Глава 14. «ЛОМКА»

Николай Аркадьевич Филюшин отдыхал от трудов праведных… вернее, неправедных. Развалясь в кресле, он смотрел телевизор. Новости шли сразу по двум каналам, и Филюшин то и дело переключал их — для сравнения. Да, это было нечто! Близились выборы нового государя веся Руси, и СМИ уделяли повышенное внимание наиболее вероятному победителю. Но если один телеканал изображал его волевым, целеустремленным и благородным — этаким рыцарем в золотых доспехах, то второй представлял кандидата в президенты бесхребетным субъектом, купленным кучкой миллиардеров. Ни дать ни взять облако в штанах, плывущее туда, куда укажут те, кто, собственно, и сшил эти самые штаны.

Филюшин догадывался, что, по большому счету, правы люди, содержащие второй канал: кандидат действительно плотно сидел на «крючке». Поэтому его особенно умиляло то, как «рыболовы», командующие первым каналом, превозносят достоинства своего ставленника. Здешняя пропагандистская машина работала не хуже, чем в Штатах!

Если честно, Николай Аркадьевич и сам не вполне понимал, зачем смотрит этот политический балаган. Он был убежден, что в обозримом будущем результаты каких-либо выборов утратят всякое значение. Карлики воюют с карликами, размахивая деревянными мечами, — ну и пусть до поры до времени тешат себя иллюзиями. Ему-то что? Может, просто доставляло удовольствие разглядывать низшие существа, копошащиеся за стеклом террариума?

В дверь легонько постучали. Филюшин поморщился: кого там принесло?

— Войдите! — сказал он, обернувшись через плечо. В номер проскользнула крашеная блондинка лет под тридцать. На ней было короткое темно-синее платье с широким серебристым поясом, в ушах покачивались длинные, наверняка дешевые, серьги. В руке она держала незажженную сигарету. Филюшин снова поморщился: ноги так себе, не высший сорт, можно было ограничиться и нейтральным миди.

— Извините, пожалуйста, — не очень убедительно изображая смущение, сказала блондинка. — Я где-то забыла свою зажигалку. Может быть, у вас найдется?

— Я не курю, — ответил Филюшин, нетерпеливо вертя в руках пульт дистанционного управления.

— Извините. — Блондинка, разумеется, и не думала уходить. — А можно вас спросить? Вы, наверное, недавно въехали? Я вас раньше здесь не видела.

«Зато тебя здесь, судя по всему, регулярно видели последние десять лет», — подумал Филюшин. Ему нестерпимо захотелось запустить в нее пультом.

— Это вы меня извините, — сказал он. И тут же изменил тон: — Знаешь, милашка, ты немного не по адресу. Я совсем без бабок. Тоже вот где-то забыл, никак вспомнить не могу.

Блондинка недоверчиво оглядела номер — по здешним меркам он, наверное, был шикарным. Но если хозяин не настроен провести с ней ночь — ничего не поделаешь. Или он просто скряга (в это верилось с трудом), или импотент, или ждет другую кралю — помоложе и посимпатичнее. А может, голубой? Тьфу!

— Извините, — холодно произнесла девица и выскользнула обратно.

Филюшин попереключал каналы. Слащавый латиноамериканский телесериал, нудное ток-шоу, игра для дебилов, упивающихся тем, что они знают, какие птицы спасли Рим… Он выключил телевизор и, растянувшись на диване, стал вспоминать.

Конечно, появление американца вдали от столицы могло вызвать нездоровое любопытство. Поэтому Кромптон поинтересовался у своих московских «друзей», не могут ли они раздобыть несколько российских паспортов — на выбор. Они могли. Эти ребята многое могли! Даже не стали задавать вопросов, только лишний раз поинтересовались, не пахнет ли здесь шпионажем, и он лишний раз заверил, что нет. «Ну смотрите, мы ведь можем и проверить», — без слов, одним взглядом, дал понять шеф конторы. «Сколько угодно!» — так же, взглядом, ответил Кромптон.

Перед ним, как на блюдечке, выложили четыре паспорта. Он выбирал недолго. С одного фото глядел смуглый южанин с чудовищными усами, со второго — пухленький тип с глазами-щелочками, с третьего — белокурый красавчик, просто херувим. Каждый запоминался с первого взгляда. Зато у Филюшина оказалась зауряднейшая физиономия, единственная примета — маленькие залысины. Но у кого их не бывает? Такая внешность — находка для любителя обстряпывать темные дела. Особенно — профессионального киллера…

Этот российский областной центр оказался покрупнее, чем многие столицы американских штатов — полмиллиона жителей, по данным Сети. Гнездо Клана здесь было — за это Кромптон — Филюшин мог поручиться головой. Но более подробной информацией он пока не располагал. Простой смертный сразу смирился бы с мыслью, что ему предстоит осесть надолго и копать, копать, копать, прежде чем удастся выловить хотя бы одного «кси». Однако Филюшин не был простым смертным. Один из его методов — чрезвычайно простой для обладателя такого Дара — просто не мог не сработать. В противном случае оставалось сделать вывод, что гнездо захудалое, не стоящее внимания. Совсем не иметь «волновиков» — это, конечно, несерьезно!

Едва устроившись в гостинице, Филюшин начал разъезжать по городу, стараясь прочесать в первую очередь густонаселенные спальные районы. Поздравить себя с успехом он смог уже через четыре часа.

У русских была замечательная пословица: «Дареному коню в зубы не смотрят». Досталось тебе что-нибудь за здорово живешь — будь доволен, не ропщи, даже если почему-то рассчитывал на более жирный кусок. Однако приходилось признать, что Дар — довольно странная штука. Насколько мог судить Филюшин, его истинную сущность не постигли до конца и самые продвинутые «кси». Даже для него самого все еще оставалось загадкой, почему члены Клана, заполучившие тот или иной талант, нередко заметно проигрывали своим собратьям в других областях. Своего рода компенсация? Почему, например, те, кто мог улавливать кси-волну на больших расстояниях, сами генерировали ее с чудовищной интенсивностью на многие километры?

Наверное, какой-то «закон компенсации» все же существовал. Филюшин, например, подобно любому «гасителю», вообще ничего не излучал, прощупать его не удалось бы даже асу. Зато и способности «волновика» не были у него настолько гипертрофированы: с нескольких десятков метров он еще мог раскусить носителя «метки» — и все, предел. Простого носителя, не «волновика». Последние, рассылая, словно космические пульсары, мощные сигналы, буквально кричали о себе: «Тут я, приди и возьми меня!»

Пару раз Филюшин, еще не будучи Филюшиным, действительно мог прийти и взять. Но тогда на его счету не было трупов, он только-только присматривался к «кси», пытаясь решить, какое место отвести им в своих планах. Да и планы-то были более чем скромные. Например, манипулируя общественным мнением, пролезать в мэры, если очень повезет — в губернаторы. Верх мечтаний — завладеть каким-нибудь крохотным, но богатым островным государством, насадить там классическую восточную деспотию, устроить себе персональный рай с гуриями, выписанными со всего света… С ума сойти, как мелко он плавал в те годы!

Этому «волновику» не повезло: Филюшин уже вырос из прежних розовых штанишек и вовсе не собирался отпускать его с миром. Уловив сигнал, несостоявшийся султан дождался следующей остановки, вышел из автобуса и не спеша двинулся навстречу жертве. «Волновик» тоже не спешил. Казалось, он просто прогуливался. А почему бы и нет? Такие люди были на вес золота и, уж конечно, находились на полном содержании Клана. Работы не так много, разве что во время командировок в другие города и даже страны. Но такое, вероятно, бывает нечасто — когда еще информаторы откопают что-нибудь стоящее…

Это был невысокий субъект лет сорока. Серый плащ, в руке «дипломат»…

На прогулку — с «дипломатом»? Филюшин насторожился. «Чем черт не шутит, — подумал он, — а вдруг клановские мудрецы смонтировали там устройство, усиливающее возможности „волновиков“? Я ничего не излучаю? Но это не факт. Может, какое-то микроскопическое излучение все же идет, и эта штука его фиксирует?»

Он незаметно вынул свой приборчик, настроил… Уф, ложная тревога! В кейсе находился всего-навсего переносной компьютер. Что ж, бывает — некоторые не расстаются с компом ни на минуту, чувствуют себя без него как без рук. Своеобразная мания! Пожалуй, это хорошо. Если «волновик» так привязан к своей машинке, не исключено, что в ней содержится важная информация. В таком случае можно будет себя поздравить!

«Волновик» ни разу не взглянул на часы — значит в его планах действительно не было никаких встреч. Поэтому, когда он наконец вошел в подъезд нарядного, белого с вишневой отделкой, дома, на улице Энергетиков, Филюшин вздохнул с облегчением: «Все, нагулялся и вернулся в свое гнездышко. Здесь я тебя и возьму!»

Вся операция заняла несколько секунд. «Волновик» застыл столбом посреди прихожей, уставив в стену остекленевшие глаза. Больше в квартире ничего не было. Филюшин снял ботинки и прошел вперед, держа руки в карманах: узоры для своих «пальчиков» он однажды выдумал сам, просмотрев пособие по дактилоскопии, но оставлять их где попало все же не следовало.

В воздухе стоял запах каких-то химикатов. Филюшин открыл ногой одну из дверей. Так и есть: колбочки и скляночки с разноцветными жидкостями, порошками и кристалликами, тигли, ванночки, змеевики, разное непонятное оборудование. Очевидно, в придачу, к основному таланту «волновику» достались и способности к химии. Ценный тип. Какая потеря ожидает Клан!

Все это было чрезвычайно интересно, но Филюшин не собирался здесь засиживаться. Мало ли чего! Поэтому он сразу приступил к главному.

Вероятно, одним из проявлений «закона компенсации» было то, что человек с подавленной психикой не мог говорить. Дескать, довольствуйся малым, иначе все будет слишком просто: погрузил «клиента» в транс, включил магнитофон — и отдыхай себе, пока бедолага выбалтывает доверенные ему секреты. Зато такой человек беспрекословно выполнял любые приказы «хозяина». Как вышколенный, преданный слуга. Нет, даже лучше. Как автомат. Как зомби!

«Возьми компьютер, — мысленно повелел Филюшин. — Садись за стол. Теперь показывай, как выйти на местных „кси“.

Пальцы «волновика» задвигались, размеренно нажимая на клавиши.

Путь к банку данных местного гнезда оказался чрезвычайно сложным, запутанным, изобилующим ловушками, а сама информация, разумеется, была зашифрована. Какой-нибудь «чайник» отступился бы сразу. Но Филюшин был не «чайником», а хакером экстракласса: он знал, что раскусит орешек, не поломав зубы. Память на эти дела у покойного Паши Ростовцева была феноменальная, однако на всякий случай Филюшин занес всю последовательность операций в свою электронную записную книжку. Отлично! Можно сказать, полдела сделано. Полдела? Но ведь мир не ограничивается одним городом!

«Покажи, как проникнуть в другие организации Клана, — приказал Филюшин. — Начинай с самых крупных!»

Тут в знаниях «волновика» обнаружились внушительные пробелы. Несмотря на свою уникальность, он все же был слишком незначительной фигурой в иерархии «кси», а потому имел выход лишь на нескольких агентов, с которыми постоянно работал. Впрочем, Филюшину было достаточно и этого. Главное — отыскать какую-никакую тропинку в виртуальных дебрях. Не беда, если она упрется в неприступную с виду стену: нет такой охранной системы, которую нельзя было бы взломать!

«Где лежит информация о твоих химических опытах?»

«Волновик» показал. Замысловатые формулы, длинные цепочки уравнений… Филюшину это ни о чем не говорило. Как быть? Потрошить этого субъекта все равно придется, но стоит ли загружать голову еще и вторым его даром? Информация об опытах была запрятана не очень глубоко, защитная система оказалась пустяковой. Чутье редко подводило Филюшина, и сейчас оно подсказывало: если бы «волновик» действительно занимался чем-то стоящим, он подошел бы к охране своих секретов гораздо серьезнее. Наверное, какие-нибудь пустяки, безобидное хобби. Кто-то из «кси» пишет романы, кто-то марает холст, а этот изобретает новое средство от тараканов или универсальный пятновыводитель. Нет, надо было поберечь свои извилины для более полезного багажа!

Вот способность ловить издалека кси-волну, безусловно, стало «выключать» — это очень ценное приобретение! Так Филюшин и сделал. Теперь надо было запрограммировать «волновика», чтобы он ушел из жизни как бы естественным путем. На все про все у Филюшина оставалось не более десяти минут — по истечении этого времени «потрошеный» мозг полностью отключался.

«Вот что ты сейчас сделаешь, — начал мысленно диктовать Филюшин. — Дождешься, когда я уйду, закроешь дверь, выйдешь из всех программ, поставишь компьютер туда, где обычно его держишь. Затем пойдешь в свою лабораторию и займешься опытами. — Он слабо разбирался в химии, но по наклейкам все же узнал несколько весьма опасных реактивов. — Выберешь самое ядовитое вещество, как бы случайно просыплешь его на руки. Пойдешь на кухню включить воду, но вымыть руки не успеешь — тебя как будто отвлечет телефонный звонок. Отправишься в зал, но, не дойдя до телефона, словно забывшись, оближешь пальцы. Все».

Казалось невероятным, что человек в «глубоком погружении» может без заминки выполнить настолько сложную программу. Этот механизм не был понятен и Филюшину, но он уже имел возможность убедиться, что любые его задания «зомби» запоминают в точности. Так будет и на этот раз.

«Да, сначала открой передо мной дверь», — вспомнил он.

Вернувшись в гостиницу, Филюшин наскоро перекусил и засел за свой компьютер. С большинством охранных штучек (надо сказать, довольно мудреных даже для профессионала) он справился за какую-нибудь пару часов — и потекла информация. Ее хватило бы, чтобы сделать головокружительную карьеру любому агенту спецслужб. Да, Клан сильно рисковал, доверяя свои тайны Сети! Даже не верилось, что его боссы так самонадеянны. Впрочем, случайно наткнуться на спрятанные под мощными виртуальными пластами массивы действительно ценных данных было практически невозможно. Так что Филюшину сказочно повезло с этим «волновиком»! Хотя… Не он, так другой, не здесь, так в другом гнезде…

О смерти Макарова местные «кси» узнали на следующий день и немедленно сообщили об этом во все организации Клана. Надо отдать должное Неведомскому, он оказался вовсе не тупицей: сразу же почуял неладное и сообщил другим членам Совета о своих подозрениях, не забыв связать неожиданную потерю «волновика» с загадочной гибелью Нейсона. Правда, окончательных выводов он делать не стал, но выдвинул три версии: или на Клан все же вышли серьезные люди из «органов», или конкурентов начала устранять какая-то параллельная, никому не известная организация «кси», или объявился «супер», жаждущий крови. Первую версию, однако, сам же Кирилл Ильич назвал малоубедительной (с чего это спецслужбы сразу начали убивать, когда им в руки шел такой богатейший материал?), а вот над второй предложил серьезно поработать. Конечно, ни о каком «параллельном Клане» до сих пор ничего не было известно, но «есть многое на свете, друг Горацио…». Зато с «суперами» Клану сталкиваться уже доводилось.

Некоторые из них шли на сотрудничество, другие в своей непомерной гордыне считали, что это им ни к чему. «Однако ни один, — подчеркивал Неведомский, — до сих пор не осмеливался объявить настоящую войну Клану. „Суперы“ — люди с высочайшим интеллектом, они понимают, что в этой битве можно одержать несколько побед на начальной стадии, но в конце концов жернова Сообщества неотвратимо размелют их. Таким образом, эта версия представляется мне спорной, хотя сбрасывать ее со счетов ни в коем случае нельзя».

Прочитав сообщение, Филюшин улыбнулся. «Ни один не осмеливался… Здорово! Я до сих пор не был в этом уверен, но в Клане дотошные ребята, они знают, что говорят. Значит, я буду первым в истории, кто поднял руку на этих недосверхчеловеков. Приятно знать, черт побери!»

Как ни были насторожены «кси», они продолжали пользоваться Сетью — видимо, и мысли не допускали, что отныне это их ахиллесова пята. Филюшин прочитал даже сообщение о дате и времени похорон. Чудно! Дождаться, когда они соберутся у дома Макарова, прихлопнуть всех разом, и ни одна душа не узнает, что бойню устроил неприметный мужичонка из толпы зевак. Потом этот невероятный случай будут еще лет пять — десять вспоминать как «ждущий своей разрядки».

Итак, курок был взведен. Но в тот самый момент, когда Филюшин собрался выстрелить, его начало «ломать».

Проклятый «закон компенсаций»! Филюшину было много дано, но за это приходилось расплачиваться. Потроша чей-нибудь мозг, он прилагал не так уж много усилий: трансформировать свое тело — вот это был действительно тяжелый труд, после каждого перевоплощения приходилось восстанавливать силы. Держать под контролем чужой разум, программировать его — тоже работенка не из простых: многие, конечно, сдавались без боя, но кое-кто сопротивлялся, а поединок с Нейсоном мог и вовсе закончиться для Филюшина плачевно.

Как бы то ни было, любое применение Дара требовало от него определенных затрат энергии. Видимо, перенапряжение мозга особым образом сказывалось на всем организме. Кратковременная усталость, даже изнеможение — это само собой, но, кроме того, в теле незаметно накапливалось НЕЧТО. Этакий яд, начинающий действовать, когда суммарная доза превышала энную величину. Филюшин не мог предсказать, когда именно начнется «ломка», но если он пользовался Даром слишком часто, ее можно было ожидать в любой момент.

Он уже подходил к красивому дому на улице Энергетиков, уже видел людей, скорбно застывших у второго подъезда. Увидел — но не почувствовал. Не было даже намека на кси-волну! Это его озадачило. Чтобы никто, абсолютно никто из гнезда не пришел проститься с Макаровым? Неужели Неведомский настолько перепугался, что велел всем забиться по щелям? А может, клановские умельцы так навострились, что изобрели прибор, экранирующий излучения мозга? Вот черт!

Филюшин остановился, раздумывая, как поступить. «Ах да, — вспомнил он. — Я совсем забыл про „гасителей“! Это редкий Дар, потому-то мне и не пришло в голову, что хотя бы один из них мог окопаться здесь. Если так, то дело усложняется, и очень значительно. Но отступать некуда. Придется что-нибудь придумать».

Он шагнул вперед. Вот тут-то и пришла «ломка». Сначала возникло знакомое, но все еще кажущееся неправдоподобным ощущение, будто его позвоночник превратился в стеклянную трубку: чуть пошевелишься — и переломится сразу в нескольких местах. В самый первый раз Филюшин не придал этому значения и был тут же наказан взрывом боли. Поэтому он не стал искушать судьбу и застыл, сделав вид, что разглядывает молодую травку. К счастью, «стеклянная» фаза всегда длилась недолго. Минуты через полторы Филюшина отпустило, и он, зная, что его ждет впереди, тут же кинулся ловить такси.

По дороге у него то нестерпимо ныли зубы, то леденели кончики пальцев, то казалось, что сердце сорвалось с моста и с барабанным боем скачет по грудной клетке. Больше всего Филюшин боялся, что не успеет добраться до гостиницы. Его начнет корчить по-настоящему прямо в машине, на виду у водителя. Убить, не думая о последствиях, так как проявить перед кем-нибудь слабость, показать, что он — такой же жалкий, недолговечный, смешной комок протоплазмы, было для Филюшина хуже физических мук. Но он успел.

Его «ломало» двое суток. По правде говоря, большую часть времени он чувствовал себя довольно сносно, но все же не решался выходить из номера — приступы накатывали внезапно, без какой-либо закономерности. Боль приходила в разных проявлениях. Самой мучительной разновидностью была «Арктика»: Филюшину казалось, что все его тело набито колотым льдом, и в такие минуты он бешено извивался на кровати, чуть ли не завязываясь узлом, словно пытался перемолоть раздирающие его внутренности кристаллы или хотя бы притупить режущие кромки…

И вот все позади. Можно расслабиться, спуститься в бар, посмаковать дорогое вино, снять действительно красивую девчонку… Нет! Из-за проклятой «ломки» он потерял слишком много времени. Надо работать! Филюшин встал и подошел к своему компьютеру.

Загрузка...