Издержки дипломатии

ГЛΑВА 5. Консульская защита с использованием личных связей

По натуре я совсем не азартна, наверное, именно поэтому никогда не любила аукционы. Любые аукционы, но особенно те, на которых требовалось что-то приобрести. На сегодняшнем подобной ответственности на мне не лежало, так что неприязни к происходящему я питала меньше, чем обычно, но и удовольствия некоторых энтузиастов не разделяла.

Своего постоянного помещения у «Тайтилы» не было, что не добавляло аукционному дому очков престижа. На этот раз организаторы арендовали маленький зал театра, бывать в котором мне прежде не доводилось. Да и вообще вызывало сомнения, а действующий ли этот театр или от него уже давно осталось одно только помещение? Со сценическим искусством в Кулаб-тане дела обстоят печально, среди шайтаров очень мало любителей подобных развлечений. Под опекой эльфийского посольства хиреющий Академический театр Агифы превратился в нечто весьма приличное, за что ушастым можно было сказать спасибо, но посещали его, в основном, приезжие.

Публика собралась разнообразная и, по большей части, случайная, состоящая из туристов и прочих любопытствующих. Заметных коллекционеров было четверо. Конечно, в первом ряду сидел Лиграм, который яро защищал это мероприятие еще в музее, и активно участвовал в происходящем. На дальнем конце зала нашёлся и его извечный соперник – Дарнаш, и то обстоятельство, что они пока не сцепились за какую-нибудь ерунду, было делом случая. Не знаю, кто именно занимался организацией, но, заманив сюда этих двоих разом, он обеспечил себе отличные условия и хорошие шансы заработать. Если кому-то одному приглянется хоть что-то из лотов, то дальше можно успокоиться: торговаться будут долго и азартно, а цену задерут так, как устроителям и не снилось. Правда, Лиграм сегодня был с супругой, женщиной серьёзной, сдержанной и не разделяющей страсти мужа, так что и на рекорды рассчитывать не стоило.

Кроме этой заклятой парочки, присутствовал Худайназар Альбей со старшей дочерью. Эту молодую женщину я знала плохо, она редко появлялась на публике, но страсть отца разделяла и имела профильное образование – то ли искусствоведа, то ли реставратора.

Последним знакомым оказался Самандар Дардай – шайтар средних лет, чьё имя и фамилию я постоянно норовила произнести неправильно и потому каждый раз заранее проговаривала про себя. Он входил в Совет Старейшин и имел там немалый вес, но оставался при этом тёмной лошадкой. Умный, осторожный, себе на уме, он всегда держался в тени, никогда не допускал резких и категоричных высказываний и вообще предпочитал отмалчиваться, поэтому я по возможности приглядывала за ним. Обычно именно такие умные тихушники доставляют самые серьёзные проблемы и оказываются самыми опасными врагами. Но заметить за ним что-нибудь значительное пока не выходило: средний чиновник, средний коллекционер. Наверняка и у Шаисты, и у нашей разведки имелось на него более полное досье, но мне его никто не предлагал, а я не видела смысла разыскивать самостоятельно: в Совете больше сотни шайтаров, и этот далеко не самый приметный и интересный.

Вообще, весьма любопытная ситуация. Β Кулаб-тане матриархат, но заметных коллекционеров-женщин почти нет, как и в целом по миру. Местные женщины тоже почему-то не склонны к этому увлечению. Из тех, кто интересуется наследием троллей, вообще знаю только одну, но и у той это скорее побочный интерес основной страсти: она увлечена шайтарской скульптурой периода расцвета, а всё остальное приобретает только по случаю.

Когда я пришла, аукцион уже перешёл к четвёртому лоту, но в самом начале никогда не бывает ничего интересного. А тут не удивлюсь, если многие вещи не найдут хозяев. Вся надежда на туристов.

Первые несколько безделушек ушли быстро и именно к ним. Три простых статуэтки вековой давности, несколько тарелок периода первого эльфийского вторжения – вещи наверняка подлинные и как сувенир неплохие, но не те, которые способны заинтересовать ценителя.

А вот следом начались сюрпризы.

Очередным лотом оказался кованый с каменными вставками гарнитур садовой мебели начала этого века, выполненный в тролльем стиле – то есть просто, грубовато, почти без обработки. Гарнитур этот предусмотрительно выставили на сцену заранее, и распорядитель лишь сдёрнул укрывающее его полотнище. Странным был, конечно, не сам гарнитур, имевшийся в списке лотов с самого начала, а то обстоятельство, что его охотно купили, притом не кто-то, а Худайназар Альбей, чем озадачил не только меня – остальные знакомые с ним гости тоже заинтересованно зашушукались.

Дарнаш с Лиграмом всё же сцепились, но тоже неожиданно: за почти новый, хотя и премилый столик с красивой мраморной мозаикой. Причём у меня сложилось впечатление, что столик чисто по-женски приглянулся супруге Лиграма и торговаться тот начал из-за неё. Цена в конце концов взлетела больше чем на порядок, чего эта вещь определённо не стоила, но победа осталась за тем, кто начал торги: в конце концов ставку сделала супруга коллекционера, и Дарнаш не стал её перебивать – кажется, решил уступить женщине.

Я вспомнила про своего охранника и специально для него приобрела монументальную напольную вазу из розового мрамора – новодел, но симпатичный. Поставим на крыше, разведём внутри какие-нибудь цветы, будет клумба. За что тоже удостоилась любопытных взглядов от знакомых, потому что на шедевр для музея это точно не тянуло.

Неожиданное приобретение сделал и Дардай – картину неизвестного художника «Βождь троллей», изображавшую оного вождя в печально известной мне короне. И историческая, и художественная ценность предмета были сомнительными: хоть картина и была написана два с лишним века назад, до эльфийского вторжения, и корону, возможно, писали с натуры, но на этом достоинства заканчивались. Причём прежде Дардай не интересовался картинами вовсе.

Потом Альбей купил еще несколько ваз, некоторые совсем новые, и я окончательно перестала понимать, зачем ему всё это нужно. Не иначе как поддавшись поветрию, вазу себе купил и Дардай – керамическую, глазурованную, расписную, трёхсотлетней давности, эпохи расцвета Кулаб-тана. Тогда популярны были вот такие приземистые, с широким горлом; в них, конечно, ничего не сажали, ставили в центр стола, и там она и стояла, порой наполняясь фруктами или чем-то ещё. Красивая, она понравилась мне гораздо больше собственного приобретения, но слишком дорого стоила для повода просто отослать охранника.

Но в общем аукцион протекал так, как это происходило всегда: медленно и ужасно скучно. Некоторые вещи и правда оставались невостребованными, но их было меньше, чем я ожидала. Немного оживила происходящее еще пара стычек двух заклятых соперников, но ненадолго и по пустякам – из-за небольшой резной шкатулки и старой книги. Обе вещи в конце концов достались Дарнашу. Надеюсь, они ему действительно настолько нужны…

– А мы не можем уйти пораньше? - пробубнил Сабир, скучавший на соседнем со мной месте в последнем ряду.

– Нет. Все расчёты в конце.

– А если кто-то не сможет расплатиться?

– Некоторые специально дожидаются конца в надежде на это, тогда будут повторные торги среди оставшихся. Но это бывает очень редко, на моей памяти всего однажды. Сиди, ты же сам мне навязался, помнишь? - я бросила на него насмешливый взгляд, и охранник только тяжело вздохнул.

Действительно троллями была сделана на этом аукционе всего пара вещей, которые организаторы предсказуемо приберегли напоследок. Большой керамический горшок с маленьким треугольным сколом, который достался очень довольному пожилому шайтару, чьё лицо казалось мне смутно знакомым – вроде бы это тоже был коллекционер, просто мелкий. Горшок я тоже опознала, наверное, мне попадались фотографии с раскопок.

А вот малый жертвенный камень заполучил франтоватого вида человек, который, по-моему, так и не понял, почему у него не было конкурентов, почему такая старая и ценная вещь стоила так дёшево, и почему большинство местных косились с опаской на него и с недоверием – на распорядителя аукциона.

Такие камни служили кочевым тролльим племенам алтарями, на которые приносились дары для предков. В неудачные дни – пища и напитки, в удачные – кровь и внутренности врагов. Классическая магия там, конечно, ничего особенного не обнаружит, с её точки зрения — это просто камень, а вот шаман…

Я с сомнением покосилась на счастливого приобретателя подлинной тролльей древности, раздумывая, стоит ли его предупредить или не лезть не в своё дело. Устроители аукциона ходили по грани, незаконное распространение таких вещей отслеживалось и строго каралось. Но каралось оно в том случае, если камень подкладывали или вручали обманом, а здесь… Они же честно сообщили – и дату, и то обстоятельство, что племя вероятно было уничтожено в полном составе при извержении вулкана, и всё остальное. А что чужаку это ничего не сказало – так это его собственная проблема.

После окончания торгов всех счастливых покупателей и тех, кто пожелал к ним присоединиться, пригласили в соседний зал, где тоже стояли стулья, а также были накрыты столы с прохладительными напитками и скромными закусками.

Вопрос о предупреждении снялся сам собой: счастливый владелец жертвенного камня рванулся вперёд, буквально расталкивая остальных, чтобы поскорее оформить сделку, ещё и рявкнул на пожилую гномку, замешкавшуюся у него на пути.

– Интересно, как скоро он сообразит, что проблема именно в камне? - задумчиво проговорил оказавшийся рядом со мной Самандар Дардай. – Здравствуй, дара посланница.

– Здравствуй, дар Дардай, – ответила я. – Я думаю, может, предупредить этого несчастного? Или камень попал именно в те руки, в какие должен был?

– Его наверняка предупредят об опасности, передавая бумаги. И он наверняка проигнорирует предупреждение, – рассеянно проговорил шайтар, и я мысленно с ним согласилась. - Интересно, как поведут себя духи?

Это действительно был очень любопытный вопрос. Камень не нёс в себе силы, но он служил мостиком для древних духов погибшего племени, а это серьёзная сила. Для древних троллей попадание жертвенного камня в чужие руки было катастрофой: дружескими те руки не могли быть по определению, чужие камни захватывались только для причинения вреда. Шаман через такую ценность мог извести вражеское племя подчистую, поэтому берегли их куда больше, чем остальные богатства. Но то опытный шаман троллей, у которых были свои способы защититься от духов и понимание того, как им противостоять. Вряд ли человек обладал подобными знаниями. Я вообще не уверена, что даже современные шаманы – что наши, что шайтарские, - способны «обезвредить» эту вещицу, что уж говорить о человеческих магах! Любые духи опасны, не просто так они с древних времён использовались для защиты поселений. А если это тролльи духи, да еще древние, да еще погибшего племени...

– Интересно, кому вообще пришло в голову продавать жертвенный камень? - задумчиво спросила я.

– Хотел бы я знать. Но мне не удалось выяснить, кто предоставил все эти лоты. Не настолько заметные вещи, чтобы их судьбу можно было отследить… Ярая, удовлетвори моё любопытство, зачем тебе эта ваза? Она какой-то утраченный шедевр?

Я фыркнула от смеха и украдкой огляделась, отыскивая своего хмурого охранника. Тот отошёл к столикам и развлекал себя едой, так что разговаривать можно было свободно.

– Скажу, но только в обмен на ответную любезность: что такого ценного в этой картине? Её на самом деле написал какой-то великий мастер, но был в тот момент пьян, а после устыдился результата и не поставил подпись?

– Увы, нет, – улыбнулся он в ответ. – Я занялся поиском своих корней. Не стану утомлять подробностями, но, вероятно, эта картина принадлежит кисти одного моего предка. А ваза просто приглянулась, я знаю, куда хочу её поставить.

– А я просто решила освежить сад на крыше, – пожала я плечами. – Раз уж я сюда заглянула, почему бы не купить вазу?

– В самом деле, - улыбнулся он. - Но сегодня все совершают неожиданные покупки, не так ли?

– Да, и все покупают вазы, – засмеялась я. - Особенно меня озадачил дар Альбей. Зачем ему столько всего?

– Его дочь выбрала себе мужа и занялась обустройством собственного дома. Прошу извинить, я всё же пойду решу вопрос с картиной.

– Хорошего дня, – вежливо ответила я и проводила его задумчивым взглядом.

Дардай соврал. Причём соврал нескладно и на бегу, не заботясь о достоверности. Осталось понять, зачем и в какой момент: когда говорил, что не знает устроителя аукциона, или когда рассказывал про загадочного предка, написавшего картину? С вазой-то, положим, он мог сказать правду, сегодня действительно всем понадобились эти предметы интерьера, а она симпатичная, но портрет… Единственная картина, между прочем, на всём аукционе! А в пригласительном не было её изображения, только описание и дата. Это правда картина предка, которую он искал? Или он затеял какую-то махинацию с работами некоего малоизвестного художника? Или это малоизвестная картина кого-то из именитых? Или под этой картиной что-то есть, подлинно важное? Или вообще не в картине дело, потому что рама у неё тоже старая, и мало ли какие в ней могут быть секреты! Не верю я, что он искал-искал, и вдруг чисто случайно нашёл на аукционе, на который явился буквально от скуки. И Альбей с этой обстановкой для дома... У него достаточно денег, чтобы обеспечить дочь подлинниками, а если бы она этого не хотела – не было никакой нужды скучать на аукционе, проще позвать мастеров, и они в кратчайшие сроки сделают всё что нужно. Тогда зачем?

Была в этой ситуации еще одна деталь, которая очень смущала и сбивала с толку. Я понятия не имела, действительно ли всё это так подозрительно, или со мной играет злую шутку собственное воображение, и я в каждой мелочи вижу грандиозный заговор?

Я еще немного потёрлась среди гостей, поздоровалась со знакомыми и перекинулась с ними парой слов, послушала, кто о чём говорит. По делу ничего толком не услышала, всех гораздо больше беспокоил недавний взрыв возле Внешнего Свода. Αльбей раздражённо ругал «Байталу», явно согласный с официальной версией. Остальные коллекционеры были осторожнее, но все сходились во мнении, что это преступление и виновные должны понести наказание – странно было бы, если бы кто-то публично высказал иную точку зрения. Меня расспросили о визите министра, и Альбей же разворчался из-за того, что его не отменили. Мол, повстанцы сейчас убьют высокопоставленного орка, а пострадает весь Кулаб-тан.

Потом подошла моя очередь – расчёты производили в порядке возрастания номера лота, - и пришлось сворачивать цирк, чтобы не будить ни в ком подозрений.

Ничего полезного я не узнала, только время потратила. Предсказуемо, но… Чего не сделаешь по просьбе любимого мужчины!

– Вот, Сабир, - обрадовала я охранника, кивнув на собственное приобретение, бережно упакованное и обвязанное бечёвкой. – Тебе нужно доставить эту прекрасную вазу в посольство.

– А почему мне? – растерялся он.

– Ну не я же её потащу, - пожала плечами в ответ.

– Можно просто заказать доставку!

– Я им не доверяю.

Сабир уставился на меня с неодобрением. Кажется, понимал, что я издеваюсь, но не понимал, в чём именно и почему.

– Ладно, пойдём в посольство, - вздохнул он нехотя, примериваясь к вазе.

– Ты пойдёшь, а мне ещё кое-куда надо зайти.

– Ярая!

– Это ценная ваза, – безмятежно ответила я, глядя на него очень честно и очень спокойно.

Сабир тихо ругнулся под нос и проворчал:

– Могла бы просто отослать, ну зачем?!

– Я пыталась, - развела я руками. - Сабир, я очень ценю твою заботу, но мне не нужна охрана. Честно. Она мешает моей работе. Α вазу поставьте наверху, Αзалия наверняка её оценит и придумает, как использовать. Передай ей от меня разрешение любых экспериментов.

Азалия, жена первого секретаря посольства, очень любила всевозможную растительность и именно она командовала на зелёном островке на крыше нашего общего дома. Спокойная и молчаливая орчанка, даже немного нелюдимая. И дети у них такие же неестественно тихие, книжные. Знала бы их семью похуже, подумала бы о её муже что-то очень плохое, но нет, в данном случае это просто характер. Наследственный.

Сабир, конечно, еще поворчал, но в конце концов сдался и принялся за организацию доставки вазы. Кажется, тащить эту дуру на себе он не собирался, но я не настаивала: главное, он перестал маячить над душой. И у меня оставалось ещё два часа до неформальной встречи в доме одной тихой пожилой шайтары, Гульру Иммай. Ну то есть как – тихой? На вид это интеллигентная, очень сдержанная, благовоспитанная женщина, пишет стихи и немного прозу. По официальной версии я большая поклонница её таланта, даже знаю многие её творения наизусть. По сути же она – одна из самых влиятельных фигур в местных литературных кругах. Очень патриотично настроенная особа, которая находится в оппозиции нынешней власти и эльфам, автор изрядного количества революционных песен, некоторые из которых ушли в народ. Шад их очень хвалит. А я… Нет, она на самом деле пишет хорошие стихи, просто я не люблю поэзию, вообще никакую. И шайтарcкие песни тоже… не очень. Они у них слишком резкие и рубленые, под них маршировать, наверное, хорошо. Или гвоздить врага по голове камнем. Очень ритмично получится. Но ради дела приходится любить.

Выйдя на улицу, я замерла в растерянности и с неудовольствием поёжилась: за время аукциона погода испортилась, изрядно похолодало и небо затянули облака. Ничего удивительного, конечно, обычная местная погода – то есть капризная и очень внезапная. Но это не утешало.

Два часа. Даже два с половиной, если не возвращаться в посольство, чтобы переодеться. Вполне достаточно для разговора с Шадом и, если повезёт, не замёрзнуть. Если я его, конечно, найду…

– Эй!

Показалось или окликнувший голос принадлежал моему шайтару?

Я в растерянности окинула взглядом почти пустую улицу. Шада сложно не заметить, но его монументальной фигуры нигде не было. Только старый скрюченный шайтар, тянувший за собой тележку, испуганно оглянулся на окрик и прибавил ходу.

В этот момент из здания театра вышла группа незнакомых мне гномов – видимо, туристов. С любопытством поглядывая на меня и шумно переговариваясь, они двинулись по улице влево.

– Эй! – возглас повторился.

Определённо, это был Шад! И голос звучал справа, со стороны совершенно пустой улицы. Кто-то из гномов оглянулся, но только пожал плечами и не стал выяснять, кого и откуда окликали. А я стояла и растерянно пялилась в пространство, не понимая, как это у огромного шайтара получилось сохранять невидимость? Он, конечно, умеет быть незаметным, но не до такой же степени, чтобы спрятаться на голых камнях! Или это не он?..

Стоило отвлечься от попыток найти рослого мужчину и внимательнее вглядеться в улицу, всё встало на свои места. В углублении стены сидела, не сводя с меня взгляда чёрных глаз-бусинок и возбуждённо шевеля белыми усами, мелкая выдра – животное, которого просто не могло быть здесь, в горах.

Впрочем, его и не было.

– Эй! – Существо заметило меня, силуэт его на мгновение растаял – ровно настолько, сколько тянулось это короткое восклицание. Моих волос едва ощутимо коснулось слабое движение воздуха, а через мгновение в десятке метров впеpеди опять сидела выдра.

– Занг, твой хозяин – псих, - тяжело вздохнула я себе под нос, но поспешила за проводником, шустро поскакавшим вдоль улицы. – И я с ним тоже стала…

Нет, ну это надо же было догадаться – притащить Занга в город, да ещё послать за мной! А ели бы его заметили?! В старом городе почти сплошь голые камни, его же видно, как на ладони! А если кто-то задастся закономерным вопросом, что в горах забыла выдра?! Он же даже сбежать не сумеет!

Я молча ругала про себя Шада и быстро шагала по улице, внимательно следя за дорогой и окружением на случай появления опасности. И гадала, куда именно ведёт меня Занг. Я неплохо знала Верхний город, и проводник сейчас стремился не к выходу из него, а наоборот, к почти отвесному склону горы, к которому прижимался город. По моим прикидкам, ничего примечательного там не было, и я терялась в догадках.

Занг – эхо. Не то, которое происходит из-за отражения звука, хотя такое он тоже может, а живое существо магической природы. Не разумное, но достаточно сообразительное. Шайтары очень давно научились приручать их и натаскивали для передачи сообщений еще тогда, когда общая магия ничего подобного не умела. Сильное взрослое эхо способно доставить сообщение за несколько километров, притом – по прямой, оно не привязано к земле, и на склонах гор это отличное подспорье. Приручить их нетрудно, но не каждому дано. Сложно сказать, почему кому-то эхо доверится без раздумий, а кого-то обойдёт стороной; угадывают хорошего хозяина они далеко не всегда.

Шайтары никогда не стеснялись использовать их в военных целях, потому что от опытного взрослого эха не спасёт магический заслон, оно может просочиться куда угодно. И подслушать. Нетрудно догадаться, что эльфам такое не понравилось. Противостоять этим существам они так и не научились, зато начали активно истреблять. Я не знаю, сколько их осталось в дикой природе и остались ли вообще, но разведывательные возможности шайтаров сильно подкосились. Эти зверьки не размножаются в неволе.

Занга Шад спас пару лет назад совершенно случайно. Его отряд отлавливал эльфийских разведчиков, а эльфийский разведчик отвлёкся на ненавистное эхо, но сумел его только ранить. Эху повезло, его подобрали шайтары и подлечили. Случайная удача стала началом крепкой дружбы: сначала шайтар выхаживал зверька, потом зверёк с радостью ему помогал.

Я познакомилась с Зангом почти сразу, и первым делом, конечно, спросила, почему выдра. Оказалось – последствия ранения. Обычно эхо умеют менять внешний вид по желанию или необходимости, а этот бедолага навсегда застрял в том образе, в котором его подстрелили. Беда случилась на западе Кулаб-тана, где много пологих долин и водятся вот такие мелкие выдры, так что там облик был уместен. Кроме того, после ранения Занг потерял способность проникать сквозь твёрдые предметы и доставлять длинные сообщения, одно-два слова – его предел. Попадись он в городе какому-нибудь эльфу…

Занг наконец нырнул в высокие разросшиеся кусты на краю небольшого парка, которого я прежде не видела. Чтобы последовать за ним, мне требовалась какая-нибудь тропинка, не ломиться же через заросли! Так что я остановилась и заозиралась.

Улица здесь загибалась направо вдоль склона горы. Одновременно со слегка заросшей, но ещё вполне отчётливой мощёной дорожкой я заметила на углу уличного торговца и, вздохнув над собственной непоследовательностью, пошла к нему, чтобы взять большой бумажный стакан с кофе, огромной порцией молока и пятью кусками сахара.

Молодой шайтар готовил напиток со скорбным выражением лица: спорить с туристкой он не стал, тем более все эти излишества местные имели в продаже только для инородцев, но творить такое извращение ему явно было больно. А я хранила безмятежное выражение лица гномьего истукана и делала вид, что всё нормально. Знал бы этот юноша, для кого он этак кощунственно уродует благородный напиток!

К кофе я пристрастилась здесь, в Агифе. Сложно этого не сделать, близко общаясь с шайтарами, которые пьют его постоянно. Я, правда, ограничиваюсь одной чашкой утром, но зато – настоящего. Чёрного и густого, как дёготь, с щепотью пряностей для аромата, который так и называют – по-шайтарски. А вот Шад… Ну и кто из нас после этого огромный суровый шайтар, я не понимаю?

Получив горячий стакан на пол-литра и расплатившись, я нырнула в тень старых разросшихся деревьев, с лёгкой растерянности опознав в них что-то плодовое – то ли яблоки, то ли груши. Очень неожиданно встретить их в парке в центре Верхнего города. Шайтары считают непригодными в пищу плоды, выросшие в городе, есть у них какая-та мутная традиция на этот счёт. А если не собирать, то плоды осыпаются, гниют и превращаются в обильный и очень неприятный мусор, поэтому плодовые деревья в городах вообще не сажают.

Занг сидел посреди тропинки ожидающим столбиком и моё появление встретил раздражённым стрёкотом, после чего стремительно поскакал дальше. Извиняться перед эхом я не стала: опасности я его не подвергала, он ждал в укрытии, а пара минут ничего не изменит.

Шад обнаружился в глубине парка на кованой скамейке. Сидел, с сосредоточенным видом читая какие-то разрозненные листки, собранные в потрёпанную бумажную папку. А перед ним возвышался памятник, при виде которого я окончательно растерялась: не ожидала, что в городе сохранились изображения этого национального героя Кулаб-тана.

Гатол Однорукий был реальной исторической личностью, действовавшей в годы первого вторжения эльфов, точнее, в его конце, и он как мог боролся с чужаками. Мог, честно говоря, неплохо и самыми жёсткими методами. Исключительно сильный маг, причём сильный именно в шайтарской магии, он со своей небольшой армией очень долго трепал нервы ушастым. Настолько, что многие откровенно боялись перемещаться иначе чем порталами, а дело это тогда было ещё более сложное и затратное, чем сейчас. Светлоликих он не щадил совершенно, притом никого. Считал, что раз они явились сюда убивать и угонять в рабство шайтарских женщин и детей, то отвечать им надо тем же.

Фигура крайне неоднозначная, и если бы меня спросили, как я к ней отношусь, то кроме ухода от ответа в духе «это часть шайтарской истории и только они могут как-то её оценивать» я бы и сказать ничего не смогла, потому что сама не знала. С одной стороны, он действительно был жесток и безжалостен. А с другой – его можно и понять, потому что эльфы тоже не очень-то благородно себя вели. По вине остроухих Гатол потерял всю свою семью, включая жену и двух малолетних детей, а сам лишился правой руки и лишь чудом не погиб, пытаясь их спасти, так что повод ненавидеть и мстить у него был очень весомый.

Зато эльфы в оценке его действий были однозначны: преступник и чудовище. И тем неожиданней, что сохранился этот памятник, изображавший высокого мужчину с суровым и печальным лицом, устало опиравшегося левой рукой о расколотую стелу с изображённым на ней эльфийским гербом и ногой попиравшего некий схематичный предмет, очень похожий на голову.

– Шад, скажи мне, что это не твои натворили, - начала я с главного.

– Это не мои натворили, - повторил он, поднимая на меня взгляд. - А что случилось?

– А ты как будто не догадываешься!

Я подошла ближе, разглядывая мужчину и недовольно хмурясь увиденному. Короткие волосы были еще сильнее взъерошены, чем обычно, под глазами залегли тени, а на лбу – хмурая складка. Похоже, этой ночью мой шайтар не спал. Но говорить ему что-то по этому поводу не стала, только вручила кофе. Вряд ли у него было время и возможность побаловать себя любимой приторной гадостью.

– Ты лучшая, – улыбнулся Шад, отложил бумаги в сторону и, взяв у меня стакан, выразительно похлопал ладонью по бедру.

– Я знаю, - ответила с достоинством, принимая приглашение. Ну в самом деле, не сидеть же на холодном камне, когда есть прекрасная альтернатива! – Не уходи от вопроса.

– Эльфы это, – вздохнул он и пригубил содержимое стакана, блаженно прикрыв глаза. Слизнул с губы белую пенку, и мои мысли попытались соскользнуть совсем не туда, куда следовало. Пришлось спешно отводить взгляд, от соблазна подальше. - Взрывов планировали два, второй мы успели предотвратить. Ты список погибших видела?

– Где бы я его взяла?

– Да, прости, официально же не объявляли… Убиты Чинара Αфалай и её брат, Чайдар.

Я только и сумела, что тихо ругнуться себе под нос и теснее прижаться к своему шайтару, покрепче вцепившись пальцами в сцар на его груди.

Может, это даже к лучшему, что Шад настолько откровенно в оппозиции нынешней власти и эльфы прямо называют его врагом. Да, дeло опасное, но всё равно как-то честнее и понятнее всё. Он хотя бы готов к удару и осторожен. Я надеюсь. То есть хочу верить, что он понимает, что делает, и сохраняет осторожность, когда вопреки здравому смыслу является встретиться со мной.

Афалай – старый, уважаемый род. Формально Чайдар, занимавший пост заместителя министра обороны, был его главой, по факту – род возглавляла Чинара, имевшая большое влияние во Внешнем Своде, хотя и занимала там невысокую должность. Она была прекрасным аналитиком и очень умной женщиной, которую мы были бы рады видеть на посту главы этого ведомства. И она, и он были достаточно осторожны в высказываниях и контактах, оба мечтали о сильном и независимом Кулаб-тане.

А ещё Чайдар был другом детства Шада. Сейчас они, насколько я знала, общались мало, это было попросту опасно для Афалая, но тёплые отношения сохранили.

А ещё у них была мать, Шаббо Афалай. Старая шаманка, которая передала бразды правления старшей дочери, понимая, что сама не в силах терпеть и идти на компромиссы. Жёсткая, даже жестокая шайтара. В горе она не будет плакать, она будет мстить. Должно быть сейчас она в ярости, и не хочется представлять, чем аукнется остроухим её потеря.

Я хотела спросить, зачем это могло понадобиться эльфам, не от простой же мстительности, но и сама почти сразу нашла ответ на этот вопрос: налаженные и тесные связи Чайдара с гномами по направлению его ведомства не афишировались, но и особым секретом не были. Видимо, до чего-то они уже почти договорились с соседями.

– Прости. Я не знала.

– Глупости, – отмахнулся он, поцеловав меня в макушку. - Ещё не хватало тебе передо мной извиняться за всякую ерунду.

Некоторое время мы так и просидели: Шад не спеша цедил свой кофе, а я слушала ладонью размеренное биение его сердца и грелась. В голове было тоскливо и пусто. У меня давно уже нет никаких иллюзий на этот счёт, я прекрасно знаю, что политика – дело грязное. Я даже в юности не была такой же непримиримо-идеалистичной, как, например, Табиба, и понимала, что в мире очень много неоднозначных вещей. Не всегда и не все проблемы можно решить дипломатическим путём, все порой прибегают к жёстким или даже незаконным мерам. Гномы вон семнадцать лет назад волнения у себя подавляли очень суровыми методами. Да и мы не лучше. И все остальные.

Вот только… Я не испытывала ненависти ни к одному государству или народу, но для того, чтобы не ненавидеть светлоликих, приходилось прилагать серьёзные осознанные усилия, постоянно напоминая себе о том хорошем, что делали их маги и учёные, и об эльфах вроде Берношаля. О том, что несколько кланов, забравших власть в свои руки, это еще не весь Абалон.

Потому что в моей картине мира имелась серьёзная разница между тем, чтобы уничтожить своего сбежавшего военного преступника или подавить в зародыше восстание, способное разорвать в клочья твою родную страну, и убийством совершенно посторонних разумных существ в стране, которая находится от твоей за полмира, ничем не способна тебе угрожать и всё, что тебе в ней нужно – это удовлетворение собственных непомерных экономических аппетитов.

– Ещё бы поспать пару часов, и я был бы абсолютно счастлив, - со смешком проговорил Шад. - Рассказывай, как аукцион, было что-то подозрительное?

– Сложно сказать, – вздохнула я и честно пересказала всё, что на этом аукционе произошло. – Я не уверена, что эти покупки могут что-то значить и что они действительно настолько подозрительные. Честно

говоря, меня сильнее всего смущает картина, но это точно не может иметь отношения к пропаже короны. Хочу вечером полистать журналы и каталоги, почему-то же мне та троллья ваза показалась знакомой! Может, удастся установить, откуда она взялась, а там и на организатора аукциона выйти…

– Зачем? - хмыкнул Шад.

– Любопытно, – я пожала плечами.

– Не понимаю, как вы отличаете эти черепки друг от друга. Надо же запоминать столько бесполезных мелочей! – с усмешкой проговорил он и добавил себе под нос: – По-моему, они все одинаковые...

– Не ворчи, я же не заставляю тебя зубрить периоды и технологии изготовления керамики по народам и регионам, - насмешливо отозвалась я и в утешение поцеловала его в висок, отчаянно борясь с другим искушением: на его верхней губе появился новый белый росчерк, на этот раз незамеченный самим Шадом. - Α у твоих как поиски продвигаются? Если вы их, конечно, после сегодняшнего взрыва не свернули.

– Не свернули, но тоже ничего определённого. Да ладно, предки с ней, c этой короной. В конце концов, она – просто старый кусок камня, даже если не найдётся, не такая уж большая трагедия. Мать, конечно, ворчать будет, но уж как-нибудь переживёт.

– Ты шутишь? - возмутилась я и даже выпрямилась в негодовании. – Что значит – предки с ней?! Это достояние твоей страны!

– Вот еще ты не начинай, – поморщился он и прижал мою голову обратно к своему плечу. – Я же не даю отбой, копают, спрашивают. Сейчас многие, кто заработал при эльфах, стараются вывезти ценности за границу. На тех, про кого ты сказала, мы конечно обратим особое внимание, но сложно в этом потоке выловить одну-единственную корону, даже если она большая и тяжёлая. Может и не получиться. Тем более мы в Агифе ограничены в руках и средствах. И как бы вам с матерью ни было обидно, я не стану подставлять проверенных шайтаров ради куска камня. Мне гораздо интереснее сейчас найти того, кто убил Афалаев. И спустить с него шкуру живьём.

– Да, прости, ты прав, – тяжело вздохнула я, коснувшись губами его шеи над воротником сцара. Подумалось, что про шкуру Шад говорил отнюдь не в переносном смысле. - Просто… грустно это всё.

– Не дави на меня, - хмыкнул он и залпом допил свой кофе. – Я и так делаю всё, что могу. Коллекционеров шерстят, вывоз саботируют, корону ищут. Мне кажется, кого-то из тех, про кого ты говорила, тоже упоминали.

– И не думала даже – давить, - слукавила я и, отвлекая нас обоих, всё-таки аккуратно слизнула белую сладкую полоску с его верхней губы.

Шад, конечно, отреагировал моментально, его ладонь легла мне на затылок и заднюю сторону шеи, фиксируя, а губы – поймали мои, вовлекая в долгий сладкий поцелуй с лёгким запахом кофе. Я в ответ обняла ладонью его лицо, охотно отвечая на этот порыв. А что-то всё-таки есть в этом странном напитке…

Мы целовались несколько минут – нежно, медленно, со вкусом и без спешки. Просто целовались, не дразня друг друга намёками на что-то еще – у обоих не было настроения дурачиться, а в Шаде еще ощущалась усталость. В каждом движении, в каждом прикосновении, в отсутствии его обычной страсти и жадности. Ему определённо сейчас куда больше хотелось спать, чем секса.

Я первой прервала поцелуй, напоследок слегка прихватив его нижнюю губу зубами, бдительно стёрла оставшийся след от молока в уголке губ. Шад слегка улыбнулся, поймал мои пальцы и поцеловал ладонь.

– Мне очень повезло, что ты у меня есть, - негромко заметил он, прикрыв глаза, когда я закопалась пальцами в его волосы, приглаживая встопорщенные пряди. – Не нужно думать над ответом на вопрос, за что я воюю.

– Ты мне льстишь, - вздохнула я в ответ. - Ты ввязался в это гораздо раньше и с куда более серьёзным мотивом.

– Знаешь… – уронил он, задумчиво поглаживая меня по бедру и не открывая глаз. Запнулся. – Процветание Кулаб-тана – это, конечно, хорошо. И важно.

– Но? - всё же уточнила я, потому что он опять замолчал.

– Но почему-то уже лет пять не помогает, – хмыкнул Шад, слегка тряхнул головой, словно отгоняя лишние мысли, и посмотрел на меня. Поймал двумя пальцами за подбородок, легко поцеловал в нос. – Ты мне грозила списком. Не забыла? – Обижаешь, - отозвалась я, позволяя ему сменить тему, и закопалась в сумку. - Я помню все свои угрозы. Вот.

Надо было сказать другое. Не дать ему уронить это признание, в очередной раз напомнить, что его надежды бесплодны. Сын Великой Матери не может позволить себе настолько порочащую его связь, и даже то, что есть сейчас, придётся прекратить, пока оно не обернулось катастрофой и безобразным скандалом. Он будет на виду, его будет знать в лицо каждый житель города и оставаться неузнанным не выйдет, и моя вероятная отставка ничего не изменит – даже если у меня её примут. Шад понимает, что такое долг, и выбор подходящей по статусу жены тоже будет частью этого долга.

Но я смолчала, потому что не было сил снова биться головой о стену его упрямства. И желания, честно говоря, тоже. Да, это жалкий самообман, недостойное откладывание проблемы на потом в нелепой надежде на чудо. Трусость, наконец. Но – смолчала. Потому что это так заманчиво – надеяться на чудо и откладывать на потом, позволяя себе урвать у действительности несколько минут умиротворения в руках любимого мужчины. На болезненное, но единственно возможное решение не хватало силы воли, а другого я не видела. Поэтому малодушно молчала и поддерживала игру шайтара в «с окончанием войны всё будет хорошо». Он и так каждый день рискует жизнью, и разве имею я право устраивать ему скандалы?

Шад, конечно, не слышал этих мыслей. Α даже если бы слышал – сказал бы, что это глупости. Сейчас он пробежался взглядом по верхнему листку списка, потом прижал меня теснее, чтобы дотянуться второй рукой и переложить бумажки.

Иногда – часто – я завидую его упрямству и отсутствию сомнений.

– Кое про кого могу сказать сразу, - сообщил он. - Из твоих номер второй, седьмой и, по-моему, тринадцатый с семьёй в Гарданаке, мелькали в отчётах. Из эльфов… Четвёртый и шестой – трупы. Десятый шпионил, под арестом. Остальные… Не помню. Но узнаю.

– Спасибо, - я поцеловала щёку возле свежего шрама, провела по неровной полосе кончиками пальцев. - Я сегодня вечером приглашена к Γульру Иммай. Она напечатал новый сборник стихов маленьким тиражом. Возьму для тебя экземпляр с автографом.

Он неопределённо хмыкнул в ответ и не стал спрашивать, что будет с этим сборником делать и куда его положит. Была бы не Иммай – спросил, а тут только задумчиво поцеловал меня в висок.

Нарушая уютное молчание, возмущённо стрекотнул Занг и вспрыгнул сначала на скамейку, потом и вовсе – мне на колени, где моментально свернулся уютным клубком, уткнувшись носом хозяину в живот. Мы одновременно усмехнулись и столкнулись пальцами на мягком гладком мехе зверька.

– Ну конечно, куда без тебя? - проворчал Шад и ласково почесал его за ушами.

– Если ты и его сюда притащил, значит, не собираешься в ближайшем будущем покидать город? – задумчиво спросила я.

– Надеюсь, и в отдалённом тоже не придётся, я же говорил, - отозвался шайтар и тут же перескочил на другое. - Да, хочешь весёлого по твоей части? У нас тут один балбес нашёл пещерное поселение троллей. В трёх часах от Агифы, в десятке метров от дороги.

– Ты серьёзно? - опешила я и заинтересованно вскинулась. – И что, не разорённое? Погоди, а ты не очень спешишь? А то с этими разговорами...

– Полчаса-час найдётся.

Шад усмехнулся – он прекрасно знал, чем меня можно увлечь, – и с удовольствием принялся рассказывать про стоянку древних троллей, притом отлично сохранившуюся и со множеством интересных артефактов, даже с алтарным камнем. Судя по всему, вход когда-то завалило камнями, а потом очередная стычка шайтарских магов расчистила. Конечно, Шаисте он уже об этом сообщил, но и меня решил развлечь. С этой истории Шад перешёл к другим байкам, выбирая случаи повеселее. Мне тоже нашлось чем ответить, и некоторое время мы просто сидели и болтали о всякой ерунде, вместе посмеиваясь и обмениваясь лёгкими прикосновениями и поцелуями. За то время, что мы не виделись, историй накопилось множество, а поговорить спокойно до сих пор не удавалось. Я даже с ходу не могла вспомнить, когда мы последний раз вот так незатейливо проводили время. Прошлой осенью, наверное.

Не удержалась я и от вопроса, как вообще вышло, что сохранился памятник, возле которого мы встретились. Шайтар только пожал плечами и сообщил, что тут частная земля, которую ещё и потеряли со всем хаосом последних десятилетий. Наверное, потеряли качественно. Ну а, чтобы наткнуться случайно… Сам Шад нашёл это место в детстве, а эльфы не жаловали Верхний город и не имели привычки тут гулять. Видимо, и особенно преданные им шайтары перенимали привычки хозяев.

И всё было бы прекрасно, если бы я не ощущала, как утекает сквозь пальцы время, отравляя редкие минуты покоя. Предки с моими минутами, у меня не настолько тяжёлая служба, а вот за Шада было обидно.

– Когда там ваш министр прибывает, завтра? – уточнил шайтар неуловимо иным тоном, и я нехотя кивнула. Если он опять заговорил о деле, значит, пора. - Будь осторожна. Я не думаю, что светлоликие рискнут столь откровенно и грубо дёрнуть Орду за хвост, да и охрана будет, но всё равно…

– Буду, - заверила я и коротко его поцеловала. - И ты тоже. Но ты же не послушаешься, да?

– Ладно, иди, а то опоздаешь к своей любимой поэтессе, – поддел он вместо ответа. Коснулся губами моего виска, согнал недовольного Занга и выразительно развёл руки, позволяя встать. - А я тут закончу...

– Ой ну подумаешь! – хмыкнула я насмешливо и поднялась. - И не собиралась я подглядывать, где у тебя тут тайный вход в секретные катакомбы. Делать мне больше нечего.

– Язва, – рассмеялся он и лениво попытался поймать меня за бёдра. Я, конечно, ускользнула и показала ему язык: ради этого всё и затевалось, хотел бы поймать – я бы и пикнуть не успела. – Но догадливая.

– После нашей прошлой встречи сложно было не догадаться, без портала там не могло обойтись, а на поверхности ты бы не рискнул, - легко созналась я. - Удачи с поисками короны. И Занга береги.