История одного Волка

Часть 7

Марк стоял, перекинувшись, напротив большого зеркала и смотрел на то, что за четыре дня реального, и годы субъективного, времени сотворили с его зверем. Оказалось, что к его пыткам приложились не только маги разума, но и артефакты. От его дара остались головешки, а еще недавно самый сильный зверь стал больше походить на поднятое умертвие: ободранная шкура, исхудавший, с провалами вместо глаз. Марк даже предположить не мог, что существует магия, способная изуродовать вторую ипостась. Но, она была, и опробована на нем.

Пытки, проделанные такими умельцами, как артефакторы, сделали свое дело. Теперь можно было с уверенностью сказать, что у него почти уничтожен дар и почти убит зверь.

Побратим стоял за его спиной, и Марк даже не видя его лица, чувствовал его растерянность и его боль за друга. Целитель, которого так же приволок побратим, назначил такое количество алхимических зелий, что на них уйдет почти весь заработок Марка за время наемничества.

— Ничего, — наконец, выдавил из себя Рыцарь. — Мы что-нибудь придумаем!

Марк оскалился и перекинулся обратно в человека. Поднялся на ноги и принялся одеваться.

— Не стоит, брат! Не стоит! У меня уже есть решение проблемы!

— Это какое же?

Марк усмехнулся.

— За мои увечья будут платить те, кто их нанес! Все по заветам Праха, брат!

— Марк, — как-то неуверенно начал побратим, пристраиваясь на кровати.

Мебель в этом трактире была явно не рассчитана на рыцаря в доспехах. Ректор Северной Видьят принес официальные извинения Марку, как только в кабинет вместе с ним вошел и «Великий» Синий Дракон. Волку дали три дня выходных. А уж когда в Школе появился взбешенный Рыцарь, который, как оказалось, все четыре дня искал Марка, перестав его ощущать по метке Витавии, отпуск продлили до месяца. Собственно, побратим успокоился только тогда, когда об этом попросил сам Марк.

А уже после того, как целитель осмотрел Марка и поговорил с воином — им, вообще, пришлось менять трактир. Рыцарь немного вышел из себя, узнав, что, судя по дару и телу, побратима пытали минимум полгода, а то и больше — и спалил, к Тлену, весь второй этаж трактира. Он бы бушевал и дальше, да вот Марк угомонил.

Как не странно, но претензий к Рыцарю у властей не было. Хватило золота за разрушенный трактир. Видимо, все уже хорошо знали, что случилось или слышали слухи, поэтому со взбешенным воином решили не связываться.

— Что? — отозвался Марк, присаживаясь за стол и наливая себе эля.

К вину у волка теперь было стойкое отвращение на ближайший век.

— Мастер утверждает, что тебе нужен маг разума. То, что пережил ты, ни одно сознание вынести не сможет! Тебе нужно поставить блок на память, иначе будет плохо…

Марк усмехнулся.

— Нет, брат! Каждая секунда того, что случилось останется со мной до погребального костра. К тому же, маги разума вызывают у меня сыпь.

Следующие месяцы прошли для Марка весело.

Для начала стоит отметить, что слухи о том, что он убил артефактора, к тому же влюбленную в него девушку, разлетелись по Видьят с умопомрачительной скоростью. А вот про то, что его оправдал сам Император, почему-то не говорили. Точнее, знали, что он свободен, но слухи утверждали, что это благодаря золоту и лживой натуре. За слухи, конечно, стоило сказать «спасибо» бывшей стае, и все тем же артефакторам.

Это сразу же придало обучению приятный привкус презрения и отвращения у танаров Школы. Теперь каждый урок, зачет или экзамен Марку приходилось сдавать по несколько раз. Из стаи, его, конечно же, изгнали. Причем с таким шумом, что это породило еще одну волну слухов.

Впрочем, Марк не собирался становиться одиночкой. Это было не в его планах. Продав артефакты Дараи, Марк выручил достаточно средств, чтобы обеспечить себя зельями и снадобьями. Примерно через две недели после освобождения, зверь Марка перестал выглядеть, как разодранное в клочья умертвие, что позволило ему участвовать в боях. Что такое его альфа, против всех остальных этой Школы — Марк показал уже с первых схваток.

Причиной для боев послужили слабые волки. Омеги и дельты, которых особо сильно унижали. С некоторых пор у Марка была непереносимость на подобное поведение. Несколько раз он бросался на альф только за то, что те при нем рыкнули или брезгливо посмотрели на омегу. Такое ненормальное, яростное, даже для оборотней поведение, послужило причиной еще одной волны слухов, где он стал полным безумцем.

Еще пару раз пришлось драться за девчонок, которые в силу слабого зверя оказывались чуть ли не в рабстве у постели альф. Так что можно сказать, что тем, кто пытался его подставить, и распускали слухи, волк быстро отомстил. Оказавшись под его рукой, слабые и забитые разумные боялись его еще больше, чем прошлых альф. Пришлось начать давать клятвы, что никогда не нарушит заветов Праха, и никогда не станет пытать или убивать кого-то по прихоти. Окончательно волки приняли над собой его руку, когда он дал клятву, что не станет принуждать к постели ни одну из волчиц. Это стало настоящим потрясением для поломанных волков, ибо такого почтения давно никто среди волков не выказывал.

Он был единственным альфой среди этого сброда, который давал подобные клятвы, так что уже через три месяца в его стае было больше пяти десятков волков. Самая большая и самая слабая стая. Потому что бет в ней было всего трое, и все его приближенные, потому что дали ему клятвы на крови. Остальные же нуждались в постоянной опеке, особенно те, кого сильно сломали и изменили унижениями. Были и такие, которые не могли без слез или припадка дойти до факультативных корпусов, боясь нападения.

Так что Марк заполучил себе большой щенячник, вместо стаи. Но, это не играло особой роли. Денег хватило на то, чтобы подкупить одного из младших клерков Велизара — и Марк получил полный доступ к личным делам учеников и адептов. Еще ночь ушла на то, чтобы отыскать в городе некоронованного короля местных бандитов. Тот, за умеренную плату и бои за звонкую монету стал предоставлять сведенья, которые не писались в личном деле.

Отыскать, имея имена и общие сведенья, среди учеников Первого Потока самых «плохих» мальчиков и девочек было лишь вопросом времени. Уже через месяц учебы Марк знал три имени артефактников, у которых имелись грешки. У кого-то были долги, у кого-то любовники и не совсем законные арты, у кого-то еще что-то эдакое… занятное для родни или того же Синего Дракона, которого, кстати, эта падаль боялась больше, чем божественной кары.

Дальнейшее было делом простым: поговорить с выбранными артефакторами о нужном, пообещать раскрыть тайны и секретики. Дарая, будь она проклята трижды, как и вся их раса, хорошо показала: какой должна быть примерная доза артефактной крови для восстановления дара. Так что, сообщить артефакторам и получить кровь, было не сложно. Уже через полтора месяца Марк стал выпивать один маленький фиал по утрам, как когда-то в старом домике. Возобновил тренировки с мечами, которые привез побратим, доспех же так и остался в городе дроу. Стал тренировать свою стаю, чтобы хотя бы девочки могли за себя постоять, а юнцы побиться за сердца девушек.

Со временем кто-то из артефакторов выбывал из списка, на его место вставал новый ученик. Почти у всех из молодняка этой аристократии имелись тайны, которые стоили десятка фиалов с кровью, а уже имеющиеся репутация только убеждала разумных не спорить и не артачиться.

Как-то так незаметно вышло, что к концу третьего курса презрение преподавателей сошло на нет. На его место встал страх. Слухи — отличная вещь!

Среди работников Школы оказались и любители теневых боев на арене, где Марк часто участвовал по договору за информацию об артефакторах. Стоило этим разумным увидеть, как Марк, в зверином облике, отрывает куски от сразу трех львов — как место главного кошмара Северной было занято. На Марка боялись лишний раз смотреть, как и на его стаю.

Жизнь налаживалась!

В тот день Марк, с приближенными, как раз вернулся с практики.

За лето, которое волк тоже провел в Школе, танары убедились, что от бешенного альфы может быть польза. Он и его приближенные часто помогали другим факультетам на практиках за пределами Школы, выполняя по сути ту же работу, что и он наемником.

Например: Марк почти месяц прикрывал адептов бестиарного факультета, пока те по северным графствам выискивали себе гарпий для разведения. Пару раз едва не отправился к Праху, прикрывая напуганных человеческих девчонок, но уже окрепший зверь был хорошим подспорьем.

Было забавно вырываться из корней дикого милорна или выгрызать адептов целительского из корней Черного Плюща на практике, уже лекарского факультета.

По возращении с подобных поездок ректор, как и куратор, выдавали ему очередную благодарность, на которую Марка разве что не тошнило, от омерзения.

Подобные поездки он видел только, как поле для тренировки своего зверя, а уж что там ему за это должны дать киранцы — плевать.

Стоило начать учебу уже на четвертом курсе, как Марка с приближенными попросили сопроводить учеников второго года обучения, с Первого Потока некроманского факультета.

Пять дней четверка волков отбивалась от умертвий, под матюкания парней и визги девчонок. Потому что, парни, рисуя охранный круг что-то напутали, не рассчитали — и устроили приличных размеров аномалию, размером с небольшое болото, где поднималась каждая сдохшая животина за последние полвека. А через день выяснилось, что аномалия еще и привлекает мертвяков с округи.

В общем, вышло весело! Марку было откровенно смешно, а его ребятам лишняя тренировка. По возвращении оборотень получил сотню золотых премии и очередную благодарность от ректора.

Почему Марк решил пойти с ребятами в столовую? Марк и сам не понял. Ведь усталость тогда была дикая, хотелось завалиться в логове и продрыхнуть пару дней, но пошел, решив, что лучше перекусить, а уж потом все остальное.

Ее он почувствовал сразу!

Силу, невероятную силу, скорее даже мощь. Зверь внутри попятился, почти заскулил. Но, сначала Марк подумал, что кто-то из мастеров посетил столовую.

Марк уже собирался сесть, когда по спине скользнуло чье-то прикосновение. Впервые в жизни он ощутил чужое внимание так остро и так ярко. Зверь внутри сделал стойку, но не в ожидании опасности или от голода, как было раньше, а с любопытством, почти с щенячьим восторгом.

Волк с огромным трудом удержал выражение лица, чтобы не выдать своего удивления. Снял заклятье, позволяющее сдерживать ароматы, и принюхался. От этого запаха у него едва не подломились ноги. Марк уже имел большой опыт общения с разными артефакторами, а кровь позволяла почти не испытывать интереса к этой расе, но этот запах…

Раньше ему казалось, что самый сильный аромат был у Синего. Его запах умудрился растолкать почти погибшего от ошейника зверя.

Но, это…

Марк не знал, что изумляет его больше: сила и оттенки запаха или реакция его альфы. Зверь не желал этой крови. Более того, причина была не в сытости или слабости самого артефактора, как с Шаарри, а в чем-то ином. Еще никогда Марк не ощущал себя так… странно.

Ему потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы сообразить — его зверь впервые почувствовал самку, кем-то заинтересовался. А учитывая отвращение Марка и его зверя к артефакторам, такое поведение было просто невозможным.

Мужчину потянуло не поглотить силу или разорвать, а потереться, прижаться к ней, лизнуть шею.

В каком-то оцепенении Марк выпрямился и обернулся, выискивая источник запаха.

Ее взгляд прошил волка насквозь. Он думал, что самый пронзительный и внимательный взгляд был у Дараи. Как он ошибался!

Эти большие темно-серые, чуть мерцающие глаза не просто просматривали все, они будто и зверя его рассмотрели, потому что тот неожиданно перестал рваться к самке, а виновато заскулил, испугавшись… себя. Альфа, звериная часть, огромная мощь и просто сущность не способная стыдиться, устыдилась своей силы. И как бы смешно это не звучало, но зверь испугался, что испугал ее!

И действительно, из-под длинный неопрятной, растрепанной копны коротких волос непонятного цвета, на него смотрели не просто удивительные своей пронзительностью глаза, а еще и испуганные.

Марк рассмотрел, что девушка и впрямь была слабой. Явно не артефактница, а скорее полукровка. Оборотень впервые видел полукровок этой расы. Худая, но почему-то в боевом корсете, бледная, будто всю жизнь солнца не видела, но с большими нежно розовыми губами, и чуть вздернутым носиком.

Она лишь мельком на него взглянула, а потом уставилась к себе в тарелку. Но, этого мимолетного взгляда хватило, чтобы по ауре девушки стала расползаться самая настоящая паника.

Марк еще раз неверище моргнул. И было от чего. Мало того, что это была первая полукровка, так еще она же была первой, из этой расы, не прикрытой щитами или маскировочными артами. Она была открыта, как книга. Бери — и читай, сколько влезет! Но, такого не бывает. Все даже адепты неумехи с первого же курса начинают прятать ауры, а уж артефакторы и подавно! А эта…

Марк понял: почему его зверю стало стыдно за себя. Не прошло и нескольких секунд, как аура девушки стала почти точной копией ауры девочки, которой чуть не убило умертвие кабана на том болоте.

Но, что он мог сделать такого, чтобы напугать ее? Он же только вошел.

Зверь рванулся к ней, чтобы она коснулась. Поняла, что он не опасен. Марк долгую минуту сдерживал себя, чтобы не перекинуться. Втолковывал самому себе, что подобное проявление чувств напугает девушку еще больше.

Заметили перемены и его приближенные. Марк с огромным трудом успокоил зверя, а заодно и себя. Просто, у девушки сильная кровь! Вот и потянуло зверя на вкус. Это пройдет. Должно пройти, потому что все они — подлые лицемерные твари. Волк быстро объяснил приближенным, что сейчас будет. Его беты не раз уже были свидетелями подобных бесед с артефакторами, поэтому не удивились.

Все это время Марк чувствовал на себе ее внимание. Знал, что она напугана, не смотрит на него, но готов был поклясться, что она как-то наблюдает за каждым его движением. Это было удивительно приятно…

Те несколько шагов, что он проделал до ее стола, дались ему с трудом. Ему, именно ему, а не зверю хотелось обнять ее. Прижать к себе. Боги, какая же она худая, и угловатая, как неоперившийся птенец. Тонкие ручки, длинные пальцы подрагивали от едва сдерживаемого страха. Казалось, еще чуть-чуть — и она закричит.

Стук ее сердца бил в ушах, заслоняя все прочие звуки. Как же она боится, глупая!

Почему он решил завести разговор именно о симпатии, и о ее красоте, почему решил так глупо и нелепо флиртовать? Он и сам не понял. Беты удивились тоже, потому что хорошо знали об отношении своего вожака к артефакторам, но виду не подали, и игру поддержали. А с каждым его словом она боялась все сильнее. В какой-то момент ее сердце так зашлось, что Марк испугался, что она потеряет сознание от ужаса. Решил рискнуть и использовать флюиды, чтобы лишь чуть успокоить.

Но, она, слабая полукровка, не поддалась его звериной сущности, будто и вовсе ее не заметила. А глаза большие-большие, смотрят из-под длинной челки настороженно.

«Почему у нее такой кавардак на голове? — подумал Марк.»

Руки сами потянулись к ней, чтобы убрать эту прядку, которая так ей мешает смотреть. А с губ сами собой стали срываться совсем уж бредовые слова про защиту и опеку. Он — разумный, который решил получить от нее десяток порций крови, говорит ей про защиту! Бред!

Но, слова сами собой складывались в предложения. Марк чувствовал, как все больше удивляются его волки, но все же они — его ближники, а потому тоже что-то говорят. Марк не особо вслушивается, а она вздрагивает от их слов, дергается, как листок в грозу, и все больше бледнеет от страха. Ну, почему она его так боится?

Марк замечает, что она боится не только его, но и всех волков. Причем страх этот настолько велик, что вывод напрашивается сам — ее уже обижали волки. Перед глазами встала картина из прошлого. А что если на месте львов в судьбе этой полукровки были волки, что если они…?

У Марка внезапно что-то сжалось внутри. Он — болван! Как он не подумал, что ее уже могли рвать волки. Он быстро оглядел Лину, кстати, необычное имя, еще раз, стараясь высмотреть следы шрамов. Это было глупо, потому что она сидела на лавке, да и одета была скромно, так что если следы волчьих клыков на ней и были, то под одеждой и он этого не увидит.

Марк оглядел всю их компанию. Они — три здоровых мужика, окружили девушку, и без того напуганную до предела. Идиоты! Он уже хотел рыкнуть на своих, чтобы отошли, но зверь взял верх. Рука сама ухватилась за ее руку, притянула к себе. Вдохнуть ее запах, потереться носом, показывая, что он ее. Провести рукой по волосам, убрать эту тленову прядку, которая так ей мешает.

Марк сам потянулся к ней, коснулся кожи и лизнул щеку. Беты так удивились этому извечному волчьему жесту покорности и привязанности, что даже отпрянули. Оборотень спиной ощутил изумление от Лиса, который остался чуть позади. Так волки поступают только с… Парами.

А в следующий миг случился удар!

Эта мелкая и щуплая девчонка, еще секунду назад готова помереть со страху, ударила, по ним всем, сразу несколькими заклятьями! Марк, подброшенный в воздух, видел, как за сотую долю мгновенья из ауры девушки исчезли все следы страха, а на их место пришла твердая уверенность и адамантовое спокойствие! Он так изумился, что забыл про все вокруг, неотрывно следя и запоминая перемены в ее настроении. Сейчас, это была уже не запуганная мышка, а химера в девичьем обличии. Легким движением разумного, умеющего управлять своим телом, она схватила сумку и выбежала из залы.

Она его обманула! Мерзкая двуличная тварь! И почему зверь заинтересовался ею? Почему он сам увидел в ней женщину? Да как он только мог опять поверить артефактору?!

Нашел он ее быстро. Да она и не стремилась от него спрятаться. Злость на нее, и на самого себя буквально раздирала на части! Нет, он, конечно, позволил себе проявить слабость, позволил опять поверить, но с него хватит! Интересна она зверю? Посмотрим, как она будет ему интересна после пары фиалов крови.

Он ухватил ее за локоть и поволок к беседке, где уже давно были отключены все следилки. Там часто по ночам встречались парочки, так что говорить можно было спокойно. Он двигался быстро, даже слишком, для такой маленькой девушки, но она не отставала, не спотыкалась и даже от веток уворачивалась с какой-то неуловимой простотой. Марк заметил, что она снова боится, но не поверил ей. Теперь он смотрел на нее иначе — и заметил странность.

Ее сердце билось, как у испуганного разумного, по ауре разливался страх, но двигалась она не как напуганный человек, а как уверенный молодой дроу. Ни разу даже ему на ногу не наступила, хотя он и притянул ее к себе, чтобы она споткнулась о голенище его сапога. Она уворачивалась, ставила ноги твердо, даже уверенно. А еще ее глаза… когда он смотрел — в них был страх, но стоило отвернуться, и глянуть как бы боком, как страх пропадал, а появлялось легкое раздражение.

Марк рассказал, что ему от нее нужно. Причем рассказал так, как никогда бы не стал с другой девушкой. Но, уж очень она его разозлила. А когда показала свою осведомленность о расе, про Избранные и Признанные Пары, вообще вывела из себя настолько, что Марк решился на крайние меры. Уж слишком сильно эта выскочка напоминала Дараю. А это вызывало затравленные, почти забытые эмоции: уважение, понимание, и едва ли не прежнее благоговение перед расой. Чего оборотень позволить себе просто не мог…

От девушки пахло невинностью, поэтому Марк пригрозил этой стороной жизни. Теперь-то любая девушка отдаст хоть всю кровь, лишь бы не быть изнасилованной таким чудовищем, как он!

Волк специально дал ей времени до вечера, чтобы она узнала у подруг сплетни о нем. Мысленно, он уже пообещал себе, что возьмет только один фиал, чтобы успокоить зверя, и показать альфе, что она не достойна внимания. Он бы и этого делать не стал, но уж очень внутреннего волка тянуло к ней. Уже уходя с поляны, волк услышал, как успокаивается ее сердце.

Это было странно! Как невинная девушка, после таких угроз может так быстро успокоиться?

Отойдя немного, Марк набросил Полог Невидимости и прислушался. Пульс Лины действительно быстро успокоился. С лица ушла бледность, а из глаз страх. Лицо снова стало почти уверенным и спокойным, будто и не было беседы. Она немного посидела, глядя в ту сторону, куда двинулся Марк, и спокойно ушла.

Волк заметил, что на ней нет, не только маскировочных артов, но и любых других. Хотя обычно все из молодняка ими хорошо прикрыты.

Зверь заволновался, что такую легкую добычу могут поранить, поэтому Марк, сам себе удивляясь, отдал приказ Лису следить за девушкой, и если что случится — тут же звать его.

Это было полной глупостью! Ведь он сам только что шантажировал ее, но ничего не мог с собой сделать. Лис был самым слабым из бет стаи, так что Марк мог не опасаться, что его зверь воспылает жаждой к ней.

Сам волк направился выяснять все, что возможно про свою новую знакомую.

Следующие несколько часов Марк чувствовал внутри давящую тревогу. Зверь бесновался, требуя быть рядом с ней. Марк поймал себя на мысли, что и сам волнуется за девушку.

Веселина Ристит, мало того, что полукровка, так еще и рабский отпрыск, сама почти рабыня. Вот почему, она выглядит так нелепо. Вот почему, волосы так странно обрезаны, может это был приказ хозяина. И вот почему, на ней нет ни одного артефакта. А откуда им взяться, если на ней экономили, у нее нет рода, который защищал бы? Воображение тут же нарисовало самые разные картины того, как могли обращаться с рабыней у эльфов, благо наслушался разного от своих волчиц, которые недалеко ушли от положения рабынь в прежних стаях. Несмотря на то, что постельной игрушкой Лина не была, захотелось сорваться с места и броситься к ней.

С огромным трудом к вечеру удалось убедить себя, что она — артефактор! А все они — демоны во плоти! Удалось удавить на корню ростки жалости к девушке.

Марк был готов к разговору, пока не появился Лис, и не рассказал: с кем говорила Лина. Этот тленов дракон! Если он только пальцем к ней прикоснулся! Бета сознался, что касался. Пытался задержать, за руки хватал.

Волк сорвался из логова, отпустив самого сильного из своих бет. Мало ли, может привлечет ее кровь.

Веселина работала почти до полуночи! Марк даже начал опасаться, что девушка заночует в травной, но нет. Она выбралась-таки на улицу!

И зачем Марк решил ее усыпить? Он и сам не знал, может потому что боялся заговорить с ней? Может, потому что сам еще не понял, как к ней относится? Но, она вместо того, чтобы мирно уснуть дернулась, тихо застонала, как от удара — и стала оседать на землю.

Она опять его обманула. Да, испугалась. Да, он хотел ее напугать. Даже хотел, убедить себя в том, что она ему не интересна. Но, запах… Глаза, такие большие, такие глубокие. Марк и сам не понял: почему подошел слишком близко, почему наклонился. А она вместо того, чтобы завизжать, как все нормальные девки — разбила ему нос.

Он будто со стороны наблюдал удивительную, почти мгновенную перемену из испуганной малявки в бестию. Опять этот адамантовый блеск клинков в глазах. Рывок — запуск простого, пассивного заклятья. И у него разбито лицо!

Ярость от того, что опять попался на уловку маленькой девчонки. И злость на себя, что не может совладать с эмоциями. Но, и восхищение, что девочка все-таки обвила опять вокруг пальца трех здоровых волков. Этим невозможно не восхищаться, хотя бы потому что он впервые встретил кого-то из этой расы, кто так сильно схож с Дараей и Синим. У прочего молодняка расы не было и сотой доли той уверенности, наглости и внутренней, душевной силы. А у этой странной малышки все достоинства расы, которые когда-то так восхищали никому ненужного оборотня, имелись и привлекали, как блеск редких звезд на затянутом тучами небе.

У мужчины было странное состояние в ту минуту — будто он разделился натрое: зверь желал быть с ней, человеческую часть тянуло задать тысячи вопросов, и ненависть к ним всем давила памятью. Он просто не мог выбрать, как себя вести и что делать. А еще не понимал: чего больше хочет?

Марк упустил из виду, что его ближники приносили клятвы. Упустил, за мешаниной эмоций, что для них он — вожак, и потому во многом центр жизни. А потому, пока ждал регенерации, просто не заметил, как перекинулись, разозленные волки. Как бросились из кустов за нахалкой.

Ее тихий вскрик, а затем и сильный запах крови заставил человеческое сердце ухнуть в пятки, а зверя рвануться на волю. Марк еще никогда не перекидывался с такой скоростью.

Увидев кровь, волк обезумел. Плевать, что бета принес ему клятву. Плевать, что это его стая. Ничего не имеет значения! Единственное, чего хотелось — смерти обидчика!

Ее дикий крик сработал не хуже кнута.

Марк пытался сдержать зверя, но не смог. Единственное, чего удалось добиться, это чтобы тот перестал скалить клыки. Звери — это не разумные, у них иное сознание. Именно поэтому полукровки редкость. Редко, когда другая раса может понять повадки оборотней, и еще реже может их принять, как правила всей жизни. Для этого надо и самому быть немного сумасшедшим для своих. Волк не причинил ей вреда, но требовал, чтобы она подчинилась. Марк знал, что ни один артефактор не признает зверя над собой, но зверю это не объяснить.

А уж, когда волк поставил на нее лапу, сообщая о том, что теперь она — его, а он над ней, Марку стало совсем плохо. Зверь заинтересован в этой полукровке настолько, что уже сейчас готов признать ее Избранной Парой! Но, больше его напугало, что он сам может покалечить девушку, не желая того. Ведь такой вес… Волчица бы выдержала, даже, наверное, удовольствие бы получила, но маленькая, худенькая девушка…

Марк видел, через глаза своего альфы, ее лицо. Белое от потери крови и от страха, со сверкающими в ночи дорожками слез, но в самих глазах. В глубине, горела такая решимость, такая уверенность, какой он еще не встречал. Она защищала его бету, привлекла зверя, признала его главенство, не став сопротивляться.

Странная, непонятная, угловатая, но такая… Марк даже в мыслях не мог подобрать ей определение. Что-то похожее на подобную твердость и решимость он уже ощущал от Дараи, в меньшей степени от умирающего мальчика, но тому, что прожигало сейчас глаза оборотня, у мужчины просто не было названия. В этом взгляде не было кротости и умиротворенности «наставницы», был лишь блеск адаманта. Он бы назвал ее воином, только артефакторы не учувствуют в войнах. Артефакторы не убивают! Их подлость и сила в ином.

Альфа не желал ей смерти, и не желал наказания, поэтому показал свое расположение еще и тем, что слезал ее слезы. Так звери ведут себя со щенками или престарелыми родителями: заботятся, переживают и сострадают, вот таким образом. А крови взял лишь немного, только для того, чтобы раз и навсегда запомнить запах и вкус своей женщины.

Вкус у Лины был странным. Да, эта была самая сладкая кровь, которую Марк пробовал, благо опыт уже большой. Но, эта сладость не вызывала желание взять еще, отпить еще глоток или откусить еще кусок. Совершенно! Будто и глотка, капли этой крови было довольно, чтобы раз и навсегда убить расовый голод. А еще в этом вкусе было что-то неправильное, что-то чуждое и вредоносное.

Зверь не знал, что это такое, но был убежден, что это болезнь. Мысль о том, что его самка больна — причинила почти физическую боль. У зверя даже шерсть на загривке дыбом встала, а когти чуть удлинились, едва не поранив девушку. Только из желания узнать больше про болезнь зверь слизал с ее тела всю кровь, и рискнул зализать и саму рану.

Зверь не видел в ней ничего страшного — заживет!

Но, Марк, понимал, что Лина не оборотень, видел что бета нанес глубокую рану. Ей срочно нужен был целитель, но как прервать общение зверя с его женщиной, когда и сам Марк хотел смотреть в эти глаза? Он смог бы обуздать его, если бы был твердо уверен в своем праве, но мужчина не был. Сейчас он вообще ни в чем не был уверен…

Слава всем Богам, что в травной нашлась богатенькая девочка с охраной, что она услышала, несмотря на Полог Тишины, который сам Марк и установил над двориком, и пришла на выручку девушке. Это отпугнуло зверя, а заодно и успокоило. Марк уходил уверенный в том, что Лине помогут. Не бросят, не оставят, позовут целителей.

Марк даже был рад, что нашлась аристократка с охраной, когда завтра за ним явятся местные стражники — он сможет поговорить с Линой. Волк провел языком по небу, и убедился, что метка Избранной Пары действительно начала формирование. Помня, об их беседе, и о том насколько девушка цинична и ничему не верит на слово, он порадовался тому, что у нее такая странная кровь и зверь уже начал обряд Признания.

Когда его захотят арестовать за нападение он сможет перекинуться и показать, что его зверь выбрал ее, а это уже шанс на начало. Может быть, когда-нибудь, через несколько лет, она сможет посмотреть на него, как на мужчину. От одной этой мысли захотелось зажмуриться…

Об их будущем Марк не волновался. За время ее учебы он сумеет либо стать Рыцарем, либо подзаработать достаточно, чтобы выкупить ее, да и ее мать у эльфа. Это не сложно с его победами на арене и ставками. Да, он — не лучшая партия для нее, но уж точно он сможет ее защитить. К тому же ему, такому переделанному волку, как и ей — полукровке, лучше детей не иметь. Мало ли какие отпрыски появятся от такой любви. И щелков-сирот и так достаточно в мире, чтобы Марк и его спутница не чувствовали себя одинокими.

Всю дорогу до логова, где Марк, собственно, и жил, его беспокоило только легкое покалывание в глотке, как след далекой боли.

Мысленно волк решил, что завтра же стоит узнать у мэтра Зимара, что может вызывать такой привкус в крови? Марк понимал, что зверь, если уже метка начала вырисовываться в пасти, не отступит. А идти против воли своего зверя — нарушать заветы Праха. А если так, то он должен знать, чем больна его потенциальная Избранница, чтобы успеть помочь.

Марк почти сразу после возвращения в Школу нашел это место и устроил в старой алхимической лаборатории логово. Причин было две. Для начала стоило тренировать волков, даже слабых. А вторая: Марка преследовали кошмары. Видения пыток заставляли во сне перекидываться в зверя, потому-то логово и стало самым безопасным местом, как для него, так и для других.

А примерно через час пришла боль.

Боль от смерти дара, истлевания магии — совсем не то же самое, что и боль от ее испития или блокировки. Магия внутри именно истлевала, разлагалась, как мертвая плоть.

Марк, выплевывая изо рта комки густой крови, не смог сдержать смеха. Он опять ошибся! У этой полукровки был артефакт, и была защита, только артефакт аморфный или подобный аморфному, скрытый в теле. И теперь ее сила карала его, за нападение, медленно убивала. Он знал, что с этими существами нельзя расслабляться, но поверил чутью своего альфы, доверился зверю — и вот, глупый, уже трижды обманутый, его, в конце концов, все-таки прикончит артефактор. Да, случится это не в пыточной, и не алтаре, но случится.

Гибель тела, иногда милосердно лишала его сознания. Тогда приходили воспоминания о Дарае, лицо Камиля с фиолетовыми губами, и воспоминания о тренировках с побратимом. Марку было жаль, что он так и не успеет проститься с ним. Мысль такая была, но остановил зверь. Что могли сделать с полукровкой, к тому же рабыней, за убийство побратима такого Рыцаря? Марк не знал, может и ничего, а может… Зверь не дал ему проверить. Пусть лучше никто не узнает о том, кто его прикончил. Избранная пара не может пострадать от клыков своего самца. Марк только согласился со своим зверем, очень уж не хотелось ему уподобляться отцу, который заставил свою Избранную Пару лечь на алтарь некроманта.

Через пару часов страданий появилась мысль, о том, чтобы написать ей вестник или попросить кого-то из бет, потом рассказать, что ее выбрал зверь. Но, эту идею отмел уже сам Марк. Зачем смущать ее? Зачем пытаться вызвать в ней чувство вины или лживую симпатию? К жизни его это не вернет, а ей будет больно.

Видений из прошлого было так много, что Марк быстро перестал видеть реальные стены логова и что-либо слышать. Горячечный бред спасал от боли, поэтому Марк сам тянулся к воспоминаниям и образам. Веселина в них была частой гостей. Три короткие встречи, где он вел себя, как мерзавец, а она, как маленькая обманщица. Он знал о ней не слишком много, она — вообще ничего кроме слухов и лжи, которую Марк сам и выстраивал вокруг себя.

Как глупо и нелепо закончится его жизнь. Он — дельта из такого далека, что она и не слышала, наверное, про Фироп, стал альфой. И за какой-то день почти влюбился в девочку, хотя почему «почти»? Даже размечтался о том, как завоюет ее. Ведь шесть — десять, а то и больше, лет ее учебы давали достаточно времени, чтобы покорить даже обиженную и напуганную стену.

В какой-то момент боль отступила, перестав ощущаться в теле, оставив в разбитой голове только чудовищную слабость. Перед глазами встал небольшой, старый замок с обрушенными воротами. Дарая у груды камней с красным от гнева лицом. Вот, она, как гном смачно сплевывает и выдает: «Эко тебя покорежило, страшный кровосос! — глядя куда-то вверх.»

Ее голос сливается, и будто перетекает в другой, куда более близкий:

— Эко тебя корежит, страшный зверь!

Сначала Марк решил, что сошел с ума от желания зверя увидеть Пару еще хоть раз, но ощущение присутствия, ее запах. Все было слишком реальным.

Она пришла к нему! Как-то нашла, почувствовала и пришла!

От удивления у Марка дыхание перехватило, как у совсем юного щенка. А потом стало страшно за нее. Что если зверь ранит ее сейчас, обезумив от боли? Что если, ей станет стыдно за то, что она сотворила с ним? Ему меньше всего хотелось, чтобы Пара страдала из-за него, плакала или огорчалась!

Но, в ее глазах не было страха или чего-то похожего, даже чувства вины не было, только та же уверенность с легкой грустью.

В ней больше не было и следа от рабской полукровки без рода и племени, не следа от совсем юной, еще невинной девушки. Сейчас это было нечто иное, совсем иное. Это существо было намного старше, мудрее и сильнее того образа, что он видел раньше. Она говорила с ним так, как никогда не позволила бы себе забитая полукровка. Она говорила, как вожак. Тихо, но твердо и с полным правом.

Примерно так не раз пытался говорить и Марк своим, примерно так говорил и его отец, но ни у него, ни у кого другого не получалось говорить именно «с полным правом», без сомнений, гнева или иных чувств.

Марк завороженно наблюдал, как она вернула к жизни его дар, восстановила утраченную магию. Марк знал, что это невозможно, что даже не все мастера и мэтры берутся за подобную работу, не раз читал об этом. Но, она делала это. Причем с таким видом на уставшем лице, будто не видит в этом ничего сложного, будто это, для нее, скучная рутина, и не более. Марк знал, сам прошел через подобное, что восстановление дара занимает месяцы, а то и годы лечения. Если бы не кровь артефакторов, его дар до сир пор был бы похож на разорванную тряпку. Но, у нее на то, чтобы полностью вернуть дар в прежнее состояние ушло не больше часа!

Марк не поверил бы в подобное, если не видел вокруг своего тела больше полутра десятков сложных целительных заклятий, и все они легко удерживались ее волей.

Как описать то, что случилось с сердцем зверя, когда они оба увидели, что за боль колола язык? Мертвая Душа, Боги, его Избранная Пара — Мертвая Душа!

Марк однажды, очень давно, когда еще никто не знал, что он дельта, а его зверь мирно спал, видел Высшего эльфа, которого прокляли Белой Пеленой. Тогда-то их знахарка, а заодно и повитуха, рассказала мальчишкам, которым было очень интересно: почему от лежащего на носилках эльфа исходит белый густой туман и словно шлейф, падает на землю, что это проклятье сильных мира сего. Оно относилась не только к запретным, но и тайным знаниям, а потому им убивали только тех, кого нельзя было убить иначе.

Знахарка так красочно рассказала про муки несчастного эльфа, что мальчишки все два дня, пока эльф ждал корабль в их городе, не шумели рядом с гостиницей, и вообще играли за крепостными стенами.

Марк запомнил эту историю, как и мгновенно узнал тугой клубок светло-серого дыма в верхней части живота, почти под ребрами, у девушки. Хорошо рассмотрел, как комок, хоть и был ниже, плотно оплетал паутиной живое сердце, а частью пут уходил и будто растворялся в теле. Марк знал, что проклятье уничтожало сначала магию, потом тело, а следом и души проклятых. Кто-то все же смог связать магию проклятья, даже опустить ее чуть ниже сердца и дара артефактницы, но не смог оборвать привязку к душе.

— Значит, это все! — глухо выдавил из себя Марк, понимая, что Паре ничем не помочь.

Никакая магия не спасет его сокровище от смерти, и никакие деньги.

Собственная смерть, как и ее причина, стали настолько мелкими и нелепыми, что хотелось рассмеяться. И Марк бы расхохотался, если бы глаза не жгли слезы.

— Ну, зачем же так, сразу!? — ее укор выдернул из черных мыслей. — А как же стая?

Марк едва не рассмеялся. О чем она? Как его может волновать хоть что-то кроме нее? Какая стая? Какая может быть жизнь, если…?!

— Я знаю, что это за проклятье! — слова давались с таким трудом, как никогда прежде. Даже в пыточной, с разрезанным языком говорить было проще. — Не стоит меня успокаивать!

— Нет! — и столько уверенности было в этом звонком голосе, даже тень усталости куда-то делась.

Марк уставился на свою Пару, та смотрела открыто. В глазах снова появилась иллюзия, скрывающая ее недуг. В них не было и той боли, что была в больших глазах эльфа, только уверенность, ирония и… о Боги, даже смешинки. Она радовалась! Действительно, была если не счастлива, то уж точно весела.

Зверь внутри завыл в голос, потому что она тоже умрет. Она будет страдать! А его уже не будет рядом, чтобы разделить это, чтобы попытаться облегчить.

Рассмотрев что-то в его глазах, Веселина неожиданно скривилась, как от настойки, и резко отвернулась.

Ее хотелось обнять! Прижать к себе! Но, зачем?

Пока Марк боролся с собой, она что-то говорила. Марк даже не понял что именно, да и не вслушивался он в слова, ему вполне хватало злой решимости в ее голосе.

То, что случилось, волк почти не чувствовал. Просто магия или сила проклятья выгнула его тело, пытаясь задержаться в теле, ухватить душу или разум. Но, Лина не позволила. Он чувствовал ее энергию внутри себя, как сильные удары потустороннего сердца. Эта мощь легко притянула к себе энергию проклятья, оберегая собой же его дар, душу, сердце и разум.

Силы воли хватило лишь на то, чтобы открыть глаза, когда магия окончательно оставила его, а заодно и сила Лины. Волк увидел маленький, почти незаметный, тускло светящийся белесый комок проклятья под рукой Лины.

Увидел ее вспыхнувшие, как два магокристалла, глаза, и то, как магия, убывающая его Пару, каплей масла, впиталась в кожу такого драгоценного тела.

От боли девушку чуть выгнуло, она запрокинула голову назад и тихо, почти неслышно застонала, уронив руки. Марк дернулся было к ней, но Пара не стала падать. Под сомкнутыми веками еще сверкала магия — значит, она не потеряла сознание. Мешать ей бороться с проклятьем не хотелось. Он только сжал ее руку, чтобы хоть как-то быть рядом.

За минуту Марк увидел, страшную метаморфозу со своей Парой, и сам, наверное, постарел лет на сто от страха за нее. Потому что сначала у девушки посерела и истончилась кожа, как у высохшего трупа в склепе. Потом, из нее словно выпили жизнь. Заострились скулы, ввалились еще живые глаза, истончились веки. Пальцы под его рукой стали тонкими, с большими шершавыми костяшками, как у древней старухи.

Марк даже подумал, что сейчас она рассыплется пылью, прямо у него на глазах, и сам разжал свой захват, страшась, что просто от веса его ладони, начнет крошиться ее рука. Видеть еще дышащий, но высушенный труп было жутко, хотя на умертвие он насмотрелся. У этого трупа билось сердце, вздымалась ввалившиеся грудь, а под почти прозрачной кожей бились синие жилы, напрягались и расслаблялись тонкие мышцы.

А затем все повторилось сначала: в тело вернулась, будто из воздуха, живая плоть, кожа скрыла жилы и кости. На щеки вернулся едва заметный розовый румянец.

Наконец, уже знакомая ему Пара, ничем не напоминавшая жителя родового склепа, распахнула чуть слезящиеся от боли глаза. На длинных ресницах застыли капельки слез. Сначала она быстро оглядела еще активные заклятья вокруг Марка, потом оглядела его, ничуть не стесняясь его ногаты, будто вид голого мужчины просто не мог ее смутить. Таким взглядом смотрят только целители или некроманты. И только потом заметила, что ладонь волка греет ее холодную кожу.

Пара скривилась, а по ее ауре расползся стыд, причем такой явный, что это заметил и не слишком понимающий в оттенках ауры, волк. Марк сначала не понял: чего может устыдиться такая девушка. А потом, вспомнив Дараю, сообразил, что ей стыдно за собственную слабость, за то, что Марк видел момент ее боли. Она зло вырвала свою руку из-под его, и сжала в кулак пальцы, отвернувшись, а в уголках глаз снова появились слезы.

Марк попытался обнять свою Пару, объяснить, как в свое время светловолоске, что уж его она может не стесняться, но, Лина не позволила. Она так на него посмотрела…

— Лежи смирно, альфа! А то усыплю! — это был даже не приказ вожака, а Приказ Вожака.

Марк с огромным трудом удержался, чтобы не заскулить покорно. Тлен, и это его Пара, его Избрана Пара!? Да она же из него кружева плести будет, а зверь будет только благодарно язык вываливать от удовольствия. Его альфа искал такую самку?!

Хорошо, что больше Лина на него не смотрела, сгорая от стыда, а занималась только многочисленными заклятьями. Потому что от изумления оборотень просто не мог сохранять невозмутимость. Пара не может быть такой, только не его! Откуда столько силы? Она же просто полукровка. Да и с чего бы всегда холодный к женщинам зверь сейчас так млеет внутри?

Марк с открытым ртом наблюдал, как заклятья, которыми Дарая работала с его даром, и всегда вызывала по одному, сейчас крутились сразу все над его головой. Первогодка легко ориентировалась в каше символов и рун, так словно последнюю тысячу лет этим только и занималась. Одновременно с этим она ускоряла его регенерацию и вливала в уставшую плоть новую магию, чтобы восполнить уже утраченное проклятьем.

А потом и вовсе расслабилась и села на пол у его ложа, прислонившись плечом к бортику и задумалась, забыв и про волка, который ей угрожал, и про сложнейшую магию, которая в любой момент могла выйти из-под контроля и убить ее, как призвавшего.

Она посмотрела на него, только когда магия закончила с ним. Марк чувствовал себя сейчас даже лучше, чем сразу после пробуждения альфой, хотя, казалось что просто невозможно. То, что она увидела на лице оборотня — ей не понравилось, и она снова скривилась, поджав губы.

Но, Марку было все равно: пусть злиться, пусть его ненавидит. Главное: она жива и рядом!

Больше всего ему хотелось коснуться ее, зарыться пальцами в волосы, а если она простит их такое плохое начало — то и поцеловать. Но, она отдала Приказ, и она злилась, так что Марк сдерживался. Не хотелось оттолкнуть ее еще больше. Он и так сделал достаточно!

Лина сама потянулась к нему. Сама протянула изящные руки. Волк едва не заскулил от наслаждения, когда она позволила коснуться себя, и обняла за шею.

Щелчок замка!

Жуткий звук, которым всегда начинались и заканчивались его кошмары. Единственный звук, которого боялся его альфа. И единственный звук, который до безумия ненавидел Марк.

На его шее была тонкая, явно зачарованная цепочка. И надел этот ОШЕЙНИК на него артефактор!

Будь он проклят трижды, тленов идиот! Опять ошейник, опять боль поражения и рабство, вместе с бессилием и опять артефактор.

Зверь внутри заскулил, умоляя сдержаться и не ломать цыплячью шею этой проклятой твари. Марк уступил, сдержался — и нашел в себе силы посмотреть в глаза Паре.

Она улыбалась! Улыбалась победно, торжествующе!

Проломить ей голову не дал зверь! Альфа до сих пор не изменил своего решения! Глупая доверчивая зверюга! Да и он хорош, дурак!

— Проснись! — промурлыкала эта тварь.

Марк просто не успел содрать цепочку. Она впиталась в кожу, оставив лишь едва ощутимое тепло на коже. Марк хотел вырвать ей глотку, но зверь не дал — дернул правой рукой, отбрасывая палача и нового тюремщика на пол.

Марк вскочил на ноги, но вот двигаться дальше не смог. Злости хватало, чтобы сдерживать альфу, но не хватило, чтобы тот не завладел несколькими мышцами. Спина налилась свинцом, не давая Марку добить Избранницу. Марк пытался втолковать тупой псине, что это не его Пара, а их общий палач, но зверь не слушал, все больше лишая возможности двигаться.

— Что ты со мной сделала?!

Лина только головой покачала.

— Не старайся! Это аморфный артефакт на одного хозяина. Теперь он с тобой до самой смерти, волк.

И эта довольная улыбка победителя. Этот торжествующий взгляд!

Но, зверь все еще продолжал на что-то надеяться, поэтому Марк спросил еще раз:

— Что это такое?

А сейчас улыбка стала злорадно-торжествующей. Она наигранно развела руками в стороны:

— Давай подождем пару минут…

Дальше Марк уже не слышал. Нужно было ее скрутить до того, как артефакт окончательно заработает. Когда на него надели ошейник, тот тоже не сразу блокировал его дар. Что именно сделает эта штука — он не знал, но и проверять не хотелось. Симпатия зверя — это, конечно, весомая причина, но шкура дороже. Марк пообещал зверю, что не станет ее убивать. Достаточно просто хорошо напугать, чтобы она сняла арт. А его вида вполне достаточно, чтобы напугать. Может быть, одного слабого удара или укуса. Главное, чтобы она видела его решимость. Любой сделает все что угодно, когда на кону жизнь.

Он перекинулся и бросился, но так чтобы она успела увернуться. Его зверь уже умел двигаться так, чтобы от него не было спасения.

Девчонка увернулась, но уже следующий прыжок приняла на тренировочный щит. Побратим создавал именно такие, чтобы отрабатывать с Марком бои на мечах. Только этот был раза в четыре больше, чтобы полностью закрыть девушку с одной стороны и удержать размеры Марка в звериной форме.

Больше всего оборотня злило, что она не боится его! Девушка, которая еще час назад едва не отправилась к своей Богине из-за страшного проклятья. Девушка, которая извела на него столько магии, жизненных сил и внимания, что хватило бы и на трех архимагов. Сейчас же игра с ним в догонялки. Она именно играла. Двигаясь с почти вампирской скоростью, она легко уворачивалась, изгибалась, припадала к полу. И он мог поклясться, что несколько раз он слышал смех. Чистый, лучащийся детской радостью, счастливый смех. Она смеялась, пока он пытался ее напугать!

И кто из них больше сошел с ума?

Через некоторое время Марк и сам вошел в раж. Ему захотелось проверить насколько эта малышка ловкая. Точнее, это захотелось не ему. Зверь, чувствуя, что его Паре нравится такая игра, тоже подзабыл про причины таких «доганялок».

Зверь разыгрался настолько, что стал явно быстрее возможностей Лины. Марк успел заметить, как от неосторожного шага ее правая нога подкосилась — и девушка стала падать. Марк увернуться уже не успевал, от страха глаза сами перешли на маговзор. Марк увидел, как молниеносно девушка припала на одно колено и развернулась, встречая зверя на щит. Но, потрясла его не реакция исполнения этого приема, а то, что тем самым девушка мгновенно выдала в себе воина.

Кто-то не только тренировал ее, но и готовил именно для войны, для боев, как дроу или орки свой молодняк. Кто-то рассчитывал, что она будет воевать, и потому нанял дроу учить ее. Слишком уж знакомые движения и знакомые маневры выдавала его Пара. Марк и сам не раз уже видел такие от наемников, да и в исполнении тени Дараи. Но, кто мог планировать сделать из полукровки боевого мага?! Только, если хозяин.

Пантеон Всемогущий, эльф не просто отправил полукровку учиться управлять Дэса. Он планировал продать боевого артефактора, или боевого некроманта! Других причин аристократу так печься о судьбе полукровки просто и быть не может. Что может быть лучше, чем вырастить элитного наемника с массой умений и возможностей, а потом пополнять свой карман. Ведь она рабыня, а если не она, то ее мать.

Его Пара — наемница!

Мысль не просто выкупить, а еще и убить эльфа, для верности, показалась настолько притягательной и сладкой, что волк зарычал и оскалился.

Из-под лап донесся вздох. Марк только сейчас сообразил, что уже несколько секунд буквально стоит на ее щите. Скосил глаза, и едва не сел, увидев в ауре девушки не страх, хотя его клыки были в паре ладоней от ее носа, а совершенно искреннее восхищение.

Волк отпрыгнул в сторону и внимательно всмотрелся в ауру своей Пары. Так и есть, ни намека на страх. Теперь оборотень искал подтверждение своей догадке — и нашел их достаточно. Ученица первого года обучения, которой по записям в личном деле, было восемнадцать лет от роду, двигалась по кругу так, как просто не могла девушка ее лет, причем любой расы. Даже молодняк дроу такой грацией еще не владеет. Не могла, если только ее не натаскивали на войну, так же как его!

Взгляд внимательный, голова чуть наклонена к плечу, будто она прислушивается, под ноги не смотрит, щит сместила так, чтобы можно было в любой момент увернуться в любую сторону. А в ауре только восторг и удовольствие. Марку потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что его Пара сейчас наслаждается не стычкой с ним, а именно им самим.

Где ненависть к шантажисту?

Где злоба к возможному насильнику?

Где презрение к убийце артефакторов?

Только восторг, как у ребенка, который увидел героя из сказаний бабушки вживую.

Да на него с таким восхищением не смотрели даже волчицы, даже спасенные им адептки, как сейчас смотрела она.

«Что же ты такое, Лина? — с ответным восторгом, пронеслось в голове у Марка.»

Она больше не казалась ему угловатой, слишком худой или слишком человечной, как было раньше. Она даже не вызывала желание защитить, только, чтобы она одарила вниманием.

Подчинение зверя такой девушке, уже не казалось Марку странным.

Жжение цепочки Марк почувствовал сразу — и замер, ожидая боли, но ее не было. Наоборот, по жилам разлилась прохладная живительная сила, проникая в каждую жилу, каждую мышцу. Обновляя, перекраивая заново.

Удивительное ощущение!

Лина тоже остановилась напротив и с тревогой, искренней тревогой посмотрела на него. По телу прошла новая волна силы, только уже намного сильнее. Марк не рухнул только, потому что увидел, как побледнела и охнула Пара, схватившись за живот. Она даже шатнулась от боли.

Марк даже подался вперед, чтобы помочь, но мир померк раньше.

Марк оказался где-то.

Это была пустота и темнота. Здесь не было ничего, что могло бы привлечь внимание. Причем был здесь именно Марк, и только он. Его звериной сущности рядом не было, что удивляло, но не тревожило.

То, что случилось потом, можно было бы назвать работой архивариуса. Каждое действие в его жизни, каждой слово, поступок и эмоция проплывали перед его мысленным взором чистым и ясным. Он никогда раньше не видел свои воспоминания такими четкими. Все: от первого вздоха в руках повитухи, когда та обтирала синюшное тельце тряпицей, до последнего взгляда в страдающее, но напуганное за него лицо Пары.

Все неожиданно стало просто и прозрачно как капля росы, на лепестке розы.

Пророчество прорицательницы нельзя было игнорировать. И отец не стал. Мать смогла из любящего сердца, но не отец, который нес груз ответственности за страну, пусть и маленькую.

Пророчество сбылось слово в слово. Был и отцеубийца, возжелавший трон именно сейчас, а не поле смерти отца. Был и братоубийца, который просто не мог не прекратить бойню, развязанную безумцем. Была ли в нем сейчас вина за совершенное? Нет. Он — аристократ по крови, и на нем долг заботы о тех, кто слабее. Он сделал то, что должно. А за остальное — Прах ему в судьи в день гибели.

Побратим. Во многом весь его путь после изгнания, был проделан лишь для того, чтобы у него появился брат. Настоящий брат, знающий его помыслы и грехи. А ему нужен такой друг, как, впрочем, и Марку нужна опора. Оборотни не могут без стаи и верного плеча рядом.

Пять лет его скитаний — опыт! Бесценный опыт перед тем, как из крестьянина и неодаренного стать аристократом.

Дарая — наставница, родительница и подмога. Она выполнила все, о чем не раз говорила. Она говорила, что должна дать ему силу — и дала ее. Сказала, что должна обучить — и обучила. Она старалась взрастить в нем аристократа, как взращивали его в ней самой. Только у нее на это было слишком мало времени. Она постаралась дать столько, сколько могла.

Есть ли его вина в ее смерти? Возможно, и эта боль останется с ним, потому что она помогала идти вперед, и будет помогать впредь. Такая жертва не должна истаять, как дым. У нее должен быть смысл и цель, Лазарь был прав в этом.

Почему он возненавидел ее? Наверное, потому что артефакторы слишком непонятные, слишком удивительные существа. Поверить в то, что его использовали было проще и легче, чем поверить в ее совершенно бескорыстное самопожертвование и любовь.

Почему он не подумал раньше, что проступок одного артефактора не может и не должен бросить тень на всех детей Богини? Ненависть отравила его, как и боль от случившегося. Но, теперь этого не будет… Да, он страдал, но теперь память об этом не будет руководить его поступками и чувствами.

Даже тот странный разговор с Синим. Такой разумный, которым восхищалась Дарая, не мог действительно желать умереть. Просто своим предложением он отвел Марка от края безумия, на котором тот балансировал, как канатоходец. Удивил, разозлил, и успокоил. По сути, сделал то же самое, что и с Дараей когда-то. Стоило бы понять это тогда, и сказать ему «спасибо!».

Шантаж молодняка — все по заветам. Они лишь вернули отнятое, заплатили своей кровью и страхом, за его раны. Он, слава Праху, никого не убил и не покалечил. А вот если бы не вернул свой дар, то погиб, на тех же практиках, а вместе с ним и адепты, которых он не смог бы прикрыть. Но, больше этого не будет. Хватит с него и силы и власти. Зверь достаточно силен, чтобы защитить побратима и Пару, а остального и не нужно.

Веселина Ристит, некромантка, полукровка от человека и артефактора, дочь рабыни, и… загадка. Самая большая загадка в его жизни! Теперь, видя недавние события со стороны, Марк, оставив ненависть к расе и самому себе, кристально ясно понял: настолько она красива! Какие правильные у нее черты лица, какие изящные руки, какая чистая кожа. Все в ней было гармонично, будто сама Витавия приложила руку, подарив миру такое чудо воплоти. И почему раньше не видел, как она прекрасна?

Но, если бы дело было только в красоте — нет, она не заинтересовала бы. Он видел достаточно красивых женщин всех рас, чтобы придавать внешности слишком большое значение. Она еще и умна! Зная, какое впечатление производит, она умело играет роль юной скромницы. Вздрагивает, краснеет и бледнеет, когда от нее этого ждут другие. Зная, что маскировки у нее нет, она создала лучшую из возможных маскировок — играет в эмоции, как на сцене. Реально чувствует страх, чтобы это отражалось в ауре и меняло ее запах. Умело скрывает свои возможности, потому что такая сильная полукровка не может не заинтересовать.

Она знала, что ее запах привлек Марка, и отыграла короткую беседу, как он и ожидал. Только вот она — не этот аристократичный сброд, с которого он собирал кровь. Она вырвалась от него, намекнула, что куда умнее. Да что там, почти открытым текстом сказала об этом, только он не понял, за своей ненавистью, ее намека.

Их разговор в беседке — еще один намек.

Она еще раз показала, что не так проста, как он себе ее нарисовал. А он, действительно дурак — не понял намека. А ведь по ней сразу было видно, что она не станет ему уступать. Так легко мог успокоиться только тот, кто был уверен в своих силах.

Она хоть и полукровка, но крови артефакторов в ней очень много. Это, скорее всего и определяет ее поступки и решения. Она могла использовать смертельные заклятья. Теперь Марк это понимал. Магиана, которая легко призывает больше десятка целительских и управляется с ними, может с такой же легкостью призвать и боевые печати, но она не сделала этого. Пока у них были свидетели, она до последнего играла роль неумехи и трусихи, но даже со слабыми и пассивными чарами она снова смогла убежать.

Она не смогла, играть только, когда поняла, что Марк готов убить за нее. Сейчас он это ясно видел по ее лицу. Она забыла обо всем, и сделала все, чтобы оборотень не убил ее обидчика. Может быть, она знала, как нужно признавать вожака. Но, сейчас, будто заново переживая случившиеся, он отчетливо расслышал, как сильно она ударилась головой о камни, когда зверь толкнул ее. Но, и тогда не вздрогнула, не дернулась, когда он разорвал ей рубашку.

По сути, она открылась перед ним только, когда пришла сюда. Вот, где она была настоящая: сильная, уверенная в себе, знающая так много, решительная. У него просто не было слов, чтобы описать ее. Нет такого понятия, чтобы стало возможным вобрать в себя все грани ее натуры.

Она спасла ему жизнь, хотя могла бы оставить умирать, ведь он причинил ей боль! Она рискнула, а ведь видел: чего ей стоило исцелить его. Испугался, что она погибнет, но за подозрениями почти сразу забыл о ее поступке, отбросил как несущественное.

Дурак, полный дурак! Как он мог сравнить ее с отцом Шаарри, как мог только допустить, что такое существо станет его терзать. Она пришла сюда только за тем, чтобы помочь ему, спасти жизнь.

А он? Отлично, что же сделал он? Напал! Напал на ту, кого выбрал зверь. На ту, кто спас ему жизнь, и не только жизнь, но и вернул дар, восстановил силы! А ведь на подобное у Дараи ушло полтора года. У этого создания — считанные минуты. Напал, после того, как он видел ее истерзанное проклятьем тело!

Но, и после всего этого она не разозлилась, не возненавидела, а ответила на его злобу, на его глупость и ненависть, восхищением!

Поразительное сокровище!

Сколько ошибок он совершил всего за один день!? И за каждую из них он себя не простит! Как и не допустит больше подобного никогда. Он будет заботиться о ней, будет рядом, как бы она не относилась к нему. Вымолит прощение, но защитит ее!

Если он прав — и ее и правда готовят, как первого убийцу-артефактора, то он должен быть рядом! Если из него выпили все силы некроманты, то почему кто-то не мог и проклясть ребенка, чтобы сдержать ее силы? Ведь даже будучи полукровкой его Пара — невероятно сильный артефактор. За полгода общения с ними в этой Школе, Марк это точно знал. Так мог ли кто-то, увидев малышку или ее мать, проклясть ее, чтобы убрать помеху в будущем? Мог, Марк и сам жертва подобного решения.

А это значит и то, что за ней могут прийти, могут навредить!

Перед глазами появился Камиль:

«Им нужно мое сердце… Я не хочу знать для какого ритуала, но все варианты плохи для Аарды…»

Значит, есть ритуалы, для которых нужны живые или мертвые артефакторы. И как он раньше об этом не подумал? Упивался своей новой силой? Возможно. Но, вот сейчас…

А что если его сокровище кому-то понадобиться для похожего ритуала, как когда-то не пожалели сил, чтобы добраться до Камиля? Ведь до безродной полукровки, без защиты, к тому же проклятой, добраться проще всего! Намного проще, чем до любого чистокровного, а стоит хоть кому-то узнать: на что способна его Пара!

Марк заметался по пустоте от подступающего животного ужаса.

Воображение уже рисовало ему Лину, разрезанную надвое Воздушным Клинком или на алтаре с ошейником под клинком палача-дроу.

Он резко замер только сейчас до конца осознав, что сотворила только что его Избранная Пара — она создала аморфный артефакт! Событий были слишком много, чтобы понять сразу. Он слишком метался в чувствах, чтобы вспомнить. Молоденькая, толком не обученная первогодка Школы, полукровка создала то, что не могла создать Дарая! Она ведь сотни раз повторяла, что один аморфный арт сможет решить сразу все проблемы. Не раз чуть ли не плакала из-за своей невозможности ускорить развитие его дара, а он успокаивал ее. Да как он сразу не понял?! Тленово отродье!

Марк уже знал, что аморфные арты всегда создаются только для одного хозяина. У одного артефактника с пятого года как-то выяснил список того, что нужно для создания подобного предмета, даже самого простого! Выяснил — и отмел эту идею, потому что даже для опытного артефактора на это может уйти год. А его Пара, его загадка сделала ему артефакт за ночь! То, что не могла создать вторая мать архивампира, жалкая полукровка сотворила за одну ночь!

Пантеон Всемогущий, да если только о подобном узнают — она не проживет и месяца! Демоны с запретными ритуалами, хотя и про ни не стоит забывать. Но, ее достаточно просто похитить, пытать, а потом запереть в какой-нибудь башне или камере, чтобы она только и делала, что создавала аморфные арты! Достаточно похитить ее мать — и дочь сделает для нее все… А если к этому прибавить дар некромантии и то, что из-за кровосмешения рас над ней не весит запрет на убийство разумных…

Прах, да ее может прикончить даже Синий Дракон, если увидит в этом угрозу, как видит ее сейчас Марк. Ведь девочке достаточно просто вложить в арт заклятье, останавливающие сердце или удушающее, чего ни один артефактор сделать не может из-за запрета Богини. Она станет самым страшным и большим убийцей Аарды! Допустим даже, что она не захочет убивать, но будет ли спорить, если ее попытают на алтаре? А если будут пытать ее мать?

Ужас, дикий, неописуемый ужас обуял Марка! Боги, ее срочно нужно спрятать! Срочно увести куда угодно, лишь бы она была как можно дальше от разумный, как можно дальше от аристократов, и как можно дальше от артефакторов.

Марк и сам не понял, как поклялся Праху, да и всему Пантеону, и Милостивой Астарте, что будет оберегать, защищать Лину даже в посмертии. Даже если его убьют, он все равно будет рядом, не даст причинить ей вред и сам больше никогда не пойдет против ее слова!

Мысли, слова или даже крики сорвались в пустоту сами собой. А в следующий миг перед глазами сформировалась изящная, невероятно сложная сеть из рун темно-багрового оттенка. Мигом пропали все видения воспоминаний. Остался только он, пустота, темнота и это плетение. Марк не видел: есть ли в этом месте у него тело, но ощутил, как плетение впиталась в самые глубины сознания, фиксируя клятву перед Богами.

А затем Марк понял и то, откуда и как родилась его раса. По велению Праха его первых Жрицы шагнули в Инферно. Они, проживая там десятки жизней, полюбили Верфов больше собственной жизни, а когда Страшные звери ответили тем же, когда признали их любовь правдивой, когда увидели в слабых человеческих душах вожаков, тогда и была рождена первая душа волка-оборотня. Тогда и родились первые из его предков.

Если сущность зверя и душа человека в едином решении отдают себя Избраннику, то это и есть «фералаат». Любовь, верность и преданность уже не волка, уже не зверя, а покорного пса.

Лина — не его Избранная Пара и не Признанная Пара. Она больше не артефактор, не девушка и даже не разумная. Она — его фералаат. Что-то куда большее, чем любовь. Что-то куда более важное, чем жизнь. Что-то куда более дорогое, чем верность Богам. Для него, Марка, больше и нет никаких Богов, кроме нее. И нет жизни, если она того пожелает. Нет чести и долга, потому что она, ее слово, ее воля и ее жизнь куда больше и важнее, чем весь этот мир. Больше, чем все миры и любые Боги!

Она фералаат!

Волна блаженства накрыла Марка полностью. Только сейчас он понял, что на самом деле для оборотня нет большего смысла в жизни, чем обрести свою или своего фералаат. На самом деле каждый волк идет по жизням в поисках такого спутника, как когда-то души людей бродили по Инферно, выискивая своего единственного Верфа! Удовольствие, упоение, наслаждение обретением. Это было так прекрасно, что хотелось продлить миг, растянуть его в вечность.

Счастье оборвалось резко. Где-то далеко, там, где было оставлено его тело и его волк, появилась сила. По ощущениям Марк сравнил бы это нечто с ураганом. Невероятная мощь, созданная чье-то волей только для того, чтобы разрушать. Не поглощать, а затем рождать что-то новое, а именно разрушать! Без цели, без смысла, без правил. Разрушение, полное и окончательное, ради самого разрушения.

И эта мощь, с которой никакая магия не справится, которую никакая иная сила не остановит, была сейчас где-то совсем близко. Она почти касалась его.

А там Лина! Она сейчас рядом с его телом, а значит и рядом с этой силой!

Марк рванулся, что было сил, назад, в свое тело, в реальность. К ней!

Запах, как и ощущение опасности были совсем рядом, совсем близко. Уничтожить угрозу для нее. Оборотень слишком слаб, чтобы тягаться с такой мощью, а значит напасть надо резко, одним ударом.

И Марк напал, как его учила марионетка наставницы, ударил выбросом силы, хотя это было трудно в зверином облике. Ударил всем, чем одарила его фералаат, исцелив дар. Сам едва не рухнул от истощения. Ярость и страх за любимую удержали на грани сознания.

Глаза почти ничего не видели, все плыло и прыгало. Но, нос чувствовал Лину, уши слышали ее сердце. Это грело душу. Значит, он успел! Через какое-то время нос стал улавливать больше. Запах Пары стал намного сильнее, буквально резал ноздри, кромсал легкие своей насыщенностью.

Ее сердце билось, да. Но, билось рвано, толчками прогоняя кровь по жилам. А к стуку сердца прибавились и прерывистые, какие-то булькающие звуки, как лопающиеся пузыри в болотной тине.

Марк увидел Лину слишком поздно, может через минуту или больше, после удара. И только когда увидел, понял: что принял за врага, находясь в глубинах собственного тела — Белую Пелену, магию ее проклятья, созданную только для уничтожения.

Она лежала у противопожарной стены, под колонной, в стремительно растущей луже собственной крови. Удар бесконтрольной магии переломал тело девушки, не хуже боевого заклятья высшего порядка. Из вспоротой кожи то тут, то там выступали, как скальные останцы, обломки ее костей. Даже пальцы на обеих руках были вывернуты. На голове имелась глубокая рана, моментально залившая лицо яркой кровью. Сбоку над кромкой корсета, прорвав рубашку, выступал осколок ребра. Из носа, глаз и ушей, как и изо рта струилась кровь. Ее было много, слишком много для живого.

Волк перевел взгляд с тела на лицо — и вздрогнул. Фералаат смотрела на него снизу вверх с любопытством, будто ждала чего-то, а уголки губ дрогнули, будто она хотела улыбнуться, но не смогла.

Зверь сбежал, оставив Марка наблюдать за содеянным.

Единственное, чего он никак не мог понять — почему еще дышит?! Ведь он принес клятву Богам, что никогда не причинит вреда любимой.

Ответ напросился сам — она еще жива.

Успокаивало только то, что с последним ударом ее сердца, закончится и его жизнь.

Марк сильно сомневался, что в таком состоянии его фералаат может хоть что-то помочь, но и не сделать ничего, тоже не мог. Подошел ближе, все еще не в силах поверить, что это сотворил он сам.

Ее глаза внимательно следили за ним, всматривались в лицо, почти гладили по коже вниманием. Он честно попытался что-то сказать, ведь сказать нужно было так много! Но, не смог. Попытался поднять ее на руки, но от простого движения Лина едва не захлебнулась кровью, по щеке заскользила пена. Марк уже видел подобное, когда ребра пробивают легкие.

Марк сомневался, что она еще в сознании, хотя глаза и смотрели на него, поэтому позвал.

Он надеялся, что она просто моргнет, но она улыбнулась, а по ауре расползлись тонкие всполохи беспокойства за него.

От осознания, что даже сейчас его фералаат волнуется за него, внутри что-то сломалось. Не может живое существо, разумное, волноваться за своего убийцу, а она волновалась.

— Я позову лекарей. Тебе помогут… — выдавил из спазмированной груди волк и попытался встать.

Пара схватила его за руку сломанными пальцами. Он слышал, как кости от ее нажима трещат, и от этого звука захотелось разбить себе голову. Она дернулась к нему, даже попыталась покачать головой.

Ее Приказ решил все за него. Метка в груди сжалась, не хуже удавки на горле и заставила отступить, повинуясь слову Пары.

Увидев, что он сел обратно на пол девушка расслабилась и разжала обломок руки на его запястье. Потом прикрыла глаза, а еще через минуту перестала дышать. Только сердце еще билось в ушах, но грудь больше не проталкивала воздух, а губы не шевелились.

Вой отчаянья вырвался сам собой. Собственно, Марк умолк только после того, как сила клятвы сдавила сердце и заставила рухнуть рядом с телом любимой. Впервые оборотень встретил боль с радостью. За то, что он сделал — любых мук Тлена мало! Боль в груди прошла, возвращая зрение, как только его Пара запустила какую-то пентаграмму исцеления. Из-под мокрых ресниц пробивалось слабое свечение ее магии.

Сколько прошло времени, пока заклятье исцелило его Пару? Марк не знал, да и не хотел думать об этом. Все его внимание было приковано к стуку ее сердца. Каждый раз, когда сломанные кости вставали на место Марк старел лет на пять. Он никогда не испытывал такого ужаса. Он даже боялся молиться Богам, боялся пошевелиться и дышать, чтобы не сбить ее с концентрации на заклятье.

А уж когда девушка сама села и он услышал ее облегченный, чуть усталый смех…

Он попытался обнять ее и рассказать обо всем, показать метку. Ведь она станет ей видна, если она завершит ритуал, начатый зверем, попробует его крови. Оборотни все же раса темных Богов. Да, это еще не венчальный обряд, но он станет для нее, как открытая книга. Она сможет ощутить его чувства.

Только вот фералаат решила по-другому. Она опять приказала! И снова метка заставила застыть, сдавила горло и сердце. Прикажи она сейчас ему умереть — и он умрет за минуту!

Новорожденная метка волчьей привязки, усиленная клятвой скручивала нутро, лишая возможности двигаться. Пара отползла от него к стене и начала говорить. Она говорила полные глупости, оправдывалась, чуть не плакала, просила прощения.

Говорила, что-то о крови и том, что могло с ним стать. Это был полный бред, потому что с этого дня ничего не имеет для него значения кроме нее, и ее слова. Но, она об этом не знала! А Марк по капле преодолевал силу ее «Стой!». Это было почти невозможно, но он пытался вырваться из пут метки.

Нужно рассказать ей, попытаться вымолить прощение за содеянное, убедить уехать!

У него почти получилось снова овладеть телом, но она снова приказала. Ее эмоции ударили по волку не хуже гномьей кувалды, а клятва открыла рот за него, и заставила ответить на вопрос. А потом и еще один ее вопрос. Она даже заставила поклясться в чем-то. Марк поклялся. Его сейчас мало заботили глупые страхи Пары. Куда больше его волновало, что она может не простить его за раны, за боль. И то, что она еще не знает…

Марк отвлекся от борьбы с магией расы только когда услышал: «Уезжай, волк…»

И это были не просто слова. Это был приказ, ее Приказ. Она желала этого всем сердцем!

Метка снова начала сдавливать сердце, заставляя склонить голову перед волей Пары. Марк боролся с магией, с самим собой, ему почти удалось открыть рот и начать говорить, пока она не сказала про Восточную Видьят — место куда он и так должен был вернуться!

От удивления все труды пошли к Тлену. Сила фералаат все-таки заставила сдаться, и понять, наконец, что он больше не волк, а пес!

Он ждал, когда она посмотрит на него, но она не смотрела, а потом и вовсе начала умолять.

Покорившись сказанному, Марк обессиленно вздохнул и что-то сказал. Кажется, согласился уехать в Восточную.

Когда на ноги поднялась она, поднялся и ее волк. Он все еще смотрел, не желая упустить ни единого ее движения, а она не смотрела на него. По ее ауре расползалось такое чувство вины, что казалось, она уже сдерживает слезы. Как она может стыдиться чего-то в отношении него? Ведь он — ее собственность. Она может Приказать ему все что угодно, и он будет счастлив выполнить любой ее каприз. Он был счастлив, ощущая, как магия скручивает сознание, повиливая уехать. Теперь, он уже не волк, а ее пес. Только вот, она об этом так и не узнала.

Почти у самой лестницы она все-таки обернулась. Внимательно посмотрела самыми дорогими, блестящими от слез, виноватыми глазами, окутала его еще одной волной искреннего восхищения его силой и его зверем. А затем, склонилась в полном почтения поклоне, как перед королем. В ее движениях было столько грации, что сразу понятно — для нее эти поклоны не наука, как для него, а нечто обыденное, как дышать или ходить.

— Долгих лет тебе, Марк, — ласково сказала она, подарив еще одну волну восхищения.

Только когда она скрылась, волк смог сделать нормальный вдох.

Она же сейчас с ним попрощалась. Она не думает, что они еще встретятся. Она же ничего не знает, и не узнает, если он ничего не сделает.

Скольких трудов ему стоило прорваться сквозь влияние метки и все-таки нагнать ее — ведает только Прах. Но, и тут разговора не вышло. Она испугалась его, действительно испугалась, всем сердцем и, наверное, впервые за сегодня. И снова Приказала. А уже наказание от метки за испытанный Парой страх, не позволил подняться и повторить попытку догнать ее.

Марк глубоко вздохнул и открыл глаза. По дальней мощеной тропинке к нему уже спешил щуплый паренек из людей с большой папкой в руках. От мага так пахло зельями, укрепляющими силу дара, что сразу понятно — порталист.

Волк поднялся, взял пожитки, не стоившие особого внимания, и еще раз оглядел парк. Да, воли своей Избранницы он не сможет ослушаться никогда, но это не значит, что они не встретятся, и что он не сможет наблюдать за ней издалека. А когда-нибудь, может быть, он расскажет, глядя в самые важные глаза, что она — больше, чем жизнь для него.