Измена. Магическая кухня попаданки

Глава 13

Элизабет обрадовалась, увидев меня. Она сразу бросила все дела, сняла светлый передник и ухватила за руку, чтобы утащить наверх. Там нашлось и печенье, и ароматный чай на травах. Я рассказала немного о жизни в замке у Алена, послушала последние новости в городе, но так и не смогла заговорить о Патрике.

– А что с Клодом, Бел? – потянувшись через низенький столик, Элизабет накрыла мою ладонь своей.

– Ничего, – вздохнула я, низко опустив голову. – Ален пытался поговорить с ним, надавить, но все без толку! Клод вцепился в ребенка, как клещ. Он знает, как отомстить мне. Да и считает меня плохой мамой, которая не даст Патрику достойной жизни. Мол, кухарка не может быть достойной матерью! То ли дело он, аристократ, чтоб ему…

В бессильной ярости я сжала пальцы, сминая ткань платья у себя на коленях. Элизабет подошла поближе, положив ладонь мне на плечо.

– Не переживай. Помнишь, я говорила тебе в прошлый раз, что у меня появился план? Но ты тогда уехала с Аленом.

– Прости, – поморщилась я, вспомнив об этом. – Я была в расстроенных чувствах, мало соображала и, если честно, не верила, что что-то можно сделать. И боялась злоупотреблять твоим гостеприимством. Хотела сначала устроиться, а потом…

Меня прервал звонкий подзатыльник. Я айкнула, потерев голову, а Элизабет грозно уперла руки в боки.

– Дурочка! Что за слова такие? Злоупотреблять, пф! – она встряхнула светлыми волосами.

– Так что ты придумала тогда? – я с надеждой подалась вперед.

Элизабет немного замялась. Она прошлась по комнате, на минуту замерла у окна.

– Есть у меня один… знакомый. Не слишком добропорядочный и дружный с законом, – усмехнулась Элизабет. – Разбойник, попросту говоря. Его шайка время от времени заваливается в таверну, вот и с главарем я хорошо знакома. Он, хоть и промышляет грязными делами, но человек неплохой. И может помочь выкрасть ребенка, если ему хорошо заплатить. Конечно, если я замолвлю за тебя словечко перед Адрианом.

– Адриан, значит. Мир тесен. Знаю я его, встречались пару раз, – улыбнулась я, вставая. – Но прости, Элизабет, это плохой вариант. Если мы украдем ребенка, это только озлобит Клода.

Ален говорил, что у него есть нужные связи. Вот только… судя по всему, такие же имелись и у Клода. По словам Алена, мой ненавистный муженек мог обеспечить себе чуть ли не встречу с самим королем! И подстроить ложное обвинение в убийстве Милли. Я не хотела даже думать, какую свинью с такими связями Клод мог подложить мне и Патрику. Ведь мы куда более уязвимы, чем высокородный лорд Ален Кэрин! А даже он боялся.

«Как я тогда могу надеяться на развод? Неужели верю, что связи Алена сработают, если связи Клода не хуже?» – полезли мрачные мысли.

Элизабет тем временем подошла ближе. Она взяла мои ладони в свои, заглядывая в глаза.

– И что ты собираешься делать?

– У Алена есть знакомые и при дворе, и в церковной верхушке. Он постарается подсуетиться, чтобы нас с Клодом развели. А уже тогда я буду полностью свободна от него. И пусть только попробует забрать у меня моего мальчика! – я решительно сжала ладони Элизабет. – Патрик должен расти в материнской заботе, а не с няньками, которым платят за то, чтобы они меняли ему пеленки и кормили по расписанию… Но пока слишком опасно лезть к Клоду. Неизвестно, что он может выкинуть.

Я со вздохом отвела взгляд. О, тогда нам и в голову не могло прийти, насколько Клод непредсказуем и опасен… Но вскоре мне довелось в этом убедиться. Ведь посидев еще часик у Элизабет, я вышла на улицу. И на меня тут же набросились двое мужчин в черных плащах с капюшонами. Я попыталась вырваться, но меня мгновенно скрутили. И зажав рот ладонью, потащили к темному экипажу.

Последнее, что я запомнила, прежде чем провалиться в темноту, – это то, как мне прижали ко рту и носу платок. Он пах травами, слишком резко, ярко, по-аптечному. Я дернулась, попытавшись вырваться. Ну, или хотя бы пнуть похитителя ногой. Но полутемный экипаж резко поплыл перед глазами, и я провалилась в темноту.

Сколько меня везли так бессознательной тушкой? Без понятия. Я очнулась в тесной каморке, лежа на мешках, сваленных в углу. Комнату освещал огарочек свечи, стоящей на одной из полок. Он освещал фигуру высокой женщины с тростью в руке. На чересчур тонких, даже с выразительными суставами пальцах поблескивали дорогие перстни. Волосы были убраны под темный головной убор, вместе со строгим платьем выдающий в незнакомке монахиню. Хотя держалась она гордо, как королева: как держать такую осанку, не проглотив жердь, – это еще вопрос.

Голова у меня гудела. Казалось, огрели по ней, а не просто дали травок подышать. Я потерла затылок, слабо приподымаясь на мешках.

– Кто Вы? – тихий стон сорвался с моих губ. – Где… куда меня притащили? Что это за чертово место?

Я собралась было встать, но меня тут же оглушило звонкой пощечиной. Так, что прямо села обратно. Кончики пальцев сами собой потянулись к губам. Нижнюю неприятно, коротко дергало. Все ясно. На пальцах осталась кровь. Это же нужно было так замахнуться женской рукой, чтобы разбить перстнями!

– Поаккуратнее со словами, дитя мое, – глаза незнакомки опасно сверкнули в свете свечи. – Ты в божьей обители. В монастыре, настоятельницей которого я являюсь. Меня зовут Полин, и лучше тебе быть послушной. Не упорствовать в своей дерзости.

– Я… я ничего не понимаю, – нахмурилась я.

В памяти начали пробиваться смутные отголоски. Похоже, там, в экипаже, я время от времени что-то слышала сквозь сон. Про матушку Полин и ее обитель, из которой так просто не сбежать.

Полин наклонилась ко мне. Ее спина осталась такой же прямой, как у куклы, которая лишь согнулась в талии.

– Со мной говорил твой муж, девочка, – строго отчеканила Полин, опираясь на трость с резной рукояткой. – Благородный лорд Клод Окнел. Он сказал мне, что ты вовсе отбилась от рук. Сбежала из дома и порочишь честь семьи, предаваясь блуду с кем попало. И это при том, что твоему ребенку нет и года, а ты уже позоришь его!

– Это неправда!

Мой звонкий вскрик, казалось, заполнил всю каморку, до последней паутинки под потолком. Щеки полыхнули румянцем. Я вскочила, оттолкнув Полин. И стало страшно от того, как недобро сверкнули ее глаза. Все ясно, мало кто позволял себе перечить этой стерве.

– А разве ты не живешь в доме лорда Кэрина? – Полин надменно изогнула бровь.

– Я у него работаю! Кухаркой! – я зло сощурилась, тяжело дыша от гнева и унижения.

– Леди, которая кашеварит на кухне? Ни за что не поверю, – Полин с презрительной улыбочкой покачала головой. – Скорее, греешь ему постель в плату за кров и пищу.

– Да с чего Вы взяли? – прошипела я.

«Еще не хватало, чтобы кто-то совал свой любопытный нос в наши отношения с Аленом! – фыркнула я про себя. – Ой. Кажется, я уже признала, что у нас с ним отношения?»

На мой вопрос Полин пожала плечами.

– Мордашка у тебя красивая, фигурка тоже все при себе – понятное дело, что распутствуешь и мужчин сбиваешь с пути истинного.

– Послушайте! – я запальчиво подалась вперед, сжимая кулаки. – Мне плевать, что Вы обо мне думаете! Но я не останусь здесь! Ни на минуту!

Напряженная, как звенящая струна, я с вызовом посмотрела в глаза Полин. Не могла же она запереть меня здесь! Это ведь монастырь, не тюрьма! Но плохо ленивая девочка Галечка учила историю в школе… а в средневековом мире такие знания пошли бы на пользу! Вроде там непослушных жен в монастырях запирали? Или, наоборот, девушки прятались от нежеланных женихов? Поди разберись!

– Ошибаешься, Изабелла, – Полин и бровью не повела, лишь тон превратился в стальной, непреклонный. – Ты лишь оступившееся дитя. Твой муж просил заняться твоим… воспитанием. А разве не знаешь, как поступают с дерзкими детьми? Их наказывают. Посиди, подумай над своим поведением. Мне нужно отъехать, а если назавтра я услышу от тебя искреннее раскаяние, то разрешу присоединиться к утренней молитве и трапезе.

На словах о наказании пальцы Полин перебрали по массивной рукоятке тяжелой трости. Зловеще сверкнул темно-красный рубин в оправе черненого серебра.

«Здесь дорогих гостий хоть не бьют?! – мне поплохело от собственных мыслей. – А то как-то не похожа эта Полин на милосердную матушку-настоятельницу! Скорее, на мегеру, которая и трупик прикопает на заднем дворе монастыря. В качестве удобрения для овощей на монастырской кухне! Но здесь же живут и нормальные монахини? Кто-то же должен остановить весь этот беспредел?!»

В надежде на это я ринулась вперед, как птица на прутья клетки. Вряд ли можно проскочить мимо Полин к двери, но зато шум подниму! Цепкие пальцы сомкнулись на моих плечах, глаза напротив полыхнули яростью. Ох, не нравилась настоятельнице непокорность, о-о-очень не нравилась.

– Нет! Нет, Вы не можете держать меня здесь силой! – заголосила я во все горло.

Полин отшвырнула меня на мешки. С такой силой, что я даже удивилась. У них тут что, спортзал в подвалах монастыря?! Но потом в голове поплыло, и стало ясно, в чем дело. Тот сонный эликсир, которым был пропитан платок, еще давал о себе знать. А я изрядно им надышалась, похоже.

– Могу, – жестко отрезала Полин, направляясь к двери, и уже в проеме обернулась с нехорошей усмешкой на губах. – Хочешь, скажу правду, Изабелла? Твой муж не против, чтобы ты вовсе исчезла с лица земли. Так что веди себя потише. Ты привыкнешь к жизни в монастыре. И усвоишь все правила. Это я тебе гарантирую.

От одного взгляда Полин по коже пробежали мурашки. Холодные, колючие, противные. Вот тиранша! Оцепенев перед ней, я даже ойкнуть не успела, как Полин вышла за дверь, стукнув кончиком трости о пол. А потом уже громыхнул тяжелый засов.

Я осталась одна в компании огарочка свечи. Воск стекал, таял, а фитиля осталось совсем немножко. Еще немного – и в кладовке станет полностью темно. Впрочем, я и так успела оглядеться. Ни окон, ни каких-либо других выходов. Я оказалась в ловушке.

Сидя в темноте, я подтянула к себе колени. Свеча со временем догорела. Осталось только свернуться клубочком в углу, на мешках, и слушать гнетущую тишину. Ну, и иногда недовольное урчание в животе. Пока над огарком еще теплился огонек, я обшарила здесь все. Вот только на полках лежали лишь аккуратно сложенные одеяла, полотенца, скатерти и прочее тряпье. А в мешках обнаружились овес и пшено. Жевать эту прелесть – сомнительное удовольствие. Я вздохнула, вспоминая кухню в замке Алена.

«И почему моя магия только напитывает готовую еду? А приготовить что-нибудь с ее помощью нельзя. Вот бы вжух – и передо мной скатерть-самобранка, а на ней и супчик, и салатик, и десертик с горячим чаем», – я тоскливо вздохнула от этих мыслей.

В коридоре раздались голоса. Я вскочила, подбежав к двери, и влипла в нее ухом. Похоже, там шли молоденькие девушки-монахини. Негромко они обсуждали между собой, что в сиротском приюте при монастыре заканчиваются чернила, что нужно бы сообщить об этом матушке Полин, а она уехала по делам и может задержаться.

– Помогите! Эй! Я здесь! – я закричала, что есть силы. – Меня здесь заперли!

Я начала молотить по двери раскрытыми ладонями, но кожа быстро вспыхнула и заболела. Девушки притихли. Казалось, они задумались, что делать с буйной пленницей. Не могли же не услышать? Не могли. Я поняла это через минуту, когда одна из них испуганно пискнула:

– Пойдемте. Иначе матушка Полин нас накажет. Хотите остаться завтра без еды и воды? Или и вовсе придется всю ночь стоять на коленях в старой часовне, на холодном каменном полу. У меня в прошлый раз даже синяки остались!

– А меня там зимой заперли! – жалобно проговорила другая. – Так наутро такой жар начался, думала, не выходят, так захворала… Вы правы, лучше пойдемте! Жалко бедняжку, но что поделать, посидит немножко, а там матушка Полин и смилостивится, если ее слушаться. Разве что… принесем кусочек хлеба и молока?

– А потом влетит за это… Лучше пусть грешница раскается, и матушка Полин сама ее пожалеет.

Они ушли. Я закрыла лицо ладонями, чувствуя, как намокают от слез ресницы. По телу пробежала дрожь. Только сейчас до меня дошло, в насколько ужасное место я попала. Может, спрятаться в монастыре от мужа-изменника – это и неплохой вариант! Только если этот монастырь не под крылышком матушки Полин – той еще ведьмы!

То ли от этих мыслей, то ли от того, как долго сидела без движения почти на полу, я начала замерзать. И вслепую потянула с полки одеяло, закутываясь в него и больше даже не стараясь сдерживать слезы. Все равно никто не увидит. Никто не услышит. Никто не выпустит отсюда. И Ален, Ален никогда не узнает, где меня искать!

Когда через время снова послышались шаги, я не выдержала. Взвилась на ноги. Одеяло соскользнуло куда-то на пол. Я бросилась к двери, молотя в нее то ладонями, то кулаками, даже пару раз зарядив ногой, когда устали руки.

– Помогите! Кто там? Вы меня слышите? Выпустите меня, умоляю! – закричала я, едва не срывая голос.

«И на что я надеюсь?» – грустно подумала я, но сдаться так просто не могла, ведь иначе мне больше никогда не увидеть ни сына, ни Алена.