Глава 17. АТОЛЛ ВУД

Почти у самого борта из воды легко вымахнуло длинное тело цвета мокрого асфальта, гибкое и упругое, словно отлитое из резины. До Ворохова долетели теплые брызги. Дельфин описал изящную дугу и с чуть слышным плеском вернулся в родную стихию. От неожиданности Андрей привстал, досадуя, что не успел как следует разглядеть летуна. И тут же вслед за вожаком почти отвесно вверх взвились еще два дельфина. Словно работая на публику, они неведомым образом задержались в воздухе, а затем — чистый цирк! — выдали по сальто-мортале, причем один крутнулся вперед, а другой — назад.

Марго вскочила так порывисто, что казалось — вот-вот перелетит через леер и составит компанию морским акробатам.

— Нас встречают, — объявила она и, обернувшись, призывно махнула рукой. — Идите все сюда! Смотрите, сколько их!

Упрашивать никого не пришлось. Марго еще не закончила, а все пассажиры (русские прилетели позже всех, остальные дожидались их в Манадо) уже столпились у правого борта, из-за чего катамаран немного накренился.

— …Четыре, пять, шесть!.. — восхищенно считала Марго лоснящиеся спины, увенчанные острыми плавниками. — Ах ты, умница! Ну-ка, плыви сюда. Рыбки ни у кого нет?

Вопрос был риторическим: даже после того, как она повторила его по-английски, никто не шелохнулся. Дельфины какое-то время сопровождали катамаран, затем выстроились в линию, прыгнули по очереди, образовав встающую из воды живую цепочку, и отстали. Когда последний из них, словно прощаясь, залихватски махнул хвостом, пассажиры, не сговариваясь, зааплодировали. Даже Гарусов, всегда серьезный, сосредоточенный, пару раз хлопнул в ладоши.

По пути им встретилось с полдюжины островов, похожих на разлегшихся среди моря-окияна зеленых ежиков, но каждый раз Ворохов говорил себе: «Красив, собака, и все же явно не тот». Словно ища подтверждения, он оборачивался на капитана: его бронзовое лицо оставалось непроницаемым. Значит, так оно и есть — не тот.

По иронии судьбы как раз «свой» остров он бессовестно проспал. Загляделся на море, вытянувшись в шезлонге, тут его и укачало. И приснилось Андрею, будто лежат они с Марго, обнявшись, в гамаке, сплетенном из лиан. Высоко-высоко, в гуще крон, резвятся обезьяны, перекидываясь, словно мячиками, какими-то фруктами. А прямо над головой, на тоненькой с виду веточке, примостился огромный разноцветный попугай. Неодобрительно поглядывая на бездельников-обезьян, он старательно обмахивает неподвижную парочку широкими крыльями. Хорошо! Не хватает только стакана с прохладным оранжадом. Снизу доносятся чьи-то голоса. Ну и пусть! Все равно никакая сила на свете не заставит не только изменить позу — даже просто повернуть голову на шум.

Однако голоса слышатся все громче, все отчетливее. Это начинает раздражать. Обезьяны растворяются в листве. А попугай вдруг складывает крылья и скрипучим голосом капитана объявляет: «Атолл Вуд!»

Ворохов вздрогнул и открыл глаза.

Остров был еще далеко. Он напоминал широкое плоское блюдо, на котором аппетитно топорщились кучки курчавого салата. «Кокосовые пальмы», — корча из себя знатока, определил Андрей, хотя ошибиться здесь не мог даже впервые понюхавший экзотики житель суровых гиперборейских широт.

«А в песенке-то дали маху, — подумал Ворохов, когда суденышко подошло поближе. — „Весь покрытый зеленью, абсолютно весь…“ Как бы не так! Впрочем, там речь шла об Острове Невезения, и если Вуд на него чем-то непохож — оно и к лучшему. Счастья привалит — складывать некуда будет!»

Перед поездкой он тщательно изучил книжонку о коралловых атоллах, а потому даже обрадовался, что Вуд, в полном соответствии с теорией, оказался двухцветным. Прямо от воды уходила вверх удивительно ровная, безупречно белая, словно посыпанная солью, полоска пляжа, и лишь затем брала свое буйная тропическая растительность.

Море неспешно катило к острову пологие волны, но метрах в ста от берега они, словно наткнувшись на невидимое препятствие, подпрыгивали и взбивали шапки тут же расползающейся пены. «Граница рифа, — припомнил Ворохов, — самое опасное место, погибель моряков. Как же мы пристанем-то?»

Но он зря волновался. Катамаран изменил курс, слегка обогнул атолл, и обнаружилась вгрызшаяся в тело острова явно искусственная гавань с широким металлическим причалом. На нем тут же появилась маленькая человеческая фигурка, вскоре к ней присоединилась еще одна, третья, четвертая…

Марго подняла руку и помахала кому-то на берегу. Ее примеру последовала половина пассажиров. Островитяне оживились и как один (а собралось их уже десятка полтора) замахали в ответ.

— Кто там у тебя? — не вытерпел Ворохов.

— Увидишь, — лаконично ответила Марго.

И он увидел… Не успела Марго сойти с трапа, как к ней кинулась длинноногая блондинка лет двадцати в коротеньких шортах и совершенно прозрачной лимонной блузке, завязанной узлом высоко над пупком.

— Хай, Мэгги! — взвизгнула девица, и они забарахтались в объятиях друг друга, только что не целуясь.

Ворохову словно кто-то провел по сердцу тупым, в зазубринах, ножом. Девчонка, конечно, была просто класс — такие гурии и должны населять это райское местечко. Но что связывало двух этих знойных барышень? Неужели?.. О дьявол! А что, очень даже может быть — вон как ластятся. Тогда понятно, почему Марго перестала принимать его в будуаре аккурат за две недели до вояжа. Дьявол, дьявол, дьявол!

— Это Андрей, — вдруг спохватилась Марго. — Мой друг.

То ли блондинка не поняла слова «друг», то ли, уверенная в своих чарах, не оставляла ему никаких шансов, — во всяком случае, она лишь на секунду оторвалась от Марго, выпрямилась, надменно запрокинув голову, и при этом груди ее под блузкой очень красиво пошли вразлет.

— Пэм! — выпалила она и, тут же потеряв к Андрею всякий интерес, взялась за одну из ручек сумки Марго. Щебеча по-английски, они спрыгнули с причала и направились куда-то в глубь острова. Ворохов мрачно посмотрел им вслед и дал себе слово, что при первом же удобном случае постарается расставить все точки над i.

Он огляделся. Многие вокруг него тоже обнимались, хлопали друг друга по плечам, и только Гарусов сдержанно здоровался с подходящими к нему мужчинами за руку. В общем-то «кси» были самыми обыкновенными людьми, хватало и пожилых, но три девахи буквально брызгали соком. Подойти, что ли, гордо представиться: «Руссо туристо!», умолчав при этом «облико морале», запудрить мозги, увести в заросли бананов, или что там у них растет? Нет, невозможно, и дело вовсе не в том, удастся ли завлечь в свои сети островитянку, наверняка вкусившую с избытком всех земных радостей. Просто в голове засело одно-единственное имя, и, как ни пытайся освободить извилины для других, в них гулким эхом отдается: «Марго, Марго, Марго…»

Он сошел с причала, не обращая внимания на потянувшиеся к нему взгляды, как мужские, так и женские, скинул шорты и рубашку и побежал навстречу волнам.

Лучше бы вода была обжигающе холодной — это всегда помогало ему взбодриться. Сейчас же он словно окунулся в бассейн, подогретый сверх всякой меры для неженок, боящихся каждого чиха. И все-таки Андрею полегчало. Он проплыл метров сорок, перевернулся на спину и замер, глядя вверх, словно пытаясь высмотреть за лазурным покровом загадочный черный лик миллионоглазой Вселенной. Но лик не просматривался. Тогда Андрей закрыл глаза, полностью расслабился, заботясь лишь о том, чтобы оставаться на плаву, и это сыграло с ним дурную шутку. Волны не собирались изменять заведенному порядку ради одного забавного человечка, а потому мягко подталкивали Ворохова к берегу, пока он вперед ногами не въехал в песок.

Андрей вскочил, отряхивая плавки, и оказался лицом к лицу со смуглым чернобородым человеком, невысоким и жилистым.

— Господин Ворохов? — спросил чернобородый по-русски, но с сильным акцентом — Андрей так и не понял каким.

— Он самый… — Андрей почувствовал себя неловко, хотя еще пять минут назад ему было на все наплевать.

— Меня зовут Сердар.

— Очень приятно…

— Господин Ворохов, — продолжал Сердар, — я не стал мешать вашему занятию. Но, к сожалению, вы остались единственным, кто не прошел кси-контроль.

— Что? — искренне удивился Ворохов. — Кси-контроль? Вы… дайте сообразить… Вы, кажется, сомневаетесь, что я ваш?

— Ну что вы! — В густой бороде прорезалась ослепительная улыбка. — Как можно сомневаться, если вас рекомендовал сам господин Неведомский? И все же правила одинаковы для всех: на острове Вуд принимают только кси-людей. Тех, кто здесь не в первый раз, мы проверили раньше. Но вы… Небольшая процедура, чистая формальность!

«Черт с вами, — подумал Андрей, — проверяйте. Ваш я, ваш! Зря, что ли, Макаров копался в моих мозrax? А интересно: если он ошибся — единственный раз в жизни? Вдруг я все-таки не „кси“? Что тогда?»

Ворохов похолодел.

«Сюда не пускают чужих. Но не выпроваживают же их восвояси: ступайте, разболтайте всему миру про логово сверхлюдей! Значит, их… того…»

Он с ужасом заметил за спиной Сердара двух дюжих молодцов, держащих руки за спиной. Роль их не вызывала сомнений.

— Послушайте, Сердар… — Ворохов зачем-то начал тянуть время, хотя проку в этом не было. — Какие такие процедуры? У вас что, нет людей, которые ловят кси-волну?

Улыбка Сердара стала еще шире — он явно потешался над недогадливым русским.

— Должен заметить, что с вами прибыла госпожа Дроздова…

— …которая гасит любую волну за километр, — закончил за него Ворохов. — Ладно, валяйте.

Сердар легонько щелкнул пальцами. Один из молодцов тут же выдвинулся вперед и надел на голову Андрея прибор, похожий на обыкновенные стереонаушники. Наступила тишина, и только у самых ног размеренно дышало море.

Вдруг прибор негромко пискнул, и Ворохов инстинктивно сжался. Что это означало? Неужели приговор? В мозгу мелькнула безумная мысль: ударить верзилу коленом в пах, кинуться к катамарану, попытаться узнать… Но руки и ноги словно окаменели.

Сердар удовлетворенно кивнул, и мордоворот немедленно освободил Андрея от наушников, после чего вновь отступил за спину шефа.

— Вот видите, все в порядке, — сказал Сердар. — Мы вас совсем не затруднили, правда? Теперь прошу идти со мной. Господин Айделсон ждет.

Ворохова все еще бил мандраж, однако он как ни в чем не бывало поднял свою сумку. Поодаль стояли еще четверо пассажиров — очевидно, тоже новички. Сердар повел свой немногочисленный отряд сквозь пальмовую рощицу, и минут через пять взгляду открылась просторная лагуна, изумительно красивая, как в фильмах про сладкую буржуйскую жизнь. Прозрачная вода переливалась всеми оттенками аквамарина и словно светилась изнутри. Вдоль берега растянулись уютные деревянные коттеджики, кое-где из пышной зелени выглядывали кирпичные постройки явно технического назначения и сложные металлические конструкции.

А прямо перед восхищенным «руссо туристо» возвышался настоящий дворец. Он весь сверкал: подойдя поближе, Ворохов увидел, что стены из белейшего кораллового известняка густо усажены разноцветными ракушками. Ни дать ни взять наземная резиденция Посейдона! Сам морской владыка (в этом не было ни малейших сомнений) отдыхал от трудов праведных в шезлонге под пальмой, окруженный нереидами. Беззаботные нимфы, почти не стесненные одеждами (на них даже лифчиков не было!), крутились возле своего господина, зазывно покачивая бедрами. Повелитель лениво отмахивался от них, жалея, видимо, что нет под рукой трезубца, чтобы нашлепать по вертлявым попкам. Нереиды отвлекали его от важного занятия: он здоровался с гостями, уделяя каждому минуту-две. Когда подошла Марго, Айделсон даже привстал и галантно поднес ее руку к губам. Такая любезность пришлась Ворохову не по душе. «А ну как еще и расцелуются?» — мрачно подумал он. Однако до этого не дошло. Они немного поболтали, и Марго вновь поступила в распоряжение длинноногой Пэм.

Настала очередь Андрея.

Айделсон оказался крепким, загорелым почти до черноты мужчиной лет за сорок. На нем были только длинные купальные трусы, разрисованные кувыркающимися в воздухе попугаями. Короткая стрижка, маленькие аккуратные бачки… Чем-то он напоминал Элвиса Пресли.

«Вот так, брат, и живем, — мурлыкал кот Василий, — обходимся, как видишь, без мышей!» — всплыла в памяти Андрея строчка из Михалковской басни. — Да, чтоб каждому так жить…»

— Мистер Ворохов, если не ошибаюсь? — Удивительно, но Айделсон и на этот раз слегка привстал! Он говорил по-русски почти без акцента, но это самое «почти» с головой выдавало янки. — Очень, очень рад!

— Я тоже… счастлив вас видеть, мистер Айделсон, — осторожно ответил Андрей. Он чувствовал себя не в своей тарелке: черт знает, как принято разговаривать с миллиардерами! — Приятно удивлен, что вы прекрасно говорите по-русски.

Айделсон улыбнулся.

— Неужели? По-моему, это естественно. Вы же знаете, мистер Ворохов, что Клан локализован лишь в нескольких точках земного шара. Не надо быть большим полиглотом, чтобы выучить распространенные там языки. Кроме того, мне было очень приятно овладевать ими. В результате я смог прочитать ваши произведения… к сожалению, не все… в оригинале!

Это было для Андрея полнейшим сюрпризом. В голове образовалась каша. Как?.. Этот сибарит, обосновавшийся в раю, читал его вещи? А ведь с виду полностью попадает в известную категорию: «Наше счастье постоянно — жуй кокосы, ешь бананы». Да еще осчастливливай девочек при свете Южного Креста… Нет, невозможно поверить! Он вымучил улыбку.

— Я польщен… И как… Что вы можете сказать?

Айделсон махнул рукой, и какой-то хлопец немедленно приволок под пальму второй шезлонг.

— Садитесь, мистер Ворохов. Так вот. Я считаю, что у вас необыкновенный дар. Вы, конечно, ждали этих слов — их ждет каждый художник. И все-таки мне не верите, да?

Ворохов молчал.

— Напрасно. Конечно, я кажусь вам совершенно земным человеком, неспособным поднять голову и попытаться представить, что там, за верхушками пальм. Но это только одна… как правильно сказать? Ипостась! Да, мне здесь удобно и комфортно. Однако же, которые меня хорошо знают, скажут вам: Берт Айделсон когда-то сам пытался писать… И не просто писать — я был уверен, что мне удастся изобрести совершенно новый жанр! Как видите, его изобрели вы. А у меня не оказалось таланта, равного моим амбициям. Мой талант в другом — я умею зарабатывать деньги, много денег, целые горы долларов. Когда это меня утомляет, я снова сажусь за компьютер, стучу по клавишам, гоняю по экрану слова, как будто пытаюсь сложить из них какую-то гениальную формулу. И… не складываю. Мисс Дроздова однажды прочитала мой рассказ. И знаете, что она сказала? «Мистер Айделсон, лучше поддержите своими деньгами настоящего писателя!»

Убедившись, что их владыка надолго ушел в беседу, нереиды образовали кружок и стали перекидывать друг дружке большой оранжевый мяч.

— Пользуясь случаем, хочу спросить, — сказал Ворохов, стараясь не смотреть на полунагих прелестниц. — А мисс Дроздова не говорила вам, что она думает о моих произведениях?

Айделсон снова улыбнулся.

— Неужели вы не спрашивали об этом у нее самой? Трудно поверить. Ну хорошо. Мы действительно обсуждали этот вопрос в Сети. Но не сошлись во мнениях. Мисс Дроздова сказала, что привыкла оценивать любую вещь по высшей мерке, а до Кафки или Гессе вам, к сожалению, очень далеко. На это я ответил, что она пытается сопоставлять несопоставимое. Кто лучше — Рафаэль или Матисс? Иоганн Штраус или его однофамилец Рихард? Эсхил или Теннесси Уильямс? Вы настолько уникальны, мистер Ворохов, что вас просто не с кем сравнить!

«Надо же, какой образованный служитель золотого тельца, — подумал Ворохов. — А что, если в самом деле попросить у него денег? Вы, мол, такой ценитель литературы, а мне страсть как охота издать свою книгу стотысячным тиражом, в шикарном переплете и с роскошными иллюстрациями. Нет, глупо. У меня никогда не будет ста тысяч читателей. Наверное, и тысячи не будет — ведь даже не каждый член Клана… А что, если вообще ни одного? Если все ложь, хитроумная словесная паутина? Лишь бы я не отшатнулся от Клана, прикипел к нему, стал послушным винтиком…»

— У нас еще будет возможность продолжить этот разговор, — прервал его размышления Айделсон. — Но сейчас надо размещать гостей. Подойдите к Сердару, он все устроит. Кстати, сегодня — день отдыха. Обещаю превосходный ужин и танцы. Работа начнется завтра. Впрочем, вам, мистер Ворохов, ничего особенного делать не придется. Пока вы только ознакомитесь с тем, чем мы здесь занимаемся.

— А потом?

— Если решите, что можете быть нам чем-то полезны, буду рад принять любую помощь. Но детальных инструкций относительно вас у меня нет. Я не вправе указывать мистеру Неведомскому… — Он замолчал.

— …как меня использовать? Договаривайте, не стесняйтесь!

Айделсон по-прежнему молчал. Ворохов подождал полминуты, затем поднялся.

— Что ж, и на том спасибо.

Сердар проводил гостей в одно из помещений дворца. Особой роскошью внутреннее убранство не отличалось. Зато всюду стояли кондиционеры, и изнемогавшему от жары Ворохову показалось, что он действительно попал в чертоги одного из бессмертных олимпийцев — те наверняка не обливались потом в своих покоях.

Кабинет был небольшой — они все еле в нем поместились. Здесь Андрей впервые с момента прибытия увидел девушку, одетую в самое обыкновенное платье — для здешнего климата его даже можно было назвать строгим. Она опрашивала каждого по-английски и заносила данные в компьютер.

— Говорят, что есть одноместные и двухместные коттеджи, — перевела Марго. — Какой ты выбираешь?

В самой постановке вопроса было мало приятного, и Ворохов сразу скис. Но сдаваться без всякой борьбы было нельзя.

— Вообще-то я с самого начала рассчитывал на двухместный, — сказал он. — Никак не думал, что возникнут варианты. — И совсем тихо, чтобы не услышал Гарусов, добавил: — Марго, я тебя совсем не узнаю. Если считаешь, что я недостоин жить с тобой под одной крышей, — так и скажи!

Она медленно провела пальчиком по его груди.

— Андрей, ты должен понять… Когда мы еще увидимся с Пэм? Нам хочется столько всего друг дружке рассказать! В конце концов, долго ли мы тут пробудем? Когда встречаются две близкие подруги…

— Очень близкие? — съязвил Ворохов. Марго сделала вид, что не поняла намека.

— Андрей, мы с тобой знакомы не первый день. Надеюсь, ты изучил меня достаточно хорошо. Я тебе все сказала, добавить нечего. Поступай как знаешь.

— Отлично-с! — Ворохов надел рубашку, застегнул ее сверху донизу и выпрямился, как на параде. Это выглядело настолько нелепо, что привлекло всеобщее внимание. — Тогда передай этой барышне, что я предпочитаю жить отшельником. Пусть даст мне одноместный коттедж как можно дальше от дворца, в самых джунглях. Робинзонить так робинзонить. И чтобы ни одного Пятницы поблизости! — Он повернулся и, не дожидаясь окончания регистрации, вышел из кабинета.

Коттедж действительно оказался уединенным — насколько это вообще было возможно. Не обманули и с ужином. В назначенный час все население острова — полсотни старожилов и более сотни приехавших — собралось за длинными столами, расставленными на просторной поляне. Правда, блюда были в основном рыбные, но весьма разнообразные — каждое отличалось особым вкусом. Айделсон сидел, разумеется, на почетном месте, однако вел себя достаточно скромно, ни во что не вмешиваясь, полностью сосредоточившись на еде. Лишь в самом конце застолья он объявил на нескольких языках, в том числе и на русском: «Через полчаса все желающие смогут потанцевать. Желаю хорошо провести вечер!»

Ворохов только и искал повода, чтобы подойти к Марго — она сидела за другим столом. Отшельническая жизнь уже не казалась ему привлекательной, и он с унынием думал о том, что будет дальше.

Марго приканчивала салат из крабов, Пэм лениво потягивала сок из высокого стакана.

— Приятного аппетита! — сказал Ворохов. — Извини, но я тут человек новый и не знаю, где устраивают танцульки. А спросить у кого-нибудь — языкам не обучен. Не подскажешь?

— Это там, Андрей. — Марго показала рукой. — Так называемая «Площадь трех коттеджей». Приходи! Ручаюсь, что будет очень весело.

— Спасибо, — сдержанно поблагодарил Андрей, но его сердце уже сорвалось с места и, не дожидаясь музыки, пустилось в пляс. «Ага, Марго сама меня пригласила! Я буду не я, если не отобью ее у этой куколки!»

Эх, мечты, мечты… Сколько раз уже он убеждался, что не надо заноситься мыслями чересчур далеко! Вот и сейчас все вышло совсем не по-задуманному.

Музыка гремела так, что под нее можно было танцевать и на противоположной стороне островного кольца. Она заполняла собой весь атолл, пронизывала лагуну, заставляя, должно быть, ее многочисленных обитателей сходить с ума. Откуда лился звук? Колонок нигде не было видно — оставалось предположить, что они развешаны на верхушках деревьев. Впрочем, Ворохов над этим и не задумывался. Во время двух быстрых танцев он превзошел сам себя, затыкая за пояс, как ему показалось, и кое-кого помоложе, но почти выбился из сил и взмок, словно побывал в парилке. Пришлось отойти в сторонку, к одному из трех коттеджей, расположенных по периметру танцплощадки.

Андрей расстегнул рубашку, подставил грудь посвежевшему под конец дня ветерку. И тут началась медленная композиция. Застегиваясь на ходу, он поспешил назад. Но было поздно: Марго уже танцевала с Пэм. Этого было достаточно, чтобы отравить Ворохову так чудесно начинавшийся вечер. К нему подошла какая-то девушка. Он безучастно смотрел, как шевелятся ее губы, но не слышал ни слова. Затем, даже не удосужившись отрицательно помотать головой, вновь перевел взгляд на «сладкую парочку». Девушка погрустнела и отошла.

Как только начался второй медленный танец, Андрей, чуть не сбивая окружающих, ринулся к Марго и взял ее за руку. Однако за другую немедленно ухватилась Пэм и потянула в свою сторону. Марго колебалась недолго. Она улыбнулась Ворохову: извини, мол, но придется тебе еще немного потерпеть, — и грациозно скользнула в объятия подруги.

Андрей стоял, как оплеванный. Дичайшая ситуация! Соперника-мужчину можно было по крайней мере отозвать в сторонку и попытаться начистить ему физиономию. Но не мог же он вызвать на поединок Пэм! Впрочем, если даже и так — что это меняло? Марго сделала свой выбор…

Он опомнился, когда оказался уже метрах в пятидесяти от танцплощадки. Остановился, поднял голову. Густую небесную синь рассекали еще более темные, тонкие и острые, как изогнутые клинки, листья пальм, а в промежутках между ними проклевывались первые звезды.

Вдруг сквозь затопившую мир музыку пробился еле слышный женский голос. Ворохов вздрогнул и обернулся.

Это была не Марго. Перед ним стояла невысокая, но стройная черноволосая девушка с восточными чертами лица — вероятно, тайка или филиппинка. Похоже, именно она подходила к Андрею на танцах — теперь он смутно припоминал эти маленькие выпуклые губы. На ней было платье не платье — скорее, тонкий расписной платок, обернутый вокруг тела так, чтобы больше открывать, чем прятать. Ворохову такие доводилось видеть только на фото или по телевизору. Кажется, достаточно было потянуть за какую-то веревочку, чтобы это одеяние упало наземь, как лепестки отжившего свой недолгий век цветка.

Девушка снова заговорила, для верности показывая рукой в сторону танцующих. Мол, брось грустить, пойдем, там так весело!

«Неужели так никого себе и не нашла? — подумал Андрей. — Не верится. Или захотелось отведать экзотики под названием „руссо туристо“? Да нет, скорее всего просто понравился. Обычное дело! Я же не настолько закомплексован, чтобы думать, будто на меня не может положить глаз иностранка. Не хромой и не рябой, а такой, как надо… Только все напрасно, малышка».

Он покачал головой и повернулся, собираясь уходить. Однако на этот раз девушка не смирилась с поражением. Она громко вскрикнула и, забежав вперед, вновь принялась уговаривать Ворохова, только ее рука была теперь протянута к загадочно мерцающему слева зеркалу лагуны.

Звуки музыки по-прежнему почти заглушали ее слова, но все было и так предельно ясно. Она, конечно, любила все эти танцы-шманцы, и ее огорчил его отказ. Но девушка, похоже, серьезно запала на Андрея и была готова, найдя укромное местечко, немедленно насытить его своим юным телом.

Взять ее за руку, увести за собой, дернуть за веревочку, освобождая от одежды, и любить до изнеможения, вминая смуглую фигурку в песок, не сдерживая рвущихся из груди стонов — все равно никто не услышит…

— Нет, — сказал Ворохов.

Она не поняла — продолжала стоять, и лицо ее попеременно выражало то надежду, то отчаяние.

— Нет! — заорал он, стараясь перекричать музыку. — Но, найн, ноу!

Девушка опустила голову. В ее позе было что-то беспомощное, и даже знойная красота как будто поблекла. Внезапно Ворохова захлестнула жалость. Захотелось как-то ее утешить — поцеловать в щечку или хотя бы погладить по голове. Но он знал, что будет неправильно понят, и придется снова объяснять, что все-таки «ноу», а не «йес». Поэтому Андрей ограничился сухим «бай-бай», затем определил, в какой стороне его коттедж, и, не оборачиваясь, быстро зашагал туда.

…Он сидел на траве, скрестив ноги и опершись локтями о ступеньку крыльца, а над его головой медленно и страшно вращалось небо. Звезды сходили с насиженных мест и, образуя спиральные ручейки, стекались к зениту. Скоро они соберутся в один ослепительный шар, затем он лопнет, извергая во все стороны жаркую плоть, и это будет концом Вселенной.

Ворохов несколько раз закрывал глаза, пытаясь сосредоточиться и вернуться к реальности, но воспаленное воображение продолжало дорисовывать апокалипсическую картину. С музыкой тоже творилось неладное. Она постепенно меняла тональную окраску, становилась тревожной, почти зловещей. «Где-то я ее уже слышал, — подумал Андрей. — Где?» И вдруг он понял: мир готовился встретить огненную смерть под звуки Седьмой композиции Леонида Сергеевича Гудкова!

Загрузка...