История одного Волка

Часть 2

Первым, что почувствовал Марк, когда пришел в себя — было чувство почти ему не знакомое. Флюиды, волчьи флюиды, сила его расы, которая раньше просыпалась в нем так редко, что к этому ощущению просто невозможно было привыкнуть. Оно каждый раз было новым. Вот и сейчас, сначала, он ощутил именно их — древний голос его предков, шепот его власти и силы его зверя.

Следом пришла легкость. Оборотни почти постоянно чувствуют легкость в теле. Ее сложно задавить даже после нескольких дней тяжелой работы, даже после регенерации, где-то на задворках сознания будет легкость. Сейчас же она разливалась по всему телу приятным свежим потоком, остужая горячую кожу.

А потом вспомнил все, что было!

Марк резко вскочил на ноги и оскалился, приготовившись к бою, к любой неожиданности.

Он оказался в большой комнате, залитой солнечным светом. Несколько больших комодов, высоких шкафов с книгами, полки, заставленные склянками и порошками. Мгновение назад он лежал на узкой кушетке, а в центре комнаты стоял большой стол и несколько стульев. На одном из стульев сидела та самая девочка.

Сейчас ее светлые волосы были заплетены в косу, на ногах имелись простые ботинки, а вместо серого, на ней было старое, выцветшее, зеленоватое платье с широким поясом. Она, как раз подносила большую кружку с дымящимся отваром ко рту, когда он очнулся, поэтому сейчас на него смотрели удивленные, но все еще очень внимательные глаза, когда все остальное скрывала глина и дым. Марк не задумываясь, принюхался. Ребенок пахла все так же вкусно, но резкость аромата пропала. От нее больше не несло свежей раной и кровью.

Он еще раз всмотрелся в лицо, но только для того, чтобы убедиться. Да, она больше ребенок, чем девушка. У нее уже начались некоторые изменения тела, какие должны быть у всех детей, но все это было еще не слишком заметно. Просторное платье только подчеркивало излишнюю худобу ребенка. Тонкие ножки казались палками в широких ботинках. Маленькая грудь, лучше любых слов говорила, что ей еще расти и расти.

Волк сделал более глубокий вздох — и понял, что в доме они одни. Вокруг на сотню шагов не было разумных. Он снова посмотрел на девочку и чуть не вздрогнул. Из ее больших глаз исчезло удивление, а снова осталось только уже знакомое ему понимание, будто она без слов, без магии знала о нем все, даже то, что он сам про себя не знает. Девочка отставила кружку с отваром, а Марк поймал себя на странной мысли:

«Боги, какая же она маленькая! Какой дурак оставил ребенка рядом с оборотнем!?»

Очень сильно захотелось серьезно поговорить с родителями или родом малышки!

Он снова опустил взгляд на ее ноги, стараясь понять по цвету кожи лодыжек: сколько же крови она потеряла? Но, тут заметил, что сам абсолютно гол. Голый, взрослый мужчина, в комнате с почти ребенком! Марк залился краской до корней волос, ему даже показалось, что и во время первой ночи любви так не краснел. Быстро стянул тонкое покрывало с кушетки и закутался в него, как в мантию.

Задорный детский смех разнесся по комнате.

— Астарта Милосердная, ты бы себя сейчас видел! — заливалась она, держась за живот и чуть не плача от смеха. — Неужели все сыны Праха умеют так мило краснеть?! Волк, тебе что, меньше пятидесяти? Ой, мамочки, не могу…

Марк покраснел еще сильнее.

— Ладно, — сказала девочка, отсмеявшись. — Одежда в углу.

Она махнула рукой. Марк увидел табурет, а на нем горкой лежала простая, но чистая и явно новая мужская одежда: брюки, исподнее, рубашка, жилет. Он никогда раньше не одевался с такой скоростью.

Пока он облачался, девочка соскочила со стула и быстро расставила на столе приличный обед, явно рассчитанный на несколько разумных. Марк неуверенно присел на предложенное место, все еще испытывая неловкость от случившегося.

— Чего не ешь? — спросила девочка.

— А ты? — поинтересовался мужчина, покосившись на ребенка.

Она сделала еще глоток отвара.

— Я сытая, как сто волков, а вот тебе после моей кровушки, лучше бы поесть. А то скоро такой голод скрутит…

При упоминании о крови Марк побледнел. Тут же обратил внимание, что на теле не осталось ни единого шрама. Ему не нужно было себя оглядывать, чтобы это понять. Он просто чувствовал, что кровь ребенка исцелила не только свежие раны, как сделало бы зелье или заклятье целителя, а совершенно все его шрамы, даже след от кинжала Мрана на боку. Сейчас он выглядел и чувствовал себя так, будто никогда не был в схватках, будто никогда его не рвали на части чужие клыки и ножи. От осознания, что все это невероятное восстановление, немыслимое здоровье ему подарила кровь ребенка, Марк посерел лицом, а сердце заколотилось где-то в горле.

— Эй, волк, ты чего? — тут же подала голос девочка. — Плохо, больно? Я что с порцией напутала? Нужно еще?

Беловолоска вскочила, обогнула стол и развернула Марка к себе. Обхватила тонкими пальцами его лицо и заставила поднять голову. Всмотрелась в глаза.

Марк слушал ее сердце, которое билось не на много реже, чем его собственное. Глаза смотрели встревоженно. Она испугалась за него, за чужака, за оборотня и просто взрослого мужчину…

Это было настолько удивительно, настолько нереально, что волк решил, что бредит. Наверняка, он остался на той поляне, а сломленный болью разум, рисует эти причудливые картины.

— Слава Праху, уберег-таки! — облегченно выдохнула девочка и отпустила лицо Марка, что-то все же рассмотрев в его глазах. — Мы с тобой оба под благословением ходим. Если бы ты не вмешался — точно львы мною пообедали! А ты меня напугал, — укорила она. — Я уже решила, что придется еще крови в тебя вливать…

Марк ухватил ее за руку и сжал пальцы.

— Никогда не говори так! — сказал он тихо. — Тебе просто нужна помощь, ты многое пережила, поэтому думаешь сейчас неправильно. Где твои родители, малышка? Тебе нужен хороший маг разума.

— О как… — многозначительно протянула девочка, даже не пытаясь вырваться и не удивившись его захвату.

А у Марка сердце сжалось от жалости. Если она даже такого не пугается, не пытается вырваться, настолько оборотню доверяет — значит, дело еще хуже, чем он думал.

— Чего только в жизни не было, но к магу разума меня еще оборотни не отправляли! Тебя как зовут, заступник?

— Я Марк, — тихо и мягко сказал волк, стараясь показать, что сострадает, что не опасен.

— Я Дарая, — с улыбкой представилась она. — А за кровь, мог бы и «спасибо» сказать! — надула губы девочка. — Она, между прочим, больших денег стоит, если верить местным вампирам.

Марк резко разжал пальцы.

— На тебя и вампиры нападали? — потрясенно прошептал оборотень.

Она рассмеялась.

— Кто только меня не надкусывал, Марк. Но, это к делу отношения не имеет! Ешь, еда вкусная, не отравленная!

«Наверное, мир сошел с ума! — решил Марк, глядя в спокойное лицо ребенка.»

Что же здесь происходит?

Дарая, видя, что он так и застыл, скривилась. Вырвала из его руки ложку, зачерпнула подливу из большого блюда и съела. Снова повернулась к волку.

— Видишь, гном ты недоверчивый, не отравлено! Ешь спокойно!

— Кто ты? — внезапно спросил Марк. — Ты Младшая Богиня, разгневавшая Пантеон, раз твоя кровь может исцелить любые раны? Кто ты, раз твой запах заставляет на тебя охотиться?

— Что? — опешила девочка и даже отошла от него на шажок.

Через пару мгновений в ее потрясенных глазах появилась догадка. Она звонко стукнула себя по лбу ладошкой.

— Демон, как я раньше не сообразила?! Ты никогда прежде не встречал артефакторов, да?

В тот день она рассказала многое. И о своей расе, и о том, что ее кровь, как и плоть, как и сердце, может сотворить с его собратьями и львами. Марк слушал и холодел от ужаса. Таких существ нужно защищать, прятать в самых укромных уголках, чтобы никогда и никто не смог до них добраться!

— Где твоя семья? — не выдержав, прервал девочку волк. — Почему родные оставили тебя в доме совсем одну с тем, кто может вырвать тебе сердце?

Дарая поперхнулась глотком отвара, а потом рассмеялась.

— Ну, мне что-то подсказывает, что сейчас ты не захочешь меня убить. Может позже, но не сейчас. А семьи у меня нет. Я живу одна, и ты мог бы это уже понять сам. У кого из нас зверь внутри?

— Но, как же так? А род?

Лицо девочки посерьезнело, мигом прибавив ей лет десять.

— У меня есть род, но я покинула его. Для нас — это норма. Многие уходят от разумных, из больших городов, от потомков и родни. Я стала одной из таких отшельников. И, предвидя все твои подобные вопросы, скажу: стала достаточно давно.

— Сколько же тебе лет?

Дарая только рассмеялась.

— А не все ли равно, Марк? Ведь для тебя я — ребенок, верно?

Оборотень кивнул.

— Ты пахнешь, как дитя.

Она снова рассмеялась.

— Ну, вот. Так какой смысл смущать тебя годами? Сойдемся на том, что я очень молода. И я очень благодарна тебе за помощь и за защиту в нужный момент. А потому, я прошу тебя остаться.

— Что? — неподдельно удивился Марк. — Зачем, если тебе не нужны разумные рядом?

— Не нужны, — уверенно кивнула девочка. — Но, ты — другое дело, волк. Скажи: ты знаешь, что тебя пили с момента зачатия? Твою душу, твой дар. Кто-то провел ритуал связывающий тебя и другого. Этот кто-то жадно пил тебя, пока ты не стал таким, какой есть сейчас. Твой дар слаб и спит. Твой зверь похож на щенка. Тебя высушили! И мне это не по нутру. Не люблю такое.

— Хочешь сказать, что я дельта не по воле Праха, а по злому умыслу?

— Кто-то сильно хотел, чтобы твой зверь никогда не стал сильным. Настолько, что провел ритуал еще до того, как у тебя появилось полноценное тело. Я могу это попытаться исправить, но для этого ты должен быть рядом со мной.

— Зачем?

Она вздохнула.

— Не знаю, смогу ли помочь твоему зверю. Скорее всего, он так и останется слаб. Но, я могу дать тебе дар, могу разбудить его!

Марк замер, застыл. Его молчание девочка восприняла по-своему, поэтому чуть покраснела и начала говорить:

— Для того, чтобы исцелить твоего зверя и разбудить дар на расстоянии нужен аморфный артефакт невероятной силы. Мало того, что нужно напитать твоего зверя, так еще, чтобы это не навредило разуму, твоей душе. Такое можно сотворить только с благословения самого Праха. Я такие артефакты создавать не умею. И даже среди нас, чистокровных, таких умельцев крайне мало. Для этого нужен талант, умения, внимание самого Пантеона — а у меня ничего этого нет. Но я могу развить твой дар. Ты сможешь стать магом, полноценным чистокровным, пусть и дельтой. Понимаю, что этого мало, но все же…

Следующие три года он прожил в доме Дараи.

Она оказалась не только удивительным существом, но и прекрасным наставником. Первым делом артефактница взялась за языки. У отшельницы оказалась настолько обширная библиотека, что ей могли бы позавидовать и дарсаны Фиропа. Марк только диву давался, открывая новый фолиант. Девочка с упорством старого архимага заставила юного оборотня узнать орчий, основное наречье светлых эльфов, потом дроу, затем долго выбирала лучшее наречье драконьего, ну и наконец, вампирский. Марк никогда не отличался хорошей памятью, поэтому уже через неделю занятий Дарая принесла ему первый кулон для улучшения памяти. Через три месяца девочка милостиво определила, что теперь ему можно оставить только грамоту, примерно по два часа в день, а с разговором поможет она. И вручила новый, еще один амулет для памяти.

Затем, пришла очередь истории. Дарая рассказывала ему не только о событиях, но и летописи Пантеона, истории пророков и Истоков Родов разных Богов. Она умела рассказывать так, что даже волк, который никогда особо не интересовался прошлым, был увлечен ее голосом, легко запоминал новые знания.

После, девочка взялась за этикет разных рас. Обычаи и привычки, все: от правильного приветствия до провидения венчальных и похоронных обрядов. Самым забавным для Марка было, когда голова начинала ныть, а старые привычки брали верх, и он пытался увильнуть от нудных занятий. Тогда маленькая и хрупкая девочка превращалась в настоящего демона. Она хватала большую деревянную ложку и носилась за гогочущим волком по всему дому с воплем: «А ну иди сюда, неуч, несчастный!».

За сложной наукой разных обычаев и привычек, пришла пора за практикой. Дарая как-то утром заставила сонного оборотня выйти на двор. У крыльца стояла большая марионеточная кукла, почти точная копия тех, какими развлекают детей в кукольных театрах бродячие артисты. Она была обряжена в одно из платьев девочки, а в руке держала старый, порванный веер. Артефактница взмахнула рукой — и ее бледно-серая тень метнулась к кукле. Та вздрогнула, а через миг присела в глубоком реверансе.

— Твоя партнерша по бальным танцам! — детским голоском провозгласила Дарая.

Рассмотрев опешившего волка, девочка рассмеялась.

— Марк, ну сам подумай, я росточком для тебя не вышла, чтобы со мной вальсы тут наматывать. А вот моя тень уже на стольких балах была, что похуже высшей эльфийки будет.

С этими словами девочка присела в старое кресло у крыльца, поджала под себя ноги и стала наблюдать за танцем. Уже со следующего дня девочка больше не сидела и не смотрела за странной парой. Она словно тюремщик, брала в руки длинную, тонкую хворостину и нещадно лупила по волку, каждый раз, когда ей что-то не нравилось.

Удар по спине.

— Спину ровно держи, аристократ тленовый!

Удар по руке.

— Кисть свободнее, волчара! А если она не драконесса, а человеческая принцесса, которая три года мяса не ела?!

Свист воздуха — и удар по крестцу.

— А ну не прижимайся к ней, пошляк! Тут разумные именитые вокруг, ее папенька с маменькой, а ты? Хочешь, чтобы она тебе после танца пощечину отвесила?

И снова свист. И новый удар уже ниже.

— Я сказала: к ней не прижиматься, а не зад отклячивать! Ты оборотень или кто? Где твоя звериная грация, где пластика?

— Нет у меня грации! — рыкнул волк, зло глядя на девочку с палкой. — И никогда не было!

Дарая беззаботно пожала плечами.

— Ничего не знаю. Если не умеешь — мы заставим. А неумех не бывает, чтоб ты знал! Бывают — плохие наставники!

Марк горестно завыл в небо и тут же получил палкой, но по другой руке.

— Стенания к Богам — не повод руки опускать ниже талии, волк!

До того, как Дарая принялась его учить, Марк искренне верил, что оборотни не знают усталости. Как он ошибался! После танцев, и поклонов с правильным целованием руки марионеточной куклы Марк поверил, что этикет — одна из пыток самого Тлена.

— В глаза ей смотри! — недовольно буркнула девочка. — Эта дама тебе нравится, ты отдаешь должное ее красоте.

Свист воздуха — и удар по спине.

— Спину прямо держи! Или, ее красота так тебя поразила, что на спине горб вырос?

Новый удар палкой, только уже по затылку.

— Ну, вот чего ты ее облабызовываешь? У нее сейчас перчатка от твоих слюней намокнет! Поцелуй должен быть мимолетным, чтобы она лишь на мгновение почувствовала касание твоих губ. Если не почувствует — значит, ты намекаешь, что на погребальном пепелище ее видал! Если хочешь показать расположение — просто чуть сожми пальчики.

И снова удар.

— Да «чуть сожми», а не ломай! Астарта, за что ты послала мне такого дикого зверя?!

Потом, эта мучительница заставила волка учить, как правильно отодвигать стул для дамы, как правильно подавать ей руку, чтобы она спустилась с лестницы, как помочь ей взобраться в седло, как преподнести букет. И, о Боги, как правильно снести пощечину! И даже, как правильно подхватить бедняжку на руки, если той станет плохо, чтобы и не навредить, и чтобы ее чести не уронить.

Наконец, марионетка замерла, а ее хозяйка ушла в дом. Марк, едва не падая от усталости во всем теле, поплелся к колодцу, чтобы напиться воды. Когда вернулся к крыльцу, то застал марионетку, одетую в весьма фривольный наряд, чулках, кружевном корсете и очень красивом тонком исподнем. Дарая расплетала свою косу и придирчиво оглядывала марионетку. Тень же, в теле куклы, старательно отыгрывала роль стеснительной девушки во время первой ночи. Пыталась прикрыться и прятала глаза.

— Это что такое? — тихо и угрожающе спросил волк, чувствуя, что еще немного — и перекинется.

Дарая обернулась.

— Это, мой юный герой, урок по тонкому искусству соблазнения. Или ты полагаешь, что раз ты танцевать умеешь — то и в спальне не оплошаешь?

— Что? Дарая, я не стану!

— Это еще почему?

— Потому что этому учить не нужно! Я что, без наставника в таком деле не справлюсь?

Девочка сделала приглашающий жест, отступая от марионетки.

— Прошу! Сними с нее корсет так, чтобы его не порвать, девушку не напугать и от нацеловывания шейки не отрываться! А… и да, лучше уложись за пару минут, для начала.

Марк зарычал.

— И не рыкай мне! — притопнула девочка ножкой в стоптанном ботинке. — Все вы, мужчины, упускаете эту сторону жизни. А ведь за правильную ночь любая женщина, даже Высшая эльфийка, готова на многое.

Оборотень застыл на полушаге.

— Ты за кого меня принимаешь?! — заорал он так, что Дарая вздрогнула.

На миг в ее сердитых глазах появился страх, а потом он резко сменился на глухое раздражение.

— Не смей на меня орать, волк!

Оба помолчали. Через минуту артефактница вздохнула и начала пояснять:

— Марк, не будь упертым орком, тебе это не к морде. Представь, например, что тебе для чего-то нужна бумага от наместника города, а у него есть, ну, скажем: сестра. Ты ухаживаешь за ней, даришь ночь, которую она будет помнить долго. После этого она сама, подчеркиваю, сама, без просьб с твоей стороны, для тебя все сделает.

— Это мерзко! — буркнул волк.

— Ага, — всплеснула руками девочка. — А если ты перед женщиной в грязных подштанниках, от себя разит потом так, что все местные хряки дохнут от зависти, и ты оставляешь на ее теле синяки — это не мерзко?! Знаешь, нет ничего хуже, чем на балу или приеме убедить красавицу, что ты герой из любовных легенд, а на деле ты окажешься тем, из-за кого она побежит к магу разума, чтобы не вспоминать свою ошибку!

После того, как раздетая марионетка оказалась в траве, а тень у ног хозяйки, Дарая медленно протянула:

— Семнадцать с половиной минут. Ну, для первого раза очень неплохо. Правда, я думаю, что если бы она была человеком, то пару раз ты бы ее слегка придушил.

Марк только зарычал и сложил ненавистные тряпки на лавку. Артефактор протянула ему гребень.

— Что опять? — почти убито спросил Марк.

— Существуют десятки способов показать женщине, что она тебе интересна. Для этого совсем не нужно рычать. Например: причеши ей волосы, волк.

— Зачем это?

Взгляд девочки стал несчастным. Она выразительно покосилась на темнеющее небо, мысленно взывая к Богам.

— Знаешь в чем разница между аристократом и простым разумным? — вместо ответа спросила она, когда он все-таки забрал гребень.

— В том, что аристократы — это потомки Истока Рода.

— Форменный дурак! — припечатала девочка. — Так думают только глупцы. Аристократ — это в первую очередь тот, кто лучше, достойнее своих соплеменников. Согласись, с этой точки зрения воин, отдавший жизнь служению короне во сто крат лучше и благороднее короля, который прогуливает казну на балах и тискает по паркам молоденьких фрейлин. Ты должен понять, юный волк, что чистокровность не делает тебя лучшим уже по праву рождения. Ты должен стать лучшим, потому что на тебе лежит долг крови. Чуешь разницу?

— На мне уже давно ничего нет! — тихо, но зло отозвался оборотень.

Девочка покосилась, но не стала поворачиваться, чтобы не мешать ему расчесывать волосы.

— Никто не знает помыслов Богов, Марк. Мало ли, как жизнь повернется. У меня тоже были беды, — еще тише сказала она, после паузы. — Была такая боль внутри, что душу в клочья разрывало. Тогда, ни о чем думать не хотелось, не то, чтобы что-то делать, куда-то идти… жить не хотелось!

Марк замер с гребнем в руке. Сколько тоски было в голосе Дараи.

— И тогда, когда уже все махнули на меня рукой, к нам в поместье приехал один очень уважаемый, я бы даже сказала Великий артефактор. Как ты знаешь, у нас нет властителей, вождей, наместников и прочих подобных. Мы живем свободно от этих условностей, поэтому можем легко присягнуть любому или не присягать никому.

— Да, ты рассказывала, — отозвался Марк.

— Так вот, среди нас есть один разумный, которого можно было бы назвать Императором, если бы он того захотел. Думаю, что все встали бы под его руку, намекни он, что хочет властвовать. Мы, никто и никогда, не присягали ему, но я не знаю ни одного из артефактников, кто не счел бы его нашим лидером.

— Без Истока Рода? — уточнил Марк, поражаясь тому, что какая-то раса может целиком уважать кого-то так всецело, без воли Богов, без приказа, просто за заслуги, которые признают все.

Дарая кивнула.

— Астарта очень редко награждала нас Истоком, Марк. Мы не слишком хорошие творения, чтобы получать такое испытание или такой дар.

Волк стиснул челюсти, чтобы не сказать лишнего. За месяцы вместе он уже понял, что артефакторы судят о себе, о своих деяниях настолько иначе, нежели другие о тех же поступках, что даже страшно. Он назвал бы их Богами, но это только его мнение.

— Так, о чем я? — снова заговорила она. — К нам прибыл этот Великий разумный. Он вошел ко мне в комнату, когда я уже собиралась совершить очередную глупость.

— Что ты сделала? — уточнил волк, видя, что она уже передумывала рассказывать.

— Я упросила одного знакомого алхимика сделать яд на пыли от неудачных артов, — почти шепотом призналась Дарая. — Он, как чувствовал, что я задумала! Прибыл уж очень вовремя, как будто его сама Астарта, ко мне послала. Я тогда ничего вокруг себя не видела от горя. Даже не сразу поняла, что остановили, кто вырвал пузырек. А когда рассмотрела, кто стоит рядом, чуть со стыда не сгорела, веришь? Мы тогда долго говорили. Вот, он-то и рассказал мне про долг крови, про обязанности, которые мы должны выполнять, даже если страдаем, даже если нет сил и мы того не желаем, потому что если не мы, то никто, слышишь меня, никто не сделает!

Я тогда ему не слишком поверила, не прониклась. Мне тогда на все было плевать. А он, как понял, что я только и жду, когда он закончит с нравоучениями и уедет. Посмотрел так пристально, внимательно, как умеет только он.

Дарая прерывисто вздохнула, вспоминая.

— Ты его любишь? — внезапно спросил волк.

Она только рассмеялась.

— Как можно любить того, кто много больше, чем просто мужчина, Марк? У вас есть красивая легенда о фералаат, вот у меня к нему примерно так же…

Оборотень потрясенно присел рядом в траву и опустил глаза. Дарая положила руку ему на макушку, и зарылась пальцами в густые волосы.

— Он спросил с меня клятву, что я больше никогда не буду искать избавления от долга. Представляешь, он даже смерть не называет смертью, а считает ее бегством от собственной чести. Я клятву такую не дала, естественно. Для меня жизни больше не было, что уж говорить о чести.

— И…?

— А он только вздохнул — и махом выпил весь пузырек. Да так быстро, что я и вскочить на ноги не успела. Помню только, как сердце от страха остановилось и руки похолодели. Он развеял склянку, посмотрел на меня и сказал: что найдет того алхимика, который эту дрянь придумал, но больше рецепта яда не будет. Я на колени упала, разревелась от ужаса, и все бормотала: зачем он это сделал? Он сказал: что только для того, чтобы я не совершила глупость прямо сейчас, чтобы у меня было время одуматься.

— Он умер? — Марк не мог не спросить.

Грустная улыбка расцвела на губах девочки.

— Умер. Умирал страшно, я ни одному врагу такой смерти не пожелаю и рассказывать про нее не хочу, но умер. На целых пять минут.

— Как?!

Девочка хмыкнула.

— А вот так! Его сердце не билось, аура потухла, дыхания не было. Я у него на груди рыдала, когда в комнату вошел его слуга, протянул ему трость и плащ. Я когда эту картину увидела, то решила, что умом повредилась окончательно. А он, просто, вдруг взял — и задышал. Меня аккуратно отстранил от себя, слезы платком утер. Поднялся на ноги, взял у слуги трость, позволил ему плащ на плечи себе накинуть и посмотрел на меня еще тусклыми, мертвыми глазами. И снова клятву затребовал. Я в таком потрясении была, что слова сами с губ слетели.

Марк, сам не зная почему, медленно выдохнул.

— Он кивнул и вышел. Я больше его не видела. Знаю только, что он все-таки не погиб, а жив до сих пор.

— А как его имя? — спросил Марк.

Ему показалось важным знать имя того, кого раса этих странных почти что Богов считает лидером и Богом для себя.

— Элвин Ратри, — с каким-то даже трепетом сказала Дарая. — Но, во многих кругах он больше известен, как Синий Дракон.

Следующие три месяца прошли в постоянной учебе. Марк только диву давался, глядя на наставницу. Он, после всех занятий по танцам, верховой езде, этикету и наукам, не мог ничего кроме, как доползти до кровати, а вот она буквально излучала энергию и силу. Утром девочка, еще до рассвета, уезжала к горе, где устроила круг призыва Дэса. Там она всегда проводила несколько часов, а возвращалась с артефактами или пылью от неудач.

Свои творения отшельница не продавала, а прятала в комнате, куда запрещала заходить Марку. Пыль же она аккуратно складывала в сундучок в отдельных мешочках. Марк уже знал, что ведьмы, маги, а главное: алхимики, с большим удовольствием и за большие деньги берут эту пыль для своих опытов и зелий.

После, Марк показывал ей свои письмена на разных языках, и они приступали к занятиям. Она учила его основам алхимии, травничества и даже целительству. Заставила его узнать о строении тел разных рас, о слабых и сильных сторонах каждой расы. Со временем на нем становилось все больше и больше ее артефактов, самой разной направленности. Вручая новый браслет, кулон или амулет, девочка все время сокрушалась, что не умеет создавать аморфные артефакты, поэтому ее работа затягивается.

Каждый вечер она раскрывала сложную магическую печать и долго колдовала с его даром, но тот никак не желал просыпаться. Дарая, еще через месяц после их знакомства решила, что ее сил и артефактов не хватит, поэтому ежедневно заставляла его выпивать немного своей крови. Марка это каждый раз ранило, он каждый раз сопротивлялся и спорил, но ровно до того момента, как девочка накладывала стазис и насильно вливала ему в горло новую порцию.

Кровь, как не противно признавать, помогала. Дарая отпаивала его не только ей, но еще и какими-то зельями, отварами и плотным питанием. Она носилась с ним, как с самым любимым ребенком, четко следя за временем и ничего не забывая. Сначала кровь, потом зелье, потом завтрак, потом занятия, этикет с марионеткой, верховая езда, обед, снова занятия.

Марк быстро втянулся в новый, насыщенный ритм жизни. Несмотря на то, что жили они в маленьком домике на четыре комнаты с сараем, где ютились две их лошади, ритм был бешенным.

Иногда, раз в пару недель, у их дома появлялся человек, привозил продукты и нужные вещи, забирал порошок и уезжал. Его приезд редко когда занимал больше четверти часа и Марк ни разу не видел, чтобы Дарая брала за порошок или зелья, которые тоже варила и отдавала, золото или серебро. Только еду, старые вещи и одежду.

А когда, девочка решила, что с этикетом он худо-бедно, но управляется, то появилась новая марионетка. На этот раз явно мужская. Крупная, широкоплечая фигура сжимала в руках два меча, когда Марк вышел на полянку за домиком. Тень носком левой ноги подбросила меч с травы и отправила его в полет до груди Марка. Волк еле успел пригнуться. Старый простой меч, почти на треть ушел в дерево.

— Какого Тлена?! — прикрывая голову, выругался оборотень.

Дарая рассмеялась, выводя свою кобылу из сарая.

— А ты думал, что я из тебя придворного шута делаю, волк?

— Что?

— Ну, кое-какие знания ты получил. Этого, конечно, еще мало, но уже не плохо. А значит, тебе пора овладевать искусством боя. Чего смотришь, будто умертвие увидел? Ты, у нас мужчина, или где?

— Я умею сражаться! — рыкнул оборотень, подходя к девочке, которая как раз забиралась на маленькую лесенку.

Он сам сколотил ее, чтобы Дарая не мучилась каждый раз, забираясь в седло. Волк подал ей руку и чуть придержал, помогая устроиться.

— Серьезно? — скептически заломила она светлую бровь. — Тогда, отруби кукле… — она выразительно посмотрела на марионетку со своей тенью внутри. — Ну, хотя бы руку. Сможешь — и никаких занятий с мечом.

Марк только вздохнул.

— Куда ты?

— По делам, — отмахнулась малышка. — Буду к закату.

— Стой! — он придержал ее за руку и удивился, какие холодные у нее пальцы. — Я хотел спросить: зачем ты так со мной возишься?

Дарая внимательно на него посмотрела.

— Мы уже говорили об этом, и не раз. Отпусти!

Марк почувствовал, как заворочался внутри зверь. Разжать пальцы и отпустить наставницу оказалась почему-то невероятно трудно.

Вернулась Дарая через два часа после заката и все эти два часа Марк метался по дому, как загнанный зверь. Он хорошо, слишком хорошо помнил, что такое артефактор в окружении разумных. Его собственный голод сдерживался только тем, что она сама давала ему своей крови. Воображение рисовало, как его наставницу загоняют волки, вампиры или львы. Как она кричит, пока они заживо сжирают ее. Впервые они расстались так надолго, впервые он перестал чувствовать ее запах и пульс где-то поблизости от себя, и впервые резко осознал, что Дарая стала для него стаей!

Волки — раса клановая, единая. Для нее очень важны связи, дружба, забота друг о друге. Это не отменяет ненависти внутри стаи, но сама стая должна была быть. За время своей жизни в человеческих землях, Марк так отстранился, закрылся ото всех разумных, что просто забыл об этой потребности. Боль от предательства брата заставила забыть о том, что каждому волку нужна стая.

Дарая же, как-то незаметно заменила ему мать, сестру, друга и лучшего из наставников. Она стала его семьей. Он не видел в ней женщину, его зверь не чуял в ней самку, но это не мешало ее любить просто как сестру, как самого дорогого разумного. Ведь она стала тем, кого у него никогда не было. Она стала настоящей семьей и стаей в одном лице. И вот теперь, оказавшись далеко от нее, зверь внутри Марка с поразительной силой и скоростью рвал все оковы и запреты, требуя защитить свое, уберечь!

Марк никогда еще не испытывал такого. Его зверь всегда умолкал после первого же внутреннего запрета. Сейчас же волк внутри рвался так, как не рвался даже под страхом собственной смерти. Он уже почти перекинулся, когда за окном послышалось конское ржание.

Он вылетел на улицу, едва не выломав дверь. Дарая еле держалась в седле. Лошадь тоже еле плелась под двойным грузом. На землю с крупа рухнул большой, увесистый мешок. Оборотень одним прыжком оказался рядом и успел поймать наставницу на руки. Девочку колотило в лихорадке. Она была настолько невесомой и настолько холодной, что у Марка от страха дыхание перехватило.

Он прижал ее к себе и рванул в дом. Укутал в одеяло и обнял, как самую большую ценность.

— Что случилось? — хриплым рыком спросил Марк, чувствуя что тоже дрожит, только от ярости.

На лбу девочки выступил холодный пот, а под глазами залегли темные тени. Она сглотнула. Марк зарычал и кинулся за водой. Только через несколько минут, когда она напилась и согрелась у него на руках, Дарая смогла посмотреть на него уже ясными глазами, без пелены и полуобморока лихорадки.

Ее взгляд, такой же внимательный и глубинный, как и всегда сейчас показался волку самым большим благом.

— Ну, здравствуй бета, как же долго я тебя ждала! — довольно, но медленно от усталости, проговорила она.

Марк положил ладонь ей на лоб. Кожа хоть и была еще влажной от пота, но уже не походила на сосульку.

— Дарая, ты же знаешь, что я не лекарь! Я не могу помочь! Что с тобой случилось?

— Ничего, — она поерзала у него на руках, устраиваясь. — Просто устала.

— Устала!? Да что ты несешь?! Впервые вижу, чтобы от усталости холодным потом покрывались и бредили! Мы же только утром виделись, а ты говоришь про «долго»!

И тут до Марка дошли и остальные слова артефактницы. Волк окаменел, а девочка лукаво, с нескрываемым интересом и улыбкой рассматривала его потрясенное лицо.

— Что… — он сглотнул.

— Водички? — любезно предложила она, протягивая свою кружку.

Марк кивнул и быстро выпил. Потом сжал кружку так, что она осыпалась крупным порошком на пол. Дарая проводила падение глины глазами и снова посмотрела в звериные зрачки оборотня.

— Что ты только что сказала? — с трудом выговаривая слова, спросил он.

— Ты больше не дельта, Марк, ты — бета, причем весьма не плохой бета. Разве сам не чувствуешь? Кстати, я прикупила тебе доспех. Осталось его зачаровать Дэса, как следует — и я буду счастлива!

Шло время.

Марк еще немного подрос, сильно раздался в плечах и загорел на солнце. Сейчас уже мало, что в нем напоминало того дельту, что жил на острове. Глядя на себя в зеркало, он находил слишком мало общего с тем юнцом.

Теперь ни долгие занятия, ни кровь, ни бои с марионеткой не доставляли Марку трудностей. Голод никуда не уходил, но он больше не нервировал наставницу своими сомнениями. Принимал маленький фиал, как лекарство, хотя после этого ему все чаще требовалось побыть одному, чтобы удержать зверя. Теперь почти каждую ночь ему требовалось перекидываться, чтобы дать волю волку. Его голос изломался, стал более низким и хрипловатым.

Наставница же все чаще и чаще хвалила его на занятиях, что особенно грело и Марка. И его зверя. С некоторых пор похвала Дараи стала крайне важной для него. Как-то незаметно для самого себя она стала не просто его стаей, а еще и в некотором смысле вожаком. Чем больше в его голове появлялось новых знаний, тем больше, острее и четче он осознавал кто такая его наставница. Она была не просто чудом, не просто подарком самого Праха, как он думал раньше. Она была каким-то удивительным сплавом из мудреца, наставника и благословения Богов.

Его жизнь омрачало лишь то, что с каждым новым месяцем, если не днем, голод становился все сильнее, а его бета все неуправляемее. Он стал сам ходить на охоту, потому что занятий с марионеткой было мало, чтобы вымотать зверя. Отказался от верховой езды, потому что его конь, как и кобыла наставницы, стали бояться его. Марк знал, что это можно изменить если верно направить новообретенные флюиды в сознание зверя, но пока с этим было трудно.

А еще он стал все чаще и чаще порыкивать на наставницу. Если раньше это случалось редко и скорее для острастки, то сейчас же в этом рыке была угроза. Уже через минуту зверь внутри оборотня поджимал хвост и уши, скулил и просил прощение у той, о ком поклялся сам себе заботиться, но ее запах…

Марк все чаще стал задумываться о том, что ему следует уйти. Пока его зверь не сделал больно стае, не изуродовал ту, кто так долго заботиться о нем. Он специально стал угрюм и немногословен с Дараей, старался держаться от нее подальше, даже ел на улице или в лесу на охоте, чтобы не сорваться.

Жуткое сочетание желания поглотить ее и о ней же заботиться, причем как от человека, так и от звериной половины, причиняли Марку почти физическую боль.

В тот день все началось, как обычно. Он как раз закончил тренировку с тенью наставницы, вогнав короткий, широкий кинжал в левую глазницу куклы. Быстро смыл с себя кровавые разводы. С некоторых пор все раны затягивались очень быстро, а вот кровь, успевшая вытечь, никуда не девалась. Он вошел в дом и увидел, как Дарая листает очередной магический фолиант и тут же скривился.

— Снова магия? — спросил он, выпивая порции крови и зелья.

— Именно, — задорно кивнула она. — Думаю, сегодня мы займемся оборонными заклятьями.

Марк стиснул зубы, но сдержался и промолчал.

— Ой, чуть не забыла! — спохватилась наставница и убежала в свою тайную комнатку, в которую так ни разу и не пустила Марка.

Он привычно отвернулся, чтобы случайно не увидеть лишнего.

Она быстро вернулась и набросила ему на шею очередной шнурок амулета.

— Вот, это новая штука, я таких еще не пробовала. Должна укрепить корни твоего дара.

Грудной, раскатистый рык взбешенного зверя, вырвался сам. Марк почувствовал, как меняются глаза.

— Зачем мне это?!

Дарая медленно отошла на два шага от волка. В ее глазах не было страха, только все то же пристальное внимание, но она все же отошла.

— Зачем ты учишь меня магии? — угрожающе тихо продолжил вопросы Марк. — Я выучил уже десяток этих тленовых книг с печатями заклятий! А зачем они мне нужны, если дара у меня нет? У меня нет маговзора, силы или хотя бы намека на нее, так зачем мне знать, как колдовать, если я никогда не смогу этого?!

— Марк, это временно, дар обязательно проснется, — подала голос наставница.

— Да? — оборотень оскалился, обнажив меняющиеся клыки. — Я увешан твоими артами, как гномья невеста — и ничего, слышишь меня, ничего! Я неодаренный! Это факт, так было и будет!

— Нет! — девочка мотнула головой.

— Зачем ты со мной возишься, Дар? — спросил волк, плавно подступая к наставнице. — Зачем учишь? — он выразительно отшвырнул в дальний угол фолиант с заклятьями. — Зачем все это делаешь?!

Девочка сглотнула и отступила еще на шаг.

— Может, ты меня учишь убивать, потому что хочешь умереть? — прорычал волк, прижал ее к стене и наклонившись к самому уху. — Зачем давать мне каплю своей крови, чтобы я стал сильнее? Ты пожалела маленького дельту, но я уже не дельта!

Он лизнул левое плечо и шею наставницы.

— Почему я должен довольствоваться крохами тебя, когда могу получить все?!

Удар магии заставил захрипеть и рухнуть на колени. Словно две спицы вогнали в ладони и пронзили расплавленным металлом все тело. Марк захрипел, потом закричал от жуткой рези в каждой кости. С трудом рассмотрел, как вспыхнули на обеих руках тонкие браслеты-артефакты.

Осознание пришло мгновенно. Дарая обезопасила себя от него. Эти артефакты просыпаются — и сдерживают его зверя, когда тот хочет напасть. А еще через секунду душу накрыло понимание произошедшего. Марк поднял уже человеческие глаза на бледную наставницу. В глазах девочки стояли слезы. Она быстро выскочила за дверь.

Через несколько минут сияние артефактов пропало, а боль отступила.

Сказать, что Марка и его волка раздавило чувством вины и стыда — это ни сказать ничего! Он твердо решил, что пора уходить, пока он сам не стал причиной смерти наставницы. Но сначала…

Оборотень вышел на крыльцо и увидел девочку, сидящей к нему спиной на лавочке под деревьями. Пару месяцев назад он сам сделал ее из большого поваленного дерева.

— Иди сюда, — позвала она. — Надо поговорить.

Когда Марк подошел, то заметил, что наставница стянула ботинки. Хмыкнул и лег на спину в траву. Она улыбнулась и поставила маленькие ножки ему на голый живот. Он уже давно заметил, что артефактница почти постоянно мерзнет, поэтому стремился согреть, как мог. Вот и сейчас ступни у нее оказались ледяными, но почти сразу стали нагреваться от его тела.

— Я, наверное, никогда не привыкну к тому, насколько вы, оборотни горячие, — тихо сказала она.

Он накрыл ее ноги своей ладонью, чтобы быстрее согреть.

— Прости меня! — попросил Марк, понимая, что право на это не имеет.

Она ласково ему улыбнулась.

— Тебе не за что просить прощения. Это, скорее я, должна попросить его у тебя за то, что надела на тебя сковывающие артефакты.

Она подняла руку, останавливая вскинувшегося Марка.

— Я знаю, что ты хочешь сказать, Марк! Знаю, но и ты постарайся меня понять. Я никогда не терпела, когда используют других. Другое дело, если разумный сам жертвует собой, добровольно. Тогда это уже не жертва, а просто данность. Но, когда принуждают, когда ломают и калечат — я просто не могу, все внутри переворачивается. Отчасти из-за этой своей особенности я и ушла в леса. Не могу видеть, что вокруг твориться. Моих сил слишком мало даже на то, чтобы защитить близких, что уж говорить о других, из-за которых тоже сердце ноет.

Я увидела тебя — и тут же поняла, что тебя превратили в неодаренного. Это чудовищно! Я даже думать не хочу, кто и зачем выпил твой дар, но так быть не должно. А когда мы, артефакторы, что-то для себя решаем, то это как клятва, понимаешь? Я решила, что помогу тебе, верну дар, чего бы это, не стоило! Твой дар, как и зверь изначально были намного сильнее. Я даже предполагаю, что ты должен был родиться альфой. Но, тебя выпили и сделали дельтой. Может, потому что я слишком слабая, может, из-за того, что и дар у тебя сильный, но его пока не получается в достаточной степени напитать. Но, я уверена, что смогу. Тебе просто нужно подождать, а когда он проснется, то и знания магии тебе будут нужны, как воздух.

Я не хочу, чтобы ты уходил сейчас. И не могу допустить, чтобы ты меня съел, по тем же причинам.

Она замолчала, потупилась, но все же добавила:

— А еще я уверена, что должна тебе помочь. Причем, как можно скорее.

— Что, ты умеешь прорицать? — удивился Марк.

— Нет, — наставница помотала головой, — это как зуд в голове. Я просто чувствую, что у меня мало времени. Очень мало, чтобы помочь тебе, поэтому я так стараюсь. Не знаю зачем, но тебе нужно стать сильнее сейчас. Это просто моя уверенность. Сила — вот что тебе нужно. Много силы, много знаний! Не знаю зачем, но нужно. От этого будет зависеть не только твоя жизнь, но и чужие. Много чужих жизней, Марк. Понимаю, что это звучит, как бред, но я просто не могу объяснить иначе.

Марк задумался. О прорицании и вот таких намеках Богов он уже знал достаточно, чтобы поверить наставнице полностью. Она просто не может ошибаться.

— А… — неуверенно начал волк, — сколько у меня времени?

Дарая задумалась. Она молчала довольно долго.

— Думаю, что не больше пятнадцати лет, волк.

— Значит, будем учиться, и наращивать силу, наставница!