣръ, ни къ чему годный. Сіе же все дѣлали такою хитростію и умысломъ, чтобъ вовсе въ Россіи истребить священство Православное и завести свою нововымышленную безпоповщину”. Ему вторилъ, въ присутствіи императрицы, архіепископъ Димитрій (Сѣченовъ): “...Показывали себя, аки бы они вѣрные государству слуги, аки бы они оберегатели здравія государей своихъ, аки бы они все къ пользѣ и исправленію Россіи помышляютъ... А наипаче коликое гоненіе на самыхъ благочестія защитителей, на самыхъ священныхъ таинъ служителей! Чинъ духовный — архіереевъ, священниковъ, монаховъ — мучили, казнили, разстригали. Непрестанныя почты, и водою и сухимъ путомъ. Куды? Зачѣмъ? Монаховъ, священниковъ, людей благочестивыхъ въ дальніе сибирскіе города, въ Охотскъ, Камчатку и Оренбургъ отвозятъ. И тѣмъ такъ устрашили, что уже и самые пастыри, самые проповѣдники слова Божія молчали и устъ не смѣли о благочестіи отверсти. И правда, духъ бодръ, а плоть немощна. Не всякому то благодать мученичества посылается!”.

Императрица Елисавета Петровна, еще будучи цесаревной, проявляла чисто русское благочестіе, любовь къ духовенству, духовнымъ книгамъ, проповѣдямъ и богослуженію, а также къ благолѣпію церковному.

То же благочестіе соблюдала Елисавета Петровна, ставъ императрицей. Совершала она богомолья, пѣшкомъ ходила въ Троицкую Лавру, соблюдала строго посты, жертвовала на церкви и монастыри. Особенно любила древній Кіевъ съ его святынями. Послѣ освященія церкви въ Конногвардейскомъ полку, она съ неудовольствіемъ говорила оберъ-прокурору кн. Шаховскому: “Чего Сѵнодъ смотритъ? Тамъ на иконостасѣ, вмѣсто ангеловъ, поставлены разные болваны, наподобіе купидоновъ, чего наша Церковь не дозволяетъ”. Въ 1745 г., Государыня, будучи довольна тѣмъ, что дворяне русскаго посольства въ Парижѣ хорошо учатся, велѣла туда отписать, чтобъ они особенно вѣры и закона не забывали; такъ какъ русской церкви тамъ не было, она приказала отправить въ Парижъ церковь съ священникомъ, который обслуживалъ бы не только посольскихъ людей, но и прочихъ русскихъ, тамъ временно пребывающихъ. Велѣла императрица также отправить церкви и ко всѣмъ Дворамъ, гдѣ были русскіе представители. Послѣдовало приказаніе хотя не теперь, но современемъ приложить стараніе, чтобъ въ Вѣнѣ находящимся единовѣрнымъ греческаго исповѣданія людямъ позволено было имѣть публичныя церкви и при нихъ колокола, взаимно какъ въ Россіи такое дозволеніе дается для римскихъ церквей (Журн. Сената 10 іюля 1745 г.).

Сѵнодъ имѣлъ право непосредственнаго доклада императрицѣ. Часто она давала распоряженія Сѵноду черезъ своего духовника прот. Ѳеодора Дубянскаго, малоросса. Онъ имѣлъ въ церковныхъ дѣлахъ большое вліяніе, дѣйствуя на пользу Церкви. Другомъ духовенства былъ и графъ Алексѣй Григорьевичъ Разумовскій, уроженецъ Черниговской губ., въ прошломъ пѣвчій. Карташевъ пишетъ: “По словамъ А. Васильчикова, Разумовскій “призрѣнный въ младенчествѣ духовенствомъ, возросшій подъ его крыломъ, смотрѣлъ на служителей церкви съ чувствами самой искренней и глубокой благодарности и былъ преданъ имъ всѣмъ своимъ честнымъ и любящимъ сердцемъ”. Послѣ тайнаго регулярнаго браковѣнчанія съ Елизаветой вліяніе его сдѣлалось вполнѣ объяснимымъ: “всѣ его почитали и съ нимъ обращались какъ съ супругомъ императрицы”. Разумовскій не любилъ вмѣшиваться въ государственныя дѣла, но, говоритъ біографъ Разумовскаго, “было два вопроса, которые его задѣвали за живое. Для нихъ онъ забывалъ и природную лѣнь и отвращеніе отъ дѣлъ и смѣло выступалъ впередъ, не опасаясь докучать государынѣ. На первомъ мѣстѣ стоялъ для него вопросъ жизни церкви и государства”.

Началось возвращеніе изъ заточеній и ссылокъ всѣхъ пострадавшихъ во времена Ѳеофана Прокоповича и Остермана. До этого времени дожили іерархи Левъ (Юрловъ) и Игнатій (Смола), умершій черезъ мѣсяцъ послѣ воцаренія Елисаветы, а также Маркеллъ Родышевскій.

Въ 1742 г. императрица издала важный указъ, которымъ первоначальный судъ надъ духовными лицами предоставленъ Сѵноду и по политическимъ оговорамъ. Самъ Сѵнодъ, который вмѣстѣ съ Сенатомъ, находился въ послѣднія царствованія въ подчиненіи сначала Верховному Совѣту, а потомъ Кабинету министровъ, былъ возстановленъ въ своемъ прежнемъ достоинствѣ высшаго административнаго мѣста, съ титуломъ “правительствующаго”.

Ободренные благочестіемъ государыни, члены Сѵнода архіепископъ Амвросій (Юшкевичъ) новгородскій и Арсеній (Маціевичъ), митрополитъ ростовскій, одинъ изъ дѣятельнѣйшихъ іерарховъ того времени, оба малороссы, подали докладъ, въ которомъ писали, что если императрицѣ не угодно будетъ возстановить патріаршество, то пусть она, по крайней мѣрѣ, дала бы Сѵноду президента и чтобы Сѵнодъ, какъ церковно-правительственный, состоялъ изъ однихъ архіереевъ. Ходатайствовали они, кромѣ того, объ упраздненіи должности оберъ-прокурора и коллегіи экономіи. Императрица, объявившая всѣ законы Петра Великаго своими, не согласилась произвести такія важныя перемѣны. Послѣдовало лишь повелѣніе ея возвратить духовенству его имѣнія и подчинить Сѵноду коллегію экономіи.

Оберъ - прокуроромъ былъ назначенъ сенаторъ кн. Яковъ Петровичъ Шаховской, проявившій до этого на другихъ должностяхъ свои административныя способности. До него оберъ-прокуроры никакого значенія не имѣли. Указъ Петра I гласилъ: “выбрать изъ офицеровъ добраго человѣка, чтобъ имѣлъ смѣлость и могъ управленіе Сѵнодальнаго дѣла знать. И быть ему оберъпрокуроромъ и дать ему инструкцію, примѣняясь къ инструкціи генералъ-прокурора Сената”. Права оберъ-прокурора не были опредѣлены достаточно ясно и члены Сѵнода съ нимъ совсѣмъ не считались. Полковникъ И. В. Болтинъ, первый занявшій этотъ постъ, пытался проявлять усердіе по части экономіи казенныхъ средствъ, но ничего не могъ подѣлать. Секретарь Сѵнода Тишинъ съ нимъ не считался, имѣлъ больше значенія и былъ матеріально лучше обезпеченъ. Настойчивый интересъ, проявленный Болтинымъ касательно недочета суммъ по псковскому архіерейскому дому возбудилъ противъ него архіеп. Ѳеофана, сумѣвшаго приписать ему политическую виновность. Болтинъ былъ въ 1725 г. арестованъ, отправленъ въ Сибирь и только черезъ два года назначенъ тамъ вице-губернаторомъ. Преемникъ его, капитанъ гвардіи А. П. Баскаковъ, тоже не смогъ проявлять свою дѣятельность и былъ устраненъ по настоянію Ѳеофана.

Кн. Шаховской, вступивъ въ должность, сразу же обнаружилъ, что въ Сѵнодѣ забыли о прокурорскомъ надзорѣ. Не могъ онъ найти даже копіи петровской “инструкціи оберъ-прокурору”. Поддержанный сначала генералъ-прокуроромъ фельдмаршаломъ кн. Трубецкимъ, Шаховской занялся приведеніемъ дѣлъ въ порядокъ. Исправилъ онъ крупныя упущенія въ дѣлопроизводствѣ Сѵнода, привелъ въ большой порядокъ хозяйственную часть. Имъ составлены были содержательныя “Записки”, нѣсколько разъ переиздававшіяся, по которымъ можно ознакомиться съ тогдашней государственной и общественной жизнью, имѣть представленіе объ отдѣльныхъ дѣятеляхъ. Шаховскому часто приходилось сталкиваться съ членами Сѵнода по вопросу объ излишнемъ расходованіи вотчинныхъ суммъ и о наказаніи духовныхъ лицъ за предосудительные поступки. Описываемое имъ дѣло одного архимандрита показательно въ этомъ отношеніи. Работу его осложняло то, что въ церковныхъ дѣлахъ, порою, проявляли излишнее участіе гр. Разумовскій и прот. Дубянскій. Рѣшительный оберъ- прокуроръ въ такихъ случаяхъ обращался непосредственно къ императрицѣ, сумѣвшей оцѣнить его. Когда былъ почти предрѣшенъ его уходъ, государыня рѣшительно заявила: “Онъ мнѣ въ Сѵнодѣ надобенъ, и я его оттуда не отпущу, — я довольно уже узнала его справедливые поступки”. Въ 1753 г. Шаховской получилъ повышеніе, будучи назначенымъ Генералъ-Кригсъ-Комиссаромъ. Замѣститель его статскій совѣтникъ А. И. Львовъ проявлялъ ту же дѣятельность. Черезъ него послѣдовалъ 20 апр. 1754 г. указъ императрицы Сѵноду “объ обязательномъ назначеніи “и великороссіянъ на праздныя вакансіи въ архіереи и архимандриты”, съ подчеркиваніемъ, что “ея прежнее указаніе остается безъ исполненія”. 8 окт. 1755 г. императрица поручила сенатору Черкасову: “объявитъ собранію Св. Сѵнода, чтобы впредь онъ, въ противность указамъ, никакихъ дѣлъ по домамъ не дѣлалъ, но по указу въ Сѵнодѣ, ничего не скрывая отъ оберъ-прокурора, какъ было до тѣхъ поръ, по дошедшимъ до Ея Величества свѣдѣніямъ. Также, чтобы и оберъ-секретари и прочіе канцелярскіе служители были бы оберъ-прокурору послушны, дѣлъ не подписывали по домамъ сѵнодальныхъ членовъ и того, что подписывали, не таили бы отъ оберъ-прокурора. И если окажутъ себя отъ сихъ поръ противными указамъ и непослушными оберъ-прокурору, то съ ними поступлено будетъ по жестокости правъ государственныхъ безъ разслабленія”.

Московская епархія до 1742 г. оставалась въ вѣдѣніи Сѵнода, не имѣя своего архипастыря. Въ 1742 г. императрица утвердила опредѣленіе Сѵнода о назначеніи архіепископа въ Москву и объ открытіи новыхъ епархій: петербургской, переяславской и костромской. Въ 1751-60 гг. сербы и болгары семьями переселялись въ южную Россію и тамъ значительно усилилась православная паства. Вѣдалъ ею съ 1725 г. епископъ бѣлгородскій. Въ 1753 году въ вѣдѣніи Сѵнода было 30 епархій.

Императрица Елисавета очень почитала Свяш. Іоасафа, епископа Бѣлгородскаго (1705-54). Онъ принадлежалъ къ родовитой малороссійской семьѣ Горленко; учился въ Кіево-Братской Могилянской Академіи, которую оставилъ, принявъ въ 1725 г. постригъ въ Межигорскомъ м., вблизи Кіева. Рукоположенный въ 1728 г. въ іеродіаконы, онъ преподавалъ въ низшихъ классахъ академіи, позднѣе, какъ іеромонахъ, включенъ былъ въ клиръ Софіевскаго собора. Къ тридцати годамъ опредѣлился вполнѣ его обликъ. Строгое подвижничество соединялось въ немъ съ крупными административными способностями. Въ 1737 г. онъ назначенъ былъ игуменомъ Мгарскаго м., вблизи г. Лубны, гдѣ почивали мощи св. Аѳанасія Пателарія, патріарха константинопольскаго, котораго Святитель Іоасафъ считалъ своимъ небеснымъ покровителемъ. Въ бытность его въ Петербургѣ въ 1742 г., для сбора средствъ на поправку монастырскаго собора, онъ произнесъ проповѣдь въ дворцовой церкви., очень понравившуюся государынѣ, съ тѣхъ поръ благоволившей къ нему. Возведенный по ея желанію въ санъ архимандрита, онъ былъ назначенъ въ 1745 г. намѣстникомъ Троицко-Сергіевой Лавры, въ 1748 г. хиротонисанъ во епископа бѣлгородскаго. Епархія эта, основанная въ 1667 г., охватывала паству, вошедшую потомъ въ составъ Курской, Харьковской, частично Черниговской епархій. Позднѣе въ нее включены были упоминавшіеся выше славяне. Владыка съ исключительной ревностью управлялъ епархіею, постоянно совершалъ объѣзды ея, ободрялъ однихъ пастырей, каралъ нерадивыхъ. Всѣ деньги, получавшіяся съ богатой епархіи, владыка расходовалъ на благотворительность, много помогая тайно. Послѣ его кончины у него нашли 70-80 копѣекъ. Преставился онъ 10 декабря 1754 г. Многочисленны были чудеса, проистекавшія отъ его нетлѣнныхъ мощей. Прославленіе Свят. Іоасафа состоялось въ 1911 г.

Въ царствованіе императрицы Елизаветы особенно выдѣлился выдающійся іерархъ того времени владыка Симонъ (Тодорскій), о которомъ будетъ еще рѣчь позднѣе. Родился онъ въ г. Золото- ношѣ, Полтавской губ., въ 1701 г. Малороссъ, сынъ простого казака, онъ обучался въ кіевской академіи. Пожелавъ усовершенствовать свои знанія, онъ поѣхалъ въ магдебургскій городъ Галле. Прослушавъ въ университетѣ богословскія и философскія науки, онъ остановился на изученіи греческаго, еврейскаго и другихъ восточныхъ языковъ. Въ особой коллегіи онъ долженъ былъ потомъ изучать на подлинныхъ языкахъ Священное Писаніе. Упражнялся онъ также въ сродныхъ еврейскому языкахъ — халдейскомъ, сирійскомъ, арабскомъ и др. Изъ него вышелъ большой знатокъ и почитатель Священнаго Писанія и хорошій филологъ-оріенталистъ. Лютеранство на него вліянія не оказало. Но извѣстному вліянію господствовавшаго тогда въ Галле піетизма онъ подвергся. Имъ переведенъ на славяно-русскій языкъ излюбленный піетистами трудъ Іоанна Арндта “Объ истинномъ христіанствѣ”. Книга эта была напечатана въ Галле. Императрица Анна Іоанновна, по ходатайству архіеп. Ѳеофана (Прокоповича), прислала ему на эту цѣль 600 р. Книга стала извѣстной въ Германіи. Но въ 1743 г. по просьбѣ Сѵнода имп. Елисавета предписала указомъ книгу эту, какъ не свидѣтельствованную Сѵнодомъ, отбирать у всѣхъ въ Сѵнодъ и уничтожать. Архимандритъ Симонъ, состоя тогда членомъ Сѵнода, съ полнымъ смиреніемъ подчинился рѣшенію послѣдняго, признавъ основательность опасеній о могущемъ произойти соблазнѣ среди вѣрующихъ.

Въ 1738 г., послѣ девятилѣтняго пребыванія заграницей, Тодорскій вернулся въ Кіевъ. Митрополитъ Рафаилъ (Заборовскій), морально и матеріально поддерживавшій Симона въ Галле, по возвращеніи послѣдняго въ родную академію, поставилъ его во главѣ нарочито созданныхъ филологическихъ классовъ — греческаго, еврейскаго и нѣмецкаго языковъ.

Съ благодарнымъ чувствомъ вспоминали Симона ученики. Іоаннъ Миткевичъ, впослѣдствіи еп. Бѣлгородскій, писалъ ему: “Сколько приготовилъ ты краснорѣчивыхъ ораторовъ, сколько мудрыхъ философовъ и богослововъ”. Извѣстный владыка Георгій (Конисскій) писалъ ему: “Твое ученіе, продолжавшееся у насъ столько времени, сколько Павлово въ церквахъ Милетской и Ефесской, образовало наши души”. Огромно было благотворное вліяніе, оказывавшееся Симономъ на учениковъ примѣромъ богоугодной жизни его. Въ 1740 г. онъ принялъ постригъ, посвященъ въ іеромонаха и назначенъ катихизаторомъ въ Братскомъ мон. Продолжалъ онъ оставаться профессоромъ духовной академіи.

Когда возникъ вопросъ о законоучителѣ для прибывавшаго изъ Голштиніи племянника императрицы, назначеннаго ею наслѣдникомъ престола, то митр. Рафаилъ указалъ на іеромонаха Симона. Задача предстояла ему трудная. Вел. кн. Петръ Ѳеодоровичъ былъ сыномъ герцога Голштинскаго и дочери имп. Петра Великаго Анны. Крещенъ онъ былъ въ лютеранскомъ исповѣданіи. Болѣзненный, своенравный, онъ не получилъ въ дѣтствѣ должнаго воспитанія. Прибывъ въ Россію, оставаясь въ душѣ нѣмцемъ и лютераниномъ, юный Петръ не любилъ свою новую Родину и презрительно относился къ православной вѣрѣ. По свѣдѣніямъ, исходившимъ отъ вел. кн. Екатерины, супруги Петра, послѣдній велъ себя непристойно въ отношеніи іером. Симона; постоянно возражалъ ему, надсмѣхался надъ кроткимъ учителемъ, иногда даже просто оскорблялъ его. Тотъ все это переносилъ и постепенно нѣкоторое доброе вліяніе на своего ученика оказалъ. Императрица Елисавета слѣдила за занятіями племянника.

Еще сложнѣе были занятія тогда уже архимандрита Симона, съ только что прибывшей въ Россію принцессой Софіей- Августой Ангальтъ-Цербтскою, невѣстою наслѣдника престола, впослѣдствіи имп. Екатериной 11. Ему пришлось бороться съ сознательною приверженностью къ лютеранству умной и образованной нѣмецкой принцессы. Архим. Симону надо было совершенно измѣнить религіозныя убѣжденія принцессы Софіи, разубѣдить ее въ правильности лютеранства и убѣдить въ истинности Православія. Е. Сумароковъ, въ своей обстоятельной книгѣ “Лекціи по исторіи Русской Церкви”, пишетъ: “Трудность задачи увеличивалась тѣмъ, что приходилось имѣть дѣло съ сильнымъ и стойкимъ характеромъ, неспособнымъ поддаваться чужимъ мнѣніямъ и смотрѣть на что бы то ни было чужими глазами. Однако, для Тодорскаго трудность подобной задачи не казалась непреодолимой. Съ одной стороны, обладая въ совершенствѣ высшею европейскою ученостью и нѣмецкимъ языкомъ, прекрасно зная духъ лютеранства, отчетливо представляя себѣ хорошія и слабыя стороны его надъ другими исповѣданіями, будучи, наконецъ, знакомъ съ неосновательными нареканіями, взводимыми на православіе врагами его, Симонъ съ первыхъ же шаговъ преподаванія принцессѣ является, такъ сказать, во всеоружіи. Замѣтивъ сильную приверженность принцессы къ родному ей лютеранскому исповѣданію, Симонъ сначала не только не высказывался о немъ ригорически, напротивъ, поспѣшилъ заявить свое уваженіе и одобреніе всему, что въ немъ заслуживаетъ таковаго. Этимъ онъ пріобрѣлъ довѣріе и расположенность ученицы выслушать его дальнѣйшія наставленія ... Сопоставляя далѣе православіе съ лютеранствомъ, Симонъ особенно отмѣчалъ существенныя пункты сходства между тѣмъ и другимъ, разъясняя при этомъ несущественность обрядовыхъ разностей. Благодаря такому веденію дѣла, принцесса въ скоромъ времени, если не отрѣшилась еще отъ привязанности къ лютеранству, то, во всякомъ случаѣ, измѣнила свой предубѣжденный взглядъ на православіе. Выдвигая, наконецъ, преимущество православія, онъ касался церковной исторіи и доказывалъ на основаніи ея, что только православная церковь осталась вѣрною подлиннымъ началамъ древней истинной Христовой и апостольской церкви. Послѣ точнаго разбора главныхъ членовъ двухъ вѣроисповѣданій и сличенія православнаго катехизиса съ лютеранскимъ, Тодорскій представилъ Софіи торжественное исповѣданіе православной вѣры.” 28 іюня 1744 г. принцесса Софія, полностью ознакомленная съ православіемъ, присоединилась къ нему, получивъ имя Екатерины.

Архим. Симонъ, кромѣ того, часто, въ присутствіи императрицы, произносилъ за литургіей проповѣди, потомъ печатавшіяся. Пользуясь благосклонностью государыни, онъ старался помочь нуждающимся и притѣсняемымъ. Вскорѣ онъ былъ назначенъ членомъ Сѵнода и архимандритомъ Костромского Ипатіевскаго мон. Какъ отличный филологъ и экзегетъ, онъ принималъ участіе въ исправленіи и редактированіи славянской Библіи. Въ 1745 году онъ, въ присутствіи императрицы, былъ хиротонисанъ во епископа Костромского и Галицкаго. Черезъ полъ года Симонъ перемѣщенъ былъ на Псковскую каѳедру, и въ 1748 г. возведенъ во архіепископа. Продолжая быть членомъ Сѵнода, онъ находилъ время и для научныхъ занятій. Александрійскій патріархъ Александръ еще раньше писалъ ему: “До насъ доходитъ слухъ о твоей высокой мудрости и ревности къ благочестію. Благодаримъ Бога и возсылаемъ хвалу Ему за то, что Онъ донынѣ не перестаетъ воздвигать въ своей Церкви боголюбивыхъ пастырей и ревнителей благочестія”.

Занятый, главнымъ образомъ, работой въ Сѵнодѣ, владыка Симонъ не могъ полностью отдаться управленію епархіей. Въ 1750 г. онъ, взявъ отпускъ, посвятилъ себя исключительно ей. Имъ была благоустроена семинарія, на покрытіе ея нуждъ обложены сборами монастыри. Вмѣсто пособія, онъ допускалъ учениковъ занимать свободныя мѣста дьячковъ. Благоустроялъ онъ и псковскіе храмы. Заболѣвъ, онъ вскорѣ скончался въ 1754 г. Денегъ отъ него не осталось. Онъ все расходовалъ на книги и на помощь нуждавшимся. Сохранена была его библіотека и письма къ нему многихъ на иностранныхъ языкахъ.

Въ книгѣ “Русская Церковь и Русскіе подвижники XVIII вѣка” Е. Поселянинъ такъ опредѣляетъ владыку Симона: “Всюду, при всѣхъ обстоятельствахъ жизни своей, — воспитанникъ Кіевской академіи, бѣдный труженикъ, студентъ университета въ Галле и придворный проповѣдникъ, въ которомъ всѣ искали: онъ былъ всюду ровный, свѣтлый, добрый и сочувствующій. Глубокая образованность его вмѣсто того, чтобы наполнить его самомнѣніемъ, только украсила, сдѣлала выпуклѣе лучшія черты его характера. Твердый, цѣльный, глубокій: онъ овладѣвалъ всегда намѣченною имъ цѣлью. Душевныя силы его были уравновѣшены. Ни одна изъ нихъ не забывала другую. Мысль и чувство, умъ и сердце — у него были въ полномъ ладу. Но все, что было доселѣ сказано, является лишь внѣшней оболочкой его жизни. Какъ протекала сокровенная его жизнь съ Богомъ, въ чемъ состояли его монашескіе подвиги: это навсегда останется неизвѣстнымъ. Но, конечно, высокъ былъ строй души его, если окруженный міромъ и суетой его, среди пышности Двора и искушеній власти, честолюбія, роскоши — онъ прошелъ чрезъ эту точно чуждую для него область, не взявъ ничего, не отдавъ ей ни одной мысли.”

Царствованіе императрицы Екатерины II.

Императоръ Петръ III Ѳедоровичъ, вступившій на престолъ въ декабрѣ 1761 г., оставался тѣмъ же нѣмцемъ по духу, какимъ пріѣхалъ въ Россію. Политически онъ былъ поклонникомъ знаменитаго прусскаго короля Фридриха Великаго, съ которымъ императрица Елисавета вела войну (Семилѣтнюю). Петръ заключилъ немедленно союзъ съ нимъ. Ко всему русскому относился онъ отрицательно, включая и духовенство. Послѣднему грозили большія испытанія.

Лѣтомъ 1762 г. Петръ III былъ свергнутъ сторонниками его супруги. Воцареніе императрицы Екатерины II Алексѣевны встрѣчено было радостно. Отрекшійся императоръ, безъ ея вѣдома, былъ убитъ въ Ропшѣ и погребенъ въ Александро-Невской Лаврѣ.

Императрица Екатерина II, объ обращеніи которой въ православіе упоминалось выше, усвоивши его догматическую истину, все же не могла проникнуться имъ совершенно. Обладая большимъ умомъ она, конечно, понимала какое важное значеніе имѣетъ Церковь и что значило православіе для русскаго народа. Какъ правительница, она придерживалась того “просвѣщеннаго абсолютизма”, проводниками котораго были ея современники прусскій король Фридрихъ II Великій, австрійскій императоръ Іосифъ II, шведскій король Густавъ III и видные государственные дѣятели въ Испаніи, Португаліи, въ нѣкоторыхъ государствахъ Италіи. Всѣ они, признавая, по прежнему, значеніе и силу твердой государственной власти, считали, что послѣдняя должна идти навстрѣчу разумнымъ требованіямъ времени, по собственному почину проводя полезныя народу преобразованія. Государству всегда отводилось ими первое мѣсто. Церковь должна была, въ ихъ пониманіи, считаться съ нимъ. Въ строго католической Австріи Іосифъ II провозгласилъ вѣротерпимость, закрылъ монастыри, въ которыхъ монахи не посвящали себя преподаванію или уходу за бѣдными, имущества ихъ употреблялъ на устройство приходскихъ церквей. Императрица Екатерина, поддерживая Церковь, цѣня отдѣльныхъ іерарховъ, оказывая духовенству уваженіе, не соглашаясь на перемѣну религіи ея внучкой Александрой Павловной, помолвленной съ лютераниномъ шведскимъ королемъ, — все же въ рядѣ своихъ мѣропріятій, касавшихся духовенства, пренебрегала его интересами. Императрица Екатерина II царствовала въ вѣкъ т. н. энциклопедистовъ, внесшихъ рѣзкій либеральный переворотъ въ умственную и духовную жизнь того времени. Она поддавалась, въ значительной степени, ихъ вліянію, переписывалась съ нѣкоторыми изъ нихъ. Только къ концу царствованія, подъ впечатлѣніемъ ужасовъ “великой” французской революціи (1789 г.), подготовленной работой этихъ разлагателей, она отшатнулась отъ всего либеральнаго, стала писать противъ масонства, тогда проявившаго себя и политически, разъясняла извращенное пониманіе свободы.

Архіепископъ Филаретъ (Гумилевскій), въ своемъ “Обзорѣ русской духовной литературы” (862-1863), отмѣчаетъ вліяніе вредныхъ западныхъ идей на русское общество: “Злостными клеветами энциклопедистовъ на религію увлекались до того, что не только забыли думать о религіи, какъ объ основѣ гражданскаго благоустройства, но боялись ея. — Подъ фирмой гуманизма отворяли дверь настежь невѣрію, распутству и суевѣрію, какъ будто все это не униженіе человѣчеству. Писали и хлопотали о человѣчности, о свободѣ и правдѣ, а не понимали, что безъ христіанской основы все это — хуже, чѣмъ мечты, такъ какъ на практикѣ оказывается деспотизмомъ эгоизма. Философская мораль ихъ наплодила ловкихъ грабителей казны и такихъ же душителей слабаго, отъ которыхъ государственный организмъ доходилъ до крайняго разстройства; педагогія ихъ воспитала жажду тщеславія, развила вкусъ къ свѣтскому легкомыслію, праздной потери времени и распущенной жизни” (См. Добролюбова I, 174- 189. Рус. Архивъ 1864 г., стр. 66-71). “Иногда стыдились не казаться христіанами, но были только деистами, тогда какъ деизмъ ума во всѣхъ его видахъ, какъ и деизмъ чувства, — вовсе не то, что христіанство, и съ нимъ нельзя нажить ни ума, ни счастья. Съ нимъ будете допускать жалкія противорѣчія въ жизни: то будете хлопотать о всеобщемъ просвѣщеніи, то станете говорить о язычествѣ и магометанствѣ: пусть себѣ живутъ! Съ деизмомъ ума пусть ловко подмѣтятъ въ другомъ “обманщика, обольщеннаго”: но тѣмъ не избавятъ себя отъ чести попасть въ роль того и другаго... Въ упоеніи резонерства не допускали ничего чудеснаго, а не видѣли простой истины, что христіанство само — чудо и въ исторіи человѣчества, и въ исторіи каждаго человѣка. Искали славы въ роли послѣдователей Локковой философіи” (Собраніе предписаній о воспитаніи, СПБ. 1789). “Странное было время! Высшія лица были какъ въ чаду, отуманенныя мечтами о свободѣ, — о свободѣ, питаемой то грубымъ матеріализмомъ, то бездушнымъ раціонализмомъ. — То, что развиваетъ въ душѣ истинную свободу, принимали холодно, а чаще преслѣдовали сарказмомъ. Предавали публичному позору личность, которая “добродѣтель ищетъ въ долгихъ молитвахъ, наблюдаетъ строго дни праздничные, къ обѣдни всякой день ѣздитъ, свѣчи предъ праздникомъ всегда ставитъ, мяса по постамъ не ѣстъ”. (Комедія имп. Екатерины: О время!).”

Въ 1770 г. въ 50-лѣтнемъ возрастѣ умеръ Григорій Ник. Тепловъ, сенаторъ, писатель. Въ “Петербургской Вѣдомости”, 1779 г. 30 мая писали: “Тепловъ съ присудствія палъ. Кончина его весьма страшною подобнымъ была. Чрезъ три дня рѣчь отнята и былъ мучимъ велико. А послѣ того началъ говорить, открываясь предъ духовникомъ и предъ всѣми, генерально выговаривая: “я не почиталъ церкви, ни Бога, и святыни Его гнушался, я нынѣ пропадаю. Вы-жъ слышащіе господа генералитеты видя столь мучительную мою кончину, кайтесь и будьте добродѣтельны. Я въ жизни моей никому добра не дѣлалъ, за что и плату получаю”. “Къ сожалѣнію, — говорится о семъ въ трудѣ архіеп. Филарета — этотъ урокъ скоро былъ забытъ, или инымъ казался и невразумляющимъ. И мнѣнія энциклопедистовъ продолжали считать невидимою мудростію, и книги ихъ продолжали издавать и покупать. Кощунство было въ модѣ. Писали “посланіе къ слугамъ”, съ нахальными насмѣшками надъ служителями вѣры. Когда параличъ поражалъ несчастнаго весельчака, тогда только приходили въ себя, и въ горькомъ раскаяніи писали “признаніе въ дѣлахъ и помышленіяхъ”.

Однимъ изъ первыхъ мѣропріятій императрицы Екатерины II была секуляризація церковныхъ имѣній, о чемъ рѣчь будетъ дальше.

Въ строѣ высшаго церковнаго управленія крупныхъ перемѣнъ при ней не было, кромѣ закрытія при Сѵнодѣ коллегіи экономіи, вѣдавшей церковными общинами. Но произошли большія перемѣны въ отношеніи замѣщенія епископскихъ каѳедръ и назначенія къ присутствованію въ Сѵнодѣ. Царь Петръ I старался для интересовъ реформы замѣщать важнѣйшія церковныя мѣста новыми людьми изъ ученыхъ малороссовъ. Имп. Екатерина II, въ виду намѣченныхъ ею преобразованій, спѣшила выдвинуть новыхъ людей изъ ученыхъ великороссовъ, готовыхъ съ большимъ усердіемъ идти ей навстрѣчу.

При воцареніи ими. Екатерины II первенствующимъ іерархомъ въ Сѵнодѣ былъ великороссъ владыка Димитрій (Сѣченовъ) (1709-1767), архіепископъ новгородскій, митрополитъ послѣ коронованія государыни, имъ совершеннаго. Онъ окончилъ московскую славяно-греко-латинскую академію, былъ въ ней преподавателемъ краснорѣчія, впослѣдствіи выдѣляясь своимъ проповѣдничествомъ. Занимая нижегородскую каѳедру развивалъ миссіонерскую дѣятельность, которую началъ, будучи архимандритомъ свіяжскаго мон., въ казанской епархіи. Правилъ онъ потомъ рязанской епархіей. Архіеп. Филаретъ (Гумилевскій) такъ опредѣляетъ его: “По церковному правленію былъ строгъ; за труды по казанской комиссіи онъ пріобрѣлъ право на уваженіе церкви; но въ правленіи церковномъ, къ сожалѣнію, увлекался тщеславіемъ и желалъ угождать болѣе людямъ, чѣмъ Богу”. Виднымъ членомъ Сѵнода недолго былъ тоже ученикъ Московской академіи, Гедеонъ (Криновскій), еп. псковскій, при имп. Елисаветѣ придворный проповѣдникъ и архимандритъ Троицко-Сергіевой Лавры.

Знаменскій пишетъ: “При ихъ поддержкѣ возвысились потомъ воспитанники московской академіи: Гавріилъ Петровъ, въ 1763 году посвященный въ епископа тверского, а въ 1770 г. сдѣланный архіепископомъ петербургскимъ, — архіерей-аскетъ, мудрый, скромный и исполнительный въ дѣлахъ; Платонъ Левшинъ, въ началѣ правленія Екатерины бывшій ректоромъ академіи, человѣкъ живой, впечатлительный, возбуждавшій общія къ себѣ симпатіи, великій ораторъ и первая знаменитость своего вѣка; Екатерина сдѣлала его придворнымъ проповѣдникомъ и законоучителемъ наслѣдника Павла Петровича; съ 1768 г. онъ былъ членомъ Сѵнода, а съ 1770 г. епископомъ тверскимъ послѣ Гавріила. Въ 1763 г., по смерти Гедеона, псковскимъ епископомъ былъ назначенъ тоже видный Великоруссъ Иннокентій Нечаевъ. Эти лица участвовали въ исполненіи всѣхъ первоначальныхъ дѣйствій правительства по церковнымъ вопросамъ. Димитрій и Гедеонъ благополучно провели дѣло о секуляризаціи церковныхъ вотчинъ; Гавріилъ, Иннокентій и Платонъ, по порученію правительства, въ 1766 г. занимались составленіемъ обширнаго проекта о преобразованіи духовныхъ школъ, не приведеннаго впрочемъ въ исполненіе, и разсматривали написанный Екатериною Наказъ комиссіи о составленіи новаго Уложенія; Димитрій, а по смерти его Гавріилъ были представителями Святѣйшаго Сѵнода въ самой комиссіи”.

Въ это царствованіе воронежскую каѳедру возглавлялъ Святитель Тихонъ (Соколовъ), сынъ бѣднаго дьячка, родившійся въ 1724 г. въ с. Короцкѣ, новгородской губ. Окончилъ онъ въ Новгородѣ семинарію, былъ въ ней учителемъ и ректоромъ. Въ 1761 г. поставленъ былъ викарнымъ епископомъ кексгольмскимъ. Ревностно управлялъ воронежской епархіей, заботился о духовномъ просвѣщеніи, боролся съ остатками язычества. Онъ старался развить пастырей въ духѣ истинно-христіанскаго пониманія; на священниковъ пытался воздѣйствовать добрымъ словомъ и примѣромъ. Въ 1667 г. онъ уволился на покой въ Толшевскій, потомъ Задонскій мон. Преставился онъ въ 1783 г.

Дѣятельность этихъ іерарховъ будетъ освѣщена и въ слѣдующихъ главахъ.

Іерархи малороссы постепенно теряли свое значеніе. Самымъ крупнымъ изъ нихъ былъ Арсеній Мацѣевичъ, митрополитъ ростовскій (1697-1772), упоминаемый въ дальнѣйшемъ. Послѣднимъ изъ кіевлянъ, начавшихъ выдвигаться со времени царя Петра I, былъ архіепископъ московскій Амвросій (Зертисъ- Каменскій), молдаванинъ родомъ, малороссъ по рожденію, шляхтичъ по роду жизни. Онъ родился въ 1708 г., кончилъ кіевскую академію, учился у іезуитовъ во Львовѣ, дополнялъ образованіе въ славяно-греко-латинской академіи въ Москвѣ. Былъ онъ префектомъ семинаріи въ Петербургѣ, обладая большимъ знаніемъ древнихъ языковъ, потомъ архимандритомъ Воскресенскаго мон. Новый Іерусалимъ. При немъ въ обители сооруженъ былъ куполъ надъ Гробомъ Господнимъ. Въ 1768 г. послѣдовало назначеніе его московскимъ архіепископомъ. Отличаясь хозяйственными способностями, онъ былъ исключительно строгимъ; наказывая духовенство прибѣгалъ къ розгамъ и плетямъ. Духовенство его не любило. Въ 1771 г. во время сильной чумы въ Москвѣ онъ въ церковной области рѣшительно поддерживалъ строгія санитарныя мѣры администраціи. Большое скопленіе народа бывало у Варварскихъ воротъ предъ иконой Божіей Матери Боголюбской. Крестцовые попы служили передъ ней молебны. Владыка Амвросій, чтобы прекратить большое скопленіе народа и взять на учетъ поступающія деньги велѣлъ перенести икону въ церковь свв. Кира и Іоанна. Крестцовые попы, съ которыми архіепископъ и раньше велъ борьбу, подняли противъ него чернь. Архіеп. Филаретъ (Гумилевскій) считаетъ, что въ возбужденіи толпы участвовали и раскольники, съ которыми владыка боролся. Толпа ринулась въ Чудовъ мон., гдѣ находились архіерейскія палаты.

Амвросій скрылся въ Донской мон., откуда начальствующій въ Москвѣ сенаторъ Еропкинъ намѣревался перевести его въ Воскресенскій мон. Но толпа къ этому времени подошла къ Донскому мон. Владыка переодѣтый садился въ кибитку, но когда народъ сталъ ломать ворота, прошелъ тогда въ церковь, гдѣ служилась обѣдня, пріобщился и спрятался на хорахъ сзади иконостаса. Толпа открыла убѣжище, его вытащили и передъ задними воротами умертвили, бивъ кольями два часа. Убійство совершено было 16 сент. 1771 г.

Архіепископомъ петербургскимъ съ 1761 г. былъ малороссъ Веніаминъ (Пуцекъ-Григоровичъ), до этого занимавшій нижегородскую и тверскую каѳедры. Въ 1762 г. онъ переведенъ былъ въ Казань. Проявлялъ онъ большую миссіонерскую дѣятельность. Во время бунта Пугачева (1773-75) владыка Веніаминъ былъ первымъ изъ архіереевъ разославшимъ въ своей епархіи увѣщательныя граматы къ населенію, въ которыхъ обличалъ самозванца, принявшаго имя Петра III. Одинъ дворянинъ, замѣшанный въ бунтѣ, въ показаніи оговорилъ владыку въ сочувствіи Пугачеву. Веніаминъ былъ подвергнутъ оскорбительному аресту. Разслѣдованіе доказало полную его невиновность. Имп. Екатерина поспѣшила утѣшить его милостивымъ рескриптомъ и возведеніемъ въ санъ митрополита. Во время ареста архіеп. Веніамина постигъ параличъ, отъ котораго онъ не могъ поправиться до самой кончины въ 1782 г. Съ 1785 г. архіепископомъ казанскимъ былъ великороссъ Амвросій (Подобѣдовъ), ранѣе ректоръ московской академіи, викарный епископъ — сѣвскій, потомъ крутицкій. Дальнѣйшая дѣятельность этого виднаго іерарха будетъ изложена въ части пятой-шестой.

Императрица благожелательно относилась къ архіереямъ малороссамъ Георгію (Конисскому) и Самуилу (Миславскому). Владыка Георгій (1718-1795), изъ нѣжинскихъ дворянъ, воспитанникъ и ректоръ кіевской академіи, преподававшій догматическое богословіе и философію, извѣстный проповѣдникъ. Онъ прославился, возглавляя съ 1758 г. бѣлорусскую каѳедру, своей защитой православія отъ воинствующаго латинства. Владыка Самуилъ (1731-96), воспитанникъ, префектъ и ректоръ кіевской академіи, епископъ бѣлгородскій, потомъ крутицкій и архіепископъ ростовскій, съ 1783 г. митрополитъ кіевскій. Онъ ввелъ въ академіи преподаваніе русскихъ языка и словесности, весьма цѣня труды Ломоносова. При немъ включены были въ программу академіи общеобразовательные предметы и новые языки. Владыка Самуилъ сочувствовалъ преобразованіямъ императрицы.

Въ началѣ 1763 г. Екатерина II издала слѣдующій указъ о сношеніи Сѵнода съ нею: “Указы наши словесные принимать повелѣваемъ: 1) отъ членовъ Св. Сѵнода, 2) отъ ген. прокурора и 3) оберъ-прокурора сѵнодскаго; 4) отъ дежурныхъ ген. адъютантовъ и 5) отъ правящаго нашимъ Кабинетомъ”. Сѵнодъ слѣдовательно имѣлъ непосредственное право доклада императрицы, чѣмъ иногда пользовался.

Первымъ оберъ-прокуроромъ въ ея царствованіе былъ кн. А. С. Козловскій, ни чѣмъ не выдѣлявшійся. При немъ произошла секуляризація церковныхъ земель. Два преемника его были, по правильному опредѣленію Карташева, “носителями самоновѣйшей, антиклерикальной, просвѣтительной идеологіи”. Въ 1765 г. послѣдовало назначеніе оберъ-прокуроромъ Ивана Ивановича Мелиссино, окончившаго сухопутный кадетскій корпусъ, бывшаго директора московскаго университета. Взгляды его явно проявились въ составленныхъ имъ “Пунктахъ” — проектѣ наказа, который Сѵнодъ долженъ былъ дать своему депутату въ созданной Екатериной II Комиссіи для разработки проекта новаго Уложенія. “Пункты” были составлены въ формѣ вопросовъ, съ подсказкой желательныхъ отвѣтовъ. Пунктъ 3 гласилъ: “въ разсужденіи Св. Писанія “ослабить и сократить посты”... 5) Очистить церковь отъ суевѣрій и “притворныхъ” чудесъ и суевѣрій касательно мощей и иконъ. А для разбора этого дѣла составить особую комиссію “изъ разныхъ неослѣпленныхъ предразсудками особъ”... 7) Нѣчто убавить изъ “продолжительныхъ церковныхъ обрядовъ”, “для избѣжанія въ молитвѣ языческаго многоглаголанія”, “отмѣнить множества въ поздныя времена сочиненныхъ стихиръ, каноновъ, тропарей и пр.”, “отмѣнить многіе излишніе праздничные дни; вмѣсто вечеренъ и всенощныхъ назначить краткіе молебны съ полезными поученіями народу” ... 10) разрѣшить духовенству ношеніе “болѣе приличнаго платья”. 11) Не благоразумнѣе ли совершенно отмѣнить обычай поминовенія усопшихъ? Подобный обычай только доставляетъ духовенству лишній поводъ къ различнымъ вымогательствамъ”... Въ остальныхъ пунктахъ предлагалось поставленіе женатыхъ епископовъ, облегченіе разводовъ и пр.

Карташевъ пишетъ: “Характерно, что въ дѣлахъ Сѵнода не осталось ни строки о какомъ-либо офиціальномъ разсмотрѣніи этого сенсаціоннаго предложенія оберъ-прокурора. Очевидно члены Сѵнода отложили офиціальное разсмотрѣніе всего проекта, какъ они поступили бы въ томъ случаѣ, если бы “стряпчій по дѣламъ государственнымъ” внезапно сошелъ съ ума при исполненіи своихъ обязанностей. Не борясь въ лобъ, члены Сѵнода, конечно Заготовили свой наказъ депутату, совершенно свободный отъ правительственнаго вліянія. Въ томъ былъ и замыселъ депутатскаго представительства, чтобы верховная власть могла узнать черезъ него дѣйствительныя нужды управляемыхъ низовъ. А оберъ-прокуроръ былъ представителемъ не низовъ, а самой верховной власти. Да и фактическое право Сѵнода въ то время обходить оберъ- прокуроровъ въ сношеніяхъ съ верховной властью, видимо сдѣлало свое дѣло. Вскорѣ (24. X. 1768 г.) Мелиссино былъ уволенъ”.

Въ Комиссіи объ Уложеніи (1767-68) никакихъ вопросовъ, касавшихся церковнаго управленія не подымалось.

Замѣстителемъ Мелиссино былъ назначенъ Чебышевъ, масонъ, проявлявшій свой атеизмъ. Д. И. Фонвизинъ, въ своихъ запискахъ “Чистосердечныя признанія”, указываетъ, что Чебышевымъ запрещено было печатать сочиненіе, въ которомъ доказывалось бытіе Божіе. Карташевъ пишетъ: “На мѣсто Мелиссино былъ назначенъ бригадиръ П. П. Чебышевъ, который рѣзкостью своего вольномыслія даже превосходилъ Мелиссино. Про него извѣстно, что онъ не стѣснялся открыто, при толпѣ народа, разговаривая съ кѣмъ-то, афишировать свой атеизмъ: “да никакого Бога нѣтъ!” — выкрикивалъ Чебышевъ. По воспоминаніямъ архіерейской среды онъ былъ столь злобенъ и грубъ, что когда члены Сѵнода не соглашались съ его мнѣніемъ и особенно когда они уже подписывали свое рѣшеніе, расходившееся съ его мнѣніемъ, то онъ, разумѣется “про себя”, но все-таки, чтобы было слышно, провожалъ каждую подпись члена Сѵнода “гнилымъ словомъ”. Самъ великій Филаретъ повторяетъ это, говоря: “Чебышевъ при несогласіи съ нимъ членовъ Сѵнода бранился гнилыми словами”.

Чебышевъ всячески старался давить на Сѵнодъ, но встрѣчалъ съ его стороны сопротивленіе. Возникли подозрѣнія объ свободномъ обращеніи Чебышева съ казенными суммами. Императрица назначила ревизію, по окончаніи которой генералъ-прокуроръ кн. Вяземскій увѣдомилъ Сѵнодъ о растратѣ тѣмъ свыше десяти тысячъ рублей. Деньги эти Чебышевъ постепенно вернулъ, но былъ въ 1774 г. уволенъ. На его мѣсто былъ назначенъ благочестивый С. В. Акчуринъ, послѣ него оберъ-секретарь Сѵнода А. И. Наумовъ. Они оба установили добрыя отношенія съ членами Сѵнода. Послѣднимъ оберъ-прокуроромъ въ царствованіе Екатерины Великой былъ близкій ко Двору дѣятельный графъ А. И. Мусинъ-Пушкинъ, извѣстный археологъ, членъ Академіи Наукъ, позднѣе открывшій “Слово о Полку Игоревѣ”. Онъ взялъ въ свои руки всю сѵнодскую канцелярію. Будучи человѣкомъ церковнымъ, Мусинъ-Пушкинъ не препятствовалъ членамъ Сѵнода дѣлать личные доклады императрицѣ и получать отъ нея непосредственныя указы.

Для того времени показательно послѣдовавшее правительственное распоряженіе объ изъятіи, изъ опасенія “фанатизма”, изъ вѣдѣнія духовнаго суда дѣлъ о религіозныхъ хулахъ, о нарушеніи чинности въ богослуженіи, о колдовствѣ и суевѣріяхъ.

Императрица Екатерина считалась съ мнѣніями двухъ членовъ Сѵнода — владыки Гавріила и своего духовника прот. Іоанна Памфилова (ум. 1794 г.). Послѣдній былъ сыномъ московскаго священника. Не смогъ онъ окончить двѣ семинаріи, что не помѣшало ему стать образованнымъ человѣкомъ, съ большимъ уклономъ въ сторону западнаго просвѣщенія. Онъ свободно владѣлъ латинскимъ языкомъ. Академія Наукъ привлекла его къ составленію словаря Русскаго языка. Съ 1770 г. онъ состоялъ настоятелемъ Благовѣщенскаго собора въ Москвѣ. Онъ былъ первымъ представителемъ бѣлаго духовенства, носившимъ митру. Императрица пожаловала ее ему въ 1786 г., вызвавъ этимъ большое неудовольствіе среди архіереевъ и монашества, видѣвшихъ въ этомъ униженіе митры. Болѣе всѣхъ возмущенъ былъ владыка Платонъ. Прот. Памфиловъ, пользуясь своимъ большимъ вліяніемъ, выступалъ постоянно защитникомъ бѣлаго духовенства, противъ монашествующихъ и архіереевъ. Члены Сѵнода не скрывали недовольства своимъ положеніемъ. Въ особенности проявлялъ это владыка Платонъ. Онъ сталъ рѣже пріѣзжать изъ Москвы на засѣданія Сѵнода, а съ 1782 г. пересталъ просто ѣздить и даже просился на покой. Императрица его не уволила, но обходила наградами. Санъ митрополита былъ данъ ему только въ 1787 г., тогда какъ владыки Гавріилъ и Самуилъ имѣли его съ 1783 г. Митр. Гавріилъ сохранилъ благоволеніе государыни до конца ея царствованія. Всегда ровный, спокойный, стоявшій на законной почвѣ, по выраженію императрицы “резонабельный мужъ”, онъ умѣлъ проявлять свою ревность о Церкви, не вызывая у другихъ раздраженіе. Сказанное имъ вѣское слово производило должное впечатлѣніе. Императрица постоянно призывала его для совѣтовъ и приказала сноситься съ нимъ по дѣламъ генералъ-прокурорской канцеляріи Сената (Знаменскій).

Сѵнодъ въ царствованіе императора Павла I (1796- 1801).

Императоръ Павелъ I Петровичъ, съ первыхъ часовъ своего рожденія, принятъ былъ на попеченіе имп. Елисаветой Петровной. Родившись въ 1754 г., онъ раннее дѣтство свое провелъ въ обществѣ нянь, которыя первыя утвердили въ немъ вѣру и любовь къ храму. Вѣрующимъ былъ его непосредственный потомъ воспитатель С. А. Порошинъ, пробудившій у него и любовь ко всему русскому. Законоучителемъ его былъ іеромонахъ Платонъ (Левшинъ). Послѣдній свидѣтельствовалъ впослѣдствіи: “Высокій воспитанникъ всегда былъ по счастью къ набожности расположенъ, и разсужденіе ли, или разговоръ относительно Бога и вѣры были ему всегда пріятны. Сіе, по примѣчанію, ему внѣдрено было со млекомъ покойной императрицей Елисаветой Петровной, которая его горячо любила и воспитывала, приставленными отъ нее, набожными женщинами”. Порошинъ вспоминалъ, что въ день Успенія Божіей Матери “одѣвшись изволилъ Павелъ читать съ отцомъ Платономъ св. Писаніе. Потомъ разбирали мы книжку, въ которой служба на сегодняшній праздникъ, и пѣли оттуда стихъ: “Побѣждаются естества уставы, Дѣва чистая” и проч. Въ присутствіи цесаревича происходилъ разговоръ о томъ, что морскія битвы жесточе, т. к. на разбитомъ кораблѣ приходится опускаться съ нимъ на дно. Въ концѣ бесѣды десятилѣтній Павелъ сказалъ: “Чтожъ бѣды, хоть и на дно ретироваться. Вить въ смерти-та больше страху, нежели вреда, особливо для человѣка добродѣтельнова, которому на томъ свѣтѣ лучше еще будетъ нежели здѣсь”.

Коронованіе императора совершилось въ Москвѣ 5 апрѣля 1797 г. въ первый день Свѣтлаго праздника. Оно отличалось тѣмъ, что Павелъ при этомъ священнодѣйствіи, прежде чѣмъ облечься въ порфиру, приказалъ возложить на себя далматикъ — одну изъ царскихъ одеждъ византійскихъ императоровъ —, сходственный съ архіерейскимъ саккосомъ. При входѣ государя въ Царскія врата, митр. Платонъ, увидѣвъ шпагу, висѣвшую у его пояса, остановилъ Павла словами: “здѣсь приносится безкровная жертва: отними благочестивѣйшій государь, мечъ отъ бедра твоего”. Коронована была и императрица Марія, на главу которой государь супругъ возложилъ малую корону.

По окончаніи вѣнчанія на царство, императоръ прочелъ въ Успенскомъ соборѣ, съ высоты трона, составленный имъ законъ о престолонаслѣдіи. Этимъ актомъ отмѣнялся петровскій законъ и устанавливалось наслѣдованіе по прямой линіи въ мужскомъ колѣнѣ по началу первородства, что и существовало въ Россіи послѣ вел. кн. Іоанна I Калиты. По оглашеніи закона государь вошелъ Царскими вратами въ алтарь и положилъ его въ серебряный ковчегъ, стоявшій на св. Престолѣ для храненія на вѣчныя времена.

Въ тотъ же день былъ обнародованъ манифестъ о помѣщичьихъ крестьянахъ, положившій начало ограниченію крѣпостного права. Манифестъ гласилъ: “Законъ Божій, въ десятисловіи намъ преподанный, научаетъ насъ седьмый день посвящать Богу; почему въ день настоящій, торжествомъ вѣры прославленный, и въ который Мы удостоилися воспринять священное мѵропомазаніе и царское на Прародительскомъ Престолѣ Нашемъ вѣнчаніе, почитаемъ долгомъ Нашимъ предъ Творцемъ всѣхъ благъ Подателемъ подтвердить во всей имперіи Нашей о точномъ и непремѣнномъ сего закона исполненіи, повелѣвая всѣмъ и каждому наблюдать, дабы никто и ни подъ какимъ видомъ не дерзалъ въ воскресные дни принуждать крестьянъ къ работамъ, тѣмъ болѣе, что для сельскихъ издѣльевъ остающіеся въ недѣлю шесть дней, по равному числу оныхъ раздѣляемые, какъ для крестьянъ собственно, такъ и для работъ ихъ въ пользу помѣщиковъ, при добромъ распоряженіи, достаточны будутъ на удовлетвореніе всякимъ хозяйственнымъ потребностямъ.”

Императоръ Павелъ I заботливо относился къ православному духовенству. Онъ выражалъ желаніе, чтобы священство имѣло болѣе “соотвѣтственные важности сана своего образъ и состояніе”. Вслѣдствіе этого принимались въ его царствованіе мѣры къ улучшенію быта бѣлаго духовенства. Ревновалъ государь о просвѣщеніи духовенства. При немъ учреждены были духовныя академіи въ Петербургѣ и въ Казани. Духовныя лица получали награды и вновь учрежденъ былъ для нихъ наградный наперсный крестъ. При немъ положено было начало единовѣрію, о которомъ будетъ говориться въ дальнѣйшемъ.

Мальтійскій орденъ отдалъ себя подъ покровительство имп. Павла. 12 октября 1799 г. въ Гатчину торжественно были принесены святыни ордена: десница Св. Іоанна Крестителя, частица Креста Господня и икона Филермской Божіей Матери Одигитріи. День 12 октября былъ внесенъ въ число праздничныхъ дней и составлена была особенная служба этому празднику.

Митр. Гавріилъ, какъ первенствующій членъ Сѵнода, совершилъ мѵропомазаніе императора Павла. Онъ, первый изъ русскаго духовенства, пожалованъ былъ государемъ орденами Св. Андрея Первозваннаго и Св. вел. кн. Александра Невскаго. Онъ подчинился волѣ царя, но не сочувствовалъ награжденію духовенства орденами. Рѣшительно отказался онъ отъ пожалованія ему Мальтійскаго ордена, какъ католическаго, вызвавъ этимъ неудовольствіе императора. Все болѣе замѣтнымъ становилось» охлажденіе къ нему государя. Но просьбы его имъ удовлетворялись. Онъ исхлопоталъ указъ объ освобожденіи священнослужителей отъ тѣлеснаго наказанія. Въ сентябрѣ 1799 г. ему предложена была кіевская митрополія. Владыка отказался и, чувствуя немилость царя, просилъ разрѣшить ему переѣхать въ Новгородъ. Въ декабрѣ 1800 г. послѣдовало увольненіе его на покой съ пребываніемъ въ новгородскомъ архіерейскомъ домѣ. Прибылъ онъ туда совсѣмъ больнымъ. Послѣдніе мѣсяцы жизни владыка провелъ, предаваясь духовнымъ подвигамъ. Поселился онъ въ келліяхъ вблизи храма и могъ слушать у себя всѣ богослуженія. Часто онъ проводилъ цѣлыя ночи въ слезной молитвѣ, стоя на колѣняхъ передъ иконой. По субботамъ раздавалъ подаяніе нищимъ. Деньги завѣщалъ онъ на содержаніе бѣдныхъ учениковъ Александро-Невской академіи и новгородской семинаріи, въ частности на лекарства для нихъ. Скончался митрополитъ Гавріилъ 26 января 1801 г.

Давнишнее доброе отношеніе Павла къ митр. Платту измѣнилось еще до коронаціи, когда владыка отказывался принять орденъ св. Андрея Первозваннаго, не одобряя намѣренія государя изъ духовныхъ лицъ дѣлать “кавалеровъ”. Недоволенъ былъ императоръ тѣмъ, что владыка являлся къ нему въ Москвѣ по просьбѣ дворянъ просить не быть въ отношеніи ихъ такимъ строгимъ. Митрополиту приказано было имъ не выѣзжать изъ Москвы.

Особымъ расположеніемъ имп. Павла пользовался замѣститель митрополита Гавріила архіепископъ Амвросій (Побѣдовъ), ранѣе, съ 1785 г., возглавлявшій казанскую каѳедру. Въ 1801 г. онъ былъ назначенъ митрополитомъ.

Съ 1797 г. оберъ-прокуроромъ былъ кн. В. А. Хованскій, который завелъ строго формальный контроль сѵнодскихъ дѣлъ, распространивъ таковой и на епархіальное дѣлопроизводство. Онъ позднѣе заявлялъ протестъ по поводу распредѣленія нѣкоторыхъ остаточныхъ суммъ между сѵнодскими и епархіальными архіереями. Владыка Амвросій пожаловался государю. Хованскій былъ уволенъ и членамъ Сѵнода предложено было царемъ избрать угоднаго имъ кандидата на его мѣсто. Сѵнодъ представилъ государю трехъ кандидатовъ, явно желая перваго изъ нихъ, графа Д. И. Хвостова. Послѣдній и былъ утвержденъ въ маѣ 1799 г. Хвостовъ передалъ архіеп. Амвросію всю полноту власти. (Карташевъ).

Епархіальное управленіе.

Въ теченіе ХVІІІ в. измѣнилось число епархій. При открытіи Сѵнода было 18 епархій. Потомъ съ передѣлами губерній число это постепенно увеличивалось. Епархіальные архіереи подчинялись Сѵноду, какъ раньше патріарху. Московская епархія до 1742 г. оставалась въ вѣдѣніи Сѵнода, безъ мѣстнаго архипастыря. Въ этомъ году имп. Елисавета утвердила опредѣленіе Сѵнода о назначеніи архіепископа въ Москву и объ открытіи новыхъ епархій: петербургской, переяславской и костромской. Въ 1753 г. въ вѣдѣніи Сѵнода было 30 епархій. Штатами 1764 г. назначены были 3 первоклассныхъ епархіи, иначе митрополіи, 8 второклассныхъ — архіепископій, 15 епископій. Въ эти штаты не были тогда введены 3 малорусскія епархіи и одна бѣлорусская. Въ 1787 г. послѣдовало разграниченіе епархій по предѣламъ губерній, чѣмъ облегчено было духовное управленіе. Въ 1775 г. открыта славянская епархія, въ составъ которой вошли поселенія сербовъ на югѣ. Съ 1785 г. число епархій умножилось, особенно съ присоединеніемъ новыхъ областей. Штатомъ 1799 г. опредѣлялись 4 митрополита, 12 архіепископовъ и 12 епископовъ. Въ семъ числѣ не считалось грузинское экзархатство съ 13 епархіями, присоединенное къ сѵнодальному управленію въ 1783 г. (Архіеп. Филаретъ).

Замѣщеніе архіерейскихъ вакансій производилось Сѵнодомъ, который представлялъ избранныхъ кандидатовъ (въ XVIII в. двоихъ, а съ 1822 троихъ) для Высочайшаго утвержденія одного изъ нихъ къ поставленію.

Органы епархіальнаго управленія долгое время оставались прежними. Только временами таковое получало болѣе опредѣленности, порядка и однообразія. Коллегіальная система, приданная Петромъ высшему церковному управленію, перенесена была въ епархіальное управленіе только въ 1744 г. Тогда, вмѣсто архіерейскихъ приказовъ, велѣно было учредить въ епархіяхъ консисторіи, существовавшія раньше только въ южно-русскихъ епархіяхъ. Консисторіи находились въ самомъ близкомъ завѣдываніи епископа, составляя какъ бы его канцелярію.

Благочинническія обязанности со времени Петра стали поручаться особымъ лицамъ, уже не выборнымъ, а опредѣляемымъ на должность самими архіереями. Благочинные замѣнили прежнихъ выборныхъ поповскихъ старостъ, выполнявшихъ финансовыя заданія (до отмѣны въ 1764 г. архіерейскихъ сборовъ съ духовенства). Въ 1775 г. митр. Платонъ написалъ для благочинныхъ превосходную инструкцію. Съ конца XVIII в. явилась новая должность благочинныхъ надъ монастырями изъ почетнѣйшихъ настоятелей монастырей.

До царствованія имп. Екатерины II малороссы (черкасы) преобладали и въ епархіальномъ управленіи. Они завладѣли всѣми должностями, къ неудовольствію мѣстнаго духовенства. Гордясь своимъ образованіемъ, они обращались съ мѣстнымъ духовенствомъ пренебрежительно и сурово. Старая суровая система епархіальной администраціи, съ ея различными запугиваніями и наказаніями (плети, розги, заключенія въ монастырскія и консисторскія тюрьмы, тяжелыя работы на архіерейскихъ дворахъ, по монастырямъ и въ духовныхъ школахъ), воспринималась особенно тяжело отъ пришлыхъ начальниковъ. Жалобы на “черкасъ” шли отовсюду. “При Екатеринѣ II господство малороссовъ пало; кромѣ того, съ учрежденіемъ штатовъ въ 1764 г., духовенство было освобождено отъ стараго архіерейскаго тягла, которое само по себѣ портило отношенія начальствующихъ къ подчиненнымъ. Съ паденіемъ въ епархіальной администраціи тягловой системы и съ занятіемъ начальственныхъ постовъ новыми, своими, а не пришлыми людьми, повсюду почувствовалось облегченіе прежнихъ тяжестей.” — пишетъ Знаменскій.

Въ 1766 г. Св. Сѵнодъ принялъ участіе въ смягченіи административныхъ нравовъ. Послѣдовалъ указъ объ отмѣнѣ по духовному вѣдомству тѣлесныхъ наказаній для всѣхъ священнослужителей бѣлаго и чернаго духовенства. Появились архіереи другого уклада, старавшіеся поднять духовенство изъ его приниженнаго положенія. Особенно выдѣлялся въ этомъ отношеніи Свят. Тихонъ (Соколовъ), епископъ воронежскій. Онъ, еще до сѵнодскаго указа, отмѣнилъ тѣлесныя наказанія въ своей епархіи и требовалъ отъ чиновниковъ консисторіи, чтобы они обращались съ духовенствомъ съ уваженіемъ, подобающимъ священному сану. Таковыми же были митрополиты Гавріилъ и Платонъ. Послѣдній старался внушать духовнымъ лицамъ правила самоуваженія и святости и самъ говорилъ, что засталъ свое духовенство въ лаптяхъ, но успѣлъ обуть его въ сапоги и ввести въ гостиныя. Болѣе успѣшному усовершенствованію епархіальной администраціи долго мѣшало крайне бѣдное ея существованіе. Нищенскіе оклады ея штатныхъ служащихъ, начиная съ секретарей консисторіи, и существованіе разныхъ епархіальныхъ должностей, остававшихся безъ вознагражденія, на долгое время поддержали въ ней старое зло взяточничества и поборовъ (Знаменскій).

Преимущественное вниманіе епископовъ обращено было на воспитаніе духовнаго юношества. Пока духовныя училища не вездѣ были открыты, для испытанія и обученія ставленниковъ опредѣлены были при каждомъ епископѣ два экзаменатора. Завѣдываніе монастырями и иконами, равно и всѣмъ духовенствомъ, поручено было строгому вниманію епископовъ. Подтверждено было древнее правило, чтобы епископъ обозрѣвалъ епархію, по крайней мѣрѣ, разъ въ два года, если не каждый годъ.

Епископамъ приходилось бороться съ нѣкоторыми сложившимися мнѣніями. Такъ считалось, что священники имѣютъ право передавать свои мѣста дѣтямъ, если дѣти имѣютъ право на санъ родителя. Считалось также, будто право прихожанъ на свидѣтельствованіе о поведеніи лицъ, ищущихъ духовную должность, или лица, занимающаго ее, уполномочиваетъ ихъ правомъ располагать церковными должностями и лицами по произволу. Противъ перваго мнѣнія сильное окружное посланіе писалъ владыка Досиѳей (Богдановичъ-Любимскій), епископъ бѣлоградскій и обоянскій (1731-35). Противъ второго особенно пришлось бороться Свят. Тихону, епископу воронежскому. Много скорбей доставляло послѣднему своеволіе Донского Войска. Въ 1765 г. онъ сообщалъ Сѵноду о незаконномъ самовластіи войска, вмѣшивавшагося въ церковныя дѣла, опредѣлявшаго дьячковъ и пономарей, посвященныхъ же имъ отрѣшавшихъ, записывая ихъ въ казаки. И до Свят. Тихона его предшественники боролись съ этимъ явленіемъ. Установлено было еп. Іоакимомъ (донесеніе Сѵноду въ 1762 г.), что изъ казачьихъ приходовъ нельзя получить исправныхъ метрическихъ вѣдомостей, священники же, по настоянію казаковъ, не исполняютъ предписанія архипастыря. Сѵнодъ еще въ 1741 и 1745 гг. просилъ Военную коллегію прекратить такое своеволіе въ Донскомъ войскѣ (Архіеп. Филаретъ).

Полномочія епархіальной власти, по законамъ имп. Петра Великаго, должны были простираться на всѣ церковныя учрежденія и на всѣхъ лицъ, находящихся въ епархіи, безъ исключенія. Но таковыя остались. Кромѣ ставропигіальныхъ монастырей, изъ круга епархіальнаго вѣдомства выдѣлено было придворное духовенство, подчиненное Сѵноду и дворцовому управленію и поставленное подъ непосредственное начальство протопресвитера — духовника Ихъ Величествъ.

На тѣхъ же началахъ при императорѣ Павлѣ I выдѣлено было въ особое вѣдомство военное духовенство. Въ прежнее время оно находилось въ подчиненіи епархіальнымъ начальствамъ по мѣстамъ расположенія полковъ. Только въ военное время оно поступало подъ вѣдѣніе особыхъ флотскихъ оберъ-іеромонаховъ и полевыхъ оберъ-священниковъ, учрежденныхъ уставами царя Петра I воинскимъ (1716) и морскимъ (1720). При имп. Павлѣ въ 1800 г. учреждена была должность постояннаго оберъ-священника, который и былъ поставленъ во главѣ всего духовенства арміи и флота.

Церковно-земельныя имущества. Митрополитъ Ростовскій Арсеній Мацѣевичъ.

Въ XVIII вѣкѣ послѣдовало разрѣшеніе церковно-земельнаго вопроса, не разъ возникавшаго въ предыдущія столѣтія. Памятенъ споръ преподобныхъ Іосифа и Нила о “стяжаніи” и “нестяжаніи”. Побѣдителемъ оказался игуменъ Волоколамскій, хотя насадителю скитскаго житія сочувствовалъ властный самодержецъ Іоаннъ III. Въ царствованіе Іоанна IV Земскій Соборъ, съ участіемъ бояръ и духовенства, рѣшился въ 1580 г. только запретить епископамъ и монастырямъ покупать въ дальнѣйшемъ земли. Рѣшеніе это объяснялось Соборомъ тѣмъ, что: “села и пожни [35]) и иныя земельныя угодья, еще по священнымъ епископьямъ и святымъ монастыремъ въ пустошьяхъ изнуряются, ради пьянственнаго и непотребнаго житія многообразнѣ” а “воинственному чину отъ сего оскудѣніе происходитъ веліе”. Въ то время Россія воевала на югѣ, западѣ и сѣверѣ. Но разрѣшеніе частнымъ лицамъ жертвовать “на поминъ души” осталось въ силѣ. Пожертвованія и вызывали ростъ церковныхъ земель.

Карташевъ пишетъ: “Устарѣлость права церковнаго землевладѣнія въ Россіи явствовала не только изъ своей чисто матеріальной убыточности для государственныхъ доходовъ. Она нарушала единство административной системы государства и единство гражданскаго суда. Населеніе церковныхъ земель жило подъ управленіемъ своихъ административныхъ чиновниковъ и своихъ органовъ гражданскаго суда, правда построенныхъ аналогично съ государственными чинами и постами. Послѣ ликвидаціи удѣловъ, особенности устройства которыхъ были все же только мѣстными, владѣльческія привилегіи церкви были пространственно повсюдными — шли до границъ государства. Но въ то время, какъ государство уже побороло вотчинное (удѣльное) сознаніе и привило населенію сознаніе государства новаго, полицейскаго, административно единаго, церковное землевладѣніе мѣшало этому нормальному этапу государственности. Разоренія смутнаго времени уравняли въ оскудѣніи всѣ земледѣльческія категоріи. Удѣльновотчинныя привычки монастырско-церковныхъ владѣльцевъ должны были уступать острымъ финансовымъ нуждамъ государства, его трудовымъ и тяглымъ повинностямъ. Но обширный церковный “удѣлъ”, занимавшій около ⅓ всей государственной территоріи, на законныхъ “хозяйскихъ” основаніяхъ конкурировалъ съ хозяйствомъ государственнымъ. Онъ привлекалъ на свои земли трудовое, аграрное, ремесленное и торговое населеніе, предоставляя своимъ насельникамъ льготы и привилегіи. Мелкопомѣстные служилые люди жаловались, что монастыри “сманиваютъ и крестьянъ и отъ того помѣстья пустѣютъ и служить имъ государевой службы не съ чего”.

Населенныя монастырско-церковныя земли издавно создавали большія осложненія въ области гражданскаго суда. Съ далекихъ временъ епископскія и монастырскія владѣнія исхлопатывали у княжеской власти “жалованныя” и “несудимыя” граматы; предоставлявшія имъ право судиться по гражданскимъ дѣламъ не въ княжескихъ, великокняжескихъ и царскихъ судахъ, а у “своихъ господъ” — владыкъ, архимандритовъ и игуменовъ. Создавшееся положеніе Карташевъ опредѣляетъ такъ: “Благодаря варіантамъ этихъ привилегій (по однимъ договорнымъ граматамъ шире, по другимъ — уже), выросло фантастическое разнообразіе въ области гражданскаго суда. Одни церкви и монастыри судились не у своего епарх. владыки, но у патріарха, въ Приказѣ Большого Дворца (своего рода ставропигія). Или по всѣмъ дѣламъ, или только по нѣкоторымъ. Одни церкви и монастыри судились не въ своей епархіи, а у другихъ владыкъ(!). Иные предпочитали судиться у мѣстныхъ гражданскихъ властей. У одного и того же монастыря однѣ вотчины имѣли больше привилегій, другія — меньше. Однѣ судились въ одномъ, другія, сосѣднія въ другомъ мѣстѣ. Особенную трудность это создавало для лицъ, вовлеченныхъ въ судъ съ церковными вотчинами изъ за неожиданныхъ привилегій и неожиданныхъ перекидываній дѣла въ неожиданныя мѣста. Жалобы на эту судебную волокиту стали всеобщими.”

Рѣшительное измѣненіе произвело въ 1649 г. Уложеніе царя Алексѣя Михайловича. “Творцы “Уложенія”, пишетъ Карташевъ, “осуществили цѣлый идейный переворотъ. Они провели на дѣлѣ юридическій принципъ монополіи государства на власть его надъ всей своей территоріей. Государство — владѣлецъ территоріи. Источникъ земельнаго имущественнаго права — въ пожалованіяхъ государственной власти. Она раздаетъ землю за заслуги и въ своихъ интересахъ. И лишь черезъ государство разныя категоріи его слугъ и его населенія получаютъ право пользованія и распоряженія землями. Какъ собственникъ территоріи, государство и управляетъ ею, контролируя тѣмъ ея цѣлесообразное съ “общей пользой” пользованіе ея частными “собственниками”. Безплодно и нераціонально, къ невыгодѣ государства, земли не должны пустовать и пропадать. Такъ наз. “Монастырскій Приказъ” (это церковное министерство по управленію всѣми монастырскими земельными имуществами при патріархахъ) изъ такъ сказать “министерства патріаршаго” долженъ стать “министерствомъ царскимъ”. Съ этимъ наступилъ государственный контроль. Монастырскій Приказъ началъ вѣдать государственные сборы съ церковныхъ вотчинъ, описи церковнаго имущества и разныя полицейскія мѣры по дѣламъ церковныхъ вотчинъ.” Уложеніе провело и идею единаго государственнаго суда для всѣхъ равнаго.

Противъ государственнаго Монастырскаго Приказа боролась іерархія. Владыкѣ Никону, въ бытность его митрополитомъ новгородскимъ, удалось получить отъ царя Алексѣя “несудимую грамату”, освобождаясь тѣмъ самымъ отъ подчиненія новому Мо- настырскому Приказу. Во время его патріаршества таковой существовалъ только формально. Въ 1666 г., послѣ Собора, осудившаго Никона, царь призналъ правильнымъ отрицательный взглядъ послѣдняго на Монастырскій Приказъ и согласился передать его опять въ вѣдѣніе Церкви. До 1677 г. онъ вообще не дѣйствовалъ, въ этомъ же году судебно-расправныя дѣла его переданы, къ удовлетворенію духовенства, въ царскій приказъ Большого Дворца.

“Утилитарно мыслившій Петръ I”, пишетъ Карташевъ, “считалъ монастырско-церковныя владѣнія просто “тунегиблемыми” (=зря пропадающими для государства). Онъ еще при жизни патріарха Адріана, примитивно мыслившаго и въ открытомъ посланіи выступавшаго противъ принципа секуляризаціи, все же провелъ черезъ Приказъ Большого Дворца, управлявшаго церковными имуществами съ 1677 г., рядъ мѣръ государственнаго контроля надъ хозяйствомъ этихъ монашескихъ “вотчинъ”.

Послѣ кончины въ 1700 г. патріарха Адріана, какъ упоминалось раньше, Петръ сразу взялъ въ государственныя руки управленіе всѣми церковными общинами. Возрожденъ былъ Монастырскій Приказъ. Исключеніе сдѣлано было царемъ почитавшемуся имъ митрополиту новгородскому Іову. Церковныя имущества его епархіи не были отданы въ управленіе Монастырскому Приказу.

Въ декабрѣ 1701 г. изданъ былъ указъ, содержаніе котораго Соловьевъ такъ излагаетъ: “Въ монастыри монахамъ и монахинямъ давать опредѣленное число денегъ и хлѣба въ общежительство ихъ, а вотчинами имъ и никакими угодьями не владѣть, не ради разоренія монастырей, но лучшаго ради исполненія монашескаго обѣщанія, потому что древніе монахи сами себѣ трудолюбивыми своими руками пищу промышляли и общежительно жили, и многихъ нищихъ отъ своихъ рукъ питали; нынѣшніе же монахи не только нищихъ не питаютъ отъ трудовъ своихъ, но сами чужіе труды поѣдаютъ; а начальные монахи во многія роскоши впали, и подначальныхъ монаховъ въ скудную пищу ввели; кромѣ того, отъ вотчинъ ссоры и убійства и обиды многія. По этимъ причинамъ великій государь указалъ давать поровну, какъ начальнымъ, такъ и подначальнымъ монахамъ, по 10 рублей денегъ, по 10 четвертей хлѣба и дровъ сколько имъ надобно; а собирать съ вотчинъ ихъ всякіе доходы въ Монастырскій Приказъ. Слугъ и служебниковъ въ монастыряхъ оставить самое малое число, безъ которыхъ обойтись нельзя. Что остается хлѣба и денегъ отъ раздачи монахамъ, изъ этого остатка давать на пропитаніе нищихъ въ богадѣльни и бѣдные монастыри, у которыхъ нѣтъ вотчинъ”.

“Пока эта новая схема вырабатывалась”, пишетъ Карташевъ, “новый хозяинъ — государство — роздалъ и разбросалъ рядъ вотчинъ цѣликомъ въ помѣстья служилымъ людямъ, городамъ, государеву вѣдомству. Церковное землевладѣніе чувствительно сократилось въ своемъ объемѣ уже безвозвратно навсегда. 6407 жилыхъ дворовъ ушли изъ вѣдомства церкви”.

Но казенное хозяйство оказалось убыточнымъ. Высочайшимъ указомъ 16 окт. 1720 г. монастырскій Приказъ былъ закрытъ, а монастырскія вотчины, которыя отъ монастырей были взяты, возвращены, кромѣ розданныхъ въ вѣчное владѣніе отдѣльнымъ лицамъ, въ прежніе монастыри. Вѣдать ими поручено было тамошнимъ архимандритамъ и игуменамъ.

Новоучрежденный Сѵнодъ обратился 14 февраля 1721 г. къ императору Петру I съ рядомъ вопросовъ, на которые онъ отвѣтилъ. Къ этому времени существовали уже Коллегіи. Пятый вопросъ гласилъ: “Патріаршія, архіерейскія и монастырскія вотчины, которыя сборами и правленіемъ вѣдомы были въ Монастырскомъ Приказѣ, въ одной Духовной Коллегіи вѣдать ли? — того ради, что оныя отъ гражданскихъ управителей пришли въ скудость и пустоту, а Духовная Коллегія присягой обязалася какъ въ вѣрности, такъ и въ исканіи интереса царскаго величества противъ прочихъ коллегій не меньше; а въ Регламентѣ Духовномъ положено, что такое правленіе надлежитъ до Духовной Коллегіи? Отвѣтъ: Быть по сему.” Такимъ образомъ возродился Монастырскій Приказъ, подъ вѣдѣніемъ Сѵнода. Въ 1723 г. названіе “Приказы” вообще было уничтожено. Въ 1724 г. при Сѵнодѣ учреждена была, подобно государственной Камеръ-Коллегіи, вѣдавшей казенными сборами, Камеръ-контора Сѵнодальнаго Правленія, которая изъ собираемыхъ доходовъ отпускала каѳедрамъ, монастырямъ и церквамъ опредѣленное жалованіе. Въ 1726 г. ее замѣнила Коллегія Экономіи Сѵнодальнаго Правленія, дѣятельность которой состояла въ исчисленіи и взысканіи недоимокъ съ церковныхъ имѣній. Въ 1738 г. Коллегія Экономіи была отдана Сенату, но мѣра эта не привела къ повышенію доходности.

Въ 1741 г. Сѵнодъ, оспаривая докладъ гр. Мусинъ-Пушкина, между прочимъ, писалъ: 1) подъ управленіемъ монастырскаго Приказа домы архіерейскіе и монастыри приходятъ въ упадокъ, т. к. Приказъ для ихъ починки не отпускаетъ ни людей, ни денегъ; 2) когда имѣнія въ 1721 г. поступили изъ монастырскаго Приказа въ вѣдѣніе Сѵнода, то крестьяне оказались крайне разоренными, такъ что требовалось много времени и средствъ для ихъ поправленія; 3) государственной недоимки на имѣніяхъ только восьми монастырей за 10 лѣтъ было 19000 руб. — Императрица повелѣла впредь до усмотрѣнія состоять церковнымъ имѣніямъ въ вѣдѣніи Сѵнода. Возвращенная изъ Сената Коллегія экономіи наименована была Сѵнодальной Канцеляріей Экономическаго Правленія. Эту перемѣну Карташевъ опредѣляетъ такъ: “Но суть процесса не мѣнялась. Имѣнія мнились церковными, но хозяиномъ ихъ считалось государство, а Сѵнодъ — лишь управляющимъ”.

“Съ половины 1751 года”, пишетъ Соловьевъ, “въ разныхъ мѣстахъ имперіи начало обнаруживаться явленіе, которое въ слѣдующемъ году приняло небывалые размѣры. Въ Вятской провинціи встали противъ своихъ владѣльцевъ крестьяне архіерейскаго дома, также Успенскаго-Трифонова и другихъ монастырей.” Вятскому воеводѣ пришлось прибѣгнуть къ воинской силѣ. Драгуны вынуждены были стрѣлять въ толпу. Въ 1752 г. олонецкія волости Хутынскаго мон. отказали ему въ повиновеніи. Сенатъ велѣлъ послать достаточную команду и, по изслѣдованіи дѣла, зачинщиковъ высѣчь плетьми нещадно. Монастырскіе крестьяне, отмѣчаетъ Соловьевъ, возставали все чаще и чаще, и войску приходилось исполнять печальную обязанность ихъ усмиренія. Крупные безпорядки вспыхнули въ Шацкомъ уѣздѣ. Крестьяне Новоспасскаго мон. сковали усмирившихъ ихъ драгунъ и били ихъ. Дѣло это разсматривалось въ Сенатѣ. Выяснилось, что крестьяне жаловались на управителя монастырскаго. “Естественно, должна была явиться мысль”, замѣчаетъ Соловьевъ, “освободить государство отъ печальной необходимости укрощать крестьянскія возстанія и монастыри освободить отъ неприличной имъ обязанности управлять крестьянами. Финансовыя нужды должны были также поддержать эту мысль”.

Для разсмотрѣнія вопроса о церковныхъ имуществахъ императрица Елисавета учредила особую конференцію. На ней она высказалась, что духовныя учрежденія “не имѣя власти употреблять свои доходы инако, какъ только на положенные штатомъ расходы, суетное себѣ дѣлаютъ затрудненіе управленіемъ вотчинъ”. Въ итогѣ занятій конференціи, послѣдовалъ 30 сент. 1757 г. указъ императрицы, приказывавшей Сенату и Сѵноду подумать о томъ, чтобы монастырскія вотчины отдать въ управленіе офицерамъ и ввести большую правильность въ распредѣленіи доходовъ; въ Сѵнодъ по этому дѣлу сообщенъ былъ экстрактъ изъ протокола конференціи.

Ближайшимъ совѣтникамъ императрицы удалось задержать рѣшительную реформу. Вопросъ этотъ былъ переданъ на разсмотрѣніе въ конференцію Сената и Сѵнода. Члены послѣдняго одержали верхъ. Рѣшено было обложить денежно годичной податью въ одинъ рубль всѣ церковные крестьянскіе дворы съ тѣмъ, чтобы собранная сумма дѣлилась пополамъ: — полтина шла бы казнѣ, а полтина — духовному вѣдомству. Крестьяне почувствовали происходящую перемѣну. Все больше поступало къ властямъ ихъ жалобъ на церковныхъ помѣщиковъ. Въ 1760 г. Сенатъ образовалъ особую смѣшанную комиссію для разбора крестьянскихъ жалобъ на хозяйство духовныхъ господъ. Только 7 янв. 1762 г., въ первый мѣсяцъ царствованія императора Петра III, послѣдовало рѣшеніе смѣшанной конференціи. Выработано было соглашеніе, чтобъ монастырскіе крестьяне платили по 50 копѣекъ въ казну и по 50 коп. въ монастырь или въ архіерейскій домъ, которымъ принадлежали.

Указъ императрицы Елисаветы отъ 30 сент. 1757 г. былъ использованъ новымъ государемъ для нанесенія перваго удара церковному землевладѣнію. Въ указѣ Петра III отъ 16 февр. 1762 года говорилось, что этимъ указомъ императрица “сама такое полезное всему государству о управленіи архіерейскихъ и монастырскихъ вотчинъ узаконеніе положить изволила, которое одно, независимо отъ прочихъ великихъ ея императорскаго величества дѣлъ и благодѣяній своему отечеству, достаточно было бы учинить славную ея память безсмертною...” Сенату предлагалось ея узаконеніе немедленно привести въ “дѣйствительное исполненіе”. Сенатъ распоряженіе это выполнилъ. 21 марта 1762 г. послѣдовалъ указъ Петра III объ отобраніи церковныхъ имуществъ, съ передачей вѣдавшей ими Коллегіи Экономіи въ вѣдомство Сената. Монастыри располагались по классамъ съ соотвѣтственными штатами, опредѣлялось содержаніе архіереямъ.

Императрица Екатерина II, вступивъ на престолъ, 28 іюня 1762 г. и присутствуя 3 іюля въ Сенатѣ, приказала имѣть послѣднему разсужденіе о духовенствѣ, какъ бы ему учинить удовольствіе къ его содержанію. Духовенство не дожидалось и само просило объ отдачѣ ему во владѣніе вотчины. 5 іюля императрица передала это прошеніе Сенату съ приказаніемъ — имѣть разсужденіе и мнѣніе свое ей донести. 16 іюля Сенатъ высказался за возвращеніе имѣній духовенству согласно его о томъ просьбѣ. Сенатъ считалъ, что крестьяне должны управляться не служками монастырскими, а выборными и старостами, которыхъ будутъ выбирать сами крестьяне съ перемѣною погодно. Сѵнодъ съ этимъ согласился. Архіеп. новгородскій Димитрій (Сѣченовъ) предлагалъ учредить комиссію изъ духовныхъ и свѣтскихъ лицъ для сочиненія монастырямъ, архіереямъ и семинаріямъ штатовъ (Соловьевъ).

Императрица Екатерина сознавала трудность положенія. 8 авг. она писала гр. А. П. Бестужеву-Рюмину: “Батюшка Алексѣй Петровичъ, прошу васъ приложенныя бумаги разсмотрѣть и мнѣніе ваше написать; дѣло въ томъ, коммисію ли учинить нынѣ, не отдававъ деревень духовнымъ, или отдавать ли нынѣ, а послѣ сдѣлать комиссію. Въ первой бумагѣ написано — отдавать, а въ другой только, чтобъ они вступили во владѣніе до комиссіи. Пожалуй, помогай совѣтами.”

Соловьевъ пишетъ: “Какъ видно, вслѣдствіе совѣтовъ Бестужева, на которые могло имѣть вліяніе письмо Ростовскаго архіерея, 12-го августа состоялся именной указъ объ отдачѣ всѣхъ сѵнодальныхъ, архіерейскихъ, монастырскихъ и церковныхъ движимыхъ и недвижимыхъ имѣній, для благопристойнаго духовнаго чина содержанія, имъ въ управленіе, и объ отставленіи Коллегіи Экономіи и небытіи посланнымъ для управленія церковныхъ вотчинъ офицерамъ.”

Продолжались волненія монастырскихъ крестьянъ. Къ ихъ недовольству церковнымъ начальствомъ, въ рядѣ мѣстъ, присоединилось самочинное выполненіе ими указа императора Петра III. Манифесту императрицы отъ 12 августа не вѣрили. Появились подложные манифесты. Иногда крестьяне производили передѣлы.

29 ноября 1762 г. послѣдовалъ указъ объ учрежденіи Особой Комиссіи, долженствовавшей руководствоваться инструкціей. Императрица объявила, что Божественное Писаніе предписываетъ ей, “яко блюстительницѣ церкви святой, учреждать всѣ порядки и законы, подкрѣпляющіе православіе”... и чтобы совѣсть блюстительницы “не была отягощена сокрушеніемъ при видѣ существующихъ въ этомъ чину нестроеній”.

“Простой народъ невѣжествененъ и долженъ быть просвѣщаемъ въ духѣ вѣры и христіанскаго благочестія... но къ прискорбію оказывается, что многіе священники не только не вѣдаютъ истиннаго пути къ просвѣщенію народному, но и будучи часто малограмотны, нерѣдко простому народу служатъ собственнымъ примѣромъ къ поврежденію. Правда, сорокъ лѣтъ назадъ императоръ Петръ I въ духовномъ регламентѣ указалъ правила, которые бы въ простомъ народѣ учрежденіемъ благоразумно воспитанныхъ и обученныхъ священниковъ прямой путь къ исправленію нравовъ открывали. Но съ соболѣзнованіемъ усмотрѣно съ высоты трона, что народъ въ томъ же еще пребываетъ заблужденіи”.

Первѣйшей задачей Комиссіи ставилось выясненіе “истинныхъ доходовъ отъ церковныхъ имѣній”, по мѣркѣ лучшихъ хозяйствъ свѣтскихъ помѣщиковъ и соотвѣтственно этому учрежденію “штатовъ”, т. е. жалованья изъ казны. Членами Комиссіи были назначены: митрополитъ новгородскій Димитрій, архіепископъ петербургскій Гавріилъ, епископъ переяславльскій Сильвестръ и свѣтскіе: гр. И. И. Воронцовъ, кн. А. Б. Куракинъ, кн. С. Гагаринъ, оберъ-прокуроръ Сѵнода кн. А. С. Козловскій и Г. Тепловъ, составившій по порученію императрицы записку по вопросу о церковныхъ имуществахъ.

Архіеп. Филаретъ даетъ слѣдующія данныя о количествѣ душъ, числившихся за монастырями и каѳедрами: “Въ 1764 г. за Сергіевою лаврою и приписными къ ней 12 монастырями состояло 150,961 душъ. За монастырями новгородск. епархіи 51,857 и за архіерейскимъ домомъ 21,282. За ростовскими монастырями 38,389 д. и за домомъ митрополита 16,340; за вологодскими монастырями и каѳедрою 47,568. За вятскою каѳедрою и монастырями 42,012 д.; за тверскими монастырями 19,629 и за домомъ архіерейскимъ 11,980 душъ. Вообще за всѣми монастырями и каѳедрами (не считая Малоруссію и Бѣлоруссію) по ревизіи числилось 910,866 душъ. Ни покупкою, ни принятіемъ пожертвованій не увеличивали числа деревень; но онѣ росли отъ того, что слишкомъ берегли церковную собственность; если бѣднѣлъ крестьянинъ, его надѣляли всѣмъ нужнымъ, — лошадью, дворомъ и проч. Крестьяне мало работали для каѳедръ и монастырей, и много имѣли свободы работать для себя”.

Особая Комиссія окончила свою работу въ началѣ 1764 г., представивъ императрицѣ докладъ объ изъятіи церковныхъ имуществъ изъ духовнаго вѣдомства съ порученіемъ ихъ Комиссіи экономіи и о штатахъ денежнаго жалованія духовенству. Императрица Екатерина II указомъ Сенату 26 февр. 1764 г. повелѣла привести докладъ комиссіи въ исполненіе. Крестьяне бывшихъ церковныхъ помѣстій получили названіе “экономическихъ крестьянъ”. Годовой оброкъ ихъ государству съ 1764 по 1768 г.г. выражался въ суммѣ 1.366.299 рублей. Карташевъ, приводя эту цифру, пишетъ: “Изъ этой суммы на содержаніе церкви и духовенства правительство ассигновало 462.868 руб. Къ концу царствованія Екатерины эта сумма увеличена до полумилліона съ небольшимъ. Съ приростомъ населенія къ 1783 г. одного оброка государство получало до 3.000.000 руб., а вмѣстѣ съ другими хозяйственными доходами — до 4.000.000 руб. Удѣленная изъ этого на церковь и духовенство сумма въ полмилліона составляетъ одну восьмую часть. Семь восьмыхъ пріобрѣло государство”.

Въ 1786 г. церковныя вотчины были секуляризованы въ Малороссіи. Тогда же была закрыта Коллегія экономіи и вотчины слились съ государственными имѣніями подъ управленіемъ Казенныхъ Палатъ. Въ 1788 г. сдѣланы соотвѣтствующія распоряженія о монастырскихъ вотчинахъ въ губерніяхъ Харьковской, Екатеринославской, Курской и Воронежской.

Положено было на петербургскую, новгородскую и московскія каѳедры съ соборами отпускать 39.410 руб. На второклассныя 8 каѳедръ — по 5000 (лично епископу 2600 руб.) всего 44.000. На третьеклассныя (15) — по 4232 р. 20 к. (лично епископу 1800), всего — 63.451 р. Двумъ викаріямъ — 8061 р. 60 к. На Троицко-Сергіеву лавру и на всѣ мужскіе монастыри — 174.650 р. 40 к. На всѣ женскіе монастыри — 33.000. На 22 собора некаѳедральные — 2530. Вообще на все духовенство — 365.203 р. На счетъ тѣхъ же имѣній положено на пенсіи офицерамъ и солдатамъ 250.000 р. въ годъ. Впослѣдствіи то вновь назначено, то прибавлено жалованье церквамъ г. Оренбурга, шведской Кареліи, рижскимъ и ревельскимъ, церквамъ при заграничныхъ миссіяхъ. (Архіеп. Филаретъ).

Открытымъ противникомъ секуляризаціи считается митрополитъ тобольскій Павелъ (Канючкевичъ). Въ мірѣ Петръ, онъ родился въ 1705 г. въ семьѣ мѣщанина галичскаго города Самбора; учился и преподавалъ въ кіевской Академіи, вызванъ былъ на должность проповѣдника московской Академіи. Былъ онъ 14 лѣтъ архимандритомъ новгородскаго Юрьева мон., откуда назначенъ въ 1758 г. въ Тобольскъ. Строгій къ себѣ, владыка Павелъ былъ строгъ и къ духовенству, въ томъ далекомъ краѣ нерѣдко не отвѣчавшему своему званію. Проявилъ себя усовершенствованіемъ семинаріи, миссіонерствомъ. Старанія его навести порядокъ вызвали жалобы недовольныхъ. Враждебно относился къ нему оберъ-прокуроръ Мелиссино. Вызванъ онъ былъ въ Сѵнодъ для разсмотрѣнія жалобъ на него. Прибывъ въ Москву, митр. Павелъ написалъ прошеніе объ увольненіи его на покой въ Кіево-Печерскую Лавру. Члены Сѵнода были удовлетворены такимъ окончаніемъ дѣла. Мелиссино же настаивалъ на перечисленіи въ докладѣ обвинительныхъ пунктовъ. Императрица, не придавъ значенія мелочнымъ обвиненіямъ, утвердила въ 1767 г. отпускъ его на покой. Въ обители владыка отдался молитвѣ посту и благотворенію, подготовляя себя къ кончинѣ, послѣдовавшей 4 ноября 1770 г. Онъ былъ очень почитаемъ вѣрующимъ народомъ. По молитвамъ у его гроба совершались чудесныя исцѣленія.

Карташевъ, давая эти свѣдѣнія, отмѣчаетъ, что до конца XIX в. историческая литература по недоразумѣнію примѣшивала имя митр. Павла къ дѣлу митр. Арсенія. Е. Поселянинъ въ книгѣ “Русскіе подвижники XVIII в.” помѣщаетъ житіе митр. Павла. По его словамъ митр. Павелъ считалъ, что сибирскія иноческія обители, лишенныя способовъ къ существованію, заглохнутъ, и не будутъ уже служить дѣлу просвѣщенія инородцевъ. Это и побудило его изложить свое соображеніе Сѵноду въ откровенной, даже рѣзкой формѣ. Поселянинъ пишетъ, что Сѵнодъ осудилъ митр. Павла на лишеніе архіерейскаго сана, но императрица не утвердила этого приговора.

Въ 1914-18 гг. подымался вопросъ о канонизаціи митр. Павла. Московскій Соборъ 1917-18 гг., до окончательнаго постановленія, рѣшилъ собрать дополнительныя данныя въ Кіевѣ, что не удалось выполнить вслѣдствіе переворота большевиковъ.

Опредѣленнымъ противникомъ секуляризаціи былъ митрополитъ ростовскій Арсеній (Мацѣевичъ). Въ общемъ сочувствующій ему Е. Сумароковъ пишетъ въ “Лекціяхъ по исторіи Русской Церкви”: “Личность Арсенія до сихъ поръ остается неразгаданной. Самыя свѣтлыя и возвышенныя черты его характера уживались съ темными и низкими. Вѣрно одно — это была исключительная личность и, какъ это часто бываетъ въ русской дѣйствительности, личность непонятная современникамъ и загадочная потомкамъ. Митрополитъ Арсеній происходилъ изъ польской шляхты , образованіе получилъ въ Кіевской академіи. При неизсякаемомъ запасѣ энергіи, жизнь Арсенія была сплошной горячкой дѣла, самаго разнообразнаго. Сперва онъ выдѣлился на поприщѣ экзаменатора ставленникамъ по Московской епархіи, затѣмъ былъ участникомъ Камчатской экспедиціи 1734 36 гг., сопровождая ее въ качествѣ судоваго іеромонаха, и съ лейтенантами Муравьевымъ и Павловымъ былъ арестованъ, но оправданъ, въ 1738 г. былъ законоучителемъ Академіи Наукъ и экзаменаторомъ ІІетербургскихъ ставленниковъ. Въ 1741 г., по выбору (правительницы) Анны Леопольдовны, Арсеній былъ назначенъ на Тобольскую каѳедру, а на слѣдующій годъ переведенъ въ Ростовъ. Онъ участвовалъ въ коронованіи на царство Императрицы Елизаветы Петровны, былъ назначенъ членомъ Св. Сѵнода. На Ростовской каѳедрѣ его дѣятельность была весьма разнообразной. То безчеловѣчно, “безъ всякаго похлебства”, борется онъ съ расколомъ, то, будучи страстнымъ любителемъ лошадей, которыхъ у него было до шестисотъ, зорко присматривалъ за конскими заводами, не брезгуя никакой работой; объѣзжалъ епархію, “обиралъ серебрянныя и жемчужныя украшенія на обогащеніе своей ростовской церкви”, такъ Арсеній увезъ изъ Романова-Борисоглѣбска грандіозный образъ Спасителя работы Діонисія. Образъ былъ возвращенъ въ 1793 г. Во всемъ проявлялъ доброту и непомѣрную жестокость.”

Архимандритъ Константинъ (Зайцевъ), отмѣчая архипастырскую ревность митр. Арсенія, такъ опредѣляетъ его: “Онъ, дѣйствительно, высоко поднимаетъ уровень церковной жизни. Великое событіе совершается при немъ: открытіе мощей св. Димитрія Ростовскаго. Возникаетъ при немъ семинарія Ярославская. Суровость его требованій по отношенію къ духовенству сглаживается справедливостію этихъ требованій, личной нестяжательностью Владыки и высокимъ строемъ его жизни. Много вниманія удѣляетъ онъ хозяйственной жизни своей епархіи, обладательницѣ огромныхъ вотчинъ. Ставитъ онъ на особую высоту конскіе заводы, уже всякую мѣру превосходя въ своемъ хозяйственномъ рвеніи. На вопросѣ церковныхъ имуществъ и возникаетъ катастрофа...

“Пусть былъ несдержанъ, рѣзокъ, даже жестокъ Арсеній (и это въ немъ было). Но великодушная была то натура. Отказываетъ онъ въ присягѣ Бирону-регенту, а когда тотъ попадаетъ въ опалу и оказывается въ унизительной ссылкѣ, участливость проявляетъ къ нему Арсеній, и тотъ потомъ при всякомъ случаѣ выражалъ свою благодарность своему бывшему противнику. Великодушіе чувствуется и въ отношеніи Арсенія къ Екатеринѣ: нѣтъ злого чувства личнаго — напротивъ, склоненъ, какъ будто, думать Арсеній, что не знаетъ Государыня существа дѣла, отъ нея скрываемаго — а то бы иначе повернулось дѣло ...” (“Лекціи по исторіи Русской словесности восемнадцатаго вѣка).

Въ царствованіе Императрицы Елисаветы Арсеній, будучи назначенъ членомъ Сѵнода, отказался принести установленную присягу изъ за словъ: “Исповѣдую же съ клятвою крайняго судію духовныя сея Коллегіи быти Самую Всероссійскую Монархиню, Государыню нашу”. Онъ говорилъ, что единственный Крайній Судія и Глава Церкви есть Христосъ. Онъ подавалъ по этому поводу записку императрицѣ и дѣло это кончилось для него благополучно. Позднѣе обвинили въ Сѵнодѣ его въ недостаткѣ надзора — въ Ростовскомъ соборѣ, по винѣ причетника, не потушившаго свѣчу, произошелъ большой пожаръ и пострадали мощи благовѣрныхъ князей Константина и св. Василько, его сына, почивавшія пять вѣковъ.

Митр. Арсеній составилъ возраженія на выступленія протестантовъ противъ “Камня вѣры” и дополнилъ трудъ архіеп. Ѳеофилакта. Въ учебномъ дѣлѣ онъ былъ противникомъ господствовавшей въ семинаріи латинской схоластики. Строго православный, онъ былъ преданъ церковной старинѣ, не терпѣлъ нововведеній и новыхъ узаконеній. Въ семинаріи, которую онъ перевелъ изъ Ростова въ Ярославль, въ его время было 500 учениковъ. Былъ онъ ревностнымъ проповѣдникомъ. Составилъ обличеніе противъ раскольниковъ.

Въ царствованіе Елисаветы Петровны онъ имѣлъ столкновеніе съ Сенатомъ. Коллегія экономіи въ 1742 г. отправила въ одинъ ростовскій монастырь нѣсколькихъ инвалидовъ. Арсеній не принялъ ихъ, указавъ, что въ его монастыряхъ пострижено около 40 человѣкъ, лишенныхъ сана въ прошлое царствованіе и для инвалидовъ не хватитъ порцій. Коллегія подала жалобы въ Сенатъ и Сѵнодъ, донося, что одного хлѣба въ ростовскихъ монастыряхъ лежитъ до тысячи четвертей. Отвѣтъ Арсенія былъ такъ рѣзокъ, что Сенатъ поставилъ на видъ Сѵноду, чтобы впредь ростовскій митрополитъ не писалъ “поносительныхъ словъ, обращенныхъ къ лицу Сената” и напоминалъ о 55 главѣ Генеральнаго Регламента, по силѣ которой, “поносящіе коллегію ругательными словами, какъ противники ея величества “лишеніемъ чести и имѣнія наказаны быть имѣютъ”.

Вскорѣ митр. Арсеній отказался принять въ одинъ изъ монастырей сумасшедшаго колодника. Онъ съ негодованіемъ писалъ Сѵноду, что посылающіе въ монастыри колодниковъ нарушаютъ высочайшіе указы, Сѵнодъ же, нарушая свои церковныя привилегіи, чинитъ опредѣленіе “неосмотрительное” и даже “продерзостное” по отношенію къ милостивымъ указамъ 1723 и 1741 гг. Петра Великаго и его дщери. Сѵнодъ 13 апр. 1743 г. послалъ митрополиту выговоръ и грозное предупрежденіе — впредь не писать въ Сѵнодъ съ такою “надмѣнною злобою” и не нарушать “безстрашіемъ своимъ” высочайшихъ указовъ, запрещающихъ неуважительное отношеніе къ Сѵноду. Въ противномъ случаѣ онъ предупреждается, что онъ “не только сана архіерейскаго, но и клобука лишится”. Въ указѣ объясняется, что колодникъ посланъ не столько по опредѣленію Сѵнода, сколько по указамъ 1727 и 1735 годовъ. Арсеній вызванъ былъ въ московскую сѵнодальную контору, выдавъ ей расписку: “сей выговоръ Арсеній митрополитъ слышалъ и, во исполненіе предписанія, оный выговоръ учиненъ ему”. Эти выступленія митр. Арсенія надо имѣть въ виду для пониманія дальнѣйшихъ событій въ его жизни.

Въ 1745 г. митр. Арсеній, указывая на скорбутную болѣзнь, мѣшающую ему управлять епархіей, просилъ уволить его на покой въ Спасскій Новгородъ-Сѣверскій мон. Сѵнодъ съ готовностью согласился на это. Но императрица не утвердила сѵнодальный докладъ и въ дальнѣйшемъ проявляла въ отношеніи его доброжелательность.

Императрица Екатерина II, видимо, не была расположена къ митр. Арсенію. Онъ не былъ приглашенъ на коронацію. Она намѣревалась прибыть вскорѣ въ Ростовъ. Мощи Свят. Димитрія были открыты при Елисаветѣ Петровнѣ. Теперь предстояло переложеніе св. мощей въ только что сооруженную раку. Зная характеръ Арсенія, она безпокоилась, о чемъ можно судить по ея письму къ статс-секретарю А. В. Олсуфьеву: “Понеже я знаю властолюбія и бѣшенства ростовскаго владыко, я умираю, боюсь, чтобъ онъ не поставилъ рака Дмитрія ростовскаго безъ меня; поставитъ. Извѣстите меня, какъ вы еѣ отправили, съ какимъ приказаньемъ и подъ чей (чьимъ) смотрѣнія (смотрѣніемъ) она находится, и, естъ ли не взяты, то возмите всѣ осторожности, чтобъ оная рака безъ меня отнюдь не поставлена была” [36]). Олсуфьевъ, успокаивая государыню, писалъ, что, вслѣдствіе письма его къ митрополиту, такого дерзновенія чаять не можно; что маіоръ Шаденъ, который поѣхалъ съ ракою, до такого самовольства не допуститъ; надобно, чтобъ у его преосвященства была непостижимая смѣлость, если бы онъ осмѣлился прикоснуться къ ней. Опасенія оказались напрасными. Вскорѣ пришло извѣщеніе отъ митрополита, что все будетъ исполнено по предписанію.

Митрополитъ Арсеній, по вступленіи на престолъ Екатерины II, просилъ 12 іюля 1762 г. близкаго ему гр. Бестужева ходатайствовать передъ нею о возвращеніи вотчинъ прежнимъ владѣльцамъ. На новый — 1763 — годъ онъ писалъ государынѣ, прося ея вниманія къ ростовскому дому. Тревога его о судьбѣ духовныхъ вотчинъ увеличивалась. 9 февраля владыка рѣшилъ совершить чинъ Православія съ особою торжественностью и внушительнымъ пополненіемъ. Въ чинопослѣдованіи 1642 г. излагалось анаѳематствованіе въ защиту церковныхъ имуществъ, существовашее съ XV в. Митр. Арсеній значительно усилилъ его. Списокъ съ исправленнаго онъ послалъ костромскому епископу Дамаскину, котораго считалъ себѣ сочувствующимъ. 6 марта Арсеній послалъ въ Сѵнодъ, находившійся тогда въ Москвѣ, доношеніе, въ которомъ, употребивъ рѣзкія выраженія, вооружался противъ новыхъ распоряженій относительно церковныхъ имуществъ.

“Въ этой запискѣ”, пишетъ Карташевъ, “отразился весь прямой, безхитростный нравъ митр. Арсенія. Окружавшіе его архіерейскіе чиновники трезвымъ будничнымъ умомъ поняли, что такой откровенный стиль умѣстенъ въ разговорѣ или перепискѣ съ друзьями, а никакъ не въ высоко-офиціальномъ документѣ. Они прямо испугались за свою судьбу, какъ слуги такого “бунтующаго владыки”. Они in corpore сдѣлали ему отрезвляющее представленіе, что на “Именные Указы представленій чинить не слѣдуетъ, что съ приказнымъ порядкомъ это не сходственно”. Арсеній заявилъ: “не ваше это дѣло, надлежитъ оному быть непремѣнно”. Произошелъ домашній бюрократическій бунтъ. Секретарь Консисторіи Ив. Волковъ не скрѣпилъ своей подписью подлинникъ “Донесенія”. Не занумеровалъ его и не занесъ въ книгу “исходящихъ” бумагъ. Донесеніе пошло въ Сѵнодъ прямо отъ имени митрополита.” 15 марта онъ отправилъ второе доношеніе по поводу пріѣзда офицеровъ для составленія описей церковному имуществу.

Соловьевъ пишетъ: “Сѵнодъ представилъ первое доношеніе императрицѣ, прописывая, что, по его мнѣнію, оно заключаетъ въ себѣ оскорбленіе величества, за что авторъ подлежитъ суду; но онъ, Св. Сѵнодъ, безъ вѣдома императрицы приступить къ дѣлу не смѣетъ, а предаетъ его въ ея благоразсмотрѣніе и снисхожденіе. Какъ видно, Сѵнодъ, принимая въ соображеніе осторожное и снисходительное поведеніе Екатерины относительно непріятныхъ и враждебныхъ ей лицъ, принимая также въ соображеніе деликатность вопроса и званіе Арсенія, разсчитывалъ, что императрица не дастъ сильнаго хода дѣлу, велитъ ограничиться выговоромъ, внушеніемъ проситься на покой и т. п. Но Сѵнодъ ошибся въ своемъ разсчетѣ: Екатерина обнаружила небывалое до сихъ поръ раздраженіе, — и причина понятна: чѣмъ яснѣе въ сознаніи трудность какого-нибудь дѣла, чѣмъ яснѣе предста вляются возраженія противъ него, чѣмъ эти возраженія, не имѣя въ основаніи дѣйствительной правды, доступнѣе для толпы, — тѣмъ болѣе происходитъ раздраженіе, когда эти затрудненія и возраженія являются на самомъ дѣлѣ. Сильно раздражало указаніе на манифестъ, изданный при восшествіи на престолъ, желаніе поставить въ противорѣчіе, желаніе запугать: ты хочешь слыть защитницею Православія и, въ то же время, хочешь сдѣлать то, чѣмъ сравнишься съ Іуліаномъ Отступникомъ, съ Іудою. Не забудемъ и литературнаго вліянія, подъ которымъ находилась Екатерина вмѣстѣ со всѣми читавшими тогда людьми, вліянія господствовавшей тогда темы въ разсужденіяхъ заправителей литературныхъ, темы о фанатизмѣ, сословномъ эгоизмѣ духовенства, монаховъ, которымъ нужно положить преграду для благосостоянія общества.”

Приводитъ далѣе Соловьевъ письмо Сѵноду, ею собственноручно написанное: “Святѣйшій Сѵнодъ! Въ поданномъ вашемъ вчерась мнѣ докладѣ представлено, что архіерей Ростовскій Арсеній прислалъ доношеніе отъ 6-го дня марта въ Сѵнодъ, въ которомъ все, что ни есть написано, слѣдуетъ къ оскорбленію величества императорскаго, за что его признаете подлежательнымъ сужденія, но безъ вѣдома моего приступить къ тому не смѣете, и предаете въ мое благоразсмотрѣніе и снисхожденіе. А какъ я уповаю, что и Св. Сѵнодъ, безъ сумнѣнія, признаетъ, что власть всѣхъ благочестивыхъ монарховъ, въ числѣ коихъ и я себя включаю и дѣлами моими, вами свидѣтельствуемыми, доказую, не для нихъ единственно, но паче для общаго всѣхъ истинныхъ сыновъ отечества благосостоянія, сохраняема и защищаема быть должна, также что въ его, архіерея Арсенія, присланномъ ко мнѣ отъ васъ для прочтенія оригинальномъ доношеніи, которое с при семъ къ вамъ обратно посылаю, усмотрѣла превратныя и возмутительныя истолкованія многихъ словъ Св. Писанія и книгъ святыхъ, того ради впредь (для) охраненія моихъ вѣрноподданныхъ всегдашняго спокойствія, онаго архіерея Арсенія, такимъ преступникомъ отъ васъ признаннаго, Св. Сѵноду на справедливый, законами утвержденный судъ предаю; а какая по суду сентенція ему назначена будетъ, — оную представить намъ для конфирмаціи, причемъ еще будетъ имѣть мѣсто мое снисхожденіе и незлобіе”.

По полученіи сего письма Сѵнодъ приказалъ арестовать митр. Арсенія.

Бестужевъ рѣшился ходатайствовать передъ государыней за Арсенія. Грозенъ былъ отвѣтъ, начинавшійся такъ: “Я чаю, ни при какомъ государѣ столько заступленій не было за оскорбителя величества, какъ нынѣ за арестованнаго всѣмъ Сѵнодомъ митрополита Ростовскаго, и не знаю, какую я бъ причину подала сумнѣваться о моемъ милосердіи и человѣколюбіи...”

Судъ начался 1 апрѣля. Судьями были владыки: Тимоѳей (ІЦербацкій), московскій; Амвросій (Зертисъ-Каменскій), крутицкій; Гедеонъ (Криновскій), псковскій; Димитрій (Сѣченовъ), новгородскій; Гавріилъ (Петровъ), с.-петербургскій; Аѳанасій (Власьевскій), тверской и Мисаилъ, архимандритъ Новоспасскій. Митр. Арсеній, доставленный въ Сѵнодъ, письменно отвѣтилъ на поставленные ему вопросы. Въ пунктѣ первомъ объясненія онъ писалъ: “Въ доношеніи своемъ 6 марта ничего къ оскорбленію Ея Императорскаго Величества быть не уповалъ, а все то писалъ по ревности и совѣсти, чтобъ не быть двоедушнымъ. А ежели что къ оскорбленію Ея Императорскаго Величества имѣется, въ томъ прошу прощенія и въ волю и милость Ея Императорскаго Величества себя всеподданнѣйше предаю”. Сѵнодъ представилъ императрицѣ слѣдующій докладъ: “Митрополитъ Арсеній, въ противность божескимъ и человѣческимъ законамъ, учинилъ противъ состоявшихся въ 1762 и 1763 годахъ постановленій о церковныхъ имѣніяхъ такія возраженія, которыя оскорбительны для Императорскаго Величества. Въ нихъ онъ допустилъ превратныя отъ себя толкованія Св. Писанія. Нельзя его простить, хотя бы онъ писалъ такъ и по ревности къ закону Божію, ибо не только на указы, но и на распоряженія своего вѣдомства запрещено чинить язвительныя представленія и возраженія. Онъ писалъ противъ Духовной Комиссіи и добивался успѣха коварными пріемами, отправивъ къ двумъ знатнымъ персонамъ письма о семъ. Поэтому, согласно указу о немъ 1743 года, архіерейства и клобука его лишить и сослать въ отдаленный монастырь подъ крѣпкое смотрѣніе и ни бумаги ни чернилъ не давать тамъ”.

Указъ 1743 года, въ коемъ содержалось грозное предупрежденіе митрополиту Арсенію, упомянутъ выше.

Резолюція государыни гласила: “По сей сентенціи санъ митрополита и священства снять; а если правила святыя и другія церковныя узаконенія дозволяютъ, то для удобнѣйшаго покаянія преступнику, по старости его лѣтъ, монашества только чинъ оставить, отъ гражданскаго же суда и истязанія мы, по человѣколюбію, его освобождаемъ, повелѣвая нашему Сѵноду послать его въ отдаленный монастырь подъ смотрѣніе разумнаго начальника съ такимъ опредѣленіемъ, чтобъ тамъ невозможно было ему развращать ни письменно, ни словесно слабыхъ и простыхъ людей.” Сѵнодъ назначилъ мѣстомъ ссылки Вологодской епархіи Ѳерапонтовъ монастырь; но 15-го апрѣля оберъ-прокуроръ объявилъ Сѵноду именной указъ, чтобъ Арсеній сосланъ былъ въ Архангельскую епархію, въ Никольскій Корельскій монастырь, съ производствомъ ему кормовыхъ денегъ по 50 к. въ день.

Въ Никольскомъ мон. Арсенію отведенъ былъ казематъ низкій и тѣсный, подъ алтарными сводами Успенской каменной церкви. По сосѣдству помѣщался прапорщикъ Алексѣевскій съ 4 караульными солдатами. Содержаніе у Арсенія было свое. Имѣлъ онъ келейника. Среди пожитковъ, доставленныхъ зимой, имѣлись книги. Братія, во главѣ съ игуменомъ, съ уваженіемъ относилась къ ученому иноку, о которомъ иногда доброжелательно справлялся архангельскій архіерей. Арсеній, своей теперешней участи обязанный рѣзкости въ писаніяхъ, началъ проявлять несдержанность въ разговорахъ. Главнымъ его собесѣдникомъ былъ Алексѣевскій, но высказывалъ онъ свое мнѣніе и другимъ. “Предателями” называлъ онъ владыкъ Димитрія и Гавріила, говорилъ, что “дворяне, давно добиравшіеся отобрать отъ монастырей деревни”, убѣдили исполнить это “государыню Екатерину Алексѣевну, не твердую въ россійскомъ законѣ (и) россійскихъ поведеній не знающу”. Касался онъ слуховъ о бракѣ императрицы съ Орловымъ. Неосторожно говорилъ онъ о попыткѣ Мировича освободить изъ шлюссельбургской крѣпости б. царя Іоанна VІ, убитаго при этомъ стражею. Интересовался онъ жившими съ родителями въ Холмогорахъ двумя братьями Іоанна Антоновича, говоря, что послѣ цесаревича Павла Петровича они, какъ “царскаго колѣна” должны считаться наслѣдниками престола и др. При происходившихъ въ томъ вѣкѣ династическихъ переворотахъ, изъ которыхъ послѣдній былъ произведенъ царствующей императрицей, понятна острота затрагивавшихся вопросовъ и опасность касаться ихъ именно опальному архіерею, испытавшему недоброжелательное отношеніе къ себѣ Екатерины II.

Въ день рожденія императрицы — 21 апр. 1767 г. — монахи пришли къ Арсенію съ поздравленіемъ. Онъ, угостивъ виномъ архимандрита и другихъ, рѣшительно отказалъ въ чаркѣ одному изъ своихъ собесѣдниковъ, іеродіакону Лебедеву, потому что тотъ былъ очень пьянъ. Послѣдній, извѣстный пьяница, сразу же заявилъ, что Арсеній, видно, не почитаетъ государыню, коли жалѣетъ для монаховъ вина выпить за ея здоровье. Лебедевъ, умѣвшій ходить за больными, былъ приставленъ къ Арсенію, прежнія болѣзни котораго усилились. Арсеній не разъ съ нимъ неосторожно бесѣдовалъ.

Въ серединѣ августа Лебедевъ, сговорившись съ монахомъ Батоговымъ, тоже пьяницей, подвергавшимся наказанію плетьми, прибылъ съ нимъ въ Архангельскъ. Они подали въ губернскую канцелярію доносъ. Началось разслѣдованіе дѣла. Придирчиво допрашивалъ Арсенія мѣстный прокуроръ Нарышкинъ. Затѣмъ дѣло поступило въ Петербургъ. Императрица веденіе его поручила генералъ-прокурору А. А. Вяземскому. Дѣлу приданъ былъ характеръ политическій. Близость Никольскаго Корельскаго монастыря къ Холмогорамъ, гдѣ пребывала въ ссылкѣ Брауншвейгская фамилія, о которой упоминалъ Арсеній, придала бесѣдамъ его особое значеніе. Еще въ 1764 г. захвачено было подметное письмо, гласившее: “Государыню Екатерину II надлежитъ выслать въ свою землю и на царскомъ престолѣ утвердить непорочнаго царя и неповиннаго Іоанна Антоновича”. Извѣстна была добрая молва въ народѣ объ Арсеніи, считавшемся мученикомъ. Вяземскій составилъ приговоръ, который Екатерина дополнила своими доводами. Обвиненія заканчивались словами: “Равнялъ себя въ претерпѣніи Златоусту, стараясь возбудить ропотъ и недовольствіе на правительство, въ коварныхъ затѣяхъ не разбиралъ способовъ: ибо и лжи клеветы и пророчества и молитвы и слова Божіи онъ не усовѣстился употреблять всуе”. Рѣшеніе послѣдовало слѣдующее: лишить Арсенія монашескаго чина и, по разстриженіи, переименовать Андреемъ Вралемъ и послать къ неисходному содержанію въ Ревель. Тамъ онъ съ 8 января 1768 г. содержался въ казематѣ крѣпости. Видимо по причинѣ слуха о возможности бѣгства Арсенія въ Англію, положеніе узника съ 1771 г. было ухудшено. Его безвыходно затворили. Чувствуя свой конецъ, онъ просилъ священника со св. Дарами. Причастившись, Арсеній скончался черезъ два дня 28 февр. 1772 г. На стѣнѣ каземата осталась надпись, выцарапанная имъ гвоздемъ: “Благословенъ смиривый мя”. По архіепископу Филарету: “благо, яко смирилъ мя еси”. Похороненъ онъ былъ при небольшой Никольской церкви. При перестройкѣ ея въ 1821 г. могила вошла въ границу храма и оказалась подъ солеей у царскихъ вратъ. Имя Арсенія окружено было народнымъ почитаніемъ.

Соловьевъ пишетъ: “Арсеній Мацѣевичъ принадлежалъ къ числу тѣхъ ученыхъ малороссійскихъ монаховъ, которые начали вызываться въ Великую Россію при Петрѣ І-мъ для замѣщенія архіерейскихъ каѳедръ, нуждавшихся въ пастыряхъ образованныхъ, способныхъ наблюдать за школьнымъ дѣломъ. Но Арсеній не былъ похожъ ни на одного изъ двухъ главныхъ представителей этой ученой дружины; не имѣлъ ни высокихъ духовныхъ стремленій Димитрія Ростовскаго, ни ловкости, уклончивости, умѣнья жить “въ свѣтѣ” Ѳеофана Прокоповича; Арсеній отличался отсутствіемъ сдержанности, болѣзненною раздражительностью, которая вела его къ очень непріятнымъ столкновеніямъ; кромѣ того, сохранились преданія о его необыкновенной жестокости”.

Упоминаетъ Соловьевъ о немъ и въ заключеніи своемъ касательно церковно-земельнаго вопроса: “Такъ кончилась борьба за вопросъ, поднятый въ русской жизни еще въ XV вѣкѣ. Борьба, какъ и слѣдовало ожидать по важности вопроса, была сильная, ожесточенная изначала; но вначалѣ восторжествовало мнѣніе, что за монастырями должны быть удержаны населенныя земли. Въ эпоху преобразованія, — въ ту эпоху, когда Русскій человѣкъ, во имя разума, считалъ себя въ-правѣ допросить всякое освященное древностью явленіе о правѣ и пользѣ его существованія, въ эпоху преобразованія вопросъ о церковныхъ имуществахъ долженъ былъ подняться съ новою силою. Но мѣры Преобразователя, принятыя относительно этихъ имуществъ, были временныя, отмѣненныя имъ, какъ только онъ покончилъ съ главнымъ вопросомъ о формѣ церковнаго управленія; съ одной стороны, Преобразователь при своихъ послѣднихъ распоряженіяхъ относительно церковныхъ имуществъ имѣлъ въ виду новыя обязанности чернаго духовенства, новый строй его жизни; съ другой, — онъ такъ вѣрилъ въ силу новаго, коллегіальнаго управленія, что не считалъ возможнымъ повторенія старыхъ злоупотребленій. Въ началѣ второй половины вѣка снова поднимаетъ вопросъ дочь Преобразователя, которую нельзя было заподозрить въ недостаткѣ благочестія, или въ “философскомъ умѣ” (которымъ такъ любовалась въ себѣ Екатерина), и это обстоятельство уже показывало, что вопросъ не можетъ быть рѣшенъ такъ, какъ былъ рѣшенъ въ XV вѣкѣ, и Арсеній Ростовскій палъ, защищая въ XVIII вѣкѣ мнѣніе Іосифа Волоцкаго. Но какъ бы историкъ ни отнесся къ этому мнѣнію, нельзя не признать за Арсеніемъ мужества въ отстаиваніи своего мнѣнія до конца. Онъ просилъ снисхожденія, просилъ, чтобъ мнѣніе его было прочтено внимательно, въ цѣлости, надѣясь, что убѣдятся его резонами, но не жертвовалъ своимъ убѣжденіемъ для полученія прощенія, освобожденія отъ наказанія. Онъ закончилъ свою просьбу словами: “Я и теперь утверждаю, что деревень отъ церквей отбирать не надлежало”.

Императрица Екатерина II, проведя секуляризацію церковныхъ земель, разрѣшила вопросъ, назрѣвавшій съ давнихъ временъ. Крупнымъ недостаткомъ проведеннаго ею мѣропріятія было израсходованіе не по назначенію тѣхъ значительныхъ средствъ, которыя получило государство отъ секуляризаціи. Менѣе трети ихъ пошли на удовлетвореніе церковныхъ нуждъ, на пользу духовенству. Большой ударъ былъ нанесенъ существовавшимъ тогда обителямъ. Многія изъ нихъ были упразднены, т. к. государство отказывалось давать средства на ихъ содержаніе. Только единичные монастыри были возстановлены впослѣдствіи.

Приходское духовенство.

Съ начала XVII в. выборное начало для вхожденія въ сословіе духовенства постепенно начинаетъ уступать мѣсто наслѣдственному. Произошло это, главнымъ образомъ, вслѣдствіе начавшагося требованія отъ духовенства извѣстнаго образованія. Царь Петръ I, подбиравшій епископатъ по признаку богословской образованности, установилъ и испытаніе ставленниковъ архіереями. Духовная школа сама по себѣ осуществляла тѣсный сословный подборъ и замыканіе духовенства. “Содержалась духовная школа на средства архіерейскаго церковнаго хозяйства”, отмѣчаетъ Карташевъ, “и на дѣлѣ была по своей дешевизнѣ и почти безплатности самой доступной для приходскаго духовенства. Такъ поставленная школа, т. е. домашними средствами архіерейской каѳедры, становилась бытовой школой сословія, усиливая въ немъ начала наслѣдственности. Петровская реформа укрѣпляла эту, удобную для нея наслѣдственность, для использованія въ своихъ утилитарныхъ цѣляхъ всѣхъ силъ народонаселенія. Этотъ служебно-государственный утилитаризмъ, идущій отъ Петра черезъ весь XVIII вѣкъ, породившій и систему школьности для духовенства, самъ по себѣ ограничивалъ древне-русское право выборовъ приходскаго духовенства, но не упразднялъ еще самые выборы изъ суженнаго круга дипломированныхъ школьниковъ”. Надлежитъ отмѣтить, что крестьянство неохотно отдавало на службу церкви кого-либо изъ своей среды. По круговой порукѣ тягла за выбывшаго человѣка, всѣ остальные должны были отбывать лежавшія на общинѣ повинности. Вслѣдствіе этого прихожане- общинники предпочитали искать кандидатовъ въ священники въ семьяхъ духовенства. Послѣднее же, въ свою очередь, не склонно было уступать другимъ сословіямъ своихъ мѣстъ.

Въ царствованіе Петра I устанавливается запрещеніе возводить на священнослужительскія степени людей неученыхъ, хотя бы объ этомъ и били челомъ прихожане. Регламентъ, правда, еще признаетъ это право прихожанъ, но только потому, что въ челобитной прихожанъ власть имѣла бы обезпеченіе отъ обмана со стороны тѣхъ, которые, по выраженію Регламента, “желаютъ водраться въ духовный чинъ” во избѣжаніе воинской повинности. Въ царствованіе Анны Іоанновны указомъ Сѵнода требовалось, чтобы приходъ посылалъ епископу на выборъ по два или три кандидата; затѣмъ уже самимъ архіереямъ принадлежало право выбрать изъ нихъ наиболѣе разумнаго и наученнаго. Не менѣе трехъ мѣсяцевъ кандидаты должны были находиться при архіерейскомъ домѣ. “Учительные священники” обучали ихъ, архіереи же обязывались еженедѣльно экзаменовать. “А между тѣмъ”, гласилъ уставъ, “велѣть подмѣчать состояніе житія ихъ и поступковъ, кто изъ нихъ по достовѣрному свидѣтельству обрящется достойнѣе чина священства, и такихъ имѣютъ и посвящать”. Вмѣстѣ съ тѣмъ, императрица Анна, по военнымъ разсчетамъ считавшаяся съ гетманской властью въ Малороссіи, повелѣла въ 1735 г. сохранить тамъ выборный порядокъ.

Духовныя власти все болѣе сочувствовали упраздненію выборнаго начала, усматривая въ немъ нѣчто незаконное и противное правиламъ Церкви; выборность, по ихъ мнѣнію, понижала уровень духовенства. Особенно боролся съ таковою Святитель Іоасафъ (Горленко), еп. бѣлгородскій. Онъ строго экзаменовалъ ставленниковъ и удалялъ изъ школы не выдержавшихъ испытанія. Въ томъ же духѣ дѣйствовалъ митрополитъ кіевскій Рафаилъ (Заборовскій), выдвигавшій воспитанниковъ своей академіи. Митрополитъ московскій Платонъ (Левшинъ) твердо стоялъ на томъ, что выборъ священнослужителей не дѣло прихожанъ. Извѣстенъ его отвѣтъ крестьянамъ: “ваше дѣло — орать да пахать, а мое — вамъ поповъ давать”. Въ царствованіе Павла I, по случаю участія нѣкоторыхъ священниковъ въ бунтахъ крестьянъ противъ помѣщиковъ, выборы совсѣмъ отмѣнялись. Указъ же 24 іюня 1797 г., запрещавшій просьбы скопомъ и заговоромъ, Сѵнодъ примѣнилъ и къ т. н. заручнымъ прошеніямъ крестьянъ; прошенія объ опредѣленіяхъ на мѣста велѣно подавать только ищущимъ этихъ мѣстъ, съ приложеніемъ отъ прихожанъ одобрительныхъ отзывовъ объ ихъ поведеніи. Въ первыя десятилѣтія XVIII в., въ отношеніи замѣщенія причетническихъ должностей, существовалъ еще порядокъ, установившійся въ концѣ XVII в. Причетники назначались священниками, хотя община въ договорѣ съ ними часто выговаривала себѣ условіе — не назначать причетниковъ безъ вѣдома міра. Во второй половинѣ XVIII в. причетническія должности, вслѣдствіе развитія въ духовенствѣ наслѣдственности, начинаютъ замѣщаться дѣтьми духовныхъ лицъ; вольнонаемный характеръ ихъ уничтожается, причетникъ можетъ получить мѣсто только послѣ посвященія въ стихарь.

Бѣлое духовенство вступило въ XVIII вѣкъ съ установившимся у него въ XVII в. крѣпкимъ убѣжденіемъ въ томъ, что церковныя должностныя мѣста составляютъ семейное достояніе ранѣе служившихъ священно-церковно-служительскихъ родовъ. Карташевъ по этому вопросу пишетъ: “Генерально по всей Россіи отчеканились въ этотъ періодъ “просвѣщеннаго абсолютизма” и черты закрытаго потомственнаго быта духовенства. Нѣкоторыя послѣдствія этого сословно закрытаго для постороннихъ профессіональнаго служенія могутъ поражать своей неожиданностью. Такъ, не только семейства и роды наслѣдственно привязывались къ стоянію у престола Божія, но и самые эти престолы, т. е. храмы, попадали въ обладаніе даннаго рода, т. е. становились родовыми церквами. А въ семейномъ составѣ самихъ духовныхъ родовъ (подобно наслѣдственнымъ линіямъ удѣльныхъ князей) члены одного рода также держались наслѣдственно по старшинству рожденія за свою степень священнослуженія (іерейство), предоставляя младшимъ по рожденію братьямъ меньшія степени: дьяконство, пономарство и т. д. Старшій сынъ при отцѣ служилъ діакономъ, 2-й — дьякомъ, 3-й — пономаремъ. Очередь іерейства затѣмъ была за 1-мъ сыномъ старшаго брата. Если онъ былъ еще малъ, то все-таки мѣсто “зачислялось” за нимъ.” Противъ этого порядка ратовалъ Ѳеофанъ Прокоповичъ въ Духовномъ Регламентѣ. Но Петръ I все же считался съ существовавшимъ обычаемъ. Въ указѣ 1722 г., устанавливавшемъ записи “излишковъ” духовныхъ семей въ “подушный окладъ”, защищается минимумъ поповскихъ дѣтей “для того, чтобы имъ быть при тѣхъ церквахъ во дьякахъ и въ пономаряхъ, изъ нихъ же учить въ школѣ и производить на убылыя мѣста въ попы и во дьяконы”.

“Когда у семьи покойнаго священника не было ни очередного наслѣдника”, пишетъ Карташевъ, “ни невѣсты наслѣдницы, то семья продавала право (конечно, не іерархическое, а только имущественное) на мѣсто. И всѣ освобождающіяся мѣста на практикѣ назывались откровенно “наслѣдственными”, а другія столь же откровенно “продажными”. Продажными бывали мѣста съ домами и при жизни священниковъ, безродныхъ и по старости искавшихъ устроиться “на покой”. Петръ I указомъ 1718 г. запрещалъ священникамъ строить “свои” дома на церковной землѣ. Наряду же съ этимъ, въ новомъ петербургскомъ краѣ правительство поощряло прицерковное строительство на отведенной даровой землѣ. Архіереи, малоуспѣшно борясь съ этимъ правомъ наслѣдованія, начали предъявлять къ обладательницамъ этихъ “правъ”, къ невѣстамъ, требованіе: — выбирать жениховъ только изъ числа дипломированныхъ.

Въ 1763 г. Сѵнодъ высказалъ осужденіе сложившемуся порядку. Указъ его обличаетъ: “вредное для ученыхъ и безчестное для церквей обыкновеніе, что подъ претекстомъ дворовъ (т. е. домовыхъ построекъ вообще) и самыя священно-церковнослужительскія мѣста, въ противоположность священныхъ правилъ продаются установленною издавна отъ самихъ бывшихъ при тѣхъ церквахъ священниковъ и церковно-служителей немалою и противъ того, что тѣ дворы стоютъ, излишнею цѣною. А вмѣсто того, чтобы сіе безчинство отвратить, не посвященъ бываетъ никто, пока требуемой за мѣсто суммы не заплатитъ.” И далѣе сообщается, что захватываютъ эти мѣста люди недостойные, но съ набитыми карманами. “Обучающіеся же въ академіяхъ и семинаріяхъ, кои такого капитала у себя не имѣютъ, хотя они по наукамъ и состоянію своему противу означенныхъ капиталистовъ гораздо достойнѣе, принуждены бываютъ или священства или лучшихъ мѣстъ въ противность Духовнаго Регламента и Указовъ вовсе лишаться, а заступаютъ они самыя послѣднія мѣста, или же на покупку оныхъ задолжаются неоплатными долгами. Итакъ деньги въ произведеніи въ священство большую силу имѣютъ, чрезъ что у другихъ и охота къ наукамъ отъемлется. На каковую тѣхъ мѣстъ продажу, яко на святокупство и происходящій отъ того въ народѣ соблазнъ св. пр. Сѵнодъ съ немалымъ сожалѣніемъ смотритъ”.

Карташевъ отмѣчаетъ далѣе значеніе этого постановленія Сѵнода: “Указъ этотъ былъ крикомъ наболѣвшаго сердца, документомъ, оправдывающимъ исторически достойное самосознаніе іерархіи, безсильной, однако, исправить въ корнѣ крѣпостное, замкнутое, безвыходное состояніе сословія. Поэтому въ противорѣчіи съ самимъ собой, указъ откровенно не рѣшается радикально измѣнить осуждаемый имъ порядокъ, “помышляя о сиротахъ и вдовахъ”, и только регулируетъ бытовыя сдѣлки. Вѣчное владѣніе упраздняется, а умѣренная выплата разсрочивается на 30-лѣтній періодъ и то только для вдовъ и сиротъ. Указъ этотъ создалъ переломъ въ этой области. Сама жизнь его приняла и оправдала. Школьные аттестаты побѣдили претензіи неучей, но домовладѣльцевъ. Право собственности у нихъ не отнималось, но контролировалось въ пользу сиротъ. Этотъ порядокъ перешелъ и въ XIX вѣкъ.”

Проф. Знаменскій пишетъ: “Опредѣленіе сословныхъ правъ духовенства, вслѣдствіе крайней его приниженности шло весьма медленно. По своей подсудности одному духовному начальству, оно давно уже имѣло значеніе класса привилегированнаго, но по платежамъ и повинностямъ долго не отдѣлялось отъ податного люда. Каноническая свобода его отъ личнаго податного состоянія въ древней Руси оказывалась неприложимой къ жизни, потому что раскладка податныхъ сборовъ производилась тогда у насъ не по душамъ или лицамъ, а по дворамъ и землямъ, которые подлежали имъ и во владѣніи духовенства. Въ первый разъ свобода эта оказалась осуществимой только при Петрѣ, послѣ введенія для податныхъ классовъ подушнаго оклада, отъ котораго священнослужители были освобождены. Но и послѣ этого въ 1721-22 гг. Св. Сѵноду стоило не малыхъ хлопотъ испросить свободу отъ податного состоянія церковникамъ и дѣтямъ священнослужителей; дѣти церковниковъ такъ и остались тогда въ окладѣ. За всѣмъ тѣмъ на духовенствѣ все-таки долго, до царствованія Елисаветы, оставались разныя особыя личныя повинности, — караульная, пожарная, разсыльная, постойная, подворная. Гражданское приниженіе духовенства такъ было для всѣхъ привычно, что еще при Екатеринѣ II въ комиссіи о новомъ уложеніи м. Гавріилу съ трудомъ удалось отстоять духовное сословіе отъ причисленія къ мѣщанству и сохранить за нимъ “благородное” значеніе; но оно все-таки и послѣ этого не получило одного изъ важнѣйшихъ правъ благороднаго состоянія, — свободы отъ тѣлесныхъ наказаній по свѣтскому суду.” При Павлѣ I Сѵнодъ сдѣлалъ представленіе объ избавленіи священниковъ и дьяконовъ отъ кнута, и императоръ утвердилъ таковое, но оно не было приведено въ исполненіе, т. к. тѣлесное наказаніе вскорѣ возстановлено было государемъ и для дворянства.

Выходъ изъ духовнаго сословія долго былъ открытъ только въ податное состояніе или же въ солдаты, отъ чего оно замыкалось и съ этой стороны, накопляя внутри себя множество лишнихъ людей, не желавшихъ изъ него выходить, и требуя для своего очищенія внѣшнихъ мѣръ, носившихъ часто насильственный характеръ. Архіереи старались распредѣлять лишнихъ священнослужителей въ “викаріи” [37]) къ церквамъ и въ учители духовныхъ школъ и пр. Правительство же (до XIX в.) предоставляло имъ полную свободу слагать санъ и поступать на гражданскую службу и др. состоянія. Излишекъ ихъ былъ такъ великъ, что духовныя власти съ трудомъ вывели крестцовое духовенство, противъ котораго боролись особенно рѣшительно. Въ 1770 г. московская консисторія съ помощью гражданскихъ властей начала высылать изъ Москвы крестцовыхъ поповъ. Во время чумы туда нахлынули новые. Съ 1774 г. усилилась борьба съ ними. Только митр. Платону удалось покончить съ ними. Въ Малороссіи приходилось бороться съ т. н. “дикими попами”, добывавшими себѣ хиротоніи въ Молдавіи или въ славянскихъ странахъ.

Для уменьшенія лишнихъ церковниковъ и дѣтей духовенства съ 1703 г. употреблялись разборы, по которымъ забирали въ солдаты или въ подушный окладъ. Разборы эти повторялись въ каждое царствованіе. Особенно они были тяжелы въ царствованіе имп. Анны, когда съ самаго начала духовенство было заподозрѣно въ ненадежности, изъ за заминокъ въ разныхъ мѣстахъ съ принесеніемъ присяги. Правительство, стремясь увеличивать армію, въ связи съ тогдашними войнами, не принимало во вниманіе духовныя потребности населенія. На военную службу брали церковниковъ и дѣтей церковнослужителей отъ 15 до 40- лѣтняго возраста. Боясь представленія неправильныхъ данныхъ о времени рожденія, правительство предоставило вербовщикамъ опредѣлять возрастъ глазомѣромъ. Брали не только дѣтей духовенства, возможныхъ будущихъ священнослужителей, но и служащихъ дьячковъ и пономарей, даже учащихся въ школахъ. Забрано было такимъ образомъ 12.000 человѣкъ. Также очень много попало въ подушный окладъ. Сѵнодъ рѣшился выступить на защиту духовнаго сословія и опустошенныхъ церквей, прося въ 1740 г. императрицу пощадить духовенство. Императрица указала остановить разборъ. При имп. Елисаветѣ разборы стали значительно легче. Они касались, главнымъ образомъ, людей безграмотныхъ, къ церковной службѣ совсѣмъ негодныхъ, или чѣмъ- нибудь себя опорочившихъ. При этомъ, отписываемымъ отъ духовнаго сословія, по большей части, давалось дозволеніе избирать себѣ самимъ добровольно родъ жизни. Послѣдній суровый разборъ былъ при императорѣ Павлѣ I (Знаменскій).

Содержаніе бѣлаго духовенства лежало, главнымъ образомъ, на попеченіи приходскихъ обществъ. Въ Прибавленіи къ Дух. Регламенту высказано было предположеніе назначить въ пользу приходскихъ причтовъ постоянные годовые взносы со всѣхъ приходскихъ дворовъ, но оно не осуществилось. При Петрѣ I уменьшилось и то благосостояніе, какимъ духовенство пользовалось прежде. По случаю войны сокращена была на половину царская руга ружнымъ церквамъ. Нѣкоторыя доходныя статьи духовенства — мельницы, рыбныя ловли, пчельники, бани, наемныя помѣщенія при домахъ — объявлены оброчными статьями казны. Въ 1722 г. причтамъ запрещены были праздничныя славленья по приходамъ, кромѣ рождественскаго, и хожденье съ иконами. Явились новые сборы на школы, богадѣльни, на полковое духовенство, сборъ съ священниковъ драгунскихъ лошадей, а съ церковниковъ по рублю въ годъ за освобожденіе отъ личной военной службы, повинности пожарная, караульная и др. Въ цѣляхъ улучшенія средствъ духовенства принимались мѣры къ болѣе равномѣрному распредѣленію приходовъ и сокращенію числа церквей и причтовъ. Установлены были штаты. На 100-150 дворовъ полагался причтъ изъ 3 или 4 членовъ; на 200-250 и болѣе тройной. Въ царствованіе Анны послѣдовало требованіе, чтобы при каждой церкви имѣлись дома для причта. Но осуществлено это не было.

Въ царствованіе Елисаветы положеніе духовенства улучшилось. Ружныя церкви получили снова ругу. Возстановлено славленье по домамъ прихожанъ. Духовенство освобождено было отъ нѣкоторыхъ повинностей — полицейскихъ, подводной, постойной. Въ 1754 г., при общемъ межеваніи земель, положено было продолжить надѣлъ церквей землями, который остановился еще въ концѣ ХVІІ в. Надѣлъ этотъ начался, впрочемъ, только въ 1765 г. — въ царствованіе Екатерины II. Тогда и было опредѣлено по 33 дес. на причтъ. Въ Комиссіи по составленію новаго Уложенія подымались вопросы объ отобраніи у духовенства его земель. Но императрица не раздѣляла этого мнѣнія. При ней надѣлъ церквей землями производился довольно дѣятельно, обнявъ къ концу ея царствованія 23 губерніи. Въ 1778 г. на 150 дворовъ положенъ 1 священникъ, на 250-300 — два, максимумъ три, если нельзя безъ трехъ обойтись. Образованіе новыхъ приходовъ могъ разрѣшать только Сѵнодъ. Штаты были распространены и на приходы въ Малороссіи, гдѣ съ 1786 г. введены всѣ порядки великороссійскихъ приходовъ.

Государыней было поставлено отпускать ружнымъ церквамъ назначенное имъ содержаніе безъ особаго ассигнованія придворной конторы, т. к. иначе происходила остановка въ жалованьѣ; равно опредѣлено было жалованіе причтамъ церквей, находящихся при заграничныхъ миссіяхъ. Государыня подтвердила навсегда неприкосновенность церковныхъ домовъ отъ постоевъ и личную свободу родившихся въ духовномъ званіи. Установлена была обязательная такса на требы, но въ маломъ размѣрѣ: за крещеніе — 3 коп., за бракъ и погребеніе — 10 и т. д.

Императоръ Павелъ I въ 1797 и 1799 гг., по годовымъ государственнымъ смѣтамъ, увеличилъ противъ прежняго вдвое штатные оклады изъ казны на духовное вѣдомство. Къ прежнимъ штатамъ прибавлено 519.729 р. Казенная выдача достигла такимъ образомъ почти одного милліона рублей. Въ 1797 г. были удвоены участки земли для архіерейскихъ домовъ. Дополнительно были отведены архіереямъ и монастырямъ мельницы, рыбныя ловли и др. угодья. Впервые узаконены были мѣры для обезпеченія вдовъ и сиротъ духовенства. При отпаденіи наслѣдственности мѣстъ создалось для послѣднихъ тяжелое положеніе. Въ 1799 г. было повелѣно духовнымъ вдовамъ занимать преимущественно богадѣльныя вакансіи въ монастырскихъ и архіерейскихъ домахъ. Въ пользу вдовъ и сиротъ обращались штрафныя деньги, кладбищенскіе и ставленническіе доходы.

Сельское духовенство императоръ желалъ совсѣмъ освободить отъ тяжелыхъ работъ земледѣлія. Сѵнодъ, во исполненіе его воли, полагалъ, чтобы обыкновенная пропорція земли сельскаго причта (33 дес.) отдана была прихожанамъ. Причтъ взамѣнъ того, получалъ бы отъ нихъ хлѣбъ по цѣнѣ земли. Пропорція же, превышающая обыкновенную, отдавалась бы причтомъ въ наемъ.

Монастыри.

Монастыри, въ мѣру своихъ возможностей, никогда не переставали помогать бѣднымъ. Война со Швеціей, длившаяся 21 годъ, повлекла за собой большое количество раненыхъ и изувѣченныхъ. Вслѣдствіе этого Петръ I указалъ монастырямъ открыть у себя госпиталя. Закономъ предписывалось: “Иноки должны принимать въ монастыри больныхъ солдатъ, или уволенныхъ отъ службы и неспособныхъ къ работѣ, а равно и другихъ бѣдныхъ; для нихъ должны быть выстроены больницы”. Коллегія экономіи слѣдила за выполненіемъ сего указа. Въ царствованіе Елисаветы не разъ наполняли монастыри отставными солдатами и офицерами. Въ 1762 г., когда у монастырей были отобраны имущества, отмѣненъ былъ порядокъ, установленный Петромъ I.

Въ 1721 г. было установлено, чтобы и при приходскихъ церквахъ были заведены богадѣльни. Въ 1723 г. предписано было собирать въ храмахъ подаяніе въ два кошелька, съ назначеніемъ одного изъ нихъ въ пользу богадѣленъ. Особенно строго требовалось это въ царствованіе Анны. При Елисаветѣ предписано было употреблять кошельковыя и свѣчныя деньги для бѣдныхъ и училищъ, съ предоставленіемъ епископамъ распоряжаться остатками годового дохода по усмотрѣнію предметовъ нужды. Ревностью пастырей въ нѣкоторыхъ епархіяхъ долго держались богадѣльни.

На московскихъ соборахъ конца ХVІІ в. издавались нѣкоторыя постановленія объ уменьшеніи монастырей и монаховъ. При царѣ Петрѣ I, старавшемся силы всѣхъ использовать для служенія государству, въ то время переживавшему трудное время, мѣры эти усилились. Въ монастырскихъ штатахъ Петра число монашествующихъ было сильно ограничено и постриженіе допущено лишь на убылыя (вакантныя) мѣста, и не иначе, какъ послѣ трехлѣтняго искуса. Мужчинъ дозволено постригать не ранѣе 30, а женщинъ — 50-60 лѣтъ. Были и дальнѣйшія ограниченія. Новые монастыри дозволялось строить только съ разрѣшенія Сѵнода и самого государя. Малые монастыри велѣно сводить вмѣстѣ, а церкви ихъ обращать въ приходскія. Многіе монастыри упразднялись и сами, вслѣдствіе недостатка средствъ послѣ отобранія ихъ имѣній въ вѣдомство монастырскаго приказа. Для улучшенія внутренней жизни монастырей при Петрѣ отдавались распоряженія о закрытіи для монашествующихъ свободнаго выхода изъ обителей, объ уничтоженіи ихъ странствованій и прикрѣпленія къ мѣсту, о введеніи въ монастыряхъ строгаго общежитія съ лишеніемъ всѣхъ монашествующихъ правъ частной собственности и права дѣлать завѣщанія; все, что оставалось послѣ ихъ смерти, должно было поступать въ пользу монастырей, а имущество умершихъ церковныхъ властей — въ Сѵнодъ.

Въ 1724 г. вышелъ длинный указъ царя, подъ названіемъ “Объявленіе” о монашествѣ, въ которомъ подробно былъ выясненъ взглядъ его на монашество и желаніе сдѣлать этотъ чинъ полезнымъ для общества. Простыхъ, неученыхъ монаховъ предполагалось занять въ монастыряхъ земледѣліемъ и разными ремеслами, а монахинь рукодѣліями; другихъ, избранныхъ монаховъ, готовить къ высшимъ церковнымъ должностямъ посредствомъ ученыхъ занятій, для чего завести устроеніе при обителяхъ школы и ученыя братства. Кромѣ того, какъ указывалось выше, монастыри должны были имѣть богадѣльни, больницы и воспитательныя дома для младенцевъ. Со времени Петра въ монастыри постоянно посылались больные и раненые воинскіе чины, даже съ семействами селившимися въ примонастырскихъ слободахъ, и сумасшедшіе преступники. Настоятели обязаны были давать присягу не держать въ монастыряхъ затворниковъ и “ханжей” и не распложать “суевѣрій”. На мѣста настоятелей положено было назначать только людей извѣстныхъ правительству, черпая ихъ преимущественно изъ Александро-Невскаго мон. въ Петербургѣ. Эта послѣдняя обитель предназначалась быть образцомъ для всѣхъ другихъ монастырей и разсадникомъ церковныхъ властей. Царь Петръ былъ очень внимателенъ къ этому монастырю и обогатилъ его. Позднѣе онъ дѣйствительно исполнялъ это назначеніе. Еще съ 1721 г. при немъ была большая духовная школа. При имп. Екатеринѣ II онъ былъ богато обстроенъ, а при имп. Павлѣ въ 1797 г. возведенъ на степень лавры (Знаменскій).

Крутыя распоряженія царя Петра вызвали въ монашествѣ сильное неудовольствіе. Изъ монастырей выходили разныя противоправительственныя письма. Изъ за этого Петръ издавалъ нѣсколько разъ указы, запрещавшіе монахамъ держать по кельямъ бумагу и чернила и писать что-нибудь безъ вѣдома настоятелей. Послѣ его смерти дѣйствіе законовъ о монашествѣ нѣсколько ослабѣло. Въ царствованіе имп. Анны они снова вошли въ силу. Въ 1732 г. произведена была общая перепись монастырей, открывшая въ нихъ много уклоненій отъ законовъ, особенно относительно постриженія. Всѣхъ незаконно постриженныхъ велѣно было немедленно растричь. Въ 1734 г. вышелъ суровый указъ никого не постригать вновь, кромѣ вдовыхъ священнослужителей и отставныхъ солдатъ. Кромѣ того, монашество подвергалось тогда опустошительнымъ разборамъ по политическимъ розыскамъ. И все это предпринималось при жизни архіеп. Ѳеофана (Прокоповича), который, по словамъ Соловьева, считалъ мѣры Петра противъ монашества своими собственными, почему и возстанавливалъ ихъ во всей строгости.

Въ 1740 г. (черезъ 4 года послѣ смерти Ѳеофана) Сѵнодъ рѣшился доложить императрицѣ, что монашеству грозитъ совершенное оскудѣніе, что въ обителяхъ остались только старики прежняго постриженія, уже не способные выполнять послушанія и службы, а между тѣмъ “черезъ разные случаи” монашество все еще продолжало умаляться. Соловьевъ отмѣчаетъ: “Въ декабрѣ 1740 г., Сѵнодъ просилъ всемилостивѣйшаго указа постригать изъ разночинцевъ уволенныхъ отъ всѣхъ службъ, особенно учительныхъ людей, также изъ крестьянъ, которые въ монастыряхъ къ экономическимъ и прочимъ исправленіямъ потребны, иначе монастыри совершенно опустѣютъ и заведенныя училища останутся безъ учителей. Позволеніе послѣдовало, но велѣно притомъ смотрѣть, чтобъ постригали только въ потребномъ числѣ, безъ всякаго излишества, для чего посылать въ Сѵнодъ ежегодно рапорты, въ томъ году изъ какихъ чиновъ сколько пострижено и сколько въ какомъ монастырѣ церквей и монаховъ, чтобъ Сѵноду можно было видѣть, не будетъ ли гдѣ лишнихъ монаховъ; а впередъ Сѵноду имѣть прилежное стараніе о сочиненіи порядочнаго штата всѣмъ монастырямъ: какому числу монаховъ въ какомъ монастырѣ быть; что имъ изъ доходовъ употреблять, а остальные доходы употребить на госпитали, на школы, на содержаніе сиротъ, показавъ, какому числу гдѣ быть и что слѣдуетъ издерживать на ихъ содержаніе.” Имп. Елисавета дозволила принимать въ монашество изъ всѣхъ состояній, только съ нѣкоторыми необходимыми исключеніями (лѣта, свобода состоянія, трехлѣтній искусъ). Въ царствованіе Екатерины II двумя указами въ 1764 г. дозволено было людямъ обоего пола по желанію постригаться въ монашество. Указы 1766 и 1770 гг. подтверждаютъ не постригать въ монашество не уволенныхъ изъ податного состоянія, а чиновниковъ — безъ увольненія отъ начальства.

Съ 1700 г. до введенія въ 1764 г. штатовъ изъ 1200 монастырей прежняго времени было закрыто 175 и открыто до 47 новыхъ (данныя проф. Петра Знаменскаго). Архіеп. Филаретъ пишетъ: “Въ 1762 г. во всѣхъ епархіяхъ (исключая Малороссію и Бѣлоруссію) состояло 732 обители мужскихъ, 222 женскихъ.”

Проф. П. Знаменскій пишетъ: “По штатамъ 1764 г. изъ 953 великорусскихъ монастырей закрыто болѣе половины, — оставлено было только 224 въ штатѣ и 161 за штатомъ, на собственномъ содержаніи; затѣмъ свыше 40 монастырей закрыто при введеніи штатовъ въ Малороссіи и Бѣлоруссіи. Къ началу XIX столѣтія всѣхъ, и старыхъ, и вновь открывшихся монастырей было на лицо всего 452. Зданія закрытыхъ обителей обращались въ казармы, госпиталя, домы сумасшедшихъ и т. п. Число монашествующихъ тоже уменьшилось; въ 1762 г. всѣхъ монашествующихъ было 12444, по штатамъ 1764 г. положено было только 5105, но дѣйствительное число ихъ послѣ штатовъ нигдѣ почти не доходило и до штатной цифры, что зависѣло главнымъ образомъ отъ скудости штатныхъ окладовъ монастырей; — монастырямъ было выгоднѣе и даже необходимо имѣть меньше монашествующихъ. Монастырскія зданія, которыхъ въ лучшіе дни монастырей настроено было слишкомъ много, разваливались безъ ремонта, а просить для ремонта пособій было безполезно и даже не безопасно, потому что этимъ можно было накликать нежелательное распоряженіе о совершенномъ закрытіи такого монастыря, который не можетъ обойтись съ помощью однихъ собственныхъ средствъ. Большей обезпеченностью въ средствахъ пользовались только монахи ученые, получавшіе особые оклады жалованія по своимъ школьнымъ и начальственнымъ должностямъ и поэтому выдѣлявшіеся изъ монашества въ особый привилегированный классъ. Въ 1766 г. Екатерина возвратила имъ и всѣмъ монашествующимъ властямъ отнятое Петромъ право дѣлать духовныя завѣщанія. Размноженію и возвышенію этого монашества особенно много посодѣйствовалъ митр. Платонъ, въ теченіе своего долгаго святительства въ Москвѣ выпустившій изъ своей московской академіи многолюдную дружину ученыхъ монаховъ-Платониковъ изъ самыхъ лучшихъ талантовъ академическаго студенчества.” Имп. Павелъ I для улучшенія средствъ ученыхъ монаховъ дозволилъ, по заслугамъ, причислять ихъ къ соборамъ болѣе богатыхъ монастырей съ правомъ пользоваться долей изъ кружечныхъ доходовъ послѣднихъ.

Проф. П. Знаменскій продолжаетъ: “Усиленіе монастырскихъ средствъ и преимущественно благопріятная перемѣна правительственныхъ взглядовъ на монашество послѣ Екатерины II снова оживили развитіе монашеской жизни и способствовали умноженію монастырей и монашествующихъ. При закрытіи монастырей во время введенія монастырскихъ штатовъ значеніе многихъ обителей было оцѣнено весьма недостаточно. Оттого въ нѣкоторыхъ обителяхъ, назначенныхъ къ упраздненію и уже упраздненныхъ, возникали сильныя представленія, заставлявшія возстановлять ихъ вновь. Такъ, при введеніи штатовъ въ Малороссіи положено было закрыть даже такой важный историческій монастырь, какъ кіевскій Братскій съ академіей, зданіе его положено обратить въ госпиталь, а академію перевести въ лавру; но, по ходатайству митр. Самуила, академія оставлена на своемъ мѣстѣ, а въ 1799 г. при митр. Іероѳеѣ возстановленъ былъ въ значеніи штатнаго и Братскій мон. Въ 1764 г. едва не закрылась въ Новгородской епархіи Нилова пустынь (Сорская) и сдѣлана приписной, — въ 1850 г. она опять была возстановлена. Въ 1786 г. въ Черниговской епархіи закрытъ Максаковскій монастырь и обращенъ въ домъ сумасшедшихъ, — въ 1803 г. открытъ снова и переданъ единовѣрцамъ. Въ 1801 г. возстановленъ по просьбѣ вологодскихъ гражданъ Спасо-Каменный монастырь, закрытый въ 1775 году. Въ 1786 г. былъ закрытъ древній (XV в.) монастырь Воронежской епархіи Дивногорскій на мѣловыхъ скалахъ, — возстановленъ въ 1828 г., благодаря уважаемой его святынѣ, — Сицилійской иконѣ Богоматери, и достигъ теперь замѣчательнаго благосостоянія. Въ 1787 г. кіевскій Межигорскій монастырь обращенъ былъ въ казенную фаянсовую фабрику, — возстановленъ въ недавнее время (1884 г.). Въ томъ же году въ Харьковской епархіи кн. Потемкинъ выпросилъ себѣ для дворца въ подарокъ монастырь Святогорскій съ угодьями, восхитившись мѣстоположеніемъ обители; но смерть князя помѣшала осуществленію этой затѣи, а наслѣдники его отказались отъ этого подарка, — обитель возстановлена однако уже въ 1844 г. Въ 1788 г. было положено закрыть московскій Симоновъ монастырь, состоявшій по штатамъ въ I классѣ, — зданія его предназначались для казармъ; но противъ этого возстали все московское купечество, митр. Платонъ и губернаторъ Еропкинъ, указывая на то, что въ этой обители почиваютъ св. мощи и покоятся тѣла многихъ знатныхъ покойниковъ; въ народѣ пошелъ слухъ, что въ монастырскомъ храмѣ по ночамъ виденъ бываетъ таинственный свѣтъ. На другой годъ монастырь былъ возстановленъ, а казармы переведены на другое мѣсто. Всѣхъ монастырей возстановлено было до конца XVIII в. 29.” Основаніе новыхъ монастырей послѣ 1764 г. шло весьма неуспѣшно. До 1800 г. открылось всего до 20 монастырей.

Внутренняя жизнь монастырей, какъ отмѣчаетъ Знаменскій, въ первую половину XVIII в. мало гдѣ стояла на должной высотѣ. Замѣчался упадокъ общежительнаго порядка, своеволіе и бродяжничество отдѣльныхъ монаховъ. Въ числѣ высокихъ подвижниковъ того времени, кромѣ сокровенныхъ рабовъ Божіихъ, извѣстенъ іеросхимонахъ Іисусъ, въ міру Іоаннъ, род. въ Москвѣ въ 1635 г. Онъ состоялъ духовникомъ царя Петра I. Добрый пастырь былъ отцомъ для сиротъ, кормильцемъ голодныхъ, заступникомъ за несчастныхъ. Въ 1701 г. Григорій Талицкій составилъ и распространялъ сочиненіе, въ которомъ именовалъ царя антихристомъ. При допросѣ онъ назвалъ среди сочувствующихъ ему о. Іоанна. Государь отправилъ духовника къ архіеп. Аѳанасію для постриженія въ Соловецкомъ мон. Ставъ инокомъ Іовомъ, онъ, смиренно выполняя послушанія, началъ подвизаться великимъ подвигомъ. Петръ, убѣдившись въ его невиновности и освѣдомленный о его праведной жизни, звалъ его вернуться. Іовъ же въ это время стремился къ отшельничеству. Онъ вступилъ въ братство Анзерскаго скита и вскорѣ избранъ былъ его настоятелемъ. Въ 1710 г. принялъ онъ схиму съ именемъ Іисуса, въ память Іисуса Навина, вождя Израильскаго. Въ 1712 г. онъ, находясь у пустынника, подвизавшагося у подножія горы, въ тонкомъ снѣ увидѣлъ Богородицу, повелѣвшую ему на этой горѣ, названной Владычицей Голгоѳой, устроить Распятскій скитъ. Въ 1715 г. тамъ была освящена церковь. Петръ I, узнавъ о явленіи Богоматери, велѣлъ изъ архангельскихъ казенныхъ магазиновъ отпускать ежегодно хлѣбъ для Голгоѳской братіи. Почилъ Іисусъ 6 марта 1726 г. Память его чтилась въ сѣверномъ поморьѣ.

Извѣстенъ былъ пустынножитель Ѳеофанъ, подвизавшійся на Анзерскомъ о-вѣ, а потомъ въ самой Соловецкой обители, преставившійся 80 лѣтъ 26 іюня 1819 г. Прославился подвижнической жизнью и перенесеннымъ имъ за усердіе къ монашеству схимонахъ Симеонъ, основатель пустыни “Бѣлые берега” въ Брянскихъ лѣсахъ, въ урочищѣ Полбинѣ, на берегахъ рѣки Снѣжита, переселившійся туда 15 нояб. 1741 г. Старецъ іеромонахъ Ѳеодоръ, происходившій изъ стариннаго рода Ушаковыхъ, оставилъ службу въ Преображенскомъ полку и ушелъ спасаться въ поморскіе лѣса на берегахъ Сѣв. Двины. Онъ былъ потомъ арестованъ за оставленіе полка, допрашивался имп. Елисаветой, удовлетворившей его просьбу принять постригъ. По ея повелѣнію онъ былъ опредѣленъ въ Александро-Невскую лавру и отличался подвижнической жизнью. Почиталъ его даже имп. Петръ III. Въ 1757 г. онъ ушелъ въ Саровскій мон., а затѣмъ въ обѣднѣвшую Санаксарскую пустынь, находившуюся на рѣкѣ Мокшѣ, вблизи г. Темникова Тамбовской г. Саноксарской называлась она по окружающимъ обитель сѣнокосамъ [38]). Онъ привелъ обитель въ цвѣтущій видъ и въ 1762 г. былъ рукоположенъ въ іеромонахи съ назначеніемъ настоятелемъ. Духовныя его дѣти въ Петербургѣ продолжали помогать обители. Настоятелемъ онъ былъ твердымъ и строгимъ, “въ наставленіяхъ нарочито имѣлъ искусство, въ разсужденіяхъ былъ остръ и пространенъ”. По установленію штатовъ пустынь подлежала упраздненію. Ѳеодоръ же добился оставленія обители и наименованія ея затѣмъ монастыремъ. Изъ числа его учениковъ впослѣдствіи вышло нѣсколько настоятелей, вдохнувшихъ новую иноческую жизнь въ монастыряхъ. Черезъ него митр. Гавріилъ познакомился съ выдающимися иноками, которыхъ и назначалъ въ настоятели великорусскихъ обителей, ранѣе неудачно, въ смыслѣ духовнаго руководительства, управлявшихся учеными малороссіянами. Претерпѣлъ онъ и скорби изъ за обличеннаго имъ темниковскаго воеводы Неѣлова. Девять лѣтъ томился онъ въ ссылкѣ въ Соловкахъ. По предстательству митр. Гавріила, имп. Екатерина разрѣшила ему вернуться въ Санаксарскій мон., въ которомъ онъ преставился 19 февраля 1791 г. на 73 году жизни. Троицкій инокъ, старецъ Зосима, основалъ пустынь въ 25 вер. отъ Троице-Сергіевой Лавры, на бер. рѣчки Молохчи, въ прежней Переяславль-Залѣсской области. Много самаго разнообразнаго народа приходило за наставленіями къ схимонаху Зосимѣ, по имени котораго пустынь стала называться Зосимовской. Онъ имѣлъ даръ старчества. Почитала его имп. Елисавета, неоднократно его посѣщавшая.

Старица Агаѳія Сѵмеоновна Мельгунова, въ иночествѣ Александра, положила основаніе Серафимо-Дивѣеву мон. Происходила она изъ нижегородскихъ дворянъ Бѣлокопытовыхъ. Овдовѣвъ, она въ Кіевѣ приняла тайный постригъ и удостоилась видѣнія Богоматери, повелѣвшей ей основать монастырь. Руководили ею старцы-подвижники Лавры. Въ 1760 г., когда она была вблизи Саровской пустыни, Богоматерь повторила свое повелѣніе, указавъ и мѣстность. Она создала обитель въ Дивѣевѣ. Въ 1772 г. былъ довершенъ Казанскій храмъ на мѣстѣ явленія ей Владычицы. Помогала она много и Саровской пустыни. Когда въ деревнѣ начиналась страдная пора, мать Александра являлась туда и посвящала себя заботамъ объ оставленныхъ дѣтяхъ — топила печи, приготовляла обѣдъ, мыла дѣтей, стирала ихъ бѣлье и пр. По воскреснымъ днямъ она, по окончаніи литургіи, поучала крестьянъ на церковной площади. Строго исполняла она со своими послушницами суровый уставъ Саровской пустыни. Съ великимъ уваженіемъ относилась она къ 30-лѣтнему іеродіакону Серафиму. Саровскій настоятель о. Пахомій, казначей о. Исаія и іеродіаконъ Серафимъ соборовали ее. Настоятелю передала она послѣдніе остатки своего состоянія и просила заботиться объ обители. Тотъ, ссылаясь на свою старость, указалъ ей поручить это, еще молодому, іеродіакону Серафиму, что праведница и сдѣлала. Преставилась она 13 іюня 1789 г. Преп. Серафимъ участвовалъ въ ея отпѣваніи и всегда заботился о Дивѣевской обители.

Въ Петербургѣ подвизалась, жившая на Петербургской сторонѣ, блаженная Ксенія, послѣ смерти мужа своего, придворнаго пѣвчаго Петрова, принявшая на себя подвигъ юродства. Раздавъ имущество свое нищимъ, одѣвшись въ рубище, назвавъ себя именемъ покойнаго мужа — Андреемъ Ѳедоровичемъ, она ходила изъ дома въ домъ, не имѣя постояннаго пристанища, а на ночи исчезала. Она уходила въ поле и тамъ молилась на всѣ четыре стороны. Народъ очень любилъ ее. Бѣдныя семьи считали за счастье, когда она приходила къ нимъ. Обладала она даромъ прозорливости. Преставилась она въ срединѣ XIX в., возможно и ранѣе. Послѣ ея кончины приходили молиться въ часовнѣ на Смоленскомъ кладбищѣ, сооруженной надъ ея могилой. Совершались чудеса. Въ Воронежскомъ Покровскомъ мон. подвизалась инокиня Таисія, въ міру мѣщанка Татьяна Постовалова, покинувшая міръ послѣ всенароднаго обличенія свят. Тихономъ празднованія предъ началомъ Петрова поста простонародьемъ цѣлую недѣлю древняго языческаго бога Ярилы. Произошло это 30 мая 1765 г. Старица Таисія имѣла даръ пророчества и предсказала время своего преставленія. Придя въ обитель, предположительно, 18 лѣтъ, она скончалась 93 лѣтъ. Въ московскомъ Ивановскомъ мон. подвизалась затворница Досиѳея, въ міру княжна Августа Тараканова, дочь имп. Елисаветы отъ брака ея съ гр. Алексѣемъ Кирилловичемъ Разумовскимъ. По волѣ матери она приняла постригъ. Вліяніе на ея духовную жизнь оказалъ митр. Платонъ. Она же сама позднѣе наставляла братьевъ Путиловыхъ, впослѣдствіи отцовъ Моисея Оптинскаго и Исаіи, игумена Саровскаго, и др. обращавшихся къ ней за духовными совѣтами. Скончалась она 4 февраля 1810 г. и погребена въ Новоспасскомъ мон.

Въ Кіево-Печерской лаврѣ подвизался затворникъ Досиѳей, какъ выяснилось послѣ его преставленія, послѣдовавшаго 25 сентября 1776 г. на 65 году жизни, бывшій въ міру дѣвицей Даріей Тяпкиной, изъ знатной рязанской дворянской семьи. Въ раннемъ дѣтствѣ, проживши у бабки, инокини московскаго Вознесенскаго мон. Порфиріи, Дарія, вернувшись домой, вела иноческій образъ жизни. Она въ 1736 г. тайно оставила домъ и, какъ послушникъ, подвизалась сначала въ Троице-Сергіевской, потомъ Кіево-Печерской лаврахъ. Въ послѣдней она большую часть времени пробы- вала затворницей въ Китаевской пустыни. Къ ней, чтимому старцу Досиѳею, приходилъ за совѣтомъ юный Прохоръ, въ иночествѣ преп. Серафимъ. Она направила его въ Саровскую обитель и научила его истинной духовной жизни. Въ Задонскомъ мон. подвизался схимонахъ Митрофанъ, въ міру Михаилъ Голощаповъ, близкій свят. Тихону, считавшаго его своимъ другомъ. Святитель переписывался съ нимъ, давалъ ему порученія. Имѣлъ онъ даръ прозорливости. Преставился Митрофанъ 27 февр. 1793 г. Въ Борисоглѣбскомъ мон. проживалъ послушникъ чтецъ Алексій Стефановичъ, принявшій на себя подвигъ юродства. Его очень почитали въ Ростовѣ, находившемся въ 18 вер. отъ обители. Былъ онъ прозорливымъ. Преставился Алексій 16 октября 1781 г. Въ Петрозаводскѣ очень почитался юродивый Ѳаддей, уроженецъ Олонецкаго края. Царь Петръ I посѣщалъ его. Въ 1724 г. юродивый сказалъ ему, что видитъ его въ послѣдній разъ. Государь скончался въ январѣ 1725 г. Преставился Ѳаддей въ 1726 г.

Проф. П. Знаменскій пишетъ о монашествѣ, лишенномъ въ 1764 г. вотчиннаго богатства: “Само монашество, освободившись отъ множества расходовъ на содержаніе лишнихъ обителей и лишнихъ, не призванныхъ къ нему людей, получило возможность употреблять свои средства болѣе полезнымъ образомъ и лучше устроятъ свое нравственное состояніе. Даже между монахами, удалившимися въ лѣса, которыхъ считали самовольными, явилось нѣсколько замѣчательныхъ подвижниковъ, бывшихъ потомъ устроителями нѣсколькихъ монастырей и оказавшихъ монашеству великія услуги; таковы были подвижники Брянскихъ и Рославльскихъ лѣсовъ конца XVIII и начала XIX вѣка, числомъ до 30 (только извѣстныхъ) иноковъ. Эмигранты на Аѳонъ и въ Молдавію, число которыхъ только въ одной Молдавіи простиралось до 200 человѣкъ, дали тоже не мало наставниковъ иночества русскимъ монастырямъ и между ними такого учителя, какъ Паисій Величковскій. Въ русскихъ монастыряхъ увеличилось число истинныхъ подвижниковъ и развилась даже значительная аскетическая литература...”

Въ это именно время протекала подвижническая жизнь преп. Серафима Саровскаго. Прохоръ Мошнинъ, происходившій изъ купеческой семьи, родился въ Курскѣ 19 іюля 1759 г. Въ 1778 г. пришелъ онъ въ Саровскую пустынь, направленный туда кіево-печерскимъ затворникомъ Досиѳеемъ.

Мѣстность, гдѣ расположенъ Саровъ, была издавна населена народомъ финскаго племени, мордвою, до нашествія татаръ платившей дань рязанскимъ и Владимірскимъ князьямъ. Въ 1298 г. татары покорили это мѣсто подъ предводительствомъ ширинскаго князя Бахмета. Вѣроятно тогда на мѣстѣ нынѣшняго монастыря былъ построенъ, между рѣчками Сатисою и Саровою, татарскій городъ Сараклычъ. Въ 1389 г. ханъ Беханъ, тѣснимый мѣстнымъ населеніемъ послѣ Куликовской битвы, удалился за р. Мокшу. Городъ пришелъ въ запустѣніе и заросъ лѣсомъ. Триста лѣтъ пустовало это мѣсто. Въ 1664 г. пришелъ туда пензенскій инокъ Ѳеодосій, поставившій келью на валу бывшаго города и подвизавшійся тамъ. Онъ разсказывалъ жителямъ ближайшаго селенія, что по ночамъ видѣлъ необычайный съ небесъ свѣтъ, освѣщавшій всю гору. Иногда сходилъ огненный лучъ, иногда слышался громкій благовѣстъ. Онъ утверждался въ мысли, что мѣсту этому суждена великая будущность. Послѣдніе годы жизни жилъ онъ въ Пензѣ. Послѣ тамъ подвизался старецъ Герасимъ, также бывшій свидѣтелемъ разныхъ знаменій. Онъ окончилъ жизнь свою строителемъ Краснослободскаго мон. Иногда и жители на этомъ мѣстѣ слышали при ясной погодѣ громъ и колокольный трезвонъ.

Въ 1670 г. у причетника с. Краснаго, Арзамасскаго у., Ѳеодора Стефанова, родился сынъ Іоаннъ. Его благочестивый отецъ окончилъ жизнь инокомъ. Иванъ съ юныхъ лѣтъ прилежалъ къ церкви и рано помышлялъ о монашествѣ. Въ 1689 г. онъ постриженъ былъ въ Введенскомъ Арзамасскомъ мон. съ именемъ Исаакія. Ища уединенія, онъ, съ благословенія настоятеля и духовника, поселился съ инокомъ Санаксарскаго мон. Филаретомъ, на “Старомъ городищѣ” въ Саровѣ, откуда ненадолго уходилъ, вернувшись іеромонахомъ. Съ 1692 г. онъ подвизался одинъ, ведя тяжкую борьбу со врагомъ спасенія. Боролся онъ съ расколомъ, обративъ 60 человѣкъ изъ скита Филарета. Позднѣе онъ былъ избранъ настоятелемъ Введенскаго Арзамасскаго мон., но не оставлялъ своимъ попеченіемъ Саровъ, гдѣ подвизался его постриженникъ Ириней. Послѣ смерти послѣдняго въ 1703 г. Исаакій вскорѣ вернулся въ Саровъ и началъ строить церковь и 16 іюня 1706 г. создаваемая пустынь украсилась храмомъ. Въ 1711 г. Исаакій назначенъ былъ строителемъ обители и выстроилъ еще двѣ церкви. Позднѣе онъ принялъ схиму съ именемъ Іоанна. Часто уединялся онъ въ пещеры. Въ 1734 г. по ложному доносу Саровскіе иноки были заподозрѣны въ государственной измѣнѣ. Настоятель іеросхимонахъ Іоаннъ былъ увезенъ въ кандалахъ въ Петербургъ. Въ заточеніи онъ скончался въ 1737 г. и погребенъ былъ при Преображенской церкви, что въ Колтовской, въ Петербургѣ.

Почти черезъ сорокъ лѣтъ послѣ этого пришелъ въ Саровскую пустынь Прохоръ Мошнинъ. Прошелъ онъ съ должнымъ смиреніемъ возлагавшіяся на него послушанія. Въ 1786 г. принялъ онъ постриженіе. Посвященный потомъ на служеніе алтарю Господню, онъ каждый день служилъ литургію раннюю или позднюю и пріобщался евхаристіи. Въ остальное время до короткаго сна, онъ стоя читалъ слово Божіе и поученія отцовъ. Такъ провелъ онъ 5 лѣтъ 9 мѣсяцевъ іеродіакономъ и 3 года іеромонахомъ. Архіеп. Филаретъ, въ “Исторіи Русской Церкви” пишетъ: “Въ 1794 г. перешелъ онъ въ лѣсъ, въ уединенную келью. Здѣсь каждый день отшельникъ совершалъ службу, по правилу Пахомія и по уставу, читалъ по нѣсколько чтеній изъ Евангелія и Апостола, ночью молился, днемъ копалъ землю въ огородѣ или рубилъ дрова. Здѣсь же, переходя отъ подвиговъ къ подвигамъ, онъ, по примѣру Сѵмеона Столпника, провелъ тысячу дней и ночей, стоя на камнѣ: на одномъ въ кельѣ — стоялъ днемъ, на другомъ въ лѣсу — стоялъ ночью; съ воздѣтыми къ небу руками молился онъ молитвою мытаря: Боже, милостивъ буди мнѣ грѣшному. Въ пустынной кельѣ отшельникъ по временамъ принималъ приходившихъ для бесѣдъ о душевномъ спасеніи”. Дальнѣйшая подвижническая жизнь святого протекала въ XIX столѣтіи.

Въ первое десятилѣтіе ХVІІІ вѣка сіяли еще своими подвигами и трудились на пользу Церкви тѣсно связанные съ монашествомъ святители Димитрій Ростовскій († 1709 г.) и Митрофанъ Воронежскій († 1703 г.). Во второй половинѣ того же столѣтія великимъ учителемъ благочестія и монахолюбцемъ былъ свят. Тихонъ Воронежскій, Задонскій чудотворецъ († 1783 г.). О немъ такъ повѣствуетъ архіеп. Филаретъ въ своей “Исторіи”: “Таковъ былъ блаженный Тихонъ, образецъ пастырей на воронежской каѳедрѣ, образецъ христіанскаго подвижничества въ Задонскомъ уединеніи. Отказавшись отъ пастырскаго служенія по болѣзни, онъ проводилъ ночь въ молитвѣ, утро и вечеръ посвящалъ чтенію слова Божія, и ходилъ въ храмъ слушать богослуженіе. Потеря часовъ бесѣды съ Господомъ была для него потерею тяжелою, и онъ умолялъ келейника — отказывать въ часы молитвы его посѣтителямъ. Не рѣдко, полный скорби о грѣхахъ, съ горькими слезами на ланитахъ, простертый на землѣ, онъ только взывалъ: Господи помилуй. “Я ничего своего не имѣю, все Божіе, а не наше”, говорилъ святитель-подвижникъ и — раздавалъ бѣднымъ всю пенсію свою; имъ же отдавалъ и то, что присылали благотворительные люди. Послѣ молитвы любимымъ занятіемъ Тихона была бесѣда съ каждымъ о спасеніи души. Онъ собиралъ вокругъ себя дѣтей и училъ ихъ молиться Богу, входилъ въ разговоръ съ крестьянами и училъ любви къ труду и страху Божію, дѣлилъ скорби несчастныхъ. Иногда выѣзжалъ къ знакомымъ, и чаще тогда, когда не ожидали его, но имѣли нужду въ его совѣтахъ. Кромѣ устныхъ бесѣдъ велъ благочестивую переписку, излагалъ мысли въ письмахъ. “Сокровище духовное, отъ міра собираемое” было плодомъ пустынныхъ размышленій его о природѣ и людяхъ въ продолженіе 1777-1779 г. Въ послѣдніе два года своей жизни много страдалъ отъ головной боли и нервныхъ припадковъ и мирно почилъ 13 августа 1783 г.” Необходимо отмѣтить, что юные годы Святителя протекли въ большой бѣдности, отчего онъ такъ хорошо зналъ и понималъ тѣневую сторону жизни. Учась въ новгородской семинаріи, онъ зарабатывалъ физическимъ трудомъ. По окончаніи семинаріи, онъ тамъ же учительствовалъ; любилъ душеполезныя чтенія и размышленія. Будучи вспыльчивымъ, владыка Тихонъ выработалъ кротость и смиреніе. Прославленъ 13 августа 1861 г.

Велика заслуга въ отношеніи монашества владыки Гавріила, въ міру Петра Петрова, закончившаго свою, посвященную служенію Церкви, жизнь митрополитомъ Новгородскимъ и С.-Петербургскимъ. Родился онъ въ 1736 г. Отецъ его былъ священникомъ. Въ 1753 г. онъ окончилъ московскую Славяно-Греко-Латинскую академію. Всегда прилежалъ онъ къ церкви, былъ справщикомъ въ московской сѵнодальной типографіи и потрудился много при перепечаткѣ Библіи. Постриженіе принялъ въ 1758 г. по настоянію настоятеля Троицкой лавры извѣстнаго Гедеона (Криновскаго), убѣжденнаго въ томъ, что Петровъ будетъ хорошимъ инокомъ. Въ томъ же году онъ былъ назначенъ намѣстникомъ лавры, ректоромъ семинаріи и учителемъ богословія. Въ 1761 г. онъ сталъ ректоромъ московской академіи въ санѣ архимандрита Заиконо-спасскаго мон. Занимался учеными трудами. Въ 1763 г. послѣдовала хиротонія его въ тверскаго епископа. Умѣло управляя епархіей, онъ вызывался часто въ Петербургъ. По желанію имп. Екатерины, онъ былъ членомъ комиссіи, разсматривавшей Наказъ выборнымъ для составленія новаго Уложенія. Работалъ онъ надъ исправленіемъ Пролога. Состоя съ 1767 г. депутатомъ отъ Сѵнода въ Комиссіи по составленію новаго Уложенія, онъ отстоялъ сохраненіе духовенства какъ особаго сословія. Въ 1770 г. онъ былъ назначенъ архіепископомъ С.-Петербургскимъ и Ревельскимъ, будучи уже членомъ Сѵнода. Много заботъ приложилъ владыка Гавріилъ по управленію епархіей (съ 1776 г. ему подчинена была и Новгородская). Въ 1783 г. Гавріилъ возведенъ въ санъ митрополита. Устрояя Александро-Невскую лавру, онъ соорудилъ въ ней Троицкій соборъ, освященный, въ присутствіи императрицы, 30 августа 1790 г. Благотворилъ онъ многимъ. О послѣдующихъ годахъ его жизни упомянуто выше. Митрополиту Гавріилу иночество, въ значительной степени, обязано своимъ оживленіемъ. Самъ аскетъ по жизни и по стремленіямъ, онъ общался со всѣми современными ему иноками. Имъ приглашался св. Тихонъ переселиться въ Валдайскій Иверскій мон. Владыка Гавріилъ находилъ, что дѣлу монашества вредитъ назначеніе настоятелями монастырей т. н. “ученыхъ монаховъ”, большею частью учениковъ Кіевской духовной академіи. Они могли быть отличными администраторами и проповѣдниками, но неудачными настоятелями. Онъ считалъ, что въ настоятели монастырей надо избирать сильныхъ духомъ и опытомъ подвижниковъ изъ суровыхъ обителей. Такъ выписанъ былъ имъ изъ Брынскихъ лѣсовъ старецъ Адріанъ, направленный имъ на Коневецъ, гдѣ онъ вскорѣ сталъ настоятелемъ. Митр. Гавріиломъ введено было общежитіе по Аѳонскому уставу во многихъ монастыряхъ своей епархіи: Валаамскомъ, Коневскомъ, Иверскомъ, Зеленецкомъ, Тихвинскомъ, Новоезерскомъ, Моденскомъ, Вяжицкомъ, Савва-Вишерскомъ, Отенскомъ, Клопскомъ, Дымскомъ. Онъ составилъ самъ для этихъ обителей правила общежитія (въ 20 пунктахъ).

Митр. Гавріилъ, придавая особенное значеніе уединенности Валаамскаго мон. вызвалъ туда изъ Сарова старца Назарія. Послѣднему прислалъ онъ 9 марта 1787 г. предписаніе ввести въ монастырѣ правила Саровской пустыни. Епископъ тамбовскій и настоятель Саровской пустыни не хотѣли отпускать Назарія. Они написали митрополиту, что старецъ недостаточно уменъ. Владыка Гавріилъ отвѣтилъ имъ: “У меня много своихъ умниковъ. Пришлите мнѣ вашего глупца”. Владыкѣ Гавріилу обязана своимъ возстановленіемъ знаменитая Симонова обитель въ Москвѣ. Въ монастырскихъ дѣлахъ ближайшимъ довѣреннымъ митрополита былъ о. Ѳеофанъ, ученикъ старца Ѳеодора (Ушакова), будущій архим. Новоезерскій. Онъ былъ вызванъ въ Лавру изъ Софроніевой пустыни, населенной учениками старца Паисія (Величковскаго). Вызваны были пять опытныхъ иноковъ. Ѳеофанъ сталъ келейникомъ митрополита. По отзыву Ѳеофана, назначенъ былъ въ Тихвинъ настоятелемъ ученикъ старца Ѳеофана о. Игнатій (изъ гвардейцевъ). Полъ года Сѵнодъ не соглашался на это назначеніе, т. к. раньше въ этомъ знаменитомъ монастырѣ, начальствовали ученые монахи. Архим. Игнатій, поднявъ на большую высоту Тихоновъ мон., возстановилъ потомъ и Симоновъ. Старецъ Паисій (Величковскій) перевелъ “Добротолюбіе” съ греческаго и прислалъ рукопись митр. Гавріилу. Послѣдній назначилъ комиссію изъ ученыхъ для провѣрки перевода. Но, учитывая важность и духовнаго опыта, онъ назначилъ въ помощь ученымъ отцовъ Ѳеофана, Назарія и еще двухъ иноковъ, предписывая постоянно совѣтоваться съ ними. Благодаря митрополиту было напечатано “Добротолюбіе”. Митр. Гавріилъ былъ однимъ изъ старшихъ членовъ Россійской Академіи Наукъ.

Близокъ къ монашеству былъ Свят. Іоасафъ, еп. Бѣлгородскій († 1754 г.). Много сдѣлалъ онъ для управлявшихся имъ Лубенскаго Мгарскаго мон. въ Полтавской губ. и Троицко-Сергіевой лавры. Строгимъ аскетомъ, постникомъ и молитвенникомъ былъ архіепископъ Тобольскій Варлаамъ (Петровъ) (1729-1802), старшій братъ митр. Гавріила. Постригъ онъ принялъ въ Александро-Невской Лаврѣ, гдѣ подвизался подъ руководствомъ старца Досиѳея. Епархіей владыка Варлаамъ правилъ 32 года. Отличался онъ большимъ смиреніемъ и широкимъ благотвореніемъ. Лѣтомъ онъ удалялся на полное безмолвіе въ лежавшій вблизи Тобольска Іоанновскій Междугорскій мон. Очень почиталъ онъ подвижника митрополита Тобольскаго Свят. Іоанна (Максимовича), строгаго инока, нищелюбца, ревнителя, какъ и самъ владыка, духовнаго просвѣщенія.

Огромно значеніе для русскаго монашества и укрѣпленія истиннаго благочестія подвижнической и просвѣщенной дѣятельности архимандрита Паисія (Величковскаго). Архіеп. Филаретъ пишетъ въ своей “Исторіи Русской Церкви”: “Паисій Величковскій образовалъ множество подвижниковъ для русской церкви, хотя и провелъ большую часть жизни въ Молдавіи. Рано открылась въ сиротѣ полтавскаго протоіерея пламенная вѣрность къ пустынной жизни. Изъ кіевскаго училища, гдѣ пробылъ 4 года, скрылся онъ въ Любечскую и потомъ Медвѣдицкую пустынь. Гоненіе уніатовъ возвращало его въ Печерскую лавру; но ревность къ строгой подвижнической жизни увлекла въ Валахію, гдѣ 3 года провелъ онъ въ скиту. Затѣмъ та же ревность вызвала его въ Аѳонскую гору; здѣсь 7 лѣтъ прожилъ онъ безмолвнымъ отшельникомъ, а съ 1754 г., противъ его желанія, собралось къ нему сперва до 12 братій, потомъ до 50. Паисій раздѣлялъ наравнѣ съ братіей труды рукодѣлія, и спалъ не болѣе 3-хъ часовъ, прочее же время ночи проводилъ въ молитвѣ и въ переводѣ книгъ съ греческаго на славянскій языкъ. Онъ наставлялъ скитниковъ умной молитвѣ; это возставляло противъ него одного аѳонскаго старца, который, однако, получивъ письменное объясненіе Паисія, сознался въ своей несправедливости. Тѣснота скита и корыстолюбіе турецкаго аги заставили Паисія возвратиться со своею братіею въ Валахію. Поселясь въ монастырѣ Драгомирнѣ, онъ устроилъ здѣсь студійское общежитіе. По наставленію Паисія, каждый изъ братій, особенно новоначальныхъ, каждый вечеръ открывалъ грѣхи свои своему старцу. Въ зимнее время, и особенно въ великій постъ, Паисій каждый вечеръ предлагалъ въ трапезѣ поученіе кого-либо изъ пустынныхъ отцевъ и сопровождалъ чтеніе толкованіемъ; въ одинъ вечеръ слушали поученіе Паисія славяне, тогда какъ молдавскіе братія совершали вечернее молитвословіе, а въ другой молдавская слушала поученіе на молдавскомъ языкѣ, а славяне молились. Богослуженіе совершалось также на обоихъ языкахъ. Съ Аѳонской горы возвратилось съ Паисіемъ 54 брата, а къ 1774 г. ихъ собралось до 350: духовная опытность Паисія, не приглашая, привлекала ищущихъ неба. Послѣ войны Россіи съ Турціею, сильно тревожившей и иноковъ драгомирнскихъ, въ 1774 г. Австрія потребовала и взяла себѣ часть Валахіи, гдѣ былъ монастырь Драгомирня. “Съ папистами, говорили старцы, никогда не можетъ быть мира”. И въ 1775 г. Паисій перешелъ съ дѣтьми своими въ монастырь Сѣкулъ, а въ 1779 г., по волѣ господаря, поселился въ Нямецкомъ монастырѣ. Сѣкулъ былъ тѣсенъ, но тихъ; Нямецъ былъ обширенъ, но его издавна посѣщали многіе. Потому старецъ скорбѣлъ по Сѣкулѣ; впрочемъ, сколько можно было, онъ соблюдалъ порядокъ, введенный имъ въ Драгомирнѣ. Въ 1790 г., когда Потемкинъ занималъ Яссы, екатеринославскій архіеп. Амвросій посвятилъ Паисія въ архимандрита. Число братій возрасло до 400; кромѣ того, въ Сѣкулѣ, оставшемся также подъ надзоромъ Паисія, было 100 братій. До самой смерти Паисій продолжалъ заниматься переводомъ отеческихъ книгъ съ греческаго на славянскій языкъ: съ особеннымъ же вниманіемъ перевелъ наставленія преп. Исаака Сирина и отвѣты аввы Варсонофія. Украшенный даромъ прозрѣнія, великій старецъ скончался 72 лѣтъ въ 1794 г.”

Съ монашествомъ связаны имена — графа Бориса Петровича Шереметева и его дочери Наталіи, въ иночествѣ Нектаріи. Происходившій изъ славной семьи, первый графъ Россійской имперіи, Б. П. Шереметевъ былъ ближайшимъ сподвижникомъ царя Петра, очень цѣнившаго его за прямоту, честность и рвеніе полководца. Имъ возведенъ онъ былъ въ званіе генералъ-фельдмаршала. Вѣрующій и церковный Шереметевъ очень почиталъ икону Тихвинской Божіей Матери. Когда въ 1709 г. царь вознамѣрился дать генеральное сраженіе шведамъ подъ Полтавой 26 іюня, Шереметевъ упросилъ государя отложить битву на одинъ день, чтобы былъ почтенъ должнымъ образомъ падающій на этотъ день праздникъ сей Иконы. Сраженіе состоялось 27 іюня. Послѣ побѣды надъ Карломъ XII, при посѣщеніи царемъ полтавскаго имѣнія Шереметева Борисовки, послѣдній объявилъ монарху объ обѣтѣ, данномъ имъ передъ битвой основать въ имѣніи дѣвическую обитель въ честь чудотворной Тихвинской иконы. Государь одобрилъ намѣреніе фельдмаршала и самъ избралъ мѣсто для построенія монастыря. Петръ повелѣлъ сдѣлать большой деревянный крестъ, собственноручно водрузилъ оный на вершинѣ, назначая тѣмъ мѣсто для церкви во имя любимаго имъ праздника — Преображенія Господня, что и было потомъ исполнено. Главная же церковь была устроена въ честь Тихвинской Божіей Матери. Шереметевымъ былъ составленъ “Завѣтъ”, коимъ опредѣлялось внутреннее устроеніе обители, о которой онъ много заботился, завѣщавъ это и своему наслѣднику. Графъ Б. П. Шереметевъ славился своей широкой благотворительностью. Скончался онъ въ 1719 г., завѣщавъ похоронить себя въ Кіево-Печерской лаврѣ. По распоряженію же царя онъ погребенъ былъ въ Лазаревой церкви Александро-Невской лавры.

Графиня Наталія Борисовна Шереметева пяти лѣтъ потеряла отца и 14-ти мать. Она привыкла жить сосредоточенной жизнью и сдерживать свои желанія. Въ концѣ 1729 г. состоялось обрученіе ея съ кн. Иваномъ Ал. Долгорукимъ, любимцемъ юнаго Петра II и братомъ невѣсты императора. Въ серединѣ января 1730 г. Петръ скончался отъ оспы. Съ самаго начала царствованія имп. Анны, Долгорукіе подверглись преслѣдованію. Надвигавшіяся невзгоды не остановили Шереметеву, обвѣнчавшуюся въ сельской церкви. Вскорѣ оба они были сосланы въ Березовъ, въ который стараніями Долгорукихъ ранѣе сосланъ былъ кн. Меншиковъ. Въ тяжелыхъ условіяхъ прожила она тамъ 11 лѣтъ. Въ 1739 г. за неосторожные разговоры кн. Иванъ Алексѣевичъ былъ препровожденъ въ Петербургъ и казненъ. Возвращенная изъ ссылки въ царствованіе Елисаветы, Шереметева, когда подросли ея сыновья, отправилась изъ Петербурга въ Кіевъ и приняла, съ именемъ Нектаріи, постригъ въ Фроловскомъ мон. Тамъ она праведно подвизалась и, проболѣвъ, скончалась въ 1771 г. Погребена она въ Кіево-Печерской лаврѣ, при входѣ въ соборъ, замѣнивъ такимъ образомъ отца.

Распространеніе вѣры.

Въ отношеніяхъ государства къ религіи со времени Петровской реформы принятъ былъ въ основаніе принципъ свободы вѣроисповѣданій. Царь Петръ писалъ въ указѣ 1702 г. “Совѣсти человѣческой приневоливать не желаемъ и охотно предоставляемъ каждому на его отвѣтственность пещися о спасеніи души своей”. Принципъ этотъ приложенъ былъ и къ дѣлу христіанской миссіи между иновѣрцами имперіи. Сначала Петръ хотѣлъ было уничтожить всѣ принятыя до него внѣшнія поощрительныя мѣры къ обращенію инородцевъ, оставивъ въ силѣ однѣ мѣры духовныя. Но вскорѣ онъ отказался отъ этой мысли и снова велѣлъ возстановить отписку крещеныхъ крѣпостныхъ отъ ихъ некрещеныхъ помѣщиковъ. Въ 1720 г. всѣмъ новокрещенымъ дарована была трехлѣтняя льгота отъ податей и рекрутства. При имп. Елисаветѣ такія поощрительныя мѣры къ крещенію усилены еще денежными и вещевыми подарками новокрещенымъ, раскладкой слѣдующихъ съ нихъ за льготный срокъ податей и рекрутчины на ихъ некрещеныхъ единоплеменниковъ и прощеніемъ совершенныхъ до крещенія преступленій.

Имп. Екатерина II снова провозгласила принципъ вѣротерпимости, доведенный на этотъ разъ даже до крайности, до безразличнаго покровительства всѣмъ, даже языческимъ вѣроисповѣданіямъ. Въ ея указѣ Сѵноду отъ 1773 года говорится: “Какъ всевышній Богъ терпитъ на землѣ всѣ вѣры, то и Ея Величество изъ тѣхъ же правилъ, сходствуя Его святой волѣ, въ семъ поступать изволитъ, желая только, чтобы между ея подданными всегда любовь и согласіе царствовали”. На основаніи такого взгляда и опасеній предъ мнимымъ фанатизмомъ духовенства, — дѣятельность православныхъ миссій была ослаблена до послѣдней степени. Поощрительныя мѣры къ крещенію иновѣрцевъ были отмѣнены, кромѣ трехлѣтней льготы новокрещенымъ. Иновѣрному духовенству — мулламъ, ламамъ — назначались, даже, казенныя средства содержанія, какихъ не имѣло православное духовенство. Магометанство получило полную свободу заводить мечети и школы. Правительство даже само строило мечети, напр., въ Оренбургскомъ краѣ для киргизовъ, которые переживали тогда періодъ двоевѣрія и вовсе не были еще утверждены въ магометанствѣ. Кромѣ того, магометанству дана была еще небывалая у него правильная и крѣпкая организація. Для его духовнаго управленія были назначены два муфтія — въ Уфѣ (1788) и въ Крыму (1794) со многими штатными муллами. Въ Сибири такая же организація дана была ламству чрезъ подчиненіе всѣхъ ламъ одному верховноному ламѣ. Въ 1775 г. введены были для ламъ узаконившіе ихъ штаты, что было ими понято какъ покровительство верховной власти ихъ вѣрѣ (Знаменскій).

Несмотря на затрудненія, порождаемыя духомъ времени, дѣло православной миссіи все-таки шло впередъ. Кромѣ инородцевъ Поволжья и Сибири дѣйствія ея простирались и на новыя племена, напр., калмыковъ, постепенно переселявшихся въ Россію, и на племена вновь присоединявшихся къ Россіи мѣстностей Средней Азіи, Сибири и Кавказа.

Царства Казанское и Астраханское пали въ серединѣ ХVІ в. Но магометанство и язычество въ этихъ земляхъ, вошедшихъ въ составъ русскаго государства, держались еще крѣпко. Ихъ поддерживали мурзы и князья.

Имп. Петръ Великій подтвердилъ прежнія льготы обращающимся къ св. вѣрѣ. Имъ повелѣно было отобрать у мурзъ крестьянъ, коль скоро они не хотятъ принять господствующаго въ государствѣ исповѣданія. Казанскому митрополиту Тихону (Воинову), правившему съ 1699 г. по 1724 г., ревновавшему объ успѣхахъ вѣры, даны были пособія на устроеніе церквей для обращающихся ко Христу. Главными помощниками его были ключарь Ѳеодоръ и архіерейскій казначей іером. Алексій (Раифскій). Послѣдній долженъ былъ имѣть надзоръ за новообращенными и обучать ихъ. Имъ заведена была школа при свіяжскомъ Богородицкомъ мон., въ которомъ сталъ потомъ архимандритомъ. Онъ былъ предсѣдателемъ учрежденной въ 1731 г. для казанской и нижегородской губерній комиссіи новокрещенскихъ дѣлъ. Обращено было много язычниковъ, главнымъ образомъ чувашей. Упорнѣе были магометане. Владыка Тихонъ первый обратилъ вниманіе и на образованіе крещеныхъ инородцевъ; онъ создалъ въ Казани школу съ 32 учениками. Когда, за недостаткомъ средствъ, школа эта закрылась, онъ продолжалъ обученіе новокрещеныхъ въ духовной школѣ при своемъ домѣ. Въ Нижнемъ-Новгородѣ проявлялъ ревность епископъ Питиримъ (1719-38, съ 1724 — архіепископъ).

Особенно сильно развилась миссіонерская дѣятельность въ Казанскомъ краѣ, когда епископомъ сталъ Лука (Конашевичъ), правившій съ 1738 по 1755 г. “Въ своей ревности, пишетъ Знаменскій, “онъ доходилъ иногда даже до крайностей, насильно помѣщалъ инородческихъ дѣтей въ свои школы, устроилъ въ татарской слободѣ въ Казани двѣ церкви и завелъ тамъ крестные ходы; въ селѣ Болгарахъ сломалъ остатки древнихъ зданій, считавшихся у мусульманъ священными, и сильно раздражилъ противъ себя некрещенныхъ Татаръ”... Имп. Екатерина II въ 1767 г., посѣтивъ развалины Болгаръ, древней столицы волжскихъ болгаръ, писала Панину: “Все что тутъ не осталось, построено изъ плиты очень хорошей. Сему одинъ гонитель, Казанскій архіерей Лука, при покойной императрицѣ Елисаветѣ Петровнѣ позавидовалъ и много разломалъ, а изъ иныхъ построилъ церковь, погреба и подъ монастырь занялъ, хотя Петра I указъ есть, чтобъ не вредить и не ломать сію древность”. Нѣсколько татаръ принесли жалобу, будто они крещены еп. Лукой по неволѣ. Сѵнодъ, по разслѣдованіи, опредѣлилъ въ 1750 г.: жалоба несправедлива и возбуждена только муллами, но впередъ принимать магометанъ и язычниковъ по письменнымъ просьбамъ (дана была форма просьбъ). Усерднымъ помощникомъ еп. Луки былъ архимандритъ Веніаминъ (Пуцекъ-Григоровичъ).

Доброжелательный отзывъ о дѣятельности владыки Луки даетъ архіепископъ астраханскій, потомъ екатеринославскій Платонъ (Любарскій), ранѣе ректоръ казанскій (съ 1772 г.), историкъ края († 1811 г.). О владыкѣ Лукѣ онъ пишетъ: “къ искорененію въ епархіи идолослуженія и магометанства такой былъ ревнитель, что во время его архіерейства безчисленное множество мордвы, вотяковъ, чувашъ, калмыковъ и татаръ приняли св. крещеніе ... Веніаминъ былъ имъ “неоднократно посылаемъ въ епархію для приведенія иновѣрцевъ въ православіе, въ которое обратилъ языческихъ народовъ многое число”.

Въ 1740 г. при свіяжскомъ Богородицкомъ мон., вмѣсто Комиссіи, учреждена была новокрещенская контора, съ окладомъ на миссіонерскіе расходы 10000 р. Во главѣ ея поставленъ былъ архимандритъ Димитрій (Сѣченовъ). Въ ней работали 2 протоіерея, 5 переводчиковъ. Округъ ея обнималъ губерніи Казанскую, Нижегородскую, Воронежскую и Астраханскую. Со стороны правительства въ царствованіе имп. Елисаветы миссіонерамъ оказывалось большое содѣйствіе. Кромѣ дарованія крещенымъ извѣстныхъ льготъ, правительство распорядилось остановить постройку новыхъ мечетей, нѣкоторыя наличныя мечети сломать, крещеныхъ отдѣлить отъ некрещеныхъ черезъ переселеніе на другія мѣста. Въ царствованіе имп. Елисаветы въ губерніяхъ: Казанской, Нижегородской и Воронежской крестилось 430.550 лицъ. Менѣе всего крестились татары, которые вели и упорную борьбу за свои мечети. Правительство въ послѣднемъ вопросѣ дѣлало послабленія. Изъ язычниковъ — мордва крестилась вся, черемисъ, чувашъ, вотяковъ осталось некрещеными малое число. Магометанъ крестилось всего 8000 человѣкъ, но и они были неустойчивые. Магометане умудрялись даже развивать свою дѣятельность среди чувашей. При таковомъ массовомъ крещеніи, конечно, настоящаго просвѣщенія не было. Миссіонеры научить вѣрѣ такое количество не могли. Духовенства, знающаго инородческіе языки, было мало. Инородческія школы были рѣдки (Знаменскій).

Въ 1742 г. Димитрій былъ поставленъ епископомъ Нижегородскомъ. Послѣ него начальникомъ миссіи сдѣлался архим. Сильвестръ (Словацкій), изъ учителей казанской семинаріи. Ему помогалъ другой учитель іером. Веніаминъ (Пуцекъ-Григоровичъ). Содѣйствіе оказывалъ совѣтникъ миссіи Ярцевъ, отстаивавшій новокрещеныхъ отъ мѣстной администраціи, иногда, по корысти, державшей сторону магометанъ.

Рѣшительныя дѣйствія миссіонеровъ возбудили противъ нихъ волненія среди татаръ и мордвы. Въ 1745 г. терюшевская мордва нижегородской епархіи за разореніе языческаго кладбища въ с. Сарлеяхъ едва не убила еп. Димитрія и была усмирена только вооруженною силою. Въ Казанскомъ краѣ волненіе татаръ грозило тѣмъ большею опасностью, что между башкирами въ 1750 г. загорѣлся сильный бунтъ. Въ 1775 г. правительство рѣшило, поэтому, перевести Луку (Конашевича) въ Бѣлгородскую епархію и смягчить свои указы въ отношеніи мечетей и переселеній татаръ. Миссіонерская дѣятельность стала слабѣть.

Въ царствованіе имп. Екатерины II произошли крупныя перемѣны. Въ 1764 г. была закрыта казанская комиссія новокрещенскихъ дѣлъ. Забота о гражданскомъ бытѣ новокрещенныхъ передана была гражданскому начальству. Попеченіе объ утвержденіи вѣры предоставлено было мѣстнымъ архипастырямъ. Имъ поставлено было въ обязанность избрать особыхъ проповѣдниковъ вѣры, просвѣщенныхъ и проникнутыхъ духомъ христіанскимъ. Положено было быть тремъ проповѣдникамъ въ Казанской губ., двумъ въ Тобольской, по одному въ Нижегородской, Рязанской и Тамбовской. Предписано было, по прежнему, учить дѣтей новокрещеныхъ въ школахъ. Но подарки для новокрещеныхъ отмѣнены. Впрочемъ, при платежѣ рекрутской повинности, не брались тѣ деньги, которыя были назначены новокрещенымъ прежними указами. Все же архіепископы казанскіе Веніаминъ (Пуцекъ- Григоровичъ), правившій 1762-82, и Амвросій (Подобѣдовъ), правившій 1785-99, развивали посильно миссіонерскую дѣятельность. Послѣдній выстроилъ своими средствами казанскія школы новокрещенцевъ, сгорѣвшія въ 1774 году. Владыка Веніаминъ, извѣстный своей ревностью, возсталъ противъ постройки новыхъ мечетей.

Послѣ Пугачевскаго бунта, въ которомъ инородцы принимали самое дѣятельное участіе, правительство стало смотрѣть на ихъ обращеніе въ христіанство еще неблагосклоннѣе. Въ 1789 г., въ связи съ новыми волненіями среди башкиръ, запрещено было посылать къ инородцамъ проповѣдниковъ безъ особаго сношенія о томъ архіереевъ съ губернаторами. Въ 1799 г., въ царствованіе имп. Павла I, упразднена была должность проповѣдниковъ.

“Пользуясь своею неприкосновенностью и усиленное учрежденіемъ іерархіи муфтіевъ и муллъ”, пишетъ Знаменскій, “мухамеданство еще болѣе развило свою пропаганду среди язычниковъ, въ чемъ помогало ему иногда само правительство. Напр., оно содѣйствовало утвержденію ислама между шаманствовавшими еще киргизами, строя у нихъ, съ помощію казанскихъ муллъ, мечети и школы, а въ концѣ XVIII в. на свой счетъ отпечатало для татаръ множество экземпляровъ Корана.”

Въ концѣ патріаршаго періода открывались уже довольно часто желанія вѣры христіанской въ калмыкахъ, — монголахъ по происхожденію, ламайцевъ по вѣрѣ. Проживали они въ нижнихъ частяхъ Поволжья и Прикаспійскихъ степяхъ. Въ 1700 г. изъ новокрещенцевъ образовалось уже большое село на р. Терешкѣ. Ханъ Аюка сильно враждовалъ противъ Россіи за это крещеніе и пріемъ своихъ подданныхъ. По внушенію жрецовъ (гелюнговъ) онъ сжегъ селеніе и увелъ калмыковъ обратно въ улусы. Однако калмыки продолжали стремиться къ вѣрѣ. Крещеныхъ калмыковъ стали посылать на Донъ къ казакамъ. Въ 1710 г. перешло на Донъ 10000 калмыковъ. Аюка жаловался на это. Казакамъ приказано было не принимать подданныхъ хана безъ его позволенія, но крещеные не были возвращены ему, а поселены въ Кіевѣ. По договору царя съ Аюкомъ назначено вознаграждать улуснаго владѣльца 30 руб. за каждаго крещенаго калмыка, становившагося черезъ крещеніе свободнымъ. Болѣе или менѣе точно соблюдалось это до имп. Екатерины II. Въ 1725 г. позволено было крещеныхъ калмыковъ опредѣлять на службу въ Чугуевъ. По смерти честолюбиваго Люки въ 1724 г., внукъ его Тайшимъ крестился въ Петербургѣ. Онъ кочевалъ съ 344 кибитками (семьями) около Астрахани. Императоръ Петръ Великій былъ его воспріемникомъ и подарилъ ему походную церковь. Св. Сѵнодъ подарилъ для походной церкви хана Петра Петровича глазетовую одежду на престолъ, подризникъ, поручи и палицу съ изображеніемъ Одигитріи. Принятію ханомъ христіанства способствовалъ іеромонахъ Никодимъ (Ленкевичъ), хорошо знавшій мѣстный языкъ и поставленный во главѣ миссіи отправленный Сѵнодомъ въ 1724 г. съ обстоятельною инструкціею. Миссія эта въ теченіе 10 лѣтъ крестила до 1700 человѣкъ. Въ 1730 г. правительство для облегченія новокрещенцевъ, по почину о. Никодима, дало имъ земли по Волгѣ выше Самары, гдѣ для нихъ основанъ былъ г. Ставрополь. Тутъ поселена была и вдова Тайшины Анна, со всей ея ордой. Калмыкамъ именно желательно было жить вмѣстѣ, не быть переселяемыми въ разныя мѣста. Никодимъ крестилъ всю орду. Миссія была расширена. Прежде-крещеные калмыки могли, по желанію своему, войти въ составъ той же орды. Сѵнодъ приказалъ о. Никодиму, посвященному въ архимандриты, оставаться при княгинѣ для оглашенія желающихъ креститься. Опредѣлены были священники съ походными церквами для объѣздовъ по улусамъ. Кромѣ того, былъ назначенъ переводчикъ для перевода Новаго Завѣта и молитвъ на калмыцкій языкъ. Крещеные калмыки уже въ 1739 г. помогали усмиренію башкирцевъ. Архим. Никодимъ скончался въ 1739 г. (Архіеп. Филаретъ).

Послѣ него съ усердіемъ и пользою трудился прот. Андрей Чубовскій, знавшій калмыцкій языкъ. Присланы были ученые священники съ причетниками, и въ Ставрополѣ открыто въ 1741 г. калмыцко-русское училище. Переведены на калмыцкій языкъ Новый Завѣтъ и молитвы. Въ царствованіе имп. Елисаветы обращено было до 6000 человѣкъ, въ томъ числѣ многіе изъ главныхъ кочевьевъ калмыковъ въ астраханскихъ степяхъ. Киргизскіе калмыки приходили и черезъ сибирскія линіи и цѣлыми отдѣленіями принимали крещеніе. Крестившимся отводились привольныя земли между Волгой, Дономъ и Черемшаномъ. Чтобы пріучить ихъ къ осѣдлой жизни, а вмѣстѣ помочь успѣхамъ въ вѣрѣ, между ними поселили нѣсколько сотъ русскихъ крестьянъ. Помощниками прот. Чубовскаго были воспитанники астраханской семинаріи, Бестужевъ и Ляховъ, знавшіе калмыцкій языкъ. Ставропольское училище успѣшно развивалось.

Кромѣ этихъ калмыковъ, поселившихся въ Симбирской губ., крестились калмыки и въ Астраханской губ., гдѣ были ихъ главныя кочевья. Вдова тамошняго хана Домбока-Омба крещена была въ 1745 г. при дворѣ имп. Елисаветы. Получивъ имя Вѣры, она названа была княгиней, четыремъ сыновьямъ велѣно называться князьями Дундуковыми. Одинъ изъ нихъ, Алексѣй, отличался благочестіемъ; скончался онъ въ Енотаевкѣ. Въ 1750 г. крестилось около 1000 астраханскихъ калмыковъ.

Въ царствованіе имп. Екатерины II дѣло христіанской миссіи среди калмыковъ ослабѣло. Имѣли мѣсто притѣсненія ихъ недобросовѣстными чиновниками. Калмыки уходили за Куму и Уралъ, возвращаясь въ ламайскую старую вѣру. Въ 1771 г. ушли къ границамъ Китая 30 000 кибитокъ. Для предотвращенія новыхъ уходовъ, правительство стало обращаться съ калмыками чрезвычайно осторожно. Опасаясь раздражать ихъ, правительство стѣснило проповѣдь среди нихъ христіанскихъ миссіонеровъ.

Миссіонерство въ Сибири.

Распространеніе христіанства въ Сибири въ ХVІІІ в. продолжалось. Настоящимъ просвѣтителемъ западной Сибири былъ митрополитъ Тобольскій Филоѳей (Лещинскій). Уроженецъ Малороссіи, онъ, родившись въ 1650 г., образованіе получилъ въ кіевской академіи; былъ экономомъ Кіево-Печерскаго мон.; въ 1702 г. былъ рукоположенъ въ митрополита сибирскаго. “Пріѣхавши въ Тобольскъ”, пишетъ Соловьевъ, “Филоѳей разсмотрѣлъ въ церквахъ Божіихъ великое нестроеніе, и обратился къ Петру за средствами помочь бѣдѣ. Филоѳей писалъ о необходимости завести въ Тобольскѣ школы и учить грамматикѣ славянской и латинской, въ ученики понудить отъ всякаго чина дѣтей, завести типографію великаго государя казною, печатать буквари, часословы малые и псалтыри. Отвѣты царя сообщилъ владыкѣ Виніусъ. Указывалось, что надлежитъ “простираться въ ученіи славяно-россійской грамматики, и чтобъ вся, яже попу или діакону надобно знать, изучились и Православной вѣры катехизисъ достаточно знали... типографіи въ Тобольскѣ не быть, а какія книги понадобятся, покупать въ Москвѣ”. Въ отношеніи иновѣрцевъ отвѣчено: “Которые иноземцы хотятъ волею своею креститься въ Православную Христіанскую вѣру, и ихъ крестить, а неволею никакихъ иноземцевъ не крестить, и ясакъ съ нихъ не складывать, только ихъ спрашивать, какой ради причины приходятъ ко Св. крещенію, велѣть имъ учинить исповѣдь. Которые Татары или иные иноземцы пойманы въ смертныхъ винахъ, и похотятъ креститься на томъ, чтобъ быть имъ живымъ, и такихъ, буде съ вѣрою совершенно приступаютъ, окрестя и давъ имъ время довольное на покаяніе, потомъ учинить по Уложенію и по градскимъ законамъ, да всякія беззаконія истребятся; и которые языка, ниже вѣры свѣдомы, и тѣхъ скоро не крестить, да не будетъ вѣрѣ Православной отъ нихъ поруганія, дѣлать въ томъ со многимъ опасьствомъ и разсмотрѣніемъ, испытуя вины, чего ради иноземецъ крещенія пожелаетъ, внимали-бъ словесы Спасителевы, реченныя: сице кто вѣруетъ и крестится, спасенъ будетъ”.

Митр. Филоѳею помогали нѣсколько ученыхъ монаховъ, привезенныхъ имъ изъ Кіева. При немъ крестилось до 40 000 остяковъ, вогуловъ и др. инородцевъ, для которыхъ имъ выстроено было 37 церквей. Западную Сибирь онъ изъѣздилъ всю вдоль и поперекъ съ проповѣдью св. вѣры. Истреблялъ онъ идоловъ, крестилъ народъ сотнями. Проникалъ онъ на востокъ по Ангарѣ и Тунгузкѣ; былъ и за Байкаломъ. Одного изъ своихъ сподвижниковъ, архим. Мартиніана, онъ отправилъ въ 1705 г. съ проповѣдью на Камчатку. Тотъ воздвигъ Успенскую пустынь, но малаго достигъ въ миссіонерствѣ. Непрестанный трудъ и суровый климатъ отразились на здоровьѣ митр. Филоѳея. Въ 1711 г. онъ удалился на покой въ Тюменскій мон., принявъ схиму съ именемъ Ѳеодора. Въ 1715 г., послѣ кончины Святителя Іоанна (Максимовича), заботившагося о просвѣщеніи инородцевъ, онъ, по настоянію Петра, вновь занялъ сибирскую каѳедру. Въ 1720 г., уволенный вновь на покой, онъ жилъ въ большой бѣдности, не прекращая своей миссіонерской дѣятельности; скончался въ 1727 г.

Въ 1728 г. въ Успенскую пустынь была отправлена миссія, подъ начальствомъ игумена Іоанна, которая успѣшно трудилась на Камчаткѣ. Вскорѣ повелѣно было выстроить четыре храма. Обратившихся камчадаловъ насчитывали до 5000 человѣкъ. При имп. Елисаветѣ, Сѵнодъ, по сношеніямъ съ Сенатомъ, достигъ посылки въ 1742 г. новой миссіи на Камчатку. Ее составляли: начальникъ миссіи, образованный архимандритъ Іоасафъ (Хутунцевичъ), два іеромонаха, два іеродіакона и нѣсколько студентовъ московской академіи. Въ пять лѣтъ было крещено до 5000 камчадаловъ. Студенты обучали дѣтей крещеныхъ закону Божію и русской грамотѣ. Заведены были три школы, гдѣ съ успѣхомъ обучали даже рисованью. Въ 1748 г. училось 200 дѣтей. Архим. Іоасафъ написалъ краткій катихизисъ для новокрещаемыхъ. Миссія его имѣла семигодичный срокъ. Въ 1750 г. онъ оставилъ на Камчаткѣ начальникомъ миссіи Пахомія. Онъ донесъ Сѵноду, что жители Камчатки, за исключеніемъ немногихъ, просвѣщены св. крещеніемъ и что важно направить туда священниковъ и учителей. Пахомій умножилъ число училищъ. Ревностью и благоразуміемъ миссіи христіанство на Камчаткѣ насаждено было такъ прочно, что и впослѣдствіи камчадалы удивляли своимъ основательнымъ знаніемъ христіанскихъ истинъ. Указомъ Сената 12 дек. 1762 г. повелѣно было: для ободренія дѣтей крещеныхъ камчадаловъ, обучающихся и имѣющихъ обучаться въ школахъ, когда они, по окончаніи ученія, опредѣлены будутъ на службу (гражданскую), или способны въ духовное званіе, исключать изъ податного званія и производить имъ жалованье, положенное для воспитанниковъ гарнизонныхъ школъ (Архіеп. Филаретъ).

Послѣ митр. Филоѳея новый подъемъ миссіонерской дѣятельности въ Западной Сибири относится ко времени имп. Елисаветы и къ управленію Тобольской и всея Сибири епархіей бывшаго казанскаго миссіонера, владыки Сильвестра (Гловатскаго), правившаго съ 1749 по 1755 г. Своими рѣшительными дѣйствіями противъ магометанства, онъ возбудилъ противъ себя татаръ. Въ особенности вызвали среди нихъ волненія поднятое имъ дѣло объ ихъ пропагандѣ въ Барабинской степи и въ Оренбургскомъ краѣ. Началось это дѣло въ 1751 г. разсмотрѣніемъ въ Сенатѣ жалобъ тобольскихъ и татарскихъ бухарцевъ и служилыхъ, а также ясачныхъ татаръ. Сильвестръ выдвинулъ противъ нихъ свои обвиненія. Онъ писалъ, что татары и бухарцы хулятъ Св. Крещеніе, называютъ христіанство идолопоклонствомъ, новокрещеныхъ склоняютъ принимать магометанство, колютъ иконы, срываютъ съ христіанъ кресты. “Барабинцевъ и неимущихъ никакого закона Остяковъ, Вогуличей, Калмыковъ въ свой законъ цѣлыми деревнями превратили” — писалъ митр. Сильвестръ. Владыка Сильвестръ былъ переведенъ въ Суздаль. Правительство назначило особую слѣдственную комиссію. По свидѣтельству архіеп. Филарета, комиссія эта много повредила миссіонерскому дѣлу въ Сибири. Члены комиссіи — духовные и свѣтскіе —, не бывъ подчиненными митрополиту и губернатору, ссорились между собою и потому смѣнялись одинъ за другимъ. Наконецъ Сенатъ закрылъ комиссію и передалъ окончаніе дѣлъ на совокупное разсужденіе митрополита и губернатора. Западно-сибирская миссія постепенно стала слабѣть, а при имп. Екатеринѣ II пришла въ полный упадокъ. Полезную дѣятельность развивалъ митр. Павелъ (Конюскевичъ), правившій съ 1758 по 1768 гг. Очень повредило миссіонерскому дѣлу отобраніе въ казну монастырскихъ имѣній. Обители были главнымъ средоточіемъ миссіонерской дѣятельности.

Для успѣшнаго распространенія христіанства въ восточной Сибири въ 1706 г. открыта была Иркутская епархія, до 1727 г. входившая въ составъ Тобольской митрополіи. Изъ святителей ея особенно прославились на миссіонерскомъ поприщѣ два Иннокентія. Святитель Иннокентій (въ мірѣ Иванъ Кульчицкій), происходилъ изъ старой дворянской фамиліи, род. въ 1680 или 1682 г. въ Черниговской губ. Воспитанникъ кіевской академіи, іеромонахъ Печерской лавры, онъ былъ съ 1710 г. преподавателемъ московской академіи и затѣмъ ея префектомъ. Оцѣненный Петромъ, Иннокентій былъ вызванъ имъ въ Александро-Невскую лавру, ставъ потомъ ея намѣстникомъ. Въ 1721 г. онъ былъ хиротонисанъ во епископа, съ наименованіемъ переяславскимъ, предназначеннымъ для посылки “въ Хинское государство (Китай) для проповѣди слова Божія и ради размноженія православной вѣры”. Для успѣха миссіи не подчеркивалось, по желанію царя Петра, его епископство. По интригамъ іезуитовъ онъ не былъ допущенъ богдыханомъ въ Пекинъ. Во время переговоровъ съ китайскими властями, въ иркутскомъ Вознесенскомъ мон. было открыто училище китайскаго и монгольскаго языковъ. Владыка Иннокентій проживалъ до назначенія своего въ Иркутскъ въ Селенгинскомъ монастырѣ. Трудна была его жизнь тамъ безъ средствъ и въ полной неизвѣстности судьбы своей. “Молитва, ежедневныя богослуженія, занятія иконописаніемъ, бесѣды о вѣрѣ съ бурятами-буддистами, желаніе насадить среди нихъ сѣмена православія — все это придавало ему и бодрость духа, и утѣшеніе, и радость, что не безполезно его здѣсь пребываніе” (Прав. Богосл. Энциклопедія).

Въ 1727 г. владыка Иннокентій былъ поставленъ во главѣ самостоятельной Иркутской епархіи. Ревностно устроялъ онъ епархію и продолжалъ развивать миссіонерское дѣло среди бурятъ и монголовъ. Много заботился онъ объ иркутскомъ училищѣ. Проповѣдями просвѣщалъ грубыхъ и порочныхъ жителей, искоренялъ нестроенія среди духовенства. Много скорбей пережилъ онъ въ Сибири, перенося ихъ со смиреніемъ. Преставился владыка 26 ноября 1731 г. Совершались чудеса у его гроба. Причисленъ къ лику святыхъ въ 1804 г., съ установленіемъ празднованія 26 ноября. Открытіе мощей — 9 февраля 1805 г.

Преемникъ его, епископъ Иркутскій и Нерчинскій Иннокентій (Неруновичъ), правившій съ 1732 по 1746 г. сдѣлалъ очень много для просвѣщенія того края. Кромѣ бурятъ, онъ крестилъ многихъ тунгузовъ и якутовъ. Крещеные и облагодѣтельствованные имъ тунгузы именовали себя неруновскими. Въ 1728 г. сообщено было правительству, что крестившіеся сибирскіе инородцы, вопреки имперскимъ правиламъ, внесены въ податное состояніе частными лицами. Вслѣдствіе того тогда же было повелѣно возвратить новокрещенымъ свободу и не лишать ея впредь тѣхъ, которые будутъ обращаться къ св. вѣрѣ. Это много помогло успѣхамъ тобольскихъ миссіонеровъ, изъ числа которыхъ верхотурскій архимандритъ Сильвестръ обратилъ изъ язычества и магометанства до 2600 человѣкъ. Еще успѣшнѣе развивалось дѣло при имп. Елисаветѣ. Въ 1748 г. оставилъ язычество остяцкій князь Мурзинъ со своимъ семействомъ, послѣ чего были просвѣщены и др. остяки. Въ 1751 г. стараніемъ игумена Іова обращено значительное число бурятъ, тунгузовъ, вотяковъ и вогуловъ. По преданію, туземцы р. Лены, особенно якуты, въ первый разъ начали обращаться къ христіанской вѣрѣ съ 1724 г. Неизвѣстны имена проповѣдниковъ у нихъ. Обращали ихъ, по-видимому, русскіе невольные тамъ поселенцы. Священники, пріѣзжавшіе изъ Якутска, довершали дѣло наставленіями и крещеніемъ. При имп. Аннѣ пріобрѣтенъ былъ для Россіи самый сѣверо-восточный уголъ Сибири, — земля дикихъ чукочъ и чаукчей. Во время экспедиціи Беллингса въ 1791 г. между чаукчами были уже обращенные въ христіанскую вѣру. Въ 1799 г. прот. Григорій Слѣпцовъ, испросивъ походную церковь, путешествовалъ съ нею по всей области Якутской, даже до Чаука. Прот. Григорію не разъ грозила опасность. Въ 1812 г. онъ былъ спасенъ отъ смерти чукотскимъ старшиной Валюткою. Въ 1815 г. онъ принялъ постригъ въ якутскомъ Спасскомъ мон. съ именемъ Георгія и продолжалъ свое миссіонерство. (Архіеп. Филаретъ).

При имп. Екатеринѣ II, когда миссіонерское дѣло замирало и въ восточной Сибири, ламство же, покровительствуемое правительствомъ, завладѣвало бурятскими кочевьями, — самоотверженно ревновалъ о христіанствѣ прот. Кириллъ Сухановъ. Выучившись тунгузскому языку, онъ съ котомкой на плечахъ отправился къ идолопоклонникамъ тунгузамъ Дауріи. Владыка Михаилъ (Миткевичъ), епископъ иркутскій (1772-1789) посвятилъ его въ протоіереи и содѣйствовалъ его проповѣди. Онъ построилъ храмы, основалъ училища, поселилъ деревнями бродячихъ дотолѣ тунгузовъ и образовалъ изъ нихъ искреннихъ христіанъ. Тунгузы чтили память своего просвѣтителя и назывались сухановскими.

Архіеп. Филаретъ пишетъ: “На помощь сибирскимъ проповѣдникамъ по временамъ являлъ чудеса Дивный во святыхъ Своихъ. Коммандоръ Беллингсъ пишетъ: “язычникъ тунгузъ принесъ богатый даръ рухлядіи православной церкви. На вопросъ: что это значитъ? отвѣчалъ онъ: это жертвую я Богу по моему обѣщанію за выздоровленіе брата моего, который на смертномъ одрѣ не принялъ пособій шаманскихъ, но призывалъ на помощь Николая угодника Божія и выздоровѣлъ”.

Упорнѣе всѣхъ были противъ христіанства самоѣды. Они не только держались язычества долгое время, но преслѣдовали принимавшихъ христіанство сибирскихъ инородцевъ, грабили и убивали крещенныхъ остяковъ, вырѣзывали сердца у убитыхъ, ругались надъ крестомъ. Въ 1740 г. отправляли къ нимъ миссіонеровъ изъ Архангельска, но успѣхи были незначительные.

Христіанство на американскихъ островахъ, въ Китаѣ и на Кавказѣ.

На Алеутскихъ островахъ мѣстныхъ жителей ознакомили съ христіанствомъ русскіе пришельцы временъ экспедиціи Беринга (ум. 1741 г.). Казакъ Андрей Толстыхъ, открывшій въ 1743 г. Андреяновы о-ва, вѣроятно, первый началъ крестить язычниковъ.

Мѣщанинъ Глотовъ, открывшій въ 1759 г. Лисьи о-ва, окрестилъ малолѣтняго сына одного изъ мѣстныхъ родовыхъ начальниковъ. Вывезенный имъ на Камчатку и получивъ тамъ нѣкоторое образованіе, тотъ вернулся съ властью главнаго тоена (начальника) и много содѣйствовалъ распространенію христіанства. На о-вѣ Кадьякѣ впервые насаждалъ вѣру основатель Американской торговой компаніи, Григорій Ив. Шелеховъ, первый ктиторъ американскихъ церквей. Директоръ компаніи Деляревъ, кроткимъ и умѣлымъ поведеніемъ снискавъ довѣріе островитянъ, приблизилъ ихъ къ христіанству. Шелеховъ въ 1787 г. просилъ отправить миссію, которую со своимъ компаньономъ Голиковымъ, бралъ на свое иждивеніе. Составъ миссіи выбранъ былъ изъ иноковъ Валаамскаго мон. настоятелемъ его архим. Назаріемъ, согласно общимъ указаніямъ петербургскаго митрополита Гавріила (Петрова). Миссія отправилась изъ Петербурга въ 1793 г. Начальникомъ ея былъ назначенъ валаамскій іеромонахъ Іоасафъ (Болотовъ), получившій полное семинарское образованіе. Въ 1794 г. осенью они прибыли въ Кадьякъ и приступили къ работѣ. Въ маѣ 1795 г. одинъ изъ миссіонеровъ писалъ: “Американцы весьма охотно идутъ креститься; крестились безъ малаго тысячъ семь. На Уналашкѣ, куда загналъ насъ вѣтеръ, они своею ласковостью и желаніемъ креститься весьма удивили насъ. На Кадьякѣ такъ усердно принимаютъ крещеніе, что всѣ свои шаманскіе наряды изломали и сожгли.” Проповѣдники были такъ одушевлены, что спорили кому идти въ мѣста болѣе опасныя. Іером. Макарій огласилъ проповѣдью Уналашкинскій архипелагъ. Въ томъ же 1795 г., іером. Ювеналій отправился изъ Кадьяка въ Нученъ, гдѣ, окрестивъ болѣе 700 душъ Чугачъ, перешелъ въ Кенайскій заливъ и окрестилъ всѣхъ тамошнихъ жителей; а на слѣдующій годъ (1796), онъ перешелъ на Аляску, къ озеру Илямнѣ или Шелехову, гдѣ кончилъ свое равноапостольное служеніе вмѣстѣ съ своею жизнію, послуживъ Церкви болѣе всѣхъ своихъ собратій. Его убили дикіе жители. Причиной смерти его, сказываютъ, было сколько то, что онъ съ перваго раза велѣлъ дикимъ, принимающимъ св. крещеніе, оставлять многоженство, столько и то, что тамошніе тоены и почетные люди, по убѣжденію о. Ювеналія, отдавали ему своихъ дѣтей для обученія въ Кадьякѣ, но когда о. Ювеналій отправился отъ нихъ, то дикіе раскаялись въ своемъ поступкѣ и тотчасъ пустились въ погоню за нимъ, и, догнавъ, напали на него. Говорятъ, что о. Ювеналій, при нападеніи на него дикихъ, совсѣмъ не думалъ бѣжать, ни защищаться, что могъ бы сдѣлать съ успѣхомъ, особенно имѣя при себѣ огнестрѣльное оружіе, но онъ безъ всякаго сопротивленія сдался имъ въ руки, и только просилъ пощады его спутникамъ, что и было исполнено. Спустя много времени американцы разсказывали, что о. Ювеналій, будучи уже убитъ, всталъ и шелъ за своими убійцами, говоря имъ что-то. Дикіе, считая его живымъ, опять напали на него, и били, но лишь только отошли отъ него, онъ опять всталъ и пошелъ за ними и это повторялось нѣсколько разъ; наконецъ дикіе, чтобы совсѣмъ отдѣлаться отъ него, искрошили его въ куски. Только тогда умолкъ ревностный проповѣдникъ и, можно сказать, мученикъ слова Божія, но не умолкла сила его слова: на томъ мѣстѣ, гдѣ были останки проповѣдника, тотчасъ, сказываютъ, явился дымный столбъ, простиравшійся къ небу.

Въ то же время на Еловомъ о-вѣ началъ свою, продолжавшуюся 40 лѣтъ, просвѣтительную дѣятельность монахъ Терманъ († 1837 г.). Воспитывалъ онъ сиротъ алеутовъ — мальчиковъ и дѣвочекъ, обучалъ грамотѣ, Закону Божію, рукодѣлію и подготовлялъ ихъ къ крещенію. Архим. Кадьякской миссіи, архим. Іоасафъ (Болотовъ), въ 1799 г. былъ поставленъ въ Иркутскѣ епископомъ Камчатскимъ и Американскимъ. Возвращаясь на Кадьякъ на кораблѣ Американской компаніи “Фениксъ”, онъ потонулъ съ кораблемъ въ морѣ. Замѣститель ему назначенъ не былъ.

П. Знаменскій пишетъ: “Кромѣ Америки, за границами Россіи православіе, какъ извѣстно, еще въ концѣ ХVІІ в. распространялось въ Китаѣ. По мысли митр. Филоѳея тобольскаго, въ 1715 г. съ согласія богдыхана въ Пекинъ была отправлена первая русская миссія изъ 10 лицъ подъ начальствомъ архим. Еларіона Лежайcкаго. Богдыханъ принялъ ее ласково, далъ ей содержаніе и дозволилъ православное богослуженіе въ каменной церкви при Русской ротѣ. Въ 1721 г. туда отправленъ былъ даже епископъ св. Иннокентій, но не былъ допущенъ въ Китай. Существованіе русской миссіи въ Пекинѣ было упрочено трактатомъ Россіи съ Китаемъ 1728 г., при чемъ содержаніе ея предоставлено русскому правительству; составъ ея опредѣленъ въ 10 человѣкъ (4 духовныхъ и 6 свѣтскихъ) съ перемѣной чрезъ каждыя 7 лѣтъ. Въ своей дѣятельности она ограничивалась скромными предѣлами попеченія только о своей русской паствѣ, не пускаясь ни въ пропаганду, ни въ политику, какъ миссіи западныя, и заслуживъ этимъ полное довѣріе подозрительныхъ Китайцевъ, служила постоянно удобной посредницей между Россіей и Китаемъ.”

Православіе, нѣкогда широко распространенное между кавказскими племенами, было давно уже подавлено здѣсь язычествомъ, а болѣе всего магометанствомъ, распространявшимся изъ Персіи и Турціи. Но въ горахъ Кавказа еще повсюду сохранялись ясные слѣды его въ развалинахъ древнихъ храмовъ, въ народныхъ обрядахъ, въ почитаніи св. Иліи пророка и нѣкоторыхъ другихъ святыхъ, въ соблюденіи нѣкоторыхъ постовъ и праздниковъ и въ христіанскомъ оттѣнкѣ самихъ суевѣрій народа. Со времени царя Петра русская Церковь ближе соприкоснулась съ грузинскою Церковью. Въ 1746 г. по предложенію грузинскаго архіепископа Іосифа, Св. Сѵнодъ послалъ къ осетинамъ миссію. Состояла она изъ грузинъ — архим. Пахомія и двухъ игуменовъ, всѣхъ знавшихъ мѣстные языкъ и нравы. До 1767 г. они крестили болѣе 2000 осетинъ. Но все-же они не смогли сойтись съ послѣдними и раздражали ихъ, вмѣшиваясь въ ихъ мірскія дѣла. Въ 1771 г. Сѵнодъ отправилъ новую миссію, состоявшую, главнымъ образомъ, изъ русскихъ. Главой ея былъ ученый прот. Лебедевъ. Сѵнодъ снабдилъ миссію инструкціей. За 20 лѣтъ миссія обратила до 6000 осетинъ.

Положеніе православныхъ горцевъ ухудшилось въ концѣ XVIII вѣка. Архіеп. Филаретъ пишетъ: “Кайнарджійскимъ миромъ (1774 г.) черкесы, абхазцы и другіе горцы предоставлены распоряженію ислама, тогда какъ при царѣ Іоаннѣ Грозномъ они сами отдавались во власть единовѣрной Россіи. Порта поспѣшила отправить проповѣдниковъ Ислама на Кавказъ; они быстро распространили тамъ исламизмъ и вооружали горцевъ фанатическою ненавистью противъ Россіи: съ высотъ Кавказа исламизмъ развивался и по степямъ при-Кавказья. Между чеченцами явился Шахъ-Мансуръ съ именемъ пророка, и горцы, по его призыву, понесли смерть и опустошеніе въ поселенія христіанскія, принуждая христіанъ къ магометанству.” Для противодѣйствія магометанству въ 1789 г. грузинъ Гай (Токаовъ) былъ поставленъ епископомъ моздокскимъ, викаріемъ астраханскаго епископа, съ возложеніемъ на него обязанностей надзора за осетинской духовной миссіей. Новая миссія просвѣтила св. крещеніемъ до 1799 г. 6000 человѣкъ и обучала дѣтей. Въ 1799 г. владыка Гаій былъ переведенъ въ Саратовъ и послѣ этого не было епископа въ Моздокѣ. Затѣмъ Кавказъ подвергся усиленной пропагандѣ Ислама, ослабившей послѣдніе успѣхи Православія.

Грузинская Церковь, еще съ XVI в. возлагавшая, въ своихъ бѣдствіяхъ, надежды на единовѣрную Россію, не переставала пользоваться ея попечительнымъ вниманіемъ. Въ XVIII в. Россія радушно принимала у себя грузинскихъ эмигрантовъ и заботилась о церковныхъ нуждахъ Грузіи, особенно страдавшей отъ турокъ и персовъ съ 1723 до 1744 гг. Въ 1737 г., по просьбѣ царевича Бакара, Сѵнодъ разрѣшилъ напечатать въ Москвѣ на грузинскомъ языкѣ богослужебныя книги и Библію. Съ Бакара взята была подписка, чтобы печаталось согласно со славянскими книгами, потомъ пересматривалось Сѵнодомъ. Грузинская типографія находилась въ с. Всесвятскомъ, близъ Москвы. Библія, исправленная, по текстамъ — еврейскому, сирскому и славянскому, архіеп. Іосифомъ (Самабелли), издана была въ 1743 г. Богослужебныя книги исправлялъ архіеп. Аѳанасій. Въ 1755 г. прибылъ въ Россію изгнанный экзархъ Антоній. Послѣ того, какъ исповѣданіе его было одобрено Сѵнодомъ, онъ въ 1757 г. былъ архіепископомъ Владимірскимъ, каковымъ пребывалъ до 1762 г. Былъ онъ и членомъ Св. Сѵнода. Для Грузіи онъ перевелъ много полезныхъ русскихъ книгъ.

По присоединеніи въ 1783 г. Крыма, имп. Екатерина II предоставила крымскимъ татарамъ, принимающимъ христіанство, избрать какой угодно родъ жизни. На таврическихъ мурзъ и князей магометанъ распространено было запрещеніе пріобрѣтать крѣпостныхъ людей христіанъ. Архіеп. херсонскій и екатеринославскій Амвросій (Серебряковъ), правившій съ 1786 по 1792 гг., написалъ сравненіе христіанской вѣры съ Алкораномъ. Были случаи обращенія таврическихъ магометанъ въ христіанство.

Въ царствованіе имп. Екатерины II, послѣ раздѣловъ Польши, въ составъ Имперіи вошло большое количество евреевъ. Императрица предписала не полагать въ подушный окладъ евреевъ, принимавшихъ христіанство.

Страданія православныхъ въ польскихъ областяхъ. Уніаты.

Въ ХVIII вѣкѣ православные, находившіеся въ предѣлахъ, все болѣе разваливавшагося, польскаго государства, испытывали большія гоненія отъ католиковъ. Правительство издавало суровые законы противъ православныхъ. Въ 1717 г. запрещено было строить православные храмы и починять ветхіе. Затѣмъ отнято было у православныхъ право участвовать въ сеймикахъ для избранія депутатовъ на общій сеймъ. Въ 1733 г. сеймъ устранилъ всѣхъ “диссидентовъ” (православныхъ и лютеранъ) отъ всѣхъ общественныхъ должностей. Все это дѣлалось подъ давленіемъ папъ и ихъ епископовъ. Поощрялись фанатическія выступленія противъ православныхъ.

“Трудно изобразить всѣ жестокости”, пишетъ архіеп. Филаретъ, “какія позволяли себѣ дѣлать противъ православія. Не оставалось позорнаго имени, которымъ не клеймили бы публично православныхъ. Теперь вѣру ихъ называли уже не только холопскою вѣрою, но вѣрою аріанскою, собачьею. Украйна и Бѣлоруссія назывались partes infidelium — “странами невѣрныхъ”; туда отправлялись толпы базиліанъ и доминикановъ, въ видѣ миссіонеровъ, а имъ на помощь спѣшили мечъ и инквизиція. Православныхъ священниковъ привязывали къ столбамъ, били плетьми, сажали въ тюрьмы, морили голодомъ, травили собаками, рубили имъ саблями пальцы, ломали руки и ноги; кто и затѣмъ оставался еще въ живыхъ, но не хотѣлъ уніи, тѣхъ выгоняли изъ домовъ, и пріюта изгнанникамъ и семействамъ ихъ не смѣло давать состраданіе. Въ 1736 г. епископы папскіе выпросили у короля универсалъ — не иначе поставлять православныхъ священниковъ, какъ по соизволенію самого короля, а помѣщики давали одобренія (prezenta) только соглашавшимся на унію. — На монастыри днемъ дѣлали нападенія, грабили или жгли ихъ, монаховъ терзали, чѣмъ могли, часто убивая до смерти. Не говоримъ объ имѣніяхъ церковныхъ и монастырскихъ, которыя были отнимаемы разбоемъ. Деревенскихъ обывателей и мѣщанъ мучили безчеловѣчными пытками, чтобы сдѣлать уніатами, или римлянами.”

Епископъ могилевскій Георгій Конисскій, во второй половинѣ ХѴIII в., говорилъ въ словѣ, произнесенномъ въ Виленскомъ монастырѣ: “Духовные и сильные мірскою властію гоняли православный народъ, какъ овецъ, въ костелъ, или уніатскій храмъ. Во время самаго чтенія евангелія входилъ въ храмъ приказчикъ, билъ народъ плетью и гналъ его, какъ скотъ изъ хлѣва. Многіе претерпѣли разореніе домовъ, мучительные побои, а другіе и самую смерть... Дѣтей били розгами предъ глазами матерей, матерей — предъ глазами дѣтей. Тутъ вопли и рыданія, какіе слышны были, можетъ быть, только при Иродѣ...” “На моихъ глазахъ”, продолжаетъ пастырь-проповѣдникъ, “нѣсколько разъ сѣкли дѣвицу сперва розгами, потомъ шиповникомъ, чтобы отреклась отъ вѣры нашей, и — не отреклась. Женщину съ груднымъ младенцемъ полгода держали въ тюрьмѣ; младенца она лишилась тамъ же, а мужъ битъ и замученъ особо; ей самой жгли пальцы, чтобы отреклась нашей вѣры, и — не отреклась. Другая въ мѣстечкѣ Невлѣ закована была въ куницу (въ желѣзный тѣсный ошейникъ) и удавлена.”

По трактату вѣчнаго мира Россіи съ Польшей, заключенному въ 1686 г., первая получила право ходатайствовать за православныхъ жителей Рѣчи Посполитой. Съ тѣхъ поръ несчастное православное населеніе постоянно обращало взоры свои на Россію и ждало отъ нея помощи. Въ 1722 г. еп. Сильвестръ, прибывъ въ Москву, горько жаловался Петру I на шляхтича Свяцкаго, который, принуждая священника своей вотчины въ Оршанскомъ повѣтѣ къ уніи, подвергъ его ужасному истязанію нѣсколькими стами палочныхъ ударовъ. Когда владыка, встрѣтивъ его на дорогѣ подлѣ Могилева, сталъ говорить ему объ обидахъ священника, Свяцкій нанесъ ему два удара саблей и ранилъ руку. Петръ приказалъ своему посланнику въ Варшавѣ кн. С. Г. Долгорукому послать въ Могилевъ комиссара Игнатія Рудаковскаго, который долженъ былъ изслѣдовать обиды, наносимыя православнымъ. Канцлеру гр. Головкину приказано было дать знать о гоненіяхъ въ Римъ кардиналу Спиноли, для представленія о томъ папѣ: “Его величество въ своей имперіи — говорилось въ этомъ сообщеніи — не допускаетъ чинить никакого препятствія въ отправленіи духовнымъ римскаго исповѣданія, паче же имъ позволяетъ всякую свободность и костелы. А ежели католики польскіе и литовскіе непрестанутъ такое гоненіе чинить христіанамъ греческаго закона, принуждая ихъ съ такимъ непристойнымъ насиліемъ къ уніи, то его величество принужденъ будетъ противъ своего намѣренія повелѣть, въ репрессалію онаго, духовнымъ латинскаго закона, въ Россіи обрѣтающимся, отправленіе того закона запретить”. Тогда же обратился къ императору прусскій король съ ходатайствомъ за гонимыхъ въ Польшѣ протестантовъ.

По кончинѣ имп. Петра, Рудаковскій былъ отозванъ изъ Могилева, что опечалило еп. Сильвестра. Въ 1725 г. владыка писалъ имп. Екатеринѣ I: “По отъѣздѣ комиссара изъ Могилева, двоихъ служителей моихъ посадили въ тюрьму безо всякой причины, оковали имъ руки и ноги, стоящихъ къ стѣнѣ за шею приковали и шесть недѣль голодомъ морятъ; боясь такой же бѣды, прочіе духовные и мірскіе люди разбѣжались, оставя меня съ однимъ священникомъ. Если не присланъ будетъ скоро комиссаръ, то принужденъ буду оставить церковное правленіе. Тѣмъ сильнѣе дѣйствуютъ іезуиты на могилевскихъ мѣщанъ, которые не надѣются больше на русское покровительство. Также недавно прислали ко мнѣ мѣщане бѣшенковицкіе съ жалобою, что Православный священникъ отъ нихъ изгнанъ, и скоро они принуждены будутъ сдѣлаться уніатами. Виленскій бискупъ Чернявскій постановилъ, чтобъ церкви Православныя не строились выше школъ жидовскихъ; въ Оршѣ запрещено строить каменныя церкви; а частныя обиды дѣлаются Православнымъ каждый день.” Въ 1728 г. еп. Сильвестръ, за мѣсяцъ до своей кончины, писалъ имп. Петру II, высказывая опасенія, что послѣ его смерти уніаты постараются “восхитить пре0толъ Бѣлорусскій”. Назначенный его преемникомъ, архим. Межигорскаго мон. Арсеній Берло, не былъ признанъ королемъ потому что онъ изъ Кіева и не является польскимъ шляхтичемъ. Въ 1732 г. епископомъ бѣлорусскимъ былъ избралъ польскій шляхтичъ Іосифъ (Волчанскій), игуменъ кіевскаго Пустынно- Николаевскаго мон.

Польскій король Августъ III, избранный послѣ смерти отца при поддержкѣ Россіи, обязался на коронаціонномъ сеймѣ въ январѣ 1734 г. сохранить православнымъ всѣ ихъ привиллегіи. Обѣщано было въ 1736 г. успокоеніе православнымъ и на пацификаціонномъ сеймѣ. Но при слабомъ королѣ обѣщанія оставались безъ исполненія. Еп. Іосифъ въ 1740 г. молилъ Сѵнодъ о защитѣ или объ увольненіи его, т. к., по старости и болѣзни “отнюдь никакими мѣрами самому собою удержати ежечасно умаляющагося святаго православія невозможно”. Тогда же новый комиссаръ-резидентъ Голембовскій писалъ канцлерамъ литовскому, коронному и примасу объ обидахъ православнымъ. Примасъ ему ничего не отвѣчалъ. “Да отъ него”, доносилъ резидентъ Сѵноду, “ничего иного ожидать не можно, ибо онъ къ римской католической вѣрѣ зѣло ревнителенъ и весь свѣтъ къ сей вѣрѣ привлещи хощетъ”. Примасомъ королевства, съ званіемъ архіепископа гнѣзненскаго, былъ съ 1738 г. Христофоръ Шембекъ. Русскій посланникъ гр. Кейзерлингъ писалъ про Шембека что “у него для распространенія вѣры все дозволяется и за безгрѣшно поставляется”.

Въ 1742 г. епископъ Іосифъ былъ назначенъ архіепископомъ московскимъ. Бѣлорусскимъ епископомъ былъ поставленъ съ 1744 года братъ его, Іеронимъ (Волчанскій), бывшій старшимъ виленскаго Святодуховскаго мон. Имп. Елисавета старалась заступаться за православныхъ. 15 ноября 1743 г. она поручила резиденту Голембовскому сдѣлать польскому правительству заявленія о гоненіяхъ, претерпѣваемыхъ православными, съ угрозой прибѣгнуть къ силѣ. Отмѣчая наижесточайшія гоненія, государыня писала ему, что “съ бѣдными людьми не инако обходятся, равно какъ бы оные весьма и христіанскому обществу не принадлежали и ихъ Божія служба преступленіемъ, а церкви и монастыри ихъ соблазнительными домами были”. 24 ноября того же года императрица послала къ королю грамату, требуя “совершенной по трактатамъ сатисфакціи православнымъ и возвращенія отнятыхъ на унію монастырей и церквей съ ихъ имѣніями”. Король обѣщалъ все это прекратить. На королевскій же о семъ указъ, канцлеры и католическія и уніатскія власти сообщили, что жалобы православныхъ неосновательны. Ни къ чему не привела и созданная Комиссія для разбора приносимыхъ православными жалобъ, въ составѣ назначенныхъ русскихъ и поляковъ членовъ ея. Епископъ Іеронимъ не вѣрилъ въ то, что Комиссія поможетъ. Онъ писалъ Голембовскому въ 1747 г.: “Не только ни одно духовное лицо не можетъ явиться въ комиссію съ своими жалобами, но и ко мнѣ являться съ жалобами имъ запрещаютъ. Духовенство боится бывать у меня и съ своими церковными нуждами; а которые прежде письменно доносили мнѣ о своихъ обидахъ, — тѣ теперь очень объ этомъ жалѣютъ боясь за свое здоровье и жизнь, видя примѣръ священника Расенскаго — Цитовича, который для сохраненія жизни оставилъ церковь, домъ, жену и дѣтей, ушелъ въ Могилевъ, скитается здѣсь теперь и, для спасенія отъ смерти, собирается уйти за границу. Огинскій, надворный маршалокъ Литовскій, въ нынѣшній проѣздъ свой въ Вильну для открытія трибунала, заѣхалъ въ Борисовъ, гдѣ приказалъ всѣмъ обывателямъ стать передъ собою, склонялъ ихъ къ уніи и, наконецъ, приказалъ борисовскому своему подстаростѣ, что если кто подастъ мнѣ жалобу на религіозное гоненіе то для такихъ челобитчиковъ поставить колья и висѣлицы, причемъ запретилъ починку церкви и колокольни, вѣнчаніе, крещеніе младенцевъ и прочіе обряды.” Владыка Іеронимъ едва не былъ убитъ въ 1748 г. Кавецкимъ, слугою пана Занкевича буянившаго въ его домѣ, потомъ напавшаго на архипастыря на дорогѣ, ругавшаго владыку и стрѣлявшаго въ него изъ пистолета. Папа не переставалъ разжигать фанатизмъ въ магнатахъ и духовенствѣ. По кончинѣ въ 1754 г. еп. Іеронима, онъ настаивалъ не допускать избранія преемника ему.

Въ Кіевѣ 20 авг. 1755 г. епископомъ бѣлорусскимъ былъ посвященъ ректоръ тамошней академіи, архимандритъ Георгій Конисскій (по актамъ Конискій). Въ мірѣ Григорій, сынъ бургомистра г. Нѣжина, онъ родился въ 1717 г. Отлично окончивъ кіевскую академію, онъ потомъ преподавалъ въ ней піитику, богословіе и философію; въ 1744 г. принялъ постригъ въ Лаврѣ. Знаменскій так описываетъ то время и пережитое новымъ епископомъ, съ 1783 г. архіепископомъ: “Георгій Конисскій однажды вѣ Оршѣ едва спасся отъ католическаго изувѣрства, выѣхавъ изъ города въ телѣгѣ, прикрытой навозомъ; въ другой разъ толпа іезуитскихъ школяровъ напала на его собственный архіерейскій домъ, перебила и переломала все, что попалось подъ руку, архіерейскихъ людей и монаховъ избила и изувѣчила, самъ же архіерей едва успѣлъ укрыться въ одномъ сыромъ подвалѣ. Іезуиты не рѣдко такимъ образомъ натравливали своихъ школяровъ на самыя возмутительныя насилія; эта нафанатизированная ими молодежь дѣлала опустошительные набѣги на православныя церкви и монастыри, разбивала похоронныя и др. процессіи православныхъ, при чемъ нечестиво ругалась надъ святынями, топтала ногами кресты, рвала облаченія. Всѣ подобныя вещи представляемы были въ видѣ только дѣтскихъ шалостей и оставались безнаказанными. Другимъ подручнымъ воинствомъ іезуитовъ были разнузданные польскіе жолнеры и уличная чернь. Но и сами паны и польскія власти постоянно прибѣгали къ насиліямъ и жестокостямъ, какъ только имъ приходило въ голову возревновать о распространеніи католичества или уніи. То тамъ, то въ другомъ мѣстѣ панъ начиналъ приводить въ унію “схизматицкаго” попа, билъ его плетьми, морилъ въ тюрьмѣ, кормилъ въ насмѣшку однимъ сѣномъ, запрягалъ въ телѣгу для возки воды или навоза, травилъ собаками, рубилъ пальцы и т. п. Приказчикъ пана силой врывался въ православную церковь во время богослуженія и выгонялъ плетью и народъ, и духовенство. Духовная католическая власть смотрѣла на Бѣлоруссію и Украйну, какъ на partes infidelium, и снаряжала туда цѣлыя миссіи изъ базиліанъ и доминиканъ подъ прикрытіемъ жолнеровъ; миссія загоняла народъ, какъ скотъ, плетьми въ костелъ или уніатскую церковь и всѣхъ записывала въ число обращенныхъ, а несогласныхъ на такое обращеніе отдавала подъ судъ, какъ отступниковъ. Православныя церкви обращались въ уніатскія, остававшіяся за православными запрещено было ремонтировать. Сама унія была все болѣе и болѣе наклоняема къ сближенію съ католичествомъ”.

Чистовичъ пишетъ о владыкѣ Георгіи: “Въ первые годы своего правленія онъ былъ не въ лучшемъ положеніи, чѣмъ его предшественникъ, и посылалъ жалобу за жалобой на оскорбленія, которымъ постоянно подвергался. Но онъ имѣлъ свойства, какихъ не имѣлъ его предшественникъ. Кромѣ того, что онъ былъ еще молодъ (ему было 37 лѣтъ) и выносчивъ, онъ былъ довольно гибокъ и подъ часъ уклончивъ, умѣлъ найтись во всякомъ затруднительномъ положеніи и не только не потеряться въ самыхъ затруднительныхъ обстоятельствахъ, но еще подмѣтить и направить въ свою пользу слабыя стороны своихъ противниковъ. По складу его малороссійскаго ума, самыя серьезныя донесенія его правительству блещутъ юморомъ и остроуміемъ. Иронія и острота пробиваются у него сквозь слезы. Грустно, невыносимо тяжело: а малороссійскій юморъ все-таки беретъ свое”.

Въ сентябрѣ 1762 г. владыка Георгій, присутствуя на коронованіи имп. Екатерины II, въ трогательной и сильной рѣчи предъ ея трономъ, изобразилъ тяжелое положеніе православныхъ въ польскихъ владѣніяхъ. Императрица рѣшительно выступила въ защиту православныхъ, давая указанія своимъ посланникамъ въ Варшавѣ. Въ 1764 г., при поддержкѣ государыни, избранъ былъ польскимъ королемъ графъ Станиславъ Понятовскій, принявшій имя Станислава Августа. “Георгій (1765 г.)”, пишетъ архіеп. Филаретъ, “съ трогательнымъ краснорѣчіемъ изобразилъ предъ нимъ всю тягость страданій православнаго народа и всю несправедливость польскаго правительства. “Одна только вѣра, — говорилъ исповѣдникъ-пастырь, — ставится намъ въ преступленіе ... Христіанъ гнетутъ христіане, вѣрныхъ — вѣрные, болѣе, чѣмъ невѣрные. Наши храмы, гдѣ прославляется Христосъ, затворены, а жидовскія синагоги открыты. Что мы не дерзаемъ преданій человѣческихъ ставить наравнѣ съ вѣчнымъ закономъ Божіимъ, не мѣшаемъ съ небомъ земли, за то называютъ насъ раскольниками, еретиками, отступниками. За то, что страшимся безстыдно поступать противъ совѣсти, присуждаютъ насъ въ темницы, на раны, на мечъ, на огонь.” Король глубоко тронутъ былъ и сказалъ: “все будетъ подтверждено вамъ, на что имѣете прежнія права”. Рѣчь Конисскаго обратила на себя вниманіе всей Европы: ее переводили на всѣ языки и читали съ скорбію. Отголоскомъ живѣйшаго участія Европы въ судьбѣ диссидентовъ служили самыя дѣла дворовъ: вслѣдъ за твердою нотою князя Репнина о возстановленіи въ Польшѣ правъ иновѣрцевъ, дворы: англійскій, прусскій, шведскій, датскій потребовали того же отъ Польши. Сеймъ, увлеченный фанатизмомъ краковскаго бискупа Каетана Солтыка, отвергъ требованія пяти дворовъ; — мало того, — положилъ еще болѣе стѣснить свободу въ вѣрѣ. Это рѣшеніе произвело всеобщій ропотъ въ Польской Пруссіи и въ Литовскомъ княжествѣ. Въ Торнѣ и Слуцкѣ составились конфедераціи дворянъ съ протестаціею противъ сейма. Вслѣдъ за тѣмъ явились союзы въ другихъ мѣстахъ, числомъ до 200. Георгій издалъ тогда древнія “права и вольности жителей греческаго исповѣданія въ Польшѣ и Литвѣ”. Императрица издала манифестъ и велѣла двинуть войска къ Польшѣ.

Король, доселѣ не совсѣмъ согласный съ стороною диссидентовъ, созвалъ новый сеймъ.

Въ 1766 г. состоялся сеймъ. Кн. Н. В. Репнинъ, вмѣстѣ съ министрами датскимъ, прусскимъ и англійскимъ, сдѣлалъ польскому правительству заявленіе, что ихъ дворы согласились дѣйствовать въ защиту православныхъ и диссидентовъ, почему ими требуется возстановленіе диссидентовъ во всѣхъ ихъ древнихъ правахъ и вольностяхъ. На сеймѣ особенно рѣзко выступалъ противъ краковскій бискупъ Солтыкъ. “Если-бы я увидѣлъ — кричалъ онъ — отворенныя для диссидентовъ двери въ сенатъ, избу посольскую, въ трибуналы, то заслонилъ бы имъ эти двери собственнымъ тѣломъ, пусть бы стоптали меня. Если бы я увидѣлъ мѣсто приготовленное для постройки иновѣрнаго храма, то легъ бы на это мѣсто, пусть бы на моей головѣ заложили краеугольный камень зданія”. Рѣчи его производили впечатлѣніе на фанатическую толпу сеймовыхъ пословъ. Требованія Россіи и другихъ державъ оставлены были безъ удовлетворенія. Рѣшеніе это возмутило имп. Екатерину. На донесеніи Репнина объ исходѣ сейма она написала: “достоинство наше и истинные отъ Бога ввѣренной имперіи требуютъ привести единожды къ желаемому окончанію толь явно и торжественно начатое дѣло”. Репнинъ началъ дѣйствовать. Благодаря его стараніямъ, въ 1767 г. явились двѣ конфедераціи: одна въ Торнѣ, въ составъ которой вошли диссиденты, другая — на Волыни, въ Слуцкѣ, къ которой примкнули диссиденты и православные. Актъ послѣдней конфедераціи подписалъ и еп. бѣлорусскій Георгій, на ней присутствовавшій. Репнинъ сумѣлъ организовать конфедерацію и изъ католиковъ, недовольныхъ королемъ и Чарторыйскими, его выдвинувшими. Всѣ три конфедераціи соединились въ одну общую въ Радомѣ. Репнинъ заставилъ примкнуть къ конфедераціи и короля. Для узаконенія правъ православныхъ и диссидентовъ конфедераты требовали созыва чрезвычайнаго сейма. Въ 1767 г. онъ былъ созванъ. Снова рѣзко выступилъ бискупъ Солтыкъ, поддержанный кіевскимъ бискупомъ Залусскимъ и краковскимъ воеводою Вацлавомъ Ржевусскимъ. Поощрялъ ихъ папскій нунцій. Низшее духовенство и монахи проповѣдывали въ странѣ необходимость стоять за католичество. Репнинъ, опираясь на воинскую силу, распорядился схватить этихъ трехъ лицъ и отправить ихъ въ Россію. Сеймъ смирился. Назначена была делегація сейма, которой поручено было разработать проектъ улучшенія положенія православныхъ и диссидентовъ. Выработанное ею длинное положеніе принято делегатами 13/24 фев. 1768 г. Сеймъ возобновилъ свои занятія 15/26 февр. 1768 г. и прежде всего утвердилъ положеніе (трактатъ). Такимъ образомъ, имп. Екатерина II, стремившаяся, какъ и прежніе русскіе монархи, облегчить горькую участь православныхъ въ Рѣчи Посполитой, достигла намѣченной цѣли: сеймъ возвратилъ имъ всѣ гражданскія и церковныя права и преимущества. Римское исповѣданіе продолжало считаться господствующимъ въ Польшѣ. Папа Климентъ XIII сильно укорялъ короля Станислава за постановленія сейма. Тотъ отвѣтилъ: “не уступая немногаго, потеряемъ все”. Особымъ договоромъ 1768 года между Россіей и Польшей постановлено: “Бѣлорусскаго епископа навсегда сохранить при восточной вѣрѣ со всѣми монастырями, церквами и ихъ фундаціями...”

Вмѣстѣ съ еп. Георгіемъ на сеймъ ѣздилъ извѣстный борецъ за православіе, игуменъ Матронинскаго мон. въ Чигиринской области Мельхиседекъ (Значко-Яворскій). Онъ былъ ближайшимъ сподвижникомъ, тоже ревнителя вѣры, епископа Переяславскаго, Гервасія (Линцевскаго), прав. съ 1757 по 1768 г. Переяславская каѳедра была средоточіемъ народнаго движенія для отстаиванія православія. Ей подчинены были православные приходы польской Малороссіи. Въ Переяславѣ ставились священники для строившихся по селеніямъ храмовъ. Въ то время отдѣльные приходы уходили изъ уніи. Мельхиседекъ вернулся въ Малороссію съ граматой короля о прекращеніи гоненій.

Польская шляхта и католическое духовенство не пожелало признать постановленія сейма. Каменецкій бискупъ Красинскій ходилъ въ одеждѣ пилигрима по Польшѣ, возбуждая ненависть къ диссидентамъ. Папскій нунцій и духовенство въ проповѣдяхъ проповѣдывали крестовый походъ противъ православной Россіи. 29 февраля 1768 г. состоялась конференція въ подольскомъ городѣ Барѣ. Лозунгомъ ея было “за вѣру и свободу — т. е. въ защиту умаленныхъ правъ католической церкви и противъ покровительства Россіи, которая получила право надзора за внутренней жизнью Польши. Въ борьбѣ за свои права “Барскіе конфедераты” не щадили православнаго народа. Архимандритъ Матронинскаго мон. Мельхиседекъ былъ посаженъ въ тюрьму. Начались истязанія священниковъ и православнаго народа. Нѣкій Кожевскій былъ обвернутъ пенькою и сожженъ. Тогда малороссійскій народъ возсталъ противъ поляковъ. Началось возстаніе гайдамаковъ, носившее названіе коліивщины. Еп. Гервасій и архим. Мельхиседекъ не смогли удержать взрывъ народной ненависти. Избивались безпощадно евреи, уніатскіе священники, ксендзы, палы; разорялись усадьбы послѣднихъ. Страшному разгрому подвергся гор. Умань — “уманская рѣзня”.

Соловьевъ, отмѣчая, что польскій король безпристрастно и правдиво отнесся къ происшедшему, приводитъ письмо Станислава- Августа къ Жофрэнъ: “Нѣсколько фанатиковъ стали грозить крестьянамъ нашей Украйны всевозможными бѣдствіями, если они не перестанутъ быть Греками неуніатами и не обратятся въ Грековъ уніатовъ, т.-е. не перестанутъ объяснять Троицу, какъ объясняютъ ее въ Петербургѣ, и не начнутъ объяснять ее по римскому способу. Судите, могутъ ли несчастные крестьяне тутъ понимать что-нибудь? Но этого было достаточно, чтобъ возмутить ихъ, а возстаніе этихъ людей не шутка! Ихъ много, они вооружены и свирѣпы, когда возмутятся. Они теперь побиваютъ своихъ господъ съ женами и дѣтьми, католическихъ священниковъ и Жидовъ. Уже тысячи человѣкъ побито. Бунтъ распространяется быстро, потому что фанатизмъ религіозный соединяется у нихъ съ жаждою воли. Фанатизмъ греческій и рабскій борется огнемъ и мечемъ противъ фанатизма католическаго и шляхетскаго. Вѣрно одно, что безъ Барской конфедераціи этого новаго несчастья не было бы” [39]).

Король обратился за помощью къ имп. Екатеринѣ противъ конфедератовъ и гайдамаковъ. Русскія войска усмиряли и тѣхъ и другихъ. Къ сожалѣнію, кн. Репнинъ принадлежалъ къ числу вольнодумцевъ и не заботился о томъ, чтобы, при этомъ усмиреніи, не страдали бы слишкомъ православные, доведенные до отчаянія. Въ подстрекательствѣ къ безпорядкамъ онъ обвинилъ еп. Гервасія и архим. Мельхиседека. Оба они отправлены были на покой въ Россію. Польша за все это поплатилась первымъ ея раздѣломъ въ 1772 г. Россія получила тогда Бѣлоруссію. Польша обязалась успокоить православныхъ, еще оставшихся въ ея предѣлахъ.

Въ Малороссіи, оставшейся подъ польскимъ владычествомъ, положеніе православной Церкви не измѣнилось. На православныхъ правительство продолжало смотрѣть съ опаской, страшась новой коліивщины. Большую враждебную дѣятельность, въ особенности въ воеводствахъ кіевскомъ и брацлавскомъ, развивали уніаты, подъ водительствомъ ихъ митрополита Іасона Смогоржевскаго. При содѣйствіи польскихъ помѣщиковъ отнимались у православныхъ церкви и передавались уніатамъ. Послѣдними, по даннымъ М. Кояловича [40]), въ 1776 г. отнято 800 церквей. Въ 1782 г. гетманъ Браницкій, владѣвшій громадными имѣніями въ Бѣлоцерковщинѣ, православные приходы, кромѣ одного, передалъ уніатамъ. Исключенія составляли магнаты кн. Ксаверій Любомирскій и молодой кн. Адамъ Чарторыйскій. Любомирскій 12 марта 1782 г. писалъ переяславскому епископу Иларіону, что “уніаты ѣздятъ изъ села въ село и насильно отнимаютъ церкви, выкидываютъ священниковъ изъ ихъ собственныхъ домовъ”, и совѣтовалъ донести объ этомъ русскому послу въ Варшавѣ.

Для управленія православными въ польскихъ владѣніяхъ въ 1785 г. назначенъ былъ новый переяславскій епископъ Викторъ (Садковскій). До этого онъ девять лѣтъ пробылъ въ Варшавѣ, занимая должность капеллана домовой церкви русскаго посольства и заслужилъ уваженіе за заботы объ единовѣрцахъ; потомъ былъ посвященъ архимандритомъ въ Слуцкъ, съ присвоеніемъ ему нѣкоторыхъ архіерейскихъ отличій. Будучи епископомъ въ Слуцкѣ, онъ велъ упорную борьбу за православіе. Въ 1787 г. въ Тульчинѣ онъ принесъ присягу на вѣрность Рѣчи Посполитой. Сразу же началась кампанія противъ него. Говорилось, что онъ возбуждаетъ чернь къ рѣзнѣ католиковъ, что въ архіерейскомъ домѣ и въ монастыряхъ приготовлены склады оружія и т. п. Въ апрѣлѣ 1789 г. онъ былъ схваченъ на дорогѣ около Слуцка и увезенъ въ оковахъ въ Варшаву. Произведенные обыски конечно ничего не обнаружили. Владыка Викторъ освобожденъ изъ ченстоховскаго мон. русскими войсками передъ вторымъ раздѣломъ Польши. Въ 1796 г. онъ былъ перемѣщенъ въ Черниговъ, гдѣ скончался въ 1803 г.

Въ Польшѣ же продолжались внутреннія смуты. Страдали при этомъ и православные. Многіе православные священники бѣжали изъ польскихъ владѣній въ кіевскую и екатеринославскую епархіи. Въ Варшавѣ намѣчалось созданіе церковнаго управленія, независимаго отъ Св. Сѵнода. Предположено было подчинить православную Церковь въ Польшѣ константинопольскому патріарху, который въ 1790 г. проявилъ сочувствіе этому. Въ 1791 г. состоялась въ Пинскѣ генеральная конгрегація православныхъ. Участвовали въ ней 96 представителей духовенства, шляхты и мѣщанъ. На ней присутствовали нѣкоторые католики и уніаты. Вынесено было постановленіе о подчиненіи константинопольскому патріарху. Во главѣ Церкви долженъ былъ стоять архіепископъ, съ титуломъ митрополита. При разсмотрѣніи этого постановленія въ сеймѣ, противъ него выступали болѣе рьяные католики, но все же проектъ былъ одобренъ. Возражалъ папскій нунцій. Внутреннія неурядицы въ Польшѣ помѣшали осуществленію этого проекта. Смута внутри Польши привела въ 1793 г. ко второму ея раздѣлу. Къ Россіи вернулась остальная часть русскихъ земель: Волынь, Подолія и Минская область. Образовалась отдѣльная минская епархія. Католикамъ и уніатамъ предоставлены были свобода совѣсти и правъ. Въ 1794 г. вспыхнуло въ Польшѣ возстаніе, подъ водительствомъ Косцюшки. Въ Варшавѣ въ Великій Четвертокъ подъ ножами тайныхъ убійцъ пало болѣе 2000 русскихъ воиновъ. Въ томъ же году Варшава взята была штурмомъ Суворовымъ. Въ 1795 г. послѣдовалъ третій и послѣдній раздѣлъ Польши. Къ Россіи присоединены были Литва и Курляндія. Изъ русскихъ областей досталась Австріи древняя русская Галиція.

Въ теченіе XVIII в. унія все болѣе приближалась къ католичеству. Въ 1720 г. Замойскій уніатскій соборъ съ этою цѣлью распорядился издать для уніатскихъ церквей новые служебники, исправленные на католическій ладъ и со включеніемъ въ сѵмволѣ вѣры прибавки: и отъ Сына. Съ этого времени въ уніатскихъ церквахъ стали понемногу уничтожаться иконостасы и появляться католическіе престолы, завелись исповѣдальни, скамьи для молящихся, органы, звонки и др. католическія принадлежности. Уніатскіе священники начали брить бороды и носить одежду похожую на католическую.

Послѣ сейма 1767 г. еп. Георгій зналъ, что тысячи уніатовъ готовы бросить ненавистную имъ унію, но еще не рѣшаются. Нѣкоторые уніатскіе епископы въ Варшавѣ довѣрительно ставили его въ извѣстность, что имъ не сладка унія и “папская юрисдикція”. Сообщая объ этомъ оберъ-прокурору Мелиссино, еп. Георгій писалъ: “... И то дѣлаютъ они не только собою, но и отъ прочихъ братіи своей епископовъ; понеже на нихъ (рѣчь шла о полоцкомъ архіеп. Смогоржевскомъ и коадъюторѣ еп. Владимірскомъ Молодовскомъ), яко ученѣйшихъ, всѣ прочіе слагаются”. Онъ совѣтовалъ имъ обратиться непосредственно къ императрицѣ, но они опасались быть обвиненными въ государственномъ преступленіи. Получивъ согласіе кн. Репнина на то, чтобы желающіе обратиться въ православіе объявили о своемъ желаніи письменно въ мѣстныхъ судахъ и спѣшили переходить до ратификаціи договора 1768 г., еп. Георгій далъ знать о томъ чрезъ свою консисторію. Къ нему поступило много просьбъ объ этомъ. Онъ послалъ заявленія кн. Репнину для засвидѣтельствованія. Это было въ февралѣ 1768 г. Въ началѣ марта уніатскіе епископы подали королю Станиславу записку о возвращеніи къ греко-россійской Церкви по соглашеніи его съ императрицей. Еп. Георгій поставилъ объ этомъ въ извѣстность Мелиссино. Императрица Екатерина II не пожелала требовать отъ Польши свободы и безопасности для желающихъ возвратиться въ православіе. Дѣло задержалось на восемь лѣтъ. Все же вернулось 130 000 человѣкъ.

Имп. Екатерина строго придерживалась началъ вѣротерпимости. Католическая бѣлорусская церковь получила даже выгоднѣйшее положеніе, чѣмъ православная. Въ 1773 г. государыня дала ей особаго католическаго архіепископа Станислава Сестренцевича и снабдила его богатѣйшими средствами. Сумма доходовъ его простиралась до 60 000 р., тогда какъ православный бѣлорусскій епископъ получалъ всего 6000 р. Въ 1790 г. учреждены были еще три католическія епархіи. Католическіе монастыри сохранили всѣ свои владѣнія, тогда какъ православные подверглись секуляризаціи. (Знаменскій).

Уніатская церковь была тоже устроена въ видѣ Полоцкой архіепископіи. Имп. Екатерина оставила неприкосновеннымъ даже орденъ іезуитовъ, несмотря на то, что въ 1773 г. онъ былъ упраздненъ папой, по настоянію европейскихъ государей. Орденъ, основавшись въ Полоцкѣ, завелъ тамъ свой новиціатъ, обратившійся въ іезуитскую коллегію, и дѣятельно занялся своимъ обычнымъ дѣломъ — пропагандой латинства.

По мѣрѣ того, какъ уніаты освобождались отъ желѣзной власти польскихъ католиковъ, они бросали унію и возвращались къ вѣрѣ отцовъ. Въ 1794 г. Сѵнодъ сдѣлалъ распоряженіе отправить къ минскому архіепископу способныхъ священниковъ и 2500 антиминсовъ. Къ концу царствованія имп. Екатерины II число возсоединившихся уніатовъ дошло до двухъ милліоновъ и 2300 храмовъ стало собственностью православія. (Архіеп. Филаретъ).

“Георгій Конисскій (или Конискій, какъ въ актахъ) ”, пишетъ “Правосл. Богословская Энциклопедія”, — “архіеп. бѣлорусскій, “необычайный іерархъ русской церкви”, “апостольскій трудникъ” въ борьбѣ съ латинствомъ и уніей за православіе и русскую народность; онъ былъ выдающимся дѣятелемъ въ церковно-религіозной и политической жизни сѣверо-западной Россіи второй половины ХѴІІІ-го столѣтія. Какъ искусному политическому дѣятелю и неусыпному пастырю, ревностному защитнику православія и русской народности, ему Бѣлоруссія обязана не только сохраненіемъ своей православной вѣры при всѣхъ невзгодахъ, какія приходилось ей испытывать подъ властію польскаго правительства, но и освобожденіемъ ея отъ того тяжелаго польскаго ига, подъ которымъ 200 лѣтъ она страдала. Ему въ значительной степени была обязана и Россія успѣхомъ не только перваго, но и другихъ раздѣловъ Польши. Ему также принадлежитъ начало и великаго дѣла возсоединенія уніатовъ съ православною церковью. Еслибы не Конисскій, то — кто знаетъ? — можетъ быть бѣлорусская церковь еще долгое время и послѣ 1772 года томилась бы подъ гнетомъ фанатизма и изувѣрства католиковъ. — Извѣстенъ Георгій такъ же и какъ славный церковный ораторъ, “восхищавшій Бѣлоруссію своими умными и трогательными поученіями и удивлявшій иногда даже самихъ иностранцевъ”. Проповѣди его — жизненныя, съ практическимъ направленіемъ — служатъ для историка вѣрнымъ показателемъ религіозно-нравственнаго настроенія екатерининскаго вѣка и прекраснымъ памятникомъ безбоязненнаго и своевременнаго обличенія распространявшагося невѣрія, вольнодумства и порчи нравовъ современнаго Конисскому бѣлорусскаго общества.”

Среди самихъ ревнителей уніи возникло стремленіе къ сближенію ея съ Православіемъ. Уніатскій архіепископъ Ираклій (Лисовскій), правившій съ 1784 г., началъ усердно производить очищеніе уніи отъ всѣхъ вошедшихъ въ нее католическихъ примѣсей. Для изученія православной обрядности онъ предпринялъ путешествіе на Востокъ до Іерусалима. Желая болѣе походить на православнаго архіерея, онъ отростилъ бороду и облекся въ рясу, почти не употреблявшуюся у уніатскаго духовенства. Въ послѣдній годъ царствованія имп. Екатерина собиралась сокращать число уніатскихъ монастырей, составлявшихъ въ этой церкви главную силу латинской партіи. Но она не успѣла привести свое намѣреніе въ исполненіе.

Императоръ Павелъ I 18 марта 1797 г. издалъ указъ въ огражденіе совѣсти крестьянъ, которыхъ помѣщики, по наущенію патеровъ, насильно отторгали отъ православія къ уніи, или отъ уніи къ Риму. Сѵнодъ разрѣшилъ обратившимся изъ уніи, по ихъ желанію, совершать мѣстные обряды, утвердившіеся временемъ, но не противные православію. Но, вмѣстѣ съ тѣмъ, въ это царствованіе католичество окрѣпло. Объяснялось это страхомъ передъ все усиливавшейся французской революціей и мнѣніемъ, что противъ увеличивавшагося въ Европѣ гоненія католичество одно можетъ быть твердой опорой. Наряду съ этимъ имп. Павелъ покровительствовалъ Мальтійскому рыцарскому ордену и даже сталъ во главѣ этого католическаго учрежденія. Около трона его оказались рыцари Мальтійскаго ордена изъ тайныхъ іезуитовъ.

Іезуиты, среди которыхъ главное значеніе имѣлъ пронырливый и опытный въ интригахъ патеръ Груберъ, проникали всюду, въ особенности въ высшее общество. Груберъ сдѣлался домашнимъ человѣкомъ даже во дворцѣ. Онъ даже представилъ имп. Павлу записку о соединеніи церквей, доказывая мнимыя права римской церкви. По назначенію Сѵнода, отвѣтъ на эту записку составлялъ Евгеній (Болховитиновъ), впослѣдствіи митрополитъ кіевскій. Къ услугамъ іезуитовъ были многочисленные французскіе эмигранты, проникшіе тогда въ Россію и гостепріимно тамъ принятые. Не мало было и польскихъ магнатовъ въ Петербургѣ. Іезуиты завладѣли въ Петербургѣ имѣніями и доходами тамошней католической церкви. Они выпросили себѣ у государя разрѣшеніе посылать миссіи на Востокъ, добились возстановленія своего ордена и избранія орденскаго генерала.

При такомъ усиленіи польскихъ и католическихъ круговъ пріостановилось и дѣло возсоединенія уніатовъ. Имп. Павелъ былъ милостивъ къ уніатамъ, открылъ для нихъ закрытыя епархіи — Луцкую и Брестскую. Онъ не признавалъ за уніатской церковью никакой самостоятельности и подчинилъ ее одному общему управленію съ латинской въ общей католической коллегіи, гдѣ изъ уніатовъ не было ни одного члена. Совращеніе уніатовъ въ католичество не подвергалось взысканію. Этимъ воспользовалась католическая пропаганда, пополняя свои ряды уніатами и передѣлывая унію на свой ладъ.

Православная Церковь распространялась въ западныхъ предѣлахъ Имперіи. Въ шведскую войну при царѣ Петрѣ I Россія не только возвратила свои старыя земли, но пріобрѣла и новыя. Послѣ этого началось возстановленіе православной вѣры. Въ 1708 году возстановлена была Корельская епархія. Въ 1718 г. возобновлены древнія Валаамская и Коневская обители. При Петрѣ завоеваны Эстляндія и Лифляндія, при Екатеринѣ II присоединена была Курляндія. Слѣды древняго православія въ этихъ краяхъ были совсѣмъ истреблены сначала католическимъ орденомъ, а потомъ протестантскимъ владычествомъ. Мѣстное населеніе — эсты и латыши — подавлены были зависимостью отъ помѣщиковъ и пасторовъ, ими выбираемыми. Въ XVIII в. православныхъ тамъ было очень мало.

Ученіе и духовное просвѣщеніе.

Одной изъ важнѣйшихъ заботъ духовной и свѣтской власти въ ХѴІІІ-мъ вѣкѣ было образованіе духовенства. Царь Петръ, будучи недоволенъ состояніемъ Московской академіи, тогда единственнаго источника духовнаго образованія въ Великороссіи, отдалъ ее подъ покровительство мѣстоблюстителя митрополита Стефана. Послѣ этого она быстро была преобразована по образцу Кіевской. Прежнее греко-славянское образованіе замѣнено было латинскимъ. Съ кіевскими преподавателями въ нее перешли и всѣ кіевскіе школьные порядки — раздѣленіе классовъ, составъ курса, школьныя должности, экзамены, диспуты, школьное проповѣдничество, самыя развлеченія учащихся. Ревнители прежняго направленія тщетно роптали, доказывая, что латинскія ученія повлекутъ за собой разныя ереси. На это не обращалось вниманія. Петровскія реформы сами тяготѣли къ Западу, культура котораго возрасла на римско-латинской почвѣ. Въ томъ же латинскомъ направленіи архіереи-малороссы заводили духовныя школы по епархіямъ — въ Черниговѣ, Ростовѣ, Смоленскѣ, Тобольскѣ. Стараго привычнаго типа обученія дѣтей духовенства держались только нѣкоторые архіереи-великороссы. Особенно важна была дѣятельность митрополита новгородскаго Іова.

Владыка Іовъ для распространенія образованія въ своей епархіи, обратился сначала къ помощи малороссійскихъ ученыхъ. Нашли пріютъ у него архимандритъ Ѳеодосій (Яновскій) и симоновскій архимандритъ Гавріилъ (Домецкій). Оба они оказались неблагодарными, Гавріилъ же, кромѣ того, поднялъ въ Новгородѣ споръ о времени пресуществленія св. Даровъ и въ 1704 г. написалъ опроверженіе на книгу Остенъ. Противъ него выступилъ чудовскій іеродіаконъ Дамаскинъ, человѣкъ близкій къ митр. Іову, и написалъ на Гавріила 105 отвѣтовъ. Сочиненіемъ этимъ и письмами къ владыкѣ Іову Дамаскинъ успѣлъ подорвать довѣріе митрополита къ Гавріилу и къ латинской учености вообще. Митр. Іовъ опредѣленно склонился къ греческому образованію. Послѣ этого онъ вызвалъ къ себѣ братьевъ Лихудовъ и, съ ихъ помощью, открылъ въ 1706 г. при своемъ домѣ школы славянскую и славяно-греческую. Лихуды надолго утвердили въ Новгородѣ славяно-еллинское ученіе, которое, какъ и прежде, привлекало къ себѣ многихъ. Ученики, которыхъ набралось до 100 человѣкъ, не бѣгали изъ школъ, какъ изъ латинскихъ. Митр. Іовъ восторженно писалъ своимъ знакомымъ объ успѣхахъ Лихудовъ и надѣялся сдѣлать Новгородъ съ его славяно-еллинскимъ типомъ ученія противовѣсомъ Москвѣ съ ея латинской академіей. Кромѣ обученія въ школахъ, ученые братья продолжали здѣсь свою литературную дѣятельность, составляли руководства по предметамъ своего курса, написали обличеніе ересей Лютера и Кальвина, занимались переводами. Митр. Іовъ хотѣлъ завести въ Новгородѣ типографію и просилъ царя прислать изъ Москвы принадлежности бывшей дворцовой типографіи Симеона Полоцкаго. Просилъ онъ и о присылкѣ переводчиковъ изъ числа типографскихъ справщиковъ, бывшихъ Лихудовскихъ учениковъ. Собирался митрополитъ издать новый, исправленный по греческому тексту, переводъ Библіи. Но всѣмъ этимъ просвѣтительнымъ планамъ не суждено было осуществиться. Въ 1707 г. у него взяли въ Москву самаго дѣятельнаго изъ Лихудовъ, Софронія, для греческой школы при типографскомъ домѣ. Съ однимъ Іоанникіемъ, человѣкомъ уже престарѣлымъ, дѣла пошли хуже. Послѣ кончины митр. Іова (1716 г.) уѣхалъ въ Москву и Іоанникій, умершій тамъ въ 1717 г. Оставшіеся послѣ Лихудовъ ихъ ученики понемногу продолжали ихъ дѣло и особенно развили въ новгородскихъ школахъ грамматическое ученіе. Въ 1723 г. учитель Максимовъ издалъ славянскую грамматику, имѣвшую немаловажное значеніе въ исторіи этой науки. За грамматистами въ новгородскія школы обращались и епархіальныя начальства и само правительство для своей приказной службы. Преемникъ митр. Іова, владыка Ѳеодосій (Яновскій), старался поэтому поддержать его школы, несмотря на свое собственное латинское направленіе. Только владыка Ѳеофанъ (Прокоповичъ), занявъ эту каѳедру, перевелъ въ 1726 г. учениковъ въ петербургскую латинскую школу. Кромѣ Новгорода греческое образованіе нашло себѣ пріютъ еще въ московской типографской школѣ Софронія Лихуда, скончавшагося въ 1730 г. Въ 1740 г. эта школа соединена была съ академіей, гдѣ греческое ученіе постоянно было на заднемъ планѣ предъ латынью. (Знаменскій).

Московская академія съ половины XVIII вѣка по успѣхамъ своимъ стояла уже выше кіевской, доставлявшей до 1754 г. почти всѣхъ архипастырей. Особенно возвысилась она заботами митр. Платона. Между семинаріями первыя мѣста были за новгородскою, харьковскою, казанскою и Сергіевою.

Послѣ учрежденія Св. Сѵнода открытіе духовныхъ школъ пошло успѣшнѣе. Духовнымъ Регламентомъ положено было завести такія школы по всѣмъ епархіямъ. Содержать ихъ указано отчасти на счетъ архіерейскихъ домовъ, отчасти изъ сборовъ съ церковныхъ и монастырскихъ земель, съ первыхъ 30-й, со вторыхъ 20-й частей ежегоднаго хлѣбнаго дохода. Обученіе въ нихъ сдѣлано обязательнымъ для всѣхъ дѣтей духовенства. Необучавшіеся въ нихъ подлежали разборамъ для исключенія изъ духовнаго сословія. Какъ и всѣ другія школы Петровскаго времени, когда придавалось значеніе протестантскимъ знаніямъ, духовныя школы получили спеціальное и сословное назначеніе обучать дѣтей духовенства “въ надежду священства”. Курсъ обученія (разумѣется латинскій) распредѣленъ былъ на 8 лѣтъ и состоялъ изъ изученія: 1) грамматики или латинскаго языка, при упражненіяхъ въ которыхъ рекомендовалось кстати изучать исторію съ географіей, посредствомъ относящихся къ этимъ наукамъ переводовъ, 2) изъ ариѳметики и геометріи, 3) логики съ діалектикой, 4) піитики съ риторикой, 5) физики съ краткой метафизикой, 6) политики, и 7) богословія, на которое назначалось два года. Въ воспитательномъ отношеніи архіерейскія школы велѣно было устраивать въ видѣ закрытыхъ заведеній, “образомъ монастыря”, съ рѣдкими свиданіями учениковъ съ родными, со строгимъ распредѣленіемъ времени по точнымъ “регуламъ” и звонкамъ, и съ неусыпнымъ надзоромъ ректора, префекта и комнатныхъ старшихъ. Регламентъ предвидѣлъ, что ученики будутъ уклоняться отъ “стужительнаго житія” въ такихъ школахъ, и опредѣлилъ, — если при пріемѣ нѣкоторые ученики будутъ оказываться неспособными къ ученію, такихъ испытывать цѣлый годъ, не “притворяютъ ли” они “себѣ тупости”, какъ другіе “притворяютъ себѣ тѣлесную немощь отъ солдатства”. По годичномъ же только испытаніи разрѣшалось исключать негодныхъ учениковъ до окончанія курса, и то, если ученикъ окажется уже окончательно “дѣтина непобѣдимой злобы”. Ректору за отпускъ ученика изъ школы “за мзду” опредѣлено было “жестокое наказаніе”. Главное управленіе школами было предоставлено самимъ архіереямъ и отнесено къ дѣламъ епархіальной администраціи. Ихъ внѣшнее благосостояніе, составъ курса и учебнаго персонала — все зависѣло отъ личнаго расположенія и заботъ архіереевъ. Заведеніе школъ первоначально, по крайней мѣрѣ до 1730 г., шло медленно. Не было подготовлено для нихъ ни средствъ, ни учителей, ни учебныхъ пособій. Духовный Регламентъ дозволялъ, въ случаѣ необходимости, опредѣлять въ учителя не однихъ знающихъ людей, но и просто только талантливыхъ людей, которые могли бы пріобрѣсти нужныя знанія уже на должности. Составъ курсовъ почти во всѣхъ школахъ по необходимости ограничивался только славянской или латинской грамматикой, да букваремъ владыки Ѳеофана (Прокоповича). Учениковъ забирали въ ученье насильно, иногда даже въ кандалахъ, подъ конвоемъ. Потомъ они убѣгали изъ школъ и ихъ приходилось ловить и возвращать обратно въ школы. Сами ихъ родители были противъ школьнаго обученія и охотно помогали имъ укрываться отъ школьной повинности. (Знаменскій).

Болѣе полный курсъ, на манеръ кіевскаго, началъ вводиться въ архіерейскіе школы только съ 1730 годовъ, и то не вдругъ. Школы, успѣвшія завести такой курсъ, получили названіе семинарій. Оставшіяся съ однимъ славянскимъ обученіемъ стали считаться низшими. Въ царствованіе имп. Екатерины II всѣхъ семинарій въ 1764 г. было 26 и въ нихъ 6000 учениковъ; въ 1784 г. — 12 000. Но полные курсы до богословія включительно, кромѣ двухъ академій, существовали только въ 8 семинаріяхъ. Таковыми были: Харьковская, называвшаяся коллегіумомъ, заведшая у себя богословскій классъ въ 1731 г., раньше всѣхъ семинарій, Петербургская въ Александро-Невской лаврѣ, Троицкая въ Сергіевой лаврѣ, Казанская, Новгородская, Псковская, Тверская и Смоленская. Семинаріи Тобольская, Рязанская и Нижегородская доходили только до философіи. Въ остальныхъ ученіе останавливалось риторикой, а то не доходило даже до нея. Изъ такихъ семинарій для приготовленія къ учительству или къ высшимъ епархіальнымъ должностямъ посылали по нѣсколько лучшихъ учениковъ доучиваться въ полныя семинаріи или академіи.

Архіеп. Филаретъ поясняетъ: “Если вспомнить, что въ патріаршемъ періодѣ, исключая Кіева и Москвы, только въ трехъ епархіяхъ, и то уже въ концѣ періода, открыты были духовныя училища: то въ 40 лѣтъ сѵнодальнаго правленія сдѣлано очень много для училищъ, тѣмъ болѣе, что до 1764 г. существовалъ только одинъ свѣтскій университетъ въ Москвѣ и одна гимназія въ Казани.”

“Характеръ образованія духовныхъ школъ, не исключая академій, былъ чисто формальный”, пишетъ Знаменскій, “въ низшихъ классахъ изучались формы языка, въ риторикѣ — формы рѣчи, въ философіи — формы діалектики; только въ богословіи всѣ эти формы находили себѣ искусственное примѣненіе въ схоластическомъ развитіи богословскихъ истинъ. Географія, исторія и математика, предуказанныя Регламентомъ, вовсе не преподавались. Изъ языковъ изучался только латинскій. Школьная дисциплина отличалась большой суровостью, въ которой особенно винили начальниковъ и учителей изъ Черкасъ. Отъ тѣлесныхъ наказаній не были свободны не только ученики, но даже и сами учители. Въ автобіографіи митрополита Платона разсказывается, какъ его, бывшаго уже учителемъ Московской академіи, архіерей Амвросій хотѣлъ наказать розгами въ собраніи всей академіи и какъ онъ освободился отъ этого наказанія, благодаря только заступничеству добраго ректора. Содержаніе всѣхъ школъ было весьма неопредѣленно и непостоянно, завися всецѣло отъ епархіальныхъ сборовъ и средствъ архіерейскихъ домовъ. Случалось, что за недостаткомъ средствъ, распускались на неопредѣленное время цѣлыя школы; оклады наставниковъ были крайне бѣдные, помѣщенія школъ тѣсныя и жалкія во всѣхъ отношеніяхъ. Ученики не только своекоштные, но и казеннокоштные, или какъ ихъ называли “бурсаки”, должны были пріобрѣтать себѣ прокормленіе “кондиціями” (уроками), перепиской, даже физическими работами. Святитель Тихонъ, напримѣръ, учась въ Новгородской семинаріи, нанимался въ свободное время у огородниковъ копать гряды. Въ Кіевѣ ученики академіи собирали подаяніе по дворамъ горожанъ, распѣвая псалмы, канты и концерты, произнося рѣчи, стихи, діалоги и разыгрывая комедійныя дѣйствія, хотя академія имѣла весьма заботливыхъ попечителей и благотворителей, въ лицѣ кіевскихъ архипастырей, каковы особенно были владыки Рафаилъ Заборовскій и Арсеній Могилянскій.”

Въ царствованіе имп. Екатерины II произошли большія перемѣны въ дѣлѣ образованія вообще и духовнаго въ частности. Въ курсы духовныхъ школъ стали вводиться общеобразовательные предметы. Въ 1776 г. особая комиссія, состоявшая изъ владыкъ Иннокентія (Нечаева) и Гавріила (Петрова), а также іеромонаха Платона (Левшина), по порученію правительства, выработала цѣлый проектъ преобразованія духовныхъ школъ. Ихъ предполагалось раздѣлить на высшія, среднія и низшія и ввести въ нихъ новые предметы и методы педагогики. Проектъ не былъ приведенъ въ исполненіе, но повліялъ на состояніе духовныхъ школъ. Важное значеніе пріобрѣлъ вопросъ о приготовленіи учителей духовныхъ школъ. Въ 1765 г., по желанію государыни, при Московскомъ университетѣ предположено было открыть богословскій факультетъ, а для приготовленія въ немъ преподавателей отправлено 16 лучшихъ воспитанниковъ въ заграничные университеты. Факультетъ открытъ не былъ. Посланные заграницу распредѣлены были потомъ по разнымъ мѣстамъ, но нѣсколько человѣкъ попало и въ учители духовныхъ школъ. Нѣкоторые архіереи для приготовленія учителей посылали лучшихъ своихъ семинаристовъ слушать лекціи въ Московскомъ университетѣ и въ филологической семинаріи “Дружескаго Ученаго Общества”. Здѣсь слушали лекціи будущіе митрополиты Серафимъ (Глаголевскій) и Евгеній (Болховитиновъ). Съ 1788 г. митр. Гавріилъ въ Александро- Невской семинаріи устроилъ нѣчто вродѣ учительской семинаріи для приготовленія способныхъ наставниковъ для семинарій. Число и достоинство учителей для духовныхъ школъ значительно поднялось. При томъ учителями явились свѣжія силы изъ великороссовъ, внесшихъ въ преподаваніе дисциплину и новый духъ. Господство схоластики и латыни было поколеблено. Стало распространяться изученіе греческаго и новыхъ языковъ, особенно французскаго. Постепенно вводилось изученіе географіи, исторіи, физики и отчасти математики. Богословіе и философія преподавались во всѣхъ семинаріяхъ, и учениковъ знакомили не только съ схоластическими системами, но и съ новой нѣмецкой философіей. На формальное развитіе и знаніе латыни, впрочемъ, все еще обращали вниманіе. Въ 1797 г. Александро-Невская и Казанская семинаріи были возведены на степень Академій. По настоянію митр. Платона не прошелъ, поднятый въ 1800 г., вопросъ о преподаваніи главныхъ предметовъ на русскомъ языкѣ.

Отъ прежней суровой и огрубляющей системы семинарскаго воспитанія оставались еще ясные слѣды повсюду, но ее все больше осуждали. Въ семинарской инструкціи митр. Платона говорилось о “впереніи” въ ученикахъ “благороднаго честолюбія”, о возвышеніи эстетическаго образованія, объ ослабленіи влеченія къ пьянству и проч.

Архіеп. Филаретъ называетъ архипастырей, извѣстныхъ ревностью къ учрежденію духовныхъ учебныхъ заведеній: Рафаилъ (Заборовскій) — во Псковѣ и Кіевѣ, Епифаній — въ. Харьковѣ, Ѳеофилактъ (Лопатинскій) — въ Твери, Питиримъ — въ Нижнемъ-Новгородѣ, Ѳеофилактъ и Свят. Тихонъ — въ Воронежѣ, Амвросій (Юшкевичъ) — въ Новгородѣ, Иларіонъ (Рогалевскій), Лука (Конашевичъ) и Веніаминъ (Пуцекъ-Григоровичъ) — въ Казани, Сильвестръ (Кулябка) — въ Костромѣ, Арсеній (Мацѣевичъ) — въ Ярославлѣ, Георгій (Конисскій) — въ Могилевѣ, митр. Амвросій (Подобѣдовъ) — въ Казани, Новгородѣ и Петербургѣ, митр. Платонъ — въ Твери и Москвѣ, Антоній — въ Тобольскѣ.

Въ 1764 г. впервые опредѣлены были для духовныхъ школъ постоянные штатные оклады. И при маломъ ихъ размѣрѣ, они все-таки спасали отъ непріятныхъ случайностей прошлаго положенія. На всѣ школы съ 6000 учениковъ было ассигновано 38000 руб. Въ 1784 г. сумма эта выражалась въ 77 400 руб. Число учениковъ же увеличилось вдвое. Съ 1765 г. архипастырямъ приходилось собирать дополнительно скудныя средства по монастырямъ.

Въ царствованіе имп. Павла I сумма, отпускаемая на школы, дошла до 182 000 руб. Но правительство распорядилось открыть двѣ новыя академіи — въ Петербургѣ и Казани — и 8 новыхъ семинарій. На низшія школы не были назначены оклады и онѣ содержались на остатки отъ небогатыхъ семинарскихъ окладовъ. Содержаніе учащихъ было небольшое, какъ и деньги, отпускавшіяся на учащихся. По прежнему приходилось архіереямъ собирать на нихъ средства среди духовенства. Многихъ бѣдныхъ учениковъ архіереямъ приходилось содержать предоставленіемъ имъ церковныхъ мѣстъ. Не существовало и общаго управленія духовными школами. Онѣ оставались только епархіальными учрежденіями, не имѣя связи между собой. Не было и общихъ курсовъ, устава. Все зависѣло отъ воли и вкусовъ отдѣльныхъ архіереевъ. Академіи, начинаясь съ младшихъ классовъ, какъ и семинаріи, почти ничѣмъ не отличались отъ послѣднихъ. Въ такомъ положеніи духовныя школы просуществовали до преобразованія ихъ въ 1808 г., о чемъ будетъ сказано въ слѣдующемъ отдѣлѣ (19 вѣкъ).

Ученые труды по богословскимъ наукамъ и извѣстные писатели.

Усиленіе духовнаго образованія сопровождалось усиленіемъ духовной письменности. Въ первое время, когда духовныя школы только заводились, вся духовная письменность, за немногими исключеніями, была въ рукахъ кіевскихъ ученыхъ. Въ Великороссіи болѣе всего пришлись по душѣ творенія св. Димитрія Ростовскаго. Приводимъ, въ извлеченіяхъ, отзывъ объ его твореніяхъ архіеп. Филарета (Гумилевскаго) въ “Обзорѣ русской духовной литературы”. Отмѣчая, что изданы 94 его проповѣди, владыка Филаретъ пишетъ далѣе: “Весьма трогательны краткія наставленія его и молитвы. Послѣднія обращены преимущественно къ пострадавшему за насъ Искупителю міра. “Внутренній человѣкъ, въ клѣти сердца своего поучающійся и молящійся”, наставляетъ внутренней молитвѣ или сохраненію постояннаго молитвеннаго настроенія въ душѣ. Два пастырскія посланія іереямъ — полезное пособіе для пастырскаго богословія (т. I и V). О драмахъ его (даются названія) довольно сказать, что онѣ принадлежали духу времени и преимущественно обычаямъ южной Руси, гдѣ онѣ и писаны. Другое дѣло — духовныя пѣсни его. Онѣ пѣты были по его приказанію и въ послѣдній день жизни его. Ты мой Богъ Іисусе; Іисусе мой прелюбезный; Похвалу принесу сладкому Іисусу; Воплю къ Богу въ бѣдѣ моей (всего 8 пѣсней) — такія пѣсни, которыя всегда могутъ доставлять и утѣшеніе сердцу и назиданіе уму и волѣ. По ученію о догматахъ вѣры писалъ онъ: Зерцало православнаго исповѣданія вѣры (въ I т.), краткіе отвѣты о вѣрѣ; то и другое — родъ краткаго катихизиса, но послѣднее съ систематическою строгостію и съ приспособленіемъ къ нуждамъ времени; другое Зерцало (V т.) — сокращеніе извѣстнаго православнаго исповѣданія вѣры; размышленіе о страданіяхъ Христовыхъ, о причащеніи (въ I т.), о пресуществленіи въ евхаристіи (V т.); послѣднее приближаетъ тайну вѣры къ общему разумѣнію чрезъ сравненіе съ явленіями природы. Противъ раскола: Розыскъ о брынской вѣрѣ (изд. въ М. 1745, 55 и 62 гг.); разсужденіе объ образѣ Божіи въ человѣкѣ (въ V т.). Розыскъ — сочиненіе написанное съ яснымъ и глубокимъ разумѣніемъ христіанства. Сочинитель уличаетъ расколъ въ томъ, что въ немъ нѣтъ духа евангельскаго, — обвиненіе, конечно, болѣе важное, чѣмъ обвиненіе въ какомъ-нибудь странномъ обрядѣ. Вѣра раскольниковъ — неправа, ученіе ихъ душевредно, дѣла ихъ не богоугодны: вотъ три мысли, которыя онъ излагаетъ въ трехъ частяхъ сочиненія своего. Исторія составляла любимый предметъ занятій святителя. Его Четьи Минеи — образцовое сочиненіе по чистотѣ церковно-славянскаго языка, по мастерству изложенія, по критической осторожности въ выборѣ повѣствованій прежнихъ. Источники его — минеи Макарія; но ими онъ пользовался съ разборчивостью, повѣрялъ и дополнялъ ихъ древними историческими сочиненіями, частію критическимъ трудомъ Болландистовъ. Списки сочиненій и сочинителей, служившихъ руководствомъ, приложенные къ I и II томамъ, показываютъ, что сочинитель отыскивалъ все нужное для него, что только можно было отыскать въ его время. Лѣтопись келейная — сводъ библейской исторіи съ гражданскою, оживляемый нравственными размышленіями (въ ІV т.). Хронографъ о началѣ славянскаго народа. Руно орошенное, или повѣствованіе о чудесахъ черниговской Ильинской иконы Богоматери. Краткій мартирологъ. Лѣтописаніе царей и патріарховъ. Каталогъ россійскихъ митрополитовъ. Письма и діарій. Письма и діарій объясняютъ жизнь святителя. По слову и языку, сочиненія святителя Димитрія — образецъ изящества церковно-славянскаго. Мысли, располагаемыя правильно и отчетливо, облечены языкомъ образованнымъ и вмѣстѣ языкомъ сердца. Это не древній церковно-славянскій языкъ; но тотъ чистый и правильный церковный языкъ, который съ теченіемъ времени долженъ былъ образоваться изъ нормальнаго сліянія народнаго русскаго языка съ древнимъ славянскимъ; тотъ языкъ, гдѣ древній славянскій языкъ, пожертвовавъ нѣкоторыми особенностями для вразумительнаго народу языка и удаливъ отъ себя всѣ грубыя и часто невѣрныя себѣ самимъ формы народной рѣчи, получилъ столько же правильный и опредѣленный, сколько и изящный строй”.

Главными представителями двухъ направленій русскаго богословія въ первыхъ десятилѣтіяхъ XVIII в. были владыки Стефанъ (Яворскій) и Ѳеофанъ (Прокоповичъ).

Митр. Стефанъ былъ представителемъ стараго латино-схоластическаго типа богослововъ кіевской школы, учившихся по Ѳомѣ Аквинату и Беллярмину. Архіеп. Филаретъ о немъ пишетъ въ своемъ “Обзорѣ”: “Даже сочинитель лютеранскаго пасквиля на Стефана говоритъ о Стефанѣ, что онъ: “имѣлъ удивительный даръ слова и едва подобные ему въ учительствѣ обрѣстись могли. Мнѣ случалось, продолжаетъ онъ, видѣть въ церкви, что онъ могъ, уча слушателей, заставить плакать или смѣяться”... По содержанію проповѣди его — догматическія, нравственныя и историческія.

Перваго вида проповѣди, по словамъ архіеп. Филарета, направлены противъ протестантовъ, которыхъ тогда оказалось много въ Россіи и, въ частности, при царскомъ дворѣ; какіе занимались и пропагандою: “Историческія проповѣди Яворскаго даютъ видѣть, что святитель принималъ живое участіе въ политическихъ событіяхъ отчизны, — радовался счастію и славѣ Россіи, но давалъ чувствовать и то, что тѣло безъ души — трупъ, и матеріальныя выгоды, какъ бы блистательны ни были, безъ нравственныхъ началъ — не крѣпость государству ... Во всѣхъ проповѣдяхъ Яворскаго есть сила мысли, есть чувство живое и глубокое, есть наконецъ и ясность въ изложеніи мыслей. Но имъ довольно вредитъ встрѣчающаяся по мѣстамъ искусственность того времени, дозволявшая выставлять картины и обороты рѣчи обиходной жизни. Вотъ напр. какъ говоритъ онъ съ свящ. каѳедры: “позабыхъ я еще жену Лотову... Какъ же ю, Спасителю мой, поминати: панихиду ли пѣти, или въ ектеніяхъ ю поминати?” (I, 37) ... Въ молодыхъ годахъ Яворскій много писалъ стихами, то латинскими, то полъскими, и именно панегирики... Латинскій стихъ его — верхъ совершенства. И прекрасныя по содержанію правила для новой Саровской пустыни митрополитъ-экзархъ предложилъ въ стихахъ ... Лучшіе стихи его — прощаніе съ книгами... Духовное завѣщаніе и предписаніе о библіотекѣ проповѣднику дышатъ искреннимъ благочестіемъ.”

“Блаженный митрополитъ былъ твердымъ учителемъ вѣры. Онъ, какъ видно, занимался и уразумѣніемъ смысла св. Писанія. Отвѣты его на три вопроса митр. Іова, недавно изданные въ Черниговскихъ епархіальныхъ извѣстіяхъ 1861 г., — образчикъ утонченной современной діалектики, но предметъ ихъ важенъ. Тамъ же — твердыя и зрѣлыя разсужденія его о поклоненіи св. дарамъ, вызванныя жаркими спорами его времени, гдѣ поправляетъ онъ Лихудовъ, уклонившихся въ крайность при спорахъ, возбужденныхъ хитрыми іезуитами. Самое дорогое сочиненіе его для св. церкви: “Камень вѣры”. Онъ написанъ противъ протестантовъ по случаю появившихся въ Москвѣ жаркихъ послѣдователей Лютера — Тверитинова и другихъ. Подвергнувъ ихъ публичному церковному осужденію, святитель счелъ нужнымъ написать обширную апологію православію противъ лютеранства, тѣмъ болѣе, что тогда много явилось въ Россіи иностранцевъ-протестантовъ, между которыми были фанатики-интриганы, какъ показываетъ Фишеръ, почему самое осужденіе Тверитинова навлекло на Стефана много непріятностей ... “Камень вѣры” напечатанъ въ Москвѣ въ 1728 г., въ Кіевѣ — въ 1730 г., въ Москвѣ — въ 1749 г., потомъ много разъ... Тонъ полемики Яворскаго не рѣдко рѣзкій и суровый, занятый изъ школы папистовъ. Въ Камнѣ встрѣчаются такія выраженія: “зубы свои первѣе сломите, нежели крестъ четвероконечный сгрызете, пси вселютѣйшіи” (стр. 246) ... Отвѣтъ митр. Стефана Сорбоннѣ, домогавшейся соединенія французской церкви съ русской, показываетъ, что онъ хорошо зналъ папизмъ ... Противъ раскола писана имъ книжка: “знаменіе пришествія антихриста”, напечатанная въ Москвѣ въ 1703 г.,въ послѣдній разъ въ Кіевѣ — въ 1843 г. Хотя онъ пользовался сочиненіемъ ученаго Мальвенди De Anticristo, Romae 1604, 1612, Lagduni 1642 г., но сочиненіе Стефана все-таки остается оригинальнымъ. Ему надлежало писать не въ защиту папы, а противъ раскола... Кто бы могъ подумать, что блаженнаго митрополита, такъ ревностно старавшагося печатнымъ сочиненіемъ снять съ Петра I названіе антихриста, которое клали на него раскольники, стали подозрѣвать, что и онъ дѣлитъ невыгодныя мысли раскола о Петрѣ? И, однако, Стефанъ, близкій къ смерти, долженъ былъ оправдываться въ клеветѣ, взведенной на него фанатикомъ Левинымъ, послѣдователемъ Талицкаго. Фанатикъ наконецъ сознался, что онъ взвелъ это обвиненіе на митрополита только для того, чтобы тотъ, какъ блаженный мужъ, пострадалъ... Митр. Стефаномъ написанъ былъ съ предисловіемъ “чинъ, како пріимати отъ раскольниковъ”, Москва 1720 г.”

Митр. Стефанъ писалъ письма, нѣкоторымъ изъ коихъ архіеп. Филаретъ придаетъ историческое значеніе. Въ письмѣ къ митр. казанскому Тихону, писанномъ въ августѣ 1721 г. “слышится голосъ человѣка измученнаго жизнію и со страхомъ, но вмѣстѣ и съ радостью, ожидающаго близкой смерти. Лучшая біографія Яворскаго въ Трудахъ кіевской духовной академіи за 1864 г.”.

“Ѳеофанъ былъ богословомъ новаторомъ и въ богословіи и въ проповѣдничествѣ”, пишетъ Знаменскій, “горячимъ врагомъ схоластики съ риторствомъ и латинства, почитателемъ преимущественно протестантскихъ богослововъ. Богословская полемика его направлена вся противъ католичества, за исключеніемъ немногихъ трудовъ противъ протестантизма, написанныхъ еще въ Кіевѣ, каковы “Апологія” кіевскимъ мощамъ и отвѣты на вопросы лютеранскихъ богослововъ печерскому монаху Михаилу Шію. Какъ Стефана подозрѣвали въ папежскомъ духѣ, такъ владыку Ѳеофана, напротивъ обвиняли въ протестантствѣ. Кромѣ извѣстнаго доноса на него царю въ 1718 г. противъ одного его сочиненія (1712 г.): “Объ игѣ неудобоносимомъ”, гдѣ была проведена мысль объ оправданіи вѣрою безъ дѣлъ закона, Ѳеофилактъ Лопатинскій написалъ сильное сочиненіе: “Объ игѣ Господнемъ благомъ”. Обвинять его въ неправославіи было впрочемъ также несправедливо, какъ и Стефана. Вліяніе протестантскихъ образцовъ выражалось у него лишь въ очень тонкихъ и неуловимыхъ оттѣнкахъ разсужденій, которые при нападеніяхъ на чистоту его православія онъ каждый разъ свободно и легко объяснялъ въ чисто православномъ духѣ. Оттѣнки эти проявлялись напр. въ его излишне рѣзкой полемики противъ обрядоваго ханжества, упованія на одни внѣшнія средства ко спасенію и дѣла внѣшняго закона, противъ суевѣрныхъ преданій старины, отверженіе которыхъ его обвинители объясняли тѣмъ, что онъ по лютерански вѣритъ въ одно св. писаніе и отвергаетъ св. преданіе противъ ложныхъ чудесъ и народныхъ суевѣрій относительно чудотворныхъ иконъ и св. мощей и т. д. Къ обвиненіямъ такого рода онъ самъ подавалъ поводъ слишкомъ рѣзкимъ и сатирическимъ языкомъ своихъ произведеній.”

Писалъ владыка Ѳеофанъ очень много и большею частью по порученію и мыслямъ самого царя. Кромѣ Регламента, онъ написалъ рядъ трактатовъ о началѣ патріаршества въ церкви и др. Писалъ онъ нѣсколько увѣщаній къ раскольникамъ, о бракахъ съ иновѣрцами, о достоинствѣ поливательнаго крещенія, “Первое ученіе отрокомъ” (Букварь), “О блаженствахъ противъ ханжей”, родословную роспись князей и царей, трактатъ объ Амазонкахъ, повѣсть о свв. Кириллѣ и Меѳодіи, предисловіе къ морскому Регламенту. Имъ написана “Правда воли монаршей” о новомъ порядкѣ наслѣдованія престола. Послѣ смерти имп. Петра Великаго онъ описалъ его кончину. Имъ написана апологія книги Пѣснь Пѣсней, “Показаніе великаго антихриста”, котораго онъ видѣлъ въ папѣ и др. Проповѣди его имѣли практическій, жизненный характеръ и самымъ близкимъ образомъ касались современныхъ событій и животрепещущихъ вопросовъ. Онѣ имѣли публицистическій и обличительный тонъ. Онъ доказывалъ въ нихъ важность разныхъ дѣйствій правительства, пользу современныхъ войнъ, необходимость сношеній съ другими народами, уничтоженіе національной замкнутости, пользу просвѣщенія, вредъ суевѣрій и т. п. (Знаменскій).

Приведемъ рядъ отзывовъ объ его трудахъ архіеп. Филарета (по “Обзору”). “Догматистъ-Ѳеофанъ отличается строгою логическою отчетливостію въ мысляхъ. Но догматическое ученіе академическихъ его уроковъ было предметомъ сильныхъ сомнѣній для Стефана Яворскаго и многихъ другихъ. Стефанъ предлагалъ собору не посвящать Ѳеофана въ псковскаго епископа, прежде чѣмъ отречется онъ отъ ложныхъ мыслей, найденныхъ въ его сочиненіяхъ. Личныя объясненія Стефана съ Ѳеофаномъ по сему предмету окончились однако примиреніемъ... На ученіе отрокамъ въ 1727 г. написана была критика, ударявшая особенно на осужденіе внѣшности. Прокоповичъ отвѣтилъ, что истинные поклонники поклоняются Богу духомъ, и изъявилъ сожалѣніе, что напрасно смущаютъ народъ несправедливыми подозрѣніями... “Катихизисъ” его для простолюдиновъ”. Относительно “ига не удобоноси- маго” архіеп. Филаретъ говоритъ, что “это сочиненіе, писанное въ 1712 г., подверглось строгой критикѣ и не безъ основанія, такъ какъ въ немъ многое не договорено, что необходимо было сказать чтобы не быть ученикомъ Лютера... Ѳеофанъ былъ довольно жаркимъ полемикомъ, особенно противъ папы. Онъ писалъ отвѣтъ Сорбоннѣ; о папѣ-антихристѣ, — но не кончилъ начатаго”.

“Ѳеофанъ проповѣдникъ... Въ словахъ Ѳеофанъ по вѣрѣ всегда русскій, — по крайней мѣрѣ ничѣмъ не возбуждаетъ противъ себя подозрѣній. Тѣмъ не менѣе онъ болѣе свѣтскій, чѣмъ христіанскій, проповѣдникъ. Онъ пишетъ картины мастерски: но въ нихъ не достаетъ теплоты за недостаткомъ чувства въ проповѣдникѣ; онъ умно располагаетъ части слова, ловко пользуется способами убѣдить слушателей, въ чемъ ему нужно, но читатель-христіанинъ остается неудовлетвореннымъ. Самая большая часть проповѣдей его — чисто политическая и она-то блистательна въ ораторскомъ отношеніи... Ѳеофанъ едва ли не больше всего любилъ быть юристомъ, только не былъ имъ къ пользѣ церкви, по крайней мѣрѣ во многихъ случаяхъ. Въ рядѣ сочиненій: видимъ въ Ѳеофанѣ юриста-философа, который основываетъ свои мысли не столько на практикѣ церкви, сколько на соображеніяхъ собственнаго разума. Что касается до юридическихъ процессовъ о святителяхъ Веніаминѣ, Львѣ и Георгіи, о Ѳеофилактѣ или Зворыкинѣ, гдѣ много писано рукою Ѳеофана и дѣлалось по его направленію: то это — самые печальные памятники больной души Ѳеофановой... Въ кіевской академіи Ѳеофанъ преподавалъ философію на латинскомъ языкѣ и записки его 1708 г. еще цѣлы. Онъ занимался и исторіею: но былъ историкомъ очень посредственнымъ, чтобы не сказать плохимъ ... Трактатъ объ амазонкахъ, съ нелѣпою мыслію, что это славянки; изслѣдованіе о “флорентійскомъ соборѣ” заключаетъ въ себѣ кое-что и дѣльное. “Съ котораго времени началось патріаршее достоинство въ церкви?” — неважное изслѣдованіе... Хотя Прокоповичъ, когда нужно было уязвить другихъ чѣмъ нибудь, указывалъ на стихотворство, какъ на слабость: но самъ онъ не прочь былъ отъ того, чтобы выставлять изъ себя піиту. Изъ охлажденной эгоизмомъ души его конечно не могло изливаться истинно поэтическихъ пѣсней; все, чего можно ожидать отъ него, это сарказмы и остроты и развѣ подогрѣтыя страстями бѣдной души пѣнія. Въ порядкѣ вещей, что умнымъ Прокоповичемъ сочинена умная піитика...”

Оба изъ этихъ первенствующихъ богослововъ имѣли ревностныхъ приверженцевъ и подражателей, такъ что около нихъ образовались двѣ своего рода богословскія школы, между которыми завязалась борьба. При царѣ Петрѣ I направленіе Ѳеофана было господствующимъ и разные его почитатели старались поддѣлаться подъ его тонъ, нравившійся царю. Направленіе же Стефана, осуждаемое Петромъ и признанное неудобнымъ, могло проводиться только въ стѣнахъ духовныхъ школъ — въ академіяхъ кіевской и московской. Въ послѣдней это направленіе утвердили ректоры Ѳеофилактъ (Лопатинскій) и Гедеонъ (Вишневскій).

Краткія данныя о владыкѣ Ѳеофилактѣ сообщены на стр. 556 и 562. Онъ былъ многосторонне образованъ, знатокомъ греческой литературы. Какъ проповѣдникъ, онъ оставилъ нѣсколько словъ, пріуроченныхъ къ торжественнымъ случаямъ. Имъ составлена была, по отзыву архіеп. Филарета, превосходная служба на день празднованія полтавской побѣды. Архіеп. Филаретъ пишетъ: “Ѳеофилактъ долго былъ наставникомъ московской академіи. Его “священная наука, объясненная положительно и полемически въ разсужденіяхъ согласныхъ съ ученіемъ св. церкви восточной, на основаніи св. писанія, соборовъ и отцевъ”, 1706-1710 гг., заключаетъ въ себѣ и догматику, и нравственное ученіе и полемику. Строгаго систематическаго порядка здѣсь нѣтъ... Ѳеофилактъ любилъ и поэзію...”

О расхожденіи между русскими богословами было извѣстно даже за границей. Завязавъ связи съ Европой, Россія сдѣлалась заманчивой для западнаго прозелитизма. Католики разсчитывали на владыку Стефана, протестанты на архіеп. Ѳеофана. Въ 1716 г. во время пребыванія царя Петра I въ Парижѣ католическіе богословы Сорбонны возбудили вопросъ о соединеніи церквей. Главные переговоры велъ Бурсье. Въ 1717 г. ими было представлено предложеніе. По порученію царя отрицательные отвѣты писали владыки Стефанъ и Ѳеофанъ. Отправленъ былъ въ Сорбонну отвѣтъ послѣдняго, и неудачу свою католики приписывали именно тому, что дѣло это попало въ руки архіеп. Ѳеофана. По учрежденіи Сѵнода, съ такимъ же предложеніемъ обратились епископы англиканской церкви, потерпѣвшіе передъ тѣмъ неудачу у восточныхъ патріарховъ. Восточные патріархи, узнавъ объ этомъ и опасаясь нѣкоторой склонности къ протестантизму въ Петербургѣ, прислали въ Сѵнодъ граматы съ приложеніемъ изложенія вѣры патр. Досиѳея и съ увѣщаніемъ непоколебимо пребывать въ православіи. Попытка англиканъ потерпѣла, какъ и католиковъ, неудачу.

Послѣ смерти митр. Стефана, главнымъ противникомъ архіепископа Ѳеофана оставался архіеп. Ѳеофилактъ, очень почитавшій покойнаго іерарха. Съ наибольшей силой онъ выступилъ въ 1728 г. Имъ изданъ былъ “Камень вѣры”. Въ то же время противъ Ѳеофановскаго направленія высказалась и кіевская академія. Въ Кіевѣ, съ благословенія архіеп. Варлаама (Вонатовича), тоже изданъ былъ “Камень вѣры”. На этотъ трудъ обратили вниманіе и заграничные богословы. Воспользовавшись ослабленіемъ при Петрѣ II значенія архіеп. Ѳеофана, католичество повело пропаганду изъ Польши. Парижская Сорбонна, съ своей стороны, прислала въ Россію ловкаго агента, аббата Жюбе, чтобы завязать съ русскимъ духовенствомъ сношенія о соединеніи церквей. Къ тому же дѣлу присоединился доминиканецъ Рибейра, находившійся при испанскомъ посланникѣ въ Петербургѣ герцогѣ Лиріа. Онъ завязалъ знакомства съ противниками Ѳеофана. Жюбе появился въ столицѣ подъ видомъ учителя дѣтей кн. Ирины Долгорукой, принявшей католичество заграницею. Склонность къ католичеству обнаружилась въ семьяхъ верховниковъ — кн. Голицына и кн. Долгорукихъ. При такихъ обстоятельствахъ, по напечатаніи “Камня вѣры”, протестантскіе богословы принялись его разбивать, а католическіе защищать. Въ 1729 г. въ Іенѣ явилось опроверженіе его подъ видомъ “Письма Буддея”, а Рибейра напечаталъ на это отвѣтъ въ защиту Яворскаго. Архіеп. Ѳеофилактъ написалъ на Буддея “Апокрисисъ”.

По этому вопросу архіеп. Филаретъ пишетъ въ “Обзорѣ”: “Когда изданъ былъ въ первый разъ Камень вѣры Яворскаго (М. 1728 г.), Прокоповичъ написалъ отъ имени Буддея критику на книгу Камень вѣры, становясь ею на сторону протестантовъ противъ православія. Ѳеофилактъ тогда же (въ авг. 1730 г.) говорилъ: “Буддей еще до изданія книги померъ, а по слогу видно, что писателемъ книги былъ новгородскій архіепископъ”. Въ послѣдствіи дознались, что критика отправлена была Прокоповичемъ съ ученикомъ Зенковскимъ въ Іену и тамъ напечатана. Мало и того, — на мнимое сочиненіе Буддеево тогда же написана была въ Москвѣ критика бывшимъ при испанскомъ послѣ патеромъ Рибейрою. Ѳеофанъ подалъ въ тайную канцелярію бранную и недобросовѣстную критику на книжку Рибейры, выставляя ее опасною для государства отъ того, что въ ней порицаются протестанты, какъ будто Россія — протестантское государство”. Касаясь одновременно и спора Ѳеофана съ архим. Маркелломъ, о чемъ говорилось ранѣе, архіеп. Филаретъ пишетъ о новгородскомъ іерархѣ: “Какъ ни ловко закрываетъ онъ свои дѣла, но ясно видно, что и въ словахъ и въ поступкахъ часто бывалъ онъ на сторонѣ лютеранства, по неосторожности; а этой неосторожности логическаго и ловкаго Прокоповича нельзя иначе объяснить, какъ незамѣчаемою имъ самимъ наклонностію души его къ протестантству, воспитанному долгимъ и довѣрчивымъ слушаніемъ лютеранскихъ сочиненій”.

Съ воцареніемъ имп. Анни обстоятельства совершенно измѣнились. Значеніе Ѳеофана возросло вновь. Его стараніями Рибейра и Жюбе должны были покинуть Россію. Архіеп. Ѳеофилактъ не могъ и думать объ изданіи своего Апокрисиса. Камень вѣры былъ запрещенъ. Книга эта, вмѣстѣ съ книгой Рибейры, была присоединена къ дѣлу о латинской пропагандѣ въ Россіи и къ политическимъ розыскамъ о недоброжелателяхъ нѣмцевъ въ правительствѣ. Запрещеніе снято только имп. Елисаветой. Около 1732 г. пущенъ былъ противъ книги митр. Стефана рукописный протестантскій пасквиль “Молотокъ на Камень вѣры”, въ которомъ покойный митрополитъ рязанскій назывался папистомъ и іезуитомъ. Обнаружена была рукопись “Апокрисиса” и началось дѣло противъ архіеп. Ѳеофилакта, о которомъ упоминалось ранѣе. Архіеп. Ѳеофанъ достигъ полнаго внѣшняго торжества, но его богословскому направленію это повредило очень. Въ обѣихъ академіяхъ заговорили объ его еретичествѣ. Только послѣ его смерти отнеслись справедливѣе къ его богословской системѣ. Достоинствомъ ея признана была большая отрѣшенность отъ схоластики, болѣе научный методъ, основанный на внимательномъ изученіи св. Писанія и др. источниковъ. Въ 1740-хъ годахъ ей стали уже подражать сначала въ кіевской, потомъ въ московской академіяхъ. (Знаменскій).

Исправленіе славянской Библіи. Представители богословской наука а проповѣдничества.

Духовное просвѣщеніе, сдѣлавшее такъ много успѣховъ еще съ самаго начала новаго періода Церкви, обратилось съ своею помощью прежде всего къ славянскому переводу Библіи, какъ источнику просвѣщенія. Недостатки острожскаго изданія Библіи, напечатаннаго почти безъ перемѣнъ въ Москвѣ въ 1663 г., очень замѣтны были для многихъ. Кромѣ того и это изданіе почти составляло библіографическую рѣдкость. По словамъ св. Димитрія, въ Малороссіи ее трудно было найти даже по церквамъ. Первая мысль о необходимости новаго печатнаго ея изданія принадлежала митр. новгородскому Іову, который собирался заняться этимъ при своей семинаріи.

Указомъ царя Петра I въ 1712 г. дѣло это было поручено Ѳеофилакту (Лопатинскому) и Софронію Лихуду съ справщиками печатнаго двора, подъ наблюденіемъ мѣстоблюстителя митр. Стефана. Исправленія указано было дѣлать по тексту LХХ; планъ ихъ впрочемъ не былъ предварительно выясненъ и указанъ. Исправленія начались въ 1713 г. Исправители трудились добросовѣстно съ большою тщательностью. Кромѣ указаннаго текста, они принимали во вниманіе и другіе тексты греческіе, еврейскій и латинскій, по толковой Полиглотѣ въ 6 томахъ. Грамматическія поправки они вносили въ самый текстъ, а болѣе важныя отступленія отъ стараго текста вписывали въ особый реестръ. Работу они закончили къ 1720 г., потомъ снова ее пересматривали до 1723 г. Въ 1724 г. послѣдовало Высочайшее повелѣніе о печатаніи. Но печатаніе замедлилось разными типографскими препятствіями. За смертью имп. Петра оно и вовсе было отставлено. Архіепископъ Ѳеофилактъ тѣмъ временемъ продолжалъ исправлять свой трудъ. Въ 1735 г. архіеп. Ѳеофанъ возбудилъ въ Сѵнодѣ вопросъ о печатаніи. Владыка Ѳеофилактъ въ это время былъ подъ судомъ. Рѣшено было печатаніе Библіи перенести изъ Москвы въ Александро-Невскій мон. подъ смотреніе архіеп. Ѳеофана. Печатать Библію указано не по исправленному тексту, а по старому, отмѣчая поправки подъ строкой, предварительно пересмотрѣвъ все сдѣланное Ѳеофилактомъ и Софроніемъ. Пересмотръ этотъ объяснялся тѣмъ, что исправленія дѣлались не только по указанному исправителямъ тексту, но и по другимъ, не вошедшимъ въ церковное употребленіе (Акилы, Ѳеодотіона, Симмаха, Вульгаты). Такимъ образомъ производилась попытка уничтожить все сдѣланное и передѣлывать по плану, теоретически продуманному Ѳеофаномъ. Послѣднимъ руководило недоброжелательство къ Ѳеофилакту и отрицательное отношеніе къ справкамъ изъ латинской Библіи.

Съ половины 1736 г. во главѣ новыхъ исправленій былъ поставленъ архимандритъ Александро-Невской Лавры Стефанъ (Калиновскій), ревностно принявшійся за работу, сдавая листы новой Библіи въ наборъ, по мѣрѣ ихъ исправленія. Стефанъ жаловался, что наборъ производился “весьма трудно, непорядочно и необычно”, т. к. дѣлался не съ готоваго оригинала, а съ черновыхъ записей, содержаніе которыхъ нужно было затѣмъ провѣрять. Къ половинѣ 1738 г. печатаніе дошло до кн. Товита и затѣмъ остановилось. Книга эта и слѣдующія оказались на славянскомъ языкѣ переведенными съ Вульгаты, на которую и “смотрѣть” было не велѣно. Дальше слѣдовали книги, которыхъ не было въ греческомъ текстѣ LХХ. Печатаніе исправленій подъ строкой запутало совсѣмъ наборщиковъ, могло спутать и читателей. Стефанъ запрашивалъ Сѵнодъ, что ему дѣлать. Сѵнодъ отмалчивался. Стефанъ не дождался отвѣта. Посвященный въ 1739 г. въ епископа псковскаго, онъ не могъ работать, какъ прежде, надъ исправленіемъ Библіи. Все же, въ 1741 г., Сѵнодъ, по его проекту, рѣшилъ: гдѣ нужно, править текстъ Библіи по Вульгатѣ; печатаніе перенести снова въ Москву, поближе къ академіи; печатать ее въ два столбца, — въ одномъ по старому, въ другомъ по исправленному тексту; все напечатанное раньше оставить. Это былъ уже третій планъ изданія Библіи. Но онъ оказался послѣ неудобнымъ по громоздкости изданія въ два столбца.

Въ Москвѣ работа исправленія была въ 1741 г. поручена архим. Ѳаддею (Кокуйловичу) и префекту московской академіи Кириллу (Флоринскому), которые въ 1743 г. представили свой законченный трудъ. Они обстоятельно изложили какими пособіями пользовались. Какъ на важнѣйшее они указали на Полиглотту Валтона; изъ находящихся въ ней видовъ греческаго текста 70-ти они пользовались главнымъ образомъ чтеніемъ Александрійскаго списка. Ватиканской Библіей они почти не пользовались, т. к. въ ней было много пропусковъ. Сѵнодъ приступилъ къ разсмотрѣнію ея для печати. Имп. Елисавета торопила Сѵнодъ. Въ 1744 г. она заставляла членовъ его собираться для чтенія исправленной Библіи каждый день, даже въ великомъ посту. Она предполагала даже возможнымъ для скорости издать Библію съ исправленіями владыки Ѳеофилакта. Дѣло подвигалось медленно. Пришлось поручить это дѣло особой комиссіи только подъ наблюденіемъ Сѵнода. За недостаткомъ людей, не скоро образовалась и эта комиссія. До 1747 г. работали надъ Библіей архим. Иларіонъ (Григоровичъ) и главнымъ образомъ знающій человѣкъ, учитель московской академіи іером. Іаковъ (Блонницкій). Въ этомъ году вызвали ему въ помощь двухъ учителей изъ кіевской академіи, гдѣ священная филологія находилась тогда въ цвѣтущемъ состояніи, насажденная Симономъ (Тодорскимъ). Вызваны были іеромонахи Варлаамъ (Лящевскій) и Гедеонъ (Сломинскій), которымъ и суждено было закончить многолѣтнюю и трудную работу. Блонницкій работалъ до 1748 г. Въ общемъ планѣ они ближе всѣхъ сошлись съ первой комиссіей Ѳеофилакта.

Архіеп. Филаретъ, въ своей “Исторіи Русской Церкви”, пишетъ объ этомъ трудѣ: “Предисловіе къ изданію, написанное Лящевскимъ, представляетъ послѣдній трудъ исправленія въ слѣдующемъ видѣ: а) грамматическія поправки Лопатинскаго, не измѣнявшія самой мысли древняго текста, были удержаны; б) тамъ, гдѣ видны были отступленія отъ древняго текста, въ смыслѣ ли текста или въ расположеніи стиховъ и главъ, тамъ, по повѣркѣ съ изданіями греческаго текста, старались удержать древній видъ славянскаго текста; в) ошибки перевода, незамѣченныя прежнимъ исправленіемъ, были исправлены; г) книги Товита и Юдифи, переведенныя въ острожской библіи съ Вульгаты, переведены съ греческаго текста; третью книгу Ездры, которой нѣтъ на греческомъ языкѣ, исправили по Вульгатѣ, а четвертой книги Маккавейской не приняли въ изданіе, такъ какъ ея нѣтъ и въ древнемъ славянскомъ переводѣ; д) главною заботою переводчиковъ была, по ихъ словамъ, забота о вѣрности перевода греческому тексту: “то едино въ дѣлѣ исправленія сего священной библіи попеченіе имѣхомъ, еже согласно во всемъ греческому 70 переводу намъ славянской переводъ издати”; е) число всѣхъ поправокъ, сдѣланныхъ съ библіи 1663 г. было весьма велико: бывъ описаны отчетливо, онѣ составили книгу не меньше самой библіи; важнѣйшія поправки описаны въ предисловіи къ изданію; но и здѣсь число ихъ велико. Къ этому надо прибавить, что, какъ видно по сличеніи трудовъ Ѳеофилакта съ трудами послѣднихъ комиссій, всѣ важнѣйшія поправки, принятыя въ печатное изданіе, принадлежатъ блаженному Ѳеофилакту. Такимъ образомъ главнымъ характеромъ новой исправленной библіи служитъ близость ея къ греческому тексту. Дѣло исправленія требовало трудовъ тяжелыхъ, средствъ обширныхъ и знанія многосторонняго. И оно выполнено достойно того времени”. “Такой прекрасный плодъ принесенъ св. церкви”, добавляетъ архіеп. Филаретъ, “можно сказать, Симономъ Тодорскимъ. Лящевскій и Блонницкій были учениками его. Симонъ былъ основателемъ филологіи и особенно еврейской въ Россіи... Блонницкій и Лящевскій оставили превосходныя пособія для изученія греческаго языка”.

Библія, напечатанная 18 дек. 1751 г. была пущена въ продажу по 5 руб. Нужда въ ней была такъ велика, что за первымъ изданіемъ (1200 экз.) скоро понадобились другія (1756, 1757, 1759 г.г.).

Московская академія, гдѣ Блонницкій и Лящевскій были наставниками, образовала многихъ толкователей св. Писанія и преимущественно Новаго Завѣта. Ѳеофилактъ (Горскій), воспитанникъ и ректоръ (1770-74) московской академіи, въ 1778 г. скончавшійся епископомъ коломенскимъ, написалъ “Соглашеніе” св. Писанія. Воспитанникъ и ректоръ той же академіи Аполлосъ (Байбаковъ), впослѣдствіи епископъ архангельскій и членъ россійской академіи (ум. 1801 г.), издалъ читанныя имъ толкованія на посланія св. Ап. Павла. Воспитанникъ той же академіи, будущій митрополитъ новгородскій Гавріилъ (Петровъ), съ 1761 по 1763 г. ректоръ Заиконоспасской академіи, извѣстенъ по объясненію соборныхъ посланій. Меѳодій (Смирновъ), съ 1791 по 1795 годъ ректоръ академіи, впослѣдствіи епископъ воронежскій, коломенскій, архіепископъ тверской и псковскій (ум. 1815), толкователь св. Писанія. Особенно трудился для объясненія св. Писанія ректоръ ярославской семинаріи и впослѣдствіи архіепископъ псковскій (съ 1798 г.), Ириней (Клементьевскій). Онъ писалъ толкованія на посланія къ Римлянамъ и Евреямъ, на 12 меньшихъ пророковъ и на пр. Даніила, по греческому и еврейскому тексту, наконецъ по тому и другому тексту толкованіе на псалмы, впрочемъ извлеченное изъ Беллярминова толкованія. Ириней извѣстенъ также, какъ догматистъ и филологъ. Состоя членомъ Россійской Академіи онъ много переводилъ святоотеческихъ твореній съ греческаго языка. Одинъ изъ просвѣщеннѣйшихъ пастырей своего времени, состоявшій членомъ Сѵнода, владыка Ириней въ 1814 г. былъ уволенъ на покой и скончался въ 1818 г. Ириней (Фальковскій), преподаватель кіевской академіи, впослѣдствіи ея ректоръ и еп. Чигиринскій, весьма и разносторонне даровитый, писалъ толкованіе на посланія апостольскія. Продолжалъ онъ трудиться въ XIX в., скончавшись въ 1823 г.

“Вообще всѣ эти и другіе опыты, какъ первые опыты, были не зрѣлы”, пишетъ въ “Исторіи” архіеп. Филаретъ, “они рѣдко бывали дѣломъ собственнаго размышленія и чаще были разсужденіями о догматической или нравственной мысли Писанія, чѣмъ объясненіями словъ Писанія. Но и въ такомъ видѣ они много приносили пользы для церкви. Новымъ образованіемъ духовныхъ учебныхъ заведеній болѣе, чѣмъ прежде, обращено вниманіе на св. Писаніе. Отселѣ естественно, что со временемъ болѣе и болѣе поставлялись въ состояніе отчетливо уяснять себѣ слово Божіе: но справедливая осмотрительность требовала не спѣшить, и не спѣшили изданіемъ трудовъ для объясненія св. Писанія. Еще св. Тихонъ Воронежскій считалъ нужнымъ и рѣшался самъ перевести Псалтирь съ еврейскаго и Новый Завѣтъ съ греческаго на русскій языкъ. Многіе другіе также видѣли нужду въ переводѣ св. Писанія съ оригинальнаго языка. Архіеп. московскій Амвросій Зертисъ-Каменскій переводилъ съ Лящевскимъ Псалтирь съ подлинника. Трудъ былъ законченъ и приготовленъ къ печати. Мученическая смерть архипастыря остановила дѣло.” Знаменскій поясняетъ, что Свят. Тихонъ постѣснялся издать свои переводы, опасаясь церковнаго соблазна.

Катихизичеекое ученіе дѣтямъ и народу указано было Сѵнодомъ необходимою обязанностью пастырей Церкви.

Архіеп. Ѳеофанъ (Прокоповичъ) написалъ катихизисъ и букварь съ объясненіемъ заповѣдей Божіихъ, довольно долго заслуживавшіе одобреніе для общаго употребленія. Въ одно время съ нимъ префектъ московской академіи, потомъ іеромонахъ соборный Александро-Невской Лавры, Стефанъ (Прибыловичъ) написалъ родъ катихизиса въ 14 статьяхъ, подъ названіемъ “Путь въ царствіе Божіе”. Въ 1743 г. Сѵнодъ писалъ Сенату, что дворяне и чиновники, обучивъ своихъ дѣтей читать часословъ и Псалтирь, отдаютъ ихъ учиться свѣтскимъ наукамъ, но не заботятся о томъ, чтобы дѣти достаточно знали основанія вѣры и благочестія, — предметы самые необходимые и важные для каждаго. При такой несообразности дѣлъ съ долгомъ Сѵнодъ требовалъ предписать указами: учить дѣтей катихизису у способныхъ священниковъ, а при опредѣленіи на службу испытывать ихъ въ знаніи катихизиса. Вслѣдствіе этого, Сенатъ приказалъ взыскивать штрафъ съ родителей, если дѣти, при опредѣленіи на службу, окажутся незнающими правилъ вѣры и благочестія. Указомъ 20 апр. 1743 г. было положено во всѣхъ свѣтскихъ учебныхъ заведеніяхъ преподавать законъ Божій, и законоучителями быть духовнымъ лицамъ. Прот. Сидоровскимъ изданы были для Смольнаго института соотвѣтственныя книги. Архим. Макарій (Сусальниковъ), законоучитель кадетъ, написалъ “Наставленіе отрокамъ”. Лучшій по своему времени катихизисъ для дѣтей написалъ митр. московскій Платонъ (Левшинъ). (Архіеп. Филаретъ).

Для народа катехизическое ученіе преподавалось публично наставниками кіевской и московской академій. Ректорами для сего избирались способные учителя. Бесѣды предлагались то въ храмѣ, то въ аудиторіи. Митр. Платонъ, когда былъ еще учителемъ поэзіи, міряниномъ Петромъ, пріобрѣлъ себѣ громкую извѣстность катихизическими бесѣдами. Въ своей автобіографіи онъ пишетъ: “На Левшина возложена была должность, по порядку, принятому въ академіи, толковать катихизисъ публично, по воскреснымъ днямъ, въ собраніи академіи и всѣхъ со стороны всякаго состоянія людей, для слушанія приходящихъ. Никогда, можно сказать, во всю жизнь не былъ столько счастливъ Петръ, какъ при семъ случаѣ. Собраніе всякаго состоянія людей столь было велико, что никогда еще въ академіи этого не случалось. Хотя палата была не мала, но тѣснота и духота были чрезмѣрныя. Нѣкоторые изъ слушателей, малыхъ своихъ дѣтей приводя, повергали къ ногамъ учителя, повторяя имъ, чтобы они учителя слушали и помнили. Сіе умножало ревность въ Левшинѣ, ибо онъ чрезъ два часа и болѣе толкованіе продолжалъ, обливаясь и измокнувъ весь отъ поту. Усердные слушатели изъ знаменитыхъ московскихъ купцовъ въ воскресные дни его посѣщали и провозглашали въ своихъ разговорахъ московскимъ апостоломъ”. Въ 1761 г. указомъ Сѵнода объясненіе катихизиса было введено въ московскомъ Успенскомъ соборѣ, “какъ дѣло нужное для всѣхъ чадъ вѣры и какъ предостереженіе отъ пагубныхъ льстецовъ”. Преподаваніе поручено было священникамъ, окончившимъ академію.

Архіеп. Филаретъ говоритъ, что въ тотъ періодъ исторіи Церкви оригинальныхъ систематиковъ вѣры и нравственности, какъ и оригинальныхъ толкователей Писанія, было немного. Онъ упоминаетъ слѣдующихъ духовныхъ лицъ, давая о нихъ отзывы:

Ѳеофанъ (Прокоповичъ), послѣ Кіева три года слушавшій уроки въ Римѣ, но оттуда вынесшій отвращеніе отъ папизма, даже не всегда справедливое, преподавалъ въ кіевской академіи “христіанское православное богословіе”; сочинитель предлагалъ его въ трактатахъ, не связываясь формами схоластики; но онъ не успѣлъ довесть до конца обширной своей догматики.

Самуилъ (Миславскій), ректоръ кіевскій, впослѣдствіи митрополитъ кіевскій ( ум. 1796 г.), пересмотрѣлъ, дополнилъ и издалъ догматику Ѳеофана. Онъ же издалъ трактатъ Зерникова о происхожденіи Св. Духа.

Ѳеофилактъ (Горскій) писалъ для московской академіи: “Ученіе восточной православной церкви о вѣрѣ и дѣятельности”. Здѣсь менѣе оргинальнаго, чѣмъ у Ѳеофана, “но болѣе ясности въ изложеніи и правильности въ распорядкѣ частей; притомъ, кромѣ полной догматики, здѣсь есть и ученіе о христіанской нравственности; доказательства заимствуются изъ св. Писанія, но приводятся и свидѣтельства отцевъ Церкви.”

Митр. Платонъ, когда былъ законоучителемъ наслѣдника престола, написалъ для него на русскомъ языкѣ “Православное ученіе”, которое потомъ было переведено на многіе иностранные языки. Макарій (Петровичъ), сербъ, получившій образованіе въ московской академіи, проповѣдникъ ея, съ 1761 г. префектъ, съ 1763 г. архимандритъ и ректоръ тверской семинаріи. Составилъ систему “богословія”, которая отличается сколько глубиной мыслей христіанскихъ, столько же логическою силою доказательствъ. Проповѣди его отличались ясностью мысли и сердечнымъ краснорѣчіемъ. Владѣлъ русскимъ языкомъ, какъ немногіе русскіе.

Умеръ 32 лѣтъ въ 1766 г. Свят. Тихонъ, епископъ воронежскій. Дополнивъ размышленіями читанныя имъ въ тверской семинаріи догматико-нравственныя наставленія, оставилъ прекрасное сочиненіе: “Объ истинномъ христіанствѣ”. Хотя оно не имѣетъ систематической строгости, но зато проникнуто истиннымъ христіанскимъ духомъ и оригинально съ начала до конца. Ириней (Фальковскій), даровитый ректоръ кіевскій и епископъ Чигиринскій (съ 1807 г., скончался въ 1823). Извѣстенъ его трудъ “Сокращенная православная догматика”. Сочиненіе отличается систематическою строгостію, отчетливостію и ясностію. Сочиненіе расположено по плану Ѳеофановой догматики, но далеко лучше той по содержанію и по изложенію. Это — лучшая догматика изъ писанныхъ дотолѣ въ Россіи по ея ясности, отчетливости и систематической строгости.

Проф. П. Знаменскій упоминаетъ еще о слѣдующихъ труженикахъ науки. Митр. Гавріилъ (Петровъ) оставилъ въ рукописи хорошую богословскую систему. Іеродіаконъ Александро-Невской Лавры Германъ перевелъ съ греческаго преп. Макарія Египетскаго и, вмѣстѣ съ іеродіакономъ Модестомъ, составилъ симфонію на св. Писаніе (1773). Сильвестръ (Лебединскій), ректоръ астраханскій и казанскій, епископъ переяславскій, съ 1807 архангельскій архіепископъ, написалъ “Приточникъ Евангельскій” и духовно-нравственное сочиненіе “Нетлѣнная пища”. По пастырскому богословію написалъ “О должностяхъ пресвитеровъ” владыка Парѳеній (Сопковскій), епископъ смоленскій (1761-95). По литургикѣ — “Новая скрижаль” — написана владыкой Веніаминомъ (Румовскимъ). По свидѣтельству архіеп. Филарета — трудъ оригинальный. Объясненіе христіанскаго храма, его принадлежностей и священнодѣйствій. Страдаетъ русскій языкъ, замѣтна латинская конструкція. Съ 1774 г. былъ епископомъ олонецкимъ, съ 1775 г. — архангельскимъ, съ 1798 г. — нижегородскимъ. Во время управленія архангельской епархіей еп. Веніаминъ собралъ древнія рукописи и лѣтописи для составленія исторіи мѣстной церкви. Имъ предписано было монастырямъ и церквамъ завести памятныя книжки, съ занесеніемъ древнихъ достопамятностей и продолженіемъ записей важныхъ случаевъ. На основаніи собраннаго издано было исторически цѣнное описаніе архангельской епархіи. Имъ сочинена Священная исторія для малолѣтнихъ дѣтей, на русскомъ, греческомъ, латинскомъ и французскомъ языкахъ (1778 г.).

Владыка Дамаскинъ (Семеновъ-Рудневъ), воспитанникъ московской академіи, съ 1772 г. слушалъ уроки въ Геттингенѣ по богословскимъ наукамъ, исторіи, математикѣ, и усовершенствовался въ знаніи языковъ еврейскаго, греческаго, французскаго и нѣмецкаго. Въ 1773 г. въ Академіи Наукъ получилъ степени профессора философіи, исторіи и филологіи; съ 1775 г. префектъ, потомъ ректоръ московской академіи; былъ однимъ изъ близкихъ сотрудниковъ митр. Платона. Будучи уже ректоромъ-архимандритомъ, онъ по воскреснымъ днямъ публично въ аудиторіи изъяснялъ св. Писаніе. Слушать собирались весьма многіе изъ дворянъ и купцовъ. Съ 1782 г. епископъ сѣвскій, 1783-1794 епископъ нижегородскій; скончался на покоѣ въ 1795 г. Владыка Дамаскинъ написалъ на нѣмецкомъ языкѣ сокращенную лѣтопись древней Руси по Нестору, изд. въ 1771 г. въ Германіи. Этотъ трудъ доставилъ ему извѣстность въ ученой Германіи. Имъ изданы были лекціи архіеп. Ѳеофана (Прокоповича), съ нѣкоторыми дополненіями. Архіеп. Филаретъ пишетъ: “Этими прибавленіями сочиненіе Ѳеофана исправлено и пополнено, такъ что получило гораздо больше цѣны противъ прежняго... Въ 1785 г. написана имъ “Библіотека россійская или свѣдѣнія о всѣхъ книгахъ въ Россіи съ начала типографіи на свѣтъ вышедшихъ” ... Сочиненіе по тому времени превосходное ... Имъ переведено на латинскій языкъ православное ученіе митр. Платона (1774); изданы сочиненія Платона въ 9 частяхъ, Москва 1779 г., сочиненія Ломоносова въ 3 частяхъ, Москва 1778 г.”.

Имп. Екатерина II писала еп. Дамаскину: “Считая, что въ нижегородской семинаріи преподается ученіе языковъ разныхъ народовъ, въ епархіи вашей обрѣтающихся, я желаю, чтобы в. преосвященство доставили мнѣ словарь тѣхъ языковъ, написавъ то по россійски каждое слово, какъ оно произносится”. Для исполненія воли государыни избраны были лучшіе ученики, нѣкоторые изъ священниковъ и образованныхъ въ св. вѣрѣ инородцевъ. Подъ непосредственнымъ надзоромъ преосвященнаго въ 7 мѣсяцевъ составленъ былъ словарь четырехъ инородческихъ языковъ, въ двухъ томахъ. Слова расположены по русскому алфавиту. Противъ русскаго слова писались въ графахъ слова по русски — татарскія, мордовскія, чувашскія и черемишскія. Преосвященный прибавилъ историческія и статистическія свѣдѣнія о народахъ. Словарь отправленъ былъ императрицѣ 13 апр. 1785 г. Списокъ его, въ 1000 листовъ, — въ библіотекѣ нижегородской семинаріи. Словарь полезенъ былъ для мѣстныхъ проповѣдниковъ св. вѣры. Преосвященный писалъ и мордовскую грамматику, но она осталась неизданною (Архіеп. Филаретъ). Въ 1783 г. онъ былъ избранъ членомъ Россійской Академіи Наукъ.

Какъ филологъ, выдвинулся протоіерей московскаго Архангельскаго собора, Петръ Алексѣевичъ Алексѣевъ (ум. 1801), членъ Академіи Наукъ. Онъ написалъ церковный славянскій словарь. Объясненія словамъ довольно отчетливыя; трудъ полезный и нынѣ для нѣкоторыхъ справокъ. Какъ историкъ интересенъ по “Словарю еретиковъ и раскольниковъ”. Архіеп. Филаретъ, давая этотъ отзывъ, считаетъ о. Петра большимъ интриганомъ, занимавшимся доносами, въ частности на митр. Платона. Упоминавшійся выше владыка Меѳодій (Смирновъ), извѣстенъ также своимъ трудомъ “Священное богословіе, основанное преимущественно на Св. Писаніи”, написанное имъ въ бытность ректоромъ лаврской школы. Архіеп. Филаретъ отмѣчаетъ, что въ первой книгѣ есть исторія богословія, чего не было ни у Ѳеофана, ни у Ѳеофилакта. Во всей системѣ Меѳодія больше связности и отчетливости, чѣмъ у Ѳеофилакта. Когда Меѳодій переведенъ былъ изъ лавры ректоромъ въ московскую академію, то большая часть учениковъ вслѣдъ за нимъ перешла въ Москву. Это показываетъ, до какой степени лекціи Меѳодія увлекали собою молодыхъ слушателей его. Извѣстенъ онъ также какъ историкъ, педагогъ и филологъ. Съ конца XVIII в. начали являться труды извѣстнаго историка и археолога, владыки Евгенія (Болховитинова), будущаго митрополита кіевскаго, о которомъ будетъ говориться въ слѣдующемъ отдѣлѣ.

Какъ на выдающихся проповѣдниковъ, архіеп. Филаретъ указываетъ на владыкъ: Ѳеофана (Прокоповича), Гедеона (Криновскаго), Георгія (Конисскаго), Анастасія (Братановскаго), въ концѣ XVIII в. епископа бѣлорусскаго, потомъ архіепископа астраханскаго, митр. Платона (Левшина), котораго по дару слова ставитъ выше другихъ. Отмѣчая, что онъ не былъ свободенъ отъ латинскаго строя рѣчи архіеп. Филаретъ говоритъ, что проповѣди его дышали простотой и силой благочестія. Онъ оставилъ по себѣ болѣе 600 словъ и рѣчей, говоря часто и изустно. Проповѣдниками менѣе крупными владыка Филаретъ считаетъ іерарховъ: Амвросія (Юшкевича), Гавріила (Бужинскаго) — архіепископовъ новгородскихъ, митр. кіевскаго Арсенія (Могилянскаго), Арсенія (Мацѣевича), Іоасафа (Заболотскаго) архіеп. тверскаго, Тихона (Малинина) архіеп. астраханскаго, Иннокентія (Нечаева) архіеп. псковскаго, митр. Гавріила (Петрова), Симона (Лагова), еп. рязанскаго. Выдающимся проповѣдникомъ былъ владыка Меѳодій (Смирновъ). О немъ архіеп. Филаретъ пишетъ: “Отличіе проповѣди его — пастырская простота, не заботливая о пышномъ уборѣ словъ, но умная по мыслямъ; слогъ его для времени очень легокъ. Прямой и откровенный, онъ говорилъ иногда и строгимъ тономъ пастыря”. Знаменскій упоминаетъ еще объ еп. Дамаскинѣ (Семеновѣ-Рудневѣ) и протоіереѣ кіевскаго софійскаго собора (съ 1785 года) Іоаннѣ Левандѣ, ученикѣ кіевской академіи (1736-1814). Извѣстенъ былъ простотою слога и ясностью изложенія мыслей архіеп. псковскій Ириней (Клементьевскій).

Св. Сѵнодъ и епархіальныя начальства для усиленія церковной проповѣди завели для ученаго духовенства очередное оказываніе проповѣдей въ соборахъ и обязательное число проповѣдей въ годъ. Для неученыхъ священнослужителей Сѵнодъ издалъ два сборника готовыхъ проповѣдей на воскресные и праздничные дни (1775) и на каждый день года (1781).

Архіеп. Филаретъ пишетъ: “Свят. Сѵнодъ много заботился и о томъ, дабы для народнаго чтенія были издаваемы сочиненія, вполнѣ назидательныя, пища здравая, но отнюдь не испорченная чѣмъ-либо. Въ 1741 г. кіевская лавра желала вновь издать Четьи- Минеи св. Димитрія и испрашивала дозволенія на то у Св. Сѵнода. Сѵнодъ предписалъ 10 іюля 1741 г. провѣрить книги по историческимъ памятникамъ и указамъ Сѵнода, исправить выраженія, составить указатель святыхъ и представить о послѣдствіяхъ. Лавра медлила исполнить указъ, частію по недостатку лицъ способныхъ, частію по недостатку способовъ къ повѣркѣ. Между тѣмъ, черногорскій митрополитъ Василій Петровичъ прислалъ въ Сѵнодъ просьбу ускорить изданіе Четьихъ-Миней, какъ очень полезныхъ для церкви. Св. Сѵнодъ поручилъ новгородскому ректору Іоасафу Миткевичу и петербургскому ректору Никодиму пересмотрѣть минеи и обязалъ ихъ представлять каждый мѣсяцъ свои замѣчанія. Въ маѣ 1756 г. окончили они пересмотръ шести мѣсяцевъ, а къ октябрю пересмотрѣли и другую половину. Св. Сѵнодъ присовокупилъ отъ себя предисловіе, съ объясненіемъ причинъ по коимъ совершено исправленіе трудовъ Св. Димитрія. “Святитель Христовъ Димитрій, говоритъ предисловіе, со всякимъ смиренномудріемъ признаетъ свои въ первой книгѣ учиненныя недосмотрѣнія и погрѣшности и, исправивъ самъ иныя, другія, въ книгахъ его обрѣстися могущія, отдаетъ на разсмотрѣніе и исправленіе церковное, зная, что всякія историческія правды одна другую превзыти могутъ достовѣрнѣйшими доказательствами”. Такъ совершено новое изданіе миней св. Димитрія”.

“Св. Сѵнодъ положилъ издать для общей пользы и Печерскій Патерикъ въ видѣ исправномъ. Лучшій способъ исправить патерикъ состоялъ въ сличеніи его съ древними списками. Сѵнодъ предписалъ (мая 5 1746 г.): “въ Кіево-Печерской лаврѣ и въ другихъ кіевскихъ монастыряхъ, не отлагая времени, отыскать книги патерика самыя оригинальныя и прислать въ Сѵнодъ”. Но въ лаврѣ, послѣ пожара 1718 г., не осталось никакихъ старыхъ книгъ. Посему Сѵнодъ предписалъ ректорамъ Іоасафу и Никодиму пересмотрѣть такъ же патерикъ, какъ пересмотрѣны четьи-минеи. Исправленный патерикъ изданъ былъ въ 1759 г.”

“Въ 1767 г. указомъ Сѵнода (отъ 19 ноября) предписано было Гавріилу, епископу тверскому, “для пользы св. церкви разсмотрѣть прилежно прологъ”. Для чтенія въ церквахъ изданы были Сѵнодомъ два собранія поученій, избранныхъ то изъ отеческихъ сочиненій, то изъ другихъ сочиненій преосвященными Гавріиломъ и Платономъ”.

“Весьма полезное сочиненіе для народа написана было св. Тихономъ Воронежскимъ; его “Наставленіе христіанское”, съ замѣною нѣкоторыхъ частей наставленія изъ другихъ его сочиненій, издано и издается св. Сѵнодомъ для общаго употребленія. “Училище благочестія” или примѣры жизни, выбранные изъ житій святыхъ и описанные слогомъ живымъ и яснымъ, составляютъ прекрасный подарокъ прот. Мансветова для всѣхъ возрастовъ христіанскихъ”. Прот. Григорій Мансветовъ, оберъ-священникъ арміи, преставился въ 1832 г. Произведенія его были напечатаны въ XIX столѣтіи.

Борьба съ вредными для вѣры западными вліяніями.

Общій недостатокъ русскаго образованія въ первой половинѣ ХVІІІ в. заключался въ томъ, что оно имѣло узко-практическое, сословно-служебное направленіе. Предварительныхъ общихъ знаній не давали. Заводились цифирныя, навигацкія, артиллерійскія школы. Надо учитывать и то, что до 1721 г. — окончанія борьбы съ Швеціей — все въ государствѣ приноравливалось къ военному времени. Царь-Преобразователь, Петръ I, когда естественно задумался надъ духовнымъ образованіемъ, то и ему придалъ практическій характеръ. Нужны были болѣе образованные священники. Ихъ и должна была дать духовная школа. Само это образованіе многими называлось “поповскимъ”.

Въ общихъ же школахъ обращали мало вниманія на религіозное образованіе. Законъ Божій просто не учился. Стремленіе все же поддержать религіозныя начала въ народѣ побудило царя Петра дать распоряженіе объ изданіи катихизическихъ книжекъ и объ усиленіи церковной проповѣди. При имп. Елисаветѣ въ 1743 г. родители штрафовались за необученіе дѣтей катихизису и въ знаніи его испытывались опредѣлявшіеся на службу. Все поручалось заботамъ семьи. Когда во второй половинѣ XVIII в. ввели Законъ Божій въ общеобразовательныя школы, пришлось уже считаться со взглядомъ общества на этотъ предметъ, какъ особливо “поповскій”. Изученіе его, къ тому же, ослаблялось указаніями не заражать дѣтей суевѣріемъ и фанатизмомъ. Подъ эти же понятія подводились вопросы о ветхозавѣтныхъ казняхъ Божіихъ, о страшномъ судѣ, о чудесахъ и пр. Предлагалось внушать дѣтямъ преимущественно правила морали и естественной религіи и проповѣдывать важность вѣротерпимости.

Русское общество, подвергшись въ царствованіе Петра I разнообразнымъ противорелигіознымъ вліяніямъ съ Запада, было безпомощнымъ для отраженія лжеученій. Протестанты насмѣхались надъ русской народной вѣрой. Тѣ, кто въ обществѣ подпадали подъ ихъ вліяніе, начинали пренебрегать обрядами, постами, съ пренебреженіемъ относились къ духовенству, переставали почитать иконы и пр. Яркимъ выраженіемъ такого настроенія явилась ересь Тверитинова. Правительство, борясь съ суевѣріями, порой слишкомъ распространительно толковало о нихъ. Но все же не правительство, а само общество все болѣе заражалось вольнодумствомъ. Пастырямъ церкви въ это время трудно было бороться съ этимъ. Вольнодумство это прикрывалось приверженностью къ реформамъ, въ царствованіе же имп. Анны смѣлымъ обличеніямъ пастырей придавался обличаемыми противоправительственный характеръ. Обличенія пастырей могли прозвучать свободно лишь въ царствованіе имп. Елисаветы. Благочестивая государыня издала рядъ повелѣній для возстановленія благочестія. Требовалось благоговѣйное стояніе въ церквахъ, исполненіе долга исповѣди и причащенія, приличное содержаніе церквей и св. иконъ, усиленіе духовной цензуры, мѣръ противъ отступничества отъ православія. Но, къ сожалѣнію, въ то же время стало проникать въ Россію французское вліяніе. Франція же того времени охватывалась все болѣе философскимъ вольнодумствомъ.

Во Франціи въ то время господствовала модная философія просвѣщенія, проповѣдовавшая полную безрелигіозность и сенсуализмъ. Русское образованное общество стало воспитывать своихъ дѣтей на французскомъ языкѣ съ помощью французскихъ гувернеровъ, проводниковъ этихъ самоновѣйшихъ идей модной философіи. Такое воспитаніе отрывало молодое поколѣніе отъ родныхъ корней, лишало его не только любви къ родинѣ, къ которой гувернеры внушали презрѣніе, и благоговѣнія къ религіи, представляемой принадлежностью лишь невѣжественныхъ низовъ, но часто даже русскаго языка. Непонятнымъ въ такихъ случаяхъ становились ему православныя богослуженія и все съ ними связанное. Находились родители, которые, по убѣжденію, не давали дѣтямъ религіознаго воспитанія, запрещали даже говорить о религіи, а духовенство не пускали въ свои дома. Участились случаи отправки молодыхъ людей родителями за границу, особенно въ Парижъ, гдѣ они укоренялись въ своемъ противорелигіозномъ и интернаціональномъ заблужденіяхъ. Вольтеръ сдѣлался кумиромъ для поклонниковъ новой философіи и къ нему моднымъ считалось совершать “паломничества”. По примѣру самой имп. Екатерины, многіе русскіе вельможи вели съ нимъ переписку. Нравственное разложеніе общества, сдвинувшагося со своихъ вѣковыхъ устоевъ, дѣлалось все больше. Развратъ оправдывался требованіемъ непогрѣшимой природы. Духовенство было безсильнымъ. Его просто не слушали. Просвѣщенное вольнодумство, выступившее подъ знаменемъ науки и философіи, господствовало. Выступленія противъ этого объявлялось сразу суевѣріемъ, мракобѣсіемъ. Великій святитель епископъ Тихонъ Воронежскій, однажды мягко и кротко увѣщевавшій одного вольнодумца дворянина, получилъ отъ него пощечину. Святитель самъ палъ въ ноги обидчику, прося прощенія за огорченіе. Это такъ подѣйствовало на того, что онъ бросилъ свое вольтерьянство и сталъ хорошимъ христіаниномъ. (Знаменскій).

Архіеп. Филаретъ по этому поводу пишетъ: “Реформація, открывшая просторъ разуму, дойдя до крайности, явилась въ французскихъ энциклопедистахъ по отношенію къ вѣрѣ служеніемъ богинѣ разума, а въ приложеніи къ политикѣ — уничтоженіемъ всякой власти, въ пользу дикихъ страстей. Агенты парижскихъ философовъ являлись вездѣ учителями изящнаго вкуса и воспитателями человѣчества. Въ томъ же видѣ являлись они и въ Россію. Ослѣпленіе умовъ было такъ велико, что всѣ знаменитости Европы благоговѣли предъ энциклопедистами, какъ предъ великими умами, — и импер. Екатерина вела переписку съ желчнымъ Вольтеромъ. Русскіе вельможи принимали въ воспитатели дѣтей людей, не имѣвшихъ ничего кромѣ развратнаго сердца и имени француза. Эти педагоги предлагали вмѣсто евангелія сочиненія Вольтера, Райнальда и другихъ враговъ христіанства, а разговорами и примѣромъ жизни старались доканчивать развратъ ума и сердца въ слушателяхъ своихъ. Любимымъ дѣломъ стало смѣяться надъ всѣмъ святымъ; а нѣкоторые печатали въ переводѣ русскомъ сочиненія Вольтера для распространенія язвы въ народѣ. По милости Божіей, въ Россіи все ограничивалось высшимъ кругомъ общества, гдѣ притомъ находило противъ себя глубокое негодованіе въ людяхъ, подобныхъ Суворову. Ужасы революціи заставили осмотрѣться какъ беззаботныхъ послѣдователей энциклопедизма, такъ и не довольно ясно видѣвшихъ опасныя стороны его. Прекрасно было, въ христіанскомъ духѣ, сознаніе императрицы Екатерины: “я ошиблась, — говорила она о парижскихъ событіяхъ; — это не бунтъ; это, Богъ знаетъ, что такое; закроемъ высокоумныя наши книги и пріймемся за букварь”. Она выдала указъ не впускать въ Россію ни книгъ, ни людей изъ Франціи, обратила строгое вниманіе на тайныя общества и учебныя заведенія. Митр. Платону поручено было разсмотрѣть иностранныя философскія и политическія книги, переведенныя въ Россіи. “Поистинѣ, — писалъ онъ къ графу Остерману, — новопроникшія философскія начала, угрожающія не только религіи, но и политической основательности, требуютъ всеприлежной предосторожности...” Post mortem sero medicina paratur. Пастыри церкви въ домахъ и на каѳедрѣ, въ разговорахъ и на бумагѣ показывали низость и пагубу парижской мудрости. Такъ Анастасій Братановскій показывалъ слушателямъ своимъ, что невѣрующій — не человѣкъ. “Первое человѣческое достоинство, слава и честь, состоитъ въ признаніи и познаніи Бога; въ семъ разумъ, въ семъ мудрость, въ семъ слава и честь, въ семъ весь человѣкъ. Животность тѣлесная сближаетъ насъ токмо съ безсловесными. Смысленный духъ отличаетъ насъ отъ скотовъ. Но и съ симъ смысленнымъ духомъ, безъ благочестія къ Богу, скотенъ есть человѣкъ, если только и скоты не гордятся преимуществомъ своимъ предъ человѣкомъ- нечестивцемъ. Позна волъ стяжавшаго его и оселъ ясли господина своего, Израиль же Мене не позна, и людіе Мои не разумѣша Мене, жалуется Богъ”. Прекрасны слова его о нуждѣ для человѣка откровенія Божія, о Промыслѣ Божіемъ надъ человѣкомъ, о безсмертіи, объ источникахъ невѣрія. Туже ревность показывали: Амвросій Зертисъ-Каменскій, Ириней, Ѳеоктистъ. Много переведено полезныхъ книгъ свѣтскими людьми, которыхъ такъ тѣснилъ французскій духъ. Болѣе же всего пастыри церкви возлагали надежду на невидимаго Защитника и Правителя церкви, противъ Котораго такъ нагло возставалъ парижскій духъ. И благодать Божія побѣждала враговъ при посредствѣ самыхъ простыхъ служителей ея. “Дѣти, — говорилъ страшно разбитый параличемъ Фонъ-Визинъ питомцамъ университета, — возьмите съ меня примѣръ, я наказанъ за свое вольнодумство; не оскорбляйте Бога ни словами, ни мыслію”. Съ благоговѣніемъ ношу я, — писалъ онъ въ предсмертномъ сочиненіи, — наложенный на меня крестъ и не престану до конца жизни моей восклицать: “Господи, благо мнѣ, яко смирилъ мя еси!”

Особенно строгія мѣры приняты были имп. Павломъ I. Въ 1799 г. въ первый разъ была установлена особая духовная цензура, долженствовавшая просматривать и разрѣшать книги. Первый комитетъ ея находился въ московскомъ Даниловомъ монастырѣ.

Одновременно съ французскимъ вольнодумствомъ, какъ извѣстное противодѣйствіе ему, развилось въ обществѣ мистическое направленіе, сосредоточенное первоначально въ масонскихъ ложахъ, тоже заимствованныхъ съ Запада. Главными дѣятелями масонства въ царствованіе имп. Екатерины II были профессоръ философіи московскаго университета Иванъ Григорьевичъ Шварцъ, сильно выступавшій противъ современнаго невѣрія своими лекціями, и журналистъ Николай Ивановичъ Новиковъ, издававшій религіозныя книги мистическаго направленія. Послѣдній извѣстенъ развитіемъ книжной торговли и созданіемъ безплатной библіотеки общаго пользованія. Въ 1782 г. устроилось въ Москвѣ “Дружеское ученое общество”, въ которомъ приняли участіе многіе члены русскаго масонства. Общество объявило цѣлью своей — изданіе религіозныхъ книгъ, покровительство молодымъ талантамъ, устройство школъ, больницъ, помощь бѣднымъ. При обществѣ существовала филологическая семинарія. Благотворительность была развита широко. Но масонство расходилось съ Церковью. “Оно исповѣдовало не православную Церковь, пишетъ Знаменскій, а мистическій теизмъ, чуждый всякихъ вѣроисповѣдныхъ догматовъ, стремилось къ мистическому сліянію съ Божествомъ въ высшей мудрости и нравственности помимо церкви, считая себя выше всѣхъ церквей; въ него принимались на одинаковыхъ правахъ члены всѣхъ вѣроисповѣданій”. Оно желало быть въ мирѣ съ православною Церковью. “Дружеское Ученое Общество” избрало митр. Платона своимъ протекторомъ. “Но все-таки Церковь”, продолжаетъ Знаменскій, “не могла признавать масоновъ своими чадами, хотя особенно твердо противъ нихъ и не высказывалась, видя, что они все-таки нѣсколько помогаютъ ей противъ вольтерьянства”.

Въ 1785 г. масоны заподозрѣны были въ сектантствѣ и митр. Платону было поручено разсмотрѣть изданныя ими книги. Въ своемъ отзывѣ владыка написалъ, что однѣ изъ нихъ обыкновенныя литературныя, другія — мистическія, которыхъ онъ не понимаетъ, третьи — сочиненія энциклопедистовъ, самыя зловредныя для св. вѣры. “Замѣчательно, — пишетъ Знаменскій, — что послѣ такого отзыва запрещены были все-таки книги второго, а не третьяго разряда”. Въ связи съ этимъ разслѣдованіемъ, архіеп. Филаретъ въ “Обзорѣ” пишетъ: “Какъ случилось, что сочиненія масонскія признаны за сочиненія энциклопедистовъ? Въ сущности масонство и энциклопедизмъ походятъ другъ на друга: тамъ и здѣсь гуляютъ произволъ ума, строющаго по своему усмотренію систему религіи; тамъ и здѣсь полная независимость отъ церкви... Въ немъ (масонствѣ) на мѣсто благодати Христовой поставляется свѣтъ разума и Христосъ Іисусъ не болѣе, какъ необыкновенный учитель... Для масона, какъ и для энциклопедиста, всякая вѣра хороша и каждый выбирай себѣ, какую хочетъ... Нравственность масонская также даетъ волю страстямъ, какъ и ученіе энциклопедистовъ...” Владыка Филаретъ установилъ, что рядъ книгъ масонскихъ не попалъ на разсмотрѣніе комиссіи митр. Платона. “Намѣренно или ненамѣренно полиціею не были доставлены и нѣсколько другихъ сочиненій масонскихъ, печатанныхъ въ тайной типографіи масоновъ”.

Послѣдовалъ указъ 27 іюня 1786 г.: “въ частныхъ типографіяхъ отнюдь не печатать книгъ церковныхъ или къ св. Писанію, вѣрѣ, либо толкованію закона и святости относящихъ“. “Да и тогда еще, какъ назначалась комиссія для повѣрки книгъ, печатанныхъ въ вольныхъ типографіяхъ”, пишетъ архіеп. Филаретъ, “предписано было “наблюдать, чтобы печатаны не были книги, въ коихъ какія либо колобродства, нелѣпыя умствованія и расколъ скрываются”. Это былъ сильный ударъ и для масонства. Установленіе духовной цензуры, объявленное тогда же, было благодѣяніемъ для св. церкви”.

Своими таинственными сношеніями съ заграничными собратіями масоны навлекли на себя подозрѣнія политическія. Въ 1791 году ложи ихъ были запрещены. Типографская компанія, какъ называлось тогда “Дружеское общество“, была закрыта, мистическія книги обречены на сожженіе. Въ 1792 г. Новиковъ былъ заключенъ въ Петропавловскую крѣпость на 15 лѣтъ.

Въ царствованіе имп. Павла I, сначала благоволившаго къ масонству, оно снова окрѣпло. Новиковъ былъ освобожденъ въ первый день его царствованія. Нѣкоторые масоны, напримѣръ, Лопухинъ, были приближены ко двору и облечены важными должностями.

Простой народъ сохранилъ цѣликомъ старую жизнь еще допетровской Руси и относился съ недовѣріемъ ко всѣмъ представителямъ новой жизни. Изъ просвѣтительныхъ заботъ правительства въ ХVIIIв. его коснулись развѣ только заботы объ искорененіи суевѣрій, да и то въ первой половинѣ столѣтія не столько въ видахъ чисто просвѣтительныхъ, сколько въ видахъ политическихъ. Всѣмъ своимъ образованіемъ народъ обязанъ былъ одному приходскому духовенству, которое, не поддавшись тлетворнымъ вліяніямъ, оставалось, вмѣстѣ съ тѣмъ, единственнымъ соединительнымъ звеномъ между нимъ и образованными классами. Первыя попытки къ введенію народнаго образованія, впрочемъ неудачныя, проявляются въ царствованіе имп. Екатерины II, распорядившейся повсюду заводить для народа безплатныя общеобразовательныя школы въ тогдашнемъ духѣ. Народъ отнесся къ этимъ школамъ съ недовѣріемъ и продолжалъ учить своихъ дѣтей у прежнихъ учителей, хотя и съ платою. Правительство, упорствуя въ проведеніи своего теоретическаго и моднаго по тому времени плана, начало тѣснить старыхъ учителей. Оно стало требовать отъ. нихъ свидѣтельствъ объ изученіи того “метода”, который предполагалось проводить, и закрывало школы. Итоги получились печальные: старинный и привычный источникъ народнаго образованія былъ ослабленъ, свои же народныя школы устроить но удалось. (Знаменскій).

Сектантство.

Знаменскій пишетъ: “Въ своей обособленности отъ образованныхъ классовъ народъ особнякомъ развивался и въ религіозномъ отношеніи, не вѣря ничему, чему его желали научить люди этихъ классовъ, отстраняясь въ иныхъ случаяхъ даже отъ самаго народнаго изъ этихъ классовъ — духовенства. У него было свое православіе, свои и ереси съ расколами. Народное сектантство и расколъ составляютъ поэтому только частную, хотя и самую важную, форму многосторонняго общаго разрыва между образованною по новому и необразованною по старому частями русскаго народа. Одной изъ самыхъ старшихъ народныхъ сектъ, начало которыхъ уходитъ еще въ ХVІІ вѣкъ было хлыстовство или ересь людей Божіихъ”.

Въ “Полномъ Прав. Богосл. Энцикл. Словарѣ” указывается, что нѣкоторые изслѣдователи считаютъ хлыстовство наноснымъ явленіемъ съ Запада, на подобіе сектъ западныхъ — бичующихъ, пляшущихъ и т. п., другіе признаютъ его самобытнымъ произведеніемъ русскаго духа. Далѣе говорится: “Вѣроятнѣе всего, что дуалистическое воззрѣніе хлыстовства возникло, съ одной стороны, подъ вліяніемъ языческихъ вѣрованій нашихъ предковъ, съ другой стороны, и подъ вліяніемъ богомильскихъ идей, распространявшихся у насъ черезъ апокриѳическую литературу”. Названіе хлыстовъ произошло или отъ одного изъ ихъ обрядовъ, при совершеніи котораго они хлещутъ и бьютъ себя по тѣлу жгутами, прутьями, или же есть искаженное произношеніе “христов- щина” (секта управляется “христами”). Они не любятъ, когда называютъ ихъ хлыстами, именуя себя “людьми Божіими”. Появленіе секты “большинство ученыхъ относятъ къ 1645 г., основателемъ ея называютъ костромича Данилу Филиппова, перваго хлыстовскаго “Саваоѳа”.”

Архіеп. Филаретъ считаетъ хлыстовство занесеннымъ въ Россію изъ Европы квакерами. Отмѣчая несообразность ихъ разсказовъ о своемъ происхожденіи, онъ пишетъ: “По всему видно, что ихъ начало не восходитъ далѣе Квирина Кульмана, сожженнаго въ Москвѣ. Ихъ бѣглый солдатъ Данила Филипычъ, по духу Кульмана именовавшій себя открывшимся богомъ и объявившій Ивана Тимофеевича Суслова сыномъ-христомъ, былъ современникомъ св. Димитрія. Сусловъ съ жившею съ нимъ дѣвушкою, которую назвалъ онъ богородицею и дочерью бога, набралъ себѣ изъ слушателей своихъ 12 избранныхъ-апостоловъ, и скитался съ ними по берегамъ Оки и Волги для распространенія ученія своего. “Пристанище того христа, говоритъ св. Димитрій, въ селѣ, зовомомъ Павловъ Перевозъ, на рѣкѣ Окѣ, за Нижнимъ городомъ 60 верстъ”. Въ селѣ Работкахъ, ниже по Волгѣ, въ ветхой и пустой церкви, собиралъ онъ своихъ на моленія и принималъ отъ нихъ поклоненія. Онъ пробрался и въ Москву, гдѣ пріобрѣлъ себѣ послѣдователей, и умеръ въ 1716 г., передавъ званіе христа Прокопію Лубкину. Этотъ мятежный стрѣлецъ, признавъ жену свою за богородицу, также скитался по губерніямъ: Нижегородской, Владимірской и Ярославской. Въ іюнѣ 1716 г. онъ пойманъ былъ со своими апостолами въ Угличѣ, но какъ-то освободился отъ суда и жилъ потомъ въ Москвѣ (до 1732 г.) Изступленная ученица его — Агаѳія Карпова основала общество въ Веневѣ, захваченное въ 1725 г. Это общество было отпущено изъ коломенской консисторіи секретаремъ ея. Тамъ и здѣсь сектаторы обязывались клятвою не открывать другъ друга и своихъ тайнъ. Они старались получить вдохновеніе пляскою: вертѣлись, прыгали, махали руками, “въ томъ образѣ, яко ангелы крылами”; иные били себя во время пляски палками; отъ пляски иные приходили въ совершенное изступленіе, что называли вдохновеніемъ Божіимъ и принимали видъ пророковъ; пляску изступленія называли вторымъ крещеніемъ, крещеніемъ истиннымъ, а первое крещеніе считали крещеніемъ ненужнымъ; хулили и тайну евхаристіи и тайну брака; вмѣсто причастія раздавали свой хлѣбъ, а по ночамъ предавались разврату. По рѣшенію Верховнаго Совѣта, 116 сектаторовъ, въ томъ числѣ одинъ шведъ, наказанные кнутомъ, посланы были въ разныя мѣста Сибири. А изступленные распространители ереси: “пророчица и богородица Агаѳія Карпова”, пророки: Ѳеодоръ Муратинъ и Тимоѳей Струковъ казнены смертію”. Сѵнодъ призывалъ сектантовъ покаяться, обѣщая имъ прощеніе. Извѣстныя добрыя послѣдствія эта мѣра имѣла. Но секта продолжала существовать. Не помогли и строгія противъ нея мѣры, предпринятыя въ 1745 - 1752 гг. Хлысты скрывали свои убѣжденія подъ покровомъ непроницаемой тайны. Ересь успѣла распространиться по всѣмъ внутреннимъ губерніямъ, по Волгѣ, на Дону, на Кавказѣ и въ Сибири.

Изъ хлыстовства вышла секта скопцовъ. Оставивъ у себя почти все хлыстовское ученіе и обрядность, они до крайности расширили нравственное ученіе объ умерщвленіи плоти, требуя отъ всѣхъ оскопленія. Основателемъ этой секты былъ орловскій крестьянинъ Кондратій Селивановъ, возмущенный хлыстовскимъ развратомъ и основавшій свой отдѣльный “корабль”. Онъ объявилъ себя въ половинѣ ХѴIII в. сыномъ Божіимъ “искупителемъ” (т. е. оскопителемъ), пришедшимъ спасти родъ человѣческій отъ “лѣ- пости” (сладострастія), крестить “огненнымъ крещеніемъ” и “сокрушать душепагубнаго змія” (т. е. оскоплять). Архіеп. Филаретъ пишетъ: “По тайному ученію ихъ, въ началѣ всего — Богъ Отецъ, единый и нераздѣлимый. Онъ сотворилъ міръ и является, какъ Сынъ во Христѣ, Который однако только “исполненъ благодати”, проникнутъ Божествомъ, но не есть Самъ Богъ. Какъ Духъ Святый, открывается Онъ въ истинныхъ Своихъ дѣтяхъ — скопцахъ. Къ Нему то обращены пѣсни скопцовъ, оканчивающіяся словомъ: авдухъ — авва-духъ. Христосъ въ послѣднее время явился въ образѣ Петра III, или, что то же у скопцовъ, въ образѣ Селиванова и, скрывшись до времени, явится на судъ, послѣ чего настанетъ царство скопцовъ”. Самымъ изступленнымъ помощникомъ Селиванова былъ Александръ Шиловъ. Сперва Селивановъ соблазнялъ простяковъ въ Тульской губ. Потомъ гнѣздомъ скопцовъ явилась Сосновка, дворцовое село Тамбовской губ. Здѣсь Селивановъ и Шиловъ въ короткое время оскопили болѣе 200 человѣкъ. Когда это было узнано, какъ и то, что сектанты употребляютъ имя имп. Петра III, Селивановъ, наказанный кнутомъ (1778), сосланъ былъ на Камчатку. Шиловъ съ нѣсколькими сектантами былъ отправленъ въ Рижскую крѣпость и, наказанный плетью, посаженъ въ Дюнамюндскую крѣпость. И въ заключеніи они не переставали пріобрѣтать себѣ послѣдователей. Ученіе скопцовъ первоначально распространялось въ Тамбовской и Рязанской губерніяхъ, но потомъ проникло всюду. Имп. Павелъ I приказалъ въ 1797 г. перевести Селиванова въ петербургскій домъ умалишенныхъ. Шиловъ былъ переведенъ въ Шлиссельбургскую крѣпость, гдѣ скоро и умеръ (1799 г.).

Особенно вредной сектой были духоборцы. Около 1740-50 гг. въ Харьковской губ., въ с. Охочемъ, явился бродяга, называвшій себя отставнымъ прусскимъ унтеръ-офицеромъ. Вскорѣ онъ успѣлъ снискать себѣ довѣріе у мѣстныхъ раскольниковъ. Онъ явился учителемъ новой секты. Харьковскіе духоборцы считали его своимъ основателемъ. Немного позднѣе Силуанъ Колесниковъ завелъ ту же секту въ с. Никольскомъ, Екатеринославской губ. Бывалый человѣкъ, грамотный, знакомый съ мистическими сочиненіями, строгій по жизни и большой говорунъ, онъ легко нашелъ себѣ слушателей. Сыновья его Кириллъ и Петръ продолжали дѣло отца. Болѣе всѣхъ дѣйствовалъ, какъ распространитель секты, бѣглый гвардеецъ Капустинъ, скрывавшійся въ степномъ хуторѣ Екатеринославской губ. Въ Тамбовской губ. дѣйствовалъ однодворецъ Побирохнъ, богатый торговецъ шерстью, обладавшій начитанностью и даромъ слова. Онъ называлъ себя сыномъ Божіимъ, избралъ 12 “апостоловъ”, названныхъ имъ “архангелами“ и 12 “смертоносныхъ ангеловъ”, преслѣдовавшихъ оставлявшихъ секту. Архіеп. Филаретъ называетъ ихъ “душителями”. За свою пропаганду онъ съ дѣтьми былъ сосланъ въ Сибирь на поселеніе. Въ южныхъ губерніяхъ секта имѣла распространеніе, поднимала даже бунты. Въ 1799 г. вспыхнулъ бунтъ въ Малороссіи.

“Духоборство”, пишетъ Знаменскій, “выступило съ безусловнымъ отрицаніемъ всей религіозной внѣшности во имя поклоненія Богу духомъ и истиною. Отрицая не только авторитетъ Церкви во всѣхъ его видахъ, но и всего почти внѣшняго откровенія, ересь признала единственнымъ источникомъ вѣры “книгу животную” или слово Божіе внутреннее, т. е. допустила полный произволъ въ дѣлахъ вѣры. На основаніи внушенія этого внутренняго слова еретиками принято понимать и внѣшнее откровеніе, св. Писаніе, имѣющее, по ихъ мнѣнію, только второстепенное значеніе предъ внутреннимъ. При такомъ произволѣ въ дѣлахъ вѣры духоборцы не развили у себя опредѣленной догматики. Трудно сказать вѣрятъ ли они даже въ истиннаго Христа, такъ какъ толкуютъ только о внутреннемъ словѣ, которое будто бы совершаетъ внутри человѣка то же самое дѣло искупленія, что и Христосъ, рождается въ сердцѣ вѣрующаго, проповѣдуетъ, страдаетъ, умираетъ и воскресаетъ... По ихъ словамъ, каждый отвѣчаетъ лишь за собственные грѣхи и грѣхъ Адама былъ только его личнымъ грѣхомъ. Обрядность секты самая упрощенная — состоитъ только въ чтеніи и пѣніи нѣкоторыхъ пѣсней, не имѣетъ ни праздниковъ, ни постовъ, ни обрядовъ на разные случаи жизни.”

Архіеп. Филаретъ, считая духоборство самой злой отраслью квакерства [41]), пишетъ, что оно “есть мистическій натурализмъ, не принимающій ничего существеннаго изъ христіанства; иначе — это есть чистое антихристіанство, прикрывающее себя именемъ христіанства, по разсчету”.

Духоборчество распространялось первоначально въ Тамбовской, Харьковской и Екатеринославской губерніяхъ, затѣмъ перешло на Волгу, на Донъ и Сибирь. До царствованія имп. Александра I духоборцевъ преслѣдовали, отдавали въ солдаты, ссылали въ Колу и въ Сибирь.

Изъ духоборства выдѣлилась новая ересь молоканство. Основателемъ секты былъ, жившій во второй половинѣ XVIII в., Семенъ Уклеинъ, крестьянинъ Борисоглѣбскаго уѣзда, Тамбовской губ. Занимаясь шитьемъ одежды и ходя изъ одного села въ другое, онъ встрѣтился съ Побирохинымъ, женился на его дочери и принялъ духоборческое ученіе. Чрезъ пять лѣтъ они разошлись. Послѣ этого Уклеинъ сблизился съ послѣдователями еретика Тверитинова, которыхъ не мало было въ Тамбовской губ. Усвоивъ ихъ ученіе, онъ основалъ свою секту. Окруженный 70 учениками, которыхъ онъ избралъ изъ своихъ слушателей, Уклеинъ торжественно, съ пѣніемъ псалмовъ, вошелъ въ Тамбовъ, думая открыто

проповѣдовать свое ученіе. Но полиція заключила ихъ въ тюрьму. Ученики вскорѣ раскаялись и вернулись къ св. Церкви. Объ. Уклеинѣ было донесено имп. Екатеринѣ II. Она повелѣла убѣждать его отказаться отъ ложнаго ученія, въ противномъ случаѣ предать суду. Опасаясь ссылки, Уклеинъ заявилъ о своемъ возвращеніи къ православію и 6 недѣль ходилъ въ церковь. Это былъ обманъ. Прибывъ въ с. Разсказово, онъ продолжалъ проповѣдывать свое лжеученіе. Замѣтивъ слѣжку, онъ ушелъ въ с. Пески,. Воронежской губ. Тамъ между духоборцами и православными нашелъ онъ послѣдователей. Пробравшись въ Саратовскую губ., онъ перевелъ половину с. Дурныкина въ свою секту. Оставивъ своихъ надежныхъ помощниковъ, Уклеинъ сталъ проповѣдовать въ губерніяхъ Астраханской, Воронежской и Екатеринославской. Названіе молоканства усвоено сектѣ, еще въ 1765 г., тамбовской консисторіей, на томъ основаніи, что сектанты въ постъ пьютъ молоко, сами же они объясняютъ это названіе тѣмъ, что ученіе ихъ есть “словесное млеко”, о которомъ говорится въ св. Писаніи.

“Молокане”, пишетъ Знаменскій, “отвергли равенство лицъ Св. Троицы и истинность тѣла Христова, считая Его рожденіе, страданія, смерть и воскресеніе только мнимыми. Ученіе о христіанскомъ равенствѣ всѣхъ доведено ими до отрицанія всякихъ властей, а равно законовъ, судовъ, присяги и государственной службы, особенно военной. Въ богослуженіи они завели болѣе сложную обрядность, чѣмъ духоборцы, лучшее пѣніе и разныя моленія на частные случаи жизни. Скоро молоканство стало распадаться на разные толки. Признаніе обязательности ветхозавѣтныхъ предписаній сдѣлалось поводомъ къ выдѣленію изъ него сектъ субботниковъ и жидовствующихъ, а докетизмъ въ ученіи о Христѣ сблизилъ нѣкоторыхъ молоканъ съ хлыстами, у которыхъ они заимствовали и богослужебныя радѣнія (прыгуны на Кавказѣ), и породилъ между ними явленія разныхъ “христовъ”, Илій, Эноховъ...” Правительство относило молоканство къ числу вредныхъ сектъ. Распространена она была, главнымъ образомъ, среди крестьянъ Тамбовской, Саратовской, Владимірской, Самарской, Екатеринославской губерній и на Кавказѣ.

Расколъ старообрядчества.

Знаменскій пишетъ: “Внутренняя рознь въ Русскомъ народѣ, возникшая въ XVII в., когда одна часть народа отдѣлилась отъ другой въ расколъ, обвиняя послѣднюю въ измѣнѣ старой вѣрѣ и въ “сложеніи съ Греками унитами”, достигла высшей степени во время Петровской реформы, когда преобразованное общество “сложилось” еще съ нѣмцами. Расколъ получилъ тогда необыкновенную силу въ народѣ и самъ дошелъ до высшей степени изувѣрства. Всѣ дѣйствія Петра раскольники толковали примѣнительно къ разнымъ признакамъ пришествія антихриста; въ титулѣ императора (читали: іператоръ) усмотрѣли число 666, доказывали, что съ учрежденіемъ Сѵнода онъ принялъ на себя власть не только царскую, но и святительскую и Божію, сталъ истреблять остатки православія и учинилъ всенародное описаніе (ревизію), исчисляя живыхъ и мертвыхъ, дабы никто не могъ укрыться отъ руки его.

“Государственный умъ Петра, къ счастію, довольно скоро разобрался въ этомъ смѣшеніи религіозныхъ понятій съ государственными и успѣлъ установить новыя, болѣе раціональныя начала для опредѣленія отношеній государства къ расколу: онъ не сталъ преслѣдовать раскольниковъ за одни ихъ религіозныя мнѣнія, а преслѣдовалъ ихъ только за одни ихъ противогосударственныя движенія и выходки и первый изъ русскихъ государей далъ имъ право гражданства, подъ условіемъ только открытой записи въ расколъ и, въ отличіе отъ православныхъ, лишенія нѣкоторыхъ гражданскихъ правъ и двойного платежа подушнаго оклада. Послѣ этого (съ 1714 г.) преслѣдованія правительства исключительно обратились противъ раскольниковъ тайныхъ, которые своимъ уклоненіемъ отъ записи въ двойной окладъ сами отрицались отъ государства, и противъ фанатическихъ расколоучителей. Мѣры противъ тѣхъ и другихъ были ничѣмъ не мягче мѣръ, употреблявшихся въ ХѴII в. противъ всего раскола вообще. Такой характеръ отношеній къ расколу удержался и при преемникахъ Петра въ теченіе всей первой половины ХѴIII в. Духовная и гражданскія власти впервые получили теперь возможность дѣлать прямыя воззванія раскольникамъ съ приглашеніемъ къ открытому разъясненію всѣхъ ихъ недоумѣній въ бесѣдахъ съ православнымъ духовенствомъ безъ всякихъ стѣсненій и страховъ. Явились капитальныя раскольническія произведенія, въ которыхъ расколъ откровенно высказался со всѣхъ болѣе серьезныхъ своихъ сторонъ, каковы сочиненія братьевъ Денисовыхъ: “Поморскіе отвѣты”, “Исторія о отцахъ и страдальцахъ соловецкихъ”, “Виноградъ Россійскій“. Явились и солидныя опроверженія раскола въ “Розыскѣ” св. Димитрія, въ “Пращицѣ” сильнаго борца противъ раскола Питирима нижегородскаго, который и самъ происходилъ изъ раскольниковъ, и въ “Обличеніи неправды раскольниковъ” Ѳеофилакта Лопатинскаго”.

Съ учрежденіемъ Сѵнода всѣ дѣла по расколу были переданы ему, но въ 1725 г. была создана особая раскольничья контора, въ которую перешли административно-полицейскія дѣла; въ вѣдѣніи Сѵнода осталась только миссіонерская дѣятельность. Архіеп. Филаретъ приводитъ нѣкоторые указы, касавшіеся раскольниковъ до Екатерины II. Указомъ 15 мая 1722 г. повелѣно было казнить раскольника за совращеніе, хотя бы одного православнаго. Указами же 16 іюля и 4 февраля 1727 г. повелѣно за совращеніе отсылать на галеры, наказавъ сперва кнутомъ и вырвавъ ноздри. 31 марта 1736 г. постановлено отсылать за распространеніе раскола въ тяжелую горную работу. Указами 12 мая и 16 іюня 1722 г. раскольничьимъ наставникамъ и попамъ запрещено было крестить дѣтей раскольничьихъ и исправлять требы, а непослушныхъ отсылать на увѣщаніе. Духовный Регламентъ установилъ: “По всей Россіи никого изъ раскольниковъ не возводить на власти... до послѣдняго управленія, чтобы не вооружать намъ на себя лютыхъ непріятелей, и государству и государю непрестанно зло мыслящихъ”. Указомъ 13 мая 1745 г. запрещено упорнымъ суевѣрамъ называться старовѣрцами или скитниками, и оставлено одно имя раскольниковъ. Съ 1745 г. стали давать раскольникамъ паспорты.

Расколъ самъ ослаблялъ себя внутреннимъ раздѣленіемъ. Внутри его и поповщинскихъ и безпоповщинскихъ толковъ шли постоянные споры о перекрещиваніи совращенныхъ изъ православія, о пріемѣ бѣглыхъ поповъ, о бракѣ, объ отношеніи къ правительству и молитвѣ за царя, о титлѣ на крестѣ и т. д. Но всѣ толки относились отрицательно къ господствующей Церкви. Всякій, и старый и новый, относился къ ней съ одинаковымъ фанатизмомъ. (Знаменскій).

Безпоповщина раздѣлялась на нѣсколько отдѣльныхъ толковъ. Главнѣйшіе слѣдующіе: поморскій (поморцы называются иначе “даниловцами”, по имени Данилы Викулина, перваго Выговскаго киновіарха († 1734), ѳеодосѣевскій, филипповскій, странниковъ, пріемлющихъ браки, нѣтовцевъ.

Архіеп. Филаретъ отмѣчаетъ слѣдующіе толки безпоповцевъ. Изъ Данилова толка вышли самокрещенцы, называющіеся еще бабушкины. Они учили, что крещеніе надо совершать такъ, какъ въ исключительныхъ случаяхъ совершали повивальныя бабки. Крестили самихъ себя, перекрещивая, въ рѣкѣ или источникѣ. Въ 1706 г. бѣглый дьячекъ Ѳеодосій Васильевъ отдѣлился отъ выгорѣцкаго поморскаго скита и составилъ въ новгородской области толкъ ѳеодосѣевцевъ, который отличался особенною ненавистью къ православію. Они доказывали: 1) титла, написаннаго Пилатомъ, І.Н.Ц.І., какъ титла евангельскаго, не слѣдуетъ отвергать; 2) пищу, покупаемую на торгахъ, должно очищать молитвами и поклонами; 3) поклоненіе иконамъ не своего толка — оскверненіе; 4) молитва за государя — нечистота; 5) брачное сожитіе — тоже. Этотъ толкъ выдѣлилъ ѳеодосѣевцевъ польскихъ и рижскихъ, съ ихъ особенностями. Изъ отрицанія нѣкоторыми брака появилась секта дѣтоубійцъ, — людей, которые приняли за правило закапывать въ землю живые плоды своей нечистой жизни. Бѣглый стрѣлецъ Филиппъ, надѣвшій на себя монашеское платье, по смерти настоятеля Даниловскаго скита, надѣялся быть полнымъ правителемъ скита. Когда же избранъ былъ Семенъ Дентовъ, Филиппъ поднялъ смуту. Еще болѣе возмутился онъ, когда даниловцы, въ царствованіе имп. Анны, подчинились требованію молиться за царя. Филиппъ, объявивъ ихъ еретиками, подобравъ 50 сторонниковъ, ушелъ за 15 верстъ отъ скита и завелъ Филиппово согласіе. Въ немъ проповѣдывалось самоубійство. Въ 1743 г., когда къ нимъ прибыла комиссія Самарина, Филиппъ, съ нѣкоторыми своими послѣдователями, предали себя самосожженію. Противъ самоубійства возсталъ пастухъ Денисовъ. Онъ составилъ свое — пастухово согласіе. Онъ запрещалъ брать деньги и паспорта, — на нихъ знакъ антихриста. Не слѣдуетъ ходить по каменной мостовой, какъ по произведенію антихриста. Мужикъ Онисимъ завелъ согласіе разиней. Они, собираясь на молитву въ великій четвертокъ, стояли разиня ротъ, ожидая, что причащать ихъ будутъ ангелы. По наставленію другого мужика, образовались подрѣшетники, которые принимаютъ за св. причастіе изюмъ, который выносила дѣвка изъ подполья въ рѣшетѣ и раздавала имъ. Другой мужикъ завелъ потемщину, толкуя, что надо крестить въ потьмахъ, по ночамъ, какъ крестился Христосъ, или при смерти. Жена стрѣльца, Акулина, основала акулимовщину — общество братьевъ и сестеръ; вступающіе въ это согласіе мѣняются крестами, цѣлуютъ иконы; попы и чернецы разстригаются; живутъ грязно. Чернецъ Осипъ заповѣдалъ согласію осиповщины погребеніе отправлять священническое, монахинямъ постригать женщинъ. Всѣ эти согласія безпоповщины ненавидѣли другъ друга. Особенно сильна была вражда ѳеодосѣевцевъ съ даниловцами-поморцами. На общемъ ихъ собраніи около 1780 г. поморцы оказались въ большинствѣ. Тогда ѳеодосѣевцы стерли на крестахъ предметъ раздора — надпись: І.Н.Ц.І., но не отказались отъ ненависти къ царю. Перемѣна введена была въ Москвѣ. Но когда услышали о ней новгородскіе ѳеодосѣевцы, то назвали московскихъ отступниками. Послѣдніе назывались титловцами, какъ не принимающіе Христова титла. (Архіеп. Филаретъ).

Среди поповцевъ самымъ замѣчательнымъ толкомъ являются — перемазанцы. Начало этому толку положилъ бѣглый попъ Рогожскаго кладбища Василій. Они учили, что непремѣнно надо священниковъ, обращающихся къ старообрядцамъ, перемазывать, т. е. вновь помазывать св. Мѵромъ, что въ Стародубщинѣ тогда не дѣлалось. А такъ какъ мѵра у нихъ не было, то и придумали, что по нуждѣ можно самимъ, безъ архіерея, составить и освятить свое мѵро. Принявшіе это ученіе рогожцы сдѣлались извѣстными подъ именемъ перемазанцевъ и нашли себѣ послѣдователей въ скитахъ керженскихъ и киргизскихъ. Въ стародубскихъ слободахъ большинство было противъ этой новизны. Впослѣдствіи рогожцы устыдились своего мѵроваренія и часть мѵра зарыли въ землю, а остальное вылили въ рѣку. Съ тѣхъ поръ одни мажутся простымъ гнилымъ масломъ, которое потому только и называютъ старымъ, что оно гнило. Другіе берутъ простое масло изъ лампады вливаютъ въ скляночку, въ которой, по преданію, будто бы находилось когда то древнее св. мѵро, и воображаютъ, что масло это освящается; третьи прямо сознаются: “мы нынѣ по нуждѣ, вмѣсто настоящаго мѵра, помазываемъ простымъ и неосвященнымъ масломъ, а по вѣрѣ нашей вмѣнитъ Богъ сіе вмѣсто св. мѵраю” (По С. В. Булгакову “Настольная книга для священно-церковно- служителей”).

Среди поповцевъ образовалась и секта чернобольцевъ. Основателями этого согласія были простые и почти безграмотные мужики: Иларіонъ, по прозвищу “коровьи ножки”, Никифоръ Иларіоновъ и Павелъ Григорьевъ. Переселившись въ Стародубье съ Вѣтки, они начали говорить, что: “въ Стародубскихъ слободахъ пропала вѣра и спастись невозможно, потому что слобожане живутъ вблизи еретиковъ, хохловъ и москалей, съ которыми перемѣшались и сообщились”. Въ 1775 г. со многими мірянами и иноками, оставивъ Стародубье, они удалились въ Польшу, въ мѣстечко Черноболь, принадлежавшее пану Хаткѣевичу. Тамъ основали они церковь и монастырь и сдѣлались извѣстными подъ именемъ чернобольцевъ. Они отвергали присягу, не покланялись осмиконечному кресту, если на немъ не было изображенія распятаго Спасителя. Не молились они за государя по формѣ, установленной Сѵнодомъ; приходящихъ къ нимъ съ паспортами не принимали и, когда къ нимъ попадали паспорты, рвали ихъ, говоря: “тутъ-де печать антихриста”. Твердо вѣрили въ близость кончины міра. Изъ Польши они перешли въ Добруджу, на устьѣ Дуная. По прошествіи семи лѣтъ имп. австрійскій Іосифъ II разрѣшилъ имъ переселиться въ Австрію. Они заняли урочище “Бѣлая Криница” на Дунаѣ. Смѣшавшись съ прочими старообрядцами, они всѣ вмѣстѣ носили названіе липовамъ. Имя чернобольцевъ постепенно стало исчезать, но, свойственный имъ, фанатизмъ оставался у всѣхъ липованъ. Согласіе поповщинское діаконовщина ведетъ свое начало отъ нерехтинскаго діакона Александра. Оно, кромѣ общихъ заблужденій поповцевъ, требуетъ, чтобы кажденіе, при церковномъ и домашнемъ богослуженіи, совершалось крестообразно. Во время кажденія, вмѣсто чтенія 50-го псалма, ихъ діаконы проклинаютъ всѣхъ, кто кадитъ не по ихъ уставу. Діаконовщина утвердилась въ одномъ изъ керженскихъ скитовъ, гдѣ жилъ ея основатель, а также въ Стародубьѣ — въ городахъ и селеніяхъ. Называлась она еще “новокадильниками”. Суслово согласіе поповщинской секты выдѣлилось изъ діаконовщины. Оно образовалось въ посадѣ Злынка, черниговской губ., и по имени одного изъ послѣдователей, Ѳеодора Суслова, названо “сусловымъ”. Оно отличается отъ діаконовцевъ тѣмъ, что принимаетъ къ себѣ только тѣхъ священниковъ, которые поставлены не малороссійскими епископами, ибо тамъ существовало обливательное крещеніе, а великороссійскими. Отъ послѣднихъ требовалось доказательство, что они рукоположены епископомъ, имѣвшимъ рукоположеніе, перешедшее на него по нисходящей линіи отъ московскихъ патріарховъ Филарета и Іосифа (по Булгакову)[42].

Архіеп. Филаретъ пишетъ въ “Исторіи”: “Въ 1722 г. св. Сѵнодъ разослалъ печатныя увѣщанія раскольникамъ: въ одномъ объяснялъ евангельское ученіе о блаженствахъ и вразумлялъ слѣпцовъ, что ихъ самовольное преданіе себя огню есть просто самоубійство; въ другомъ училъ продерзателей, что истинный христіанинъ повинуется властямъ и суду церкви, что мученичество вовсе не то, что мученичествомъ считаетъ суевѣріе. Наставленія предписано было читать публично. (То и другое увѣщаніе написано Ѳеофаномъ). Предъ тѣмъ Сѵнодъ издалъ печатное воззваніе къ раскольникамъ, приглашая явиться въ Сѵнодъ для бесѣдъ о сомнѣніяхъ въ вѣрѣ. Но невѣжество, гордое собою и столько же трусливое за себя, не думало искать свѣта, и никто не явился на вызовъ любви. Истинной христіанской любви оставалось самой искать невѣжество въ его темныхъ углахъ.

“На борьбу съ невѣжествомъ, жившимъ въ Керженскихъ лѣсахъ, посвятилъ себя Питиримъ, сперва инокъ и игуменъ, потомъ епископъ нижегородскій. Самъ бывъ прежде раскольникомъ, Питиримъ хорошо зналъ правила и привычки простяковъ, ихъ странности и страсти, мысли и безмысліе. Одушевленный пламенною ревностію къ спасенію другихъ, онъ ходилъ изъ скита въ скитъ, по дебрямъ и горамъ юрьевскаго и балахновскаго округовъ; разговаривалъ и наединѣ, разговаривалъ и съ цѣлыми обществами; писалъ письма и увѣщанія. Успѣхи Питирима были блистательны. Въ 1715 г. онъ доносилъ царю Петру, что въ уѣздахъ балахновскомъ и юрьевскомъ обращено имъ изъ раскола въ православіе болѣе 2000 лицъ. Въ 1716 г. онъ послалъ балахновскимъ скитникамъ 130 вопросовъ о причинахъ отступленія ихъ отъ церкви. Вмѣсто отвѣтовъ, которые обѣщали они прислать, они прислали 240 своихъ вопросовъ. Питиримъ написалъ отвѣты и не разъ посылалъ сказать, что онъ ждетъ, гдѣ захотятъ собраться, чтобы кончить дѣло. Наставники раскола чувствовали свою слабость. Но какъ было обречь себя на открытое униженіе? Питиримъ (въ мартѣ 1719 г.) посвященъ былъ въ нижегородскаго епископа. Въ этомъ санѣ, облеченный довѣренностію Петра, онъ сталъ дѣйствовать свободнѣе. Раскольники (въ маѣ) прислали ему свои отвѣты. Онъ окружно извѣстилъ всѣ толки чернораменцевъ явиться въ собраніе къ 1 октября для общей молитвы и бесѣдъ. Совершивъ торжественное богослуженіе, изливъ смиренную молитву предъ Господомъ, пастырь отдалъ свои отвѣты на балахновскіе вопросы. Толкуны читали и думали, толковали и спорили между собою. И наконецъ подали письменную исповѣдь, что ихъ писаніе — безъ силы, что они не въ состояніи имѣть дѣло съ учителемъ церкви. Такое же объясненіе написали они въ Сѵнодъ. Истина торжествовала; Сѵнодъ благодарилъ Господа; самъ Петръ былъ въ восторгѣ. Къ сожалѣнію, нѣкоторые изъ раскольниковъ, не желая разстаться съ ложью, тайно бѣжали въ Бѣлоруссію и тамъ поселились около Гомеля. Но тогда же начальники дьяконцевъ Варсонофій и самъ Александръ подали (1720 г. ноября 28) Питириму исповѣдь, гдѣ, признавая справедливость отвѣтовъ его на 240 раскольничьихъ вопросовъ, просили присоединить ихъ къ св. Церкви. Отвѣты Питирима, подъ именемъ Пращицы, и исповѣдь Варсонофія были напечатаны и разосланы по церквамъ. (Дьяконъ Александръ снова отступилъ отъ церкви и былъ казненъ, какъ оскорбитель власти и обманщикъ). Питиримъ продолжалъ дѣйствовать противъ раскола. Для усерднаго, умнаго пастыря распространенъ былъ кругъ пастырской дѣятельности. Онъ отклонялъ распоряженія, какія мѣстные начальники предлагали въ пользу раскола. Самъ объѣзжалъ скиты раскольничьи, строилъ церкви, приготовлялъ и поставлялъ способныхъ священниковъ. Къ концу жизни (скончался въ 1738 г.) въ его епархіи едва осталось 2000 раскольниковъ (въ Чернораменскихъ лѣсахъ юрьевскаго и балахновскаго округовъ), тогда какъ въ 1716 г. ихъ считалось до 40 000.

“Пращица Питирима спасла многихъ въ его паствѣ, спасла и въ другихъ мѣстахъ. Она показываетъ въ Питиримѣ не только удивительную начитанность, но умъ ясный и проницательный, вѣрное знаніе св. Писанія и духа Христовой церкви. Съ мученическимъ терпѣніемъ старается онъ довесть любящихъ спорить до сознанія въ ошибкахъ, до разумѣнія вѣрнаго пути — подробно разбираетъ съ ними каждое сомнѣніе ихъ, объясняетъ непонятое ими и съ сердечной теплотою обращается къ ихъ совѣсти. Здѣсь виденъ Питиримъ съ его умомъ здравымъ, съ его сердцемъ, полнымъ любви, съ рѣшимостью воли твердой, виденъ тотъ учитель церкви, какой нуженъ въ дѣлѣ съ расколомъ”.

Еп. Питирима обвиняютъ въ примѣненіи съ 1718 г. сильныхъ принудительныхъ мѣръ противъ раскольниковъ, въ чемъ онъ находилъ поддержку со стороны царя Петра I, назначившаго ему помощникомъ капитана гвардіи Юрія Ржевскаго. По смерти государя дѣятельность его ослабѣла, т. к. не встрѣтила сочувствія въ государственныхъ сферахъ. Онъ былъ назначенъ членомъ Сѵнода (“Полн. Прав. Бог. Эн. Сл.”). Соловьевъ сообщаетъ, что Петръ I, рѣшивъ обращать раскольниковъ увѣщательными средствами, нашелъ въ 1706 г. годное для сего духовное лицо. Тогдашній игуменъ переяславльскаго Никольскаго мон. Питиримъ сначала такъ и дѣйствовалъ. Вскорѣ послѣ указа 1716 г. о переписи всѣхъ раскольниковъ, Питиримъ сообщилъ царю, что перепись не достигаетъ цѣли, т. к. нѣкоторые священники за мзду показываютъ раскольниковъ исповѣдающимися у нихъ. Онъ писалъ о раскольникахъ: “Всѣ они благополучію государственному не радуются, и всегда стремятся возвысить свой злой рогъ къ обладанію на Церковь и гражданство; хотя они между собою много несогласны, но на Церковь всѣ злобою согласны”. Въ 1718 г. послѣдовалъ строгій указъ. Владыка Питиримъ исходатайствовалъ позднѣе назначеніе Ржевскаго нижегородскимъ вице-губернаторомъ.

Безпоповскимъ Поморьемъ въ первой половинѣ XVIII в. управляли братья Денисовы, Андрей (1664-1730) и Семенъ (1682- 1741), бывшіе главными вождями раскола въ это время. Сами себя они именовали Денисьевы Втораго или Вторушины. Происходили они изъ кн. Мышецкихъ. Родичъ ихъ былъ въ 1660-63 гг. воеводой въ Олонцѣ. Въ 1685 г. одинъ изъ бродившихъ расколоучителей фанатизировалъ Андрея, который, тайно отъ отца кн. Діонисія, ушелъ къ раскольникамъ въ олонецкіе лѣса. Тамъ онъ сблизился съ Даніиломъ Викулинымъ, съ которымъ создалъ Выговское общежительство, будучи его главнымъ устроителемъ и управителемъ. Даровитый, грамотный и начетчикъ, онъ старался пополнять свое богословское образованіе. Подъ видомъ купца онъ посѣтилъ Кіевъ и въ теченіе двухъ лѣтъ бывалъ на лекціяхъ въ Духовной Академіи. Онъ написалъ большое сочиненіе “Поморскіе отвѣты” и другіе труды. Послѣ смерти Андрея, успѣшно продолжалъ его дѣло Семенъ.

По свидѣтельству архіеп. Филарета: “никто такъ ловко не управлялъ толпами простяковъ, какъ они. Изобрѣтательность ихъ на способы пріобрѣтенія себѣ и обществу силы, богатства, славы — изумительна”. Умѣя пріобрѣтать на свою сторону чиновниковъ, или обходить ихъ, Денисовы устроили такъ, что скиты остались безъ переписи, а въ монастыри записаны тѣ, которыхъ хотѣли записать Денисовы. Имъ удалось даже получить утвержденіе на покупку земли въ каргопольскомъ у. для устройства скитовъ. Но прибывъ въ Новгородъ Семенъ Денисовъ, былъ посаженъ въ тюрьму митр. Іовомъ, узнавшимъ объ его намѣреніяхъ относительно земли. Владыка лично объяснилъ Петру это дѣло. Но, опять же при содѣйствіи нѣкоторыхъ чиновниковъ, имъ удалось выкрутиться (Архіеп. Филаретъ).

Соловьевъ отмѣчаетъ, что Меншиковъ, по жалобѣ Андрея Денисова, издалъ въ 1711 г. указъ, чтобъ никто общежителямъ Андрею Денисову съ товарищи и посланнымъ отъ нихъ обидь и утѣсненія и въ вѣрѣ помѣшательства отнюдь не чинилъ подъ опасеніемъ жестокаго истязанія. Потомъ Денисову позволено было разсылать своихъ людей для рыбной и звѣриной ловли, куда захочетъ. Поддержку Денисовымъ оказывалъ начальникъ Повѣнецкаго завода Геннинъ, который считалъ Семена годнымъ къ “сыску рудъ” и радѣтельнымъ въ заводской работѣ.

Въ 1722 году св. Сѵнодъ отправилъ къ этимъ раскольникамъ на Вытегру ученика митр. Питирима, іером. Неофита, съ порученіемъ вступить въ устныя бесѣды съ начальниками становъ, въ присутствіи, если возможно, колеблющихся въ вѣрѣ. Вести разговоры указывалось кротко и терпѣливо, не дозволяя себѣ рѣзкихъ отвѣтовъ, даже въ случаѣ упорства и злости раскольниковъ. Сѵнодъ учитывалъ то, что Денисовы не допустятъ простодушныхъ до свиданія съ іером. Неофитомъ. Такъ и случилось. Сами Денисовы тоже не явились. Вслѣдствіе того, что гражданскія власти требовали отвѣтовъ на вопросы Неофита, Денисовы написали и прислали Поморскіе отвѣты, утвержденные 21 іюня 1723 г. общимъ совѣтомъ поморцевъ. Архіеп. Филаретъ такъ опредѣляетъ написанное: “Въ отвѣтахъ ложь такъ ловко прикрыта или такимъ облечена блескомъ, что простякамъ не доискаться въ нихъ правды до гроба”. Іером. Неофитъ трудился для церкви въ Петрозаводскѣ, и труды его не совсѣмъ были безплодны, при всемъ противодѣйствіи Денисовыхъ. (Архіеп. Филаретъ).

Въ 1738 г. колодникъ Круглый, долгое время жившій въ Выговской пустыни, донесъ на выговцевъ, что они не молятся за царскую власть. Составлена была для разслѣдованія сего чрезвычайная комиссія. Выговцы перепугались, созвали соборъ, который опредѣлилъ поминать, гдѣ подобаетъ, императорское величество, написавъ и тропарь “Спаси, Господи, люди Твоя”. Слова “благочестивый” и “православный” они замѣнили словомъ “державный”. Въ этомъ рѣшеніи сказалось вліяніе “лучшихъ” выговцевъ, особенно Семена Денисова. Поморцевъ, принявшихъ моленіе за царя, прочіе старообрядцы наименовали “тропарщиками”. Послѣдніе, кромѣ Поморья, жили въ Саратовской губ.

Въ 1732 г. Сѵнодъ отправилъ вновь знающихъ дѣло православія въ разныя поселенія раскола. Инокъ Авраамій, ученикъ митр. Питирима, посланъ былъ къ польскимъ границамъ для бесѣдъ съ раскольниками. Другой ученикъ его, иг. Андроникъ, ходилъ по костромскимъ скитамъ. Костромскому Богоявленскому архим. Іову предписано было присоединить къ православію 465 лицъ въ галичскомъ у., изъявившихъ желаніе принять православіе. Въ 1735 г. отправлены были: въ Екатеринбургъ ученый священникъ, а въ симбирскіе монастыри надежные иноки и инокини для увѣщанія раскольниковъ на заводахъ. По всѣмъ епархіямъ расколъ вызывалъ много заботъ. Принимались мѣры вразумлять заблудшихся. Наставленія раскольникамъ писалъ архіеп. Ѳеофанъ (Прокоповичъ). Ревностный защитникъ истинной вѣры, архіеп. тверской Ѳеофилактъ (Лопатинскій), написалъ сперва “увѣщаніе православнымъ противъ лжеучителей”, потомъ “обличеніе”, весьма сильное, “неправдъ раскольничьихъ”. По словамъ архіеп. Филарета, — это былъ умный отвѣтъ на Поморскіе отвѣты Неофита. Митр. Арсеній (Мацѣевичъ), по опредѣленію Сѵнода, написалъ свое обличеніе раскольниковъ, исправивъ Ѳеофилактово. Сѵнодъ, одобривъ эти исправленія, повелѣлъ въ 1744 г. издать его, съ предисловіемъ Арсенія, и разослалъ по церквамъ. Обращенный Питиримомъ дьяконовецъ Василій Фроловъ написалъ въ 1737 году пространное обличеніе раскольниковъ.

Законъ строго запрещалъ раскольникамъ оставлять мѣста, гдѣ они значились по переписи. Но они бѣжали въ глухія мѣста и даже заграницу. Ихъ излюбленнымъ мѣстомъ была Вѣтка въ тогдашней Польшѣ. По словамъ архіеп. Филарета Вѣтка являлась средоточіемъ дезертировъ и увернувшихся отъ суда преступниковъ. Императрица Анна вызывала въ 1733 г. поселенцевъ Вѣтки возвратиться въ Россію, обѣщая забыть все ихъ прошлое. Вызывали ихъ и потомъ, но безъ успѣха. Въ 1735 г. полковнику Сытину повелѣно было взять нѣсколько полковъ и возвратить всѣхъ бѣглецовъ на ихъ мѣста. Таковыхъ, послѣ годичнаго его разслѣдованія, оказалось около 40 000. Они были разосланы по разнымъ мѣстамъ. Жилья же и раскольничьи скиты сожжены. Тогда же сдѣланъ былъ пересмотръ и Стародубья. Черезъ три года Вѣтка снова стала наполняться такими же поселенцами, часть которыхъ занималась и грабежами на дорогахъ. Имп. Елисавета и имп. Петръ III вызывали поселенцевъ Вѣтки на свои мѣста, но безъ успѣха. Имп. Екатерина II предлагала имъ въ 1762 году выбирать любыя мѣста въ Россіи. Повторено это было черезъ годъ. Въ августѣ 1763 г. ген. Масловъ получилъ повелѣніе занять Вѣтку, забрать всѣхъ бѣглецовъ и разослать по указаннымъ мѣстамъ. Въ 1764 г. Вѣтка пала. Масловъ отправилъ найденныхъ тамъ 20 000 бѣглецовъ въ Сибирь.

Въ 1758 г. подверглось новой переписи Стародубье. Выяснилось, что многіе проживавшіе тамъ платили подать меньше установленнаго размѣра. Мѣры правительства ограничились только болѣе строгимъ надзоромъ. Въ 1761 г. назначена была новая перепись. Эти распоряженія не нравились стародубцамъ и они спѣшили пользоваться преимуществами, данными поселенцамъ Новосербіи и особенно Елисаветграда, — и уходили на р. Ингулъ.

Поповцамъ все труднѣе становилось имѣть своихъ епископовъ. На Вѣткѣ былъ Епифаній (1724-35), получившій обманно архіерейскій санъ въ Яссахъ. По разореніи Вѣтки, онъ перешелъ въ православіе. Бѣглый діаконъ Амвросій, ловкій и честолюбивый, успѣлъ пріобрѣсти довѣріе стародубскаго наставника Патрикія, а потомъ и другихъ. Затѣмъ онъ пустилъ въ ходъ молву за тайну, будто онъ, Аѳиногенъ, епископъ, скрывшій санъ ради спасенія. Когда многіе ему повѣрили, онъ въ 1751 г. явился въ полномъ видѣ епископа. Его приняли торжественно. Но Патрикій, дорожившій властью наставника, доискался правды. Аѳиногенъ бѣжалъ въ Польшу и поступилъ на военную службу.

На смѣну ему появился бѣглый чернецъ Анѳимъ. Заплативъ Амвросію, тогда уже солдату, онъ былъ посвященъ имъ въ “епископы” въ великій четвертокъ. Анѳимъ узналъ, что представляетъ собой Амвросій, но не смущался и самъ ставилъ священниковъ и діаконовъ. Приняли его съ радостью некрасовцы. Но узнавъ истину, они утопили его въ 1757 г. въ Днѣстрѣ. Поповцы семь разъ еще во второй половинѣ XVIII в. пытались доставать себѣ епископа. Въ 1783 г. они обращались даже въ Сѵнодъ, но успѣха не имѣли (Архіеп. Филаретъ).

Имп. Екатерина II отнеслась къ раскольникамъ съ вѣротерпимостью, какъ и ко всѣмъ другимъ вѣроисповѣданіямъ. Какъ упоминалось, раскольниковъ, бѣжавшихъ заграницу, она пригласила снова вернуться и отводила для ихъ поселенія хорошія земли въ Новороссіи и въ Поволжьѣ. Въ 1788 г. свобода вѣры была предоставлена раскольникамъ открыто. Отмѣненъ былъ двойной окладъ и особые ихъ списки. Отмѣнено и названіе “раскольникъ”. Дозволено выбирать ихъ на общественныя должности. Кромѣ старыхъ средоточій — Поморья, Стародубья, Керженца (Нижегородской губ.), изъ воротившихся заграничныхъ раскольниковъ образовалось еще одно средоточіе на Иргизѣ съ богатыми скитами, въ которыхъ были не только часовни, но и церкви. Образовались большія раскольническія общины въ самой Москвѣ, — поповщинская — Рогожское кладбище и безпоповщинскія — Преображенское кладбище ѳеодосѣевцевъ и Покровская часовня поморцевъ. Оба кладбища основаны въ 1771 г., когда въ Москвѣ свирѣпствовала чума. Поповцамъ отведено было мѣсто для погребенія умершихъ за Покровской заставой, на землѣ Андроновской слободы и разрѣшено выстроить часовню для отпѣванія умершихъ. Она сооружена въ 1786 г., потомъ построенъ былъ каменный храмъ.

Одинъ изъ ѳеодосѣевцевъ, купецъ Ковылинъ, предложилъ властямъ выстроитъ карантинъ на собственное иждивеніе. Получивъ согласіе, онъ выпросилъ у правительства землю близъ Преображенской заставы. Поставлена была застава, построено нѣсколько шалашей для задерживаемыхъ. Ѳеодосѣевцы хорошо кормили, ухаживали за больными, напутствовали умирающихъ, мертвыхъ хоронили тутъ же на кладбищѣ. Народъ прославилъ ихъ дѣятельность. Ковылинъ всѣмъ внушалъ, что бѣдствія посланы въ наказаніе за “никоніанскую” вѣру. Постоянно происходили перекрещиванія. Изъ опустѣлыхъ домовъ, въ томъ числѣ принадлежавшихъ перекрещенцамъ, Ковылинъ перевозилъ оставшееся имущество. Касса кладбища настолько увеличилась, что на постройку новыхъ зданій израсходовано было до 200 000 р. Были воздвигнуты два отдѣленія: для мужчинъ и женщинъ. Все обнесено было стѣной. Въ серединѣ занятой площади находилась молельня. Общежитіе названо было Ковылинымъ монастыремъ. Въ качествѣ устава введены были “правила”, привезенныя съ Вѣтки. Первымъ настоятелемъ, съ общаго желанія, былъ Ковылинъ (“Прав. Бог. Эн.”).

Снисходительное отношеніе къ расколу имѣло плоды. Оно послужило сильнымъ побужденіемъ къ появленію въ раскольничьей средѣ первыхъ начатковъ примиренія съ православною Церковью въ формѣ единовѣрія. Началось оно въ концѣ XVIII в. въ Стародубьѣ и на Иргизѣ. Скорбью объ заблудшихъ и любовью звучало “Увѣщаніе раскольникамъ”, составленное въ 1766 г. іером. Платономъ (Левшинымъ), тогда законоучителемъ. Разсмотрѣно оно было Сѵнодомъ. Раскольникамъ возвращавшимся изъ заграницы разрѣшалось носить любимую бороду и одежду. Св. Сѵнодъ предложилъ ревнителямъ старины: пусть любимые обряды останутся при нихъ; но чтобы не оставались безъ таинствъ благодати, пусть просятъ себѣ у законныхъ архипастырей законныхъ священниковъ. Въ 1778 г. архіеп. славянскій и херсонскій, грекъ Никифоръ (Ѳеотоки), основалъ единовѣріе на Ингулѣ, тогда какъ старецъ Никодимъ заботился ввести его въ Стародубьѣ. Къ архіеп. екатеринославскому и херсонскому, Амвросію (Серебреникову), стародубцы и ингульцы обратились сами съ просьбою рукоположить имъ православныхъ священниковъ. По благословенію сего владыки, въ теченіе восьми лѣтъ открыто было 12 церквей для ревнителей стараго. Въ 1788 г. въ Стародубье митр. Гавріиломъ посланъ былъ протоіерей петербургской Охты, Андрей Журавлевъ, для утвержденія единовѣрія. Ранѣе онъ былъ раскольникомъ. Онъ присоединилъ многихъ къ единовѣрію, основалъ нѣсколько храмовъ, послѣ чего вернулся на свой приходъ (сконч. въ 1813 г.). Имъ написанъ рядъ трудовъ о раскольникахъ (по архіеп. Филарету). Въ своемъ “Обзорѣ” архіеп. Филаретъ пишетъ объ о. Журавлевѣ: “Извѣстія его о раскольникахъ отличаются самой точною справедливостію; по его словамъ видно, что онъ пользовался разными записками и личными сношеніями съ раскольниками; а по провѣркѣ оказывается, что все, что собиралъ онъ, старался излагать совѣстливо, безъ увлеченія какими либо видами ...”

Въ 1776 г. обратившійся отъ раскола угличскій купецъ, Ѳеодоръ Кочурихинъ, написалъ запросы къ Ѳеодосіеву согласію, къ которому самъ принадлежалъ. Митр. Гавріилъ и еп. ростовскій Самуилъ (Миславскій) одобрили ихъ. Писалъ посланія къ бахмутскимъ и елисаветградскимъ раскольникамъ (въ 1780-86 гг.) грекъ архіеп. Никифоръ (Ѳеотоки). Подъ надзоромъ еп. рязанскаго Симона (Логова), ректоромъ семинаріи Іеронимомъ написано наставленіе правильно состязаться съ раскольниками. Этимъ была оказана сильная помощь священникамъ, имѣвшимъ дѣло съ расколомъ. Многіе изъ обращавшихся изъ раскола писали сильныя обличенія, замѣчательнѣе другихъ Сергій (Симонъ) Юршевъ. Сынъ московскаго купца, одного изъ раскольниковъ, участвовавшихъ въ бунтѣ 1771 г., онъ былъ настоятелемъ иргизскихъ раскольниковъ; потомъ сталъ видѣть безпорядки раскола; старался вразумлять въ томъ и другихъ, но за то едва не былъ уморенъ. Поставленный въ настоятеля Бѣлорусскаго единовѣрческаго мон., написалъ онъ “Зеркало для старообрядцевъ”. Ксенофонтъ, въ иночествѣ Кипріанъ, обратившійся изъ раскола въ 1792 г., написалъ назидательную повѣсть о своемъ обращеніи. Стародубскій старецъ Никодимъ (ум. 1784), извѣстенъ спорами съ раскольниками о чинѣ принятія въ Церковь. Онъ, иргизскій Сергій, о. Журавлевъ были главными дѣятелями при введеніи единовѣрія. Много сдѣлано въ этомъ отношеніи митр. Гавріиломъ и митр. Платономъ, написавшимъ и самыя правила единовѣрія, утвержденныя въ 1800 г. Сѵнодомъ.

Богослуженіе и жизнь христіанская.

Исправленіе богослужебныхъ книгъ продолжалось и въ XVIII вѣкѣ. Въ числѣ важнѣйшихъ обязанностей Сѵнода Регламентомъ было постановлено: а) разсмотрѣть акаѳисты, молебны и службы, составленные за послѣднее время, особенно въ Малороссіи, противные св. Писанію и непристойные запретить, употребить мѣры, чтобы и пристойные изъ нихъ, но ненужные, не вводились въ общій законъ и напрасно совѣсти человѣческой не отягощали; б) разсмотрѣть исторіи святыхъ, нѣтъ ли между нихъ ложныхъ, какъ повѣсть объ аллилуія въ житіи Евфросина; в) искоренять и обычаи суевѣрные, въ родѣ празднованія пятницы въ Стародубскомъ полку, гдѣ подъ именемъ пятницы водятъ въ крестномъ ходу простоволосую бабу и проч. Подобнаго рода исправленія при царѣ Петрѣ I производились рѣшительно, порой же не совсѣмъ разборчиво. Этимъ возбуждалось недовольство въ средѣ благочестивыхъ людей, приверженцамъ же старины давался поводъ говорить о гоненіи на православіе. Со второй половины XVIII вѣка въ этомъ важномъ вопросѣ стали поступать съ большею осторожностью. Изъ богослужебныхъ чиновъ и послѣдованій были пересмотрѣны и исправлены: Чинъ присоединенія раскольниковъ (1720), Чинъ избранія и рукоположенія архіерейскаго (1725), Чинъ принятія иновѣрцевъ и еретиковъ (1743-44), Послѣдованіе въ недѣлю православія (Гавріиломъ, еп. тверскимъ, впослѣдствіи митрополитомъ, изд. 1761 и 1767), Чинъ на умовеніе ногъ (1765), Чинъ мѵроваренія (1767), обѣ Тріоди (иг. Софроніемъ Младеновичемъ, ум. 1773). Нѣсколько службъ и акаѳистовъ были составлены вновь. Напр. служба о Полтавской битвѣ (Ѳеофилактомъ Лопатинскимъ, 1709), Служба Ѳеодоровской иконѣ Божіей Матери (прот. Іоанномъ Красовскимъ, 1777), Чинъ исповѣданія (митр. Гавріиломъ, 1766 и 1796), Чинъ исповѣданія отрокомъ (еп. Иннокентіемъ псковскимъ, 1769); акаѳисты — преп. Сергію и св. кн. Даніилу (митр. Платономъ, 1795), службы святымъ: Ѳеодосію Тотемскому, евангелисту Іоанну, Димитрію Ростовскому (кн. Г. П. Гагаринымъ, 1798), служба съ акаѳистомъ свят. Стефану пермскому (свящ. Иваномъ Алексѣевымъ, 1799), акаѳистъ свят. митр. Алексію (іером. Ювеналіемъ, 1702). Во избѣжаніе всякихъ неисправностей въ богослужебныхъ книгахъ, въ книгахъ св. Писанія и въ Кормчей, всѣ эти книги издавались не иначе, какъ съ разрѣшенія Св. Сѵнода въ сѵнодальныхъ и подвѣдомственныхъ Сѵноду типографіяхъ — московской, петербургской и въ лаврскихъ — кіево-печерской и почаевской. Съ 1767 г. установлено священническое, а не монашеское, погребеніе архіереевъ.

Установленіе новыхъ праздниковъ связано было съ проявленіемъ новыхъ Божіихъ благодѣяній отечеству и прославленіями святыхъ. Къ первому разряду относятся: побѣда Полтавская въ 1709 г. и прекращеніе моровой язвы (чумы въ 1771), ознаменованныя мѣстнымъ празднованіемъ и крестными ходами. Ко вторымъ — дни преставленія и открытія мощей св. угодниковъ. Въ XVIII в. таковыми праздниками были: день памяти свят. Димитрія Ростовскаго — 28 октября — и день открытія мощей въ 1752 г. — 21 сентября (служба была написана митр. кіевскимъ Арсеніемъ Могилянскимъ). 28 января память преп. Ѳеодосія Тотемскаго (ум. 1568), мощи котораго были открыты въ 1796 г. Въ 1764 г. открыты были мощи свят. Иннокентія Иркутскаго (празднованіе же установлено въ 1804 г.). Къ числу новыхъ богослужебныхъ дней относится установленный въ 1729 г. праздникъ перенесенія при имп. Петрѣ Великомъ (30 августа 1724 г.) мощей св. Александра Невскаго изъ Владиміра въ Александро-Невскую Лавру, праздники славянскихъ первоучителей Меѳодія и Кирилла (11 мая) и св. вел. кн. Владиміра (15 іюля).

Праздники св. Александра Невскаго и св. вел. кн. Владиміра пріобрѣтали и государственный характеръ. Въ крестномъ ходѣ, совершавшемся 30 августа, принимали участіе, вмѣстѣ съ духовенствомъ, сенаторъ, церемоніймейстеръ Высочайшаго Двора, по очереди представители министерствъ. Крестный ходъ совершался изъ Исаакіевскаго собора въ Александро-Невскую Лавру. Какъ явствуетъ изъ письма имп. Екатерины II къ Гримму отъ 30 авг. 1774 года, она участвовала въ этомъ крестномъ ходѣ, который тогда начинался изъ Казанскаго собора. Въ Кіевѣ 15 іюля въ торжествахъ принимали участіе войска.

Царемъ Петромъ I обращалось вниманіе на улучшеніе писанія св. иконъ и церковнаго пѣнія. Имъ для надзора за иконописцами учрежденъ въ 1707 г. особый приказъ, во главѣ котораго былъ поставленъ архитекторъ и иконный мастеръ Зарудный. Потомъ наблюденіе за иконами поручено было Сѵноду. При имп. Елисаветѣ изданъ указъ о заведеніи по всѣмъ церквамъ приличныхъ иконъ, а также священныхъ сосудовъ и облаченій. Неискусно написанныя иконы велѣно было отбирать. Правительство обратило вниманіе на должныя иконы и въ частныхъ домахъ, даже въ крестьянскихъ избахъ. Надзоръ поручался знающимъ священникамъ съ предоставленіемъ имъ права отбирать неправильныя иконы. Надъ иконописцами велѣно было поставить изъ лучшихъ мастеровъ смотрителей. Религіозные эстампы дозволялось продавать только съ разрѣшенія архіереевъ. Сѵнодомъ не разъ давались распоряженія не допускать въ церквахъ иконъ рѣзныхъ и литыхъ, кромѣ распятій и нѣкоторыхъ лѣпныхъ изображеній на высокихъ мѣстахъ, не изображать на иконахъ, вмѣсто священныхъ лицъ, сѵмволовъ, не допускать въ иконописные цехи раскольниковъ, не измѣнять въ древнихъ церквахъ иконописи и другихъ предметовъ старины. Печатныя изображенія подчинялись духовной цензурѣ. (Знаменскій).

Церковное пѣніе стало усовершенствоваться особенно со времени имп. Елисаветы, большой его любительницы. Ею заведенъ былъ при дворѣ превосходный хоръ. Но церковному пѣнію много вредило подражаніе западнымъ образцамъ и свѣтской музыкѣ. До половины XVIII в. въ немъ еще сильно было, начавшееся при царѣ Алексѣѣ, малороссійское вліяніе. Хотя и въ немъ уже проявлялось западное вліяніе, но оно еще оставалось роднымъ и церковнымъ. Съ половины XVIII в. придворная капелла попала въ руки итальянскихъ и нѣмецкихъ композиторовъ, которые увлекли за собою и русскихъ регентовъ. Развитію подобнаго вкуса въ церковной музыкѣ особенно много способствовалъ пышный вѣкъ имп. Екатерины II, при которой русское городское богослуженіе повсюду наполнялось чисто свѣтскими оперными мотивами. Въ сельскихъ церквахъ замѣчался другой недостатокъ — плохое знаніе и искаженіе причетниками самыхъ обыкновенныхъ церковныхъ напѣвовъ.

Архіеп. Филаретъ отмѣчаетъ, что первая нотная книга Ирмологій [43]) напечатана во Львовѣ, въ 1772 г. Сѵнодъ принялъ мѣры къ огражденію церковнаго пѣнія отъ дальнѣйшей порчи. Въ томъ году имъ были напечатаны въ Москвѣ: Азбука нотная, Октоихъ нотный, Ирмологій нотный, Обиходъ нотный (по даннымъ П. Знаменскаго Ирмологій былъ напечатанъ въ 1798 г.). Имп. Павелъ указомъ 1797 г. повелѣлъ вмѣсто концертовъ пѣть въ церквахъ псалмы, или каноны.

Лучшимъ духовнымъ композиторомъ того времени былъ Максимъ Созонтовичъ Березовскій (1745-1777), уроженецъ черниговской губ., учившійся недолго въ кіевской академіи, пѣвшій въ придворной пѣвческой капеллѣ, усовершенствовавшійся въ музыкѣ въ Италіи. Знаменскій пишетъ, что онъ “первый началъ исправлять искаженія, введенныя въ церковное пѣніе разными Галуппи, Сарти и др. иностранцами, и оставилъ послѣ себя полную литургію, много причастныхъ и концертовъ, отличающихся большою простотою и согласіемъ музыки съ текстомъ”. — “Какъ композиторъ, Березовскій принадлежитъ къ числу первыхъ, старавшихся согласовать западную музыку съ текстомъ православныхъ пѣснопѣній. Сравнительно со своими современниками композиторами Веделемъ, Дехтеревымъ, Давыдовымъ, учившимися также у иностранцевъ и большею частью рабски имъ подражавшими, Березовскій въ своихъ произведеніяхъ обнаруживаетъ меньше слѣдовъ зависимости отъ Итальянской школы и больше свободы и самостоятельности, являя собой замѣтный поворотъ къ новому, болѣе національному направленію русской церковной музыки, представителемъ котораго былъ Бортнянскій”. (Свящ. А. Митропольскій. “Прав. Дух. Эн.”). Землякъ Березовскаго, Дмитрій Степановичъ Бортнянскій (1752-1825), съ семи лѣтъ пѣлъ въ придворной капеллѣ, подъ руководствомъ капельмейстера Галуппи. Около 1775 г., онъ по желанію имп. Екатерины II посланъ былъ для усовершенствованія въ Венецію къ тому-же Галуппи. Пройдя курсъ ученія, онъ съ 1779 г. былъ придворнымъ капельмейстеромъ, съ 1796 — директоромъ пѣвческой капеллы. Дальнѣйшая его дѣятельность будетъ изложена въ части шестой.

Сѵнодальный періодъ богатъ произведеніями церковнаго зодчества. И въ данномъ отношеніи долгое время сказывались иноземныя западныя вліянія. Въ устройствѣ храмовъ видны и протестантскіе шпицы и подражаніе католичеству, даже цѣлому собору св. Петра въ Римѣ съ его коллонадой, и пестрые итальянскіе орнаменты наружныхъ фасадовъ (этимъ отличались постройки Растрелли), и подражаніями римскимъ базиликамъ съ ихъ фронтонами и тремя нефами. Въ С.-Петербургѣ извѣстны: Петропавловскій соборъ (строился 1711-33 гг.), который былъ усыпальницей императоровъ, императрицъ и лицъ Царской Фамиліи со временъ царя Петра I. Только имп. Петръ II, скончавшійся отъ оспы въ Москвѣ, погребенъ въ Архангельскомъ соборѣ. Соборъ Александро-Невской Лавры, съ мощами св. вел. кн. Александра Ярославича, строившійся въ 1778-1790 годы. Въ Воскресенскомъ мон. (Новый Іерусалимъ), основанномъ патр. Никономъ, возстановлена была императрицами Елисаветой и Екатериной II соборная церковь. Въ Кіевѣ, въ царствованіе имп. Елисаветы, былъ выстроенъ по плану Растрелли соборъ св. ап. Андрея Первозваннаго, замѣчательный по красотѣ и смѣлости постройки на краю крутой горы. Онъ строился съ 1747 по 1761 г. Въ 1800 г. имп. Павелъ повелѣлъ строить въ Петербургѣ новый Казанскій соборъ на мѣстѣ существовавшей церкви во имя Рождества Пресвятыя Богородицы. Церковь эта была воздвигнута по волѣ имп. Анны Іоанновны, особо почитавшей икону Казанской Божіей Матери. Къ освященію первоначальнаго храма въ него была перенесена сія икона, пребывавшая до этого въ Троицкомъ соборѣ (на Петербургской сторонѣ).

Мѣры къ поддержанію благочестія.

Духовными и свѣтскими властями издавалось много распоряженій для поддержанія благочинія въ православномъ богослуженіи и возвышеніи общей народной религіозности. Съ 1722 г. послѣдовалъ рядъ указовъ Сѵнода, чтобы въ воскресные и праздничные дни не было торговли до окончанія литургіи. При имп. Елисаветѣ этотъ законъ распространенъ и на всѣ публичныя забавы. Указомъ императора Петра I постановлено, чтобы въ воскресные и праздничные дни всѣ ходили въ храмъ Божій благоговѣйно слушать слово Божіе. Исключеніе дѣлалось только для больныхъ. Не посѣщавшимъ богослуженія грозила опасность быть записанными въ двойной окладъ подобно раскольникамъ. Съ нарушителей благочинія взимался штрафъ при выходѣ ихъ изъ церкви, для чего повѣшены были штрафные ящики. Расколъ подалъ поводъ къ тому, чтобы не только всѣмъ подтвердить каждый годъ исповѣдываться и пріобщаться св. Таинъ, но поставить въ обязанность священникамъ вести метрическія и исповѣдныя книги. При имп. Аннѣ, указомъ 1737 г., священникамъ подтверждено подавать точныя вѣдомости, а гражданскому начальству предписано взыскивать штрафъ съ неисполнившихъ долга исповѣди. Строго требовало это благочестивая имп. Елисавета. При имп. Екатеринѣ II, указомъ 1774 г., гражданскому начальству и военному вмѣнялось въ обязанность наблюдать за исполненіемъ подчиненными имъ долга исповѣди. При имп. Елисаветѣ Сѵнодъ уничтожилъ запрещеніе, составившееся подъ вліяніемъ духа міра, не ходить священникамъ изъ церквей въ домы прихожанъ для совершенія молебновъ. Указъ Сѵнода отъ 6 апр. 1744 г. утверждалъ, что “этому запрещенію нѣтъ основанія въ правилахъ церкви, а примѣры древняго благочестія и желанія благочестія русскаго говорятъ совсѣмъ другое”. Этимъ указомъ отмѣненъ и указъ 1726 г., воспрещавшій священникамъ входить въ домы прихожанъ для славленія въ другое время, кромѣ; праздника Рождества Христова. Предписано священникамъ, дабы въ домахъ поселянъ св. иконы содержались въ чистотѣ, а въ храмахъ возобновлять иконостасы.

Царь Петръ I, не чуждый вліянію протестантства, осуждалъ безвѣріе, что проявилось въ отношеніи В. Н. Татищева. Несмотря на большое вліяніе окружавшихъ ее нѣмцевъ-лютеранъ, имп. Анна сама была представительницей настоящаго русскаго благочестія. Искренно благочестивою была имп. Елисавета. Даже во времена господства въ русскомъ обществѣ XVIII в. философскаго вольнодумства, имп. Екатерина II выполняла обязанности православной Церкви, хранила посты, говѣла, и заставляла держаться того же свой дворъ. Благочестивымъ сыномъ Церкви былъ имп. Павелъ I.

Толща русскаго народа крѣпко держалась правилъ Церкви, которымъ вѣрны были ихъ дѣды и отцы. Религіозная жизнь русскаго народа, и по своимъ достоинствамъ и по нѣкоторымъ недостаткамъ, мало измѣнилась и послѣ петровской ломки.

Царь Петръ, будучи религіознымъ, любилъ церковное благолѣпіе, самъ читалъ Апостола и зналъ богослуженіе. Но онъ, какъ отмѣчаетъ Карташевъ, не терпѣлъ “невѣжественнаго культоваго суевѣрія”. Знаменскій отмѣчаетъ: “Петръ писалъ въ своихъ указахъ, что народъ не знаетъ ни вѣры, ни любви, а о надеждѣ и не слыхивалъ, а всю надежду полагаетъ на пѣніе церковное, постъ, поклоны, строеніе церквей, свѣчи и ладонь, и неоднократно поручалъ св. Сѵноду сочинить краткія книжки и поученія съ изложеніемъ сущности вѣры и съ точнымъ при этомъ различіи существеннаго въ православіи отъ несущественнаго, вѣры отъ обрядовъ, неизмѣннаго отъ измѣняемаго, дабы всѣ знали, что въ каковой силѣ имѣть”. Изложенію этихъ мыслей посвященъ указъ государя Сѵноду въ апрѣлѣ 1724 г. Архіеп. Ѳеофанъ (Прокоповичъ), съ его пролютеранскимъ настроеніемъ, развивалъ эти мысли горячѣе и съ преувеличеніями въ своемъ букварѣ, подъ названіемъ: “Первое ученіе отрокомъ”. Знаменскій продолжаетъ: “Истребленіе суевѣрій, къ числу которыхъ были относимы и всѣ проявленія обрядоваго благочестія, было, можно сказать, спеціальностью петровскаго времени и производилось съ необычайной энергіей и вмѣстѣ крайней несдержанностію, производя сильный народный соблазнъ”. Преслѣдованіемъ суевѣрій отличалось и время царствованія имп. Анны. Затѣмъ отношеніе правительства стало мягче.

“Сатирическая литература этого времени имп. Екатерины II, бичуя суевѣріе, рисовало типы Ханжихиныхъ, Чудихиныхъ и Суевѣровыхъ изъ жизни не только простого народа, но и полуобразованнаго дворянства. Но законодательство прямо высказывалось противъ преслѣдованій суевѣрія суровыми мѣрами. Всѣ виды суевѣрій, даже хуленій противъ вѣры, были изъяты изъ вѣдомства духовнаго суда и отнесены къ вѣдомству полиціи и свѣтскаго суда, который ограничивался большею частію только внушеніями виновнымъ, чтобы они не распространяли глупостей и сами не вѣрили имъ. Къ суровому обращенію съ ними судей правительство относилось весьма неодобрительно и строго” — пишетъ Знаменскій.

Вмѣстѣ съ тѣмъ, съ духовенства не снята была обязанность противодѣйствовать суевѣріямъ. Инструкція благочиннымъ, составленная митр. Платономъ, во многомъ повторила сужденія о суевѣріяхъ Духовнаго Регламента. Церковная проповѣдь постоянно ратовала противъ суевѣрія. Изъ обличителей ихъ особенно извѣстны: святитель Тихонъ воронежскій, владыки Амвросій (Подобѣдовъ), Дамаскинъ (Семеновъ-Рудневъ) нижегородскій и митр. Платонъ.

Просвѣтительная проповѣдь, здоровая литература, народныя школы признавались лучшими средствами борьбы противъ возможнаго ослабленія народной религіозности.

Въ 1794 г. митрополиту Гавріилу стало извѣстно, что въ свѣтскихъ нормальныхъ училищахъ не соблюдаются посты. Тогда онъ обратился со слѣдующимъ письмомъ къ графу П. В. Завадовскому, управлявшему учебными заведеніями: “По требованію вашего сіятельства я препроводилъ пятерыхъ семинаристовъ, для приготовленія ихъ къ учительской должности, въ нормальныя училища. Отъ эконома того училища первый классъ для нихъ открытъ — нарушеніе постовъ [44]). Одинъ изъ нихъ имѣетъ отца, который сына проклинаетъ за нарушеніе поста, плачетъ и меня бранитъ. Сей опытъ подаетъ случай Ваше сіятельство просить, чтобъ установленія святой Церкви въ этомъ училищѣ хранить. Мы видимъ плачевный и ужасный примѣръ Франціи. Папы разрушили установленія Церкви. Оттуда вышелъ Вольтеръ и нынѣшняя Франція. Они почитали это малостью; но сія малость хранила союзъ между государями и народомъ. Здѣсь, говоря истину, усиливается развратъ нравовъ. А оное училище заведено, чтобъ нравы поправить. Первыя времена Россіи хотя иные и почитаютъ непросвѣщенными, но тогда больше было къ Правительству и къ Церкви приверженности и честности слова. Долгъ мой велитъ ваше сіятельство просить, дабы благоволили эконому предписать, чтобъ посты въ нормальномъ училищѣ хранимы были. Нарушеніе же ихъ будетъ всеобщею проповѣдью для Россіи... Могутъ ли преступники закона Церкви быть учителями закона? Я довольно примѣтилъ, что отступленіе отъ Церкви въ народѣ начинается нарушеніемъ постовъ. Ваше сіятельство требуете въ сіе училище изъ семинаріи еще 45 человѣкъ. Но они, слава Богу, для измѣны Церкви въ семинаріи не приготовлены. Экономъ Училища можетъ сказать, что соблюденіе постовъ дороже обходиться будетъ.

Но драгоцѣннѣе обязанность къ Богу, государю, Церкви и союзъ Россіи. Покорнѣйше прошу запретить такія вольности дѣлать, а приказать держать учениковъ въ правилахъ христіанской Церкви, и какое ваше о семъ воспослѣдуетъ опредѣленіе, прошу меня увѣдомить. Я, получивъ сіе, поспѣшу препроводить ихъ къ вамъ”.

Гр. Завадовскій отвѣтилъ: “Съ душевнымъ признаніемъ благодарю ваше преосвященство за пастырскій отзывъ, который пріемлю, какъ сынъ церкви, благоговѣющій ко всѣмъ установленіямъ оной — и глубоко почитающій ваши святительскія наставленія”. Объяснивъ слухъ объ экономѣ клеветой, онъ продолжалъ: “Изслѣдовавши о томъ, я теперь вновь строго подтверждаю, чтобы всѣ посты соблюдаемы были свято и увѣряю ваше преосвященство должнымъ моимъ повиновеніемъ, что отселѣ не услышите о соблазнѣ”.

Духовенство, въ началѣ сѵнодальнаго періода не имѣвшее еще достаточнаго образованія, стараніями Церкви становилось примѣромъ благочестія для народа. Въ 1743 г. запрещено было духовнымъ лицамъ обязываться въ судебныхъ мѣстахъ откупами, заниматься торгомъ и отдавать деньги въ ростъ. Пока не были заведены по всѣмъ епархіямъ училища, готовящихся къ духовнымъ степенямъ обучали вѣрѣ и благочестію въ домахъ епископовъ, требуя притомъ свидѣтельства прихожанъ объ ихъ безпорочной жизни.

Епископъ смоленскій Парѳеній (Сопковскій) написалъ прекрасное наставленіе о должностяхъ приходскихъ священниковъ, одобренное Сѵнодомъ для всѣхъ церквей. Владыка Гервасій (Линцевскій) переяславскій, свят. Тихонъ воронежскій, митр. Платонъ, архіеп. псковскій Иннокентій (Нечаевъ), преподавали наставленія духовенству, каждый для своей епархіи. Вообще жизнь бѣлаго духовенства была подъ строгимъ наблюденіемъ архипастырей.