История царствования императора Александра I и России в его время. т.6

Как громом пораженные неожиданною вестью. молодые супруги, в слезах, не находили слов для ответа. Александр, видя сильное волненіе Великаго Князя и его супруги, со свойственною ему ангельскою ласкою, старался успокоить их. „Не бой-

тесь — сказал он. — Минута к тому еще не наступила: быть может до нея пройдет несколько лет. Я хотел только заблаговременно пріучить вас к мысли о непреложно и неизбежно ожидающей вас будущности". Напрасно Великій Князь представлял, что никогда не готовился к высокому сан} Императора; что не чувствует в себе ни достаточных сил, ни необходимой крепости духа для такого великаго дела ; что у него одно желаніе — служить Государю верою и правдою, в назначенном ему кругу обязанностей. Государь отвечал : „я сам, внезапно вступив на престол, не был приготовлен к тому, да и дела тогда были крайне запущены: хотя в последніе годы Императрицы Екатерины порядку было и мало, однакоже все держалось еще преа;ним; a после нея, вследствіе принятаго правила совершенно уничтожить все, дотоле бывшее, и остальной порядок был разрушен без замена другим; мое положеніе было весьма трудно, но теперь, после преобразованій, мною сделанных, ты найдешь все в устройстве и тебе придется только поддерживать его (²).

В последствіи, Государь, в беседах с Великим Князем и его супругою, не редко опять намекал на тот-же предмета, не входя в какія-либо подробности, а они сами всячески старались от сего уклониться (³).

В 1819 году, Император Александр посетил Варшаву, чтобы лично убедиться в непреложности намеренія Великаго Князя Константина Павловича— отказаться от престола. Когда Великій Князь открыл ему желаніе свое—расторгнуть брак с своею супругою и вступить в новый с графинею Жанетою Грудзинскою, Государь объявил ему, что такой союз лишит его нрава на престолонаследіе. Кон-

стантин Павлович отвечал, что он охотно пожертвует этим иравом семейному счастію. Следствіем совещанія Августейших братьев было расторженіе перваго брака Великаго Енязя и супружескій союз его с Грудзинскою, получившею титул княгини Лович. Тогда-же, в Высочайшем Манифест, было объявлено следующее: „если какое лице из Императорской фамиліи вступить в брачный союз с лицем, не имеющим соответственнаго достоинства, т. е. непринадлежащим ни к какому Царствующему или Владетельному Дому, в таком случае лице Императорской фамиліи не может сообщить другому прав, принадлежащих членам Императорской фамиліи, и раждаемыя от такого союза дети не имеют права на наследованіе престола" (⁴). Этот манифест не должен был оставить ни малейшаго сомненія в отреченіи Константина Павловича от престолонаследія ; но объявленіе правительства о предмете, долженствовавшем оказать столь важное вліяніе на судьбы Имиеріи, прошло у нас незаметно, не возбудив никаких толков в обществе. Напротив того, в Пруссіи, весть о высокой будущности, ожидавшей принцессу, дочь Короля Фридриха-Вильгельма, разнеслась с быстротою молніи и возбудила общій восторг. Когда, в октябре 1820 года, Александра Феодоровна, впервые после своего замужства, посетила вместе с Великим Князем Берлин, народ встретил их громкими восклицаніями, и раздались возгласы: „да здравствует великій князь, русскій наследник!" Знаменитый Александр Гумбольдт, будучи представлен Королем Великому Князю, сказал в полголоса своему Государю : „быть может, я ошибаюсь, но мне кажется, что этот молодой принц будет величайшим Монархом своего времени". Великій Князь,

весьма ласково принявшій Гумбольдта, до того был недоволен его нескромным замечаніем, что перестал с ним говорить и удалился от него.

Августеишіе братья Царственнаго дома были связаны между собою теснейшею, искреннею дружбою; но взаимныя отношенія их представляли существенное различіе : в среде их, Александр, как добрый отец, уважаемый и любимый прочими братьями, питал особенное расположеніе к Николаю : а Константин к Михаилу. Летом 1821 года, Великій Князь Михаил Павлович, по выздоровленіи от тяжкой болезни, пользовался водами в Карльсбаде и Маріенбаде и на возвратном пути заехал в Варшаву, где тогда ожидали с Эмских вод и Великаго Князя Николая Павловича с супругою. Готовясь его встретить, Цесаревич открыл Михаилу Павловичу непременное намереніе свое — уступить старшему по себе брату право на престолонаследіе и служить ему верно до гроба; „а когдабы и его не стало — продолжал Великій Князь — то с таким-же усердіем буду служить его сыну, может быть еще и с болыпим, потому что он носит имя моего благодетеля". По пріезде в Варшаву Николая Павловича, Цесаревич принял его с обычным радушіем, но оказал ему такія высокія почести, которыя — казалось — не соответствовали его сану и по тому приводили в замешательство юнаго Великаго Князя, но напрасно нросил он освободить его от недолжнаго ему почета; Цесаревич продолжал обходиться с ним по прежнему, отговариваясь шуткою: „это все от того, что ты Царь Мирликійскій ! " сказал он (⁵).

В следующем году (1822) суждено было пріуготовиться великому событію, имевшему важное вліяніе на судьбы Россіи. Новый год был встречен

Царственным семейством в Петербурге, где собрались все Великіе Князья, братья Государя, и Великая Княгиня Марія Павловна. Несколько дней спустя, Цесаревич, окончательно изъявив Императору и вдовствующей Императрице непременную решимость свою — отказаться от престолонаследія, вручил, 14-го генваря, Государю письмо, проект котораго быль разсмотрен и собственноручно исправлен самим Императором. Вот это письмо, с означеніем в нем (курсивом) поправок Александра:

„Всемилостивейшій Государь! Обнадежен опытами неограниченнаго благосклоннаго расположенія Вашего Императорскаго Величества ко мне, осмеливаюсь еще раз прибегнуть к оному *) и изложить у ног Ваших, Всемилостивейшій Государь! всенижайшую просьбу мою:

„Не чувствуя в себе ни тех дарованій, ни тех сил, ни того духа, чтоб быть, когдабы то ни было, возведену на то достоинство, к которому по рожденію моему могу иметь право, осмеливаюсь **) просить Вашего Императорскаго Величества передать сіе право тому, кому оно принадлежит после меня, и тем самым утвердить навсегда непоколебимое положеніе нашего Государства. Сим могу я прибавить ***) еще новый залог и новую силу тому обязательству, которое ****) дал непринужденно и торжественно, при случае развода моего с первою моею женою. Все обстоятельства нынешняго моего положенія меня наиболее к сему*****) убеждают и

*) В проекте письма было написано: «к оным». **) В проекте было фесь еще слово «верноподданнейше». ***) Вместо сих слов, в проекте было написано : «сим самым я могу дать».

****) Стоявшее здесь в проекте ыестоименіс «я- зачеркнуто. *****) g_Tj проекте было написано: «в семь».

будут пред Государством нашим и светом новьга доказательством моих искрепних чувств *).

„Всемилостивейшій Государь! Примите просьбу мою благосклонно; испросите на оную согласіе всеавгустейшей родительницы нашей**) и утвердите оную Вашим Императорским словом. Я же потщусь всегда, поступая в партикулярную жизнь, быть примероіѵі Ваших верноподданных и верных сынов любезнейшаго Государства нашего".

Но Император Александр все еще колебался окончательно решить дело и уже спустя две недели, 2-го февраля, собственноручно отвечал Цесаревичу:

„Любезнейшій брат! С должным вниманіем читал Я письмо ваше. Умев всегда ценить возвышенныя чувства вашей доброй души, сіе письмо Меня не удивило. Оно дало Мне новое доказательство искренней любви вашей к Государству и попеченія о непоколебимом спокойствіи онаго.

„По вашему желанію предъявил Я письмо сіе любезнейшей родительнице Нашей. Она его читала с тем-же, ках и Я, чувством признательности к почтенным побужденіям, вас руководствовавшим.

„Нам обоим остается, уважив причины, вами изъясненныя. дать полную свободу вам следовать непоколебимому решенію вашему, прося всемогущаго Бога, дабы он благословил последствія столь чистейших намереній".

На сей раз, все распоряженія Императора Александра по первостепенному государственному вопросу ограничились этими семейными письмами, о содер-

*) Сими словами заменены следующія, находившаяся в проекте: «опытсш и новым залоюм в непринужденвон іноем вато согласіи, будучи торжественно сделано».

**) В проокте было пашісапо: «моей».

жаніи которых не знали даже Николай Павлович и его супруга.

В 1823 году, Император Александра возвращаясь, после конгреса в Вероне, в Петербурга, подвергся великой опасности. При проезде его по мосту близ Порхова, подломилась под тяжестью царскаго экипажа перекладина и Государь был страшно ушибен. К счастью, этот случай не оказал ни каких вредных последствій на здоровье Императора; но обычное ему грустное расположеніе духа усилилось. Томимый предчувствіем близкой кончины, он пожелал облечь силою закона семейное распоряженіе условленное им с Цесаревичем, хотя и не хотел преждевременно объявлять о том во всеобщее сведеніе. Быть-может кроткій Александр полагал, что, обнаружив тайну, низводившую с высокой степени старшаго по нем брата, он мог оскорбить его самолюбіе, доставляющее человека и в самых великодушных порывах его. Составленіе акта об измененіи порядка престолонаследія, утвержденнаго государственным законом, было поручено московскому архіепископу (в последствіи — митрополит) Филарету. Ему было передано подлинное письмо Цесаревича, 14 генваря 1822 года, и повелено написать проект манифеста о назначеніи наследником престола Великаго Князя Николая Павловича, с тем, чтобы сей акт, оставаясь в тайне до времени его исполненія, хранился в московском Успенском соборе. Удостоенный Монаршаго доверія Святитель усомнился в том, каким образом, при восшествіи на престол, имеющем быть в Петербурге, сообразить это действіе с манифестом втайне хранящемся в Москве. Он не скрыл

своего недоуменія, и Государь, вследствіе того, соизволил, чтобы списки с составляемаго акта хранились также и в Петербурге, именно: в государствееном совете, синоде и сенате. Манифест, написанный Филаретом и исправленный им по указанію Государя, был следующаго содержанія:

„С самаго вступленія Нашего на Всероссійскій престол, непрестанно Мы чувствуем Себя обязанным пред Вседержителем Богом, чтобы не только во дни Наши охранять и возвышать благоденствіе возлюбленнаго Нам отечества и народа, но также предуготовить и обезпечить их спокойствіе и благосостояніе после Нас, чрез ясное и точное указаніе преемника Нашего, сообразно с правами Нашего Императорскаго Дома и с пользами Имперіи. Мы не могли, подобно предшественникам Нашим, рано провозгласить его по имени, оставаясь в ожиданіи, будет-ли благоугодно недоведомым судьбам Божіим даровать Нам наследника престола в прямой линіи. Но чем далее протекают дни Наши, темъболее посиешаем Мы поставить престол Наш в такое положеніе, чтобы он ни на мгновеніе не мог оставаться праздным.

„Между тем как Мы носили в сердце Нашем сію священную заботу, возлюбленный брат Наш, Цесаревич и Великій Енязь Константин Павлович, по собственному внутреннему побужденію, принес Нам просьбу, чтобы право на то достоинство, на которое он мог-бы некогда быть возведен по рожденію своему, передано было тому, кому оное принадлежит после него. Он изъяснил при сем намереніе, чтобы таким образом дать новую силу дополнительному акту о наследованіи престола, постановленному Нами в 1820 году, и им, поко-

лику то до него касается, непринужденно и торжественно признанному.

„Глубоко тронуты Мы сею жертвою, которую Нам возлюбленный брат, с таким забвеніем своей личности, решился принести для утвержденія родовых постановленій Нашего Императорскаго Дома и для непоколебимаго спокойствія Всероссійской Имперіи.

„Призвав Бога в помощь, размыслив зрело о предмете столь близком к Нашему сердцу и столь важном для государства, и находя, что существующія постановленія о порядке наследованія престола у имеющих на него право не отъемлют свободы отрешись от сего права в таких обстоятельствах, когда за сим не предстоит никакого затрудненія в дальнейшем наследованіи престола,—с согласія августейшей родительницы Нашей, по дошедшему до Нас наследственно верховному праву главы Императорской фамиліи, и по врученной Нам от Бога самодержавной власти, Мы определили: во-первых, свободному отреченію перваго брата Нашего, Цесаревича и Великаго Енязя Константина Павловича, от права на Всероссійскій престол, быть твердым и неизменным; акт-же сего отреченія, ради достоверной известности, хранить в Московском Большом Успенском Соборе и в трех высших нравительственных местах Имперіи Нашей: в святейшем синоде, государственном совете и правительствующем сенате ; во вторых, в следствіе того, на точном основаніи акта о наследованіи престола, наследником Нашим быть второму брату Нашему, Великому Князю Николаю Павловичу.

„После сего, Мы остаемся в спокойном упованіи, что в день, когда Царь Царствующих, по общему для земнородных закону, воззовет нас от сего временнаго царствія в вечность, государствен-

ныя сословш, которым настоящая непреложная воля Наша и сіе законное постановленія Наше, в надлежащее время, по распоряженію Нашему, должно быть известно, немедленно принесут верноподданническую преданность свою назначенному Нами наследственному Императору единаго нераздельнаго престола Всероссійской Имперіи, Царства Польскаго и Княжества Финляндскагс. О нас-же просим всех верноподданных Наших, да они с тою любовію, по которой Мы в попеченіи о их непоколебимом благосостояніи полагали высочайшее на земле благо, принесли сердечныя молитвы к Господу и Спасителю Нашему Іисусу Христу о принятіи души Нашей, по неизреченному Его милосердію, в царствіе Его вечное".

О существовали сего акта знали, кроме составителя его, архіедископа Филарета, только два лица, именно: пользовавшійся неограниченным доверіем Монарха, граф Аракчеев, и князь Александр Никол. Голицын. Филарет, во время бытности Государя в Москве, 27 августа, получил манифеста в запечатанном конверте, с собственноручной) надписью Императора: „Хранить въУспенском соборе, с государственными актами, до востребованія Моего, а в случае Моей кончины открыть московскому епархіальному архіерею и московскому генерал-губернатору в Успенском Соборе, прежде всякаго др^гаго действія". Исполняя Высочайшую волю, объявленную графом Аракчеевым — положить манифест для храненія без малейшей огласки—Филарет, 29 августа, когда в соборе были только протопресвитер, сакелларій и прокурор синодальной конторы с печатью, вошел в алтарь, показал им печать, не открывая надписи конверта, положилъего в ковчег, запер, запечатал и объявил повеле-

ніе Государя — сохранять о совершившемся глубочайшую тайну. Списки с манифеста, снятые рукою князя А. Н. Голицына, были разосланы по принадлежности, уже в октябре, в конвертах за Императорскою печатью, с собственноручными надписями Государя (⁶).

Ишератор Александр, в сем-же году (1823), посетил новгородское военное поселеніе, а потом отправился во внутреннія области Имперіи. Выехав из Царскаго Села поутру 16-го августа, Государь в тот-же день подробно осмотрел адмирал тейскій Ижорскій завод, (основанный Петром Великим), в Колпине, и проехав чрез ПІлиссельбург, ночевал в Ладоге. За тем, продолжуя путь чрез Тихвин, прибыл, 20-го, в Мологу, и далее, чрез Рыбинск, в Ярославль. Жители Мологи, не успев насмотреться на Монарха, устремились в след за ним, одни—пешком, другіе— на лошадях, болыпею-же частью на лодках; многіе из них сопровождали Государя до самаго Ярославля. Встреченный там купечеством с хлебом и солью, Император Александр соизволил, на следующій день, принять губернских чиновников, а также дворян и купцов, собравшихся в городе; потом осмотрел заведенія приказа общественнаго призренія, Демидовское училище, гимназію, градскую больницу и тюремный замок, а ввечеру удостоил своим присутствіем бал приготовленный от дворянства и купечества. 23-го, утром, Государь, выехав из Ярославля, прибыл в 11-м часу в Ростов, слушал Божественную литургію в Яковлевском монастыре, посетил келью настоятеля, и отобедав в доме купца 1-й гильдіи Мясникова, осмо-

трел лазарет Суздальскаго пехотнаго полка и прикладывался к Св. мощам Аврамія в Богоявленском и Св. Царевича Петра—в Петровском ионастыре, а также блаженнаго Исидора — в церкви Вознесенія. За тем, вторично посетив Яковлевскій монастырь, Государь совершил там молебен, приложился к мощам Святителей Дизштрія и Іакова, осмотрел в ризнице вклады своих Августейших предков и навестил известнаго благочестивою жизнью іеромонаха Амфилохія. Возвращаясь на приготовленную ему квартиру, в доме Мясникова, уже вечером, он встречал на каждом шагу жителей, вышедших на улицы, при блеске иллюминаціи и освещеніи окрестностей города нееметным числом смоляных костров, отражавшихся в водах озера. На следующій день (24-го), проехав чрез Переяславль, Государь прибыл в Москву 25-го августа, в 3-м часу по полуночи.

Колокольный звон, раздавшійся с 6-ти часов утра по всему протяженію первопрестольной столицы, возвестил ея жителям присутствіе Монарха, и едва лишь успел он выдти на Красное крыльцо, как был встречен громогласными восклицаніями во множестве собравшихся москвитян- Государь, шествуя медленно к Успенскому собору, кланялся во все стороны с обычною ему ласковостью, и казалось светлые очи его обращались с любовью к каждому из окружавших его тысячей народа. При входе в собор, он был встречен умилительною речью архіепископа московскаго Филарета. После обедни представлялись Государю губернскіе и уездные предводители дворянства, и потом знатнейшее московское купечество; в тот-же день были приглашены в кремлевскій дворец к обеденному столу военные и гражданскіе чины первых трех классов. 26-го,

Государь слушал обедню в придворной церкви „Спаса за золотою решеткою", и потом осматривал на Ходынском поде 5-й пехотный корпус, состоявшій под командою генерала от инфантеріи графа Толстаго. 27-го. в присутствіи Государя, происходила стрельба в цель — сперва унтер-офицеров 5-го пехотнаго корпуса, и потом артиллеріи; 28-го, близ села Всесвятскаго, произведены маневры, носле чего Государь осматривал: две больницы при съезжих дворах ; дом, назначенный для переводимаго из Костромы кадетскаго корпуса, и екатерининскій института. 29-го, Государь слушал в Архангельском соборе обедшо, пред которою отправлена панихида по убіенным на брани за веру и отечество ; после обедни осматривал военный госпиталь, а потом принимал старшин дворянскаго собранія, ириглашавших Его Величество осчастливить своим црисутстізіем бал, имевшій быть на следующій день. 30-го августа, в день тезоименитства Императора Александра, с ранняго утра, Кремль наполнился несчетными толпами народа. Государь слушал в Усненском соборе Божественную литургію, пред окончаніем которой преосвященный Филарет произнес красноречивое слово. К обеду во дворце были приглашены ізсе высшіе военные и гражданскіе чины, а вечером в доме благороднаго собранія дан великолепный бал.

На следующій день, 31-го августа, в семь часов утра, Государь, отправясь в дальнейшій путь, переночевал в Серпухове, а 1-го сентября, в 4-м часу по полудни, прибыв в Тулу, прямо подъехал к собору, где был встречен преосвященным Дамаскином и всем городским духовенством с крестом и св. водою: там-же ожидали его генералъгубернатор Балашов, граждански губернатора на-

чальник оружейнаго завода генерал-маіор Штаден и многіе чиновники и дворяне. Государь, приложась к св. иконам, отправился в назначенный для его пребыванія дом купца Белобородова. 2 сентября, он, приняв военных и гражданских чиновников , дворян и депутатов от купечества и мещанства, слушал Божественную службу в соборе, а потом осматривал экзерциргауз, арсенал и ружейный завод, и снизойдя на просьбу дворянских предводителей, удостоил своим присутствіем приготовленный ими обед, отдав выбор приглашенных к тому на собственную их волю; перед вечером посетил Александровское дворянское военное училище. 3-го сентября, Государь, проехав в 7-м часу по полудни чрез Мценск, где остановился на полчаса в доме градскаго главы, купца Жегалкина, прибыл около полночи в Орел. Не смотря на позднее время, народ толпился во множестве по всем улицам, где должен был ехать Государь. Император отправился в Михайло-Архангельскую церковь, где ожидал его преосвященный Гавріил со многочисленны м духовенством, а также были собраны гражданскіе чиновники, дворяне и купечество. Из собора Государь поехал на квартиру для него приготовленную в доме гражданскаго губернатора Шредера, где до двух часов ночи принимал высших военных чиновников. На следующій день был на смотру воиск 1-го резервнаго корпуса, генерал-лейтенанта Ламберта, и 3-го резервнаго, генерал-лейтенанта Дуки, а по возвращеніи на квартиру принимал проезжавшаго чрез Орел князя Алексея Борисовича Куракина, преосвященнаго Гавріила с избранным духовенством, генералитет, военных и гражданских чиновников, дворянство и депутатов от купечества всех го-

родов губерніи, с хлебом и солью. 5-го сентября, в день тезоименитства Императрицы Елисаветы Алексеевны. Государь слушал в Борисоглебском соборе Божественную литургію, по окончаніи которой отправился на маневры гренадерскаго корпуса, состоявшаго под командою генерал-лейтенанта князя Шаховскаго ; к обеденному столу его Величества были приглашены: преосвященный Гавріил, князь Куракин, тайный советник Теплов, главнокомандующій граф Сакен и все генералы, и проч. Вечером того-же дня Государь удостоил своим присутствіем бал, данный дворянством орловской губерніи. 6-го сентября, Иыператор Александр опять присутствовал на маневрах, начавшихся у самаго города и окончившихся в шести верстах от него, у деревни Александровской, где Государь принял обед, приготовленный генералами, полковыми и баталіонными командирами, в построенной нарочно по сему случаю изящной галерее, украшенной воинскими доспехами и оружіем; тогда-же все войска, собранныя под Орлом в числе 43-х тысяч человек, были угощаемы на окрестных полях, в виду Государя, депутатами от всех городов орловской губерніи. Во время питья за здоровье Императрицы и всего Царскаго Дома производилась пальба из 96-ти орудій, при громких восклицаніях войск и безчисленнаго народа, собравшагося кругом их. Потом, по предложенію графа Сакена, пили здоровье „всех Россіянок». По возвращеніи в город, Государь, в сопровожденіи губернатора, осматривал пожарную команду, тюремный замок и заведенія общественнаго призренія, входя во все подробности их устройства и отведывая на кухнях пищу, приготовленную для больных и арестантов. При посещеніи больницы умалишенных, доложили

ему об отставном солдате Савельеве, который помеіпался на том, будтобы ему не было выдано жалованье за три года. Государь приказал удовлетворить претензію этого несчастнаго- Когда-же смотритель больницы заметил, что это успокоит Савельева не на долго, Александр сказал : „что нужды¹? Пусть он будет доволен хотя несколько минуть". 7-го сентября, в 8 часов утра, Государь, сопровождаемый стекшимся со всех сторон народом, отправился в лагерь гренадерскаго корпуса, расположенный близ города, выразил личное свое благоволеніе командующему корпусом и начальникам всех частей его, которые в ожидати его Величества были собраны на правом фланге, и уже садясь в коляску, для отбытія в дальнейшій путь, снова изъявил свое удовольствіе как им, так и гражданскому губернатору, а градскаго главу Минина благодарил за угощеніе войск. Гренадеры, желая сделать что-либо угодное Государю, избрали из среды своей 24 отличнейших солдат и представили их на прощанье Его Величеству, как достойных перевода в Гвардію. Государь соизволил исполнить их желаніе.

Вътот-же день, 7-го сентября, Государь, проехав чрез Ёарачев, где остановился на короткое время в доме купца Шестакова, прибыл в 9-м часу вечера в Брянск. На последней станціи к этому городу, именуемой „Житная Поляна", он благосклонно принял поднесенные ему от Белобержской пустыни образ Божіей Матери и десять деревянных ложек, сделанных монахами, и по просьбе леснаго смотрителя, некогда служившаго в гусарах, изъявил согласіе быть воспріемником его сына. По прибытіи в Брянск, Государь отправился в приготовленный для него дом градскаго головы

Бабаева и пожелал видеть семейство городничаго Брунера, служившаго долго при дворе покойной Королевы Виртембергской Екатерины Павловны, в Твери, и таы бывшаго известным Императору. Государь, обласкав детей Брунера, пожаловал ему две тысячи рублей. На другой день, 8-го, обозрев арсенал и военный госпиталь, он присутствовал на смотру двух баталіонов Брянскаго пехотнаго и 21-го егерскаго полков, а потом, в два часа, обедал с особами своей свиты, при чем обратил вниманіе на хрустальныя вазы весьма изящной формы, и узнав, что оне сделаны на стеклянной фабрике г. Мальцева, в брянском уезде, сказал, что ему пріятно видеть в такой степени прекрасныя русскія изделія. За тем, проехав чрез Рославль, Черигов и Старый Быхов, Государь прибыл, 12-го сентября, в Бобруйск, где ожидал его Великій Князь Николай Павлович. На следующій день, Император Александр вместе с Великим Князем осматривали войска 9-й пехотной дивизіи и 3-й піонерной бригады, госпиталь и укрепленія; а 14-го сентября, по выслушаніи литургіи в Троицком монастыре, оба отправились по тракту в Брест-Литовск.

16-го сентября, Государь выехал из Слонима, и будучи встречен Цесаревичем Константином Павловичем в Кобрине, прибыл в 10-м часу вечера в Брест-Литовск. 17-го и 18-го, он, вместе с Великими Князьями, Константином, Николаем и Михаилом, Прусским принцем Вильгельмом и познанским наместником князем Радзивилом, осматривал войска Литовскаго корпуса и Польской арміи; а 20-го, выехав поутру из Бреста, прибыл, в 11-м часу ночи, в Ковель, где у грекороссійской церкви был встречен духовенством с

крестом и св. водою. На следующій день, поветовый (уездный) маршал представлял Императору чиновников и духовенство, после чего Государь отправился, чрез Луцк и Дубно, в Острог, и прибыв туда в полночь, остановился у Праскево-Пятницкой церкви, где ожидал его преосвященный Стефан с архимандритами и прочим духовенством. Государь, приложась к св. кресту, отправился, в сопровожденіи корпуснаго, дивизіоннаго, бригадных и полковых командиров, в приготовленный для него дом владельца города, князя Яблоновскаго. Там представился ему иностранный фабриканта с пробами 176-ти различных красок, извлеченвых им из русских растеній, и был за то награжден драгоценным перстнем. 22-го сентября, Государь, выехав из Острога, в 9 часов утра, осматривал у Заславля третью егерскую бригаду 8-й пехотной дивизіи и ночевал в Проскурове, а 23-го, осмотрев там прибывшую в караул роту Вятскаго пехотнаго полка, отправился в Каменец-Подольск и пріехал туда в 6 часов по полудни. У дверей собора приветствовал его краткою речью архіепископ Ксенофонт, а по окончаніи эктеніи и многолетія он-же поднес Его Величеству икону Св. Александра Невскаго. Ввечеру весь город был иллюминован, и дворянством дан великолепный бал, на коем находился присланный из Лемберга, для поздравленія Государя с благополучным прибытіем, генерал-адъютант Императора Австрійскаго, барон фон-Куттер. 24-го сентября, Император Александр отправился, через Могилев и Хотин, в Черновиц, для свиданія с Императором Францом, который ожидал его въпограничномъместечкеНовоселице. В половине 7-го часа по полудни, оба Монарха в одной коляске въехали в Черновиц, чрез

построенный на тот случай тріумфальныя ворота, при громе канонады и радостных восклицаніях стоявших в параде войск и многочисленнаго народа. По прибытіи на приготовленную квартиру, Государь посетил Императора Франца в мундире австрійскаго Имени своего полка. Вечером, все жители осветили дома свои. 25-го, представлялись Императору Александру: духовенство, городскіе чиновники, генералы и офицеры стоявших в окрестности австрійских войск. 27-го, по соизволенію обоих Монархов, являлись к ним несколько Липован, поселившихся близ Сучавы. 29-го, Государь, посетив Императора Франца, отправился обратно по тракту чрез Могилев на Днестре и Брацлавль, и на следующій день прибыль в местечко Крапивну, где ожидал его главнокомандующій второю арміей, граф Витгенштейн, со всем своим штабом. В окрестностях Тульчина, были собраны для Царскаго смотра 6-й и 7-й корпусы второй арміи. В ночи на 1-е октября, ракеты, пущенныя напереправе чрез Вуг, возвестили о прибытіи Государя.

1-го октября, Император Александр, отслушав обедню в деревенской церкви, отправился из Крапивны, в 9 часов, верхом, к 7-му корпусу, построенному в нескольких линіях, в двух верстах от местечка. Войска прошли мимо Государя, после чего, он, изъявив совершенную благодарность корпусному командиру генерал - лейтенанту Рудзевичу, отправился в палатку, приготовленную офицерами корпуса для обеденнаго стола, впереди лагеря. После обеда, Государь присутствовал при стрельбе в цель 120-ти орудій и стрелков всего корпуса (по 48-ми с каждаго баталіона), а по окончаніи смотра, около б-ти часов по полудни, выехал из лагеря, чрез Брацлав, в Тульчин, и в 8

часов прибыль в назначенный для его пребыванія дом помещика Вресца. 2-го октября, происходил Бысочайшій смотр 6-му пехотному корпусу и Сводной піонерной бригаде, в таком-же иорядке, как н на-кануне; за тем, Государь, посетив сад князя Четвертинскаго, лежащій по откосу возвышенія, откуда представляются взору живописные виды, возвратился в Тульчин. След)ющій день посвящен был на осмотр главнаго штаба и прочих заведеній главной квартиры, после чего Государь отправился верхом на так-называемое „Суворовское поле", где наш великій полководец некогда обучал свои войска, и где было построено им полевое укрепленіе, на которое велись приыерные штурмы, а на окрестных полях производились знаыенитыя сквозныл атаки. Государь, после ученія и развода Учебному баталіону и 2-му баталіону Уфгоіскаго полка, произвел смотр манежной езды полуэскадронам от всех полков 3-й драгунской дивизіи. 4-го и 5-го, происходили маневры всею арміею на пространстве 18-ти верст от Тульчина до реки Буга, и обратно до селенія Клебани. По окончаніи маневра, принесено было молебствіе о долголетіи Императора, и потом, в устроенном нарочно на тот случай обширном зданіи, приготовлен для Государя обед, к которому приглашены все генералы и штаб - офицеры; по обе стороны зданія были устроены места для зрителей, составлявшія вместе съним одну сторону каре; прочія-же три стороны каре были заняты войсками т> сомкнутых колоннах, а за ними стояли палатки, в коих изготовлен обед для всех офицеров и нижних чинов корпуса. У дверей павильона, Государь был встречен множеством народа, из среда котораго вышедшій столетній старик, житель селенія Кіебави, по имени Опальник, упав на ко-

лени перед Монархом, сказад ему: „Государь! Я у тебя ничего не прошу. Мне близ ста лет от рода; я скоро умру, но прежде нежели увижу Царя Небеснаго, позволь мне видеть Царя зсмнаго!" Александр, тронутый словами старца, поднял и обласкал его. После молебствія и возглашены многолетія, Государь отправился пешком в павильон, откуда%іожно было видеть всю армію, угощаемую в глазах своего Монарха. За обедом, когда главнокомандующій поднял чашу за здравіе Его Величества, раздалось ура! возглашенное семидесятые тысячами воинов и последовал залп из 196-ти орудій, послужившій сигналом к сильнейшему батальному огню всей пехоты. Послеобеда, Государь уехал в Тульчин, потом, на следующій день, 6-го октября, отправился чрез Умань в іожныя поселенія, а по осмотре их, в крепость Замостье, где обозрев, 23-го октября, как самыя укрепленія, так и собранную в окрестности Сводную кавалерійскую бригаду Польской арміи, возвратился, чрез Брест, Сураж и Великіе-Луки, в Царское Село, 3-го ноября (⁸).

8 (20) февраля 1824 года, было совершено бракосочетаніе младшаго из братьев Государя, Вели-каго Князя Михаила Павловича с блиставшею стольже душевными качествами, сколько и красотою, вюртембергскою принцессою ПІарлотою, нареченною по принятіи православнаго исповеданія Великою Княжною Еленою Павловною.

Осенью 1824 года, Император Александр совершил иутешествіе в восточныя области Европейской Россіи.

Государь, быстро проскакав от Царскаго Села к Москве, и оттуда чрез Тамбов и Чембар, к Пензе, осматривал, 31-го августа, собранный там войска 2-го пехотнаго корпуса, под начальством генерала от инфантеріи князя Горчакова; на следующій день, в Высочайшем присутствіи, были произведены маневры и стрельба в цель. 4-го сентября, выехав из Пензы, Иыператор посетил, б-го, Симбирск и 8-го, Ставрополь, откуда отправился водою в Самару; 11-го, в 4 часа по подудни, прибыль в Оренбург к Преображенскому собору. Там ожидали его: армиыандрит Веніамин со всем городским духовенством, гражданскими чиновниками и дворянами. По принесены благодарственнаго молебствія, Государь, при ложась к св. кресту, поехал в сопровожденіи народа, стекшагося отвсюду ему на встречу, на приготовленную для него квартиру в казенном доме военнаго губернатора, где, на фланге почетнаго караула, его встретили: военный губернатор П. Е. Эссен и оренбургскій комендант генерал-маіор Головнин, с прочими генералами и военными чиновниками. 12-го сентября, представлялись Его Величеству военные и гражданств чины оренбургскаго края, а также киргизскіе ханы и султаны; в числе представлявшихся была супруга хана Меньшей орды. Государь пожаловал ей бриліантовый фермуар и спросил у ней: „где ей пріятнее: в Оренбурге, или в степи?" — „Государь — отвечала ханша.—Здесь очень хорошо, но там, где кто родился, кажется еще лучше". Вечером, Государь был на балу, данном генералом Эссеном в загородном его доме, и сам, открыв танцы с женою начальника корпуснаго штаба, генерал - маіора Веселицкаго, оставался на бале полтора часа. 13-го, в 6 часов утра, Император отправился в Илец-

кую-Защиту, лежащую в киргизской степи, в 68-ми верстах от Оренбурга. На пути он заезжал в киргизское кочевье, обратил вниманіе на кибитки и домашнюю утварь киргизов, распрашивал о их образе жизни, ласкал малолетних ханских детей и пожаловал другой супруге хана бриліантовый фермуар, а дочерям его—по богатым серьгам. Обрадованные неожиданными посещеніем Монарха, киргизы провожали его несколько верст, громогласно изъявляя желаніе: „чтобы жизнь добраго Государя продолжалась столько лет на земле, сколько звезд на небесах», и т. п. В Илецкой-Защите, Государь осматривал соляныя копи в продолженіи трех часов, спускался в шахту и всходил на крутую гору, где построен замок для рабочих, большею частью ссыльных, отведал приготовленную для них пищу и пожаловал в каждую из их артелей по сту рублей. В 3-м часу по полудни, к обеду Государя были приглашены, кроме сопровождавших его, князя Волконскаго и баронета Вилліе, военный губернатор Эссен, управляющій соляным промыслом Струков, командир 1-го тептярскаго полка полковник Окунев и адъютант генерала Эссена Муратов. После обеда, Государь возвратился в Оренбург. 14-го сентября, Император, отслушав Божественную литургію в военной Петро - Павловской церкви, отправился верхом на смотр расположенных в трех верстах от города: Оренбурскаго гарнизоннаго и 2-го тептярскаго полков, конно-артиллерійской бригады оренбургскаго казачьяго войска, сотни оренбургских казаков и трех сот башкирцев 9-го кантона, вооруженных саблями, пиками и стрелами, и одетых в железныя кольчуги, либо в тяжелыя латы. Кругом войск все поле было усеяно густыми толпами народа: там стояли—и Русскіе в праздничных на-

рядах, и бухарцы в больших чалмах, и хивинцы в круглых шапках; в одном месте можно было видеть татар в широких халатах и островерхих тюбетейках; в другом —киргиз-кайсаков в косматых вывороченных шубах и в огромных малахаях (шапках): казалось - Европа и Азія, подав одна другой руки на своем рубеже, встречали Россійскаго Монарха. Государь, объехав войска, приказал им пройти мимо себя церемоніальным маршем и потом пожелал видеть воинственный упражненія башкирцев. Удалые наездники, с пронзительным гиком, понеслись во все стороны, мгновенно разсыпались ' по полю и столь-же быстро собрались вместе. По осмотре войск. Государь посетил военный госпиталь, градскую богадельню и казармы, занимавмыя военными арестантами. 15-го сентября, Император Александр, после Божественной литургіи в Преображенском соборе, отправился, в восемь часов утра, в Уфу, и оттуда, 20-го, в Златоустовскіе заводы.

Под именем Златоустовских заводов вообще известны: собственно Златоустовскій, в 411-ти верстах от Уфы, и лежащіе в окрестностях его: Кусинскій, Міасскій и Саткинскій; к ним-же причисляют, пермской губерніи, Артинскій завод, в 210-ти верстах от Златоустовскаго завода.

Эти заводы основаны графом Строгановым и туляками Масаловым и Лугининым, в 1754—1788 годах, и скуплены заводчиком Лугининым, а в 1799 году проданы им в казну. Все они, кроме Міасскаго, на котором обработывалась медная руда и промывались золотосодержащіе пески, устроены для плавки чугуна и для выделки железа. Сверх того, в 1815 году, при Златоустовском заводе основана оружейная фабрика. Поводом к тому послу-

жил вызов нескольких солиегенских мастеров— завести в Россіи фабрику клинков, ножей и других железных и стальных изделій. По соизволеніи на то Государя, прибыли в 1814 году в Петербург 98 солингенских и клингентальских мастеров с их семействами. Все они были немедленно отправлены в Златоуст. В 1817 году, фабрика была уже совершенно устроена; для пособія иностранным мастерам и для изученія их искусства были приданы им русскіе рабочіе, из заводских людей, и в продолженіи года многіе ученики сравнялись с обучавшими их "мастерами- Число рабочих во всех пяти Златоустовских заводах и на оружейной фабрике, в 1824 году, простиралось до 5,747, a вместе с престарелыми и детьми недостигшими 12-ти лет, до 9,184 душ. Количество вырабатываемых металлов ежегодно составляло: чугуна—до 400 тысяч пуд, железа кричнаго до 170 тысяч пуд, листоваго и шиннаго до 30 тысяч пуд, кос до 12 тысяч штук, меди—до тысячи пуд. Золотосодержащіе пески близ Міасскаго завода были открыты еще в 1799 году, но правильная промывка их началась не прежде 1823 года, и в продолженіи нескольких месяцев неболыпим числом рабочих добыто и отправлено на петербургскій монетный двор золота около тринадцати пудов.

Император Александра осмотрев подробно производство работ на Златоустовском заводе, посетил несколько домов иностранных оружейников, и поговоря с одним из них, 90-та летним стариком, изъявил желаніе у него завтракать, а за тем, поблагодарив его с семейством за радушное угощеніе, пожаловал его невестке 500 рублей. В тот-же день, за обедом, узнав о богатстве ново-открытаго золотаго Царево - Александровскаго

рудника, сказал: „завтра поедем на мой рудник; я буду там работать на мое счастіе". Потом, выйдя на балкон, любовался окрестными видами, сравнивая их с видами Тироля; а вечером занимался чтеніем иодробных сведеній о Златоустовском округе, и усмотрев, что на действіе заводов достанет леса в продолженіи 34-х лет, поручил начальнику стараться об отысканіи торфа иди каменнаго угля. На другой день, Государь посетил Міасскія розсыпи, где поднесли ему найденный за несколько часов пред тем в Первопавловском руднике самородок золота, весом более 8-ми фунтов. Император Александр пожаловал работнику, нашедшему самородок, 500 рублей, отправился на Царево-Александровскій рудник, и прибыв туда, изъявил желаніе работать; начальник завода подал ему кайло (мотыгу) и железную іопатку; приняв эти орудія, Государь сказал: „теперь я буду берггауер» и стал работать. Орудія, употребленныя Государем, и добытый им песок в последствіи были отправлены в контору заводскаго управленія. Посетив Саткинскій завод, Государь заметил начальнику его, что в кричных фабриках слишком долго работают и что следующій день—воскресный; начальник завода отвечал, что сами работники, получая задельную плату, не охотно оставляют работу. Государь приказал дать им волю работать по собственному желанію.

В последних числах октября, Император Александр посетил Екатеринбург. Прибыв на Нижнеисетскій завод, Государь вошел в литейную, где в его присутствіи было отлито несколько ядер, которыя, будучи вынуты из форм еще несовершенно охладевшими, вышли в кусках; когдаже Государь сказал, что они никуда не годны, упра-

витель отвечал: „Ваше Величество! У хлеба бывает не без крох». Император улыбнулся, и обратясь к Вилліе, передал ему ва французском языке ответ управителя. За тем, посетив кузницу, Александр, вместе с одниы из работников, отковал два гвоздя, а у другаго горна—топор, иосле чего сказал: „хорошій моціон; это видно по лицу и здоровому сложенію кузнеца". Во время пребыванія в Екатеринбурге, Государь, снисходя на прошеніе старообрядцев, позволил им поставить крест на вновь построенном ими молитвенном доме. „Об этом—сказал он—будет дано повеленіе губернатору; а вас—продолжал он, обратясь к начальнику заводов—уполномочиваю немедленно утешить сетующих о кресте".

30-го сентября, Император Александр прибыл в Пермь и прежде всего посетил военный госпиталь, обршел все палаты и приказал провести себя в прачешную и кухню, где отведывал приготовленные для больных пищу, хлеб, квас и пиво. Потом, осматривая во всей подробности отделеніе военных кантонистов, отведал их кашицу со свежими стерлядями и спросил: „всегда-ли так кормят воспитанников». Ыачальник отделенія отвечал, что: „в постные дни готовят для них кашицу со свежею рыбою, какая дешевле". В тюремном замке, Александр спрашивал губернскаго прокурора об имени и преступленіи каждаго из арестантов и простил двух преступников, назначенных к отправленію в Сибирь. Выйдя из тюремнаго замка, Государь изъявил желаніе посетить богадельни Приказа общественнаго призренія; губернатор доложил Его Величеству о наудобности дороги; но Государь не обратил вниманія на это представленіе и доехав до первой богадельни, сказал

губернатору: „Напрасно вы затруднялись везти меня по этой дороге; я езжал по несравненно худшим».— 2-го октября, Император А.іександр посетил бывшаго пермскаго епископа Тустина, больнаго изнеможеннаго старца, а на следующій день подъехал к церкви Рождества Богородицы, приложился к св. кресту и приняв благословеніе преосвященнаго епископа Діонисія, отправился по тракту в Вятку, сопровождаемый множеством жителей города. По выезде за заставу, Государь откланялся городничему и народу, сказав: „счастливо оставаться!"

Непосредственно по отбытіи Государя из Перми, тамопшій губернатор Тюфяев, желая сохранить память посещенія Императором при-уральскаго края, ходатайствовал о Высочайшем дозволеніи — „поставить на том месте, где Государь находился у развода, скромный памятник, с надписью, изображающею время пребыванія Его Величества в пермской губерніи". По докладе о том Императору Александру, Высочайше повелено отвечать пермскому губернатору, что „Его Величество с удовольствіем видит в таковом желаніи новое доказательство усердія и преданности к Его Особе; но принял за правило нигде не позволять ставить для себя памятников, коих желает единственно в том, чтобы в сердцах верноподданных укоренились любовь и приверженность к Монарху и благодарныя чувствованія к искреннему желашю Его Величества устроить благоденствіе Богом ввереннаго и возлюбленнаго им народа (⁸).

На пути от Перми к Вятке, Император, встретив три партіи арестантов, пожаловал им пять тысяч рублей (⁹).

Возвратясь в Царское Село, 24 октября, и едва усіг^в отдохнуть после продолжительнаго вояжа, Государь был свидетелем ужаснаго бЬдствія, постигшаго северную столицу — наводненія 7 ноября.

В сей день, с восьми часов утра, начала быстро прибывать вода, как в Неве, так и во всех городских каналах. Жители Петербурга, в течепіи многих лет не испытавшіе наводненія (¹⁰), сначала не обращали вниманія на необычайное возвышеніе воды и были столь-же безпечны, сколько жители подножій Везувія и Этны. Но вскоре вода вышла из стрегущих ея берегов, покрыла набережныя, проникла во дворы и стала пробираться в домы, сперва в Галерной гавани и других низких местностях, а потом и во всех прочих частях города, мало по налу обратившегося в обширное озеро, залившее нижніе этажи и надворныя строенія. На Невском проспекте доходила вода до Троицкаго переулка. Счастливы были те,. которым удалось пробраться в верхніе этажи, либо поймать лодку и спасти на ней свои семейства и наиболее ценные пожитки. Немногіе лодочники, деною золота, предлагали свою помощь застигнутым в расплох на ^лицах и площадях и перевозили их чрез бушевавшую воду. В довершеніе беды поднялся сильный ветер, колебавшій деревянныя строенія, подмытьтя водою, и грозившій им совершенным разрушеніем. На всем пространств'!; за несколько часов пред тем цветущаго города, встречал взор страшное зрелище сорванных с места и несомых волнами разсвирепевшей стихіи сараев и деревянных домов с живыми, либо придавленными людьми и домашним скотом; многіе искали спасенія на бревнах, либо на дверях, служивших вместо паромов; другіе взлезали на деревья; а между тем

железные листы, сорванные с кровель, и целыя деревянныя крыши переносились через улицы и площади, довершая общее смятеніе несчастных жителей города. Уверяют, что чрез несколько часов, когда вода уже спала, найдено было множество сигов и других рыб в погребах и нижних этажах домов, и, между прочим, в подвале Императорской Публичной Библіотеки. Трудно сказать достоверно, сколько людей сделались жертвами наводненія; еще труднее исчислить убытки, понесенные жителями столицы, количество товаров увлеченных, подмоченных, либо расплывшихся в этот ужасный день; многіе тяжеловесные предметы, доски, бревна и проч. перенесенные водою с одного двора на другой, подали в последствіи повод к спорам и пререканіям между соседями, потерпевшими общее разореніе.

Легко можно представить, что тогда чувствовало сострадательное, нежное сердце Александра. Любимец Государя, граф Аракчеев, писал ему на другой день после ужасной катастрофы:

....„Я не мог спать всю ночь, зная ваше душевное расположеніе ; а потому и уверен сам в себе, сколь много Ваше Величество страдаете теперь о вчерашнем несчастіи. Но Бог, конечно, иногда посылает подобныя несчастія и для того, чтобы избранные его могли еще более показать страдательное свое попеченіе к несчастным. Ваше Величество конечно употребите оное ныне в настоящее действіе. Для сего надобны деньги, и деньги неотлагательныя, для поданія помощи беднейшим, а не богатым. Подданные ваши должны вам помогать; а по тому и осмеливаюсь представить вам мои мысли. Вашим, Батюшка, благоразумным распоряженіем с моими малыми трудами составлен

довольно знатный капитал военнаго поселенія. Я, по званію своему, не требовал из онаго даже столовых себе денег. Ныне испрашиваю в награду себе отделить из онаго капитала один милліон на пособіе беднейшим людям, за что, конечно, Бог поможет делу сему с пользою для отечества и славою Вашего Величества еще лучшим образом в исполнены своем продолжаться"... (^и)

Вот какое сердечное участіе к жертвам петербургскаго наводненія выказал Аракчеев; егоже иниціативе принадлежит образованіе особаго комитета для пособія жителям столицы, под председательством князя Алексея Борисовича Куракина. Назначены были военными губернаторами генерал-адъютанты : Депрерадович — в Выборгскую часть, граф Комаровскій — на Петербургскую сторону и Бенкендорф — на Васильевскій остров, и каждому из них, на первый случай, отпущено по сту тысяч рублей. Сам Государь, призвав их к себе, 8 ноября, в три часа по полудни, объявил им свою волю: „подать самую скорую и деятельную помощь несчастным, пострадавшим от ужаснаго происшествія". Граф Комаровскій, описывая пріем, сделанный ему и прочим военным губернаторам Императором Александром, пишет, что у него заметны были слезы на глазах. „Я уверен — сказал Государь — что вы разделяете мои чувства состраданія" и продолжал говорить с таким трогательным красноречіем, что все, слышавшіе его слова, были чрезвычайно тронуты. „Вот вам инструкція — прибавил он, — сердца ваши ее дополнят» [^ѵг).

В пособіе разоренным от наводненія, согласно представленію графа Аракчеева, отпущено из экономических сумм военнаго поселенія 1,000,000 ру-

блей ассигнациями. Пожаловано от Императорской фамиліи и особо от Императрицы Маріи Феодоровны 251,000 рублей. От коммисіи духовных училищ ь 500.000 рублей. От Великаго Княжества Финляндскаго 300,000 рубл. Пожертвовано разными лицами по 28-е декабря 1824 года: в Петербурге 817.822 рубл. в Москве 858,513 рубл. 32 коп. Прислан* * нет, Риги. Ревеля и Митавы 88.900 рубл. 39 коп. из разних городов 60.247 р^бл. 2 коп. Из за границы: от герцога Ольденбургскаго 20.000 рубл. от братьев Ротшильдов из Вены 10,000 рубл. от генерал-маіора Бенкендорфа и.ѵь Карльсруэ 10,000 рубл. от тай наго советника Алопеуса и графа Росса из Берлина 710 рубл. Кроме того поступило в распоряженіе временных военных губернаторов: Васильевской части, от биржеваго общества 5,000 и петербургской части частных пожертвованій 12,500 рублей. Всего-же по 28-е декабря 1824 года было в приходе 8,229.692 рубля 73 коп. ассигнаціями; 205 рубл. 75 коп. серебром; 1 имперіал и 16 полуимперіалов, а с последующими ножертвованіями до 3,300,000 рубл. ассигнаціями. Важнейшія из частных приношеній были: графини ОрловойЧесменской — 100,000 рубл. графа Шереметева и отставнаго корнета Яковлева по 50.000 рублей: от тайнаго советника Демидова 20,000 рублей (¹³).

Кроме денежных сумм, было сделано мгого пожертвованій вещами и съестными припасами; некоторые из петербургских жителей предложили неимущим крова помещеніе в домах споих, либо уступили им на время целые домы. Императрица Марія Феодоровна, с обычною своею заботливостью о поданіи помощи несчастным. открыла во Вдовьем доме (в одном ил строеній Смольнаго монастыря) пристанище и доставила пропитаніе всем быв-

шим воспитанницам: Общества благородных девип, Военнаго отделенія и Мещанскаго училища, Военно-сиротскаго, Екатерининскаго и Маріинскаго институтов, с детьми сих воспитанниц. В предположеніи, написанном но сему случаю собственноручно Августейшею благодетельницею страждущих, было сказано: „А как в таком-же безпокровном иоложеніи находиться могут малолетныя дети разнаго званія людей, не принадлежащія к означенным выше сего, лишенныя отца или обоих родителей и всякаго пособія; первый-же предмет Воспитательнаго дома есть благотвореніе сирым и несчастным, a цветущее состояніе, которым Всеблагій Промысл благословил сіе заведеніе, доставляет ему возможность исполнять сію обязанность, то почитаю Я, равно как и Опекунскій Совет, соответствуюіцим благодетельной его цели — употребить при нынешнем общем бедствіи часть своих доходов на вспоможеніе несчастным!», и предполагаю под ведомством Воспитательнаго дома открыть также временное убежище для малолетных детей".... Далее были изложены правила, на основаніи коих предполагалось принимать детей в пристанище. Император Александр, на подлинном проекте своей Августейшей родительницы, надписал: „Предположенія Вашего Императорскаго Величества достойны сострадательнаго сердца Вашего и полезно содействовать будут предпринятым мерам от Правительства, для пособія потерпевшим от наводне-

нія"(¹⁴).

Временные военные губернаторы, действуя с усердіем и успехом, показали себя достойными Монаршаго доверія ивысокаго порученія им даннаго. Опустошеніе столицы наводненіем было так велико, что, в первое время, после сделаннаго ими обзора

вверенных их попеченію частей города, они не знали за что приняться. Не говоря уже о том, что на всем пространстве подвергавшемся наплыву вод были в нижних этажах разбиты оконныя стекла и разрушены печи, многіе из деревянных, наиболее ветхих, домов были снесены совершенно. Множество жителей скиталось по улицам, загроможденным всякаго рода хламом; почти все мосты на канавах были сорваны и сообщеніе сделалось весьма затруднительным. Для удовлетворенія неотлагательным потребностям, были избраны из обывателей надежные и честные люди, раздававшіе в каждом квартале ежедневно по несколько тысяч порцій горячей пищи, состоявшей в скоромные дни из щей с говядиною, а в постные—из кашицы со снятками. Когда-же в домах беднейших жителей были вставлены окна и устроены печи, тогда стали отпускать им дрова, муку и другіе съестные припасы. При гарнизонном баталіоне, расположенном на петербургской стороне, и при других войсках. устроили швальни, в которых шили армяки и тулупы, а также изготовляли прочую одежду и обувь. Сам Государь, в первые-же дни после наводненія, посетил наиболее пострадавшія местности, переправляясь в катере в заречныя части города. Разсказывая о виденном им, с заметным состраданіем, он, между прочим, сказал: „Я бывал в кровопролитных сраженіях, видал после битвы места, покрытия бездушными трупами, слыхал стоны раненых, но это—неизбежный жребій войны; а тут увидел людей, вдруг, так сказать, осиротевших, лишившихся в одну минуту всего, чтб для них было любезнее в жизни; это ни с чем сравниться не может!" (¹⁵). В народе существуете поверье, что „беда никогда не приходит одна": после на-

водненія наступили морозы до 10° по Реомюру; беднейшіе из столичных жителей, пріютившись как Бог послал, плохо одетые и обутые, заболевали сотнями, потом тысячами. Учрежденіе больниц в достаточном числе сделалось невозможным, и в особенности на петербургской стороне, где почти вовсе не было удобных к тому зданій (¹⁶).

Народ, готовый видеть во всем сверхъестественное вліяніе, полагал, что наводненіе 7-го ноября было Небесною карою за неподаніе Россіею помощи единоверньш с нами Грекам. Сам Александр, после этого бедствія, сделался еще более склонным к уединенію, которому постоянно предавался в промежутки своих быстрых путешествій. Его любимым местопребываніем, более нежели когда-либо, было Царское Село; но и там не находил он спокойствія, соделавшагося крайним пределом его пожеланій: умиротворив Европу, он видел в собственных владеніях предвестія новых бедствій в волненіях созданных им военных поселеній, в смутах возстановленной им Польши и в распространеніи тайных обществ, угрожавших потрясти весь государственный строй Россіи(¹⁷).

ГЛАВА LXXIX.

Главные делтгліі и общественное лінепіе, в носледиіс годы іщ|(ствованін Александра I.

(1818—1Ь25 г.)

В последніе годы царствованія Александра I, доверенным лицом его, непосредственным исполнителем его предначертаній, почти исключительно, был граф Аракчеев. Постоянное благоволеніе к нему Государя с перваго взляда необъяснимо, тем более, что душеішыя свойства Монарха и любимца его были совершенно противоположны: Александра приветливый, ласковый, обладал даром привлекать к себе сердца всех имевших к нему доступ, и по образованно своему, достойный внук Екатерины, не имел ничего общаго с грібым, суровым, „воспитанным на медныя деньги" Аракчеевым. Император Павел, немедленно по кступленіи на престол, вызвал Аракчеева в Петербург и пришгв его весьма ласково, подвел к Александру и влоажв в его руки руку Аракчеева, сказал: „будьте друзьями!"—„И мы всегда были друзьями"— в последствіи говаривал Аракчеев. Известно, напротив того, что этот родительскій завет не оказал большаго вліянія на Александра, и что вообще

Аракчеев, при Императоре Павле, не пользовался сочувствіем Великаго Князя Наследника, который нередко в кругу близких к нему лиц изъявлял отвращеніе к „гатчинскому капралу". Но но восшествіи на престол Императора Александра I, Аракчеев усиел возобновить в нем воспоминаніе о своей безпредельной преданности в Возе почившему Государю, и даже — как говорят —намекал, что Император Павел, отдалив его от себя, в последніе дни свои, лишился в нем человека вполне вернаго. Справедливы-ли такіе разсказы—нет возможности изследовать точно, но известно, что, с первых-же лет 'своего царствованія, юный Император призвал к себе Аракчеева. Первым правом на доверіе Александра было неограниченное благоговеніе Аракчеева к памяти покойнаго Монарха. Император Александр не мог оставаться равнодушным к чувствам безкорыстной, загробной преданности верноподданнаго: среди ликованій всей Россіи, приветствовавшей с восторгом зарю новаго царствованія, юный властитель с умиленіем слышал голос признательности Аракчеева Императору Павлу, и это впечатленіе осталось неизгладимо в склонном ко всему честному, великодушному, Александре. Последующая жизнь Аракчеева была посвящена благоговейному культу Императора Александра: получив в награду портрет Государя, осыпанный брилліантами, Аракчеев отослал их назад, сказав, что будет носить образ своего Царственнаго благодетеля без всякаго украшенія; от пожалованной ему андреевской ленты он отказался, считая себя „недостойным носить один орден с Государем»; известно также, что он отклонил намереніе Императора Александра—произвести его в фельдмаршалы, что впрочем было весь

ма благоразумно со стороны человека, не отличавшагося военного доблестью. Вникая в письма Аракчеева к Монарху—эти показанія величайшей исторической важности — мы видим в них везде, о-бок с выраженіем безпредельной преданности Государю, чувства удивленія к нему и самоуничиженія; везде Аракчеев являет себя точным, пассивным исполнителем великих соображений Императора Александра, везде напоминает об ожидающей Монарха славе, о присущей ему благотворительности. Самое учрежденіе военных поселеній, возбудившее столь дружныя нареканія всей Россіи, выказывается, в письмах Аракчеева, как благодеяніе, неоцененное по достоинству неблагодарностью и невежеством народа *).

Мы уже имели случай сказать, что, вместе с возвышеніем графа Аракчеева <Ь facto на степень перваго министра, почти единственнаго исполнителя веленій Самодержавнаго Монарха, все нрочіе сановники Ишіеріи утратили силу и вліяніе на дела государственныя. Укажем на перемены, тогда происшедщія в высшей сфере нашей администрации.

В 1819 году скончался министр внутренних дел О. П. Козодавлев. Его управленіе ознаменовалось полезною деятельностыо по распространенію фабрик и заботливостью о развитіи раціональнаго сельскаго хозяйства. Место его занял, с августа по ноябрь, князь Александр Николаевич Голицын, а с ноября 1819 года граф Виктор Павлович Кочубей, одновременно с назначеніем котораго совершилось соединеніе министерств внутренних дел и иолиціи; тогда-же департамент

*) Письма к Императору Александру графа Аракчеена с 1804-го но 1825-й год, помещены в особом ь иріиожииін к VI тому.

мануфактур и торговли присоединен к министерству финансов, a несколько дней спустя почтовый департамента подчинен министру духовных дел и народнаго просвещенія, князю Александру Никол. Голицыну. В 1823 году, граф Кочубей, по семейным обстоятелъствам, испросил увольненіе от занимаемой им должности. На место его, управляющим мшшстерством внутренних дел, был назначен в іюне государственный контролер, барон Балтазар Балтазар. Кампенгаузен, по смерти котораго, в августе того-же года, министерство поручено Василію Сергеев. Ланскому. Еще при Императриц^ Екатерине, Ланской, лихой гусарскій полковник Сумскаго полка, был назначен губернатором в Оаратов и совершенно оправдал своими действіями выбор мудрой Монархини. При Императоре Александре, он, по собственному желанію, был переведешь, в том-же званіи, в Гродно, и оставался там до 1812 года ; а по занятіи нашими войсками Варшавы, несколько лет занимал должность члена временнаго правительства герцогства варшавскаго. В продолженіи своего управленія министерством внутренних дел, он не обнаружил большой деятельности, но оставил по себе намять ласковаго, доступнаго государственнаго сановника.

Министерство народнаго просвещенія, после восьми-летняго управленія князя Александра Никол. Голицына, перешло, в 1824 году, в руки дряхлаго старца Шишкова.

Князь Голицын, получившій довольно поверхностное, исключительно светское, образованіе и совершенный невежда в богословских науках, при всей доброте своей, сделался жестоким гонителем людей, несогласных с ним во мненіях и вопросах, которые ему самому были непонятны. Высоко-

преосвященный Адшросій. более двадцати лет митрополит с.-петербургскій и перьенствующш член синода, соединял в себе уступчивость придворнаго с достоинствами верховнаго пастыря Церкви. Но покровительство, оказываемое Голицыным самым безумньга сектаы, наконец превзошло меру терпенія святителя и заставило его слегка противодействовать совращеніям, производимым под сенью предержащей власти. К несчастью своему, етарик, любя пышность, вздумал сшить себе саккос, для освященія воды в день Бірещенія на Іордане, приказав опушить подол и рукава этой одежды горностаями с мантій, коими были покрыты при погребеніи тела Великих Еняжен Маріи и Елисаветы Александровн. В Петербірге сильно заговорили о горностаях на одеяніи митрополита. Заметим, что, по закону Анны Іоанновны, употребленіе горностаева меха было запрещено всем, кроме особ Императорской фамиліи. Государя в то время не было в столице; но вскоре после Крещеыія он пріехал в Петербург. Ему доложили, что „митрополит служил на Іордане в царском платье". Государь, недовольный тем, повелел сделать Амвросію строгое замечаніе и посоветовать ему стороною, чтобы он подал просьбу об увольненіи: для него отделили новгородскую эпархію. Сосланный туда, Амвросій вскоре угас в горести о неласл}женном им гоненіи ('). На его место, в Петербург, был призван, известный кротостью, архіепископ чернигоізскій Михаил, который, однакол^е, к удивленно князя Голицына и его советников, оказался жарким поборником Православія. Опять начались несогласія, и п этой борьбе вскоре истощились силы маститаго старца, привыкшаго к уединенной, спокойной жизни. Чувствуя приближеніе кон-

чины, митроиолит, в начале 1821 года, решился писать к Государю, тогда находившемуся на конгресе в Лайбахе. В этом посланіи, начертанном уже охладевающею рукою, Михаил убедительно, искренно, изобразил опасности, угрожавшія ГрекоРоссійской Церкви; о противнике своем, князе Голицыне, отбывался верхонный пастырь безъгнева, как о слепотитвующемь, достойном сожаленія: вообще-же это письмо было исполнено чувством глубокой горести. „Государь! — сказал в заключеніе святитель. — Когда дойдет до вас сіе писаніе, вероятно меня уже не будет на свете. Ничего, кроме истины, не вещал я людям, наипаче-же теперь, когда в деяніях своих готовлюсь дать отчет высшему Судіе". Это письмо поразило Государя тем более, что через дье недели он получил известіе п смерти митрополита. По возвращеніи в Петербурга. Императора Александра,былъназначенъпреемником Михаилу (как говорить — по совету Аракчеева), московскій митрополит Серафим — „муж прост, словом не силен, но ревностен к делу Божію". С его назначеніем началось постепенное паденіе князя Голицына, Библейскаго общества и мистицизма (-). Главным виновником тому был архимавдрпт Новгородскаго Юрьева монастыря, Фотій, сильный дружбою Аракчеева и тайным благоволеніем митрополита Серафима, поддерживаемый сокроішщами и связями графини Анны Алексеевны Орловой. Б 1822 году, по представленію князя Голицына, получив п[)иказаніе явиться к Государю, Фотій вручил ему древній образ Спаса Нерукотнореннаго. Импереітор Александр, приложась к образу, сказал : „Я давно желал тебя видеть, отец Фотій, видеть и принять твое благословеніе". ^За тем Государь, іюеадив возле себя архимандрита,

распрашивал о прежней службе его в кадетском корпусе и в монастыре; а Фотій, дав краткіе ответы на эти вопросы, обратил речь на предметы общіе каждому христіанину и стал говорить о святой Церкви, Вере и спасеніи души; заметив, что Государь внимательно слушал слова его, Фотій отозвался о митрополите Серафиме, что „пастырь сей есть единственный по любви своей к святой Церкви, царству и ко благу, благодать Господня с ним есть".Кюгда-же Александръсказал ему: „Неимеешъли, отец Фотій, что особенно сказать мне?" — архимандрит отвечал : „Никаких нужд я не имел земных для обители и себя, и не имею; с нами Бог ; с ним все у нас есть. — Одно только скажу Тебе — продолжал Фотій. — Враги Церкви Святой и царства весьма усиливаются... хотят сотворить тайныя злыя общества, вред велик святой Вере Христовой и царству всему, но они не успеют, бояться их нечего; надобно дерзость врагов тайных и явных, внутрь самыя столицы, в успехах немедленно остановить"... По всей вероятности Фотш не ограничился неопределенными обвиненіями, что можно заключить из собственных его показаній. „Возвратився — пишет он — в Лавру, к Владыке Серафиму, поведал ему все втайне; он, объявши меня в старческія свои объятія, лобзал, (радуясь 1) что Господь благодать дал втайне пред лицем Царя; уповал, что может успех быть в делах Церкви: сила вражія вскоре будет удержана от успехов своих и дел. Еогда-же видел князя*) по сем, не поведал ему ничтоже, что с Царем тайное было говорено, ниже Царь никогда не поведал князю, при всех его желаніях испытать о существенности бывшія беседы"... (³).

•) Князя Александра Никол. Голицына.

А, между тем, как Фотій, в беседе с Царем, обвинял князя Голицына (как обнаружилось в последствіи), в потворстве врагам Веры и Царства, незлобивый князь изъявлял сожаленіе, что не познакомился ранее с отцем Фотіем, передавшим ему цветы от графини Орловой, писал о нем, как о человеке необыкновенному соболезновал о приключившейся ему болезни, и радовался, получив от него разрешеніе обращаться к графине Орловой, как Сестре о Господе! (⁴). По отъезде Фотія в Новгород, князь Голицын получал от него довольно часто длинныя иисьма, что нисколько не мешало друзьям архимандрита передавать Государю через Аракчеева доносы и жалобы на противное православію, и даже христіанству, направленіе преподаванія в учебных заведеніях. Этим проискам усердно содействовали Магницкій и Рунич, облагодетельствованные князем Голицыным и служившіе под его начальством. Сам Фотій, мало по малу, сбросив личину пріязни к князю, явно укорял его „в иотворстве злым» (⁵).

В особенности-же повредили князю Голицыну действія Библейскаго общества, коего он был председателем. Еслибы это общество ограничивало свою деятельность изданіем и распространеніем книг Св. Писанія, то не подало бы повода к соблазну верующих и противодействію поборников Православія. Но наше Библейское общество, не довольствуясь этою благою целью, стало содействовать переводу и изданію в свет таких книг, в коих встречались мысли, отвергаемыя Православною Церковью, как наприм. отрицаніе икон и Св. чудес, и т. п. Свободомысліе в деле религіи казалось адептам подобных толков срсдством к соглатпенію различных христіанских учсній, о чем возносит

мольбы наша Церковь ; но, вместо 'J ого. дух изследованія повел к отклонение многих от догматов Православія и к сектаторству, последователи котораго нашли в князе Голицыне покровителя и защитника.

Перевод немедкаго сочиненія: Толкованіе на Новый Завет, изданнаго состоявшим в большой милости у князя Голицына, католическим свящснником Госнером, послужил оружіем для нанесенія решительнаго удара министру духовных дел и народнаго просвещенія. Эта книга, несогласная с ученіем Православія, (в которой, между прочим, было сказано, будтобы Спаситель, прежде земной своей жизни, воплощался в других мірах), возбудила явное нреследованіе действій князя Голицына по всеы частям ввереннаго ему управленія. Цензоры, разрешившіе нанечатаніе перевода злосчастной книги, подверглись аресту на гаубтвахте; оба директора департаментов министерства, Поиов (один из переводчиков Госнерова сочиненія) и Александр Иван. Тургенев, были отставлены, а князь Голицын уволен, 15 мая 1824 года, от управленія министерством, и дна дня спустя — от званія президента Библейскаго общества. Но утратив вліяніе на дела государственныя, он сохранил сердечную привязанность и доверіе Императора Александра, и никакіе наветы врагов князя не могли поколебать этих чувств Государя к товарищу его юности. Ни один из случаев лично относившихся к Особе Монарха, ни одна из семейных тайн Августейшаго дома, не были скрыты от преданна го всею душею Царю, князя Голицына (^G). На место его, 15 мая 1824 года, назначен Шишков, под названіем министра народваго просвещенія и главноуиравлшощаго духовными делами иностранных вероисноведаній; нра-

вославная часть отошла, в виде особой кащеляріи, к обер-прокурору святейшаго синода; а доклады Государю по ней представлялись через Аракчеева. Президенточ-же Библейскаго общества был назначен митрополит Серафим. Шишков, которому тогда уже было около восьмидесити лет, человек по своему времени образованный, но упрямый в пристрастіи ко всему старому, удряхлевшелу, не смотря на доброту и благонамеренность свою, сделался игралищем Магницкаго и подобных ему ибскурантов. Военным министром, по смерти барона Меллера-Закомельскаго, был н-азначен, в 1823 году, генерал-кригс-коммисар Александр Иван. Татищев; оба они заведывали исключительно хозяйственною частью военнаго ведомства, исправляя собственно обязанности генерал-интендантскія, и по тому находились в некоторой зависимости от начальника главнаго штаба. Занимавшій семь льт эту должность, князь Петр Мих. Волконскій пользовался особенным благоволеніем Государя и был нера.злучыым спуіником его, во всех походах и вояжах. Самые ласковые, самые уживчивые люди подвержены минутным порыиам нетерпенія, о которых знают только те, которые состоять с ними в самых близких сношеніях. Император Александр, столь кроткій в своем величіи, иногда изменял обычной безмятежности своего характера. Очаровательный благодушіем с каждым, от вельможи до пахаря, он иногда был неузнаваем на-единЬ с князем Волконским, и Волконскій, искренно преданный Государю, сносил безропотно эти вспышки — следствіе физической усталости, либо неблагоііріятных известій. Случалось только кое-когда князю жаловаться на скупость Государя, и Александр, зная о том, го-

варивал: „пусть себе ворчит сколько душе угодно, а деньги не наши, а государственный".

В начале 1823 года, какія-то недоразуыенія по военной смете побудили князя просить об отпуске за границу. Пользуясь его отсутствіем, постоянно соперничавшій с ним граф Аракчеев подготовил на его место начальника штаба первой арміи, барона Дибича, который, в сдедующем-же году, был утвержден в званіи начальника главнаго штаба. Иван Иванович Дибич начал службу в Оеменовском полку, коего офицеры отличались в обществе ловкостью и щегольством. Молодой Дибич был неуклюж и невзрачен, но будучи одарен твердостью духа и благоразуміем, снискал уваженіе и доверіе товарищей, которые, в своих недоразуменіях и несогласіях, прибегали к его советам и подчинялись его решеніям. Всегда степенный, разсудительный, хладнокровный в обычных обстоятельствах вседневной жизни, он, в важных случаях, преисполнен был решимости и пламенной фантазіи. В продолженіи кашіаній 1805 и 1807 годов против Французов, он, будучи откомандирован в армію, в качестве офицера генеральнаго штаба, отличился во многих делах, особенно-же при Гейльсберге и Фридланде, и получил в награду орден Св. Георгія 4-й степени; а в войну 1812 года находился при графе Витгенштейне. в званіи корпуснаго обер-квартирмейстера. Обладая обширными и многосторонними сведеніями, одаренный высокими душевными качествами, Дибич был удостоен благоволеніем Императора Александра и Августейшаго преемника его и оправдал доверіе Монархов незабвенными заслугами отечеству (⁷).

Морской ыинистр, маркиз Иван Иван. де-Траверсе, старый и мало-деятедьный, но уважаемый все-

сильным Аракчеевым, продолжал управлять вверенною ему частью, благодаря полезному содействію назначенная начальником морскаго штаба, вицеадмирала Антона Басил. Моллера.

По увольненіи от слуя;бы графа Еаподистріа, управленіе делами внешними сосредоточилось в руках графа Нессельрода, хотя Император Александр, по прежнему, занимался сои эшш-е иностранною политикою, которая, в последніе годы его царствованія, ограничивалась, со стороны Россіи, безусловны мъохраненіем существ у ющаго порядка.

Министром юстиціи, по прежнему, оставался князь Дмитрій Иван. Лобанов-Ростовскій.

Министром финансов, на место графа Гурьева, в анреле 1823 года, был назначен Егор Франц. Канкрин, котораго вся предидущая жизнь была приготовленіем к этой трудной должности. Получив образованіе в гиссенском и марбургском университетах, где преимущественно изучал законоведеніе и политическую экономію, Еанкрин желал поступить на службу в своем отечестве Гессене, но, не )спев в том, отправился, в 1799 году, в Россію, к отцу своему, тогда бывшему директором старорусских соляных промыслов. В 1800 году, уже будучи 26-ти лет, он был назначен в помощники отцу своему, а с 1809-го состоял инспектором иностранных колоши петербургской губерніи. В это время, он составил несколько записок о русских финансах, а в 1810 году сошелся с военным министром Барклаем де-Толли и написал проект „О средствах продовольствія больших армій", что обратило на него вниманіе Императора Александра и послужило к его быстрому возвышенію. В 1812 году, Канкрин, уже генералъинтендант 1-й арміи, был переименован в ге-

нерал-маіоры, a с 1813-го по 1815-й гогь занимал должность генерал- интенданта всей русской арміи, действовавшей в Германіи и Франціи, и в 1816 году произведен в генерал-лейтенанты. По окончаніи войны, он, с болыпим успехоы. ликвидировал все дела с Союзными государствами по довольствію наших войск за границею. В 1820 году. Канкрин написал сочиненіе „О военной экономіи во время войны и мира, и о вліяніи ея на действія войск», доставившее автору почетное имя в Европе (⁸).

Еще в молодости, Канкрин был выше большей части своих товарищей, а в последствіи серіозныя занятія и опытность сделали его одним из геніяльных людей того времени. С обширными, многосторонними, хотя и не с равно глубокими сведеніями по всем отраслям человечеоких знаній, с изумительною деятельностыо и способностью к быстрой работе, с дальновидностью и необыкновенно практическим рюм, он соединял в себе чрезвычайный дар находить простую и легчайшую развязку самых сложных и щекотливых вопросов. В его речах. не смотря на странный н І.мецкій их склад, и еще более странный ныговор, всегда было нечто пластическое, осязательное, доступное для всяких умов и лонятій. Когда не удавалось ему достигнуть своей цели убежденіем, он призьк'.ал в помощь иронію, и даже площадную шуп;у, которая шла к лицу лишь ему одному и нередко исторгала согласіе на его предложенія силою возбужденнаго им гомерическаго смеха. „Однакоже его поль-де-кокщина никогда не мешает ему быть государственным И геніяльным челоізеком» (et cependant le Paul de Kock n'exclut jamais en lui l'homme d'état et de génie) справедливо сказал о нем Великій Князь Михаил

Павлович. Если избранныя им средства иногда были ошибочны, если его финансовая система находила многих и сильных порицателей, если, сделав многое, он не сделал всего, что мог сделать по своим способностям, то причину тому должно искать не столько в заблужденіях его ума, сколько в недостатках его характера, коего отличительными чертами были: безмерное тщеславіе, непреклонная самонадеянность, упорное противоборство всему, что не исходило от него самаго; презреніе к каждой чужой мысли, к каждому указанію, совету, можно даже сказать—к умственной способности всех людей, кроме себя самаго. Одаренный сердцем, вообще расположенным к добру, он не искал привязать к себе равных и пренебрегал мненіем общества; a rpj6ocTi> его обращенія увеличивала то, что было противнаго, отталкивающаго в его нескрываемом самолюбіи. Кроме того, его непонятное упрямство в некоторых предметах и как-бы умышленное бездействіе в других, не редко подавали благонамеренным людям повод сомневаться в самой привязанности Нелща—к-ак называли егов публике—к Россіи, и даже в чистоте его правил. Наконец, злой, никого не щадившій, язык Канкрина возстановил нротив него многих, отвечавших ему оружіем— столь-же страшным у нас как и во Франціи — оружіем насмешки, которая часто сама собою вызывалась его причудами. Таким образом министр, принесшій Россіи незабвенныя услуги, соединяьшій в себе все, дававшее ему право вписать свое имя в Исторію и пріобресть огромную популярность, был полезен только в половину и навлек на себя порицаніе и ненависть многих (⁹). При вступленіи Канкрина в должность министра финансов, уже в теченіи нескольких лет суще-

ствовал дефицита; для возстановленія равновесія между доходами и расходами государства, надлежало увеличить первые и сократить последніе. Для увеличенія государственных доходов, обратились к возвышенію главнаго источника их, питейнаго сбора, который пост}Ийл к казенное управленіе. Продажа вина, по более дорогой цене, производилась в большедгь числе мест, что оказало вредное вліяніе на нравственность народа предавшагося пьянству, и к тому-же увеличившійся доход казны держался только до тех пор, пока не истощились скудныя средства нижпшх народных сословій, и вскоре упал более нежели на 20 процентом». Многіе из членов государственнаго совета возставали против дохода, основаннаго на возбужденіи народа к пьянству; но Еанкрин, по необходимости, отстаивал его. „Я согласен с вами, батушки—говорил он противникам своии—и готовь отказаться от питейнаго сбора, если только вы укажете мне, в замену его, стольже изобильный источник доходов». Главное-же вниманіе Канкрина было обращено на введете порядка в финансах и на экономію в расходах, благодаря чему, он, в первые четыре года своего управленія, постепенно уменыпил годовой расход на У₇ часть и скопил к 1827 году 160,300,000 рубл. ассигн. (около 42,600,000 рубл. серебр.) (¹⁰).

Министерство полиціи, по кончине стараго графа Вязмитинова, в 1819 году, после кратковременнаго управленія им прежняго министра Балашова, было присоединено к министерству внутренних дел. Туда-же поступило и отделеніе тайной полиціи, под именем особой канцеляріи, состоявшее в веденіи немца-либерала фон-Фока, что впрочем не мешало деятельности ввереннаго ему отделенія полипіи. Милорадович, по должности петербургскаго генерал-

губернатора, почти ежедневно представлял Государю целыя тетради большею частью пустых доносов. Спасеніем обвиняемых было — кроткое сердце Александра.

Распоряженія по ведомству путей сообщеній, переименованному в главное управленіе, были вверены, в 1822 году, дяде Государя, герцогу Александру виртембергскому, бывшему прежде белоруееким генерал - губернатором. Благодаря деятельности герцога, искоренены многія злоупотребленія по части путей сообщеній и исполнены многія важныя работы (^п).

В последніе годы царствованія Александра I, проявлялось в русском обществе неудовольствіе — следствіе несбывшихся надежд,возбужденных прежним и действіями Благословеннаго Монарха. Как не редко случается—восхваляли времена минувшія, славили век Екатерины, забыв то, чтб прежде казалось достойным порицанія. Самовластье былых временщиков исчезло в памяти новаго поколенія, считавшаго несносным бременем господство Аракчеева. Ему приписывали все бедствія, все язвы Россіи: и застой народнаго богатства, и тяжкій труд исправленія дорог, и новые налоги, и дороговизну необходимейших предметов общей потребности. Кроткое правленіе Александра не могло ни истребить, ни даже уменьшить лихоимства судов; казнокрадство по откупам, подрядам и общественным работам достигло крайней степени. Когда инженеры путей сообщенія в первый раз представлялись своему новому начальнику, герцогу Александру виртембергскому, он обратился к ним с словами: „Господа! В вашем корпусе тьма безпорядков, хищничества; я не прежде надену ваш мундир, пока вы не очи-

стите его лучшими поступками. Постараюсь иас понудить к тому сильными мерами" (¹²).

Военные были недовольны не только учрежденіем аракчеевских поселеній, утрожавших распространиться на всю армію, но и строгими порядками, введенными по возвраіценіи наших войск из-за границы. Император Александр, заметив ослабленіе дисциплины ѵежду офицерами, и особенно в 1-й арміи, поручил главнокомандующему, генералу от инфантеріи Сакену, возстановить во вверенных ему войсках надлежащій порядок. Множество офицеров было предано военному суду и исключено из службы. При всей справедливости таких мер, оне казались жестокими и возбудили ропот в военных обществах Осужденіе вкривь и вкось действій правительства вошло в моду; либеральничанье считалось признаком высокой образованности и умственнаго развитія.

Неменее волновали общество дела нашей внешней политики. Лучезарный блеск, озарявшій подвиги освободителя Европы от Наполеонова ига. омрачился возстановленіем Польши и зловещими слухами о предстоявшем расширеніи ея пределов до Днепра и Двины. Эти слухи, распускаемые с умыслом князем Чарторыским и другими Поляками,получали достоверыость въРоссіи приотделеніи выборгской губерніи в пользу Финляндіи, да и сам Государь иногда подавал повод к толкам— о предположены возстановить Польшу в прежних ея границах. Говорили, будтобы он, отъезжая в последній раз из Петербурга, сказал на прощанье Карамзину, в присутствіи жены его: „а я все-таки несогласен с вами на счет Польши". Безразсудные поступки Поляков изменили расположеніе к ним Императора Александра; но в р^сском обіцестве не преставали

толки, будтобы Государь предпочитает Польшу Россіи, любит иностранцев преимущественно пред Русскими и жертвует в пользу чужих держав выгодами собственной страны. Так, между прочим, возникло и утвердилось убежденіе, будтобы Император Александр отказался от следовавшей, по трактату 1815 года, на долю Россіи, французской военной контрибуции, чего вовсе не было, и доказательством тому служат „генеральные отчеты" министерства финансов, где эта контрибуція показана в числе чрезвычайных доходов. Возстаніе Греков и уклоненіе нашего правительства содействовать их освобожденію подали повод к осужденію принятой Государем политической системы. Немногіе лишь у нас признавали основательность действій Императора Александра, который, поддерживая права законной власти на западе Европы, считал непозволительным поддерживать мятеж против союзной ему Порты. Но большинство Русских видело в Греках единоізерных, братій, которым следовало помогать всеми силами. Император Александр жаловался, что он сохраняет мир с Турками на перекор всему своему народу (¹³).

Таковы были отношенія русскаго общества к верховной власти в последнее время царствованія Александра I. Легко представить себе, что должен быль чувствовать Монарх, преисполненный любви к своим подданным.

ГЛАВА LXXX.

ІІасонскія ложи и тайный общества. Союз Спасеиія. Союз общественна™ благоденстві». Северное

Общество.

..(1816—1825 г.).

Политическія тайныя общества возникли в Росаи позже, нежели в Западной Европе, хотя давно уже научныя и религіозныя цели прежних обществ служили некоторым из их членов покровом для скрытія других, политических целей. Таким образом и масонскія ложи считали, в числе адептов своих, людей, отличавшихся либеральньш направленіем: Новикова, Радищева. В последніе годы царствованія Екатерины II-и, когда французская револ юція сделала свободу синонимом необузданности, стали смотреть у нас на иасонов и мартинистов, как на якобинцев. Император Павел, напротив того, оказывал покровительство некоторым из масонов, но при нем ни одна из лоа: не была открыта в Россіи. Император Александр 1-й действовал в отношеніи к масон ам весьма снисходительно: правительству были известны все ложи, и в теченіи многих лет никто не думал о надзоре за их действіями. В числе братьев-масонов на-

ходились Цесаревич Константин Павлович и много почетных и известных лиц, как наприм. граф Ланжерон, генерал-адъютанты: Бенкендорф, Бороздин и Сипягин; граф Потоцкій, министр народнаго просвещенія в Царстве Польском; генерал-дейтенанты: Инзов, Рот, Ферстер и граф Шувалов; генерал-маіоры: князь Мадатов, князь Меншиков, Муравьев 1-й, Туіков 1-й к Шуберт; полковник Михайловскій-Данилевскш и подполковник Л. В. Дубельт; П. И. Голенищев-Кутузов, попечитель московскаго университета; К. И. Арсеньев, профессор Гауэншильд, П. И. Свиньин; основатель „Русскаго Инвалида" Пезаровіус, почетный член академіи художеств граф Ф. П. Толстой; Ф. H. Глинка, H. И. Греч, Ф. Ф. Вигель, последующіе декабристы: Батенков, фон-дер-Бриген, фон-Визин, Митьков, Рылеев, и проч. и проч. Что-же касается до приступленія к братству масонов самаго Императора Александра I, то сведенія о том, помещенныя в иностранных сочиненіях, не заслуживают ни малейшаго доверія.

В Петербурге, при Императоре Александре Павловиче, была открыта первая ложа не прежде 1805 года. Из этой ложи, производившей свои работы по шведскому обряду, образовались три: русская, немецкая и французская, кои, под руководством действительнаго статскаго советника БРбера, составили вместе, в 1809 году, великую директоріальную ложу Владимгра к порядку; a несколько спустя были учреждены, также в Петербурге, две другія ложи, по французскому обряду, работавшія на французском языке: одною из них: Les amis réunis (Соединенные друзья) управлял камергер Жеребцов, а другою: La Palestine (Палестина), большею частью, камеръюнкер граф Вьельгорскій (*).

В 1810 году, все управляющіе ложами были призваны к министру полиціи, и, по Высочайшему повелевію, взяты на разсмотреніе все их акты, которые потом возвращены Бёберу министром просвещенія графом Разумовским. (Причиною тому полагали масоны донос на них сделанный профессором Фесслером). С того времени, Бёбер, в качестве Великаго Мастера, постоянно представлял министру полиціи краткіе отчеты о занятіях лож. В 1811 году, учреждена в Ревеле ложа Изгіды, а в 1813-м, в Кронштадте, ложа Нептуна. Все эти пять лож состояли под управленіем Вёбера до 1814 года, когда на его место был избран генерал-адъютант граф Шувалов. Но Бёбер продолжал исполнять обязанности Великаго Мастера до возвращенія графа Шувалова из-за границы. Когда-же Шувалов, по пріезде ь Петербург, отказался от предложеннаго ему достоинства, извиняясь частыми отлучками из столицы, тогда приступлено к избранію новаго Великаго Мастера, и 20 генваря 1815 года единогласно облечен этим званіем тайный советник граф Мусин - Пушкин-Врюс.

Причинами оставленія Бёбером главенства над русскими масонами были преклонность его лет и несогласія, возникшія между ложами, из коих одне изъявляли желаніе, чтобы, по примеру Англіи и большей части Германіи, уничтожены были в них так называемые „высшіе градусы" (степени), признанные в новейшее время искаженіем древняго масонства, или, по крайней мере, чтоб братья, облеченные званіем сих ьысших степеней, не присвоивали себе неуместнаго над прочими начальства, a другіе, напротив того, не соглашались, ни на отмену сопряженных с высшими степенями преимуществ, ни

на продолженіе своих работ по древнему англійскому обряду.

Граф Мусин-Пушкин-Брюс, в качестве Великаго Мастера, принял на себя такую-же ответственность, в отношеніи правительства, какая лежала на его предшественник, но ограничился начальствоы над іоаннитскими ложами трех первых степеней; прочія-же ложи высших стеиеней остались, по прежнему, и зависимости Бёбера, как викарія саломонова (Vicaire de Salomon) и префекта верховнаго СОВЕта (préfet du Conseil Sublime). Таким образом, у нас масонство распалось на две отрасли: одна из великих лож, под начальством Мусина-Пушкина, управляла ложами: Петра к Штине, Палестины, Изиди, Нептуна к надежде, и проч. а другая, директоріальная или так называемая провинцгальнал, заведывала ложами: Елисаветы к Добродетели, Соединенных Друзей, и проч. Несогласія между масонами, еще более усилившіяся, заставили Мусина-Пашкина обратиться к правительству, с просьбою, чтобы состоявшія в его веденіи ложи, будучи совершенно устранены от и.аянія высших степеней, управлялись избранными из среды своей мастерами, a прочія, состоявшая нод іерархіей высших степеней, находились в зависимости и под ответственностью Бёбера.

По одобреніи с.-петербургским главнокомандующим предположенія, представленнаго графом Мусиным-Пушкиным, ложи Петра, Палестины, Изиды и Нептуна, (к коим вскоре потом присоединилась и многочисленная ложа Александра к Венчанному Пеликану), учредили между собою директоріальную ложу, под названіем: Асшрея, и составили основный договор (²). Другія-же две ложи: Елшавіти и Соединенных Друзей, сое тоявшія под

начальством уничтоженной с общаго согласія директоріальной ложи: Владиміра к Порядку, или Провинциальной, учредили, не испросив на то разрешенія правительства, новыя ложи: Полярной Звезди и Трех Добродетелей. (В числе членов последней находился адъютант графа Витгенштейна, Пестель, в последствіи—главный деятель Южнаго тайнаго общества). На запрос с.-петербургскаго главнокомандующаго, о причине такого отступленія от определеннаго порядка, Бббер отозвался, что все это сделано членами высших степеней без его участія, и что, после сложенія им с себя начальства над двумя помянутыми ложами, оне избрали в Великіе Мастера камер-юнкера графа Вьельгорскаго, который с тех пор управлял всеми делами их.

В 1820 году, генерал-адъютант маркиз Паулуччи донес Государю, в следствіе, сообщеннаго князем Волконским, Высочайшаго повеленія, на счет масонской ложи, будтобы существовавшей в Гиге, что. еще до своего отъезда в Италію, в 1816 году, узнав о предположены возстановить закрытую в 1796 году рижскую ложу, он выразил по сему предмету такое мненіе, что больше о том не было и речи. По возвращеніи-же из Италіи, он узнал, что в его отсутствіи учредили масонскую ложу в Митаве, и утвердясь еше более в своих убежденіях о вреде всяких тайных обществ, закрыл митавскую ложу, что удостоилось Высочайшаго одобренія. За тем, он нашел в Ревеле две масонскія ложи, учрежденныя с дозволенія министерства полиціи, и заключив, из всех собранных сведеній, что оне не могли иметь никаких вредных последствій, тем паче, что эстлядская губернія, по своему местному положенію, не имеет

прямых сношеній с Пруссіею и Польшею, ограничился надзором за ревельскими ложами, не закрывая их, что повело-бы к столкновенію с министерством полиціи. По полученіи-же письма князя Волконскаго, генерал Паулуччи потребовали, от директоров масонских лож, чтобы они пріостановили свои занятія вцредь до разрешенія. Вместе с тем, Паулуччи заявил положительно, для доклада Государю, что в трех остзейских губерніях масонскія ложи, судя по духу их, никогда не могли обратиться в скопища карбонаров; впрочем, по его мненію, многіе из ученых, преимущественно-же иностранцев, прибывающих искать счастія в Россіи, пользуясь открытіем лож, не упустилибы случая для распространенія своих космополитических идей. Только Дерпт отличался исключительным духом своих жителей, образуя нечто в роде ученой республики и находясь в совершенной независимости от местнаго управленія; но и тамошній университет не внушал никаких опасеній на счет сохраненія тишины и порядка, ограничиваясь, подобно многим немецкиы университетам, приготовленіем учащейся в нем молодежи к усвоенію идей, основанных на утопіях.

Вслед за тем, Паулуччи, в донесеніи Государю, открывая существованіе секты „евангелических католиков», в числе последователей коей были Госснер, два брата Гейнлейта и проч., испрашивал разрешеніе : во 1-х, закрыть собранія тайных обществ. под какими-бы то ни было названіями и целью они ни существовали, приняв к тому меры снисхожденія и благости, врожденной в сердце Его Величества (innée dans le cœur tle V. M. Me), и во 2-х, поручить надзор за учебными заведеніями административной власти (³).

Кроме этих лож, были учреждены многія другія. Правительство, пъпродолженіинесколькихълет, ограничивалось весьма поверхностным надзором за их действіями. Но революціонныя покушенія политических сект в Западной Европе наконец заставили обратить вниманіе на действія масонских обществ. Еще в 1821 году, по предложенію Новосильцова, были закрыты масонскія ложи в Варшаве и Вильне; вслед за тем, 1 августа 1822 года, последовало Высочайшее повеленіе об уничтоженіи во всей Россіи масонских лож и всяких тайных обществ (⁴).

Еще в 1819 году, во время контрактов в Кіеве, была открыта масонская ложа, под названіем : Бедные Славяне, усиленным стараніем флигель-адъютанта князя Александра Яковл. Лобанова-Ростовскаго. С каждаго брата-масона брали в общую казну по двадцати рублей серебром, а богатые давали по сту и более рублей. ^тГисло вкладчиков, на контрактах, по малой мере, простиралось до тысячи человек. Собранныя суммы, по донесеніям местных властей, назначались на усиленіе братіи, с революціонною целью. Когда же последовал указ о закрытіи тайных обществ, кіевская ложа, бывшая в доме Шиллинга, прекратила свое существовате. Но, в замен того, отставной генерал-маіор Бегичев и граф Ходкевич открыли новое общество, под предлогом магнетизированія, в чем явно принял участіе и генерал Раевскій с своими адъютантами Капнистом и Мухановым. Публика сперва верила ясновидящим, видя, что магнетизированіем занимался заслуженный, первый человек в городе; но потом начала смеяться над магнетизмом (⁵).

В Россіи тайныя общества образовались позже, нежели на западе Европы. Правда — еще в 1808 году разнеслись слухи, дошедшіе до сведенія Государя — о составлены в Петербург!; графом Потоцким тайнаго общества из офицерев, большею частью Поляков; но, по всей вероятности, такіе слухи оказались ложными, потому что это дело было оставлено без вниманія и не имело никаких последствій (^fi). Действительное-же начало тайных обществ у нас должно отнести к тому времени, когда наша армія возвратилась на родину после заграничных походов. Продолжительное пребываніе наших войск в Германіи и Париже и последовавшая за тем, трех-летііяя стоянка целаго корпуса во Франціи, оказали вліиніе на образ мыслей, не только русских военных, участвовавших в походах, но и вообще в Россіи. Многое из того, что прежде казалось обычным делом, приняло в общем мненіи вид несносных злоупотребленій, которыя могли быть искоренены не одною лишь властью правительства, но усиліями всех и каждаго. Некоторые из членов тайных обществ в последствіи сознавались, что развитію вольнолюбиваго духа их много способствовало чтеніе западных публицистов, и в особенности Виньона, Бенжамеиа Констана, Маккіавелли, Монтескье, Райналя, Contrat Social Жан-Жака Руссо и проч. Люди образованные, но, большею частью, молодые и неопытные, беседуя между собою, с полною свободою, рассуждали о современном положеніи Россіи, разбирая главныя язвы нашего отечества : крепостное право, подававшее поводы к столь многим иритесненіям и варварствам; закоснелость и невежество народа; жестокое обращеніе с солдатами, несправедливость в судах, повсеместное лихоимство и безстыдное ка-

знокрадство ; наконец - явное неуваженіе к человеку и человечеетву (⁷).

Один из членов тайнаго общества, Вильгельм Кюхельбекер, бывшій в числе отличнейших воспитанников царско-сельскаго лицея, объясняя в последствіи причины, побудившія его желать инаго порядка дел, писал, что одною из них была распространяющаяся и в простом народе порча нраеое, особенно-же лукавство и недостаток честности, которыя он приписывал угнетенію и всегдашней неуверенности, в коей находится раб (крепостной) на счет права пользоваться своим имуществом. „Признаюсь — продолжал он - что эта причина была для меня одна из самых главных, ибо взирая на блистательныя качества, которыми Бог одарил народ русскій, народ первый в свете по славе и могуществу своему, по своему звучному, богатому, мощному языку, коему в Европе нет подобнаго, наконец—по радушію, мягкосердію, остроумію и непамятозлобію, ему пред всеми свойственными, я душею скорбел, что все это подавляется, вянет и быть может опадет, не принесши никакого плода в нравственном міре. Да отпустить мне Бог за скорбь сію часть прегрешеній моих, а милосердый Царь — часть заблужденій моих, в которыя вовлекла меня слепая, может быть, но безпредельная любовь к отечеству! Другою причиною моего неудовольствія настоящим положеніем дел было крайнее стесненге, которое Российская Словесность претерпевала в последнее время, не в силу Цензурнаго Устава, но, как полагал я, от самоуправства цензоров. Считаю долгом объяснить, что сіе до невероятія тягостное стесненіе породило рукописную словесность, весьма вредную для нравов и религіи, и опасную, может быть, и для прави-

тельства : во 1-х, по тому, что за нею едвали можно следить и присматривать; во 2-х, по тому, что всякое порожденіе оной, как-бы жалко ни было (наприм. Вадим, трагедія Княжнина), в глазах мало просвещенных читателей получает цену от самаго запрещенія; в 3-х, потому что молодые писатели, которые ныне обращают дарованія свои на сочиненія, расходящіяся в рукописях и содержащія в себе много предосудительнаго, при цензуре менее взыскательной, употребили-бы талант свой на пользу и славу отечества" (⁸).

Очевидно, что многія из таких жалоб и нареканій были неосновательны, или, по крайней мере, преувеличены. Конечно —тогдашнее положеніе нашего государства, несмотря на блеск славы, озарявшей Россію, в некоторых отношеніях было неудовлетворительно : все области Имперіи, от западных границ до самой Москвы, опустошенныя непріятелем, еще не могли придти в прежнее состояніе; торговля находилась в упадке; финансы были разстроены. Но и в другія эпохи нашей Исторіи, Россія подвергалась столь-же тяжким испытаніям, и мы переносили их безропотно. Быть может, главную причину неудовольствія тогда объявшаго русское, общество должно искать в тех надеждах, кои возбудила заря воцаренія юнаго Монарха, торжественно давшаго своему народу слово — „управлять по законам и по сердцу Великой Екатерины". Эти надежды были вполне оправданы первыми деяніяии Императора Александра: он повел свой народ по пути благодетельных преобразованій и указал ему конечную цель их. Преобразователи государств вечно живут в памяти народов своими подвигами; но чтобы посеянныя ими семена принесли плод, должно зорко следить за

исполненіем добра, внушеннаго их светлым умом и любящим сердцем. Император Александр сделал много для счастья своих подданных и хотел сделать еще более, но желанія народа, им возбужденныя, опережали ход действій правительства, и неудовольствіе более и более распространялось, преимі щественно-же в кругу образованных людей, познавших цену реформ, но не успевших вполне оценить все сопряженныя с ними затрудненія.

Откровенный обмен мыслей в задушевных беседах, где, в числе различных предметов, разсуждали о современном ходе дел и средствах улучшить положеніе Россіи, был первым шагом к составленію в 1816-м и 1817 годах тайнаго общества, под названіем Союза Опасеиія, или истинных и верных сынов отечества, под нредлогом достиженія тех благ, кои дарованы в наше время русскому народу великодушным его Монархом, в действительности-же с сокровенною целью введенія в Россіи представительнаго образа правлонія. Основателями, либо первоначальными членами тайнаго общества были: Александр Никол, и Никита Михайл. Муравьевы, князь Сергей Петр. Трубецкой, князь Илья Долгоруков, Сергей и Матвей Муравьевы-Апостолы, генерал-маіор Ш..... и брат ого,

(вскоре оба отставшіе от общества), маіор Лунин, князь Ф. Шаховской, полковник Глинка, бывшій правитель канцеляріи малороссійскаго генерал-губернатора Новиков, капитан Якушкин и адъютант графа Витгенштейна, Павел Пестель, сын бывшаго сибирскаго генерал-губернатора (⁹). Нередко и прежде, наши военные, проводя время вместе на биваках, разсуждали между собою о долге лежавшем на всяком верном сыне отечества^—не только жертвовать жизнью в военное время, но и содейство-

вать намереніям Государя, общими силами, и во время мира. Для такого дружнаго содействія—казалось им — были необходимы некоторыя правила и формы. Александр Муравьев, молодой человек, тихій, скромный, но с пылким воображеніем, тюзимев первый идею основать общество, предлагал всем разделявшим образ мыслей его принять за образец масонство, казавшееся ему каким-то совершенством человечества, но князь Трубецкой и некоторые другіе члены Союза Сиасенія, не были масонами, и по тому предложеніе Муравьева было отринуто, а положено написать свой собственный устав, для порядка и формы действій общества. Устав был составлен Пестелем, a вступленіе к нему напино князем Ильею Андрее вичем Долгоруковым (в последствіи совершенно оставившим общество) (^Іо). В этом уставе, который был прочтен в собраніи основателей общества, выражалась только явная цель его—подвизаться всеми силами на пользу общую, поддерживать ізсе благія меры правительства и полезныя частныя предпріятія, препятствовать всякому злу и для того обличать злоуіютребленія чиновников и безчестные поступки частных лиц. Сами члены обязывались вести себя и поступать во всех отіюшеніях так, чтобы не заслужить ни малейшей укоризны. Бояре, (то есть первоначальные члены), были обязаны, в случае уменыпенія числа их, заменять убылых новыми, достойными сего званія, членами. Все члены должны были стремиться к общей цели и исполнять все решенія верховжго собора, составленная) из бояр. В случае значительнаго распространенія общества, предполагалось разделить его на округщ управляемые думами, под начальством уполномоченных на то от верховна-

го собора бояр, а под ведомством дум учредить меньшіе отделы, или управы (").

Таким образом возимело начало тайное общество, в последетвіи считавшее въсреде своей людей самых разнообразные свойств. Во всяком подобном обществе, хотя-бы оно в начале было составлено из честнейших людей, в последствіи непременно являются люди совершенно инаго закала, которые, под личиною благонамеренности, стараются незаметно склонить общество к своей собственной цели, и всегда успевают в том, если скольконибудь одарены умом и ловкостью. Предлогами для составленія тайных обществ служат: общее благо, любовь к отечеству, но эти святыя- чувства, превратно понятыя, ведут к преступным замыслам и к бедственным последствіям. Не даром говорят Французы: l'enfer est pavé de bonnes intentions. (Ад вьшощен добрыми намереніями). Можно отдавать справедливость благонамеренности Тургенева, можно жалеть не только о Бестужевых и других членах тайнаго общества, которых деятельность, приняв иное направленіе, могла-бы принести несомненную пользу Россіи, но и о тех, кои „не ведали что творят». Но считать всех декабристов мучениками за правду — как видим в некоторых иностранных сочиненіях— былобы верхом заблужденія, и, напротив toi о, потомство справедливо подверг нет русскія тайныя общества упреку в том, чтоихъпокушеніе подало повод к реакціи и отодвинуло на многіе годы те благодетельныя реформы, которыя совершены в наше время.

В конце 1817 года, вся царская фамилія переехала в Москву и оставалась там более четырех месяцев. Еще в августе, прибыл туда отряд гвардейскаго корпуса, состоявшій из первых баталіо-

нов всех пеших и первых эскадронов всех конных полков. Командовал отрядом генералъмаіор Розен, a начальником штаба его был Александр Муравьев. В это время также прибыли в Москву Никита Муравьев и Матвей и Сергей Муравьевы-Апостолы; туда-же пріехал Михаил Николаевич Муравьев, вступившіи в общество, но вскоре оставившій его. Между тем общество весьма распространилось; в нем приняли участіе: командир 38-го егерскаго полка полковник фон-Визин; Бурцев, в последствіи отставши от общества и уже в чине генерал-маіора убитый близ Бейбурта, князь Павел Петрович Лопухин, и многіе другіе. Как члены общества, большею частью, были недовольны иервоначальным уставом, то положено тогда-же приступить к составленію другаго, более удобнаго, что и было исполнено уже в 1818 году.

В конце 1817 года, когда со дня на день ожидали Императора в Москве, однажды Александр Муравьев, собрав у себя Никиту Муравьева, Матвея и Сергея Муравьевых - Апостолов, фон-Визина, Якушкина, Лунина и князя Федора Шаховскаго, прочел юі только-что полученное письмо от кня;ія Трубецкаго, въкоем,извещая о петербургских слухах, Трубецкой ішсал, что Государь, любя Польшу исчитаяееяесравненнообразованнее Россіи, намеревался отторгнуть от Имперіи западныя губерніи и присоединить к Царству Польскому, но зная, какое неудовольствіе могла произвести эта мера в дворянстве, хотел уехать со всею Императорскою фамиліею в Варшаву и туда перенести свою столицу. Эти известія возбудили толки и сокрушеніе о бедственном состояніи Россіи, о военных поселеніях и жестоком усмиреніи бунтов, к коим подало повод это

новое учрежденіе, и проч. Здесь впервые Александр Муравьев выразил ужасную мысль цареубійства, (возбуждавшую в нем горькое раскаяніе во всю остальную жизнь его), на что тотчас вызвался Якушкин, страдавшій безнадежною любовью и уже несколько раз покушавшійся на самоубийство; бывшіе при том члены, в пылу негодованія, возбужденнаго письмом Трубецкаго, изъявили сочувствіе гнусному предложенію, и один из них, князь Шаховской подал совет (неизвестно почему) воспользоваться временем. когда в карауле будет стоять Семеновскій полк. в котором он служил, и также вызывался на это злодеяніе, после чего Сергей Муравьев-Апостол иначе не называл его, как le tigre. Когда-же успокоилось общее волненіе, члены общества одумались и собравшись на другой день вечером у фон-Визина, разсуждали совершенно в противном смысле прежним толкам, уверяя Якушкина, что все, сказанное в письме Трубецкаго. не должно принимать за несомненную истину, что смерть Императора Александр в настоящую минуту не может поправить положенія дел, и что исполненіе задуманнаго им Я кушкиньш отчаяннаго поступка погубило-бы общество, могущее со временем принести большую пользу Россіи. Решительное сопротивленіе всех членов намеренію Якушкина заставило его не только отказаться от столь гнуснаго дела, но и выдти на время из общества (¹²).

Несколько дней спустя после того, как Якушкин оставил свое преступное намереніе, полковник Артамон Муравьев посетил Александра Муравьева, с предложеніем покуситься на жизнь Государя, говоря, что он берется это исполнить на бале в Грановитой Иалате, но Александр Муравьев отклонил его от ужаснаго злодеянія (¹³).

Основаніем новому уставу тайнаго общества, получившаго в 1818 году названіе Союза Благоденствгл, послужили статуты немецкаго общества Тиgendbund (Союз Добродетели), деятельно участвовавшаго в возстаніи 1813 года Гермавіи против Наполеона. Переделка правил немецкаго устава на русской манер была поручена Михайле Муравьеву, князю Трубецкому и Никите Муравьеву, но как часть, написанная последним, несоответствовала прочим, то ее отдали исправить Петру Колошину*). Все члены Союза Благоденствія были расписаны на управы, из коих главная, под названіем думы, руководившая действіями прочих, находилась в Петербурге. В каждой управе были, избираемые по большинству голосов, председател и блюститель: первый распоряжался делами общества, а другой должен был наблюдать за нравственностью членов и за порядком делопроизводства. Председатели управ относились по всем делам к председателю кореннаго совета, коего члены избирались из среды главной или коренной думы, а блюстители управ — к блюстителю кореннаго совета. Цель Союза Влагоденствія была выражена в уставе его следующим образом: „Способствовать правительству к приведенію в исполненіе всех мер, принимаемых в пользу государства, ибо правительство, без добровольнаго содействія граждан, неможет довольно успешно приводить в действіе меры им принимаемыя". Положено было сохранять в тайне действія общества, дабы избегнуть противодействія неблагонамеренных людей. Но некоторые из членов, напротив того, предлагали ходатайствовать

*) Первая часть устава в посдедствіи била отыскана, а вгорая, пеоковчаиная, уничтожена в 1822 году Алексапдром Муравьевыми

0 разрешеніи Государем существованія общества. Настоящая-же цель Союза Благоденствія, по собственному сознанію его членов, -заключалась в том, чтобы ввести в Россіи представительное правленіе, при чем они надеялись на содействіе своиы видам самаго Государя. Многіе из них полагали, что Император Александр был намерен дать Россіи такія-же политическія права, какія были дарованы им Царству Польскому, и что первою мерою к тому долженствовало быть осіюбожденіе помещичьих крест ьян: это мненіе утвердилось еще более после речи, произнесенной Государем при открытіи польскаго сейма в 1818 году, и после освобожденія крестьян в остзейских губерніях. Действительно — Император Александр, воспитанник Лагарпа, котораго вліяніе на него обнаруживалось во всю жизнь Монарха, не преставал, в теченіи многих лет своего царствованія, помышлять о водвореніи в Россіи свободных учрежденій. Мы уже имели случай сказать, что, в первое-же время по восшествіинапрестол, Александр задумал, вместе с товарищами своей юности, составить Уложеніе, и что часть этого груда была приведена в исполненіе *). Продолжительныя войны, веденныя при Императоре Александре, не дозволили окончить сей работы, и к тому-же неопытность и малое знакомство с Россіею тогдашних советников Государя поселяли сомненіе в раціональном применеыіи на практике новаго уложенія. По свидетельству Николая Иван. Тургенева, Император Александр, неоставляя своего намеренія, поручил Сперанскому, незадолго до войны 1812 года, составить проект реформ, которыя долженствовали водворить в Рос-

*) Т. I. Стран. 130—131 и 136.

сіи представительный образ правленія *). Падете Сиеранскаго повлекло за собою уничтоженіе всех предложенных им преобразованы. Но в последствіи, уже по дарованіи конституціи Царству Польскому, Государь, не оставляя постоянной своей мысли—распространить ее на все подвластныя ему страны, поручил Новосильцеву составить уложеніе, на основаніи котораго былибы определительно обезпечены: свобода печати, равенство граждан перед законом и другія права их **). Этот труд, по мере изготовленія, был представляем на разсмотреніе Государю, который Собственноручно исправлял его. Так наприм. в статье о выборе членов в земскія собранія, было сказано, что депутаты будут назначаемы по большинству голосов ими полученных. „Да ведь таким образом, пожалуй, выберут Панина"—сказал Государь, не любившій бывшаго министра иностранных дел графа Панина, и изменил проект статьи, постановив, чтобы земство представляло по три кандидата, из коих правительство избирало-бы одного для занятія депутатской должности (¹⁴).

Нельзя оставить без замечанія, что тайныя общества, полагая освобожденіе крестьян краеугольным камнем всей будущей организаціи государства, встречали сильную оппозицію не только в современных понятіях огромнаго большинства высших сослозій, но и в людях, считавшихся передовыми по своему образованію и направленію. Известный патріот Мордвинов говорил во всеуслышаніе, что для Россіи была необходима богатая и сильная ари-