Глава 2 Альтар

— Мастер Ильдариан!… А кто из Братьев-Богов сотворил Полуночный край?

Ильдариан, ехавший со мной конь-о-конь, усмехнулся. То ли вопросу, то ли тому, что Корим по старой памяти продолжает именовать его «мастером», хотя сам носит плащ с Алой Звездой с минувшего лета.

Старый шрам на пол-лица не медля превратил улыбку в гримасу — искалеченная щека дёрнулась, обнажились сплетённые волокна мышц… Однако куда большим уродством показалось мне презрительное фырканье за спиной.

— «Ничего не было вначале — лишь Тень, чуждая всему сущему, но породила Вечность Свет и Тьму — божественные Начала, и слившись, разогнали они Тень, осияв и поглотив оную, и разделясь, сотворили Мир и всё сущее в Мире»… Если ты даже не знаешь прописных Истин, Корим, то как ты такой вообще получил Благословение Тьмы?

Взгляд Ильдариана мгновенно заледенел, но Вердан, ехавший впереди, ответил раньше Паладина:

— Не трогай ты парня, Эрджил, — примирительно произнёс он и, обернувшись в седле, подмигнул — должно быть, Кориму. — Дорога не из лёгких, все мы, чего уж тут, порядком измотанные и злые… А что до Полуночи — видится мне так: она больше под стать Таргосу, чем его светлому братцу… Солнца тут мало, тепла и того меньше, а из светлого один лишь снег, да и тот суровый, колючий и холодный. Как мы!

Он негромко хохотнул собственной шутке, и тут же сдавленно выругался, прикусив язык: его конь, прокладывавший путь, оступился, едва не захромав.

— Будь проклята зима! Ненавижу снег! Ненавижу холод!… — настроение Вердана переменчивостью могло соперничать с погодой, причём искренен он был всегда — и радуясь, и бушуя. — То ли дело солнышко, да в зените!… Цветущие вишни! Миленькие поселянки в сарафанах, кружка холодного эля в корчме!…

— Клеверное поле, река и лодка! — с готовностью подхватил Корим, пропуская мимо ушей очередное многозначительное хмыканье Эрджила.

— Пыльная ровная степь. Тенистый лес, полный дичи, — не удержался и Ильдариан. — Ну, и мало-мальски удобный тракт…

Вердан посмотрел на меня.

— А ты что скажешь, Альтар?

Ветер, сменив направление, коварно швырнул горсть снега прямо в лицо. Я прикрыл глаза. Всего лишь на миг…


… Бледно-золотой шар словно в раздумьях висит над засыпающим горизонтом, ещё не зная, уходить ли? Подождать?…

Мелкий песок из колотых раковин бархатно шуршит под ногами… Цепочка следов мгновенно исчезает в белой пене волнистых кружев, которую так увлечённо плетёт и тут же распускает прибой… Тёплый ветер ластится игривым щенком, вьётся вокруг, пытаясь разметать небольшие волны облачками мелких солёных брызг — и иногда ему это удаётся.

Бирюзовая сверкающая гладь, бескрайняя — сколько хватает взора, колеблется и трепещет подобно платку тончайшего шёлка, где-то там, вдали, убегая в небо, а может, сливаясь с ним…

Остановиться, вдохнуть полной грудью и просто смотреть, залпом пить блаженство и покой, словно вино из кубка, наслаждаясь и забывая. Обо всём…


— … Ну? Чего молчишь?

Я пожал плечами.

— Мне всё равно.

— Ну, разумеется… — вполголоса обронил Эрджил за моей спиной. — Всё равно. Обычно так и бывает… Хлад ли, зной ли. Мир вокруг или война. Кто встанет рядом, надев Звезду: истинный ли Воин или зелёный неуч…

— Эрджил, прекрати! — Ильдариан лишь слегка повысил голос, но и без того морозный воздух, казалось, ещё больше похолодел.

— Да мне-то что… — тон Эрджила по-прежнему оставался делано-равнодушным. — Раз Брат Корим стал Мечом Тьмы, значит, на Совете в его поддержку было сказано Слово — таков Устав. Однако не я рекомендовал его Капитулу, стало быть, не мне и краснеть за его подготовку и знания…

Корим вступил в Орден по моему Слову. Это знали все.

Не сбавляя темпа, раздражённо всхрапнул Рио, как всегда без ошибки чувствующий момент. Я легонько похлопал его по шее, укрытой косматой гривой. Спокойно, парень. Не стоит… Плевать я хотел на Эрджила, пусть тявкает, пока не полегчает.

— Когда Капитул начнёт интересоваться твоим мнением, порекомендуешь, кого сам сочтёшь нужным, — веско обронил Паладин. — А пока на твоём плаще Алая Звезда, и ничего более — делай то, что должно Рыцарю Тьмы…

— Арде, Брат! — насмешливо откликнулся Эрджил, явно собираясь добавить что-то ещё, однако Вердан перебил его, держа ладонь козырьком у лба:

— Всё, братство — хорош трепаться! Уже подъезжаем…

С вершины небольшого пригорка показался городок, наполовину скрытый в сизой дымке зимних сумерек — да собственно, просто большая деревня, все поселения в этих краях походили друг на друга, как щенята одного выводка. Большинство окошек уже светились — здесь рано встречали ночь. Над печными трубами висели облака дыма, похожие на пушистые кошачьи хвосты. От пейзажа веяло теплом и уютом, словно сдобой от свежевыпеченной булки, и после долгой лесной дороги это было как нельзя кстати…

Ближайший к тракту длинный двухъярусный дом с пристройками и множеством окон, скорее всего, был постоялым двором. Вердан первым завернул к нему усталого коня, и остальные, последовав за ним, практически сразу же поняли, что не ошиблись.

С резного крыльца нам навстречу уже спешил пухлый круглолицый хозяин, изо всех сил пытаясь скрыть за напускным радушием тревогу. Его нетрудно было понять — Тёмные Братья нечасто собирались в отряды, обычно путешествуя поодиночке, и встреча сразу с пятерыми в чёрно-алых плащах вряд ли могла предвещать что-то хорошее.

Однако на этот раз он ошибся. Цель нашей поездки была вполне мирной. По крайней мере, до тех пор, пока не доберёмся до Полуночной Цитадели…

— Рад приветствовать славных воинов Темнейшего в моём скромном трактире!… — хозяин расплылся в широкой улыбке. — Изволите ужин?

— И переночевать. — Ильдариан на правах старшего бросил ему золотую монету. — Пять коек у тебя найдётся?

— Что вы, конечно же!… — поспешно откликнулся толстяк. Тон его не оставлял сомневаться: пять коек отыщутся даже в том случае, если все комнаты забиты под завязку.

По знаку хозяина к нам направились несколько слуг, чтобы принять лошадей. Подбежавший ко мне худощавый мальчонка привычно попытался перехватить повод, но, к своему счастью, не успел.

— Я сам отведу, — я слегка щёлкнул по носу Рио, уже примерившегося укусить чужака, и встал между ним и мальчишкой. — Показывай, где конюшня…

Зверюга разочарованно фыркнул, лишившись любимого развлечения, однако весьма охотно протопал в тёплый денник. Я расседлал его, растёр пучком соломы. Убедился, что в кормушку засыпан свежий овёс и, дождавшись пока Рио сунет туда довольную донельзя морду, вернулся в трактир, прихватив дорожный мешок.

В заведении было людно и, очевидно, шумно — до нашего появления. Когда я вошёл, четверо моих спутников уже успели занять стол у окна, на который хозяин лично выставлял высокие кружки с подогретым вином. Гомон вокруг к этому моменту выродился в слабенький шёпот, а свободного места заметно прибавилось: часть поселян, косясь на наши мечи и чёрно-алые плащи, свисающие со спинок стульев, споро заторопилась по домам. Определённо, этим вечером прибыль хозяина будет невелика, и он заметно приуныл, понимая это, но выдать свои чувства боялся безумно.

Что ж, ничего необычного. Страх — верный спутник Мечей Тьмы со времён основания Ордена. Причём те, против кого направлены наши клинки и те, кого мы защищаем, боятся нас совершенно одинаково…

Ильдариан кивком поблагодарил трактирщика, заверившего, что ужин вот-вот подадут, и, едва тот поспешил удалиться, вытащил из поясного футляра изрядно потрёпанную карту, которую развернул на дубовой столешнице.

— До Акреста полтора дневных перехода, — кончик кинжала Паладина прочертил по рисунку волнистую линию, задержавшись на условной отметке. — И насколько я помню, сама Цитадель не в столице, а подле неё, в предместье. С такими снегами мы, определённо, запоздаем… Будем там не раньше, чем к обеду третьего дня.

— И-эххх… — Вердан подавил тяжёлый вздох, звучно хрустнув костяшками пальцев.

М-да. Я тоже рассчитывал, что доберёмся скорее. Дорога, вынужденное бездействие и, что там говорить, компания уже начинали изрядно напрягать.

— Тень бы пожрала эту Полночь! — Эрджил рывком подтянул к себе кружку, делая большой глоток. Капли вина покатились вниз по подбородку, заросшему пегой щетиной. — Знал бы, что такая будет канитель — никуда б не рыпался из Рожериона. Нашёл бы и там, чем себя занять…

— Эрджил! Но ведь был приказ! — возмутился Корим. — Магистр Реттино ясно сказал: все Тёмные Братья, свободные от текущих заданий, направляются в Полуночную Цитадель как подкрепление…

— Что, действительно? — прогнусавил Эрджил, впадая в раж. — Вот уж, без тебя не знал…

— Хватит. Надоело.

Я подвинул к себе свободную табуретку, подсаживаясь к столу между ним и Верданом.

— Надо же, кто пришёл!… — пробубнил Эрджил, но уже потише.

Он явно переигрывал и, похоже, сам это понял, но заткнуться уже не мог в жалких попытках «удержать лицо». Однако в этот момент принесли суп и жаркое, и он сделал вид, что полностью поглощён одной из симпатичных подавальщиц. Отпустил в адрес чернокосой смуглянки пару грубых комплиментов, пока она расставляла тарелки, а затем сделал попытку ущипнуть её пониже спины… Однако девушка в последний момент уклонилась с грацией, неожиданной даже для её хрупкой фигурки, ухитрившись при этом не уронить ничего с подноса, и поспешно скрылась в стороне кухни, а Эрджил задел локтем стоящую на краю стола солонку и щедро просыпал её содержимое на собственный плащ.

— … Т-твою Тень!!!

— Язык бы тебе кто посолонил, — фыркнул Вердан, в то время как Эрджил разъярённо стряхивал с себя белые кристаллы.

Корим, не сдержавшись, улыбнулся.

— Так, а ну уймитесь — все! Живо! — прикрикнул Ильдариан, припечатав к столу кулак. — Показывать, кто на что горазд, будете в Цитадели, когда Командор раздаст приказы. Уж поверьте, скучать не придётся!…

Похлёбка в миске передо мной исходила ароматным паром. Самое то, что нужно после дня пути на морозе… Я поспешил отдать ей должное с не меньшим удовольствием, чем Рио — своему овсу.

— Мастер! — Корим отломил от свежей булки солидную краюху, по селянскому обычаю макая её в суп. — А для чего Командору лишние мечи?

— Откуда ж мне знать, — хмыкнул Паладин. — Но догадываюсь, конечно…

— Нежить, парень. Нежить… — Вердан провёл пятернёй по взлохмаченной рыжей шевелюре. — А то не ясно?…

— Так ведь на Полуночи её почти нет, — удивлённо заметил мальчишка.

— То когда было… — протянул Ильдариан. — А теперь расплодилось, семя Безымянного, словно крысы при Чёрной Лихорадке… И, видать, изрядно, раз Цитадель запросила помощи…

— Походу, Отвращённые резвятся, — Вердан отхлебнул вина. Поморщился: — А… остыло! Ты вот что… Заруби себе на носу, парень: если где-то вдруг со всех щелей начинает переть всякая дрянь — говорю тебе, ищи Отвращённых, не обошлось без Запретных чар!… В особенности же нелюди стараются.

— Нелюди?

— Прежде всего — остроухие твари, у них вообще каждый второй — колдун… Хоть убей, не могу понять: почему Рожеро с ними миндальничает?

— Империя заключила с эльфами мир, — Ильдариан медленно отодвинул от себя пустую тарелку. — И подписала договор вассалитета. Если вдруг ты забыл, Вердан.

— Это забудешь!… — фыркнул рыжеволосый, ожесточённо кромсая на куски ломоть баранины. — Хороши вассалы, Тень их матушку!… Только и ждут момента, змеи подколодные, а потом жалят исподтишка…

— Не нам обсуждать решения Императора, Брат, — негромко заметил Паладин, однако в лицо Вердану не посмотрел.

Вердан впился зубами в мясо, какое-то время за столом царила тишина — казалось, все сосредоточились на ужине, но ощущение недосказанности повисло в воздухе грозовой тучей, готовой вот-вот разродиться молнией… И рыжий Рыцарь всё же не сдержался:

— Будь моя воля — уже давно бы вырезал их всех под корень! И была, была же возможность…

— Вердан!

Окрик Паладина был подобен удару бича. Но бич хлестнул пустоту… Только Корим хлопнул длинными, словно у девушки, ресницами — семь лет назад он ещё пас овец в родной деревеньке где-то в Срединной Империи. Он не знал войны.

А остальным сидящим за столом было, что вспомнить. Ильдариану, разумеется, тоже. И на этот раз даже у Эрджила не возникло и мысли спорить…

— Император Рожеро справедлив. — Готов поспорить, что Паладин думал об одном, но произнёс другое.

— Император Рожеро слишком справедлив.

— Альтар…

Ильдариан никак не ожидал, что отвечу я.

Наши взгляды встретились. Всего на миг, но этого хватило, чтобы снова, в который раз, перед нами полыхнул Рекарн — наша общая память и общая кровоточащая рана.


… Две с четвертью оры. Ровно столько времени не хватило защитникам маленькой приграничной крепости, чтобы продержаться до переброски подкрепления. Эльфы, прорвавшие осаду, знали, что город им не удержать, и потому как могли, торопились, предавая огню и смерти всё, до чего успевали дотянуться…

Ильдариан, в числе первых шагнувший из портала прямо в сердце разверзнувшегося хаоса, своими глазами видел ту преисподнюю, в которую превратился за эти две с четвертью оры маленький приграничный городок, сопротивлявшийся до последнего…

А я, распятый чужой магией на замковых воротах — единственный из пятерых оборонявших город Карателей, непонятно как застрявший между жизнью и смертью — мгновение за мгновением наблюдал, как он в неё превращался…


Паладин отвернулся первым. Потянул к себе кружку с вином, отхлебнул, внимательно изучая зимний пейзаж за окном, где сумерки уже давно обратились в ночь. За столом повисла тишина, тяжёлая и сковывающая свободу, словно плащ, намокший под проливным дождём.

* * *

Остаток ужина прошёл в молчании. Только подозвали трактирщика, заказав добавку жаркого, да Эрджил потребовал себе ещё вина, чем заработал неодобрительный взгляд Паладина. Долго засиживаться не стали — наш путь длился уже без малого десять дней, и возможность провести ночь в тёплой постели выпадала за это время всего лишь второй раз. Такое следовало ценить.

Нам выделили две смежные комнаты на втором этаже — две койки в одной и три в другой. Эрджил тут же поспешил кинуть свой мешок на первую из двух кроватей; Ильдариан, мельком взглянув на меня, занял соседнюю. Мы с Верданом и Коримом расположились во второй комнате. В углу нас ждал небольшой бочонок с водой; мы быстро умылись с дороги и отправились спать. Вердан плюхнулся на свою койку первым и практически сразу же захрапел. Корим, напротив, долго ворочался с боку на бок — нервно, беспокойно — сон явно к нему не спешил. Но через какое-то время угомонился и он.

Я прикрыл глаза, привычно вслушиваясь в тишину и одновременно «ловя» окружающие меня звуки. В этот раз выбор был богат: сотрясающие стены «рулады» рыжеволосого Брата, гул голосов с нижнего этажа, на котором располагался трактир, завывания ветра под потолочными балками… Я радовался им, как дорогому подарку. Звуки не мешали мне, а, напротив, помогали, удерживая на зыбкой грани дремоты и не давая «провалиться» в сон — настоящий, крепкий. Со сновидениями…

Чем это чревато, я хорошо знал.

Да, этой ночью я мог не опасаться, что засну, и потому позволил себе по-настоящему расслабиться, блаженно продремав до утра.


Когда кромешная тьма за окном поблекла и забрезжил скромный серенький зимний рассвет, я поднялся с постели, с наслаждением ощущая себя отдохнувшим. Вердан и Корим ещё спали. Однако в планах Ильдариана было выехать с первыми лучами солнца, и я догадывался, что общего подъёма оставалось недолго ждать.

Я умылся, собрался — быстро, но без спешки, и вышел за дверь, на ходу запахивая плащ.

В нешироком коридоре и на лестнице мне не встретилось ни души. Постояльцы, должно быть, продолжали видеть сны, но вот у слуг день уже начался. На первом этаже в дальнем конце пустующего зала усердно тёрла столешницу влажной тряпкой светловолосая девушка. Заприметив меня, она испуганной птичкой юркнула на кухню, дверь которой была широко открыта. Стряпуха, видимо, уже занималась завтраком — аппетитно пахло шкварками и жареным луком, лилась вода, то и дело гремела посуда…

Через мгновение из кухни выглянул толстяк-хозяин — интересно, а ложился ли он вообще? Упреждая расспросы, я покачал головой, давая понять, что ничего не нужно, и трактирщик, поклонившись, снова скрылся в святая святых заведения. Я пересёк комнату, минуя длинную череду лавок и столов, и, толкнув входную дверь, отправился на конюшню проведать Рио.

Нынешнее утро, похоже, вовсе не собиралось уступать вчерашнему вечеру. По-прежнему злобно исподтишка нападал и кусался ветер, щёки щипало от души, горячее дыхание рвалось кверху облаками пара, словно дым из ноздрей разъярённого дракона… А вот снегопад прекратился, что не могло не радовать, хотя намести за ночь успело изрядно. Белоснежная пелерина плотно укрывала двор и дорогу, укутывала деревья, свешивалась с крыш. Часть дорожки у входа уже была расчищена — рядом с крыльцом в сугробе торчала лопата, в остальных же местах глубина снега кое-где была и по колено…

По счастью, длинный сарай, переоборудованный под конюшню, находился совсем рядом — за углом. Массивная створка ворот была сдвинута с места, и я шагнул в образовавшийся проём, попутно переступив через плетёную ручную корзину, валяющуюся отчего-то под ногами.

Рио, как и остальных наших лошадей, разместили в самые тёплые и удобные денники в дальнем конце конюшни. Я было ускорил шаг, уже доставая из кармана солидный ломоть хлеба, припасённый для него с вечера, как вдруг какая-то возня за спиной привлекла моё внимание, заставив мгновенно обернуться.

В укромном закутке сбоку от входа, забитом сбруей и каким-то инвентарём, мужчина прижимал к стенке женщину.

Её простенький овечий кожушок валялся на полу под ногами. Она застыла, как статуя — без движения, без единого крика, — в то время как его руки по-хозяйски блуждали по бёдрам, по груди, попутно беззастенчиво расправляясь с застёжками платья… Тусклый серый свет из узкой щели окна под самым потолком без труда позволял различить слёзы, застывшие в тёмных, широко распахнутых глазах.

Лица мужчины я не видел — он стоял ко мне спиной, но вот плащ, который почти сполз с его плеч — чёрный плащ с алеющей на спине звездой — я узнал едва ли не раньше, чем темнокосую девушку, что вчера подавала нам ужин…

— Оставь её, Эрджил!

Он ощутимо вздрогнул — и плащ, наконец, с тихим шорохом соскользнул на землю. Шея и руки, не скрытые кожаной безрукавкой, взбугрились горами мышц.

— Иди, куда шёл, Альтар… — не оборачиваясь, процедил он сквозь плотно сжатые зубы.

Я встал у него за спиной.

— Я сказал — оставь её. Сейчас же!

Бритый затылок Эрджила напрягся — так, что, казалось, лопнет кожа… На скулах заиграли желваки.

Я ждал.

Медленно — очень медленно — он опустил руки, чуть-чуть подался назад…

Девушка, не сразу осознав, что свободна, ещё несколько мгновений стояла, не в силах сделать шаг, но потом, сдавленно всхлипнув, змейкой выскользнула из ослабевшего кольца объятий и, спотыкаясь, бегом исчезла за воротами. Забытый ею кожушок остался лежать на полу…

Эрджил, словно через силу, повернулся ко мне, с трудом сдерживая ярость. Лицо перекосила гримаса злобы, в глазах кипела ненависть.

— Можно подумать, к тебе в постель они добровольно прыгают…

Я всё-таки сумел сдержаться. Лишь сжал кулак так, что хрустнули пальцы, и сказал, выговаривая каждое слово:

— Ещё раз увижу — убью. Ясно?

Казалось, ещё миг — и он кинется на меня. И видят Боги-Братья, как же мне этого хотелось!… Исход подобного был очевиден — и мне, и ему.

И Эрджил отступил — сначала на шаг. Потом ещё и ещё. Наклонился, подбирая плащ, но надевать не стал — просто перекинул через руку и потянул створку ворот на себя.

— Когда-нибудь… — еле слышно обронил он, — … ты в очередной раз влезешь не в своё дело, Каратель… И этот очередной раз окажется для тебя роковым.

Он вышел во двор, как и был — в безрукавке, так, словно не снег лежал за воротами, а вовсю зеленела летняя трава. И едва не столкнулся у входа с ещё одной фигурой в чёрном плаще.

Проводив Эрджила внимательным взглядом, Ильдариан вошёл в конюшню и замер, увидев меня.

Он ничего не сказал. Но по тому, как дёрнулась его щека, я понял, что сложить один и один ему, разумеется, не составило труда.

— Я искал тебя, — наконец произнёс он.

Я напрягся:

— Что-то случилось?

— Нет, — Ильдариан подошёл ближе. — Надеюсь, что нет…

— В чём дело?

Паладин пристально посмотрел мне в глаза.

— Сработал Орб. Сегодня ночью…

Я хмыкнул.

— Кому мы понадобились? Командор Полуночи изнывает от любопытства, где Безымянный носит обещанную подмогу?

— Нет, — цепкий взгляд Паладина оглядел конюшню. Задержался на валяющемся в углу женском кожушке. — Цитадель ни при чём.

Я молчал, ожидая продолжения.

— Вызов был короткий и совсем слабый… Если бы я перед сном не выложил Орб из мешка, вполне возможно, мы ничего бы не услышали. Я сделал привязку к карте. Похоже, вызывали из охотничьей деревеньки в полудне пути от этого места… Там есть Церковь — видимо, Тёмные понадобились ей.

— Странно. — Я пожал плечами. — Полдня пути — не расстояние для Орба. Если деревня так близко, почему же вызов слаб?

— Не знаю. Может быть, помехи… Магические сферы нестабильны, особенно в непогоду. А может, ещё почему… — В голосе Ильдариана не было особой уверенности. — Как бы там ни было, вызов был, и я его засёк. Нужно отреагировать…

— Предлагаешь сделать крюк? — Я прищурился. — А не жирно ли будет пятерым Тёмным заявиться к бедолаге-сельскому Жрецу для того, чтобы упокоить восставшего мертвяка или прикончить завалящего гхолла?

— Жирно будет, — в тон мне ответил Паладин. — Тем более что нас ожидает Цитадель. Однако крюк сделать всё равно предлагаю.

— Мне?

— Тебе, Альтар. С мертвяком или гхоллом справился бы любой из нас, даже новопосвящённый Корим. Но… мне кажется, лучше, чтобы поехал ты.

— Почему?

Ильдариан помолчал, прежде чем ответить. Я не торопил.

— Во-первых, — произнёс он, — ты сам говорил, что у тебя есть дела восходнее Акреста. Насколько я помню, тебя хотел видеть Просперио. Я так понимаю, что ты собирался навестить его после того, как исполнишь полученный в Цитадели приказ…

— Так и есть.

— В таком случае, что мешает тебе отправиться к Магистру прямо сейчас, напрямую — через отмеченную на карте деревню? А потом уже поедешь в Цитадель, подозреваю, что работы у Командора Полуночи хватит на всех.

— Что ж, разумно, — согласился я. — А что тогда во-вторых?

— А во-вторых, — нехотя признал Паладин, — я куда охотнее отправил бы в ту деревню Эрджила… Тем более что ему я имею право приказать, тебя же могу только попросить. Но в том-то и беда… Видишь ли, именно Эрджила я как раз не хотел бы терять из виду. Хотя бы первое время. Как бы это сказать… Не уверен, что лишняя свобода действий будет ему на пользу. Понимаешь?…

Ещё бы мне не понять…

— Эрджил завидует тебе, — негромко заметил Ильдариан. — Потому, что на его плаще — Звезда, но твой плащ — алый с изнанки… Потому, что он — простой Рыцарь Тьмы, а ты — Каратель. Зависть не даёт ему покоя, застит глаза… Даже Корима он цепляет главным образом потому, что это ты помог мальчишке стать Рыцарем.

Я хмыкнул:

— Эрджил дурак.

— Дурак, — не стал спорить Паладин. — Но дурак опасный. Мой тебе совет — поменьше связывайся с ним…

— Ильдариан, — я посмотрел Паладину в глаза. — Эрджила для меня не существует. До тех пор, пока он не встаёт у меня на дороге. Если беспокоишься за его шкуру или спокойствие в отряде — тебе разумнее будет в таком случае посоветовать что-нибудь ему.

Паладин неожиданно усмехнулся. Странно, грустно…

— Посоветовать я могу тебе… А Эрджилу, как уже говорил — только приказать.

И, не дожидаясь моей реакции, спросил — обычным своим тоном:

— Ну, так что — ты едешь?

— Да. — Я кивнул. — Мне вполне хватило первого аргумента… Отправлюсь сразу после завтрака.

— Хорошо, — наклонил голову Ильдариан. — Тогда перед дорогой я покажу тебе эту деревню на карте… Передашь поклон от меня Просперио. И до встречи — теперь уже в Цитадели…

* * *

Что ж… Изменения планов не всегда бывают к худшему.

Рио, негромко пофыркивая себе под нос, бодро трусил походной рысью по очередной пронизывающей лес дороге — не такой широкой, чтобы гордо носить название тракта, но вполне наезженной и удобной.

Снегопад и не думал начинаться — Таргос Темнейший минувшей ночью, похоже, вытряхнул всё, что мог из пушистой облачной перины, и Пресветлому Ярошу осталось лишь свернуть её и спрятать в небесную кладовую до лучших времён… Солнце, выглянув из-за горизонта около оры назад, зацепилось вначале за самый краешек неба, но с каждым мгновением ловко забиралось по синей глади всё выше и выше. Ясное утро потихоньку превращалось в чудный погожий день, словно миловидная девчушка-подросток — в писаную красавицу.

Зимний лес вокруг был довольно однообразным, но не скучным. Я позволил себе расслабиться — слегка, ровно настолько, чтобы чуть-чуть поднялось настроение. Смотрел по сторонам, мерно раскачиваясь в седле, думал о какой-то ерунде, тут же вылетающей из головы… Теперь я снова был один, у меня была дорога и цель, которую не приходилось ни с кем делить. Кроме того, впереди ждала встреча с человеком, который был мне наставником, командующим… и, пожалуй, что единственным в Мире другом.

Я не видел Просперио с тех самых пор, как он вышел из Капитула, оставив пост Первого Магистра, который занимал без малого полтора десятка лет, и отправился на покой в свою вотчину на Полуночи.

Вторым человеком в Ордене он стал во времена Великой Смуты.

Век Огня и Крови — череду войн, поставивших на колени двух извечных соперников Империи — гномье королевство Тор-Кэлгорн и орочью державу Вар'ракх — сменил короткий промежуток относительного затишья, в конце которого яркой вспышкой полыхнула Последняя Война… Остроухие нелюди долго выжидали, взвешивая свои силы, но в итоге всё же решились напасть. В немалой степени этому способствовало появление огромного количества нежити, расплодившейся на имперских окраинах. Связывали это прежде всего с деятельностью колдунов всех рас и мастей, которые заполонили ослабленные войнами земли как грибы после дождя. Дошло до того, что Церковь ввела прямой запрет на магию без данного ею разрешения, однако в самом начале Смуты этот запрет практически не имел реальной силы.

И тогда, главным образом для борьбы с Отвращёнными, под началом Магистра Просперио на базе Ордена был создан отряд Карателей — воинов, идеально «заточенных» для ведения практически любого боя, в том числе и с применением магии. Принятая мера имела успех — Каратели, несмотря на свою малочисленность, хорошо зарекомендовали себя, исполняя поставленные перед ними задачи. Однако полностью взять под контроль ситуацию не удалось. Имперская провинция Гвеаста на полуденном востоке без объявления войны внезапно подверглась нападению со стороны соседнего государства. Эльфийской монархии Аэльта Рокка…

… Империя, невзирая на крайне неудачное для этого время, всё же сумела собрать и без промедления бросить в бой лучшие силы. Затяжную войну удалось предотвратить, довольно быстро перехватив инициативу… и эльфы, спотыкаясь, поспешили на попятную, по-скорому выдумав у себя державный переворот.

Новый остроухий король клялся и божился Империи в верности и поддержке, беззастенчиво сваливая разжигание войны на предшественника и его немногочисленных соратников, и практически сразу же с готовностью подмахнул вассальную грамоту — лишь бы имперские войска отступили обратно в пределы своих границ…

Семь лет назад… Я скрипнул зубами. Хорошее настроение улетучивалось дымком от горящей щепки. Каратели, угодившие в горнило войны в самый первый черёд, практически все остались на залитых кровью её полях… Новый отряд так и не был создан. А через время Верховный Магистр принял отставку своего первого помощника и соратника, и дальше Тёмное Братство продолжило существовать уже без Просперио.

Однако, насколько я его знал, Просперио и на покое не оставлял без внимания Орденские дела, и наверняка внимательно следил за нашей жизнью. Когда, в Рожерионе, мне передали, что меня разыскивает бывший Первый Магистр, я сразу понял, что навряд ли он рассчитывает просто поделиться воспоминаниями — хотя, в общем-то, это была всего лишь просьба при случае навестить старика, и со стороны так могло показаться…

Что на самом деле могло ему понадобиться, я представить не мог. В любом случае, в скором времени мне предстояло это узнать. Вряд ли та деревенька… как её? Нижний Рогачик? — сильно задержит меня в пути…

* * *

Церковь я заприметил сразу.

Как и в большинстве маленьких поселений, её роль исполняла обычная изба, ну, может, чуть более добротная, чем остальные.

Она стояла почти у самого тракта — два входа с разных её концов, как и положено Обители Богов, смотрели на восход и на закат. Островерхую крышу венчал высокий шпиль с позолоченным Солнцем, да и ограда, по сравнению с массивными бревенчатыми заборами вокруг жилых подворий, была чисто символической: обычный низкий парканчик из оструганных досок.

Поравнявшись с ним, я потянул на себя повод, останавливая Рио, в тот самый момент, когда скрипнула, отворяясь, ближайшая к нам, восходная дверь.

На крыльце, подметая снег бело-алым подолом одеяния, появился Младший Жрец. Это был псоглавец — весьма дюжий и рослый даже как для сына своего народа… Посох со Звездой был зажат у него подмышкой, а в ладони звенела солидная связка ключей, один из которых Жрец на ходу пытался провернуть в навесном дверном замке.

Я спрыгнул с седла в неглубокий сугроб, с наслаждением разминая мышцы.

Жрец поднял на меня глаза — и натуральным образом окаменел, едва не выпустив посох и ключи из рук. Створка двери, обретя внезапную свободу, поползла в сторону, оглашая воздух на редкость противным скрипом плохо смазанных петель…

Изумлённый псоглавец представлял собою довольно занятное зрелище, однако глазеть на него я не собирался. Помедлив пару мгновений, я понял, что Жрец не торопится начинать разговор, потому нарушил молчание первым.

— Приветствую, Светлый Брат.

— Т-тём… ный Брат… — отозвался Светлый с небольшой заминкой. — Да… благословят Свет и Тьма твой Путь…

Он довольно быстро взял себя в руки, поторопился запереть дверь и спустился с крыльца мне навстречу. Однако от меня не укрылось, что в его движениях всё же проскальзывала излишняя суета. Да и взгляд, которым он поспешил меня окинуть, был настороженным и вообще каким-то странным…

— Что-то не так, Брат? — не удержался я.

— Да нет… прости. — Псоглавец отвёл глаза. — Надо же… Меч Тьмы в нашей глуши — нечастое зрелище. Тем более… — он покосился на мой плащ, — … Каратель, верно?

Я, помедлив, кивнул.

— Моё имя Дейарис, — представился Жрец.

— Альтар.

— Извини, Брат. И не принимай на свой счёт… — Псоглавец виновато усмехнулся, обнажив желтоватые клыки. — Какими судьбами ты тут?

— То есть?! Что значит «какими»? — теперь настал черёд удивляться мне. — Орб принял твой вызов минувшей ночью. Я был поблизости, и я приехал. Что, Тень раздери, здесь происходит?!

В ответ Дейарис прикрыл глаза.

— Да… Совершенно верно, — пробормотал он. — Кажется, теперь я понял…

— Ну так объясни и мне. Будь так добр. — Ситуация уже начинала меня порядком раздражать.

— Видишь ли… Тебя вызывал не я. Орбом, должно быть, воспользовался мой старший Брат во Свете — Витин. Он — глава здешнего прихода… Я знал, что он собирается использовать шар, но, во-первых, не думал, что он сделает это уже ночью, а во-вторых, не ожидал, что Орден так быстро отреагирует…

— Ладно, я понял. — В любом случае, мне стоило бы говорить по существу со Старшим Жрецом, а не с его помощником. — Где сейчас Брат Витин? Я могу его видеть?

— Конечно, — кивнул мне Дейарис. — Правда, тебе придётся немного подождать — он как раз отлучился по делам, но очень скоро будет. А пока… — он снова встряхнул своими ключами и шагнул обратно к двери — … предлагаю пообедать и отдохнуть с дороги. Уверен, она успела тебе надоесть…

— Спасибо, но позже, — отказался я. — Лучше введи меня в курс дела. Сможешь?

— Разумеется. — Казалось, Младший Жрец даже немного обиделся. — Но, в любом случае, удобнее будет говорить там, где тепло и есть крыша над головой. Пойдём, покажу, куда можно поставить коня…

Обустроив Рио в небольшом тёплом сарае, я проследовал за Дейарисом в жилую половину церкви, вход в которую находился с закатной стороны. Обстановка в обители Жрецов была скромной, но вполне удобной: большая печь, посреди горницы стол и несколько стульев, две неширокие лежанки вдоль противоположных стен… Одна из постелей была аккуратно заправлена лоскутным покрывалом, поверх же второй, разбросанной и смятой, валялась груда одежды, словно забытая впопыхах: венчало её бело-алое жреческое одеяние и серебристый парадный кушак с оторванной кистью.

Следуя жесту Дейариса, я подсел к столу. Младший Жрец снял с полки пару деревянных кружек, отодвинул заслонку в печке, вытянул чугунок с кипятком.

В воздух вспорхнули облачка пара, сразу же наполняя комнату лёгкими ароматами лета… Я с удовольствием пододвинул к себе ближайшую кружку, прихлебнул несколько глотков отвара, сладко пахнущего земляникой и чабрецом, и приготовился слушать.

— Собственно, — несколько смущённо произнёс Дейарис, покатывая свою кружку в покрытых шерстью ладонях, — тут особо и говорить-то не о чем… Ведьма местная на горячем попалась. Жила себе на хуторе неподалёку, промышляла травами да знахарством. А потом, видать, мало ей стало травок. Посерьёзнее вещей захотелось… Стала в лес наведываться и поколдовывать. Сначала помаленьку, потом больше и больше… Ну и…

— Нежить? — я прищурился.

— Нежить, — нехотя признался Жрец. — Связалась, на свою голову — да с таким, с чем управиться, видно, и не смогла. Тварь не стала таиться в лесу, напала на людей. Были жертвы… Охотников собралось было несколько человек, тварь порешить — да сил не рассчитали… Трое ранено, четверо убито. Стало ясно, что так просто не справимся.

— Почему сразу не связались с Орденом? — Я подался вперёд. — Почему люди полезли на нежить сами?

— Не знали, — вздохнул Дейарис.

— Чего не знали?

— Что нежить это… Поначалу на пещерного медведя грешили. Вначале ведь всего один человек погиб, сразу после бури, на дальних угодьях. Там и пещеры неподалёку имеются. Опасные, кстати, пещеры… Всё сходилось. Только вот после, когда группой собрались зверя бить, а в одном месте разделились — тогда и получили… Поняли, что медведем тут и не пахнет, дело серьёзней гораздо… Как бы там ни было, пока разбирались, убитых хоронили, пока раненые смогли кое-что рассказать — день почти прошёл. Брат Витин принял решение — звать помощь из Ордена. А до тех пор никому никуда не рыпаться, из деревни носа не казать, в лес не соваться…

Он замолчал, допивая чай несколькими большими глотками. Пустая кружка глухо стукнула по столу. Я не торопил его, давая собраться с мыслями.

— Да только всё равно нашлись горячие головы… — продолжил, помолчав, Дейарис. — Трое юнцов. У одного брат от ран наутро скончался, у второго отец при смерти лежит, еле дотащили… А третий как охотник неплох, но ума не великого, и с этими двумя всегда как хвост за собакой таскается. Уж не знаю, чем они думали, когда вооружились до зубов и тайком потащились вечером в лес, убивать монстра…

— … Таргос! — я выдохнул сквозь зубы. — Эти… бараны погибли?

— Как ни странно, нет. — Дейарис невесело усмехнулся. — И даже вернулись домой, целыми и невредимыми, ещё до того, как их матери успели сойти от ужаса с ума… И, что самое интересное, притащили с собой трофей. Нашу ведьму…

Я хмыкнул:

— Даже так?

— Да. Представь себе, Брат… Выяснилось, что, буквально накануне того, как тварь проявила себя, один из них, будучи здесь неподалёку на охоте, заприметил необычную поляну.

— Необычную — чем?

— Ну… По словам этого мальчишки, «она была круглой, вокруг неё росли мёртвые деревья, а внутри всё как будто бы было срезано под корень огромным ножом — всё, кроме большущего камня в середине»… На мой взгляд, очень смахивает на…

— «Плевок Безымянного»?

— Именно, — наклонил голову Жрец. — Так вот. Когда выяснилось, что на людей нападает не пещерник, а монстр, юнец вспомнил об этой поляне. Ему показалось, что это место может быть как-то связано с тварью, и поиски монстра он со своими друзьями решил начать именно с неё. Памятуя, что поляна находится недалеко, мальчишки покинули деревню ещё засветло, но спутали направление, и пропетляли по лесу несколько лишних часов. Однако, похоже, в этот день Братья-Боги были всё же на их стороне… Когда, наконец, дурни вышли к искомому месту и, соблюдая все предосторожности, подобрались поближе, думая, что могут застать там монстра, поляна на самом деле оказалась занятой. Только не тварью… На той поляне они и обнаружили колдунью, причём как раз за своим чёрным делом… Мерзавка до такой степени увлеклась, что даже не заметила мальчишек. Им удалось подкрасться к ней и даже оглушить…

Я покачал головой:

— Подкрадываться к магу посреди ритуала… Тьма! Вот же идиоты!…

— Верно, — фыркнул Дейарис. — Но, надо отдать им должное — не побоялись… Ведьма, на их редкое счастье, ничего не успела сделать. Они связали её и вместе со всем колдовским скарбом приволокли в деревню. Это случилось вчера вечером…

— Что ж. Спасибо, Брат. Ты многое прояснил.

Я поднялся из-за стола.

— Что ты собираешься делать? — поинтересовался Жрец.

— Свою работу. — Я не собирался вдаваться в подробности. — Мне нужна ведьма. Где она?

— … В бане, — после едва уловимой заминки ответил Дейарис.

— Где?!

— Сидит спеленатая веревками по рукам и ногам и с кляпом во рту в деревянной бане на другом конце деревни.

— Но почему в бане? А не при церкви?

Жрец вздохнул.

— А где?… Или ты думаешь, что каждая деревенская церквушка оснащена первоклассным казематом? Да у нас отродясь не было ничего похожего… Кроме вон того сарая, в котором едва поместился твой конь. Там хотя бы помещение добротное, да дверь крепкая, да стража из местных добровольцев у двери… Поверь, без присмотра её не оставляют ни на минуту.

— Ладно. Проводи меня к ней.

— Конечно…

Псоглавец тоже встал.

— Только, Брат Альтар, если ты позволишь дать тебе один совет…

Внезапно его локоть случайно задел кружку, стоящую на самом краю стола. Деревянный сосуд полетел вниз — но был молниеносно подхвачен едва уловимым скупым движением мускулистой четырёхпалой руки и водворён обратно на стол, даже не успев перевернуться.

На мгновение повисла тишина.

Надо же! Передо мной определённо был воин, и, похоже, не последнего десятка… В этот миг псоглавец оторвал от кружки взгляд и случайно встретился со мной глазами. Я оценил движение, и Дейарис это понял.

… Быть может, мне только показалось, но во взгляде Младшего Жреца в этот миг проскользнула… досада?

Странно…

Выходит, Дейарис старается скрыть свою подготовку? Хм-м. Не люблю действия, мотивы которых мне не ясны. В любом случае, об этом стоило подумать. Но не сейчас…

— Ты собирался дать мне совет, — напомнил я.

— Да… Я хотел предложить тебе, прежде чем отправляться к ведьме, осмотреть её жильё. Это маленький хутор неподалёку. Утром мы с братом Витином и несколькими охотниками были там. Отыскали кое-какие интересные вещи… Тебе стоило бы вначале это увидеть. Я готов провести тебя, если ты не против…

Я мгновение подумал.

— Разумно… Что ж, показывай дорогу.

Младший Жрец слегка наклонил голову и направился к двери.

Я чуть-чуть задержался, проверил, как ходит в ножнах меч и на месте ли кинжал. А потом последовал за ним.


Мы покинули церковь и, держась околицы деревеньки, направились к лесу. Крайние дома тоже были пусты — местные жители на глаза мне пока не попадались. Что, впрочем, совсем не удивляло. Короткий зимний день в суровых условиях жизни в лесу стоит слишком дорого, чтобы впустую просиживать его на завалинке… Тем более, что изменившийся ветер доносил откуда-то из скрытой домами глубины посёлка гомон людских голосов.

— Что там? — кивнул я.

Дейарис пожал плечами.

— Люди. Встревожены, перепуганы… Должно быть, собираются вместе, толкуют, обсуждают. Вместе легче переживать свой страх… Ну, идём. Нам — сюда…

Впереди дорога делала широкий поворот и, изогнувшись вдоль заснеженной пустоши, ныряла в просвет между первыми, пока ещё редкими деревьями. Мы послушно повернули вместе с ней и, по щиколотку утопая в снегу, зашагали дальше, понемногу оставляя деревню за спиной.

— … йааа…

Я резко повернулся. Коснулся локтя Младшего Жреца, идущего впереди, заставив его остановиться.

Вдогонку за нами, отчаянно прыгая через сугробы, то и дело проваливаясь в них, спотыкаясь и только чудом не падая, бежал человек. Увидев, что мы обернулись, он принялся отчаянно махать руками.

— … Бра-ат Дейааарис-с!…

Светлый прищурил узкие глаза, вглядываясь вдаль.

— А-а… Рейно, — обронил он. — Скажем так… чудаковатый парень. Ярош Пресветлый, конечно же, учит нас терпению, но порой общаться с ним весьма… утомительно. Ума не приложу, что ему взбрело в голову на этот раз… Иди, Брат, я только узнаю, чего он хочет, и догоню тебя.

Говорил Жрец спокойно, даже чуточку иронично. Однако от меня не укрылось то, что поза его оставалась напряжённой, а в глазах чёрной молнией сверкнула тревога…

Я покачал головой.

— Ничего. Я подожду.

Дейарис едва заметно поморщился, но промолчал.

Тем временем парень, наконец, поравнялся с нами, и согнулся в двух шагах, с трудом переводя дух…

— Б-бра-ат…

— Что тебе, сыне Света? — кротость в голосе Дейариса с трудом прикрывала раздражение. — Мы торопимся. Это не может подождать?

Рейно, или как его там, отчаянно замотал вихрастой головой.

— Б-брат Дейааарис!… Там… Там-м… Колдунья… Б-брат Витин… Вначале говорит: жгите баню! Да Катря запретила… Жалко ей бани-то, говорит, кто ей ещё срубит такую…

— Что ты несёшь?! — рявкнул Жрец, с силой встряхнув мальчишку за плечи. Голова его дёрнулась, как у тряпичной куклы, глаза полезли на лоб…

— Стой!… — я в один прыжок оказался рядом, разжал псоглавцу ладонь, оттеснил его плечом. Уставился в глаза мальчишке: — Говори!… Что происходит? Внятно!

— К-колдунью хотели спалить… — пробормотал тот.

— Что?!

— … А Катря не дала. Баню свою пожалела… Тогда поленьев во дворе набросали… и Брат Витин, и Янош, и Ларес тоже… зашли внутрь, чтоб ведьму забрать. А тогда… Что-то бухнуло… грохнуло, громко так, сильно-сильно!… Из двери, из окна повалил чёрный дым!… Всех так и сдуло с порога… А когда обернулись… Она у самого порога стоит! И смеётся!… А перед нею Брат Витин… И у его горла держит нож… И…

— Т-т-тень Безымянного!!!

Я отшвырнул мальчишку прямо в сугроб. Сзади что-то прокричал мне Дейарис, кажется, кинулся за мной следом… Но я уже не слышал, не видел, со всех ног летя обратно в деревню.

… Таргос! Ярош! Во имя Света и Тьмы!…

Не дайте мне опоздать!…

* * *

Размеры толпы впечатляли — похоже, здесь собралось подавляющее большинство, если не все жители этого злосчастного посёлка. Мужчины и женщины, молодёжь, зрелые и старики — проталкиваясь сквозь плотно сомкнутые ряды, я успел заметить даже нескольких детей, испуганно жмущихся к ногам родителей… Таргос! Как же я иногда ненавижу людей!…

Некоторые сжимали оружие — топоры, короткие пики, охотничьи ножи на длинных рукоятках, у кого-то даже был арбалет — сейчас всё это добро, словно обычные палки, лишь угрюмо тянуло руки владельцев к земле. Кто-то, было, волок дрова — и теперь так и стоял, неловко держа на весу охапки веток или деревянные чурки, даже не соображая, что будет легче, если бросить их вниз. У двоих, что стояли позади, были факелы — их свет почти растворялся в ярких солнечных лучах. Зато чаду было с избытком — явно переборщили со смолой; чёрный дым, дополняя жутковатую картину, трепетал-полоскался на зимнем ветру зловещими тёмными стягами…

На меня не обращали внимания. Люди, словно изваяния, широким полукольцом застыли в доброй дюжине шагов от небольшого бревенчатого строения, бывшего, видимо, той самой баней… В гробовой тишине ударами набата разносились над толпой слова, что произносил негромкий, хриплый женский голос:

— … ничего вам доказывать… — услышал я. — Вы всё равно глухи и слепы! Не видите ничего дальше собственного носа, и не желаете видеть…

Я, отчаянно работая локтями, прорывался на край людского моря, изо всех сил стараясь забирать левее… Наконец, усилия мои были вознаграждены. Теперь лишь широкие спины двоих мужиков пониже меня, оставаясь единственной преградой между мной и происходящим, давали мне возможность всё чётко видеть и при этом не быть замеченным самому.

… Ведьма оказалась худощавой женщиной среднего роста — похоже, совсем молодой, хотя возраст определить было сложно. Лицо — бледное, без кровинки, перепачкано грязью и сажей. Верхняя часть головы плотно перемотана тряпками, сквозь которые на правом виске уже успело проступить бурое пятно засохшей крови… Черты казались каменными, и только глаза — огромные, зелёные, про такие говорят «на пол-лица» — яростно сверкали из-под повязок, делая колдунью чем-то похожей на дикую лесную кошку.

— Мне не нужен этот жирный боров! Не нужна его поганая шкура!… Пусть и дальше продолжает потчевать ваши уши своими байками, в то время как настоящая беда продолжает ходить по лесу бок о бок с вами, убивая ваших соплеменников…

Прямо перед колдуньей, спиною к ней, застыл в необычной, кренящейся назад позе грузный лысоватый человек. Серебристое, парадное, одеяние Светлого Жреца невпопад переливалось на свету сгустком победоносного пламени — словно издеваясь над своим владельцем. Глаза толстяка, казалось, сейчас вылезут из орбит — левой рукой женщина удерживала его за шею, а кончик длинного стилета, который она крепко, но как-то странно, неуклюже сжимала в правой, упирался ему под подбородок. Жрец судорожно хватал ртом воздух, словно рыба, выброшенная из воды, и то и дело порывался дёрнуться в сторону, но лишь едва слышно завывал от страха — похоже, хватка у колдуньи была стальной…

— Это ваши жизни и ваше право… Хотите — и дальше следуйте за своим пастухом, словно стадо глупых баранов, и умирайте! А хотите — попробуйте сами отыскать правду — откуда действительно взялся монстр… Повезёт — останетесь в живых… Но МОЯ жизнь вам не принадлежит, и отдавать её я не собираюсь!!!

Последнюю фразу ведьма буквально прорычала… И — случайно ли, специально — усилила нажим на стилет. Жрец — судя по всему, Брат Витин, — отчётливо захрипел. Медлить было нельзя…

Я плотнее запахнул плащ — чтобы алая подкладка никоим образом не привлекла случайного взгляда — и, оттеснив назад одного парня из своего «прикрытия», встал в первую шеренгу. Между мною и колдуньей с её жертвой теперь оставалась только та самая дюжина шагов, что отделяла её от толпы. Я преодолел бы их за пару мгновений… и стилет за это время наверняка бы успел пронзить податливую, как масло, плоть. Нет… Нужен был другой выход.

И я его нашёл.

— … Мы уходим! — с нажимом произнесла ведьма, совладав на этот раз с собой. — Он и я. Мне нет нужды убивать его!… Если вы будете благоразумны и не станете идти за нами — а я пойму это, не сомневайтесь! — я отпущу его на опушке леса. Целого и невредимого!… Но если кто-нибудь из вас решит попытаться преследовать меня — он умрёт!

Да уж, колдунью никак нельзя было упрекнуть в многословии. Но несколько так нужных мгновений она мне всё же подарила…

Хотя ведьма и пыталась удержать в поле зрения всю толпу, людей было слишком много. Её внимание в основном было приковано к тем, кто находился перед ней, и влево от себя — в мою сторону — она практически не смотрела.

Стараясь действовать как можно менее заметно, я, даже не делая попытки поднять рук, выставил перед собой сомкнутые кулаки. Два агмарилловых кольца на средних пальцах, надетые поверх перчаток, повинуясь моему приказу, слабо засветились алым…

— Клянусь…

Ведьма запнулась на полуслове. Взгляд её лихорадочно забегал, заметался по толпе.

Почувствовала! Практически сразу же… Но ещё не поняла, что и где.

Сильна, поганка! — невольно восхитился я, внутренне группируясь. Счёт пошёл на мгновения…

Панику в глазах ведьмы стремительно сменяло бешенство. Она рывком притянула несчастного Жреца ещё ближе к себе и развернулась в мою сторону…

… Первой занялась немаленькая куча дров и сушняка, наваленная перед баней радетелями самосуда в паре шагов правее того места, где стояли колдунья и её жертва… Из самой середины несостоявшегося кострища потянулся лёгонький дымок, стремительно разрастаясь на сухой древесине, к тому же ещё и щедро политой маслом… За мгновение до того, как наши взгляды встретились, я усилил нажим — и костёр полыхнул. Вверх с оглушительным треском полетели языки пламени вперемешку со снопом искр. Добрая половина толпы с перепуганными воплями шарахнулась назад… Ведьма, повернув голову, также отшатнулась, инстинктивно потянув жертву на себя чуть сильнее, чем следовало… Сапоги Жреца бестолково заелозили по снегу, но наст у него под ногами больше не был рыхлым — мне стоило немалых усилий лишь слегка подтопить его верхний слой так, чтобы он заскользил, но при этом не обратился в кашу…

К счастью, у меня получилось. Брат Витин, не в силах удержать равновесие, словно срубленное под корень дерево завалился назад, всем своим немалым весом обрушившись на захватчицу.

Как я и думал, сил устоять на ногах ведьме не хватило. Оба — и колдунья, и Жрец — грузно рухнули в снег… В воздухе мелькнула рука, сжимающая нож — её дёрнуло вперёд, и тучная шея Светлого на миг оказалась свободна…

… Надо отдать ей должное — ведьма и тут ещё пыталась бороться. Падая, сгруппировалась, почти столкнула тело, придавившее её к земле, и нож таки удержала, не выпустила — дёрнула на себя…

Но и я не терял ни мгновения, рванувшись вперёд с такой силой, что затрещали суставы и сухожилия. Десять шагов я преодолел в три прыжка. А дальше… Дальше — выбить из ладони стилет, оборвав смертоносное движение…

… За шиворот — прочь церемонии! — отшвырнуть на безопасное расстояние Брата Витина, бестолково барахтающегося в снегу…

… Перехватить левую руку колдуньи, взметнувшуюся в безумной попытке расцарапать мне лицо, впечатать ведьму в снег, пригвоздив к земле тонкие запястья… Навалиться сверху, лишая малейшей возможности двигаться и колдовать…

Я успел.

И время для меня остановилось.

Рядом, где-то сбоку, Светлый Жрец, не получивший ни единой царапины, выл уже в полный голос, тщетно силясь подняться на трясущиеся, словно в лихорадке, ноги.

В дюжине шагов отсюда «оживала» толпа. Самые отчаянные опасливо подбирались поближе.

Костёр с весёлым треском пожирал дрова, грозя перекинуться на крышу бани.

А я лежал на снегу, ничего не видя перед собой, кроме пылающих ненавистью огромных зелёных глаз… И повязок, сползших набок с виска и обнаживших левое ухо.

Если бы я понял это раньше… видят Боги-Братья, я бы убил её!…


Проклятая колдунья была эльфийкой.

* * *

Она сопротивлялась, сколько могла. Яростно — но молча, без единого звука. Отчаянно… и бессмысленно.

— Т-твою ж Тень! — рявкнул я, едва не пропустив удар головой в переносицу. Вовремя увернулся, лишь прядь моих волос хлестко стегнула её по щеке. — Уймись, поганое отродье!… Или пожалеешь!

— Убей!… — рванувшись всем телом вперёд, и снова — безуспешно, выпалила она мне в лицо.

Я сжал зубы:

— Не так быстро, ведьма!

Тогда она плюнула кровью, словно кобра — ядом, и на этот раз попала.

— Ах, ты!…

В мгновение ока я оказался на ногах. Рванул её на себя, безо всякой пощады заламывая за спину руки, и одним движением выдернул пропущенную в потайные петли вдоль края плаща агмарилловую цепь. Остроухая успела лишь коротко вскрикнуть, когда тонкие, но прочные путы надёжно стянули локти и запястья, а шею захлестнула удавка-петля…

Когда попытки сопротивления сменились жалкими хрипами, я слегка ослабил захват цепи. Нет!… Не торопись, дорогая! Вначале — поговорим…

Ведьма, почти лишившись сознания, рухнула на колени, взахлёб глотая живительный воздух. Так-то лучше… Я помедлил пару мгновений, позволив ей отдышаться, и подхватил её под плечи, заставляя встать на ноги — нужно было уходить отсюда, и поскорее…

Что за… Тень?!

Я едва прикоснулся к ней… Эльфа судорожно всхрипнула и… забилась в конвульсиях! От неожиданности я не удержал её, и колдунья кулём повалилась мне под ноги, лицом прямо в снег.

Я навис над ней, потянул за плечо. Она тяжело откинулась на спину… Все мои подозрения в том, что это очередная уловка, тут же развеялись лёгким дымом на ветру. Белки глаз в просветах дрожащих век, кровавая пена на губах… Безымянный, что происходит?!

Я тряс её, словно грушу, бил по щекам… Бесполезно.

Ведьма умирала.

Что-то убивало её на моих глазах, и я никак не мог понять, что же… пока случайно, краем глаза не зацепил собственный перстень на правой руке. Агмарилловый сердечник, вставленный вместо камня, обычно совершенно незаметный на чёрной коже перчатки, переливался сейчас всеми цветами радуги!

Я рывком поднёс к глазам левую руку… Со вторым кольцом происходило то же самое!

— Не-е-ет!!! — зарычал я, посылая Приказ.

Несколько долгих мгновений ничего не происходило. Но потом кольца — как мне показалось, очень неохотно — всё же начали тускнеть…

Эльфа у моих ног затихла. Слабо застонала, шевельнулась, понемногу приходя в себя… Я стянул с правой руки перчатку вместе с кольцом — от греха подальше. Откинул с её шеи волосы, слипшиеся от крови и пота, и отвернул в сторону ворот кожуха, уже догадываясь, что увижу…

Изящный зеленоватый узор на коже напоминал татуировку в виде переплетённых листьев. Он выныривал из-под воротника у мочки правого уха и змейкой скользил вокруг шеи, местами прячась под рубаху.

… Ошейник Каторжницы, во всей своей утончённо-пугающей красе.

Неудивительно, что колдунья показалась мне непростой с самого начала. Отвращённая, уже единожды судимая Орденом, да к тому же приговорённая к рудникам… Вот уж, правду говорят: шёл охотиться на ящериц — а поймал дракона!…

Я знал многих Отвращённых, приговорённых Орденом к добыче агмарилла в Седонских Копях; все они обладали недюжинными силами и колдовским талантом… пока не попадали туда. Шею каждого мага, осуждённого на каторжные работы, украшал подобный Ошейник — особое отличительное заклятье, наброшенное Орденским Палачом… Колдуна, отбывшего срок своей каторги, Палач избавлял от Ошейника с помощью особого сложного ритуала. Я знал двоих таковых, ныне проживающих в Рожерионе. Но до сих пор не встречал ни одного того, кто носил бы Ошейник за пределами Копей — а стало быть, сумел оттуда бежать…

Понятно, почему Защитные Кольца поспешили убить мгновенно, даже не дожидаясь прямого Приказа.

Но вот что было особенно странным… Я прищурился, внимательно глядя на узор. Ошейник Каторжника должен быть заметен всегда — в том-то его смысл… Однако знакомая вязь замысловатых веточек на моих глазах бледнела и исчезала, словно испаряясь… Ещё немного — и на тонкой бледной коже не осталось ничего, кроме обычных царапин и ссадин.

Я перевёл глаза на свои кольца. Тоже погасли.

Хм-м… Определённо, ещё одна тема для разговора с остроухой колдуньей.

Крайне интересного разговора… по душам.


— … Убей её! УБЕЙ!!!

Истошный визг внезапно разорвал тишину.

Меня схватили за плечо. Я резко выпрямился, повернул голову. Толстый Брат Витин — а это оказался он — шарахнулся назад, не переставая, впрочем, блажить, отвратительно брызгая слюной:

— Убей её! Убей!… Сме-ерть!!!

Я мысленно выругался. Проклятье! Кликуши только здесь не хватало… Светлый Брат, Тень тебе в печёнку!… Колдунья, разумеется, не сможет идти сама. Так, на руки её — и подальше отсюда, пока это стадо не вспомнило, для чего явилось сюда…

Увы, было поздно. Толпа уже почувствовала кровь.

— Смерть!… — подхватил кто-то.

— Смерть!… Уби-ить! Смерть ведьме!… — раздалось уже несколько нестройных возгласов с разных сторон.

Толпа снова пришла в движение, формируя полукруг, что стремительно заполнял пустовавшее до этого пространство. Судя по всему, скорчившаяся на снегу у моих ног ведьма больше не представлялась им опасной, и в самые горячие головы определённо вернулась мысль закончить расправу…

Ах, Безымянный!… Я подавил подкатывающую к горлу ярость, видя перед собой пустые глаза и уродливые маски-гримасы на лицах… Что и говорить — так заманчиво было бы прорубиться!… Но ведь я здесь как раз для того, чтобы защищать их от ведьмы… хотя приходится наоборот.

— А ну стоять! — во всю глотку проорал я, выхватывая меч.

Чёрное лезвие клинка, отражая тысячи зимних солнц, стремительно рассекло воздух, вонзаясь в сугроб передо мной и колдуньей. Те, кто шёл впереди, испуганно попятились, сминая и без того нестройные ряды жаждущих ведьминой крови. Миг — и безликая тупая толпа снова раскололась на отдельных людей, способных худо-бедно мыслить и соображать…

Страх — мощное оружие… Однако я хорошо знал, как краток и ненадёжен его эффект. И потому не собирался терять ни мгновения:

— Уж не ошибся ли я, Дети Света?! — я от всей души постарался говорить спокойно и заодно придать своему голосу побольше пафоса, копируя привычную им манеру проповеди Светлых Жрецов.

Мера возымела действие — прислушались.

— … ВЫ вершите суд, выносите и исполняете приговор? Кто дал вам такое право?

… Толпа заволновалась, зароптала.

— Кто же?? — я повысил голос. — Ну?

— Она — колдунья!… — послышался чей-то крик.

Его тут же подхватили:

— … Убийца!

— Душегубка!!!

— Это она!…

— … Она сотворила монстра!!!

— Она… Из-за неё погибли… — всё громче и громче раздавалось вокруг.

Я окинул толпу тяжёлым взглядом, усиленно продолжая изображать из себя земное воплощение Таргоса. На самом же деле постарался вычленить тех, кто больше всех бесновался и орал, подстёгивая тем самым остальных.

Всего трое… Не так уж много, бывало и хуже.

Я набрал в лёгкие побольше воздуха:

— Пусть так!!! Но разве среди вас есть тот, кто носит чёрное с алым? В таком случае выйди сюда, Тёмный Брат — и я вверю судьбу преступницы твоему Слову и твоему Мечу!…

Гул было накатил с новой силой — но тут же притих, поулёгся. Я незаметно перевёл дыхание. Действо начало поворачивать в нужное мне русло. Но самые заядлые, разумеется, ещё не успокоились:

— Брат Витин… — услышал я.

— Брат Витин… — я повернулся к Светлому Жрецу, раскрывшему было рот, но не дал тому вставить и слова, — … служит Ярошу, Пресветлому и Мудрейшему, Старшему из Братьев-Богов. Чьим оружием всегда были Посох и Книга — но никак не Меч! Меч… — я вытащил клинок из сугроба и поднял высоко над головой, давая людям возможность хорошо рассмотреть его, — … оружие Таргоса Темнейшего — Воина, Защитника и Судии! Вам ли не знать, сыновья и дочери Света: Церковь — наставляет, Орден — защищает! Именно потому Брат Витин, чья мудрость и прозорливость достойны уважения, и обратился в этом деле за помощью к Мечам Тьмы! Теперь разобраться во всём, наказать виновных и сделать вашу жизнь, как и прежде, безопасной — моя задача!

Я со злорадным удовольствием отметил, как Брат Витин при этих словах на глазах съёживается, словно лопнувший бычий пузырь, и даже как будто становится ниже ростом. Отлично!… Кликушей — меньше…

Двое из замеченных мною троих тоже принялись переминаться с ноги на ногу, неуверенно оглядываться по сторонам, почёсывать лоб пятернёй… И лишь последний — тощий рыжеволосый парень с большой бородавкой на носу — никак не хотел униматься.

— Но ведьма… — начал было он.

— … Получит по заслугам! — рявкнул я, повернувшись к нему. — Или кто-то здесь сомневается в справедливости моего права выносить приговор??

Чёрный плащ картинно взметнулся ввысь. Алым огненным сполохом сверкнула подкладка…

Не переиграть бы… Но, в принципе, я уже мог и не стараться. Парень икнул, громко щёлкнул зубами, прикусив язык, и споро исчез за спинами соседей…

Путь был свободен. Я нагнулся, подхватывая колдунью на руки. Подобрал свисающий до земли конец цепи, сунул в ножны меч. И быстрым уверенным шагом двинулся вперёд.

Людское море, колыхаясь, расступалось передо мной. Люди спешно убирались с моего пути, давая дорогу.

Впереди, чуть поодаль от остальных, я заметил внимательно наблюдавшего за мной Брата Дейариса. Он махнул мне рукой, и я пошёл ему навстречу.

Уже почти выбравшись из толпы, я обернулся, почувствовав чей-то полный злобы и ненависти взгляд. Позади меня в нескольких шагах плёлся Брат Витин — правда, смотрел он не на меня, а на ведьму. Он с усилием отвёл глаза и уставился себе под ноги; в этот момент мне показалось, что Старший Жрец, и без того немолодой, постарел на несколько лет.

Сейчас я ненавидел его едва ли не больше, чем проклятую колдунью… Подавив слепое желание убить на месте полудурка, заварившего всю эту кашу, я заставил себя отвернуться, мысленно пообещав разобраться с ним позже.

Люди, не глядя друг на друга, бестолково топтались на своих местах — так, словно покинуть площадь без команды не решались.

— Гасите костёр, Дети Света, — бросил я через плечо. — Пока не сгорело полдеревни… И расходитесь. Праздные сборища не угодны Богам.

* * *

Мы вернулись в Церковь — на жилую «жреческую» половину. Я, крепко держа на руках полуживую ведьму, остановился у крыльца, ожидая пока приотставший Брат Дейарис, который бережно, под руки, вёл следом за мной Старшего Жреца, поднимется и отопрёт дверь.

Бегло осмотрев горницу, я опустил свою ношу на заправленную лежанку, а конец цепи крепко примотал к железному кольцу на крышке стоящего рядом массивного сундука. Псоглавец же заботливо устроил тяжело дышащего Витина за столом, засуетился, торопливо наливая чаю, и даже придержал кружку своей рукой, пока толстяк, которого уже начинало трясти, как в лихорадке, делал из неё судорожные глотки…

— Что, пожри вас Безымянный, это всё означает?! — я быстрым шагом пересёк горницу и встал у стола с другой стороны. — Тьма разбирай! С каких это пор Церковь Яроша решила заменить собой Орден Таргоса?… Что за балаган с судилищем и костром?! Светлый Жрец вместо слов поддержки, единения сеет смуту! Подстрекает народ… Призывает к убийству?

Толстый Брат Витин закашлялся, поперхнувшись питьём.

— Да ты ничего не понимаешь!!! — заорал он, краснея, как помидор. — Эта девка… эта эльфа… Она!… Жила тут, уже много лет! Травила людей!… А потом… Потом! П-призвала Силу!!! Вык… вык-к… колдовала тварь, чтобы та уничтожила посёлок!… Она!… она…

— Успокойся… тише, тише, Брат!… — Дейарис мгновенно оказался за его спиной. Широкие ладони легли толстяку на плечи, принялись аккуратно, но сильно разминать мышцы, поневоле вынуждая Старшего Жреца угомониться и примолкнуть. — Вот так… хорошо. Погоди, Брат Альтар. Ты неверно всё понял… Послушай меня.

Я скрестил руки на груди.

— Колдунью… — негромко заговорил псоглавец — … доставили в деревню вчерашним вечером, с сотворённой магическим образом поляны, куда, очевидно, она наведывалась уже не в первый раз. При ней были предметы, необходимые для ритуалов, меч и колдовская книга. В том, чем она занималась, уже тогда не было ни малейших сомнений. Люди… — он сделал паузу — … их тоже можно понять. Накануне тварь, призванная колдуньей, убила троих и ранила четверых, один из которых скончался ночью, а второй до сих пор при смерти… Ведьму собирались убить ещё вечером, прямо здесь — у церкви, куда её притащили поймавшие её юнцы… Нам с Братом Витином стоило огромных трудов убедить людей не делать этого. Ведьму заперли в бане, поставив охрану из самых благоразумных, как нам казалось, селян. Брат Витин, не теряя ни мгновения, отправил Ордену вызов — даже не дожидаясь утра. Однако ближайшая к нам Цитадель находится в трёх днях конного пути. Мы не могли рассчитывать на скорое прибытие Мечей Тьмы, которые возьмут всё в свои руки… Наутро я и Брат Витин навестили ведьмино жильё, куда я как раз собирался тебя проводить. Мы искали «горячие» следы, которые могли бы не дождаться Братьев Ордена, но, тем не менее, пригодились бы им. С нами отправились несколько охотников… мы не возражали, всё же так было хоть немного, но спокойнее. Избушка ведьмы подтвердила наши догадки… Она колдовала, и занималась этим давно и нешуточно. После того, как мы вернулись в деревню, охотники, бывшие с нами, поспешили рассказать об увиденном односельчанам. Напряжение и страх последних дней выплеснулись наружу, словно вода из опрокинутого сосуда… Брат Витин, видимо, предчувствуя неладное, снова решил попробовать успокоить людей, призвать их не творить беззакония. С тем и поспешил к бане, где держали колдунью — туда уже начинала стекаться толпа. Я немного замешкался, собираясь отправиться следом — а, когда вышел во двор, встретил тебя…

— Так почему же ты сразу не повёл меня туда?! — я опёрся кулаками о стол, буравя Дейариса взглядом. — Мы пили чай, отправились в избушку… Да мы бежать должны были к этой паршивой бане! Бежать!!! Ещё раньше, чем успели пожелать друг другу доброго дня…

— Я недооценил опасность, Брат… — с видимым усилием признал псоглавец, отведя глаза. — Знаю, я виноват. И моя ошибка едва не привела к очень печальным последствиям. Но… Твоё внезапное появление на самом деле очень удивило меня. Совершенно не ожидал, что подмога прибудет так скоро. И потом, я был практически уверен, что Брат Витин удержит происходящее в узде… Что толпа погалдит и разбредётся, а времени терять не хотелось. Думал сразу объяснить и показать тебе всё то, что имеет значение…

— … Недооценил?! — внезапно подскочил на своём месте Старший Жрец, сбрасывая ладони Младшего с плеч. — Да… Как же так, Дейарис?! Эта погань… чуть не убила меня, а ты!… Ты! Где ты был, ты же должен был помочь мне!… Ты же сам сказал!… Обещал! Что всё будет легко, они всё сделают сами…

— О чём ты говоришь?! — я подался вперёд. — Кто — они? Люди?!

— Да, люди… — Кивнул мне псоглавец. Торопливо опустился на корточки перед Витином и заговорил с ним, мягко, но с нажимом — будто старался успокоить ребёнка: — Ну прости меня… прости, Старший Брат!… Всё хорошо. Всё позади… Уже позади…

Поддаваясь уверенности полушёпота, Брат Витин сник и вроде бы затих, а потом и вовсе, всхлипнув, скорчился перед столом, тяжело уронив голову на руки. Дейарис посмотрел на меня.

— Да, Брат Альтар, — так же тихо произнёс он. — Люди… Я был уверен, что они выслушают проповедь, образумятся и разойдутся. Брат Витин не первый год возглавляет приход. Он знает всех, кто живёт в Нижнем Рогачике, и умеет найти свой ключик к сердцу каждого прихожанина — и старого, и молодого… Этим утром, когда он шёл успокаивать людей, я хотел ободрить его, лишний раз напомнив ему об этом.

— Погоди… — Я перевёл взгляд с Дейариса на Витина. — Но ведь там, на площади… Именно Брат Витин и требовал, чтобы я убил колдунью! И толпа, вторя ему, загорелась снова…

— Когда ты появился на площади, Брат Витин был на волосок от гибели от ведьминой руки. Ты спас его, спас от неминуемой смерти! Что, по-твоему, он мог кричать в тот момент? Благословлять колдунью? Желать ей долгих лет?…

Старший Жрец что-то невнятно промычал, качнулся на стуле, но головы не поднял. Сейчас он выглядел так, словно был изрядно пьян.

— Посмотри на него, Брат, — с жалостью произнёс Дейарис. — Он и сейчас не в себе! Ему нужен отдых и успокаивающее лекарство. Кто мог представить, что ведьма, уже обезвреженная, сумеет вырваться — да к тому же, использовав магию! — и натворить таких бед…

Хриплый каркающий хохот заставил нас резко повернуть головы. Та, о ком шла речь, похоже, успела прийти в себя. Приподнявшись на лежанке, колдунья исподлобья смотрела на нас и, насколько позволяла цепь, пробовала устроить поудобнее связанные за спиной руки.

— Магию!… — эльфа дёрнула головой, пытаясь откинуть слипшиеся волосы со лба. — Паршивая хозяйка… ваша Катря! Сажи полная печь… Пол-ушата мутного щёлока, ворох старых тряпок и бутыль зеленухи, видимо, припрятанная запасливым муженьком подальше от жениных глаз… Конечно, если б не сизая плесень в углу и не крысья отрава из толчёного мрочника… ничего б и не получилось, а так… Забить трубу ветошью, расковырять заслонку и вовремя грохнуть бутылку о кадку… Вот вам вся ваша магия, будьте вы прокляты!…

— Замолкни, ведьма!! — рявкнул псоглавец. — Чаша твоих злодейств уже и так переполнена с лихвой! К счастью, люди не успели взять на душу грех…

— … Только не вашими молитвами…

— … Но теперь здесь Меч Тьмы! — в голосе Дейариса отчётливо прозвучал металл. — Избежать кары тебе не удастся!

Но колдунья лишь снова рассмеялась, закашлявшись.

— Ага… Пусть заодно выяснит, почему ночью в заимке вы искали следы монстра, а на следующий день охотники отправились бить пещерного медведя… Что это за нежить, которую так усердно и тщательно оберегает лес? И каким непостижимым образом агмарилл может быть связан с эльфийским заклятьем…

Деревянный подлокотник стула, на который Дейарис опирался рукой, с тихим треском раскололся надвое. Псоглавец гортанно рыкнул, прижав уши, в одно мгновение растеряв всё сходство с человеком… Резко выпрямившись, словно выстрелила туго сжатая пружина, одним стремительным шагом-прыжком он рванулся к лежанке.

Я успел заступить ему дорогу.

— Нет… Брат.

Понадобилось несколько мгновений, чтобы Младший Жрец смог совладать с эмоциями. Наконец, веки дрогнули, хищный блеск в глазах уступил место смыслу. Дейарис шумно вздохнул, провёл ладонью по затылку, приглаживая вставшую дыбом шерсть.

— Прости. Едва не сорвался… — прежним голосом произнёс он. — Мне тоже нелегко дался сегодняшний день. Эта дрянь будет нести любую околесицу, пытаясь выкрутиться…

— Я разберусь.

— Разумеется, разберёшься… Только учти, Брат Альтар — она намного опаснее, чем кажется. Она уже несколько лет живёт бок о бок с посёлком. И до сих пор вела себя исключительно осторожно… так, что мы не могли и представить, на что она способна.

Я внимательно посмотрел ему в глаза.

— Она беглая каторжница.

— Что?? — Зрачки Светлого изумлённо расширились, вздрогнули кончики ушей. Нет, не лжёт… — Но… как?! Разве такое возможно?…

— Похоже на то. У неё что-то с Ошейником… Твой Посох не реагировал на него?

— Никогда! — он несколько раз качнул головой. — Надо же!… Но тогда это на самом деле всё объясняет…

— Пожалуй.

— Сибилла… — пробормотал Жрец. — Старая знахарка, пригревшая её. Определённо, она знала. И, скорее всего, даже, помогла скрыть… Тебе обязательно надо осмотреть её жилище, Брат. Уверен, там ты найдёшь ответы на многие свои вопросы.

— Да. Но прежде я хотел бы видеть вещи, которые были при ней на той поляне.

Жрец наклонил голову:

— Сейчас принесу. Только позволь прежде позаботиться о Брате Витине… После всего, что он пережил, отдых нужен ему как воздух.

Я кивнул, и Дейарис, вернувшись к Старшему Жрецу, после недолгих раздумий просто сгрёб безвольное тело в охапку и потащил к выходу. Брат Витин не сопротивлялся, и казалось, вообще смутно представлял, на каком он свете.

Дверь, протяжно скрипнув, затворилась. Мы с колдуньей остались одни.


В комнате было от души натоплено — даже жарко, но почувствовал я это только сейчас. Сбросил плащ и присел на край стола, пристально глядя на эльфу.

— Теперь рассказывай! — велел я.

Ведьма не ответила. Закусив губу, она сосредоточенно проталкивала свободный конец покрывала под цепь, обвивающую запястья — туда, где агмарилл касался обнажённой кожи. Меня колдунья изо всех сил не замечала, хотя то, как она побледнела, едва Светлые покинули комнату, было видно невооружённым глазом.

Крепкий орешек… Но — ломали и не таких.

— Ладно. — Я постарался придать голосу побольше спокойствия. — Ты ясно дала понять, что тебе есть, что добавить к словам Брата Дейариса. А возможно… — я сделал паузу — … и возразить. В твоих интересах рассказать всё, что тебе известно. Лгать и скрывать правду бессмысленно. До истины я всё равно доберусь, но так ты сбережёшь мне время. Обещаю, что приму это во внимание, когда будет решаться твоя участь…

— … «Обещаешь»! — выдохнула ведьма. — … Ashratt Daebbr! Плевала я на твои обещания, Чёрный Пёс!!! Мою «участь» ты давно уже решил, лживый ублюдок! Ты и подобные тебе Псы… Я уже мертва! Я прекрасно знаю это!…

— Что ж. Умереть, — я выделил это слово, — тоже можно по-разному…

Ведьма, не сумев сдержаться, вздрогнула, и пуще прежнего разразилась проклятиями.

— Тем более что ты всё равно расскажешь мне то, что я захочу знать, — невозмутимо продолжил я. — Разница в том, что сейчас я предлагаю тебе сделать это добровольно. Почувствуй её… Не думаю, что ты так безумна, какой хочешь казаться.

Колдунья упрямо уставилась в бревенчатую стену.

— Делай, что хочешь! — сквозь зубы произнесла она. — Но помощи от меня не дождёшься!

— Хорошо. — Я кивнул, сдержав раздражение. — Ты сделала свой выбор, ведьма. Да будет так…


Полуторный меч…

Тряпичный чехол с ножом…

Потёртый кожаный кошель…

И, наконец — увесистый фолиант в чёрном кожаном переплёте, украшенном драгоценностями.

Разложив принесённые предметы на столе, Брат Дейарис сделал шаг в сторону и выжидательно посмотрел на меня.

Книга приковывала взгляд, выделяясь своей необычностью. Я подошёл поближе, протянул к ней руку.

— Осторожнее, Брат! — предупредил Дейарис. — Может «укусить»…

Я кивнул, аккуратно поднимая том. То, что книга защищена магически, нельзя было не заметить. Однако защита была мертва — золотой узор, очерчивающий обложку, потускнел и как будто погас, мало чем отличаясь от обычного тиснения.

Фолиант был стар, очень стар — и, несомненно, принадлежал эльфам. Моих познаний в эльфийском хватило лишь на то, чтобы понять, что язык книги — не тот, что считается у остроухих разговорным. Но множество чертежей, разбавляющих текст, подтверждало, что речь в ней велась о магии. Я не торопясь пролистал страницы, задерживая взгляд на иллюстрациях. Полноцветные, яркие, с продуманными до мельчайших подробностей сюжетами — они были выполнены исключительно искусно и, как водится, в основном посвящались сакральной тематике…

… Вот эльфий бог Теарр на заснеженной горной вершине дарует преклонившему перед ним колено остроухому вождю драгоценное умение колдовать…

… А здесь — два воина с мечами наизготовку замерли друг против друга в преддверии стремительной атаки. Мгновение — и начнётся смертельная схватка: едва коснётся земли платок, что подбросила к небу таинственная фигура в маске, пристально наблюдающая за ними с пригорка…

Последний рисунок был особенно хорош… Хрупкая темноволосая женщина в летящем платье, ступая босыми ногами по самой кромке воды, кормила с ладоней вороного единорога, вышедшего ей навстречу из тёмной глубины пруда. Её локоны, как и лошадиная грива, рассыпавшись на прядки, трепетали на лёгком ветру. Зеркало воды поблёскивало жемчужной россыпью, мастерски отражая узор вытканных в ночном небе созвездий…

Да… Нельзя не признать — в этом они всегда были сильны. Рисовать — как и убивать, что магией, что клинком — остроухие могли виртуозно…

Я захлопнул книгу и отложил её в сторону. Пусть чуток подождёт. Без своей владелицы многого она мне не расскажет… Интересно, кстати: откуда эта вещь у беглой каторжницы?

— … Должно быть, старухино наследство, — словно прочитав мои мысли, произнёс Брат Дейарис. — Там, в избушке, чего только не нашли…

Я молча перебрал остальные предметы. Старая железяка, иззубренная по краям, определённо, когда-то являлась мечом. Но было это очень и очень давно… И даже когда его только выковали, качество этого… хм-м, оружия… было весьма сомнительным. А сейчас…

Я взялся за рукоять, покрытую царапинами и вмятинами, отступил на шаг от стола, проворачивая меч в руке.

М-да… Балласт, лишь прибавляющий владельцу хлопот в виде лишнего веса на поясе. В настоящем бою проще, пожалуй, совсем без меча, чем с таким… Однако же за ним пытались ухаживать — глубокие борозды и пятна ржавчины, местами почти проевшие металл, были полузатёрты: клинок, определённо, полировали и даже, похоже, пробовали заточить.

Нож тоже был старый, но выглядел немного получше. Небольшой охотничий, в самодельных ножнах из мешковины, лезвие чистое со свежей заточкой по всему краю… Владелица прилагала немало усилий, чтобы поддерживать в порядке своё неказистое оружие — насколько в принципе это было возможно… Хотелось бы знать, к чему это ей?

Кошелёк оказался почти пустым. Тряпица с завёрнутой внутрь сушёной травой, запах которой ни о чём мне не сказал… Какой-то амулет из коры, прутьев и шишек. Огниво с кремнем. Пара чёрствых сухарей. Нитка рябиновых бус…

… Рябиновых?

Я прищурился, вытряхнув в ладонь сушёные ягодки. Нет, не ошибся… Вперемешку со сморщенными красными шариками были нанизаны жёлтые шляпки желудей, а также белые семечки и фиолетовые крылатки неведомых мне растений. О последних я ничего не знал, но готов был биться об заклад, что их предназначение то же, что у желудей и рябины — искажение действия заклятья…

Я перевёл взгляд на съёжившуюся на лежанке ведьму. Неужели и вправду помогало?? Верится с трудом… Но, учитывая, что Ошейник Каторжницы у неё какой-то… калечный, может, и можно поверить, что при определённом везении и ловкости держаться подальше от Посохов, эти несчастные травки могли помочь остроухой скрыть её тайну. В конце концов, даже мои Защитные Кольца «зацепили» Ошейник колдуньи тогда, когда были уже активны… И в момент, когда я прикоснулся к ней, на ней не было этих бус.

— Это всё, что нашли при ней? — спросил я Дейариса.

— Ну… да.

Ответ Светлого прозвучал не совсем уверенно. Я напрягся:

— То есть?!

— Так, во всяком случае, уверяют парни. Те, которые её поймали… Но ни меня, ни Брата Витина не было на той поляне… Даже не могу предположить, с чем ещё она могла иметь дело…

И вправду, для мало-мальски значимого ритуала набор был бедноват… Вполне возможно, селяне что-то и упустили по незнанию. В любом случае, я собирался осмотреть дом, в котором колдунья обитала — он действительно мог многое прояснить. Да и Брат Дейарис давно уже из шкуры выпрыгивает, направляя меня туда…

Я посмотрел на Младшего Жреца:

— Прогуляемся?

— Да!… Разумеется. А… ведьма?

— Пойдёт с нами.

Я подошёл к лежанке, размотал закреплённый конец цепи. Колдунья, прижавшись к стене, пылающими глазами следила за каждым моим движением.

— Повернись!

Она медлила. Мне пришлось дёрнуть за цепь, вынуждая её развернуться ко мне спиной — так, чтобы можно было освободить её связанные руки.

Прежде, чем снять последний виток, я показал ей Кольцо:

— Одно неверное движение — и я отдам Приказ… Что будет, ты знаешь.

Эльфа скрипнула зубами, но промолчала.

Брат Дейарис с опаской наблюдал за нами, опираясь о стол.

— Ты хочешь развязать её? — подал голос он. — Не слишком ли… беспечно?

— Не слишком. — Я хмыкнул, сворачивая цепь вдвое. — Со стянутыми за спиной локтями она не ступит и шагу… Вытяни руки перед собой! — велел я ведьме.

Повиновалась. Мне даже не пришлось повторять. Я потянулся вперёд, намереваясь попросту стянуть вместе её запястья… и замер, сжимая цепь в руках.

Руки ведьмы… Её пальцы… Птичьи когти, или узловатые корни дерева — иначе и не скажешь, словно издевки ради прикреплённые к хрупким женским ладоням. Искривлённые, неестественно вывернутые, со следами множественных неверно сросшихся переломов…

… Разумеется, я знал, как действуют заплечных дел мастера — и в Ордене, и за его пределами. Многое повидал… а кое-что и прочувствовал на собственной шкуре. Удивить меня подобным было сложно.

Но в этот раз удалось…

— … Т-тень!… — выругался я.

Уголок губы колдуньи дёрнулся вниз.

— Любуешься? Ещё бы… Отличная работа!… — прошептала-прошипела она. — Ваши палачи недаром едят свой хлеб…

Да уж… Поработавший с эльфой мастер был редкостным по силе талантом. И неслабым магом впридачу…

— Ну и как по-твоему — много я с этим наколдую?! — язвительно поинтересовалась она.

— Не пытайся лгать нам, проклятая! — вмешался Дейарис. — Для Призыва не имеет значения, что там с твоими руками! Ты знаешь это лучше нас!

— Не прибедняйся… Брат! Ты тоже осведомлён весьма неплохо… — процедила она в ответ.

На бледной коже запястий проступали багровые пятна, медленно наливаясь кровью. Агмарилловые ожоги… Я успел заметить такой на её правой ладони — форма пятна повторяла узкую рукоять жреческого ритуального стилета… Нетрудно было представить, чего стоила ведьме попытка использовать против Брата Витина его же оружие. Нетрудно было понять, что она чувствует сейчас…

Я быстро огляделся по сторонам. Выдернул из груды одежды на соседней лежанке кусок ткани, напоминающий широкий шейный платок, скрутил его в жгут.

— Руки!

Несколькими движениями прочно связал руки ведьме — вышла неплохая альтернатива верёвке — а агмарилловую цепь, свернув кольцом, прикрепил к своему поясу.

— Зря ты… — недоговорив, Дейарис поморщился. — Она бы тебя не пожалела…

— Жалость ни при чём. — Я знаком велел остроухой встать. — Болевой шок способен надолго вывести её из строя, а сейчас это лишнее. Пока она нужна мне живой и при памяти. Дальше — посмотрим…

* * *

Увы, осмотр ведьминого дома принёс гораздо меньше результатов, чем я ожидал.

Те самые «весьма интересные» вещи, которые гордо продемонстрировал мне Брат Дейарис, на деле оказались ничем иным, как скопищем старой рухляди, отдельные предметы из которой могли иметь сомнительную принадлежность к колдовству…

Ни для кого давно уже не являлось секретом, что знахарки-травницы втихую используют в своём деле чары. Слабенькую магию предметно-амулетной природы, помогающую высвобождать целебные свойства растений, усиливающую действие эликсиров и порошков. Неуклюжий поиск, кое-какие заговоры-наговоры, очень приблизительные попытки прорицать… Орден всегда смотрел на знахарство сквозь пальцы — лекарей и магов на все деревни не хватало, посему пользы от травников было больше, чем вреда. Тем паче, что подобные чары просто не способны были вызвать губительные последствия. Другое дело — магия Отвращённых…

Став Карателем, я немало времени провёл в имперском Приграничье, выслеживая Отвращённых и обезвреживая их. По-настоящему серьёзная волшба всегда опиралась на хорошую подготовку и на силу колдуна… Здешняя же «обитель зла» была самым заурядным жилищем знахарки, ничем не отличаясь от сотен таких же, разбросанных по всем деревням Империи. Из всего, что могло иметь значение, выделялась только книга — её я на всякий случай прихватил с собой. И то сказать, я вовсе не был уверен, что она на самом деле попала к эльфе от полуграмотной старухи, долгие годы хранившей её в «закромах» — в чём так усердно пытался убедить меня Брат Дейарис…

Младший Жрец неотступно следовал за мной, обращая моё внимание на кажущиеся ему столь важными детали, и успел порядком меня достать… Колдунья, присев, как я велел, на лавку у печки, презрительно молчала. В конце концов, я, велев Светлому не спускать с ведьмы глаз, поднялся на чердак по стоящей здесь же в комнате приставной лестнице.

Я вовсе не был уверен, что найду здесь что-нибудь необычное — тем более что Кольца, активированные на поиск следов магии и тайников, молчали. Так и вышло. Побродив среди разложенных и развешанных повсюду охапок сушёных трав, цветков и плодов, гор ветоши и всяческой хозяйственной утвари, зачастую покрытой вековым слоем пыли, я уже собрался спускаться назад, когда в углу у самой лестницы моё внимание привлёк странный предмет…

Я не отличил бы его от пучка травы — не блесни он серебром, поймав луч из окошка. Наклонившись, я протянул руку, подбирая с пола лохматый клок серебристых нитей, перевязанный посредине кусочком тесьмы. Магии в нём не было — Кольца не реагировали. Солнечный свет огоньком вспыхнул на его поверхности и тут же погас, разбежавшись по нитям серебряными змейками…

Странный пучок показался мне смутно знакомым… Где-то я уже видел такой, только вот не мог вспомнить где.

В это время из горницы донеслись приглушённые голоса… Я сунул находку в карман и полез вниз.


Короткую фразу, брошенную эльфой, мне расслышать не удалось. А вот ответ Брата Дейариса достиг моих ушей почти полностью.

— … И кто же будет тебя слушать? Меч Тьмы? — голос псоглавца неуловимо преобразился, заставив меня замереть на ступеньке.

Куда и делась простота интонаций, нерешительные паузы между словами, заминки… Язвительно-насмешливый, незнакомый мне тон звучал почти ласково и вместе с тем очень опасно:

— Ты ведь умная… ведьма, Шаэриэнн. Постарайся не усугублять свою участь. Может, тебе и посчастливится быстро умереть — так, как ты хочешь… Ты ведь не жаждешь обратно в каземат… а, Отвращённая?

Ветхая лестница всё же предательски скрипнула под моей ногой, и разговор тут же прервался.

— Ну, как успехи, Брат? — когда я вошёл в комнату, Дейарис невозмутимо поднял голову от стоящего у стены сундука. Его содержимое, казалось, целиком поглотило всё внимание Младшего Жреца. — Нашёл что-нибудь важное?

— Да так… Кое-что.

Я бросил косой взгляд на эльфу. Остроухая комочком сжалась на лавке, уткнув лицо в колени.

А Светлый времени не терял… Если не сломлена… то нокаутирована. И весьма крепко.

— Ты ещё не видел поляны, — напомнил мне Жрец. — Я готов провести…

— Нет. — Я покачал головой. — Думаю, вначале вернёмся в деревню. Есть кое-какие мысли, хотелось бы их проверить…

— Ладно. Заодно пообедаем! — проявил радушие Брат Дейарис.

Я неопределённо кивнул, хотя голова моя была занята иным.


… Мы шагали назад по неширокой тропинке, сплошь усеянной сугробами, словно сыр — дырками, стараясь выбирать те из них, что помельче. Я внимательно следил за бредущей впереди эльфой, краем уха слушая псоглавца, который заливался соловьём, явно задавшись целью скрасить гостю дорогу. Причём говорил он вроде бы по делу, но в то же время совершенно пустое — о том, как непрост быт Церкви в глухом посёлке, сетовал, что проглядели Отвращённую у себя под боком, жаловался на постоянный риск и сложности с вызовом подмоги…

— Брат Дейарис, — прервал я велеречия Светлого. — А для чего Брат Витин оделся в парадное?

— Что… ? — Младший Жрец непонимающе уставился на меня.

— Там, на площади у бани… — напомнил я. — На нём были парадные одежды. Но ведь они надеваются лишь в особых случаях… На торжественное служение, или большой праздник. Разве сегодня такой день?

— А-а, ты об этом… — протянул псоглавец. — Нет, Брат Альтар. День сегодня самый обычный, никаких праздников нет. Всё гораздо проще… Утром, когда мы ходили в эту избёнку, Брат Витин… очень усердно искал доказательства ведьминой вины. В том числе за печью, в дымоходе… и даже в отхожем месте. — Дейарис, не сдержавшись, фыркнул, однако постарался сохранить серьёзное выражение лица. — … При этом он сильно испачкал одежды в пыли и саже. Посуди сам, разве он мог отправиться к людям в таком непотребном виде? Ему пришлось спешно переодеться, а под рукой из священных одеяний оставался только парадный комплект. Не совсем по канону, зато прилично. Понимаешь?

— Да. Понимаю… — Что ж, сыграем по твоим правилам, Светлый Брат… — Как он, кстати? После всего, что произошло…

— Неважно, ох, неважно… — с готовностью зацокал языком Младший Жрец. — Переволновался очень. Я дал ему макового отвара и уложил отсыпаться прямо в Церкви на лавке… Не нужно ему было и дальше видеть эту паршивку, сам понимаешь…

Я изображал сочувствующее внимание, кивая головой в нужных местах. Нынешнее состояние Брата Витина занимало меня сейчас меньше всего.

Теперь я точно знал — был в этом уверен: Светлые Братья нарочно, целенаправленно подстрекали людей убить эльфийку. И спешили сделать это как можно скорее.

Я незаметно сжал в ладони маленький пучок серебристых нитей, перевязанный тесьмой.

… Кисточка от парадного жреческого кушака. Сам кушак с оторванным краем валялся на лежанке Брата Витина, брошенный в спешке — там же, где и не понадобившееся ему в этот раз белое одеяние. Старший Жрец приходил в избушку колдуньи в парадных одеждах! Именно потому, что этот случай и был особый…

Жрецы захватили с собой селян… Представление определённо было рассчитано на них. И наверняка переливающееся одеяние Несущего Свет играло в нём свою весомую роль. Поиск и выявление многочисленных «колдовских предметов» — для неискушённых умов вполне хватило бы грамотно поданного содержимого ведовского сундука, гневное разоблачение делишек «богомерзкой Отвращённой»… Чем не торжественная проповедь?! Не сомневаюсь, что заставить присутствующих детей Света воспылать «праведным» гневом пастырю удалось без особого труда…

А кисточку он, вероятно, оборвал, зацепившись о щербатую лестницу — вряд ли грузный и пожилой Старший Жрец был достаточно ловким верхолазом. И, вернувшись в Церковь, перед тем, как спешить на площадь продолжать «напутствовать» собирающуюся толпу, поторопился заменить кушак на простой белый — тот, что обычно носит каждый день.

Маленькая, несущественная деталь. Но как много она объясняет…

Пока я не понимал только одного — какую игру ведут Светлые Братья? Почему они так торопились убить колдунью? Отвращённая, конечно, тоже далеко не проста — чего стоит один только её побег с рудников… Но чем дальше я вникал в то, что здесь творится, тем больше убеждался, что роль колдуньи в происходящем совсем не главная. Хотя Жрецы, и прежде всего — псоглавец, из шкуры выпрыгивали, пытаясь уверить меня в этом.

Нашли «крайнюю», на которую проще списать всю магическую круговерть? Успокоить народ, да и себя заодно, потому что не знают, что на самом деле происходит?

Или же, наоборот… потому, что знают??


Всю дорогу я внимательно смотрел по сторонам, готовый отразить возможную опасность, но нам не встретилось ни души. Деревенская Церковь смотрелась островком тишины и спокойствия. Белоснежная крыша то там, то сям вспыхивала яркими звёздочками, а солнце на шпиле искрилось и сверкало, как самое настоящее… Младший Жрец уверенно направился к крыльцу.

— Ну что, Брат Альтар? Разносолов не обещаю, но кулеш и тушёные бобы имеются… Так я собираю на стол?

Я покачал головой.

— Нет, Брат. Позже…

— Позже? — переспросил Младший Жрец.

Я заметил, как недовольно дёрнулась его бровь.

— Пойди лучше проверь, как себя чувствует Брат Витин. Тем более, его нельзя надолго оставлять одного в таком состоянии… А мы, — я скосил взгляд на ведьму, — прогуляемся ещё чуток…

— Но… ты ничего здесь не знаешь, — узкие чёрные глаза псоглавца недобро сверкнули. — Я провожу тебя куда угодно, только скажи, куда…

— Не нужно. Я недалеко. И ненадолго… Идём! — велел я остроухой.

Подхватил её под локоть, заставляя идти быстрее. Брат Дейарис остался стоять на крыльце. Я чувствовал, как его взгляд буравит мою спину, но следом за мной он пойти всё же не решился.

Таща эльфу за собой, я уверенно направился в деревню. Но, повернув за угол ближайшего дома, скрывшего нас от Младшего Жреца, резко остановился.

— Куда мы идём? — внезапно подала голос колдунья.

Я повернулся к ней:

— Ты — никуда.

Её глаза на мгновенье расширились, но я уже коснулся пальцами её шеи у правого уха, безошибочно отыскав нужные точки… Что и говорить, после всего случившегося тащить остроухую в деревню было бы крайне неразумно, а у меня там оставались дела…

Подхватив лишившуюся сознания колдунью на руки, я, заложив крюк вдоль ближайших домов, вышел к Церкви с другой стороны, незаметно подобравшись к сараю. Убедившись, что дверь постройки не просматривается из единственного окна, выходящего на эту сторону, и на закатном крыльце Церкви никого нет, я сдвинул щеколду и зашёл внутрь.

Обрадованный Рио приветствовал меня фырканьем и нетерпеливым храпом.

— Тише, парень! — шепнул я, опуская бесчувственную ведьму на солому у его ног.

Любопытная морда тут же потянулась к ней, обнюхала, шумно вдыхая воздух.

— Нужна твоя помощь… — я внимательно посмотрел в чёрные конские глаза. — Постереги её, ладно?

Рио прижал уши, копнул подстилку копытом и тоненько заржал.

— Спасибо, — я хлопнул его по шее. — Знаю, ты не подведёшь…

Тем не менее, напоследок нужно было перестраховаться. Порывшись в своём вещевом мешке, который стоял здесь же, в сарае, я извлёк тряпицу, в которой хранил Печати Славы. Достал одну из них, похожую на испещрённую бороздками половинку ядра беличьего ореха, и, выйдя во двор, закрепил её на массивной щеколде, прежде тщательно затворив за собой дверь.

Отдав кольцу Приказ, я задержал дыхание и легонько коснулся камнем морщинистой поверхности Печати. Миг — и она исчезла… Перед глазами мелькнула лёгкая алая вспышка, и бесплотный голос в голове произнёс привычные слова:

«Имя?»

«Аласдайр Таргос ар Кэррайн» — произнёс я, едва шевельнув губами.

Терпеть не могу своё полное имя… Но формула Печати настроена на имя рода и просто не сработает иначе…

«Кто войдёт?»

«Только я».

«Кто выйдет?»

«Никто».

«Как долго?»

«Пока я не прикажу».

Печать умолкла, принимая информацию. Мне показалось — чуть дольше, чем обычно… Но не успел я напрячься, как голос послышался вновь:

«Будет, как ты скажешь».

Снова вспышка перед глазами — и незримая связь с Печатью прервалась.

Я перевёл дыхание. Получилось… Теперь без моего прямого разрешения мышь не прошмыгнёт в сарай. И из сарая, на всякий случай, тоже, хотя я был уверен в том, что ведьма придёт в себя не раньше, чем через пару часов.

Сам я рассчитывал управиться вдвое быстрее.

* * *

Разыскать искалеченных чудовищем охотников мне не составило труда. Пряча перепуганные глаза, мне быстро указали на три интересующих меня дома. Один раненый всё ещё оставался без сознания, и поговорить мне удалось только с двумя. И то, беседа заняла совсем немного времени — к сожалению, прежде всего потому, что рассказать охотники смогли мало…

Чудовище определённо застало их врасплох, напав именно тогда, когда этого меньше всего ожидали. Атаковало молниеносно, наповал убив тех, на кого пришёлся основной удар, и расшвыряв по сторонам остальных, троим из которых посчастливилось выжить. После чего так же стремительно исчезло в лесу…

Описания твари охотники давали путаные, обрывочные — и то понятно, вряд ли им в тот момент было до того, чтобы разглядывать её во все глаза. Их слова заставили меня призадуматься — ни на одну знакомую мне нежить это существо не походило… Тем не менее, кое-что прояснить удалось.

Тварь была большой. Очень большой, размером даже превосходя того самого пещерного медведя, за которого её принимали вначале. Даже, если принять во внимание, что «у страха глаза велики» и охваченные ужасом охотники могли преувеличить истинный размер существа, уже одно то, что оно с лёгкостью разделалось с семерыми мужчинами, имеющими оружие и подготовку, прямо подтверждало их слова.

Судя по всему, она обладала исключительно прочной шкурой или панцирем. Одному из охотников удалось почти в упор рубануть её тяжёлым медвежьим мечом. Однако оружие лишь соскользнуло вбок, не причинив существу заметного вреда, а вот раненый клялся, что в момент удара ему почудилось, что он ударил клинком ствол вековой сосны…

Все раны, нанесённые монстром, были рваные, что говорило о наличии у него острых клыков и когтей. Причём лап, судя по тому, что утверждали охотники, было явно больше четырёх — как минимум шесть… Двигалось существо при этом порывисто, быстро, исключительно ловко, обладало острым чутьём и способностью нападать из засады — люди так и не смогли понять, откуда именно внезапно выскочила тварь.

Меня также очень интересовало, не было ли в ранах яда, ожогов или следов воздействия кислоты. Когда я спросил об этом у пожилой женщины, которая руководила оказанием пострадавшим помощи, она задумалась, но в конце концов отрицательно покачала головой:

— Да нет… Не было вроде такого…

— Так «вроде» или «не было»?

— Вроде… не было. Не знаю я, Брат… А ты у ельфы про то спроси. Чай жива ещё, ельфа-то? Она точно скажет…

— Эльфа? — я прищурился. — Так она их лечила?

— Ну да. Она ж знахарка, куда ж без неё-то… — бабка пожевала губами. — По-своему, по-ведовски лечила… Травками-порошками да наговорами всякими… Одному вот велела даже Звезду нательную да амулеты охотничьи посымать… а то, говорит, помрёт он. Как пить дать, помрёт… Брат Витин тогда проклянул её привселюдно… да что ей, нелюди — как с гуся вода…

— И как тот раненый? — я внимательно взглянул на старуху. — Помер?

— Та нет… Лежит, без памяти… — она отвела глаза. — Но плох, плох совсем. Помрёт, наверное…


Я не поленился, навестил того охотника. Его жена — статная светлокосая женщина с усталыми заплаканными глазами — проводила меня в горницу, где на полати у печи, накрытый несколькими одеялами, лежал раненый. Поначалу она держалась очень настороженно, отстранённо, на мои вопросы отвечала скупо, нервно теребя в руках платок, но потом немного разговорилась.

— Больше всех ему досталось… — всхлипнула она. — Когда принесли его в деревню, думали — не жилец… Но, хвала Ярошу Пресветлому… Держится, держится Варда мой! Жар уже спал почти… а нынче ночью… Нынче ночью даже в себя пришёл! Попить спросил, и снова… Но ведь, видят Боги-Братья, было это!… И ещё… будет… Ельфе за то спасибо… — отвернувшись, тихо добавила она.

— Эльфе? — с деланным удивлением переспросил я. — Ведьме, что ль, вашей? Отвращённой?

Словно обжёгшись моими словами, жена охотника вдруг вздрогнула, отшатнувшись от меня.

— А и ведьме! — резко бросила она, с вызовом сверкнув глазами. — Ведьме, колдунье — мне всё равно! Да только мужа она мне спасла, вот как, Тёмный Брат! И меня можете спалить за такие слова, да только каб не она, не ельфа — не было б уже Варды…

— Тише, тише, матушка!… — Перепуганный молодой парень подбежал к женщине, обнял за плечи. — Что ты такое говоришь?! Прости её, Тёмный Брат… не в себе она малость, когда с отцом такое несчастье случилось…

— Я-то, может, и не в себе, — женщина упрямо оттолкнула от себя руки сына. — Да только пусть Тёмный Брат тоже знает — ельфа Варду спасла! Ельфа!… Вот! — она кинулась к печке, схватила с полки какой-то свёрток и сунула его мне. — Гляди! Здесь травы, что она дала, рану промывать да мужа поить… Звезду велела снять, да всё колдовское подальше спрятать — я всё сделала, в точности… Брат Витин приходил мужа смотреть, ругался на ельфу сильно, велел забыть всё, что она сказала… Но я не послушала! — она упрямо поджала губы. — И потому муж мой сейчас жив…

— Матушка!… — взмолился парень, с ужасом косясь на меня. — Прекрати так говорить! На всё воля Света и Тьмы… Яроша Премудрого и Т-таргоса Справедливого!… Они… помогают отцу! А ельфа — ведьма и чернокнижница! Я сам видел, как она колдовскую книгу листала — заклятие готовила! Сам видел!!! Когда б мы с парнями не подоспели, одной Тени ведомо, что б она ещё натворила!… Жаль, что её не спалили!

— Щенок! — Мать вскочила с места, отвесив сыну звонкую оплеуху. — Да она и тебя, полудурка, сколько раз врачевала… и малого вот недавно от застуды спасла… И вообще никому в деревне не отказала… А вы!!! Недоумки! Со своим костром…

— А тварь? — взвизгнул парень, по-детски вжав голову в плечи.

— Сама откуда-то появилась! А ельфа, может, свои дела решала!… — женщина снова размахнулась, но я вмешался, перехватив её руку, тем самым остановив экзекуцию.

— Стой, стой, дочерь Света! Убьёшь ведь сына!… А ты молчи!!! — рявкнул я парню, упрямо раскрывшему было рот. — Со мной пойдёшь. Покажешь, где искать ту поляну…

— Тёмный Брат!!! — заломив руки, запричитала хозяйка дома. — Прошу тебя… Помилуй его, неразумного! Вчера посчастливилось дураку на гибель не нарваться… а сегодня за слова его глупые, чует моё сердце, быть беде…

— Не плачь, — я аккуратно провёл её к лавке, усадил. — До околицы меня проводит и вернётся. Дальше я сам. На словах пусть только расскажет, как найти…

Женщина энергично закивала мне и принялась неистово благодарить… Я поторопился уйти, бросив кинувшемуся собираться молодому человеку:

— Жду тебя у церкви.

* * *

Возвращаясь к сараю, в котором оставил эльфийку, я понял, что принял меры предосторожности не зря. Брат Дейарис собственной персоной встречал меня у запертой двери.

— Ты всё-таки оставил её одну… — нарушил молчание Светлый.

Я покачал головой.

— Она не одна.

Жрец окинул взглядом дверь, еле заметно светящуюся алым.

— Печать Славы?

— Да. — Я хмыкнул. — И, судя по всему, войти пытались…

— Пытались. За дровами для печки, — Псоглавец поднял голову и в упор посмотрел на меня. — Не доверяешь?

Я ответил таким же взглядом:

— Просто делаю свою работу.

— Не доверяешь… — медленно протянул Дейарис. — А зря, Брат Альтар. Зря… Мы ведь с тобой на одной стороне. Ярош и Таргос, Небесные Братья, всегда плечом к плечу… Против Безымянного. Свет всегда поможет Тьме…

— Спасибо, Брат. — Я наклонил голову. — Как только мне потребуется твоя помощь, я обращусь.

И заступил на бревенчатый порожек, недвусмысленно заставляя Жреца посторониться.

Под пристальным взглядом Дейариса я деактивировал Печать и вошёл в сарай.

… Рио, басовито фыркая, то и дело норовил ткнуться носом мне в плечо, когда я доставал из мешка и седельных вьюков необходимую мне экипировку. Потом я привёл в чувство колдунью — она тоже была мне нужна. И вместе с ней вышел в церковный дворик, где в ожидании меня уже оглядывался по сторонам молодой охотник.

Брата Дейариса уже не было.


Путь до поляны парнишка описал подробно, не скупясь на детали. На околице я отпустил его домой, держа слово, данное его матери. Кивнул эльфе на дорогу — иди, мол, вперёд, я следом…

— Тёмный Брат… — внезапно позвал меня робкий тоненький голосок.

В тени ближайшего забора пряталась девушка — маленькая, большеглазая. Старый латаный кожух с чужого плеча, причём явно с мужского, и такие же безразмерные валенки забавно смотрелись на худощавой фигурке, делая её чем-то похожей на ожившего Снежного Деда, каким его обычно лепят ребятишки. Девушка вся дрожала, причём явно не от холода, а когда я обернулся к ней, и вовсе прянула назад перепуганной ланью — но в глазах кроме страха сверкала ещё какая-то странная решимость.

— Что случилось, сестрёнка? — слово вырвалось внезапно, и я сам себе удивился — таким тоном я не разговаривал ни с кем, кроме Рио…

Девчонка сжала кулачки, собираясь с духом, и выпалила:

— Пожалуйста… Пощадите Шэрин!

— Кого? — я в недоумении поднял брови.

— Шэрин… — девушка кивнула в сторону… остроухой колдуньи. — Она… Не могла она… Она добрая, хорошая! Она не виновата…

Я не выдержал — рассмеялся, громко, от души. Зрелище, видимо, вышло впечатляющее, ибо несчастная «защитница», тут же растеряв остатки храбрости, со всех ног кинулась прочь, увязая валенками в сугробах…

Я перевёл взгляд на эльфу, мрачно разглядывающую снег у себя под ногами.

— Надо же!… Сколько у тебя, однако, защитников отыскалось… Вначале жена того охотника, что ты лечила, так яростно за тебя вступилась… Едва сына своего не прибила за то, что ведьмой тебя назвал, клялась, что ты невиновна… Теперь эта вот пичужка. Эдак, глядишь, полдеревни на твою защиту встанет… А костёр у бани жгли — так, для сугреву, наверное…

Эльфа, разумеется, гордо промолчала — ничего другого я от неё и не ожидал.

— Ладно, — я поднял глаза на солнце, готовое скатиться за верхушки деревьев. — Идём, ведьма… или кто ты там ни есть. Дело к ночи, а нам ещё много чего предстоит…

* * *

Что и говорить, «плюнул» Безымянный в этом месте вдохновенно, не скупясь… Достаточно было беглого взгляда на мёртвую поляну, чтобы понять, что, без сомнения, мы пришли туда, куда нужно. Такие магические «ненормальности» встречались мне не раз в тех местах, где приходилось иметь дело с Отвращёнными, что якшались с нежитью…

Призыв или, более того, сотворение разного рода колдовской дряни, протаскивание в лунно-солнечный Мир исчадий Тени, как правило, не проходило бесследно. Там, где проводился ритуал, обычно оставались грубые «шрамы» в виде подобных «плевков». В самом месте «плевка» не действовала магия — но мне это мало чем могло помешать. Не будучи магом, я больше полагался на глаза, уши и интуицию, чем на амулеты и готовые заклятья, упрятанные в артефакты. А вот различных зацепок вокруг всегда находилось множество, давая возможность быстро и верно определить, с какой именно тварью предстоит столкнуться, а также каким способом ей помогли появиться.

И на этот раз, обшаривая поляну и окрестности, я был уверен, что следы найдутся без труда. Но… чем больше я искал, тем сильнее переставал вообще что-либо понимать.

Место явления твари… Где же оно?! Где обломанные или обгоревшие кусты и деревья, раскрошенные камни, протаявший снег, изрытая земля — хоть что-то, говорящее о том, что именно здесь с боем и болью «прорывалась» в Мир крупная агрессивная сущность, отторгаемая каждой клеточкой существующего мироздания уже лишь потому, что абсолютно чуждая ему?…

А останки ограничивающей фигуры в месте призыва? Без этой «магической клетки» беснующаяся от боли и силой выдернутая из привычной среды обитания тварь прежде всего в клочья разорвала бы призвавшего… Приведение магом твари к покорности отнимало время и силы. Фигуру после этого никогда не удалось бы «зачистить» бесследно. Всегда оставались фрагменты — вросшие, деформировавшиеся, намертво вплавившиеся в землю и камни, хранящие отпечатки клыков, когтей, жал, жвал, щупалец… Следы яда, пламени, тлена, гнили, кислоты… Следы яростных бесплодных попыток вырваться из плена прежде, чем ненавистная магия сломит, отнимет остатки воли, навяжет чужой приказ… Эти следы, они должны были непременно быть!

Но их не было! Нигде не было!

И потом, самое основное — алтарь… По всем канонам, его место было где-то рядом, однако за пределами «плевка»… Мёртвую зону создавала именно магическая «отдача» ритуала, «бьющая», как правило, в сторону, противоположную направлению основного заклятья. Но, по всем признакам, алтарём здесь послужил большой камень, расположенный в самом центре погибшей поляны! И для того чтобы «плевком» накрыло именно это место, чародей не мог действовать иначе, кроме как… Я влез на камень и, мгновенье подумав… воздел руки над головой.

Да! Только так, и никак по другому!…

Но… но это же совершеннейшая нелепица! Более того — рискнувшего сотворить подобное убило бы на месте ещё до появления твари — чудовищная сила отдачи стёрла бы его в порошок! И следов этого я тоже не обнаружил.

Что это?…

— Безымянный!… — выдохнул я, глядя в безоблачно-голубое небо. — Кого же и как, во имя Тени, здесь призывали?!

— Никого.

Словно очнувшись, я во все глаза уставился на сидящую под одним из деревьев эльфийку. Так увлёкся, что едва не забыл, что притащил её сюда именно затем, чтобы расспросить… а то и допросить… на месте. Однако совершенно не ожидал, что она заговорит первой…

— Никого? — переспросил я хриплым от волнения голосом.

Остроухая замолчала, но потом всё же качнула растрёпанной головой.

— Это не заклятье Призыва…

— Нет?? — я соскочил с камня, резко остановившись в шаге от эльфийки. — Тогда что же?!

— Я откуда знаю… — колдунья по-прежнему глядела на носки своих сапог. — Но нежить здесь не призывали, это уж точно…

— А как же «Плевок Безымянного»? — Я обвёл поляну рукой. — И тварь, что напала на людей? Между ними не может не быть связи!…

— Она есть, — эльфа наконец подняла ко мне лицо. — Но не там, где ты думаешь…

— Что ты знаешь?

Я рывком опустился на снег, в упор глядя в зелёные раскосые глаза.

— Мало, — ответила колдунья с видимой неохотой. — Только догадки… А тебе есть до них дело? — остро взглянула она на меня. — Мало ли, что там наплетёт Отвращённая «ельфа», чья вина настолько очевидна, что не стоит и стараться доказывать?…

— Если б я так думал, — скрипнул я зубами, гася раздражение, — уже давно говорил бы с тобой иначе.

— Если б ты так думал, — презрительно процедила колдунья в ответ, — я бы вообще с тобой не говорила, Чёрный Пёс… Но сейчас ты единственный, у кого есть меч и возможность… что-то действительно сделать. А тварь на самом деле опасна, и никуда сама по себе не денется — продолжит убивать…

— Что за тварь? — я подался вперёд. — Ты видела её?

— Нет, — отвернулась эльфа. — Только странные следы. Слишком странные… В первый раз — в ночь после похорон первой жертвы. — Она помолчала, собираясь с мыслями. — Я была в дальнем лесу… Думала переночевать в лесной заимке, однако наткнулась там на этих двоих… на Жрецов. Они встрече явно не обрадовались, — эльфа хмыкнула, — однако Дейарис настоял на том, чтобы я осмотрела заимку и сказала им, что почувствую. Заимка оказалась полностью разорена… везде была кровь, пахло смертью и ужасом. Всё как обычно, когда нападает нежить, — колдунья прищурила глаза. — Вот только никаких следов я не увидела. Лишь слабое эхо непонятной мне природы… Ты — маг? — внезапно спросила она.

Я покачал головой.

— Нет.

— Что ж… — остроухая усмехнулась. — Тогда — поверь на слово. Это выглядело так, словно оставившее эхо заклятье было как нашим, так и вашим одновременно…

— Эльфьим и человечьим? — я прищурился. — Такое возможно?

Колдунья хмыкнула.

— Я считала, что нет… Тем более, что след мне показался… хм-м… древним.

— Старым?

— Нет. Именно древним. Таким, что пахнет «пылью веков» — так, кажется, вы говорите… В общем, я мало что поняла, о чём и сообщила Дейарису. Решила, что речь идёт о нежити, а след… возможно, просто искажён. Тем не менее, присутствие твари в лесу заставляло задуматься и принять меры. Потому… я попыталась узнать, что это за существо, своими путями.

— То есть, колдовством? — уточнил я.

— Было бы недурно, однако…

Эльфа подняла связанные ладони к лицу, шевельнув пальцами:

— Как видишь, кое-что всё-таки мешает.

— Что же тогда?

— Что… Поговорила с Лесом, с некоторыми его жителями, которые могли видеть тварь и рассказать мне о ней. Могли… да не захотели, — язвительно добавила она. — Одни молчали, словно набрали в рот воды. Другие до смерти боялись… Я поняла только то, что существо — не обычная нежить, и Лес отчего-то её защищает, вместо того, чтобы, как положено, тут же выдать с потрохами… Один… друг обмолвился мне, что лес бережёт тварь оттого, что она — его Дитя…

— Как — Дитя?! Нежить — Дитя леса? — изумлённо произнёс я. — Как такое может быть, если нежить — суть Тень, а лес сотворён Тьмой и Светом?

Она ответила мне внимательным взглядом.

— Не совсем так… Нежить — творение магии, Лес — природы. Эти две стихии всё же соприкасаются, но очень зыбко и слабо, и вовсе не в этом вопросе… Впрочем, у нас тут не магический диспут. Смысл ты уловил, как для не-мага, достаточно точно — этого не могло быть… Тем не менее, пока я искала ответы, то, чего быть не могло, напало на группу охотников. Которые, между прочим, пребывая в блаженном неведении, отправились убивать пещерного медведя — хотя ваши Жрецы прекрасно знали, побывав в заимке, что речь ведётся никак не о простом хищнике! Понадобилось ещё четыре смерти, чтобы это знание стало наконец общим… Лес стал опасен, опасен для всех, — колдунья подчеркнула последнее слово. — Меня не интересовало, чем займутся селяне, — глаза её гневно сверкнули, — но я не собиралась сидеть и ждать, пока нечто заглянет на огонёк… Я хотела упредить удар, но для того, чтобы бороться, врага неплохо было бы хотя бы увидеть. Лес отказался выдать мне его. Но кое-кто из настоящих Лесных Детей… по старой дружбе, — она вдруг горько усмехнулась, — всё-таки провёл меня к этой самой поляне… Внимательно осмотрев её, я нашла алтарь… тот камень, на котором ты только что выплясывал. Если бы прежде, чем карабкаться наверх, ты внимательно осмотрел его, то, возможно, сообразил бы, что магу куда удобнее было стоять подле него, а не балансировать на скользкой узкой верхушке…

Вот мерзавка!… Я выдохнул сквозь сжатые зубы:

— Послушай… не зли меня.

— И не начинала, — флегматично откликнулась ведьма. — На поверхности камня были следы крови. Можешь посмотреть…

Смерив её красноречивым взглядом, я вернулся к алтарю, наклонился. И вправду, местами на светло-серой плите просматривались небольшие буроватые пятна.

Я на мгновение задумался, потом потянул из крепления на рукаве лёгкий метательный нож. Эльфа молча, но очень внимательно следила за тем, как я соскребаю с одного из пятен немного субстанции, затем выхожу за пределы кольца, очерченного «плевком», и отдаю агмарилловому перстню Приказ.

Алый луч легонько прошёлся по испачканному лезвию, ярко сверкнул, отразившись от ребра, развернулся в объёмное изображение… Через мгновение передо мной и эльфой в воздухе зависла беспокойно кудахчущая хохлатая наседка. Кровь оказалась куриной.

— М-да… — если честно, я был немного разочарован. Портрет самого колдуна пришёлся бы более кстати…

А вот остроухая колдунья, похоже, серьёзно задумалась. Даже закусила губу. Я исподлобья наблюдал за ней, но молчал.

— Варфариан, — проговорила она наконец. — Когда я, как и ты сейчас, пыталась соскрести с камня чуть-чуть крови, мне в руки упал осколок, лежавший там под снегом… Он был от жертвенного ножа… Теплокровное существо, убитое на алтаре в ходе ритуала, в тот самый момент, когда маг должен своей кровью закрепить действие заклятья… «Обманка», направленная на то, чтобы отвести от чародея опасность возможных побочных эффектов его волшбы.

— Не понимаю… — я в недоумении воззрился на колдунью. — Разве способна кровь… курицы заменить собственную кровь творящего заклятье мага? И ритуал не почувствует разницы?! Быть не может… Это бессмысленно!

— Бессмысленно? — медленно повторила эльфа. — Да… Кроме одного случая, когда собственная кровь мага и так уже участвует в ритуале. Когда заклятье мага направлено на него самого… Если заклинатель и заклинаемый — одно и то же лицо, вероятность сбоя и возникновения побочников возрастает в десятки раз. Здесь и приходит на выручку «обманка» — чужая кровь, не важно чья, лишь бы тёплая. Но и она не гарантирует успех… Потому так сложно бывает даже самому сильному чародею исцелить самого себя. Прорицать самому себе. Магическим способом усилить свои способности…

— О чём ты?! — я почувствовал себя гончей, вставшей на след… Неужели колдунья что-то поняла?!

Вместо ответа эльфийка тяжело поднялась со снега и, пошатываясь, направилась ко мне.

— Где «Thaebrad Nie'ss…». ?

— Что??

— «Чёрное Безмолвие…». Книга… Та книга, что ты забрал у Дейариса. Где она?

— Здесь.

Я вытащил фолиант из-под плаща. Протянул эльфе. Та неловко подхватила его связанными руками, уронила в снег, рухнула рядом на колени… Я мгновение колебался, потом дёрнул из-за пояса кинжал.

— Руки дай!

Она недоумённо подняла глаза, не прекращая неловких попыток раскрыть книгу. Тогда я сам потянул за путы, связывающие её запястья. Полоснул лезвием жгут из платка — и обрывки самодельной верёвки упали на землю. Эльфа не произнесла ни звука, лишь на мгновение прикрыла глаза. Скрывался за этим страх или блаженство — я так и не понял…

— Эту книгу я тоже нашла здесь, — заговорила колдунья. — Она была спрятана на поляне… Тот, кто сделал это, по-видимому, опасался держать её у себя… я начинаю понимать, почему.

— Это эльфья книга, — я посмотрел на колдунью.

— Да, — согласно кивнула она. — Это магия Rocca, очень древняя и сильная… В руках знающих — поистине бесценный Дар. Тот, кто пользовался ею в этот раз — знающий наполовину…

— Как это?

— Так… Он сумел разобраться в написанном, но не смог воспользоваться ни одним заклятьем. Книга писана дедами и отцами Rocca для их детей и внуков. А этот… этот маг… не из нашего народа. Однако он, по-видимому, не оставлял мысли поставить книгу себе на службу — и, наконец, нашёл такую, как ему показалось, возможность…

— Откуда ты это знаешь? — не выдержав, я накрыл ладонью шелестящие страницы, заставив эльфу оторваться наконец от тома и посмотреть на меня.

— Внутри я нашла листок, написанный от руки. На нём была формула, отчасти переписанная из этой книги, отчасти дополненная и перекроенная… на человечий лад! Пусти! — она столкнула с книги мою руку, пролистала ещё пару страниц. — Вот она, эта формула! Смотри…

— И что? Да не томи ты!… — прикрикнул я. Для меня чертёж мало чем отличался от сотен предыдущих. — Что это? Призыв?

— Нет! — торжествующе выпалила колдунья. — Areitanndo Salem Ian Reiavees — «Душа, раскрывающаяся подобно цветку»…

— Безымянный язык сломит в ваших велеречиях! — не сдержавшись, ругнулся я. — Чем, Тень её дери, так важна эта Душа… ?

— Сложно мне не объяснить, а тебе не понять, — эльфа перевела дух — Но если совсем просто — этот ритуал помогает магу полноценнее развить имеющийся потенциал. Если у него зачатки хоть какого-нибудь колдовского дара — заклятие разожжёт из этих искорок яркое пламя, так, что ни единая крупица способностей не пропадёт зазря…

— Эдак у вас каждый первый был бы выдающимся магом, — скептически фыркнул я.

Эльфа поджала губы:

— У нас и так достаточно тех, кто владеет настоящим талантом… Это заклятье само по себе достаточно сложное, требует сложнейшей подготовки — как материальной, так и духовной — и подействует, увы, далеко не на всех. Однако ваш колдун поступил очень даже по-человечьи… Когда… когда ко мне подобрались эти полудурки… — колдунья зло фыркнула, тряхнув головой. — … я как раз разбиралась с этим проклятым листком. Этот… язык не поворачивается назвать его магом… Чародей… Отсёк от формулы весь её смысл, вырубив из неё, словно топором, единственную важную для него составляющую. Способность раздуть до гипертрофированного размера имеющуюся у него способность к магии… вероятно, очень небольшую. Основную часть предметов, используемых в ритуале, он заменил на грубые человечьи подобия, так же исказил и руны. А источником, на который он опирался, стал агмарилл — осколок варфариана, отразивший в себе его свойства, обжёг меня, едва я коснулась его голой рукой…

— Агмарилл?! — мне показалось, я ослышался. — Но он… святыня! Лишь Церковь и Орден имеют исключительную привилегию использовать его! Даже Академия Магов не вправе…

Взгляд эльфы полыхнул зелёным пламенем.

— Делай выводы…


Это выглядело нелепой шуткой, в которую совершенно не верилось. Двое заурядных деревенских Жрецов самой низшей ступени Посвящения в глухом лесном посёлке вовсю практикуют Запретную магию — более того, магию эльфью! — на основании таинственной древней книги, истинную ценность которой я даже затруднялся представить.

И тем не менее… Многое теперь становилось на свои места. Странная реакция Светлых на моё появление… Поспешная организация расправы над эльфийкой, а когда не получилось — попытки убедить в её безусловной виновности меня…

… Интересно, остроухая так вовремя попалась «на горячем» действительно случайно, или охотников на неё тоже грамотно «навели»? Да нет, всё-таки непохоже… Светлые Братья никак не могли рассчитывать на то, что эльфа объявится на поляне, и уж тем более, точно знать, когда именно. Видимо, просто исключительно удачное для них стечение обстоятельств.

Хотя… Живущая на отшибе в лесу знахарка — и к тому же, эльфа! — очень уж удобная фигура для того, чтобы повесить на неё любые колдовские грехи. Думаю, что если бы этой ночью мальчишки не притащили к Церкви связанную колдунью, её «публичное разоблачение» и казнь были бы делом ближайшей пары дней — всяко до прибытия в селение Меча Тьмы, посланного Цитаделью. Возможно, даже книгу не стали бы «светить», а просто перепрятали понадёжнее… Однако я приехал слишком быстро, нарушив все планы, и Братьям пришлось спешно импровизировать, кое-что выпустив из-под контроля…

— Откуда у них книга?… — произнёс я.

— Хотела бы я это знать, — колдунья дёрнула уголком губы. — Но ещё любопытнее, откуда у них знания… Книгу мало было прочесть — заклятье разобрали буквально по крупицам. Переиначили на нужный лад и собрали вновь. Из подручного, так сказать, материала… И, самое интересное — не побоялись использовать то, что получилось, на себе — не могли же они не понимать, что риск на самом деле огромен!…

Я призадумался.

— По всему видно, что Светлые действуют сообща. Но, несмотря на то, что Брат Витин является Старшим Жрецом, у меня сложилось впечатление, что главный в их паре именно Дейарис…

— Я старалась держаться от них как можно дальше, — хмыкнула эльфийка. — Дейариса я не знаю. Однако Витин глуп и слабохарактерен, это всегда бросалось в глаза. Таким легко управлять…

— Но Дейарис — псоглавец, — заметил я. — А псоглавцы не колдуют.

— Допустим, — согласилась колдунья. — Но что при этом мешает ему владеть теорией?

— А Витин тогда…

— Подопытная крыса, — определённо, сравнение эльфе понравилось. — Или… орудие. А скорее всего — и то, и другое…

— Но для чего?! — непонимающе уставился я на колдунью.

Эльфа усмехнулась:

— Как будто у меня есть ответы на все вопросы… Представь себе, не знаю.

— Просто мысли вслух, — я слегка смутился. Действительно, вцепился в остроухую, словно во Всеведающий Оракул… А ведь она, как и я, лишь строит догадки, хоть они и вправду проливают на многое свет.

Лишь одно оставалось совершенно неясным…

— Ладно! — выдохнул я. — Пусть всё так, и Витин под чутким руководством Дейариса воспользовался переделанным эльфьим заклятьем, чтобы… увеличить магическую силу, верно? Даже предположим, каким-то чудом он умудрился пережить откат, проявившийся в этом месте «плевком»…

— Предположим, — негромко заметила эльфийка.

— … Но тварь-то где?! — прищурил я глаза. — Кто нападал на охотников, если нежить никто не призывал? Уж не Светлые ли Братья?! Она вообще — есть?…

— А вот тут и начинается самое интересное… — протянула колдунья. — У меня долго не получалось связать одно с другим. А ответ… он всё время лежал на поверхности! Ведь что получается… Маг совершил ритуал. О том говорят следы на алтаре и найденный мною рукописный листок. Достиг ли маг желаемого эффекта или нет — мы не знаем. Однако побочные действия, несомненно, были, — она взглянула на мёртвую поляну. — Вот, Проклятый Лес… Успеваешь?

Я молча кивнул.

— Проклятый Лес образовался вокруг алтаря, — колдунья поднялась с земли и подошла к камню. Я последовал за ней. — Однако здесь нет никаких следов того, что маг в результате погиб или был серьёзно ранен. Более того… — она понизила голос. — … Если предположить, что магом оказался Брат Витин, — эльфа с презрением фыркнула, — то выглядит и чувствует он себя лучше некуда! Брат Дейарис, к слову, тоже. Стало быть, вообще никаких повреждений ни один из них не получил. Вопрос… Куда же, позвольте узнать, «стукнула» отдача?…

— Ну и куда? — не выдержал я.

— Мимо! — заявила эльфийка. — Возможно, даже не сразу, а с запозданием… И тем не менее, свою цель она нашла. Лес в этом месте умер… Погибли кусты и деревья; возможно, не посчастливилось оказавшимся в миг отката в пределах «кольца» мелкой живности, птицам, насекомым. Но кого-то из них смерть всё же обошла стороной. Лишь зацепила крылом…

— Как это? — я нахмурился. — Почему??

Остроухая колдунья вздохнула, не скрывая грусти.

— Подозреваю, потому, что это несчастное Лесное Дитя ещё не жило в тот момент. А только рождалось…

— И что с ним теперь?

Эльфа передёрнула плечами.

— Не знаю. Страшно представить, что могла сотворить с этим существом магическая «отдача», гибельная для всего живого… В любом случае, это будет похлеще Призыва нежити из-за Черты. Рождённый в Смерти, Смертью — смысл его существования лишь в одном: убивать… А самое дикое — то, что для Леса появившийся монстр продолжает оставаться тем, кем должен был родиться. Его чадом, любимым и родным…

— Безымянный!… — Слов явно не хватало. — Эти… отродья Тени!… Они хоть понимают, что натворили?!

— Догадываются… — эльфа отвернулась. — Во всяком случае, им повезло не столкнуться с ним… Но думаю, что они через время вернулись сюда — не зря же спрятали здесь книгу. Видели, во что превратилась поляна… А когда монстр убил охотника в заимке и его товарищи принесли в посёлок изуродованное тело, вероятно, сразу смекнули, что связь здесь есть… Потому отправились в лес проверить свои подозрения. Хотя опасность явно недооценили. Столкнись они с этим существом нос к носу — вряд ли вернулись бы живыми… Но, видимо, утолив свою ярость, на какое-то время оно утихает, таится, прежде, чем снова отправиться сеять смерть…

Я стиснул зубы, потянул из ножен клинок.

— Я должен его разыскать!

Эльфа хмыкнула.

— Неплохо бы для начала хотя бы понять, что это…

— Ты сможешь это сделать?

Колдунья неопределённо качнула головой:

— Могу попытаться…

— Что тебе для этого нужно?

— Лес. — Она на мгновение посмотрела вдаль. — Живой…

— Ладно… — я не особо представлял, что колдунья собирается делать, но без внимания оставлять остроухую не собирался. — Идём. Веди…

Эльфа внимательно огляделась вокруг, затем уверенно зашагала через поляну к пригорку, густо укрытому кустарником вперемешку с молодой еловой порослью. Перед невысоким деревцем остановилась, мгновение смотрела «в никуда», словно собираясь с мыслями, и наконец решительно развела в сторону разлапистые ветки, готовясь проскользнуть за них.

— Мне что делать? — я напрягся.

Она на мгновение повернула голову:

— Просто… не мешай.

— Далеко собралась? — я прищурил глаза.

Эльфа усмехнулась.

— Не убегу. Не бойся.

— На случай, если решишь меня обмануть… — я поднял вверх руку со светящимся перстнем. — Он всё равно быстрее тебя. Не забывай об этом…

Колдунья молча, без слов рванула на себя ветки и сделала шаг вперёд.

Я по недолгом размышлении остался на месте, наблюдая. Видно мне было эльфу хорошо — впрочем, далеко она действительно не уходила. Просто бродила, от одного деревца к другому, от куста к кусту в странном, одной ей ведомом порядке; то и дело останавливалась, опускалась на колени, касалась ладонями коры… Мне казалось, губы её едва заметно шевелятся, словно она что-то шепчет… а ветви растений тихим шелестом отвечают ей, подрагивая на лёгком ветру.

Не думаю, что прошло много времени… во всяком случае, меня ещё не слишком напрягло ожидание, когда эльфийка удовлетворённо кивнула и, поднявшись во весь рост, быстро пошла мне навстречу.

— Ну? Что? — вырос я у неё на дороге.

Она снова кивнула мне с плохо скрываемым торжеством:

— Есть!… Я узнала у Леса, кто последним родился на этой поляне…

Встречный вопрос так и не успел сорваться у меня с языка. Колдунья резко шагнула ко мне, подняла глаза, перехватывая мой взгляд:

— Смотри…

Я рефлекторно рванулся было в сторону, но тут же заставил себя замереть: интуиция не чувствовала подвоха. Вместо этого пристально вгляделся в зелёную глубину эльфийкиных глаз… и перед моим внутренним взором появился образ.

… Буро-коричневые диковинные стены вокруг, сплошь испещрённые узорами рельефных бороздок… Дерево… изнутри! Старое дерево. Темно и сухо, всё утопает в мягкой тёмной пыли-трухе; уютно и тепло, без малейшего намёка на то, что снаружи лютует мороз… На маленькой капле-жемчужинке, усыпанной зелёными крапинками… яйце?… дрогнув, лопается мягкая скорлупа и на свет начинает выбираться крошечная личинка, помогая себе множеством лапок и большущим прожорливым ртом… Под плоской «нашлёпкой» на круглой голове сверкнули чёрные бусинки глаз… миг, и образ пропал, утонув во тьме… но что хотел, я понял. И узнал существо.

— Древоточец!… — выдохнул я, в упор глядя на колдунью. — Маленький жучок, живущий под корой…

— Не уверена, что маленький, — в этот раз остроухая была серьёзна. — Помни, ему здорово досталось…

Чудище, описанное охотниками, было крупнее пещерного медведя… И не в пример сильнее, быстрее и опаснее. Я кивнул.

— Я помню. Как найти его, знаешь?

— Теперь знаю… Будешь готов — отведу.

Я отступил на шаг. Быстро проверил оружие, экипировку. Вытащил из ножен меч.

— Я готов. Можем идти.

— Да… — колдунья на мгновенье задумалась, словно решая что-то для себя. — Но только… Дай что-нибудь и мне.

— Что?

— Меч, кинжал, нож. Я не привыкла встречать опасность безоружной…

Я хмыкнул — много ли толку с оружия, если не работают пальцы… Но, подумав, снял с пояса лёгкие ножны с кинжалом.

— С какого конца держать, знаешь?

— Угадаю…

Она жадно схватила оружие, на удивление ловким движением прикрепила к опояске своего кожуха.

— Всё. Вот теперь идём…

Мы свернули на едва приметную звериную тропку и углубились в лес. Вокруг уже начинали понемногу сгущаться сумерки…

* * *

Не сказать, что я безоговорочно поверил эльфе. Коварство и хитрость остроухих нелюдей вошли в легенды — и я много раз получал возможность увериться в том, что недаром. Однако какой бы козырь ни пыталась утаить в рукаве шагающая впереди меня колдунья, несомненным было одно: на стороне деревенских Жрецов она быть не могла. Светлые же Братья были замазаны в том, что здесь происходило, уж никак не меньше, чем по самые уши…

А ещё — за нами следили.

Едва мы успели покинуть поляну с алтарём, ощущение чужого внимательного взгляда легонько «мазнуло» по затылку. Раз. Другой… Я напрягся, но эльфа, уловившая то же самое, лишь передёрнула плечами.

— Ведут издали, почти «наощупь». Так почти ничего не понять, кроме, разве что, направления, куда двигаешься. Но и ты ничего не сделаешь. Бесполезно.

— Не тварь? — Я посмотрел на колдунью.

— Нет. Направленное заклятье… Ваше, кстати, заклятье, — подчеркнула она.

— А закрыться не можешь?

— Ага. Ну конечно. Одним пальцем пошевелить… — едко обронила остроухая.

— Ладно!… — я раздражённо тряхнул головой: у Рио, что ли, подхватил дурную привычку?! — С этим — в любом случае, потом. Прежде всего тварь…

Эльфа внимательно взглянула на меня, но промолчала. Запахнула кожух поглубже и, прикинув что-то в уме, уверенно сошла с узкой тропинки прямо в гущу колючих кустов; потопала прямо по нетронутому снежному ковру, оставляя за собой глубокие следы. Я не отстал, при этом стараясь держать в поле зрения как можно больше окружающего нас леса и одновременно следить и за эльфой, и за дорогой.


Ночь нас всё-таки обогнала. Сизые сумерки успели померкнуть и сгуститься, опустившись на верхушки деревьев плотным тёмным плащом. Нам, однако, света вполне хватало — белый снег рассеивал темноту, обращая её в лёгкую серую дымку, практически не затрудняющую видимость, а застывший в небесах лунный серп в сопровождении звёздной свиты успешно справлялся с ролью дополнительного «факела». Кроме того, колдунья, как и все эльфы, видела и слышала ночью не хуже кошки, ориентируясь в лесу, будто в единственной комнатёнке собственной избушки. Я хоть и уступал ей, но ненамного, в особенности после того, как усилил чувства глотком Эликсира Прозрения, заодно сбросившим с моих плеч и груз скопившейся за день усталости.

Мы торопились, однако ведьма при этом очень тщательно, осторожно выбирала куда идти; по пути ещё несколько раз «шепталась» с деревьями, зорко оглядывалась вокруг. Я заметил, что она старается держаться под прикрытием крон и ветвей, по возможности обходя кругом открытые места, и при этом внимательно следит за направлением ветра, всякий раз поворачиваясь так, чтобы он дул в лицо.

Под ногами давно уже не было ничего, мало-мальски похожего на дорогу, и чем дальше, тем сложнее и сложнее было продвигаться вперёд. Порой мне даже казалось, что ведьма нарочно петляет по самым труднопроходимым и глухим дебрям, не то издеваясь, не то лелея безумную надежду заморочить мне голову и сбежать… На очередной холм, сплошь заросший молодым ельником, мы поднимались уже практически крадучись, раздвигая колючую поросль руками, и после очередной хлёсткой смолистой «пощёчины» я не выдержал:

— Долго ещё?…

В ответ остроухая лишь злобно шикнула, даже не повернув головы — и внезапно остановилась, резко пригнувшись к самой земле. Ещё чуть-чуть — и я бы налетел на неё, но всё же успел среагировать, застыл без движения у неё за спиной. Скрипнул зубами прежде, чем выругаться… но тут эльфа медленно, словно боясь разбудить спящее дерево, отвела вбок зависшую перед самыми глазами еловую лапу, потеснилась, освобождая клочок места рядом с собой… Оценив ситуацию, я без слов скользнул на снег, вместе с колдуньей прильнув к импровизированному смотровому «окошку»…

… Пригорок плавно перетекал в подножие невысокой горы. Дальше этого места деревья уже не росли, уступая место камням и выпирающим из-под снега пластам породы. Из нашего укрытия отлично просматривалась широкая голая поляна, на дальнем конце которой лежал огромный бурый лось.

Мёртвый.

Он лежал на боку. Голова, увенчанная ветвистыми рогами, пряталась в тени укрытой снегом массивной каменной глыбы; мощные ноги, словно подломленные, были подтянуты к животу… Отсюда не было видно крови, должно быть, в изобилии заливавшей место гибели лесного гиганта — несомненно, последний бой лося с убившим его хищником был непрост. Впрочем, убийцей сохатого мог быть любой крупный хищный зверь, каких наверняка немало водится в этом лесу…

Я не сразу понял, отчего так пристально, широко распахнув глаза, смотрит на лосиную тушу эльфийка. Мне понадобилось на пару мгновений больше, чем ей, чтобы разглядеть, что мёртвый лось… мелко-мелко дрожит.

Едва уловимым движением колдунья придвинулась ещё ближе. Её дыхание легонько щекотнуло мне ухо.

— Видишь?… — одними губами шепнула она.

И я увидел.

… Каменная глыба, занесённая снегом. Точнее, то, что я вначале принял за неё…

Округлое туловище, изогнутое причудливой дугой над тушей жертвы, казалось сложенным вдвое. Множество толстых грязно-серых колец, словно панцирем укрытых наползающими друг на друга пластинами, маслянисто поблескивали в неровном лунном свете…

Тварь пировала.

Она сидела к нам спиной, голова была не видна. Хвост, или что там было вместо него, врезался в снег, едва не сливаясь с ним, но присмотревшись, я различил выпирающую из-под панциря ногу, которой она придерживала пожираемую добычу — узловатую, длинную, с острым ребристым когтем на конце. Когтем, чей размер навскидку был на локоть больше моего меча…

Внезапно тварь вскинулась, словно уловив волну чужого внимания. Кольца сомкнулись-разошлись порывистым стремительным движением — и монстр на несколько мгновений утратил очертания глыбы, представ перед нами в своём истинном облике. Ввысь взметнулась круглая голова с уродливым рогатым наростом, вдавленным в череп. Сверкнуло брюхо, подброшенное вверх сразу восемью ногами… Клочья мяса, застрявшие в чудовищных серповидных жвалах, полетели в разные стороны, когда тварь с неожиданным проворством завертелась на месте, вращая во все стороны глазами на тонких длинных стебельках. Нечто наподобие шипастой булавы, венчавшее охвостье туловища, со зловещим металлическим скрежетом прошлось по камню…

Мы замерли в своём укрытии без единого движения, и тварь, не обнаружив рядом ничего подозрительного, вскоре унялась, снова скукожившись над тушей лося, чтобы продолжить трапезу.

Нежить мне приходилось уничтожать, и не раз, но с подобным существом я сталкивался впервые. И, признаться, пока смутно представлял, каким образом возможно с ним справиться.

Рядом со мной шевельнулась эльфийка, легонько задев меня локтем. Её изуродованные пальцы насколько могли удобнее перехватили кинжал.

— Я бы станцевала с ним… — хрипло прошептала она, не отрывая глаз от монстра. — Только так можно заставить его раскрыться… понять его и лишь тогда…

— Окстись!… — выдохнул я, дёргая шнуровку плаща. — Сиди и не высовывайся! А ещё лучше — отползи отсюда подальше!…

Ведьма метнула в меня яростный взгляд, но я, не церемонясь, схватил её за запястье, дёрнул его к лицу:

— Забыла об этом?! Ты не колдуешь, едва держишь меч… Да он сожрёт тебя на закуску и не подавится, едва ты пикнешь так, чтоб он тебя услышал!

Ведьма вырвала руку, явно собираясь выпалить что-нибудь едкое в ответ, но внезапно как-то съёжилась и сникла, осознав мою правоту.

— Ты ведь понятия не имеешь… — буркнула она, — … как можно его убить!

— Не имею, — я расстегнул кожаный пояс с ножнами, сбросил на снег следом за плащом. — Но я разберусь. Не мешай мне…

Эльфа презрительно хмыкнула и снова прильнула к «окошку» в ветвях.

Конечно, она была права — выявить уязвимые места чудовища можно было лишь одним способом — непосредственно в бою. Тварь была сильна, стремительна, превосходно защищена… Её рост вдвое превосходил мой, а весила она не меньше чем два или даже три тех самых пещерных медведя, за какового её принимали вначале. Именно потому я и решил сделать свою ставку на ловкость…

Тяжёлые нарукавники с метательными ножами тоже были бы мне помехой… Мгновенье поколебавшись, я избавился и от куртки — если тварь зацепит меня, та всё равно не спасёт; остался в лёгкой рубахе. Выбрал единственный нож из своего «арсенала», закрепил его ремешком на правом предплечье, на всякий случай. И аккуратно отступив на шаг назад, тронул ветки сосенки, преградившей путь справа.

— Выберись чуть поодаль от него у самой горы, — не оборачиваясь, подала голос эльфийка. — Ветер будет дуть в твою сторону. Выгадаешь несколько мгновений, пока он тебя заметит. К тому же на скальный уступ он не вскарабкается… У тебя будет преимущество.

Я, подумав, кивнул, хоть она на меня и не смотрела.

— Мой плащ… — я помедлил, прежде чем скрыться в ветвях. — Можешь его набросить. Кроме защиты от кой-какой магии он ещё и неплохо маскирует… Если не будешь рыпаться, тварь навряд ли учует тебя. Кроме того, он тёплый…

Эльфа скосила взгляд на чёрно-красный плащ, лежащий на земле, и её передёрнуло от отвращения.

— Ни. За. Что! — произнесла она, чеканя каждое слово.

Я пожал плечами.

— Как хочешь.

И тут же забыл о ней, ныряя в гущу зарослей. Теперь для меня существовало только чудовище, и чтобы схватка с ним закончилась в мою пользу, следовало собраться до предела…

* * *

Совет, данный колдуньей, и на этот раз оказался дельным. Мне действительно удалось прокрасться незамеченным почти к самым скалам… Тварь, увлечённая едой, меня не видела. Однако стоило мне выбраться из-за деревьев и сделать шаг по открытому пространству, скрипнувший под ногами снег выдал меня с головой…

Реакция монстра была молниеносной.

Разгруппировавшись в мгновение ока, тварь взвилась в воздух, в прыжке развернулась в мою сторону и ринулась ко мне, быстро-быстро перебирая ногами. Четыре парных «клинка» вспахали снег в том месте, где мгновение назад находился я — но я был готов и в последний миг успел увернуться влево. Прямо передо мной скользнул незащищённый с виду грязно-серый бок… Я не замедлил этим воспользоваться, рубанув мечом со всей силы.

Я метил в сочленение пластин — и попал! — но лезвие меча, глухо звякнув, лишь съехало по хитиновым «чешуйкам»… а следом и я кувыркнулся в снег, подныривая под два убийственных когтя, едва не пригвоздивших меня к земле, словно шпильки — бабочку… Чудовищный хвост пронёсся в пяди над моей головой — теперь я точно видел, что «булава» кроме шипов усыпана ещё и подобием широких заточенных «перьев»; они звучно врезались в камень, просыпав вниз изрядное количество крошки…

Я перекатился по земле, весьма ощутимо приложившись плечом о скрытый под снегом булыжник, и попытался пырнуть тварь в брюхо, о чём тут же едва не пожалел. Меч почти на половину длины клинка с размаху вошёл в нечто склизкое, вязкое, напоминающее неимоверно густой студень, и я едва сумел удержать рукоять, рванувшуюся вверх… Тварь «села» на хвост, скукожилась, занося надо мною все восемь лап… и только странный звук — не то свист, не то вой, раздавшийся внезапно позади, с того пригорка, где я оставил эльфийку — заставил её на мгновение промедлить с ударом. Этого мгновения хватило мне, чтобы рвануться вперёд, чудом ухитрившись вырвать меч из вязкого плена… Восемь лезвий сошлись в единую точку за моей спиной, край одного из когтей полоснул предплечье, серпы жвал глухо щёлкнули над правым ухом, отхватив, кажется, прядь волос — но я уже ускользнул от смерти, и «танец», как метко выразилась колдунья, продолжился на равных…

Увы, все мои последующие попытки нащупать брешь в защите твари оказались такими же неудачными. Мне удалось пару раз ударить в сочленения на ногах, в узкую незащищённую полосу, соединяющую голову с грудью, в борозду между «кольцами» и даже в раскрытую пасть — но толку было мало. Меч скользил, отлетал, пружинил, однако хоть сколь-нибудь весомых повреждений монстру не наносил.

Правда, и твари больше не удавалось меня достать: за это время я успел понять её движения, подладиться под них, чувствуя миг удара и в последний момент уклоняясь в сторону — так, что страшной силы атаки чудовища не достигали цели.

Мы кружили так ещё какое-то время. Тварь казалась неутомимой; я же понимал, что время против меня. Если бой будет продолжаться в таком духе, рано или поздно я совершу ошибку, и тварь этого момента не пропустит. Действовать надо было иначе…

Я улучил мгновение, когда монстр атаковал в очередной раз и, рывком разорвав дистанцию, бросился вправо к большой щербатой скале. Тварь подобного не ожидала, что собственно и дало мне возможность выиграть так необходимый крохотный кусочек времени: нагнав меня в один прыжок, чудовище вцепилось в гранитный уступ в сажени над землёй, на котором только что стояла моя нога. В бешенстве заскрежетав жвалами, монстр подскочил вверх, насколько хватило сил, потом поднялся, опираясь на хвост, вытянулся во всю длину… Лапы задвигались, заскребли по камню… Но я был уже высоко, упиваясь возможностью перевести дух и заодно придумать, как быть дальше.

Увы, паршивая тварь, оказалось, тоже имела кое-какие мысли на этот счёт. Поднявшись пару раз на хвосте и сообразив, что меня теперь так просто не достать, она не стала продолжать бесплодные попытки, вспомнив, что неподалёку есть более лёгкая добыча…

Голова с уродливой нашлёпкой повернулась назад… Я взвыл сквозь зубы: эльфийкин «отвлекающий манёвр» выдал её с потрохами.

… Безымянный и все его демоны!!!

Тварь оставила в покое камни, развернулась и со всех ног ломанулась в направлении колдуньи ровно в тот момент, когда я, оттолкнувшись, как сумел, от выбоин в скале, давших мне временное убежище, чудовищно неловко хлопнулся прямо ей на холку.

Если б не меч, который крепко застрял между пластинами панциря, я, должно быть, скатился бы сразу. А так… Тварь подскочила на месте, сжалась, изогнулась всем телом, распрямилась в струну — но сбросить меня на землю не смогла. Меня швыряло из стороны в сторону, словно тряпку на ветру, но меч я держал крепко. И всё равно, надолго меня не хватило бы; меч уже начал освобождаться из случайного плена, но перед тем, как упасть под ноги чудовищу, я, высвободив левую руку, в каком-то безумном порыве рванул из крепления нож…

Моего времени хватило ровно на два удара, пересекших тонкие стебельки, на которых держались глаза. Клинок выскочил из панциря и я полетел вниз… Ослепшая тварь в бешенстве взвилась во весь рост на хвосте, засучила в воздухе лапами, однако, не найдя опоры, утратила равновесие и грохнулась на спину.

И вот тут я наконец заметил…

В том месте, где заканчивался панцирь, защищавший грудь, и откуда начиналось блеклое студнеподобное брюхо, пульсировало нечто, едва прикрытое тонкой розовой кожицей. Та самая «брешь» в защите, которую я так долго и тщетно искал.

Сердце?

Или нет?

… В любом случае, раздумывать было некогда. Второго шанса у меня не было. Я вскочил на ноги и, перепрыгнув через бьющий по земле шипастый хвост, взлетел на живот извивающейся на снегу твари, что всеми силами рвалась перевернуться обратно. Парировав несколько мощных, но не прицельных ударов лапами, я в три прыжка добрался до нагрудника, широко размахнулся и всадил клинок прямо в центр пульсирующего комка…

Тело твари сотрясла судорога. Я едва успел соскочить на землю, перепрыгнув через огромную голову, когда монстр свернулся клубком, корчась в предсмертных конвульсиях. Наконец, тварь вытянулась в последний раз, дёрнулась и затихла.

Я медленно поднялся во весь рост. Меня пошатывало. Только сейчас я в полной мере ощутил, как безумно устал во время этой схватки. Левый рукав рубашки был насквозь мокрый и я, скосив на него глаза, увидел, что он весь пропитан кровью. Память услужливо подсказала, что задето предплечье, но с этим ещё можно было подождать… Я подошёл к распростёртой на снегу твари, убедился, что она действительно мертва. Поднял голову, уловив движение вдали в кустах — на поляну выбиралась эльфийка.

Я кивнул ей, махнул рукой — опасности больше не было. И склонился над убитой тварью, потянув на себя торчащий из смертельной раны меч…


… Громкий женский крик, разорвавший воцарившуюся на поляне гулкую тишину, был для меня полной неожиданностью. Но тело, к счастью, среагировало сразу. Я кувыркнулся в сугроб прямо через тушу монстра, содрогнувшуюся через мгновение в зареве яркой вспышки…

Следующая шаровая молния с треском пронеслась чуть выше, войдя в самую гущу ёлок вдалеке за моей спиной; полыхнул пожар, на какое-то время озаривший всё вокруг рыжеватым светом. Он позволил мне чётко разглядеть на левом, дальнем конце поляны человеческую фигуру в развевающейся хламиде, протягивавшую в мою сторону руки. На кончиках пальцев стремительно набирал силу новый искрящийся разряд…

Оттолкнувшись от туши, я приподнялся на локтях, прежде чем снова рухнуть ничком. Мимо опять пронеслась молния, но тело убитой твари служило мне неплохой защитой. Тем не менее, то, что хотел, я увидел.

Вернее, увидел именно то, чего не хотел.

Тёмное пятно, размытые очертания человеческого силуэта… Эльфа лежала в снегу лицом вниз в нескольких шагах от своего покинутого укрытия. Жива ли, мертва — я не знал…


Т-тень Безымянного!…

Более дурацкого положения нельзя было и придумать.

… А Светлые Братья оказались куда расторопнее, чем я ожидал! Выследить нас с эльфийкой и пробраться нашим путём, дождаться, пока уничтожим тварь, а затем взять нас «тёпленькими», без свидетелей и помех… Рано, эх, рано я сбросил их со счетов!…

Я лежал, тесно прижавшись к боку мёртвого монстра, и, лихорадочно соображая, как выкрутиться, пытался распознать бьющие в меня заклятья.

Брат Витин держался на значительном расстоянии и ближе не подходил, щедро швыряя в меня молнию за молнией. Неуклюжий, бесхарактерный глупец на поверку действительно оказался магом, и каким магом!… Огромные огненные шары он творил без видимых усилий, с такой лёгкостью, словно стряхивал с пальцев крошечные искры, способные не более чем поджечь курительную трубку…

Впрочем, он довольно быстро сообразил, что действует безуспешно, и сменил тактику. В воздухе пыхнуло жаром — последовал порыв «пламенного шторма», стоически принятый «моим» чудовищем на брюхо; за ним, судя по ветвистому сполоху, бабахнул «благословенный огонь»… У Витина пока не получалось меня достать, но в то же время и я был напрочь лишён малейшей возможности двинуться с места, даже не мог поднять головы.

Вот когда мне по-настоящему пригодился бы мой арсенал! Да что там — хотя бы плащ и мои метательные «шершни»… Но — увы: всё это лежало сейчас в кустах бесполезным грузом, куда ближе к атакующему меня колдуну, чем ко мне, и помочь мне не могло никак.

Я рассчитывал, что колдун, пытаясь добраться до меня, двинется в сторону, поменяет угол атаки — в ответ и я получил бы шанс засечь его и использовать Кольца, хоть против истинной магии их возможности и были смешными. Однако Брат Витин, изощряясь в различных заклятьях без устали, но и без особого толку, словно прирос к своему месту.

И я, наконец, понял, почему.

Шквал огня вдруг прекратился, как по мановению руки. Я сгруппировался, приказывая Кольцам: «Слепящая вспышка!», но, уловив сзади стремительно мелькнувшую тень, резко откинулся на спину, закрываясь мечом от сокрушительного удара сверху.

Едва-едва успел… Мой клинок скрестился со вторым, не уступающим ему ни в качестве, ни в мощи. Я не ошибся, распознав тогда в Брате Дейарисе бойца… Зверочеловек навис надо мной всем своим недюжинным весом, навалился на клинок изо всех сил. Моё раненое предплечье медленно повело вниз. Я поймал его взгляд — взгляд, которым он уже чествовал мою смерть.

И прикрыл глаза.

Вспышка, которую я не отменял, шарахнула прямо в оскаленную звериную морду…

С глухим рыком, переходящим в скулёж, Дейарис отлетел назад, прижимая к глазам ладони. Я вскочил на ноги, размахнулся мечом… и кувырком полетел в противоположную сторону. Шаровая молния, едва не опалив мне лицо, стремительно промчалась мимо…

Демоны!!!

Собрав все силы, я рванулся к Дейарису, удивительно быстро пришедшему в себя, стараясь оказаться к нему как можно ближе. В этом был мой единственный шанс. Витин не мог использовать боевую магию, не рискуя навредить псоглавцу. И вправду, молний и иже с ними больше не было. Не было, пока мне удавалось держать Дейариса на расстоянии клинка…

Мы кружили по поляне, со скрежетом рубясь, нанося друг другу град ударов, парируя и уворачиваясь. При этом я понимал, что положение у меня — хуже некуда. Дейарис был бойцом, действительно неплохим бойцом — но не более… Даже в нынешней ситуации, раненый и порядком измотанный, я бы смог закончить этот бой в считанные мгновения, если бы… Если бы полностью отдался бою, а не кружил, изворачивался, принимал навязанные мне правила игры, чтобы не приведи Тьма не разорвать дистанцию и не позволить псоглавцу вынудить меня развернуться к Витину спиной.

Младший Жрец к этому времени тоже понял, что ему не так просто будет заполучить вожделенную победу. Это явно взбесило его, заставив совершить несколько ошибок, при обычных условиях ставших бы для него роковыми… Но Витин был начеку, и всякий раз молния или направленный пульсар заставляли меня очертя голову кидаться в сторону, не давая воспользоваться внезапно появившимся преимуществом.

И всё же развязка наступила. Пытаясь сломить меня очередной атакой, Дейарис отчасти пренебрёг защитой. Поднырнув под несущее смерть лезвие, свистнувшее над головой, я подставил клинок — и псоглавец, не удержав равновесия, сам напоролся грудью на мой меч. Я удержал оружие, принял последний причитающийся мне удар — полный безумного неверия взгляд гаснущих тёмных глаз, после чего Дейарис грузно сполз на землю, а я понял, что не успеваю… ничего уже не успеваю…

Только поднять голову, встречая собственную смерть.


… Почему промешкал Брат Витин? В первый миг я не поверил тому, что увидел. Но вместо того чтобы тотчас испепелить меня на месте, Старший Жрец в изумлении таращился на меня, выкатив глаза и нелепо раскинув по сторонам руки. Через мгновение он пошатнулся… и с тем же изумлённым лицом грузно рухнул прямо в снег там, где и стоял.


Между лопаток у него торчала рукоять моего лёгкого кинжала.

Загрузка...