Изгнанник на цепи

Глава 3

Сложно придумать более неподходящее для английского аристократа этого мира занятие, чем то, которым я был сейчас увлечен. А именно — вольготно расположившись полулежа, на диване, я с равными промежутками времени тыкал пальцем в мягкий девичий бок, монотонным голосом интересуясь у жертвы, в каких компрометирующих её связях она состояла раньше. Владелица бока вертелась, хихикала и протестующе молчала. Точнее мычала — спонсором «мылчания» служили порекомендованные как-то сыном русского князя ириски, намертво склеившие рот жадной девочке.

Лавина перемен в жизни, угрожавшая погрести меня с головой, прошла мимо. Возня с Таканаши Кеем оказалась отложена на неопределенное время. Будущим Героем сейчас занимались наблюдатели и ревизоры имперской безопасности, пытаясь тайно разобраться, что с ним не так. Подготовка к «Дебатам», инициированным чрезмерной активной Эми Арай, неожиданно привлекла куда больше внимания, чем надеялись организаторы, посему их не только отложили на неделю, но и решили провести вместо уроков. Жерар по секрету рассказывал всем желающим и не очень, что на дебатах ожидается визит не только представителя императора, но также директоров других школ как Гаккошимы, так и ряда других учебных заведений.

Это были, наверное, первые мои полноценные выходные за всё время пребывания в Японии. Впрочем, отдохнуть по-настоящему не получалось — сами апартаменты, снятые мной отдельно для себя, для Рейко и для прислуги, не позволяли расслабиться. Отвыкший от городского шума, от воя на диво регулярно проезжающих мимо дома трамваев и стука лошадиных копыт, я никак не мог сосредоточиться на умственной деятельности, что заставляло поглощать кофе литрами и курить сигарету за сигаретой. Измаявшись без всякого толку, я сейчас некультурно домогался до Рейко с помощью пальца.

— Нету у меня никаких знакомств, — забурчала отхихикавшаяся и извертевшаяся девушка, умудрившаяся победить коварные конфеты, — Не понимаю тебя, Ариста. У тебя есть деньги, есть целый чемодан с какими-то ценными бумагами, мне император обязательно выделит новые земли для рода. Что тебе еще не хватает?!

— Чемодан с акциями будет мертвым грузом, пока у меня не появится опытный поверенный, — начал я объяснять, — Но не в нем суть. Что чемодан, что земли, что мои счета в банке, это всё мёртвые деньги, Иеками-сан. А нам нужные живые. Говорящие.

— Живые?! Говорящие?! Ты сколько кофе выпил?! Доктора вызвать?! — запрыгала на одном месте девушка.

Тактично отведя взгляд от случайно оголившихся в процессе прыгания нижних девяносто Рейко и терроризирующих ткань одежды верхних, я начал занудным голосом объяснять:

— Источник финансового благополучия говорит о тебе куда больше и куда лучше, чем ты можешь сказать сама, Рейко-тян. Сейчас же, даже в самой выгодной перспективе, мы выглядим как обеспеченные детишки, не имеющие собственного веса. Если такая ситуация сохранится до момента твоего признания главой рода, то уйдут десятилетия труда на то, чтобы в глазах высшего света приобрести хоть какое-то значение. И то… любой злой язык сможет шепнуть за нашими спинами, а то и в лицо, о том, что всем, что у нас есть — мы обязаны императору. У твоего желания начать историю рода с «чистого листа» есть… последствия.

— Кажется, я понимаю, — покивала задумавшаяся на несколько минут девушка, так и не соизволившая вернуть своей мягкой домашней юбке приличный вид, — Но всё-таки это невозможно, Ариста.

— Трудно, но не невозможно, — не согласился я с ней, — Впрочем, оставь эти дела мне. Сама лучше сосредоточься на том, что должна знать глава рода.

Меня совершенно не трогало то, что после заключения брачного союза Рейко будет стоять выше меня в местной иерархии, даже наоборот. Влиться в совершенно чуждое обоим моим менталитетам общество, проведшее в самоизоляции многие десятки лет, представлялось маловозможным. С другой стороны, в качестве консорта я приобретал ну очень большую свободу выбора чем заниматься и куда прилагать личные усилия.

— А еще нам будет нужна парочка наложниц… — внезапно задумчивым голосом произнесла Рейко, заставляя меня подавиться дымом и выплюнуть сигарету.

Подобрав и затушив её, я уставился на японку квадратными глазами. Какие нафиг наложницы? Что с ней? Зачем?!

Сероглазая девчушка смотрела на меня тяжело и серьезно… несколько секунд. После чего с воющим хохотом опрокинулась на диван, меся воздух крепкими ножками. Она судорожно всхлипывала, пытаясь втянуть в себя немного воздуха, но тут же вновь разражалась диким смехом.

— Видел бы ты свое лицо! — прорыдала она через некоторое время, — Аааа! Наложницы! Ахахаха!

Насупившись, я двинулся к провокаторше с ярко обозначенными на лице намерениями. Влегкую их прочитавшая Рейко тут же рванула от меня прочь, вопя, что это была ее страшная месть за щекотку. Поймать активно удирающего колобка оказалось совсем не легкой задачей несмотря на солидный выигрыш в росте и длине конечностей — мелкая хулиганка оказалась чрезвычайно юркой и мобильной, умудрившись трижды провернуть маневр с поочередным нырком под стол, кресло и кофейный столик. В конечном итоге мне пришлось прибегнуть к военной хитрости, метнув в хохочущую девчушку тяжеленным покрывалом с дивана. Шлепнувшая на паркет девушка тут же поняла, что дела ее плохи, и начала громко вопиять о прощении. Его я даровать не собирался. Иеками своей проказой чуть не сломала мне мозг, тут же принявшийся высчитывать поколение, в котором дети от наложниц консорта могли бы претендовать на вступление в побочную ветвь рода.

Избавление от суровой кары ей пришло в лице вернувшегося домой Уокера, постучавшего в дверь кабинета затем, чтобы объявить о приходе «господина Сент-Амора». Спасенная дворецким японка шустро вымелась из помещения, чуть не сбив по дороге «спасателя», а я поспешил принять хитрого француза, на которого возлагал множество надежд и чаяний, о чем тот точно не должен был узнать… заранее.

— Особняк… это сложно, друг мой, — качал головой баюкающий в ладонях кружку с какао француз, — А при словах «хороший поверенный» мне просто становится дурно! Мы на чужбине, Алистер! Япония открыла границы всего десять лет назад! Отыскать здесь свободного и опытного простолюдина для столь важной роли? Тебе проще слетать за ним домой! В десять раз проще!

Я хмуро слушал разглагольствования плотного брюнета, успешно маскирующего резкие и отточенные движения бойца-кинжальщика под французскую импульсивность. Сент-Амор в таких красках и так живо описывал свою беспомощность, что поневоле в голову лезли не самые хорошие мысли.

— Алистер! Друг мой! Я не набиваю себе цену! — мастерски угадал ход моей мыслей Жерар, отставив какао на столешницу ради горячей двуручной жестикуляции отрицания, — Ни о какой торговле не идет речь! Я бы с огромным удовольствием тебе помог просто так! Пойми, те, с кем я общаюсь, совершенно не заинтересованы в продаже домов!

— Совершенно никаких идей нет? — кисло спросил я его, приняв слова на веру.

— Есть! — тут же просиял Жерар, отдёргивая руки от чашки с такой скоростью, что я аж оторопел, — Есть! Скажи, ты слышал что-нибудь о Мезальянс-холле?

— Ничего. Что за странное название?

— О! — шатен подскочил, начиная бегать по кабинету, — Тут целая история! Это клуб! Клуб для западных дворян в Токио! Там собираются приезжие из Европы самых разных титулов! Рыцари сидят рядом с виконтами, бароны пьют с герцогами! Понимаешь, откуда название?

— Он прямо так и называется? — поднял одну бровь я.

— Нет, — француз махнул рукой, — У клуба есть официальное название, «Далекий берег». Его первый владелец, бывший корсар, Симеон Сальери, рассчитывал открыть бар для моряков, но ему чересчур повезло с зданием и не повезло с местной клиентурой! Текущий владелец, Йоганн Брехт, решил не менять название заведения, но все его зовут Мезальянс-холл! Я с радостью составлю тебе туда компанию!

— Кажется мне, что ты пойдешь не только с радостью, но и по своим делам, — хмыкнул я, тут же деловито уточняя у лучащегося белозубой улыбкой француза, — Вход свободный?

— Требуется первоначальный взнос в три миллиона йен.

— Немало…

Француз поспешил объяснить. В клубе действовала своеобразная, но эффективная система распределения его членов. Всего Мезальянс-холл мог похвастаться тремя этажами в высоту и одним подвальным помещением, с ограничениями доступа в некоторые места и этажи. Первый этаж и подвальное казино были открыты для всех, кто уплатил взнос, записывающийся, кстати, на счет нового члена. Полностью. Аристократ мог свободно есть, пить и играть на эти деньги, но, если его баланс падал ниже трех миллионов, он терял доступ на второй этаж. Третий этаж был закрытой частью, куда попадали лишь по приглашению действующих участников. Более того, Жерар пояснил смысл денежной планки — клуб брал на себя покупку билета в Европу для тех своих членов, которые решали покинуть Японию до того момента, как им в голову стукнет идея пропить хранимые клубом три миллиона. Этакая страховка и определитель платежеспособности в одном флаконе.

И… действительно, у Жерара там были дела, в которые он меня посвящать не стал. С другой стороны, француз сразу же заявил, что Мезальянс-холл хоть и является бесценным приютом и информаторием для европейца на чужбине, но при этом совсем небезопасное место. Процветающих чужеземцев в стране Восходящего Солнца было куда как мало, поэтому, чтобы не стать жертвой обмана, а то и попытки прямого ограбления дошедшим до крайней бедности бедолагой, лучше всегда иметь при себе несколько хорошо вооруженных товарищей.

Но… информация, связи, советы и даже особняки, с возможностью приобретения всего этого всего лишь за деньги. Ценно.

— Когда пойдем? — прервал я уходящего на второй круг славословий злачному месту Жерара.

— Гм… Алистер! А почему бы и не сейчас?!

Если бы у меня промелькнула хотя бы тень мысли о том, какую ошибку я совершаю… но, захваченный острым желанием обзавестись своим собственным домом, труда себе обдумать предложение импульсивного пройдохи я не дал. Одевшись и прихватив с собой «стандартный» походный комплект оружия, я вышел из дому, питая множество радужных надежд.

Снаружи Мезальянс-холл впечатлял размерами. Подходя с Жераром к зданию, я никак не мог поверить, что вот из этой громадины хотели сделать моряцкий кабак. Возможно его первый владелец планировал три четверти помещений сдавать в аренду, потому как само здание я мог сравнить только с крупным торговым центром, которые помнил из прошлой жизни. Серое массивное здание имело несколько входов, отдельную (и весьма немалую!) парковку под кареты, а также здание для прислуги, где возницы могли спокойно дожидаться своих господ часами в тепле и уюте.

Как отметил Жерар, сам клуб был единственным постоянным местом сбора приезжей знати со всего мира в Токио, посему предоставлял множество полезных и нужных сервисов. Здесь членов клуба ожидали казино, сигарный клуб, бальный зал, несколько баров, отличный ресторан и даже сауна. В общем, обеспеченный человек мог бы не вылезать отсюда месяцами — нотариусы, врачи, юристы и черт знает кто еще тут тоже были.

— Сэр, мне необходимо знать Ваше общественное положение и гражданство, дабы сделать полагающиеся записи, — старший распорядитель, проводящий собеседования с кандидатами в члены клуба, был моим соотечественником, а значит — невозмутим, сух и упрям. Взглянув на меня поверх очков, человек развил тему, — Каждый из членов клуба должен знать, с кем имеет дело. Конфиденциальность в настолько элементарных вопросах… боюсь, неприемлема для нашего заведения.

— Без исключений? — холодным тоном осведомился я просто затем, чтобы выиграть немного времени на раздумья. Правильно понявший меня распорядитель отрицательно покачал головой после паузы, продолжив на меня испытующе смотреть.

Это было чертово фиаско. Передо мной стоял выбор: развернуться и уйти, оставив свой статус свободного рыцаря и изгнанника в тайне, либо выложить все карты на стол, сразу же ломая все свои планы по сохранению секрета как можно дольше. Встать и уйти сейчас, бросив уже записывающегося в соседней комнатушке Жерара, значило его сильно и незаслуженно подвести. Парень определенно рассчитывал на мою поддержку. Более того, я вполне мог вызвать своим уходом куда больше интереса к своей персоне, чем мне хотелось бы.

— Алистер Эмберхарт, — решился я, — Изгнанник. Гражданство отсутствует. Возведен в «свободные рыцари» Его Величеством королем Британских островов, Генрихом Двенадцатым. Предупреждая ваш вопрос — после изгнания. Этого достаточно?

— Боюсь, что в таком случае мы вынуждены Вам отказать в членстве, — поджал губы не изменившийся в лице старик, — Прошу прощения, юный сэр, но на данный момент Вы — до зубов вооруженный юноша, могущий оказаться наемником, убийцей, разбойником или шпионом. Такова наиболее часто встречающаяся роль у людей вашего достоинства.

— Единственное, что я собираюсь добавить к своим словам — то, что являюсь учеником Якудзёсейшин сёудай, расположенной на острове Гаккошима, — процедил я, — если и этих данных Вам будет недостаточно, то буду вынужден откланяться.

— Боюсь, что да, — развел руками мой соотечественник, — Но я вынужден просить вас задержаться ради проверки уже сказанного. Наше заведение очень серьезно подходит к вопросу безопасности членов клуба. Телеграфирование в Англию займет несколько часов… ведь, как понимаю, имперская канцелярия Японии не обладает сведениями о Вас?

Пришлось его разочаровывать, что в итоге сократило время вынужденного ожидания в разы. Попивая кофе и дымя сигаретой, я горько сожалел о допущенном промахе. Мысль о том, что этот поджавший рот в куриную жопку сухарь будет обо мне молчать, выглядела смехотворной. Англичанин же, предупредив меня о том, что служба безопасности Мезальянс-холла велика и обильна и даже более того, представлена не только в людях с огнестрельным оружием, но также и в адептах местных боевых искусств. Еще гнездо социальной активности приезжей знати могло похвастать арсеналом автоматонов, как независимых, так и вмонтированных в стены клуба. Я равнодушно кивал, уже мысленно вычеркнув это место из списка собственных интересов.

Эх, ну что мне стоило подумать…

— Сэр, — внезапно привлек мое внимание так и не покинувший своего места за столом старик-распорядитель, — я готов поставить свою годовую плату на то, что Вы не бывший простолюдин. Внешние звукоуловители уловили ваш разговор с товарищем, ваши английский и японский языки безупречны. Покрой одежды, манера поведения — всё говорит о том, что вы знатная персона, к тому же обеленная от всех возможных и допустимых грехов возведением в рыцари. Единственное, что Вас сильно выделяет — это три револьвера, нож на предплечье, явно непростая трость и, кажется, еще один нож на щиколотке. Вы пришли сюда как на войну. Что можете по этому поводу добавить?

— Я узнал о вашем заведении около двух часов назад, — равнодушно бросил я, закуривая новую сигарету, — Признаю, что нахожу своё решение сюда прийти несколько… преждевременным. Что касается моего арсенала, так это только и строго моё дело. Давайте дождемся ответа из канцелярии, а затем расстанемся в лучших чувствах. Вполне допускаю, что не навсегда.

Комментировать мой не подразумевающий продолжения диалога ответ распорядитель не стал. Поджав губы еще сильнее, он откинулся в кресле, тоже приняв безразличный вид. Кажется, он был раздосадован моей позицией. У них что, так мало отказов тут?

Сент-Амор был потрясен, взбудоражен и сгорал от любопытства, но… благоразумно молчал, хоть и бешено сверкая глазами. Регистрация француза прошла успешно и он, получив свою карточку члена клуба, ожидал меня в коридоре, возбужденно бегая из стороны в сторону. Узнав, что я получил отказ Мезальянс-холла, он с видимым большим трудом себя сдержал, начав сдавленно ругаться. В принципе, это было понятно… озвучь я, что являюсь официальным гостем страны, красную дорожку мне бы прокатили на все этажи, но совершать подобную глупость в отношении совершенно незнакомого коллектива? Как бы не так.

Тем не менее, юный проныра быстро взял себя в руки, оповестив меня, что несмотря на сей печальный казус, которого он совершенно не понимает, вынужден со мной попрощаться. Он явно выделил в своей короткой, но искренней речи, что навестить второй, условно безопасный, этаж — для него большая потребность. На этой ноте мы с ним и раскланялись, под насупленными взглядами двух распорядителей.

Выйдя на улицу, я не удержался от искушения и приступа ностальгии, заскочив в трамвай. Местные эфирные средства городского транспорта не так уж серьезно отличались от трамваев, которые я помнил из своей первой жизни, разве что издавали постоянно хорошо слышимый звук, больше всего похожий на монотонные завывания, да еще и были лишены дверей. Кивнув сидящим японцам, я облокотился о вертикальный держатель у кабины водителя, готовясь закурить, чтобы полностью насладиться несколькими минутами поездки на знакомом транспорте.

Сделать мне этого не дали.

В заднюю дверь только начавшего набирать с остановки скорость трамвая заскочили два типа. Оба тут же начали активно проталкиваться вперед, вызывая у трудового народа негромкое и возмущенное бурчание и гневные взгляды. Я с вялым любопытством наблюдал за ними — европейцы, в чрезмерно заношенной одежде, они всем своим видом напоминали преуспевающих рабочих, которые куда-то опаздывают внутри трамвая. Вывод оказался в корне неверным, в чем меня убедили два синхронно вытащенных дешевеньких револьвера, уставившихся на меня своими мелкокалиберными дулами.

— Юный сэр, — прохрипел на отвратительном, но разборчивом английском один из них, мелкий и чернявый, — Соблаговолите расстаться с наличными в нашу пользу. Немедленно!

Слова он сопроводил отчетливо слышимым на фоне трамвайных завываний щелчком взводимого курка. Его рука чуть подрагивала.

— Три миллиона, — лязгнул грубым голосом второй, владевший языком чуть получше, — Мы знаем, что они у тебя! Быстро!

Меня грабят. В трамвае. Это было настолько внове, что я, к своему счастью, полностью растерялся. Последнее было очень хорошо, так как на вбитых рефлексах я должен был уронить трость и портсигар, выхватить револьверы и вступить в бой, который бы кончился печально. Оба потрепанных жизнью субчика выдрали свои пистолеты из кобур заранее, лишив меня и шанса на успешную попытку самообороны.

— Сэр! — вновь угрожающе пролаял первый. Те из пассажиров, что увидели оружие в руках преступников, уже начали взволнованно бормотать и жаться от бандитов подальше.

— Спокойно, — ответил я, — Деньги у меня в нагрудном кармане. Мне нужно их вытащить.

— Потянешься к револьверу, щенок, получишь пулю, — повёл стволом чернявый, — Очень медленно вытаскивай ассигнации.

Получать пулю из-за трех миллионов йен мне не хотелось категорически, но наступить на горло собственной гордости было трудно. Очень. Мерзавка извивалась и уворачивалась, требуя от меня крови и мести. По внешнему виду грабителей было понятно, что они не шутят, именно из-за людей подобного сорта, Жерар и просил прикрытие. Люди, желавшие нового старта на чужих берегах, далеко не всегда добивались успеха. Оказываясь без пенни в кармане там, где чужеземцев совсем не привечают, благородные не могли себе позволить опуститься до физического труда, даже если им выпадала такая оказия. Мезальянс-холл позволял им торговать информацией и услугами, даже предлагал «страховочный пакет» за первоначальный взнос, но кто поплывет на другой конец земного шара, имея какие-то шансы на Родине?

Я сжал правую кисть в кулак, медленно оттопыривая указательный палец.

— Здесь — деньги, — мой палец указал на грудь, а затем медленно навелся гораздо ниже, — А вот здесь — кобура. Туда я не полезу, джентльмены, даю вам слово. Сейчас я медленно достану деньги.

— Ладно! — вновь захрипел чернявый, — Без фокусов!

Фокусы показывать не было никакого желания. Мои пальцы схватили пачку ассигнаций и медленно потащили её наружу. Человеческий шум в трамвае тут же повысился на порядок — возбудились все. Япония с любовью подошла к печатанию своей наиболее «весомой» купюры, банкноты номиналом в пятьдесят тысяч йен радовали глаз сочным, но каким-то нежным розовым оттенком и чуть более крупным, нежели другие купюры, размером.

Короткое резкое движение кистью, и за окнами трамвая на краткий момент расцветает дивный розовый цветок, тут же с шелестом уносящийся назад.

Проводившие цветное шоу взглядом грабители вновь ошарашенно уставились на начавшего улыбаться меня. Сидящим в трамвае японцам почему-то понадобилось куда меньше времени прийти в себя, чем европейцам. Люди взревели, вскочили, началась жестокая борьба и давка за право первым выскочить через заднюю дверь.

Но ровно за миг до того, как вокруг разразилась кутерьма, раздался сдвоенный выстрел, из-за которого я обзавелся двумя здоровенными дырами в сюртуке.

Ненавижу экспромты… и гордость…