Итоги № 50 (2012)

Открой личико!.. / Искусство и культура / Художественный дневник / Книга

Открой личико!..

/ Искусство и культура / Художественный дневник / Книга

В ММСИ на Гоголевском бульваре представлен проект Айдан Салаховой Fascinans and tremendum

Выставлены скульптуры восточных девушек в черных паранджах, которые белоснежными, почти прозрачными ручками ласкают разные объекты — фрукты, простыни, фаллически-продолговатые минареты. Тающая чувственность мрамора и жесткость экранирующего гранита объединяют в гремучую смесь три элемента: эротику, религию и романтический образ Востока. Эта смесь оказалась взрывоопасной, чего, впрочем, и следовало ожидать. Год назад на Венецианском биеннале произведения Айдан открывали азербайджанский павильон. Президент Азербайджана, осматривая экспозицию, пришел в ярость и потребовал удалить эти, по его мнению, подрывающие престиж страны произведения. Правда, осталось не до конца понятным, были ли работы Айдан цензурованы из-за сомнительности с точки зрения ислама, или же, наоборот, потому, что они, с точки зрения азербайджанского минкультуры, носили слишком выраженно исламский характер, или же просто потому, что были чересчур сексуальны. Думается, что именно ханжество азербайджанских чиновников советской закалки сыграло в запрете отнюдь не последнюю роль.

Есть расхожее представление о ханжеском Востоке, скрывающем под паранджой женское тело, но тем самым создающем дополнительное напряжение сексуальности и эротизма. В этом смысле Айдан видится художником, который показывает другой Восток, открыто провозглашающий настоящий культ телесности. Фаллические и вагинальные символы присутствуют в восточной орнаментике с древности, Айдан же придает им вещественность в мраморе. В зале со стенами, покрытыми восточным орнаментом, скульптура выражает своим монументальном языком, а не намеками, ясный и прямой образ женской чувственности. Это искусство могло бы стать хорошей добавкой и к русской визуальной культуре, которая в отличие от литературы последнее десятилетие будто бы лишена «материально-телесного низа».

С другой стороны, эти вещи балансируют меду эротикой и консервативными ценностями восточной культуры. Закрывающая женщину паранджа может интерпретироваться в работах Айдан как метафора подавления женщин в целом — и необязательно исламом, но и другими религиями, или же патриархальной идеологией, или же эротизмом культуры потребления.

Свои мраморы Айдан изготавливала, уединившись в мастерской в итальянском городе Карраре, вблизи месторождения знаменитого мрамора, отмеченного в свое время самим Микеланджело. Там она добивалась идеальной пластики камня, вдали от суеты, социальных потрясений и родной земли. Острые на язык критики обвиняют ее в конформизме, а произведения — в салонности. Айдан действительно сформирована академизмом, но не мосховским вариантом, к которому принадлежит ее отец, а академизмом, вошедшим в моду в 90-х в кругу восторгавшихся античностью Тимура Новикова и Георгия Гурьянова. И в изваяниях Айдан угадываются формы античной скульптуры, она снова и снова работает с драпировками, напоминающими штудии студентов, которым Айдан преподает рисунок в МГАХИ им. В. И. Сурикова. Ее пластический язык напоминает скульптуру начала ХIX века, в частности Антонио Канову, которым так восторгался Пушкин. Проговаривать на этом высокопарном языке вытесненный на маргиналии культуры сексуальный контекст — типичный постмодернистский ход, напоминающий о работах Джефа Кунса. Хотя это еще одна интерпретация проекта, беда которого в том, что интерпретаций у него слишком много, а затронутая тема остается слишком открытой. Все соответствует названию — «Завораживающее и устрашающее». Хочется надеяться, что московские зрители не увидят интерпретаций, «оскорбляющих чувства...» и «разжигающих рознь».