Из истории синтаксиса русского языка

2. Изменения в употреблении второго именительного имен существительных, прилагательных и причастий

Относительно изменений в употреблении существительных и прилагательных в функции сказуемого в науке существует точно установленный взгляд, согласно которому творительный предикативный развивается на месте второго именительного, т. е. предложение типа Иван был мастером является позднейшим сравнительно с предложением Иван был мастер. Причем процесс распространения творительного предикативного на месте второго именительного протекал неравномерно в зависимости от характера глагола, при котором первоначально употреблялся второй именительный падеж.

Различаем следующие группы таких глаголов:

1. Глаголы бытия, т. е. глаголы, обозначающие только время и наклонение (есть, был, буду, буди).

2. Глаголы преобразования (учинитися, стати, творится, сделатися и т. п.).

3. Глаголы выявления и называния (являтися, показатися, мьнитися, наречися, прозватися).

4. Глаголы вещественного движения и пребывания (сѣдѣти, лежати, жити, иду, плыву и т. п.).

5. Глаголы в форме причастия страдательного залога типа постелен, назначен, избран, прозван и т. п.

При глаголах бытия в древнерусском языке почти безраздельно господствовал второй именительный падеж. Так, в Синодальном списке «Русской Правды» засвидетельствован только второй именительный, творительный предикативный не встречается.

В других древнейших памятниках творительный падеж предикативный отмечен в единичных случаях.

Приведем примеры второго именительного при разных формах глагола бытия.

При форме есть — суть: Аще ли обрящутся Русь, работающе у Грекъ, аще суть плѣньници, да искупаютъ … По 10 златникъ (Лавр. л.)

При форме бысть: Разболѣвъся и бысть мнихъ (I Новг. л. син. сп.). Посемь же перея власть его (Мстислава) Ярославъ, и бысть самовластець Русьстѣй земли (Лет. Нестора).

При форме быхъ: И ина много повѣдаху о немъ (о св. Антонии) в другое и самовидѣцъ быхъ (Никон. л.).

При форме бѣ: Се же Котянь бѣ тьсть Мьстиславу Галицьскому (I Новг. л., син. сп.).

При форме былъ: А в то время был посол в Литвѣ псковскии Киприян наместник Лодыжкиничь (I Пск. л., тих. сп.).

При форме буду — будуть: …и да посѣчени будуть мечи своими отъ стрѣлъ и отъ иного оружья своего…; и будеть раб в весь вѣк в будущий. (Лавр. л.) …в память (вечную) праведник будеть… (Там же.)

Творительный предикативный при глаголах бытия в древнейших памятниках встречается исключительно редко. В Синодальном списке I Новгородской летописи можно отметить случай употребления творительного предикативного при глаголе будетъ «Да не будетъ Новыи търгъ Новогородомъ, ни Новогородъ Тържькомъ».

В Синодальном списке I Новгородской летописи, а также в других летописях можно отметить случай употребления творительного предикативного падежа имен существительных черница и грекиня при форме плюсквамперфекта, например: Понеже была бѣ мати его черницею. (I Новг. л., син. сп.). Бѣ бо у Ярополка жена грекинѣ, бяше была преже черницею. (Там же) Сравните то же в Ипатьевской летописи: «…у Ярополка жена Гръкини бѣ и бяше была черницею».

То же в Лаврентьевской летописи: «Жена гръкини бѣ и бяше была черницею. Понеже бѣ была мати его черницею».

Случай употребления творительного предикативного можно отметить при глаголе бысть в Лаврентьевской летописи; в творительном предикативном падеже засвидетельствованы имена существительные чернец, епископ, например: «Изяславъ и Всеволодъ выслали стрыя своего Суднелава из поруба… и бысть чьрьньцомь» (Лавр. л.).

При глаголах преобразования, т. е. при глаголах учинитися, стати, творитися и т. п., второй именительный уже в древних памятниках не является единственным предикативным падежом. При этих глаголах можно наблюдать как именительный падеж (ср.: Онъ же ныне ворогь ми ся учинилъ (Ипат. л.), так и творительный: Съгна отца съ престола и самъ царемь ста. (I Новг. л.). Поча по миру ходити (Исакий) тако уродомъ ся творя. (Лавр. л.) Приѣха Самсонъ къ митрополиту ставитися владыкою. (I Новг. л.)

Таким образом, факт вытеснения второго именительного творительным предикативным при глаголах преобразования свидетельствуется уже древнейшими памятниками русского языка.

При глаголах выявления и называния, т. е. при глаголах являтися, показатися, мьнитися, наречися, прозватися и т. п., господствует второй именительный; только изредка встречается творительный предикативный.

Примеры со вторым именительным: Вышегородъ… вторый Селунь явися в Русьстѣй земли (Сказ. о Бор. и Гл.). (Закон) безаконникомъ отечьствие мьниться (Лавр. л.), т. е. у не имеющих закона отеческие обычаи (отечьствие) считаются законом. Не словом нарицающеся хрестьяни, а поганьскы живуще (Лавр. л.). Случаи употребления творительного предикативного при тех же глаголах встречаются весьма редко, главным образом при глаголах прозваться, назваться, зваться. Например: …а Словѣнескъ язык и Рускыи одинъ. От Варягъ бо прозвашася Русью, а първѣ бѣша Словяне, аще и Поляне звахуся… (Ипат. л.).

В связи с расширением употребления членных имен прилагательных в сказуемом стоит развитие творительного предикативного за счет второго именительного имен прилагательных.

Творительный предикативный имен прилагательных исторически развился также на месте былого второго именительного; исконным и первичным в предикате является именительный падеж имен прилагательных.

По мнению Потебни, в древнейших славянских наречиях прилагательное в именительном падеже при есмь и пр. в большинстве случаев стоит в бесчленной форме: «Да видяшеи слѣпи будуть».

По свидетельству акад. Обнорского, в Синодальном списке «Русской Правды» прилагательное в нечленной форме обязательно, если оно служит частью предиката: «Кто будеть виноватъ. Аже кто многимъ долженъ будетъ. Аже будуть в дому дѣти малы. Зане суть не свободьни. Оже придеть кръвавъ мужь… или синь. Бьють ли не смысля пьянъ без вины…»[2]. Творительный предикативный имен прилагательных в этом памятнике не имеет места, поскольку в нем не употребляются членные имена прилагательные в функции сказуемого.

То же самое мы находим в Лаврентьевском списке летописи, в котором имя прилагательное в функции сказуемого, как правило, употребляется в краткой форме; сказуемое в этом случае согласуется с подлежащим полностью (в роде, числе и падеже).

«Совлекуться и будуть нази. Азъ погана есмь. Бѣ бо Болеславъ великъ и тяжекъ, яко и на кони не могы сѣдѣти. Бѣ мятежь великъ и голодъ по всем тои странѣ. Бѣ гроза велика и сѣча силна и страшна».

Само собой понятно, что и в этом памятнике творительный предикативный имен прилагательных не имеет места, поскольку в нем также не употребляются членные имена прилагательные в функции сказуемого.

То же самое мы находим в Синодальном списке I Новгородской летописи.

По свидетельству А. Потебни, «в древнейших летописных русских сборниках (I Новг. л., Лавр., Ипат. л,) творительный предикативный прилагательных даже в тех случаях, где творительный существительных обычен, составляет еще большую редкость.

„Куда же поидете, идѣже станете, напоите, накормите уне ина и болѣ же чтите гость… ти бо мимоходячи прославять человѣка любо добрым, любо злымъ“. (Лавр. л.) В старославянском примеров мне неизвестно»[3].

Приведенный здесь Потебней пример не относится к изучаемому вопросу, так как в нем творительный предикативный на месте второго винительного. Другого материала относительно развития творительного предикативного в древних русских памятниках Потебня не приводит.

Имена прилагательные употреблялись в древнерусском языке во втором именительном падеже при всех группах глаголов, принимавших участие в образовании двусоставных именных предложений. Причем местоименные формы имен прилагательных отмечаются исключительно редко.

Древнерусские памятники XI—XVI веков не дают сколько-нибудь значительных материалов о распространении в функции сказуемого местоименных форм имен прилагательных, а также формы творительного предикативного на месте второго именительного падежа.

Относительно природы грамматических различий между творительным предикативным и вторым именительным и причины развития первого за счет и на месте второго именительного в науке не существует точно установленного взгляда. В лингвистической литературе по этому поводу высказано немало соображений. Одни говорили, что грамматическое различие между вторым именительным и творительным предикативным состоит в существенности и несущественности предикативного признака.

Например, в предложении Ломоносов был писатель второй именительный писатель выражает предикативный признак существенный, а в предложении Ломоносов был рыбаком творительный предикативный рыбаком выражает предикативный признак несущественный. Такова точка зрения Буслаева, с которой резко полемизировал Потебня.

Другие полагали, что указанное различие состоит во вневременности (второй именительный) и временности (творительный предикативный) предикативного признака. Например, писатель в названном выше предложении Ломоносов был писатель обозначает признак вневременный, а рыбаком в предложении Ломоносов был рыбаком обозначает признак временный. Такова точка зрения Пешковского. Наконец, по мнению третьих, второй именительный выражает постоянный предикативный признак, а творительный предикативный — переменный предикативный признак. Такова точка зрения большинства западных славистов. Все эти точки зрения требуют пересмотра и уточнения, так как любой из названных оттенков предикативного признака может быть выражен любым предикативным падежом — и вторым именительным, и творительным предикативным; можно сказать: Ломоносов был писатель и был писателем. Ломоносов был рыбаком и был рыбак.

Что касается причин развития творительного предикативного на месте второго именительного, то, по мнению одних (Потебня, Овсянико-Куликовский) она заключается в аналогическом воздействии со стороны конструкций с творительным образа действия, например вместо он сделался мастер стали говорить он сделался мастером под влиянием конструкции типа дым подымается клубами. Другие полагали, что возникновение творительного предикативного обязано потребности выразить грамматическое свойство в предикативном признаке, различающееся с точки зрения его постоянства или переменности.

Наблюдения над материалом показывают, что различие между творительным предикативным и вторым именительным состоит в том, что первый выражает предикативный признак как возникающий в результате деятельности субъекта, а второй выражает предикативный признак как готовую принадлежность субъекта безотносительно к его деятельности. Таким образом, причина замены второго именительного творительным предикативным заключается в грамматической дифференциации предикативного признака.

В одних случаях глагол в структуре именного предложения обращался в форму выражения деятельности субъекта, а в других — в форму связки. В первом случае развивался творительный предикативный, во втором — сохранялся второй именительный.

Таким образом, творительный падеж рыбаком в предложении Ломоносов был рыбаком выражает предикативный признак как возникающий в результате деятельности субъекта, выраженного подлежащим, а второй именительный падеж рыбак в предложении Ломоносов был рыбак выражает предикативный признак как готовую принадлежность субъекта безотносительно к его деятельности.

Порядок и последовательность развития творительного предикативного были различными в зависимости от того, было ли в сказуемом имя существительное или имя прилагательное, а также в зависимости от характера глагола, употреблявшегося в именном предложении [а) глаголы бытия, б) глаголы преобразования и выявления, в) глаголы вещественного движения и пребывания].

Кроме того, закономерности развития творительного предикативного имели различное отражение в памятниках различных жанров.

Коренные изменения в сторону распространения творительного предикативного на месте второго именительного при глаголах бытия намечаются в памятниках XVII века. Процесс внедрения творительного падежа в область сказуемого был неодинаковой интенсивности при разных вспомогательных глаголах.

При глаголе был творительный предикативный в памятниках XVII века, а в особенности в памятниках XVIII века стал более интенсивно использоваться для выражения сказуемого.

Котошихин при глаголе был чаще употребляет творительный предикативный, чем второй именительный:

«А на Москве былъ добрымъ порутчикомъ. А отъ Федора родился Михайло, который был царемъ. Многие люди узнали, что он воръ Гришка Отрепьев, который былъ чернецомъ».

Творительный предикативный при глаголе был часто употреблялся и в других памятниках, например: …как пришел к разбойникам и был атаманом. (Ист. Вас. Кор.) …после на Москве у Павла митрополита ризничим был. (Авв. Жит.)

При глаголе будет творительный предикативный у Котошихина не встречается. Однако в других памятниках XVII века мы его находим. Например:

При всех случаях будут тебе верными рабами… (Ист. кор. Ар.) Брат мой… будет большой помехой… (Там же.) И тогда будет племянник мои царем империи. (Яр. цес.)

При глаголах преобразования уже в памятниках XVII века второй именительный употреблялся реже, чем творительный предикативный.

Примеры со вторым именительным:

…и погашу славу его и ковалер ковалеров содеюся. (Ист. Ал. Рос.) Сведал он, что мне учинилися дочери духовные, осердился на меня опять пуще старова. (Авв. Жит.) Молодец стал в поле ковыль трава. (О горе зл.)

Примеры с творительным предикативным:

…При времяни надобнасти я тебе слугою обязуюсь! (Ист. кор. Ар.) …а архилабон королевич стался настоящим королем. (Там же.) … и друзьями мне обратились… (Ист. Ал. Рос.) Через краткое время мухи оборотятся орлами, а соколы воронами. (Яр. цес.) Да как учинился попенком, так по боярским дворам научился блюды лизать. (Авв., Кн. бес.)

При глаголах называния творительный предикативный в памятниках XVII века также был представлен шире, чем второй именительный: За то от умных вороном прозовется. (Орач.) Кормился идучи по болотам… а назывался незнаемым крестьянином. (Пов. Ер.) За то от умных жуком называется. (Орач.) За то от премудрых мышью наречется. (Там же.) И назвались братьями в такой силе. (Ист. Ал. Рос.)

Сравните со вторым именительным: Есть на небеси пять звезд заблудных, еже именуются луны. (Авв. Жит.)

Творительный предикативный имен прилагательных развивался позже, и случаи его употребления в памятниках XVII века были более редкими, различно варьируясь в зависимости от категории глагола при имени в сказуемом.

В отношении имен прилагательных в произведениях XVII и XVIII веков продолжала сказываться литературная традиция.

При глаголах бытия по-прежнему продолжали употребляться в функции сказуемого чаше всего именные формы имен прилагательных.

Лошадь та… всегда мокра, заезжана, и еле жива стала. (Авв. Жит.) Тем ты не люп (мне), что всячески бесчестишь, за то я себя съем. (Кур. лис.) Я есмь… дидаскалства и логофетства не искусен. (Авв., Кн. толк.) Как в дверь небесную вместитися хочешь! узка бо есть… (Авв., Кн. бес.) Да вечно живы будут. (Авв., Кн. толк.).

Однако и местоименные формы уже проникают в литературные произведения этого времени, хотя и в очень ограниченном объеме:

А се друг мне тайной был и страдал за меня. (Авв. Жит.).

Изредка можно встретить при глаголах бытия и форму творительного предикативного, например:

Кто еси ты и дле чего пришел зде, будучи нагим. (Рим. д.).

При инфинитиве от глагола быть в сочетании с глаголами или отглагольными именами второй именительный в местоименной форме отмечается относительно часто, например:

Хощеши ли впредь целый быти. (Авв. Жит.) И как ты безделник хощеш живый быти… (Кур. лис.).

Однако и творительный предикативный в указанном положении представлен, например творительный предикативный имен прилагательных при сочетании имени существительного с инфинитивом быть:

Неискореняемая привычка битыми быть. (Суворов.)

Творительный предикативный имен прилагательных при сочетании глагола с инфинитивом быть:

Оракул ей давно супруга описал Стращилищем ужасным Супруг с Оракулом казался быть согласным. (Богданович.) Вам обещаюсь господом богом до смерти моей быть верною и во всем послушною. (Ел.) И по смерть мою обещаюсь быть верною. (Там же)

В современном русском литературном языке нормы употребления двух предикативных падежей (творит. пад. и второго им.) в основном отражают соответствующие нормы живого народного языка; причем при глаголах бытия второй именительный еще в той или другой степени сохраняется; сравните: он был писатель, хотя преобладает творительный предикативный имен существительных; сравните: он был писателем, у имен прилагательных второй именительный употребляется чаще, чем творительный предикативный, например: он был добрый и он был добрым; при глаголах преобразования и выявления (например, стал, сделался и т. п.) господствует творительный предикативный как имен существительных, так и имен прилагательных: он стал писателем, он стал добрым; при глаголах вещественного движения, когда они сохраняют собственное значение, обязателен творительный падеж (образа действия) имен существительных и второй именительный предикативный имен прилагательных; когда же они (глаголы), кроме того, приобретают значение преобразования, обязателен творительный предикативный имен существительных и прилагательных.

Так, в предложении он идет гоголем форма гоголем имеет значение творительного образа действия, а в предложении пошел в Советскую Армию неграмотным, а пришел командиром форма командиром — творительный предикативный. В предложении за счастливую родину первым выступлю в бой форма первым имеет значение творительного предикативного падежа.

В народных говорах имеются и другие замены второго именительного; например: работал за слесаря — в смысле «работал слесарем», вышла на инженера, а была пастушкой — в смысле «стала инженером», и т. п.

Особые изменения были пережиты в употреблении второго именительного причастий, которые, согласно существующему, прочно установленному в науке мнению, в функции сказуемого в древнем языке употреблялись гораздо шире, чем в современном.

Кроме имени существительного и имени прилагательного, в древнерусском языке функционировали в качестве сказуемого и действительные причастия настоящего времени на ‑учи, ‑ячи, ‑а, ‑я и прошедшего времени на ‑въши, ‑ъши.

Они могли употребляться в качестве сказуемого и со связкой и без нее. Вот несколько примеров.

При разных формах связки настоящего времени:

суть: суть же (Грьци) хитро сказующе… (Лавр. л.) Послахъ отрокъ свои въ Печеру, люди, яже суть дань дающе Новугороду. (Там же.)

есмы: Намъ же укореннымъ сущимъ отъ беззаконныхъ тѣхъ Агарянъ, и чающе есмы благодати и лика преславна. (Ипат. л.)

Без связки:

…князь Петр на Пскове был преже того князем, и псковичь всѣх знаша, а псковичем он знающ. (I Пск. л., Погод. сп.) Не вор бы былъ, ни бражникъ, ни зернщикъ, ни тать, ни разбойникъ, ни блудникъ, ни всякому зло творящъ. (Домостр.)

При разных формах связки прошедшего времени:

бысть: бысть Иоанъ крьстя въ пустыни (явился Иоан крестителем и проповедником). (Остр. ев.) И прозрѣ и бысть видя. (Сказ. о Бор. и Гл.) (стал зрячим). …и бысть (имя его. — Л. Т.) побеждая, а не побѣдимы. (I Пск. л., Тих. сп.)

быша: егда же несяхуть къ гробу, предивно знамение бысть на небеси: быша три солнца сѣяюче межи собою, а столпы трие стояще от земли до небеси. (Ипат. л.)

быхомъ: опустѣша села наша и городы наши, быхомъ бѣгаючи (вм.-че) предъ врагы нашими (мы стали беглецами или мы стали бегать). (Лавр. л.)

бѣ: и бѣ обладая Олегъ Поляны… а съ Уличи и Тиверци имяше рать (был обладателем). (Лавр. л.) …а Ярополкъ посадники своя посади в Новъгородъ, и бѣ володѣя единъ в Руси (Там же.)

При связке будущего времени:

буди: вѣда буди, благодарный княже: божественнымъ вдохновениемъ сотворена бысть душа. (Посл. митр. Никиф.)

будеши: будеши стеня и трясяся до живота своего. (Лавр. л.) Аще будете въ любви межю собою… и будете мирно живуще. Аще ли будете живуще въ распряхъ и которающеся, то погибнете сами и погубите землю отець своихъ. (Там же.)

Причастия настоящего времени действительного залога встречаются в функции сказуемого и в памятниках более позднего времени. Употребление этих причастий в функции сказуемого имело место в произведениях высокого слога даже в XVII веке (не отражая, конечно, уже особенностей живого народного языка). Например:

Он же на ложе в тосках мечущеся и биющеся и стонуще и кричаще люте зело, аки зверь под землею, и желая отца духовного. (Скоп.‑Ш.) От стреляния же пищального смутися воздух и отемне облак, и не видяще друг друга и не знающе, кто бе от кою сторону. (Кат. Рост.)

Что касается причастий прошедшего времени, то при глаголах бытия они не отмечены в памятниках. При других же глаголах они встречаются редко; сравните:

повѣдатися: повѣдаша бо ся изъ града много пришедши (сказывались пришедшими…). (Сказ о Бор. и Гл.)

сътворити: егда же услыша старецъ, сътвори ужегыися. (Пам. юс. п.) Причастие ужегыися имеет здесь членную форму (показался обжегшимся).

сожалѣти: Данило… сожалися отъславъ сына си Лва и воѣ (сожалел, что отослал) (Ипат. л.)

Факт наличия незначительного количества примеров употребления действительных причастий прошедшего времени в древних русских и старославянских памятниках Потебня объясняет следующим образом:

«Если взять во внимание, что такие сочетания (есмь судивъ и пр.) обычны в литовском и латышском, что они известны в немногих примерах в ст.-чешском, что они оставили некоторые следы в нынешних великорусских говорах, то будет вероятно, что их отсутствие или редкость в старославянских и древнерусских памятниках — сравнительно позднего происхождения. Между тем сочетания того же причастия прош. вр. с другими глаголами, кроме ес‑, бы‑, буде‑, напр.: мѣниться слышавъ, как увидим, в старинном языке довольно обычны. Прямую противоположность этому составляет причастие на ‑лъ: сочетания его с глаголами ес‑, бы‑ чрезвычайно распространены во всех славянских наречиях, между тем как сочетания ‑лъ с другими глаголами если и встречаются, то чрезвычайно редко, так что если бы встретилось выражение „мьниться слышалъ“, то вероятнее было бы счесть его за два сказуемые „мьниться слышалъ есть“, чем за одно, каково „мьниться слышавъ“.

Отсюда можно заключить, что языки славянские стремились избавиться от излишества двух сходных причастий прош. действ. (‑ъ, ‑въ и ‑лъ) и успели в этом, давши им различное назначение: первому — сочетаться с глаголами, менее наклонными к формальности, а второму — с ес‑, бы‑, которые уже в древнем языке, по крайней мере в сочетаниях с причастием на ‑лъ, хотя и не вполне формальны, но ближе первых к формальности»[4].

Основную мысль Потебни можно было формулировать так: из двух форм действительных причастий прошедшего времени на ‑ъ, ‑въ, с одной стороны, и ‑лъ — с другой, употреблявшихся в общеславянском языке-основе в функции сказуемого, первые были вытеснены при глаголах ес‑, бы‑, буде‑ второю еще в доисторическую пору, во всяком случае до появления памятников письменности. Употребление действительных причастий прошедшего времени в функции сказуемого в некоторых диалектах служит доказательством былого употребления их в этой функции в древнерусском языке вообще. У нас нет основания отказываться от этого предположения, если с несомненностью доказано функционирование всех прочих имен в качестве сказуемого. Было бы неосновательно делать исключение для действительных причастий прошедшего времени на основании незначительного количества примеров их употребления в функции сказуемого в памятниках старой письменности. Этому противоречило бы как функционирование всех имен в качестве сказуемого, так и функционирование названных причастий в качестве сказуемого в некоторых диалектах.

Приведенные выше материалы позволяют установить следующий ход развития названного процесса в русском языке. Причастия действительного залога несовершенного вида выходили из употребления в функции сказуемого в разное время. Причастия действительного залога прошедшего времени несовершенного вида вытеснялись из употребления в функции сказуемого в древнерусском языке еще в доисторическую пору и притом, как правильно подметил Потебня, причастиями прошедшего времени на ‑лъ (т. е. собственно перфектом). Что этот процесс надо отнести еще к доисторической поре, доказывается тем, что причастия действительного залога прошедшего времени несовершенного вида почти не встречаются в функции сказуемого уже в древних памятниках, в то время как причастия действительного залога настоящего времени еще продолжали по отражениям в памятниках нормально функционировать в роли сказуемого.

Таким образом, мысль Потебни о вытеснении причастий на ‑въ, ‑въши причастиями на ‑лъ еще в доисторическую пору является правильной только по отношению к причастиям на ‑въ, ‑въши несовершенного вида. Что же касается совершенного вида этих причастий, то они вытеснились причастиями на ‑лъ не повсеместно. В этом отношении мысль Потебни требует поправок; указанный процесс надо квалифицировать как диалектальный: он имел место, может быть, в большинстве диалектов, легших в основание языка русской народности, но во всяком случае не во всех. В некоторых диалектах причастия действительного залога прошедшего времени совершенного вида продолжали функционировать в роли сказуемого долгое время, что и находило иногда редкое, спорадическое отражение в памятниках. Диалектально такое положение сохранялось до последнего времени. В ряде диалектов причастия прошедшего времени на ‑въ, ‑въши совершенного вида продолжают функционировать в роли сказуемого рядом с причастиями прошедшего времени на ‑лъ.

Причастия же настоящего времени действительного залога, напротив, еще функционировали в роли сказуемого в историческое время, что и нашло обильное отражение в древнерусских памятниках. Примеры употребления таких причастий в роли сказуемого встречаются и в памятниках как в главных предложениях, так и в особенности в зависимых предложениях. В последующее время в русском языке эти причастия были вытеснены из употребления в роли сказуемого как в главных предложениях, так позднее и в зависимых предложениях. В некоторых современных диалектах мы находим случаи употребления причастий действительного залога настоящего времени в роли сказуемого, главным образом в зависимых предложениях.

Широко употреблялись причастия настоящего времени страдательного залога в древнерусских памятниках. Причем в древнерусских памятниках эти причастия встречаются в функции сказуемого чаще всего при глаголах бытия и иногда при глаголах движения.

Весьма часто причастия настоящего времени страдательного залога в функции сказуемого употреблялись при связке есмь — суть. Сравните: …видѣвъ же Ярославъ, побѣжаемъ есть и побѣже съ Якуномъ. (Ипат. л.)

Также многочисленны примеры употребления настоящего времени страдательного залога в функции сказуемого при отсутствии связки настоящего времени: …они же начаша пророки избивати, обличаемы отъ нихъ. (Лавр. л.) …едина казнь… овы вяжемы и пятами пихаемы, держими и уроняеми. (Там же.) И т. п.

Разные формы связки прошедшего времени неодинаково употреблялись с причастиями настоящего времени страдательного залога; наиболее часто в сочетании с указанными причастиями употреблялась глагольная форма бѣ, отчасти бысть, менее употребительны формы бяще, былъ.

Малая употребительность связки прошедшего времени бяше объясняется, по-видимому, тем, что формы имперфекта исчезли; вследствие этого форма бяше употреблялась в памятниках как отражение литературных традиций. Бо́льшая употребительность связки прошедшего времени бѣ, чем связки прошедшего времени был, в древнерусских памятниках объясняется книжным характером тех контекстов, в которых мы находим употребление причастия настоящего времени страдательного залога в функции сказуемого.

Причастия настоящего времени страдательного залога при связки бѣ:

Ярославъ же сей, якоже рекохомъ, любимъ бѣ книгамъ (и) многы написавъ положи в святѣй Софьи, церкви, юже созда самъ. (Лавр. л.) …Борису же возвратившюся с войны… вѣсть приде ему, яко отець ти умерлъ и плакася по отьци, велми любим бо бѣ отьцемъ паче всих. (Ипат. л.)

Причастия настоящего времени страдательного залога при связке бысть:

…яко овца на заколенье веден бысть. (Лавр. л.) И увѣданъ бысть всѣми великый Антоний и чтимъ. (Лет. Нестора.)

Причастия настоящего времени страдательного залога при связке бяше:

Нѣкыи волхвъ… знаемъ бяше шествуя и творя всюду… чюдеса… (Ипат. л.)

Причастия настоящего времени страдательного залога при связке был:

…Како въ житии семъ жихомъ во благословении и страсѣ Божимъ… И како были Божиею милостию отъ всѣхъ почитаемы и всѣми любимы. (Домостр.)

Для отнесения действия, выраженного причастиями настоящего времени страдательного залога, к будущему времени употреблялась связка буду — будут:

…да держимъ будеть сотворивый убийство. (Лавр. л.)… аще убьеть крестьянинъ Русина, да держимъ будеть створивый убийство от ближнихъ убьенаго. (Ипат. л.)

Причастия настоящего времени страдательного залога при глаголах движения в древнерусских памятниках употреблялись весьма редко, например:

Глѣбъ… побѣже гоним Божьимъ гнѣвом. (Сузд. л., лавр. сп.) Прииде же Олгердъ ко Одоеву и слыша, яко князь великий… поиде къ Дону и слыша, яко Олегъ убояся, пребы ту оттоли неподвижемъ и нача разумѣти суетные своя помыслы. (Сказ. о Мам. поб.)

Как видно из примеров, случаи употребления причастий настоящего времени страдательного залога при глаголах движения встречаются в контекстах, отличающихся искусственностью своего построения.

Уже в древних русских памятниках употребление причастия настоящего времени страдательного залога в функции сказуемого в значительной степени поддерживалось литературными традициями.

В грамотах употребление указанных причастий было весьма мало распространено.

В литературных произведениях XIX века причастия настоящего времени страдательного залога в единичных случаях также употреблялись, например: Это единственный почти случай, где для человека ошибка непоправима. (Писемский.) Я знал, что матушка была обожаема крестьянами. (Пушкин.) Он вел себя неосторожно, виделся в Москве с товарищами, был ими угощаем. (Герцен.) Знаю только, что он в отрочестве своем обучаем был немецкому языку тамошним пятидесятилетним врачом. (И. Дмитриев.) Все это переводимо и передаваемо было скромными любословами в пятидесятых и семидесятых годах. (Там же.) Возшеетвие на престол преемника Екатерины последуемо было крупными переворотами во всех частях государственного управления. (Там же.)

Все эти примеры, несомненно, носят на себе отпечаток книжного происхождения. Русский литературный язык несет в себе следы многовековой книжной традиции. Случаи употребления страдательных причастий настоящего времени в современном русском литературном языке в функции сказуемого также представляют собой своеобразное отражение этой традиции.

В современном белорусском литературном языке такие причастия не употребительны: вместо непереводимо, непоправимо, непередаваемо и т. п. говорят неперекладальна, непапрауна, непередавальна и т. п. Следует отметить, что ни в польском, ни в чешском, ни в сербском, ни в современном болгарском языках причастия настоящего времени страдательного залога в функции сказуемого не употребляются.

Замена причастий настоящего времени страдательного залога происходила частично путем вытеснения их в функции сказуемого возвратным глаголом, частично путем вытеснения их действительным глаголом.

При сохранении страдательности синтаксической конструкции страдательное причастие настоящего времени в функции сказуемого вытеснялось возвратным глаголом.

Эти конструкции вытеснялись также действительными оборотами: в таком случае страдательные причастия заменялись действительными переходными глаголами: она любима мною — я люблю ее, книга читаема мною — я читаю книгу и т. п.

В современном литературном языке, при необходимости выразить в сказуемом переходное действие в настоящем времени, чаще всего используется действительная конструкция с переходным глаголом настоящего времени в сказуемом, например:

Таким образом, в современном русском языке предпочитается употребление действительных конструкций на месте соответствующих страдательных конструкций с причастием настоящего времени в сказуемом.

Ограничение и затем полное вытеснение страдательных причастий настоящего времени в сказуемом шло, таким образом, как по линии замены их возвратной формой, глагола при сохранении страдательности конструкции, так и по линии преобразования страдательных конструкций в действительные с переходным глаголом настоящего времени в сказуемом.

Рассмотрим теперь изменения в употреблении причастий страдательного залога прошедшего времени. Обратимся к анализу материалов древнерусских памятников.

Употребление причастий прошедшего времени страдательного залога совершенного вида в функции сказуемого без связки настоящего времени имеет широкое распространение во всех жанрах древнерусской письменности, и иллюстрация их употребления может быть ограничена несколькими примерами:

Правда оуставлена Русьской земли… (Р. П.)… не ходи, отець ти умерлъ, а брать ти убьенъ отъ Святополка. (Лавр. л.)

Употребление причастий прошедшего времени страдательного залога несовершенного вида в функции сказуемого без связки настоящего времени имело менее широкое распространение. Важно, однако, отметить, что употребление причастий прошедшего времени страдательного залога несовершенного вида имело место вплоть до XVII века и отражалось в памятниках самых разнообразных жанров.

Примеры из древнейших памятников:

…игуменъ святаго Андрѣя Григории, любимъ бо бѣ преже Володимеромъ, чтенъ же ото Мьстислава и ото всихъ людеи (Ипат. л.) …деньги имъ (=мастерам) даваны на рукодѣлье напередъ (Домостр.)

Примеры из литературных произведений XVII века:

А вам гостемъ и торговымъ людемъ, и в торговле в вашей волности не было и в поминах, что треть животов ваших, а мало и не все иманы… (Ин. сказ.) Некоторого короля ливкуса видена одна девича. (Ист. кор. Ар.) И иное там говорено многонько. (Авв. Жит.) А ныне без остатку резанъ. (Там же.)

Примеры из деловых документов XVII века:

К сей росписи боярина… Морозова… поп Иван вместо зятя своего Знаменского попа Семена детей его духовных старосты и целовальника, кои в сей розписи имяны писаны, по их веленью руку приложил. (Хоз. Мор.) Купленой ржи отвезено из села Троецкова…, коя рожь покупана по боярскому указу. (Там же.)

Тот факт, что причастия прошедшего времени страдательного залога несовершенного вида засвидетельствованы в памятниках разного времени и разных жанров, в том числе в грамотах и деловых документах, свидетельствует о том, что их употребление в функции сказуемого было свойственно не только литературному, но и живому общенародному языку, по крайней мере до XVII века.

В последующей истории языка причастия страдательного залога несовершенного вида вышли из употребления.

Вытеснение страдательных причастий прошедшего времени несовершенного вида из области сказуемого проходило главным образом посредством действительных глаголов. Если мы сопоставим приведенные выше предложения с причастием несовершенного вида в сказуемом с их современными заместителями, то увидим, что почти во всех случаях страдательным конструкциям древней поры соответствуют в современном языке действительные конструкции, например:

В более редких случаях страдательным конструкциям древней поры с причастиями несовершенного вида в сказуемом в современном языке соответствуют страдательные же конструкции с возвратной формой глагола в сказуемом, например: Мы хотим, чтобы пашни были засеваны. — Мы хотим, чтобы пашни засевались.

Таким образом, страдательные причастия прошедшего времени несовершенного вида в функции сказуемого были вытеснены в последующей истории русского языка глаголом.

Факт замены страдательных оборотов действительными отметил Истрин еще для древнейших славянских переводов. «Известно, — пишет Истрин, — что в старославянском и в древнерусском языках страдательный залог выражался или чрез присоединение к форме действительного залога возвратного местоимения ся, или описательно — чрез соответствующее причастие страдательного залога с вспомогательным глаголом. Тот и другой способ передачи страдательного залога обычно наблюдается и в хронике Георгия Амартола. Но очевидно, ввиду отсутствия настоящих форм страдательного залога, славянские переводчики старались, где было возможно, избегнуть описательного перевода обращением всего страдательного оборота в действительный. Это наблюдается довольно часто, напр., в хронике Иоанна Малалы… Такой же способ передачи страдательного оборота чрез действительный наблюдается и в хронике Георгия Амартола, причем надо заметить, что фактическая верность текста при этом обыкновенно не страдала»[5].

Замена предложений со страдательным несовершенным причастием в сказуемом предложениями с глаголом в сказуемом в широкой степени отражается в древних русских грамотах. Как указано было выше, страдательные несовершенные причастия в сказуемом встречаются главным образом в деловых документах, а также иногда в произведениях высокого стиля.

Основное изменение в употреблении всех видов причастий связано не со свойством времени или залога, а с категорией вида.

Обороты с причастием настоящего времени действительного залога типа церковь (есть) стоячи, обороты с причастием настоящего времени страдательного залога несовершенного вида типа книга (есть) несома, обороты с причастием прошедшего времени страдательного залога несовершенного вида типа книга (есть) несена были вытеснены большей частью действительными глагольными оборотами типа церковь стоит, книгу несут, книгу несли.

Обороты же с причастием совершенного вида (прошедшего времени страдательного и действительного залога) типа он выпивши, книга написана сохранились — первые в говорах, а вторые и в литературном языке — и получили значение состояния. В этом заключалось видоизменение их грамматической природы.

Хронология утраты причастий несовершенного вида представляется по данным памятников в следующем виде:

а) Раньше всего произошла утрата действительных причастий несовершенного вида настоящего времени в роли сказуемого, т. е. прежде всего утрачены были обороты типа церковь (есть) стоячи.

б) Приблизительно в тот же период произошла утрата страдательных причастий настоящего времени в роли сказуемого, которые по категории вида были только несовершенными, т. е. утрачены были обороты типа книга (есть) несома.

в) В более позднее время (приблизительно после XVI в.) произошла утрата страдательных причастий прошедшего времени несовершенного вида, т. е. утрачены были обороты типа книга (есть) несена.

Обозревая в целом итоги развития двусоставных именных предложений в русском языке, мы приходим к следующим выводам.

Общий характер развития двусоставных именных предложений в истории русского языка состоял в том, что они подвергались воздействию двусоставных глагольных предложений. Это имело следствием исчезновение или преобразование многих групп именных двусоставных предложений: одни из них были заменены глагольными двусоставными предложениями (предложения с причастиями действительными, кроме причастий на ‑л, и страдательными несовершенного вида в сказуемом), другие сами оказались втянутыми в систему таких предложений (предложения с причастиями на ‑л в сказуемом и с глаголами действия при развившемся творительном предикативном).

Из всего многообразия предложений со вторым именительным падежом русский язык в его литературно обработанной форме сохранил только следующие типы:

1. Именные предложения с причастием страдательного залога прошедшего времени совершенного вида в сказуемом, типа книга написана.

2. Именные предложения с именем существительным или членной формой имен прилагательных в сказуемом при отсутствии связки есть или при глаголах, выступающих в роли чистой связки (а не в роли глагола действия при творительном предикативном), типа он писатель, он добрый, он был писатель, он был добрый и т. п.

3. Именные предложения с нечленной формой имен прилагательных в той степени, в какой она не вытеснена членной формой, типа он добр, он был добр.