Изгнание

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Они двигались вниз по реке Айвон, извилистая и коварная, она должна была вывести их в открытое море. Позади, в городе, подобно звукам мчавшегося поезда, раздавались непрерывные залпы тяжелых орудий. Высоко в небе, раскинув крылья и издавая жалобные стоны, носились чайки – предвестники близости океана. Со всех сторон высились скалы, которые, впрочем, сыграли свою роль в их путешествии: небольшое суденышко благополучно проскочило среди каменных нагромождений, невидимое за пеленой брызг и белыми пенными бурунами. Возле Уэлша им встретился патрульный корабль «круглоголовых», с которого их окликнули, но Рик, полное имя которого было Ричард, показал охранникам рыбину, а указательный палец вытянул в сторону Уэльса – это на всех языках мира могло означать лишь одно: все они рыбаки на этом небольшом рыбацком судне.

Джоселин и Николь молча стояли рядом на палубе и курили глиняные трубки, которые напоминали ей время, когда она работала в театре. Ребенка она держала у груди, чтобы враги видели, что кроме рыбалки у них и других забот хватает. Эммет отпила из высокой тонкой чашки, а потом дала попить Миранде, которая стояла рядом и, открыв рот, смотрела на корабль «круглоголовых».

– Проплывайте! – прокричали им с корабля, и Рик, усмехнувшись и откинув со лба прядь волос, прокричал в ответ что-то неразборчивое.

– Отлично, – тихо сказал Джоселин, улыбаясь охранникам и дымя трубкой с совершенно невозмутимым видом.

Они уже миновали корабль охраны и скрылись из их поля зрения; теперь вполне можно было расслабиться. Николь и Джоселин продолжали молча стоять и с умилением смотреть на своего сына, наслаждаясь тем, что они опять вместе.

Николь вспомнила, как близка она была к тому, чтобы изменить мужу с Рупертом.

– Нам очень опасно разлучаться. Мы никогда больше не должны этого делать, – только и сказала она.

Не глядя на нее и перегнувшись через перила, Джоселин ответил, как бы прочитав ее мысли:

– С этого момента мы всегда будем вместе, обещаю тебе. Теперь что бы ни случилось, куда бы я ни отправлялся, ты всегда будешь около меня.

– Спасибо, – искренне ответила Николь.

Они миновали русло реки Северн и вышли в спокойные воды Бристольского залива; солнце висело уже совсем низко, его ярко-оранжевый диск медленно опускался в море, окрашивая воду в темно-красный цвет. С палубы суденышка Николь еще различала отвесные береговые скалы и далекую полосу уэлшской бухты. Она обрадовалась, когда Рик повернул на юг, и они зашли в небольшой портовый городок Уочет и причалили к пирсу. Николь с Джоселином, все еще изображая из себя бедную рыбацкую чету, сошли на берег и отправились в город за продуктами.

Всю ночь они просидели на палубе под открытым небом, тихонько разговаривая. Единственную каюту на судне заняли Эммет и Миранда, сына они оставили с собой на палубе, укутав его потеплее, так как морской сентябрьский ветер после захода солнца был довольно прохладным. Рик спал на свернутых снастях, а Николь с Джоселином, нежно обнявшись, рассказывали друг другу о тех бесконечных днях, которые прошли с момента их прощания. Она поведала ему о том, что было в Нэзби, как она родила Эмлина, о благородном поступке Майкла во время нападения «круглоголовых» на багажный обоз, о том, как ездила в Бернстейпл, а потом в Бристоль, и повсюду она разыскивала своего мужа.

– Если бы я только знал, – произнес Джоселин. – Ведь я уже поверил в то, что ты покинула меня навсегда.

– Ты очень огорчился?

Ярко сверкнули глаза на обветренном лице:

– Огорчился? Это не то слово, Николь. Я ведь решил, что навсегда потерял вторую половину своей души, которую с таким трудом нашел. Если бы не мысли о Мирод, я бы покончил с собой. Но я подумал, что для нее это будет уж слишком жестоко, – потерять последнего из близких ей людей.

– Слава Богу, что у тебя хватило здравого смысла, чтобы подумать об этом. Значит, письмо принца не дошло до Раглана?

– Какого принца?

Николь слегка смутилась:

– Принц Уэльский написал тебе из Бернстейпла, что я жива и здорова.

– Нет, этого письма я не получал. Но я получил письмо от принца Руперта.

– От принца?

– Да. Он написал мне, что ты живешь у него в Бристоле, но город находится в опасном положении и может быть в любую минуту захвачен врагом. Он просил, чтобы я скорее возвращался в Кингсвер Холл, куда он обещал отправить и тебя.

Николь молчала, и Джоселин, оторвавшись от своих мыслей, посмотрел на нее:

– Каждая страница его письма дышала страстью к тебе. Этот неисправимый романтик не может ничего скрыть. В глубине души ему, наверное, очень хотелось, чтобы я умер, но именно от него я узнал, что ты жива.

– А где тебя застало его письмо? – тихо спросила она.

– В Раглан Кастл. Сначала я был там вместе с королем, потом отправился с ним на север, пока ему не пришлось повернуть обратно. Мы лишь ненадолго заехали в Оксфорд, а потом снова вернулись в Раглан. Мне показалось, что его величество смирился с неизбежным.

– Значит, он понял всю безнадежность своего положения?

– Я в этом не уверен. Когда мы во время нашего похода на север остановились в Бреконе, он послал принцу Уэльскому письмо, в котором указывал, что тому делать в случае нашего поражения. Видимо, он думал об этом, потому что незадолго до письма от Руперта король попросил меня отправиться на запад страны, в те места, которые я хорошо знаю, и помочь принцу Карлу поправить ситуацию. Оказывается, тамошние военачальники лорд Горинг и сэр Ричард Гренвилл передрались между собой. Гренвилл отказался выполнять приказы Горинга, и они начали войну друг с другом, вместо того чтобы думать о том, как им лучше бороться с врагом.

– Боже, какие дураки!

– Любовь и война всех нас делают дураками, – ответил Джоселин. – Теперь позволь мне рассказать конец моей истории. Как только я получил от него письмо, я немедленно покинул Раглан, добрался до первой же рыбацкой деревни и нанял Рика, вернее Ричарда, вместе с его посудиной.

– Джоселин, – твердо сказала Николь, – пусть принц Уэльский подождет тебя еще немного. Мне действительно необходимо добраться до Кингсвер Холл и остаться там. Разыскивая тебя, я протащила наших несчастных детей через полстраны. Им просто необходимо пожить спокойно где-нибудь в одном месте.

– Ты – очень хорошая мать, – тихо произнес он.

– Сама не понимаю, как мне это удается. Если бы ты знал, какой я была раньше, ты бы сам не поверил в это.

Джоселин задумался:

– А что теперь будет с ней, с Николь Холл, с той частью тебя, которая осталась в прошлом?

Николь честно ответила:

– Я не знаю. Эмеральд Дитч предупредил, что теперь меня ждут перемены, но какие он не сказал.

– Как ты считаешь, она там, в другом времени, умрет?

Не в силах сдержаться, Николь расплакалась:

– Да, да, я думаю, умрет.

– Бедная Николь, – тихо произнес Джоселин.

– Нет, – ответила она, качая головой, – она – счастливая, потому что она – это я. Умрет лишь ее тело.

– Я буду молиться за вас обеих, – сказал он и обнял ее еще крепче.

Через неделю, двигаясь вдоль живописных берегов, они, наконец, приплыли в Дартмут. Путешествие оказалось довольно приятным и спокойным; там, где река Экс впадала в океан, Николь любовалась высокими скалами, потом пошли дикие и пустынные берега Корнуоллского полуострова. Они миновали загадочный Тинтагел и окруженный спокойными водами полуостров Пенвит, на котором возвышалась величественная гора Святого Михаила. Потом на берегу появились строения и, наконец, они увидели мыс Лизард, на котором стоял маяк, построенный в 1619 году. Затем они миновали Фалмут и Плимут и, наконец, миновав небольшой залив Страт-Бей, издалека увидели великолепный Дартмутский замок.

– Вот мы и дома, – сказал Джоселин.

– Да, дома, и все вместе, – ответила Николь.

К этому времени они уже провели ночь вдвоем. Как только судно оказалось на территории, занятой роялистами, они сняли с себя маски, став теми, кем они были на самом деле. Они зашли на ночь в узкий залив, на берегах которого располагался город Боскастл. Море здесь было мелкое и походило на пруд. Лодка пришвартовалась к удобному пирсу, перестроенному сэром Ричардом Гренвиллом, который отправился отсюда драться с испанцами. И именно здесь, в маленькой гостинице, которая называлась «Отдых для рыбака», Николь и Джоселину удалось провести ночь наедине.

Море окружало их со всех сторон; его шум доносился из открытого окна комнаты, море сияло голубизной с картины, висевшей над простой кроватью, его запах исходил от каминной решетки, сделанной из дерева, когда-то выброшенного на берег прибоем. Комната была вся пропитана его запахом и вкусом. Дыхание океана, чистое с привкусом соли, успокаивало, и они, сами того не заметив, вошли в его ритм, их движения повторяли глухие удары волн, накатывающихся на берег. Эта спокойная сила вечного океана как бы перелилась в их тела, они почти физически ощущали, как усталость и невзгоды покидают их, как чувство любви и тихой нежности обволакивает их. Любовная игра продлилась до утра, и Николь, и Джоселину никогда еще не было так хорошо вместе.

Теперь семья была почти дома. Они высадились в Дартмуте, попрощавшись с Риком, и наняли маленькую речную лодку, в которой им предстояло проплыть последний отрезок такого долгого пути домой. И вот они приблизились к страшной черте, которую было необходимо преодолеть. Они достигли того места, где Сабина и Карадок, сделав последний шаг, перешли в другой мир и где Эммет чуть не последовала за ними.

– Ты вся дрожишь, – сказал Джоселин, глядя на служанку.

– Я просто замерзла, милорд, – ответила Эммет, обещавшая до конца жизни хранить страшный секрет.

Дом был окутан такой угрюмой тишиной, он казался таким спокойным и безмолвным, что Николь, шагнув за его порог, постаралась наделать как можно больше шуму, уверенная, что сможет разогнать тени прошлого и обитающие в нем души. Мирод тут же выбежала им навстречу, она плакала и смеялась, а потом спросила, долго ли они собираются оставаться в доме.

– Пока война снова не позовет нас, – ответил Джоселин.

Но тут вошла Эммет с детьми, и Мирод забыла обо всем, бережно беря на руки Эмлина и улыбаясь вцепившейся в ее ногу Миранде.

Мирод настояла на том, чтобы они все обедали в большом зале, Джоселин сидел во главе стола, а обе дамы – по обе стороны от него. Служанка принесла колыбель, в которой когда-то спал Джоселин, и Николь уже хотела было положить туда Эмлина, но вдруг ей в голову пришла неприятная мысль, и она спросила:

– А Сабина не спала в этой колыбели?

– Нет, – очень тихо ответила золовка, – я приказала сжечь все ее вещи, все до единой. Это было тяжело, но я знаю, что это было необходимо.

– Очищение огнем?

– Я подумала о том же.

И вот теперь спящий спокойно, может быть, впервые за всю свою жизнь наследник Джоселина тоже присутствовал на семейном обеде, а Миранда, которую ее приемный отец называл теперь дочкой, сидела с ними за столом до последнего, она зевала не переставая, но придумывала массу причин, по которым Николь никак не удавалось отправить ее в постель.

Наконец, оставшись втроем, они перебрались в гостиную и зажгли свечи, на стенах заплясали причудливые серебряные тени.

– Когда мы поедем навестить принца? – спросила Николь.

– Через день-два.

– А дети? – спросила Мирод.

– Я возьму их с собой, хотя они ужасно устали от всех этих путешествий. Но я дала себе слово, что наша семья теперь всегда будет вместе.

– Хорошо. – Мирод помедлила, потом вдруг судорожно глотнула. – Джоселин, я должна тебе кое-что сказать, пока до тебя не дошли слухи. На завтра я приглашена в гости к сэру Ральфу Уэллесу.

Джоселин удивленно посмотрел на сестру:

– Уэллесу? Но я был уверен, что он сражается в рядах парламентариев.

Мирод слегка заерзала на стуле:

– Да, это так. Он сражался под командованием графа Эссекса, но после его гибели он вступил в армию нового образца. Сейчас он здесь. Его жена внезапно скончалась, и теперь он занят детьми, младшему из которых всего шесть, бедняжке. Он хочет расселить их пока по своим родственникам.

Николь заинтересовалась этой новостью и спросила:

– Ральф? Это тот самый Ральф, о котором ты мне рассказывала?

– Да, тот самый, – и Мирод кинула на нее выразительный взгляд.

– Ты не можешь принять его приглашения, ведь он – наш враг, – резко сказал Джоселин.

– Да что ты говоришь! Как ты можешь вести себя так глупо! Никогда не ожидала от тебя проявления таких узкособственнических взглядов! – Николь сказала это так гневно и решительно, что он посмотрел на нее с тревогой.

– Подожди, но ведь я… – начал было он.

– …Тут нечего ждать, – прервала его Николь, – Мирод имеет полное право навестить своего старого друга. Пора забыть об этом чертовом «разделении мечом», – Николь повернулась к золовке, – так вот, дорогая, я считаю, ты просто обязана принять его приглашение. Где живет Ральф?

– В Дармуте, в Баярд-Хауз.

– Вот и отправляйся к нему и веди себя уверенно. Выложи все карты на стол.

Они оба уставились на нее в изумлении.

– Что ты имеешь в виду? – натянуто спросила Мирод.

– Ты должна сказать ему, что он все еще тебе не безразличен. Ведь это правда? Пойди к нему и скажи, что ты согласна быть с ним, если он испытывает к тебе нежные чувства.

– Арабелла! – в ужасе проговорила Мирод, а на лице Джоселина заиграла лукавая улыбка.

– Но что, что в этом плохого? Если ты ему сама об этом не скажешь, как он об этом узнает?

– Но, может быть, он уже давно меня не любит? – пыталась протестовать Мирод.

– Да? А зачем же тогда он хочет тебя видеть? Скажи ему, что ты готова вести хозяйство в его доме, но только при условии, что он на тебе женится. И чем быстрее, тем лучше.

– Арабелла! Но он же только что потерял жену!

– Сейчас война, – раздраженно ответила Николь, – люди не обращают внимания на такие мелочи. Давай, Мирод. Если ты не сделаешь это сама, это сделаю я.

– Ты не осмелишься.

– Она не осмелится? – воскликнул Джоселин и откровенно рассмеялся. – Я теперь понял, что женат на очень решительной особе.

– И все-таки, братец, как я могу пойти на такой шаг? Ты же сам только что сказал, что Ральф Уэллес – наш враг.

С лица Джоселина моментально слетела улыбка, он очень серьезно посмотрел на сестру и сказал:

– Николь права. А я был не прав. Война тут абсолютно не причем. Отправляйся к нему. Желаю тебе удачи.

– Хорошо, я подумаю, – нахмурившись, произнесла Мирод. – А почему ты только что назвал Арабеллу Николь?

– Это тайное имя, которое я ей дал, – ответил Джоселин и нежно поцеловал руку жены.

Через три дня произошло невероятное событие. Женщина средних лет, сторонница короля, предложила вдовцу, стороннику парламентариев, выйти за него замуж, и он принял это предложение. Причем, как ни странно, именно Ральф настоял на свадьбе, которая состоялась до того, как у него закончился отпуск.

– Он сказал, что если его вдруг убьют, то мое положение будет ужасным. Нам придется обвенчаться по специальному разрешению, приглашать мы никого не будем, а церемония состоится в церкви Святого Петра. Ральф просил передать тебе, Джоселин, что он мечтает сделать меня счастливой, – рассказывала Мирод, раскрасневшись, как девушка.

– Я думаю, он ведет себя очень благородно, – уверенно произнесла Николь.

Джоселин задумчиво покачал головой:

– Конечно, конечно. И все-таки, Мирод, надеюсь, ты меня поймешь, но я не смогу присутствовать на церемонии. Я очень близок к королю, и если бы он не послал меня к принцу, то я был бы сейчас около его величества. Надеюсь, ты поймешь и простишь меня.

Она грустно кивнула:

– Конечно, дорогой. Ральф тоже рискует, находясь на территории врага.

Джоселин слегка пожал плечами:

– Авторитет короля заметно здесь упал, особенно после ссоры между Горингом и Гренвиллом. В Дартмуте не найдется никого, кто бы осмелился поднять руку на твоего будущего мужа.

– Господи, чем же все это кончится?

– Поражением, – ответила Николь золовке, – теперь это только вопрос времени, – она повернулась к Джоселину. – Мне придется взять назад свои слова, несмотря на то, что я дала клятву. Поезжай к принцу один. Я останусь с Мирод и помогу ей подготовиться к свадьбе. Нельзя допустить, чтобы в такой знаменательный для нее день, рядом не было кого-нибудь из нас.

Мирод благодарно посмотрела на нее:

– Неужели ты действительно готова пойти ради меня на такую жертву?

Николь поцеловала ее:

– Ты заслужила все счастье мира, а я хочу помочь тебе получить хотя бы его часть. Я надеюсь только, что Джоселин снова не исчезнет.

Он внимательно посмотрел на нее, его лицо было на этот раз очень серьезным:

– Что бы ни случилось, куда бы меня ни заслали, я клятвенно обещаю, что на Рождество я буду дома. Это тебя успокоит?

– Меня успокоит только канун Рождества.

– Хорошо, даю тебе слово.

Через несколько дней, первого октября 1644 года, леди Мирод Аттвуд вышла замуж за сэра Ральфа Уэллеса. Церемония венчания прошла в церкви Святого Петра, расположенной во дворе Дартмутского замка. Николь никогда еще не была в таком старинном месте, церковь была выстроена в шестом веке. И именно здесь и на ее глазах начиналось семейное счастье Мирод.

Жених оказался подвижным, широкоплечим и очень милым человеком, и хотя ему было за пятьдесят, он еще не успел располнеть, правда, был уже близок к этому. Он так нежно целовал невесту, что Николь с уверенностью могла бы сказать, что семейная жизнь этих людей будет полной и счастливой. Она подняла бокал вместе с остальными гостями, которых было всего человек двенадцать, и от души пожелала молодым счастья. И все же, несмотря на то, что Николь знала, что время короля, принца Уэльского и принца Руперта подходит к концу, несмотря на то, что невеста и жених идеально подходили друг другу, несмотря на все искренние пожелания в их адрес, она понимала, что в этом мире никогда нельзя предвидеть что-то заранее и обещать, что счастье будет длиться вечно.