Изгнание. Книга 1

Глава 11. Золь

Как бы узнать: крупье в этом воздушном казино - люди или биороботы? Если клоны - то надежды на внушение никакой нет: клоны действуют, как марионетки, если у них активны чипы. Не думаю, что случай с Лиэз, которой позволили быть собой, - типичен. Большинство клонов - все-таки роботы! А мне нужен крупье - человек, в мысли которого можно вторгнуться, которому можно внушить даже скорость вращения колеса рулетки! Рисковать не хочу.

Конечно, идти к старому дураку в гости, чтобы заняться любовью, я не собиралась. Я просто хотела бы с ним поговорить по душам: очень легко убедить пьяного человека в том, чего не было, и получить некоторые ответы. Мне бы хотелось узнать: почему Хостис был так добр к толстяку? Неспроста!

После ужина, бесшумно растворив дверь в каюту, обнаружила, что там прибирается Лиэз: руки ее сноровисто порхали по мебели с помощью мягкой тряпочки. Думаю, уже ни одной пылинки не осталось, а она все старалась.

ЧуднАя девчонка! Я не в первый раз поймала себя на мысли, что вижу в Лиэз девушку, почти мне ровесницу, а вовсе не искусственное существо.

Почему-то мне стало ее ужасно жаль. Пройдет несколько лет, - пять, семь, десять, не больше, - и она начнет стариться, Лиэз 'спишут на берег', чтобы уничтожить. Ведь она - не робот, она все понимает! Как страшно! Зачем они удалили ей чипы, сделав человеком? Научив думать? Что за безумная идея: дать собственное мышление ничьему клону, чья цель - грязная работа? Лучше бы они сделали из нее люпу!

- Лиэз, скажи, пожалуйста: крупье в вашем казино - люди или клоны?

- У нас там несколько сотрудников, - горничная ничуть не удивилась моему вопросу. - Какая вы красивая в этой тунике! И загорелая! Вы загорели на Венере, наверное? Там, говорят, загар хорошо ложится! Ой, простите, вновь я не о том заболталась, но со мной же совсем никто не разговаривает здесь, все видят во мне бессловесное существо, а я - другая! Вот тот дяденька, из-за которого мне удалили чипы, говорил со мной, даже хотел выкупить отсюда, но не сложилось: он погиб в последний момент...

Так вот, крупье: сегодня будут работать красавец-брюнет Мишель, - это клон, но созданный так искусно, что вы его ни за что от элитария не отличите, - и Макс, такой весь с виду простой и серенький, русый парнишка с вас ростом. Макс - обычный человек, славится дальновидностью. Он очень умный! У нас всегда человек с клоном в паре работают, и периодически меняются столами, чтобы запутать посетителей. Мишель чуть выше Макса...

Госпожа, но вы говорили, что не собираетесь играть в казино! Не ходите туда: все свои деньги оставите и огорчитесь! Туда только с денежным мужчиной ходить нужно! Или вы все-таки надумали знакомиться?

- Хочу познакомиться с самым крутым шулером вашего казино, зайка! - я засмеялась и потрепала горничную за чуб. К моему удивлению, рука моя ощутила совсем не живые волосы. На голове Лиэз был парик!

- У нас не бывает шулеров, - возразила серьезно биоробот. - Невозможно обмануть казино. Были, правда, случаи попыток подкупа крупье, но им платят достаточно, чтобы они ценили свою работу. И кара за измену заведению ждет страшная...

- Что, за борт выбросят без парашюта? - предположила я с улыбкой, спешно переодеваясь в длинное платье: черное, переливающееся, с длинной юбкой. Единственное приобретенное перед поездкой роскошное одеяние.

- Именно! Над океаном или над пустыней, чтобы и костей не нашли! Дайте я вам помогу прическу сделать: я часто их делала другим дамке...

За несколько минут Лиэз сотворила на моей голове подлинный шедевр: нечто простое, но идеально соответствующее моему типу лица. Она сама предложила мне перевить жемчугом прическу, а шею и декольте оставить 'голыми', без украшений: так естественнее и 'скульптурнее'. У девочки явно был прирожденный вкус! А ведь в столице полно живых куаферов! Они пользуются успехом и преуспевают.

- Лиэз, ты бы хотела уехать отсюда? - спросила. - Навсегда?

- Отсюда я уеду только на тот свет, - возразила горничная. - Сами знаете, что мы, биороботы, не принадлежим себе! Я слишком дорого стою, даже после смерти мои органы могут кому-то пригодится: мое тело принадлежит той фабрике, на которой меня создали, и куда нас возвращают... потом...

- Но если бы у тебя возникла такая возможность? - я понимала: моя нелепая настойчивость выглядит жестокой, но у меня возникла дурацкая мысль: выкупить горничную, скажем, в качестве камеристки, и увезти с собой. Но куда, если сама существую на птичьих правах? До чего я наивна! Но попробовать стоит: забрать Лиэз, сделать ей документы, помочь на первых порах. Окружающие будут считать ее глуповатой, недалекой девицей; потом она станет обычным человеком, с ходом времени. И ее не аннигилируют!

- Завтра мы с тобой еще поговорим на эту тему, - заметила тихо. - Надеюсь, ты не передаешь начальству свои разговоры с пассажирами?

- Я, конечно, недоразвитая, но кое-что понимаю! - на глаза горничной даже слеза набежала. - Вы полагаете, если я не знаю отца и матери, то не умею чувствовать и мыслить? я думала, вы - другая! Ваша прическа готова!

И она почти бегом убежала из моей каюты. Эмоциональная реакция, свойственная только человеку! Решено: заберу ее с собой во что бы то ни стало! Не смогу выкупить, - украду: у девчонки нет опознавательных чипов.

Отправляясь в казино, я долго смотрела на себя в зеркало, не узнавая: эта гордая рыжая женщина была намного старше меня, - и так похожа на свою мать! Слишком похожа! Впрочем, матери вечно было недосуг заняться своей внешностью: даже Хостис пенял ей на это, мотивируя свои измены. Она все ему прощала, поглощенная работой и нелепой любовью к холодному другу.

Казино размещалось в стороне от жилой зоны: длинный коридор вел туда. Шла, ориентируясь по стрелкам-указателям. Наконец, яркие огни подали сигнал: запретное для наземных строений заведение - здесь!

Думаю, суть казино во все времена - одинакова: заведение неизменно остается в барыше даже в том редком случае, если одному счастливчику из многих игроков повезет урвать крупный куш. Но чаще всего люди просто по-крупному проигрывают, играя до тех пор, пока у них не кончатся деньги, в надежде отыграться. Человеку свойственно мечтать о несбыточном.

Во все времена в казино имелись игральные столики и обязательная касса, в которой можно купить фишки и затем обменять выигрыш на деньги. Если, конечно, удастся выиграть! Как я слышала при посадке на дирижабль, вход в воздушное казино - бесплатный, в отличие от большинства подобных игровых заведений древности. В казино - несколько столов: рулетка, 'Блэк-Джек' или покер. Еще есть такая игра, как сека: в нее за покерным столом играют. Все эти мои познания - из области теории.

Азартные игры появились в глубокой древности. Наскальные рисунки изображают людей, бросающих кости, - или 'бабки': предположительно, с гадательными целями, но, возможно, и в качестве развлечения, - игры. Позже для тех же целей использовались кубики.

При императоре Клавдии играли в игру 'табулу', похожую на нарды. В средние века в Европе вошли в моду шахматы. Затем появился 'маджонг', или домино. Известно, что при последних французских королях династии Валуа среди парижан стала популярна игра в рулетку.

Однако, первые игорные дома возникли в Венеции: поначалу они были нелегальными, так как церковь выступала против, но в начале семнадцатого века ситуация изменилась, и Casini стали официальными. В 'казино' они обратились позднее. Среди аристократов существовала своеобразная мода на посещение казино: знатный человек не должен был быть скопидомом!

В конце Нового времени казино стали уважаемыми заведениями; они обзавелись охраной, туда стали пускать лишь тех, кто выглядел прилично, - так называемый 'фэйс-контроль'. Лет за десять до франко-прусской войны некий месье Бланк предложил правительству Монако открыть в стране сеть элитных казино высокого уровня, и через три года открылся 'Монте-Карло', великолепный развлекательный центр, где богачи с интересом оставляли свои денежки, способствуя обогащению небольшого государства.

Со временем игорные дома и игровые центры распространились по всему миру. Весь период их существования правительства и полиции вначале отдельных стран, а потом - единого государства Зем, неуклонно боролись с этим бичом для душ сограждан: 'игромания' оказалась серьезной проблемой для людей, вполне достойных во всех отношениях, но терявших головы от одного вида игорного стола.

Сколько ни пытались запрещать азартные игры, - ничего не получалось: они просто уходили в 'подполье', и флер запрета придавал еще больший шик возможности наконец проиграть свои кровные денежки в грязном притоне. Поэтому было решено: перенести игорные дома прочь от твердой поверхности. Вначале подумывали, чтобы сделать Муну, Марс или Венеру игровой зоной, но азартный народ возмутился: все играть хотят! Тогда как длительные космические перелеты многие земляне плохо переносят!

Наконец, одна остроумная дамке выдвинула идейку создания воздушных казино на дирижаблях, в последнее время вновь вошедших в моду. Даже поговорка возникла у среднего класса ординариев: 'Полетав на дирижабле, можно завтра помереть!'. Цены билетов на дирижабли возросли вдвое: если прежде на них катались в основном молодожены и отдыхающие, то теперь этих категорий граждан среди пассажиров поубавилось. Зато игроки летали, непонятно где изыскивая 'дикие' средства на проезд.

Мать пыталась ратовать за проект передачи игорного бизнеса правительству, но к ее мнению в этом вопросе не прислушались: кто из богачей согласился бы делиться с бездонной казной государства своей родной прибылью? Мама, похоже, не понимала, что среди членов Совета не так много честных людей, и работает большинство не ради принципа, - ради денег! Вот как этот Манлий. Думаю, заставить депутатов быть порядочными людьми может лишь страх совсем потерять свои тепленькие местечки.

Итак, что же представляло собой казино двадцать четвертого века? Думаю, оно отличалось меньшей вычурностью и помпезностью обстановки, чем Монте-Карло во времена Бланка: его главной особенностью было именно то, что казино размещалось в воздухе! Представьте себе: играть, зная, что за стеной у тебя - гряда перистых облаков, а выше - только звезды!

На входе извлекла из крошечного черного трансформа-ридикюля, невесомого, как пух и очень удобного, вполне приличную сумму денег, обналиченных с кэрты еще на твердой земле, и купила на них некоторое количество фишек, или чипов, разного цвета.

Зеленые были номиналом в один аур, синие - в десять ауров; желтые - в сто ауров: красные - в тысячу ауров. Основная масса моих фишек была зелено-сине-желтой, за тысячу я купила всего одну красную фишку: больше у меня не было крупной наличности при себе, а подавать свою кэрту кассиру, - мужчине лет сорока, с хитрым взглядом проныры и заметными залысинами на висках, - не хотела.

На каждой фишке был маркирован ее номинал: чтобы игроки не путались, ведь не все путешественники - асы игры, попадаются и 'чайники' типа меня. Также на фишках были непонятные рисунки, суть которых я не поняла, поэтому не постыдилась возвратиться к кассиру за пояснением.

- Любезный, что это за картинки с цифрами тут намалеваны? Я понимаю: вот здесь указан денежный номинал, но картинки зачем? Объясните мне!

Кассир пожал плечами, полагая меня, - и справедливо, полной невеждой:

- Эти рисуночки указывают на принадлежность фишечки к определенному столу рулетки, чтобы посетители не мошенничали. Моя вина: должен был сразу предупредить вас об этой особенности наших фишек.

- Очаровательно! По цифрам и цвету определяют номинал, по картинкам - столики! Но как я должна понять, какой стол - мой? Ведь у вас не один стол?

- Разумеется: их у нас пять. Но все пять будут запущены, когда 'Феличе' отправится обратно с островов: тогда народу будет много больше. Сегодня работают лишь два стола и, соответственно, два крупье. Ваш - Мишель.

- Еще чего! Могли бы и предупредить! Что за волюнтаризм! Пусть у вас дома кухонный робот ведет с вами беседы о политике, а резиновая большеротая кукла услаждает вас в спальне, но в казино я не собираюсь играть за столом, колесо которого крутит жалкий клон! Хочу человека! Дайте другие фишки! - тщательно изображая вздорную бабенку, швырнула горсть фишек назад кассиру. - Я уже наслышана от пассажиров, что здесь есть Макс! Обменяйте!

Кассир выдал мне равное количество фишек взамен на принятые, незаметно пожимая плечами: он понять не мог, какая разница, кто крупье?

Кажется, маркировку фишек придумали американцы? Но использовать живых клонов додумались недавно, это точно: зарплата человека в этом качестве слишком велика, и просчитать особенности поведения проще. Поэтому мне и нужен был живой человек, чтобы подтвердить или опровергнуть одну стратегию игры, возникшую в голове недавно.

На входе, перед арочной дверью, показала группе охраны свои фишки, - вместо пропуска. С поклоном те нажали кнопку, и прозрачная дверь на пару секунд скользнула в сторону. Игра уже началась, но играли в каждый отдельный момент далеко не все присутствующие. Народу в казино собралось немало, куда больше, чем недавно в триклинии: мужчины во фраках старинного фасона, дамы в вечерних платьях скромных тонов: черных, синих, темно-зеленых, фиолетовых. Существует неписаный этикет: во что одеваться в казино, - здесь правила круче, чем в дорогих хиларисах или на общественных балах. Представляю, какая толпа будет фланировать здесь через неделю, на обратном пути из курортного рая!

Оглядела грандиозное помещение в поисках своего стола. Осмотру мешали юркие стюарды в забавных зеленых ливреях: с подносами в руках они юрко скользили между посетителями, предлагая выпить дорогого беато и обычного шампанского за счет заведения.

Шепотом спросила у одного из клонов, можно ли приобрести бутылку беато, чтобы взять ее с собой после игры, - тот закивал: я могу сейчас оплатить ее, а потом забрать из особой ниши под бордовой портьерой. Так я и сделала. Бутылка мне понадобится...

Мишель, клонированный красавец-брюнет выше двух метров ростом, издали бросался в глаза своей импозантной внешностью, но Макса я не сразу увидела: только присмотревшись к другому игорному столу, определила своего крупье по характерной лопаточке для сбора фишек.

Действительно, совершенно 'серый' человечишко, ростом с высокую женщину, с негустыми волосенками, с ранними лучиками морщин у губ и глаз, но, наверное, неплохой работник, раз его держат! Возможно, лучше было бы играть, имея в качестве крупье клона? Нет, там стратегию его поведения не пробьешь вовсе!

Подошла к большущему игровому столу европейского типа. Вот она, рулетка, моя детская мечта, игра для больших детей, которым никогда не наскучит играть! 'Маленькое колесо' - по-французски, - хотя не так оно и мало! Макс без конца запускает в противоположные стороны колесико, и шарик должен упасть в одну из множества пронумерованных ячеек, с числами от 1 до 36, когда колесо остановится, сделав предварительно минимум три спина, - или полных круговых оборота, перед возможным отскоком от отражателя. Все просто, как дважды два, но почему же так привлекает?

Присмотрелась к ячейкам: присутствует всего два основных цвета, красный и черный; номера ячеек идут не по порядку, а вразнобой. Одна из ячеек - зеленая, под цифрой 0. Делать сразу ставки не стала: решила посмотреть, кто как играет, пытаясь понять, как ведет себя наш крупье в разных случаях. Жаль, что просчитать вероятность выигрыша математически невозможно! Даже дисперсию игры изменить очень трудно...

Большинство игроков, похоже, не были новичками в казино, судя по использованию в их игре особых систем игры. Чаще всего обращались к системе Мартингейла, разумеется: она основана на постепенном изменении величины ставки. Однако, похоже, что о теории 'больших чисел' и 'хаоса' здесь и слыхом не слыхивали. Или знают, да толку от них нет! Всё равно, что пытаться заранее результат гадания на картах вычислить!

Одно поняла, постояв минут десять с видом праздного наблюдателя: лучше ставить на одно число, в крайнем случае, - на два, но не более: зачем увеличивать преимущество казино? Тот, кто играл, тот поймет.

Однако, мой расчет строился отнюдь не на пустой надежде выиграть: как бы не так! Я решила попробовать обыграть казино по-своему: полагаю, такой шутки с хозяевами заведения еще никто не устраивал. Я буду первой! Пусть делятся! На чем основывался мой расчет? Что крупье - человек!

Присмотрелась к колесу: для пущего эффекта старины, казино использует механическое колесо. Чудесно! Оно - старое, порядком истертое и явно имеет некачественную центровку. Что мне это дает? При таком раскладе, как я уже убедилась, большинство результатов игры - не совсем случайные: скорее всего, крупье знает об особенностях своего старенького колеса и крутит его в заданном темпе, как считает нужным, лишь бы не менее трех кругов оно прошло в своем движении. Какую стратегию я должна избрать в этом случае? Вечером лишь лелеяла надежду на такой подарок судьбы, как механическое колесо, а теперь мне даны сразу два фактора удачи: живой человек и это колесо! Ура! Заведение может плакать: элитария вышла на бой с простыми людьми, чтобы понять: что же в нас есть такого, что сделало нас высшим сословием, когда большинство новой знати - тьфу, а не люди? Если догадка верна, я сорву банк и заберу все деньги, но не сразу! В несколько заходов... вначале мне нужно подключиться к биотокам крупье, постараться проникнуться его чувствами, его ощущениями, стать почти его зеркалом. Для этого мне придется стать им...

Я попыталась увидеть мир таким, каким его видит Макс: разноликую толпу бездельников, мечтающих обмануть бездушную машину, но он-то, Макс, отлично знает: казино всегда останется в прибыли! А он помогает этой прибыли нарастать, потому что здесь не бывает завсегдатаев, которые смогут хотя бы приблизительно вычислить фактор неслучайной удачи. Кроме меня: я не только обратила внимание на то, что колесо определенным образом стерто и расцентровано, но и на то, что ускорение ему придается однотипное.

Макс глубоко дышит, когда запускает рулетку, его правая рука чуть подрагивает, - я пытаюсь почувствовать ее, эту руку, представить, что его рука - моя рука, толкающая колесо с определенной заданной силой. Удастся ли? Макс сейчас видит меня, смотрит на меня, как на красивую куклу, но все его мысли - в игре: он чувствует себя хозяином положения, он может сделать так, чтобы шарик упал в определенном месте. Проверим.

Я поставила наобум на несколько цифр, самые мелкие свои фишки и, конечно, проиграла. Сделала вид, что немного огорчилась: одинокий мужчина подле меня даже сделал попытку меня утешить теплым взглядом. Похоже, здесь у многих действительно завязываются тесные отношения, если игроков объединяет подлинная страсть к игре. Но я - не игрок, и новый роман мне ни к чему. Слабо улыбнулась в ответ, - и мужчина принял меня за ледышку, увлеченную исключительно вращением колеса, тем более, что я тут же сделала новую ставку на три числа. Те же самые числа, что и в первый раз. Крупье несколько удивился моей приверженности трем несчастливым цифрам: приподнял брови.

Шарик вновь полетел, запущенный моей мысленной рукой, - не рукой Макса, - и я вся стала внимание: время словно остановилось, шарик двигался черепашьим шагом, как в замедленном кино. Это было безмерно тяжело: следить за вращением колеса и шариком, летящим совсем в другую сторону. Я напряглась неимоверно, стараясь не дышать, так что кровь забила в виски и в левый глаз начало бить, будто молотом по наковальне. Наконец шарик замер и, играючи, залег в той самой ячейке, - обозначавшей одну из выбранных мною цифр. Я победно взглянула на крупье. Тот объявил о выигрыше, зафиксировав его на игровом поле, и быстро сгреб лопаточкой те ставки, которые проиграли. Мои шансы были оплачены не сразу: сперва Макс выдал число, затем сплит и каре. До меня очередь лишь в конце дошла. Сосед по столу улыбнулся мне вновь, - наконец рассмотрела его: высокий, интересный, даже красивый человек с тонкими чертами и вертикальной жесткой складкой между двух бровей.

- Вы летите на острова? - он спросил быстро, с придыханием, словно редко беседует с девушками. Ответила кивком, стараясь избежать дальнейших расспросов: мужчина был хорош собой и непохож на донжуана, но мне сейчас нужна была свободная от сторонних тем мыслесфера. Иначе гипноз не пройдет, - или я могу невольно навредить этому Максу.

- А я - нет, - зачем он продолжал вести монолог, не знаю? - Завтра на рассвете выйду: будет последняя большая остановка, а потом - далекая дорога к последним незагаженным островам на этой планете. - При этих словах я заинтересовалась, хотя не хотела отвлекаться.

- На этой планете? Вы не любите Зем? Родом из дальнего космоса? Или мечтаете о нем? Но разве вы не...?

- Именно: я - элитарий. Как и вы, прекрасная дамке, упорно не желающая поднять на меня взгляд. О чем ваши мысли? Ваше лицо так сердито...

Невольно я расслабилась: мужчина разговаривал неуверенно, но он чем-то напомнил мне Стипа, милого 'медведя' с Тефии, с которым я согласилась бы молчать всю свою жизнь. Астронавт? Или...?

- Да, я - астронавт по профессии. По призванию с детства. И элитарий. И еще я - великий грешник и капитан корабля. Космического звездного корабля.

- С чем я вас и поздравляю, - глухо отозвалась я. Мои мысли уже ушли прочь от этого странного человека, который, похоже, любит покрасоваться перед девушками. Звездные корабли? Какая чепуха: их уже так давно не посылают в глубины Вселенной, потому что летят они так медленно... Планетолеты между планетами - не 'звездные корабли'! А если я и ошибаюсь, и он - не трепач,то какая разница? Он мне не нужен!

- Мое имя - Ашшур, - он произнес фразу отрывисто, с напором. Хотел, чтобы я запомнила. Зачем? Если я не даю вида, что заинтересовалась? - До встречи!

Очаровательный апломб: мужчина отвернулся, сгреб свои фишки, из которых, похоже, почти ничего не проиграл, но и не выиграл. Ушел менять их в кассу. И спать: раз ему рано вставать утром, - верный шаг! Не игрок!

Еще пять раз я делала ставки, но выиграла лишь дважды, и то немного. Однако, за это время почти проникла в самую суть Макса: я услышала его мысли, восприняла его чувства, стала его плотью и биением крови в его жилах. Я перевоплотилась в него, как ведьмы старины. Или креационисты Особого отдела наших дней. Я не должна была применять свое знание для личного обогащения, но нигде в законе слова нет о таком точно случае: то, что не оговорено официально, - не запрещено!

Количество моих фишек немного изменилось в сторону увеличения, при этом я стремилась сбросить как можно больше мелких, чтобы легче было сразу ухватить свой выигрыш. Готовилась.

- Делайте ваши ставки, господа! - вновь прозвучала сакраментальная фраза, напоминающая заклинание для казино, вроде как 'Сезам, откройся!', - и чудаки немедля кинулись метать свои фишки на поле. В этой игре максимальная ставка на один номер равнялась десяти тысячам ауров, минимальная - одному ауру, и я осмелилась поставить свою меченую фишку-тысячу на единицу, красное. В тот момент, когда я называла свою ячейку, Макс, - с помощью моей мысли-картинки, уже запускал рулетку, поскольку он мог запустить ее до окончания сделанных игроками ставок. - Ставки сделаны! Ставок больше нет! - Быстро назвав ставку, впилась глазами в шарик, мысленно придала ему должную скорость полета, замерла в ожидании. И я выиграла: шарик замер на моей единице, там, где ему, с точки зрения Макса, делать было нечего! От недоумения Макс вытаращил глаза. Но не стал оспаривать мой выигрыш, сочтя его своей случайной ошибкой.

Мне бы стоило уйти, забрав вполне приличный выигрыш. Но я сглупила: похоже, ошибалась, считая себя чуждой азарту. Мне отчаянно захотелось сделать еще ставку. Ну, еще одну, и всё!

И я ее сделала, поставив одну из выигранных тысяч на тринадцать, чтобы отвести от себя явные подозрения, и десять тысяч на единицу, красное. Конечно же, тринадцать проиграло, но единица вновь выиграла, второй раз подряд! Такого на памяти Макса, видимо, не случалось: он поднял на меня глаза уже вполне осмысленно, не как на глупую гусыню в юбке. Подвинул ко мне лопаточкой фишки, со всем возможным уважением. Тяжело дышал, словно спринтерский бегун. Он старался запомнить меня! Зачем? Я уставилась прямо в его переносицу, перевела взгляд на левый глаз Макса, попыталась внушить, что он видит перед собой яркую блондинку в розовом платье. Не знаю, удалось ли, но отчетливо ощущала миазмы острого страха, исходящие от крупье. Он боялся. Чего?

- Делайте ваши ставки, господа! - но я не стала их делать: подняла вверх ручки в деланном смущении, сгребла фишки в безразмерный ридикюль-трансформ, и почти бегом направилась к кассе. Кассирша пыталась вести себя неправильно: она не хотела сразу обменять мои фишки на деньги, пыталась крутить, предлагая перебросить выигранную сумму на кэрту. Когда я сказала ей, что в дальних странствиях пользуюсь лишь наличкой, и жестко попросила позвать начальство, - она призвала на помощь того мужчину, у которого я покупала фишки. Он и был старшим. В кассе или во всем казино?

Мужчина тоже не торопился отдать мои деньги, до тех пор, пока не удалось поймать его взгляд, и заставить повиноваться. Ох, и трудно оказывать суггестивное воздействие на местный народец: впечатление, что они все - закодированные! Возможно, сотрудники прошли обработку на 'верность' учреждению, прямым гипнозом или опосредованным. Вспотела вся, пока, наконец, мой ридикюль не наполнился аурами в крупных купюрах, гарантированными банком Зема. Так как купюр не хватило, - подумать только, в кассе не было жалких ста девяноста тысяч (еще вчера я радовалась пяти тысячам на моей новой кэрте), - мне дали десяток золотых монет из юпитерианского лучшего золотого сплава. Взяла. Еще раз бросила дикий страшный взгляд на двух кассиров, излучавших страх не меньший, чем крупье при расставании со мной, - и устремилась вон отсюда.

В мою каюту возвращаться пока не хотелось: вошла в раж игры и хотела ее продолжить на ином уровне. Оказывается, азарт великолепен: голова кружится, все тело поет и ждешь, что сейчас то ли упадешь, - то ли взлетишь!

И суггестия, запрещенная к применению в быту и доступная немногим, - большинство элитариев о ней слыхом не слыхивали, как и о том, почему именно нас выращивают в пробирке, даже меня, плод страстной любви, - она так возбуждает! На миг почувствовала себя всесильной; захотелось продлить это ощущение. Почему бы нет? Жертва намечена еще за вечерней трапезой!

Прямиком направилась в каюту номер тринадцать. К Манлию, которого на игре не было, так как я приказала ему спать, а он не смог ослушаться!

Гуляющих не было видно: все еще не спящие сгрудились в казино, обсуждая сокрушительный выигрыш загадочной незнакомки в черном.

Стукнула в дверь к моему недавнему сотрапезнику: она оказалась не запертой. Вошла: милый толстячок сладко спал, раскинув руки и ноги, будто собрался плыть куда-то в страну беззаботности. Разделась и юркнула к нему, фыркая и кривясь: Манлий был мне отвратителен! Моя цель - не допустить то, что мне противно, но заставить старика поверить в то, что это случилось! Побудить довериться мне, как лучшему другу, и здесь без гипноза - никак!

Когда Манлий очнулся, он увидел вначале мой блестящий золотой медальон на тоненькой цепочке. Я качала медальон туда-сюда, словно автоматически, будто бы совершая бессмысленные движения от стыда.

- Детка! Ты пришла сама? - голос Манлия почти осип, стал хриплым от волнения. Неужели он всерьез способен увлечься юной пигалицей, не спросив даже имени? - Ты давно здесь?

- Несколько часов, - ответила удивленно. - Вы были так страстны со мной, господин! Не ожидала встретить в вас такое море огня! Взгляните, вот синие пятна, оставленные вашей страстью! - К своему стыду, я указала Манлию на синяки, оставшиеся на память от недолгой совместной жизни с Инором.

- Но я не помню ничего! - но тон Манлия был нерешителен. - Не помню... какой кошмар! Расскажи мне, деточка, что мы проделали вместе?

Наклонившись к его уху, я выдала короткий рассказ обо всем том, чем я бы ни за что не согласилась с ним заняться. Ни с кем, кроме Стипа. Но старик поверил, задышал часто, похоже, возмечтав повторить. Начал хвалить свое уединенное поместье там-то и там-то, где находятся великолепные уединенные гроты для утех далеко не юного фавна Манлия... Пришлось осадить его пыл тяжким стоном, что у меня все болит, и мне нужен отдых. Пока что я хочу просто поговорить с моим сладким господином Манлием...

Пожилой элитарий поверил в мой обман полностью, и суггестии не потребовалось, столь велико было его тщеславие. Он рассказал мне о своем поместье, приобретенном на деньги, утаенные из фонда строительства жилья для бедных ветеранов и инвалидов; о десятке квартир, купленных на средства учительского пенсионного фонда; о своих погребах, которые за последний год еще более обогатились, - и всему виной - друг Хостис!

- Я про него не знаю! - капризно заметила я. - Не интересуюсь политикой! Фи! А как ту дамке звали, которая была до него? Да? Ой, правда, я и забыла! Милый, ты так молодо выглядишь: просто как мои ровесники! Позволь прикоснуться к твоей коже еще раз, она так нежна на ощупь! - затаив дух от отвращения, скользнула подушечками пальцев по животу доверчивого старика, закрывшего глаза от восторга и издавшего утробный звук.

- Милая моя, ласковая малышка, поедем сразу ко мне! Я хотел на курорте поискать девочку, но теперь... отправимся в мое поместье на острове Счастья, нам нечего делать в столице островов. Да?

- Конечно, да! Тысячу раз да! Я поеду с тобой, мой пухленький суслик, и буду рассказывать тебе сказки многие тысячи ночей! Ты вновь зеваешь, чудо мое? Погоди спать: расскажи мне, сколько твой друг заплатил за твою регенерацию? Почему не хочешь? ... расскажи! Правда, так много? Неужели? Ты, дорогой, - очень важный человек, наверное, а кажешься таким простым и добрым! Расскажи, я буду слушать тебя и засыпать!

Положив голову на мохнатую рыжеволосую грудь старика, прикрыв глаза, чтобы не видеть его довольного лица, продолжая поигрывать сверкающим медальоном, я разговаривала ласково и монотонно, словно маленький робкий ручеек. Манлий поверил, что мы уже были с ним близки, что я хочу стать его любовницей надолго, что мне можно верить...

И он рассказал, позевывая, такую страшную правду, что поняла: сюда я пришла в эту ночь не напрасно! Разумеется, с детства, благодаря скептически настроенным милым нянькам, знала: все депутаты, - огромное большинство их, во всяком случае, - воруют средства из государственных программ, преимущественно направленных на социальное развитие.

То есть, конечно, не 'воруют', так как воришки в парке отдыха или взломщики в кварталах средней руки, где нет спутникового слежения за квартирами, но милые депутаты так распределяют средства, что деньги словно в бездну ухают, и не найти им ни конца, ни края.

Но чтобы Хостис платил деньги за такое! Шок едва не отвлек меня от необходимости поддерживать Манлия в состоянии психологической заторможенности.

Оказывается, Манлий не просто контролировал потоки средств, шедших на строительство квартир для нескольких почетных категорий населения Зема, - из числа ординариев: он еще и ведал постройкой специальных домов-интернатов для инвалидов и ветеранов космической службы, абсолютно одиноких, лишенных всяких родственников. Удивительного ничего в том не было, на первый взгляд, в том числе для самого Манлия.

Самое странное заключалось не в присваивании толстяком денег планеты: однажды Манлий решил провести инспекцию одного из подведомственных 'домов призрения'. Иногда на него находило служебное рвение, как ни странно. Поначалу охранная служба даже не хотела пропускать его за ограду: его, высокопоставленное лицо! Ему пришлось просить, чтобы они открыли! Однако, умеющий командовать и требовать от нижестоящих, возмущенный депутат прорвался внутрь, и рьяно приступил к инспекции, - именно потому, что 'шестерки' его обозлили.

Однако, в ходе проверки, Манлий не обнаружил в списках жильцов интерната тех самых людей, - в большинстве, - которые числились в его более раннем списке обитателей. Но даты их смерти также отсутствовали.

Некоторые ветераны из числившихся в списке обнаружились на месте, живые и вполне здоровые, но, когда у них пытались спросить, куда делись их соседи по комнатам интерната, те просто отводили глаза, делая вид, что не понимают, о чем речь. Отвечали, что не помнят таких людей вообще! Склероз? Но не у всех же! Тем более, что собственные биографии они все помнили во всех подробностях.

- Назови мне адрес этой секретной лаборатории, Манлий, голубчик! - попросила тоном ласковой кошечки, и пожилой элитарий мгновенно хотел выполнить мою просьбу: открыл было рот, но не смог ничего сказать! Совсем ничего! Он даже не заикался: просто ни один звук не доносился из его открытого рта! Манлий пытался извиниться передо мной, объясняя свое косноязычие чрезмерностью выпитого сегодня, но я лучше понимала причину столь специфической немоты. Поэтому бесшумно пододвинула к нему крошечную доску, - имитацию старинной грифельной, - и стилос, оставлявший на доске след, похожий на меловой. Манлий покорно написал адрес секретной лаборатории: писать он мог великолепно! Очень интересно...

В дальнем крыле здания, выстроенного в достойном викторианском стиле, выявилось закрытое помещение, которое санитары отказались открыть, ссылаясь на указание вышестоящего начальства. Но главным начальством для них был, номинально, сам Манлий!

Рассердившись, он приказал парням из своей охраны без ключей открыть запертые двери: те поспешили выполнить повеление. Высокотемпературные резаки лазера пошли в ход, двери распахнулись, и глазам Манлия открылась невероятная, непонятная картина: в анфиладе странных помещений лежали на кроватях некоторые из тех ветеранов, которых другие, доныне здравствующие обитатели интерната, якобы не видели и не помнили!

Головы всех пожилых людей были полностью обриты. Зачем? У иных глаза были приоткрыты, но не реагировали на дневной свет и сторонние раздражители. Люди напоминали мертвых, но были живы! Манлий взял одного из таких пациентов за руку, пытаясь прощупать пульс: все-таки у Манлия было высшее образование социального работника и, худо-бедно, но в медицине он немного разбирался.

Пульс старика бился вдвое слабее нормы, но был отчетлив и стабилен. Словно тридцать ударов в минуту для него было нормой!

У некоторых пациентов на голове находились своеобразные обручи, напоминавшие милый головной убор далекого средневековья. На обручах посверкивали огоньки разных цветов; блеск огоньков разливался то ровно и монотонно, то начал мигать и переливаться, то почти тух и вновь заливался сиянием. Обручи были не более, чем на половине всех лежавших в 'больнице' стариков.

Один из таких обручей Манлий снял с головы пациента, чтобы рассмотреть внимательнее. Поверхность странного металла приятно холодила пальцы. Однако, буквально через минуту после того, как со старика был снят обруч, система обеспечения дала сбой, и следящая аппаратура показала остановку сердца. Старика уже не смогли спасти.

Тот обруч Манлий унес потом из лаборатории, спрятав в широком внутреннем кармане одежды, таскал с собой постоянно, иногда надевал на себя, ощущая прилив сил в такие моменты. Он показал мне это изделие из диковинного сплава: к пальцам прихлынула кровь и энергия.

Очень трудным, почти невозможным оказалось вытянуть из элитария информацию о точном местонахождении секретной лаборатории.

Пульс тех ветеранов, к чьим лбам не крепились обручи из таинственного металла, был еще ниже: около двадцати ударов в минуту, и более нечеток.

К вискам, темени, затылочной части головы, к яремной вене всех лежавших в странном забытьи подходили непонятные проводки. Их вены были подключены к системам искусственного питания; легкие всех пациентов вентилировались так же неестественно.

Если бы пациентов странной 'больнички' было один-два, их нахождение здесь можно было бы объяснить заболеванием. Но Манлий видел десятки стариков, - исключительно мужчин, с совершенно идентичными проводками и системами. Не будучи медиком, он сумел понять: здесь что-то происходит! Что-то не то творится в этом благотворительном центре!

Рассказывая, немолодой элитарий вдруг напрягся, побледнел почти до прозелени; еще сильнее начал зевать, сказал, что мысль ускользает от него, словно ее шаловливо стирают ластиком. Пришлось взять его за левую руку и мысленно дать волевой энергетический посыл: явно тут сказывался мощный отсроченный гипнотический раппорт чуждой сильной воли.

Это помогло только частично. Пришлось извлечь из ридикюля бутылку беато и налить Манлию полный бокал спиртного. Выпив его почти залпом, депутат мигом порозовел, и я поняла: он - алкоголик!

Манлий удивился, обозрев в закрытом помещении интерната огромное количество недвижимых людей. Он пытался сверить данные табличек у каждой из кроватей со своим списком: здесь, в полуживом состоянии, находились многие из насельников интерната, но отнюдь не все! Куда делись остальные? Если они умерли, то информация о дате смерти каждого должна быть указана в списке.

Было у всех подопечных в интернате одно общее: в медкартах у них всех стоял диагноз: болезнь Альцгеймера. Возможно, потому что эта болезнь разъедает память, как ржавчина, никто из обитателей интерната не помнил своих недавних соседей, даже живших с ними в одной палате?

Очень странным показалось Манлию то, что в официальных, открытых для доступа помещениях интерната он встретил только медсестер и санитаров, тогда как здесь, за вскрытыми стальными дверями, оказалась целая бригада специалистов различного профиля, в том числе реаниматологов и генетиков. Которые так и не стали никуда звонить: возможно, имели такие указания?

Вначале руководитель местных медиков пытался 'уйти в отказ', но, когда охрана из группы Манлия пригрозила тому нелицеприятными действиями в физическом плане, - депутат привык не церемониться с простыми людьми, не в Совете, то врач заявил, что 'умывает руки'! Манлий пусть беседует с рядовыми врачами, а он не может поделиться информацией: если скажет правду, то неизвестно, что с ним самим немедля случится! Все это выглядело и звучало для Манлия и его группы абсурдно.

Еще более возросло его удивление, когда местные служащие из числа старшего врачебного медперсонала дали любезный совет 'господину проверяющему' обратиться лично к самому господину Хостису, за разъяснениями по всем интересующим вопросам. Причем тут был Хостис, Манлий не понял: какое отношение церковь и Особый отдел имеют к инвалидам?

Наивный Манлий отправился прямиком к моему отчиму. Дело было пару-тройку лет назад, то есть в те времена, когда Хостис жил в нашем доме, как любящий член семейства, но занимался непонятно чем, а мать и не вникала: ей было достаточно того, что любимый мужчина - рядом.

Оказывается, Манлий посетил непосредственно наш дворец, даже обошел его весь в рамках 'экскурсии', но мы с мамой об этом не знали: Хостис не информировал о своих делишках домашних. Нам было известно одно: он увлечен психологией. И все. Каким ее разделом? Бог весть!

Какой разговор произошел между отчимом и депутатом, почувствовавшим себя дураком на собственном подотчетном объекте? Думаю, отчим применил тот же самый метод, что и я использую сейчас: взял мыслесферу Манлия под контроль, и заставил уверовать в невинность экспериментов со стариками, исчезнувшими из интерната неизвестно куда. Якобы на них проводились опыты по увеличению продолжительности жизни ординариев, и в качестве 'кроликов' выступали полностью одинокие ветераны, исчезновение которых никого не могло заинтересовать.

Манлию было невероятно трудно подбирать слова, рассказывая о своем посещении Милитацио: он запинался, заикался, все его ораторское искусство привычного трибуна-депутата куда-то подевалось. Создавалось впечатление, что он до сих пор отчаянно испуган, но объяснить причину своего страха не может. Не то, чтобы не хочет, - именно не может: нечто сковывало его язык надежнее железа.

И я отступила, испугавшись, что старик, хотя и молодо выглядевший, - наверняка, ему больше ста лет, лишится дара речи или впадет в состояние паралича. Или сердце его остановится: какую форму кодировки избрал Хостис, чтобы связать молчанием своего случайного 'приятеля', которого попросту купил за большие деньги. Но при этом подверг сложнейшей вязи суггестологических приемов, так что знание о чем-то еще более важном, похоже, навсегда умерло в сознании Манлия.

Одну из фраз Хостиса, произнесенную в разговоре с моим 'другом'- депутатом, запомнила, но не смогла понять до конца: 'Эти тела и мозги нужны ИМ. Зачем, мы узнаем потом. Будь со мной, - и ты будешь на вершине мира, когда мир подойдет к своему логическому концу и изменится...' Бред! Тела нужны Церкви? Или кому-то еще?

Но для меня и услышанного было более, чем достаточно: итак, под боком у своей благодетельницы Хостис творил непонятные эксперименты над старыми одинокими людьми. Что он делал с их телами и психикой? Что-то очень темное, смутное, странное виделось мне во всем этом.

Никогда ни о чем подобном не слыхивала. На планете Хостис задумал что-то изменить, я же ничем не смею помешать бывшему члену семьи. Что ему нужно от человечества, от самого Зема?

Почему-то посещение Манлия оставило во мне тягостный след, несмотря на отсутствие близости. Несмотря на то, что пьяный элитарий был как послушная глина в моих тонких пальчиках с большим содержанием кремния. Слишком глубоко соприкоснулась с внутренним миром типичного депутата.

Я поняла: именно после начала своих 'тесных дружеских контактов' с Хостисом, Манлий начал пить много и часто. Зачастую роняя достоинство.

- Спи, моя радость! Завтра мы повторим наш опыт любви... - я шептала в ухо своему жалкому 'кролику' милые глупости, пока он не уснул окончательно: захрапел, громко и протяжно, потом застонал, вновь захрапел. Мне стало стыдно, что я так использовала человека в своих целях. Но он тоже хорош: наверняка, пристает ко всем молодым девушкам с непристойностями, все никак не остепенится, чтобы зажить с одной-единственной дамой сердца. Иные старики становятся смешны в стремлении все взять от жизни.

Аккуратно вытащила из очаровательной крокодильей барсетки кэрту Манлия, осмотрела. Космобанк! Подумать: депутат не доверяет банку Зема! Или у него кэрт - пруд пруди? Тут же, в барсетке, находился крошечный сканер-универсал, дорогая штука, и я немедля просмотрела все приходы и расходы Манлия за последние несколько лет. Суммы шли значительные. Попыталась мысленно сфотографировать основные крупные поступления. Впрочем, что это мне даст? Скрытое ощущение собственной силы? Все равно так я не смогу наехать на Хостиса. Но информация не была лишней.

Неслышно собралась и вышла прочь из каюты номер тринадцать. Манлий не слышал звука запираемой двери: он спал с бесконечно счастливым выражением на лице. Похоже, обман порою приносит людям радость.

В длинном коридоре, почти темном и узком, никого не встретила на пути к своей восточной стороне. Фонари, имитирующие свечи в канделябрах, слабо освещали путь к моей каюте. Если здесь и есть камеры наблюдения, то им мало что удается запечатлеть, при таком тусклом романтичном свете!

Шла медленно, стараясь понять, что побудило отчима решиться на такой безнравственный шаг: ставить некие эксперименты на старых почтенных членах общества? Церковь Креатора во все времена лишь делала вид, что играет в нравственность, все собственные прегрешения объясняя божьей волей, подобно тому, как древний Рим все свои беззакония мотивировал статьями закона, основанного на силе. Когда возникла эта церковь? После того, как прилетали инопланетяне...

Вдруг тонкая слабая рука дотронулась до меня. Мигом перехватив руку, я выдернула из ниши в темноте существо, дрожащее от ночной прохлады и страха. Присмотрелась: горничная Лиэз-13! Что ей нужно в такое время?

- Госпожа! Не ходите дальше! Там - убийцы! Я знаю, слышала: им велено убить вас и сбросить с дирижабля вниз! Не ходите к себе: они вас убьют!

- Ты хочешь сказать, там - люди из казино? Они хотят забрать деньги? - я мигом сориентировалась: засады следовало опасаться. Как я раньше...

- Госпожа, если вы были где-то в гостях, вернитесь обратно! Возможно, там вы обретете спасение? Здесь вас ждет неминуемая смерть!