История мира

Глава тринадцатая НАЧАЛА ВОЗДЕЛЫВАНИЯ ЗЕМЛИ

Несмотря на множество исследований и открытий, сделанных в последние пятьдесят лет, нам все еще мало известно о самых началах возделывания земли и образования поселений. Все, что теперь мы можем сказать с определенной долей вероятности, заключается в следующем: где-то между 15 и 12 тысячелетием до нашей эры, когда азильский народ находился в южной Испании, а остатки древних охотников отступали на восток и на север, где-то в северной Африке, либо в западной Азии, либо в той самой громадной долине, которую ныне покрывают воды Средиземного моря, жил народ, уже несколько веков решающий две наиболее жизненно важные проблемы: обработка земли и одомашнивание животных.

Именно они начали производить орудия из шлифованного камня, что было значительным шагом вперед по сравнению со скалываемыми каменными орудиями их предшественников. Именно они открыли тайну плетения корзин, первыми делали грубые ткани из растительных волокон, а также начали лепить бесформенные горшки.

Они вошли в новый период людской культуры, период неолита, который называется так в отличие от палеолита[10] — более раннего периода кроманьонцев, народа Гримальди, азилийцев и т. д., которые пользовались каменными орудиями. Постепенно эти неолитические народности распространились по всем теплым территориям; все освоенные ими умения, растения и животные, одомашненные ими, путем подражания и приобретения распространялись еще далее. Около 10 тысячелетия до нашей эры большая часть человечества уже находилась на неолитическом уровне.

Человеку современному кажется, что вспашка земли, сеяние зерен, все необходимые орудия, последующий обмолот — это все вещи само собой разумеющиеся, точно так же, как совершенно банальным кажется ему представление о шарообразности земли. А что же еще можно делать? — мог бы спросить каждый. Но первобытному человеку, живущему двадцать тысяч лет назад, никакая из современных нам систем мышления и действий, которые нам кажутся столь ясными и достойными доверия, с той же самой простотой не приходила. Он искал собственную дорогу наощупь среди множества попыток и недоразумений, на каждом шагу он запутывался в фантастических и совершенно излишних идеях, в абсолютно неправильных интерпретациях. В окрестностях Средиземного моря росла дикая пшеница; человек научился растирать ее зерна, а затем молоть их намного раньше, чем сеять. Он собирал урожай уже значительно ранее, чем мог засеять поле.

Достойно внимания то, что повсюду, где зерновые культуры начали сеять и собирать, мы встречаемся со следами теснейшей связи посева с идеей кровавой жертвы; первобытной человеческой жертвы. Исследования извечного союза этих двух вещей глубоко поучительны для любопытствующих умов; читатель сам может найти их в монументальном исследовании Фрезера Золотая ветвь. Союз этот, и следует об этом помнить, появился в детском, мечтательном, мифотворческом первобытном сознании; с помощью логики этого объяснить никак нельзя. Но, похоже, повсюду в этом неолитическом мире с наступлением поры сева приносили человеческие жертвы. И в жертву приносили не какого-нибудь изгоя или никому не нужного старика; обычно выбирали юношу или девушку из хорошей семьи, чаще всего юношу, их окружали всяческим уважением и даже божественным почитанием вплоть до момента их убийства. Приносимый в жертву был кем-то вроде бога-царя; все же подробности его убийства превратились в ритуал, за соблюдением которого надзирали старики, обладающие соответствующими знаниями и освященной веками традицией.

Первые люди, имеющие довольно-таки туманное понятия о смене времен года, с огромным трудом угадывали подходящий момент для принесения соответствующей жертвы и начала сева. Следует предположить, что в этом раннем периоде развития человечества понятия года не существовало. Первые хронологии пользуются лунным месяцем; существует предположение, что годы жизни библейских патриархов соответствуют месяцам, а вавилонский календарь указывает на явные следы расчета времени посева, исходя из года, состоящего из тринадцати лунных месяцев. Это влияние Луны на календарь дошло и до наших времен, поскольку христианская церковь не отмечает Распятие и Воскрешение Христа в определенные даты, но они меняются в зависимости от лунных фаз.

Можно усомниться в том, что первые земледельцы занимались наблюдениями за звездами. Скорее уж, что на них обращали внимание бродячие пастухи, которым звезды указывали путь. Но с того момента, когда времена года были уже определены, значение звезд для землепашца сделалось исключительно важным. Одна из самых ярких звезд указывала на время возложения жертвы в пору сева; сотворить из нее миф и воздавать ей божественные почести для первобытного человека было неизбежной последовательностью.

Можно легко представить, как ценился в этом неолитическом мире человек, обладающий знаниями и опытом, человек, который разбирался в возложении жертв и в звездах.

Страх перед нечистотой и загрязнением, а также достойные указаний методы очищения составляли второй источник могущества разбиравшихся в подобных материях мужчин и женщин. И в этом нет ничего удивительного, потому что во все времена рядом с колдунами были колдуньи, а рядом со жрецами существовали жрицы. Первоначально жрец вовсе и не был духовным лицом, скорее уж — он обладал прикладными знаниями. Знания его, в основном, были эмпирическими и весьма часто — совершенно фальшивыми; но он ревностно скрывал их от остальных людей; правда, это никак не меняет того факта, что начальной его функцией было знание, а основным заданием — практическое применение этого знания.

Двенадцать или пятнадцать тысяч лет тому назад во всех теплых и имеющих достаточно много воды частях Старого Света цвели эти неолитические общности, имеющие собственных жрецов и жриц, которые составляли отдельный класс, тесно связанный традицией с полями, деревушками и небольшими укрепленными городками. И с каждым веком между этими общностями происходил все более живой обмен идеями.

Эллиот Смит и Риверс[11] для обозначения культуры этих первых земледельческих народов воспользовались термином «гелиолитическая культура». «Гелиолитический» (Солнце и камень), возможно и не самое подходящее название, но пока ученые не придумают какого-нибудь другого, нам приходится пользоваться таким. Гелиолитическая культура, зародившаяся где-то у Средиземного моря и в западной Азии, с течением веков распространялась к востоку и, переходя с одного на другой остров в Тихом Океане, смогла достичь Америки, чтобы объединиться там с более примитивным образом жизни монголоидных иммигрантов, прибывших туда с севера.

Где бы не появились смуглокожие народы с гелиолитической культурой, повсюду привносили они определенную сумму интереснейших идей и практических дел. Некоторые из них столь странные, что требуют специальных объяснений со стороны специалиста, знатока человеческой психики.

Эти народы строили пирамиды и огромные курганы, укладывали громаднейшие круги их больших камней (вполне возможно, что это делалось для того, чтобы облегчить их жрецам астрономические наблюдения); все или же только некоторые умершие мумифицировались; в обиход вводились татуировки и обрезание; здесь же исполнялся древнейший обычай, так называемый кувад, в силу которого отец ложился в кровать, когда рождался его ребенок. Талисманом их была широко распространенная и известная свастика.

Эта культура оставила свои следы вдоль побережий умеренного и субтропического поясов, на огромных пространствах от Стоунхенджа и Испании, через весь мир до Мексики и Перу. Зато мы не находим их в Африке ниже экватора, в центрально-северной Европе и в северной Азии; там проживали расы, развивающиеся совершенно по-своему.