Из тьмы

Глава 5 Джейкоб

Я звонил по телефону, когда миновал последние ворота, чтобы попасть в общину. Было почти пять часов, и я надеялся, что Сара будет дома после работы. В эту поездку меня не было три ночи. Мне не нравилось покидать ее на несколько часов, а тем более дней.

Эта командировка была потрачена исключительно на "Восточное Сияние". В то время как Отец Габриэль делал все, что хотел в своем особняке, мы с Микой оставались вдали от бассейна и теннисных кортов, ютясь в небольших хозяйственных постройках.

Когда я впервые приступил к этому назначению, я решил было исследовать большой дом, пока не обнаружил камеры. За каждым движением, которое мы с Микой совершали в имении, или, по крайней мере, внутри хозяйственных построек, наблюдали. Поздно ночью я сидел на веранде и смотрел на большой дом. Меня скрывала темнота, но особняк хорошо просматривался, во многих окнах горел свет, дом выглядел как рождественская елка. Даже с расстояния от хозяйственных построек я видел множество людей, празднующих что-то с нашим лидером.

Хотя моя работа заключалась в том, чтобы проникнуть в "Свет", мое обучение говорило мне, что я могу достигнуть цели, только следуя правилам Отца Габриэля. Он лично запретил мне и Мике приближаться к особняку. Я не оказался бы там, где сейчас, если бы нарушил этот простой приказ.

Всякий раз, когда бывал в "Восточном Сиянии", я редко покидал территорию. Если я делал это, это должно быть связано с посещением храма. Обычно Элайджа, член Собрания из "Восточного Сияния" прогонял нас. В прошлую среду Брат Уриэль, старший комиссар "Восточного Сияния", был с ним. Во время нашей поездки у меня было отчетливое впечатление, что меня проверяли. И если я был прав в своих догадках, то надеюсь, мои обязанности будут расширяться, как и мои знания о "Свете".

Я верил, что был очень близок к тому, чтобы узнать больше о распространении лекарств. Каждый новый фрагмент информации приближал меня еще на шаг к завершению миссии и возвращению к моей настоящей жизни.

Хотя мысль о том, чтобы покинуть "Свет" мотивировала, теперь она также печалила и беспокоила меня. Я поднимался по лестнице к нашей квартире, к новой части моей жизни, которая демонстрировала мое повиновение и обязательства "Свету" — моей жене, которая была единственной частью, без которой я не мог представить себе дальнейшую жизнь.

Я сделал глубокий вдох и отстранился от мысли о жизни во тьме, за пределами "Света". Потянувшись к ручке двери, я вставил ключ, дождался щелчка замка и открыл дверь.

Стоя именно там, где ей говорили стоять, она была самой красивой женщиной в мире. Несмотря на то, что ее голова была склонена, волосы собраны в короткий хвост, я мог видеть, как приподнялись в улыбке ее скулы. Я взял ее за подбородок и поднял эти светло-голубые глаза к моим.

- Миссис Адамс, я скучал.

Ее голова наклонилась, и глаза закрылись, когда она прижалась щекой к моей ладони.

- Я скучала по тебе.

Стресс от назначения, напряжение полета, все исчезло, когда я услышал мелодичный голос Сары. Как только я вошел в квартиру, аромат готовой еды воплотил в жизнь другого рода голод, возникший от вида и прикосновений моей прекрасной жены. Я притянул ее ближе и поцеловал мягкие губы.

Почти сразу я потянулся к ее плечам и отступил назад. Удерживая ее на расстоянии вытянутой руки, мои темные глаза сузились, когда я всмотрелся в ее лицо. Это было только мгновение, но что-то показалось мне совсем другим.

- Сара? - Я выровнял тон. - Ты хочешь мне о чем-то рассказать?

Ее глаза расширились, а затем снова вернулись в норму.

- Мне не хватало тебя, - сказала она. - Мне не нравится оставаться одной три ночи подряд.

Было что-то большее. Я чувствовал. Взяв ее за руку, я повел Сару к дивану.

- Скажи мне. Или ты хочешь, чтобы я спросил еще раз?

Ее грудь поднималась в глубоком дыхании, когда плечи распрямились.

- Два дня назад в лаборатории я нашла ошибку. Я не должна была. Я и не искала ее специально, но как только обнаружила, я пошла дальше и...

Я не прерывал, пока слова ее исповеди лились одно за другим. Она говорила, а я молился Отцу Габриэлю, чтобы всё, что она натворила, не требовало исправления. Если бы это было так, я бы сделал это. Однако, после того, как я был вдали от нее, последнее, что приходило на ум - это наказание.

- ...Брат Бенджамин сказал, что рад, что я обнаружила её. Он сказал, что нам не стоит вспоминать об этом еще раз, но я знаю, что ты должен знать.

- В это вовлечен Брат Рафаэль?

Она покачала головой.

- Не со мной. Я не знаю, говорил ли с ним Брат Бенджамин. Больше об этом никогда не упоминалось, но Дина видела, как я обнаружила ошибку. Ей пришлось помочь мне наверстать мою работу. Ну, ей не пришлось... она сама предложила.

- Это было до или после того, как ты сказала Брату Бенджамину?

- До.

Я потянулся к ее рукам, аккуратно сложенным на коленях, и почувствовал легкую дрожь.

- Сара, посмотри на меня. - Она послушно подняла глаза. - Еще раз скажи мне, что сказал Брат Бенджамин.

- Он сказал, что об этом никогда больше не будет упомянуто.

Я поднял ее руки к своим губам. С каждым поцелуем костяшек пальцев, напряженность в ее руках таяла, и я снова видел доверие в ее взгляде.

- Было правильно с твоей стороны рассказать мне об этом. Мы не будем говорить об этом снова.

Кончики ее губ приподнялись.

- Спасибо, Джейкоб.

- А сейчас, что ты приготовила? Запах невероятный.

Как будто я снял всю тяжесть мира с ее плеч, она вскочила с дивана и направилась в сторону кухни, список того, что она приготовила слетел с ее губ. Я вслушивался не только в слова, но и в звук ее голоса.

За последние девять месяцев я влюбился в свою жену. Частично это было, несомненно, обучение и манипулирование "Света". Но это еще не все. Я испытывал непреодолимое желание защитить ее от темноты, которая скрывалась в "Свете".

Слово Отца Габриэля учило каждого мужа нести бремя его семьи. Это моё место. Но были времена, когда я задавался вопросом, что было бы, если бы мы находились в более равных отношениях, где я тоже мог бы поделиться своими проблемами, как только что сделала она.

Это не значит, что Сара ничего не делала для того, чтобы помочь мне. Она делала. Это значит, что я не мог поговорить с ней. Я не мог поговорить обо всем. Это никогда не волновало меня ранее. Сейчас же, каждый раз, когда она признавалась в проступке и делилась со мной, я жаждал того явного облегчения, которое ощущала она.

Согласно учению Отца Габриэля, мужчины получали это чувство облегчения, признаваясь Собранию или Комиссии. Мой случай был другим. Я не мог исповедоваться в своем беспокойстве по поводу прекращения миссии ФБР. Я должен справиться с этим сам.