Избранные

Глава 24. РАСКОЛ

«Мечтатели» собрались практически в полном составе — как и в тот вечер, когда Ворохов впервые переступил порог квартиры Кирилла Ильича. Однако на этот раз атмосфера была совершенно иной — зараженной бациллами уныния и страха. Стол не ломился от яств — так, несколько расставленных без всякого порядка тарелок, на которые, предварительно порезав, свалили все, что нашли в холодильнике. Это зрелище даже не возбуждало аппетита. Участники заседания вяло поклевывали нехитрую снедь, а несколько человек вовсе не притрагивались к еде. Сидели неподвижно, свесив кисти рук между колен, и лишь изредка поглядывали на председателя, словно ожидая, что он явит чудо.

— Так-с, настроение похоронное, — констатировал Кирилл Ильич. — И то сказать, радоваться нечему. До сих мы как-то ухитрялись давить «суперов». И вот впервые не на того нарвались. Самое обидное — ведь совсем у нас в руках был! Но ушел, гадина… Это уже не промашка наша, это преступление. Да и я тоже сглупил, на авось понадеялся. Жестче надо было. Жестче!

— Как? — поднял голову Гудков. — Всех, кто уцелел на острове, сразу пустить в расход? Для полной гарантии, не разбираясь, кто из них убийца?

Неведомский отодвинул от себя тарелку.

— Не знаю! Знаю одно: мы могли его прихлопнуть, а теперь он на свободе и не успокоится, пока не покончит со всеми нами. Я давно заметил: нет ничего абстрактнее, чем гуманизм. Взять правительство наше любимое, депутатов драгоценных. Сколько законов мудрых напринимали, что теперь, прежде чем преступника арестовать, надо перед ним навытяжку встать и извиниться за причиняемое беспокойство. А если и взять его, то только нежно, как девицу, под локоток, надев перед этим бархатные перчатки. Ну а потом… Отсидит годика два и выйдет по амнистии. Вон их сколько объявляют по любому поводу — как блины пекут. Для депутатиков наших главное — добренькими казаться. Им-то что? Они все на колесах, через темные дворы не ходят, по магазинам не бегают, дом у каждого — крепость. Пусть где-то кого-то режут — это далеко и не страшно. А вот если у кого из них обкурившиеся подонки дочку хором изнасилуют, да потом кишки из нее выпустят и на березу намотают… Тогда бы взвыли: расстрелять, расстрелять… мать… мать! Когда себя, любимого, дело касается, тут уж не до абстракций.

— Да при чем тут это! — не выдержал Гудков. — Я что, преступников защищаю? Их карать надо, слов нет. Но действовать такими методами… Даже в самые варварские времена Клан отличался тем, что…

— Постойте, Леонид Сергеевич! — перебил его председатель. — Вы со своими экскурсиями в историю далеко зайдете. Я тоже так могу. Дескать, когда Каин Авеля убивал ни за хрен собачий, на соседнем холме сидели «кси» и при виде кровавой картины, недоступной их пониманию, плакали навзрыд. Нож-то к нашим шеям приставлен здесь и сейчас! Чего ради рассуждать о временах былинных? Вы хоть понимаете, что все мы уже могли лежать на кладбище? Был бы верующим — помолился бы за то, что эта мразь у нас дальше Макарова с Гарусовым не пошла. Ведь всех мог, всех… Если бы не тот расклад, что выгоднее оказалось без всякого шума поехать на Вуд…

Пичугина всхлипнула.

— Кирилл Ильич, — сказала она дрожащим голосом, — надо же что-то делать! Я знаю, что многие из нас… но я… но у меня же дети! Две девочки… Если Клан раньше справлялся, то почему теперь…

Видно было, что и Неведомскому уже трудно сохранять самообладание. Какое-то время он нервно мял в пальцах край скатерти, затем, опомнившись, положил руки на стол.

— Все возможное делается. Я дам инструкции, как распознать «супера». Это чертовски трудно, но методика все же существует. Тогда он застал нас неподготовленными. Теперь, надеюсь, ему это не удастся. К нам уже едут два «волновика» взамен Макарова. «Супер» практически ничего не излучает, но, опять же, шанс есть. Мне так сказали, хотя деталей я и сам не знаю. Кроме того, неплохо всем вооружиться. Это не проблема, тут положитесь на меня. Были бы деньги, а деньги есть. Проблема в другом. Кто из вас, друзья мои, в силах направить ствол на человека и спустить курок? Даже если это ваш палач?

Он обвел взглядом «мечтателей». Почти все отводили глаза.

— Вот видите… Раздать вам «игрушки» — так вы с ними только «залетите», а защитить себя не сможете. Разве не так?

— Я смогу… смог бы, — вдруг сказал Стадник.

— Отлично! И это все?

Марго выразительно посмотрела на Ворохова. Андрей был одним из немногих, у кого на лице не читался страх. Но он молчал.

Кирилл Ильич вновь начал теребить скатерть.

— Сам я, конечно, отныне без ствола не ходок. Кстати, вас интересует, как раньше Клан справлялся с «суперами». Я наводил кое-какие справки. По-моему, объяснение одно: в стародавние времена среди «кси» не было столько хлюпиков, как сейчас. Если проблему надо было решить жестко, ее решали жестко. Никто не старался отсидеться в сторонке, надеясь, что дерьмо разгребут и без его участия. Всякая мораль отступала перед интересами Сообщества. А теперь правит бал мягкотелость. Наверное, цивилизация нас испортила. Кто-то может сказать: ну и что? Все равно мы скоро перекочуем на другую планету, а там незачем спускать курки.

Живи себе в мире и благоденствии! Но это еще неизвестно. Кто знает, что нас ожидает среди звезд? Даже бесштанные аборигены умудрились скушать Кука, когда он явился к ним со своим уставом.

— А перекочуем ли мы вообще куда-нибудь? — мрачно спросил Лучинский. — После того, что случилось на Вуде…

Кирилл Ильич стиснул кулак с зажатой в нем скатертью.

— Да, «слухачей» мы потеряли. Это страшный удар. Но не всех. Есть несколько «кси» с определенными задатками. Надо только выждать время, когда они разовьются. В любом случае «слухачи» рождаются гораздо чаще, чем «суперы» или бессмертные. Бессмертные… Какую нелепость совершил Кановас! Одно дело, когда тебя убивают из-за угла, но чтобы сам, да еще имея впереди вечность… Видно, сдали нервы, не захотел дожидаться, когда «супер» придет и по его душу. Э-эх!.. Но подобные ему рано или поздно появятся. Может, уже есть. Главное — не следовать его примеру, не впадать в панику. Даже если помирать придется, то лучше все-таки в сухих штанах.

Он неожиданно посмотрел на Ворохова.

— А вы как считаете, Андрей Витальевич?

Ворохов выдержал его взгляд.

— Позвольте мне, Кирилл Ильич, несколько уклониться от темы «суперов». Она, конечно, очень актуальна, но я хочу получить ответ на другой вопрос. Дело в том, что в наше с Марго отсутствие вы отправили на тот свет одного парня.

Неведомский выпустил скатерть.

— Отправил. Что дальше?

— Я, конечно, понимаю, что вы руководствовались исключительно высшими соображениями. За последнее время мне довелось достаточно наслушаться об интересах Клана. Что ж, я и сам, наверное, мог бы кого-нибудь убить, если бы он, скажем, собрался проткнуть меня ножом или огреть железной трубой по башке. Но в том случае…

— Случай аналогичный, — прервал его Кирилл Ильич. — К тому же я заботился не о своей шкуре. Я спасал всех вас, не способных на поступки, глядящих сейчас на меня овечьими глазами!

— Вот именно, мы для вас просто овцы. Когда вы решите, что для пользы дела необходимо прирезать одну, вы сделаете это не задумываясь. Ведь так?

Это оказалось последней каплей — Неведомский вышел из себя.

— Вздор! Вы хоть понимаете, что несете?

— Отлично понимаю, Кирилл Ильич. Я все хорошо обдумал и пришел к выводу, что мне с вами не по пути.

— Поджилки затряслись?

— Не в том дело, Кирилл Ильич. Вы собираетесь покинуть Землю, погрязшую в грехах, чтобы создать среди звезд идеальное общество, свободное от пороков. А сами между тем тащите их за собой. Вы презираете политику, потому что вся она служит одной цели — поставить во главе стада очередного пахана. Но как же в таком случае назвать вас? Правда, вам пока не дают развернуться. Над вами стоят земные правители с проверенными веками орудиями власти. На другой планете их не будет, так что вы сможете карать или миловать любого по своему усмотрению. Признайтесь, это ведь единственная причина бегства?

Пичугина смотрела на Ворохова округлившимися от ужаса глазами. Да и остальные «мечтатели» выглядели не лучше, исключая разве что Марго. Она оставалась бесстрастной, словно давно знала, как повернется дело, только все ближе придвигалась к Андрею, давая понять: «Я на его стороне».

Ворохову на мгновение показалось, что Неведомский вот-вот взорвется. Но председателю не пристало брызгать слюной — он и так уже позволил себе лишние эмоции. Поэтому Кирилл Ильич только покачал головой.

— Экая у вас болезненная фантазия, Андрей Витальевич… Воистину, не делай добра ближнему — улучит момент и так отблагодарит… Что ж, давайте подискутируем, раз пришла такая охота. Я, конечно, не собираюсь перед вами оправдываться, как юный девственник, которого обвинили в соблазнении перезрелой девицы и теперь заставляют на ней жениться. Абсурдность ваших обвинений ясна каждому, сидящему за этим столом. Ну да чего в горячке не напорешь! А поговорим мы о том, насколько оправданно, как вы выражаетесь, бегство. Вы действительно считаете, что живете в разумно устроенном мире?

Ворохов взглянул на Марго. Она по-прежнему безучастно смотрела поверх голов «мечтателей», но ее ножка под столом прижалась к его ступне. Это могло означать только одно: «Ничего не бойся, я с тобой!»

— Подискутируем, — сказал Андрей. — Во-первых, насчет пригретой на груди змеи, хотя вы и не решились произнести это слово. Не думайте, что я такая уж неблагодарная скотина. Вы в самом деле сделали для меня много. — Он снова посмотрел на Марго. — Очень много. Но дальнейшей своей судьбой я хотел бы распорядиться сам. Так вот, я убежден, что мы зря пыжимся, считая себя избранной кастой. Если у нас отсутствуют некоторые неприятные черты столь презираемых вами «людишек», то это говорит лишь об одном. О том, что и «людишкам» вполне под силу от них избавиться. Коренных различий между нами на самом деле нет. Наверное, так, как я, действительно больше никто не пишет. Но это не мешает мне наслаждаться Хемингуэем или Голдингом. «Спиральная» музыка Леонида Сергеевича не отменяет Баха, а полотна Михаила Игоревича — Тициана. Слышать голоса иных цивилизаций — великолепно, но скрывать это от других — упертость фанатика, повторяющего: «Что положено Юпитеру…» В общем, нет никакого смысла погружаться в звездный ковчег — потопом Клану никто не угрожает. «Супер» — это частная проблема, изгой, которому долго не продержаться. Не скрою, я бы очень хотел побывать на другой планете. Запомнить все, насладиться невероятными пейзажами, впитать в себя дыхание чужой жизни — и вернуться. Лучше Земли нам никогда ничего не найти. Да, в этом мире совершалось и совершается много мерзостей. Но на другой чаше весов — великая культура, без которой и мы, «кси», не создали бы ничего. Надо просто жить и Творить, не думая о своей исключительности, не вспоминая о «метке». Да я бы до сих пор о ней не знал!..

— И умерли бы непризнанным гением, — вмешался в его монолог Кирилл Ильич. — Ну да это мелочи. Что ж, Андрей Витальевич… Красиво говорите. Даже очень. Если бы вы еще хоть на йоту оказались правы — цены бы вам не было. Но, как видите, народ безмолвствует. Никто вас не поддержал, потому что, согласитесь, соратники мои знают меня получше, чем вы. Надуманными страстями, будто я чуть ли не фюрер новый, им головы не заморочить. Да и прочие ваши рассуждения, признаться, никакой критики не выдерживают. Ох и навредили вы себе этой речью! И зачем? Захотелось правду-матку резать — так ее здесь сразу никто ни от кого и не скрывал. Вы же выдали за откровение примитивную апологетику человечества. Того самого, погрязшего в грехах, что, как аксиома, не требует доказательств. Просто не знаю теперь, что с вами делать…

— А ничего и не надо делать. — Ворохов встал. — Я ухожу. Продолжайте безмолвствовать.

Неведомский машинально подался к нему, словно собираясь удержать, но тут же обозлился на себя за этот жест слабости и негромко, но зловеще произнес:

— Вольному, конечно, воля. Но зря вы это, Андрей Витальевич. Право слово, зря!

— А что, — спросил Ворохов, — сейчас достанете свой ненаглядный ствол и выстрелите мне в спину? Или как у вас тут расправляются с отступниками?

Кирилл Ильич смотрел на него так, как будто был готов придушить.

— Мы своих не трогаем, Андрей Витальевич. Не было еще такого случая. Но, оставшись один на один с превратностями жизни, а в особенности с «супером»…

— Что один, что в вашей компании — разницы никакой. Желаю вам поскорее поймать этого выродка, но пока у вас одни потери, а результатов — ноль. Положиться на себя — так еще вернее выйдет. Марго, ты со мной или с этими… — он едва удержался от крайне обидного слова, — …господами?

Марго поднялась и взяла его под руку.

— Я с тобой. Прощайте, Кирилл Ильич. Я еще не все поняла, у меня в голове настоящая каша. Но не думаю, что когда-нибудь захочу вас снова увидеть.

Перед тем как войти в прихожую, она обернулась и помахала рукой оцепеневшим «мечтателям»:

— А с остальными буду рада встретиться. Но только на этой планете!

Неведомский вскочил. Уже не скрывая своей ярости, он метнулся в смежную комнату и захлопнул за собой дверь…

Отойдя от дома шагов на двадцать, Андрей и Марго чуть не столкнулись с долговязым мужчиной в куцей курточке-ветровке. Лица его было не разобрать — слишком быстро он пронесся мимо, да и на улице уже стояла порядочная темень.

— Как все внезапно получилось, — сказала Марго. — Р-раз! — и я уже без работы. Ты — без книги. А остальные — без веры в непогрешимость Кирилла Ильича.

— Думаешь, они все поняли?

— Андрей, ты говорил очень убедительно. Понятно, они не могли тут же вскочить и начать тебе рукоплескать, потому что у них наступил шок. Учти хотя бы то, в каком настроении мы собрались!

Они обнялись и направились к ближайшей стоянке такси. И, конечно же, знать не знали, что только что разминулись со смертью. Долговязый мужчина не признал их в призрачном свете оставшихся неразбитыми фонарей, а кси-волна обоих была надежно блокирована полем Марго. Как она и предполагала, ее удивительный дар наконец-то сослужил добрую службу…

«Супер» был зол. Самоубийство этого ничтожества Кановаса взбесило его. Секрет бессмертия уплывал из рук на неопределенное время. Он был готов убивать всех «кси» подряд, а место и время сбора «мечтателей» услужливо подсказала Сеть.

Долговязый остановился перед дверью подъезда…