Из двух зол...

Глава 40

Я ещё нашел в себе силы выйти проводить не менее замученного Гвоздя. Вслед за нами потянулись и наши советники. Кстати, Пастуха я нынче в свите лидера Откормочного не видел. В немилость впал? Весьма вероятно.

— Как у тебя в Заозерном все прошло? — вежливо поинтересовался я заполняя паузу, пока Гвоздь вздохнув полной грудью ночной воздух полез в карман за сигаретами.

— Разрулил, — коротко ответил тот, прикуривая. Потом посмотрел на меня и снова криво усмехнулся. — У него же тоже бойцов не дивизии. Народу вроде и много, а начнешь отряд собирать и понимаешь, что реальных бойцов едва пару десятков можешь выставить.

— Ну да, — не смог я удержаться и не подколоть Гвоздя. — Как у тебя… В Заозерный войска чтоб повести — отовсюду снял. С голой задницей считай остался… Пять человек на Стальмост… Столько же в самом Откормочном наверное.

— Как будто у тебя по другому? — огрызнулся колхозан.

— И у меня так же, — примирительно согласился я.

— Да оно у всех так, — буркнул Гвоздь остывая. — Вот и Жмур не столько войну всем в округе объявляет до последнего, сколько слабину ищет. Где отпор встречает — туда не особо и лезет. А где пусто у противника — туда ломится.

— Разумно… Если просто пограбить. А если захватывать… Кого он на эти отвоеванные территории посадит? Сам свои силы распылять будет?

— А это пускай уже у него голова болит. Мы с ним перетерли, границу определили. Первый и второй микрорайоны подо мной. Третий его… Впрочем, он у Севера еще и четвертый и пятый вроде отживает. У Севера-то там по полтора инвалида сидело… Вот их Жмур и выбил. И седьмой вроде отбывать собирается.

— Седьмой? — заинтересовался я, — точно ещё не отбил? Только собирается?

— Ну да… А ты чего стойку делаешь? Это ж Севера поляна. Пускай у него голова и болит.

— У меня тоже интересы в седьмом есть, — уклончиво ответил я.

— А-а-а… Ну тогда поторопись. Жмур точно его у Севера отожмет. Тот всех бойцов стянул за железку уже сколько бьется… Одолевает говорят. Локомоты уже и с КэЗэКэТовцами объединились — не помогает. Север сильнее… Вот только про Заозерный он пока забыл. Ну ни у кого народу не хватает, так чтоб на все направления хватало.

— Это понятно, — задумчиво протянул я. — Ну ладно. Спасибо за инфу. В общем, договорились. Завтра ты приедешь и мы народ делим. И завтрашний день у меня, чтоб барахлишко кой-какое отсюда забрать.

— Только ты это… Через чур-то не увлекайся. А то с тебя станется и окна с дверьми со всех домов поснимать.

— Времени мало… — вроде как с сожалением протянул я, чтоб потроллить Гвоздя. — Не хватит везде снять.

— Но-но-но…

— Да шучу я, — усмехаюсь уголком рта. — У меня ведь совесть тоже есть. Ни двери, ни окна, ни печи, где они есть я трогать не буду. А вот всё остальное, извини… Что смогу — то увезу.

— У тебя один день, — еще раз напомнил Гвоздь и стал прощаться.

Проводив Гвоздя со свитой я уже думал найти себе уголок где можно всё-таки поспать до рассвета. Время, конечно, было еще детское, часов десять вечера. Только что темнеет всё ещё рано. Но и прошлую ночь почти не спали с этой атакой, и потому сейчас в сон рубило знатно. Эльбу с Тёмычем уже срубило. Васька с Настей ещё держались, но тоже позевывали.

И в этот момент ко мне подошел один из местных малышей. Из тех самых одиннадцати «самостоятельных». Мальчишке от силы лет пять. Худющий как палка. На свеж побритой голове — красная сыпь от покусов. Да и на шее и на лице пятна от зеленки, которой Малина обрабатывала и ссадины и сыпь. Ладно хоть отмыли его. А то сразу и вовсе плачевное зрелище было.

— Что тебе? — как можно мягче спросил я у малыша, видя что он подошел именно ко мне. — Ты почему не спишь? Все спят уже давно.

— Не все, — протянул он, пытливо заглядывая мне в глаза и, в то же время, самозабвенно ковыряясь в собственном носу. — Вжик не спит. Они с Шустрым туда бегали… Где Герцога похоронили.

— Зачем?

— А они на могилу эту насрали!

— Что?

— Ага. Ага. Прям взяли и насрали. Да. Прямо на могилу.

— Но почему?

— А Лысый Мамлюбу трахал постоянно… Придет к ней и давай ее… А Вжику по шее и на улицу. А Вжик сказал, что когда вырастет, то убьет Лысого. А тут вы. Лысого убили, вот он хотя бы так…

— Подожди, а могила Герцога-то тут при чем? — не понял я, судорожно пытаясь понять о ком он говорит. Вроде как Мамлюба — это была одна из «мамок». Ну а Вжик, получается — её подопечный.

— Так они же все вместе похоронены, — как дурачку объясняет мне карапет. — Все в одной могиле.

— Понятно… — протянул я. — А он значит на эту могилу…

— Ага! — жизнерадостно подтвердил шкет.

— Ясно, — вздохнул я. — Тебя как зовут?

— Кипиш.

— Гм… Ну ладно. Пусть Кипиш. А пойдем-ка, друг Кипиш посмотрим на ту могилку. Может ты всё выдумал?

— Да нет же. Я все честно…

— Пойдем-пойдем. Посмотрим.

Увы, мальчишка был прав. На свежем холмике действительно насрано. И, что делать? Наказывать мальчишку за то, что тот хоть так, в меру своих сил, попытался отомстить даже не своему обидчику, а обидчику своей новой «мамы»… Не смогу. Он всё сделал правильно… В меру своих сил и своего умишки. А вот доносчика наказать стоит. Вот вроде ж и понимаю, что, с одной стороны, он тоже все верно сделал. Доложил о непорядке. А, с другой стороны — противно. Всегда презирал стукачей.

— Бери лопату, — командую ему. — Вон лежит у забора. И снимай это говно.

— А что я-то? — неподдельно изумляется мальчишка. Глаза распахнулись мало не вдвое от прежнего размера.

— Ну а кто? Кто своего товарища сдал только что? Как у вас в садике говорят? Ябеда-корябеда? Ты же знаешь, что ябедничать нехорошо?

— Так я…

— Но я, на первый раз, не буду тебя за это наказывать. Вот только говно уберешь и спокойно спать пойдешь… Давай-давай. Смелее.

И, глядя как малыш корячится с лопатой, я испытал жесточайший упадок настроения. Вот так убьют тебя в очередной схватке и даже если похоронят, то твои недруги в лучшем случае харкнут на твою могилу, а то и вот так же… Кучу наложат. И для чего. получается, стараешься? Жилы рвешь. Под пули идешь? Внезапно захотелось бросить все и бежать куда-нибудь подальше. Туда, где никого нет в радиусе минимум полста километров.

А Ева? Как она назвала меня папой… А Андрюшка, изо всех сил пытающийся оправдать мои ожидания? А тихая Маша? Как же они все?

Резко встряхнувшись, я проводил шмыгающего носом пацаненка до дома, где они располагались, а сам прыгнул в Ниссан и помчался домой в Малиновку. Мне просто необходимо было увидеть своих ребятишек. Снова я за своими важными и неотложными заботами позабыл про них. А ведь, по большому счету, именно они и есть самое главное в моей новой жизни. А я опять позабыл об этом.

Уже по дороге малость опамятовал. Что за неожиданный порыв-то? Нет, ехать домой надо, конечно, но не так же! Никого не предупредил, взял да сорвался… Что за лидер? Да и девчонок можно тоже домой увезти. Настю, Ваську, Вилку… Поработали сегодня. Пусть хоть выспятся в человеческих условиях, а не на чужом матрасе в уголке переполненной комнаты… Пришлось возвращаться. Будить Эльбу с Тёмычем не стали. Малинка со Спицей не могли оставить раненых. Купа из команды Макса был ранен довольно тяжело и его состояние вызывало самые сильные опасения. Никак они не могли уехать. За старшего оставил Толстого, о чём-то оживленно толкующего с парой девиц из «союзниц» и, забрав девчонок, рванул домой.

Точнее попытался… Когда пришло время грузиться в авто — Васька с Вилкой выудили из багажника забравшегося туда малыша из местных.

— Ты что тут делаешь? — сурово сдвинул брови «главный сатрап и душитель свобод», то бишь я.

— Я с вами!!! — испуганно лепетал малыш (один из одиннадцати мелких «самостоятельников»). — Я к вам хочу… В Малиновку… Можно к вам? Я всё-всё буду делать. Я сильный!

Я скептически смотрел на пяти-шести летнего «силача», точно так же как и недавний Кипиш, перепачканного зеленкой и худого как скелет.

— Да пусть едет, — подала голос в его защиту Васька. — Потеснимся — правда, Вилка?

— Ага.

— Завтра мы будем спрашивать всех, кто в Левашово живет, чего кто хочет, — мягко начал я. — Кто к нам в Малиновку переехать, а кто и остаться решит.

— Ну а он уже сейчас всё решил, — продолжала заступаться Васька. — И спрашивать не пришлось.

— Ладно, — сдался я, — пусть едет. Но он на вашем попечении. Место, где ему спать — сами искать будете. Васька, ты за это отвечаешь!

— Да я его к нам в домик заберу. Всё равно пока Ярик в больнице лежит. Его кровать свободна.

— Сама решишь. Ну залезай… Заяц-безбилетник.

Мальчишка обрадованно шмыгнул в салон, подальше от меня и поближе к своей заступнице. Погрузились. Поехали…

А дома все спокойно. Свет на первом этаже в клубе горел, ребята ещё не спали. Я мельком глянул на часы — почти одиннадцать. Ну, в принципе, ещё не так поздно. Хотя малышей точно уже было пора загонять спать.

Зато как все обрадовались нашему появлению! Рыжик, оставленным за главного, не скрывая облегчения отрапортовал, что всё без происшествий и попытался тихо срулить, но был пойман за рукав.

— Ну-ка стой. А в медпункте кто за ранеными следит, пока Малинка со Спицей в Левашово?

— Так эта там осталась… Майя. Она и смотрит за всем.

— Пленная? «Смотрит за всем»? А кто смотрит за ней самой? А если они сейчас сбегут? Впрочем, сбегут-то ладно, и хрен бы с ним. А что если перед уходом всё сожгут? А?

— Так там Ярик еще…

— Что? Десятилетний безоружный пацан, который ходить ещё толком не может, должен удержать пусть раненного, но пятнадцатилетнего лба и вполне здоровую двенадцатилетнюю девчонку? Ты сам-то понял что сказал?

— Так а что делать?

— Короче: берешь свое ружье и отправляешься в больничку. Там дежуришь до завтрашнего дня когда вернутся Малинка со Спицей и тебя сменят.

— Да я ж ничего в медицине не понимаю!

— За пленными следить! Что-то мелкое и эта Майя сделает, а если что серьезное случится — меня разбудите. Ясно?

— Да.

— Выполнять!

И только после того как Рыжик ушел в больничку я позволил себе расслабиться. Стоило мне только присесть, как на колени мне тут же залезла Ева, облапила меня своими ручонками и жарко зашептала мне на ухо свои детские секретики. И меня, наконец-то, отпустило. Черная пелена депрессии, застилающая разум после боя, но за ворохом дел не имеющая шансов развернуться, и которая прорвалась после увиденной оскверненной могилы Герцога с помощниками наконец спала. Всё неважно, если дома тебя ждут детишки, для которых ты самый лучший, самый сильный и самый справедливый на свете. Это грело. Да. Именно за этим я и сорвался из Левашово буквально посреди ночи.

Так что спать я отправлялся умиротворенным и обрётшим наконец гармонию.

Зато вот прямо с утра начался новый апокалипсис под названием переезд… Для начала с самого утра мы выстроили всех ребят Левашово на улице и я, вместе с приехавшим к этому времени Гвоздем, объявили им о переходе поселка под руку колхозанов. И предложили им определяться кто куда. Кто желал мог остаться тут же. Ну а кто хотел мог собираться и ехать к нам в Малиновку.

Скажу честно — я не ожидал что будет много желающих. Всё-таки большинство людей не жалуют никаких перемен, предпочитая привычную жизнь неизведанному. У детей, конечно, всё это проявляется куда в меньшей степени, но все, более или менее активные, уже и так давно разбежались. Остались только самые-самые послушные и безынициативные. Которые привыкли, чтоб за них решали..

Так что я рассчитывал от силы на полтора десятка добровольцев, вызвавшихся переехать ко мне. Уже прикидывал, как переманивать Пышку, если она надумает остаться (уж кого-кого а её-то я был намерен забирать любой ценой. Такой специалист!) И, тем неожиданней для меня оказались итоговые результаты. Больше половины («47 человек из 83. Один мелкий пропал ночью» — с озабоченным видом сообщил мне Башка) изъявили желание отправиться в неизведанное.

Видимо я не учел того, что вчера большинство из них впервые с начала Беды поели и помылись по человечески. А ещё кино (которое, как я узнал позже Толстый крутил чуть ли не до утра в кинотеатре. И, хотя, он был помят и явно не выспался, но выглядел при этом странно довольны… Ну тут ясно. Похоже, девок тех он знатно потискал в своем автобусе. А может быть и не только… Рановато, конечно, ему, но да ладно, хоть без насилия. Чёрт бы с ними со всеми! Я не дуэнья за ними всеми следить. Всё равно не получится).

В общем голоса разделились.

К нам изъявили готовность ехать наши ночные «союзницы» практически в полном составе. 12 девчонок в возрасте от 11 до 14, а так же они чуть не силком притащили своих бывших лидерш Вику с Алиной. Ибо сами они до сих пор не отошли и от любого громкого звука дергались и сжимались в комок, падая прямо на землю.

Кроме того к нам уходило шесть парней во главе с Башкой из прежнего состава банды. Как я понял как раз те шестеро, кого девки ночью к себе заманили, спасая от бойни. И только двое взятых в плен Максом решили остаться.

Куда больше меня удивили четверо из семей бывших бандитов во главе в некой Лялей (как мне успели доложить бывшей подружкой самого Герцога, а после того как получила отставку, переспавшей чуть ли не со всей верхушкой банды). Нужно ли мне такое сомнительное «приобретение», я и сам не знал. Но не слать же её сразу на хрен? Пока вроде и не за что. Ладно. Будем посмотреть.

А вот кто особо порадовал так это «мамки» со своими детьми. Тут голоса у них разделились практически ровно пополам и мне досталось всего семь «мамаш» с 13-ю детишками. Самое приятное, что Пышка вызвалась-таки сама. Уговаривать её не пришлось.

Ну и довеском ко всем остальным шла тройка мелких беспризорников из числа тех одиннадцати. (В плюс ко вчерашнему Зайцу-безбилетнику). Меньше всего желающих. Самостоятельные такие… И слава богу, так-то сказать. Самый проблемный контингент. Именно они были самыми завшивлеными и заморенными. Единственное, что меня удивило, это присутствие в числе этой парочки вызвавшихся того самого вчерашнего Кипиша — ябеды-стукачка. Я-то думал, после вчерашнего урока он на меня точно психанет и точно останется. Ан, гляди-ка…

Ну а после того как Гвоздь увел свою половину с улицы и начался тот самый ад переезда…

Ладно мы подогнали тот самый КамАЗ, что у нас ездил (но уже с новой фурой. Ибо прошлую с товаром из МегаСтроя мы так и не разгрузили, так и стоит на улице в Малиновке), да ещё один был у самих Левашовцев. Им центральный проезд перекрывали как воротами. Так что куда грузить было. А грузили всё. Вот реально всё! Нет, двери-окна-печи я, как и обещал, не трогал. Шкафы-столы тоже не особо интересовали. Зато вот кровати-диваны выносили активно. Не говоря уже о любой технике, от стиралок и микроволновок, до компьютеров и телевизоров. Так же подчистую старались вывезти любые тряпки. Одежду, обувь, постельное, вплоть до штор и скатертей.

Почему-то в голову лезла заезженная фраза-штамп: «Я даю вам этот город на три дня на разграбление!» Очень уж шевеление в поселке напоминало именно это самое разграбление. Но и по другому я поступить не мог. Не оставлять же все это Гвоздю? Он и так, думается мне, неплохо меня нагрел… Я с утра посчитал и ужаснулся. Те две с половиной тонны продуктов, что он обещал за посёлок…. Вроде бы дикие цифры, есть не переесть… Но это если едоков мало. А если их под сотню? Да каждому хотя бы кило продуктов в день? Да этого всего даже на месяц не хватит! Кошкины слезы. Нет, точно Гвоздь меня налюбил вчера. Воспользовался тем, что я не совсем в форме был. Ну ничего, мы отыграемся тут…

День выдался фантастически заполошный. Я опять носился как угорелый сразу по двум поселкам. И по Левашово, и по Малиновке. Всё нужно было успеть. Раненых перевести в больничку. Приезжающим выделить какое-никакое жилье. Причем, желательно потеплее. Пусть и весна уже идёт, но плюсы ещё весьма робкие. Ну и по ночам — так и вовсе прохладно. Топить надо. Проблема в том, что все, по настоящему теплые дома, уже заняты. Потому приходилось выкручиваться. Заселили, например в дом Андрюшиных родителей. Сам домик, конечно, не совсем зимний, но печи-то есть. Натопишь и довольно тепло. Пришлось срочно застеклять Настин домик (вот ведь незадача — до этого сколько времени стоял зиял пустыми глазницами, всё времени не было на починить, а тут жаренный петух клюнул, сразу засуетился). И ещё старались ничего в Левашово не забыть. И фуру успеть разгрузить, и в новый рейс отправить. И Пышку на кухню определить и полномочиями наделить. Чтоб пищу на всех готовила. Столько народу за раз уже ни в одном помещении не поместится, так что кормить стали партиями по 10–15 человек. А для этого нужен график и очередность… В общем, я буквально не знал за что хвататься. Всем нужно было управлять в ручном режиме. И на всё не хватало времени.

Но, как бы то ни было, к ночи всё что смогли, мы перевезли. Как смогли, новеньких разместили. Пусть в тесноте, по большей мере, но хоть как-то. Жизнь в некогда пустынном дачном поселке (я нечаянно вспомнил свой первый день — ведь никого же не встречал первые дни. Пусто было!) била ключом. Такое столпотворение! Я думал что столпотворение — когда ко мне СМПовские и Васькина команда присоединились. Но с тем, что творилось сейчас — просто не сравнить.

И под вечер, сидя в переполненном клубе на первом этаже нашего главного дома (ещё два десятка смотрели телевизор в кинотеатре-автобусе на улице перед дверьми) и автоматически поглаживая облепивших меня с обоих сторон Еву и тихую Машу, я испытывал два противоречивых чувства. С одной стороны — некую гордость. Ведь это именно мои усилия превратили этот пустынный поселок в один из центров цивилизации в настоящий момент. И, с другой стороны — страх. Страх не справиться с таким большим и сложным анклавом. Всем нужно управлять вручную. На каждое событие придумывать новое решение… Я не настолько хороший управленец, чтоб потянуть это. Но если не я, то кто? Если взялся, так тяни этот груз ответственности молча. Не ропщи. Отныне и навсегда это именно твой крест.