История одного Волка

Часть 6

Учеба на Втором Потоке захватила Марка с головой.

Его легко приняли в стаю с Первого Потока, так как он не претендовал на место вожака, а альфе, с третьего года обучения, было приятно осознавать, что в его стае гуляет такой сильный волк. Стычек, как таковых, не было. Мелкие своры и перепалки с волками и львами — не в счет. По сравнению с его прошлой жизнью, все эти драки и мелкие склоки не шли ни в какое сравнение.

Марк ошибался, когда был уверен, что никто не обратит на него внимание. Волчицы разных каст откровенно заигрывали. И уже с первого курса у Марка закрутились довольно бурные, но непродолжительные романы. Девушки-волчицы всегда были ветреными, но в Киране это было особенно заметно. Девушкам нравилось играть с мужчинами, нравилось стравливать ревнивцев, поэтому романы были бурными и яркими. Впрочем, Марка не удалось втянуть ни в одну схватку за сердце дамы. Во-первых, потому что зверя Марка ни одна из этих волчиц не взволновала настолько, чтобы претендовать на нее. А во-вторых, потому что сам Марк не видел смысла драться за девушку, которой просто хочется буйства страсти.

Поэтому за Марком быстро укрепилась кличка «мирный». Как только за девушкой начинал ухаживать другой волк, а сама девушка была явно не против такого — Марк мирно отступал в сторону, позволяя закрутиться новому роману. Удивительно, но факт. Марк не ревновал совершенно. Более того, не видел в этом смысла, и даже не пытался в нее играть. За что, кстати, частенько, огребал по морде, ибо девицам не нравилось, что такой сильный альфа не рвет глотки всем вокруг за право лечь с ними в постель. Оборотень только улыбался про себя. Вот, где пригодились уроки наставницы по правилам поведения в таких неоднозначных ситуациях.

Только от его мирности дам вокруг меньше не становилось. Он был галантным кавалером, и за три года учебы с лихвой наверстал все годы воздержания.

Все изменилось, когда на одной из практик на третьем курсе он встретил Шаарри. Чистокровная артефактница первой обратила внимание на него. Он, впервые за жизнь, не учуял артефактора. Ну, не пахла эта низенькая, самую капельку пухленькая девушка артефактором. Она оказалась третьей дочерью дальнего родича главы рода Гантирас.

Она, много позже, призналась, что все артефакторы после рождения проходят ритуал, где Астарта определяет их принадлежность к роду. Если в ауре не появлялась метка Богини — то такой разумный должен был перейти под руку другого рода. Если же метка появлялась — значит, избранник или избранница входил в род меченого. Почему именно так — она не рассказала, но призналась, что у нее такой метки нет, а значит: она может идти только в род супруга, своему же особой пользы не принесет.

Марк достаточно быстро понял почему. Девушка, хоть и была чистокровной, что вроде бы должно означать большую силу, на деле же оказалась слаба. Слабой, в сравнении со своими собратьями, конечно. Она легко могла создать Огненный Вихрь или даже Воздушную Твердь, но вот создать артефакт похожей силы — нет. Среди своих она была, как омега у волков. Над ней подшучивали, старшие братья и сестры подтрунивали, а она только смеялась, мол: если она слабая, то ее дети точно всех за пояс заткнут.

Смешливая и бойкая девушка не только не испугалась Марка, как все остальные из ее группы на практике. Она сразу заявила, что этот волк ей нравится! Причем заявила так громко и открыто, что танар-артефактор, который попытался помешать их знакомству поперхнулся возмущением и отошел в сторону.

Если быть честным перед собой, то девушка просто завоевала Марка. А уж когда она стала искать встречи с ним и пришла в общежитие, где на нее почти сразу попытались напасть, а Марку впервые перекинуться и влезть в драку — все стало ясно.

Их роман наблюдала вся Школа. Артефакторам не нравилось, что чистокровная рядом с волком. Волкам не нравилось, что сильного и чистокровного альфу уводит на сторону другая раса. Волчицы чувствовали, что не могут конкурировать с девушкой, а Марку только и оставалось, что порыкивать, да драть глотки особо наглым и грубым. Это не нравилось альфам, ибо они должны защищать более слабые касты. Пришлось пару раз втолковать и альфам, что он тоже альфа.

Но, все проблемы забывались, стоило этой девушке отпустить пару шуток и прижаться к нему. Она восхищалась его жаром, почти так же как наставница, но при этом была теплой и мягкой. Зверь не чувствовал в ней артефактора, и самку не чувствовал. Вообще не замечал, чему Марк не раз поражался. Но, для самого Марка она была приятна. Нельзя сказать, что она сильно ему нравилась, но ее хотелось защищать, с ней хотелось быть рядом.

Наконец, Марк решил, что после своего прошлого, просто не способен испытывать сильные чувства, душа покрылась льдом или уже умерла, но и отмахиваться от девушки, которая так активно проявляет симпатию, мужчина не стал. Это льстило, особенно после того, как Шаарри послала к демонам родню и братьев, которые специально приехали в Видьят, чтобы отговорить дочь от такого романа.

Марк лишь единожды уловил, что-то похожее на жажду: во время первой ночи. Девушка оказалась девушкой во всех смыслах. И вот уж когда, Марк искренне возносил молитву Астарте за наставницу! Если бы не ее уроки по обходительности в постели — он, наверняка, причинил бы девушке куда больше боли. Но, даже в такой момент, когда зверя нужно контролировать особенно, волк лишь слабо шевельнулся внутри и затих.

После того, как Марк стал альфой голода он и правда не испытывал, но чтобы его зверю было настолько плевать?! Это поражало.

Однажды, после очередной ночи, Марк все-таки решился на давно волнующий его вопрос:

— Шаар, зачем я тебе?

Девушка улыбнулась и внимательно посмотрела на него из подмышки его левой руки.

«Даже взгляд у нее совсем другой! — внезапно подумал Марк.»

Да, он более внимательный, чем у других рас Школы, но не идет ни в какое сравнение с глазами наставницы. К ее чести, стоит признать, что не только у этой артефактницы взгляд был другим. Почти у всех артефакторов, что Марк видел за обучение, лица и глаза были другими. Будто и не из одной расы вышли! Но, со временем Марк уверился, что это не артефакторы изменились, а он сам. Это он перестал видеть чудо там, где его никогда и не было. Скорее всего, даже Дарая, встреть он ее сейчас, не вызвала бы в нем тех чувств, что она пробудила в слабом дельте.

— А ты еще не понял, мой черныш? — промурлыкала девушка, прижимаясь к его боку еще сильнее.

— Чего же? — он привычно погладил ее по голове, зная, что она любит, когда он так делает.

— Я хочу, чтобы меня признал или избрал твой зверь, Марк. По-моему все и так ясно!

Оборотень едва не расхохотался. Да у волчиц стаи больше шансов, что лет через сто его зверь признает кого-то из них! Марк вообще сомневался, что после сердца, есть на этом свете существо, которое может признать такой волк, каким стал он.

— Зачем тебе это?

Марк испугался, что она прочтет по его ауре эмоции, ведь артефакторы умеют это как никто другой, но она ничего не заметила.

— Хочу любви! — вздохнула она.

— Что? — растерялся Марк.

Артефактница приподнялась на локте и заглянула в глаза волку.

— Хо-чу лю-б-ви! — медленно, разделяя слова, повторила она. — В своей семье я — разменная монета. Меня отдадут в любой род, который захочет пристроить своего отпрыска дальней ветви. Я уверена, что про меня забудут сразу после венчального обряда. А я хочу любви, понимаешь? Если меня выберет твой зверь, то Глава вынужден будет отпустить меня. Я стану свободна и при этом любима. Да, от нашего союза получатся только полукровки, но зато сильные полукровки, которые не будут страдать от неодаренности или маленького резерва. С твоим зверем, им не светит даже беты. Родятся только альфы.

— Ты так все хорошо просчитала, — хмыкнул Марк.

— Это не расчет! — нахмурилась девушка. — Я не буду никого неволить или принуждать. Я докажу твоему зверю, что я достойная спутница и для тебя, и для него!

— А почему ты так уверена, что тебя не полюбит артефактор, которого выберет твоя семья? — удивился Марк.

— Любви у нас не будет, — твердо сказала Шаар. — Я настолько слабая, что за столько лет, даже ни одной нитью не обзавелась. А у нас это… в общем, не полюбит меня супруг, даже если я ему десяток детей принесу.

— А если мой зверь тебя не признает? — спросил Марк.

— А тебе-то какая разница? — улыбнулась девушка. — У вас на это уходят годы. Пока мы вместе, и ты нравишься мне, так зачем еще усложнять?

— А почему волки? Ведь есть и другие расы с потребностью в связи. Почему ты не выбрала драконов или вампиров?

— Вампир — меня скорее убьет, чем выберет. А драконы делают выбор почти мгновенно. И ты первый кто понравился мне настолько, что я решила открыто заявить о симпатии, за последние семь лет здесь.

Марк промолчал, только прижал к себе девушку сильнее и потянулся к ее губам. Уточнять: сколько же лет она уже учится в Школе, как и ее возраст, не хотелось.

Все случилось в выходные. После очередной практики им всем предоставили три дня отдыха. Альфа стаи Марка устраивал закрытые посиделки в одном из имений отца на берегу моря. Марка вожак пригласил особо. В имении должны были остаться только парочки и планировались очень даже романтичные выходные. Марк не хотел принимать приглашение. Во-первых: после многочисленных стычек со всеми стаями, да и после драки с самим альфой, Марк не видел в близком общении с волками смысла. Во-вторых: ему не нравилось, как девушки смотрят на артефактницу. Слишком уж…

Но, Шаарри настояла. Она как раз поругалась с отцом из-за каких-то семейных дел. Плакала у себя в комнате, когда пришел Марк. Рассказывать что-то не стала, но услышав о возможности отдохнуть на пляже, пусть и в холодную ветреную погоду, обрадовалась как ребенок. И никакие уговоры и намеки Марка не смогли ее убедить. В конце концов, волк сдался, рассудив, что против него ни один из приглашенных волков не выйдет, и он сможет ее защитить.

Марк до сих пор не мог понять: что заставило девушку, которая никогда не отходила от него далеко, убежать. Но, она убежала из имения.

Волк не сразу понял, что ее нет поблизости, заговорился с волками, а когда бросился ее искать, девушка была уже далеко в лесу. Больше часа волк искал Шаар, но у нее был такой слабый запах, что он просто терялся за другими ароматами. Он трижды терял ее след, чего опять же еще никогда не было!

Наконец, когда он понял, что девушка двигается к утесу, то недоуменно замер. Небольшой, в три этажа дом, и так был на утесе, но Шаар сначала пошла в лес. Блуждала по нему, сделала несколько больших петель, и только потом снова пошла к утесу. Это было, по меньшей мере, странно, но волк решил, что все вопросы будет задавать только после того, как догонит негодницу и отшлепает за глупость!

Выбравшись из кустов почти к самому обрыву, Марк увидел Шаар. Девушка смеялась, гримасничала и шутливо манила его к себе.

— Вот ты меня и нашел? — рассмеялась она, чуть пошатываясь, будто выпила слишком много вина.

Но, Марк точно знал: сколько она выпила у камина и за столом. Более того, когда она выходила из зала, она была совершенно трезвой. Поэтому-то он и не обеспокоился сначала — решил, что она пошла в отведенную им комнату. А сейчас девушка была пьяна, как после кувшина гномьей настойки.

Марк посмотрел на спутницу взором и нахмурился. С аурой артефактницы тоже творилось что-то странное: она приобрела рваные очертания и мерцала, как у мага при магическом истощении дара. Волк сделал пару шагов к ней, выходя из зарослей.

Девушка взвизгнула и со смехом отпрыгнула еще ближе к обрыву и дальше от Марка.

— Ты меня нашел, но не поймаешь! — погрозила она пальцем и сделала еще шаг к обрыву.

Марк перекинулся обратно в человека. Девушка оглядела его мутным взглядом.

— Хочешь соблазнить меня, красавчик?

— Конечно! — мягко согласился Марк. — Иди сюда, милая! Я так по тебе соскучился!

Она снова рассмеялась.

— А я тебе не верю! — улыбнулась она.

То, что случилось дальше, Марк тысячи раз прокручивал в голове. Он был уверен, что до обрыва оставалось не меньше шести метров. Она могла легко споткнуться и упасть, но не сорваться вниз. Он видел это! Но, споткнувшиеся Шаарри, рухнула спиной вперед с обрыва. Не помогли ни заклятья, которые Марк пытался запустить, ни его рывок, чтобы поймать девушку.

Он видел, как падая, и она пыталась призвать магию. Она не кричала, и не смотрела на него, а вызывала печати. Она так и рухнула в морскую пену — в облаке неоформленной магии.

Все дальнейшие события отложились в памяти Марка, как несущественные.

Артефакторов осталось так мало, что роды навешивают на своих море всяких разных следилок. О гибели Шаарри стало известно почти сразу. Не прошло и часа, как в поместье появились первые маги разума и воины.

Марк не слишком удивился, тому, что все волки, как один подтвердили, что сначала ушла девушка, а за ней и Марк. Легкое удивление вызвали лишь слава альфы, который утверждал, что Марк поругался с ней. Хотя, учитывая все то, что уже натворил Марк, небольшая подлость со стороны вожака и его приближенных была вполне ожидаема.

Сам Марк был спокоен, просто потому что знал, как проходят подобные расследования: маги разума считывают память, убеждаются, что на разумном не было ментального воздействия — и все. Волк был уверен, что его невиновность — вопрос получаса.

Так оно и вышло. Оба мага разума, отдельно друг от друга, считали память, записали увиденное в кристаллы и подтвердили, что вины за Марком нет.

Уже, когда его собирались отпустить, в поместье открылся портал. Из него вышла звезда дроу и один артефактор в дорогой, немного вычурной одежде. Все дальнейшее показалось волку сущим бредом. Звезда без приказа окружила Марка и несколькими выверенными ударами обездвижила на земле. Марк и не думал сопротивляться, поэтому только тихо рычал от боли. Артефактор, в котором пришлось признать отца девушки, кинул представителям закона какой-то указ с имперской печатью.

Когда мужчина повернулся и посмотрел на Марка, то волк увидел в его глазах собственный труп. Все, что он знал про этих существ, говорило о том, что они просто не могут так смотреть, не могут испытывать столько ярости и слепой ненависти, близкой к безумию. Лидер звезды, прижал Марка коленом, взял что-то из рук подчиненного и потянулся к Марку.

На шее щелкнул замок ошейника. Звук, от которого в будущем Марк не раз и не два будет просыпаться с криками. Такие магические ошейники блокировали дар любого мага любой расы. Они были придуманы еще до войны, и потому в разных вариациях использовались всеми расами. Даже в тюрьмах Фиропа использовались подобные, поэтому Марк не удивился, когда почувствовал, как холодеют, а затем и застывают магопотоки в теле.

Испугался Марк, когда увидел в желтых глазах лидера звезды дроу, что-то похожее на сочувствие или жалость. Повернулся к артефактору, тот расплылся в предвкушающем оскале.

А в следующий миг пришла боль! Чудовищная боль. Сотня тонких игл ошейника прошили шею практически насквозь. В первый миг Марк решил, что умирает, но боль, острая, режущая, медленно отрубающая голову, не проходила. Волк закричал так, как, наверное, не кричал никогда в жизни.

Он кричал и корчился, когда его подняли и поволокли к порталу. Кричал, когда волокли по каким-то коридорам. Слава Праху, артефактору надоели его истошные вопли, и он приказал вырубить Марка. Удар по затылку от дроу, оборотню показался самым большим благословением.

Очнулся Марк уже на алтаре. Точнее Марку показалось, что это именно алтарь, потому что на простое пыточное ложе эта штука никак не походила. Многоконечная, неровная, будто вырубленная из камня объемная модель магической пентаграммы. Руки и ноги волка, как и голова были надежно прикованы к камню магическими цепями, сквозь их свет Марк рассмотрел и настоящие кандалы.

Камера оказалась довольно большой и сухой. У входа, ближе к одной из стен, в ряд стояло четыре низких кресла. Кроме самого алтаря в камере не было никаких пыточных принадлежностей. Не стояли склянки с зельями, не было на стенах мечей, кинжалов или ножей, не было и щипцов. Слева от алтаря, у дальней от входа стены стояла пятерка дроу и трое в мантиях с наброшенными капюшонами.

Марк попытался открыть рот — и не смог. На него наложили какое-то заклятье.

— Ты будешь страдать так же, как моя девочка! — донесся от входа ненавидящий голос. — Хотя, нет! Ты будешь страдать намного больше! Здесь поработали маги хрона, еще в те времена, когда они не были отшельниками. Так что наше общение будет очень, очень долгим, убийца!

Марк дернулся в путах, замычал, но шипы ошейника опять пронзили болью.

— Приступайте! — бросил артефактор, проходя к одному из кресел.

Марк не знал: сколько его пытали. Может быть день, а может быть и год.

Артефакторы не убивают — верно. В этом Рыцарь был прав, только это не мешает им смотреть на то, как это делают другие.

К пыткам волка, к тому же чистокровного альфы, артефакторы, как очень смекалистая раса, так много знающая, подошли со всем возможным старанием. Для начала Марка лишили возможности кричать, но чуть ослабили путы, чтобы он мог дергаться и доставлять зрителям удовольствие.

С ним, точнее с его телом, сперва работали дроу. Не все, а только пара. Эта раса была самой мастерской по части пыток. Перерезать сухожилия под коленями, аккуратно срезать кожу с груди тонкими лоскутами, ломать мелкие кости пальцев и многое, многое другое. Когда регенерация практически лишала Марка сознания, ибо от боли ему не давали отключиться, за дело брались те три мага разума.

Волк искренне полагал, что пытать разум невозможно. Его можно выжечь, чем боевые маги разума и занимались, но чтобы пытать — нет. Как он был наивен и глуп! Разум такая же плоть разумного, как и кожа, только энергетическая, и ее тоже можно резать на лоскуты. И в этот момент с него снимали заклятье молчания. Вот тогда он начинал кричать, исходить слюной и собственной рвотой.

Каким-то невообразимым чудом Марку удавалось скрыть от палачей, топчущих его память и чувства своей силой, наставницу, Камиля и побратима. Как ему это удавалось — Марк не знал, потому что своих сил у него на это не было. После того, как волк переставал дышать, его подлечивали, и не прекращая рвать на части агонизирующий разум, принимались задавать вопросы.

Марк рассказал всю свою жизнь раз двести. С упоением рассказывал, как его били, как после этого заставляли жрать тухлое мясо, что для волков было изощренной формой насмешки. Он рассказал и про Лигию, и про то, как отрубал руки и ноги брату. Причем, чем больше проходило времени с того момента, как к нему подступал маг разума, тем больше менялась история. Если сначала Марк искренне верил, что поступил верно, отомстив за первую любовь, то после пары часов мучений под ладонью мага, он уже с пылом утверждал, что хотел убить Мрана из-за власти, ненависти, собственной кровожадности.

Он признавался во всем, и каждый раз выдавал разные мотивации своих действий. От глупости, до собственного сумасшествия. Марк был готов сказать все что угодно, подписать любое признание, лишь бы его, наконец, убили! Через пару дней или месяцев (Марк не знал: сколько уже времени на алтаре) волк уже верил, что ненавидел мать, хотя долгие годы думал, что любил ее.

Раз двадцать оборотень сознавался, что сам лично скинул со скалы Шаарри. Даже несколько раз пытался спровоцировать зрителей на приказ об убийстве, рассказывая, как она корчилась под ним по ночам и как умоляла его не сбрасывать ее вниз с утеса. Боги, да Марк был готов сказать все что угодно, лишь бы его мучения прекратились! Но, его почему-то все еще оставляли в живых. Хотя Марк не понимал: зачем? Ведь он уже сознался во всем, причем в стольких версиях, что он сам бы себя четвертовал, будь отцом девушки. Волк, в один из таких допросов с плотоядным блеском в полубезумных глазах рассказал, что долго избивал и насиловал Шаарри, перед тем, как вырвать ей язык и сбросить с утеса. Но, и после такой истории, его оставили в живых!

Когда регенерация тела уже не могла нарастить новую кожу, взамен отрезанной, а в глазах Марка появлялось откровенное безумие, палачи покидали камеру, предварительно, положив на грудь волка целительный амулет. На несколько часов, или дней, пытки прекращались, позволяя волку, наконец, потерять сознание! Когда же он приходил в себя, то все начиналось снова. Сначала кромсали тело, потом разум, потом снова тело, до той поры, пока регенерация отказывалась восстанавливать плоть.

Марк забыл, когда ел или пил в последний раз. Его тело восстанавливали магией. Иногда палачи все-таки омывали его, когда волка рвало или крови было слишком много, но опять же омывали не водой, а каким-то зельем.

Волк охотно рассказывал все новые и новые истории из своей судьбы, опять же по каким-то причинам не касаясь лет с наставницей, сердца и Рыцаря. Для его палачей он всегда был наемником и альфой, только унижали в роду его, потому что неодаренный.

Как попал в Видьят? А за золото! Много заплатил чиновникам.

Почему был с Шаари? Потому что желал ее сердце! Она была самой слабой из артефакторов, вот и выбрал ее. А ведь сердце, по легендам, может сотворить чудо с оборотнем! Всегда хотел ее убить, вот и убил!

В какой-то момент что-то все-таки сломалось в Марке. Он стал впадать в настоящее безумие, заходясь истерическим смехом, когда очередной клинок дроу наносил очередную рану. Если раньше он желал доказать свою невиновность, а потом желал смерти, то сейчас ему стало все равно!

Не было у него жизни до этого алтаря и пыток. Он был рожден здесь, его всегда пытали, и будут пытать всегда! За что? А это разве имеет значение? Ведь для пыток и боли не нужна причина…

Когда же момент безумия проходил, возвращая изувеченного в реальность, то Марк видел в креслах и других артефакторов. Зрителей его мучений было много, лица сменяли друг друга. Некоторые появлялись лишь раз, другие приходили часто и сидели подолгу. Они пили вино и тихо переговаривались, пока он исходил криком. Чаще всего он видел лицо отца той девушки, которую убил или какой-то другой девушки, или парня. Марк уже ни в чем не был уверен. Но, были в этих креслах и бледные женщины, и молодые мужчины.

Переломным моментом стало, когда Марк очнулся от очередного приступа безумия, повернул голову и увидел рядом с артефактором двух светловолосых молоденьких девушек, скорее даже девочек, лет тринадцати.

«Он привел сюда детей!? — изумился Марк. — Какой отец допустит, чтобы его маленькие дети смотрели на пытки!?»

И вот тут Марк все понял!

Как он мог допустить мысль, как мог поверить артефактнице?! Наставница — ха! Как он мог подумать, что она любила его, что она заботилась о нем? Что он, что-то значил для Дараи? Да такие твари просто не могут испытывать хоть что-то светлое хоть к кому-то!

Она просто играла с ним, перекраивала его, как ей хотелось. Захотелось сильному существу превратить дельту в бету, сделать из бездарности и урода мага — вот и сделала!

Он так страдал, когда ее не стало, а ведь она никогда не отличалась от них всех!

Но, какая отличная маскировка, какой прекрасный театр они все устроили! Кто поверит, что существо, неспособное ненавидеть, смотрящее на тебя с вселенской заботой на самом деле хуже демона?! Кто поверит, что существо не способное убить, на самом деле, куда хуже архивампиров или тварей Инферно?! Даже эти маленькие девочки смотрят на него с болью, плачут… Прах, да он сам бы поверил, что им его жаль!

Целая раса прекрасных шутов и скальдов! Как Дарая говорила, как смотрела, что делала… Ведь он верил ей. Он поверил и Камилю, что у мальчика на смертном одре просто не было иного выбора! Какой же он глупец, просто полный дурак! Он поверил, что в мире есть такие светлые существа, настолько могущественные, что гибнут от своей силы и настолько благородные, что умрут не задумываясь за разумного другой расы. И в это поверил он — урожденный темный, оборотень! Да как он только мог такое допустить?!

Чем, по сути, отличаются артефакторы от Темных Властелинов? Они умнее, хитрее, изворотливее, умнее всех рас вместе взятых! Кто хотя бы помыслит, что у них есть подобное место? Даже мудрый и много повидавший побратим не поверил бы. А сколько еще таких, как он, сейчас корчатся и захлебываются собственной рвотой? Сколько уже погибло из-за этих тварей, только, потому что никто не видит их гнилую сущность?! А сколько красивых легенд про них сложено? Сколько красивых историй?

Артефактники — гении! Определенно, гении! Они куда больше, чем просто Темный Властелин или безумный архивампир. Ведь с ними все ясно: вот оно — великое зло! А тут… все куда тоньше, изящнее. Эти твари, как скрытый нарыв, как спящее проклятье — действуют настолько скрыто и незаметно, что и мысли не допустишь о их безумствах. Да он брата убил за меньшее, чем творят эти выродки!

А самое смешное, что их прикрывает закон. Сможет ли он доказать хоть кому-то преступления этих существ? Нет! Если даже в Киране за смерть артефактора — казнь. Да, казнь и смерть, только никто не уточняет, что смерть для того, кого эти порождения Бездны изберут виновником, станет не наказанием, а самым лучшим из избавлений.

Марк даже не дернулся, когда узкий, почти прозрачный клинок скользнул в рот и разрезал щеку почти до уха. Дроу уже делал это раньше, видимо начинают повторяться. Волк, конечно, задергался в цепях, захрипел, заливая все вокруг собственной кровью, но ярости в этом хрипе было куда больше, чем боли. Детский крик прорвался в его мысли. Одна из девочек вскочила с кресла и бросилась к Марку.

— Стойте! Прекратите!

Один из магов разума, который ждал своей очереди пройтись по разуму волка, перехватил ее.

— Отец, перестань! — заливаясь слезами, кричала малявка. — Так нельзя!

Ее сестра тоже ухватила отца за рукав.

— Папа, пожалуйста! Шаар, любила его! Так нельзя!

Пока двух зареванных дурех выволакивали из пыточной, Марк наблюдал за ними из-под опущенных век.

«А какая игра! — с почти искреннем восхищением, если не с уважением отметил Марк. — Даже он бы поверил!»

Нет, он не станет никогда убивать артефакторов. Но, если он только выйдет отсюда, то никто не мешает ему запомнить занятные методы этих «светлых», и почти «Богов». Правда, Марк думал, что Боги эти любящие и мудрые, а не темнее Темных. Ну, да ничего, жизнь у него, благодаря сердцу одного из этих падальщеков, длинная. Можно и пересмотреть неверные убеждения!

Сколько прошло времени с тех пор, как у Марка изменилось отношение к палачам, да и к их начальству? Волк точно не знал.

Но, этого времени хватило на то, чтобы ярость превратилась в холодную и твердую, как драконье стекло, ненависть. Ненависть чистую, ничем незамутненную. Это была как раз та степень убежденности, которая позволяет не терять голову, не совершать глупостей, а продумывать каждый шаг, чтобы быть всегда впереди врага.

Пытки, конечно же, продолжались. Он все так же кричал, хрипел и бился в путах, только вот моментов безумства, когда от боли он переставал видеть, слышать и даже ощущать собственное тело, уже не было. Марк со скрупулезностью алхимика следил за каждым действием палачей, за каждым звуком — и запоминал. Запоминал так, как не помнил собственного детства. Он должен запомнить все, что с ним делают артефакторы и из-за артефакторов. А то человеческая память так слаба — может и подзабыть ненависть лет через сто!

В неизвестно какой по счету день Марк очнулся сам. Тело уже запомнило: сколько ему дают времени на беспамятство, и привычно очнулось само, до того, как к нему заглянет первый на сегодня дроу.

Но, к огромному удивлению волка, в камере никого не было, кроме него. Какое-то время Марк лежал глядя в потолок, потом осторожно повертел головой, убеждаясь, что ошейник еще не пробудили, и шипы не режут кожу и дар.

В одиночестве волк пробыл довольно долго. Марк даже стал подумывать, что про него забыли. Наверное, нашли новую игрушку для своих кровавых игр. Эта мысль заставила волка улыбнуться, но от нее пришлось отказаться. Слишком уж умело и со вкусом его пытали, чтобы так просто забыть или дать больше отдыха. Если бы нашлась новая игрушка — то его убили бы.

Дверь в пыточную открылась, когда Марк уже стал погружаться в дрему.

Сначала Марк даже головы не повернул, потому что знал каждое действие всех в этой комнате, особенно после появления зрителей. Но, в следующий миг, впервые с той ночи, когда он увидел Огненный Дождь, зверь внутри сделал стойку — и несмотря на ошейник рванулся наружу, пытаясь перекинуться. Марк так удивился новому поведенью альфы, что не успел придержать зверя и зашелся в истошном вопле боли, потому что артефакт, ощутив зверя, вонзил сразу все шипы в кожу и магопотоки.

Зверь неохотно отступил, и Марк, задыхаясь, сжал челюсти. А потом невольно вздрогнул, потому что такого запаха он еще не ощущал. Да, ароматы артефакторов, когда-то несли с собой обещание наслаждения и неги, но этот аромат… Сложно подобрать слова, чтобы описать: как он обволакивал измученное тело, ощущением мгновенного облегчения.

У входа стояли двое.

Высокий, явно тренированный старик, лет шестидесяти по человеческим меркам, с короткой сине-пепельной, из-за седины, бородой и усами. В нем чувствовалась сила еще совсем не дряхлого тела, видно, что до настоящей старости ему еще очень далеко. Мужчина был одет в дорогой темно-синий камзол с коричневой вышивкой на груди и лацканах. В тон ему брюки, заправленные в высокие сапоги. Перчатки, темный плащ, белая рубашка с воротником-стойкой. Длинные волосы зачесаны назад и собраны в простой хвост. Марк поспешно отвел взгляд, уже зная, как эти твари умеют зачаровывать глазами. Точнее, Марк, именно так назвал, про себя, то ощущение пристального внимания и заботы, что были в глазах этой падали. То, что старик и есть артефактор, волк понял сразу, а потому не позволит задурить себе голову.

За его спиной стоял молодой, лет тридцати, слуга (опять же по меркам людей). Мужчина был на полторы головы выше своего господина, одетый в дымчатый костюм-тройку. Этот удивил Марка сильнее, чем артефактор с таким сильным ароматом, просто потому что ничем не пах. Совершенно, если бы не глаза, Марк решил бы, что слуги в комнате нет вообще.

Старик прошел в камеру, огляделся и остановился около столика с недопитой бутылкой вина.

— Занятно, — как бы самому себе заметил артефактор.

Он взял бутылку длинными пальцами и поднес к лицу. Марк с трудом удержался от насмешливой улыбки. Но, незнакомец пить не стал, а только понюхал.

— Тетрийское, — протянул он, будто удивленно, и глянул на слугу.

Тот моментально отозвался, чуть склонив голову.

— Да, двадцать лет выдержки.

— Да Черль у нас эстет, как я посмотрю! — мужчина поставил бутылку обратно на столик, и уже совсем другим тоном: — Убрать!

Слуга с такой скоростью вынес столик с вином и бокалами из камеры, что Марк понял — вампир. Только они могут двигаться так.

Незнакомец тем временем, медленно оглядел стены, алтарь под Марком, пол и потолок. Снял плащ, небрежно кинув его на соседнее кресло. Марк отвернулся, еле удержавшись, чтобы не зажмуриться, потому что почувствовал, как пристальный взгляд артефактора прошелся по его обнаженному телу, почти как реальное прикосновение, буквально выворачивая каждую частичку плоти наизнанку.

— Будь столь любезен, — обратился незнакомец, к вернувшемуся слуге, — прикрой дверь, чтобы нам не помешали.

Щелкнул замок, от чего Марк едва заметно вздрогнул. Просто не смог себя сдержать, слишком уж много было связано с этим звуком, а точнее с тем, что шло за ним.

Не укрылось это и от артефактора. Демоновы наблюдательные скоты!

— Ты, конечно, мне не поверишь, но пытать тебя больше не будут, — спокойно произнес мужчина.

Марк не поверил, и не пошевелился.

— Принеси мне его ошейник, — попросил артефактор, судя по звукам, устраиваясь в кресле.

Волк закрыл глаза и напряг шею, чтобы не дать шипам проникнуть слишком уж глубоко. Однако, боли не было. Примерно через минуту тишины раздался еще один щелчок и удаляющиеся шаги.

Волка озадачили слова слуги:

— Мой господин, если мне будет позволено, я бы советовал вам успокоиться.

— Что? Все настолько плохо?

— Прошу вас.

— Ладно, я понял. Давай сюда артефакт.

Тишина после этой фразы длилась долго. Так долго, что Марка стало одолевать что-то похожее на любопытство.

— Сними остальные путы с волка, — совсем другим, неестественно ровным голосом, приказал незнакомец.

— Мой господин, юноша не в себе, после всего пережитого, — осторожно начал слуга. — Может быть, не стоит его пока освобождать? Его пытали артефакторы…

— Ты споришь? — уточнил незнакомец.

— Нет, господин.

— Тогда выполняй приказ.

Пока вампир снимал путы, Марк постоянно вздрагивал и подергивался. Он не желал показывать слабость, но теперь прикосновения вызывали в нем только одну ассоциацию, а тело всячески старалась отстраниться, и отдалить момент наступления боли. Когда последняя цепь с лязгом упала на пол, мягкая левитация оторвала его от алтаря, и так же мягко, повернув в воздухе, опустила. Марк и сам не понял: как удержался в сидячем положении, упиревшись руками в холодный пол, такая сильная была слабость.

— Ты знаешь: сколько здесь пробыл?

Марк промолчал.

— Я знаю, что ты ненавидишь меня, но на пару вопросов все же можешь ответить. Пересиль свое отвращение к артефакторам на время.

«Вот ведь, многоликая мразь! — подумал Марк.»

— Говорить можно и с мразью, — заметил незнакомец, — спроси у любого аристократа правящей ветви.

Марк вздрогнул, едва не посмотрев в глаза собеседнику. Одумался в последний момент.

— Я потерял счет времени уже довольно давно.

— Верю, — согласился собеседник.

— А ты, что думаешь? — это, похоже, уже слуге.

— Боюсь, что не смогу ответить точно. Артефактом управлял господин Гантирас.

— Как ты уже понял, здесь действует магия хрона, — сказал незнакомец, обращаясь к Марку. — Но, в реальном мире прошло четыре дня.

Волк схватился за голову, не в силах осознать, что на самом деле прошло только четыре дня! Не может быть! Просто не может быть!

Под Марком раскрылась пентаграмма Успокоения — и через минуту оборотень смог вогнать в скрученную грудь глоток воздуха.

— Думаю, мы обойдемся без припадка, — донесся голос незнакомца.

Повисла недолгая пауза.

— Сообщи Нолану о том, что мне нужен указ о запрете работы рода Гантирас на Имперские канцелярии, причем всех ветвей и в любых канцеляриях. — Твердо приказал незнакомец. — Пусть пополняют ряды торговцев! На Империю они больше работать не будут.

— Слушаюсь, — отозвался вампир.

— После этого, сообщишь о том же Главе рода.

— Он будет недоволен, — заметил вампир.

— Пусть попробует высказать все свои претензии мне. Я всегда к его услугам. Можешь передать, что я с радостью буду ждать его здесь. Специально для него могу чуть переделать работу этого алтаря, чтобы наша беседа вышла более плодотворной!

— Я передам, — Марку показалось, что в голосе вампира послышалось злорадство.

— Волк, здесь был только отец твоей девушки? — спросил незнакомец.

Марк помотал головой. Говорить не было сил.

— Даремор, мне нужен полный список тех, кто побывал в этой чудной комнате.

— Разумеется.

После того, как вампир исчез из пыточной артефактор встал, обошел сидящего на полу Марка, и приблизился к алтарю.

— И почему же ты до сих пор этого не сделал? — внезапно спросил артефактор.

— Что именно? — не понял Марк, отползая к стене.

— Ты же хочешь «вырвать мне глотку».

Волк только устало хмыкнул, прислоняясь к стене.

— У вас слишком хорошие стражи. Я, сейчас, вампиру не конкурент.

Артефактор тихо рассмеялся.

— Согласен, он может не понять твоих мотивов. Ему кажется, будто он должен продлить мое существование. Хотя, до сих пор, мне не ясны мотивы такого странного желания.

— Когда меня убьют? — спросил Марк.

— Не ко мне вопрос, юный волк. Я подобным не занимаюсь.

— Намекаете, что я отсюда выйду? — усмехнулся оборотень.

— Нет, — отозвался старик.

Марк мельком все-таки посмотрел на него. Артефактор, согнувшись в три погибели, что-то делал с камнем под алтарем, спиной к волку.

— Я это утверждаю!

— Что? — не понял Марк.

— Утверждаю, что ты выйдешь отсюда. Более того, я верну тебя в Школу или любое другое место по твоему желанию.

Марк открыл было рот, но незнакомец продолжил:

— Знаю, что ты хочешь сказать и что думаешь обо всем этом. Так что не трать силы. Просто помолчи.

Через пару минут старик распрямился. Отошел от алтаря на несколько шагов, и взмахнул рукой.

Вокруг Марка раскрылось несколько сложных целительских заклятий. Марк не смог узнать и половины символов. По коже моментально заструились теплые потоки исцеления.

— Тебе бы к магу разума, — заметил артефактор, все еще рассматривая алтарь, — но ты к нему не пойдешь.

Пол под Марком чуть дрогнул. Волк удивленно посмотрел на артефактора, но сквозь магию смог разобрать только легкую, едва заметную на тонких губах, улыбку. Алтарь пошел сеткой мелких трещин, а пыточную снова сотрясло.

Незнакомец снова взмахнул рукой. И вокруг Марка встал один из воздушных щитов высшего порядка.

Марк смотрел, как дрожит алтарь, видел в трех шагах от него артефактора и надеялся, что произойдет взрыв. Так и случилось. Через полминуты алтарь разнесло на мелкие осколки, а сила магического выброса была такова, что стены пыточной выгнуло. Марка же несильно приложило затылком. В комнате моментально все заволокло пылью. Волк надеялся, что артефактора тоже разнесло на мелкие кусочки, но старик остался там же где и был, только размахивал руками, разгоняя мелкую взвесь. Потом незнакомец чихнул и прошел к отлетевшим креслам. Поднял единственное уцелевшее, поставил и сел в шаге от Марка.

— Мне жаль, что твоя мольба осталась без ответа, — заметил мужчина, выискивая что-то по карманам. — Я, конечно, умру, но не сегодня.

— И не противно вам читать мои мысли? — спросил Марк.

— Я не читаю мысли, хотя так оно и выглядит. И нет, не противно. Это мой долг.

Марк скривился. Слышал он уже все эти разговоры.

Артефактор достал из кармашка жилета маленький вытянутый прямоугольник. Открыл крышку и поднял взгляд на волка.

— У меня будет только одна просьба: протяни руку.

Марк напрягся. Благодаря целительным печатям зверь уже чувствовал себя лучше, поэтому из груди вырвался рык.

— Если я причиню тебе хотя бы малейший вред, клянусь Астартой, можешь меня убить. Я даже прикажу это своему слуге, если у тебя сил для перекидывания не хватит. Соглашайся, волк, это отличная сделка!

Марк протянул правую ладонь. Пальцы мелко дрожали, как он не старался себя сдержать. На ладони, уже без следов недавних переломов, а с белыми рубцами заживления, оказался маленький отполированный красный камушек, размером с ноготь большого пальца. Обычный камень, правда, Марк не понял, какой именно минерал, но то, что это не артефакт и его не убило — сообразил. Несколько секунд ждал, что кожа с руки начнет слезать, а его опять станет ломать в корчах, но ничего не случилось.

Волк поднял недоуменный взгляд на артефактора. Тот, как понял, что Марк не хочет встречаться с ним глазами, отвернулся сам. А еще через несколько секунд выдал:

— Ты никогда не убивал артефакторов.

Незнакомец аккуратно подцепил камешек с ладони волка футляром. У Марка даже появилось чувство, что сам старик не хочет прикасаться к камню руками. Затем, старик захлопнул и убрал футляр в карман.

— Час назад нашли тело Шаарри. А полчаса назад я узнал о преступлении против тебя. Ты восстановлен на учебе в статусе адепта Второго Потока. Все обвинения против тебя сняты.

— Какая неслыханная щедрость! — склонил голову Марк.

— Будешь меня убивать? — спросил артефактор, не заметив иронии.

Марк отвернулся.

— А жаль, — вздохнул тот, — было бы любопытно посмотреть на лицо Даремора, если бы я приказал оторвать мне голову. Впрочем, если месть так для тебя важна, то я готов.

— Вы не любовались моими пытками, — бросил Марк. — Я вас не помню.

— Но, я же тоже один из «порождений Бездны» и хуже «самих Темных Богов» — опять процитировал мысль волка старик. — Так какая разница с кого начать? Могу дать слово, что даже после моей смерти, ты сможешь уйти, и принятые решения, по поводу тебя, не изменятся.

Дверь, которая от выброса магии практически сплавилась с камнем, с оглушительным грохотом выбило. Дверь пролетела через всю пыточную и врезалась в стену, прислонившись к которой обычно стояли его палачи. В дверном проеме стоял вампир с перекошенным от ярости лицом, и выступившими клыками.

— Ты что-то быстро, — заметил артефактор, не оборачиваясь.

Вампир захлопнул рот и прошел в камеру.

— Нолан просил передать, что представители рода будут уволены со своих постов в течении трех дней, — немного нервно доложил вампир. — Я почувствовал некоторые возмущения магии рядом с вами, и подумал, что лучше поспешить вернуться.

— Вовремя, — кивнул артефактор, чуть ускоряя движение кругов в печатях вокруг Марка.

Вампир достал из внутреннего кармана свернутый лист пергамента.

— Подписанный приказ по поводу юноши? — спросил артефактор.

Вампир кивнул.

— Передай, — приказал мужчина. — Мне лучше его не касаться.

Вампир шагнул вперед и с поклоном вручил пергамент. Марк с трудом развернул его, и с еще большим трудом смог прочесть текст. Если убрать всю витиеватость подобного высшего повеления, то с Марка снимались все обвинения в смерти артефактницы и все подозрения по убийству брата, ибо нынешний Владыка не имел никаких претензий к своему дяде. Приказ был заверен личной печатью и подписью Императора Нолана II.

Марк удивленно посмотрел на вампира.

— Копия этого документа отправлена в Школу, так же вашему побратиму, как единственному родственнику и еще один экземпляр будет сохранен в Имперской Судебной Канцелярии, — отчитался слуга.

Волна невероятного облегчения быстро сменилась глухим раздражением.

«Как же все просто и легко у этих иродов выходит! Хотят: вот тебе, казним! А хотят: милуют, и все довольны!»

— Даремор, — позвал артефактор, — отойди к стене.

Вампир моментально переместился подальше от Марка.

— Поклянись, что ни ты, ни кто-то другой, не причинит вреда этому юноше, если он убьет меня.

Волк старательно игнорировал незнакомца, поэтому смотрел на вампира. Хорошо рассмотрел, как меняется, заостряется и чернеет лицо у чистокровного от слов хозяина.

— Мой господин… — глухо проговорил вампир.

— Клянись! — тоном, не терпящим возражений, приказал артефактор.

Вампир дернулся, как от удара, но опустил голову и поклялся на вампирском.

— Ну, вот мы и решили все мелкие вопросы, — кивнул артефактор. — Так ты будешь меня убивать?

Марк не сдержался и рассмеялся, а потом и вовсе захлопал в ладоши.

— Вы отличный шут, господин! — еще раз склонил голову волк, комкая в руке ненавистный приказ. — И весь этот спектакль — тоже прекрасен! Спасибо, но, пожалуй, я обойдусь без убийства. Не хочется марать рук о такую… таких господ!

Честно говоря, Марк рассчитывал, что после такого оскорбления этот позер прикажет своему вампиру его убить. Собственно, вампир даже уже дернулся в его сторону с тихим шипением, но артефактор его остановил взмахом руки.

— Зря, — заметил старик. — Очень многие были бы тебе благодарны! Все-таки убить Синего Дракона мечтает столько разумных, что хватило бы на фолиант, а с сегодняшнего дня к этому списку прибавится еще множество имен рода Гантирас.

Марк вздрогнул и вскинулся, впервые посмотрев в глаза старика. Большие ярко-голубые, почти синие, но все же обычные глаза. Они не вызвали никаких ощущений. Обычные глаза уставшего от жизни разумного, каких тысячи.

— Вы — Синий Дракон? — выдохнул волк, вспомнив благоговейный вздох Дараи.

— О-о! Так я известен и у вас? Элвин Ратри, к вашим услугам, молодой волк. И я полагаю, что, в некотором роде, несу ответственность, за сотворенное с вами. Не спрашивайте о причинах, просто поверьте: я действительно ответственен за проступки моих собратьев. А потому действительно убежден, что вы имеете полное право взыскать мести с меня.

Марк почувствовал, как горло скручивает непонятным спазмом. Волк отвернулся.

— Благодарю, но вынужден отказаться от столь щедрого предложения, — прорычал он, чувствуя, как меняются зрачки.

Чем больше восстанавливалось его тело — тем больше его альфа хотел попробовать этого артефактора на зуб. Марк уже думал, что забыл это чувство голода. Оказалось, он ошибался.

— Я был бы признателен за одежду, — выплевывая каждое слово, сказал Марк.

— Даремор! — тут же отозвался мужчина.

— Да.

Вампир исчез так же быстро, как и появился.

— Вы тоже должны уйти! — неожиданно для самого себя, прорычал Марк, спешно опутывая своего альфу новыми ментальными блоками, в добавок к уже имеющимся.

— Ваш зверь? — уточнил мужчина.

— Да.

— Не вижу смысла ему мешать в мести, — пожал плечами артефактор, откидываясь на спинку кресла.

Марк только еще сильнее сжал челюсти, от всей души врезав зверю.

— То, что ты сдерживаешь себя, говорит только о том, что тебя не смогли полностью сломать, — убежденно сказал артефактор.

— Я вас ненавижу! — прошипел волк, сквозь сжатые зубы.

— Долгих веков твоей ненависти, — улыбнулся этот больной.