Измена. Притворись моим драконом

Глава 5. Синклер

Три дня спустя

Ненавижу кареты. Ненавижу лошадей. Такой отвратительный запах… Искренне сочувствую всем, кому не досталось второй ипостаси или хотя бы самых маленьких крыльев. Ужасный способ путешествовать — трястись часами, согнувшись в три погибели, и практически не видеть ни солнца, ни неба из малюсенького квадратного окна.

Но выбора у меня нет — Романия отказалась на мне лететь, сославшись на боязнь высоты, что несусветная чушь, конечно же. Со мной она давно преодолела этот страх. Или она думает, что я не помню?

Я всё помню, и слишком хорошо…

Скорее всего, она просто надеялась, что мы прибудем в Горф-нест по отдельности. Ну, не дождется. Ради такого случая я могу и потерпеть, чем и занимаюсь — терплю уже как минимум два часа. Дорога займет большую часть дня, и это даже с лучшими лошадями, которых мне удалось найти.

Мы покинули Идригас, — столицу Камберской империи, — на рассвете, а в Горф-нест прибудем ближе к вечеру. Я сижу напротив Романии и понимаю, что это будет… хм, непростая поездка.

Происходящее между нами кажется в высшей степени странным. Начать хотя бы с того, что Роми согласилась на второе мое условия с гораздо меньшим сопротивлением, чем я ожидал. Как только я сказал про постель, она покраснела и несколько мгновений была молчалива, но потом лишь кивнула и тихо ответила:

— Хорошо, я согласна.

Согласна. Как если бы мы заключили контракт, дающий ей право на ренту, а не договорились провести последующие две недели, завернувшись в простыни. Вместе

Возможно, мне стоило попросить ее присутствовать на двух балах, когда мы вернемся в Идригас, но… я не могу заставить себя пожалеть об этом.

На самом деле я не планировал второго условия — мне всего лишь хотелось немного позлить Романию, и дерзкая просьба слетела с губ раньше, чем я успел подумать.

Конечно, мне и правда нужен наследник, чтобы такие как Мэрхом позакрывали рты, но вообще-то то, что я вытворил — настоящее безумие. Но это всё не я. Это Романия. Ее близость и манящий аромат гвоздично-фиалковых духов… Как я мог устоять? Чудо, что я вообще сдержался и не повалил ее на кровать.

Согласно плану, она должна была начать задыхаться от возмущения и отказать в моей наглой просьбе, ведь это же Роми, она так любит спорить. Но вместо этого она согласилась довольно легко.

Почему? Только Боги знают. Возможно, она тоже скучала, хоть и всем своим видом демонстрирует обратное.

Приняв мои условия, Роми практически сбежала. Она отказалась проводить ночь в моем доме и настояла на том, чтобы поехать переночевать у Джаспера — его общество оказалось предпочтительнее моего.

Судя по всему, там была и ее мать. Не знаю, поставила ли она ее в известность о природе нашей сделки…

В любом случае, чем бы Роми там не занималась последние три дня, — била ли посуду или наводила на меня порчу, — сейчас она спокойна до неприличия. Пытается сделать вид, что мое присутствие ее не трогает. Как будто меня здесь и вовсе нет.

Но я слишком хорошо ее знаю — под этой холодной маской пылает огонь. И то, что она уткнулась в какой-то женский журнал, выпускаемый феями, меня не обманывает. Кстати, довольно бесполезное занятие — зачем рассматривать платья, будь они трижды модными, если она не показывает носа в столице?

С другой стороны, я тоже хорош — взял с собой учетные книги, чтобы проверить, как там дела в моих загородных поместьях, и теперь пытаюсь отличить цифры от букв в условиях чертовой тряски. Но мой взгляд снова и снова обращается к Романии…

Она всегда была красивой, и два года ничего не изменили. Ее неземная внешность изначально была одной из многих вещей, которые привлекли меня в ней, но теперь появилось что-то еще. Уже не просто красота, а нечто большее. Что-то особенное, утонченное… Возможно, так было всегда, а я просто забыл, насколько Роми прекрасна.

Ее изящные скулы, ореховые глаза и самые полные губы, которые так и хочется поцеловать…

Я легонько трясу головой, чтобы сбросить с себя наваждение. Иначе рискую не справиться с искушением. Потребую скрепить нашу сделку прямо здесь. Сейчас. Так и будет, если я продолжу вспоминать, как Роми таяла подо мной, а вздохи ее удовольствия наполняли нашу общую спальню…

Проклятье.

Такие мысли вовсе не помогают.

Я снова трясу головой, но тут требуется что-то посерьезнее. Нужно как-то отвлечься…

В пекло учетные книги! Я отбрасываю их и поднимаю глаза на жену, которая всё еще прикидывается, что меня не существует.

— Кажется, раньше ты была болтливее, — произношу я чуть насмешливо.

Я уже пробовал любезности и вежливость, но это не сработало. Единственный способ заставить Роми говорить со мной — это источать в ее сторону колкости. Что ж, я всегда к ее услугам.

Не отрывая глаз от журнала, Роми пожимает плечами и отвечает мне в той же манере.

— А мне кажется, ты обещал бросить свою любовницу. Воспоминания могут быть обманчивыми, Синклер.

Да что ж ты будешь делать! Опять она о Мелиссе.

— Я бросил свою любовницу…

— Только чтобы вернуться через пару недель.

Ее голос пропитан притворной сладостью, и она по-прежнему пялится в яркие страницы с платьями. А я уже запутался, кто из нас тут кого пытается разозлить.

— Я не возвращался к ней, — цежу я сквозь зубы.

Романия приподнимает бровь.

— О, так ты не врал мне, что полетел к Джасперу, а вместо этого навестил ее?

Хочется грязно выругаться, но я сдерживаюсь.

— Да, я это сделал, но…

— Еще хоть слово о Мелиссе, и я пойду до Горф-неста пешком. Мои стоптанные туфли и окоченевшие ноги будут на твоей совести… ой, прости, забыла. У тебя же ее нет.

Боги милосердные, лучше бы мы молчали. Я глубоко вздыхаю и тру переносицу в попытке успокоиться. Это не так-то просто. Но в итоге мне удается одарить Романию натянутой ухмылкой. Впрочем, она ее не видит.

— Может, лучше потратим время до Горф-неста с пользой? — спрашиваю я.

Она наконец-то отрывается от журнала и глядит на меня поверх этой проклятой штуки.

— С пользой? Что ты имеешь в виду?

— Ну, раз мы заключили соглашение, нужно обсудить детали. Предлагаю разработать основные правила прямо сейчас.

Роми морщится.

— Какой же ты циничный…

— Любимая, ты вольна передумать в любой момент, — я указываю рукой на окно. — Одно твое слово, и я возвращаюсь в Идригас.

— Это было бы низко с твоей стороны. Недостойно герцога.

— Зато достойно обманщика и негодяя. У меня же нет совести, опять забыла?

Я борюсь с желанием рассмеяться, наблюдая, как на ее лице расцветает гнев. Глупая… Конечно, я этого не сделаю. Даже если она откажется делить со мной постель, я не брошу ее в такой момент. Уж мне ли не знать, как Романия любит дедушку.

К тому же, старик-Элдер всегда был добр ко мне. Приветствовал в своем доме, как родного внука. Мне тоже больно от того, что он умирает.

А еще я не упущу возможности встретить Хон Галан с семейством Сойеров. С нетерпением жду встречи со всеми ними. По правде говоря, они и есть единственная семья, которую я когда-либо знал. Настоящая семья.

Но Роми слишком занята своими обидами, чтобы это понять. Она дерзко вздергивает подбородок и смотрит на меня с вызовом.

— Хоть в чем-то мы согласны, Синклер. Ты действительно обманщик и негодяй, и твои гнусные условия лишний раз это подтвердили.

Я закатываю глаза.

— Роми, признайся честно, трудно жить в черно-белом мире? Никаких нюансов, тонкостей…

Она резко захлопывает журнал и начинает барабанить по нему ногтями.

— Намекаешь, что я скудоумна?

— Нет, лишь говорю, что ты о многих вещах судишь поверхностно. Даже не пытаешься разобраться…

Роми сужает взгляд, подается вперед и шипит, точно змея, не грифоница:

— Не пытайся меня одурачить своими словесными играми. Либо озвучивай правила «соглашения», либо заткнись и молчи до тех пор, пока мы не встретимся с дедушкой.

Меня так и тянет спросить: «А то что?». Но если я это сделаю, Роми разрушит карету. Или выпрыгнет из нее, исполнив угрозу пойти пешком. В любом случае, она уже на пределе, и спорить с ней бесполезно. Между ее забавным раздражением и всепоглощающим гневом слишком тонкая грань, мне не стоило забывать.

Так что я проглатываю дерзости и говорю:

— Что ж, предлагаю сначала определиться с количеством правил.

Роми настороженно щурится, а потом кивает.

— Звучит разумно. Давай, скажем… по три на каждого?

Я тоже киваю.

— Отлично. Дамы вперед.

Она снова стучит пальцами по журналу, размышляя. А через несколько секунд ее глаза вспыхивают просветлением.

— Придумала! Мое первое правило — мне не нужно притворяться, что ты мне нравишься, если дедушки рядом нет.

Я не могу сдержать смех.

— Боги, Роми… ладно. Тогда вот мое первое правило — ты можешь не притворяться, что я тебе нравлюсь, но тебе нельзя меня игнорировать. И грубить мне.

— Вот как? Хорошо, — она откидывается назад и злорадно улыбается. — Второе правило — никаких поцелуев в губы.

Мое сердце подпрыгивает. Я хмурюсь.

— Эм… но это нелепо. Как мы можем не целоваться, если собираемся делить постель?

Роми пожимает плечами и усмехается.

— Я не знаю, и мне всё равно. Таково мое правило.

Она смотрит так пристально, будто хочет, чтобы я бросил ей вызов. Оспорил ее условие. И оно мне не нравится, чертовски не нравится. Вот же пекло… не стоило соглашаться на три правила. Я уже жалею, что вообще об этом заговорил.

Нужно что-то придумать, и быстро. Но мне ничего не приходит в голову, и единственный выход — продолжить этот фарс.

— Тогда мое второе правило, — наконец говорю я, — нам больше нельзя вводить других правил, ограничивающих то, что мы будем делать в постели. Ну, в пределах разумного, конечно. Скажем так… мы будем заниматься всем, чем занимались раньше. Это честная игра, не находишь?

Я изгибаю бровь и смотрю на нее вопросительно. Возвращаю ей пристальный взгляд. Нужно заставить ее вспомнить… И румянец на ее щеках говорит мне больше, чем любые слова.

Роми резко отворачивается и прикусывает губу. О, я всё это знаю… Внутри она пылает, несомненно.

— Я приберегу мое третье правило на потом. Пока не истекли две недели, — говорит она.

Даже так? Интересно… Что она задумала? Но что бы это ни было, хуже, чем «не целоваться», уже не будет.

Мне остается только еще раз кивнуть.

— Тогда я последую твоему примеру. Тоже оставлю последнее правило на потом.

Если ее условие окажется чем-то совсем из ряда вон выходящим, будет необходимо чем-то его перебить.

— Договорились, — отвечает Роми бесцветным голосом.

Она немного ерзает на сидении, а затем опять прячет лицо в журнале. Со мной покончено. Нас окутывает тишина.

Я разочарованно вздыхаю и устремляю взгляд в окно, на бесплодный зимний пейзаж, не уставая задаваться вопросом — как мы смогли до всего этого докатиться? Во что превратился этот некогда многообещающий брак?

Тихий голос в голове нашептывает, что всё это — моя вина. Целиком и полностью. И, с болью в сердце, но я вынужден с ним согласиться.