История веры и религиозных идей. Том 2. От Гаутамы Будды до триумфа христианства

Послесловие

Второй том "Истории веры и религиозных идей" посвящен, пожалуй, самому драматическому и важному периоду в мировой истории религий. Его заголовок — "От Гаутамы Будды до триумфа христианства" — естественно, не охватывает экуменической широты того материала, который изложен в книге: древний Китай и эллинистический Египет, европейские варвары (кельты и германцы) и иранский дуализм — в пятнадцати главах второго тома, кажется, уместилось все богатство религиозного развития Старого Света.

Вместе с тем заголовок имеет точный смысл, передающий содержательный «стержень» тома: становление мировых религий, религий Спасения. Историческая драма становления этих религий заключалась в том, что сами их основатели — Спасители — не оставляли «канонических» текстов, были людьми Слова, проповедниками, а не "канонистами"-догматиками. Это создавало проблемы уже при жизни Учителей: недаром в одном из последних христианских «апокрифов» — знаменитом романе Булгакова "Мастер и Маргарита" — Иешуа сетует на своего последователя, который ходит с "пергаментом и непрерывно пишет. Но я однажды заглянул в этот пергамент и ужаснулся. Решительно ничего, что там записано, я не говорил". Формирование письменного канона, Священного Писания, с неизбежностью приводило к обвинениям в ересях и сектантстве наследников «локальных» традиций, к расколам и конфликтам внутри некогда единых религиозных течений. Собственно, возникновение буддизма и христианства во многом связано было с осознанием недостаточности традиционного ритуализма для того, чтобы различать Добро и Зло и найти путь к Спасению.

Элиаде — автор раннего "Трактата по истории религий" (1949) — виртуозно владеет методами сравнительной антропологии и демонстрирует общие тенденции в развитии религиозных идей. Более того, мастерское изложение Элиаде самых сложных религиозных доктрин дает возможность для дальнейшего сравнительно-исторического анализа. У читателя может возникнуть ощущение почти мистического «совпадения» не только мотивов, но и целых исторических сюжетов в биографиях Спасителей. Так, в главе XVIII (§ 147) рассказывается о том, как изваяния индуистских божеств поклоняются Спасителю при рождении Будды: в комментарии к аннотированной библиографии Элиаде приводит эпизод из апокрифического Евангелия ("Книга о рождестве блаженнейшей Марии и о детстве Спасителя", приписываемая Матфею: ср. Апокрифические Евангелия. СПб., 2000. С. 66), где идолы падают ниц и разбиваются, когда Мария приходит с Младенцем в Храм. Не менее близким оказывается и эпизод в апокрифическом "Сказании Афродитиана": идолы языческих божеств в капище персидского царя падают ниц при восшествии звезды, знаменующей рождение Христа (интересно, что «Сказание» с XIII в. было популярно и в славянских странах — см. Бобров А.Г. Апокрифическое "Сказание Афродитиана" в литературе и книжности Древней Руси. СПб., 1994). Столь же разительные параллели дают и канонические новозаветные тексты: некий старец-риши прилетает из Гималаев, чтобы взглянуть на Будду, берет его на руки и сетует, что не успеет стать его учеником — старец Симеон, которому было предсказано, что он не умрет, пока не увидит Спасителя, принимает на руки младенца Христа во храме и произносит свое "ныне отпущающи" (Лк. 2.29). Троекратное молчание ближайшего ученика Будды Ананды, ускорившее уход учителя из жизни (§ 150), и троекратное отречение Петра, наконец, «позорная» казнь на кресте и «некрасивая» желудочная болезнь, подкосившая здоровье Будды — далеко не все мотивы, указующие на сюжетное и смысловое сходство жизнеописаний двух великих Учителей.

Один из "основных мифов" человечества, значение которого было раскрыто М. Элиаде, — миф о Мировом Древе[838] — был в равной мере переосмыслен и в буддизме, и в христианстве: Будда, ожидающий просветления у ашваттхи (§ 147), жертвенного столпа и воплощения мировой оси, придает новый смысл этому ритуальному символу, как и Христос, пригвожденный к кресту: орудие позорной смерти становится древом жизни. Это раскрываемое Элиаде переосмысление универсального символа демонстрирует, насколько далеко его антропология ушла от сравнительной антропологии "Золотой ветви", отыскивавшей этот символ в сотнях традиций (притом что сам Элиаде опирался на работы Фрэзера: по его признанию, он выучил английский для того, чтобы читать книги маститого кембриджского антрополога).

Однако глубина и привлекательность книги (как и всего творчества Мирчи Элиаде) — отнюдь не только в обнаружении этих "бродячих сюжетов" и общих тенденций. Сравнивая историю религиозных идей в разных традициях, Элиаде постоянно подчеркивает уникальное значение религиозного опыта каждой исследуемой им культуры. И дело здесь не столько в культурном релятивизме, сколько в стремлении к пониманию, а, стало быть, и взаимопониманию разных культур. Об опытах такого взаимопонимания и свидетельствуют упомянутые бродячие сюжеты и целые литературные произведения. Достаточно сказать, что и в древней Руси, православная культура которой была принципиально ориентирована на святоотеческую традицию, уже в эпоху начального христианства была популярна "Повесть о Варлааме и Иоасафе" (см. последнее издание — Л., 1985), переведенная в средние века более чем на тридцать языков Европы, Азии и Африки (славянский перевод был сделан с греческого); в индийском царевиче Иоасафе большинство исследователей видят христианизированное отражение образа Будды.

Собственно, опыт такого понимания (и взаимопонимания с читательской аудиторией) явила и жизнь самого автора "Истории веры". Рожденный на Балканах, в Румынии, издревле воспринимавшей греческие, романские, славянские и германские традиции, Элиаде прошел «искус» Востока, несколько лет прожив в Индии и познав санскрит и йогу не понаслышке, покинул родину, спасаясь от фашистской и последующей коммунистической диктатуры, нашел приют (и сотрудничество Ж. Дюмезиля) во Франции, наконец, создал школу в Америке (в Чикагском университете) — см. Литературный гид "Мирча Элиаде" (Иностранная литература. 1999. № 4; подготовила А.А.Старостина). Элиаде умер в 1986 г., когда начался необратимый распад неприемлемой для него коммунистической системы.

Ныне в России творчество Элиаде (и научное, и художественное), замалчиваемое в советскую эпоху,[839] проходит "испытание популярностью". Издательства соревнуются в издании одних и тех же его работ. Эту популярность можно считать отрадной, ибо в потоке «эзотерической» литературы, заполонившей полки магазинов, читатель может найти его книги, где серьезно и доступно изложено то, что давно волнует носителей европейской культуры: суть йоги и буддизма, конфликт иудаизма с возникающим христианством, мистерии древнего Востока и др.

Отрадным можно считать и то обстоятельство, что российская наука в годы, неблагоприятные для исследования «несоветской» духовности, оказалась в состоянии сохранить и развить те признаваемые мировой наукой традиции, которые были заложены еще в эпоху А.Н. Веселовского. В те же годы, когда М. Элиаде готовил 16-томную "Энциклопедию религии", в Москве была подготовлена энциклопедия "Мифы народов мира" (вышла в свет в 1980-82 гг.), выдержавшая много изданий и не устаревшая по сей день. В «Мифах» — особенно в статьях представителей семиотической школы (Древо мировое, История и мифология, Космос и др.) — были конструктивно восприняты идеи М. Элиаде. Читатель может пользоваться этим справочным изданием и при чтении "Истории веры и религиозных идей": статьи А.Ф. Лосева по античной мифологии, В.Н. Топорова по древнеиндийской, Л.Э. Мялля по буддийской мифологии, С.С. Аверинцева по иудаизму и христианству во многом дополняют данные, приводимые Элиаде. Многотомный труд А.Ф. Лосева "История античной эстетики" содержит характеристику историко-философских оснований позднего развития античной мифологии и синкретических религиозных систем — герметизма, гностицизма и др.

Как уже говорилось в послесловии к I тому, читатель имеет возможность обратиться к переводам источников, цитируемых М. Элиаде, которые выходят в академической серии "Памятники письменности Востока"; из основных источников, постоянно цитируемых у Элиаде, следует отметить изданную в академической серии "Памятники исторической мысли" книгу Тита Ливия (История Рима от основания города. Т. 1–3. М., 1989–1993); выпускаемую Еврейским университетом в Москве и издательством "Гешарим/Мосты" "Библиотеку Флавиана" (в том числе: Иосиф Флавий. Иудейская война. М., 1993); публикуемые издательством «Алетейя» (СПб.) источники в серии "Античная библиотека", "Византийская библиотека" и "Античное христианство" (в том числе: Иисус Христос в документах истории. СПб., 1998; Апокрифические апокалипсисы. СПб., 2000 и др.). Переводы отмечены в комментариях к I и II томам. Комментатор, прежде всего, учитывал интересы широкого читателя и стремился специально отметить воздействие мировых религиозных идей на русскую традицию.[840]