Изгнанник

Орлиное гнездо

Нирок и змеи опустились на край гнезда.

Один из хозяев, тот, что был побольше, кивнул Нироку, произнеся:

— Добро пожаловать в наши небесные владения. Меня зовут Гром, а это моя подруга Зана. — Зана вежливо покивала головой. — Сейчас я все тебе объясню, — продолжал Гром, поймав удивленный взгляд Нирока. — Моя дорогая подруга потеряла язык во время давней битвы с бывшими предводителями Сант-Эголиуса. С тех пор она нема и разговаривает только на языке жестов, но мы с Мглой умеем ее понимать.

Нирок не мог отвести глаз от странного призрачного существа, которое издали принял за обрывок тумана. Вблизи этот клок марева принял более знакомые очертания, став похожим на старую, вылинявшую и до странности усохшую пятнистую сову.

Нирок больше не мог сдерживать свое любопытство.

— Ты скрум? — выпалил он.

Раздалось еле слышное клекотание, которое заменяет совам смех.

— Нет. Меня зовут Мгла или Гортензия. Я живая и даже вполне настоящая.

— Я не хотел вас обидеть, — смутился Нирок. — Но… почему вы такая?

— Ах, это долгая история, но я постараюсь рассказать ее покороче. В то время, когда я появилась на свет, у нас в Амбале во всех ручьях, реках, озерах и даже в земле находились россыпи крупинок, обладающих особыми свойствами. Эти крупинки стали благословением и проклятием Амбалы. Из-за них у нас стали появляться на свет совы с необычайными способностями. Мой отец, к примеру, мог видеть сквозь скалы.

— Сквозь скалы? — изумленно переспросил Нирок.

— Да. Поразительно, правда? Зато моя мать сошла с ума и утратила всякую желудочную чувствительность.

— Какой ужас! — охнул Нирок. Он искренне не мог представить себе ничего ужаснее утраты желудочной чувствительности. Может быть, страшнее только потерять крылья…

— У некоторых сов были нарушены навигационные способности, — продолжала Мгла. — Что же касается меня, то я просто родилась слишком маленькой. Маховые перья у меня росли целую вечность, да так как следует и не выросли. Я никогда не могла хорошо летать.

— И всегда были такой… ну, как бы сказать… такой…

— Такой тусклой? — пришла ему на помощь Мгла. — Нет, это пришло с годами. Перья мои поседели, а некоторые и вовсе стали прозрачными. — Она помолчала, а потом вдруг наклонила голову и выщипнула из грудки одно перо. — Вот, посмотри, — Мгла поднесла перышко к самым глазам Нирока, но тот все равно с трудом разглядел его.

— Глаукс Великий, да оно же почти невидимое!

— Так оно и есть. Вот почему я такая призрачная и почти прозрачная, — захихикала Мгла.

Орлы тоже засмеялись, и даже Зана издала странный клекочущий звук. Змеи тоже не остались в стороне и весело зашипели, синими струйками извиваясь на ветках огромного гнезда.

— Но у такой внешности есть и свои преимущества, — отсмеявшись, сказала Мгла.

— Я понимаю. Это помогло вам шпионить за мной, да? С самого первого дня в Амбале я почувствовал, что за мной кто-то наблюдает.

Мгла кивнула. Нирок заметил, что когда она смеялась или шевелилась, воздух вокруг нее начинал еле заметно мерцать.

— Я ответила на твои вопросы? Теперь моя очередь расспросить тебя кое о чем. Кстати, ты до сих пор не представился.

— Я… Я… — Нирок почувствовал острую боль в желудке. Нужно было срочно что-то сказать, но что? — У меня нет имени. У меня нет семьи. И дома тоже нет.

— Нет, нет, нет, — задумчиво повторила Мгла, качая головой. Воздух вокруг нее снова замерцал. — Как интересно… Зана, Гром, вы ведь тоже заметили сходство? Готова поклясться, что он очень похож на…

Нирок едва сдержался, чтобы не закричать. Он не мог этого слышать! И инстинктивно закрыл ушные отверстия.

«Сейчас они это произнесут! Я знаю, что они скажут. Это все мой шрам, мой проклятый шрам…»

— … на Сорена, — сказала Мгла.

Два слога знакомого имени все же проскользнули в закрытые уши Нирока.

— Ч-что? — невольно взвизгнул он.

— Да, очень похож, — подтвердил Гром.

— Что вы такое говорите! Посмотрите на мой лицевой диск! — в отчаянии крикнул Нирок.

— Да мы на него и смотрим, — кивнула Мгла.

— Неужели вы не видите шрама?!

— Видим, конечно. Честно говоря, его трудно не заметить.

— Но… но… — пролепетал Нирок.

— Видишь ли, дружок, я привыкла смотреть в совиные глаза. Характер совы заключен в ее глазах, а не в перьях на лице. В глубине твоих блестящих черных глаз я увидела искорки света, совсем как у Сорена. У твоего отца ничего подобного не было. И у матери тоже. Кстати, ее глаза были черными, как речные камни, блестящими, как отполированная волнами галька, но абсолютно безжизненными. В них не было и следа того огня, который горит в глазах Сорена.

Нироку показалось, что желудок у него перевернулся кверху, голова пошла кругом.

— Выходит… выходит, вы с самого начала знали, кто я такой и откуда прилетел?

— Конечно, милый. Я все знала.

— Почему же вы ничего не сказали?

— Я хотела услышать это от тебя самого. Понимаешь, вчера я видела, как на берегу озера ты — как бы это поточнее сказать? — отрекся от своего рождения, родителей, дома и даже от своего имени. Ты был в отчаянии, но ты был прав. Ты — гораздо больше, чем все это. Гораздо больше.

И Нирок вспомнил свои вчерашние мысли.

«Пусть в моих жилах течет кровь моих родителей, но у меня другой желудок, другой разум и другое сердце! Моя мать исторгла на свет яйцо, из которого я появился на свет, но я — не сын своей матери и не сын своего отца. Я — гораздо больше. Я знаю это всем сердцем, всем желудком. Я отвергаю все, что есть в моей матери и было в отце. Отныне у меня нет родителей. Нет дома. Я — это только я, и я больше не назову себя Нироком. Отныне у меня нет имени…»

— Но откуда вы узнали все это? Я хорошо помню, что не произносил этого вслух. Это были только мысли!

— Я обладаю довольно странным свойством, думаю, оно тоже порождено крупинками. Видишь ли, в старости я обрела способность проникать в совиные мысли. Разумеется, у меня это получается далеко не всегда, но довольно часто. Я стала совсем как мой отец, который видел сквозь камни. Только не обижайся, я вовсе не хотела сказать, что у тебя каменная голова! Нет-нет, я просто услышала твои мысли, только и всего. И я знаю, что ты неизмеримо больше всего того, от чего отказался. Нир… — начала она, но резко оборвала себя. — Я не стану произносить этого имени. Но тебе нужно поскорее выбрать себе какое-нибудь другое. Должны же мы как-то тебя называть!

— Да, конечно… То есть… Вы хотите сказать, что я пока останусь здесь?

— На время, дружок.

«Ну да, конечно. Как всегда. На какое-то время. Ненадолго. Неужели у меня никогда и ничего не будет навсегда?»

Мгла, конечно, услышала его мысли, но не подала виду. Она не хотела докучать Нироку своей назойливостью. Порядочная сова обязана уважать неприкосновенность чужого разума и желудка.

— Скажите, я смогу когда-нибудь полететь к своему дяде Сорену и жить с ним вместе на Великом Древе Га'Хуула?

— Конечно, только не сейчас, дружок. Сначала ты должен кое-что сделать.

— Я должен проявить себя, да? Но почему? Разве Сорену нужно было кому-то что-то доказывать? Он ведь просто прилетел на Великое Древо и все!

— Это трудно объяснить… — задумалась Мгла.

В самом деле, как она могла рассказать ему?

Гвиндор открыл ей, что Нирок обладает огненным зрением. Кузнец был уверен, что молодой птенец увидел в пламени Уголь Хуула. Если так, Нирок обязан отправиться в долгий путь в страну Далеко-Далеко. Он должен добыть Уголь — или погибнуть, пытаясь сделать это. Но если он все же сможет достать его, значит… Нет-нет, это было бы настоящим чудом, не стоит и думать об этом!

— Почему? — ухнул Нирок.

— Ты прав, Сорену не пришлось ничего доказывать. Зато тебе придется.

— Это несправедливо. Нечестно относиться ко мне с недоверием только потому, что мои родители были тиранами и убийцами. Я не виноват, что появился на свет в их гнезде.

— Жизнь далеко не всегда бывает справедлива, — уклончиво ответила Мгла. — Но то, что тебе придется совершить, не имеет никакого отношения к справедливости. И к твоим родителям, кстати, тоже. Это совсем другой долг, понимаешь? Нирок моргнул.

— Но тогда… тогда это… — начал он, с трудом подбирая слова.

— Тебе предстоит сделать то, о чем ты даже думать не хочешь. Твой путь лежит в страну Далеко-Далеко.

Нироку показалось, что у него оторвался желудок. Они что, сговорились что ли? И вообще, с какой стати каждый встречный — от скрума в призрачном лесу до прозрачной совы по имени Мгла — считает своим долгом рассказать ему, что он должен делать? Кто они такие, в самом деле?

— В Далеко-Далеко живут отверженные и изгнанники, — медленно произнес Нирок. — Поэтому я должен отправиться туда, да? Вы считаете, что там мое место? Но почему? Что я вам всем сделал? Я же ни в чем не виноват!

— Нет! Что ты, нет! — в ужасе воскликнула Мгла, и воздух вокруг нее заискрился и полыхнул яркой радугой: сквозь ее прозрачные перья просвечивали лучи солнца. — Как только тебе в голову пришли подобные глупости? Не смей так даже думать! Кроме того, я не произносила слова «должен».

— Как это понимать?

— У тебя есть свобода воли, мой милый. Если ты и должен что-то, так это выбрать: лететь тебе в Далеко-Далеко или не лететь.

— А если я выберу лететь, что тогда?

— Возможно, ты обретешь свое предназначение.

— Я не знаю, что это такое и не уверен, стоит ли его обретать.

— Именно поэтому тебе лучше немного пожить с нами. Тебе нужно время, чтобы все обдумать.

— Да, вы правы. Я был бы рад.

— Но тебе нужно имя…

— Имя?

— Выбери его сам. Кстати, ты умеешь читать? — Нирок отрицательно помотал головой. — А буквы знаешь?

— Две, — ответил Нирок.

— Две? Как интересно! Какие же?

— Фи И.

Мгла озадаченно моргнула. Почему именно эти две? Что за странный выбор!

— Ты не обидишься, если я спрошу — почему именно их?

— С них начиналось имя моего лучшего друга. Его звали Филипп. Он хотел показать мне все остальные буквы и научить читать, но мы успели выучить только эти две… — Нирок судорожно сглотнул подступающие слезы. — А потом моя мама убила его.

Он зажмурился, боясь снова увидеть тот страшный день и клюв матери, вырывающий сердце из растерзанной груди Филиппа.

Но Мгла уже успела увидеть эту сцену в сознании Нирока и невольно содрогнулась. Что за ужасное создание, эта Нира! Нет, бедному малышу непременно нужно остаться здесь и немножко передохнуть. Ему нужна любовь, забота и легенды о храбрых совах.

Она поведает ему о Великом Древе и пернатых рыцарях, которые каждую ночь поднимаются в черноту небес, чтобы творить добрые дела. Каждую ночь она будет рассказывать ему о совах Га'Хуула, которые не говорят ничего, кроме правды, и не щадят собственной жизни, чтобы искоренить несправедливость, вдохнуть силы в оробевших, восстановить разрушенное, покарать спесивых и низринуть тех, кто попирает слабых.

Она расскажет ему о том, как легенды о Га'Хууле спасли Сорена и Гильфи от лунного ослепления, как каждое слово этих сказаний очищало их мозг и наполняло силой желудки.

Она расскажет ему все это. Она напичкает его легендами о Хууле.

В гнезде орлов молодой Нирок найдет покой, заботу и участие. Мгла слышала разговоры о том, что Нира опять набирает свои войска, вербует наемников и одиноких кузнецов. Но никто и никогда не узнает о том, что молодой наследник набирается сил в царстве Амбалы, потому что мало кто осмелится проникнуть в горное пристанище орлов, охраняемое ядовитыми змеями.