В древние времена первые интеллигентные профессии возникали еще в период развития ранней металлургии у совсем молодых классовых обществ. Эпоха бронзы в Греции датируется III —II тысячелетиями до н. э., и тогда численность интеллектуальных работников была весьма невелика. Однако творческие успехи этой ранней интеллигенции, судя по памятникам архитектуры и техники, уже достигали высокого уровня. Позднее, в I тысячелетии до н. э., творческая деятельность большого числа образованных специалистов обеспечила создание в Греции уже в VII—VI вв. до н. э. настоящей науки — искусства теоретической мысли. Научное знание греков в V—IV вв. включало многие отрасли умственной деятельности и было представлено гениальными мыслителями. О возникновении европейской науки именно в Греции писали уже давно, по большей части ученые-физики. См.: Любимов Η. Λ. История физики. СПб., 1892, ч. 1. Период греческой науки, с. IV: «Греция есть колыбель науки вообще. Знания были и до Греции; науки не было». Ту же мысль высказывает и Э. Шредингер, утверждающий, что наука является греческим изобретением и что она возникала только у тех народов, которые испытали греческое влияние. См.: Schrödinger Ε. Nature and the Greeks. Cambridge, 1954, p. 88. См. также: Рожанский И, Д. Античная наука. М., 1980.
Farrington В. Head and Hand in ancient Greece. L., 1947; Idem. Greek Science: its Meaning for us. I. N. Y., 1944; IL N. Y., 1949; Idem. Science and Politics in the Ancient World. N. Y., 1966.
Farrington B. Greece Science..., II, p. 164.
Поэзия в целом, однако, имела весьма широкий круг ценителей в Греции VI—V вв. Достаточно вспомнить о пифейских состязаниях, каждое четырехлетие привлекавших значительную часть населения Греции: на них соревновались поэты, певцы и музыканты, ставили трагедии драматурги. Поэзия владела театрами, а ведь греческие театры, имевшие колоссальные размеры, были рассчитаны на самого массового зрителя. Сошлемся также на многочисленные стихотворные эпитафии, которые иногда состояли из одной лишь строки (см., например: Реек W. Griechische Versinschriften. В., 1955, № 137—141, 330), но все же были истинно поэтическими творениями.
См.: Рожанский И. Д. Анаксагор. М., 1972, где весьма обстоятельно охарактеризована естественнонаучная направленность мышления Анаксагора, одного из крупнейших философов Греции в V в. до н. э. Говоря о роли Платона, И. Д. Рожанский отмечает: «Атомистическая концепция Платона («Тимей») представляет собой поразительное и в каких-то отношениях провидческое явление в истории европейского естествознания». См.: Рожанский И. Д. Платон и современная физика. — В кн.: Платон и его эпоха. М., 1971, с. 171.
Эта мысль четко проводится в работах нынешних физиков. См., например: Шредингер Э. 2400 лет квантовой теории. — Избр. труды по квантовой механике. М., 1976, с. 254—260.
Любимов II. А. История физики, ч. 1, с. 197—264.
Число их постоянно растет, причем особенно интенсивно расширяется список скульпторов за счет подписей на базах статуй. Но даже очень обстоятельный «Словарь античных художников (скульпторов)», изданный А. П. Чубовой в 1972 г., уже теперь требует дополнений. Например, в 1957 г. среди надписей из раскопок театра в Аргосе опубликована сигнатура скульптора Евклида, работавшего в III в. до н. э.
Достаточно вспомнить о внимании Платона к знанию, к науке, которое нашло особенно яркое выражение в его трудах «Протагор» и «Государство». Столь же интересно мнение Аристотеля о том, что приобретать знания приятно не только философам, но и всем остальным людям, хотя они уделяют мало времени расширению своего образования (Arist. Poet., 1448 b). Примечательна уверенность Аристотеля в том, что все люди стремятся к знаниям (Arist. Metaph., 980 а).
Взыскательное отношение греческих специалистов к своим обязанностям нашло отражение в ряде рассказов, которые были известны и римлянам. Например, ритор Квинтилиан (I в. н. э.) сообщает об упорном труде Демосфена, который, составляя речи, проверял эффективность своего ораторского искусства, глядя на себя в большое зеркало (Quint. De inst, orat., XI, 68, 3).
Сколь тяжкие испытания претерпевала тогда Эллада, позволяет понять наблюдение М. Лонэ, который высчитал, что за 93 года (с 322 по 229 г.) Аттика была свободна от постоя чужих гарнизонов только на протяжении 12 лет — с лета 307 г. по весну 295 г. до н. э. (Launey Μ. Recherches, p. 634).
Гегель Г. В. Φ. Собр. соч. т. VIII. Философия истории. М.; Л., 1935, с. 20—42. Ф. Энгельс высоко оценивал цитированную работу Гегеля: «...ее титанические идеи страшно захватывают меня», — писал он в 1840 г. (Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956, с. 335).
Гегель Г. В. Ф. Указ. соч., с. 23, 42.
Из этого круга приходило пополнение, поднимавшее еще выше умственное развитие Эллады: например, Сократ был сыном повитухи; на приемы повивального искусства он даже ссылался в своих философских рассуждениях.
Thuc, IV, 105.
Еще поэт Архилох Паросский (вторая половина VII в.) добывал хлеб тяжким трудом воина-наемника (Archil. Eleg., f. 2).
Ярким примером может служить декрет самосцев, которым они около 200 г. до н. э. даровали полное гражданство философу-перипатетику Эпикрату из Гераклеи за то, что, пребывая долгое время в их полисе, он принес большую пользу юношеству благодаря своему образованию, и за другие заслуги по распространению знаний. См.: SEG, I N 368; Tod Ν. Μ, Sidelights on Greek Philosophers. — JHS, 1957, LXXVII, p. 135-136.
Syll.3, N 309; Ferguson. Hellenistic Athens, p. 214, 296—297.
Кессиди Φ. X. От мифа к логосу. М., 1972, с. 25.
Согласно общим представлениям того времени, Асклепий выучился врачеванию не сам, а получил знания от существа божественного происхождения, кентавра Хирона, сына Кроноса. Мудрый Хирон был сведущ и в других отраслях знаний.
Примечательно, что Фукидид рассматривает отход образа жизни эллинов от сходных обычаев варваров как процесс в хозяйственной деятельности народа, занявший длительное время (Thuc., I, 5-6).
Процесс Фидия в Афинах (Plut. Per., 31; Diod., XII, 39) является одним из ярких ранних примеров.
В этом сказывается многообразие понятия «свободный гражданин греческого полиса». Как отдельная личность работник умственного труда подчинялся требованиям своего государства. Как активный участник в государственном управлении он осуществлял на практике эти же требования.
Bengtson Η. Griechische Geschichte. München, 1960, S. 448.
Чубова А. П. Словарь..., № 319.
Ряд художников, расписывавших вазы в Коринфе, писали свои имена еще в VII в. — Аристоноф, Тимонид, Харес. См.: Блаватский В. Д. История античной расписной керамики. М., 1953, с. 300-302.
Guarducci Μ. Epigraphical Appendix. — Τη: Richter G. Μ. Α. The Archaic Gravestones of Attica. L., 1961, p. 155—172, N 34, 35, 53, 67.
Syll.3, N 1.
Уже Аристофан рисует в «Облаках» Стрепсиада глубоко убежденным во всемогуществе образованного человека.
Необходимо отметить, что не только античные поэты, но и прозаики неоднократно высказывались о творениях своих современников. В этих суждениях ярко раскрывается не только содержание памятников, но и глубина восприятия художественных образов лучшими умами того времени. Например, бронзовая скульптура Мирона, изображавшая телку и стоявшая в Афинах, была воспета многими поэтами древности. Цицерон также причислял это произведение к выдающимся произведениям ваятелей (Cic. In Verr., III, 60).
В приписываемом Платону диалоге «Эриксий» развивается мысль о том, что высокообразованный человек, например грамотный капитан корабля или знающий врач, гораздо более ценен и полезен, чем самые большие материальные ценности ([Plato]. Erys., 394е). Следовательно, вопрос о знающем или невежественном профессионале занимал общественное мнение эллинистической Эллады в то время, когда неизвестный философ писал «Эр иксия».
Напомним эпиграмму самосского поэта Гедила (акмэ около 270 г. до н. э.), в которой высмеивался лекарь Агид: он только вошел к пациенту и даже его не трогал, но больной тотчас умер (AP, XI, 125).
Конечно, материальная обеспеченность придворных ученых была выше, чем полисных интеллигентов, но это положение могло иногда быстро меняться.
Пожалуй, одним из самых ранних документов этого рода следует считать довольно простой критский договор о найме писца в VI в. до н. э. (Effenterre H. Van. Le contrat de travail du scribe Spensitios. — BCH, 1973, XCVII, p. 31-46). Но уже в IV в., как свидетельствует надпись из Беотии — эрифрейский договор об осушении болота в Птехах (Dareste-Haussoullier. Recueil, Ν 144), правовые нормы, регулировавшие отношения полиса и нанимаемого им специалиста, были разработаны очень детально и отличались большой точностью. Такие документы нередко публиковались на монументальных стелах.
Активная деятельность греческой интеллигенции в соседних монархиях сыграла большую роль в том конкретно-историческом процессе, который происходил в ряде древних обществ в конце IV — конце I в. до н. э. — периоде, именуемом эпохой эллинизма. О сути этого периода см.: Зельин К. К. Некоторые основные проблемы истории эллинизма. — CA, 1955, XXII, с. 99—108.
Судя по вопросам, которые Сократ задавал юному собирателю книг Евфидему, в Афинах в его время наиболее частыми профессиями, требовавшими книжного знания, были врач, архитектор, землемер, астроном, рапсод (Xen. Mem., IV, 2, 10). Примечательно, что в этом перечне отсутствуют судья и учитель.
Aly W. Geschichte, Methode und Aufgabe der Palimpsestforschung. — Forschungen und Fortschritte, 1935, Jg. XI, S. 301 — 303; Rostovtzeff M. SEHHW, p. 1379—1380.
Rostovtzeff. М. SEHHW, р. 1108—1115.
Ibid., р. 210.
Весьма показательно то, что в представлениях греков эллинистического времени защита города и его сельской территории стали почти равновеликими задачами. Например, в афинских декретах второй половины III в. несколько раз встречаются упоминания о сборах средств для охраны хоры. Наиболее красноречиво постановление афинян около 232/1 г., в котором объявляется сбор пожертвований для спасения отечества и охраны хоры (Syll.3, N 491). Поскольку в этом декрете прямо говорится об урожае с полей, термин «хора» здесь должно понимать не как «страна» вообще, но как «поля». О датировке надписи см.: Соколов Φ. Ф. Афинское постановление в честь Аристомаха Аргосского. — Труды Φ. Ф. Соколова. СПб., 1910, с, 228—232.
Rostovtzeff М. SEHHW, р. 625—627.
Ранович А. Б. Эллинизм и его историческая роль. M.-Л., 1950, с. 242, 275.
Rostovtzeff М. SEHHW, р. 211—247.
Ранович А. Б. Указ. соч., с. 276—285.
Bengtson Р. Griechische Geschichte. München, 1960, S. 442.
Ibid., S. 443-460.
Rostovtzeff M. SEHHW, p. 676—693.
Pouilloux J. Recherches sur l'histoire et les cultes de Thasos. T. De la fondation de la cite a 196 avant J.-C. P., 1954, p. 435—437.
Ведущая роль Коринфа в Ахейском союзе и его энергичная борьба против Рима, прекратившаяся лишь после 146 г., когда полис был взят и разрушен консулом Луцием Муммием (Paus., VII, 11 — 17), убедительно свидетельствуют о большом внутреннем потенциале республики коринфян.
История Афин в эллинистическое время получила весьма детальное освещение в труде: Шевелев С. А. Из истории Афин, 229 — 31 годы до Р. X. СПб., 1898. Автор отмечает, что Афины сохраняли почетный нейтралитет по отношению к Риму в некоторые периоды изучаемой эпохи. Но и в этот период заметны усилия полиса упорядочить свою систему управления. В. Фергюсон указал на серьезные изменения в афинской администрации в 323—294 гг. и особенно после 166 г. до н. э. См.: Ferguson. Hellenistic Athens, p. 471.
Rostovtzeff Μ. SEHHW, p. 1505.
Bengtson H. Op. cit., S. 448.
Ранович Л. В. Указ. соч., с. 280.
Правда, не все исследователи готовы признать широкое финансирование ученых в эллинистических монархиях. Серьезные и убедительные сомнения по этому вопросу высказал Г. Ллойд (Lloyd G. Ε. R. Greek Science after Aristotle. L., 1973, p. 2—6).
Достаточно вспомнить принципиальность Эпикура, доверившего значительную роль в своей школе рабу Мису.
В этих республиках ученые и преподаватели, работая по много лет, создавали солидные местные научные традиции. Из этих очагов знания образованность широко распространялась и становилась доступной значительному числу граждан. Тем самым умножался культурный потенциал всей страны. Особо заметим, что труд в Ликее ученого такого класса, как Феофраст, помноженный на 36 лет его деятельности, должен был иметь исключительную эффективность для развития глубоких научных знаний.
Нам представляется весьма интересным вывод Г. Ллойда о политике Птолемеев в области науки, основанный на сообщении Филона Византийского. Ученый убедительно доказывает, что Птолемеи обращали большое внимание на необходимые им прикладные науки и лишь на те отрасли знания, которые могли принести им славу. Не каждый ученый мог получить покровительство этих венценосных меценатов. См.: Lloyd G. Ε. R. Op.cit., p. 4—5.
Называвшийся κοινή ειρήνη χαί συμμαχία договор постулировал незыблемость существовавших в полисах политических институтов и запрещал полисам производить передел земель, отпускать на волю рабов, возвращать на родину изгнанников или изгонять провинившихся граждан, а также осуществлять ряд других государственных акций без предварительной санкции созданного в Коринфе Союзного совета. См.: [Dem.] De foed. с. Alex., 10, 15, 16. Это было столь кардинальное нарушение исконной элевтерии и принципов автономии греческого полиса, что никакие экономические выгоды, вроде права свободного плавания, не могли смягчить утрату эллинов.
Острота восприятия происходивших тогда в Афинах событий тем более показательна, что македонские гарнизоны были поставлены Филиппом очень близко к Аттике: в Акрокоринфе, в Фивах и в Халкиде на Эвбее.
Meritt В. D. Greek Inscriptions. — Hesperia, 1952, v. 21, Ν 5, p. 355-359.
Характерно, что уже в 336 г. Александр пытался придать македонской гегемонии черты традиционности: после смерти Филиппа он обратился прежде всего к фессалийцам, убеждая их поручить ему оставленную его отцом гегемонию над Элладой (Diod., XVII, 4, 1).
К сожалению, подлинный текст договора греков с Александром не дошел до нас в целом виде. Кусок его, найденный в 1897 г. в Афинах (Tod. Selection, II, № 183), показывает, что фразеология документа была выдержана в духе греческой дипломатии. Что касается договора, заключенного с эллинами еще Филиппом осенью 338 г., то этот документ (Syll.3, № 260) в стк. 11—13 ставит царскую власть Филиппа на первое место, а греческие политейи — на второе.
О персидском золоте, полученном Демосфеном, сообщают Эсхин (III, 239), Диодор (XVII, 48), Динарх (I, 10, 18). По сведениям Плутарха (Demosth., 20), афинский оратор выдал расписку в получении этих денег, и этот документ в Персии был передан Александру. П. Клоше, рассмотрев все данные, пришел к выводу, что окончательно решить вопрос нельзя и что в деле с этими деньгами Демосфен совершил ложный шаг (Cloche Р. Demosthenes et la fin de la democratie athenienne. P., 1937, p. 264—298).
Так можно заключить на основании: Diod., XVII, 9, 5.
Нам кажется, что Г. Бенгтсон преувеличил роль персидских денег (Bengtson Н. Ор. cit., S. 325).
Вместе с ними выступили аркадяне, элейцы и этоляне, Афины же не успели из-за деятельности промакедонских сил вступить в войну.
Diod., XVII, 15; Arr. Anab., I, 10, 4-6.
Этот талантливый полководец, уже в 360-е годы служивший различным политическим деятелям и впоследствии много раз воевавший против Филиппа II, был вполне достоин личной неприязни Александра.
Arr. Anab., I, 9, 10.
Diod., XVIII, 18; Plut. Demosth., 27; Phoc, 26.
Cloche Р. Ор. cit., р. 300—305.
Однако вполне возможно, что в период ожесточенной схватки диадохов за господство над Грецией сменявшиеся довольно часто владыки ее энергично устраняли приверженцев своих врагов. Показательна судьба Демада, этого давнего македонофила в Афинах: во время подчинения Афин Антипатру Демад вступил в переписку с Пердиккой, побуждая его как можно скорее переправиться в Европу и напасть на Антипатра. Последнему стали известны эти письма, найденные после убийства Пердикки в 321 г. И когда в 319 г. афиняне отправили послами в Македонию Демада и его сына Демея хлопотать о выводе македонских войск из Мунихия, Антипатр казнил обоих (Diod., XVIII, 48). По сведениям Плутарха, казнь была совершена по приказанию Кассандра (Plut. Phoc, 30).
Rostovtzeff М. SEHHW, р. 24—43.
Ibid., р. 1077-1097.
Эллинистические монархи стремились создать самые благоприятные условия для работы греческих специалистов. Это касалось не только основных государственных привилегий, но и более мелких вопросов. Например, Птолемеи освобождали от соляного налога в Александрии ряд лиц интеллигентных профессий, явно эллинов. Это преподаватели грамматики, гимнастики и Дионисовы мимы, так же как и победители на играх, названные в Pap. Hal., I, 260—265. См.: Dikaiomata. Auszüge aus alexandrinischen Gesetzen und Verordnungen. В., 1913, S. 167.
Rostovtzeff M. SEHHW, p. 1080.
Очень глубоким представляется нам следующее наблюдение М. И. Ростовцева: греки в ранних эллинистических монархиях отличались оптимизмом. Занятые творческой работой, создающие новые материальные и духовные ценности, эти архитекторы, ученые, музыканты, художники и скульпторы были далеки от пессимизма. Они работали и испытали радость от успехов своего труда. (Rostovtzeff Μ. SEHHW, p. 1095—1096). Здесь, как нам кажется, тонко обрисована психология интеллигента-профессионала, имеющего возможность широко развернуть свои творческие силы. К тому же более стабильное внутреннее положение в таких царствах, как Египет или Пергам, по сравнению с опустошаемой войнами Элладой могло особенно способствовать расцвету творческой энергии греческой интеллигенции в эллинистических монархиях.
Вопрос о том, является тот или иной специалист подданным царя или приехавшим из Эллады греком, имел значение лишь при каких-то особых обстоятельствах.
Примечательно, что Тацит рассказывает о появлении греческой письменности у этрусков уже в VII в. — ее принес им грек Демарат (Tac. Ann., XI, 14).
RE, s. v. Xanthippos, N 9, Sp. 1348—1351.
Известные ныне источники позволили М. Лонэ высказать мнение, что Спарта поставляла в чужие армии в основном командиров, а не рядовых воинов (Launey Μ. Recherches, p. 118).
В периохе XVIII книги Ливия об этом позорном для римлян событии говорится кратко, но выразительно: «Атилий Регул... после того как карфагенянами был приглашен спартанский военачальник Ксанфипп, был разбит в сражении и взят в плен» (Liv. Perioch., XVIII).
Polyb., I, 35, 4-5; Кораблев И. Ш. Ганнибал. М., 1976, с. 34.
Tzetzes. Hist., III, 356-388.
Appian. Bel. Pun., IV.
Polyb., I, 36, 4. Примечательно, что Полибий, говоря об отъезде Ксанфиппа, употребляет термин ή απαλλαγή — «избавление спасение, удаление». Следовательно, у историка имелись какие-то данные об опасностях, от которых Ксанфипп спасся. Дройзен предположил, что Ксанфипп в 246 г. служил у Птолемея III Евергета (Дройзен И. Г. История эллинизма. М., 1873, т. III, с. 165).
Polyb., I, 39, 11-15.
Полибий несколько раз останавливался на опасности, которую представляют наемники для государства (например, I, 65).
Rostovtzeff М. SEHHW, р. 703—705; Bengtson Н. Ор. cit., S. 481-484.
Этот факт недавно установлен Хр. Габихтом (Habicht Chr. Der Stratege Hegemonides. — Historia, 1958, S. 376—378)· Мнение Хр. Габихта получило полное одобрение Л. Робера (Bull., ep., 1959, N 174).
Bingen J. Inscriptions d'Acüaie. — BCH, 1954, LXXVIII, p. 396, № 8 — надпись на базе статуи, поставленной на родине чествуемого в Диме (Ахайя). Ср.: Robert L. — Bull, ep., 1955, Ν 113).
Подробное изложение запутанных внутренних и внешних дел царства Селевкидов в 164—162 гг. см.: Бокщанин А. Г. Парфия и Рим. М., 1960, с. 236—242.
OGIS, N 252.
Египетские цари также ценили греческих командиров. Например, во II в. уроженец Родоса Селевк, сын Бифия, был назначен военным правителем Кипра. Эту должность получил позднее и его сын Феодор. См.: Launey Μ. Recherches, p. 244—245.
В задачи нашей работы не входит изложение суммы знаний, требуемых для достижения определенной квалификации в той или иной интеллигентной профессии. Но хотелось бы отметить, что эллинистическая военная наука включала изучение очень многих дисциплин. Весьма поучительны замечания Полибия (IX, 12—21) о необходимости изучения геометрии, астрономии (которую историк называет астрологией, подразумевая знание движения всех небесных тел — Солнца, Луны и звезд), географии и многих других наук тому лицу, которое собирается быть военачальником. Несомненно, здесь историк излагает общепринятые тогда требования.
Plin. NH, XXIX, 12.
Как изменилось воззрение римлян на эллинскую науку спустя 200—300 лет: даже сами римляне стали заниматься преподаванием греческого языка, как показывает эпитафия Домиция Исквилина, учителя греческой грамматики, умершего в возрасте 101 года (Dessau. ILS, N 7766).
Надо заметить, что в греческом мире образованные специалисты издавна пользовались большим уважением. Сошлемся хотя бы на то, что Дионисий Старший в 399 г. в Сиракузах щедро задаривал военных инженеров, механиков и судостроителей (Diod., XIV, 41—42). Эллинистические монархи в этом смысле могли следовать уже хорошо известной и проверенной практике.
Sext. Emp. Adv. gramm., 13.
Athen. Deipnosoph., I, p. 19 (= I, 34, d).
У Полибия упомянуты имена нескольких соматофилаков, игравших большую роль в политике.
Athen. Deipnosoph., I, р. 19.
Весьма многочисленны эпиграфические документы из Дельф. См.: Daux G. Delphes, p. 358.
Ассоциации имели, например, свои дома (см. ниже).
Мы старались опираться преимущественно на источники III — I. вв., поскольку свидетельства современников, как нам представляется, больше отвечают действительности, чем данные римского времени.
Педагогическая мысль древних греков привлекла внимание многих исследователей. Назовем лишь некоторые работы: Тихое А. Образованность и наука у древних греков и римлян. — Гимназия. Журнал филологии и педагогики. Ревель, 1891, раздел 15, с. 1—19; Бузескул В, Школьное дело у древних греков по новым данным. Харьков, 1918; Жураковский Г. Е. Очерки по истории античной педагогики. М., 1940; Girard P. L'Education athenienne au Veet IVe siecle avant J.-G. P., 1889; Ziebarth E. Aus dem griechischen Schulwesen2. В., 1914; Jaeger W. Paideia3. В., 1954, Bd. I — III; Marrou H. J. Histoire de l education dans l'antiquite. P., 1950; Lynch P. J. Aristotle's School: a Study of a Greek educational Institution. Berkeley, 1972.
Сразу подчеркнем, что речь шла всегда об обучении мальчиков. Только во II в. встречаются редкие указания на то, что иногда учили и девочек.
Jaeger W. Paideia, Bd. I3, S. 1—20.
Aesch. In Tim., 6—12. Озорные надписи школьников на скалах острова Фера в VIII — VII вв. показывают, сколь необходимы были правила поведения и тогда.
В Катане (восточная Сицилия) в VI в. законодатель Харонд также внес в систему учения много нового. См.: Diod., XII, 11—12. Правда, у Диодора высказываются некоторые мысли, больше отвечающие его эпохе, а не времени Харонда.
Arist. Pol., 1309b 27.
Plato. Protag., 326с.
Эпитафии эллинистического времени показывают, что высокое гражданское понимание Пайдейи было доступно гражданам в самых захолустных землях Эллады. Примером может служить надгробие акарнанского воина Тимокрита (II в.), который, предпочтя доблесть жизни, не утратил добродетелей Пайдейи. См.: Peek W. Griechische Grabgedichte. В., 1960, N 130.
Достижения греческой мысли в одной лишь области естествознания детально рассмотрены в труде: Рожанский И. Д. Развитие естествознания в эпоху античности. Ранняя греческая наука «о природе». М., 1979. Перечисление библиографии по философии, математике, литературе и других разделах знаний не входит в нашу задачу.
Еще в последней трети V в. в Афинах чтение книг стало очень распространенным занятием. Аристофан говорит, что у каждого есть книга (Ran., 1113—1114). Примечательно, что в то же время автор Псевдо-Ксенофонтовой Афинской политии, весьма враждебный демосу, отмечает, что демос строит для себя многие палестры и бани и что в Афинах этими сооружениями простой народ пользуется больше, чем немногие и зажиточные ([Xen.]. Ath. Pol., II, 10). Уже давно было замечено, как много внимания уделяли аттическая наука и литература конца V в. вопросам обучения. Специальный очерк об отношении Аристофана к обучению см.: Okäl Μ. Aristophane et l'education. Neue Beiträge zur Geschichte der Alten Welt. В., 1964, Bd. 1, S. 203-233.
Известно, что владельцы школ высшего уровня в Афинах в IV в. получали большие доходы от учеников. Как состоятельные граждане они были обязаны платить налоги и вносить пожертвования в пользу государства.
Проблема культурного воздействия Эллады на соседние страны рассматривалась во многих специальных трудах: Rostovtzeff Μ. SEHHW; Ранович А. Б. Эллинизм и его историческая роль. М., 1950; Зельин К. К. Некоторые основные проблемы истории эллинизма. — CA, 1955, XXII, с. 99—108; Блаватский В. Д. Культура эллинизма. — CA, 1955, XXII, с. 109—115; Кошеленко Г. А. Греческий полис на эллинистическом востоке. М., 1979.
Детальное изложение обеих систем можно найти в труде: Жураковский Г. Е. Очерки по истории античной педагогики, с. 11— 108, 252—271. Известны новые источники, дополняющие наши сведения. Например, в первой половине VI в. до н. э. на Делосе «дети» поставили посвящение защитнице полиса Афине Полиаде — видимо, эти мальчики были учащимися полисной школы (Inscr. de Delos, fasc. 1, Ν 15).
Polyb., IV, 20, 7—21, 4.
Syll.3 № 252N. 35-36.
Syll.3, № 672. Позволим высказать предположение, что данный акт Дельф был вызван не только нуждой в средствах, но и далеко идущими политическими расчетами. Школьное дело было лишь удобным поводом.
Polyb., XXXI, 25, 2.
Можно полагать, что полисы, имевшие в V в. государственные школы (как, например, Трезен — Plut. Themist., 10), сохранили их и в эллинистическое время.
Иного мнения придерживается П. Жирар, считающий, что декрет Архина был утвержден в чрезвычайно тяжелое для Афин время, когда принимались самые срочные меры для восстановления государства; таким образом, этот единичный акт нельзя считать свидетельством постоянной заботы полиса о начальном обучении. (Girard P. L'education..., р. 37).
Syll3., № 956. В комментарии к надписи Гиллер фон Гертрингер справедливо подчеркнул, что Деркил заботился о школьниках Элевсина не как частное, но как официальное лицо. Предположение Г. Марру о том, что Деркил выступил в Элевсине в качестве «частного благодетеля» (Marrou Η. Op. cit., p. 497), ничем не аргументировано.
Diog. Laert., V, 38.
Arist. Pol., 1337 а: каждый гражданин воспитывает своих детей по-своему и учение дает им, какое пожелает.
Можно полагать, что государственная организация школьного дела считалась предпочтительной формой во всем греческом мире. Во всяком случае, крупнейшие города эллинистических монархий — Милет и Теос — детальнейшим образом разрабатывали правила обучения детей в школах. См.: Sy113., № 577, 578. Ценные сведения доставляет недавно найденный почетный декрет беотийского полиса Феспии, принятый около 250—240 гг. в честь преподавателя военного дела афинянина Сострата. В своем декрете феспияне приводят закон всего Беотийского союза о том, что входящие в него полисы обязаны нанимать дидаскалов, которые преподавали бы детям граждан, мальчикам и подросткам, стрельбу из лука, метание копья и фаланговый строй. См.: Roexch /\Une loi federale beotienne sur la preparation militaire. Actes ol the V-th International Congress of Greek and Latin Epigraphy. Cambridge, 1967, p. 81—88.
Здесь мы следуем в основном Г. Е. Жураковскому, обобщившему выводы многих исследователей афинского образования (Указ. соч., с. 32—109, 252—271). Правда, некоторые заключения автора требуют уточнений.
Исократ подчеркивает первенствующую роль Афин в греческом просвещении IV в. (Isocr. Antidos., 244), но можно предполагать и некоторую долю преувеличения в его словах.
Мусическая школа-училище, где изучали науки и искусства, которыми ведали у греков Музы.
Эфебия и различные философские школы, составлявшие круг высших учебных заведений в эллинистических Афинах, не входят в число затрагиваемых нами тем. Изучение эфебии требует привлечения обширного материала. Оно осложнено и тем, что афинская эфебия в конце IV. в. претерпела коренное изменение: из обязательной системы двухгодичной военной подготовки новобранцев она стала одногодичным гражданским высшим учебным заведением. См.: Girard Р. Ор. cit., р. 54—61; Жураковский Г. Е. Указ. соч., с. 257—260.
Напомним, что пайдагогами греки именовали рабов-воспитателей, приставленных смотроть за детьми.
Teletis reliquae/Ed. О. Hense. Friburg., 1889, p. 38.
Girard Р. Op. cit., р. 37—38.
Lynch J. Op. cit., р. 34.
Заметим попутно, что сеть школ в маленьких городах уже в V — IV вв. была достаточно густой. Интересно свидетельство Фукидида о том, что в 414 г. в Микалессе, небольшом городке Беотии, имелось по меньшей мере две школы — отряд наемных фракийцев, захватив городок, не пощадил даже детей, которые собрались на занятия в самом большом тамошнем дидаскалейоне (Thuc, XXIX, 5).
Syll3., N 667.
Академия, Ликей и Киносарг. Все они были расположены вне города, но поблизости от его стен. Дж. Линч (Ор. cit., р. 32— 33) указывает, что монументальные здания Ликея известны уже в конце V в.
Птолемеон был расположен где-то возле агоры. (Hill I, Т. Ор, cit., р. 66).
В Афинах гимнасиархия была сначала литургией, с конца IV в. она становится выборной должностью.
IG, XI, 4, N 1151-1154.
Syll3., Ν 714.
Весьма детально описаны тяготы и почести гимнасиархов в статьях: Glotz G. Gymnasiarchia. — In: Daremb. — Sagl., s. v.; Oehler Ι. Γυμνασίαρχος. — In: RE, VII, Sp. 1969—2004.
BCH, 1912, XXXVI, p. 411—412, № 10-12.
Syll.3, N 1068.
На острове Кеосе в полисе Корессии в начале III в. был издан закон о том, что гимнасиархом можно избирать лицо не моложе 30 лет (Syll.3, № 958).
Ziebarth Е. Ор. cit., S. 37—40. Следует заметить, что Г. Марру недостаточно внимательно рассмотрел данный вопрос (Marrou Η. J. Op. cit., p. 160—163), базируясь на точке зрения П. Жирара. Более верное освещение вопроса дает Г. Е. Жураковский (Указ. соч., с. 276—290). Данные о значении гимнасиев в культурной жизни всей Греции и отдельных полисов, а также о тесных связях гимнасиев и палестр в полисах обстоятельно исследованы Ж. Делормом: Delorme /. Gymnasion. Etude sur les monuments consacres ä l'education en Grece. P., 1960; Idem. Les Palestres (Expl. arch, de Delos, fasc. XXV), P., 1961.
Вероятно, временные преподаватели, которых иногда приглашали на средства «благодетелей» (евергетов), считались также работниками полиса.
Несомненно, что многие дети менее обеспеченных семей, пройдя обучение в мусическо-гимнастической школе, приступали к специализированному обучению у профессионалов — плотников, каменотесов, моряков, архитекторов, врачей и т. д. Вероятно, отток молодежи от гимнасиев происходил более или менее стихийно. Правда, Исократ (Areopag., 43—46) подчеркивает роль афинских законов в этом процессе, но уже П. Жирар указал, что здесь явное преувеличение значения законов (Girard Р. Ор. cit., р. 33—35).
В далеких захолустных местах, вероятно, сохранялось много черт старинного метода обучения, который так ярко описан Аристофаном (Nub., 961—975).
Нарушение его считалось весьма бесчестным делом еще в IV в., как позволяют заключить гневные слова Демосфена об алчности его опекуна, не уплатившего даже учителям (Demosth. Im Aphob., I, 46).
Иногда могли возникать и конфликты, но, вероятно, в сфере начального обучения размеры учительского гонорара в каждом полисе были более или менее общепризнаны. Иное дело отношения между философами и их учениками. И хотя вопрос этот выходит за рамки данной книги, считаем полезным привести колоритный рассказ Платона о том, как взимал плату софист Протагор: Протагор назначал сумму, и ученик, соглашаясь, уплачивал ее. Если же ученик возражал, то он должен был пойти в храм, принести там клятву и объявить свою цену за обучение у философа, после чего вносил эту сумму Протагору, а последний ее принимал (Plato. Pro tag., 328 b—с).
Diog. Laert., VI, 69. У Афинея (VIII, 348d) упоминается школа кифариста Стратоника, в которой были девять статуй Муз, одна статуя Аполлона и только два ученика.
Polyb., XXXVII, 5—9. Вероятно, отмеченное явление наблюдалось и в греческих городах, подчиненных монархиям. Так, В. Тарн исследовал эпиграфические данные из Милета между 228 и 200 гг.: среди получивших гражданство 79 новых милетян, состав семей которых упомянут в текстах. Эти 79 семей (= 158 человек) имели только 146 детей (сыновей — 118, дочерей — 28), следовательно, во втором поколении часть новых семей уже не существовала. См.: Tarn W. W. Hellenistic Civilisation3. L., 1941, p. 86.
Сколь велик контраст с числом учеников (120 мальчиков), которое приводит Геродот (VI, 27), рассказывая об обвале крыши в школе на Хиосе в 494 г. Правда, то мог быть государственный дидаскалейон. Вероятно, и в Астипалее, где в 496 г. в дидаскалейоне училось t0 учеников, также была школа полиса (Paus., VI; 9, 6).
Ziebarth Ε. Op. cit., S. 35—36. Durrbach. Choix, Ν 117.
Поучительно описание подсобных рабских работ, которые, по словам Демосфена, выполнял Эсхин, будучи мальчиком в дидаскалейоне своего отца Атромета (Demosth., XVIII, 257).
Наполним, что отец Эсхина, учивший грамоте в Афинах, дожил до 95 лет, что было возможно при наличии более или менее благоприятных материальных условий.
Сопоставление учителя с магистратом наиболее четко дано М. И. Ростовцевым (SEHHW, р. 1087).
Arist. Ath. Pol., 42 — об избрании демосом учителей для эфебов путем поднятия рук. Это сведение об афинских установлениях относится приблизительно к 325 г., но, вероятно, такой порядок существовал очень давно. Ведь когда Платон писал об избрании учителей государством (Leg., VII, 804d), он, конечно, учитывал афинскую практику в этом деле.
Такой порядок известен на Теосе во II в. (Syll.8, № 578). Примечательно, что здесь этих временных наставников нанимали пай-доном и гимнасиарх, но с условием доложить об этих кандидатурах в народном собрании (стк. 22—23).
Лучше всего о деятельности пайдономов свидетельствуют милетский и теосский декреты, но, вероятно, многие черты этой магистратуры были присущи всем школьным администраторам того времени.
Ziebarth Ε. Op. cit., S. 16, 39.
Оно известно сравнительно поздно в Приене, в I в. до н. э. См.: Hiller von Gaertringen F. Inschriften von Priene. В., 1906, N114.
Упомянут в тексте из Эгиал (полис Аморгоса) в конце II в. (IG, XII, 7, № 515 — γυμνασΓοφγικόν νδμον). Вероятно, в Афинах аналогичные правила были выработаны много раньше. См., например: [Plato]. Eryxias, 399а.
Многие авторы V — IV вв. оставили свидетельства о наказаниях в школах Греции. К изучаемому времени относится свидетельство Герода (Mim., III).
Яркой иллюстрацией является трогательное мраморное надгробие со стихотворной эпитафией, поставленное на Родосе учителю Гиерониму, который преподавал там грамоту 52 года. См.: IG, XII, 1, № 141.
Эти цифры из теосского документа (Syll.3, № 578), но они, вероятно, близки к общепринятым. См.: Rostovtzeff Μ. SEHHW, p. 1088. В Феспиях в III в. учитель военного дела получал 400 драхм в год. См.: Roesch P. Ор. cit., р. 82—84.
Дельфы (Syll.3, № 739).
Месембрия (Velkov V. Les rapports cultureles entre Mesambria et Callatis... — Studia Balcanica. Sofia, 1970, II, p. 55—62).
История греческой медицины давно привлекает внимание антиковедов. Особо отметим значение работ врача и ученого Ш. Дарембера. Обратившись сначала к переводу и научному комментированию сочинений Гиппократа и Галена, а затем и к анализу медицинских теорий древности, Ш. Дарембер подверг глубокому исследованию медицинские сведения греческого эпоса: Daremberg Ch. Exposition des connaissances de Galien sur l`anathomie, la Physiologie et la pathologie du Systeme nerveux. P., 1841; Idem. Fragments du commentaire de Galien sur le Timee de Platon. P., 1848; Idem. La Medicine dans Homere. P., 1865. Заслуживает быть отмеченным то, что в основанном Ш. Дарембером монументальном издании Dictionnaire des antiquites grecques et romaines. P., 1886—1919 известные тогда реалии медицинской профессии были описаны весьма детально и с большим знанием дела. Яркая работа С. Рейнака убедительно показала, что греческая медицина была рационалистической, с самого начала основанной на эмпирических знаниях и независимой от сакрального врачевания. Весьма важно и то, что С. Рейнак уделил большое внимание разносторонней деятельности рядовых врачей (Reinach S. Medicus. — In: Daremberg — Saglio, s. v., p. 1669—1700). Тогда же А. Веркутр аргументированно обосновал тезис о том, что именно в греческих полисах впервые была создана государственная медицинская служба. Его выводы были дополнены Р. Поолем. См.: Vercoutre A. La medicine publique dans l'antiquite grecque. — RA, 1880, n. s., v. 39, p. 99-100, 231-246, 309—321, 348—362; Pohl R. De Graecorum medicis publicis. В., 1905. Указанной проблеме посвящен ряд работ. Не останавливаясь на беглых очерках (такова, например, статья: Woodhead A. G. The State Health Service in Ancient Greece. — Cambridge Historical Journal, 1952, v. X, p. 235—253), укажем на обширные исследования Л. Коун-Хэфта: Cohn-Haft L. The Public Physicians of Ancient Greece. North. Mass., 1956. Автор привлек большое число источников для освещения различных сторон проблемы: понятие полисного врача, его социально-экономический статус и т. д. Отдавая должное большой эрудиции автора, отметим, что принципиальным недостатком его работы является недостаточное понимание кардинальных особенностей мировоззрения гражданина полиса, что сказывается в перенесении в античное общество некоторых представлений более поздних эпох. Отсюда излишне критическое отношение Л. Коун-Хэфта к ряду взглядов предшественников или недостаточно аргументированное решение остающихся еще спорными вопросов. Надлежит отметить, что сакральная медицина греков исследовалась в XIX — XX вв. многими антиковедами и специалистами-медиками. Укажем важнейшие труды: Жебелев С. А. Религиозное врачевание в древней Греции. — 3 Ρ АО, 1893, н. с, VI, с. 368—429; Herzog В. Ко-ische Forschungen und Funde. Leipzig, 1899; Edelstein E. /. and L. Asclepius. A Collection and Interpretation of the Testimonies. Baltimore, 1945, I — II.
Daremberg Ch. La medicine dans Homere. P., 1865.
Любопытно отметить глухое упоминание в эпосе о том, что египтяне имели врачебные познания, потому, что они произошли от Пеана (Od., IV, 232). Сам же Пеан является мудрым целителем ран эллинских богов (IL, V, 401, 899—904). Видимо, еще во второй половине II тысячелетия греки ставили знания своих лекарей выше врачебных познаний египтян.
С. Рейнак в статье Medicus (Daremberg — Saglio, s. v., p. 1670— 1671) очень живо и убедительно доказывает, что история греческой медицины с древнейших времен является доказательством плодотворного могущества рационализма. Лишь со времени развития медицины в птолемеевской Александрии отмечается воздействие магических и сакральных приемов на эллинскую науку.
В VI — V вв. слава греческой медицины распространилась далеко за пределы Эллады. Даже Дарий I (521—486), страдавший от вывиха ноги, призвал на помощь пленного врача-эллина Демокеда, после того как египетские врачи не смогли излечить его (Her., III, 130).
Свод Гиппократа издан полностью лишь в 1839—1861 гг. (Littre Ε. Oeuvres completes d'Hippocrate. P., v. I — X). E. Литтре выделил многие несомненные труды Гиппократа, в последующее время было уточнено происхождение некоторых Псевдо-Гиппократовых сочинений. Например, трактат «О пище» был написан в римское время. (Deichgräber К. Pseudhippokrates über die Nahrung. Mainz, 1973). На русском языке в переводе В. И. Руднева труды Гиппократа были изданы в 1936—1941 гг. См.: Гиппократ. Соч. М.; Л., 1936—1941 — Т. I — III, причем т. I озаглавлен: «Избранные книги».
Нет сомнений в том, что окружавшие Гиппократа ученики доставляли ему ряд конкретных наблюдений. К сожалению, нам мало известен его ученик и зять Полибий, много сделавший для сохранения трудов Гиппократа.
Hippocr. De locis in homine, 2, 42—43; Руднев В. И. Гиппократ. О природе человека. Казань, 1913.
Поздняя традиция, сохраненная в лексиконе Свиды (Suid., s. v. Nikomaxos), передает, что Никомах написал сочинения по медицине и биологии.
Zeller Ε. Die Philosophie der Griechen in ihrer geschichtlichen Entwicklung. II, 2. Aristoteles und die alten Peripatetiker. Leipzig, 1879 S. 563-607.
Ibid., S. 4-6.
Jaeger W. Diocles von Karystos. Leipzig, 1938.
Plin. NH, XXVI, 10.
История античной диалектики. М., 1972, с. 226—228.
Lloyd G. Ε. R. Greek Science after Aristotle. L., 1973, p. 89.
История античной диалектики, с. 219—225.
Lloyd G. Ε. R. Op. cit., p. 89.
Plin. NH, XXIX, 5, 1.
Xen. Mem., III, 13, 2.
Например: Plato. Leg., 933b.
Bonitz H. Index Aristotelicus. В., 1955, s. v.
Возможно, что уже в эллинистическое время зародилась та специализация медиков по возрастным категориям населения, которая хорошо известна в греческих городах во II—III вв. Тогда работали врачи при гимнасиях. (Тегея — IG, V, 2, № 50; Афины — IG, II2, № 2237, — 2243, 2245) и при герусиях (Магнесия на Меандре — Кет О. Die Inschriften von Magnesia am Maeander. В., 1900, № ид, 19).
Polyb., XII, 25 e (пер. Ф. Г. Мищенко).
Polyb., XII, 25d, e.
В ценнейшем трактате о вывихах суставов (De articulis) Гиппократ детально анализирует неверные представления врачей и вред от этого для больных.
За этими словами шла фраза о том, что во времена Демокеда кротонские врачи считались в Элладе первыми, на втором месте были врачи из Кирены. Но уже К. Абихт считал это место поздней вставкой. См. его комментарий к Her., III, 131.
Hippoer. De diaeta..., 1; Ducatillon J. Sur un passage d'Hippocrate. — REG, 1968, t. 81, N 384-385, p. 1-4.
См.: Rostovtzeff Μ. SEHHW, p. 237.
Ibid.
Иногда больной передавал решение этого вопроса на усмотрение самого Зевса: в IV или III в. в святилище Додоны некая Никократия запрашивала об этом оракул. См.: Syll.3, N 1161.
Ibid., N 144, 1—23.
Strabo, VIII, 6, 15.
Welles. R. C, N 25, 26, 27, 28.
Косское святилище Асклепия производило огромное впечатление на посетителей даже своим великолепным убранством: судя по восторгам экспансивной Коккалы, одной из героинь Герода, перед храмом и в самом святилище стояли статуи и рельефы (раскрашенные), отличавшиеся тонкостью исполнения и необыкновенной жизненностью представленных персонажей (Herod. Mim., IV). При раскопках были найдены обломки некоторых упомянутых Геродом произведений искусства.
Ниже будут приведены данные о деятельности врачей с Коса в разных полисах Греции.
Ibid., XXIX, 3, 1.
Plin. NH, XX, 33, 1.
Suid., s. ν. 3Αριστογένης.
Учение Эрасистрата детально изложено в кн.: Lloyd G. &. R. Op. cit., p. 80—85.
Эта ошибка присуща Г. Ллойду, очень бегло касающемуся событий доегипетского периода жизни Эрасистрата. Напротив, М. Велльманн в своей обстоятельной статье об Эрасистрате (RE, s. v.) уделил должное внимание сведениям традиции о самом Эрасистрате и его семье.
Plin. NH, VII, 123.
Wellmann Μ. Op. cit.
Жена Клеомброта Кретоксена была сестрой известного врача Медия (Wellmann Μ. Op. cit.).
Strabo, X, 5, 6.
Lloyd G. E. R. Op. cit., p. 77—80.
Например: Strabo, XII, 8, 20.
Судя по замечанию Плиния о неблагоприятной судьбе направления герофилистов: Deserta deinde et haec secta est: quoriiam necesse erat in ea litteras scire (Plin. NH, XXIX, 5), эта группа медиков большое значение придавала чисто книжному знанию. Только так можно понять необходимость «знать науки», о которой говорит Плиний.
Πολίτης Α. Δύο επιτύμβια επιγράμματα έκ Αμοργού. — ?Αρχ. 5Εφ., 1953—1954, II (1958), σ. 27—29; Peek W. Griechische Grabgedichte. В., 1960, S. 76, Ν 82.
Настроения этой эпохи нашли яркое отражение на Делосе. Спустя лишь 14 лет после освобождения от афинского владычества делосцы возвели около 300 г. храм Асклепия (Marcade J. Au Musee de Delos. P., 1969, p. 361). Это отвечало самым насущным потребностям острова, посвященного богу Аполлону и быстро превращавшегося теперь в средоточие торговли и религиозного паломничества (Rostovtzeff Μ. SEHHW, p. 230—236). Масса приезжего временного населения нуждалась в лечении, и управлявшие Делосом архонт и гиеропеи, сочли необходимым развивать не светскую медицину, но именно сакральное врачевание под сенью святилища Асклепия. Эта целеустремленность политики властей тем более ясна, что даже почитание названного бога на Делосе в эпоху архаики не засвидетельствовано источниками (Gallet de Santerre Η. Delos primitive et archaique. P., 1958, p. 270, № 9). Делосский Асклепиейон очень скоро стал весьма популярным местом лечения, и около 248 г. он был дополнен специальными больничными сооружениями. А именно: храм был обнесен двухэтажной колоннадой, из галерей которой открывались двери в небольшие помещения (Lawrence A. W. Greek Architecture. Harmondsworth, 1957, p. 208). Таким образом здесь появилась стационарная лечебница.
Жебелев С. А. Религиозное врачевание в древней Греции. — ЗРАО, 1893 н. с, т. VI, с. 369—429.
Несомненно, что психотерапия в Асклепиейонах была разработана не менее тонко, чем, например, хирургия в государственных амбулаториях полисов.
Жебелев С. А. Указ. соч., с. 425—426.
Жебелев С. А. Указ. соч., с. 427. Полезно привести мнение Л. Эдельштейна об особенностях лечения в Асклепиейонах: получавшие там предписания больные выполняли процедуры, которые мог бы назначить им и обычный врач (например, соблюдать диэту, заниматься физическими упражнениями, употреблять капли и мази и т. д.). Но предписания бога-целителя выполнялись пациентами особенно аккуратно, что придавало еще большую силу лечебным средствам и процедурам в тех случаях, когда сама природа — способность организма побороть болезнь — способствовала успеху назначенного лечения. См.: Edelstein L. Asclepius, II, p. 163—166.
Например, в комедии «Плутос» Аристофана рассказывается, как слепого старика Плутоса привели в храм Асклепия трое мужчин, его знакомых, и как они сами совершали очистительное омовение пациента, как затем положили его на ночь в святилище Асклепия и как после исцеления уводили его из святилища. Конечно, все это они делали согласно точным указаниям служителей храма.
Жебелев С. А. Указ. соч., с. 391—395.
Hesych, s. ν. ίατρα· μισθοί θεραπείας.
Жебелев С. А. Указ. соч., с. 395: «Вообще бог строго наблюдает за тем, чтобы ему выплачены были ΐατρα — деньги за лечение».
К уже давно опубликованным эпидаврийским надписям следует прибавить текст, обнаруженный в 1948 г. Это отчет о строительстве здания вокруг родника, которое велось в середине IV в, См.: Παπαοημητρίου I. Έπιγραααι έξ Επιδαύρου. — Αρх. Έφ. 1948 — 1949(1951), σ. 135-143.
Латышев В. Календарь Мегар и их колоний. — ЖМНП, 1882, июнь, с. 243-254; Syll.3, N 1009.
Этот документ четко подтверждает приведенную выше мысль С.А. Жебелева о том, что жрецы в Асклепиейонах не были врачами.
На острове Делосе возле самого Асклепиейона было найдено посвящение Асклепиева жреца Сострата, сына Гермия, из Пирея, который благодарил, однако, не своего патрона Асклепия, а Артемиду Сотеру (Inscriptions de Delos, Ν 1909). Видимо, богиня спасла Сострата от каких-то бед, возможно, связанных с его деятельностью в качестве магистрата Асклепиейона. Например, родники в Эпидавре, как показали современные анализы, доставляли минеральную воду, полезную при заболеваниях почек и желудочно-кишечного тракта. См.: RE, s. v. Epidauros.
Восторги простодушных посетительниц в святилище Асклепия (на Косе, как полагают все ученые) очень тонко передал Герод в своем IV мимиамбе.
Строгое соблюдение этой тайны явилось причиной полного молчания эллинистических источников, что вводило в заблуждение многих исследователей. Например, Л. Коун-Хэфт категорически отрицает применение медицинских знаний в святилищах Асклепия вплоть до римского времени. Поэтому он резко противопоставляет приемы сакрального исцеления в эллинистических Асклепиейонах научным методам, открыто применявшимся в сакральных лечебницах в первых веках н. э. См.: Cohn-Haft L. The Public Physicians..., p. 28—29. Однако сложная структура эллинистических сакральных здравниц позволяет заключить, что там несомненно использовались научные принципы медицины, хорошо известные медицинским работникам, находившимся в Асклепиейонах.
Strabo, IX, 5, 17.
Греческая мифология называет Трикку родиной Асклепия (Strabo, XIV, 1, 38).
Ibid., VIII, 6, 15.
Они даже не получили освещения на страницах «Archaeologischer Anzeiger».
Камень был вделан в мост через реку. См.: Leake W. Μ. Travels in Northern Greece. L., 1838, v. IV, p. 285.
Всеобщая история архитектуры. Μ., 1949, т. II, ч. 1. Архитектура древней Греции, с. 230—234; Noack F. Die Baukunst der Griechen. В., 1910, S. 61—62; Burford A. The Greek Temple Builders at Epidauros. Liverpool, 1969.
Paus., II, 27, 5.
Строительная деятельность в эпидаврском Асклепиейоне хорошо освещена подробными отчетами о производившихся работах, многие из которых дошли до нашего времени.
Paus., II, 27, 3: в периболе храма стоит шесть стел с именами исцеленных и описанием их болезней, а в прежние времена их было много больше.
Syll.3, № 1168—1170. Исцеления приписывались Аполлону Малеатскому и его сыну Асклепию, так как верховным божеством Эпидавра считался именно Аполлон.
Таков рассказ в Syll.3, № И 68-Х II о том, как у заснувшего в энкойметерионе Евиппа бог вынул из щеки наконечник копья и положил ему в руки.
Или его родственников, особенно в тех случаях, когда речь шла о лечении детей. Ведь каждой матери хотелось, чтобы Асклепий был так же благосклонен к ее ребенку, как и к мальчику Евфану. И уж конечно, каждая собиралась отблагодарить божество не 10 астрагалами, а гораздо большими ценностями.
IG, IV, № 577. Уже В. Пеек отметил, что это первая надпись врача здесь (Реек W. Inschriften aus dem Asklepieion von Epidaurus. В., 1969, S. 112, N 242).
Полезно привести довольно позднее посвящение жреца Диогена (IG, IV2, N° 420), выполненное очень четко, как бы в назидание каждому пришедшему в святилище.
Papadimitriou J. Le sanctuaire d'Apollon Maleatas ä Epidaure. — BCH, 1949, LXXIII, p. 361—383, особенно p. 366—370.
Предположение И. Пападимитриу, что ή πρό&υσις была посвящена именно Аполлону, было принято Л. Робером (Bull, ep., 1951, N 99).
Например записи об участил в όλοκαύτησις («всесожжении»).
См.: JG, IV2, N 97. 81 IG, IV2. N 73.
Уже С. А. Жебелев рассматривал эпидаврские тексты о чудесных исцелениях (ιάματα) как средство поддержать славу святилища. См.: Жебелев СЛ. Указ. соч., с. 402—403. Он также отметил, что тексты об исцелениях были вырезаны на стелах из особо прочного камня в расчете на сохранение их на возможно более продолжительное время.
Здесь мы склонны не согласиться с С. А. Жебелевым, полагающим, что в текстах «несомненно идет дело о чудесах, и притом вымышленных» (Жебелев С. А. Указ. соч., с. 402). Например, текст Syll.3. № 1168-111, рассказывающий об излечении неподвижных пальцев руки, мог основываться на реальном событии.
Надписи IG, IV2, 121 — 127 дают ценнейшие сведения о подобных предписаниях.
Robert J. et L. — Bull, ep., 1948, Ν 172; Sokolowski F. Lois sacrees des cites grecques. Suppl. P., 1962, № 107. Только Соколовский приводит дату.
Syll.3, № 110; Колобова К. М. Из истории раннегреческого общества (о. Родос IX—VII вв. до н. э.). Л., 1951, с. 260—266.
Жебелев С. А. Указ. соч., с. 398.
Paus., I, 34, 3-5.
Syll.3, № 1004. Сохранившаяся часть устава излагает обязанности жрецов, точно указывая даже количество дней их дежурства в святилище в течение месяца. Жрецы должны заставлять неокоров (служителей, или, вернее, блюстителей святилища) заботиться о храме «по закону» (следовательно, существовало установление и относительно обязанностей неокоров) и о людях, прибывших в святилище. Жрец должен штрафовать каждого, кто совершал нечестивый поступок в храме, а также следить за правильным принесением жертв богу: храм получал с каждого жертвенного животного шкуру и сырое мясо.
Спустя некоторое время сумму «начального приношения» уменьшили, поэтому слово «драхма» было стесано, а на его месте вырезана вдвое меньшая цена — такое объяснение дал У. Виламовиц-Мёллендорф, как указал Ф. Гиллер до Гертрингер в комментарии к Syll.3, № 1004. Вероятно, снижение платы за исцеление было вызвано ослаблением платежеспособности самого большого контингента посетителей. Можно думать, что рост числа паломников сохранил на прежнем уровне или даже увеличил доходы сакральной лечебницы.
Подсчет поступавших в кассу крупного святилища денег, вероятно, представлял сложную процедуру, которую выполняли несколько магистратов. Известно, что полис Коса около 300 г. вынес специальное постановление о сооружении сокровищницы для бога Асклепия в его храме. Текст этого постановления и нижняя часть самого сооружения были открыты археологом Р. Герцогом. От сокровищницы сохранился большой прямоугольный ящик, сложенный из массивных плит черного мрамора. Ящик был впущен в пол святилища таким образом, что его крышка находилась на уровне плит пола. В середине накрывающей плиты находилось прямоугольное отверстие. Р. Герцог предположил, что над этим отверстием в храме был установлен деревянный ящик с соответствующими отверстиями вверху и внизу. Опушенные паломниками в это верхнее отделение деньги постепенно скатывались вниз в мраморное хранилище, недоступное огню и ворам. См.: Herzog Η. Vorläufiger Bericht über die Koische Expedition im Jahre 1903. — AA, 1903, S. 190. Естественно, что вскрытие такой кассы было сложной операцией.
Можно полагать, что этот вид врачевания развился в Амфиарайоне очень рано, возможно, одновременно с его оракулом, который уже в VI в. пользовался большой популярностью. Недаром лидийский царь Крез (560—546) обращался к Амфиараю за предсказаниями π послал в его храм богатые дары (Her., I, 49—52).
Athen., 11, 46 с.
Хеп. Mem, 13, 3. Ссылка Сократа на температуру воды Амфиарая показывает, что в конце V в. афиняне хорошо знали оропский источник; см. также: Aristo ph., fr. 32 К (о водах Амфиарая).
Bethe. Amphiareion. — In: RE, s.v.; в 1890 г. среди прочих сооружений здесь были раскопаны монументальные купальни.
Осенью 338 г. царь Филипп, взяв Фивы, отдал Ороп афинянам (Paus., I, 34, 1). Получив этот важный центр, Афины развернули энергичную деятельность но приведению в порядок сооружений сакральной здравницы и позаботились о том, чтобы все хорошо знали о попечениях о святилище.
IG, VII, N 4255.
Syll.3, N 281.
Точное наименование — κρηνών επιμελητής. Эта должность названа Аристотелем (Ath. Pol., XLIII, 1) в числе магистратур, избираемых на четыре года голосованием в Афинах. Данное обстоятельство, как отметил Дж. Сэндис в комментарии к приведенному месту «Афинской политии» (Aristotle's Constitution of Athens. L., 1912, p. 167), указывает на важное значение «попечителя об источниках». Декрет в честь Пифея свидетельствует о том, что полномочия этого магистрата распространялись на всю территорию Аттики.
Syll.3, N 287.
IG, VII, N 4255.
IG, VII, Ν 4252; см.: Жебелев CA. Религиозное врачевание..., с. 397.
Syll.3, N 373. Конечно, для царя это было средством для завоевания симпатий Греции.
На эту мысль наводит статья о наказании лица, совершившего проступок в храме Амфиарая, сохраненная в уставе святилища (Syll. 3, № 1004). Нарушить благочестие такого места мог лишь психически неполноценный человек.
Syll.3, N 675; IG, VII, Ν 414.
Bengtson Η. Griechische Geschichte, S. 451-452.
Достаточно вспомнить шутки Аристофана или некоторые вазовые рисунки IV—III вв. Но вместе с тем боги оставались для греков теми же высшими защитниками и помощниками, к которым постоянно обращались.
Заметим попутно, что стелы с записями о «божественных» исцелениях при инкубации были рассчитаны не на темную массу, а на читающую публику. Следовательно, храмовый персонал стремился поддержать репутацию своего центра среди достаточно широкого круга людей, знающих грамоту пли относящихся с уважением к написанному тексту.
По словам Φ. Ф. Зелинского, «живучесть этой сакральной медицины не должна нас удивлять: она ведь даже не лишена известной психологической обоснованности» [Зелинский Φ. Ф. Религия эллинизма. Hr., 1922, с. 103). Интересно его мнение о результативности инкубации: «... по исполнении требования сна больной выздоравливал — таково было правило, исключения не записывались» (Там же, с. 103).
В свою очередь успехи сакральных лечебниц должны были как-то учитываться светскими медиками.
Полезно было бы составить свод данных о всех здравницах Асклепия в Греции. Обстоятельная книга П. Жирара об афинском Асклепиейоне уже порядком устарела (Girard P. L'Asclepieion d'Athenes. P., 1881), о других святилищах нет и таких работ. Между тем эпиграфика приносит все новые сведения о культе Асклепия в разных местах Греции. Например, еще в XIX в. на Фасосе были найдены надписи, свидетельствующие о почитании Асклепия фасосцами (IG, XII, 8, № 364—365, 367), причем бог-целитель имел здесь свой храм, в котором врачевал различные недуги (Pouilloux J. Rocherches sur Phistoire et les cultes de Thasos. I. De la fondation de la cite ä 196 avant J.-G.P., 1954, p. 331—335, 337, 404). А недавно, в 1954 г., была найдена большая плита с текстом фасосского закона, перечисляющего государственные праздники, в дни которых было запрещено обвинять (в суде) или заключать кого-либо в тюрьму. Список таких праздничных дней очень длинный, на 15-м месте в нем упомянуты Большие Асклепиейи (Salviat F. Une nouvelle loi thasienne, institutions judiciaires et fetes religieuses ä la fin du IV-e siecle av. J.G. — BCH, 1958, LXXXII, p. 193—267). Отсюда следует, что почитание Асклепия на Фасосе не ограничивалось его святилищем-лечебницей, государство проводило большие и малые праздники в честь бога, причем расходы на эти торжества оплачивались из казны полиса. Можно полагать, что со временем роль фасосского Асклепиейона в области религиозного врачевания станет много более ясной. Интересно было бы получить данные о контактах Гиппократа, практиковавшего на Фасосе около 411 г., с сакральными медиками фасосцев.
Syll.3, N 144, 23—40; IG, II2, Ν 47. Правда, афиняне просили заботиться о «здоровье и спасении совета и народа афинян, и их детей, и их жен, и всех остальных владений афинян» также и Диониса и других богов. См.: IG, II2, N 410, надпись около 330 г.
Сооруженное на мысу в южной части острова, это святилище состояло из ряда помещений: первый перистильный двор, за ним, через 20 шагов, второй перистильный двор, где, как полагают, производился обряд инкубации; отсюда через мраморные пропилеи проходили в ойкос, дом площадью 10,40 X 8,50 м., где хранились некоторые посвящения и архивные документы. За ойкосом возвышался храм Асклепия — здание дорического ордера с четырьмя коллонами по западному фасаду. Между колоннами было расположено по одному триглифу (Bruneaux Ph., Ducat J. Guide de Deles. P., 1265, p. 14, 166, № 125).
В этом отношении весьма поучительно расположение пергамского Асклепиейона в нижней части герода в отличие от остальных монументальных сооружений полиса, стоявших на различных террасах высокого холма.
Plato. Protag., 311 b—с.
Plato. Men., 90 с—d.
Например, Аристотель говорит, что тот человек является врачом, который лечит и возврашает здоровье больному, страдаю тему недугом (Arist. Pol., 1281b).
Α eschin. In Timarch., 40.
Reinach S. Medicus, p. 1673.
Так было в семье врача Майандрпя, практиковавшего на острове Аморгосс в первой половине IV в. (Реек W. Griechische Grabgedichte, Ν 82). Там же практиковал во II —I вв. самосский врач Улиад, сын Улиада (IG, XII, 7, № 231). Можно назвать и косского врача Филиппа, сына Филиппа, известного по надписи с Делоса (IG, XI, 4, Ni 1078).
Об изучении медицины с детства упоминает и Платон (Philo. Rep., 408 d). Можно думать, что особенно устойчиво держались за медицинскую профессию семьи преуспевавших медиков. Например, известный косский врач Эмменид, которого почтили в Галикарнасе особо торжественным декретом (копия его была прислана на Кос — См.: Inscr. of Cos, Ν 13), имел сына Гермия, также врача. Деятельность Гермия была столь же славной, что и работа его отца, как показывают документы о его практике сначала на Косе, затем, между 222 и 218 гг., на Крите, в Кноссе и Гортине (Syll.3, N 528; Guarducci Μ. Inscr. Cret., IV, N 168*).
Plato. Rep., 599 с: речь идет о том, что Асклепий передал своим потомкам познания в медицине. Возможно, что Платон подразумевает здесь не только сыновей бога, но и все последующие поколения этой семьи. Генеалогия Асклепиадов детально разобрана в статье Фремсра (RE, s.v. Asklepios).
Plato. Rep., 405 d.
Весьма важны сведения Платона о том, что до Геродика из Селимбрии (а происходил он из Мегар) Асклепиады не пользовались гимнастикой для поддержания организма, пораженного недугом. Платон даже порицает Асклепиадов за то, что они под воздействием Геродика отказались от принятого у них раньше принципа: лечить того больного, которого можно исцелить, а безнадежных предоставлять их судьбе (Plato. Rep., 406а—b). Отсюда видно, что во времена Платона ассоциация Асклепиадов выработала собственные положения, определявшие и теорию, и практику их врачебного искусства.
Arist. Pol., 1287а.
Таков, например, трактат «О суставах» (De articulis).
Комментировавший перевод этого трактата В. П. Карпов считает, что «конспект этот сделан с полным знанием дела лицом, вполне владеющим предметом, и содержащий местами ценные дополнения и пояснения» (Гиппократ. Соч. М.; Л., 1941, т. III, с. 88).
Так сказано в его эпитафии, поставленной в начале III в. в Пафосе, на Кипре (Peek W. Criechische Grabgedichte, № 138).
Например, Страбон (XII, 8, 20) упоминает врача Гикесия, который во времена предков географа основал в Смирне школу врачей эрасистратовского направления. Можно полагать, что в материковой Греции такие школы возникали уже при жизни Эрасистрата и Герофила, следовательно, еще в первой половине III в.
Изготовление лекарств и продажа их очень рано отделились от медицины — в Афинах в V в. весьма популярны были фармакополы, продавцы лекарств, торговавшие, судя по Аристофану (Nub., 767—769), не только снадобьями, но и всякими диковинками.
Peek W. Griechische Grabgedichte, Ν 215.
RE, s. v. Mantias, N 4.
Сведения Плиния о лечебных свойствах многих растении и различных веществ были почерпнуты из обширной фармакологической литературы эллинистического времени, как указывают его ссылки на Эрасистрата и других врачей.
Xen. Mem., IV, 3, 1.
Plato. Leg., 933 d.
Ibid., 865 b.
Кечекъян С. Ф. Учение Аристотеля о государстве и праве. М.; Л., 1947, с. 81-90.
Многочисленные постановления полисов о порядке проведения различных государственных мероприятий позволяют понять, как внимательно власти входили в детали каждого дела. Самым ярким документом, конечно, остается «Афинская полития» Аристотеля, содержащая во второй части весьма подробные указания об обязанностях магистратов. Например, астиномы в Афинах должны были следить даже за тем, чтобы граждане не строили в своих домах окон, открывающихся на улицу (Arist. Atli. Pol., 50, 2.)
Обстоятельный разбор мнений ученых до начала XX в. можно найти в статье Госсена (RE, s. v. Hippokrates, Ν 16, Sp. 1801— 1852). Сам Госсен склоняется к тому, что текст клятвы изначально был выработан Гиппократом.
В. П. Карпов возводит текст Клятвы к великому врачу (Гиппократ. Избранные книги. М., 1936, с. 85).
Кессиди Φ. X. От мифа к логосу, с. 18—24.
Клятва Гиппократа в несколько измененной редакции живет в медицинских кругах и поныне, следовательно, ее основные мысли выдержали суровую проверку временя.
Самое раннее упоминание — у Ликурга (умер в 324 г.). — Lycurg. Adv. Leocr., 76.
Первая публикапия: Robert L. Etudes epigraphiqnes et philoloffiques. P., 1938, p. 296—316. Утоненный текст, см.: Όαιιχ G. Deuxsteles d'Acharnes. — In: Χαριστήριονв\с 5A. К. OpXcr'Scv. Άθηναι, τ. Α', σ. 79—SA;Daux G. T.e serment des ephebes atheniens. — REG, 1971, t. 84, p. 370-383.
Сравнительно недавно было опубликовано эпиграфическое известие о существовании офебяи в Аттике уже в 351/50 г. (Reinmuth О. W. The epnebic inscriptions of the fourth century B.C. — Mnemosyne, 1971, Suppl. XIV, N 1, так что уже тогда формула афинской клятвы должна была существовать).
IOSPE, I2, N 401.
Нам представляется неправильной точка зрения В. Джонса и Т. Хита, считающих, что выработка медицинской этики произошла лишь в III в., когда философы сконцентрировали свое внимание на вопросах морали (Jones W. Η. S., Heath Т. L. Hellenistic Science and Mathematics. — САН, 1954, VIT, p. 288). Нет сомнений в том, что выработка этических норм медика шла параллельно с кристаллизацией полисных установлений в классическое время. Упомянутые авторы справедливо отмечают, что целью медицинской этики было скорее поднять этический уровень врача, чем защитить деловые интересы профессии. Эта направленность может отвечать тенденциям не только эпохи эллинизма, но и более раннего времени, когда греческий полис энергично создавал необходимые ему нормы гражданского самосознания.
Jones W. H. S. Philosophy and Medicine in ancient Greece. Baltimore, 1946, p. 33.
Гиппократ. Избранные книги, с. 87—88 (пер. В. И, Руднева)
Достойно внимания употребление такой схемы в столь важном документе, как договор эллинских полисов с Филиппом II зимой 338/7 г (IG, IP, № 230). Несомненно, что эту присягу членов Коринфского союза вырабатывали самые авторитетные юристы Греции, правда, из числа законоведов, вольно или невольно одобрявших союз с Македонией. И если они поставили имена богов в начало клятвенной формулы, то это значит, что данный порядок считался наиболее приличествующим каждой торжественной клятве, независимо от того, присягал ли весь полис или лишь один гражданин.
Такая формулировка встречается часто в самых различных клятвах. Ее должен был, например, произносить гражданин аттической фратрии Демотионидов, выступавший свидетелем (Syll.3, № 921, стк. 113—114; декрет был принят вскоре после 396 г.). Употреблялась она и в международном праве, как показывает договор киренского царя Мага с западнокритским союзом Орейев, заключенный между 280 и 250 гг. Он включает формулу клятвы Орейев, заканчивающуюся словами: «да будет много блага тем, кто верен клятве, а преступающим ее да будет противоположное». См.: Guarducci Μ. Inscr. Cret., t. II, p. 211-214, XVII, N 1.
См.: Комментарий В. П. Карпова к Клятве в кн.: Гиппократ. Избранные книги, с. 88.
В Греции даже в XIX в. лифотомия часто передавалась как наследственная специальность многих поколений одной семьи. См.: Reinach S. Medicus, p. 1677.
В Афинах государственные врачи приносили жертвы Асклепию и Гигиене два раза в год. См.: IG, TT2, Ν 772; Deubner L. Attische Feste. В., 1956, S. 210—217.
По аттическому закону V — начала IV в. право на прокормление имели отец, мать, дел, бабка, прадед и прабабка. См.: Isaeus, VIII, 32.
Kohler J., Zieharth Ε. Das Stadtrecht von Gortyn und seine Beziehungen zum gemein griechischen Rechte. Güttingen, 1912, S. 71—72, 117-119.
С. А. Жебелев уже давно выяснил, что Асклепиады не были жрецами бога Асклепия, по составляли профессиональную ассоциацию, члены которой передавали врачебные знания от отца к сыну. См.: Жебелев С. А. Асклепиады и жрецы Асклепия. — Филологическое обозрение, 1893, III, с. 60—63. Л. Эдельштейн, рассматривая связи Асклепиадов с Асклепием, отметил, что покровительство божественного патрона было особенно важно для врачей в раннем греческом обществе. См.: Edelstein L. Asclepius, II, p. 53—64.
Следует подчеркнуть, что греки, четко сформулировавшие понятие монополии в сфере торговли, очень хорошо понимали выгоды исключительности во всех видах деятельности.
Как свидетельствует Эсхин (I, 40), обвиняемый им Тимарх начал учиться медицине, выйдя из детского возраста, что по афинским нормам того времени (начало 345 г.) соответствовало 14— 15 годам.
В «Наставлениях» (Praecepta), составленных в IV — начале III в. (это произведение было известно уже Хрисиппу, жившему в 280—207 гг. См.: Карпов В. П. Указ. соч. с. 118), врач-наставник критически отзывается о «позднем обучении медицине» и о лекарях, которые, не имея собственного опыта, вынуждены обращаться к чужим мнениям. Здесь ясно сказывается антагонизм между наследственными профессионалами и лицами, недавно пришедшими в медицину. Следует согласиться с мнением Л. Коун-Хэфта о том, что репутация лекаря начинала складываться еще тогда, когда он заканчивал свое ученичество (Cohn-Haft L. The Public Physicians..., p. 18).
Уже Геродот (III, 131) аккуратно исчислял рост гонораров кротонского врача Демокеда.
Этот принцип нашел отражение в надписи из Дельф (380— 360-е годы), в которой идет речь о сакральных привилегиях ассоциации Асклепиадов Коса и Кии да: этими льготами могли пользоваться только мужские отпрыски рода Асклепиадов. См.: Bousquet 7. Inscriptions de Delphes. — BCH, 1956, LXXX, p. 579-590, Ν 7.
Среди последних в греческой юрисдикции немалое место занимали религиозные интердикции и заклятия, ставившие нарушителей законов в положение святотатцев. В качестве примера сошлемся на изданный коллегией астиномов делосский документ середины III в. о краже рабов со священного острова. См.: Vallois R. ?Αραί. — BCH, 1914, XXXVIII, p. 250—271.
IG, XI, 4, № 633 — декрет долосцев в честь Ксенодема; Syll.8, N 943 — декрет косцев в честь Ксенотима; N 538 Λ дельфийская надпись в честь Филиста.
Arist. Pol., 1281b —1282а.
Аристотель употребил термин η ευθύνη, означавший отчет государственных магистратов. Здесь Аристотель ставит вопрос о контроле за работой того или иного специалиста и полагает, что правильно судить об этом могут только люди, сами знающие это дело, или тэхнэ. Поэтому и врачу следует отчитываться перед своими коллегами. Поскольку философ излагает здесь некий идеальный порядок, трудно сказать, осуществлялся ли на практике именно такой контроль. Однако естественно полагать, что при наличии в полнее частнопрактикующих врачей-граждан их суждение об отчете государственного врача имело решающее значение для должностных лиц и для всего народа.
Hippocr. Praecepta, 8.
Hippocr. Da habitu, 17.
Вместе с тем многие распоряжения врача должны оставаться скрытыми от самого больного, чтобы состояние пациента не ухудшилось от ожидания назначенных лечебных мер (Hippocr. De habitu, 16).
Hippocr. De medico, 3.
Hippocr. De habitu, 5 (пер. В. И. Руднева).
Недаром начало сочинения посвящено чисто философским рассуждениям.
Hippocr. De medico, 1.
Hippocr. Praecepta, 6.
Hippocr. De medico, 1.
Греческая медицина уделяла очень большое внимание проблеме света, столь важной в условиях ослепляющего южного солнца. Например, освещение оперируемого пациента рассмотрено самым детальным образом в гл. III сочинения «О врачебном кабинете», которое, по мнению В. П. Карпова, принадлежит самому Гиппократу. См.: Гиппократ. Избранные книги, с. 515— 516.
Hippocr. De medico, 2.
Hippocr. De habitu, 5.
Сам Гиппократ придавал огромное значение влиянию природы на человека. Его точка зрения была широко известна в образованных афинских кругах, как показывает реплика Федра в диалоге Платона (Phaedr., 270 с). Наиболее полно мысли Гиппократа изложены в трактате «О воздухах, водах и местностях», который все комментаторы с древнейших времен и доныне считают подлинным произведением Гиппократа. В этом сочинении приведены обстоятельные указания, как воды, ветры, характер местности и времена года влияют на состояние людей и возникновение тех или иных болезней (Hippocr. De aero, aquis, locis, 1—11).
Достаточно вспомнить роскошное убранство святилища Асклепия, которое так подробно описал Герод. Рост значения бога-врачевателя, хранителя здоровья каждого человека, был обусловлен том, что в широких слоях народа издавна набирало силу поклонение богам, не столь великим, как жители Олимпа, но зато более близким отдельному человеку. Μ. II. Нильссон в ряде работ показал, что тенденции к индивидуализму появились в греческой идеологии уже в V в., причем культ Асклепия был одним из ярких проявлений такого направления эллинской мысли. См.: Nilsson Μ. Р. Geschichte der griechischen Religion. München, 1941, I, S. 759—760. Его взгляды полностью разделяет и Л. Эдельштейн, показавший, что самой существенной чертой Асклепия была филантропия. Народ видел в нем бога, который быстро и благожелательно помогал каждому просящему помощи в его даже самых мелких делах и заботился о здоровье отдельного человека, независимо от его средств и положения в обществе. См.: Edelstein L. Asclepius, II, p. 108—118. Естественно, что культ Асклепия, бога-спасителя, настолько укоренился в античном мире, что позднее он стал одним из самых сильных соперников христианства.
Весьма интересно употребление здесь термина τό σώμα, подчеркивающего попечение врачей прежде всего о теле больного.
Schwyzer, N 369.
IG, V, 1, Ν 1145.
Правда, надпись из Гифия относится к тому времени, когда Греция уже более 75 лет находилась под властью Рима и подчиненный чужеземному владычеству народ в усердном почитании отеческих богов стремился найти хоть какое-то возмещение своему попранному достоинству. Но истоки приведенного отношения к Асклепию восходят, конечно, еще к доримским временам.
Со времен статьи С. Рейнака (Reinach S. Medicus, p. 1669—1671), горячо и удачно защищавшего рационалистические пути сложения греческой медицины, в историографии преобладает тенденция к резкому отделению обеих отраслей практического врачевания. Нам кажется, что иногда границу проводят слишком прямолинейно.
Л. Коун-Хэфт поставил вопрос в новой плоскости: можно ли рассматривать центры сакральной медицины как источник квалифицированной лекарской помощи населению эллинистической Греции. Подвергнув профессиональной критике эпидаврские ϊάματα, автор делает вывод, что в храмах Асклепия не применялись методы рациональной медицины. См.: Cohn-Haft L. The Public Physicians..., p. 26—31. Но Л. Коун-Хэфт не учел «пропагандистского характера» подбора и изложения рассказов об исцелениях, которые публиковали жрецы Асклепиейонов в Эпидавре или Трикке.
Уже П. Жирар, рассматривая афинский текст предписаний о жертвах врачей, отметил тесную связь государственных врачей со святилищем Асклепия, где и была найдена стела с надписью. См.: IG, II2, N 772 (Girard P. L'Asclepieion..., p. 86). Позднее P. Герцог в работах о косской медицине также уделил большое внимание контактам косских врачей и тамошнего Асклепиейона. См.: Herzog R. Koische Forschungen und Funde. Leipzig, 1899.
Слава священных лечебниц распространялась легко и быстро еще и потому, что туда обращались ходячие больные (по крайней мере в большинстве), а эти случаи легче поддавались лечению. Исцелившийся в Эпидавре житель дальних областей по пути домой рассказывал об этом множеству людей, способствуя тем самым распространению молвы.
Нельзя упускать из виду и ряд частных факторов, как, например, любознательность того или иного врачевателя, работавшего в Асклепиейоне. В условиях общего подъема научных знаний в стране и уважения к науке со стороны самых широких кругов населения персонал сакральных лечебниц не мог оставаться на низком интеллектуальном уровне. К слову сказать, те, кто работал в крупных святилищах Греции, принадлежали, несомненно, к образованнейшим людям своего времени. Например, жрецы храмов с оракулами должны были не только понимать психологию своих клиентов, но и разбираться в политической ситуации, в отношениях между полисами, обращавшимися к помощи прорицателей.
Интересно замечание Л. Эдельштейна о том, что в эллинистическое время предписания от имени Асклепия обычно были ясными и простыми, понятными пациенту без каких-либо дополнительных консультаций и разъяснений. См.: Edelstein L. Asclepius, II, p. 152.
Жебелев С. Л. Религиозное врачевание..., с. 404—416. Сходной точки зрения придерживается и Л. Коун-Хэфт (The Public Physicians..., p. 28—29).
Можно думать, что широкое распространение таких философских трудов, как «О природе вещей» Лукреция, с их критикой религии побуждало сакральную медицину опираться на научные знания, дабы не потерять своих приверженцев.
Необходимо все же заметить, что понимание человеколюбия у каждого лекаря было индивидуальным. Поэтому нельзя согласиться с В. Тарном, когда он использует совершенно исключительный пример врача Дамиада (декрет Гифия — IG, V, 1, № 1145) для характеристики деятельности многих государственных врачей (Tarn W. W. Hellenistic Civilisation 3. L., 1.941, p. 109). Дамиад, не делавший различия между бедным и богатым, рабом и свободным, был, несомненно, самоотверженным человеком, придерживавшимся, вероятно, ряда этических положений стоической философии.
Так, публичные чтения медиков школа Гиппократа считала недостойными славы. См.: Hippocr. Praecepta, 12.
Schwyzer, Ν 369.
В декрете острова Теноса (Syll.3, N 620), принятом около 188 г., говорится прямо о том, что большинство народа подверглось заболеванию.
Syll.3, N 943.
Guarducci Μ. Inscr. Cret., II, p. 16, Ν 3*.
Порядок погребения умершего определялся у греков детальными правилами. В эллинистическое время в больших городах покойника несли специальные носильщики, но если умерший был уважаемым лицом, то его несли сограждане.
Peek W. Inschriften von den dorischen Inseln. — Abhandlungen der Sächsischen Akademie. Leipzig, 1969, Bd. 62, Η. 1, S. 5—9, N 2; Robert. — Bull, ep., 1971, N 466. В надписи упоминается какое-то препятствие, возникшее на похоронах врача Менофила. В. Пеек полагал, что это было связано с тем, что умершего лекаря не любили сограждане. Однако нам представляется, что дело заключалось в отсутствии достаточного числа носильщиков. Возможно, что кто-то из приглашенных носильщиков-профессионалов не явился на работу, а быстро найти замену не удалось, так как все боялись заразы. Видимо, Хрисипп, пришедший на погребение уважаемого им эскулапа, решился, дабы похороны Менофила прошли как следует, пренебречь опасностью и помочь в переноске саркофага. Недаром в декрете так детально описано, что именно сделал Хрисипп на этих похоронах.
Guarducci Μ. Inscr. Cret., I, p. 249, Ν XIII.
IG, XII, 5, N 600.
Декрет был поставлен в святилище Геры, покровительницы Самоса. Левая часть этой мраморной стелы была найдена еще в 1925 г. и опубликована Г. Клаффенбахом с весьма удачными дополнениями. Klaffenbach G. Samische Inschriften. — AM, 1926, 51, S. 2—33, N 2. Лишь в 1952 г. была найдена при раскопках правая половина и весь текст издан полностью: Habicht Chr. Samische Volksbesch lasse der hellenistischen Zeit. — AM, 1957, 72, В., 1959, S. 233—241, N 64.
Polyb., III, 2, 8; App. Maked., 4, 1; Liv., XXXIII, 20, 12; Habicht Chr. Samische Volksbeschlüsse..., S. 237—238.
Klaffenbach G. Samische Inschriften, S. 32—33.
Guarduccu Μ. Irscr. Cret., IV, Ν 168*. Нагрузка Гермия была весьма обременительна еще и потому, что он оказывал помощь не только в Гортине, но и в отдаленном Фесте, где также происходили тяжелые сражения (Ibid., I, р. 62, N 7*).
Единственным свидетельством является дельфийский декрет около 210 г. в честь врача Меланкома, который, видимо, сопровождал военный отряд мессенян. См.: Launey Μ. Recherches, I, p. 123.
Л. Робер отметил распространенность формул с упоминанием «помощи», «спасения» и «счастливого излечения» в декретах о деятельности врачей. См.: Robert L. Decret de Delphes pour un medecin du Coronee. — BCH, 1954, LXXVIII, p. 68—73. Заметим, однако, что спасительная роль врача особенно подчеркнута именно в тех документах, где идет речь об эпидемическом заболевании. Стандартность выражений в названных текстах зависит от того, что данная категория источников рассказывает об однотипных опасных случаях в полисах, имевших место неоднократно.
К сожалению, конец декрета не сохранился и текст обрывается именно на этом месте.
IG, XI, 4, N 775.
IG, Π», Ν 483 — Syll.3, Ν 335.
Plut. Demetr., VIII-XIV; Diod., XX, 45-46.
Ferguson W. S. Demetrius Poliorcetes and the Hellenic Ligue. — Hesperia, 1948, XVII, p. 112—136. Чтение текста было значительно дополнено Л.Робером, которому мы и следуем (Bull, ер., 1949, N 51).
Plut Demetr., XXIII.
Gomme A W. The Population of Athens in the Fifth and Fourth Centuries В. C, Oxford, 1933, p. 37-48.
Отчасти ее компенсировал приток жителей из сельских демов Аттики: Гомм отметил, что в IV—III вв. из хоры в Афины переселилось много семей (Gomme Α. W. The Population..., p. 44).
Примечательно, что в 322 г. лишь 9 тыс. афинских граждан владели имуществом стоимостью в 2 тыс. драхм и выше, а 12 тыс. афинян, не имевших этой суммы, были лишены права гражданства и высланы Антипатром из Аттики (Diod., XVIII, 18).
Лекарь — инополисный гражданин находился всегда в более трудных условиях, чем врач, практиковавший у себя на родине. Последний, помимо полной гражданской правоспособности, мог пользоваться наследственным имуществом и помощью родственников.
Syll.3, N 620.
Значительно позднее, около 70 г. до н. э., лаконский город Гифий вынес почетное постановление о полисном враче Дамиаде, который отказался от положенного ему жалованья в текущем году, так как налоги истощили городскую казну (IG, V, 1, N 1145). Приведенный случай ясно указывает на живучесть традиций Гиппократовой школы среди эллинских медиков и в эпоху римского господства.
IG, IX, 2, N 209а.
IG, XII, 5, N 600. Правда, слово «даром» не сохранилось на камне, оно восстановлено Гиллером де Гертрингером в стк. 21-й декрета. Но весь контекст этого места надписи говорит в пользу такого восстановления.
IG, IX, 2, N 69.
Woodhead A. G. The State] Health Service in ancient Greece. — The Cambridge Historical Journal, 1952, Χ, Ν 3, p. 249—250.
Фессалийские кони считались лучшими не только в Греции, но и в Македонии. Напомним Букефала, приведенного из Фессалии и проданного македонскому царю за 13 талантов (Plut. Alex., VI). Только Александр смог объездить его, и Букефал служил сыну Филиппа целых 30 лет (Arr. Anab., 19, 4). Длительный срок службы этого коня свидетельствует о большой выносливости лошадей, выращивавшихся в Фессалии. Конечно, там были великолепные знатоки не только лошадей, но и их недугов.
О бескорыстии самосца Менокрита, сына Менодора, говорится, например, и в декрете с острова Карпаф (IG, XII, 1, N 1032).
Aristoph. Plut., 407-408; Nub., 331-334.
Это детально прослежено К. Дайхгребером. См.: Deichgräber К. Die griechische Empirikerschule. В., 1930. На него же ссылается и Л. Коун-Хэфт [Cohn-Haft L. The Public Physicians..., p. 39).
Затронутый вопрос весьма труден для решения, так как в распоряжении историков отсутствуют необходимые источники. Все же нам представляется слишком категоричной точка зрения Л. Эдельштейна, полагающего, что в целом доктора были дельцами и никакие моральные установки или профессиональные правила не могли быть использованы государством, ассоциацией или религиозными организациями для того, чтобы принудить лекаря оказать помощь бедняку (Edelstein L. Asclepius, II, p. 175). Этот взгляд не учитывает всех особенностей мировоззрения полисной Греции.
Читателю может показаться недостаточным число приведенных эпиграфических документов. Но сколько постановлений полисов до нас не дошло! А еще больше было случаев, когда скромный, проявлявший постоянное самопожертвование врач не успевал или не мог добиться почетного декрета. И в рабовладельческой Греции должно было быть немало честных тружеников, даже не помышлявших об официальных почестях.
Rostovtzeff Μ. SEHHW, p. 618—621.
IOSPE, I2, N 32.
Некоторая часть богачей с помощью щедрых взносов и затрат на нужды полиса добивалась расположения демоса и тем самым освобождалась от наказания за совершенные ранее неблаговидные поступки. Так бывало в Афинах в IV в., как убедительно показал Э. Геза: Hesa Ε. Le citoyen et la polis. L'attitude exemplaire cTun citoyen d'Athenes du IVe siecle av. п. ё et lesbesoins financiers de Fetat. — Zeszyty naukowe Uniwersitetu M. Kopernika w Toruniu. Nauki humanistyczno — spoleczne, 32. Historia, IV. Torun, 1968, p. 5-20.
IG, II2, N 373-374.
Inscr. of Cos, N 10b; Rostovtzeff Μ. SEHHW, p. 607, 1339.
Kudlien F. Die Sklaven in der griechischen Medizin der klassischen und hellenistischen Zeit. Wiesbaden, 1968, S. 14—25.
Блаватский В. Д. «Рабский вопрос» в идеологии эллинизма.. — » В кн,: Античное общество. М., 1967, с. 13—14.
Иногда отмечали заботы лекаря именно о «всех гражданах», как, например, в декрете Астипалеи в III—II вв. в честь родосского врача Идриарха. См.: Реек W. Inschriften von den dorischen Inseln, S. 38—40, N 87.
IG, V, 1, N 1145.
Farnell L. R. Greek Hero Cults and Ideas of Immortality. L., 1921, p. 275.
Hippocr. De medico, 1.
В трактате «Наставления» прямо указано, что врач должен приступать к лечению, обращаясь к опыту, соединенному с разумом (Hippocr. Praecepta, 1), иначе лекарь упустит время и удобный случай для благоприятного излечения болезни.
Hippocr. De habitu, 7, 12.
Hippocr., De medico, 1: народ не считает способным заботиться должным образом о других того человека, который сам плохо выглядит.
Высокие нормы личной гигиены были выработаны эллинами с древнейших времен. Уже по II тысячелетии омовение совершали не только в естественных водоемах, но и в удобных ваннах. Особенно роскошными они были у аристократии, как показывает расписная ванная пилосского царя, датируемая приблизительно 1240 г. См.: Блаватская Т. В. Греческое общество II тысячелетия до новой эры и его культура. М., 1976, с. 129 и рис. на с. 177. Ахейский эпос сохранил красочные описания купаний героев не только в море, но и в ваннах (II, X, 572—577). Для более позднего времени известны бани, частные и общественные, в которых даже устраивали особые парильные отделения (Her., IV, 75). Молодежь любила принимать душ, и эти сцены запечатлела ранняя вазовая живопись. См: Pfuhl Ε. Malerei und Zeichnung der Griechen. München, 1923, Bd. III, S. 76, Abb. 286; S. 79, Abb. 295; Ginouves R. Balaneytike. Recherches sur le bain dans l'antiquite grecque. P., 1962. Бытовые древности греков включают обширный разряд умывальных принадлежностей. Например, тазы — глиняные и мраморные лутерии, причем в каждом доме их имелось несколько штук. Весьма интересны данные из городища Олинфа, разрушенного Филиппом II в 348 г. Раскопавший город Д. М. Робинсон отметил, что наиболее частым предметом обстановки в домах олинфян были, судя по многочисленным находкам, мраморные или терракотовые умывальники, представлявшие собой большой неглубокий таз, стоявший на массивной ножке. В одном из домов (Дом А IV 9), принадлежавшем хозяину среднего достатка, было найдено четыре таких сосуда (Robinson D. Μ. Excavations at Olynthus. P. VIII: Robinson D. M., Gracham J. W. The Hellenic House. Baltimore, 1938, p. 85—88, 316—320).
В греческих полисах издавна возводили монументальные сооружения, призванные обеспечить чистоту самих граждан и всего города. Это водопроводы, колодези, водостоки, фонтаны, бани, туалеты. Полисные магистраты, в первую очередь астиномы, строго следили за соблюдением норм городской санитарии. Детальная инструкция астиномам Пергама, составленная в начале II в. (OGIS, № 473), позволяет судить о том, насколько серьезно греки того времени понимали необходимость подобных установлений в интересах здравоохранения всего полиса. Справедливо отметивший это обстоятельство Л. Коун-Хэфт, однако, склонен считать пергамскую инструкцию уникальным документом, вовсе не типичным для независимых греческих полисов (Cohn-Haft L. The Public Physicians..., p. 22—23). С этим мнением согласиться трудно. Среди многочисленных эпиграфических источников можно найти указания различным должностным лицам о поддержании чистоты на вверенных им объектах. Так было повсюду, не только в самой Греции, но и на окраинах — стоит вспомнить лаконичное и четкое предписание насчет чистоплотности в одном из святилищ Нимфея, которое относится еще к V в. См.: Корпус боспорских надписей. М.; Л., 1965, с. 520—521, № 939. Разнохарактерные и достаточно многочисленные сведения позволяют полагать, что пергамские установления имели многочисленные параллели в полисах самой Греции. Конечно, в маленьком полисе с небольшим контингентом граждан задачи городской санитарии разрешались значительно проще, чем в обширных Афинах или Коринфе, но в принципе забота о санитарии была повсеместной.
Надо сказать, что дидактическое творчество эллинов не ограничивалось составлением законов, уложений и прочих видов юридических актов. Отдельные лица самостоятельно выступали с предписаниями морального порядка и с наставлениями относительно практической деятельности. Достаточно назвать Гесиода, в конце VIII в. составившего стихотворный свод правил, выработанных земледельцами Беотии на протяжении многих веков. Его «Труды и дни», бережно сохраненные последующими поколениями, являются ярким свидетельством того, что древние греки всегда придавали важное значение дидактической литературе.
Plato. Protagor., 318 е.
В. П. Зубов справедливо подчеркнул, что учение Аристотеля о различных формах государства имело своей целью определить лучший при данных конкретных условиях государственный строй, но в отличие от утопических построений Платона Аристотель исходил из реальной действительности. См.: Зубов В. П. Аристотель. М., 1963, с. 44—45.
Не имея возможности остановиться на том, как детально дебатировались эти вопросы греческими учеными-философами IV в., мы отсылаем читателя к исследованию: Бергер А. К. Политическая мысль древнегреческой демократии. М., 1966. Особенно важен вывод автора о том, что уже в середине V в. демократическая мысль сосредоточила свое внимание «на теоретическом осознании бурного политического развития, новых форм демократического государства...» (Указ. соч., с. 351). Результаты этой творческой активности проявились во многих областях умственной жизни эллинов.
Ксенофонт старается не упустить мельчайших деталей в ведении домашнего хозяйства. Он даже указывает на красоту поставленных в ряд башмаков или кухонных горшков (Xen. Oecon., 8, 19).
Можно вполне согласиться с В. Йегером в том, что греческая медицина с самого начала была чисто практическим искусством, которое стало наукой под влиянием философских теорий (Jaeger W. Paideia. В., 1944, II, S. 12—15). Но плодотворность контактов медицины и философии была обусловлена огромным количеством эмпирических знаний, добытых самими медиками благодаря обширной практике во множестве полисов. Недаром греческая философия почерпнула столь много из искусства медицины.
Ibid., S. 11-58.
Xen. Oecon., 7, 37—38.
Hippocr., Praecepta, 12.
Polyb., XII, 25 d.
Уже давно медики нового времени отмечали исключительную точность Фукидида при описании эпидемии чумы в Афинах (Thuc., II, 47—54), что говорит о большом интересе и самого автора, и его читателей к медицинской стороне происходивших событий. На это вновь обратил внимание Л. Коун-Хэфт (Cohn-Haft L. The Public Physicians..., p. 15). Поэтому можно сказать, что интерес образованной публики к медицине имел в эпоху эллинизма многовековую традицию.
Xen. Mem., IV, 2, 10.
Hedylus. Epigr. — In: Epigrammatum anthologia Palatina/Ed. Fr. Diibner et Ε. Cougny, II. P., 1872, p. 307, № 123.
Reinach S. Medicus, p. 1676. Это положение осталось незыблемым до последнего времени (Cohn-Haft L. The Public Physicians..., p. 17, 56).
Каждая местная школа медиков прославляла своих бывших питомцев, достигших широкого признания.
Речи афинских ораторов IV в. показывают, как оживленно дискутировался вопрос о моральном облике некоторых соискателей выборных государственных постов.
Plato. Politicus, 298—299.
Plato. Leg., 865b; 933d.
Antiph., III, p. 127. У Антифонта речь идет об убийстве в результате побоев. Пострадавший, видимо, был в таком безнадежном состоянии, что призванный к нему врач «в силу закона» был свободен от ответственности за летальный исход. Весьма ценное свидетельство оратора, обращавшегося в своих тетралогиях к событиям из повседневной жизни, а не к вымышленным темам, как делали римские риторы (Blass F. Die Attische Beredsamkeit. Leipzig, 1887, I, S. 149—151), было неправильно, как нам кажется, истолковано С. Рейнаком. Последний считает, что приведенное место у Антифонта формально подтверждает безответственность врачей во время лекарской практики (Reinach S. Medicus, p. 1676). Но весь контекст речи показывает, что упомянутый Антифонтом закон освобождал врачей от обвинения в убийстве пациентов, уже доставленных медикам в неизлечимом состоянии.
Hippocr., Lex, 1.
Напомним, что автор этого произведения неизвестен, так же как и точное время его жизни. Видимо, сочинение было составлено в IV—III вв. См.: Гиппократ. Избранные книги, с. 91— комментарий В. П. Карпова.
Rostovtzeff Μ. SEHHW, p. 1650, п. 47; Diog. Laert., VII, 186; Plut. Alex., LXXII.
Платон кратко упоминает о тяжелых последствиях адоксии для семьи осужденного.
Plato. Phaed., 82 с. Примечательно, что Платон перед адоксией называет такое тяжкое наказание, как атимия — лишение гражданских прав. Естественно предположить, что и адоксия была суровым возмездием.
Это предположение можно высказать потому, что понятие адоксии несомненно отнимало какую-то часть гражданских добродетелей, обязательных для всякого полноценного члена полисного общества.
Какой бы орган полисного управления ни принимал решение об адоксии лекаря, оно подлежало публичному извещению. Это делало имя виновного лекаря известным далеко за пределами того полиса, в котором он практиковал.
Syll.3, N 335. Большое сходство с этим текстом обнаруживает фрагментированная надпись от 337/0 г., также найденная в афинском Асклепиейоне (Hubbe R. О. Decrees from the Precinct of Asklepios at Athens. — Hesperia, 1959, v. 28, p. 169—171). Издатель, соединивший опубликованные ранее тексты IG, II2, Ν 304 и 604, не уверен, можно ли считать чествуемых лиц врачами, соглашаясь в этом с Л. Коун-Хэфтом (Cohn-Haft L. The Public Physicians..., p. 76—77, № 2). Однако нам представляется, что текстуальные аналогии с псефисмой Фидия столь велики, что можно с уверенностью отнести постановление от 337/6 г. к числу документов, посвященных врачам.
Л. Коун-Хэфт справедливо ответил, что с точки зрения врача почетный декрет был официальным документом, свидетельствующим о его апробированной квалификации (Cohn-Haft L. The Public Physicians..., p. 66).
Псефисма Гифия весьма красноречиво рисует напряженные отношения между широкими слоями городского населения и правившей знатью. Постановление демоса восхваляет Дамиада за искусство целителя и за то, что он равно внимательно лечил бедных и богатых, рабов и свободных (в тексте рабы упомянуты перед свободными — явное следствие популярности стоических учений о равенстве людей!), а в тяжелое для города время предложил работать бесплатно в течение полугодия, остающегося до конца контракта. Совершенно очевидно, что Дамиад, которого гифиаты именовали «служителем Асклепия», руководствовался в своей практике идеями высокого гуманизма. Правда, отвечая нарастающей сакрализации общественного мнения, он указывал на высшую мудрость своего божественного покровителя Асклепия. Но, по-видимому, власти Гифия не разделяли народных симпатий к Дамиаду и не собирались торопиться с опубликованием восхвалявшей врача псефисмы. Поэтому демос точно указал, что поставить стелу с текстом проксении на самом видном месте должна та коллегия эфоров, которую возглавляет Биад. Тем самым был назван совершенно точный календарный срок выполнения постановления народного собрания.
Само сохранение этого раздела учения Гиппократа в теории медиков является достаточно весомым возражением мнению Э. и Л. Эдельшейнов, категорически утверждающих, что филантропия для врача была лишь идеальным требованием, на практике все зависело от усмотрения отдельного лица (Edelstein L. Asclepius, II, p. 174—175). Названные авторы проходят мимо реально существовавших общественных институтов, которые содействовали поддержанию моральных связей внутри гражданства полисов. Именно поэтому официальное признание порядочности и человеколюбия врача было так важно для репутации каждого отдельного лекаря.
Реек W. Inschriften von den dorischen Inseln, S. 38—40, N 87. Здесь упомянуто восемь надписей: IG, IX, l2, N 209a* IG XII, Sappl., N 249 — AM, 1934, 39, S. 68-70, N 23; Schwyzer, N 369; Guarducci M. Inscr. Cret., IV, p. 230, N 168 *; Ibid II, p. 16, N 3*; Syll.3, N 620; Syll.3, N 538; Wilhelm A. Neue Beitrage zur griechischen Inschriftenkunde, IV. — Kaiserliche Akademie der Wissenschaften in Wien. Phil-hist. Klasse. Sitzungsberichte, Bd. 179, Abhandlung 6, 1915, S. 53—60. Правда, последняя надпись происходит из Перги, города Памфилии, и относится ко второй половине II в. до н. э. К перечисленным В. Пееком надписям следует добавить декрет из Элатеи (SEG, III, № 416).
IG, IX, l2, 3, Ν 750 = Schwyzer, Ν 369. Правда, данный документ был опубликован не только для Амфиссы, но и для полиса Скарфии.
Реек W. Inschriften von den dorischen Inseln, S. 38—40, N 87.
Guarducci Μ. Inscr. Cret., I, p. 62, Ν 7*; IV, p. 230, Ν 168*.
Peek W. Griechische Inschriften, Ν 23.
Приведенные декреты показывают, что медики часто совершали выезды в отдельные государства Эллады, причем движение шло не только из крупных центров в захолустные полисы, но и наоборот. Например, в Афинах служил Евенор, сын Евепия, выходец из Акарнании (IG, II, I2, № 373, 374), на Делосе работал врач с Кеоса Архипп, сын Полихара (IG, XI, 4, № 693). Достойно внимания то обстоятельство, что имена афинских граждан не встречаются в источниках об инополисных врачах. Видимо, в III—II вв. потребность афинян в лекарях была столь велика, что этим специалистам не было смысла уезжать со своей родины. Заметим попутно, что дельфийские декреты о проксении афинянам Кассандру и Келайну, датируемые Р. Фласельером последними годами IV в. (FD, III, 4, № 140, 141), в которых Г. Стамирес восстанавливает профессию чествуемых как ιατρός (Slamires G. Л. Greek Inscriptions. — Hesperia, 1957, XXVI, p. 40. η. 32), из-за лаконичности текстов не могут служить достаточным аргументом в пользу того, что эти врачи (?) служили в Дельфах. Они могли заслужить благоволение дельфийцев своей помощью в самих Афинах.
Segre Μ. Tituli Calymnii. — Annuario della regia Scuola Archeologica di Atene, 1952, v. 22—23, N 58.
Интересно отметить, что декрет Хартада начинается довольно сухо, даже слишком официально.
По-видимому, иноземные врачи долгое время не пользовались популярностью у греков. Ярким примером может служить александрийский врач Дорофей. В I в. до н. э. он глубоким старцем скончался в Тифорее, фокидском городке, затерянном в горах. См.: Реек W. Griechische Grabgedichte, № 135. Видимо, даже обладая большим стажем, этот выходец из Египта не смог найти в Греции более удобного места работы. Ведь Тифорея еще во времена Павсания не имела своего водопровода, и жители ее носили воду от реки, протекавшей внизу в ущелье (Paus., X, 32, 11). Правда, практика в Тифорее могла быть не очень беспокойной и жизнь здесь шла равномернее, чем в крупных центрах. Эти обстоятельства могли привлечь престарелого александрийского медика.
Polyb., XII, 25, 4-6.
Интересно наблюдение Л. Коун-Хэфта о том, что на Косе известны служащие врачи только из числа граждан (Cohn-Haft L. The Public Physicians..., p. 64). Полная публикация всех эпиграфических источников с Коса позволит уточнить этот вывод. Но очевидно, что местные косские врачи стремились держать в своих руках всю медицинскую практику. Дело было не только в обыденных экономических интересах, но в принципиальном поддержании престижа рациональной медицины Коса. В эллинистическое время всякого рода знахарство и спекуляции на какой-то магической силе мошенников, объявлявших себя целителями, были распространены достаточно широко. Недаром тогда появился термин ίατροσοφιστής, который обозначал предсказателя, обладающего искусством магии. Несомненно, что специалисты в оккультных науках брались за лечение страждущих и душою и телом. Напомним, что сицилийская школа медиков не отказывалась от использования магии и суеверий в лекарском деле. См.: Jones W. Η. S. Philosophy and Medicine in ancient Greece, p. 11.
Hippocr., Lex, 4.
Правда, Птолемей IV Филометор (181—146) начальником над своими врачами поставил александрийского грека Хрисерма, сына Гераклита. Хрисерм носил весьма высокие титулы, как гласит посвятительная надпись на его статуе: («сородич царя Птолемея и начальник над врачами и эпистат Мусейона), которую в середине II в. посвятил на Делосе Аполлону, Артемиде и Латоне афинянин Арей, сын Памфила (Durrbach. Choix, № 90). Начальник врачей принадлежал к семье, издавна близкой к царям Египта (Plut. Cleom., XXXVI) и получавшей проксению в Дельфах (Syll.3, N 585). Имел ли Хрисерм медицинское образование, сказать трудно. Бесспорно то, что он был тесно связан с эллинским миром.
По-видимому, врачи-практики не стремились присоединяться к той или иной теоретизирующей группе. Плиний рассказывает о возвышении и упадке многих медицинских школ, причем от школы халкидонца Герофила, работавшего в Александрии в первой половине III в., многие отошли потому, что в ней была сильна книжность — quoniam necesse erat in ea litteras scire (Plin, NH, XXIX, 5).
Hippocr. De habitu, 4; Praecepta, 2; Lex, passim.
Любопытно отметить, что полисная знать принимала активное участие в делах, связанных с медиками. Например, в Калимне около 240—230 гг. псефисму в честь врача Хартада предлагал член весьма богатой семьи Стратоник, сын Диотима. Его отец Диотим около 260 г. посвятил статуи своих отца и жены в экседре в святилище Аполлона. Позднее, около 200 г., сын Стратоника, Диотим, внес на нужды полиса 30 драхм — сумму в два раза большую, чем те граждане, чьи имена стояли рядом с ним. См.: Segre Μ. Tituli Calymnii, Ν 58, 85, 130.
Например Гиппократ, приводящий в своих «Эпидемиях» (VII) истории болезней 42 пациентов, в большинстве случаев указывает точное место жилища больного («выше храма Геркулеса» или «на площади Лжецов», или «около новой стены»), так что совершенно очевидно, что он лично бывал во всех этих домах. Демосфен упоминает о приходе врача к кормилице хозяина дома ([Dem.] In Euerg., 11, 59).
Сохранились рельефы из Афин и других городов, изображающие самого Асклепия у постели больного.
Plato. Politicus, 295 с. Достойно внимания то, что наряду с врачами Платон называет поступающими аналогичным образом и преподавателей гимнастики.
Hippocr. De habitu, 17. Можно думать, что такие дежурства устанавливались преимущественно в богатых домах — тем самым врачи обеспечивали не только качественное исполнение своих предписаний, но и препятствовали богатому больному и его родственникам обратиться к другому лекарю. Последнее могло иметь нежелательные последствия.
IG, XII, 1, N 1032.
Дату речи и то, что она не принадлежала Демосфену, выяснил Ф. Бласс. См.: Bloss F. Die Attische Beredsamkeit, III, l2 S. 543-549.
[Dem.] In Euerg., 1159.
Plato. Rep., 405a.
Plin. NH, XXIX, 6.
Например, лечебница врача Евфидика в Пирее в середине IV в. до н. э. называлась его именем. См.: Aesth. In Timarch., 40.
Herzog R. Honores Antipatro medico... — Riv. di Filologia, 1942, p. 10.
SGDI, N 1899.
Сведения Диогена Лаэртского (IV, 7) об отсутствии ухода за больным философом Бионом пока не нашли подтверждения.
Hippocr., Pracccpta, 4; 6.
Arist. Pol., 1287a: здесь употреблен термин ό μισθός.
С. Рейнак справедливо сомневается в ценности сведения Диогена Лаэртского (VI, 86) о том, что визит врача стоил одну драхму (Reinach S. Mcdicns, p. 1694). Вряд ли была твердая такса.
Aristoph. Plut., 408.
Косвенным свидетельством является декрет от 225 г. из Рамнунта (Аттика) в честь триерарха, который выдавал юношам, упражнявшимся в гимнастике, масло для того, чтобы, «заботясь о теле, они становились более сильными». См.: Pouilloux J. Trois decrets de Rhamnonte. — BCH, 1956, LXXX, p. 57—75. N 17. 7—8.
Новые эпиграфические источники добавляют некоторые ценные сведения.
Her., III, 125—131 — рассказ о службе врача Демокеда на Эгине, в Афинах и на Самосе. История полисной медицинской службы уходит еще в VIII—VII вв., как позволяет заключить свидетельство Диодора об установлениях «ранних законодателей» относительно лечения больных граждан врачами на государственный счет (δημοσίω μισθω). Это известие дало основание Р. Поолю предположить, что ранние законодатели полисов Великой Греции следовали правилам, существовавшим в метрополиях их городов (Ρohl R. De graecorum medicis..., p. 8—10). И хотя это мнение не получило еще документальных подтверждений, его все же не следует так решительно отбрасывать, как это делает Л. Коун-Хэфт (The Public Physicians..., p. 11).
Aristoph. Acharn, 1030.
Xen. Mem., IV, 2, 5; Plato. Gorg., 455b; 456b.; 514 d — e. В названных выше исследованиях, начиная от А. Веркутра (1880 г.) и кончая Л. Коун-Хэфтом (1956 г.), указанные свидетельства приняты без каких-либо возражений.
Zeller Ε. Die Philosophie der Griechen. Leipzig, 1909, III, 1, S. 44-45.
Teles. De fuga, p. 18.
В словаре Лидделла — Скотта термин «эрголабия» трактуется как «контракт о выполнении работы» и дана ссылка на самосский декрет (Habicht Chr. Samische Volksbeschlüsse..., Ν 64). Однако в тексте надписи говорится, что многие (граждане) свидетельствовали на эрголабиях о высоком искусстве врача Диодора. Это позволяет думать, что вся процедура вплоть до избрания носила наименование ή εργολαβία.
Это было указано Г. Клаффенбахом (Klaffenbach G. Samische Inschriften, S. 31).
Syll. 3, N 620, 15.
Schwyzer, N 369, 12.
Habicht Chr. Samische Volksbeschlüsse..., № 64. 11.
Вероятно, в олигархических полисах эти вопросы ставились на обсуждение правящей верхушки республики.
Около 188 г. врач Аполлоний, сын Гиерокла, узнав об эпидемии на острове Теносе, где он раньше практиковал, вернулся на Тенос, явился в экклесию полиса и предложил служить бесплатно в течение полугода (Syll. 3, N 620).
Таков был путь самосца Менокрита, сына Метродора: он служил сначала на Родосе, а затем перешел на остров Карпаф, владение Родоса, где прослужил свыше 20 лет (Syll. 2, N 491). А Диодор, сын Диоскурида, лечил на Самосе около 30 лет, как показывает идентификация Г. Клаффенбахом землетрясения, упомянутого в стк. 17—18 декрета, с известным землетрясением на Самосе в 327 г. См.: Klaffenbach G. Samische Inschriften, S. 32—33; Habicht Chr. Samische Volksbesch lasse..., S. 237—238.
В первой половине II в. в Амфиссу таким образом был приглашен врач Менофант, сын Артемидора (IG, IX, I2, 3, № 750 — Schwyzer, № 369). По-видимому, этот способ приглашения врача на службу тогда широко применялся.
Popescu Em. Consideratii asupra educa^iei tineretului la Histria in legäturä cu trei inscriptii inedite. — Studii si cercetäri de Istorie veche, 1956, VII, N 3—4, p. 347—362. Весьма важные дополнения внесли Ж. и Л. Робер, указав на сходство фразеологии текстов из Амфиссы и Истрии (Bull, ёр., 1958, № 336). Эм. Попеску полагает, что! Диокл проводил свои беседы в гимнасии — обычно там юношеству преподавали основы медицинской культуры.
Термин άκρόασις в стк. 3 убедительно восстановил А. Вильхельм (Anzeiger der Akademie. Wien, 1924, S. 130, N 7 = SEG, III, N 416).
К сожалению, открывший названные памятники Р. Герцог успел опубликовать только небольшую часть этих источников (Herzog R. Koische Forschungen und Funde. Leipzig, 1899, а также отчеты о раскопках в JDAI).
Polyb., IV, 53—55; Guarducci Μ. Inscr. Cret., I, p. 48—49; IV, p. 231; Effenterre Η. van. La Crete et le Monde Grcc de Platon ä Polybe. P., 1948, p. 150—159.
Ахейский союз поддерживал Литт и его союзников, тогда как Кносс получал помощь это ляп.
Письмо кноссян издал еще Р. Герцог (АА, 1903, S. 11-Syll3., № 528); письмо гортинян было опубликовано лишь в 1941 г. (Clara Rodos, 1941, X, p. 34, Ν 3). Оба документа относятся ко времени между 221 и 218 гг.
Rostovtzeff Μ. SEHHW, p. 198—199. Огромную роль играло покровительство Косу со стороны не только греческих государств, но и многих соседних монархий.
Д. Робер сопоставил декрет Галикарнаса из косского Асклепиейона о враче Эммснидеидва других косских текста (Revue Philolog., 1939, v. 65, p. 163—105), и это позволило Μ. Гвардуччи заключить, что отец Гермия был врачом и известным лицом (Inscr. Cret., IV, p. 231).
Cohn-Haft L. The Public Physicians.., p. 64—66.
АА, 1903, S. 198, Ν 1; Guarducci Μ. Inscr. Cret., II, p. 16, Ν 3*; Bull. 6p., 1940, Ν 124.
М. Гвардуччи полагает, что 300 статеров составляли достаточное вознаграждение (Inscr. Cret., II, p. 17). Ей возразил Л. Робер, утверждавший, что эта сумма не столь велика (Bull. ер. 1940, N 124). Но если речь идет о недолгой работе Каллиппа в Аптере, то высокий гонорар вполне вероятен.
Herzog В. Die Wunderheilungen von Epidauros. Leipzig, 1931, S. 147—148; Idem. Das Asklepieion und die Ärzteschule von' Kos. — AA, 1932, S. 274—275.
Cohn-Haft L. The Public Physicians..., p. 63.
Syll. 3, Ν 538A.
Syll. 3, N 596.
М. И. Ростовцев полагает, что чествуемый агораном сам оплатил службу доктора (SEHHW, р. 1598). Однако в надписи высоко оценивается деятельность этого агоранома (вместе с его коллегами), но не сказано, что он затратил свои личные средства. Поэтому мы склонны полагать, что похвалой отмечены лишь административные заслуги агоранома, а оплата врача легла на государственный бюджет.
Cohn-Haft L. The Public Physicians..., p. 49—51, 57—58. Нам осталась неизвестной статья: Dow S. Two families of Athenian physicians. — Bulletin of the History of Medicine, 1942, p. 18—26, в которой говорится о шести медиках в Афинах в 360—340 гг. на основании IG, II2, № 4359. Думается, это число более отвечает нуждам Афин в медицинском обслуживании.
В III в. карийский город Иас поставил в Асклепиейоне на Косе текст своего декрета с восхвалением косского медика Филиста, сына Никарха, за то, что он лечил посольство иасских граждан, прибывших на Кос на Асклепиевы празднества и там заболевших тяжелым недугом. Текст декрета известен лишь в изложении Р. Герцога (Vorl. Bericht, 1903; АА, 1903, S. 198, Ν2).
Syll. 3, Ν 943.
Vorl. Bericht, 1903; АА, 1903, S. 198, N 3.
Vorl. Bericht, 1903; AA, 1903, S. 197.
Syll. 3, N 1025. 54.
IG, IX, 1 2, 3, N 750. 12-13.
В толковании этого места декрета мы расходимся во мнении с Л. Коун-Хэфтом, который считает, что в Амфиссе всегда работал только один врач (Cohn-Haft L. The Public Physicians..., p. 50).
Arist. Pol., 1281b 12.
Plato. Leg, IV, 720b.
Судя по рассказу Геродота о Демокеде (III, 131), избрание врача на годичный срок было принято еще в VI в.
Sy.ll. 3, № 620. 11—12 и комментарии к ним Гиллера фон Гертрингера.
IG, XII, 1, N 1032-Syll. 2, N 491.
Заметим, что декрет Акарнанского союза в честь врача Диогена, сына Диогена (IG, IX, I2, № 209а), принятый между 167 и 146 гг., не следует привлекать к освещению рассматриваемого вопроса — Диоген бесплатно лечил акарнанских послов, находясь уже в Македонии, а не на службе в полисах акарнанов. Это пример гуманности частного врача, а не наемного медика.
Попутно заметим, что В. В. Тарн ошибается, говоря, что государственные врачи часто отказывались от своих жаловании (Tarn W. W. Hellenistic Civilization 3, p. 109). Всего лишь два известия из большого числа эпиграфических документов периода от 304 до 146 г. позволяют утверждать противное: государственные врачи редко отказывались от своего оклада. Вообще В. Тарн делает здесь слишком общие выводы о работе врачей в полисах эллинистической Греции, упуская из виду единичность некоторых известий о полисных медиках.
Обломки надписи были найдены в Дельфах в 1938 и в 1948 гг. и впервые изданы Ж. Бускэ (Bousquet J. Convention entre Myania et Hypnia. — BCH, 1965, 89, p. 665—681; IG, IX, 1 2/3, № 748 — комментарий Г. Клаффенбаха).
Inscr. de Delos, 2, Ν 442 Α. 82—84.
Вероятно, оплачиваемый период был меньше года, так как в тексте сказано ελαττον έλαβεν ό ιατρός, следовательно, весь годичный оклад был выше. Говоря об окладе врача на Делосе, следует помнить и наблюдение М. И. Ростовцева: документы магистратов свидетельствуют, что на «священном острове» были весьма низкие нормы оплаты квалифицированных и неквалифицированных работников (SEHHW, р. 236).
Для сравнения можно привести данные декрета города Селевкии в честь врача Асклепиада, сына Мирона, уроженца Перги (Wilhelm А. Neue Beiträge..., IV, S. 53—60), где в стк. 25—27 говорится о том, что в течение многих лет Асклепиад получал по 1000 драхм в год. В. Тарн считает эту сумму не столь большой (Tarn W. W. Hellenistic Civilization3, p. 109), однако она составляет почти три драхмы в день. Таких заработков специалисты в эллинистической Греции не имели — М. И. Ростовцев справедливо указывает, что квалифцированный работник получал в Греции в среднем одну драхму в день (SEHHW, р. 1600, № 53). Конечно, Селевкия была богатым городом, пользовавшимся покровительством монархов, поэтому ее финансовые возможности были много больше, чем средства полисов Греции.
Syll. 3, N 437 — ателия некоему Филистиону.
А. В. Никитский сначала принял предложенное В. Диттенбергером понимание το ιατρικό ν (Дельфийские эпиграфические этюды. Одесса, 1894—1895, с. 201—202). Однако в «Исследованиях...» он начал склоняться к высказанному А. Бюхсеншютцем мнению, что указанный налог был налогом на право заниматься врачеванием (Büchsenschütz А. Besitz und Erwerb. В., 1869, S. 333). В дополнение к аргументации Бюхсеншютца А. В. Никитский сослался на традиционно «врачебное» имя получателя ателии в Syll. 3, № 437. Однако согласиться с этим нельзя. Профессия врача в тогдашней Греции была столь уважаема, что трудно допустить умолчание о ней, если бы Филистион был медиком, имя же это встречается часто и не может служить весомым аргументом в пользу медицинской профессии его носителя.
Л. Коун-Хэфт заметил, что большинство чествуемых медиков являются врачами-иногражданами (Cohn-Haft L. The Public Physicians..., p. 50—54). Вряд ли эта пропорция отражает действительное положение. Мы склонны думать, что число врачей-граждан и врачей-ииограждан в Элладе было тогда приблизительно одинаковым. Но почетные декреты принимали чаще в честь медиков-инополитов, особо заинтересованных в таких официальных одобрениях своей работы. Врач-согражданин уже имел все те привилегии, которые давали инополитам, он оставался постоянно в своем полисе, и его слава с годами росла и без декрета. Яркий пример — длительная работа на Самосе Диодора, сына Диоскурида.
Vercoutre А. La medicine publique dans l'antiquite grecqiie. — RA, 1880, 39, p. 99-110, 231-246, 309-321, 348-362.
Edelstein L. Asclepius, 11, p. 174—175.
Cohn-Haft L. The Public Physicians..., p. 32—45.
Diod., XII, 13,4— о древних правилах в городах Великой Греции. Р. Потоль справедливо считал, что эти установления были перенесены из метрополий (Pohl R. De graecorum medicis publicis, p. 8—10). Возможно, что при формулировке указанной нормы в новых полисах старые правила были несколько видоизменены, но принцип должен был оставаться неизменным.
Schol. ad Aristoph. Acharn., 1030.
Как известно, немалая часть схолий к Аристофану восходит к ученому компилятору I в. до н. э. Дидиму, который энергично переписывал данные более ранних авторов (RE, s. v. Didymos, 8).
IG, II, l2, N 374.
Следует воздержаться от привлечения в качестве источника по данному вопросу надписи Syll. 3, № 620 (декрет Союза Островитян от 188 г. в честь врача Аполлония), так как относящиеся к разбираемой проблеме стк. 42—43 сильно испорчены.
Весьма поучителен текст косской псефисмы III в. в честь врача Ксенотима, сына Тимоксена (Syll. 3, № 943), который в чрезвычайных обстоятельствах — заболели все служащие врачи — стал оказывать помощь заболевшим. В документе пациенты Ксенотима три раза названы гражданами, о других слоях населения нет никаких упоминаний. Деятельность Ксенотима, видимо, тогда была строго ограничена социальными установлениями. Надписи с Делоса также подчеркивают гражданский статус больных, которых там лечили врач Ксенодем в середине III в. (IG, XI, 4, № 633) и врач Никандр, сын Пармениска, во II в. (IG, XI, 4, № 775). Можно упомянуть и декрет III—II вв из Астипалеи в честь врача Идриарха, которого посредством посольства пригласили на службу и который заботился о здоровье всех граждан (Реек W. Inschriften von den dorischen Inseln, S. 38-40, N 87).
Plato. Leg., 720 d.
IG, XII, 1, № 1032. Заметим попутно, что Φ. Кудлиен недооценивает значение отмеченного в тексте указания на курирование Менокритом всех жителей окрестностей города (Kudlien F. Die Sklaven..., S. 39—40). По-видимому, Менокрит была действительно гуманным врачом — в декрете подчеркнуто, что он лечил многих из простых граждан (πολλο-jc των δαμβταν).
Habicht Chr. Samische Volksbeschlüsse..., S. 233, N 64.
IG, IX, I2, N 209а.
Guarducci Μ. Inscr. Cret., IV, p. 230, Ν 168*; I, p. 62, Ν 7*.
Syll. 3, N 538.
Cohn-Haft L. The Public Physicians..., p. 33.
Ibid., p. 44, 50—55.
IG, IX, l2, 3, N 748.
Inscr. de Delos, 2, Ν 442 Α. 83—84.
Wilhelm Α. Neue Beitrage..., IV, S. 53-60.
Конечно, это лишь рабочая гипотеза.
Трудно согласиться с В. Тарном в том, что «полисные врачи были небогатым разрядом населения» (Tarn W. W. Hellenistic Civilisation 3, р. 109). Ведь помимо твердого государственного оклада они, вероятно, получали какие-то материальные блага от излеченных ими пациентов. О реальности этого вида доходов государственных медиков справедливо писал еще С. Рейнак (Reinach S. Medicus, p. 1694). К сожалению, остается неизвестным общественное положение аттического врача Меналка из дема Анафлюстия, который в конце IV или в III в. смог дать своей дочери Пифострате приданое в 3000 драхм. См. гарантийную надпись из Спаты: IG, II2, № 2660. Это текст из числа документов, в которых было принято указывать цену недвижимого имущества, служившего обеспечением возврата приданого, которое должно быть возвращено в семью жены при расторжении брака. Ср.: Fine J. V. Horoi. Studies in Mortgage, Real Security and Land Tenure in Ancient Athens. Baltiniore, 1951, p. 116—141. Можно думать, что, выделяя Пифострате приданое в 30 мин, Меналк оставался владельцем еще достаточных средств, возможно, даже земли в своей старинной аттической филе Антиохиде. Но даже если у него и не было многих денег, то он все же должен быть отнесен к числу богатых жителей Аттики. М. Финли считает, что суммы приданого от 3000 до 6000 драхм были общепринятой нормой в среде самых зажиточных афинян, более высокие цифры встречаются редко. См.: Finley Μ. I. Studies in Land and Credit in Ancient Athens 500—200 b. c. New Brunswick, 1952, p. 79, 266.
Иногда этими поисками занимались астиномы, как показывает текст Syll. 3, № 596 с острова Пароса. Ведь именно астиномы ведали вопросами санитарной жизни городов, как свидетельствует фасосский декрет IV в. о поддержании чистоты на участке перед входом в Асклепиейон (Syll. 3, N 1217; Pouilloux J. Recherches sur l'histoire et les cultes de Thasos, p. 460). Можно вспомнить и обязанности астиномов по пергамской надписи OGIS, № 483.
Rostovtzeff Μ. SEHHW, p. 242.
Plato. Leg., IV, 720a—с; IX, 857c—d.
Очевидно, раб-врач поступал наиболее честно, прекрасно зная условия жизни своих пациентов и понимая, что бессилен их изменить. Единственным его средством были снадобья, которые как-то могли облегчать страдания заболевших.
Данные Платона позволяют отвергнуть ряд слишком общих выводов, которые Вуудхэд основывает на декрете в честь Дамиада. Он утверждает, что: 1) рабы, вероятно, должны быть включены в категорию «прочих обитателей полиса, которых лечили государственные врачи», судя по декрету Дамиада; 2) термин «все граждане» обычно употреблялся в декретах эллинистического времени для обозначения всего населения города, в том числе и приезжих инополитов (Woodhead А. G. The State Health Service..., p. 244). Приведенные высказывания свидетельствуют, что автор не имеет ясного представления о социальном значении права гражданства в древней Греции.
Vogt J. Sklaverei und Humanität. Studien zur antiken Sklaverei und ihrer Erforschung. Wiesbaden, 1965, S. 10—12. Правда, на стр. 78 автор мимоходом бросает замечание о том, что Платон в данном случае рисует идеальную картину, на самом же деле источники молчат о рабах-врачах, курирующих рабов. Это утверждение неверно — в указанном тексте отражена реальная действительность, а не умозрительное построение Платона.
Kudlien F. Die Sklaven in der griechischen Medizin, S. 14—16.
Ярким примером может служить рассказ Гиппократа о том, как он прервал беременность у молодой флейтистки-рабыни?
Arist, Oec., I, 5, 1344а 23.
Конечно, раб-врач лечил дешево, но, судя по Платону, у него всегда было множество пациентов. Видимо, в Афинах часть таких лекарей-практиков из невольников держала себя достаточно свободно, если верить фразе Платона о насмешливости этого рода лекарей (Plato. Leg., IX, 857 с—d).
Ж. До проследил по дельфийским текстам генеалогию Дионисия вплоть до его прадеда 3'Ασανδρος Πλυγονευς, сыновья которого стали гражданами Дельф лишь в 191/90 г. Один из последних, Дионисий, сын Асандра, был дедом манумиссора Дионисия, сына Асандра, в SGDI, № 1899 (Daux G. Delphes au IIe et au Ier siccle. P., 1936, p. 443-446, 456—457).
Зельин К. К., Трофимова М. К. Формы зависимости в Восточном Средиземноморье эллинистического периода. М., 1969, с. 168.
Там же, с. 164.
Нам представляется возможным следующее предположение: врач Дионисий воспитал в своем доме и выучил лекарскому делу Дамона, выдающиеся способности которого позволили ему оказывать серьезную помощь владельцу, имевшему свою частную лечебнипу.
Л. Коун-Хэфт допускает большую ошибку, категорически утверждая, что в греческом обществе рабы-медики были лишь помощниками свободных врачей (Cohn-Haft L. The Public Physicians..., p. 14—15, 17). Помимо яркого свидетельства о враче Дамоне в IV — II вв. в Элладе известна деятельность многих образованных рабов в разных сферах жизни — в культуре, торговле, искусствах.
Сергеенко Μ. Е. Простые люди древней Италии. М.; Л., 1964, с. 32-50.
Заметим, что использование хозяином ценных качеств раба было издавна принято в Греции и рабское состояние специалиста не уменьшало эффективности его труда. Например, один из героев Аристофана собирается купить фессалиянку-колдунью, чтобы она наворожила ему благоденствие.
IG, II2, N 6873.
Plato. Leg., I, 647.
Theophr., IX, 17—18.
Известно, что греческая медицина активно искала средства для лечения недугов. Уже в V в. до н. э., как свидетельствует Платон (Charmic L, 156 b — 157 с), в Афинах были известны некоторые теории фракийской медицины. В эллинистический период греческая медицина познакомилась и с другими иноземными средствами, и здесь, конечно, многое оставалось еще неизвестным. Но молва, искусно используемая фармакополами, служила выгоде продавцов снадобий.
Такие сосуды были найдены вне пределов Эллады (в Приене — Wiegana Th.y Schräder Η. Priena. В., 1903, S. 428—430; в Моргантине — Sjöqvist E. Morgantina: Hellenistic medicine bottles. — AJA, 1960, 64, p. 78—83), но вполне реальна подобная же практика и в самой Греции.
Syll.3, N 240, 1. 5.
Habicht Chr. Samische Volksbeschlüsse..., S. 235.
Чубова А.П. Словарь античных художников (скульпторы), № 427. Время жизни Ксенократа — 280—230 гг.
Текст здесь обрывается, небольшое дополнение было предложено Г. Клаффенбахом (Klaffenbach G. Samische Inschriften, S. 29), но оно не раскрывает детали дела.
Хр. Габихт восстанавливает имя Диодора (вместо Феодора) в списке граждан Самоса, вносивших крупные суммы на покупку зерна около 188 г. (Habicht Chr. Samische Volksbeschlüsse..., S. 235).
Syll.3, N 943.
Syll.3, Ν 335.
Syll.3, Ν 620.
Inscr. of Cos, N 10b, 7.
Syll.3, N 538.
А. Никитский (К амфиктионовским надписям этолийского времени. — ЖМНП, 1905, апрель, с. 190—191) принимает идентификацию Фи листов, названных в упомянутых выше двух надписях, которую предложил А. Жарде.
IG, XI, 4, № 693 — мраморная стела украшена киматием и зубцами, буквы заполнены краской.
IG, XII, 5, № 820.
Peek W. Griechische Inschriften, S. 68—70, Ν 23. Утрата нижней части стелы оставляет неизвестными заслуги Героида перед своим отечеством.
В полисах на периферии греческого мира медики также входили в состав имущего населения. Например, еще в 363 г. в Дельфы из Гераклеи Понтийской прибыл врач Ксенотим, сын Гераклида. Он пожертвовал в храм Аполлона один золотой абидосский статер (Syll.3, № 239, С. III. 15). Этот крупный дар (рядом с ним только один обол внес некий Анаксид из Фокеи) доказывает, что гераклейский медик обладал большими средствами.
Peek W. Griechische Grabgeschichte, Ν 128, S. 301.
Судя по тексту эпитафии, он умер глубоким стариком.
Реек W. Griechische Grabgedichte, Ν 215.
Kerameikos, III; Peek W. Inschriften, Ostraka, Fluchtafeln. В., 1941, S. 28—32, N 27. Мраморная стела Филона с шестистрочной стихотворной эпитафией, над которой, вероятно, был портрет врача, спустя лет 50 была переделана — над первоначальным текстом были высечены не очень хорошим шрифтом имена самого Филона и четырех его родственников. Бережное отношение потомков к семейной усыпальнице является интересным свидетельством устойчивости родовых традиций этих средних граждан.
Bingen J. Epitaphe greeque et inscription latine de Dyme. — In: Melanges helleniaues Offerts ä Georges Daux. P., 1974 p. 13— 17, fig. 1-2.
Bingen J. Epitaphe..., p. 17 — 19, fig. 3.
В 115 г. в Диме имело место сильное антиримское движение демократического направления (Syll.3, № 084. См.: Жебелев С. А Из истории Афин 229—31 гг. до P. X. СПб., 1898, с. 223—224).
Например, в лаконском полисе Гифии врач Феод(ор) посвятил небольшую скульптуру (высота ее мраморной базы лишь 6 см.) с краткой надписью (IG, V, 1, № 1199).
Syll.3, № 335. Увенчание оливковым венком в те годы в Афинах было высшей почестью, золотой венок присуждался лишь за исключительные благодеяния (таковы были заслуги абидосца Никона, увенчанного золотым венком в 303/2 г. — Syll.3, № 341). Но стелу Фидию поставили по принципу чисто ведомственному — не на Акрополе, но в Асклепиейоне. Следует заметить, что афинский декрет IG, II2, № 304 + 604 от 337/6 г. (фрагменты соединены в 1947 г. — Mitsos Μ. Т. Inscriptions from Athens. — Hesperia, 1947, XVI, p. 264, № 16; текст заново опубликован: Hubbe R. О. Decrees from the Precinct of Asclepios at Athens, Hesperia, XXVIII, 1959, p. 169—171, № 1): идет речь об увенчании каких-то лиц золотыми венками в тысячу драхм; текст по фразеологии не может быть посвящен медикам. Уже Л. Коун-Хэфт, знавший только один фрагмент (IG, II2, № 304), высказал сомнение в том, что в данном тексте идет речь о медике, и включи л его в свой каталог лишь для обоснованного исключения из числа медицинских декретов (Cohn-Haft L. The Public Physicians..., p. 6, n. 10; p. 76—77, Ν 2). Мы полностью согласны с этим мнением.
IG, XI, 4, № 633 — сохранилось лишь начало текста.
IG, XI, 4, № 693.
Очень важная привилегия, если учесть небольшие размеры острова.
Дошла только нижняя часть стелы, аргументация постановления полностью утрачена.
IG, XI, 4, № 775. 435 IG, XI, 4, № 1200.
IG, XI, 4, № 1078. Дюррбах (Choix, Ν 61) полностью согласился с предположением П. Русселя в комментарии к IG, XI, 4, № 1078, что отмеченная в отчетах гиеропеев за 195 г. выдача денег на статую Филиппа является записью расхода на чествование врача Филиппа.
Laurenzi L. Inscrizioni dell'Asclepieio di Cos. — Clara Rodos, 1940, v. 10, p. 36—38, Ν 4.
Syll.3, № 538. Надпись найдена в Дельфах.
Дионис имел прямое отношение к врачеванию: среди его эпитетов встречается термин ιατρός, и одно из изречений Пифии содержало указание называть Диониса «подателем здоровья» — ύγιάτης (Bruchmann С. F. Η. Epitheta deorum. Lipsiae, 1893).
Guarducci Μ. Inscr. Cret., I, p. 62, N 7*; IV, p. 230, N 168*. Тексты были выставлены в Асклепиейоне Коса, но от обеих мраморных стел найдены лишь верхние части.
Гортиняне не указали, с какой целью они выделили спутников Гермию. Возможно, что это была простая физическая помощь немолодому усталому человеку во время его длительного сухопутного и морского пути. Зато полис Амфисса в первой половине II в., провожая врача Менофанта, отправил с ним нескольких граждан (число не указано) с тем, чтобы они проводили его «с безопасностью» туда, куда он захочет (IG, IX, I2, 3, № 750), — видимо, тогда в землях Локриды Озольской и соседних областей было много разбойников.
Guarducci Μ. Inscr. Gret., II, p. 16, № 3*. Текст найден в святилище Асклепия на острове Косе (АА, 1903, 198, № 1).
М. Гвардуччи отмечает в комментарии к надписи, что аптеряне давали титул евергета редко, причем обычно значительным лицам (царям Атталу и Прусии или Сципионам).
Л. Робер (Bull, ер., 1940, № 124) оспаривает мнение М. Гвардуччи, считающей названную сумму значительной. Нам представляется, что для небольшого полиса, каким была Аптера, 300 статеров были большим даром. По-видимому, Каллипп работал не весь год, а лишь во время «большой болезни», так что вознаграждение следовало за меньший срок, чем обычно.
На стеле в косском Асклепиейоне был выбит рельефный венок.
Реек W. Inschriften von den dorischen Inseln, N 87.
Астипалейцы поставили стелу с текстом декрета и с венком, но не мраморную, а известняковую — видимо, средств было в обрез.
В тот же период астипалейцы увенчали отличившегося агоранома лишь оливковым венком (Syll.3, N 946).
Syll.3, № 943. Указание на определенный законом золотой венок встречается в нескольких декретах, например в псефисме Олунта о враче из Каса.
Syll.3, № 620. На вопрос о том, что следует подразумевать под словом «дары», трудно ответить — в III — II вв. так обозначали и денежные дары, и привилегии.
Например, во II в. на острове Карпафе декрет в честь Менокрита был объявлен на Асклепиевых агонах (IG, XII, 1, № 1032).
Тексты декретов ставились в Асклепиейонах, иногда еще и в храме другого божества (так постановили в Олунте на Крите во II в. См.: Guarducci Μ. Inscr. Cret., I, p. 249, Ν XIII). Если в полисе не было Асклепиейона, то избирали храмы других богов.
Таковы: декрет в честь пергамского врача Диогена, принятый союзом акарнанов между 167 и 146 гг. (IG, IX, I2, № 209а), декрет в честь ветеринара Метродора (IG, IX, 2, № 69).
Поэтому врачу Менофанту в Амфиссе было дано даже право наследования недвижимого имущества (IG, IX, I2, N 750).
Здесь необходимо возразить М. И. Ростовцеву, который считал систему медицинского обслуживания в монархии Птолемеев «первой государственной санитарной службой», о которой имеются сведения в истории цивилизованного человечества (SEHHW, р. 1091). Созданная преемниками Александра в Египте система лекарской помощи населению, несомненно, включила некоторые давние установления полисной медицины.
Античные авторы приводят имена лишь двух-трех десятков архитекторов эллинистической Греции. Ряд сведений дают эпиграфические документы, о которых речь пойдет ниже.
Письменные источники и их значение для истории античной архитектуры. — В кн.: Архитектура античного мира/Сост. В. П. Зубов, Ф. А. Петровский. М., 1940, с. IV — V.
Впервые вопрос о греческом рядовом архитекторе был поставлен в работе Г. Брунна | ограничившего свою задачу подбором и критическим рассмотрением материала. См.: Brunn Η. Geschichte der griechischen Künstler. Stuttgart, 1889, Bd. II, S. 213—265. В позднейших исследованиях по греческой архитектуре обычно рассматривается деятельность лишь крупнейших зодчих. См., например: Robertson D. S. A handbook of Greek and Roman architecture. Cambridge, 1945. В работе А. Бэрфорд {Burford Α. The Greek temple builders at Epidauros. A social and economic study of building in the Asclepian sanctuary during the fourth and early third centuries В. C. Liverpool, 1969, p. 138—145) справедливо указано, как мало еще известно о разных сторонах деятельности греческих зодчих, особенно об их общественном положении. Фундаментальный труд А. К. Орландоса, посвященный анализу строительной техники (^Ορλάνδος Α. К. Τά υλικά δομής τών αρχαίων. Ελλήνων. >Α&ήναι, 1955—1960, I—II), осветил ряд сторон технологии античной архитектуры, что позволило исследователям более углубленно охарактеризовать ряд особенностей профессии зодчего в древней Греции. См.: Martin R. Manuel d'architecture grecque. I. Materiaux et techniques. P., 1965; Coulton J. J. Ancient яггеек: Architects at Work. Ithaka, New York, 1977.
M. И. Ростовцев уделил большое внимание архитекторам эллинистической эпохи (SEHHW, р. 1230—1238). Однако он остановился главным образом на выдающихся памятниках, более обыденному строительству в материковой Греции он придал небольшое значение. Это же характерно для труда Г. Ллойда (Lloyd G. Ε. R. Gree^ science after Aristotle. L., 1973, p. 96).
Lawrence A. W. Greek Architecture. Harmonds worth, 1957, p. 223. Эту же точку зрения недавно высказал В. П. Полевой, утверждавший, что «жизнь шла мимо» материковой Греции, где многие постройки возводились на средства иноземных меценатов. См.: Полевой В. М. Искусство Греции. Древний мир. М., 1970, с. 243—244.
Эту оценку высказал В.1 Б. Динсмуур: Dinsmoor W. В. The Architecture of ancient Greece. London; New York, 1950, p. 265.
Вопрос об «общем архитектурном упадке» включает и оценку художественного уровня эллинистического зодчества. Не имея возможности подробно остановиться на этой стороне проблемы, заметим все же, что архитекторы III—II вв. стремились следовать канонам, выработанным архитектурой классической эпохи.
Из крупных сакральных построек второй половины IV в. следует назвать храм Матери богов в Олимпии, завершенный около 320 г. Павсаний (V, 20, 9) отмечает, что этот храм в дорическом стиле выделяется своей величиной.
Так, на Лесбосе в городе Месса около 280 г. было возведено святилище ионического ордера лишь в два раза меньшее, чем колоссальный храм Аполлона в Дидимах. См.: Robertson D. S. A handbook of Greek and Roman Architecture, p. 145, 333.
Schwyzer, N 462.
Rout G. L'architecture de l'Argolide aux IVe et III siecles avant J.-C. P., 1961, I—II, p. 10.
Ibid., p. 404, 408—409. Выводы Г. Ру относительно Эпидавра получили детальное подтверждение в упоминавшейся монографии А. Бэрфорд, Английская исследовательница смогла привлечь ряд еще не опубликованных строительных надписей из святилища Асклепия, что значительно дополнило картину архитектурных работ в IV и III вв.
Нельзя ограничиваться лишь заново строившимися сакральными сооружениями — следует учитывать и различного рода пристройки к старым храмам. Эти здания бывали иногда внушительных размеров. Так, в первой половине II в. на острове Теносе к святилищу Посейдона и Амфитриты был пристроен монументальный портик площадью 170 X 15 м. См.: Etienne R. Zagdoue M.-A. Le Sanctuaire de Poseidon et Amphitrite. — BCH, 1975, 99, p. 724—725. Примером расширения храмового комплекса именно в эллинистическое время может служить перестройка святилища Амфиарая возле ничем не примечательного городка Оропа. См.: Paus., Τ, 34, 2.
Liv.,XXXI, 28, 6.
Syll.3, Ν 587.
Военные машины того времени были весьма эффективны, как отмечал уже Филон Византийский в конце III в.
В. В. Тарн остроумно заметил, что в изучаемое время происходило нечто вроде соревнования между осадной машиной и стеной и даже трудно определить, кто же из них одержал верх (Tarn W. W. Hellenistic Military and Naval Developments. N. Y., 1966, p. 106).
Lerat L. Les Locriens de l'Ouest. P., 1952, p. 169—178.
Dunant Chr., Thomopoulos I. Inscriptions de Geos. — BCH, 1954, LXXVIII, p. 322-327, N 2.
Liv., XXXIV, 38.
Исследовавший укрепления Акарнании и Этолии Φ. Ноак (АА, 1916, S. 215—239) подробно описал оборонительные системы ряда полисов, отметив, что внутри укреплений находились не только городские кварталы, но и свободное пространство, на котором временами укрывались от неприятеля жители хоры со своими стадами.
Это отмечено В. В. Тарном (Tarn W. W. Hellenistic Civilisation 3. L., 1941, p. 309—310).
Polyb., V, 97,5—98, 10. Ошибка македонян была тем более заметна, что в то время были хорошо известны надлежащие размеры лестниц, предназначаемых для броска на стены города. См.: Polyb., IX, 19, 5—9.
Rostovtzeff Μ. SEHHW, p. 195—198.
Demoulin H. Les Rhodiens ä Tenos. — BCH, 1904, XXVII, p. 233— 259, fig. 2, 3.
Лисифея большинство историков считает не архитектором, а владельцем-строителем башни. См.: Meier F. G. Griechische Mauerbauinschriften. Heidelberg, 1959, I, N 39. Это мнение основывается на том, что обычно греческий архитектор не водружал надпись на созданной им постройке.
Bon Μ. Л. Les ruines antiques dans Hie de Thasos et en particulier les tours helleniques. — BCH, 1930, LIV, p. 147—194. Фасосские башни были круглыми или квадратными, площадь их колебалась от 49 кв. м. (Палайохорион) до почти 155 кв. м. (у залива Фимония). Все эти укрепления сложены из крупных мраморных блоков, поскольку повсюду на острове добывался именно этот строительный материал.
М. Бон перечисляет башни еще на 21 острове, а также в Аттике и Мегариде. Сооружения на островах исследователь датирует IV — III вв. до н. э. См.: Bon Μ. Les ruines..., p. 184.
Noack F. — АА, 1916, S. 239.
Колобова К. Μ. Древний город Афины и его памятники. Л., 1961, с. 319—320. Исследовательница совершенно справедливо подчеркнула роль оратора Ликурга, в то время развившего энергичную строительную деятельность в Афинах.
Syll.3, N 969.
Strabo, IX, 1, 15. Vitruv., VII, Prooem., 12.
Choisy Л. L'Arsenal du Piree. P., 1883.
Страбон (XII, 8, 14) указывает, что в Кизике три городских архитектора ведали общественными зданиями и военными машинами. Для осадных механизмов там был отведен специальный склад. См.: Rostovtzeff Μ. SEHHW, p. 588.
В. В. Тарн справедливо подчеркнул, что осадные кампании изучаемого времени и огромное количество материалов, употреблявшихся во время войн, наводят на мысль, сколь непропорциональное количество сил должен был тратить каждый полис на сооружение военных машин и подготовку снаряжения (Tarn W. W. Hellenistic Military and Naval Developments, p. 118).
В 1959 г. автору этих строк удалось посетить северную часть Эпира и найти там развалины многих небольших крепостей у современных Теолого, Зимница и в других местах.
Arist. Ath. Pol., 46, 1.
Недаром за постройкой триеры наблюдали специально избранные из членов булэ 10 триеростроителей, как указывает там же Аристотель.
Athen., V, 4, 203с — 204d.
Сказанное относится и к зданиям, которые эти монархи сооружали в некоторых полисах Греции, стремясь укрепить установившиеся тесные связи. Яркими примерами являются: 1) здание стой Аттала II Пергамского в Афинах, имеющее площадь 116,5Х X 19,4 м. (Thallon Hill J. The ancient city of Athens. L., 1953, p. 62—68); 2) храм Зевса Олимпийского в Афинах, который около 174 г. начал возводить царь Антиох Эиифан. Напомним также круглый храм Великих богов, который около 280 г возвела на острове Самофракия Арсиноя, дочь Птолемея I. Эта политика была продолжена Птолемеем II Филадельфом, построившим там же здание пропилеи с роскошно украшенными ионийскими капителями. Однако на Делосе этот же царь построил небольшой храм Благой Судьбы. См.: Lawrence A. W. Greek Architecture, p. 208.
Не так давно Ж. Пуйю убедительно опроверг встречающееся в историографии мнение о том, что в III в. Фасос находился под властью Македонии. Анализируя данные Полибия (XV, 24, 1—5) о переговорах фасоссцев с Филиппом V в 202 г., исследователь приходит к выводу, что до этого года остров пользовался независимостью (Pouilloux J. Recherches sur l'histoire et les cultesde Thasos. P., 1954, p. 435—437).
Ibid., p. 224-225.
Martin R. Etudes thasiennes, Г Agora I. Le portique Nord-Ouest. P., 1954.
Lawrence A. W. Greek Architecture, p. 274.
Один из граждан уже уничтоженного Олинфа, Гераклеодор, сын Аристоника, в благодарность за оказанную ему фасосцами помощь возвел на свои средства башню и возле нее экседру со статуей. См.: Pouilloux J. Inscriptions de Thasos. — BCH, 1947— 1948, LXXI-LXXII, p. 262-272.
В это время возникает практика постройки специализированных рыночных зданий, предназначенных для отдельной продажи мяса, рыбы или других товаров.
О большом количестве общественных зданий в крупных городах эллинистической Греции позволяет судить описание Халкиды, оставленное Псевдо-Дикеархом, жившим во второй половине III в. Указав, что город халкидян имеет 70 стадий в окружности и вполне достаточный источник хорошей воды, он пишет: «В городе много общественных сооружений — гимнасиев, портиков, святилищ, театров, а также картин и статуй» ([Die] Descript. Hell., 28).
Весьма впечатляющим является сравнение агоры в Афинах в классическое и эллинистическое время. Однако нам представляются более важными сведения из других полисов.
Roux G. Varchitecture..., p. 404.
Lawrence A. W. Greek Architecture, p. 236.
Ibid.
В средних полисах в V—IV вв. общественные здания сосредоточивались даже в сравнительно небольших кварталах. Примером может служить комплекс полисных сооружений в Олинфе. См.: Robinson D. Μ. Excavation at Olynthus, II. Architecture and Sculpture: Houses and other Buildings. Baltimore, 1930, p. 16—34.
В 1954 и 1955 гг. в Олимпии был найден текст этого договора. См.: Habicht Chr. Eine Urkunde des akarnanisehen Bundes. — Hermes, 1957, 85, S. 86—122; Klaffenbach G. — IG, IX, l2, 2, N 583; Robert J. et L. — Bull. 6p., 1958, N 270.
В надписи употреблен термин παρεμβολή, который, исходя из контекста документа, лучше всего перевести как «подворье», поскольку, очевидно, каждый полис и соседние независимые племена имели в Актии определенные и неизменные с давних пор места для постоя. Хр. Хабихт справедливо видит в этих паремболах жилые постройки, где останавливались делегации и паломники из союзных полисов.
Даже в небольшом Оропе был сооружен во II в. собственный театр весьма скромных размеров — глубина всей сцены этого театрика была менее 10 м.
Назовем хотя бы театр в эпирском полисе Буфроте, привлекающий строгостью и изяществом своих очертаний. Он был построен в конце IV в. и ремонтировался в римское время. См.: Ugolini L. Μ. Butrinto il mitod'Enea, gli scavi. Roma, 1937, p. 130— 148.
Примером расширения храмового комплекса именно в эллинистическое время может служить перестройка святилища Амфиарая возле ничем не примечательного городка Оропа (Paus., It 34, 2).
Ведь в эллинистическую эпоху в Греции оставались в хорошей сохранности очень многие сооружения VII—IV вв. Именно они определяли архитектурный облик городов и больших ансамблей важнейших святилищ в Дельфах, Олимпии, Эпидавре и других местах.
Примером такого жилища является открытый в 1966 г. в Аттике сельский дом, который прекратил свое существование в начале III в. См.: Jones J. Ε., Graham A. J., Sackett L. Η. An Attic country house below the Cave of Pan at Vari. — BS A, 1973, v. 68, p. 356—452.
Недаром вульгарный эпикуреизм, проповедовавший необходимость усладить скоротечную жизнь, получил столь широкое распространение среди зажиточных кругов греческих полисов. Богатые слои охотно воспринимали эту идеологию, ставившую интересы частного лица много выше ею гражданского долга.
Xen. Memorab., III, Я, 10; Öecon.,9, 2. Однако, судя но негодованию Псевдо-Демосфена ([Demosth.], XIII, 30), уже в середине IV в. некоторые афиняне построили себе дома более великолепные, чем общественные здания.
Подробное описание приведено в кн.: Всеобщая история архитектуры, т. II, 1. Архитектура древней Греции. М., 1949, с. 322—328; ср.: Rumpf Α. Zum hellenistischen Haus. — JDAI, 1935, Bd. 50, S. 1—8; Rostovtzeff M. SEHHW, p. 1625.
На Самосе (урочище Кастро, Тигани) в 1965—1968 гг. были закончены раскопки великолепного жилого здания с двумя перистильными дворами, возведенного в эллинистическое время. См.: Tolle R. Die antike Stadt Samos. Mainz am Rhein, 1969, S. 58—63. Примечательно, что Витрувий (VI, 7, 1—5) описывает роскошный греческий жилой дом, также обычно имеющий два двора.
Dic. Geogr., p. 97.
В эллинистическое время известно также частое строительство фонтанов и водопроводов, осуществлявшееся группами лиц. См., например: Le Roi Chr. Inscriptions dö Laconic Melanges Helleniques. P., 1974, p. 229—238.
Можно назвать механизмы для транспортировки тяжелых каменных блоков, конструкция которых детально исследована А. К. Орландосом (Τά υλικά..., II, а. 88—116). Машины использовались и при ремонте зданий — в 279 г. на Делосе для починки столба ворот привезли специальный механизм. Судя по тому, что доставка его обошлась лишь в две драхмы и четыре обола (IG, XI, 2, N 161 А), можно полагать, что это было не очень большое сооружение.
Вероятно, в каждом театре имелись различные машины, обеспечивавшие тот или иной сценический эффект. Сооружение некоторых из этих механизмов стоило дорого — в 279 г. казначеи делосского храма уплатили 70 драхм Антигону, сыну Каика, за постройку театральной машины (IG, XI, 2, N 161 А).
Например, сооружение солнечных часов в городах входило в обязанности архитектора с давних пор — ведь изобретение таких часов античная традиция приписывала еще философу Анаксимандру, родившемуся около 610 г. в Милете (Favorinus ар. Diog. Laert., 2, 1).
Daux G. Delphes au IIe et au Ier siecle, p. 420. Судя по словарю Лидделла — Скотта, интересующий нас термин μαχανικός встречается в греческой литературе впервые у Плутарха.
Так, в списках знаменитых художников, скульпторов, архитекторов и механиков, дошедших в одном александрийском папирусе (Laterculi Alexandrini/Ed. G. Biels. — Abhandlungen der Berlin. Akademie der Wissenschaten, 1904) в особом (восьмом) столбце текста перечислены пять механиков, причем четыре имени принадлежат строителям военных машин.
Подробное описание этого комплекса можно найти в кн.: Cloche P. Les classes, les metiers, le trafic. P., 1931, p. 100—103.
Arist. Ath. Pol., 46, 1.
Syll.3, № 969.
Недаром Птолемей I для постройки маяка на острове Фаросе у входа в Александрию пригласил зодчего с Книда, Сострата, сына Дексифана (Strabo, XVII, 1, 6; Plin. NH, XXXVI, 12, 18).
Рассказывая о Кйзике, Страбон отмечает (XII, 8, 11), что городские архитекторы ведали государственными зданиями и военными машинами. Среди этих зданий были арсенал и склад военных машин.
Недавно стало известно о сооружении фонтана в Спарте во II в. См.: Le Roi Chr. Inscriptions de Laconie, p. 229—238.
Возможно, что Херефан, заключивший договор об осушении Птехейского болота с эвбейским полисом Эретрией, был не простым подрядчиком, но инженером-архитектором. См.: Dareste Haussoullier — Reinach. Recueil, N IX=IG, XII, 9, Ν 191.
Diod., XIII, 47, 3-6.
Xen. Hell., V, 2, 4—5; Diod., XV, 1-2; Paus., VIII, 8, 7-9.
Vitruv., V, 11, 1—4.
Например, гимнасии Делоса во II в. был заставлен множеством статуй и всякого рода посвящений, которые могли получить рациональное размещение лишь в большом помещении. Описание этого имущества см.: Audiat J. Le gymnase de Delos et l'inventaire de Kallistratos. — BCH, 1930, LIV, p. 95-130.
Богатые афиняне уже в IV в. устраивали в своих домах гимнасии с банями и даже с подобием палестры (Xen. Resp. Ath., 2, 10). Но сколь монументальны были эти сооружения, пока неизвестно.
Syll.'3, № 251. II. 63. Документ относится к 335 г.
Уже в V в. была сформулирована идея правильной планировки города, в котором улицы пересекаются под прямыми углами. Высказал ее, согласно Аристотелю (Pol., VII, 10,4), Гипподам. С IV в. правильная, Гипподамова, планировка стала основным принципом греческих зодчих. Интересно, что сам Аристотель считал более безопасной и целесообразной правильную планировку не всего города целиком, а его отдельных частей и кварталов (Pol., VII, 10,5).
Syll.3, № 91. 39—42. К сожалению, текст в этом месте сильно попорчен.
Syll.3, № 284.
Syll.3, № 587.
Например в Платеях (Thuc, II, 3,3).
На Родосе в III в. было принято постановление о правилах установки посвящений в храме бога Асклепия, и текст этот решено было поставить в святилище Асклепия «в том месте, которое укажет архитектор» [Robert J. et L. — Bull., ер., 1948, № 172). Л. Робер справедливо подчеркивает обилие посвящений в святилищах богов-целителей и приводит ряд текстов, в которых есть указания на место установки благодарственных посвящений и стел с надписями. Судя по тому, что и в Милете зафиксирована аналогичная функция полисного архитектора (Syll.3, № 577), данное право было присуще официальным зодчим и в греческих городах Малой Азии. Сохранялось оно за городским архитектором и в период подчинения эллинистическим монархам. Например, две надписи из Приены около 130—128 гг. содержат поручение архитектору поставить эти почетные декреты в городе (Inschr. von Priene, № 107, 108).
Vollgraff G. Novae inscriptiones argivae. — Mnemosyne, N. S., 1916, v. 44, p. 64-71.
Изысканность очертаний ряда важных эпиграфических памятников показывает, что форма этих стел была создана высокоодаренными мастерами.
Syll.3, № 581 — договор Родоса и Гиерапитны, заключенный около 200—197 гг.: архитектор составляет проект стелы, а полеты заказывают ее исполнение, причем стоимость всей работы не должна превышать 100 драхм.
Syll.3, № 483. В стк. 29—31 предписано архитектору и секретарю гиеромнемонов приобрести и приготовить мраморную стелу, написать на ней имена чествуемых и поставить стелу возле храма Аполлона Пифийского.
Например, в Афинах в 302/1 г. архитектору было поручено назначать места в театре чествуемым таксиархам «всегда там же, где отводятся места стратегам» (Syll.3, № 345).
Иногда эти распоряжения касались самых обыденных предметов. Например, в 423/2 г. афиняне постановили соорудить в Элевсине три зерновых хранилища для посвящений богине, и устроить их надо было так, как сочтет необходимым архитектор (Syll.3, № 83).
Plato. Gorg., 455 b—е.
Syll.3, № 479.
Syll.3, № 494. Комментировавший эту надпись Помтов приводит указания дельфийских строительных отчетов, в которых имя архитектора Агафона появляется с 342 г. (Syll.3, № 241. 36; № 247. 18). Этот же Агафон, сын Неотела, вместе с братьями поставил стелу с текстом решения Дельф о возвращении Фуриям права иромантейи (Syll.3, № 295, от 329 г., комментарии Помтова). Совершенно очевидно, что родоначальник этой архитектурной семьи пользовался в Дельфах большим авторитетом, хотя и был там иногражданином.
Syll.2, № 248.
Комментарий к Syll.3, № 494.
Хотя мы говорим об амфиктионовском решении, небесполезно вспомнить замечания А. В. Никитского о фразеологии дельфийских документов того же времени, в которых прямо говорится о наследственности прав проксении. См.: Никитский А. Исследования в области греческих надписей. Юрьев, 1901, с. 37—40.
Несомненно, что в Дельфах отсутствовал парк военных машин, о которых обычно заботились архитекторы (как, например, в Кизике — Strabo, XII, 8,11), но в этом крупнейшем храмовом центре перед зодчими стояли особенные, чисто локальные, задачи.
Иногда государства отказывались от восстановительных работ и разбирали старое сооружение, используя его материал. Так, в Элевсине в 421/20 г. было решено строить мост из остатков старого храма, разрушенного еще персами (Syll.3, N 86).
Arist. Ath. Pol., 50,1.
Arist. Pol., VI, 5,11.
Ibid., VI, 5,3.
Дельфийской архитектуре посвящено много работ, из которых наиболее детальны исследования археологов французской школы: Courby F. La terrasse du temple. P., 1927; FD, II; Pouilloux J. La region nord du sanctuaire. P., I960.
Вопрос об изыскании средств на восстановление храма освещен детально в статье: Pouilloux J. fO έπικέααλοζ άβολος. — BCH, 1949, LXXIII, 177-200.
Roux G. Les comptes du IVe siecle et la reconstruction du temple d'Apollon ä Delphes. — RA, 1966, p. 245—296.
Ibid., p. 246.
Ibid., 247, 260.
FD, III, 5, № 22, 23; Burguet Ε. L'administration financiere du sanctuaire pythique. P., 1905.
Г. Ру в своей работе очень убедительно сопоставил сведения, доставляемые] дельфийскими счетами за произведенные строительные работы, с обычным для эллинских зодчих порядком возведения храмового здания, и вывод его, несомненно, заслуживает внимания.
Roux G. Les comptes..., p. 260—266, 286.
Ibid., p. 281.
Ibid., p. 287—294.
FD, III, 5, № 23 passim.
Это был Каллин — FD, III, 5, N 25, II А. 13—16; № 33, 3-7; № 38. 9—12.
Около 225 г. или около 180 г. полис Камир пострадал от землетрясения так сильно, что обвалились стены. См.: Meier F. G. Griechische Mauerbauinschriften, № 49. О таком же бедствии рассказывает и надпись с острова Тел ос, где после 200 г. произошло землетрясение, обрушившее стены и башни города (IG, XII, 3, № 30).
Надписей о сборе денег на восстановление стен известно несколько. Можно сослаться лишь на записи крупных взносов, сделанных гражданами Хиоса около 201 г. См.: Meier F. G. Griechische Mauerbauinschriften, N 52, 53.
Vollgraff G. Inscriptiones argivae. — Mnemosyne, N. S., 1916, v. 44, p. 219—238.
Можно напомнить, сколь скрупулезно изложены обязанности астиномов в знаменитой пергамской надписи (OGIS, № 483). Эти инструкции свидетельствуют о глубоком и всестороннем подходе к проблеме городского благоустройства. Достаточно привести параграф о точном учете всех колодцев и водосборных цистерн, которые имелись в Пергаме. Текст надписи датируется первой четвертью II в. н. э., но, по мнению большинства исследователей, в основе его лежат инструкции астиномам еще эллинистического времени.
Arist. Oec, И, 2, 4.
Arist. Ath. Pol., II, 50.
Тексты о сдаче в аренду земельного участка отличаются большой точностью.
Plato. Leg., VI, 10, 763 с-е.
Например, весьма важным был закон о том, что у стен внутри города должно было оставаться свободное пространство. Размер этой полосы был различен. В IV в. на острове Нисиросе ширина ее равнялась 5 футам (IG, XII, 3, № 86), но уже во второй половине III в. Филон Византийский устанавливает: стена должна находиться на расстоянии 60 локтей (40 футов) от жилищ, чтобы без препятствий доставлять камни, проходить военным силам или даже выкопать ров (Philo. De fort., II, 1).
Arist. Ath. Pol., 46.
Syll.3, № 1185. Вероятно, здание было не очень крупным, поскольку его постройку предполагали завершить в три года.
Syll.3, № 485. 64-66.
Например, Филон очень тщательно описывает различные виды укреплений, характер которых определялся особенностями территории (Philo. De fort., II).
Весьма интересен рассказ Диодора о том, как в 402 г. сиракузский тиран Дионисий организовал постройку стены, защитившей одну из сторон города: «... созвав архитекторов, Дионисий в соответствии с их мнением счел за лучшее укреплять» Сиракузы около Гексапил. Каждому архитектору был отдан для наблюдения участок длиною в 1 стадий (= 187 м.). Вся же стена имела в длину 30 стадиев (5610 м.) и была возведена за 20 дней. Дионисий лично руководил самыми тяжелыми работами и поощрял особо отличившихся работников — архитекторов, строителей и рабочих (Diod., XIV, 18, 2—8). Из этого видно, сколь высок был авторитет зодчих даже в глазах всесильного тирана.
Надо еще раз обратить внимание на исключительно глубокое проникновение греческого зодчего в общие задачи проектируемых объектов. Самой яркой фигурой зодчего-мыслителя был, несомненно, Гипподам, сын Еврифонта, уроженец Милета, который во второй половине V в. создал регулярную систему планировки городов с сетью улиц, пересекающихся под прямыми углами. Разрабатывая принципы градоустройства, Гипподам и в то же время, по свидетельству Аристотеля, был первым из частных людей, изложившим некоторые соображения о наилучшем государственном устройстве (Pol., II, 5, 1). Творчество многих мастеров греческого зодчества также отмечено высокой художественностью и гуманностью. В этом, как нам кажется, основная причина того, что многие сохранившиеся памятники античной архитектуры производят столь глубокое впечатление на современного человека.
Plato. Gorg., 455 b.
Например, в Афинах в 409 г. была создана комиссия из пяти человек для обследования состояния, в котором находилось незаконченное здание храма Эрехфейона. В нее входили: Брисонид из Кефисия, Хариад из Агрила, Дионид из Кефисия, архитектор Филокл из Ахарн и секретарь Этеарх из Кидафенейона (IG, I2, N 372).
Plut. De lib. et aegrit., 3.
Диодор, рассказывая о строительстве оборонительной линии в Сиракузах в 402 г., сообщает (ΧIV, 18, 2—8), что для возведения стены длиною в 30 стадиев было собрано 60 тыс. человек (из жителей деревень), на транспортировке строительных материалов были заняты 6 тыс. нар волов.
Plato. Gorg., 514, a—d.
Около 304 г. зодчий Каллий из Арада ввел в заблуждение родосцев, показывая им модель механизма, стоящего на стене города и захватывающего неприятельскую гелеполу. Однако изготовить такой механизм в натуральную величину Каллий не смог (Vitruv., X, 16, 5-17).
Возможно, что обсуждалась сначала округленная стоимость постройки, а детально расходы на каждый узел здания определялись лишь после окончательного принятия проекта.
Vitruv., X, Prooem., 1—2.
IG, XI, 2, Ν 161 Α.
Foukart Р. L`Arsenal de Philon. — BCH, 1882, VI, p. 540—555; Syll.3, № 969.
Foukart Р. L'Arsenal de Philon, p. 551.
Вероятно, это были ученики прославленного мастера.
См.: Архитектура античного мира. М., 1940, с. 361—364 (пер. В. П. Зубова).
IG, II2, N 463.
Возможно, что более ранние документы этого рода составлялись более кратко. Например, в Кизике в IV—III вв. договор о подряде на одну башню был составлен лаконично, даже без указания срока выполнения работы (Meier F. G. Griechische Mauerbauinschriften, I, N 59).
А. Бэрфорд заметила, что на протяжении 250 лет с середины IV в. строительные контракты обнаруживают заметное сходство (Burford A. The Greek temple..., p. 89). Эти естественно — эллинистическая Греция получила в наследство от VII—V вв. высокоразвитое право.
Поручатель (гарант) в заключаемом соглашении был обязан своими деньгами или своим трудом обеспечить выполнение взятых подрядчиком обязательств. На Делосе, в 279 г. был записан факт выполнения поручителями работы взамен того, за кого они ручались (IG, XI, 2, N 161 А).
Например, в тексте из Оропа (IG, VII, № 4255) сказано, что вся работа должна быть закончена в течение 60 дней, считая с того дня, как подрядчик получит всю сумму задатка — 325 драхм. А весь подряд стоил 900 драхм.
IG, VII, № 3073.
Например, подрядчик должен показать храмостроителям, что он применял очищенное масло и синопский сурик для плоских досок, которыми выверялась точность обработки поверхности плит, укладываемых в террасу.
В частных сюнграфэ упоминается много имен работников. Например, в Эпидавре около 370 г. при строительстве одной только подсобной мастерской на стройке храма было заключено семь соглашений с шестью подрядчиками — (IG, IV2, 1, № 102, стк. 25—43). Видимо, полисная администрация хорошо понимала эти затруднения архитекторов, и в текстах строительных надписей можно найти указания на стремление облегчить эти задачи. Например, в Тегее (Аркадия) где-то около 370—360 гг. знаменитый скульптор Скопас строил храм Афины, и там было установлено, что в договоре на выполнение одной работы могут участвовать не более, чем два подрядчика (IG, V, 2, № 6).
В Лебадее в договоре указаны даже типы долот, которыми подрядчик должен обрабатывать плиты. Там же указано, что плохого работника подрядчик обязан отстранить от работы.
Филон Византийский упоминает о таких моделях, когда говорит об отеске камней для пол у цилиндрических башен (IX, 3).
Наличие помощника у архитектора засвидетельствовано все же сравнительно редко. Зодчие средней квалификации обычно не имели помощников. Поэтому архитектору приходилось даже сдавать на подряд очистку здания от строительного мусора, как это было на Делосе (IG, XI, 2, N 161 А).
Inscr. de Delos, Ν 365. 23—25, 48—50.
Ibid., Ν 366Α, 1—44.
Приведенные данные об архитектурной документации и мнение Витрувия являются вескими аргументами, опровергающими предположение, будто в Греции архитектор-проектировщик и архитектор-строитель были отдельными самостоятельными фигурами. Следует отметить, что А. Бэрфорд уже решительно высказалась против этой мысли (Burford A. The Greek temple... p. 138—139).
Plato. Gorg., 520d.
Plato. Leg., I, 12.643 c—d. Платон советует: чтобы хорошо заниматься земледелием или постройкой домов, нужно обучаться этому с детства, в играх.
Plato. Gorg., 514, a—d.
Plato. Phil., 56b. Вероятно, некоторое влияние оказали давние успехи строительного мастерства у греков — сам Платон и его современники видели множество великолепных памятников архитектуры, возведенных эллинами в период между XVI и V вв.
[Plato]. Amatores, 135b. Так как это сочинение лишь приписано Платону, то, скорее всего, его надо датировать ближайшим полувеком после смерти философа в 322 г. Следовательно, текст отражает положение дел в самом начале эллинистического периода.
Her., III, 60.
IG, IV2, 1, № 102, 7—9, 51, 102, 109 — надпись около 370 г.
Paus., II, 27, 5.
Burford A. The Greek temple..., p. 106.
Следует напомнить, что ведущий архитектор достраивавшегося афинянами в 409—404 гг. Эрехфейона также получал одну драхму в день, как и его коллега (IG, I2, N 372). Но то строительство происходило в чрезвычайно тяжелые для Афин годы, и возможности государства были крайне ограничены.
Например, Доркон из Коринфа взял тогда подряд на то, чтобы покрыть энкаустикой храм за 540 драхм; поручитель — Клеанор (IG, IV2, 1, N 102. 28-29).
А. Бэрфорд особо отмечает, что плата архитектору в Эпидавре упомянута в IG, IV2, 1, № 102 впервые (Burford A. Notes он the Epidaurian building inscriptions. — BSA, 1966, v. 61, p. 254—334). Детальный анализ этой надписи см.: Roux G. L`architecture dans l'Argolide..., p. 84, 424—437.
Strabo, XIV, 2,5. Интересно мнение Страбона, что с Родосом могли сравниться лишь Массилия и Кизик, также особо заботившиеся о зодчих, о государственных военных сооружениях и о запасах того же назначения.
Vitruv., X, 16,3.
Как рассказывает Страбон (XIV, 2,5), некоторые сооружения в родосских гаванях были секретными и доступ в них посторонним был запрещен под страхом смертной казни.
IG, II2, N 463.
Вопрос о материальных условиях зодчих интересовал сравнительно немногих исследователей. Часто историки обращают внимание только на памятники архитектуры, как, например, В. Тарн (Tarn W. W. Hellenistic Civilisation3, Ch. TX). Но интерес к общей проблеме наемного труда в Грепии и его оплаты определил содержание ряда работ: Glotz G. Le travail dans la Grpce'ancienne. P., 1920,>. 425—432; Rortoptzeff M. SEHHWf p. 190—101, 207—208, 1600—1601. Особо пенны исследования: Homolle Th. Comptes et inveiitaires destemplcs deliens en I'annee 279. — BCH, 1890, IV, p. 389—511; Martin R. Manuel d'architectnre grecque. P., 1968, Τ—II; Roux^G. Les comptes du IVe siecle..., p. 245—296: Kurford A. The Greek temple..., p. 138— 145.
Мысль Г. Ру о том, что в финансовых ведомостях выплаты из сумм, вносимых самими Дельфами, записывались отдельно от расходов комиссии наопойэев, доказана им весьма убедительно. К тому же она полностью отвечает практике полисных казначейств, которые записывали суммы различного происхождения отдельно.
FD, III, 5, № 23-46; № 19.
Имя Ксенодора появилось в дельфийских счетах лишь в 353 г., около 342 г. в отчетах начали упоминать архитектора Агафона. См.: Roux G. Les comptes..., p. 294, Ν 1.
SvllA № 245, IL 34; № 248, III. 58; № 247, II. 15.
FD, III, 5, № 22. 52-55 (343-340 гг.)
Roux G. Les comptes..., p. 268—209.
Например, в надписи из Эпидавра от 290—270-х годов среди записей о выплате упомянут архитектор, но цифры его заработка не могли быть прочтены (IG, TV2, 1, Ν 103 С. 45—46).
Homolle Th. Comptes et inventaires..., p. 477—480. Последующие эпиграфические находки подтвердили правильность выводов Т. Омолля. Поэтому Ф. Дюррбах в комментарии к Inscr. de Delos, № 290 (отчет гиеропеев за 246 г., где в стк. 107 записана выплата 585 драхм архитектору Динократу из расчета 1 драхма и 3 обола в день) повторил основные положения Т. Омолля. К сожалению, в монографии В. Лэдлова вопрос о заработках делосских архитекторов затронут очень бегло. См.: Laidlaw W. Л. A history of Delos. Oxford, 1933, p. 152.
Возможно, что работавший в 180 г. архитектор Аполлоний (Homolle Th. Comptes des hieropes du temple d Apollo» delien. — BCH, 1892, VI, p. 6—54. 197 = Inscr. de Delos, Ν 442A. 197) был более знающим специалистом, что и вызвало повышение оклада.
IG, XI, 2, Ν 287А. 87; Inscr. de Delos, Ν 290. 107.
IG, XI, 2, Ν 144А, 27.
T. Омолль, подсчитав общие цифры строительных расходов Делоса в 279, 250 и 180 гг. — соответственно 7410, 12 600 и 9703 драхмы, — полагает, что разница в оплате архитекторов определялась только их квалификацией, а не общим объемом работы строителей. Нам кажется, что критерий объема строительных работ должен быть полностью отброшен, к чему склоняется и сам Т. Омолль. Но решающим фактором был, конечно, характер архитектурной работы — крупный мастер с меньшим числом рабочих мог выполнить чрезвычайно тонкую задачу, недоступную рядовому архитектору, даже если он имел несколько сотен рабочих.
IG, XI, 2, Ν 161А.
Т. Омолль, исходя из этой средней цифры жалованья храмовому архитектору, полагает, что термин «архитектор» означал скорее ремесленника, чем художника, т. е. простого руководителя работ. (Homolle Τh. Comptes et inventaires..., p. 480). Но с этим согласиться нельзя.
Многие авторы сообщили об этом событии, особенно детален рассказ Полибия (Polyb., V, 89).
Нам представляется, что А. Бэрфорд допускает ошибку, когда, исходя из такой оплаты, говорит, что архитектор отличался от квалифицированного рабочего только тем, что он был более искусен (more skilled) и поэтому имел право командовать рабочими (Burford A. The Greek temple..., p. 139). Впервые эта мысль была высказана еще Т. Омоллем — Homolle Th. Comptes..., p. 480). Однако нельзя исходить из одних лишь цифр оплаты зодчего и первоклассного мастера-работника. В полисном строе издавна утвердилась мысль о необходимости самоотверженной работы должностного лица на благо государства, что не предполагало полного денежного вознаграждения. Кроме того, А.Бэрфорд не учла огромной моральной компенсации, которую получал архитектор от полиса, принявшего его проект того или иного сооружения. К тому же это могло оказывать прямое влияние на его дальнейшие гонорары. Весьма интересны соображения Дж. Коултона (Ancient greek Architects..., p. 40) о том, что архитекторы, часто принадлежавшие к обеспеченным слоям общества, могли быть заинтересованы прежде всего в осуществлении своих творческих замыслов и, может быть, в признании полисом их авторитета как авторов проектов первоклассных сооружений.
Ведь в самом конце V в., когда бедствовавшие афиняне взялись достраивать Эрехфейон, они платили архитекторам этого великолепного и трудного здания, расположенного на весьма неровной площадке (Robertson D. S. A Handbook of Greek and Roman architecture, p. 127—135), по одной драхме в день. Такое вознаграждение следовало и главному архитектору-строителю Филоклу, и его коллеге Архилоху. Оба зодчих довольствовались этим заработком (36 или 37 драхм в пританию), размер которого был одинаков с жалованием младшего писца Пиргиона (IG, I2, N 372—374).
Randall R. II. The Erechteum workmen. — AJA, 1953, v. 57, p. 209.
Vitruv. X, 13, 3.
Athen. Mech. De mechan., p. 10.
Дильс Г. Античная техника. Μ.; Л., 1934, с. 34—35; Tarn W. W. Hellenistic Civilisation3, p. 309.
Vitruv., X, 16, 4.
Athen., V, 203с—204d.
Уже Μ. И. Ростовцев указал на блестящие материальные условия греческих зодчих в эллинистических монархиях (Rostovtzeff Μ. SEHHW, p. 1233).
Strabo, IX, 5, 15. Эти мощные стены, сложенные из правильных блоков, были хорошо видны еще в начале текущего столетия (Kent R. G. The city gates of Demetrias. — AJA, 1905, v. IX, p. 166-169).
Courby F. Note sur la date du portique d'Antigone a Delos. — BCH, 1914, XXXVIII, p. 296-299.
Vitruv., VII, Prooem., 15.
Ibid., X, 16, 5-17.
Ibid., III, 2, 5.
А. Бэрфорд особо подчеркивает временный характер работы архитектора, поскольку архитектурных работ было немного (Burford A. The Greek temple..., p. 139). В этом согласиться с ней нельзя. Для специалиста-зодчего занятие архитектурной деятельностью было отнюдь не временным, а постоянным делом. Правда, постоянная штатная должность архитектора имелась лишь в крупнейших полисах, где потребность в архитекторе-профессионале возникала очень часто. В средних и мелких полисах архитектурная служба действительно носила временный характер, но зато таких государств было очень много, и, переезжая из одного полиса в другой, архитектор-профессионал всегда находил работу.
Strabo, XII, 8, 11.
Ibid., XIV, 2, 5.
Syll.3, № 494. Даже во время восстановления храма в IV в. дельфийский полис имел только двух зодчих. Правда, у храмового архитектора был помощник Каллин (FD, III, 5, № 25, II А. 13—16, № 33. 3—7, № 38. 9—12).
Можно думать, что в окраинных греческих полисах, часто ведших войны с соседним населением, потребность в архитекторах была особенно острой. Так, один из независимых полисов Западного Понта во второй половине II в. пригласил из Византия архитектора Эпикрата, сына Никобула. Этот зодчий проработал там два года столь успешно, что заслужил самые горячие похвалы и достаточно высокие материальные награды, как свидетельствует принятый в его честь почетный декрет (Syll.3, N 707).
Samothrace 2: Fräser P. Μ. The Inscriptions on stone. L., 1960, p. 112-116 IG, XII, 8, N. 188).
Возможно, что данный факт иллюстрирует существовавшую в III — II вв. систему взаимопомощи дружественных полисов, выражавшуюся не только в материальной поддержке, но и в присылке работников умственного труда. Выше рассматривая деятельность врачебной интеллигенции, мы привели несколько случаев подобного рода.
Видимо, это было завершение найма Сима, который служил на Делосе весь 282 г.
Syll.3, N 494.
Можно думать, что Дельфы и во II в. имели постоянных храмовых зодчих. Во всяком случае, когда дельфийцы просили пергамского царя помочь им средствами для покупки хлеба и для благоустройства святилища, то Евмен II в 160 г. прислал им деньги и работников-рабов. (FD, ИТ, 3, № 239). Следовательно, архитектурные кадры у дельфийцев были тогда свои.
Для архитектора, постоянно имевшего дело с договорными работами, эти привилегии были особенно важны.
Вспомним, какие бедствия переживали тогда греческие государства. Картина, нарисованная Полибием, может быть, и несколько преувеличена, но в основном она отражала условия, в которых часто оказывались многие полисы.
Так, в IV в. совет контролировал постройку судов, арсеналов и доков. Совет также подвергал осмотру все общественные сооружения и предавал суду виновных. См.: Arist. Ath. pol., 46.
Недаром Витрувий (1,3,2) специально указывал на щедрое расходование тщательно отобранного материала как один из факторов, обеспечивающих прочность здания. Одно это могло вызвать конфликт между архитектурными и финансовыми работниками в небогатом полисе.
Syll.3, № 972.
Подрядчики-инограждане встречаются в большом числе в IV в. в Эпидавре (Burford A. The Greek temple..., р. 1ί3—158) и особенно часто в делосских документах. В одном только тексте IG, XI, 2, № 161А упомянуты граждане Пароса, Спроса, Серифа и других полисов. Но это был пришлый контингент, не игравший никакой роли во внутренних делах островного полиса, где велось строительство.
Inscr. de Delos, № 366А. 14—16, 19-21 и 25—27. Филоксен взялся построить архитравы для гиполампады одной из стой — изготовление этих деталей должно было быть безусловно безупречным.
Strabo, XVII, 1, 6. Plin. NH, XXXVI, 12, 18. В рассказе Лукиана об этом факте (De hist, scr., 62) слишком явно проступают новеллистические черты.
Вопрос об общественном положении художников в греческом обществе еще весьма мало исследован. Можно встретить довольно часто мнение о том, что близость художника и ремесленника говорит о достаточно низком положении обеих групп работников. В эллинистическое время, как полагает Я. Д. Силади, когда уважение к труду в обществе падало, возникло представление о великих художниках-творцах и массе художников-ремеслеиников. См.: Szilagui J. Gy. Zur Frage der gesellschaftlichen Stellung des griechischen Künstlers. — В кн.: Античное общество. Μ., 1967, с. 123—124. Это мнение ни в коей мере не может считаться справедливым по отношению к архитектурным кадрам. Специфика архитектурного творчества не допускала отрыва зодчего-проектировщика от практического строительства. А роль рядового архитектора в государственной жизни делала его лицом, весьма важным для благосостояния полиса. Поэтому нет оснований считать, что положение рядового архитектора в III—II вв. в какой-то мере ухудшилось.
Напомним рассказ Полибия о Гераклиде, архитекторе Тарента (XIII, 4,6): как главный архитектор он во время ремонта городских стен имел ключи от одних из ворот города. Такие же случаи могли быть и в самой Греции.
Мнение о том, что штатный архитектор должен был быть обязательно гражданином нанимавшего его полиса, было давно высказано М. Лакруа (Lacroix Μ. Les architecteurs et entrepreneurs ä Delos de 314 ä 240. — Rev. Phil., 1914, XXXVIII, p. 303—329).
Следует заметить, что и в более ранние времена архитекторы, по-видимому, выходили из среды свободного населения. Сообщение Витрувия о том, что древнейший храм Артемиды в Эфесе строили Пеоний Эфесский и храмовый раб Деметрий (Vitruv., VII, Prooem., 16), остается единичным. См.: Westermann W. L. The Slave Systems of Greek and Roman Antiquity. Philadelphia, 1955, p. 11.
Примечательно, что среди многих сотен актов IV—I вв. о выкупе рабов на волю нет ни одного, свидетельствующего о том, что отпускаемый был архитектором. См.: Börner F. Untersuchungen über die Religion der Sklaven in Griechienland und Rom. II. Die sogenannte sakrale Freilassung in Griechenland und die (δούλοι) ιεροί. Wiesbaden, 1960, S. 18—97, 153—159.
Афинские источники называют обычно гражданскую принадлежность зодчих: Архилох из Агрилы (IG, I2, N 372), Филокл из Ахарн (IG, I2, N 372), Филон, сын Эксекестида, из Элевсина (Syll.3, N 969). В надписях из Эпидавра и с Делоса архитекторы упомянуты только по одному имени. Однако такая форма не является убедительным аргументом в пользу их иногражданства, как думает А. Бэрфорд, считающая зодчих Феодора и Поликлета гражданами не Эпидавра, но других полисов (Burford A. The Greek temple..., p. 142—143). Ее мысль очень спорна — ведь в записях о сданных на подряд работах в Эпидавре писали происхождение подрядчика, если он был гражданином другого полиса, например: Евтернид из Коринфа, Клеандрид из Коринфа. Следовательно, если бы Феодор и Поликлет были инополитами, в тексте стояло бы указание на их родные полисы. Что касается семьи дельфийских архитекторов Агафона и его потомков, то этот род зодчих, возможно, происходивших из Фурий (как полагает Г. Помтов в комментариях к Syll.3, N 295, 494), занимал в Дельфах достаточно солидные позиции.
К сожалению, известный пример относится к более раннему времени: афинский архитектор Филокл, работавший на завершении строительства Эрехфейона, привел на стройку двух рабов-плотников, Герия и Креза, которым выплачивали поденную плату. См.: IG, I2, N 373; Broneer О. Excavations on the north slope of the Acropolis. — Hesperia, 1933, II, p. 377—390, № 9 — обломок счета от 409/8 г. Несомненно, что дома для своего хозяина эти плотники должны были выполнять достаточно тонкие и сложные работы. А то обстоятельство, что на строительстве храма им выплачивали отдельное вознаграждение, служит веским аргументом в пользу того, что и здесь они исполняли не простые задания. Как отметил Р. Рэнделл, все рабы, занятые на возведении Эрехфейона, были квалифицированными работниками, главным образом каменщиками или плотниками. См.: Randall R. Η. The Erechtheum Workmen. — AJA 1953, 57, p. 203. Заметим попутно, что ценные данные о применении рабов на строительстве Эрехфейона почему-то совершенно выпали из поля зрения автора исследования о численности рабов в Афинах в V—IV вв. См.: Sargent R. L. The Size of slave population at Athens during the Fifth and Fourth centuries before Christ. Trbana, 1924,^ p. 94—109.
Витрувий, работавший в начале I в. н. э., в своем трактате сохранил представления об образовании архитектора, которые были издавна выработаны греческими зодчими: «Архитектор должен быть человеком грамотным, умелым рисовальщиком изучить геометрию, всесторонне знать историю, внимательно слушать философов, быть знакомым с музыкой, иметь понятие о медицине, знать решения юристов и обладать сведениями в астрономии и в небесных законах» (I, 1,3).
Даже обучение одной грамоте требовало известных средств. Ср. сетования Метропимы о необходимости платить учителю за ее сына каждое тридцатое число (Herod. Mim., III, 8,11).
Vitruv., I, 1,12.
Уже в VI в. до н. э. греческие зодчие создали трактаты о возведенных ими храмах. Составителями их были самосец Феодор, построивший святилище Геры, и уроженец Кносса Херсифрон вместе с сыном Метагеном, создавшие храм Артемиды в Эфесе. И в V, и в IV вв. литература по архитектуре продолжала пополняться. Назовем уже упомянутого Пифея и уроженца Фокеи зодчего Федора, писавшего о круглом мраморном здании в Дельфах (Vitruv., VII, Prooem., 12). Знаменитый Филон, соорудивший в Пирее около 340 г. арсенал (Syll.3, № 969), также оставил его описание, а равно и труд о симметриях священных зданий. В эллинистическую эпоху появились труды Гермогена, грека из Алабанды, во второй половине III в. возводившего на острове Теосе храм Диониса и в Магнесии — храм Артемиды. Это был выдающийся теоретик храмовой архитектуры ионийского ордера, введший принцип симметричных расстояний между колоннами храма. Его работы получили всеобщее признание, и Витрувий даже особо пишет о Гермогене: «и оставил источники, откуда потомки могут черпать научные теории» (Vitruv., III, 3, 9). Кроме того, в распоряжении архитекторов имелось много сочинений по отдельным вопросам зодчества, о которых неоднократно упоминает Витрувий (IV, Prooem., 1; VII, Prooem. 10—18).
Во Вступлении к книге VII Витрувий специально останавливается на значении работ ученых предшествующих поколений. Широко используя труды древних архитекторов, Витрувий сохранил имена многих из них.
Ярким свидетельством являются сложные портовые сооружения многих полисов. Особенно монументален комплекс делосского порта. См.: Cloche P. Les classes, les metiers, le trafic, p. 100—103.
Plato. Gorg., 514a-d.
Нередко архитектурная специальность передавалась по наследству в одной семье, как показывает дельфийская надпись об Агафоне, его сыне и его внуке. Об этой практике пишет и Витрувий (VI, Prooem., 6).
К сожалению, имеющиеся источники не сообщают ничего об архитекторах, работавших по крупным частным заказам. Лишь в Олимпии известно обширное сооружение, которое сам возвел и посвятил Зевсу наксосский зодчий Леонид (Inschriften von Olympia, № 651; Paus., V, 15).
Самое исчерпывающее изложение отношения свободного грека к обработке земли принадлежит еще Сократу (Xen. Oecon., 5).
Аристотель весьма положительно относился ко многим древним аграрным законам, особенно тех республик, которые устанавливали ограниченные размеры земельных наделов. Такие правила имели целью сохранить постоянную численность сельского населения, которое Стагирит считал наилучшей частью демоса (Pol., 1318b)
Силу традиционных земельных установлений полиса обстоятельно показал в своем труде П. Гиро: Guiraud Р. La propriete fonciere en Grece jusqu'ä conquete romaine. P., 1893.
Сложный вопрос наделения землей в апойкиях детально исследован в кн.: Яйленко В. П. Греческая колонизация VII—III вв. до н. э. М., 1982.
Arist. Pol., 1281b.
IG, XIV, № 645 = Schwyzer, Ν 62—63.
Такое словоупотребление можно найти у Герона Механика (Hero. Definitiones, 138, 3).
Syll.3, № 966: здесь указано, что с каждой стороны участка должны стоять по два межевых столба, каждый высотою не менее трех футов.
Остатки античных полевых межей лучше всего сохранились в Херсонесе (Стржелецкий С. Ф. Клеры Херсонеса Таврического. Симферополь, 1961).
Jones J. Ε., Graham А. J., Sackett L. Η. Op. cit., p. 370—372, fig. 4.
Территория некоторых полисов бывала столь мала, что она просматривалась из одного конца в другой.
Дж. Кент обстоятельно исследовал различные аспекты системы арендного землепользования на самом Делосе и принадлежавших ему соседних островах:Kent J. Η. The Temple Estates of Delos, Rheneia and Myconos. — Hesperia, 1948, v. 17, p. 243—338.
Ibid., p. 286.
Syll.3, N 93, comm. п.. Здесь И. Кирхнер ссылается на комиссию межевиков в южноиталийской Гераклее. Но там, как мы увидим ниже, речь идет не о постоянной, а об экстраординарно избранной коллегии межевиков.
Интересно отметить терминологическую точность афинян — при выводе апойкии в Брею около 440 г. для раздела участков на новом месте избирали по одному геоному от каждой филы (Syll.3, 67). В самом термине «геоном» содержится указание на его юридическую правоспособность устанавливать размеры клеров (ср.: Яйленко В. П. Указ. соч. с. 164). Межевик же, видимо, только отмерял землю, следуя данному ему предписанию о размерах того или иного участка.
Hyperid. Pro Euxenippo, 16.
Syll.,3 № 913. Примечательна расторопность демотов, стремящихся немедленно вымежевать границы подаренной для агоры довольно значительной площади — около 1752 χ 876 м. Ведь дем Сунион был весьма горист.
Любопытно, что такой типичный представитель сельского населения Аттики конца V в. до н. э., как Стрепсиад, хорошо понимает необходимость землемерной науки — геометрии; особенно же он считал «народной и полезной» ту геометрию, которая предназначалась размежеванию не надельной, но всей вообще земли (Aristoph. Nubes, 202—205). Видимо, большинство зрителей в тогдашнем афинском театре вполне с ним соглашалось.
Fine J. Horoi, p. 202—206.
Giraud P. La propriete..., p. 400; Rostovtzeff Μ. SEHHW, p. 1180—1183.
Finley M. Studies..., p. 58.
Fine J. Horoi, p. 51.
Например, в 321 г. Пирей в арендных контрактах на участке святилищ прямо указал, что демоты получают то зерно, которое даст земля, запаханная арендатором в нарушение условий договора (Syll.3, 965).
Kirchner J., Dow St. Inschriften vom Attischen Lande. — AM, 1937, Bd. 62, S. 8, N 7.
Ведь юноша, достигший 18 лет, получал права гражданина именно в своем деме (Arist. Resp. Ath. 42, 1). Можно напомнить и то, как искусно оратор Исей использовал авторитет демотов в интересах своего истца (Isaeus, VIII, 18—20).
Эти обширные тексты, содержащие много важных данных об экономической и религиозной жизни аттического дема, стали известны сравнительно недавно (Ferguson W. S. The Salaminioi of Heptaphylai and Soiinion. — Hesperia, 1938, v. 7, p. 1—74).
Meritt B. D. Athenian Archons 347/6 — 48/7 В, C— Historia, 1977, Bd. XXVI, p. 161-191.
Обычно в арендных контрактах излагали детальные правила эксплуатации участка. Например, неоднократно встречается запрещение вывозить почву с данного хоридиона (Syll.3, № 965, 966), нарушать полевую землю канавами (IG, XIV, № 645), уничтожать плодоносящие деревья (Syll.3, № 964) и т. д. Очевидно, что эти условия вырабатывали местные земледельцы, хорошо знавшие сдаваемый в аренду участок.
Попытки частных лиц присвоить храмовую землю известны даже в Дельфах в конце II в. до н. э. (Syll.3, № 826, от 117 г.).
В отношении эллинов к своим богам всегда было очень сильно развито представление об обязанностях богов заботиться о благополучии патронируемых ими полисов. Естественно, что имущество богов должно было приносить пользу государствам, поэтому все доходы храмов поступали в казну полисов. Учет был налажен очень строгий, и жрецы каждого храма писали властям государства подробные финансовые отчеты. Ярким свидетельством являются финансовые документы делосского храма. И в Афинах сведения о храмовых доходах аккуратно сообщались всему народу. Например, хорошо сохранился отчет о продаже в 334—331 гг. остатков жертвенных животных (копыт, рогов и т. д.), средства от которой поступили в государственную казну (Syll.3, № 1029).
В Аттике засвидетельствована та же практика ставить по два одинаковых межевых столба (Klaffenbach G. Zwei neue Horossteine aus Attika. — AM, 1926, Bd. LI, S. 24).
Мне осталось неизвестным новое издание таблиц из Гераклеи: Uguzzoni Α., Ghinatti F. Le tavole greche di Eraclea. Roma, 1968.
Klaffenbach G. Op. cit., S. 21.
Salviat F., Vatin CI. Le Cadastre de Larissa. — BCH, 1974, LXXXII, p. 247-262.
Fine J. Horoi, p. 61—115; Finley M. Studies..., p. 21—27. Иногда полисы устраивали единовременную большую распродажу участков, и возможно, что при этом избиралась специальная комиссия межевиков. Такая операция известна в конце III — начале II в. до н. э. в Херсонесе Таврическом (IOSPE, I2, № 403; IV, № 80. Детальный анализ текста см.: Блаватский В. Д. Земледелие в античных государствах Северного Причерноморья. М., 1953, с. 29—35.
Boyd Т. D., Jameson Μ. Η. Urban and Rural Land Division in Ancient Greece. — Hesperia, 1981, v. 50, p. 327—342.
Например, Полибий рассказывает о многолетней тяжбе Мегалополя и Спарты из-за земель в верховьях Еврота. Третейские судьи около 164 г. вынесли свое решение, и в Олимпии была установлена стела с этим документом (Polyb., XXXI, 9, 7; Inschriften von Olympia, Ν 47).
Schubart W. Das Buch bei den Griechen und Römern 3. Leipzig, 1960, S. 7—37.
Две дощечки, соединенные вместе, назывались диптих, три связанные дельты именовались триптих. Оба эти термина вошли в русский язык.
Пользуясь документами, дошедшими до нас на камне или металле, историки иногда забывают о массе погибших актов, которые публиковались в полисах на деревянных досках и безвозвратно погибли еще в древности. О них имеются лишь разрозненные упоминания. Например, в Афинах списки оштрафованных выставлялись на таких досках (Lys., IX, 6). Такая же практика засвидетельствована в 175—172 гг. в Лебадее (Беотия) (Syll.3, № 972). На острове Косе около 200 г. левкоматы служили для записи участников священных обрядов в культах Аполлона и Геракла (Syll.3, № 1023).
Syll.3, № 1004. 40.
В надписи из Ларисы от 214 г. четко указано, что основной текст документа должен быть записан на камне, лишь часть его выставляется на левкомате (Syll.3, N° 543). На острове Кеосе полис Коресия в III в. предписывал секретарю записывать по порядку имена мужчин и мальчиков, победителей на спортивных состязаниях, на левкомате, а само постановление — на каменной стеле (Syll.3, № 958).
IG, I2, Ν 372.
IG, XI, 2, № 161/Α.
Около сотни сланцевых досок было найдено в сбросе у стены Гиппарха в Афинах. См.: Vanderpool Ε. News Letter from Greece. — AJA, 1959, v. 63, p. 279—280, PL 75, fig. 11. Формы этих скрижалей были самые различные. На некоторых дощечках сохранились ученические записи.
Herod. Mim., III, 14-16.
British Museum. A Guide to the Exhibition illustrating Greek and Roman Life. L., 1908, p. 185, fig. 193.
Her., V, 58.
В. Шубарт считает, что массовое поступление папируса в Грецию начинается со времени Александра Македонского. См.: Schubart W. Das Buch..., S. 22.
IG, Ι2, № 372. На этих листах были написаны копии счетов.
Античные чернильницы были найдены при раскопках многих эллинистических и римских городов. Их делали из глины и бронзы. См.: Robinson D. Μ. Olynthus V. Mosaics, Vases and Lamps of Olynthus. Baltimore, 1933, p. 260, PL 194; Sßquist E. Morgantina: Hellenistic Inkstands. — AJ A, 1959, v. 63, p. 275-277, PL 71.
Попутно отметим, что изготовление важных государственных надписей обходилось довольно дорого. Например, Дельфы уплатили Дейномаху за написание списка победителей на Пифийских играх 2 мины (Syll.3, № 252. 42—43). Запись относится к 327/6 г. Вероятно, работа Дейномаха заняла много месяцев — ведь список был составлен Аристотелем и Каллимахом около 332 г., судя по Syll.3, № 275.
Применение циркуля засвидетельствовано в Греции уже около XV в. См.: Блаватская Т. В. Греческое общество второго тысячелетия до новой эры и его культура. М., 1976, с. 91. Судя по Аристофану (Aves, 1005), циркуль был непременным атрибутом архитекторов.
Весьма обстоятельное исследование подобных механизмов произведено А. Орландосом (Τά υλικά ..., II σ. 88—174).
Изящные хирургические инструменты римского времени, несомненно, сохраняли традиции инструментария эллинистической Греции, что, конечно, связано с той ролью, которую эллинская наука сыграла в развитии римской медицины. См.: Сергеенко Μ. Е. Ремесленники древнего Рима. Л., 1968, с. 48. В Британском музее хранятся великолепные образцы бронзовых хирургических инструментов. См.: British Museum. A Guide to the Exhibition illustrating Greek and Roman Life, p. 179, fig. 189.
Casson L. Ships and Seamanship in the Ancient World. Princeton, 1971. В обширном труде Л. Кэссона глубоко исследуются конструкции античных судов и их снаряжение. Автор строит свои выводы на многочисленных письменных и археологических источниках.
Дильс Г. Античная техника. М.; Л., 1934, с. 33, примеч. 3.
Price D. de Solla. Gears from the Greeks. The Antikythera Mecanism. A Calender Computer from c.a. 80 B.C. N. Y., 1975.
Arist. Analyt. Post., I, 13, 14.
Подробное объяснение различных видов часовых механизмов приводит Г. Дильс (Античная техника, с. 137—188).
Vitruv., I, 3, 1.
The Athenian Agora, XIV. Thompson H. A., Wycherley R. Ε. The Agora of Athens. Princeton, 1972, p. 64—65, 202; Armstrong J. Α., Mck Camp. II. J. Notes on a Water clock in Athenian Agora. — Hesperia, 1977, v. 46, p. 147—161.
Armstrong J. E., Mck. Camp. II. J. Notes..., p. 152.
Клепсидры в Афинах и Оропе, сооруженные во второй половине IV в., показывают, что сведения Витрувия о решающей роли Ктесибия в изобретении водяных часов (Vitruv., IX, 8) должны быть поняты как сообщение лишь о дополнениях Ктесибия, жившего в III в., к уже давно созданной системе измерения времени с помощью гидравлического сооружения.
Добавим лишь то, что это были добротные изделия. В качестве примера назовем краски художников — на многих античных памятниках они и ныне сохраняют свою свежесть и яркость. Прекрасные образцы, датируемые V—VI вв. (из Египта), см.: Boyaval В. Tablettes mathematiques du Musee du Louvre. — RA 1973, p. 243-260.
M. Лэнг, изучая вычисления Геродота, указала на несколько ошибок «отца истории» из-за того, что он невнимательно пользовался абаком. См.: Lang Μ. Herodots and the Abacus. — Hesperia, 1957, v. 26, p. 271—287.
Подробнее описание будильника Платона дал Г. Дильс, предложивший убедительную реконструкцию всего инструмента. См.: Дильс Г. Античная техника, с. 172-175, рис. 78—80.
По-видимому, специалисты, изготовители топких инструментов, появились в Греции задолго до эпохи эллинизма. В архитектуре изготовление парадейгм должно было существовать во времена ранних монументальных строек. Об этом бесспорно свидетельствует миниатюрная дорийская капитель, датируемая серединой VI в., найденная в Коринфе. См.: Roebuck Μ. С. Excavations at Corinth: 1954. — Hesperia, 1955, v. 24, p. 152, PL 61 a.
Xen. Mem., IV, 2, 10.
Даже выделение специального помещения для хранения свитков и оснащение комнаты особыми шкафами-хранилищами требовало затраты немалых сумм.
Судя по аргументации Сократа во время его защиты в афинском суде в 399 г., считалось вполне обычным знакомство всех гелиастов с трудами Анаксагора (Plato. Αρ., 26 d). Возможно, конечно, что Сократ несколько преувеличил образованность судей, тем более что сам он изучал книги Анаксагора с большим рвением (Plato. Phaed., 97 b, 98 b).
Xen. Anab., VII, 5, 14.
Qellius. Noctes Atticae, VII (VI), 17, 1-2.
Strabo, XIII, 1, 54.
Robert J., Notes d'epigraphie hellenistique XLI. ΕΠΙΔΟΣΕΙΣ pour des bibliotheques. — BCH, 1935, LIX, p. 421-425.
Надпись находилась в частной коллекции в Париже и была куплена в 1912 г. на Родосе. Но Л. Робер на основании данных ономастики Родоса и Коса установил весьма убедительно, что камень происходит с острова Кос.
Начало надписи: «Следующие лица объявили о своем даре библиотеке...» — позволяет думать, что ей предшествовал какой-то текст с объяснением причин, почему нужен сбор средств для библиотеки.
В стк. 17 и 18 за именами Леонида и Евнома можно ожидать упоминания об одном лишь денежном даре, а не о внесении книг.
IG, II 2, № 1009.
О богатстве жертвователей на косскую библиотеку бесспорно свидетельствует тот факт, что имена многих из этих лиц известны из других эпиграфических документов, относящихся к расходам на сакральные торжества на Косе.
Л. Робер упоминает еще неизданную надпись римского времени с острова Кос, в которой также говорится о пожертвовании одним лицом библиотеки «Дому Цезаря» и народу (Robert L. Notes..., p. 424).
Strabo, XI, 1, 37.
Vitruv., VI, 4, 1.
Строительным канонам возведения библиотек посвящено исследование: Götze В. Antike Bibliotheken. — JDAI, 1937, Bd. 52, S. 225—247.
FHG, IV, 342 sq.
Maiuri A. Nuova Silloge Epigrafica di Rodi e Cos. Firenze, 1925, p. 14, N 11 = Segre M. Catalogo di libri di Rodi. — Rivista Filol., 1935, XIII, p. 215. 6, 11, 21.
Эти надписи были опубликованы в кн.: Maiuri A. Nuova Silloge..., p. 14, Ν И и датированы автором II в. н. э. Однако последующее изучение шрифта надписей (Segre Μ. Catalogo di libri di Rodi, p. 214—222; Idem. Ancora sulla biblioteca del ginnasio di Rodi. — Rivista Filol., 1936, XIV, p. 40; Robert L. Notes..., p. 424—425) показало, что оба текста бесспорно относятся ко II в. до н. э. См. также: RE, Suppl. V, Sp. 825, s. v. Rhodos, однако, здесь каталог неправильно отнесен к библиотеке всего полиса. Более печальную ошибку допустил А. Марру, отнесший к Косу обе родосские надписи (Marrou Н. Histoire de Г education..., p. 259—260).
Восстановления Φ. Гитлера φ. Гертрингена и Μ. Сегре. См.: Segre Μ. Catalogo..., p. 219—220.
Maiuri A. Nuova Silloge..., N 4.
В надписи IG, II2 № 1009 от 116/5 г. упоминается в стк. 8 псефисма, внесенная Феодоридом из Пирея; в декрете IG, II2, N° 1029 от 94/3 г. в стк. 25—26 также стояло указание на такое постановление. Спустя несколько десятков лет народное собрание вновь вынесло аналогичное решение — в декрете IG, II2, № 1043 от 38/7 г. до н. э., в стк. 50 упомянута другая псефисма о книгах, внесенная гражданином Метрофаном.
В пользу этого предположения говорит то обстоятельство, что надписи относительно эфебов и Птолемеева гимнасия были найдены недалеко от стой Аттала, вблизи Агоры, где и был расположен названный гимнасии (Paus., I, 17, 2). В других гимнасиях могли храниться тексты псефисм, касавшихся только их.
Точное место здания еще не определено (Thalion Hill J. The Ancient City of Athens. L., 1953, p. 92).
IG, II2, Ν 1009; 1029.
При архонте Аристархе (107/6 г.) в Афинах закончили эфебию не менее 132 человек, судя по IG, II2, N 1011
Напомним, что в эллинистическое время эфебия не имела общеобязательного' характера, ее проходили только желающие дети граждан и чужеземцев.
М. И. Ростовцев полагает, что упомянутый здесь Феопомп, автор труда Περί βασιλείας, не идентичен знаменитому хиосскому историку Феопомпу (SEHHW, р. 1377, N 83).
Segre Μ. Catalogo..., p. 218—219.
IG, II 2, № 2363. В упоминавшихся выше афинских псефисмах II—I вв. обычно не указывали, какие книги были подарены гимнасию. В тексте IG, II2, № 1041 в стк. 24 сохранились имя Еврипида и немного далее название «Илиада», однако надпись здесь так испорчена, что ничего определенного вывести нельзя. Вероятно, списки даримых эфебами классических произведений были столь обширны, что вводить их в текст псефисмы было излишним — книги классиков были всем известны.
Правда, классификация выдержана не полностью — в I столбце в стк. 10 назван философ Евклид Мегарский, а во II столбце в стк. 38 бесспорно восстанавливается имя Еврипида.
Ziebarth Ε. Aus dem griechischen Schulwesen2, S. 132.
Плохо сохранившийся текст (BGH, 1922, XLVI, p. 327, № 6) в стк. 3—4 был удачно дополнен Г. Кронертом (SEG, II, № 584) следующим образом: [έπιτιθέτω Ιέ έκάστωι (seil, βιβλίωι) κατ3 ίδ]ίαν σί[λλυβον].
Примечательно, что переписчики именуются здесь παίδες (стк, 10) — видимо, как и в Риме того же времени, основным контингентом работников этой профессии были рабы. Весьма интересен вопрос о качестве работы переписчиков. Вероятно, были известны высококвалифицированные профессионалы, но существовала и масса работников, наводнявших рынок дешевыми изделиями. Недаром переписчики в эллинистическом мире славились своим небрежным отношением к тексту. Особенно страдали авторы сложных для обычного читателя сочинений: как рассказывает Страбон, в Александрии и Риме в его время были списки трудов Аристотеля, сильно искаженные при копировании (Strabo, XIII, 1, 54).
Rostovtzefj Μ. SEHHW, p. 1589, Ν 24.
Gerke Α., Norden Ε. Einleitung in die Altertumswissenschaft, I2, Leipzig; Berlin, 1912, S. 5.
Церетели Г. Ф. Архивы классической древности (Греция и Рим). — Архивные курсы. Пг., 1920, с. 7—8.
Arist. Ath. pol., 47, 5—48,1.
Эталоны мерных сосудов и гирь дошли из многих полисов.
Принадлежности афинских гелиастов опубликованы в кн.: Lang Μ. Athenian citizen. Princeton; New Jersey, 1960, p. 20, fig. 20—24. Описание процедур в афинском суде см.: Arist. Ath. pol., 63—69; Латышев В. В. Очерк греческих древностей. Вильна, 1880, т. 1, с. 185—193.