Из истории синтаксиса русского языка

5. Изменения в употреблении предложно-падежных форм

Глагол, выражая действие и состояние субъекта, нуждался в грамматических средствах для дальнейшего раскрытия его содержания и уточнения его значения. Таким средством первоначально были падежные формы, которые возникли в древнейшую эпоху развития индоевропейских языков в ответ на определенные потребности и представляли собой основу грамматического строя имен в то время. Они призваны были уточнять и характеризовать действие, выраженное глаголом (поскольку он был оформлен) со стороны места его протекания, времени его осуществления, причины его возникновения, объекта, относительно которого осуществляется действие, и т. п.

Эти потребности не могли оставаться неизменными в течение многих столетий: они росли и множились по мере развития и усложнения общественной практики. Падежные средства принимали на себя все новые и новые функции, и естественно, что с течением времени они оказались перегруженными различными значениями. Возникает несоответствие падежных средств языка потребностям, которые они должны удовлетворять в процессе достижения взаимопонимания. Но все грамматические средства служат делу взаимопонимания в процессе общения людей, и они не могут быть не приведены в соответствие с этими потребностями. Установление соответствия средств языка потребностям взаимопонимания потому и является объективной необходимостью, иначе язык не мог бы служить средством общения.

Возможность образования и расширения предложных конструкций становится неизбежностью, поскольку совершенствование грамматической системы имени путем дальнейшего закрепления новых возникших в практике общения значений за унаследованными падежными грамматическими средствами становилось невозможным. С течением времени предложные конструкции стали более точно и дифференцированно обозначать функции, прежде выполнявшиеся преимущественно падежными формами, поскольку на этой ступени развития система языка обогатилась возможностями, которых раньше у нее не было.

Творительный падеж в древнерусском языке, например, имел множество функций, в том числе и функцию обозначения орудия, причем для обозначения орудия употреблялись в древнерусском языке как имена, обозначающие орудия, так и имена, обозначающие животных, людей. По-древнерусски можно сказать рубить топором и ехать волами; защититься щитом и защититься ночью. Сравните: Придоша коньми. Да аще твой мужь ударить, моимь, да не воюемъ за три лета.

В выражении твой муж ударит моим творительный падеж моим (мужем) означает орудие. Смысл этой фразы заключается в следующем: твой муж ударит моим (о землю), т. е. твой муж свалит на землю моего. Давидъ же заложися (т. е. прикрылся, защитился. — Т. Л.) ночью, бежа къ Смоленску.

В последующей истории русского языка названия, обозначающие животных и лиц, а также частей суток, перестали употребляться в творительном падеже в орудийном значении. В современном русском литературном языке возможны обороты поехать поездом, ударить топором, защититься мечом, но невозможны обороты поехал конем, ударил человеком, защитился ночью — в смысле посредством ночи, а не во время ночи, и т. д.

В древнерусском языке творительный падеж употреблялся также для обозначения направления действия сквозь определенное пространство, например: Входят в город одиными вороты. Теми оконцы исходит дым. Подаваша ему пищу оконцем.

Кроме того, в древнерусском языке творительный падеж употреблялся и для обозначения направления движения, например: Изыде с вои берегом и морем.

В последующей истории языка на месте одной формы творительного падежа в пространственном значении было выработано несколько новых средств — разных предложных оборотов: выскочил в окно и проскочил через окно вместо прежнего окном, смотрел в дверцы, а не дверцами.

Потребности взаимопонимания в процессе общения, развивающиеся вместе с развитием производства, экономики, культуры и познания окружающей действительности, настоятельно предъявляли к языку требования усовершенствовать старые и найти новые грамматические средства, без которых он не смог бы успешно продолжать служить орудием общения людей в процессе их производственной, экономической и всякой иной деятельности. Язык выработал вместо одной формы творительного падежа несколько форм именно потому, что он должен был с помощью унаследованных средств языка найти средства для различения тех значений, в каких настоятельно нуждалась практика общения. Вследствие этого вместо одной возможности: пахать сохой и пахать волами — развились две возможности: пахать сохой и пахать на волах; вместо одной возможности вышел лесом и вышел дверью — развилось несколько возможностей: вышел лесом и вышел через дверь или вышел в дверь.

Развитие русского языка, как, впрочем, и других славянских языков, не могло протекать путем дальнейшего нанизывания новых значений на старые падежные грамматические средства, которые и без того были перенасыщены значениями. Дальнейшее развитие русского языка неизбежно должно было пойти по пути развития для разных значений предложных конструкций. История управления в русском синтаксисе есть в основном история постепенного исчезновения из употребления падежных грамматических средств в том или другом значении и постепенного развития, распространения, закрепления и совершенствования предлогов с падежными формами в тех же и новых значениях.

Рассмотрим изменения в употреблении падежных форм без предлогов и с предлогами.

Утраты и ограничения в употреблении творительного падежа и развитие предложных конструкций. В древнерусском языке встречаются случаи употребления творительного падежа для выражения сопроводительных отношений; он мог обозначать:

а) «предмет сопровождающий, содействующий, сосуществующий, самостоятельный по отношению к главному» (Потебня, Из записок по русской грамматике, Харьков, 1888, стр. 447): «дъвѣма братома на бракь съчетаеть се (=съ дъвѣма братома); солию и квасомъ и водою муку мѣсимъ»;

б) «предмет сосуществующий с главным, несамостоятельный относительно этого последнего, но составляющий его часть или условие его бытия». (Там же.) Се азъ одиною худою своею головою ходя, удержалъ всю Галицкую землю. (Ипат. л.)

Однако такое употребление творительного падежа уже в древнем языке было спорадическим, а в последующей истории творительный сопроводительный совсем вышел из употребления; в современном языке для выражения сопроводительных отношений в соответствии с древним творительным падежом без предлога употребляется творительный падеж с предлогом с: «шел с товарищем».

В древнерусском языке широко употреблялся творительный прохождения сквозь отверстие. Такой творительный относительно широко употреблялся вплоть до XVII века включительно; сравните:

Аз подлинно слышу, что от мене живот отступил… и правым ухом вышла душа. (Юдифь.) Я (ерш) в матице не заживусь и ечеей (=через ечею в бредне) прошибусь. (Пов. Ер.)

В современном литературном языке творительный падеж в указанном значении употребляется редко; сравните: кровь пошла горлом.

В древнерусском языке творительный падеж употреблялся весьма широко для а) обозначения времени, в пределах которого осуществляется действие, выраженное глаголом, и б) для обозначения определенного количества времени, в течение которого протекает действие, выраженное глаголом:

а) Приде… мартомь месяцемь. (I Новг. л., син. сп.), б) Преложи вся книги исполнъ отъ гречьска языка в словѣньскъ 6‑ю мѣсяць (=в течение 6 месяцев). (Лавр. л.)

В последующей истории употребление творительного падежа времени все более ограничивалось; ограничивалось употребление творительного падежа и в значении времени, в пределах которого осуществляется действие; в современном языке уже невозможно сказать: придет мартом месяцем, можно сказать только: придет в марте месяце. Творительный падеж в указанном значении употребляется в современном языке только от имен существительных, обозначающих время, например: был весной, летом, спал днем, работал ночью и т. п.; причем творительный падеж в этих выражениях обозначает время, которое неполностью заполняется действием; действие протекает только некоторое время из того времени, которое обозначается творительным падежом: время действия короче времени, на которое указывает имя в творительном падеже. Но и в таком ограниченном значении употребление творительного падежа является обычным для современного литературного языка только от небольшого круга имен: летом, зимой, весной, вечером, ночью, утром и некоторых других.

Еще более ограничивалось, а затем было совершенно вытеснено употребление творительного падежа для обозначения определенного времени, в течение которого совершается действие. Такое употребление творительного падежа встречалось в литературном языке еще в XVIII веке, а отчасти и в течение XIX века:

Она в три часа напроказить может столько, что и веком (=за век) не пособить. (Фонвизин.) Получив одним годом (=за один год) изрядный барышок, я жене построил здесь дом. (Радищев.) Я в сорок пять часов, глаз мигом (=на миг) не прищуря, верст более семи сот пронесся. (Грибоедов.)

Такое употребление творительного падежа засвидетельствовано и в фольклорном творчестве: впервые годом (=за весь год), да и то с горем. (Даль.)

В литературном языке более поздней поры творительный падеж уже не употребляется для обозначения определенного времени, в течение которого совершается действие.

Особую судьбу имело употребление творительного падежа от тех имен существительных, которые обозначают кратчайшее время; в этих случаях имело место совпадение границ времени, выраженного именами существительными, с границами времени протекания действия, выраженного глаголом, в силу моментальности того и другого: выпить одним махом, одним духом; диалектально: сею минутою приду, часом сходи по воду; но в этих примерах творительный падеж в действительности не является падежом имени, как обстоятельства; он превратился в данном случае в адвербальную форму: выпить одним махом, одним духом означает выпить не в определенную единицу времени, а сразу; прийти сею минутою, часом означает прийти не за одну или в одну минуту, не за один или в один час, а моментально, сейчас.

Творительный орудийный широко употреблялся в древнем русском и в отдельных категориях случаев продолжает широко употребляться в современном языке.

Орудийное значение в творительном падеже определяется значением глагола и имени. Следовательно, при разграничении групп в употреблении творительного падежа в орудийном значении необходимо основываться на учете особенностей глаголов и имен.

Изменения в употреблении творительного орудийного располагаем в две группы: в первой (I) употребление творительного при переходных глаголах в значении предмета, посредством которого транзитивное действие достигает прямого объекта или своей цели (рубить дерево топором); во второй (II) употребление творительного при непереходных глаголах в значении предмета, посредством которого осуществляется действие безотносительно к объекту (крутить пальцами от нечего делать).

При глаголах действительных переходных, означающих материальное действие субъекта, имя, означающее физический предмет в творительном падеже, может иметь значение орудия, которым субъект воздействует на прямой объект: рубить дрова топором, косить траву косой и т. п. Значение орудия в творительном падеже здесь выступает в чистом виде: творительный падеж здесь означает в прямом смысле орудие, посредством которого действие, производимое субъектом, достигает своей цели, т. е. прямой объект. В подобных случаях творительный падеж орудия употреблялся в древнем языке и без ограничения употребляется и в современном языке.

Творительный падеж соответствующих имен полностью сохраняет орудийное значение при преобразовании действительного оборота в страдательный с соответствующим причастием в сказуемом: дрова были расколоты топором; трава была скошена косой; лист бумаги был исписан карандашом и т. п.

При возвратных формах глагола (с частицей ся), образованных от переходных глаголов со значением материального действия, имя, означающее физический предмет, может также иметь значение орудий: умываться мылом, чесаться гребнем, завиваться щипцами; в подобных случаях творительный падеж орудия употреблялся в древнерусском языке и употребляется без ограничения в современном языке:

Да защищатся щиты своими. (Лавр. л.) Се перед тобою рѣка …како хощеши на нь поѣхати, а еще стоить заложився (=закрывшись) лѣсом. (Ипат. л.)

В древнерусском языке при указанных глаголах могли употребляться в творительном падеже в орудийном значении и имена, не означавшие физических предметов:

Давыд же заложися ночью и бежа к Смоленску. (Ипат. л.) Ольговичи же, не могучи с ними бити, заложившеся нощью идоша прочь. (Там же.)

В современном русском языке имена существительные, не обозначающие физических предметов, при указанных глаголах не употребляются в творительном падеже для обозначения орудия.

В древнерусском языке при глаголах возведения, создания, образования, производства и пр. творительный падеж от имен, означающих материал или вещество, из которого сделан предмет, имел значение материала возведения, создания, производства и пр.:

Бяхуть же становь в городѣ соломою цененѣ (т. е. не крытые, а сделанные из соломы, как теперь шалаши) и загорѣшася самѣ от огневъ. (Ипат. л.) Тиун его (князя) — яко огнь трепетицею (из осиновых дров) накладен, а рядовичи его — яко искры: аще от огня устережешися, но от искры не можеши устерещися жжения порт (Дан. Зат.)

В последующей истории творительный падеж вещества или материала, из которого сделан предмет, был вытеснен предложной формой «предлог из плюс родительный падеж», дом сделан из камня и т. п.

В древнерусском языке весьма широко употреблялся творительный падеж для обозначения причины или основания; грамматический объект в творительном причины отличается от грамматического объекта в творительном орудия тем, что он не служит средством выявления действия субъекта (вертеть головой) или средством, через которое действие субъекта достигает прямой объект (рубить дерево топором), но является основанием, мотивом для совершения действия субъектом, которое выясняется, совершается и достигает прямого объекта или цели независимо от указанного объекта и без его участия:

Гонша их бьюче… якоже не мочи на коневи ступити трупием (I Новг. л.) — означает «нельзя ступити не посредством трупов», — это был бы творительный орудия, а «из-за наличия большого количества трупов» — это творительный причины, и т. п.

От объекта в творительном образа объект в творительном причины отличается тем, что он не служит средством характеристики действия, а является основанием для его совершения:

…и разыде ны съ ними рѣка, а нельзѣ бѣ ни ся съ ними тою рѣкою (тв. причины — из-за реки) биться полком (тв. образа — в строю, строе и т. п.). (Ипат. л.)

Во многих случаях творительный падеж допускает двоякое толкование в зависимости от понимания древнерусского контекста; так, в контексте: «паче женами бѣсовьская волшвения бывает (Лавр. л.)» творительный падеж женами можно толковать как творительный причины, если фразу понимать так: «волшвения бывают из-за женщин», или как творительный орудия, если фразу понимать так: «волшвения совершаются с помощью женщин».

В творительном причины употреблялись в древнерусском языке имена, обозначавшие физические предметы и явления, названия лиц, отвлеченные явления, а также и местоимения.

Творительный причины имен, означающих физические предметы и явления:

И яко изнемогоша гладомь (=из-за голода.) (I Новг. л., син. л.) И начаша мрети гладомъ (=из-за голода). (Там же.) Яко нѣльзѣ бяше поити смрады (=из-за смрада) никудыже. (Там же.)

В современном языке творительный причины имен, означающих физические предметы и явления, употребляется весьма ограниченно.

Творительный причины имен, обозначающих лиц:

Гражани (=из-за граждан) же не бѣ льзѣ убити Ярополка. (Лавр. л.) Мьстился быхъ Всеволоду, но не лзѣ Ростиславичи (=из-за Ростиславичей). (Ипат. л.)

Имена существительные, обозначавшие название лиц, очень рано перестали употребляться в творительном падеже для обозначения причины.

Творительный причины имен, означающих отвлеченные явления:

Льстько убьен бысть… Святополком Одовичем (=тв. действ. предмета) совѣтом — (=тв. причины) (=по совету…) бояр невѣрных. (Ипат. л.)

В се же лѣто ходи Всеволод в Русь Переяславлю повелѣнием Ярополцѣмь (=по повелению Ярополка). (I Новг. л.)

Употребление такого рода имен широко практиковалось и у писателей XVIII века; сравните, например, у Майкова:

у Богдановича:

у Суворова:

В современном литературном языке имена такого типа уже не употребляются в творительном падеже для обозначения причины.

Несколько замечаний требует творительный причины, выраженный местоимением.

Местоимения в древнерусском языке употреблялись в творительном падеже для обозначения причины а) в качестве названий лиц и б) в качестве названий вещей или отношений:

а) Благословен еси, …яко тобою проидохом сквозѣ огнь и воду (=благодаря тебе прошли сквозь огонь и воду). (Ипат. л.) б) У Киева бо бяше перевозъ тогда… тѣмь (=и потому) глаголаху: «на перевозъ на Киевъ». (Лавр. л.) Несытством все приобрел еси (ты, кабак), тем (=и потому) з гольянскими вопию ти… (Ярыж.)

Личные местоимения в качестве названий лиц и в качестве названий вещей и отношений употреблялись в творительном причины еще у писателей XVIII века:

У Сумарокова: Вспомни, что тобой злой рок меня унес и вырони о мне хоть каплю слез. Я время, мысли, ум и все тобой гублю.

У Майкова: Тобой (=благодаря тебе) я жизнь мою имею.

В современном литературном языке творительный причины от местоимений весьма ограничен.

В древнерусском языке творительный падеж употреблялся для выражения образа в тех случаях, в которых в современном языке такое употребление не принято: так, в древнерусском языке употреблялся творительный падеж от относительных имен прилагательных на ‑ьски во множественном числе в значении образа действия:

Бѣ бо умѣя печенѣжьски (форма тв. пад. мн. ч. — по-печенежски). (Лавр. л.) Живяху скотьски человѣци (=по-скотски). (Там же.) Рещи бяше Давыдски. (Там же.) Поча выти волчьски (=по-волчьи), и волкъ отвыся ему. (Там же). То не поганьски ли се есть. (Лавр. л.) Княже, потъскы (=по-птичьему) не можеши перелетѣти. (Ипат. л.)

В современном языке такое словоупотребление неизвестно: прилагательные в творительном падеже множественного числа обычно получают предлог по, и таким путем образованная предложная форма функционирует как наречие: по-русски, по-немецки и т. п.

В творительном падеже множественного числа в значении образа употреблялись прилагательные и другого типа: Малы (тв. мн. ч.) бо насъ не взяша печенѣзи. (Лавр. л.) Малы не до смерти убиша. (I Новг. л., син. сп.)

Творительный падеж множественного числа и этих имен прилагательных в современном языке не употребляется в значении образа действия.

Широко употреблялся в значении образа действия творительный падеж единственного числа имен существительных:

Живяху звѣринскым образом. (Лавр. л.) Володимер бѣ живя с князи окольным миром. (=мирно). (Там же.) Явися звѣзда велика на западѣ копѣиным образом. (Там же.) Они же (Русь) сполошишася и небреженьем хожаху (=небрежно), доспѣхи своя складоша на телѣги, а иныи в сумы. (I Новг. л.)

Творительный образа действия имен существительных употребляется и в современном языке, но более ограниченно: Он выступкой пошел игривой, как будто теша седока. (Крылов.)

В древнерусском языке употреблялся творительный падеж ограничения:

И поведаху ту мужу некоторому, стару деньми… (Скоп.‑Ш.) Аз есмь голоден и холоден, и наг, и бос, и всем своим богатством недостаточен. (Азб. гол.) Рострига возрастом мал. (Кат.-Рост.) Очи имея велики черни… возрастом среду имея, телом изобилен. (Там же.)

В современном русском литературном языке творительный ограничения употребляется главным образом при характеристике лица и вообще одушевленного существа: мал ростом, красива цветом волос и т. п.

Утраты и ограничения в употребление винительного падежа и развитие предложных конструкций. В древнерусском языке винительный падеж употреблялся для обозначения пункта, к которому направлено движение или в котором оно осуществлялось.

В Лаврентьевском списке летописи находим:

Глѣб же вниде Чернигов (=в Чернигов). Ту убиша и конець всход (=в конце ступенек). Сташа обапол (из вин. пад. дв. ч. «обаполы») рѣки Буга.

Подступили Костентин град. (Сказ. Вас.)

Подобные примеры встречаются в былинной речи:

«Идет он княжеский двор».

В современном языке остатки такого былого употребления беспредложного винительного падежа отражаются в наречных выражениях: иди вон, ступай прочь (древнерусск. иди проче); сравните в Супрасльской рукописи: гряди вънъ.

Винительный падеж употреблялся в древнерусском для обозначения времени неполностью занятого действием, сравните:

Азъ утро послю по вы. (Лавр. л.) Осень умре половечьскый князь. (Там же.)

В современном языке винительный падеж времени сохранился в ограниченных выражениях: проспал всю ночь, пробыл целый день, занимался всю зиму и т. п. Такой винительный означает отрезок времени, полностью занятый действием (проспал всю ночь), а не отрезок, в пределах которого осуществляется действие; сравните творительный спал ночью. В древнерусском языке винительный падеж употреблялся и в этом последнем значении; см.: «азъ утро (=утром) послю по вы».

В древнерусском языке глаголы чувства, мысли, речи нередко управляли винительным падежом в значении прямого объекта (предмет мысли, чувства, речи и т. п.); эти же глаголы в древнерусском языке управляли и предложной формой «предлог о плюс местный падеж» или «предлог про плюс винительный падеж» в значении непрямого объекта; причем строгой дифференциации этих двух объектов древнерусский язык не знал: винительным падежом выражался не только объект прямой, ближайший, который испытывает на себе действие субъекта, но и непрямой объект, дальнейший, который не испытывает на себе действие субъекта, но который находится лишь сфере интересов субъекта; в современном языке мы строго различаем объект прямой и непрямой объект: слышать песню, узнать счастье и слышать о песне, узнать о счастье; в первом случае объект имеет непосредственную связь с субъектом; эту связь осуществляет глагол: глагол выражает действие субъекта, которое имеет назначением и целью прямой объект, с которым субъект через действие, выраженное глаголом, имеет прямое общение и связь; во втором случае объект не имеет непосредственной связи с субъектом; глагол не имеет назначения установить такую связь: глагол выражает действие субъекта, которое имеет назначением ввести объект в поле интересов субъекта, без установления непосредственной связи последнего с первым.

В древнерусском языке, как сказано, строгой дифференциации этих двух объектов не было, и винительный употреблялся в случаях, в каких современный допускает только предложную форму или какую-либо другую замену винительного, например:

Слышати: Слышав насилье (=о насилии) от князь. (I Новг. л., син. сп.) Тогды же слышав Володимирко (=о Володимирке) идуча в Русь поиде г Кыеву. (Лавр. л.) Половци же услышавше всю землю Русскую идуще (=что вся земля Русская идет), бежаша за Дон. (Лавр. л.) Пошел бѣ Гюрги в Русь, слыша смерть (=о смерти) Изяславля. (Ипат. л.) Слышав же Ярослав волхвы (=про волхвов, что появились волхвы), приде Суздалю. (Лавр. л.)

Сравните в диалектах: «А зачем сразу мне погреб не сказал». «И ен подумал воўка серого, и воўк набежаў и его взяў».

В древнерусском языке винительный падеж употреблялся для обозначения предмета, который логически является причиной, вызвавшей действие, обозначенное глаголом:

Мьщю русьскую землю (=за русскую землю). (Лавр. л.) Оже ли не будетъ кто его мьстя (=не будет того, кто мог бы за него мстить), то положите за голову 80 грвнъ. (Р. П., син. сп.)

Винительный падеж после глагола мстить в значении предмета, из-за которого происходит мщение, широко употреблялся в литературе XVIII века. Такое употребление винительного падежа в XVIII веке представляет собой отражение грамматических традиций старой литературы:

Готовы всегда на твое поражение, если оно отмстить порабощение человека (=за порабощение человека). (Радищев.)

Такое традиционное употребление винительного падежа встречается в единичных случаях и в XIX веке; например, у Пушкина в «Полтаве»: Отмстить поруганную дочь.

Винительный падеж того же значения употреблялся в XVIII веке и при других глаголах, например при глаголе заступить в значении заступиться за кого-либо:

Если закон или не в силах его (человека) заступить (=заступиться за человека), или того не хочет…, тогда пользуется гражданин природным правом. (Радищев.) Они, соболезнуя о участи молодого крестьянина…, его заступили (=заступились за него). (Радищев.)

В литературном языке XVIII века и начала XIX винительный падеж употреблялся при глаголах, которые теперь управляют другими падежами без предлогов или с предлогами, например:

При глаголе проникать: Проникну сию сплоченную толпу. Радость проникла сердца всех быстротечно. (Радищев.)

При глаголе управлять, править: Кто вел его на Геликон, И управлял его шаги. (Державин.)

Утраты и ограничения в употреблении дательного падежа и развитие предложных конструкций. Дательный падеж также утратил некоторые значения. Так, в древнерусском языке был дательный приименный падеж, который употреблялся для выражения принадлежности, так называемый «дательный принадлежности»:

Се имена воеводам их. (I Новг. л., син. сп.) И бысть очи ему, яко невреженѣ. (Там же.) Копье лѣте сквозѣ уши коневи. (Лавр. л.) Дом мой дом молитвѣ прозовется. (Там же.)

Употребление дательного принадлежности практиковалось вплоть до XVIII века:

Збору деньгам на их жалованье удобнѣе быть у Ивана Батурлина. (Пис. и бум. Петра I.)

В современном литературном языке дательный принадлежности также иногда (но в общем редко) употребляется, например: цены билетам, но цены на муку, хлеб и т. п.; реестр бумагам, роспись книгам, каталог книгам, рядом: реестр бумаг, роспись книг и т. п.

В древнерусском языке после глаголов материального движения употреблялся дательный падеж для обозначения пункта, к которому направлено это движение (без захода в него и с заходом). В Лаврентьевском списке мы находим ряд примеров такого рода:

Иде к брату своему Святополку Новугороду. Послашася Переяславлю Изяслава. Бежа Корачеву. Посла Святослава Чернигову. По Ростислава посла Смолниску. Приде Чернигову, зова к себѣ Кыеву, поиде Переяславлю. Статок бьеных тѣх бѣжаше дружинѣ своеи. Пусти дружину свою домови.

Такие примеры находим и в Синодальном списке I Новгородской летописи: И иде Ростову. И приде Ростову.

В более поздних списках летописи, Радзивилловском и Академическом, употребляется в соответствии с вышеприведенными примерами предложная форма «предлог к плюс дательный падеж» или «предлог в плюс винительный падеж»: к Новугороду, к Переяславлю, в Корачевъ, в Черниговъ и т. п.

Предложная форма возобладала над беспредложной, в XV веке.

В современном русском языке остатки такого былого употребления беспредложного дательного падежа отражаются в наречии домой, например: пошел домой; эта форма возникла из дательного падежа существительного дом: домови.

В древнерусском языке дательный падеж употреблялся для обозначения цели:

Ротѣ заходиша межю собѣ. (Лавр. л.) Хочу пояти дъчерь твою собѣ женѣ. (Там же.) Дчерь его поя женѣ. (Там же.)

В современном литературном языке дательный цели неизвестен.

В древнем языке дательный падеж употреблялся также для обозначения причины:

Чему к нам идеши. (Лавр. л.) Не судиши и мстиши крови нашея (=за кровь нашу) от живущих на земли. (Авв., Кн. бес.) Славно бо прославися…, яко судил любодеице и отмстил крови (=за кровь) нашея. (Авв., Пис. Сим.)

В современном русском литературном языке дательный причины не употребляется.

Для обозначения предмета или лица, к которому направлено внутреннее психическое переживание субъекта или к которому имеет направление в мысли другое какое-либо действие субъекта, в древнерусском языке употреблялся дательный падеж, например: негодовахуть ему (=на него) и т. п.

В современном языке такой дательный употребляется лишь при некоторых глаголах, например: радоваться, улыбаться, нравиться, льстить и т. п.

В древнерусском языке круг таких глаголов был намного шире, например:

Негодовать: Негодовахуть бо ему (=на него) Новогородьци. (I Новг. л., син. сп.) Нача еи негодовати. (Лавр. л.)

Печься: Обѣщася пещися монастырям. (Лавр. л.)

Надеяться: Да… тобѣ ся надѣем. (Лавр. л.) Надѣяся силѣ своеи. (Там же.)

Смеяться: Посмѣется ему. (Лавр. л.)