Измена. Я отказываюсь от тебя, жена (СИ)

Глава 4

Валид

Я смотрел, как она бредёт к воротам — медленно, будто каждый шаг даётся ей через силу. Шарф болтается, вот-вот свалится, лицо белое, как полотно. Ни слёз, ни криков — будто внутри всё вымерло. И от этого было куда хуже, чем от любых истерик.

— Чёрт… — вырвалось у меня. Рука сама потянулась к кнопке стеклоподъёмника, опустил окно, достал сигарету. Пальцы чуть дрожали, когда чиркал зажигалкой. Первый же вдох дыма не принёс облегчения, только ещё больше скрутил внутренности.

Должен был чувствовать гребанную победу. Должен был радоваться, что наконец-то разорвал этот замкнутый круг. Год лжи, год двойных игр — и вот он, финал. Я сделал то, что должен был сделать. Так почему же внутри всё горит, будто кишки на раскалённую сковороду выложили?

Сати даже не обернулась. Ни разу. Просто шла, сгорбившись, будто несла на плечах весь мир. И с каждым её шагом во мне что-то рвалось, кровоточило, несмотря на все мои «я должен», «я прав», «так надо».

— Малыш… Да чтоб тебя… — процедил сквозь зубы, затягиваясь глубже. Дым обжёг лёгкие, но боль была ничто по сравнению с тем, что творилось внутри.

Жена дошла до двери. Остановилась. Медленно подняла руку, нажала на звонок. Дверь открылась и Сати исчезла внутри.

Тишина. Только стук собственного сердца в ушах.

Резко выкинул окурок в темноту, захлопнул окно. Руки сами повернули ключ в замке зажигания. Двигатель взревел, шины взвизгнули по асфальту — и я рванул прочь, будто пытался убежать не только от этого дома, но и от самого себя.

В зеркале заднего вида мелькнули огни родительского дома. Я вдавил педаль газа в пол, чувствуя, как адреналин смешивается с чем-то горьким, липким — с тем, от чего уже не убежать.

Я гнал по ночному городу, сжимая руль так, что пальцы побелели. В голове — калейдоскоп образов, слов, воспоминаний. Блять, ну почему всё так паршиво-то?

Никогда не мечтал о женитьбе. Никогда. Для меня всегда был важен только бизнес — наследие отца, которое я обязан был удержать. После его смерти на меня накинулись, как стервятники: кредиторы, партнёры-предатели, юристы с папками исков. Каждый норовил отщипнуть кусок, пока я пытался удержать компанию на плаву.

Тогда-то и всплыл этот дурацкий вопрос: наследники. Род. «Семья — основа бизнеса», — твердили советники, акционеры, старые волки из совета директоров. Мол, без наследника компания — мишень. Слабое звено. Нужно жениться, родить сына, закрепить позиции. Деньги лились рекой, но без «правильной» семьи они могли уплыть сквозь пальцы.

А потом была свадьба друга. Я пошёл, потому что так надо — поддерживать связи, улыбаться, кивать. Среди всей этой мишуры и фальшивых улыбок я едва заметил её — Сати. Обыкновенная смазливая девчонка, подумал тогда. Ничего особенного.

Через два месяца — свадьба сестры. И снова она. На этот раз я присмотрелся. Она спорила с кем-то о политике, о правах женщин, о чём-то ещё — голос звонкий, глаза горят. Я невольно остановился, прислушался. Её аргументы били точно в цель, она не боялась говорить то, что думает, не юлила, не пыталась угодить.

И тогда я заметил: в ней есть огонь. Настоящий, живой. Не тот искусственный блеск, которым щеголяли светские львицы на приёмах. А что-то настоящее, горячее, неукротимое.

А у меня крыша нахуй слетает от неукротимых женщин. А когда я узнал, кто ее отец… Окончательно убедился, что нужна мне именно она.

Я подошёл, вступил в спор — просто чтобы проверить, выдержит ли она напор. И она выдержала. Более того — ответила, парировала, заставила меня задуматься. Её глаза сверкали, а непослушные волнистые волосы то и дело падали на лицо, и ей приходилось откидывать их резким движением головы.

В тот момент я почувствовал, как внутри что-то шевельнулось. Не похоть — хотя куда без нее… Но прежде всего — интерес. Живой, настоящий. Мне захотелось узнать её. Понять, что скрывается за этим огнём.

Потом были свидания, осторожные шаги, разговоры до рассвета. Мы поженились. Сати стала моей. Она принадлежала только мне, как и планировал.

Родить мне Сати не смогла. Хотя мы пытались. Часто, жарко и долго. Брал я свою девочку аккуратно, нежно, не так как трахают прожженных шлюх. С Сати по-другому было нельзя, иначе сломаю то хрупкое, что было в ней. Сам не знаю, зачем я ее берег, если изначально знал, что брошу ее через год.

Хотя… Если бы она мне родила, может быть и оставил бы под своим крылом. Поселил бы в какой-нибудь загородный дом, приставил служанок и навещал по ночам. Рожала бы мне детей, пока я строил бизнес и развлекался с другими женщинами.

На одной женщине я останавливаться не собирался.

И вот теперь я сижу в машине, несусь сквозь ночь, а в голове только её бледное лицо, её пустые глаза, её безмолвный уход.

— Чёрт… — я ударил кулаком по рулю. — Чёрт, чёрт, чёрт!

Я хотел победы. Я хотел доказать себе, что могу всё контролировать. Но вместо этого я чувствую только, как внутри кровоточит рана, которую уже не зашить.