На рассвете обоз с торговцами из соседних деревень подобрал на обочине одинокую белую женщину. Крестьяне везли на базар фрукты, пшеницу и ткани.
– Одежда, одежда! – Анна показывала на свою робу.
Жена торговца понимающе кивнула. Она порылась в мешках и достала ярко-желтое сари.
– Два фунта! Хорошо! – сказала женщина.
– Нет-нет! – ответила Анна. – Мне нужна мусульманская одежда. Чадра.
– Муслим? – удивилась женщина, смотря на ее белую кожу и короткую золотую цепочку на шее.
– Да, – кивнула Анна.
Женщина что-то сказала мужу, который делая вид, что ничего не слышит, управлял буйволами.
Он обернулся назад, бросил быстрый, не очень дружелюбный взгляд на Анну и что-то ответил.
– Да, – ответила женщина.
Мужчина остановил повозку, и вслед за ней остановился весь обоз.
Женщина спустилась на землю и пошла в конец – к последней телеге.
Через несколько минут она вернулась с очень смуглым крестьянином, державшим в руках перевязанные разноцветные ткани.
– Что вы хотите, мэм? – более-менее сносно сказал он по-английски.
– Мусульманское женское платье. С чадрой, – ответила она.
– О, пайджама! Это может для вас быть небезопасным, если вас поймают, – начал набивать цену крестьянин. – У нас очень хорошая мануфактура. Наши платья везут в Афганистан и Персию, даже в Константинополь!
– Очень хорошо! – ответила Анна. – Мне нравятся красивые вещи. Сколько стоит такое платье?
Крестьянин что-то сказал женщине, та ответила, и ее муж, прикрикнув на них обоих, поставил точку в споре.
– Пять фунтов, мэм! – наконец сказал крестьянин.
– Много, – твердо ответила Анна.
У нее было всего двадцать шесть фунтов. Да и к тому же эта чадра стоила максимум полфунта.
– Пятьдесят пенни, – сказала Анна.
Крестьянин закатил глаза, изобразив разочарование, и уже собрался выговориться, но Анна его остановила.
– Друг мой, – покровительственным тоном сказала она. – Или ты сейчас берешь у меня пятьдесят пенни, и отдаешь мне чадру, или я куплю точно такое же платье на базаре за пятнадцать пенни.
Крестьянин на секунду задумался, пожал плечами и сделал вид, что уходит.
Анна отвернулась.
«Лишь бы меня не заметили в этой робе в городе. Может, попросить их довезти меня до базара между мешками? Нет. Испугаются. Если их досмотрят… Хотя, кто сейчас будет досматривать? Это когда было?».
Анна вдруг поняла, что подумала о тысяча восьмисотых годах, как о прошлом веке.
«Боже мой! Уже тысяча девятьсот первый год! Мне тридцать лет! Тридцать! Семь из которых я провела в этой страшной тюрьме!».
Ее кто-то трепал за робу.
– Мэм! – это был тот крестьянин.
– Семьдесят пенни!
– Ладно, – пожалела его Анна.
Она отсчитала ему монеты, взяла свернутую чадру и снова погрузилась в свои мысли.
«Как жить теперь?» – спросила себя она и тяжело вздохнула.
«В городе, который мне известен. Мне знакома только Калькутта. Скотный вагон, Калькутта со словом Маори, а там – посмотрим. У братьев-даяки там были какие-то сородичи. Можно попробовать… И снова попасть в руки Дэвида… – хотя, он наверняка в Лондоне. – Он везде. В любом случае, я правильно все спланировала – надо выбираться из Индии в Европу и обживаться там. Образование у меня хорошее – с голода не умру».
Они подъезжали к городу.
Анна надела поверх робы широкие голубые штаны – пайджама, длинную красную кофту до колен – ангаркху, а на голове повязала большой темно-зеленый платок. Теперь, как минимум, сзади она могла сойти за мусульманку.
Когда обоз проезжал мимо вокзала, Анна соскочила с телеги, перед этим дав женщине десять пени, и направилась к вагонам стоявшего поезда.
– Агра! Агра! – кричали проводники.
Она подошла к одному из них, и тот, лишь бросив взгляд на ее одежду, даже не посмотрев на лицо, сказал: «Муслим», и указал рукой на следующий вагон.
Садиться в вагон с индусами было бы безумием, и она пролезла между колесами на другую сторону – чтобы ее не было видно на платформе, стала обходить состав.
Наконец, дойдя до конца, она увидела два вагона для скота. Лохматый и бородатый седой старик помог ей взобраться и что-то спросил на хинди.
Она в ответ пожала плечами.
Он внимательно посмотрел на нее.
– Фарси?
– Фарси, – ответила Анна.
Старик улыбнулся и, посмотрев на ее ноги, сказал на английском.
– Беглянка?
Анна испугалась.
– Не волнуйтесь, – продолжил он. – Я проработал в этом ужасном месте тридцать лет. А теперь боги наказывают меня за все, что я там делал. Я узнал вас по этим ботинкам.
Анна посмотрела на свои ноги, и только сейчас поняла, что так и осталась в грубых больничных чоботах.
– Да, не бойтесь вы! – повторил старик. – Вы посланы мне, чтобы исправить карму. И я не только не сдам вас этим проклятым тварям – вашим соотечественникам, но и помогу вам. Уверяю вас, за последние одиннадцать лет я объездил всю Индию, и знаю, как обвести вокруг пальца полицейских. Он достал из сумки хлебную лепешку, и, разломив ее на две ровные части, – дал половинку ей.
– Подкрепитесь.
– Спасибо. – Анна почувствовала, что сильно проголодалась.
Всю ночь она шла по руслу реки, боясь попасть в лапы диким зверям или наступить на змею. Потом ехала в обозе, не позволяя себе расслабиться.
Меньше, чем за минуту, она съела хлеб. Потом сделала два глотка из фляги старика.
– Вы там служили? – спросила она.
– Да, мэм, – с сожалением ответил он. – После восстания сипаев мы оказались уже и не нужны. А жить на что-то надо было. Вот командир и пристроил меня с братом туда стоять на вышках. Платили очень хорошо. Когда я уволился, я был богатым человеком. Мог позволить себе купить большой дом – хоть в Бомбее, хоть в Дели, хоть в Агре, хоть в Калькутте. Мой брат так и сделал – живет в Агре. Я к нему сейчас еду. А я не смог. Я виноват перед ним. Как он стал мужчиной, позвал его к себе. Пять лет мы вместе там были. Он на двадцать лет меня младше – я старший из восемнадцати детей, а он – младший. Остальные все погибли вместе с родителями. А как я стал дервишем – это была страшная история, мэм. Мы ехали с братом в Агру. Как раз собирались осесть. Ну, купили билет на поезд, сели, поехали. И на середине пути сверху в окно к нам влезает мальчишка. Я ему говорю: «Пошел отсюда, шакал малолетний!». А он уже собрался бежать по вагону, но, вдруг остановился и отвечает: «Два брата, и на каждом кровь сотен невольниц дьявола! Спастись от кары бога Варуна они смогут, только если один станет дервишем». Брат ему говорит: «Кто ты такой?». А мальчонка как посмотрит на него, а в глазах – настоящий огонь горит. «Я и есть Варуна!» – сказал он и убежал. Посидели мы с братом, подумали, и я ему говорю: «Аджитт – ты молодой еще. Создавай семью, живи, как порядочный человек. И детей хорошими людьми воспитай. Деньги я отдам тебе». Так и сделали. Приехали в Агру, нашли в городе хорошее место для дома, чтобы и сад большой можно было разбить. За два года построили дом. И я ушел. Благословил брата и ушел.
Анна слушала его и улыбалась. Мягкий голос и добрые интонации, которыми разговаривал старик, действовали на нее успокаивающе.
– Как вас зовут? – спросила она.
– Аравинда. На хинди это означает – лотос, – ответил старик.
– Очень приятно, Аравинда! Меня зовут Анна, – она подала ему руку.
Он с почтением пожал ее ладонь.
– Поспите, госпожа Анна, – сказал он. – Поезд хоть и тронулся, а дорога нам предстоит долгая. Да и у вас вид измученный.
Он наклонился к ней и провел ладонью по лбу. Анне стало очень приятно от этого прикосновения. Еще несколько минут она, улыбаясь, смотрела на старика, и он отвечал ей такой же доброй улыбкой. Вскоре она подгребла под голову сено, и уснула.
Аравинда смотрел на нее своими слезящимися старческими глазами и молча перебирал четки. Анна только что рассказала ему свою историю.
– Капитан Кларк был смелым воином, – наконец, сказал он. – Когда мы взяли Дели, он еще два года командовал нашим полком, пока мы добивали сипаев.
Анна ничего не ответила на это.
– Сипаи разорили нашу деревню, потому что крестьяне отказались выдать им последние запасы зерна, – сказал старик и замолчал на несколько секунд. – Это была страшная война. Нас натравили друг на друга – брата на брата. А англичане победили. Страшная война.
Он снова стал перебирать свои четки.
– Англичане спровоцировали эту войну и победили. Теперь я уверен в том, что это они затеяли эту бойню. Боялись, что Индия вся без исключения восстанет против них. И тогда никакая армия и флот, которыми они так гордятся, не смогла бы победить нас, – продолжал старик. – Они сыграли на опережение. Знали, что пока махараджи-союзники не перешли на сторону недовольных, надо начать войну. И поставили из Англии огромную партию патронов к новой винтовке Энфилда. Хорошее оружие, я вам скажу. Но патрон, который надо было разрывать зубами, они специально пропитали смесью говяжьего и свиного жира. Знали же, что в сипаи идут одни нищие индуисты и мусульмане. Вот так вот – решили покормить свининой и говядиной. И даже, несмотря на то, что мы не очень-то любим друг друга – индуисты и мусульмане – различная вера не помешала нам объединиться. И Индия загорелась – от Бенгалии до границ Афганистана. Англичане бежали с севера страны, как крысы. Магараджи гнали их… То есть нас. Но, я же говорю, что англичане сыграли на опережение, и магараджи, хорошо зарабатывавшие за счет англичан, не стали поддерживать Север. Даже когда пал Дели, и повстанцы дошли до середины Индостана, почти никто из союзников англичан не предал их.
Старик глубоко вздохнул.
– Я хорошо знал Кларка, много раз общался с вашим отчимом – Лансером. Скажу точно – его во время той бойни не было. Думаю, он вообще ничего об этом не знал. В этот день, он, наверное, со своим караваном уже подъезжал к Ахмадабаду. И уж точно, он никогда бы не дал приказ стрелять в детей. – Аравинда посмотрел на Анну. – Я стрелял. Мне было плевать – там были иноверцы. Пьянчужка Пол стрелял. Кларк стрелял. А других вы не знаете, и незачем вам знать – каждый из нас пошел своим путем. Пола послали следить за Лансером, как только Кларк узнал о его богатствах. А я продолжал оставаться в Дели.
– Как давно существует эта лечебница? – спросила Анна.
– Думаю лет триста – как в Бомбее появились первые англичане. Во всяком случае, так там говорили.
Анна с недоверием посмотрела на старика.
– Вы чему-то удивлены, Анна?
– Вы хотите сказать, что Кларку триста лет?
– Наивные европейцы. Вы еще дети, и все воспринимаете буквально, – рассмеялся старик. – Да. Считайте, что Кларку триста лет.
Он погладил по боку козу, вставшую рядом с ним, достал из сумки глиняную чашу и стал доить.
– Куда вы едете сейчас, Анна?
– В Калькутту. У меня там дело.
– У вас там друзья?
– Нет. Купец, у которого на хранении оставлены мои документы.
– А-а. Это хорошо, что есть хоть какие-то документы, – со знанием дела ответил старик, продолжая дергать вымя козы. – А как его зовут? Вашего купца?
– Джавал.
– Не тот ли это Джавал, который живет в огромном доме в самом центре Калькутты?
– Нет. У того, который мне нужен, лавка в портовом районе.
– А чем он торгует?
– Бенгальскими фейерверками для европейцев.
– Так это он и есть, – продолжая наполнять чашку молоком, сказал Аравинда. – Вас слишком долго не было в нашем мире, Анна. Сейчас вся Европа буквально сошла с ума из-за этих свечей. Джавал уже давно очень богатый и уважаемый человек!
– Ну, если вы ничего не путаете, значит так и есть. И мне нужен он, – ответила она.
– К таким людям не так-то просто попасть.
– Ну, я думаю, что найду способ.
– Э-э нет, – хитро улыбнулся Аравинда. – В этом деле без дервиша не обойтись. Такие люди, особенно те, кто быстро разбогател, не общаются даже с бедными родственниками. А вот нас – монахов и дервишей – побаиваются.
– А как же Агра и брат? – спросила Анна.
– Я никуда не спешу, – сказал старик, передавая ей чашу с молоком. – Я могу и в другой раз наведаться в Агру. Не забывайте, Анна, что я ваш должник.
Анна отпила полчаши и передала ее старику.
– Спасибо, – сказал старик и стал долго, мелкими глотками, пить молоко.
Закончив, он протер чашу соломой и положил обратно к себе в сумку.
– Я поеду с вами и помогу всем, чем смогу. В конце концов, знающий провожатый вам не помешает.
Анна пожала плечами.
– Есть ли у вас деньги?
– Двадцать фунтов.
– Хорошие деньги. Но вам надо переодеться. В такой одежде вам точно долго не продержаться незамеченной. Дайте мне, если не сложно, один-два фунта, и я вам принесу одежду, в которой вас никто не тронет.
Анна вытащила из сумки одну монету и передала Аравинде.
– Вот теперь я за вас спокоен, – он снова стал перебирать четки и тихо читать молитвы.
На следующее утро Аравинда исчез. Ночью поезд проехал Ахмадабад. Видимо, старик сошел там.
«Вместе с моим фунтом, и всем тем, что я ему рассказала», – мрачно констатировала Анна.
Анна посмотрела вглубь вагона, но никого, кроме семьи бедняков и нескольких одиноких путешественников, коз и овец в нем не обнаружила.
Женщина, ехавшая всю дорогу рядом с ними, повернулась к Анне.
– Он ушел в Ахмадабад. Ушел. Ушел, – попутчица жестами показывала, что старик сошел с поезда.
Мимо проносились джунгли и холмы, и Анна, за ночь успокоившаяся и мыслями уже находившаяся в Калькутте, почувствовала себя еще более одинокой и покинутой, чем во все годы, проведенные в больнице.
На ее глазах появились слезы. Она снова легла на солому, повернулась к стене и заплакала.
«Я думала, что хоть кто-то вдруг решил позаботиться обо мне, помочь мне, а он оказался простым воришкой. Еще опасным воришкой, который может отдать меня в руки этих негодяям», – думала она.
Анна прорыдала целый день много часов подряд, пока на нее не навалилась усталость.
– Дели, девочка моя! К вечеру будет Дели!
Анна сидела на краю вагона и смотрела на высокие горы, покрытые джунглями, поля и сады, разбитые вокруг деревень, и на пестрые точки крестьян, копавшихся в земле. Поезд только отъехал от какой-то небольшой станции.
Она обернулась на голос, и к своему изумлению увидела Аравинду, стоявшего позади не.
– Удивилась? – засмеялся старик. – О! Да ты, я посмотрю, решила, что старый дервиш тебя решил обмануть.
Он сел рядом с Анной и стал разворачивать сверток, который держал в руке.
– Чуть было не опоздал на поезд, – сказал он ей. – Половину дороги пришлось ехать на ступеньках последнего вагона. Потом стало уже совсем невмоготу, и я постучался в вагон. Проводник – что за женщины рожают этих проводников – сначала отказался меня впускать, а потом, когда я показал ему все свои амулеты, видимо, испугавшись проклятья, открыл дверь в тамбур. А по тамбуру проходила беременная женщина, попросившая меня помолиться за ее будущего ребенка – ну пришлось помолиться. Потом она привела еще одну беременную. Но стоило мне закончить молитву, как вокруг меня собралось не меньше тридцати женщин, наверное, из всех бедняцких вагонов, и каждая привела своих детей – кто пятерых, кто семерых. Некоторые больше. Проще говоря, я задержался.
Аравинда положил в руки Анне сверток.
– Переоденешься в Дели, когда сойдем с поезда. Это будет ночью.
Анна поблагодарила его.
– Ты, наверное, подумала, что я тебя обманул, – осуждающе покачал головой старик. Несчастная девушка, – он достал из своей сумки, какие-то кости. – Давай я тебе погадаю.
– Давайте, – ответила она.
Старик разложил перед собой небольшую пеструю тряпочку, взял кости, потряс их в сложенных ладонях, попросил Анну обеими ладонями коснуться их, и бросил кости на тряпку.
– Ну и ну!
– Что там?
– Жить ты будешь долго, дочка. Но счастья на твою долю выпадет меньше, чем ты того заслуживаешь. Хоть и будешь долгие годы богата. Потом богатство потеряешь, и снова будешь бежать с мужем и детьми. Зато твои дети будут по-настоящему счастливы.
Анне понравилось предсказание.
– Обрадовалась? – спросил он.
– Во всяком случае, лучше, чем то, что было до этого, – улыбнулась Анна.
– Твои преследователи будут попадаться на жизненном пути каждый раз, когда мир подвергнется нападению темных сил, – сказал он. – Но главного своего врага ты убьешь собственными руками.
Анна слушала, пытаясь угадать, кто же является для нее лично главным врагом – Кларк, Ева или Дэвид.
– Это – мужчина.
– А какого возраста?
– Кости молчат.
Старик взял тряпку с четырех сторон в мешок, потряс костями внутри и снова разложил перед собой.
– Одного убьешь, а второй, узнав, что ты жива, так и не найдет тебя, пока не забудет о твоем существовании. Когда же он совсем забудет о тебе, то случайно узнает о тебе и отправит на твои поиски целую армию.
Аравинда посмотрел на Анну.
– Боги хранят тебя, девочка. Умрешь ты своей смертью в глубокой старости.
В Дели поезд прибыл глубокой ночью. Они вышли из вагона и, найдя укромное место, Арвинда отошел, чтобы Анна переоделась.
Она раскрыла сверток и увидела длинное монашеское одеяние, и большую походную сумку, какую носили сестры милосердия.
Переодевшись, она положила робу и индийскую одежду в сумку и вышла к старику.
– Прекрасно! Как с картинки, – засмеялся старик.
Он сделал небольшой поклон.
– Ну что, дорогая сестра, пойдемте искать поезда на Калькутту.
Они вышли на платформу, вошли в здание вокзал и подошли к расписанию. Аравинда держался подальше от Анны, потому что вместе они смотрелись бы очень странно.
На выходе из вокзала, он протиснулся к ней и шепнул: «Иди за мной». Анна уже на платформе отыскала его глазами и направилась за ним.
Старик обошел платформу, пролез под двумя составами и остановился у товарного поезда.
– Это что? – спросила Анна.
– Пока ты разглядывала расписание, я услышал, как служащие говорили об этом поезде, который сейчас должен тронуться в Калькутту.
– Но, как мы заберемся в него, Аравинда?
– Не забывай, что много лет я только и делаю, что катаюсь по Индии.
Он стал своей тростью стучать по вагонам, постоянно приговаривая: «Не то – не то». Потом остановился.
– Полупустой.
– Как ты определил? Двери-то везде одинаковые.
– Своей волшебной палочкой, – поднял вверх трость старик.
– И как мы туда залезем? – спросила Анна, смотря на тяжелый замок, размером с два кулака, висевший на дверях.
Старик стал копаться в сумке, пока не достал оттуда пузырек из толстого стекла, фонарик и кожаную трубку. Затем он положил свою сумку на землю, забрался на приступку вагона и, разложив на ней пузырек, его открученную крышку, кожаную трубку, и стеклянную пипетку, которую вытряс оттуда, зажав своими зубными протезами фонарик, стал рассматривать замок. Разобравшись в механизме замка, он набрал в пипетку жидкость из пузырька и залил ее в отверстие.
Из замка послышалось шипение, и повалил дым.
– Знание и только знание? – довольный собой, сказал он.
– Армия? – спросила Анна.
– Больница, – ответил Аравинда. – У Мейсона и его предшественника доктора Баррета была прекрасная библиотека. А научился читать и писать я еще в армии.
– Зачем вам это надо было?
– От скуки, Анна?
– После войны, работа в лечебнице была детской забавой, – сказал старик. – А чем еще заниматься на посту, когда санитары запирают железные двери корпуса, и ни одной душе не придет в голову сбежать из больницы – не звезды же считать. Вот мы с братом и попросили разрешить нам брать из библиотеки книги.
В замке что-то щелкнуло.
– Поначалу было очень, ну очень трудно, – говорил Аравинда, забравшись на приступку и с силой дергая замок. – Ну, а потом, раз!
Замок развалился в его руках.
– И брат предложил съездить в Бомбей, и купить там учебники для школяров, – старик открыл створку двери вагона. – Залезайте! Быстрее!
Анна забросила в образовавшийся проем свою и его сумку и забралась в вагон. Аравинда быстро закрыл дверь.
Внутри пахло сеном.
– Интересно, что здесь у них, – сказала Анна.
– Тронемся и посмотрим, – заговорщическим тоном, улыбаясь, ответил он.
Поезд отправился в путь рано утром, когда Анна и Аравинда спали.
– Ну, ты глянь! – старик светил фонариком в ящик.
– Анна подошла к нему и увидела внутри обложенные соломой, стеклянные банки со специями.
– Нам, кажется, повезло! Давай посмотрим, что там в других ящиках.
Вагон оказался забитыми специями.
– Анна, я, может быть, скажу сейчас то, что не должен говорить индуистский монах, но, с твоей стороны было бы правильным выбросить в дороге из сумки свою робу и одежду, в какой-нибудь обрыв или реку, а вместо них положить в сумку самые дорогие специи, – сказал Аравинда. – Мало ли что может случиться в дороге – их всегда можно будет продать и получить хорошие деньги.
Анна так и сделала. Она обыскала содержимое всех ящиков и, отобрав только те, за которые европейцы были готовы заплатить большие деньги, благо, жизнь со Сколфилдом научила ее разбираться в восточных специях, и набила ею свою сумку. То же самое сделал старик.
– Это не для меня, а для тебя, – пояснил он.
Через неделю они прибыли в Калькутту.
Анна, как и в Дели, пошла вслед за Аравиндой.
Ее одежда почти не привлекала внимания – мало ли монахинь в то время ходило по индийским городам. Военные и полиция на них не обращали внимания, а простой люд относился уважительно, потому что христианские миссии в любое время бесплатно предоставляли помощь всем, кто к ним обращался.
– Стой! – справа стоял старик. – Ко мне.
Она вошла в нишу одного из домов.
– Что там?
– Твои коллеги.
Анна выглянула из-за угла и увидела около полусотни монахинь, в точно таких же одеяниях, завернувших в переулок.
– Прячься сюда! – Аравинда показал на деревянный бак для жидких отходов, из щелей между досками которого стекала зловонная жижа.
– Ты что?!
– За бак, дурочка! – рассмеялся он.
Анна обошла бочку и спряталась за ней, а старик сел в позу лотоса и стал перебирать четки.
– Эти дервиши совсем с ума посходили, – услышала Анна латинскую речь.
– А что там, сестра Елена? Я не успела заметить, – спросил у нее другой голос.
– Он сидит в помойке дома терпимости.
– Господи помилуй! Какая глупость!
Когда монахини прошли, Анна и старик продолжили свой путь. Дойдя до самого центра города, он с минуту постоял, вспоминая куда идти, а Анна делала вид, что разглядывает лоток с газетами.
«Неплохо бы было продать эти специи, – подумала она, чувствуя, как тяжеленная сумка оттягивает ей плечо. – Да и денег осталось всего девяносто пенни».
В этот миг Аравинда уверенной походкой, в которой хорошо угадывалось его солдатское прошлое, двинулся через площадь.
Анна, задержавшаяся в пути из-за того, что какая-то индианка с измученным лицом попросила у нее благословения, только через пять минут нагнала его. Пройдя еще чуть-чуть, они оказались у дома купца.
– Вот, – показал пальцем старик. – Звони. Если у тебя не получится, то попробую я.
Он отошел на другую сторону улицы, прямо к воротам дома купца, чтобы слышать все, что будет происходить, и снова стал перебирать четки.
Анна нажала на золотистую кнопку электрического звонка.
Через некоторое время во дворе послышались тихие шаги.
Дверь открыла женщина средних лет.
– Мы не подаем христианам, – сходу ответила она.
– Здравствуйте! – сказала Анна.
– Здравствуйте, – с интересом и недоверием ответила женщина, разглядывая ее с головы до ног.
– Я к господину Джавалу с посланием от одного его знакомого из Новой Зеландии.
– Хорошо. Я ему сообщу, – женщина закрыла дверь и пошла в дом.
Через пять минут за воротами снова послышались ее шаги.
Женщина открыла замок.
– Проходите, господин ждет вас.
Анна вошла, как ей показалось, в рай. Сразу за стеной сада, которая была покрыта огромными листьями местного плюща и вьющимися лианами, росли высокие – в три метра – кусты дикой розы, лотосы, и различные цветущие деревья. Благодаря этому естественному забору в сад почти не проникали звуки с шумной улицы. Повсюду цвели фруктовые деревья, росли какие-то травы, которые наполняли воздух волшебным ароматом. Между кустами бегали павлины, фазаны, а на ветвях, прикованные очень длинными крепкими цепями, сидели попугай.
«Как же здесь хорошо!» – подумала Анна и полной грудью вдохнула теплый, насыщенный цветочными запахами воздух.
Они подошли к большому дому.
– Обувь оставьте здесь, – женщина указала на ящичек, стоявший в углу террасы.
Анна сняла мягкие кожаные монашеские полуботинки, которые вместе с одеждой принес Аравинда.
– Оденьте тапочки, – почти приказным тоном сказала служанка, и они вошли в дом.
Внутри все пестрело от обилия красок и ковров. Стены дома были отделаны сочетанием камней таким образом, чтобы внутри всегда сохранялась прохлада, какая бы страшная жара не стояла на улице.
Служанка провела Анну мимо нескольких дверей и вывела на крытую террасу с обратной стороны дома.
Служанка поклонилась мужчине, сидевшему там на коврах и подушках, и ушла.
– Мистер Джавал, я пришла к вам с поручением одного нашего знакомого, – вежливо и уважительно сказала Анна.
Перед ней сидел худой мужчина лет пятидесяти, одетый в атласный темно-коричневый халат, расшитый серебряной нитью. Он явно был занят какими-то серьезными подсчетами, поэтому не сразу оторвался от бумаг, которые были разложены рядом со счетами на низком столике из слоновой кости.
– А? – он посмотрел на нее непонимающим взглядом. – Ах, да!
Анна ожидала увидеть жирного, обложенного предметами роскоши самодовольного торгаша, а встретила, как она сама назвала, «индийский вариант английского клерка».
– Присаживайтесь, пожалуйста! – пригласил ее Джавал, указывая на стул стоящий около стены, и что-то крикнул на хинди.
Тут же вошел слуга, который поставил стул посреди террасы, за ним вошли еще двое, неся обеденный стол из резного дуба, следом еще двое, со стулом и чайным сервизом. Все эти передвижения длились не больше минуты. И, наконец, стол, покрытый тончайшей работы белой скатертью, на которой стояли вазы со сладостями, фруктами, хлебными лепешками и разнообразными закусками, чайными принадлежностями и тарелками, был готов к приему.
Джавал встал со своих подушек и, слегка поклонившись, пригласил Анну за стол.
– Я очень рад наконец-то увидеть хотя бы кого-то с вестями от Эндрю, – сказал он. – Где вы его видели в последний раз?
Вид воспитанного, вежливого и открытого к общению человека растопил лед в душе Анны.
– Эндрю спас мою жизнь, – многозначительно сказал Джавал. – Он заплатил за меня индонезийским мошенникам, которые обманом хотели завладеть моей лавкой, – когда я еще торговал около порта. А потом разделался с ними. Поэтому любой человек, даже оккупант и иноверец, который пришел ко мне от него – это мой самый близкий друг.
– Я видела его в Бомбее, – сказала Анна. – Почти семь лет назад.
Лицо Джавала еще сильнее вытянулось от удивления. Но он ничего не ответил, а только кивнул.
– Двое моих друзей с Борнео познакомились с ним там. Он собирался плыть в Аравию.
Джавал кивнул, давая понять, что знает об этом безумном намерении Эндрю.
– Тогда же выяснилось, что его новозеландский хозяин убил моего бывшего свекра-проповедника.
Джавал застыл на месте, видимо, ожидая услышать известие о казни Эндрю, и тут же сообразив, что чемоданчик лучше будет отдать, чтобы не иметь проблем с властями.
– Мы имели с ним очень долгую беседу, мистер Джавал. И договорились не привлекать к этому делу полицию, потому мой бывший супруг совершил непростительную ошибку, сначала обидев собственного отца, а затем меня – свою законную супругу.
Купец заинтересованно подался вперед.
– Эндрю назвал мне свое секретное слово, – сказала Анна.
– Я вас слушаю, – ответил Джавал.
– Маори.
Джавал удовлетворенно кивнул.
– Вы больше ничего не слышали об Эндрю? – спросил он.
– К сожалению, нет, – ответила Анна. – Но, боюсь, что ничего хорошего с ним не могло приключиться, учитывая его непосредственный характер.
– Да, – с горечью выдохнул Джавал. – Это дурное качество, скорее всего, сгубило его. Вбить себе в голову идею принять ислам, чтобы перестать употреблять спиртное…
Купец пожал плечами.
– Просто нет слов, – сказал он. – Будем надеяться, что боги сберегли его, миссис Сколфилд, как я понимаю?
– Да. Бывшая миссис Сколфилд. Если хотите Анна, – ответила она.
– Я с радостью отдам вам его багаж, тем более, что вы имеете на то больше права, чем кто-либо другой, – Джавал внимательно посмотрел на нее. – А мистер Сколфилд? Он в курсе новостей об убийце его отца?
– Мистер Сколфилд лучше всех нас осведомлен о том, что произошло с его отцом, – ответила Анна.
– Вы хотите сказать…?
– Мистер Сколфилд является убийцей собственного отца и убийцей собственной жены.
Джавал посмотрел на монашеское одеяние Анны и замолчал на несколько секунд.
– Ваша настоятельница знает, кто вы? – наконец спросил он.
– Нет. Она думает, что я бедная девушка из лондонских трущоб.
Джавал удовлетворенно выдохнул.
– Ваш супруг мне известен.
– Бывший супруг, – поправила его Анна.
– Простите, – он отхлебнул из чашки. – Он – очень влиятельное лицо в Лондоне и имеет обширнейшие связи по всему миру. Более того, он является моим торговым партнером… И я меньше всего хотел бы вмешиваться в его семейные дела, Анна.
Он еще раз замолчал.
– У меня нет оснований не верить вам. Десять лет, которые я обещал хранить бумаги Эндрю, не прошли, но, как он и говорил, появился человек, который назвал кодовое слово. Поэтому, Анна, я прошу вас забрать багаж моего друга и спасителя, и больше не появляться в моем доме. Сейчас я его вам принесу.
Джавал встал из-за стола и вошел в дом.
Через десять минут он пришел с потертым кожаным чемоданом, обклеенным этикетками азиатских портов.
– Вот его чемодан, – сказал Джавал тоном, дававшим понять, что визит окончен.
Анна приняла чемодан из его рук, и, поблагодарив купца, вышла на шумную улицу.
Аравинда сидел перед ней, одетый в костюм простого горожанина. Находка, сделанная Анной, заставила его на время забыть о кочевой жизни бродячего монаха.
– Сколько здесь? – спросил он.
Анна, тоже переодевшаяся в одежду небогатой англичанки, сверяя цифры в газете, ответила.
– Сто пятьдесят две тысячи фунтов.
– Ну и осел этот ваш туземец, – сказал старик. – Как же он не понял, что держит в руках акции?
– Безграмотный, – просто ответила Анна.
– Получается, что убийца твоего свекра перевел большую часть денег твоему мужу, купил билет, а собственные деньги потратил на акции Гонконгского порта! – не уставал восхищаться Аравинда. – Сто шестьдесят две тысячи! О боги! Каково это жить в таких деньгах, Анна?
– Их просто не замечаешь, Аравинда. Когда ты маленькая, да и когда подрастаешь, то, кажется, что все именно так и должно быть. Когда выходишь замуж, то просто меняется обстановка. А вот когда теряешь это все – начинаешь понимать, что потеряла. Хотя, я ведь совсем без денег никогда не оставалась…
Аравинда, не зная, что ответить, пожал плечами. Он поднялся с ковра, поправил на себе костюм, полюбовался на себя в зеркало и, довольный собой, сказал: «Хорошо, хорошо мы сбагрили эти специи».
После этого, надев на ноги новые сандалии, он сказал.
– Пора. Жди от меня мальчика, и сразу спускайся в холл.
Оставшись одна, Анна стала запаковывать вещи. Три сотни фунтов, вырученные за редкие специи, не оставь Эндрю акций, позволили бы ей осесть где-нибудь в американской глуши и начать тихую жизнь.
Собрав чемодан, она еще раз посмотрелась в зеркало – платье было добротное и неприглядное. Как раз такое, чтобы оставаться незамеченной и спокойно доплыть до Калифорнии во втором классе.
Она бросила взгляд на газету, и у нее не хватило сил сдержаться – снова села и начала пересчитывать стоимость акций. В это время Аравинда под видом бомбейского купца напросился на встречу с Джавалом.
Они с Анной прекрасно понимали, что Джавал вряд ли согласится еще раз встретиться с ней. Если же она будет настаивать, то просто сообщит о ней Дэвиду, чтобы обезопасить себя и свою большую семью. И тогда они решили подловить Джавала на выставке колониальных товаров, которая открылась в те дни в Калькутте. Аравинда проследил за купцом от дома вплоть до самой выставки, незаметно переоделся в переулке и направился на выставку.
Там, в суете, он навязчиво завел разговор с Джавалом, предложив ему лучшие специи по бросовой цене. Джавал хоть и понимал, что связывается с контрабандой или краденным товаром, все же заинтересовался – очень уж выгодным было предложение Аравинды. Они договорились произвести пробу товара в холле отеля, где осталась Анна, – в одном из укрытых от посторонних взгляд маленьких кабинетов, где постояльцы уединяются со своими гостями для бесед.
Сейчас Аравинда сидел в холле, и вел деловой разговор с Джавалом. Они уже обсудили фактически все вопросы, и старик отправил служку отеля с пустяковым поручением. Это был сигнал – служка поднялся наверх за Анной.
– Мэм, вас просят спуститься.
Анна схватила сумку с акциями и газету и, игнорируя лифт, буквально полетела вниз по лестнице. Приблизившись к холлу, она напустила на себя степенный вид, впихнула газету в свою кожаную сумку и, сопровождаемая запыхавшимся пожилым служкой, подошла к шторам, отгораживавшим переговорную от холла.
Когда она вошла, Джавал некоторое время сильно удивленный смотрел на нее, потом перевел недоумевающий взгляд на Аравинду.
– Что это все значит, Анна? – недовольным тихим голосом, видимо, боясь, что его могут застать люди Сколфилда, спросил он.
– Успокойтесь, уважаемый Джавал, – также тихо ответила Анна, и выложила стянутую шпагатом толстую пачку акций на столик.
Аравинда, заметив движение за шторами, слегка отодвинул одну из них и, увидев служку, принесшего поднос с чайничком и чашкой, поблагодарив, взял его и поставил на столик.
– Что это? – спросил Джавал.
– Это акции хозяина Эндрю. Тот, видимо, не знал что это такое, но на всякий случай сохранил. Акции Гонконгского порта.
Джавал молчал, ожидая, что хочет предложить ему Анна.
– Это – сегодняшняя Дели Ньюз. – продолжила она. – Стоимость акций сто пятьдесят две тысячи фунтов. Если я появлюсь с ними в брокерской конторе, то через месяц – самое позднее – буду убита. Я предлагаю вам продать эти акции.
Джавал заинтересованно посмотрел на пачку, потом на газету и задумался.
– И что я за это буду иметь? – спросил он.
– Пятнадцать процентов, – специально занизила процент Анна.
– Мне это неинтересно, – с презрением сказал Джавал. – Насколько я понимаю, вся эта история со специями была подстроена?
– Да, – улыбнулась она.
– Всего доброго, и предупреждаю, что, если вы еще раз появитесь в моей жизни, я сообщу мистеру Сколфилду. – Джавал встал из крела.
– Двадцать пять, – быстро сказала Анна.
– Не меньше тридцати, – ответил купец.
Анна сделала вид, что серьезно задумалась, хотя именно на этот процент и рассчитывала, боясь, что предприимчивый торговец потребует половину.
– Хорошо, – обреченным голосом сказала Анна. – Как мы с вами будем действовать?
– Мы с вами, Анна, никак не будем действовать. Я сделаю все вместе с вашим поверенным, – он кивнул на Аравинду. – И сделаю это только при одном условии.
– Каком? – спросила она.
– Получив деньги от вашего поверенного, вы, не медля ни минуты, покинете Индию навсегда. Я поручу своим людям проследить за этим. В противном случае, я отберу у вас все деньги и сообщу о том, что нашел вас в Лондоне.
– Я согласна, – ответила Анна.
– Завтра в девять часов утра я жду вашего поверенного у ворот своего дома. Мы поедем вместе с ним в банк и продадим эти акции. Там же он получит вашу долю, и на этом мы с ним попрощаемся. – Джавал встал, попрощался со стариком на хинди и вышел.
Ровно в девять утра Аравинда подъехал на извозчике к воротам дома Джавала. В руках он крепко держал кожаный портфель. У ворот уже стоял автомобиль купца.
Отпустив извозчика, старик сел в автомобиль, где уже сидел Джавал.
Они подъехали к зданию Королевского банка Шотландии. И войдя в холл, сразу же направились к стойке с надписью «Ценные бумаги, акции, биржевые сертификаты и доверенности».
Джавал протянул руку за портфелем.
– Мне необходимо продать акции Гонконгского порта.
– Прекрасно, сэр, – толстый клерк с равнодушным лицом выжидающе смотрел на Джавала.
– Речь идет об очень крупной сумме, – сухо сказал Джавал.
– Я вас понял, сэр. Пройдемте.
Клерк встал из-за своего стола, поставил у окошка стойки табличку с надписью «Технический перерыв», и повел клиентов в специальный кабинет.
Открыв одну из запертых дверей в операционном зале, он пропустил Джавала и Аравинду, после чего последовал за ними.
– Я вас слушаю, сэр, – учтиво сказал клерк.
Джавал достал из портфеля тугую пачку.
Клерк уважительно склонил голову.
– Позволите? – спросил он.
– Пожалуйста, – ответил Джавал.
Клерк достал из специального ящика ножницы, разрезал шпагат и стал считать акции. Закончив это, он записал карандашом на листке бумаги их количество, и снова пересчитал. Повторив операцию в третий раз, он удовлетворенно записал что-то на листке, и ударил по кнопке металлического звонка.
– Сейчас придет наш управляющий по ценным бумагам и поможет мне закончить сделку, – сказал он.
Аравинда кивнул, а Джавал как и был оставался с непроницаемым лицом.
Вошел посыльный и клерк отправил его за управляющим.
Управляющий сразу узнал Джавала, они тепло поздоровались.
– Никогда не сомневался в вашем предпринимательском таланте, мистер Джавал. Но почему вы продаете их именно сейчас, когда акции еще не добрали своей настоящей стоимости?
– Именно об этом я и хотел посоветоваться, мистер Солскер. – Джавал тут же сообразил, что оставить часть акций нетронутыми будет и выгоднее, и не так подозрительно. – Сегодня мне требуется лишь две трети этих денег. Все будет зависеть от того, как пойдет задуманное мной предприятие. Если ситуация будет развиваться благоприятно, то оставшаяся треть понадобится мне сразу, и я боюсь, что это может произойти в конце банковского дня и сдать бумаги, я попросту не успею.
– О! Не беспокойтесь, мистер Джавал! Для особых клиентов наш банк открывает двери в любое время! Хоть в полночь. Правда, расчет производится по конечным биржевым котировкам оконченного торгового дня.
– Ну, раз так, то я ничего не имею против. Давайте сделаем так – тридцать процентов от суммы я оставлю в акциях, а семьдесят – заберу наличными.
– Как будет угодно, – согласился управляющий.
Через час, подписав все документы, передав деньги Аравинде, и положив акции в банковский сейф, Джавал сел в собственный автомобиль и отправился на выставку. А Аравинда, сев в приготовленный Джавалом экипаж, в котором сидели два верных купцу сикха, поехал в гостиницу.
– Вот! – он вошел в номер к Анне, высоко подняв портфель. – Ровно сто четыре тысячи фунтов.
Анна подбежала к нему и крепко обняла.
– Надо торопиться – внизу сидит охрана Джавала. Ждет пока ты не сядешь на пароход.
Анна отпустила старика, взяла из его рук портфель, достала оттуда пачку и сунула ему в руку.
– Зачем? – отпрянул Аравинда.
– Брату.
Старик ничего смог ответить, таким тоном, полным любви и благодарности ответила ему Анна.
– Да, благословит тебя Вишну, – прошептал он.
Анна переложила деньги в чемодан.
– Что ты намерена делать дальше, девочка? – встревожено спросил старик, увидев в глазах Анны недобрый огонек.
– Мстить! – жестко ответила она.
– Ваш Бог не терпит мщения.
– Ваши тоже, и что? – Анна вопросительно посмотрела на Аравинду.
– Как ты хочешь отомстить им?
– Их смертью.
– Я спросил не чем, а как? – старик сурово смотрел на нее.
– Пока не знаю.
– Брось эту затею! – приказал он.
– С такими деньгами они меня все равно найдут.
Аравинда задумался.
– Не найдут.
– Почему?
– Не почему, а где не найдут.
Он посмотрел на нее.
– Не тяни время, внизу ждут сикхи. Не будем привлекать внимание. Я доплыву с тобой до Гонконга, а по дороге подумаем, как отомстить твоим обидчикам, и освободить тех несчастных из лечебницы.
Они вышли из номера, спустились в холл, расплатились за номер и сели в экипаж. Сикхи молча дождались вместе с Анной, пока старик купит себе билет, и проводили их до трапа.
– Ты все поняла? – спросил Аравинда. – Тогда я пошел?
Они разомкнули объятья и в последний раз посмотрели друг на друга.
– Почему не на корабле? – спросила она.
– Когда мне еще представится возможность посмотреть другие страны? – ответил старик. – Доеду до Гималаев, переоденусь в свои лохмотья и, наконец, поеду дервишем к брату в Агру. А дальше продолжу бродяжничать, прославляя богов.
Он развернулся и вышел из комнаты дома, который она снимала.
Теплый морской ветер дул из окна. Анна отодвинула тюль, чтобы посмотреть на старика в последний раз.
Он шел прямой гордой походкой. Высокий, в красивом сером индийском костюме без воротника. Прошел двор, открыл калитку и, не оборачиваясь, вышел.
Анна отошла в комнату. До парохода на Шанхай оставалось еще полдня. Она взяла в руки газету, и снова перечитала статью.
«Скандальная история с разоблачением деятельности Дэвида Сколфилда, разразившаяся после получения нашей редакции посылки с документами из Бомбея, обрастает новыми подробностями. Напомним, что миссис Анна Сколфилд, в девичестве Лансер стала жертвой покушений со стороны своего супруга, воспитавшей ее миссис Евы Лансер и владельца Колониального банка торговли и прямых инвестиций Джорджа Кларка. Миссис Сколфилд прислала в редакцию прямые доказательства причастности ее супруга к убийству собственного отца с целью получения значительной части его наследства (по предварительным данным полиции – около 400 тысяч фунтов). Эти деньги должны были быть потрачены на благотворительные цели. Также, по данным полиции Британского Борнео на миссис Сколфилд было совершено покушение, но ее саму заподозрили в намерении убить спящего мужа, путем поджога собственного дома. После этого несчастная женщина сбежала в Индию, где обратилась за помощью к другу своего отца Джорджу Кларку. Но тот вероломно запер ее в собственном особняке. Детективы Скотланд-Ярда, специально прибывшие в связи с этим делом в Дели, внимательно обследовали этот дом, и обнаружили в нем потайную комнату без окон с каменными стенами и одной кроватью. Судя по надписям на стенах и характеру царапин, сделанных ногтями несчастных пленников, комната редко пустовала. В ней были обнаружены следы пребывания не менее полусотни несчастных.
Дирекция банка, в котором хранилось многомиллионное наследство, завещанное миссис Сколфилд, подтвердила, что она получила эти деньги. Однако воспользоваться доставшимся ей громадным состоянием женщина не смогла – ее поместили в мало кому известную психиатрическую лечебницу.
Как рассказал нашей газете детектив Ронсон из отдела особо тяжких преступлений, увиденное им зрелище в так называемом корпусе для якобы больных женщин, было не под силу выдержать даже видавшим виды крепким мужчинам. Четыреста девяносто две представительницы прекрасного пола в возрасте от одиннадцати до восьмидесяти двух лет держались в огромном высоком каменном ангаре без перегородок. Все они, как выяснилось после допроса, стали жертвами банды мистера Кларка. Их мужья, отцы, братья были убиты, а оставшееся имущество женщины под угрозой смерти переписывали на преступников.
По словам самой пожилой из пленниц, мисс Елены Хемфилд, она содержалась в этой лечебнице почти семьдесят лет. По словам мисс Хемфилд, мистер Кларк, является всего лишь одним из рядовых исполнителей в группировке, совершающей свои темные дела во всех колониях и в Метрополии.
Напомним, что миссис Ева Лансер и мистер Кларк исчезли вместе со своими слугами в день публикации нашего первого разоблачительного материала. Мистер Сколфилд находится сейчас в особом отделении Лондонской городской тюрьмы.
Детективы уже обратились через все газеты к миссис Сколфилд с просьбой выйти с ними на связь. Ей гарантирована безопасность.
О дальнейшем развитии этой истории мы расскажем, как только появится новая информация».
Счастливая Анна села на диван и вытащила из кармана список сослуживцев Аравинды, отбывших в Англию после службы.
Многим из них уже перевалило за шестьдесят лет, но они, по словам старика, до сих пор держат зло на Кларка за то, что тот так и не выслал им выходного пособия.
Анна осмотрела комнату, которую ей сегодня придется покинуть.
«Когда же у меня будет свой дом?» – грустно спросила она саму себя.
Она знала, что это произойдет нескоро. Ей предстояла долгая дорога в Шанхай, оттуда через Монголию в Сибирь, откуда по железной дороге в Европу и затем на корабле в Англию.
Анна поднялась с дивана, раскрыла свой новый паспорт.
– Мадмуазель Аннет Буиссон, – задумчиво произнесла она.