Изгнанник

Дядя Сорен и король

Тень накрыла Великое Древо Га'Хуула, и это была тень смерти. Несколько дней молчала прекрасная арфа, и не было музыки на острове. Сестра мадам Плонк, занимавшаяся кузнечным делом в Серебристой Мгле, была убита. А после этого смертельно заболели Борон и Барран.

— Сначала сестра мадам Плонк, и вот теперь болезнь! — жаловалась слепая змея Одри своим подругам, Хильде и миссис Плитивер.

— Летит Сорен, я слышу звук его крыльев! — воскликнула миссис Плитивер.

Домашние змеи грелись в теплых лучах последнего солнца, столь редкого в пору Медного дождя, когда созревают сочные ягоды молочника. Обычно в эту пору на острове наступает время праздника урожая, но теперь никто и не вспоминал о веселье. — Мне кажется, он летит в парламент к Борон и Барран.

— Думаете, конец близок? — прошелестела Хильда.

Все три змеи промолчали. Они не хотели говорить о том, чего нельзя было изменить.

Сорен опустился на ветку возле входа в парламент и доложил о своем прибытии. Он невольно вспомнил, как когда-то давно они с Копушей, Гильфи и Сумраком обнаружили в корнях Великого Древа секретное место, в котором было слышно каждое сказанное в парламенте слово. В те времена они частенько подслушивали секретные заседания мудрейших сов Древа. Теперь в этом давно не было необходимости, ведь они все стали членами парламента.

Сейчас Сорена срочно вызвали к умирающим монархам. Король Борон и королева Барран предпочли провести свои последние дни и ночи в парламенте.

Они были слишком слабы, чтобы летать, и уже не могли принимать пищу, поэтому объявили, что время их пришло. Борон и Барран всю жизнь прожили вместе, и теперь вместе отправлялись в сияющую Глаумору, чтобы никогда уже не расставаться.

Все совы Великого Древа были потрясены, узнав о внезапной болезни, поразившей обоих монархов. Казалось, Борон и Барран заранее спланировали свой уход. Они были стары, но все же не так стары, как Эзилриб, до сих пор продолжавший летать, пусть и с трудом.

Прибыв в парламент по приказу монархов, Сорен надеялся получить какие-то объяснения произошедшему. Войдя в зал, он с удивлением увидел, что все его друзья уже в сборе. Не хватало только Отулиссы, улетевшей с острова с какой-то секретной миссией.

Вспомнив об ней, Сорен в который раз подивился ее внезапному исчезновению. Она улетела на рассвете, ни с кем не попрощавшись, словно бежала от чего-то. Когда друзья хватились ее, Эзилриб туманно объяснил, что у Отулиссы возникли «кое-какие дела». Какие еще дела? В последнее время кругом были одни загадки. Сорен слышал, что Нира воспитывает птенца, а вскоре появились слухи о том, будто он наследник Клудда. Может быть, таинственное бегство Отулиссы как-то связано со всей этой историей?

Руби, Мартин и Эглантина тихо сидели в зале. Клив из Фритмора, знаменитый врач из Северных царств, отвел всех собравшихся к монархам. Борон с Барран давно уже не сидели на своих привычных насестах, а покоились в гнездах из пуха, пожертвованного всеми совами Великого Древа.

— Постарайтесь покороче, — предупредил Клив. — Не задавайте слишком много вопросов, чтобы не утомлять больных. — Друзья молча закивали головами.

— Где Эзилриб? — спросил Сорен.

— Скоро узнаешь.

«Новая загадка! — подумал Сорен. — Не мог же и он улететь по делам в такое время!»

Борон еле заметно приподнял коготь, приветствуя вошедших.

Первой заговорила Барран, верная подруга Борона и королева острова. Сорен с великим почтением приблизился к умирающим. Желудок его оцепенел. Он знал, что очень скоро должно случиться, но не мог до конца поверить в это. Смерть Борона и Барран станет концом целой эпохи. Что-то ждет Ночных Стражей в будущем? Великое Древо будет беззащитно без монархов…

— Сначала я хочу сказать вам самое главное, — голос белой совы был столь слаб, что друзьям пришлось низко наклониться над ней, чтобы разобрать слова. — Не нужно печалиться. Наступило время великой радости, и радость эта продлится очень долго. Совы смущенно переглянулись.

— Да, — чуть с большей силой подхватил Борон. — Мы видим, что вы удивлены. Но так оно и будет, поверьте. Прямо сейчас наш добрый друг Эзилриб сидит на самой высокой смотровой ветке Великого Древа, чтобы первым приветствовать приближение вашего нового — настоящего! — короля.

— Ч-что? — хором переспросили друзья.

— Как это понимать? — спросил Копуша. — Вы — наши настоящие и единственные короли! — воскликнул он.

Копуша всегда был самым рассудительным из друзей, поэтому и сейчас не удержался от размышлений вслух:

— И вообще, что значит — «настоящий король»? Вы всегда были верными и доблестными монархами!

Борон и Барран тихонько засмеялись.

— Я же говорил тебе, дорогая, что Копуша обязательно заспорит, когда услышит о «настоящем» короле! — с трудом повернул голову к подруге Борон. Барран в ответ еле слышно закурлыкала, как делают совы, когда их что-то смешит.

— Вы правы, друзья. Мы были верными, но мы не были избраны на царствие так, как первый король Хуул. Мы были всего лишь управляющими, стражами и хранителями царства.

При этих словах оба монарха слабо закивали головами.

— Но вы же не верите во все эти легенды об Угле Хуула! — воскликнул Мартин. — Это же просто легенды!

Но Сорен не готов был согласиться с другом. Ему ли не знать, что в легендах о Хууле никогда и ничего не было «просто»! Неприятное словечко «просто» гасило огонь правды и убивало веру в чудо.

Голос Борона зазвучал с неожиданной силой:

— Разве не благодаря этим легендам закалились наши желудки и обрели крепость сердца? Легенды отличают цивилизованный мир от нецивилизованного. Сегодня ночью произойдет великое событие. Пророчество исполнится. С минуты на минуту юная сова вновь обретет Уголь Хуула…

В зале парламента воцарилась ошеломленная тишина. Даже для Сорена слова умирающего монарха прозвучали громом среди ясного неба. Это было невероятно. Неслыханно… Согласно все тем же легендам, прошла тысяча лет с тех пор, как добрый король Хуул похоронил свой Уголь и вознесся в сияющую Глаумору.

— Как только Уголь будет возвращен, мы умрем, — прошелестела Барран слабеющим с каждой секундой голосом. — Так предсказано. Да, друзья мои… Я знаю, вам будет недоставать нас, но прошу вас, не горюйте! Это будет миг великой радости… Наше… — она с усилием перевела дух и глотнула воздух.

— Наше дело… — еле слышно подхватил Борон, — на земле… закончено. Благослови вас Глаукс, дорогие…

Обе совы одновременно испустили дух и умерли. Легкий ветерок пролетел по залу заседаний парламента: это души умерших монархов вознеслись в небеса.

Прощальная церемония состоялась сразу после кончины Борона и Барран.

Сорен вернулся в свое дупло. Его жена, очаровательная сипуха по имени Пеллимор или Пелли, как ее звали все друзья и знакомые, сидела на яйцах. Прошлым летом Сорен спас Пелли из лесного пожара, разразившегося в царстве Амбала. Их встреча была нисколько не похожа на любовь с первого взгляда, ибо сначала Пелли чуть не убила Сорена, приняв его за воина из армии Чистых. Угадайте, что убедило ее в том, что перед ней не враг? Прочитанная Сореном песнь из Огненного цикла!

Сорен до конца дней не забудет, что сказала Пелли, когда он закончил: «Весьма подходящий выбор репертуара, учитывая сложившиеся обстоятельства!» — вот что сказала ему прекрасная спасенная.

Обстоятельства и в самом деле были весьма горячими: вокруг Сорена и Пелли с гудением бушевало пламя, а полные сока деревья то и дело взрывались с оглушительным грохотом.

Сорен был восхищен отвагой незнакомой сипухи, которая сначала яростно сражалась с ним, а потом нашла в себе силы хладнокровно шутить посреди неистового пожара. Так или иначе, дружба Сорена и Пелли началась с литературы.

Пелли знала наизусть все легенды, но не умела читать. Сорен взялся ее научить, и она оказалась очень способной ученицей. Сорен и Пелли проводили много часов в библиотеке, и вскоре пылкая любовь к книгам уступила место еще более пылкой любви друг к другу.

— Никаких изменений? — спросил Сорен, влетая в дупло.

— Никаких, — покачала головой Пелли.

— Хочешь, я сменю тебя ненадолго?

— Нет. Лучше выкладывай, что тебя беспокоит.

— С чего ты взяла?

— Сорен, я всегда вижу, когда ты чем-то взволнован. У тебя ужасно смешная привычка теребить бахромку на левом крыле! Признавайся, в чем дело.

— Понимаешь, перед самой смертью Баран сказала: «Как только Уголь будет возвращен, мы умрем. Так предсказано». Но я никак не могу вспомнить ни одной легенды или песни, где говорилось бы что-то похожее. Знаешь, Пелли, мне все время кажется, будто вот-вот что-то произойдет или даже уже происходит.

В этот миг в дупло вползла старая миссис Плитивер:

— Ах, Сорен-Сорен, а я-то думала, ты уже и сам стал наполовину змеей благодаря своим предчувствиям! — Всем известно, что слепые змеи обладают феноменально развитой чувствительностью. — Меня тоже не покидает ощущение, будто вот-вот должно произойти что-то очень-очень важное. Жар Угля приближается с каждой минутой. Давайте-ка я посижу на ваших яйцах, а вы слетайте на вершину дерева и хорошенько поглядите во все стороны.

Сорен по опыту знал, что спорить с миссис Плитивер, когда она охвачена каким-то предчувствием, совершенно бессмысленно.

— Но миссис Плитивер! — попробовала возразить Пелли.

— Слезай-ка с гнезда, да поживее, — шикнула змея.

Миссис Плитивер скользнула в гнездо и, развернувшись широкими кольцами, покрыла собой все три яйца.

«Ах, как летит время! — невольно подумала старая змея. — И как давно мы идем по жизни вместе…»

Ей казалось, что высокая ель в густом лесу Тито была в другой жизни. Сорен был едва появившимся на свет птенцом, когда жестокий брат Клудд выбросил его из дупла.

«Подумать только, что теперь этот бывший птенец сам готовится стать отцом трех птенчиков!»

Миссис Плитивер заранее знала, что из всех трех яиц на свет появятся три очаровательные девочки-сипухи.

Вскоре Сорен и Пелли разыскали на вершине дерева Эзилриба. Ночь выдалась темной и безлунной.

— Добро пожаловать, — проскрипел Эзилриб.

— Добрый вечер, Эзилриб, — поздоровалась Пелли. — Добрый вечер, Октавия, — поклонилась она толстой сине-зеленой змее, свисавшей с соседней ветки.

— Как поживают яйца? — прошипела Октавия.

— Потихоньку, Октавия, потихоньку! — раздраженно заухал старый Эзилриб. — Если хочешь знать мое мнение, то на свете нет ничего скучнее яиц, по крайней мере до тех пор, пока из них не вылупятся птенцы!

— Кажется, я не спрашивала вашего мнения! — указала Октавия.

Они с Эзилрибом постоянно подшучивали друг над другом и порой вели себя, как любящие супруги, всю жизнь прожившие вместе.

Сорен молчал, не сводя глаз с темной линии горизонта. Там что-то было! Какая-то крошечная точка яркого света. Может быть, ему кажется? Сорен присмотрелся, и ему показалось, будто он различает цвета.

Он расправил крылья и пустился в полет.

— Сорен, куда ты? — закричала Пелли. Эзилриб тихонько похлопал ее крылом по плечу:

— Пусть летит. Так суждено, Пелли. Он должен первым приветствовать его.

— Кого приветствовать? Я никого не вижу!

— Зато Сорен видит. Он, как и я, увидел дальний отсвет Угля.

Сорен летел сквозь бурные ветра. С каждым взмахом крыльев свет угля впереди горел все ярче и ярче.

Сорен уже видел, что Уголь прекрасен, как и было описано в легендах. Казалось, он притягивал к себе, и никогда еще полет не был для Сорена таким счастьем. Теперь он уже различал силуэты трех сов и даже узнал среди них Отулиссу. Вторая фигура принадлежала масковой сипухе, а третья сова была настоящей сипухой Тито Альба.

Сорен напряг мышцы лицевого диска, чтобы лучше поймать приближающиеся звуки, и прислушался. Сомнений не было, сердце этой совы билось, как сердце сипухи!

Все ближе и ближе подлетала таинственная троица, и для Сорена весь окружающий мир перестал существовать. Море стихло, ветер успокоился. Он не слышал ничего, кроме шелеста крыльев незнакомой амбарной совы.

Сипуха летела необычайно тихо, и Сорен вдруг вспомнил, что когда-то давно точно так же летали его родители. Странно, что он вдруг вспомнил такие давние звуки! Но уже не сомневался, что слышал точно такой же звук в детстве. В следующий миг он увидел лицо приближающейся сипухи.

Сначала в глаза ему бросился зажатый в клюве незнакомца Уголь Хуула, сверкающий всем богатством своих оранжевых, голубых, желтых и зеленых оттенков. А потом Сорен невольно вздрогнул, заметив длинный шрам, пересекавший лицо сипухи. Мгновение спустя он забыл об этом шраме, ведь это была всего лишь внешность… Какое она имела значение! Сорен слышал главное — ровное сокращение доблестного желудка сипухи, шелест ее быстрых крыльев и стук благородного сердца.

Теперь Сорен знал, кого видит перед собой. Это был сын тиранов, унаследовавший сердце, разум и желудок своих бабушки и дедушки. Это была поистине благородная сова.

Корин бросил уголь в ведерко, которое нес Гвиндор. Сорен подлетел к нему и опустился чуть ниже, заняв место справа от Отулиссы.

— Это твой племянник, Сорен, — громко объявила Отулисса. — Сорен, ты видишь перед собой Корина, короля Га'Хуула.

— Здравствуйте, дядя Сорен, — с трепетом проговорил юный король. — Для меня великая честь познакомиться с вами.

Слезы навернулись на глаза Сорена, и он полетел рядом с племянником.

— Нет, это ты оказываешь мне честь, — сказал он. — Ты совершил то, о чем не могла мечтать ни одна сова во всем нашем мире! Ты сотворил чудо, превосходящее чудо возвращения Угля Хуула!

Корин непонимающе заморгал.

— Ты родился в самом сердце зла, но сумел найти путь к добру. Выросший в тирании, ты стремился к равенству. Воспитанный в жестокости, ты научился милосердию. Тебя учили бесчестию, но ты обрел честь. Самые презренные совы совиного мира питали тебя своей отравой, но ты обрел подлинное благородство. Ты мой племянник и мой король!

— А ты — мой дядя и мой герой. Но мне нужно еще очень многому научиться, поэтому я хочу, чтобы ты стал моим помощником. Ты поможешь мне отнести Уголь на Великое Древо.

Гвиндор молча передал им ведерко, и король со своим дядей помчались вперед.

Совы, сидевшие на ветках Великого Древа, увидели очень странное зрелище. Две сипухи летели прямо к ним, придерживая когтями ведерко, но когда они приблизились, то на глазах у изумленных сов ведро вдруг стало прозрачным, словно сделанным из стекла.

На дне его горел Уголь Хуула. Сияние озарило все Великое Древо, окрасив его всеми цветами радуги. Казалось, будто целый дождь мерцающих угольков обрушился на остров, расцветив его трепещущими огнями. Эглантина не могла больше ждать. Она вылетела из своего дупла и помчалась приветствовать брата и племянника.

— Добро пожаловать на Великое Древо, Ваше Величество. Меня зовут Эглантина и я ваша тетя.

— Значит, я буду называть вас тетушкой, а вы зовите меня просто Корином! — воскликнул король и рассмеялся, видя смущение Эглантины. — Да, имя Корин очень мне нравится. Пусть я король, но, сколько себя помню, я всегда мечтал стать Ночным Стражем Га'Хуула.

— В таком случае, добро пожаловать, Корин! — воскликнула Эглантина. — Лети за мной.

Отулисса подняла голову и увидела в небе облачко мерцающего тумана. Мелкие капельки ярко сверкали в темноте. Отулисса взлетела ввысь к своей старой наставнице.

— Я верю, Стрикс Струма! Теперь я верю в тебя!

— Конечно, дорогая. Ах, какая прекрасная ночь, настоящая ночь для героев и юных королей. Теперь мои земные дела окончены…

— Я верю… верю… верю… — шептала Отулисса, не сводя глаз со со скрума Стрикс Струмы, который медленно растворялся в воздухе, — возвращаясь на путь духов, ведущий в сияющую Глаумору.

В эту ночь все совы Великого Древа обрели новую веру. Они поверили в то, что у правды много обличий и что наряду с научными истинами, которые доказываются при помощи разума, существуют легенды и предания, сбывающиеся в сердцах и желудках тех, кто в них верит.

— Я пришел, — сказал Корин, вступая в огромное дупло Великого Древа. — Я прилетел сюда только благодаря вере в правоту легенд и преданий. Какое счастье, что совы до сих пор верят в правду верности и преданности, доброты и милосердия! Много лет назад моего дядю похитили совы Сант-Эголиуса. Тогда легенды о Хууле спасли его и тетю Гильфи — вы ведь позволите мне называть вас так? — обратился он к крошке-эльфу, которая восторженно закивала в ответ. — Сказания о Хууле уберегли их от лунного ослепления. Они защитили их от безумия в залитой лунным светом камере. Там, где есть легенды, там есть и надежда. Там, где верят в легенды, там живы предания о рыцарственных совах великого царства Га'Хуула, которые каждую ночь поднимаются в ночное небо, чтобы творить добрые дела. Эти совы говорят только правду и ничего кроме правды. Их цель — восстановить разрушенное, превратить слабость в силу, исправить испорченное, низвергнуть спесивых и лишить власти тех, кто попирает беззащитных. Сердца их полны возвышенных устремлений и…

Дорогие Ночные Стражи, перед вами тот, кто был разрушен, бессилен, слаб и беззащитен. Я был изгоем и отверженным совиного мира, и вот теперь я обрел свой дом. Благослови вас Глаукс за вашу веру в легенды!