История сербов

Понять и описать возникновение отдельного народа и его судьбу стало значительно труднее, с тех пор как исчезла вера в «дух народа», а его происхождение или язык перестали рассматриваться как сущностная, вневременная черта народной самобытности. Если воспринимать народ как некую общественную группу, то придется признать, что он подвержен постоянному изменению, постоянному движению. И тогда народ не может ни в одном из исторических мгновений представлять собой нечто завершенное и ограниченное; о нем нельзя сказать, что численность его уже не растет или не сокращается, что уже не возрастает или не ослабевает связь, удерживающая вместе его представителей, что народ уже не меняет своего представления о том, что именно составляет его индивидуальность и чем он отличается от других, что его культурно-обрядовая жизнь уже не изменяется и т.д. и т.п.

Изменения, существенные для сохранения и развития некоторой группы, могут произойти и происходят во все века, поэтому вовсе не верно мнение, что для истории народа значимы только древнейший и современный периоды, как обычно принято думать. Этот процесс не охватывает каких-то особенных, «привилегированных» сфер жизни, меняющихся скорее и прежде, чем другие, таких, как демографический рост или спад, или миграции, или изменения в языке, — далеко идущие последствия для развития народа могут иметь происходящие изменения в экологической ситуации, структуре общества или культуре. В поисках фактора, определяющего сущность народа, ученые обнаружили сходное переплетение самых разных исторических факторов, наблюдать и исследовать которые необходимо в их естественном сопряжении на протяжении многих столетий.

Говоря о сербах, как и о других балканских народах (за исключением греков), можно утверждать, что пространство, на котором они развивались, весьма мало известно вне их круга и круга их ближайших соседей. Это обстоятельство дополнительно затрудняет понимание сербской истории, долгой и сложной, переменчивой и, как далее будет видно, незаконченной. Стремясь облегчить терпеливому читателю ее постижение, мы стремились в данном введении посмотреть на многие второстепенные факты и события местного масштаба, а также на разного рода специфические проблемы сквозь призму общих проблем, главных событий, лучше известных фактов. Поэтому сначала будут кратко охарактеризованы основные эпохи сербской истории вместе с доминирующими политическими, культурными и историческими факторами, каждый из которых имел свое значение для истории народа в целом, затем мы остановимся на географических особенностях тех земель, которые были естественной сценой сербской истории, и, наконец, охарактеризуем народы, среди которых происходило развитие сербов.

Эпохи развития сербского народа

Название сербы связывает представителей нынешнего сербского народа с одним племенем в составе праславянской общности и с эпохой Великого переселения, когда часть этого племени переместилась далеко на юг, на территорию Римской империи. Память об этой племенной миграции осталась в названиях некоторых городов в современной Польше, а также на обширной территории современной Германии, где вдоль рек Эльба (Лаба) и Сала простирался limes Sorabicus и где вплоть до XII в. находились политические союзы сербов (surbi, sorabi, zribia). На одном из маленьких участков бывшей территории сербов до сих пор живут их далекие потомки — лужицкие сербы.

Крайне скудные данные того времени не дают нам представления о том, чем различались между собой славянские племена, как и о том, в чем заключалась самобытность сербов. Связывает ли еще что-нибудь, кроме названия, представителей так сильно удаленных друг от друга во времени и пространстве групп? Когда-то подразумевалось, что эта связь заключается в общем происхождении: бытовало представление, что народ численно приумножался, подобно большой семье, и сохранял самобытность благодаря своему культурному наследию. В эпоху романтизма появилось новое верование, согласно которому каждый народ обладает «народным духом», что, в свою очередь, находит выражение в языке, обычаях и народном творчестве. Однако для лужицких сербов, которые являются потомками сербов с севера, а также для сербов с Балканского полуострова вряд ли возможен общий «народный дух». По данным лингвистов, «в кругу славянских языковых типов лужицкие и штокавские говоры являются по своим особенностям самыми далекими друг от друга» (Павле Ивич[3]). Итак, языковые данные не подтверждают мнение о возможной генеалогической связи между сербами с Балкан и сербами с Лабы; или же мы должны предположить, что за столетия, прошедшие после переселений, язык фундаментально изменился даже в самых своих стабильных элементах.

Во всяком случае, большие расстояния, разделившие племена по завершении переселений, прервали и сделали невозможными связи и взаимовлияние северных и южных славян, при том что последние еще некоторое время помнили о своем северном происхождении. Но в отличие от пространственной и временной разобщенности с предками с севера пространственная и временная преемственность между племенами сербов, поселившихся на Балканах, и сербским народом, который развился здесь в следующих столетиях, сомнений не вызывает. Становится таким образом ясно, что естественной отправной точкой истории этого народа является его переселение на Балканский полуостров в VI–VII вв. н.э.

Такое позднее и скромное начало истории сербов не могло, однако, удовлетворить патриотическую публицистику. Начиная с середины XIX в. стали появляться авторы, оспаривавшие факт переселения и представлявшие сербов автохтонными жителями не только Балканского полуострова, но и значительной части Европы и Малой Азии. Для некоторых из этих авторов все славяне были потомками сербов, ведущих свое происхождение еще с времен строительства Вавилонской башни. Такая псевдоисторическая литература не исчезла и сегодня; в последних публикациях этого направления сделана попытка сместить сербскую историю в глубокую древность, где открывается простор для необузданной игры фантазии.

Несомненно, сербы принесли с собой на Балканы славянское наследие: язык, материальную культуру, языческую религию и легенды о происхождении. Древнейшая материальная культура известна очень слабо, поскольку археологические данные для каких-либо выводов непригодны: поселения первых славянских переселенцев с точки зрения археологии нельзя отличить от других поселений, они не видны, неузнаваемы. О религиозных представлениях можно смутно догадываться по именам языческих божеств, сохранившимся в топонимике и в литературных произведениях позднейших времен. Имена божеств и топонимы свидетельствуют о связи религии сербов с религией остальных славян, но этих данных недостаточно, для того чтобы говорить о различиях в религиозных представлениях отдельных племен. Вопреки усилиям исследователей до сих пор невозможно достоверно сказать, кто был верховным богом сербского языческого пантеона.

Легенды о северном происхождении и переселении встречаются не только у сербов, но и у их соседей хорватов: и у тех, и у других они сохранялись до X в. и стали известными благодаря тому, что были записаны в научном сочинении византийского императора Константина Багрянородного (Порфирогенета). Первые столетия после переселения сербов являются в полном смысле «темными веками», в которых невозможно распознать ни один элемент сербской индивидуальности, кроме имен и легендарных сказаний о происхождении правящих родов, — однако все, что о них известно, мы знаем по свидетельствам других народов.

Первым эпохальным переломом в истории сербов стала христианизация (около 870 г.), принятие религии Писания, сопровождавшееся созданием особых алфавитов, приспособленных к славянским говорам (глаголица и кириллица). Тем самым был заложен фундамент для развития культуры и литературы. В литературе, первоначально состоявшей только из богослужебных книг, вскоре появилась поучительная христианская литература, а затем деловые документы и художественные произведения. Таким образом, вместе с крещением и письменностью у сербов появилась возможность сохранять свою историческую память и самосознание, а вместе с тем и сохраниться как народ.

Вместе с языческими верованиями первые христианские миссионеры вытесняли и племенные обычаи и традиции, устраняли различия между племенами, коренившиеся в язычестве. Но, с другой стороны, с распространением христианства возникали новые различия, связанные с деятельностью разных миссионерских центров: это различия в языке богослужения, в формах письменности (кириллица и латиница), которые впоследствии распространятся на духовную культуру вообще и существенно повлияют на процессы дифференциации и интеграции этнических групп на Балканах.

Христианство повлияло и на изменения в общественной организации, сформировало иное мировоззрение, другой взгляд на себя и свое место в мире. Новая вера узаконила правящие структуры, состоявшие из представителей очень древних родов, включила их вместе с подданными в христианскую Вселенную, которую олицетворяла Римская империя во главе с наместником Христа на земле. Местные правители оказались в положении императорских наместников, и, как показывает история политических отношений, они не всегда таким положением удовлетворялись; среди них бывали и ренегаты, которые объединялись с врагами императора.

Для славян, живших в восточной и центральной частях Балканского полуострова, период с IX в. — времени принятия христианства, до конца XII в. был одновременно периодом абсолютной гегемонии Византийской империи. В течение трех веков Византия непрерывно и сильно влияла на болгар и сербов, в результате чего они восприняли от Византии многие характерные черты. Влияние Византии продолжалось и в следующую эпоху.

Со времени стремительного падения Византии (после 1180 г.) и образования в 1204 г. Латинской империи началась эпоха самостоятельного развития балканских славян (XII–XV вв.), которая стала решающей для формирования индивидуальности и самобытности их народов. Падение Византии создало условия для развития сильных государств с обширными пространствами, а внутри этих формирующихся государств начались процессы — правда, еще не очень активные — общественной интеграции. Правители болгар и сербов — первые с титулом царя, а вторые с позаимствованным с Запада титулом короля — правили «милостью Божьей» своими подданными, верными чадами болгарской и сербской церквей, каждая с собственным руководителем и собором. Как и Византийская империя, эти государства являлись одновременно светскими и религиозными общностями, а их правители были поставлены волею Божьей и непосредственно перед Богом ответственны. В сербской династии правителей появились святые, прежде всего родоначальник династии Стефан Неманя (1166–1196), а затем его сын — первый сербский архиепископ Савва (1175–1236). Культы святых Стефана Немани и Саввы Сербского развили в рамках общей христианской традиции особую сербскую традицию. Эти сербские исторические личности представлены на иконах и фресках, в церковном календаре и в литургических текстах. Возникновение святой династии стало считаться началом собственно сербской истории, а все предшествующие ей события были вытеснены и забыты. Таким образом, облик сербов ко времени существования святой династии был дополнен и обогащен: на фундамент славянского языка и славянских обычаев наслоилась восточная византийская христианская традиция, а в рамках этой традиции сформировались особые черты, которые станут характерными признаками народного самосознания сербов и будут передаваться от поколения к поколению в течение веков.

Определились также и новые границы, которые отделяли сербов не только от тех, которые говорили на другом языке (греки, венгры, предки албанцев — в сербских рукописях арбанасы), но и от тех, кто говорил на понятном сербам диалекте, но у которых было латинское богослужение (славяне в приморских городах и на соседних территориях под юрисдикцией католических центров). В более позднюю эпоху принадлежность к католичеству или православию будет решающим фактором в размежевании сербов и хорватов. С возникновением автокефального сербского архиепископства и унификацией церковнославянского языка сербского извода (редакции) стали также очевидными различия в церковнославянском языковом наследии: сербские переписчики и книжники жаловались на трудности с переводом книг не только с греческого, но и с болгарского (церковнославянского языка болгарского извода).

Чем дольше сохранялась политическая самостоятельность, тем более своеобразно развивалась Сербия, тем стабильнее становилось общество и целостнее культура. Начиная с середины XIV в., когда балканские христианские государства сталкиваются с османским завоеванием, они сближаются, преодолевают существовавшее когда-то соперничество с Византией за гегемонию в регионе и в религиозной сфере; в рамках византийского православия развивается христианская солидарность, не являвшая собой угрозы для самобытности отдельных народов.

Эпоха «турецкого рабства» (XV–XVIII вв.) прерывает интеграционные процессы. Сербы как этническая общность претерпевают большие перемены, поскольку прекращают свое существование государство и его институты, разрушается сложная общественная структура, а дворянство теряет функцию правящего сословия. Единственным фактором преемственности и самобытности остается Сербская православная церковь, осуществляющая свою деятельность в тяжелых условиях. Теократически устроенная османская держава подчеркивала религиозные различия с помощью введения системы неравных прав и обязанностей для своих подданных, а это в свою очередь, привело к тому, что принадлежность к церкви стала решающим фактором этнического самоопределения. Те, кто покидал общество православных верующих, переставали принадлежать к сербскому народу и более не разделяли его традиций, у них было другое отношение к Османской империи и ее властям, они постепенно изменяли и образ жизни. От сербского народа остаются зависимые крестьяне (по-старосербски райя) и намного более свободные скотоводы. И у тех, и у других самоидентичность сохраняется в доме, семье и православной церкви, которая хранит память о правителях, о святых, о славном прошлом, а о героях и воинах хранит воспоминания народная поэзия — существенный элемент народной культуры.

В начале XVIII в. начинается эпоха модернизации и европеизации, которая не завершилась до сих пор и которая открыта будущему. В ней выделяют много переломных событий, из которых важнейшими являются два: 1804 г., когда началась борьба за создание сербского государства, которая объединит разделенную и разбросанную по разным землям сербскую нацию, и 1848 г., когда вместе с разрушением феодальных привилегий и остатков сословного строя нация консолидируется на основе языкового единства и равенства, когда начинается противопоставление религиозных и светских взглядов на признаки сербской самобытности. Эпоха модернизации сначала охватила только ту часть сербского народа, которая освободилась из-под османской власти. Вначале Европу представляют монархия Габсбургов и Россия, которая и сама тогда делала первые шаги по пути модернизации; позже — великие державы, «гаранты» безопасности Сербии, и наконец, весь развитый мир, в который включены сербы.

Подвижная Сербия

Большинство европейских народов оказались на той территории, где они живут и сейчас, в результате многочисленных миграций, а нередко и перемещения границ и борьбы за них. Интенсивность миграций сербов характеризуется тем, что сербский народ столетиями не был связан с какой-либо ограниченной территорией; характерным признаком истории развития сербского народа являются, по остроумной формулировке Стевана Павловича, «передвигающиеся Сербии».

Последствиями таких перемещений стали серьезные проблемы с интеграцией сербов как этнической общности, как единого этнического целого. Кроме того, ученым затруднительно следить за ходом истории народа, у которого так часто меняется историческая сцена, и понимать эту историю. Если окинуть взором все территории, важные в историческом плане для сербов, обращают на себя внимание, во-первых, их огромные пространства, а во-вторых, большое разнообразие окружающей среды и климатических зон.

К югу от Савы и Дуная, продолжая обширный Паннонский бассейн, простираются открытые равнины, вполне пригодные для заселения, для строительства дорог и для экономики, основанной на земледелии. Обе реки, долгое время служившие естественными границами государств, впоследствии оказывались в составе какой-нибудь страны. Сначала (XI–XIII вв.) они оказались в составе Венгерского королевства в результате расширения его с севера, когда оно создало южнее Савы и Дуная (на территории современной Боснии и Сербии вплоть до Видина в Болгарии) пояс своих административных единиц — бановин. В начале XVI в. турки, наступая с юга, оставили обе реки у себя в тылу, и большая часть Паннонского бассейна попала под их контроль. Тогда же сербы значительно продвинулись к северу и западу.

Следующую зону расселения и передвижения сербов составляла широкая цепь гор, простирающаяся и расширяющаяся в направлении с северо-запада на юго-восток. Чем дальше к юго-востоку, тем ниже становились горы и плодороднее земли. Эта горная цепь отделяет сухопутную часть полуострова от Адриатического побережья. Являясь высокой преградой, она ослабляет климатическое влияние моря и затрудняет передвижение людей и товаров. И как следствие, в течение веков между побережьем и континентальной частью возникают значительные экономические и культурные различия. Лишь наличие небольшого числа коридоров делало возможным передвижение людей и вьючных животных; с XIX в. караванные тропы заменили железные и автомобильные дороги.

Побережье Адриатики на всем его протяжении от Истрии до Албании было вплоть до XIX в. культурно и экономически отделено от внутренних областей полуострова. Сначала, до середины XII в., прибрежные города были под властью Византии, а затем, начиная с XV и до конца XVIII в., Венеции. Даже когда берег Адриатики находился под контролем континентальных государств — Венгерского королевства на севере и Сербии на юге, их власть была опосредованной, так как в своем управлении они опирались на городские коммуны, постепенно усиливавшие автономию.

Приморский пояс был урбанизирован сильнее, чем территории на полуострове, — на побережье сохранялись остатки античных городов, в которых жили люди, вынужденные «кормиться морем», то есть плавать, торговать, ловить рыбу и производить соль. Только карстовые поля, находившиеся между побережьем и горами, имели благоприятные условия для жизни.

В зоне континентального климата горная гряда была бедна почвой, пригодной для земледелия, но изобиловала пастбищами и лесами и обеспечивала благоприятные условия для скотоводства. Здесь веками, вплоть до современной индустриальной эпохи, практиковалось полукочевое скотоводство: весной скот выгоняли на горные пастбища, а осенью уводили в долины на зимовку.

В той части горного пояса, где Паннонские равнины более всего вытягиваются вдоль речных долин к югу и где рельеф местности слабохолмистый, находятся главные транспортные артерии, проложенные как в направлении восток — запад, так и в направлении север — юг. Их определяют течения рек Южная, Западная и Великая Морава, вдоль которых проходят сухопутные пути. Самой важной является дорога, которая ведет через долину Великой и Южной Моравы к долине реки Вардар и которая имеет ответвления на Салоники и Фессалию. У реки Нишава от нее ответвляется дорога к Софии и центральным областям Болгарии.

Наличие богатых залежей руды являлось для территорий, на которых жили сербы, очень благоприятным фактором. Отмечаются три главных этапа их открытия и разработки: в эпоху Римской империи, затем с середины XIII до конца XVII в. и в эпоху возникновения современной индустрии.

В период борьбы за национальные государства и их границы в XIX и XX вв. интерес к тому, как первоначально распределялись территории славянских племен (а об этом мало что известно) значительно возрос. Некоторые нации заявляли о своих «исторических правах», ссылаясь на те самые племенные территории, а также на территории первых средневековых государств, хотя объективные исторические исследования быстро обнаружили, что между тем, как исконно распределялись территории народов, и этнографической картой XIX в. весьма мало общего.

Издревле хорваты жили в западной части Балкан, на землях у подножия Альп до областей (жупаний) Ливно, Имота (ныне это окрестности одноименных городов в Западной Герцеговине) и Плива (около современного города Яйце в Западной Боснии), а сербы были их ближайшими восточными соседями. В IX в. территория расселения сербов простиралась до города Рас, откуда начиналась Болгария, покрывавшая всю территорию современной Сербии. На территории болгарского государства были и другие славянские племена: северцы (северяне), жившие между Дунаем и Балканским хребтом, и другувиты (драговичи), жившие за побережьем Эгейского моря и в Македонии (последний раз они упоминаются в начале XIII в.).

Древнейшая территория сербских племен с одноименным названием, «Крещеная Сербия», сильно отличалась от занимаемой ею в последующее время: она включала в себя значительную часть современной Боснии, а территории современной Сербии в нее не входили, поскольку являлись частью Болгарского царства. Первая значительная миграция имела курс на восток, к территориям, которые после падения Болгарского царства (1018) оказались под непосредственной властью Византии. Очевидным результатом прорыва сербов на восток было создание сербского политического центра в городе Рас, чье название было перенесено на окрестную территорию в форме «Рашская земля».

Еще до падения Византии под власть Сербского государства попала значительная часть современной Сербии, включая Косово и Метохию вплоть до горы Шар-Планина, естественного препятствия на юге. На севере сербское государство достигало линии Сава—Дунай лишь в конце XIII в., присвоив себе территории Венгрии. Венгрия же не отказывалась от своих прав на данные земли, и это в XIV в. приводило к многочисленным войнам между государствами.

На востоке протяженная горная гряда, простирающаяся в направлении с севера на юг, являясь продолжением Карпат, отделяла Сербское государство от Болгарского царства. Королевство Неманичей включало в свой состав и современную Герцеговину, и побережье Черногории между реками Неретва и Бояна, кроме Дубровника и его области. То, что в XI и XII вв. было центром Сербии, теперь становится периферией, поскольку главное направление расширения Сербского королевства идет к югу, к областям, находившимся под властью Византии. Престолы правителей и архиерейские кафедры перемещаются из Раса в Призрен и Скопле, а также из приграничного города Жича в Печ, где на протяжении многих веков будет находиться кафедра сербских патриархов. Такие перемещения были обусловлены тогдашними географическими условиями: юг был развит, урбанизирован, относительно богат, а север запущен, беден и слабо заселен.

Пик расширения Сербии по направлению к Византии пришелся на время правления Стефана Душана, «царя сербов и греков» (1331–1355), когда в Сербию помимо Македонии и Албании вошли также Эпир и Фессалия. Но уже во время правления наследника царя Душана Сербия теряет обширные территории, подвластные ставшим самостоятельными правителям, и с тех пор начинается вытеснение Сербского государства с юга и востока и продвижение его на север, которое будет длиться вплоть до османского завоевания и продолжится во время переселений сербов на территории христианских государств.

«Крещеную Сербию» IX–X вв. сменила Сербия династии Неманичей XII–XIV вв., в которую входила Македония и часть современной Албании, а ее, в свою очередь, сменила в начале XV в. Сербия эпохи деспотов с намного меньшей территорией и с характерными контурами вытянутого прямоугольника. Во второй половине XIV в. от Сербии была отделена и присоединена к Боснийскому королевству часть территории, составляющей сегодня Герцеговину, а с 1421 г. Сербское государство включало в свой состав и большую часть территории нынешней Черногории.

Сербское государство прекратило свое существование в 1459 г., и с карты исчезли его границы и само название Сербия; сербы оказались рассредоточены по обширной территории, не имевшей никаких границ вплоть до 1557 г., когда с возрождением Печской патриархии они объединились в рамках единого религиозного сообщества. Ненадолго (1718–1739) Сербию возродила империя Габсбургов в скромных границах от Западной Моравы до Савы и Дуная. Спустя сто лет (с 1815 г.) эта территория станет средоточием новой Сербии, которая будет увеличена на четыре округа на юге в 1878 г. и расширена в 1913 г. в результате присоединения Македонии.

В Сербском государстве проживала лишь часть этнических сербов, сначала меньше половины, но, по мере того как ее население быстро увеличивалось, а границы расширялись, доля сербского населения возрастала. Вне Сербии сербы также были серьезно разобщены: Черногория с XVIII в. постепенно освобождалась и формировалась как самостоятельное государство, значительная часть сербов оставалась под властью Османской империи и даже те сербы, которые жили в монархии Габсбургов, находились в различных условиях в Венгрии, Хорватии, Далмации, Боснии и Герцеговине (после 1878 г., когда последняя оказалась под властью Австро-Венгрии).

Сербия как единое целое со своим этническим названием вновь исчезла в 1918 г., когда было создано Королевство сербов, хорватов и словенцев (с 1929 г. Королевство Югославия). В 1944 г. с началом существования федеративного устройства, введенного коммунистами, границы Сербии были изменены, и она оказалась почти в тех же границах, что и государство сербских деспотов первых двух десятилетий XV в., однако границы эти были расширены на севере за счет бывших венгерских жупаний. Это расширение охватило территории восточнее и севернее Дуная, которые в результате разграничения с Венгрией и Румынией достались Королевству сербов, хорватов и словенцев. В состав Сербии в границах 1944 г. входили два автономных края: Воеводина на севере и Косово и Метохия на юге. С 1999 г. Косово находится под международным протекторатом согласно Резолюции № 1244 Совета Безопасности ООН.

Сербы и другие

У сербов не было такого периода в их истории, когда бы они жили на какой-либо из своих обширных территорий одни — без других. Представители иных народов во все века жили по соседству, в приграничных областях, или же непосредственно среди сербов. С ними сербы имели самые различные связи и отношения: одних принимали и ассимилировали, а с другими ассимилировались сами, увеличивая их общности.

Уже с самого начала отчетливо определились две составляющие: переселившиеся славяне и автохтонные жители — старожилы, которых славяне застали на своих новых землях. Ни те, ни другие не представляли собой однородных групп. Среди славян было много племен, и сербы являлись лишь одним из них; заселявшее какие-либо земли племя встречалось на этих территориях с частями других племен. Как уже было показано, территория племени сербов прямо не соответствует территории образовавшегося позднее Сербского государства. Такие политические союзы, как княжества неретлян, захумлян и травунян, образовавшиеся на пространстве карстовых полей (области за побережьем Адриатики), имели сербскую этническую основу; впоследствии в этих княжествах сформировались особые этнические группы, долго сохранявшие свою самобытность. Эта самобытность обнаруживается в сербском королевском титуле первой половины XIII в. — «король земель сербских и поморских».

Среди балканских старожилов также было множество этнических групп. Города и острова, где вместе с местным населением сохранялись государственные учреждения, властные структуры и армия, поначалу принадлежали Римской империи. В эпоху переселения славян Восточная Римская империя переживала времена настолько серьезных перемен, что среди населения Балканского полуострова доминирующим стал греческий субстрат, и принявшая ранее христианство империя становится греческой — пришедшие на ее территорию сербы будут воспринимать ее как греческую в течение многих последующих столетий.

Помимо остатков Римской империи на Балканском полуострове сохраняются и многочисленные анклавы провинциального населения, с которыми государственный центр давно потерял связь. Поскольку в предыдущие века эти различные между собой племена жили в Римской империи, все они были в большей или меньшей степени романизированы.

В городах на Адриатическом побережье и на островах долго жили романы, чье наречие, отличное от итальянских диалектов, сохранялось до XIX в. В континентальных частях полуострова славяне столкнулись с влахами, также в значительной степени романизированными. Одна их часть слилась с населением княжеств на восточном берегу Дуная, где позднее возникнет румынский народ; другая — веками жила под именем «влахи» в Восточной Сербии и под именем «аромуны» (цинцары) в Македонии, в то время как основная часть тогдашних влахов в течение веков постепенно растворялась в славянском или греческом окружении. В горной части современной Северной Албании до сих пор живут слегка романизированные албанцы, которых в сербских рукописях называют «арбанасы». В этом этнониме сохранилось древнее имя народа, который в последующие века называл себя shipetar.

В отличие от Италии и западных римских провинций остается неизвестным, чтобы на Балканском полуострове старожилы и переселенцы жили вместе в одном городе или на какой-нибудь одной небольшой территории. Поздние источники (X–XIII вв.) говорят о вражде между славянами и влахами. Видимо, только принятие христианства, создание сильных государств, постоянная торговля и экономическое сотрудничество создали условия для установления более прочных связей и последующего смешения славян с влахами.

Исторические исследования о происхождении наций, населяющих Балканский полуостров, начали появляться только в XVIII и XIX вв. Тогда они касались лишь тех народов, которые уже сложились; те же этнические группы, которые в ту эпоху еще не сложились в отдельный народ с особой культурой и литературой, остались не замеченными историками. Историческую роль влахов как самой распространенной и самой многочисленной группы автохтонных жителей Балкан открыли лишь исследования XX в. Вокруг них возникли споры в историографии. Под «влахами» имелись в виду скотоводы, участвовавшие в переселениях сербов в XV–XVI вв., бесспорно, имевшие славянские имена, говорившие на славянском языке, приверженцы православной веры. Между тем многие зарубежные ученые отрицали, что влахи были сербами. Сербская же сторона доказывала, что название «влах» означало статус, а не этнос, что влахи как этнический фактор вообще не существовали в столь позднее время (XV–XVI вв.).

Тем не менее особое название «влахи» сохранялось, пока представители этой группы занимались особым видом деятельности, вели другой образ жизни и имели особые формы общественной организации. Когда эти отличия потеряли значение, исчезло и название «влахи». Процесс славянизации влахов длился веками. Уже в XII в. существовали этнические группы влахов со славянскими названиями вождей (челник, воевода, судья). В следующем столетии уже встречаются славянские названия общин влахов — катунов, что свидетельствует об определенной степени славянизации. От столетия к столетию все больше влахов перестают быть изолированными, смешиваются со славянским окружением и растворяются в нем.

Когда Сербское государство было «царством сербов и греков», ему принадлежала самая большая территория за всю его историю. Выражение «царь греков», вошедшее в титул сербского правителя на том основании, что Сербия владела греческими территориями, должно было, помимо прочего, оправдывать имперские претензии Сербии. Однако другими в тот период были для сербов далеко не только греки: об этнической пестроте сербского средневекового государства свидетельствуют тексты указов и законов. В одной из грамот 1300 г. говорится о потенциальных посетителях рынка в Скопле: «…и грек, и болгарин, и серб, и латин, и арбанас, и влах должны платить законную пошлину». Под названием «латин» подразумевались купцы-католики из Италии и приморских городов, а также переселенцы из континентальной части Сербии, осевшие в приморских городах и принявшие католичество. С середины XIII в. в Сербии появляются саксонцы — германские рудокопы, а с конца XIV в. — турки, сначала как путешественники и торговые люди. Когда турки станут хозяевами на сербской земле, их число будет очень велико.

У Сербии того времени не было цели унифицировать, объединять различные части общества. Наоборот, она уважала права отдельных этнических групп точно так же, как и права отдельных сословий. Власть осуществляла подобную политику, чтобы удержать в обществе равновесие, стремясь наладить отношения и найти механизмы решения споров между представителями разных этнических групп, имевших каждая свои особые права.

Развитие сербского народа было прервано турецким завоеванием (1459). Сербия как самостоятельная держава перестала существовать, ее правящий класс был искоренен, а государственные учреждения уничтожены. После многочисленных переселений сербы оказались разбросанными на огромной территории — вплоть до словенских земель, Центральной Венгрии и Трансильвании. На каждой из этих территорий они жили в меньшинстве, их анклавы не были связаны между собой. До 1557 г. — времени возрождения Печской патриархии — у сербов не было ни внутренних связей, ни внешних границ. Лишь под властью патриархов они стали религиозным объединением, которое связывала церковная иерархия.

На сербскую землю пришли завоеватели— турки из Малой Азии, а с ними и принявшие ислам их подданные из ранее завоеванных областей Европы. В сербских городах поселяются армянские, греческие, еврейские и аромунские (цинцарские) купцы, и повсюду на территории страны обосновываются группы цыган, которые, до сих пор никем не принятые и не признанные, остаются на обочине общества.

Религиозные различия, значимые для подданных и в более ранние периоды, выдвигались теперь — в османской системе привилегий и обязанностей — на первый план. Хотя исламизация насильно не проводилась, принятие веры хозяев страны давало новообращенному многие преимущества в общественной жизни, поэтому в ислам переходили постоянно. В отдельные периоды (XVI–XVIII вв.) в некоторых регионах (Босния, Албания) этот процесс протекал особенно интенсивно. Балканских христиан, принимавших ислам и перенимавших соответствующие обычаи и образ жизни, остальные христиане переставали считать своими соплеменниками, на них смотрели как на турок. С другой стороны, такой значимый церковный центр, как Печская патриархия, был мощным фактором, влиявшим на исчезновение различий в рамках христианского сообщества, на слияние малых этнических групп с основной массой христиан. Так, среди сербов растворились не только этнические группы поздно славянизированных влахов, но и небольшие греческие сообщества, а ассимиляция цинцар (аромун) продолжилась до Новейшего времени.

Война конца XVII в. (1683–1699) ознаменовала собой великий перелом, поскольку часть сербов вновь оказывается под христианской властью. Они начинают развиваться в условиях, значительно отличающихся от условий, в которых жили сербы, оставшиеся под властью турок. Такая раздельная жизнь длилась больше двух столетий и впоследствии стала препятствием к национальному объединению. Религиозный критерий снова вступил в силу: сербам, находившимся под властью Габсбургов, обещали, что монархи будут уважать веру и церковную жизнь своих новых подданных. Сербское общество, все более динамичное в своем развитии, продолжало оставаться по сути церковным, сакрализованным. Это обстоятельство станет позже препятствием для принятия новых идей о нации как об общности людей, говорящих на одном языке, и помешает широким интеграционным процессам. Под властью Австро-Венгрии сербы перегруппировываются также и территориально — они уходят из периферийных областей и концентрируются в области Военной границы и на территориях вдоль границы с Османской империей (с 1804 г.; с 1815 г. это уже граница с Сербией). Такому передвижению непосредственно способствует колонизация, интенсивно проводимая правительством Габсбургов во второй половине XVIII в. У сербов появляются новые соседи в лице немцев, румын, венгров, словаков, русинов.

Великим переломом в истории сербского народа стало создание государства: сначала автономного княжества (1815), затем независимого княжества (1878) и, наконец, королевства (1882). Возрожденное Сербское государство постепенно перенимает созданное в XVIII в. сербами в Венгрии культурное наследие, развивает его и становится центром сербского объединения. Наблюдая за политическими событиями в тогдашней Европе (объединение Германии, Италии) и участвуя в некоторых из них (волнения 1848 г. в монархии Габсбургов), сербы приходили к выводу, что их дело правое и что борьба за освобождение и объединение частично порабощенного и разделенного народа необходима и оправданна.

Борьба сербов за освобождение еще со времен Первого сербского восстания (1804–1813) воспринималась в Европе как революционное движение, которое нарушало отношения между государствами; не важно, были ли эти государства связаны формальными обязательствами, как в Священном союзе, или же они были действительно заинтересованы в сохранении европейского равновесия. Поначалу сербы воевали в основном с Османской империей, но со времени оккупации Боснии и Герцеговины (1878) Австро-Венгрия также становится неприятелем Сербии. Тогда же от турецкого владычества пытались освободиться и другие народы: греки, болгары, с некоторым опозданием и албанцы. Однако каждый из этих народов определял границы своего государства, в котором должен был начаться процесс национальной интеграции, исходя из своих «исторических прав», так что конфликты между ними становились неизбежными.

Ценой огромных жертв в двух Балканских войнах (1912–1913) и в Первой мировой войне (1914–1918) сербы наконец преодолели свою веками длившуюся разобщенность и разделенность границами, они оказались практически все в одном государстве— в Королевстве сербов, хорватов и словенцев (1918–1929), а затем в Королевстве Югославия (1929–1941). Начиная с этого периода времени становится очевидным, что единое государство унаследовало от предшествовавших эпох не только национально-культурное достояние, но и тяжелые проблемы. Становится ясно, что препятствием к интеграции являются не столько сами преодоленные границы, сколько различия, возникшие в результате существования этих границ и неодинаковых условий развития народа, жившего по разные их стороны. В ходе политической и партийной борьбы наряду с антагонизмом между нациями (словенцы, хорваты, сербы) обнаруживались и конфликты внутри отдельных наций, вызванные региональными различиями: среди сербов такие трения происходили между так называемыми «сербиянцами» и «пречанами», то есть жителями Сербии и сербами — бывшими подданными Австро-Венгрии. Трения возникли и среди черногорцев: между теми, кто был недоволен принципами объединения, с одной стороны, и всеми остальными — с другой. Жители территорий, присоединенных к Сербии в 1913 г., официально считались сербами, жителями Южной Сербии, но это не соответствовало фактическому положению дел, поскольку значительная часть населения Южной Сербии считала себя либо болгарами, либо македонцами.

Нелегко было изменить и другой аспект исторического наследия — распространение сербов по территории нового государства и смешанность их с представителями других народов. В государстве, образованном в 1918 г., относительная однородность сербского населения была достигнута— путем использования средств, которые тогда были обычными в европейских национальных государствах, — лишь на давно освобожденных территориях Сербии и Черногории (включая области, приобретенные в 1878 г.). В национально неоднородной Воеводине сербы не составляли даже половины населения. В Хорватии они компактно проживали только на территории бывшей Военной границы, оставаясь во всех хорватских городах в меньшинстве. Территорию исторической Боснии и Герцеговины сербы делили с мусульманами и хорватами, а в Косово и в так называемой Старой Сербии за это время ощутимо возросла численность албанцев.

Отсутствие единства во взгляде на то, каковы критерии отличия сербов от других народов, также одна из проблем исторического наследия. В то время как Сербская православная церковь доказывала, что сербами можно считать только приверженцев православия, светские политики, политические движения и партии боролись за то, чтобы включить в их число и «сербов-католиков», и мусульман — как «сербов-магометан». Большая часть католиков и мусульман так и не интегрировалась в сербскую нацию. Мало того, последующие исторические события, особенно после 1944 г., показали, что немалое число сербов могли быть и атеистами.

Если взглянуть на события 1918 г. с позиций сегодняшнего дня, то становится очевидным, что сербы, оказавшись вместе в одном государстве, тем не менее не были в достаточной степени консолидированы как нация. Тогдашняя политическая и культурная элита не осознавала, насколько необходимо продолжать интеграционные процессы среди самих сербов. Вместо этого была выбрана ориентация на интеграцию сербов, хорватов и словенцев, на создание единой южнославянской нации. В то время, как у других югославянских народов этот проект поддерживало меньшинство интеллектуалов, среди сербов создание единой нации являлось высшей целью государственной политики, чему сопротивлялось лишь меньшинство интеллектуалов. Но «южнославянского синтеза» не получилось, противоречия между нациями усилились, а среди сербов вновь произошло разделение на сторонников югославизма и на охранителей сербских традиций. Как следует из заключительных глав данной книги, это разделение останется актуальным до самого последнего времени.