Изгнанник. Арка 3. Том 2

Глава 3.1

Глава 1. Затишье.

Две недели после этого разговора не происходило ровным счётом ничего. Агер и Фетриш дали мне понять, что работа по планам Йегероса продолжает вестись, но в связи с тем, что основное внимание Фартхароса и градоправителей сосредоточено на мне, приходилось бездействовать, чтобы не вызывать подозрений.

В течение этих двух недель я ожидал, что градоправители снова вызовут меня для того, чтобы предложить вливание моих сил в какую-то сферу. Однако такого предложения не последовало. Не исключено, что и по той причине, что, получи меня кто-то из трёх, двое других запросто могут объединиться и выкинуть его из совета управления. Так что градоначальникам, стиснув зубы, в очередной раз пришлось договариваться.

Для меня это вылилось в точно такую же рутину, которой я занимался в Кастильве. Когда первый из отправленных караванов вернулся обратно, его не стали посылать в другой город. Вместо этого четыре бака доставили в разные части города, и, собственно, моей задачей было наполнять эти четыре бака каждый день. Интереса ради я сверил местонахождение этих баков с картой. И удивительным образом все они оказались равноудалены от основного источника воды Корроско. Который по прежнему не давал мне покоя.

Маис и Пино, которым я своим поведением не доставлял новых проблем, всё больше проникались ко мне симпатией. И меня так и подмывало попросить их сходить к источнику воды. Меня всё больше жгла уверенность, что если я увижу его недра — то значительно продвинусь в понимании того, что здесь на самом деле происходит. Но… данное Агеру слово вынуждало бездействовать.

Не меньше раздражения поначалу вызывали и местные жители. Даже на самых первых порах, когда я только появился в Корроско, в их жизни, их поведении, их разговорах чувствовалось облегчение от того, что живут они именно здесь, где ты гарантированно мог получать хотя бы минимальный паёк воды каждые сутки. И их совершенно не волновало, что в других городах сородичи для выживания вынуждены пахать до кровавых чёртиков в глазах и получать за это трижды переработанную мочу. Которую они почти полностью отдавали своим детям. Но потом меня это совершенно перестало волновать. В чём, в конце концов, их вина? Они сами выживают, как могут, у них жизнь тоже не сахар. В конце концов, твоя ответственность зависит от твоих возможностей. Если получаемой воды им с трудом хватает для того, чтобы покрыть свои потребности — им ли горевать, что воды не хватает где-то ещё?

Хотя… у меня до сих пор волосы на голове вставали дыбом, когда я в первый раз посетил заводы по переработке в Кастильве. Тамошние рабочие… их даже язык не поворачивался назвать живыми. Ясно было только одно: они каким-то неимоверным чудом запретили себе умирать и вопреки всему каждый день заставляли себя существовать. Стоило отдать Йегеросу должное — он прекрасно знал, за какие крючки подцепить мои эмоции, чтобы я полностью и всецело был на его стороне. И если бы на моём пути не возникли учебник истории и приют вимрано — вполне возможно, что даже сейчас…

Хотя это навряд ли. Во мне всё больше крепла уверенность, что и учебник, и приют на моём пути возникли не случайно. Когда я выучился читать — разве Йегерос не мог не приказать Анаму убрать подальше всю «опасную» литературу? Когда я, психуя, бегал по Кастильве, разве трудно было гвардейцам направить меня подальше от приюта вимрано, просто несколько раз в нужный момент показавшись на глаза? Хотя… в этот момент за мной следил Агер, у которого тогда были на меня свои планы, так что уж он наверняка устроил всё так, чтобы я обязательно попал туда, куда надо. И Анаму… если уж он хранит у сердца кинжал Порядка, значит, в нём тоже течёт кровь вимрано. И, уверен, он более, чем неслучайно «забыл» убрать книгу по истории подальше от моих глаз.

От этих мыслей снова стало грустно. Вокруг меня постоянно велась колоссальная работа, ради которой каждый выкладывался на все 200 процентов. И я даже не догадываюсь о львиной доле этой работы. А сейчас, когда догадываюсь, вынужден делать вид, что ничего не происходит.

Признаться, у меня порой мелькали мысли, что мои силы в этом мире должны были дать мне настоящий королевский статус. Ведь у меня — драгоценная вода, всегда с собой и столько, сколько нужно. Я щёлкнул пальцами — и мне принесли то, что я захочу.

Ирония же заключалась в том, что у меня действительно было королевское положение. Вот только, подобно королю, я вынужден был безмятежно бездействовать, показывая, что всё хорошо и волноваться не о чём. И за железной маской не должен дрогнуть ни один мускул, хотя и моё положение, и положение нашего дела зависит от того, смогут ли верные союзники выполнить свою работу. И если ты дрогнешь хотя бы на мгновение — им всем придёт конец.

Спустя ещё неделю прибыл второй караван, который мы тотчас наполнили и отправили в следующий по списку город. При этом в сопровождение отправилась команда первого, расформированного каравана, чтобы защитники текущего могли отдохнуть. Идею, кстати, подал я, и все, хоть и не без споров и уговоров, радостно её приняли.

Хотя, казалось бы, о чём тут спорить? Напротив, если измученным путешествием по пустыне охранникам предлагают отдых — какой смысл отказываться? Но повод был. Все караванщики, которые возвращались, буквально светились воодушевлением. Что и неудивительно: жители городов, получившие свою порцию воды намного раньше положенного срока, должны были в ноги им кланяться от переполняющей благодарности. Неудивительно, что хоть до драки и не дошло, но споров за право отправляться со следующим караваном было достаточно. В такие моменты, без сомнения, быть властью очень приятно.

Когда же мы отправили караван, и я вернулся в свой гостевой дом для отдыха, передо мной внезапно возник огненный дух, охранявший поместье.

— Госпожа Филика, супруга моего хозяина, приглашает вас сегодня разделить с ней и её дочерью ужин.

Для меня это стало полной неожиданностью. Я даже не знал, что у Фартхароса в принципе были жена и дочь. Впрочем, с другой стороны, для чего бы ещё Фартхарос привязал к своему поместью огненного духа? Что здесь ещё было охранять? Никакие сокровища здесь практически ничего не стоили, главными ценностями были еда и вода. Ну и семья, если она, конечно, была.

И хотя, конечно, подобное было явным знаком того, что Фартхарос мне начинает больше доверять (сомневаюсь, что подобное не было с ним согласовано), всё же стоило быть осторожнее. Не исключено, что расчёт был на то, что двум женщинам я могу сказать нечто такое, чего никогда бы не сказал ни Фартхаросу, ни градоначальникам. С другой стороны, и они могли бы рассказать мне такое, чего не рассказал бы никто из правителей. В любом случае, дело того стоило.

— Очень хорошо, я принимаю это приглашение, — кивнул я духу, — веди…

На само поместье я до этого как-то не особо обращал внимания, ибо оно меня совершенно не интересовало. Теперь же, оказавшись в непосредственной близости, появилась возможность увидеть любопытные детали.

Само поместье выглядело если не новым, то, уж как минимум, ухоженным. Стены гладкие и ровные, нигде ни трещинки, да и белый камень для таких климатических условий выбран удачно. Это явно говорило о том, что Фартхарос нет-нет, да и пользуется возможностями градоначальника для того, чтобы поддерживать свой дом в порядке. Это не Йегерос, который при необходимости может жить в казарме стражников. Хотя, с другой стороны, будь у Йегероса семья — не факт, что он не обеспечил бы их таким же жильём. Так что, справедливости ради, всё-таки не показатель.

— Тебе туда, — коротко указал на парадную дверь огненный дух, мгновенно испаряясь в воздухе. Вероятно, он имел приказ не приближаться к самому дому без крайней нужды, потому что в силу своей природы ему проще простого испортить что-нибудь.

Едва я подошёл, как парадная дверь открылась, и передо мной предстала девушка-рано рыжего цвета с жёлтыми волосами, облачённая в передник синего с белым цвета. Мои глаза, уже уставшие болеть от чудовищных цветовых сочетаний, которые встречались в этом мире, стоически восприняли увиденное.

— Прошу за мной, господин Дэмиен, — с поклоном сказала служанка, закрывая за мной дверь и указывая дорогу.

В самом поместье было достаточно прохладно, стоит отметить. Хотя после прикосновения к кинжалу Порядка здешняя жара перестала быть для меня смертельной, всё же находиться в прохладном помещении было однозначно приятнее.

Мы прошли мимо лестницы, ведущей на второй этаж — ожидаемо, смысла устраивать столовую далеко от кухни и от первого этажа было мало. Коридор, такой же пустой, как и парадный зал, и вот — нужное помещение, где меня уже ждали и накрытый стол, и две хозяйки за ним.

— Если вам будет что-то нужно — я всегда к вашим услугам, — тихо сказала служанка, с лёгким поклоном удаляясь за дверь. Я же направился к месту, на которое мне указала одна из хозяек.

Вообще стоило признать, что снаружи поместье выглядело куда менее богато, чем внутри. Ни статуй, ни ваз, ни картин, ни ковров — не было совершенно ничего. Только в самой столовой всё же висели две картины, да в углу стоял небольшой кувшин.

Женщины тоже были одеты весьма просто. Та, что постарше, была тёмно-розового, даже какого-то ядовитого цвета, её дочь — всё же больше в сторону красного, может быть, алого цвета. На обеих были серые с белым платья, неприметные, но, вне всякого сомнения, очень удобные.

— Добро пожаловать, Дэмиен, — кивнула мне старшая хозяйка, — мы давно хотели с тобой познакомиться. Меня зовут Филика, это — моя дочь Шеала. Прошу, чувствуй себя, как дома.

Заняв место за столом, я со слабым любопытством осмотрел его содержимое. По правде говоря, из-за постоянной жары аппетит у меня был слабый, и я уже с трудом мог различать вкус той или иной еды. Но под настойчивым взглядом женщин послушно принялся наполнять тарелку. Мясо, какие-то соусы, что-то похожее на жареный хлеб, ну и свежие фрукты, разумеется.

— Фартхарос нам много говорил о тебе, — сказала Филика, когда с первой порцией еды было покончено, — он сам себе не поверил, когда понял, что именно за чудо оказалось в нашем мире.

— Значит, для вас не новость, что я из другого мира? — уточнил я.

— Да, — Шеала впервые заговорила, и голос её оказался куда приятнее, чем у матери, — мы в том числе и поэтому пригласили тебя сюда. Расскажи нам про свой мир, Дэмиен. Расскажи, как живут там, где всем хватает воды, чтобы напиться, где за воду не рвут друг другу глотки. Такое место должно быть настоящей землёй обетованной.

Я с удивлением посмотрел на женщин. Впервые за всё время пребывания в этом мире я услышал такой отголосок религиозной речи. И с удивлением понял, что, действительно, совсем ничего не знаю о религии этого мира. Если в Руархе таковая когда-нибудь была. Впрочем, если и была, то после вторжения захватчиков и коллапса вимрано она быстро потеряла актуальность.

Впрочем, не было ни одной причины отказывать им в этой просьбе. Если бы они расспрашивали о моей жизни в Руархе — тогда да, следовало бы проявить осторожность. Но Авиал… кому будет плохо от того, что я сам вспомню и другим расскажу о том, как там жилось.

Я даже не отказал себе в удовольствии рассказать о своих приключениях полностью. Правда, умолчав тот факт, что на самом деле я родом даже не из Авиала, а вполне себе с Земли, иначе пришлось бы ну слишком много объяснять. По моему рассказу выходило, что я однажды открыл в себе способности всеведения, а какое-то время спустя меня нашли особые агенты Королевского Совета, которые и сопроводили в Храм.

И во время этого рассказа я с удивлением для себя обнаружил, как тяжело, оказывается, врать. Ну, то есть, взяв за допущение, что я родом из Авиала, постоянно приходилось держать это в уме. И мало того, что любой коренной житель Авиала сразу бы меня раскусил, учитывая, как мало деталей о быте этого мира я помню, так ещё и возникал вопрос моей собственной мотивации, будь всё именно так. Это охотников за головами из другого мира моя интуиция могла и не учесть. Происходи всё в пределах одного мира, я бы запросто удрал и спрятался так, что меня бы не нашёл никто. А даже если бы и нашли — то вряд ли сумели бы убедить добровольно войти в Храм. Впрочем, стоило отдать должное: Вогнар при всей своей отстраненности был чертовски хорошим манипулятором. Уверен, и в этом случае он бы что-нибудь придумал.

В итоге из истории мне пришлось опустить самое начало, а так же случившееся в Храме. По моим словам, меня нашли и три месяца приводили в чувство, после чего я благополучно очнулся и получил новое задание. После этого мне пришлось ещё и выдумывать, откуда на самом деле взялась Мари… нет, лгать просто решительно невыносимо! Если ты лжёшь, то вынужден рано или поздно считать собственную ложь за правду. Потому что постоянно лгать — значит, удерживать в мозгу реальность, которую ты создаёшь, и реальность, которая существует на самом деле. В таком случае ты или от чего-то отказываешься, или сходишь с ума.

К счастью, неискушёные интересными историями хозяйки внимательно меня слушали, деликатно не замечая неуклюжие обходы острых углов. Так же мне дополнительно пришлось опустить свои беседы с божествами Авиала и истинные причины того, что я оказался здесь. Как и всем прочим, Филике и Шеале я объяснил своё появление здесь случайностью. Что частично было правдой: специально я не выбирал это место, чтобы отбывать наказание за самоубийство.

— Какая занимательная история, — восхищённо выдохнула Шеала, когда я, наконец, закончил, и принялся за вторую порцию еды, — у вас была такая интересная и насыщенная жизнь, Дэмиен. От вас всегда так много зависело… и вы всегда так старались, чтобы довести дело до конца… это достойно восхищения. А может… может ли быть так, что и в наш мир вы попали неслучайно? Что ваш приход знаменует и избавление для нас?

— Я вижу в этом только одну роль: роль того, кто постоянно, день за днём, месяц за месяцем, аквота за аквотой будет давать вам воду, — пожал я плечами, — для меня это означает лишь то, что я больше никогда не вернусь к своим близким, к своей любимой. Перспектива не самая привлекательная, сами понимаете.

— Но… даже если это так, — осторожно проговорила Филика, — всё равно, только представьте… Вы тот, кто может единомоментно дать столько воды, сколько нужно… и там, где это нужно. И сколько рано будет вам благодарно… Вас все будут готовы носить на руках… Даже если путь обратно закрыт навсегда, неужели возможность помочь стольким обездоленным для вас не стоит…

— Нет, не стоит, — я позволил себе слабую улыбку, — мне известно о коллапсе вимрано, и очень, очень много сверх того, что было дозволено изобразить в историческом музее. Так что если вы думаете, что мне жаль генрано, шинрано и янрано — нет, совершенно не жаль.

— Я думаю, что во всякой истории есть тёмные пятна, которые не хотелось бы вспоминать, — заметила Шеала, — кроме того, виновники этого коллапса уже несколько поколений как мертвы. Так неужели ради тех, кто страдает сейчас…

— Уважаемые, достаточно, — тихо, но твёрдо ответил я, — я, конечно, молод, но не наивен. По крайней мере, уже намного меньше, чем был когда-то. Благодарность от бедных и обездоленных будет длиться, самое большее, аквоту. Спустя ещё одну аквоту от неё не останется ничего. Потому что всем всегда будет мало — так устроены разумные существа и в Авиале, и в Руархе. Ещё через аквоту меня начнут погонять палкой, а спустя ещё пару аквот — запрут в какое-нибудь подземелье и начнут выжимать воду силой.

Реакция на эти слова была совершенно неожиданная. Филика, как раз в этот момент откусившая значительное количество мякоти плода, чуть не подавилась, но сделала могучее глотательное движение и справилась. Шеала же, прихлёбывающая напиток, закашлялась, поперхнувшись.

— Дэмиен… если вы уже закончили с едой, — мягко сказала старшая хозяйка, поднимаясь и приглашая меня следовать за собой, — давайте продолжим нашу беседу в более приятном месте…

Глава 3.2

Глава 2. Сад и обещание.

Когда мы покинули стол, госпожа Филика повела меня обратно к парадному входу, но в самом холле мы завернули на второй этаж. Снова длинный коридор, несколько дверей, мимо которых мы прошли, и вот, следующая, точно в конце коридора. Госпожа Филика открыла дверь, и…

Перед нами предстала оранжерея. Огромная. И заполненная самыми разными растениями. Невероятно. Здесь были и огромные, похожие на одуванчики цветы-зонтики чёрного цвета, и лианы, которые умудрялись цвести пышными лиловыми цветами с тяжёлым сладким запахом… были растения тонкие и нежные, похожие на розы, вот только вились они плющом по металлической решётке, и каждый цветок по цвету хоть чуть-чуть, да отличался от предыдущего.

— Вот, — скромно сказала госпожа Филика, — наше небольшое увлечение. Моего дорогого Фартхароса слишком часто не бывает дома. Покидать поместье он нам не разрешает. Вот и приходится… развлекаться хотя бы так. Мы даже оранжереню специально на втором этаже разместили, чтобы вручную носить сюда воду. Всё какая-то работа.

Я молчал. Потому что мне слишком много было, что сказать, причём не самого приятного. Но не хотелось нарываться на конфликт раньше времени.

— И давно вы увлекаетесь… этим? — аккуратно спросил я.

— Да довольно давно, — сказала Филика, — конечно, первое время, когда я только стала жить с Фартхаросом, и когда у нас родилась Шеала, мне было, чем себя занять. Но шло время, моя девочка росла, и ей уже не нужно было столько моего внимания. Тогда-то мне и пришла в голову идея заняться этим. Вы не поверите, как это успокаивает и воодушевляет. Каждый день наблюдать за растениями, ухаживать за ними. Ведь растения — это самые беззащитные существа, Дэмиен, вы знаете? У них нет выбора, жить или умирать, если у них есть хотя бы малейший ресурс для выживания — они выстоят. И они не могут убежать от плохого хозяина к другому, хорошему. И загубить растение проще простого. Зато потом, когда в ответ на свои заботу и уход ты получаешь благодарность в виде распустившихся цветов… это самое приятное чувство. Вы не находите?

Филика повернулась ко мне, и, действительно, её лицо сияло умиротворением и спокойным счастьем. Кажется, она действительно любила свой сад и дорожила им. И этим разительно отличалась от Шеалы, которая просто стояла рядом и только делала вид, что ей интересно здесь находиться. Конечно, притворялась Шеала достаточно хорошо, и всё же подлинное воодушевление сымитировать практически невозможно.

— Дэмиен, что же вы молчите? — мягко спросила Филика, — в вашем мире нет тех, кто любит выращивать растения и ухаживать за ними?

— Есть, — коротко ответил я, — и очень много. Одна из школ магии земли даже специализируется на этом.

— Тогда почему же вы не отвечаете? — настойчиво повторила она.

— Потому что, к сожалению, подобный сад вам должен обходиться слишком дорого. Особенно если учитывать, что сад этот вы держали задолго до того, как я появился в этом мире.

— Ах, вот оно что, — печально улыбнулась Филика, — да, я могла бы догадаться, что существо с вашими способностями будет обладать обострённым, хотя и несколько примитивным чувством справедливости. Вы ведь и на себе это ощущали, Дэмиен, не так ли? Вам приходилось впадать в отчанияние, когда вы понимали, что не сможете дать воды каждому жаждущего рано Руарха. Верно?

— Да. До тех пор, пока поближе не познакомился с вашей историей. Особенно с одним блоком позднего, по историческим меркам даже недавнего периода. После этого подобные мысли угнетали меня куда меньше.

— Понимаю, — Филика села на невесть откуда взявшуюся скамью и взглядом предложила мне сесть рядом. Я нехотя подчинился.

— Ваш образ мыслей мне понятен, Дэмиен. В том числе потому, что я сама когда-то думала так же. Но потом пришлось снова повзрослеть и понять, что твоя ответственность зависит от твоих возможностей. Пусть я отказалась бы от возможности ухаживать за своим садом. И знаете, что бы это изменило? Ничего. Руарху всё так же недоставало бы воды, вот только мы бы точно так же сходили с ума от жажды и невыносимого бездействия. Ничего бы не изменили эти крохи, которые мы позволяем тратить себе на единственное доступное развлечение. Кроме того, я это делаю не только для себя. Мой муж — настоящий воин, который и в магическом поединке накостыляет кому угодно, и на политическом поприще всякого способен заткнуть за пояс. Вот только беда в том, что даже такой воин должен знать, что у него есть тихий, спокойный угол, где его ждёт любящая семья, которая всё выслушает и всё поймёт. Вы меня понимаете?

— Не особо, честно говоря, — признался я.

— Фартхаросу каждый день приходится решать множество неразрешимых проблем, — с прорывающимся раздражением продолжала Филика, — он как между молотом и наковальней, между гражданами, которым всегда не хватает ресурсов, и градоправителями, которых интересует только возможность захватить больше власти и туже набить свои кошельки. И он, представьте себе, справляется. Потому что у него есть сила, воля, способность ставить цели и добиваться их. Но всё это у него есть только потому, что он имеет тихий угол, в котором его ждёт любящая семья. Ему есть, ради чего всё это делать и всё это терпеть. Если его дома будут ждать печальные, сходящие с ума от бездействия и невозможности изменить ситуацию жена и дочь — однажды у него просто не хватит силы воли проснуться утром и продолжать свою бесконечно неблагодарную работу! Теперь вы меня понимаете?! Неужели вы не думаете, что, будь хотя бы единственный шанс изменить это бедственное положение, Фартхарос отдаст ради него всё!

— Вы действительно в этом уверены, — спросил я, уцепившись за последние слова Филики, — вы уверены в том, что если действительно появится возможность прекратить это положение вещей — Фартхарос будет готов пожертвовать всем?

— Он и так делает это каждый день, — с горечью сказала Филика, — вы его здесь видите? Видите, чтобы он наслаждался своим богатством, своим положением, да хотя бы этим садом? Нет! Потому что он всегда занят тем, что решает чьи-то проблемы! Хотите новость? Его сейчас даже в городе нет! Малейший намёк от Лексаба, что в каком-то городе начались проблемы — и Фартхарос со своими людьми подрывается и летит эти самые проблемы решать! Прекрасно при этом зная, что его везде ненавидят, и сколько бы проблем он ни решил, сколько бы помощи не оказал — это никогда не изменится! Так что если бы был шанс… единственный шанс того, что это как-то можно прекратить… Фартхарос сделает ради этого ВСЁ.

— А почему вы об этом спрашиваете? — тихо спросила Шеала, которая, к саду явно никакой тяги не испытывающая, разговор о своём отце, тем не менее, выслушала с большой охотой, — вы думаете, что такой шанс всё-таки сущестует?

— Не могу пока этого точно сказать, — я покачал головой, — чем больше времени я провожу в Руархе, тем больше появляется признаков, что я… не просто так сюда попал. Но больше этого мне пока сказать нечего.

— Понятно, — кивнула Филика, — но это ожидаемо. Наивно полагать, что бедствие длиной в 149 аквот можно так просто прийти и исправить. Но всё же, Дэмиен, я хочу, чтобы вы знали: Фартхарос на вашей стороне. Он сам вам никогда этого не скажет, потому что всякому он должен внушать чувство уважения, подчинения и опасности. С учётом того, чем ему приходилось заниматься всю свою жизнь, он просто уже не умеет иначе. Но если он, или мы можем вам чем-то помочь — вы хотя бы намекните. Я чувствую, что вы таите в себе намного больше, чем говорите. Женская интуиция, так просто проведёшь. Но при этом я понимаю и то, что вы желаете нам добра. Так что если хотя чем-нибудь…

— Кое-чем вы можете мне помочь, — осторожно сказал я, решив, наконец, рискнуть, — каждый раз, когда я прохожу мимо здания, в котором находится ваш источник воды, то чувствую разные отрицательные эмоции — и никак не могу понять, в чём дело. Мне нужно побывать там. Мне нужно увидеть нёдра источника воды.

Шеала после этих слов не выдержала и отвернулась. Филика взгляда не отвела, но я прочёл в её чёрных глазах затравленное страдание.

— Это так обязательно? — беспомощно спросила она.

— Да, — кивнул я, — я не могу… начать врачевать рану, если мне её даже не показывают.

— Вас туда ни за что не пустят, — прошептала Филика, — нечего даже и пытаться. Просто поверьте.

— И всё же я должен там побывать, — твёрдо сказал я.

— Боюсь… тут мы мало чем можем помочь.

— Можем, — внезапно сказала Шеала, — я могу поговорить с… ним. Подозреваю, что его пару охранников скоро сменят. Так же, если пустить пару слухов, то ему будут назначать охранников по очереди. Ну, например, чтобы он мог заходить к ним домой… с известными целями. У пары охранников есть перед нами должок, и…

— Шеала, дорогая, это уже слишком, — возмутилась Филика, — мы не можем так рисковать.

— Почему? — гневно возразила Шеала, — ты только что сама говорила, что мой отец готов пожертвовать всем, чтобы в Руарх, наконец, вернулась вода! А ты не готова?! Или ты слишком любишь свой сад, чтобы так поступать?!

— Шеала, — прошептала Филика, — зачем ты так…

— Потому что, мама! — продолжала убеждать Шеала, — ты красиво оправдываешься, но будь честна: тебе нравится это положение вещей, нравится прятаться от реальности в этом саду и верить, что нет и быть не может положения вещей лучше, чем это! Но это не так! Мы можем ему помочь!

Повернувшись ко мне, Шеала сказала:

— Если ты так хочешь попасть к источнику — ты туда попадёшь. Однако придётся подождать. Несколько дней спустя у тебя будут сменяющие друг друга охранники. Придётся дождаться момента, когда в пару попадут оба гвардейца, которые нам должны. И когда это случится — они дадут тебе знак. Ты поймёшь. Испольуешь свои способности, чтобы пробраться внутрь. Они сделают вид, что ничего не заметят. А когда будешь внутри… Ну, ты вроде как сам сказал, что готов ко всему. Значит, поймёшь, что надо делать и там. Так что… мы это сделаем для тебя. Да, мама?!

— Если эта затея провалится… если нас вычислят, то это будет конец. Фартхароса выбросят из совета управителей, и эти трое разорвут город так, как посчитают нужным… Но хорошо. Мы тебе поможем, Дэмиен. Ступай… и жди знака. Мы не можем пока сказать тебе больше, чтобы не выдать наших гвардейцев. Поверь, сейчас такая жёсткая дисциплина, что за один только твой косой взгляд любого могут казнить. Но ты поймёшь, когда дорога будет открыта. Взамен же я прошу от тебя слова, Дэмиен. Что бы ты там ни увидел, какие бы чувства не испытывал — ты будешь делать своё дело до конца и не опустишь рук. Хорошо?

— Хорошо, — кивнул я, — я сделаю всё, что будет в моих силах.

— Прекрасно, — кивнула Филика, поднимаясь, — в таком случае — на сегодня мы с тобой прощаемся. Но надеюсь, что не навсегда…

Глава 3.3

Глава 3. Новые условия.

Уж не знаю, как у них это получилось, но Филика и Шеала не обманули: всего через трое суток Маис и Пино сообщили мне, что их пару меняют другие стражники.

— Странно, — я весьма правдоподобно удивился, — и зачем это Лексабу? Проблем вроде не было. Вы даже ни разу не просили об услугах для себя.

— Подчёркиваю: без понятия, — покачал головой Маис, — возможно, он чего-то опасается, но чего именно — не знаю. В любом случае, ему кажется, что так безопаснее.

— Безопаснее в каком плане? — не понял я.

— Возможно, ему кажется, что если мы с тобой будем находиться слишком долго, то ты о чём-то с нами договоришься, — пожал плечами Пино, — вот он и решил поступить так.

— Но это глупо, — фыркнул я, — я работаю здесь в первую — и единственную — очередь потому, что это — мой договор с Фартхаросом. Как на это может повлиять плавающий график охранников — я понятия не имею.

— Мы тоже, Дэмиен, — кивнул Маис, — но, подчёркиваю, раз уж Лексаб так решил — его приказы не обсуждаются.

На следующее утро меня уже ждали новые охранники, по расцветке шкуры хотя и похожие на Пино и Маиса, но не в пример куда более угрюмые и несдержанные. По итогу для них мне тоже пришлось провести мастер класс по поводу того, как со мной можно, а как нельзя. По итогу мастер-класса новые охранники стали ещё более злыми и угрюмыми, но моим доводам, хоть и нехотя, вняли.

Так продолжалось целую неделю. Пару раз охранники повторялись, но почти всегда это был кто-то новый. Но меня это не пугало. Шеала предупреждала, что придётся как следует подождать.

Наконец, спустя какое-то время охранники сообщили, что в Корроско вернулся очередной караван, и за сегодняший день будет необходимо его наполнить и отправить в следующий город.

Однако в ангаре, где наполнялись и отправлялись баки с водой, нас ждал сюрприз. Сюрпризом оказался Лексаб, который впервые на моей памяти появился где-либо ещё помимо своего кабинета и ложи для особо важных гостей на арене Корроско.

— Приветствую, Дэмиен, — хмуро поздоровался он, — рад, что ты настолько радеешь о том, чтобы обеспечивать водой соседние города. У меня для тебя замечательная новость: с сегодняшнего дня ты прекращаешь этим заниматься.

— Это ещё почему? — с удивлением спросил я, оглядывая остальных рано, что находились в ангаре. Четвёрка, судя по всему, личных телохранителей Лексаба стояла с каменными мордами и в полной боевой готовности, но вот остальные, судя по всему, караванщики выглядели унылыми и подавленными.

— Потому что я так решил, — нехорошо ухмыльнувшись, ответил Лексаб, — города, получившие такое огромное количество воды без очереди, начинают выказывать неподчинение и требовать ещё! Необходимо всем напомнить, что мы пока ещё здесь власть, и потому не стоит нас злить.

— Я очень рад за ваше решение, — холодно ответил я, — но моя работа на вас, в первую очередь, идёт через договор с Фартхаросом, и возможность обеспечивать другие города водой тоже согласована с Фартхаросом. Не слишком ли вы много на себя берёте, начиная приказывать мне за его спиной?

— Мальчик, — улыбка Лексаба уже была настолько опасная, что, будь мы один на один, я бы в любой момент ожидал от него нападения, — кажется, ты не совсем верно оцениваешь расстановку сил в этом городе. Фартхарос — всего лишь наш подчинённый, хотя и достаточно высокопоставленный. То, что мы сказали — то он и делает. И поскольку он наш подчинённый — то и ты должен делать в первую очередь то, что мы тебе говорим!

— Занятно. Фартхарос всего лишь ваш подчинённый, — недоверчиво улыбнулся я, — у вас хватит смелости повторить ему это в лицо?

— Ты забываешься, Дэмиен! — прорычал Лексаб, уже не пытаясь улыбаться, — я сказал: с этого периода другие города прекращают получать воду до нашего особого распоряжения. Поэтому либо ты немедленно уходишь отсюда и идёшь работать в город, или…

— Или что? — я сам без страха вплотную приблизился к Лексабу, гипнотическим пинком приказав одному из его псов убраться с дороги, — убьёте меня? Убьёте того, кто поставляет вам воду? Чтобы ваш жалкий источник воды, и так работающий из последних сил, издох окончательно, и для вас точно не осталось шансов на выживание?

— Откуда… откуда ты знаешь про источник? — прошипел Лексаб, — как ты…

— Это моё дело, что, как и откуда я узнал, — парировал я, — вам пора бы уже принять мысль, что вы не можете контролировать всё на свете. Хотя и очень хочется.

— Это тебе так кажется, — Лексаб, взяв себя в руки, снова зловеще улыбнулся, — поверь, я могу окружить тебя таким контролем, что ты уже через сутки взмолишь о пощаде.

— Зачем? Просто, чтобы доказать, что можете? — фыркнул я, — вы не станете этого делать. Вряд ли Гимлав и Викай обрадуются, что с ними в совете сидит не взрослая, полноценная личность, а мальчишка, который в детстве не наигрался в солдатиков.

— Я так понимаю, ты отказываешься подчиняться моему приказу? — осведомился Лексаб, до которого, наконец, дошло, что лучшая тактика — никак не реагировать на мои выпады. Учитывая, что он сейчас действительно ничего не может мне сделать.

— Уважаемые, — обратился я к караванщикам, — в какой город должен был направиться этот караван?

— Кастильва, — коротко ответил один из них.

— Караван в Кастильву мы отправим в любом случае, — я повернулся к Лексабу, — это важно лично для меня, вне зависимости от того, что вы скажете. После этого, так и быть, мы приостановим поставки. Следующий караван, если я ничего не путаю, вернётся через две седмицы. За это время Фартхарос вернётся в город, и вам, как его непосредственному начальнику, конечно, не составит труда отдать приказ, чтобы он подтвердил приостановку поставок.

Судя по виду Лексаба, он сейчас отдал бы всё, чтобы порвать меня на сотню маленьких Дэмиенчиков, а потом каждого долго и мучительно поджаривать на огне. Но терять авторитет перед своими людьми для него было смерти подобно. Да и потом, как он догадывался, наивно было с его стороны приходить сюда лично и пытаться мне указывать. Вот если бы меня позвали сразу к троим градоначальникам — то, уверен, Гимлав и Викай нашли бы свои рычаги на меня надавить. Впрочем, такое поведение Лексаба недвусмысленно говорило о том, что градоначальники начали уставать от общества друг друга. И этим тоже надо было по возможности воспользоваться.

— Хорошо, — наконец, выдавил из себя Лексаб, — если для тебя так важно таким образом передать привет Кастильванцам — на здоровье. Сегодня можешь развлекаться. Завтра же мы ждём тебя в управе. У тебя будут новые задания, выполнять которые нужно очень срочно и в максимально доступном тебе объёме. И — просто добрый совет — не слишком рассчитывай в дальнейшем на Фартхароса. Потому что его слишком часто не бывает в Корроско, чтобы ты каждый раз обращался к нему, спрашивая разрешения, что тебе можно, а что — нельзя. Но и об этом мы завтра самым подробным образом поговорим. Сейчас же — больше никого не задерживаю.

Щёлкнув пальцами, он скомандовал своим охранникам следовать за ним. И когда он покинул ангар, а я повернулся к караванщикам, то увидел, что смотрят они на меня как на какое-то божество.

— Что случилось? — с недоумением спросил я, — мы работать будем, или как…

— Работать… Дэмиен, оба солнца нас побери, конечно, мы будем работать! — с воодушевлением прорычал начальник ангара, потирая ладони, — вот только… ты сейчас буквально сотворил невозможное. Ты оспорил приказ Лексаба — и ты вынудил его согласиться на твои условия. Я даже припомнить не могу, когда такое было в последний раз… Чтобы кто-то переспорил самого Лексаба…

— А что здесь такого? — я пожал плечами, — он зарвался, надо было указать ему на его место. Он может сколько угодно шипеть и плеваться, это не отменяет того факта, что он — не Фартхарос. И, готов поспорить, он прекрасно это осознаёт.

— И всё же, Дэмиен, — тихо продолжил начальник ангара, — по его мнению, ты сейчас унизил его так, как этого не делал никто и никогда. Будь с ним очень осторожен в дальнейшем.

— Сам он больше не осмелится подкатывать ко мне с такими приказами, — я равнодушно пожал плечами, — в полном же составе совета он тоже вряд ли что-то мне сделает. Гимлав и Викай быстро поставят его на место, если он начнёт зарываться. Мне даже думается, что эту эскападу Лексаб предпочтёт сохранить в тайне. Потому что если бы она была согласована с остальными градоначальниками — он бы обязательно об этом сказал.

— Моё дело — предупредить, Дэмиен, — кивнул начальник ангара, после чего взглядом указал на баки для воды, — ну что, работаем?..

На следующий день после завтрака я в сопровождении охранников (опять же, новых) направлялся к ратуше, где меня, уверен, уже ожидали градоначальники. Наш путь в очередной раз пролегал мимо здания, под которым располагался источник воды, но мои сопровождающие даже не замедлили шаг. Всё-таки дело значительно осложнял тот факт, что я понятия не имел, кто именно в составе новой охраны даст мне зелёный свет, чтобы проникнуть к источнику. Шеала и Филика, конечно, объяснили, зачем это нужно, да и я не мог винить их за это, учитывая, как сильно они рискуют. И всё же это постоянное напряжение и ожидание начинали выматывать. Особенно с учётом того, сколько мне уже пришлось ждать и бездействовать. Но всё же в голове начинала настойчиво формироваться мысль: развязка близка. И потому важно ждать и не высовываться, чтобы всё не испортить.

Как и в предыдущие разы, охранники проводили меня до двери в кабинет правителей, после чего заняли места по бокам. Я же, постучав, вошёл в кабинет.

Сегодня градоправители, вопреки обычному состоянию, не выглядели свободными и беззаботными. Во-первых, они сидели каждый за своим столом в окружении кучи бумаг. Больше всего бумагами был завален Лексаб, который находился в таком бешенстве, что было яснее ясного: Гимлав и Викай провели с ним очень продуктивную и очень малоприятную беседу по поводу его полномочий.

— Дэмиен, — Гимлав поднял голову и кивком велел приблизиться, — ты рано, но это даже хорошо, потому что время дорого. Как нам известно, вчера ты встречался с Лексабом, и он передал тебе наше пожелание о том, что поставки в другие города нужно временно прекратить. Беда в том, что он начал действовать… преждевременно, поэтому между вами и возникло… недопонимание.

Я лишь улыбнулся про себя, делая вполне очевидные выводы. Нетрудно было догадаться, что вчерашняя инициатива Лексаба была его собственной. Чего он этим хотел добиться? Наверное, получить надо мной полный контроль, ибо у него его вопиющим образом нет, и отомстить Кастильве, которая столько времени молчала о том, что у них появился чудесный водоносный я. Да только не на того нарвался. Я уже далеко не новичок в Руархе и прекрасно осознаю свою ценность и свои возможности. Раз уж даже такие правители, как Йегерос и Фартхарос признают, что со мной проще договориться, чем в открытую командовать, то такие мелкие сошки, как член совета правителей со своими хотелками могут пойти куда подальше. К сожалению, сейчас мне, вероятно, собираются приказывать советом в полном составе. И пока Фартхароса нет в городе, скорее всего, придётся подчиниться. Натянуть нос одному правителю в пику двум другим — это хорошо и весело. Спорить со всем советом сразу — чревато большими неприятностями.

— Хорошо, — кивнул я, — теперь мы все здесь собрались, чтобы всё как следует обсудить и должным образом договориться. Могу ли я узнать, чем вам стали так сильно мешать поставки в другие города? Лексаб что-то упоминал о проблемах неповиновения…

— Это всё несущественно, — махнул рукой Викай, — по крайней мере, не больше, чем обычно, чтобы Лексаб не мог с этим справиться. Пусть даже с помощью Фартхароса.

Снова бросив взгляд на Лексаба, который за своим столом окончательно спрятался за бумагами, чтобы было не видно, как его трясёт от злости, я едва слышно хмыкнул. Значит, здесь налицо ещё и борьба за влияние. Вероятно, Лексаба до кровавых чёртиков в глазах бесит, когда Фартхарос начинает помогать ему решать проблемы в его области. И, что ещё более важно, авторитет Лексаба очень сильно упадёт, если Фартхарос на самом деле узнает о его нелепой попытке подката. Чувствую, этим тоже стоит воспользоваться.

— На самом деле проблема именно в самом Корроско, — продолжал Викай, — а если быть точнее — с нашим источником. В последнее время его работа стала нестабильной. Это не страшно, это повторяется с определённой цикличностью, и через какое-то время, уверен, всё наладится. Но на это время тебе нужно сосоредоточить свои силы на Корроско. Мы же ведь тоже живые существа и тоже хотим воды, Дэмиен. Ты же не станешь отказывать нам в том, чтобы и мы могли удовлетворить свою жажду?

Удовлетворить свою жажду, как же! В этот момент мне на ум пришла Филика, которая каждый день не отказывает себе в удовольствии поливать растения в своём саду, пока несчастные в других городах вынуждены поить своих детей переработанной мочой. И пришлось изо всех сил прикусить себе язык, чтобы не ляпнуть сейчас лишнего. Какой бы Филика ни была лицемерной конформисткой, сейчас она была моим союзником. И потому приходилось терпеть.

— Мне кажется, я не могу вам в этом отказать, — сдержанно, как мне казалось, ответил я, — Корроско — главный административный центр, и он должен функционировать всегда, чтобы поддерживался порядок.

— Прекрасно, — Гимлав искренне улыбнулся, — мы знали, что ты нам не откажешь. Тем более, что сейчас все караваны загружены и находятся в пути. Думаю, график поставок в другие города сдвинется, самое большее, на 3–4 седмицы. И в любом случае они получат свою воду намного раньше ожидаемой очереди.

Викай к радости Гимлава присоединяться не спешил. Ибо он внимательно меня рассматривал, словно вспышка злости, которую я только что испытал, не стала для него секретом. Нет, Викай решительно оставался для меня самым опасным собеседником. Лексаб был управленец до мозга костей, и пока его приказы исполнялись, ему было полностью наплевать, кто что думает и чувствует. Гимлав тоже был достаточно приземлённым, хотя и не без творческого взгляда и коммерческой жилки. Думаю, ему всегда хватало ума поставить себя на место другого и прикинуть, что и кому будет выгодно или невыгодно, но не более того.

Викай же среди всех троих обладал самой развитой эмпатией. Особенно если ему постоянно надо было иметь дело с беженцами из других, вымирающих городов. И эмпатия у него была развита не потому, что ему было их жалко (может, где-то очень глубоко в душе), а потому, что у него постоянно болела голова о том, как дать им крышу над головой и как их пристроить в городе, чтобы от беженцев была хоть какая-то польза. В таких условиях умение залезать в голову другим было жизненно необходимо. Так что… приходилось держать себя в руках. Потому что если Викай сумеет залезть в голову ко мне — а он вполне был на это способен — то весь наш план пойдёт прахом.

— В таком случае — мы тебя больше не задерживаем, — бодро продолжал Гимлав, — сейчас пока отправляйся к себе — у тебя есть немного времени, чтобы собраться с силами. Твои охранники, тем временем, получат иструкции, куда вам сегодня нужно будет сходить.

— Как скажете, — я кивнул и, встав, направился к выходу, но меня внезапно окликнул другой голос.

— Подожди, Дэмиен, ещё один момент, — остановил меня Викай. Я повернулся к нему.

— Ты ещё не определился насчёт тех двух вещей, которые мы должны будем тебе отдать? — спросил он, глядя на меня почти в упор.

— Нет, — я покачал головой, избегая слишком долго смотреть в его блестящие чёрные глаза, — пока я ещё не могу этого сказать.

Викай смотрел на меня ещё секунд двадцать. И мне почему-то показалось, что он ни капли мне не поверил. Он совершенно точно знал если не предметы, которые я собираюсь попросить, то уж как минимум то, что я прекрасно знал, что мне нужно.

— Ладно, — неожиданно сказал он, — я просто хочу, чтобы ты знал: если ты всё же определишься, то можешь свободно говорить с нами на эту тему. За всё время пребывания в Корроско ты сделал для нас столько полезного, что мы будем только рады тебя отблагодарить. Ведь ты, в самом деле, очень добр к нашей расе. Особенно учитывая тот факт, что ты был в нашем музее истории и знаешь, что в нашем прошлом слишком много моментов, которыми нельзя гордиться.

«Он знает», — в отчаянии подумал я, — «он знает, что мне нужно, он знает, что я задумал… Почему же тогда он бездействует? Он мог бы взять меня за горло куда умнее и изящнее, чем это пытался сделать Лексаб. Почему он мне не мешает?..»

— Да… спасибо, — выдавил я из себя, — я буду иметь это в виду, — после чего настолько спокойно, насколько мог себя заставить, повернулся и покинул кабинет градоправителей…

Глава 3.4

Глава 4. Коллапс.

И снова томительное ожидание вкупе с рутинной работой. Теперь в мои обязанности входила задача наполнить все четыре бака, на которые расцепили один из пустынных караванов. Казалось бы, они вмещали в себя такое огромное количество воды, которое жители других городов тратили месяцами. Но каждый раз баки оказывались пусты. Что наводило на вполне очевидные мысли… но нет. Нельзя поддаваться злости, надо держать себя в руках. Потому что я теперь постоянно находился в поле зрения градоправителей. И если Лексаба и Гимлава ещё можно было обмануть, то Викай… наверное, пожелай он — давно бы уже вывел меня на чистую воду. Но он тоже ждёт… возможно, моей очередной ошибки, чтобы если бить по мне, то уж наверняка. А, может, и чего-то другого.

А Фартхароса всё не было в городе. Причём настолько долго, что это начинало нервировать. Но не могло же с ним ничего случиться? Он — могущественный маг огня и правитель, пользующийся огромным авторитетом у своих людей и у всего Корроско. Что с ним могло случиться? Неужели… неужели Лексабу, несмотря на моё крайне низкое о нём мнение, что-то удалось с ним сделать? Ответов, как всегда, не было, зато был сам Лексаб, злорадство и наглость которого возрастали с каждым днём.

И вот, наконец, прошло целых десять суток с тех пор, как правители запретили мне посылать воду в другие города. Сегодня мне в охранники назначили уже двух знакомых рано, которые, тем не менее, первый раз попали вместе. Как обычно, я наполнил первые два бака, после чего мы пошли обратно к поместью Фартхароса — на послеобеденный отдых. И когда мы проходили мимо источника, из которого, как мне казалось, уже сочилось чёрное отчаяние, то один из охранников шепнул мне:

— Создай обманку и направь её с нами до поместья. У тебя есть один период.

Я растерялся, самое большее, на секунду. Затем, соориентировавшись, сначала сотворил свою полную копию, после чего применил невидимость. Охранники, на мгновение взявшие меня в кольцо, чтобы скрыть от чужих глаз, зашагали с моей копией дальше, я же бросился к зданию, в которое меня уже очень давно отказывались пускать. Почти в этот же момент входная дверь открылась, и оттуда вышли сразу четыре гвардейца Лексаба, о чём-то тихо переругивающеся. Воодушевлённый тем, что сейчас попаду к источнику, я даже не стал вслушиваться в их речь, но моё внимание привлёк длинный предмет, замотанный в ткань, который нёс один из них. И, сумев усмотреть на мгновение блеск сиреневой рукоятки, я опешил. Кинжал Жизни? Зачем они носили его сюда? Лечить источник? Но разве он живое существо, которое можно вылечить вот так? Это же не живое тело, это часть природной системы. Или… или… или…

Нет, эти мысли пока стоит отбросить. Потому что вырисовывающаяся правда была слишком ужасна, чтобы можно было её принять. Что, если это не так? Нет, надо, надо двигаться дальше!

Успев-таки юркнуть в едва не закрывшуюся дверь, я оказался в коридоре с трубой. Сейчас воды здесь почти не было. Если в прошлый раз все двадцать кранов исправно выдавали воду, то теперь работало только два, и то — вполсилы. При этом рано, которые следили за их работой, выглядели такими потерянными и подавленными, что, казалось, не замечали вокруг себя ничего, и я мог бы пройти перед ними безо всякой невидимости и даже помахать рукой у них перед носом — они бы всё равно ничего не заметили. Что, впрочем, было мне на руку. Но как только я начал красться, как вдруг услышал тихий голос, наполненный бесконечной болью:

— Меньше половины, Дэйхе. Их осталось меньше половины. Как мы будем дальше работать? Насколько нам этого хватит? Сколько ещё Лексаб, Гимлав и Викай смогут контролировать Дэмиена? Это конец…

— Заткнись, — огрызнулся второй, — ничего ещё не конец. Мы выживали и в куда более худших условиях.

— Да как ты можешь так говорить?! — взорвался первый, — неужели ты ещё способен в это верить, когда твой собственный отец…

— Он знал, на что шёл! — прорычал второй, — он знал, чем жертвует, и что этой жертвой он даёт жизнь городу. Смирись уже с тем, что никто не бессмертен…

Не став слушать дальше эту ругань, в которой для меня было ровным счётом ничего не понятно, я прокрался к двери и повернул ручку, ведущую в комнату с бассейном.

Мне повезло и здесь, потайная дверь, в которую меня не пустили прошлый раз, была открыта. Осторожно я принялся пробираться к ней, прислушиваясь чтобы, не дай бог, не столкнуться с тем, кто будет оттуда выходить. И едва я ступил на лестницу, ведущую вниз, как мне в нос ударил запах, который я не чувствовал уже очень давно, а в этом мире — так и вовсе встречаю впервые. Это был запах болота. Лёгкая вонь, всегда появляющаяся в местах, где возникает стоячая вода. Но что там такое…

Спустившись по лестнице, я оказался в огромном зале. И в этом зале… я отказывался верить своим глазам! Все кусочки мозаики, которые мне раз за разом подбрасывали в этом месте, сложились в единую, целую и отврательную картинку.

По всему залу стояли стеклянные капсулы. И в каждой из них находились… нет никаких сомнений, это были вимрано. Находящиеся в анабиозе в своей воде, но при этом в крышку каждой капсулы был вделан большой синий кристалл, который ярко мерцал и посылал энергию куда-то дальше. Проследив едва видимый энергетический след, я увидел ещё один бассейн, вот только половина этого бассейна была закрыта стенкой, и из неё дальше уходили трубы. А вот вторая половина бассейна… там не было ничего. Вообще ничего. Чернота. Полная тьма. Казалось, что это была бездонная пропасть. И над ней мерцал огромный синий камень, собирающий энергию.

Всё было очевидно. Это были не просто вимрано. Это, судя по их различному внешнему облику, были чистокровные вимрано. Или, скорее… мудрецы вимрано. Которых отлавливали по всему Руарху и привозили сюда. Чтобы запереть в эту капсулу и с помощью их магии выкачивать воду. Снова бросив отчаянный взгляд в зал, я принялся считать капсулы… Их было много, очень много, сотни… может быть, даже целая тысяча. А заполнено было, в лучшем случае, капсул пятьдесят. Какие же они все… ПОДОНКИ!

— ПОДОНКИ! — проревел я, больше не в силах сдерживать свой гнев. Ярость захлестнула меня, и я даже не понял, как мои руки сами сотворили огромные ледяные кулаки, которые принялись крушить ненавистные капсулы.

— Эй, что… что тут происхо…

Из-за капсул, где ещё плавали живые вимрано, выскочил, судя по расцветке шкуры, очередной гвардеец Лексаба с какой-то папкой и карандашом в руке. Увидев меня, он от ужаса выронил из рук и то, и другое…

— Дэмиен… что ты тут делаешь?! Кто тебя сюда впустил?! А ну, немедленно уходи, пока…

Эта мразь ещё смеет сейчас мне что-то приказывать?! Ну, он сам напросился!

Ледяные кулаки ударили туда, где стоял гвардеец. Тот проворно отскочил, однако для меня это было ожидаемо. Оба ледяных снаряда рассыпались водой, но уже через секунду стали единой, огромной рукой, которая схватила гвардейца, не успевшего спастись, поперёк туловища.

— Значит, вот так вы поддерживаете жизнь?! — прорычал я, не помня себя от гнева, — так относитесь к тем вимрано, которые ещё каким-то чудом живы?! Вы — ПОДОНКИ!

И с этими словами ледяной кулак принялся вбивать своего пленника в землю. С каждым ударом он верещал от боли и пытался выбраться, ибо с каждым разом кулак сжимался всё сильнее. Состояние, в котором я пребывал, нельзя было передать словами до конца. Словно все замученные здесь вимрано говорили со мной, и с каждым ударом, с каждым причинением боли я испытывал такое дикое и желанное наслаждение, что просто не мог остановиться. Невозможно остановиться, просто невозможно остановиться…

Хватит.

Кулон ящерицы на груди внезапно исторг вспышку холода, умоляя меня прекратить.

Хватит!

Нельзя, нельзя терять над собой контроль. Это ещё не конец!

ХВАТИТ!!!

Я упал на колени, тяжело дыша. Никогда мне ещё не приходилось прилагать такие усилие. Всё тело болело, мышцы ныли так, словно я только что прошёл несколько километров с тяжеленным мешком за спиной. Хотя я всего лишь остановился. Гвардеец, который всё ещё находился в плену моего ледяного кулака, тихо скулил и молил о пощаде. Скривишись, я сделал последний магический жест, и кулак резко отбросил пленника в сторону, заставив буквально впечататься в стену. Я был уверен, что после такого он ещё долго не поднимется, но нет, живучесть этой расы в который раз поражает воображение. Не прекращая скулить и теряя сандалии, он тут же пополз к выходу — только и мелькнули на мгновение его ноги. Но я уже не обращал на него никакого внимания.

Поднявшись на ноги и стараясь унять бешено бьющееся сердце, я снова заставил себя перевести взгляд на те капсулы, в которых ещё находились вимрано. И когда мой взгляд упал на четыре заключительные в левом ряду, моё сердце снова бешено заколотилось, а на глаза навернулись слёзы. Потому что этих четверых я прекрасно знал. Арсини, Даяо, Маури и Адресто. Мудрецы, которых я с таким трудом убедил вернуться в Кастильву, уверяя, что там будет безопасно, оказались преданы Йегеросом при первом же удобном случае. Но как же Агер?! Он же знал, он не мог не знать! Да без его разрешения Йегерос бы и близко не подошёл ни к кому из вимрано! Или… или Агер всё-таки знал? Знал — и согласился на это? Нет, Нет, НЕТ! Он не мог предать собственных старейшин. Как же, да как же так? Сколько ещё в этом мире будут предавать, сколько ещё будут отнимать жизней, до какой степени должны вымирать вимрано, когда это, наконец, кончится?

Понимая, что ещё немного — и я окончательно сойду с ума, я заставил себя подойди к одной из капсул наугад. Подняв взгляд, я увидел, что передо мной был Даяо. Не особо соображая, что делаю, я поднял руку и направил в его капсулу поток целебной силы. Мне сейчас нужно было сотворить любые мирные чары, какие угодно, чтобы успокоиться и взять себя в руки. И каково же было моё удивление, когда Даяо открыл свои белые невидящие глаза и обратил слепой взор прямо на меня…

— Ты всё-таки здесь, Дэмиен, — мягко прогудел он приглушённым водой голосом, — что ж, ты должен был увидеть это, рано или поздно.

— Они заплатят, — я прижал ладонь к капсуле, точно напротив лица Даяо, — я клянусь вам, они за всё заплатят! И Йегерос, и остальные, те, кто кормил вас ложью о том, что всё будет безопасно, что всё будет хорошо…

— Не сотрясай воздух пустыми клятвами, — неожиданно сурово сказал Даяо, — никто нас не предавал. Мы сами приняли решение сюда прийти. И Агер подчинился нашей воле и доставил сюда. Хотя, наверное, мы никогда не узнаем, как он ненавидел себя за это решение.

— Вы… пришли сюда сами? — я опешил, — но… зачем?!

— Как только ты покинул Кастильву, мы стремительно стали терять те крохи здоровья, что вернулись к нам благодаря твоей заботе. Мы слишком долго кочевали по пустыне, Дэмиен, и наша скорая смерть — дело неизбежное. Поэтому мы решили принести хоть какую-то пользу там, где можно. Да и Арсини напоследок увидел своего сына.

— Своего… сына? — непонимающе спросил я, — кто-то из этих… псов Лексаба — его сын?

— Да, Дэмиен, — кивнул Даяо, приложив матовую лиловую ладонь с внутренней стороны стекла точно напротив моей, — раньше градоправители работали тоньше. Приглашали мудрецов вимрано в город. Позволяли им обзавестись семьёй. Потом серьёзно с ними говорили, описывали бедственное положение вещей и предлагали единственный выбор.

Так что да, мальчик мой, как бы всё то, что ты видишь вокруг, не выглядело ужасно, почти каждый вимрано занимал эту капсулу добровольно. Отдавал свою магию добровольно. Ради своих детей, которые жили в этом городе. Ведь заставить колдовать против воли невозможно, ты же это помнишь? Тебя так никто и не смог подчинить, всем так или иначе приходилось с тобой договариваться. Так и все те, кто здесь до сих пор жив, живёт и отдаёт свои силы ради детей. Поэтому я благодарю тебя, что ты сдержался и не убил того гвардейца, на котором вымещал свою злость. Потому что он тоже — чей-то сын. И, вполне возможно, что он уже похоронил своего отца, который отдавал здесь последние силы, чтобы дать Корроско воды.

— Чей-то сын, — тихо повторил я, — как же так получилось, что сын Арсини остался здесь, а сам он кочевал с караванами?

— Его сын страшно болел, — коротко сказал Даяо, — а сам Арсини был одним из самых молодых и сильных вимрано. Но его сын не выжил бы в пустыне. Поэтому один из старых мудрецов, которому тоже оставалось жить недолго, решил спасти его такой ценой. Он пришёл в Корроско и предложил им вполне очевидную сделку: свою жизнь и свои силы в обмен на то, чтобы это дитя вылечили и дозволили здесь жить. К счастью, он выжил. Мы даже все один раз его увидели. Такой взрослый, сильный, целеустремлённый. Любит руководить, всё подчёркивает… в общем, уж Арсини точно не зря сюда пришёл.

Я уже не мог воспринимать этот поток правды. Маис — сын Арсини. Маис, никогда не знавший своего отца, да и матери тоже. Сколько из них росли вот так? Что было хуже: не знать своего отца или каждый день видеть, как он неизбежно умирает ради тебя?

— Что мне делать, — я поднял взгляд на Даяо, — пожалуйста, скажи. Я уже не знаю, что мне делать. Не знаю, могу ли я вообще что-то.

После этого вопроса с Даяо сошли мягкость и сочувствие. Его лицо стало решительным и твёрдым, и даже его слепые белые глаза, казалось, смотрели на меня со строгостью и осуждением.

— Пробравшись сюда, Дэмиен, ты запустил цепь необратимых последствий. Незадолго да нашего ухода Йегерос нашёл племя, в котором хранится кинжал смерти, и я молю оба солнца о том, чтобы он его уговорил. Что требуется от тебя? Ты должен быть готов, что все, кого ты знаешь в этом мире, начнут стремительно умирать. И когда это начнётся, помни: ты ни в коем случае не должен останавливаться. Чтобы все, кто уже умер, и кто умрёт, пока ты будешь двигаться к своей цели, умерли не зря. Смерть уже близко, и я её не боюсь. Как не боится её уже практически никто из нас, ибо такая жизнь — во стократ хуже смерти. Главное — двигайся до конца и ни за что не останавливайся. А теперь прости… мне нужно отдохнуть… проклятье, как же я устал…

Старый вимрано прикрыл свои слепые глаза и без сознания повис в капсуле. Ещё целую минуту я стоял и смотрел на него, не веря, что сейчас, скорее всего, вижу его в последний раз. И когда я отвернулся от его капсулы… то услышал шаги. А мгновение спустя в зал вошли… Лексаб, Гимлав и Викай…

— Так-так-так, — нехорошо ухмыляясь, сказал Лексаб, — кажется, кто-то проявил неосмотрительность, позволив тебе сюда проникнуть. Надо бы не забыть наказать их как следует за нерадивость…

— Сначала позаботьтесь о том, чтобы выбраться отсюда, — с ненавистью прошипел я, собирая воду отовсюду, и при этом очень бережно, чтобы не потревожить ещё целые капсулы, — потому что наказывать сейчас будут вас. И, возможно, куда сильнее, чем вам кажется…

— В самом деле, — Лексаб сорвал с себя странное подобие пиджака, в котором ему явно было тесно, и вокруг его ладоней тут же заплясал зелёный огонь, — что ж, маленький нахал, покажи, на что способен…

— Не калечь его сильно, — осадил Лексаба Гимлав, — он должен остаться здоровым. Чтобы его можно было хотя бы засунуть в одну из этих капсул, если уж совсем откажется сотрудничать.

— Не переживай, здоровяк, сделаю в лучшем виде, — сладко ответил Лексаб. Не в силах больше выносить их наглый, лицемерный вид, я с воплем ненависти бросился вперёд, призывая на помощь все силы, какие только мог…

Глава 3.5

Глава 5. Четыре стихии.

И в этот самый момент меня подхватил поток воздуха, который отбросил далеко вглубь зала.

— Аккуратнее, Дэмиен, — мягко сказал Викай, завершая магические пассы руками, — если тебе так охота буйствовать — делай это там, где ты ничего не разрушишь.

Вместо ответа я сотворил в своей руке единственный ледяной сюрикен и запустил его через весь зал в Викая. Ледяная звёздочка стремительной искрой пролетела помещение и ударила Викая по лицу, прочертив на его щеке глубокую кровавую борозду. Тот же, ни капли не изменившись в лице, провёл пальцами левой руки по щеке и задумчиво посмотрел на свою кровь.

— Кажется, в этот раз он настроен серьёзно, — задумчиво сказал он, — а ведь эти двое утверждали, что его не так просто вывести из себя. Что ж, видимо, у тебя будет много работы, Лексаб.

— Это даже хорошо, — шинрано, приближаясь и вызывая всё больше зелёного огня, смотрел на меня со злобным предвкушением, — если бы кто-то знал, как я соскучился по хорошей схватке.

В очередной раз мне пришлось очищать разум от гнева и брать себя в руки. В бою злость совсем не помощник, я ведь уже столько раз в этом убеждался! Но как же сложно всякий раз держать себя в руках, когда узнаёшь настолько страшную и отвратительную правду!

В этот момент Лексаб обрушил на меня поток своего пламени, который он тщательно до этого концентрировал. На всякий случай я закрылся сразу при помощи трёх ледяных щитов: с подобными огненными чарами я ещё ни раз не сталкивался, и потому приходилось страховаться. Страховка была оказалась не лишней: первый щит испарился в воздухе, словно его и не было, второй продержался секунду, но тоже не выдержал. И лишь третий сумел сдержать эту страшную атаку.

Понимая, что сейчас Лексаб должен испытывать откат от столь мощной атаки, я начал проводить свою собственную. Ледяные сюрикены в этот момент показались мне отличной идеей. Позволив последнему щиту растаять, я тут же приказал воде собраться в множество ледяных звёзд, после чего тут же атаковал Лексаба. Тот, действительно тяжело дышавший после моей атаки, не успевал уклониться и сделал то единственное, что ему оставалось. Он упал на колени и припал к земле, закрывая голову руками и спасая от ледяных звёзд лицо и глаза в первую очередь. Вызвав из небытия новую порцию воды, я хотел было собрать её в единый ледяной гарпун и атаковать Лексаба, но тот совершенно внезапно из своего положения полыхнул огромным количеством силы. Это был не огонь, скорее волна очень горячего воздуха, и я слишком поздно сообразил, чем это чревато. По моему драконьему костюму тепло прошло без вреда, по ладоням и лицу тоже, в принципе, было терпимо, но вот глаза… их обожгло сухим жаром, и я на несколько секунд потерял способность видеть. Поспешно отскакивая в сторону и воздвигая перед собой новый ледяной щит, второй рукой я зачерпнул новую воду и поднёс её к глазам, поспешно приводя зрение в порядок. И когда я снова мог видеть, то первым перед моими глазами оказался Лексаб, уже придавший своему зелёному огню форму копья, которым он замахивался в мою сторону. Я едва успел отскочить назад, как место, где я только что стоял, вспыхнуло невыносимым жаром.

— Тебе лучше сдаваться, — прорычал Лексаб, — у тебя нет шансов! Забудем, что всё это случилось, и будем работать дальше. В противном случае ты займёшь своё место среди этого безмозглого скота.

Эти слова всколыхнули в моей душе холодную ярость. Эти вимрано находились здесь по доброй воле, по доброй воле отдавали свои силы и свою жизнь ради этого города. Называть их после этого безмозглым скотом… никого и никогда в моей жизни не оскорбляли сильнее!

Вода вокруг меня полностью пропала. Лексаб, принявший это за моё согласие, потушил свой огонь. Преждевременно.

В своих руках я собирал всю доступную мне сейчас силу, чтобы сотворить как можно более мощный гипнотический импульс… и обрушил его на Лексаба. И тот, к огромному своему удивлению, внезапно обнаружил, что не может сдвинуться с места.

— Ну что, — подойдя, с ненавистью прошипел я, — нравится положение безмозглого скота, тварь? А это ещё не всё! Это тебе прощальный подарок от всех, кого твои псы здесь замучали!

Сотворив в своих руках небольшую сосульку, я, тщательно прицелившись, вонзил её Лексабу точно в левый глаз. Лёд с отвратительным чавкающим звуком вошёл в глазницу, и оттуда брызнула бесцветная жидкость. Лексаб, так и не сумевший освободиться от тисков моей воли, взвыл от невыносимой боли, но уже в следующий момент я вызвал новую воду, которая, приняв форму ледяного кулака, отправила ненавистного шинрано в затяжной полёт. Который окончился точно у ног двух оставшихся градоправителей. Те, сурово посмотрели сначала на Лексаба, который продолжал скулить и держаться за повреждённую глазницу, а потом на меня. Я тяжело дышал, никак не в силах поверить в то, что это случилось. Меня уже довели до такого состояния, что я был готов ТАК калечить и причинять ТАКУЮ боль! Что же со мной будет дальше?!

— Жаль. Очень жаль, Дэмиен, — покачал головой Гимлав, медленно стягивая с себя свой полушубок, — я надеялся, что до этого не дойдёт. Но, как видно, придётся успокаивать тебя иначе.

— Смотри, как бы тебя не успокоили вслед за Лексабом, — прошипел я.

— Посмотрим, Дэмиен, — почти ласково сказал Гимлав, делая навстречу мне два шага, — посмотрим…

Парой ловких движений, которые с трудом ожидаешь от такого здоровяка, Гимлав сбросил свои сандалии, после чего тут же ударил лапой по земле. В мою сторону от его удара направилась страшная волна силы, от которой оставалась борозда каменных шипов. Решение было принято мгновенно. Если Гимлав — маг земли, ему не составит труда направить эту волну в любую сторону, в которую я пожелаю уклониться. И можно быть уверенным: после случившегося с Лексабом Гимлав будет действовать в десять раз осторожнее. Поэтому я применил новую, весьма рискованную технику: я сотворил под ногами ледяную платформу и приказал ей взмыть вверх. И ровно секунду спустя волна силы, дошедшая до места, где я стоял, с оглушительным грохотом разорвалась… наверное, это можно было назвать каменной звездой. Лучи из камня стремительно распространялись во все стороны, и можно было не сомневаться: останься я на земле — и они бы меня так или иначе достали. Но вот именно наверх атаковать было особенно тяжело. И всё же два или три луча достали до моей платформы, которая неловко балансировала на высоте четырёх-пяти метров. Она и без того была не особо устойчива, а первая же атака расколола её на части, и я полетел на землю. Понимая, что падение неизбежно, я собрал вокруг себя всю доступную воду, чтобы смягчить приземление. Не успел я подняться, как уже чувствовал новую дрожь под ногами.

Не желая оказаться пронзённым новыми каменными шипами, я отпрыгнул в сторону и заодно послал в Гимлава водную плеть. И хотя мой атакующий снаряд летел больше трёх секунд, Гимлав, слишком обосновавшийся на одной позиции, не смог от неё уклониться. Преследующая меня дрожь земли внезапно пропала, а Гимлав принялся отплевываться от воды.

Что ж, очередная ошибка с моей стороны, вызванная слишком долгим отсутствием какого бы то ни было боевого опыта. Позволить магу земли занять устойчивую позицию и атаковать тебя мощнейшими атаками — это надо быть очень рассеянным или очень самоуверенным бойцом. В итоге я, набрав среднюю дистанцию примерно метров в десять, стал атаковать Гимлава водными сферами, особенно целясь в лицо, чтобы у него не было времени продохнуть. Тот пытался воздвигать перед собой каменные стены, чтобы заблокировать мои атаки… но моим внезапным преимуществом оказалось то, что у и Гимлава до этого не было боевого опыта с магами воды. По самым естественным причинам. Разве можно остановить текучую и всепроникающую воду таким способом? Она продолжала проникать, обходя, обтекая, проникая в каждую щель, стремясь добраться до лица Гимлава и не дать ему сделать лишний вдох.

В конце концов, генрано это надоело, и он сделал новый ход. В очередной раз топнув лапой, он ушёл под землю. А мгновение спустя вернулся оттуда, словно облачённый в каменную броню, тонкую и гибкую. Уж не знаю, какова её структура, но теперь мои водные плети и сферы никак не мешали ему дышать. А в следующий момент мне пришлось уклоняться от целого вала булыжников, которые он на меня обрушил.

Уклоняясь от снарядов, я спешно соображал, как мне быть. И подсказку мне дал, как ни странно, сам Гимлав. Несмотря на то, что его броня выглядела гибкой и прочной, у неё был один существенный недостаток. Несмотря на всю свою кажущуюся лёгкость, она значительно снижала подвижность своего хозяина. Каждый раз, когда ему требовалось топнуть лапой по земле для очередной магической атаки, он делал это почти две секунды, хотя до того ему требовалась едва ли половина секунды на это движение. Что ж, если его новая слабость — это медлительность, значит, надо попытаться возвести её в абсолют. Я снова собрал всю доступную мне воду и…

В следующий момент Гимлав обнаружил, что не может сделать следующий шаг, потому что его лапы примёрзли к земле. Отчаянно взревев, он попытался вырваться из ледяного плена, но у него ничего не получилось. Потому что ему не хватало не только, и даже не столько силы, сколько скорости, чтобы рывком освободить лапы из ловушки. Однако довольно быстро понял, что это бесполезно, он снова обрушил на меня град камней, и хотя я успешно уклонялся, один снаряд всё-таки больно ударил меня в плечо. Но я не прекратил ледяные чары, понимая, что тоже иду со своим приёмом ва-банк, и останавливаться никак нельзя. Вот заморозка уже дошла до его огромного живота, до груди… и только на этом моменте Гимлав понял, что так быстро и просто заморозить его позволила собственная каменная броня, слишком сильно сковывающая движения. Он позволил ей пропасть, но на такой поздей стадии чар это было уже непростительной ошибкой. Потому как заморозка тотчас охватила его тело полностью. Незамороженными остались только глаза, злобно сверкавшие в мою сторону.

— Кажется, и ты проиграл, дружок, — с ласковой ненавистью сказал я, подходя к поверженному противнику, — и, как я и предупреждал, вы будете строго наказаны за своё поведение. Так что…

Это уже происходило словно не совсем со мной. Словно само это место обладало душой, или сознанием — и оно временами брало под контроль мой разум, придавая как сил, так и желания отомстить тем, из-за кого мучились, страдали и умирали те, кто вынужден был окончить здесь свои дни. В итоге мои глаза словно подёрнуло кровавой дымкой, а в следующий момент мои руки сами сотворили тончайшее ледяное лезвие… которое с коротким свистом отсекло Гимлаву правую руку по локоть. Генрано взревел от тупой, замороженной боли, но в этот же момент огромный ледяной кулак отбросил его вслед за Лексабом.

— Предлагаю тебе просто сдаться, Викай! — прорычал я единственному оставшемуся на ногах градоправителю, — вы не можете меня победить! Вы слишком долго грели задницы в тёплых креслах и совершенно разучились драться! Если вообще когда-то умели! У тебя нет шансов.

— Может, и так, — невозмутимо кивнул Викай, равнодушие которого к поверженным соратникам изрядно удивляло, — вот только и выбора у меня тоже нет. Я прекрасно понимаю твои горечь, злобу и печаль по отношению ко всем тем, кто здесь когда-то был и кто до сих пор находится… Но я всё равно не могу позволить тебе просто так отсюда уйти.

— Ну, тогда, — нехорошо ухмыльнувшись, прошипел я, — пеняй на себя!..

Глава 3.6

Глава 6. Тупик.

Собрав всю доступную вокруг воду, я сотворил новый вал ледяных звёзд и обрушил его на Викая. И тот, к моему удивлению… остался на месте. Это было совсем не то, что я ожидал от мага воздуха, которые обычно уклонялись и уворачивались. Но нет, Викай остался на месте, а вокруг него разворачивался стремительный воздушный поток, без труда отразивший все ледяные снаряды. Несколько из них попали в обездвиженных Лексаба и Гимлава, заставив тех застонать от боли. Мельком посмотрев в их сторону, Викай небрежно махнул рукой, и часть воздушного потока отнесла их тела в сторону, подальше от нашего поединка.

Понимая, что Викай прекрасно видел все мои приёмы и к каждому из них уже наверняка выработал защитную тактику, я спешно перебирал в уме оставшиеся варианты. Магия Слёз очевидно отпадала: её боевой потенциал был ограничен исключительно наличием контрмер против магии крови. Иллюзии здесь тоже вряд ли помогут: один сколько-нибудь сильный порыв ветра — и иллюзорный предмет пропадёт. Сотворять же иллюзорные предметы повышенной прочности сейчас не было ни сил, ни времени. Вариант оставался один из одного.

Ледяной голем. Собрав воду вокруг и вызвав новую, я придал ей форму ледяного ферста и, вдохнув в лёд магию, приказал атаковать Викая. И для того такая атака явно была в новинку. Что и неудивительно, так как и я в первый раз обращаюсь к этой технике в пределах Руарха.

Беда была в том, что на этот магический акт я, и так изрядно вымотанный схваткой с Лексабом и Гимлавом, потратил последние силы. Теперь, чтобы хотя бы запустить базовую ледяную стрелу, мне нужна была, как минимум, минута, чтобы отдышаться и восстановить силы.

Однако Викаю оказалось достаточно и этого. Очень быстро сообразив, что это такое, и чем оно чревато, Викай тотчас обрушил на него поток воздуха, который не причинил голему никакого вреда. И это явно говорило о том, что он совершенно растерян и не знает, как с этим бороться. Бить его молниями бесполезно, это не живая плоть, атаковать вакуумом тоже, так как голему не нужен воздух. В итоге…

Я с удивлением вынужден был отметить, что Викай если не могуществом, то, как минимум, умением не уступает самому Йегеросу. Потому что в тот самый момент, когда ледяная лапа ферста должна была разорвать ему брюхо, его поглотил поток воздуха… а в следующий момент он появился на несколько метров левее. Что ж, янрано владел полноценными боевыми телепортациями. Беда была в том, что даже это мало чем могло ему помочь: голем не ведал усталости и не страдал угрызениями совести, если вдруг промахивался своей атакой. Он просто выискивал цель и летел за ней дальше.

Викай всё продолжал и продолжал ускользать, и, судя по выражению его морды, он был в отчаянии. Ибо я сумел выдумать ему идеального врага, которого он никак не мог победить. Лексаб мог бы его растопить. Гимлав мог бы закидать его камнями и раздробить. Викай же со своим воздухом не мог сделать ничего. Несколько раз он пытался атаковать секущими воздушными волнами, но они лишь бессильно отскакивали от гладкой ледяной повехности голема. Когда же Викай во время очередной телепортации оказался за моей спиной и попытался атаковать уже меня, то получил такой мощный гипнотический импульс, что ему эта попытка стоила огромной рваной раны на боку.

Как ни странно, именно эта рана словно заставила Викая собраться с силами. Он совершил три стремительные телепортации подряд, и после каждой очень быстро совершал какие-то магические движения. В итоге, когда голем летел на него после третьей вспышки, то волей случая оказался ровно в середине треугольника этих телепортаций. И именно в этот момент ладони Викая сверкнули ярким светом и…

Со всех трёх сторон треугольника в моего голема начал дуть ветер, да такой силы, что меня, стоящего в десяти метрах, сбило с ног. Голем же оказался точно в эпицентре этого урагана, который вдавливал его внутрь самого себя… и несколько секунд спустя голем, не выдержав этого чудовищного напряжения, с жалобным звоном разлетелся на ледяные осколки.

Викай же в бешенстве повернулся ко мне. Я уже приготовил новые ледяные снаряды, чтобы защищаться, но в этот момент… обнаружил, что мне не хватает воздуха. Проклятье, как можно было забыть об этом базовой атаке, как можно было заранее не обезопасить себя?!

Но это был не просто вакуум. Викай, одной рукой, вероятно, поддерживая вакуумное пространство, пальцами второй совершал стремительные жесты… и они как будто вытягивали из меня последний воздух.

— Мне очень жаль, Дэмиен, — прошипел Викай, безжалостно на меня глядя, — ты был достойным соперником, и, встреться мы на арене, для меня было бы честью сражаться с тобой. К сожалению, я не могу позволить себе сейчас проиграть. Так что — прости…

Ещё несколько секунд я пытался вызвать воду, использовать гипнотический импульс, сделать хоть что-нибудь! Но нет… без воздуха живое тело — слишком уязвимая мишень, и потому через несколько мгновений меня поглотила тьма…

Очнулся я… по множеству разных причин. Мне хотелось есть, мне хотелось пить, у меня отмёрзла щека, которой я лежал на полу. С трудом поднявшись и разминая затёкшие мышцы, и принялся осматриваться, пытаясь понять, где оказался.

По размеру это походило на какой-то каменный мешок. Объёмом два на два, не больше. И, скорее всего, я даже не мог бы встать в полный рост. Тем не менее, в камере было достаточно света. Один источник шёл из окошка на двери, другой — из такого же мизерного окошка с противоположной стороны.

Проверяя свои возможности дальше, я попытался применить свою магию. И — о чудо! — передо мной появилась сфера воды. Я поспешно напился, утоляя хотя бы жажду. Голод в перспективе был не так страшен, с моим опытом можно было спокойно потерпеть двое-трое суток. А вот жажда — это куда серьёзнее.

Хотя — какая разница? Раз уж они оказались до такой степени наивны, что оставили мне возможность колдовать — значит, надо этим пользоваться. Сотворив новую воду, я придал ей форму молота, заморозил, замахнулся и…

И едва ледяное оружие приблизился к двери, как оно тут же рассыпалось обратно водой. И я только сейчас заметил, что на двери, а так же на стенах и даже на потолке мерцают странные серые руны, которые я поначалу и не заметил. Что ж, всё-таки градоправители оказались не такими дураками, как я себе представлял.

Судя по всему, шум в моей камере не остался без внимания. В окошке на мгновение промелькнула чья-то морда, но я не успел рассмотреть, кто именно это был. Кричать и звать я не стал: не хотелось лишний раз унижаться и показывать свою слабость. Кроме того, можно быть уверенным: с учётом того, насколько сильно на мне сейчас завязана экономика распределения воды, обо мне нисколько не забыли и выйдут на контакт при первой же возможности. Об этом косвенно говорило и то, что меня не стали избивать и вообще как бы то ни было калечить. Хотя, уж как минимум, Лексабу наверняка очень хотелось отомстить за свой глаз.

Примерно через полчаса дверь в мою камеру снова открылась, и в неё протиснулся Маис.

— На выход, Дэмиен, — скомандовал он, — и, подчёркиваю: будет лучше, если ты обойдёшься без глупостей.

Не видя никакого смысла спорить, я послушно поднялся и направился к выходу. Там Маис встретил меня своим клинком, который он был готов вогнать мне в горло при малейшем признаке опасности.

— К стене! — скомандовал он. Я послушно повернулся к стене, подняв руки за голову. Маис схватил меня за запястья и мгновенно, хотя и достаточно бережно завёл руки за спину и перевязал их верёвкой. Когда он закончил, я немного поводил руками, проверяя ощущения. Нет, завязано хоть и крепко, но достаточно свободно, и большего неудобства, чем сам факт того, что руки были заведены за спину, не ощущалось.

— Я же сказал, — грубо повторил Маис, хватая меня за шиворот и поворачивая в другую сторону, слегка подталкивая, — просто не делай глупостей, и всё с тобой будет хорошо.

— Значит, ты обо всём знал с самого начала, — с коротким смешком сказал я, — что ж, можешь собой гордиться: среди последних четверых, что сюда доставили, есть и твой отец. Ты, должно быть, испытываешь по этому поводу огромное воодушевление.

— Что… что ты такое несёшь? — растерялся Маис, — мой отец погиб много аквот назад! Что за ложь?

— А ты, в самом деле думал, что эти трое, высасывающие из расы вимрано последнюю кровь, скажут тебе правду? Хотя, в самом деле, мне-то какая разница? Верь, во что хочешь.

Маис ничего не стал на это отвечать, лишь молча продолжая направлять меня куда-то. Судя по тому, что мы в конце концов по очередной лестнице вышли обратно в помещение с капсулами вимрано, меня никуда особо далеко не уводили. Временно заперли в камеру, где, вероятно, давали перебеситься особенно агрессивным вимрано. Да и выносить меня отсюда, чтобы позволить простым жителям увидеть моё тело и допустить, чтобы по Корроско поползли связанные с этим слухи, в планы градоначальников явно не входило. Нет, простые жители должны быть уверены в том, что всё хорошо, я продолжаю работать на Корроско и давать им воду, и никаких проблем нет. Если это окажется не так — всех троих градоначальников очень быстро поднимут на вилы.

И, кстати, они и сами здесь присутствовали. Перед лестницей, ведущей на верхние уровни здания источника, стояли три кресла, которые занимали Лексаб, Гимлав и Викай. У первого на лице была чёрная повязка, скрывавшая выколотый глаз, второй держал культю правой руки на перевязи, а у третьего живот в том месте, где лапа ферста едва не выдрала ему кусок мяса, был полностью перебинтован. При этом шрам на его лице зарубцевался так, сложно он заживал уже целую неделю. Я мстительно усмехнулся, глядя на результаты своих трудов. Подлецы получили по заслугам, и если они думают, что после этого я сменю гнев на милость — то очень сильно ошибаются.

Когда до кресел градоначальников оставалось, наверное, метра три, Маис снова взял меня за шиворот и, толкнув под ноги, заставил встать перед ними на колени, после чего отступил в тень.

— Итак, экстренное заседание в связи с непредвиденными обстоятельствами объявляется открытым, — весело сказал Гимлав, которого, казалось, совершенно не заботил тот факт, что его сделали инвалидом.

— Верно, — кивнул Лексаб, который с повязкой имел ещё более злой и лихой вид, чем раньше, — ну, как ты себя чувствуешь, Дэмиен? Ты удовлетворён случившимся? Ты считаешь, что мы наказаны достаточно, по твоему мнению? Ты готов работать дальше?

— Вы при жизни никогда не расплатитесь за то, что сделали, — с ядовитой улыбкой прошептал я, — и до тех пор, пока вы в принципе живы, ничего ещё не кончено. Вы — паразиты, живущие за счёт остатков тех, кто вымер по вашей же вине! Вы предлагаете мне просто так взять и принять это? Ни за что! Вы больше ничего от меня не получите!

— Мы понимаем, Дэмиен, что это не очень приятная правда, — мягко заговорил Викай, который, как и прочие, весьма равнодушно относился к своим травмам, словно даже не замечая их, — но пойми и ты. Какой у нас был выбор? Просто умирать без воды? Ты же сам понимаешь, что это неприемлемо. Если из десяти шансов есть на выживание хотя бы один — им надо пользоваться. У нас не было выбора.

— У вас был прекрасный выбор! — выплюнул я, — вы могли ПОПРОСИТЬ вимрано, чтобы они вам помогли. Могли ПОПРОСИТЬ у них прощения за то, что сделали! Но, разумеется, гордость не позволила вам этого сделать! И поэтому вы ведёте такое противоественное существование!

— Повторяю: у нас не было выбора! — отчеканил Лексаб, — мы не могли позволить себе ждать, пока вимрано простят нас. Мы умирали здесь и сейчас, и вода была нужна нам для выживания.

— Ну, хорошо, — я опустил голову, не желая смотреть на них лишний раз, — и на что вы рассчитывали? Как вы можете видеть, дети мудрецов, которых вы заботливо устраиваете в личную гвардию и пристально следите за их развитием, умений своих отцов не наследуют. Рано или поздно все мудрецы вимрано умрут. И что вы будете делать тогда?

— У нас есть ты, — тихо сказал Гимлав.

— Я тоже, представьте себе, не бессмертен, — хмыкнул я, — в этих условиях моё тело, не привыкшее к таким высоким температурам, продержится от силы тридцать-сорок аквот. И, как вы понимаете, с каждой аквотой мои силы будут иссякать, тело стареть и быстрее уставать. А желание жить — когда заставлять себя жить дальше нет ни одной причины — пропадёт ещё быстрее, а вместе с ним — и способности к чарам. И что потом?

— Значит, мы примем неизбежное, — прорычал Лексаб, — если не останется способов для выживания — это будет означать закат нашей расы, с которым останется только смириться. Но до тех пор, пока у нас есть хотя бы одна возможность выживать — мы будем пользоваться ею до конца.

— Вам действительно хватит силы жить вот так? — я не выдержал и с презрением посмотрел на Лексаба, — жить, руководить, рожать детей, зная, что ваш мир находится на краю пропасти и может рухнуть туда в любой момент?!

— У нас нет выбора: жить или умирать, — ответил Гимлав, — если уж мы живём, то будем бороться за жизнь до последнего вздоха.

— Мы ходим по кругу, — устало выдохнул я, — я не стану больше вам помогать. Если вы знаете, что поступаете подло и отправдываете свою подлость якобы отсутствием выбора — нам больше не о чем говорить. Вы достаточно паразитировали на тех, кто не мог дать вам сдачи ни сейчас, ни 149 аквот назад.

— Не страшно, — ухмыльнулся Лексаб, — мы знали, что ты будешь брыкаться и сопротивляться. Но ничего, недельку посидишь без еды — а там, глядишь, мы до чего-нибудь, да договоримся. Уведи его.

— Одну минуту, — я снова поднял глаза, — если вы помните, в первый день я сказал, что однажды потребую от вас две вещи за свои услуги. Я желаю получить их сейчас. Я желаю получить Кинжал Жизни и Кинжал Хаоса.

Лексаб в ответ на эти слова издевательски расхохотался. Гимлав тоже смотрел на меня с таким умилением, словно перед ним стоял трёхлетний карапуз, гордо вещающий о том, как он вырастет и станет самым богатым в мире. Только у Викая не изменилось выражение лица. Напротив, он смотрел на меня так внимательно, что становилось неуютно. При том, что я сейчас наглядно им доказал, кто здесь прав, а кто виноват, и тот факт, что я стоял перед ними на коленях, ни о чём не говорил.

— Боюсь, ты не в том положении, чтобы ставить нам условия, — хмыкнул Лексаб, — и уже тем более — требовать такое.

— Значит, полученная вами вода не стоила этих игрушек? — скептически спросил я, — и вы не готовы держать своё слово?

— Зачем они тебе? — спросил Гимлав.

— Это уже моё дело, — ответил я, — я тоже вас не особо спрашивал, что вы делаете с водой, которую я вам даю. Хотя готов поспорить: на питьё расходовалась едва ли пятая её часть.

— Ах, ах, ах, что же нам делать, — сокрушённо покачал головой Лексаб, — надо как-то спасать своё слово. А то позор нашей репутации. Там, кажется, ещё какое-то условие было? — спросил он Викая.

— Да, разумеется, — кивнул тот, по-прежнему не собираясь улыбаться, — у нас было трое суток на то, чтобы отдать тебе эти вещи. Так что ты, Дэмиен, трое суток посиди без еды. Подумай над своим поведением и своим положением. Осознай, какое благо для тебя то, что мы готовы простить тебе наши увечья. И через три дня мы поговорим снова, и тогда, надеюсь, ты будешь более сговорчивым. Я понятия не имею, для чего тебе понадобились эти вещи, но ты прав: если ты будешь продолжать снабжать нас водой, мы будем готовы с ними расстаться. А теперь хватит, нас ждут другие дела. Маис! Уведи его отсюда!..

Глава 3.7

Глава 7. Неожиданная помощь.

Сразу после этих слов градоправители поднялись со своих кресел и направились к выходу. Маис же не спешил поднимать меня на ноги. Вероятно, по его мнению мне следовало с почтением смотреть, как градоправители величаво несут свои искалеченные в бою телеса решать проблемы мирового масштаба. Впрочем, уже через пять секунд гвардеец снова подхватил меня за шиворот и поставил на ноги.

— Топай! — коротко скомандовал он, развернув меня в сторону камер. И когда мы шли мимо капсул, Маис остановил меня возле последних четырёх заполненных.

— И кто, — хрипло спросил он, — кто из них мой отец?

— Зачем мне тебе это говорить? — насмешливо спросил я, — если вы посадили их сюда — они все неизбежно сдохнут, и куда раньше, чем ты думаешь.

Эти слова для меня даром не прошли. Потому что в следующее мгновение Маис прижал меня к себе, а в горло мне упёрся клинок.

— Говори! — прорычал.

— Давай, убей меня, — с такой же ненавистью прошипел я, — вы бы знали, до какой степени меня достал ваш убогий мирок, ваша раса паразитов, ваша бесконечная подлость. Я устал мучиться, давай, убей меня!

Маиса эта отповедь поразила настолько, что он значительно ослабил хватку и убрал клинок. Но спустя несколько секунд я услышал его умоляющий шёпот.

— Прошу тебя!

Я вздохнул. В этом ли заключается настоящая сила? Когда тебе угрожают, тебя оскорбляют, тебя заставляют — ты всегда в состоянии дать отпор, да так, что ни у кого и мысли не возникнет попробовать сделать это снова. Но когда кто-то обнажает перед тобой свою слабость, свои уязвимые места и искренне просит о помощи… у тебя нет сил отказать.

— Тот, что синий. С усами.

После этих слов Маис отпустил меня и подошёл к указанной капсуле. Тронул её рукой. Стоял он так долго, почти три минуты. Потом, развернувшись и вытирая подозрительно блеснувшие глаза, едва слышно шепнул мне:

— Спасибо.

После этого он повёл меня к камерам. Привёл он меня при этом не в старую камеру, а в какую-то другую.

— К стене! — скомандовал он. Подчинившись, я встал к стене, и уже через несколько секунд Маис проворно развязал верёвку.

— Входи! — скомандовал он. Я послушно вошёл. Эта камера была куда удобнее предыдущей. Здесь была хоть какая-то кровать, окошко немного больше того, что было в старом каменном мешке, сама камера куда просторнее, может быть, три на пять метров. Да и старая мешковина в углу, похоже, накрывала отхожее место. Но при этом на стенах мерцали те же самые серые руны, блокирующие магию. Такая же камера для вимрано… с чуть большим количеством удобств.

— Размещайся, — коротко сказал Маис, — тебе здесь, вероятно, придётся провести очень много времени. И — добрый тебе совет — не упрямься долго. Смирись, ты ничего не можешь с этим поделать.

— Я подумаю над твоими словами, — с издевательством фыркнул я. Маис сверкнул глазами, но не стал ничего отвечать. Просто захлопнул дверь и провернул ключ в замке. Я же остался совершенно один…

По моим внутренним ощущениям прошло двое суток. Как градоправители и грозились, еды мне никто не давал. Воды я был в состоянии дать себе и сам. При этом, однако, целых четыре раза приходил какой-то новый, незнакомый мне рано, судя по рыжей расцветке, скорее всего, шинрано, который при помощи какой-то магии, вероятно, проверял моё самочувствие. Что явно говорило о том, что конкретно в этих стенах блокировалась исключительно магия воды — прочей можно было свободно пользоваться.

На вторые сутки, когда голод начал донимать особенно сильно, тюремщики попытались разыграть новый спектакль. Они принесли какие-то приспособления, вероятно, местный вариант гриля и начали жарить мясо на открытом огне, явно сделав всё, чтобы как можно больше запаха долетало в мою камеру. В ответ на это я с издёвкой поинтересовался, какого происхождения это мясо, и не идут ли в пищу те самые мудрецы вимрано, из которых больше нельзя выжать магию воды. Раздавшийся после этих слов грохот и ругательства явно говорили о том, что вся их конструкция обвалилась и теперь была непригодна к использованию. А в следующую секунду дверь моей камеры распахнулась, и передо мной предстал взбешённый Пино.

— Дэмиен, лучше прекращай свои фокусы, пока тебя не начали кормить силой! — прорычал он, — ты прекрасно понимаешь, что никуда тебя отсюда не отпустят, и никто не даст тебе умереть! Так что хватит…

— Вы — паразиты! — с безумной улыбкой пропел я, — и если вы будете продолжать жить, как паразиты — то рано или поздно сдохнете. Лучше сдохните раньше. Руарху за вас меньше будет стыдно.

На это Пино не нашёлся, что ответить. Лишь, смерив меня злобным взглядом, покинул камеру, громко хлопнув дверью. Я же принялся в отчаянии размышлять.

Даяо был бесконечно прав. Своим недальновидным рывком я запустил цепь необратимых последствий. И я, наверное, даже представить себе не мог, сколько усилий и трудов я порушил своим вмешательством. Да ещё и эта схватка с градоправителями. С учётом того, что это для них теперь не только вопрос поддержания экономики города, но ещё и личное — хотя при последней встрече все это умело скрыли — меня теперь никто просто так не отпустит. Теперь даже Фартхарос, если он сюда вернётся, вряд ли сможет мне помочь. Если только не случится уж совсем какое-нибудь чудо…

И в этот самый момент дверь моей камеры снова открылась. И в неё вошёл… Викай. Я, не желая тратить лишние силы, просто молча смотрел на него. Вероятно, он пришёл сюда убедиться, что я не собираюсь умирать, а так же снова попробовать меня уговорить.

— Если вы пришли за тем, чтобы пытаться убедить меня в очередной чуши — не тратитьте ни своих, ни моих сил, — равнодушно сказал я, — просто закройте дверь с той стороны.

— Нет, я пришёл сюда не за этим, — сказал Викай, подходя к моей постели и присаживаясь на край. Я, сидевший в другом углу постели и обхватывающий колени, с удивлением на него посмотрел. И в следующий момент мне пришлось удивиться ещё больше. Потому что он, чуть скривившись от боли, потянулся внутрь своей рубашки… и в следующий момент вытащил свёрток, в котором слишком знакомо блеснули рыжая и сиреневая рукотяки.

— А теперь, Дэмиен, — тихо сказал Викай, — у тебя есть 15 стаков, чтобы убедить меня, почему я сейчас должен предать остальных и отдать тебе эти кинжалы. Если ты с таким восхитительным упорством продолжаешь называть нас паразитами — значит, у тебя есть видение развития событий, в котором такое существование может прекратиться — без ущерба для какой-либо расы. Сомневаюсь, что тебе удастся меня убедить — но твоё упорство достойно уважения, и потому я готов попробовать.

Я, понимая, что это действительно самый последний шанс суметь сделать всё правильно, собрался, приводя в порядок мысли после двухдневного бездействия и сопротивления голоду. Я быстро и кратко рассказывал Викаю действительно всю историю, о том, как меня воровали пустынные кочевники, о том, что на самом деле происходило в сиротском приюте вимрано. О том, как мне удалось извлечь из небытия Кинжал Порядка, и какие выводы из этого сделали Агер и Йегерос.

— Вот оно что, — протянул Викай, глядя куда-то в пустоту и витая мыслями очень далеко, — а я-то всё думал, почему Йегерос и Агер буквально сами отдали нам в руки этих четверых вслед за тобой. Чтобы окончательно замести следы. И… допустим. Допустим, я тебе отдам эти кинжалы. Допустим даже, что Йегерос на пару с Фартхаросом — да, теперь я понимаю, почему его так долго нет, — сумеют раздобыть Кинжал Смерти. И что потом? Что ты будешь делать со всей этой силой, Дэмиен?

— Чёрный Храм, — коротко ответил я, — если мы соберём первые четыре кинжала, то сумеем найти и пятый. Кинжал Природы. А с ним я сумею войти в Чёрный Храм.

— И почему ты думаешь, что сможешь его пройти? — спросил Викай, явно показывая, что про Храм он прекрасно знает и, возможно, намного больше, чем мне кажется.

— Потому что я уже проходил его в другом мире, — ответил я, — тому миру тоже грозила смертельная опасность — и мне удалось его пройти и не дать исполниться проклятию. Над вашим миром уже довлеет смертельное проклятие, но я уверен, что его источник по-прежнему находится в этом Храме. Если я сумел пройти такой один раз — смогу и второй. И я уверен, что именно в Храме кроется ключ к разрешению вашей беды.

— Этого всё равно недостаточно, Дэмиен, — упрямо покачал головой Викай, — даже если допустить, что твоих сил действительно хватило на то, чтобы вытащить Кинжал Порядка из прошлого — ты всё равно слишком полагаешься на случай! А если вам не удастся найти Кинжал Природы? А если в Храме не будет возможности привести наш мир к равновесию?! Тогда многие и многие погибнут напрасно. А если в Храме погибнешь и ты — что тоже не исключено, — то нас ждёт окончательная и неминуемая смерть.

— Мне нечего дать тебе, кроме своего слова, — устало ответил я, — я сам в это верю. И, как вы догадываетесь, верит Йегерос, верит Агер, верит Фартхарос, верят четверо мудрецов, что ради защиты этого знания пришли сюда и сдались на вашу милость. И если вы пришли сюда говорить со мной, значит, вы тоже понимаете всю противоестественность происходящего. А гарантированный результат… я его вам обещать не могу. Это жизнь, случиться может всё, что угодно, и я уверен, что вы это понимаете куда лучше меня. Если же вы до сих пор сомневаетесь в моих мотивах, то знайте: у меня тоже нет другого пути. Я хочу вернуться домой. Я знаю, что это возможно только в том случае, если в Руархе вновь воцарится стихийное равновесие. И потому я буду идти до конца.

С минуту Викай молчал. Потом медленно начал говорить:

— Если всё это действительно так… То я, пожалуй, готов тебе поверить. Ведь я встречался с этим альбиносом. И он, действительно, рассказал мне то же самое.

— Как… как вы с ним встретились? — поражённо спросил я. Лишнее доказательство того, как мало я знаю о том, сколько работы в этот момент происходило вокруг меня. Если уж Агер добрался до самого Викая!

— Филика и Шеала помогли, конечно, — пожал плечами Викай, — как ты думаешь, через кого Шеала смогла добиться того, чтобы тебе стали назначать в охрану разных гвардейцев?

— Так… это про вас говорила Шеала? — начиная, наконец, увязывать нити ситуации в одно целое, спросил я.

— Да, — кивнул Викай, — я давно выбрал себе Шеалу в избранницы. Как мне хочется верить — это взаимно. К сожалению, Фартхарос слишком ревностно оберегает своё семейство, и у меня было очень мало возможностей с ней видеться. Но если ты сделаешь то, о чём говоришь… если с моих плеч, наконец, спадёт этот тяжкий груз, и я смогу жить спокойно и счастливо со своей любимой женщиной… Что ж, Дэмиен, я тебе поверю. Но взамен я прошу от тебя одного. Если уж ты решил идти до конца — дай слово, что не свернёшь с этого пути. Дай слово, что ты действительно пойдёшь до конца.

— Каждый, с кем я говорю, требуют от меня такого слова, — с раздражением отозвался я.

— И, вероятно, небезосновательно, — с внезапной суровостью сказал Викай, — потому что в тот момент, когда ты узнал правду о мудрецах вимрано, и градоправители стояли перед тобой, готовые на любые твои условия, что ты сделал? Взял нас троих в кулак, потребовал кинжалы и через несколько суток незаметно испарился? Нет, ты начал ныть, злиться, беситься — и этим чуть не порушил колоссальные усилия всех, кто работал на твоё дело. Мне даже представить страшно, сколько рано отдавали сил ради твоего дела — и сколько сил они тратили на то, чтобы скрыть это от нас. И небезосновательно. Лексаб и Гимлав не откажутся по доброй воле от своей власти. И едва они узнают, что ты продолжаешь действовать — то, будь уверен, сделают всё, чтобы тебе помешать. Поэтому я с таким сомнением принимаю это решение. Дар у тебя — уникальный, намерения — добрые, но вот силы воли, чтобы дойти до конца, чтобы примирится с жертвами, которые ещё будут, можно не сомневаться, у тебя не хватает. Но, раз уж я ступил на этот путь — надо идти по нему до конца. Бери кинжалы! И не вздумай трогать их голыми руками — Кинжал Порядка, может быть, и пощадил тебя, учуяв родную магию воды, но никакой другой клинок для тебя такого исключения не сделает. И готовься.

— Что вы будете делать? — с недоумением спросил я, — поможете мне прорываться с боем?

— Конечно, нет, — улыбнулся Викай, — я рассчитываю выиграть достаточно времени, чтобы укрыться в поместье Фартхароса. Его ифрит, по крайней мере, сохранит мне жизнь до его возвращения. А вот что сделают со мной Лексаб и Гимлав, если доберутся — тебе лучше не знать. Так что — только портал.

Встав, Викай начал перебирать ладонями, словно прял невидимую пряжу. Минута, другая… и вот передо мной возникла мерцающая воронка…

— Ступай спокойно, и ничего бойся, — улыбнулся Викай, — будет немного трясти, но уж придётся потерпеть. И помни, Дэмиен, — когда я встал, он внезапно схватил меня за руку, — скольким ты уже дал обещание идти до конца. Так что знай: если мы все умрём, и все наши жертвы окажутся напрасными — твоей душе после смерти очень, ОЧЕНЬ непоздоровится.

Я с благодарностью смотрел на Викая, не веря, что он действительно это делает. Я хотел поблагодарить его за этот выбор, хотел сказать, что понимаю, как тяжело он ему дался, но янрано не дал мне такой возможности. Улыбнувшись, он снова схватил меня за руку и силой втолкнул в портал. И я, прижимая к груди свёрток с драгоценными клинками, уносился навстречу неизвестности…