Из истории гуситского революционного движения

Глава 5 Историческое значение чешской крестьянской войны

К. Маркс и Ф. Энгельс в своих высказываниях о гусизме оценивали его как одно из крупнейших антифеодальных движений средневековья. Этой оценкой были созданы предпосылки и для правильного понимания исторического значения гуситского революционного движения. Как, содержание гуситского движения, так и его итоги весьма значительны и разносторонни. Не было ни одной области в жизни чешского общества, которую не задели бы гуситские войны. Выдающееся значение гуситского движения определяется прежде всего его антифеодальным содержанием. Итоги этого события были очень велики не только для„собственно чешских земель, но и. для всей тогдашней феодальной Европы. Для Чехии значение гуситского движения заключалось в следующем: 1) в социальных преобразованиях, каких удалось достичь чешскому народу; 2) в дальнейшем развитии классовой. борьбы в городе и деревне, в подъеме ее на более высокую ступень; 3) в заметной демократизации, хотя бы и временной, городских порядков и усилении политического влияния горожан в жизни страны; 4) в ликвидации немецкого патрициата в городах, господства немецких феодалов в политической и экономической жизни страны, преобладания немецких элементов среди высшего духовенства, чем созваны были предпосылки для успешного развития национального чешского государства, для подъема чешской национальной культуры, роста национального самосознания народа, ускорения процесса развития национального языка; 5) в подрыве церковного феодального землевладения, в резком падении политического и идеологического влияния римско-католической церкви в землях чешской короны.

Рассмотрим каждый из указанных элементов в отдельности.

1. За годы гуситского революционного движения в Чехии была ликвидирована значительная часть церковного землевладения. Табориты, да и умеренные гуситы, захватывали церковные земли в свои руки. Напомним содержание инструкции пражан чешскому посольству, направляющемуся в Польшу, где они с гордостью говорили о своих успехах в борьбе с церковью[931]. Об этом же мы можем прочесть также в решении Пражской общины по вопросу о церковном землевладении в окрестностях Праги. Не только гуситские города, крестьяне, дворяне-гуситы, но и дворяне-католики, пользуясь сложной обстановкой ожесточенной внутренней борьбы, захватили монастырские богатства. Да и сам император Сигизмунд конфисковал у церкви много земель для нужд антигуситской борьбы и щедро раздавал всем тем, кто желал быть его союзником и помощником против гуситов в Чехии, в том числе и иноземцам[932]. Свое обещание возвратить церкви все эти богатства он так и не выполнил. Как мы уже указывали, Сигизмунд был даже вынужден перед принятием его на чешский престол санкционировать панам, земанам, горожанам произведенные ими захваты церковной собственности. Грамотой от 20 июля 1436 г. он разрешил дворянству вписывать в государственные книги акты, касающиеся купли-продажи, дарений и завещаний их недвижимой собственности[933].

В то же время следует учитывать характер изменений в феодальной земельной собственности, происшедших за время гуситского движения. Конфискованные земли церкви в значительной их части попали в руки дворянства страны (к сожалению, здесь нет возможности назвать какие-либо точные данные, определить, сколько из этих богатств попало в руки той или иной социальной группы чешского населения). Сообщив о самом факте, мы не должны и преувеличивать его значения. Произошла передвижка церковного землевладения частично внутри самого господствующего класса. Те земли, которые были захвачены и удержаны городами, попали в руки главным образом зажиточных горожан. Захват церковных богатств не сопровождался коренной ломкой старых форм землевладения и отношений собственности, по крайней мере в подавляющем большинстве случаев. Новые владельцы сохранили старые феодальные формы господства и подчинения, поземельной зависимости и продолжали получать ренту в ее прежнем виде. Все же нельзя не сказать о том, что городское землевладение, связанное с городским товарным производством, в руках новых владельцев могло быстрее втягиваться в обслуживание товарно-денежных отношений. Вполне вероятно, что в этих владениях могли раньше и в гораздо более значительной мере возникать более совершенные методы ведения хозяйства, что оно было более товарным по своей направленности и пр. Однако данных в этом отношении для более четких выводов в нашем распоряжении нет.

При всей ограниченности итогов в области перераспределения земельной собственности церкви оно имело существенное значение. Удар по церковному землевладению способствовал падению политического и идеологического влияния католицизма в чешских землях. Лишь много десятилетий спустя церковь смогла частично возместить тяжелый урон, понесенный ею в годы гуситского народного движения.

В связи с ростом внутреннего и внешнего спроса на сельскохозяйственную продукцию вторая половина XV в. являлась периодом более интенсивного ведения хозяйства: вводились улучшенные методы сельскохозяйственного производства, расширялись виноградарство, скотоводство, особенно рыбоводство. Несколько активизировалось феодальное хозяйство. Период после Липан некоторые современные историки Чехословакии оценивают как время экономического процветания Чехии, вопреки утверждениям И. Пекаржа и других реакционных историков, что гуситское движение принесло с собою опустошение и разорение страны[934]. Восставшим чешским крестьянам тоже, по-видимому, удалось захватить часть церковных и монастырских земель и даже удержать их за собой на какое-то время. Хотя не сохранилось достоверных сведений об этом, но некоторый предположения все же возможно высказать на основании данных, приведенных нами в главе о таборитской программе. В районах, где решительное преобладание принадлежало таборитам, судя по высказываниям Пршибрама в трактате о таборитских священниках[935], крестьяне, горожане и мелкие дворяне захватывали земли также и светских феодалов, принадлежавших к католическому лагерю. Положение крестьян изменилось заметно к лучшему в первые десятилетия после гуситских событий. В обстановке острого недостатка рабочей силы, — стремления помещиков во что бы то ни стало обеспечить свое хозяйство трудом подданных феодалы были вынуждены дать крестьянской бедноте возможность занять пустующие земли. Часть церковных земель могло приобрести богатое крестьянство, судя по отдельным записям в пражских городских книгах периода войн. Крестьянство было на некоторое время избавлено от уплаты церковной десятины и других повинностей в пользу церкви, что несколько улучшило на время его положение. Десятина принимает затем форму постоянного денежного платежа, уже независимого от размера земельного участка. На десятилетия исчезли многие чрезвычайные повинности, которые помещики начали практиковать довольно широко в догуситский период. Снизились налоги в пользу государства, что было немаловажным облегчением как для крестьян, так и для массы городского населения[936]. На время замедлился процесс имущественного расслоения крестьянства. Улучшение положения крестьянства в ближайшие десятилетия после гуситских войн подтверждается и решениями сеймов против беглых крестьян, явно выраженным стремлением восстановить прежнюю зависимость крестьянства от феодалов[937]. Паны потребовали даже, чтобы крестьяне уплатили им задолженность, образовавшуюся за время гуситских войн. В 1437 г. Земский суд, выполняя волю помещиков, постановил, что подданные, которые бежали с наследственных держаний и находятся в городах или еще где-либо, должны быть возвращены к своим панам или паны обязаны сами заселить оставленные дедины другими пригодными людьми[938].

Сейм 1454 г. принял постановление, запрещавшее феодалам держать в своих владениях чужих крестьян. Было объявлено, что все бродяги и так называемые «лежаки» (буквально — лентяи), т. е. люди, не занятые определенным трудом, не имеющие постоянных источников дохода, в том числе и беглые крестьяне, должны в течение двух недель найти себе хозяина. И позднее неоднократно издавались постановления правительственных органов о возвращении беглых крестьян их прежним господам под угрозой самых суровых наказаний. По решению сейма 1467 г.[939] запрещалось принимать беглых под угрозой большого штрафа в 10–20 гривен серебра. Но главное наказание приходилось на долю беглых: беглого крестьянина возвращали пану и в наказание отрезали уши. Однако издание нескольких указов о беглых и их прикреплении к земле говорит о том, что феодалам не удалось быстро выполнить эти решения.

Как эти, так и другие факты свидетельствуют о том, что наметившаяся кое-где в чешских землях еще накануне гуситского революционного движения тенденция И феодальной реакции, к созданию поместного хозяйства, основанного на барщинном труде крестьянства, была гуситским движением приостановлена. Помещики потратили не одно десятилетие на то, чтобы восстановить свое прежнее положение в отношении крестьянства. Следовательно, события гуситского периода сыграли свою большую положительную роль и в том смысле, что они на время задержали процесс перехода ко второму изданию крепостничества в чешских землях. Как мы уже указывали выше, значительные положительные результаты принесло с собою гуситское движение для городов, что является заслугой прежде всего таборитского лагеря.

2. Гуситское движение явилось новым этапом в развитии классовой борьбы в чешских землях. В этой области произошли глубокие качественные изменения. Догуситская чешская деревня знала сравнительно мало вооруженных выступлений крестьян против феодалов. Теперь такое движение охватило все слои крестьянства и приняло массовый характер. Прежние выступления крестьян были стихийными, неорганизованными и не имели более или менее сложившихся программных требований, своей идеологии. В период гуситских войн мы наблюдаем также много проявлений стихийности и неорганизованности. Стихийно развертывается восстание 30 июля 1419 г. в Праге, положившее начало массовой вооруженной борьбе чешского народа с феодально-католическим лагерем; таким же стихийным было иконоборческое движение в 1419 г. Но наряду с этой тенденцией, типичной для крестьянских восстаний, в гуситский период проявилась весьма высокая для того времени степень организованности, чего не было в предыдущих антифеодальных выступлениях народа. Теперь собирались массовые народные собрания, складывались важнейшие программные требования, которые постепенно вызревали в среде недовольных: Отдельные из них были официально приняты всеми гуситами, например, четыре пражские статьи. Хилиастические статьи, по-видимому, не обсуждались самими таборитами-хилиастами, но, записанные умеренными гуситами, стали предметом дискуссии между бюргерской аппозицией и таборитами, причем вожди таборитов подтвердили тогда, что большинство принципов этих статей они действительно разделяют[940]. Несмотря на всю неполноту, источники, посвященные программным требованиям гуситов, позволяют утверждать, что оформление их явилось результатом сложных и длительных внутренних процессов. Достаточно напомнить эти источники: четыре пражские статьи, 12 статей таборитов, 72 статьи против хилиастов. Важные требования программного характера были включены гуситами в многочисленные манифесты и в военные уставы. Ни одно народное (крестьянское или городское) движение эпохи феодализма до XVI в. не сохранило нам такого, относительно Значительного, числа программных документов с таким сравнительно подробным изложением народных требований.

Весьма высокая и совершенно необычная для средневековья степень организованности была достигнута в развитий вооруженных сил восставшего народа, в его военных операциях. Само выделение военных отрядов из среды повстанцев, т. е. деление таборитских общин на полевые (воинские) и домашние (хозяйственные) не имеет ничего себе равного во времена классического средневековья. Состав этих полевых (походных) отрядов периодически менялся, судя по сообщениям источников, по крайней мере первое время. Гуситы сами изготовляли себе оружие. Разработаны были воинские уставы повстанцев, чего также не было во времена других восстаний средневековой Европы.

У таборитов сложились свои политические институты. Прочно вошли в жизнь таборитских общин «старшие», которые руководили гражданскими делами, избирались и могли быть переизбраны членами общины. Постоянным явлением стали народные собрания членов общин, в наиболее важных случаях собирались таборитские синоды, например, в 1422–1424, 1426 гг.

Идеологи таборитов принимали активное участие в обсуждении важнейших спорных моментов по программным и тактическим (употребляем условно этот термин) вопросам. Например, в 1420 г. оживленно обсуждался вопрос о войне, т. е. о том, можно ли прибегать к вооруженной борьбе с вратами в защиту «правды божьей», т. е. в борьбе с феодально-католической реакцией. Табориты защищали на публичных диспутах 72 статьи, принимали участие в общечешских гуситских сеймах, в посольстве к Сигизмунду, на Базельском соборе и т. д. Следовательно, был создан и накоплен большой опыт в самой организации народного движения. Можно полагать, что длительное сохранение в народе гуситской революционной традиции[941] в какой-то мере проявилось в антифеодальных восстаниях чешского крестьянства в XVII–XVIII вв., особенно в восстании 1775 г.

Большой интерес представляют военные походы таборитов за границу. Они тщательно готовились, продумывались. Много внимания уделялось организации руководства военными силами, в войсках имелись выборные гетманы. Военные уставы содержали ряд статей, в которых обосновывались исключительно важные требования ко всем гуситам, прежде всего требование высокого морального уровня каждого воина-гусита. Как справедливо заключают современные чехословацкие историки[942], гуситская армия представляла собою зарождавшуюся армию нового типа.

О высокой степени организованности гуситского движения говорит также большая политическая деятельность гуситов: осмысленная, сознательная пропаганда своих идей среди соседних народов, прямые попытки получить их поддержку и, в свою очередь, стремление поддержать трудовой народ соседних стран в его антифеодальной и национально-освободительной внутренней борьбе; безотказный прием угнетенных чужеземцев в свои ряды; попытка установления прочного союза с другими славянскими народами — поляками, белорусами, русскими, украинцами; большая работа, проделанная гуситскими сеймами и гуситскими магистратами (Праги и др. городов) по преобразованию общественных отношений и церковного устройства внутри страны; активная борьба за осуществление гуситских идей на практике.

В антифеодальном движении крестьянства был достигнут значительно более высокий уровень борьбы, чем прежде: пассивные формы оппозиции феодализму, широко известные в Чехии прежде, теперь были отодвинуты на задний план. И, наоборот, на первое место выступила высшая форма классовой борьбы крестьянства, возможная в то время, — вооруженное восстание против феодалов, хотя, разумеется, продолжали сохраняться и другие, менее активные формы.

Качественно новым моментом явилось признание наиболее активной частью крестьян необходимости совместной борьбы с горожанами против феодального лагеря. Как уже указывалось нами выше, еще в собраниях на горах были выступления в таком духе. Призыв к единству всех гуситов становится особенно сильным в связи с началом крестовых походов против гуситской Чехии. Среди широких сдоев чешского населения тогда была еще широко распространена иллюзия в отношении возможности прочного и постоянного союза всех гуситов, независимо от их имущественного и социального положения. Только длительный и горький опыт, «уроки» предательства со стороны гуситских панов, затем правых элементов бюргерской оппозиции и, наконец, бюргерской оппозиции в целом, подорвали веру в такую возможность. Сразу после летнего пражского восстания 1419 г. стал оформляться крестьянско-плебейский лагерь, зародившийся еще прежде. Конечно, не следует слишком переоценивать это обстоятельство. Было бы неверно отождествлять плебейско-крестьянский союз в Чехии XV в. с идеей и практикой союза пролетариата и крестьянства в новое и новейшее время. Базой для последнего являлась совершенно иная стадия исторического развития, принципиально иная расстановка сил, наличие теории марксизма, самостоятельных партий пролетариата и пр. В период средневековья пролетариат как класс еще не сложился, а городской плебс, по характеристике Ф. Энгельса,[943] представлял собою еще довольно пеструю массу, не способную руководить крестьянством и не имевшую четко выраженной программы. В крестьянско-плебейском блоке таборитов руководящая роль принадлежала не плебсу, а крестьянству. Когда революционному крестьянству и плебсу не удалось захватить Прагу в свои руки и создать там свой революционный центр, они были вынуждены создать свои центры, например Табор. Передовой плебс городов, как показывают данные судебных записей панов Рожмберков,[944] частично ушел в эти военные лагери-таборы; частью, например в Праге, продолжал борьбу внутри города с бюргерской оппозицией за руководство. Вооруженные силы пражан, в том числе, по-видимому, и некоторая часть плебса, мобилизованная на войну и не ушедшая в таборитские города, совместно с таборитами предпринимали нередко вооруженные наступательные и оборонительные операции против феодально-католической внутренней и европейской реакции.

Подчиненная роль плебса в революционном таборитском лагере нашла свое выражение хотя бы в том, что в 72 статьях и иных программных документах радикальных гуситов специфические требования плебса не нашли выражения. Очень мало о них сообщают и нарративные источники.

Некоторые чешские города так и не попали в руки гуситов на всем протяжении вооруженной борьбы, например Чешские Будейевицы, Хеб. В них плебс смог лишь частично примкнуть к гуситам, непосредственно влившись в военные отряды повстанцев. В таких городах власть сохранилась в руках патрициата и высшего духовенства, которые не давали возможности поднять голову угнетенным городским низам. В некоторых городах, например в Кутной Горе, гуситская программа четырех пражских статей была принята лишь временно под давлением гуситов, в результате военных поражений феодалов. Здесь решающие позиции на время заняло местное бюргерство[945], которое не давало возможности развернуться плебсу.

Все же в классовой борьбе внутри чешских городов произошел в те годы существенный сдвиг. Она также поднялась на новую, более высокую ступень. Для королевских городов, игравших ведущую роль, хотя они и составляли меньшинство, борьба за внутреннюю независимость от церковных и светских феодалов представляла, в общем, пройденный этап. Однако именно в них особенно сильно проявлялось засилье чужеземного патрициата. Бюргерство и плебс этих городов в годы гуситского движения боролись совместно против патрициата и добились в этом крупнейших результатов, которые были бы невозможны без массового народного движения, без поддержки таборитского лагеря в целом, сыгравшего в этом деле решающую роль. Задача вытеснения старого патрициата с его первенствующих позиций в экономике и политической жизни этих городов была решена в основном в 1419–1421 гг. Бюргерская оппозиция теперь заняла то первое место, которое принадлежало прежде патрициату, и повела борьбу со своим недавним союзников — плебсом. Следовательно, в Чехии в данном случае почти совпали по времени разные стадии классовой борьбы городов, типичные для средневековья. Так, в специфических условиях гуситского движения, в обстановке мощного антифеодального и национально-освободительного движения в чешских землях выступает на сцену третья из известных нам стадий классовой борьбы средневекового города — борьба плебса против бюргерства. Конечно, она не была еще завершена в эти годы. Многие города, главным образом в Моравии, некоторые в собственно Чехии, еще не поднялись, не доросли до нее. Однако она была уже явлением, достигшим широкого распространения.

Существенные особенности были в общественной жизни панских городов, составлявших тогда значительное большинство из общего числа городских (поселений. Они являлись еще к началу гуситского движения собственностью. крупных феодалов. Следовательно, здесь не была еще пройдена более ранняя стадия классовой борьбы городов — борьба с феодалами за свою внутреннюю независимость. С королевскими городами периода вооруженного восстания их роднит то обстоятельство, что от мирных методов освобождения от власти панов (выкуп, королевская грамота на привилегии за особые заслуги и пр.), широко распространенных в догуситской Чехии, они также перешли теперь к вооруженной борьбе. В ходе и итоге гуситского революционного движения многие панские города получили от своих хозяев целый ряд послаблений и преимуществ. Они упрочили и расширили свои экономические привилегии, прежде всего право распоряжаться собственностью, и получили некоторые политические права. Так, 5 октября 1423 г. Сигизмунд по просьбе Яна Каплиржа из Сулевиц разрешил горожанам Тржебнице иметь 12 консулов, избирать из их среды пуркмистра[946]. В 1428 г. горожане из Билина получили право передавать свое наследство родственникам вплоть до седьмого поколения[947]. Некоторые села получили права местечек или городов, например село Побежховице[948]. Отдельным гуситским городам — Прахатицам,[949] Чешскому Броду,[950] Табору[951] — Сигизмунд был вынужден предоставить права королевских городов, бюргерство которых король привлек такой уступкой на свою сторону.

Таким образом, для классовой борьбы чешских городов времен гуситских войн характерны бурные темпы ее развития и широчайший размах. Ею охвачена была по сути дела вся Чехия и целый ряд городов Моравии. В отличие от собственно Чехии, в городах Моравии патрициат, обычно чужеземный, сумел удержать свои руководящие позиции. В Чехии 1419–4437 гг. мы наблюдаем одновременное наличие всех форм классовой борьбы городов, известных для эпохи феодализма. Одни из этих форм завершают свое развитие, другие появляются заново — от выступлений городов против своих панов за независимость к борьбе блока бюргеров и плебса против патрициата и до борьбы между бюргерством и плебсом. Такого сочетания разных форм классовой борьбы горожан, такого размаха и таких темпов перехода от одной стадии борьбы к другой мы обычно также не видим в тогдашней Европе. Нельзя не оговориться вместе с тем, что ведущую роль играли уже такие формы классовой борьбы горожан, как борьба бюргеров и плебса против патрициата и борьба между бюргерством и патрициатом.

Заметного качественного подъема и изменений достигает в гуситском движении революционная оппозиция феодализму. Ф. Энгельс, отмечая то обстоятельство, что «революционная оппозиция феодализму проходит через все средневековье», в то же время говорил о различных ее формах. «Она выступает, соответственно условиям времени, то в виде мистики, то в виде открытой ереси, то в виде вооруженного восстания»[952]. В XIV–XV вв. происходит выделение, обособление плебейско-крестьянской ереси от ереси бюргерской, что имело место, как мы видели выше, и в чешских землях. Одна из важнейших особенностей гуситского движения, как и восстания Уота Тайлера в Англии, заключалась в том, что в это время наряду с открытой ересью как формой оппозиции феодализму широчайшее распространение получает более высокая форма антифеодального движения — вооруженное восстание. Качественный скачок проявляется, в гуситском движении и в том, что гораздо более высокой степени развития достигают сами еретические движения. Ереси были известны в Чехии и прежде. В ряде источников они упоминаются в чешских землях уже в середине XIII в. Однако тогда им присущи были многие отрицательные черты, свойственные более ранним еретическим движениям, — сектантская замкнутость общин еретиков, отсутствие массовости в движении, мирный характер способов, с помощью которых сектанты думали добиться осуществления своих планов изменения существующих общественных отношений. Мы уже отметили выше, как постепенно преодолевались эти черты. Накануне и в ходе гуситского движения плебейско-крестьянская ересь в чешских землях также обособилась в самостоятельное направление, что отражало глубокие качественные изменения, происшедшие в самом еретическом движении.

В то же время происходят заметные изменения внутри этих направлений ереси. Бюргерская оппозиция переживала также процесс своего становления и развития и на различных стадиях своей эволюции не представляла однородной массы, единого целого. Степень развитости бюргерской ереси, ее взаимоотношение с плебейско-крестьянской ересью были также различными в разных странах. Специфика гуситского движения заключалась в том, что в нем союз между бюргерской и плебейско-крестьянской оппозицией был гораздо более длительным и значительно более прочным, чем в Англии времен восстания Уота Тайлера, во Франции периода Жакерии и Парижского восстания. Во Франции в середине XIV в. бюргерская оппозиция стремилась использовать в своих корыстных интересах крестьянское восстание. Даже тогда, когда у повстанцев-крестьян установилась связь с горожанами Парижа, бюргеры не оказали им никакой существенной поддержки. Как известно, руководитель восставших парижан — Этьен Марсель — ограничился посылкой в помощь крестьянам небольшого отряда горожан и посоветовал посланным по возможности воздерживаться от вооруженных выступлений на стороне крестьянства. Во время решающего столкновения крестьян-повстанцев с феодальными войсками бюргерская оппозиция осталась по существу в стороне. Затем и она была побеждена магнатами. Следовательно, в этом движении далеко не была преодолена изолированность крестьянства от горожан. Здесь не сложилось более или менее прочного блока между этими Силами. Более или менее аналогичная картина наблюдалась во время восстания Уота Тайлера в Англии, когда восставшее крестьянство было стихийно поддержано горожанами нескольких местных городских центров, плебсом, присоединившимися к ним в ходе восстания. Бюргерство Лондона в период, когда повстанцы вступили в Лондон с оружием в руках, только в первые дни выступало вместе с ними. В целом же оно отвергло метод вооруженного восстания, которым действовали крестьяне и плебс городов. Низшее дворянство вообще не примкнуло к крестьянам, хотя бы временно. Даже в Лондоне восставшее крестьянство осталось по сути дела изолированным от бюргерства и было разбито феодальными войсками. Таким образом, в Англии плебейско-крестьянская ересь не объединилась с бюргерской в борьбе против феодальных порядков в более или менее прочный и длительный блок. Вся глубина различий в их классовых интересах, в их методах борьбы за реализацию своих требований проявилась очень скоро.

Выделившись в самостоятельное направление, плебейско-крестьянская ересь в чешских землях в ходе гуситских войн выступает длительное время в блоке с бюргерской оппозицией, чего не было в Англии, да и а других странах феодальной Европы до XVI в. Бюргерская оппозиция в чешских землях выступает уже значительно более организованной. В ходе вооруженного восстания создается Пражский союз городов, включавший значительную часть королевских городов. Другая часть городов входила одно время в состав таборитских объединений. За исключением трех городов, все остальные королевские города примыкают к гуситским объединениям и входят в лагерь гуситов. В течение многих лет, когда в стране не было фактически королевской власти, эти города были самостоятельны и сами решали важнейшие государственные вопросы. К гуситам примкнул, также ряд зависимых, панских и церковных городов.

В чешских землях во время крупных антифеодальных выступлений в значительно большей степени, чем а других странах, сказалось давление снизу, сильнее была влияние на лагерь бюргерской оппозиции со стороны, плебейско-крестьянских масс с их решительными способами борьбы против феодального лагеря, особенно в первый период (1419–1421 г.). Это влияние проявилось в некоторых ранних гуситских манифестах, в которых заметен более решительный тон, чувствуется более радикальный характер требований. Как известно, Новая Прага, например, сразу же после предложения таборитов в августе 1420 г. во время первого крестового похода согласилась принять 12 статей, предложенных таборитскими общинами, находившимися тогда в Праге[953].

Хотя бюргерская оппозиция была противницей методов вооруженной борьбы в защиту своих требований, однако в обстановке наступления международной реакции (Первый крестовый поход) она была вынуждена на время отказаться от своей обычной тактики соглашательства и примирения. Отряды умеренных гуситов вместе с таборитами с оружием в руках выступили против войск крестоносцев. В этом сказалось воздействие бюргерство не только специфической внешней обстановки, но и своеобразие расстановки классовых сил в чешских землях и наличие у чешских бюргеров своих особых задач, которых не было, скажем, у бюргерской оппозиции Франции и Англии в период Жакерии, Парижского восстания и восстания Уота Тайлера. Хотя во Франции вместе с французскими рыцарями участвовали в подавлении восстания крестьян английские феодалы и народные выступления произошли в обстановке начавшейся Столетней войны, однако там бюргерская оппозиция не пошла на совместную вооруженную антифеодальную борьбу в блоке с плебейско-крестьянским лагерем и быстро предала широкие массы народа.

Однако вскоре и в чешских землях, при наличии указанных выше важных специфических черт проявилась со всей силой главная и общая для бюргерской оппозиции в то время черта ее готовность к сделке с господствующим феодальным классом за счет крестьянства и плебса городов. Уже в 1423–1424 гг. правые ее лидеры попытались, хотя и неудачно, повернуть гуситов на путь сделки и компромисса. В 1427–1429 гг. развернулась ожесточенная борьба внутри Праги вокруг этого же вопроса — о путях методах дальнейшего развития гуситского движения. Тогда попытки коренного поворота в ходе событий в направлении реакции провалились. Они удались уже много позже, при активной помощи международной реакции, римско-католический церкви, после Базельского собора и соглашения в форме пражских компактатов. Липаны были логическим и закономерным результатом эволюции бюргерского лагеря вправо, к окончательному предательству плебейско-крестьянского лагеря гусизма.

Как и чем все же объясняется более высокая степень организованности гуситского движения, сравнительно длительный период блока между плебейско-крестьянским лагерем и бюргерской оппозицией в Чехии, если сопоставить его с другими странами? Уровень экономического развития Англии периода восстания Уота Тайлера был более высоким, чем экономический уровень чешских земель в начале XV в. Города Англии не были тогда в своем большинстве в такой зависимости от отдельных феодалов, как чешские города. Задача борьбы за освобождение от панской зависимости не стояла здесь так остро. Вместе стем перед населением Англии не стояла проблема борьбы за национальную независимость. В чешских землях это обстоятельство было одним из важных стимулов, который способствовал временной консолидации сил всех направлений гусизма. В то же время со всей силой проявились и в Англии, и в Чехии общие черты движения — антицерковная направленность, активное участие в движении низшего дворянства, стремившегося к захвату в свои руки церковных богатств.

Следовательно, проявление общих сторон и тенденций антифеодального движения плюс наличие специфических черт в чешских землях и породили сравнительно высокую степень его организованности, более энергичную деятельность бюргерской оппозиции и более длительный блок ее с плебейско-крестьянским лагерем.

3. Существенно изменился состав городских магистратов, имевшихся в королевских городах. Старый, в большинстве своем чужеземный патрициат был уничтожен или изгнан, и его место заняло теперь чешское бюргерство. Во время гуситских войн в составе городских магистратов были обычно ремесленники разных профессий и мелкие и средние торговцы. В Старой Праге на должностях консулов за 1420–1436 гг. сменились представители двадцати ремесленных корпораций. Из них было 8 суконщиков, по 5 человек из числа пивоваров, мясников, портных. В Новой Праге за то же время в должности консулов сменились представители 24 ремесел, в том числе 11 суконщиков, 8 мясников, 6 пекарей, 4 кожевника, 4 пивовара и др.[954] В городе Пльзне в 1433 г. среди консулов были кожевники, столяры, мясники, пивовары, пекари, золотых дел мастера. и др. В г. Чешском Броде в 1421 г. в числе консулов находились два стригольщика сукон, а в 1426 г. — 4 мясника[955]. За 1427–1436 гг. на посту пуркмистра (бургомистра) и консулов в Кутной Горе, бывшей тогда под гуситским контролем, сменился целый ряд ремесленников и торговцев, среди которых были портные, мясники, лавочники, розчики, пушкари, сапожники, монетчики и иные[956]. Поскольку Сигизмунд был вынужден признать и изменение соотношения в составе населения королевских городов и возросшую роль городского бюргерства, оно и в дальнейшем сохранило свои значительные новые права. Резко возросла в целом роль королевских городов в политической жизни страны. Если до восстания представители самых значительных и крупных королевских городов приглашались в некоторых случаях на сеймы, то теперь они стали признанными представителями третьего сословия в сеймах и постоянными их членами.

«…Большая часть подданных городов избавилась от наследственных рихтеров» за годы гуситских войн[957]. Города Жатец, Йиглава, Оломоуц избавились от них уже в 1419 г., Кутна Гора — в 1420 г., Литомержиц — в 1422 г. (Рихтеры пользовались в городах судебными правами и частью судебных доходов и обычно обладали наследственной властью. До гуситских войн они стояли даже выше консулов. — А. О.).

Низшие слои ремесленного люда получили большие возможности защищать свои права. В 1432 г. подмастерья Старой Праги создали свое братство. В последующие десятилетия такого рода организации подмастерьев были созданы в целом ряде других ремесел, что было безусловно связано с возросшей за годы крестьянской войны политической активностью городских низов, с непосредственными положительными итогами народной борьбы.

Следовательно, важнейшие итоги гуситского движения в области политической выразились в демократизации городской жизни в целом, в закреплении за горожанами прав третьего сословия и в упрочении сословной монархии, которая тогда еще не исчерпала своих возможностей до конца.

4. Много положительного антифеодальное и национально-освободительное движение чешского народа принесло в национальном вопросе. Такой итог был исторически вполне закономерен. Гуситское движение так же, как и народные и национальные движения других стран, подтверждает глубокую правильность учения марксизма-ленинизма о том, что национальный момент играет подчиненную роль, а главное, определяющее место принадлежит экономическим и социальным мотивам. Классовые интересы и здесь оказались выше национальных.

Каковы были реальные результаты, достигнутые в национальном вопросе в итоге гуситского движения?

Еще во время переговоров с Сигизмундом в 1429 г. гуситы требовали, чтобы управление Моравией король вручил какому-либо пану чешского или моравского происхождения[958]. В упоминавшихся выше требованиях дворянства и бюргерства к Сигизмунду в марте 1435 г. было записано: «Ни один немец или иной чужеземец не должен быть государственным служащим или держателем замка или имения[959]. В случае выезда короля из страны, «…чтобы землю (т. е. страну. — А. О.) не поручал ни одному чужеземцу, а только чеху», гуситу. Горожане стремились не допустить реставрации политического могущества чужеземного патрициата. «Ни один немец, не принимающий тело или кровь божью (т. е. не гусит. — А. О.), — не должен быть консулом или каким-либо иным государственным служащим», — требовали они[960]. Исключение было сделано только для немцев-гуситов, что лишний раз доказывает, что немецкие элемент были непосредственными участниками гуситского движения в чешских землях. В заключение была написана статья, направленная против чужеземного засилья вообще: «Немцев и иных чужеземцев не делай государственными служащими». 6 июля 1435 г. Сигизмунд в грамоте пражанам дал согласие на их требование, чтобы чужеземцы-негуситы не занимали городские должности[961]. «7. Ни один чужеземец, который не хочет принимать под двумя видами, чтобы не был консулом и присяжным или чиновником в тех городах» (имеются в виду Старая и Новая Прага. — А. О.). В 12 статье грамоты короля от 20 июля 1436 г.[962], касающейся всей Чехии, было записано: «…желаем, чтобы в Чехах (т. е. в чешских землях. — А. О.) ни один чужеземец не был на должностях, кроме как чех, а в окрестных землях, принадлежащих Чешскому королевству, чтобы было гак, как отец наш славной памяти и иные чешские короли установили». 31 статья подтверждала, что в случае выезда короля из страны чужеземец не будет его замещать.

При общей положительной направленности указанных требований и решений, нельзя не отметить, что сам факт признания королевских прав за Сигизмундом, ярым врагом гусизма и национальных устремлений чехов, был явлением отрицательным. Это обстоятельство в какой-то мере привязывало страну к Германии, к интересам немецких князей, давало им повод для вмешательства во внутричешские дела, что проявилось вскоре после смерти Сигизмунда и имело отрицательные результаты для страны. В этом повинны именно гуситские дворяне и бюргеры, их предательская сделка с Римом и феодально-католическим лагерем в целом.

Крупнейшим положительным результатом, имевшим общенациональное значение, явилась ликвидация засилья немецкого патрициата в подавляющем большинстве королевских городов Чехии, превращение городов страны в подлинно национальные чешские центры.

Например, в Праге с 1424 по 1427 г. было записано 53 новых горожанина, среди которых было только два немца. С 1427 по 1436 г. было принято 412 новых горожан и из них только 25 немцев[963]. В ближайшие десятилетия после гуситских войн в Праге в число горожан принимались в подавляющем большинстве чехи. С 1437 по 1517 г. среди горожан, принятых в Старой Праге, судя по 480 известным фамилиям, 442 человека являлись чехами, 25 — немцами и 13 — поляками[964]. В 1427–1429 гг. в Старой Праге было 640 ремесленников и занимавшихся промыслами, среди которых названо лишь 12 немецких имен[965].

Наряду с изменениями в национальном составе населения городов в целом, что мы можем предполагать, судя по ходу событий, отметим также другое важнейшее обстоятельство: во главе городского самоуправления во всех гуситских центрах стояли теперь национальные чешские элементы.

Гуситское движение расчистило дорогу для развития национальной культуры и языка. Еще в годы гуситских войн чешская национальная культура сделала заметный шаг вперед. Широчайшее развитие получает народная поэзия, служившая таборитам и умеренным гуситам мощным оружием в борьбе против феодальной идеологии и вдохновлявшая народ на мужественную борьбу с врагами. В годы войны в Таборе появились школы для мирян, где обучение велось на национальном чешском языке, по поводу чего тогда возмущался магистр Ян Пршибрам. Даже ярый враг гуситов Эней Сильвий, побывав в Таборе в середине XV в., с удивлением отметил широкое распространение грамотности среди крестьян и горожан, населявших в то время Табор и округу. Начиная с Яна Гуса, широкое распространение получила Библия, переведенная на чешский язык, и другие богослужебные книги на родном языке, богословские и светские трактаты. Петр Хельчицкий (1390–1460) пишет на чешском языке трактат «О вере», знаменитую «Сеть веры» и др. произведения. Некоторые сочинения писал по-чешски Ян Рокицана (1395–1471), глава умеренных гуситов в последний период гуситского движения. Защитниками национального чешского языка были виднейшие деятели общины Чешских братьев, возникшей около 1460 г. В 1468 г. в Чехии была напечатана первая книга на чешском языке — «Троянская история». Издавались новые полные тексты Библии и были написаны различные произведения по вопросам права и чешской истории. К их числу относятся, например, «Старые чешские летописи» — один из ценнейших памятников чешской истории гуситского времени. Чешский знаток права Викторин Корнель из Вшегрд издал «Девять книг о правах, судах и досках чешской земли». Некоторые другие чешские гуманисты того времени выступили также решительными защитниками родного чешского языка.

В администрации, суде и быту немецкий и латинский языки был» вытеснены чешским. Он стал государственным языком в Чехии, Моравии, Горной Силезии. На чешском языке обсуждались теперь различные вопросы на сеймах страны, записывались решения сеймов и городских общин, в частности в Праге. На нем писались новые и были переведены старые цеховые статуты, например, статут пражских маляров, затем Йиглавское и Кутногорское горное право.

Чешский язык становится весьма распространенным в родственной чехам Словакии, бывшей тогда в составе земель венгерской короны. Это способствовало еще большему сближению чешского и словацкого народов. Более широкое распространение чешский язык получил в польских землях.

5. Каков общий итог в области преобразования церкви? Было достигнуто частичное выполнение планов создания дешевой церкви: у нее были отняты многие ее богатства. Было ограничено число высшего духовенства в стране, уничтожены многие монастыри. В других землях чешской короны, т. е. в Моравии, Силезии, положение осталось в общем почти без изменений, поскольку там, гуситское движение не привело хотя бы к временной победе гуситов. Значительным облегчением явилось прекращение на время уплаты денег Римской курии.

Заметные положительные результаты были достигнуты в ограничении политических прав церкви. Духовенство потеряло на время права привилегированно сословия и лишилось участия в сейме, в важнейших органах управления государством. Лишь позднее церковь смогла в обстановке внутренней реакции и при поддержке Габсбургов восстановить многие из прежних прав и привилегий. Однако политическое влияние церкви было потеряно не полностью, хотя и значительно ослабло. Положительным явилось также резкое ослабление влияния римско-католической церкви и реакционной деятельности монашеских орденов в жизни Чехии.

В новой гуситской церкви, в общинах Чешских и Моравских братьев церковные обряды стали горазда проще. Прогрессивное значение для создания национальной церкви имело распространение чешского языка в богослужебной литературе и в некоторых церковных, службах. Чехи, единственные во всей католической части Европы, длительное время сохраняли право на причащение под двумя видами.

В заключение хочется еще раз подчеркнуть, что многие из важнейших идей гуситов — идея возврата к ранней христианской церкви в преобразованном виде, идея дешевой церкви, положение о том, что источником истины является «священное Писание», а не «священное предание», — которые встречались прежде в еретических движениях в Европе, несколько позднее выступят и в общеевропейской реформации XVI в. Следовательно, с этой точки зрения гуситское движение, в том числе в некоторой мере и деятельность умеренных гуситов, способствовало развитию реформации XVI в.

Могучее народное движение, вылившееся в гуситские войны, стало неисчерпаемым источником лучших традиций чешского народа. Известно, как высоко ценили лучшие традиции различных народов классики марксизма-ленинизма. Ф. Энгельс в предисловии к «Крестьянской войне в Германии» с гордостью говорит о революционных традициях немецкого народа. В. И. Ленин с горячим одобрением вспоминал декабристов, революционных русских демократов и первых большевиков, поднимавших революционное движение в землях России.

Гуситские революционные традиции питали освободительные чаяния трудящихся масс Чехии. Они вдохновляли их на борьбу с феодализмом, с абсолютизмом и чужеземным угнетением во времена Габсбургов. В годы второй мировой войны эти традиции воодушевляли чешский пролетариат и крестьянство на самоотверженную борьбу против немецкого и чешского фашизма. Революционная деятельность таборитов воодушевляла чехов и словаков на борьбу за народную демократию и позднее — на строительство социализма.

Гуситское революционное движение нашло широчайший отклик во многих европейских странах, горячее сочувствие широких слоев крестьянства, плебса, бюргерства, даже низшего дворянства и вызвало неоднократные попытки подражания. Об этом свидетельствуют многочисленные сообщения современников — хроники немецких городов, письмо кардинала Юлиана Чезарини, письма Владислава и Витовта, папы Мартина V, императора Сигизмунда, материалы Базельского собора, решения провинциальных синодов различных католических стран Европы, протоколы инквизиции в Германии и других европейских государств. Обширная литература о гуситских откликах вне Чехии указана частично в первой главе, поэтому я остановлюсь лишь на общем значении гуситских идей и практики в развитии тогдашней Европы.

Выдающееся значение чешской крестьянской войны XV в. вытекало из самого характера движения, глубины его антифеодальной направленности, из размаха антикатолической и национально-освободительной борьбы, борьбы, которую вел чешский народ. Как мы уже отмечали в одной из статей[966], чешская крестьянская война была самым мощным антифеодальным движением в средневековой Европе в период до XVI в. Она была значительно глубже и длительнее революционных плебейских и крестьянских движений в Англии, Франции, Фландрии, Германии, Испании XIV–XV вв. Впервые в мировой истории в Таборе осуществлялась попытка создать общество без классов и сословий, без имущественного неравенства, на основе принципов потребительского коммунизма.

Табориты покушались на феодальную собственность, на всю систему феодальных общественных отношений. Впервые в таких широких размерах и с такими существенными результатами была проведена секуляризация церковных земель. Достигнуто было на некоторое время заметное улучшение положения крестьянства. Порваны были цепи, которыми чешские земли были прикованы к папской курии. Широкое распространение гуситских идей в Европе и успехи движения внутри чешских земель нанесли серьезный удар по идеологическому могуществу римско-католической церкви и подорвали и без того пошатнувшийся ее авторитет. В числе основных задач чешского движения стояла задача реформации католической церкви и создания церкви национальной, чешской — задача, которую многие другие европейские страны будут решать в XVI столетии.

Специфической чертой чешского движения являлся его национально-освободительный характер, что также выводило его за пределы задач, обычно решавшихся в крестьянских восстаниях и войнах средневековой Европы. Эта сторона гуситского движения нашла особенно значительные отклики в тех странах, которые также стремились добиться ликвидации чужеземного засилья.

Чешское революционное гуситское движение имело огромное влияние на общественную жизнь остальной Европы.

1) Оно содействовало дальнейшему обострению и углублению социального, антифеодального движения, появлению новых и более значительному развитию прежних, уже испытанных форм классовой борьбы, подъему на новую ступень различных форм оппозиции феодализму.

Крупнейшим положительным итогом гуситского движения является зарождение и развитие гуситской идеологии, прошедшей сложнейшую эволюцию от народных еретических сект и выступлений Конрада Вальдгазура, Яна Милича, Матея из Янова, Фомы Штитного к Яну Гусу и его ближайшим соратникам и единомышленникам Иерониму Пражскому, Якоубеку из Стржибра и другим.

Исключительное значение имело зарождение и оформление идеологии плебейско-крестьянского лагеря таборитов, таборитского хилиазма. Как и учение Яна Гуса, хилиазм таборитов возник прежде всего на национальной чешской почве. Однако он также испытал большое влияние народных сект всей тогдашней Европы.

Идеология таборитов — хилиазм занимает почетное и выдающееся место в развитии антифеодальных идей в средние века. В ней мы встречаем довольно полную картину программных требований народа, отразивших чаяния и стремления крестьянства и городских низов. Хилиазм, давно Уже известный в феодальной Европе, поднялся в гуситском движении на новую, высшую ступень, соединившись с идеей народного революционного восстания, с попытками таборитов непосредственно осуществить в чешских землях план создания нового, бесклассового общества своими собственными руками, не дожидаясь вмешательства потусторонних таинственных сил.

2) Гуситское революционное движение способствовало росту национального самосознания народов, в частности развитию идеи славянской общности; 3) оно заложило основы общеевропейской реформации; 4) оно подрывало в некоторой мере немецкую агрессию на востоке Европы; 5) оно дало толчок развитию военного искусства в Европе; 6) оно помогло значительному усилению идеологической борьбы против монополии римско-католической церкви.

Гуситские идеи проникли в белорусские, украинские, литовские, польские, словацкие, венгерские, румынские, германские, французские земли и далее вплоть до Испании, Англии, Шотландии. В разных странах Европы они встретили сочувственный отклик в народных массах, хотя и в различных формах и с различными целями, так как уровень развития и задачи, стоявшие перед каждой страной, были тогда весьма различны». Стремление активно воспринять опыт и уроки чешской крестьянской войны вытекало из дальнейшего обострения социальных противоречий в феодальных государствах Европы, в связи с продолжавшимся ростом товарно-денежных отношений, все большим проявлением эксплуататорской сущности самой феодальной системы к стремление народов к национальному освобождению.

Советские люди, все трудящиеся мира с чувством огромного удовлетворения следят в наши дни за успехами строительства социализма в Чехословакии. Многовековая мечта лучших сынов чешского и словацкого народов об обществе без эксплуатации человека человеком, без классов, имущественного и правового неравенства стала в наши дни былью, реальностью. Не последнее место среди стимулов, вдохновляющих чехословацкий народ на героические трудовые подвиги, занимают его, революционные традиции. Вместе со всеми трудящимися Чехословакии мы, советские люди, глубоко уверены в том, что «... и в Чехословакии нынешнее поколение также будет жить при коммунизме», как заявил об этом в своем выступлении на XXII съезде КПСС первый секретарь Коммунистической партии Чехословакии и президент Чехословацкой Социалистической республики Антонин Новотный.