Историко-бытовой музей XVIII в. в Петергофе: Большой Дворец

Чесменский зал

вводит нас в другую эпоху, когда ряд растреллиевских зал был переделан по заказу Екатерины II архитектором Фельтеном, сообразно с изменившимися художественными вкусами придворной знати. Рококо елизаветинского времени с его разгулом беспокойных и праздничных форм уступает место формам внешне более спокойным. „Изящные художества должны представить нам в самом приятнейшем виде все предметы нужные к нашему благополучию, они должны усугубить подобие и восхитить чувство и разум" - говорится в одном из руководств для мастеров Академии Художеств, которой было поручено исполнение проектов Фельтена. От первоначальной отделки зала сохранился только плафон художника Вернера „Церера (богиня земледелия и хлебных плодов), научающая людей земледелию".

Лепка стен, представляющая турецкие доспехи и эмблемы, и двенадцать больших полотен художника Гаккерта „восхищали чувства придворных разгромом турецкого флота при Чесме. Морская победа 1770 года, решившая русско-турецкую войну, была запечатлена кроме этих картин сооружением ряда памятников в загородных резиденциях и постройкой около столицы целого дворца, названного Чесменским. Отделка этого зала интересна тем, что она характеризует не только придворный быт: отзвуки победного грома турецких войн в дворцовом строительстве являлись агитацией за завоевательную политику дворянской монархии. Развитие торгового капитала потребовало к концу XVIII века новых путей для внешней торговли. Еще Петра I наряду с Балтийским морем интересовало и Черное. Однако ни Петру, ни его ближайшим преемникам не удалось утвердиться на черноморском побережьи. Россия не имела права держать флот на Черном море, а торговать могла только при помощи турецких судов, лишаясь поэтому значительной доли барыша. Только в 70-х годах XVIII века попытки продвинуться на юг увенчались успехом. Мир с Турцией 1774 года и последующее завоевание Крыма способствовали расширению и укреплению русской торговли.

В результате турецких войн русские корабли получили право посещать не только турецкие воды, но и проходить через Дарданеллы в Средиземное море, что открывало путь в Европу для наиболее выгодного сбыта пшеницы из южных губерний. "Российская коммерция - писал современник - безмерно одолжена великой Екатерине приобретением Таврической области со множеством на Черном море свободных портов". Благодаря этому, мечтал он, Россия должна стать "центром коммерции между Азией и Европой". [J]

[1 См. щит № 2.]

Чесменский зал

Заслуживает внимания история написания картин, украшающих Чесменский зал. В помощь художнику и для большей правдоподобности изображения морской битвы был специально устроен взрыв 66 -пушечного фрегата „св. Варвара". В то время русский флот не был силен ни численно, ни качественно, и эту жертву фрегата для инсценировки следует расценивать, как одну из попыток русского правительства расточительностью пустить пыль в глаза Западной Европе, с большим вниманием и завистью следившей за русскими успехами на Черном море. Взрыв „св. Варвары" обсуждался европейскими газетами не меньше, чем самое уничтожение турецкого флота.

„Царский престол, коего сила во мнении граждан коренится, отличествовати долженствует внешним блеском… Оттуда внешность властителей народов, оттуда стадо рабов их окружающих".

Радищев.