Изнанка Истины

Глава 8 Мечи и магия

Сознание и силы возвращались ко мне тяжело.

Вначале были покой и забвение… Я, невесомая, безразличная ко всему и безучастная, медленно парила в туманном океане, сотканном из односложных звуков и цветных пятен, плавно перетекающих друг в друга. Иногда какое-либо из них, задерживая мой взгляд, двигалось чуть медленнее или, напротив, быстрее, тускнело или сверкало ярче, на миг обретая контуры и объём.

… Мертвенно-бледное сияние вокруг пары странных бесформенных глыб, безуспешно пытающихся поглотить одинокую чёрно-алую фигуру. Золотая арка портала, развёрнутого во тьме, заполняющаяся стремительно растущими на глазах смутно знакомыми силуэтами. Серебряный росчерк лезвия меча, метко брошенного одной умелой рукой и перехваченного второй…

Постепенно, словно потайные чернила на бумаге, нагретой над свечой, начали проявляться чувства. Сковывающий душу страх от разлитого в воздухе ожидания скорой гибели… Бессильное отчаянье от невозможности помочь единственному защитнику рубежа между жизнью и смертью, упрямо противостоящему неизбежности… Проблеск надежды во вспышках спасительной магии и молниях клинков, в последний миг подоспевших на выручку…

И — холод, холод, холод, над которым не властно ничто… Даже разливающаяся по жилам живительная сила эликсиров. Даже тёплый плащ, окутавший тело с головы до ног. Даже надёжные объятия сильных знакомых рук, согревающий шёпот на родном языке в такт ровной стремительной рыси существа под седлом. Шёпот, умоляющий не уходить… подождать… вернуться…

Бесконечная рысь обрывается. Тьму прорезает яркий свет, ослепительный на первых порах, дарящий радость и блаженство…

Шаги, шаги, шаги — тщательно выбирающие, куда ступать. Бережные объятия, боящиеся потревожить. Изнуряющий длительный переход, рождающий волнение, тревогу и ожидание новой опасности.

Свет меркнет, словно наползает гигантская туча.

Мгновение отдыха. Постель из веток, укрытых плащом. Фляга у губ… ключевая вода. Нет, не могу… Холодно.

Очень холодно.

Холодный ветер, пахнущий бедой. Холодные голоса… Яростный, полный ненависти, шипящий на 'lenguaa бранные слова… Жёсткий, рубящий, словно мечом, короткие фразы… Хрипловатый, точно простуженный, с ворчанием вклинивающийся между ними. Сдержанный, мягкий, призывающий всех к миру. И женский, порывистый — то сбивающийся чуть ли не до крика, то горячо шепчущий — убеждая, увещевая…

Холодно.

Шелест карты, споры, раздумья… Торопливые шаги, крики, бег, лязг оружия, вылетающего из ножен. Новый голос, незнакомый, гортанный — с явной натугой произносящий имперские фразы… Молчание. Короткий, но важный разговор, на кону которого судьба…

Быстрые сборы, снова переход. На этот раз короче, но не в пример трудней. Несущий меня на руках дышит тяжело и натужно, иногда сбивается с шага — под ногами камни, но на попытки помочь ему рычит, как зверь — не позволяет никому прикасаться ко мне.

Я слушаю стук его сердца — рваный, горячечный. Отчаянно хочу успокоить его… Пытаюсь сказать, что попробую идти сама. Но сознание снова вырывается прочь, и меня опять затягивает в пёструю гудящую круговерть, лишая связи с тем, что происходит наяву…

Когда я снова возвращаюсь, понимаю, что я в седле. Но не в бронированном, твёрдом. Седло мягкое, кожаное, однако явно не для коня. Голые ладони, не укрытые плащом, ощущают под собой космы густого, плотного меха…

Меня поддерживают, не давая упасть, уже другие руки — мускулистые, уверенные руки воина, однако я совсем не помню их… Всадник сидит позади меня, но мои глаза устремлены вверх и сквозь туман в них я вижу бронзовое лицо на фоне вечереющего неба, хвост смоляных волос, спускающийся с плеча, резкие неподвижные черты.

Всадник бесстрастен — он точно знает, куда держит путь. Его неведомый скакун, повинуясь отрывисто брошенной команде, плавными скачками прибавляет скорость, но в прохладном воздухе вместе с сумерками разливается тревога, и она становится всё гуще и всё сильней…

Воин коротко спрашивает, и ему так же отвечают — откуда-то сбоку, сзади, совсем близко, издалека. Внезапный крик… ещё… Опасность успели обнаружить — но при этом нечто заметило и нас.

Где-то на грани слуха, резко нарастая, ушей достигает злобное шипение и клёкот. Накатывают пронзительные вопли, леденящие кровь… Чугунным гулом в голове отзывается попытка ментальной атаки. Я не выдерживаю, «отключаюсь» практически сразу же, но ещё успеваю почуять магию — эхо брошенных в ответ боевых заклятий — и понять, что зверь под седлом, мчится, должно быть уже на пределе сил…

… Скачки больше нет. Вокруг — сумрак и мягкая тишина, в которую так и тянет закутаться, точно в шерстяное одеяло. В воздухе пахнет мучными лепёшками, вычиненной кожей, душистым сухим сеном… Так пахнет покой — и, должно быть, именно это внезапно рождает по-детски наивную уверенность в том, что ничего плохого больше не случится.

— Пей! — слышу я.

К губам прижимается чашка с отваром, отдающим терпкой горечью трав. Первый глоток даётся с трудом, но после него внезапно просыпается настоящая, звериная жажда. Я взахлёб выпиваю чашку до дна…

Тело вдруг прекращает быть невесомым, обретая привычную тяжесть, и куда-то резко девается вязкий туман в голове. На совсем короткий миг я ощущаю себя лежащей на удобном ложе, застеленном мягкими шкурами… Вокруг стремятся ввысь стены шатра из плотной ткани, натянутой на шесты. Посреди жилища горит выложенный на земляном полу очаг. Сквозь отверстие под куполом, выпускающее наружу дым, подмигивает мне пронзительно-синий кусочек неба…

И — о, блаженство! — ледяной холод внутри меня, дрогнув, начинает отступать, не в силах сопротивляться живому неуёмному теплу. Как будто выпитый мною напиток приготовили из чистых солнечных лучей…

Стоя рядом с моей постелью, бронзовокожая женщина с раскосыми жёлтыми глазами и гладкими чёрными волосами, зачёсанными назад, сдержанно улыбается, чуть обнажив заострённые, точно у волчицы, клыки. Морщинистая рука с узловатыми пальцами аккуратно отнимает чашку от моего лица, поправляет подушку у изголовья.

— Теперь спи! — велит она.

И я послушно проваливаюсь в глубокий крепкий сон, не имея ни капли желания сопротивляться.

Сны потянулись бесконечной чередой — яркие, красочные, до невозможности живые… Словно за то время, пока моё тело по крупице восстанавливало исчерпанный магический ресурс, в сознание одновременно ринулась вся толпа видений, упорно проносившихся мимо долгие восемь лет. Одна картина сменялась другой, причудливо переплетая воображение и реальность, но чёткий след в памяти оставили только некоторые из них…

Я видела себя огромным белым волком, летящим по волнистой степной равнине, и загоняющую его стаю костяных тварей, почти замкнувших кольцо. Ещё миг… Но, сотрясая землю тяжёлыми шагами, навстречу мне из ниоткуда вдруг выступал каменный великан. Сбивая лапы в кровь, я мчалась ещё быстрее, исполненная странной уверенности в том, что он не причинит мне зла… И в самом деле, исполин даже не глядел на меня — обманчиво медленный, он преграждал путь моим преследователям, вскидывал голову… Под капюшоном каменного плаща озерцами лавы полыхали его глазницы — и степь за моей спиной тонула в волнах кроваво-красного огня…

Я была потоком вольного весеннего ветра, бесшабашно выплясывающим на руинах некогда прекрасного города — древнего почти как Мир, но уже давно погребённого под травой и песками… Печально шелестел вокруг лес. Горестно вздыхали обломки камня и стали — творения неведомых рук ещё хранили память о былых славе и величии… И лишь призраки, единственные здешние обитатели, радостно вторили мне, носясь меж останками старинных строений и причудливых непонятных конструкций…

Я становилась магической душой удивительного металлического слитка, сплавленного из ненависти и злобы первозданной чистоты. Меня раскаляли в жарком пламени горна, сминали ударами тяжёлых молотов и вновь вытягивали клещами несметное количество раз… И всё равно конец был един: мастера отступали, шепча сквозь зубы крепкие словечки — доведённые до полного изнеможения, однако так и не сумевшие меня покорить. В сухом горячем воздухе кузницы, в натужном шипении мехов, в пару, клубящемся над лоханью с водой, их отчаяние переплавлялось в моё торжество…

Было и ещё одно видение. Особенное — в том числе и потому, что оно повторялось. В нём я снова была собою, юной и полной сил, замершей на корме лодки, что несла меня на укрытый посреди озера маленький остров… Только пальцы мои, здоровые и крепкие, как тогда, вначале, сжимали рукоять полуторного меча. Теперь я знала, что должно произойти, и не сомневалась ни на миг в том, как именно предотвращу это…

… Вокруг поднимаются сизые туманные сумерки. Лодка мягко тыкается носом в песчаный берег и замирает. Высокий мужчина, прогуливающийся по пляжу в ожидании моего прибытия, быстрым шагом направляется ко мне. Но это не Llireadan.

Это Альтар.

Меч выпадает у меня из рук, с тихим плеском уходя под воду. Я изумлена и ошарашена… Но вот Альтар, кажется, вовсе не удивлён. Он заботливо подаёт мне руку, помогая сойти на берег — и я только сейчас замечаю на нём парадный мундир воина Rocca в цветах дома Тёмного Пламени. Чёрный и серебристо-синий удивительно ему к лицу — но откуда… ?! Я распахиваю глаза — и в этот самый миг его ладонь мягко ложится на мою талию. Я вдруг понимаю, что сейчас должно произойти…

В сумеречной тиши острова звучат аккорды Альтенского вальса. Мелодия как будто льётся с неба — не иначе как звёздный оркестр исполняет её для нас под аккомпанемент лунного маэстро… Альтар уверенно ведёт меня в танце — сперва медленно, затем быстрее, быстрее… и вся моя злость, решимость и обречённость шаг за шагом истаивает без следа.

Мне удивительно хорошо и спокойно рядом с ним. А ещё… Свет и Тьма, как же в самом деле он красив!… Я поднимаю глаза, даже не особо скрывая, что любуюсь его чертами… Мимоходом отмечаю лёгкую улыбку, тронувшую его уста. И замираю, встретив взгляд, исполненный щемящей нежности, теплоты и… желания?

Ночь! Но это же невозможно!…

Это сон — внезапно осознаю я…

Словно подслушав мои мысли, музыка замолкает, и мы останавливаемся на середине движения. Я отступаю назад, чувствуя, что сейчас проснусь, едва не плача от несправедливости и обиды. Но Альтар… Альтар даже в моём сне не желает мириться с тем, что не по нему. За мгновение до того, как меня «выкидывает» в реальность, он удерживает мои руки в своих и… целует меня — яростно, трепетно, нежно, жадно ловя мой отклик, требуя и требуя ещё…

Невероятно, но сон тоже замирает, не в силах сопротивляться его безмолвному приказу — и действительность воровато «выхватывает» меня лишь тогда, когда его губы наконец отпускают мои…

Этот сон изводил меня неимоверно. Всякий раз невыносимо тяжко было освободиться из его плена — но, едва это удавалось, я, точно одержимая, жаждала видеть его вновь и вновь.

И видение возвращалось. Порой предсказуемо, порой — внезапно, проявляясь вдруг в потоке множества других. Лишь мгновения реальности, оборачивающиеся негромким голосом моей «сиделки» или чашкой тёплого питья у губ, ненадолго дарили спасительный покой.

Однако мои силы прибывали, и вместе с тем истончалось кружево сна, понемногу теряя надо мною свою власть. И наступил момент, когда, вдохнув полной грудью, я, наконец, сумела сбросить призрачные оковы морока прочь и распахнуть глаза, встречая реальный мир.

Шатёр не снился мне — он оказался настоящим. Просторным, тёплым и сухим, как и положено обитаемому жилью, и в самом деле упоительно уютным… Как я оказалась здесь?

Я шевельнулась, выбираясь из-под одеяла.

Гибкая черноволосая девушка, управляющаяся у очага, краем глаза уловила моё движение и обернулась:

— С возвращением, Помнящая…

Помнящая… Люди бы сказали — «колдунья». Но среди вар'рен, орочьего народа, в ходу поверье о том, что каждому, кто живёт под этим солнцем и небом, дарована магическая сила. Однако многие просто забыли об этом, и оттого владеют ею лишь те, кто от рождения по-настоящему «помнит себя»…

Я напрягла память, вспоминая орочий этикет:

— Благодарю тебя, славная дочь Забытого, за помощь, пищу и кров. Пусть твоя доброта обернётся победой в бою, удачной охотой и счастливой дорогой в любви. Могу я узнать твоё имя?

— Ин'ке. — Белозубая улыбка была искренней. Вроде бы, я ничего не напутала… — Да не оставят тебя те, в кого веришь ты.

Орки. Значит, мы всё-таки добрались… Но последнее, что я помнила худо-бедно отчётливо, была проклятая дорога вдоль кишащего нежитью подземного ущелья — дорога, которая никак не желала кончаться. Слепая морда нетхоена прямо передо мной… Сузившиеся глаза Альтара, сжимающего кинжал… Дальше в голове был полный кавардак — мешанина из обрывков воспоминаний и горячечных снов. Но, если хоть часть из этого на самом деле была правдой…

— Где я? — Сообразив, что на мне лишь бельё и рубашка, я принялась оглядываться вокруг в поисках одежды. — Ты знаешь, что с моими спутниками? И как давно… это со мной?

— Ты в Оро'чане, Помнящая. В Шагающем Городе. — Ин'ке легонько скользнула вперёд, подала мне стопку моих вещей, аккуратно сложенных у изголовья. — Это тэйп Эм'син, нашей Видящей. Пока ты возвращалась из мира снов, она присматривала за тобой.

— Мои друзья… — неуклюже натягивая куртку и штаны, я ждала и боялась ответа.

— Здесь. Эльф, гном, люди — двое мужчин и одна женщина, — быстро перечислила орка, верно истолковав моё смятение.

Живы… У меня отлегло от сердца.

— Отряд Наблюдающих три дня назад вернулся с Проклятых Просторов вместе с вами, — продолжала Ин'ке. — Вейгееран сказал, что тебя привезли уже такой…

— Исчерпавшей источник чар внутри себя почти до последней капли — но, к счастью, всё же почти. Обессилевшей и оттого немного заблудившейся во снах… — Край полога, прикрывавшего вход в шатёр, откинулся, впуская яркий солнечный свет. Внутрь вошла хозяйка жилища — в ней я с первого взгляда узнала ту, что поила меня целительным отваром. — Много болтаешь, Ин'ке.

Девушка, вскочившая на ноги при её появлении, виновато потупилась. Я тоже сделала попытку подняться — голова тут же предательски закружилась, земляной пол поехал вбок… Но Видящая жестом велела мне оставаться на месте.

— Не торопись. Ты ещё слишком слаба… А к тебе гости, — Эм'син внезапно улыбнулась, почти растеряв строгость. — Просились все. Но в тэйп Видящей мужчинам вход закрыт. Так что… — недоговорив, она снова потянула полог на себя, и в шатёр, щуря со света глаза, осторожно шагнула светловолосая принцесса.

— Тира!…

В этот миг я обрадовалась ей, как родной.

Лицо Рожерии тоже осветила улыбка. Тира порывисто шагнула ко мне, обняла, легонько сжала мои руки в своих.

— Ох, Шаэ, Шаэ!… Ну и мастерица ты трепать нервы!…

— Идём! — велела Эм'син, повелительно беря за локоть Ин'ке. — У очага стоит кувшин с питьём, восстанавливающим силы. Напои свою подругу, — обратилась она к Тире. — Вставать ей уже можно. Пусть лишь воздержится от творения чар.

— Спасибо тебе, мудрейшая, — вслед за мной склонила голову принцесса. — Ты очень много сделала для нас.

— Должен ли благодарить взваливший на плечи небо того, кто подаст ему воды? — У самого порога Эм'син на миг замедлила шаг. — Никто из нас: ни я, ни Стальная Рука, ни Креддок с Вейгеераном не в силах исполнить ваше предназначение. Но будем помогать вам всем, чем сможем. Этого Судьба запретить не в силах… Да пребудет милость богов на вашей стороне!

— … Так что четырнадцатой стрелки мы достигли без проблем. — Тира взяла из моих рук чашку с напитком, потянула носом, вдыхая травяной аромат. — А начались они, как только Торгрин развернул нас обратно…

— Сработал Искатель Тонио, — понимающе кивнула я.

— Не угадала, — усмехнулась принцесса. — Первым «сработал» А'Кариэлл… Он и так всю дорогу дёргался, как на иголках. Но едва мы сошли с Пути, твой Страж чуть ли не волком взвыл, что твоя жизнь на волоске… Искатель подействовал, когда мы уже рванули вам навстречу. Тонио засёк тебя и Альтара довольно быстро, но никак не мог найти участок со стабильным фоном, чтобы напрямую открыть к вам Врата…

Хвала Созидателю!… Я содрогнулась, представив, что было бы, разверзнись окно перехода прямо посреди кишащей нежитью клоаки.

— Вот мы и двигались «короткими перебежками», — ничего не заметив, продолжала принцесса. — Проще говоря, «ныряли» в скользящий портал, срезая кусочек дороги, дальше снова гнали скагарров напрямик, выбирая, где опять можно «пробить окошко»… Пока, наконец, не наткнулись на вас. И, как оказалось, очень вовремя…

— Да уж… Альтар… — я вздрогнула, чуть запнувшись перед тем, как произнести имя. — Он не ранен?

— Нет, успокойся, — Тира качнула головой. — Я же говорю: мы успели. Хотя картинка перед глазами и впрямь была та ещё… Ты без чувств лежишь на земле, Альтар едва не с голыми руками против парочки тварей, на которых и во всеоружии-то выйти страшно… Мы, конечно, не ожидали такого, но сразу вписались в бой. И знаешь, — она понизила голос, — я просто восхищена А'Кариэллом… Это он догадался бросить Альтару меч — да ещё так ловко, что, считай, просто вложил ему в руку. Первый раз вижу такое! Невероятный приём!…

— Он по праву считался одним из лучших воинов Долины, — не скрывая гордости, подтвердила я.

— Это и уберегло Альтара от ран, — Тира всё же решилась и с опаской отхлебнула из чашки глоток. Прищурила глаза, оценивая вкус, и отпила ещё. — Правда, когда с нежитью было покончено, Кариэлл сам едва его не убил — за тебя. Хорошо, Тор и Тонио успели вмешаться, а то как пить дать была бы драка…

Я вздохнула. Ну вот что мне с ним делать?! Kar всегда был безупречным Стражем… Раньше мы с ним понимали друг друга с полуслова. Но теперь, после нашей чудесной встречи, нездоровый фанатизм в его стремлении меня защищать лишь возрастал, одновременно и раздражая меня, и пугая.

— Я пыталась привести тебя в чувство, но ты была слишком слаба… — В голосе принцессы зазвучали виноватые нотки. — Да и целительство явно не мой конёк. Поэтому Страж поднял тебя в седло, не уставая, впрочем, рычать на Карателя, и мы продолжили путь, торопясь поскорее покинуть эти чересчур гостеприимные, не в обиду Торгрину, горы.

— А как вы нашли Стальную Руку? — заинтересованно спросила я.

— О, это целая история… — Тира мгновенно приободрилась. — Во-первых, мы вылезли на поверхность на десяток лиг в стороне от обещанной нам гномьей заставы. Ну, что делать… Скагарров пришлось оставить — эти замечательные тварюшки попросту впали в спячку, получив такой приказ. Дальше двинулись поверху, держась у самых гор, чтобы не нарваться на нежить, которая, по слухам, здесь, бывает, встречается…

Принцесса едко ухмыльнулась.

— Нам снова крупно повезло. Первым с нами столкнулся орочий дозорный отряд, объезжающий местность. Они-то и открыли нам глаза на то, что застава на Крылатой горе не в десятке, а по меньшей мере в сотне лиг отсюда, а нежить в этих местах не просто «встречается», а кишит кишмя… То, что нас до сих пор не почуяли и не сожрали, было просто-таки исключительной удачей. Орки решили забрать нас с собой — не иначе, как в качестве талисманов. Ясное дело, мы совершенно не возражали… Когда уже торопились прочь с Проклятых Просторов — так у орков зовутся земли, с которых нежить их оттеснила — полюбовались воочию на то, что ожидало бы нас в самом ближайшем будущем, когда бы дозорные не решили внезапно проехаться вдоль подножия гор… — Рожерия невольно передёрнула плечами. — К счастью, до их Идола, стерегущего границу, оставалось совсем немного. А за него тварям Хаоса хода нет.

— Что за идол? — не сдержала я любопытства. Перед глазами мелькнул каменный великан, закутанный в плащ, из моего странного сна…

Тира помолчала, явно затрудняясь с ответом.

— То ли некая магическая сущность, то ли очередное чудо механики… А скорее всего, и то, и другое. Честно говоря, я и сама ещё не со всем здесь разобралась, — призналась она. — Знаю только, что подобный Идол не один — их целая цепь, не пускающая нежить дальше определённой черты… Орки следят за тем, чтобы эти штуки работали — для того их Шагающий Город и кочует в этих местах. А заправляет всем этим не кто иной, как Тобин Стальная Рука, тот самый гениальный дедушка нашего Тора. Если я правильно поняла, граница, да и, собственно, Идолы — это его придумка, благодаря которой нашествие тварей на орочьи земли после Войн Крови и Огня удалось сдержать.

— Ох ты!… — я впечатлённо качнула головой.

— Он и в самом деле потрясающе неординарный гном, — подтвердила Тира с неприкрытым уважением. — Увидишь сама. Узнав, для чего мы его искали, он взялся нам помогать без раздумий…

— Как он встретил Тора? — поинтересовалась я. — Надеюсь, старые обиды позабыты?

— Не то слово… — Тира махнула рукой. — На их встречу с внуком трудно было смотреть без слёз. Увидев нашего ворчуна живым, мастер Тобин как будто обрёл второе дыхание… А каких трудов стоило Тору, да и всем нам, отговорить его немедля возвращаться в Митрог для того, чтобы воздать по заслугам лжецам и предателям!…

— Не удивлюсь, — вырвалось у меня полушутя, — если придуманные Торгрином чудо-мечи уже стали реальностью…

— К сожалению, нет, — неожиданно горько отозвалась принцесса. — Тор и Тобин вместе с нашим Антонио бьются над этим уже несколько дней — можно даже сказать, живут в кузнице. Но, похоже, лимит нашего везения исчерпался в тот миг, когда мы благополучно пересекли границу…

На вид меч был хорош. Идеальный вес, тщательно выверенная балансировка, искусная обработка полуторного клинка. Добротная работа гномского мастера, исполненная на совесть и со знанием дела.

Только вот решающим было далеко не это.

Я сделал маленький шаг вперёд, примерился. Сжал ладонями рукоять, мысленно намечая удар. Резко выдохнул, делая быстрый выпад правой ногой, и рубанул с широкого замаха.

Тяжёлое лезвие со свистом рассекло воздух. Пластина из агмарилла, закреплённая на деревянной колоде, послушно раскололась надвое.

Как и было задумано.

Впрочем, предыдущим мечам пластина тоже поддалась. Но они всё равно оказались неудачными…

Я тщательно осмотрел клинок. Видимых повреждений, как и следовало, не обнаружил. Передал оружие подошедшим Торгрину и его деду, и, не дожидаясь, пока они уверятся в том же самом, потянулся за Мечом Тьмы, лежащим неподалёку на соломенной подстилке. Предстояла вторая часть испытания, от которой зависело практически всё.

Агмарилловый клинок послушно скользнул в руки. Не грубо расплющенный кусок сырца — качественная кованая сталь, а главное — в самом расцвете своей силы, «пробужденной» магическим обрядом… Я встал в защитную стойку, приготовился парировать удар.

Торгрин замер напротив меня, медленно поднимая свежевыкованный меч. Видно было, что он волнуется, хотя рука его была твёрдой, а движения — тщательно выверенными. Впрочем, переживали мы все — и он, и я, и Тонио. И Стальная Рука, с непроницаемым лицом наблюдающий за ходом испытания. И хмурый Креддок, замерший поодаль вместе с несколькими подручными. И А'Кариэлл, ещё более бледный чем обычно, стоящий плечом к плечу с покусывающим травинку Вейгеераном.

Клинки сшиблись, лязгнув и выбив искры. Сталь встретила сталь… И в следующий миг меч в руках гнома просто лопнул, разлетевшись ворохом куцых ошмётков.

Я надеялся на другое, но был готов. Мгновенно увёл лезвие вверх, направляя в никуда смертоносную силу удара. Торгрин же еле удержался на ногах, сделав по инерции ещё пару шагов вперёд.

Со стороны, где стояли орки, послышались возгласы разочарования.

Побагровев, гном выдохнул длинное ругательство. В сердцах отшвырнул подальше рукоять с бесполезным отломком, похоронившим очередную надежду.

Антонио вздохнул и печально покачал головой:

— Это уже третий…

По-прежнему не говоря ни слова, Тобин Стальная Рука прошёлся вдоль места «поединка», подбирая с земли самые крупные осколки своего творения. Внимательно разглядывая их, он скрылся за буйволиной шкурой, занавешивающей вход на территорию походной кузницы. Торгрин, а затем и Антонио, помедлив, последовали за ним.

Наблюдавшие за испытанием тоже потянулись прочь. Я сунул Меч Тьмы в ножны, прикрепил к поясу. Нужно было отнести его на место — обратно в шатёр, служивший мне и Тору временным пристанищем. Трое орков, деливших с нами жильё, магами не являлись, а вот в тэйпе, где разместили эльфа и Антонио, «Помнящих» было сразу двое, не считая нашего чародея. И потому агмарилловое оружие и амулеты — всё, кроме того, что вместе со слитками забрали в кузницу — решено было хранить у нас.

— Опять не вышло?

Я обернулся.

В двух шагах позади меня стояла Шаэриэнн, опираясь плечом о гранитную глыбу Погодного Камня — какое же орочье селение без этого увесистого талисмана… Она заметно исхудала и осунулась — магическая сила восстанавливалась по крупицам, и, как я понимал, шёл этот процесс нелегко. Только изумрудные глаза «на пол-лица» ни капли не изменились — тени, залёгшие вокруг них, лишь сделали её взгляд ещё ярче и пронзительней.

— Не вышло… — Отвечая на её вопрос, я покачал головой. — Но они не сдаются.

Шаэ кивнула.

С того момента, как она пришла в себя, минуло уже несколько дней, на протяжении которых я ещё ни разу не видел её одну. Тира… Видящая… Молоденькая подруга Вейгеерана… Тонио, разбирающий бумаги брата Дейариса… Гномы, пытающиеся постичь магическую сущность будущих мечей…

И наряду со всем этим — Страж, А'Кариэлл, находящийся при ней практически неотлучно. С самого утра, когда она выбиралась на свет из девичьего тэйпа, где теперь жила, и до поздней луны, с которой здесь обычно отправлялись спать…

В свете этого было совсем уж странным то, что сейчас его не было рядом.

— Как ты? — спросил я.

— Ничего… — Шаэ сделала паузу. — А ты?

— В порядке.

Мы замолчали. Разговор не шёл… Странная неловкость, возникшая с первых его мгновений, не желала никуда деваться.

Я успел заметить, что Шаэриэнн упорно избегает смотреть мне в глаза. Не оттого ли, что сожалеет о своих откровениях там, на дурманящей адреналином и страхом пещерной дороге?… О том, что, поддавшись мимолётному порыву, вдруг доверила Карателю, Орденскому Псу, самые сокровенные мгновения собственной жизни?

И от этой догадки где-то в глубине души на миг вдруг сделалось очень больно.

— Шаэ… — вырвалось у меня.

В тот же миг она внезапно вскинула голову:

— Альтар…

Мы заговорили одновременно — и одновременно умолкли, невольно усмехнувшись друг другу так искренне и похоже, что дурацкое смущение, словно стыдясь само себя, поспешно отступило куда-то в тень.

— Да? — торопливо произнёс я. — Говори… Ты ведь хотела что-то сказать?

Шаэриэнн упрямо качнула головой — но я заметил, что она прячет улыбку.

— Нет. Ты первый.

Что ж… Пусть так.

Я понятия не имел, о чём говорить.

Но поймал лукавинку в её глазах — и уже не мог остановиться.

Я не знал, как сказать ей об этом… Но я хотел бы, чтобы она знала: миг хрупкого доверия, возникший тогда между нами — самый ценный подарок, полученный мною за всю жизнь. Что память о нём я буду хранить в собственном сердце, оберегая ревностно и трепетно, будто священную реликвию, лишь изредка позволяя себе прикоснуться к ней — когда будет сильно плохо или, напротив, слишком хорошо…

Я хотел бы, чтобы она это знала.

Я сделал маленький шаг вперёд. Протянул руку, почти коснувшись её пальцев…

— Ria! Esse Torgrin E Tobin Ni Tuo Al'lende Vaio Kerre…

Шаэ вздрогнула. Повернула голову — и мгновение, незримо связавшее нас, вдруг осыпалось под ноги хрустальной пылью…

В этот миг я как никогда был близок к тому, чтобы убить остроухого голыми руками.

За его проклятое «Ria», так режущее слух.

За исключительную способность оказываться в худшее время в худшем месте.

За то, что сейчас она смотрит на него. И отвечает — ему.

— Thenn, A'Kariaell… Esse Ya Maenn Li Sedden…

«Всё хорошо, А'Кариэлл… Скажи им, что я сейчас приду…».

Разумеется, он никуда не уходит. Кротко кивает, но лишь чуть отступает назад и замирает в ожидании. Кто бы сомневался — не замечая меня в упор.

Шаэриэнн поворачивается ко мне. Но я не хочу видеть смятение и растерянность в её глазах. Не хочу заставлять её чувствовать себя виноватой.

Эльфийские слова сами срываются с губ:

— Essi't. Thenn. Theidda, Shae…

«Иди. Всё в порядке. Удачи…».

А'Кариэлла передёргивает от ярости.

Не удержавшись, я всё же легонько провожу пальцами по тыльной стороне её ладони — чувствую, как она вздрагивает. И, не дожидаясь, пока остроухий Страж взорвётся от злости, ухожу сам, пряча в глубины памяти ещё один крошечный подарок — щепотку хрустальной пыли…

Центральная часть поселения — большая круглая площадь, свободная от жилых палаток — как обычно, пустовала в полуденный час. Три огромных котла на кованых треногах мерно покачивались над неразожжёнными кострищами — их служба придётся ко времени ужина, когда почти что всё племя будет в сборе. Лишь у четвёртого, самого дальнего, суетились проворные чернокосые хозяйки, стряпая обед.

Толстые деревянные колоды, заменяющие скамьи, на которых после Часа Первой Звезды не найдётся свободного места, сейчас напоминали стаю диковинного зверья, выбравшегося погреть бока на солнечную лужайку. На них сходились внимательные взгляды орочьих предков и богов, вырубленных в камне: загадочного Забытого, прячущего лицо под капюшоном плаща, суровой Праматери, так явно напоминающей мне Видящую Эм'син, и Безымянного Героя, потрёпанного временем и ветром от души.

В тени Героя на краешке одной из колод примостился Вейгееран, ловко вырезая охотничьим ножом из кусочка дерева какую-то вещицу. Когда я подошёл ближе, он поднял голову, приветственно сверкнув клыками, и приглашающе хлопнул ладонью по бревну.

Мы с ним неплохо поладили за то время, что наш маленький отряд успел провести в Оро'чане — не иначе как чуя некую родственность душ. В особенности я, бесполезный в магических и кузнечных делах, был очень благодарен пепельноволосому вождю за разрешение выезжать в составе разведчиков на Проклятые Просторы: безделье точило силы похлеще томительного ожидания…

— Понять не могу, как вы умудряетесь кочевать, таская за собой такие тяжести… — присаживаясь рядом, я кивнул в сторону каменного идола.

Вейгееран дёрнул уголком губы, намечая улыбку, и пояснил свойственными ему короткими, рублеными фразами:

— Вар'рен кочуют. Не мы. Возят с собой Изначальных из дерева — лёгких, небольших, чтоб поместились в повозку. Но у вар'рен и у нас общие Изначальные. Пока Оро'чан стоит здесь, у Леса Двуликих, Изначальные из камня, творения наших рук, приглядывают за всеми.

— Но разве вы и вар'рен — не один народ? — удивился я.

Двуликие, с их пепельными и рыжими косматыми гривами, массивными фигурами с широкой костью, а также уникальными колдовскими способностями, выглядели весьма необычными орками — но всё же именно орками, в том не было сомнений. Вейгеерана явно позабавило моё изумление, но он охотно ответил:

— Так и не так. В каждом из нас течёт много крови вар'рен — куда больше, чем половина… Двуликими рождаются только мужчины — от женщин вар'рен, дающих жизнь нашим сыновьям. Из века в век, от отца к сыну передаётся память о Даре, которым в Изначальные Времена Забытый наделил Стража Источника, бьющего в этом лесу…

— Страж не был орком?

— Как и всех вар'рен, Забытый сотворил Стража из пыли и камня. Только камнем тем был нодабарр, отломок звезды, рухнувший с неба. А пылью стали мелкие брызги воды — их стряхнул с рук Забытый, напившись из лесного ключа…

Вот значит как… Чужие поверья напоминали занятную сказку, да только вряд ли какая либрария могла похвалиться записями орочьих легенд. Во всяком случае, мне ещё ни разу не встречались ни свитки, ни книги, вышедшие из-под пера летописцев народа вар'рен. А ведь орки появились в Мире лишь немногим позже детищ его создателей — эльфов и людей, наряду с ними и с гномами составляя большинство населения обитаемых земель. Должно быть, у орков попросту не в ходу была письменность, а предания передавались из уст в уста… Но когда я спросил об этом Вейгеерана, тот, ухмыльнувшись, выудил из-за пазухи гроздь резных амулетов на кожаных шнурках и легонько покачал ими в воздухе.

— Мало же вы, бледнокожие, знаете о вар'рен…

Он аккуратно снял с шеи несколько штук, по очереди положил мне на ладонь, давая возможность рассмотреть тонкой работы узоры и линии на поверхности деревянных пластинок.

— Это сказ о том, как всё начиналось — о Забытом и появлении нас на свет. Вот история Стража и его Завет — он передаётся от вождя к вождю у нас, Двуликих. Здесь — о древнем союзе Степи и Гор… О легендарных городах вар'рен и гномов, подобных которым в Мире не было и никогда уже не будет… О том, как раскололся и рассыпался, зарастая травой времени, древний и славный союз — и память о нём, как осколки нодабарра, встречается чем дальше, тем реже и реже…

Я с уважением и интересом перебирал украшения, внезапно открывшиеся мне с иной стороны. Задержал взгляд на продолговатом глянцевом камешке размером с мизинец, аккуратно вставленном в кожаную оплётку.

— А это… ?

— Нодабарр, — подтвердил мою догадку Вейгееран. — Когда Степь была воедино с Горами, почти каждый воин имел у себя оружие, выплавленное из упавшей с неба руды. Теперь же, — он невесело хмыкнул, потянувшись к потайному карману на груди безрукавки, — лишь немногие избранные могут похвалиться даже таким…

На колени мне скользнул метательный нож размером не больше ладони: серебристый, точно подёрнутый дымкой, глянцево-гладкий, очень лёгкий. В руку он ложился превосходно: чувствовалась штучная работа древних умельцев. Я без труда представил, как легко и стремительно почти невесомая блестящая «рыбка» находит цель, заданную умелым броском — но испытать чужую реликвию не решился.

— Попробуй, — предложил Вейгееран, верно истолковав моё смятение. — В кострище под третьим котлом один камешек темнее других…

— В камень?! — проронил я.

Двуликий только кивнул, едва заметно прищурив глаза.

Что ж, если сам владелец не против… Я усмехнулся, принимая вызов. Подкинул «рыбку» в руке, оценивая её вес и расстояние до цели, и перехватив нож за лезвие, резким движением отправил его в полёт.

Ослепительно полыхнув в солнечных лучах, нож пронзил камень, точно масло, войдя в него даже не по рукоять — намного глубже… На виду остался торчать лишь самый кончик «рыбьего хвоста» — точно кольцо ключа, вставленного в замок.

Присвистнув, я покачал головой: слов не нашлось… О таком оружии действительно впору было слагать легенды.

— Хорош… — одобрительно произнёс Вейгееран, похоже, имея в виду как нож, так и качество броска.

Мы поднялись с бревна и прошлись к котлу. Двуликий без видимых усилий извлёк тускло поблескивающее сокровище из камня, бережно обтёр куском мягкой кожи и вернул обратно в карман на груди.

— Тоже пишешь историю? — полюбопытствовал я, только теперь обратив внимание на деревянную поделку в его ладони — почти готовый амулет-медальон, нежный и тонкий, будто плетёное кружево.

Вейгееран приподнял ладонь с подвеской, внимательно осмотрел её, будто видел впервые.

— Историю, Аль'тар, — помедлив, ответил он. — Только не целого народа. А всего лишь одного молодого вождя… И девушки, за улыбку которой он готов отдать все драгоценности Мира.

Я невольно проследил за его взглядом, скользнувшим вдаль — туда, где среди готовящих еду женщин мелькала стройная фигурка Ин'ке, дочери главы Шагающего Города. Не иначе как почувствовав внимание, девушка вдруг подняла голову, встречаясь с Двуликим глазами. Замерла на миг — и поспешно отвернулась, лишь взметнулись в стремительном вихре чёрные волосы, заплетённые множеством мелких косичек…

Вейгееран вздохнул — но по губам его скользнула улыбка.

— Она станет моей женой, Аль'тар, — с выражением произнёс он, точно давая слова клятвы. — Войдёт хозяйкой в мой тэйп в Лесу Двуликих. Одного за одним родит мне троих сыновей — здоровых, крепких, смелых, помнящих всё, что помнит моя кровь. И проживёт со мной долгую, славную жизнь до самой глубокой старости. Эм'син не хочет её отдавать… Но до того, как степь снова укроют снега, я приду в тэйп Креддока с богатыми дарами и свадебной накидкой для его дочери. Придётся Эм'син выучить другую Видящую, чтобы оставить после себя.

Что ж… Красивая пара. Красивые мечты. Счастье истинной любви, искренней и взаимной, куда большая редкость в Мире, чем драгоценный нодабарр, подумалось вдруг мне. Так пусть посчастливится Вейгеерану и его любимой…

Двуликий повернулся ко мне, меняя тон на прежний.

— Скажи, Аль'тар, ты свободен сейчас?

— Да! — оживился я. — Собственно, я и шёл-то к тебе в расчёте, что ты дашь мне какую-нибудь работу… В разведку сегодня я не попал.

— Ты был на Проклятых Равнинах вчера. Как и я, — заметил Вейгееран. — Разведчики выезжают через день, сегодня очередь других. Но и нам найдётся, что делать. Отряд охотников тоже давно в лесу, но если мы сейчас пойдём к излучине реки и набьём свежей рыбы к ужину, лишней она не будет…

— Хорошо!

— В моём тэйпе готовы остроги. Заберём их и двинемся в путь. А обратно вернёмся через поляну первоцветов, — глаза его хитро блеснули, — Покажу тебе, как ещё народ вар'рен может писать историю…

Однако порыбачить сегодня нам было не суждено. Едва мы успели войти в лес, начинавшийся сразу за окраиной поселения, как наткнулись на посланника Крэддока, как оказалось, разыскивающего нас. Оркский вождь ожидал меня и Вейгеерана в своей палатке и просил прибыть к нему как можно скорей.

— Хорошо, что вы оба не на Равнинах, — обронил Креддок вместо приветствия, едва мы отвернули полог шатра, ступая внутрь.

— Что хорошего? — чуть настороженно поинтересовался Вейгееран, приближаясь к плоской каменной плите у самого очага, перед которой, скрестив ноги, сидел хозяин тэйпа.

Креддок не ответил, лишь махнул рукой, давая знак подойти ближе. Бронзовое лицо вождя, не отрывающего взгляд от поверхности плиты, оставалось бесстрастным, однако я вдруг отчего-то подумал, что он то ли чем-то недоволен, то ли встревожен.

Вождь ждал нас не один. Напротив него в такой же позе сидел Тобин Стальная Рука, за спиной которого хмурой тенью маячил внук.

— Садитесь, парни, — по-свойски кивнул нам старший из гномов, проведя ладонью по окладистой седой бороде. — Дело вот в чём… — продолжил он, когда мы выполнили просьбу. — Есть у меня догадка, как покорить агмарилл.

Торгрин скептически хмыкнул, что не укрылось от моего внимания. Но Стальная Рука остался невозмутим.

— Ваша идея с терибальтом, — он спокойно кивнул насупившемуся Тору, — отчасти оправдала себя. Остриё из такой стали способно разрубить кусок агмарилла-сырца и вобрать в себя достаточно чар, чтобы не жалить нам руки… Но чего довольно для кирки — того будет мало для оружия. Тем паче, оружия не просто равного агмарилловым зачарованным мечам, а сильнее их… Крепче. Совершеннее. Превосходящего их также и магически…

— По-моему, ты слишком большой мечтатель, дед, — не удержался Тор. — После всех наших неудач…

— Как раз после них… — Стальная Рука слегка повысил голос, — … я почти уверен в том, что у нас всё получится! И потому хочу попробовать дополнить сердечник меча третьим компонентом, за счёт которого его удар и магическая сила сможет возрасти стократ…

— Если выйдет так, как ты говоришь, Тоб'бин Горный Мастер, — медленно, словно с неохотой, произнёс Креддок, — то оружия, способного тягаться с твоим, не отыщется нигде в Мире… Но если ты ошибёшься, то наш народ заплатит дорогую цену. Ты сам знаешь, как мало у нас нодабарра, звёздного металла. И не мне говорить тебе о том, что если его не останется, границу нам не удержать…

— Знаю, Первый Из Равных, как не знать, — грустно вздохнул седоволосый гном в ответ — вовсе не так он был спокоен, как желал казаться. — Сам разыскивал и приводил в порядок Берегущих, сам ковал для них Яростные Сердца… Да только бери выше. Когда вдруг ошибёмся — я не сдюжу или они вот не справятся… — взгляд Тобина мельком прошёлся по мне, — … никакая граница не спасёт нас и наши земли от того, что предстоит пережить. Ты сам слышал, что докладывают дозорные, возвращаясь с Равнин. Нежить прибывает, становится всё сильней. Берегущие пока справляются, но их мощь не безгранична. А нодабарра у нас и так почти нет…

— Ты предлагаешь забрать последние запасы, которые ещё послужили бы для починки Сердец, — проронил орк.

— Да, — кивнул гном. — Нам может хватить их ещё на пару десятков, пусть даже полсотни «заплат». А потом? Что потом, Креддок? Воскресив древних Берегущих и поддерживая в них жизнь, мы тянули время и ждали чуда, способного не просто удержать, но уничтожить напирающее на нас зло… Дхайне, вождь!!! — не выдержал он, став в этот миг как две капли воды похожим на Тора. — Будь я проклят, если то, что предлагает мой внук со своими друзьями — не наш единственный шанс!…

Креддок поднял глаза. Тобин, не дрогнув, встретил его тяжёлый немигающий взгляд. Торгрин, Вейгееран и я замерли, затаив дыхание: в этом молчаливом противостоянии нам не было места…

— Ты получишь весь нодабарр, какой есть в Шагающем Городе, — сказал наконец вождь. — Делай своё оружие. Если чему-то под силу сокрушить мощь чужого Бога — это должно быть оно.

— Благодарю тебя, Первый, — с достоинством склонил голову гном. — Это мудрое решение.

— Я готов отдать тебе и то немногое, что есть у Двуликих, Горный Мастер, — подал голос Вейгееран. — Но даже если сложить всё, что осталось, вряд ли этого хватит хотя бы на один годный меч…

— Нет, не хватит, — подтвердил Тобин. — Вот почему я хочу просить Креддока и тебя позволить вывести из строя одного из Берегущих. Вот этого…

Гном повернулся к каменной плите и легонько тронул её тонкой палочкой. Плоская тёмная поверхность вдруг ожила, засияла мягким серебристым светом, сквозь который начал проступать нанесённый узор. Всё это очень напоминало пещеру в самом начале Глубинного Пути, по которому мы добрались сюда.

Рисунок в том месте, которого коснулся Тобин, слегка задвигался, замигал, привлекая наше внимание. Он изображал крошечную фигурку — то ли человечка, то ли гнома — соединённую ломаными линиями с двумя другими такими же, расположенными выше и ниже его.

— Тебе нужно Яростное Сердце… — Креддок не спрашивал, а утверждал.

Тобин кивком подтвердил его правоту.

— Ты понимаешь, что тогда мы уступим нежити кусок территории? — орк взял из рук гнома палочку и очертил на плите небольшой участок, свет на котором слегка померк, как будто вторя его словам.

— Немного меньший… — Тобин вновь вернул себе инструмент, слегка подправив обозначенные Креддоком границы. — Здесь, и вот здесь, вытянут соседние Берегущие.

— Это всё равно очень много, — брови орочьего вождя хмуро сошлись у переносицы.

— Исключив любого другого Берегущего из цепи, мы потеряем значительно больше пространства, — парировал гном. — А без Сердца нодабарра мне не хватит.

— Тогда возьми его, — твёрдо сказал Вейгееран после короткой паузы.

Креддок недовольно стрельнул в его строну глазами, но затем всё же проворчал:

— Ты Мастер — знаешь, что делаешь. Только не сделай хуже.

Тобин кивнул, словно не ожидал ничего иного, и склонился над плитой. Пару мгновений поколдовав над сплетениями узоров, он вновь обернулся к нам:

— Готово. Дело за малым — нужно забрать Сердце…

Вейгееран взглянул на меня.

— Устье Песчаного Каньона?

— Да, — подтвердил гном.

— Мы привезём его тебе.

— Хорошо. Только будьте осторожны. К тому времени, когда вы окажетесь там, защита не будет действовать уже несколько ор…

— Не тревожься, Мастер, — Вейгееран усмехнулся, поднимаясь на ноги. — Ты знаешь своё дело, а мы — своё.

— Постой, — я прочистил горло. — Дэр Тобин! Если я верно понял тебя, то всего нодабарра, даже вместе с этим Сердцем, с трудом должно хватить на один-единственный меч… Прости, но… как же тогда остальные?

— А это уж — моя забота.

Я вздрогнул, когда из глубины шатра, точно тень, выступила Видящая Эм'син. Демоны!… Я совершенно не заметил её присутствия — хотя для всех остальных оно явно не было неожиданным.

— Если у Тоб'бина всё получится… — приблизившись к нам, Видящая остановилась около сидящего Крэддока и легонько опустила руку ему на плечо, — … я буду говорить с призраками и духами, испрашивая для вас дорогу в Покинутый Город. И если мне удастся их убедить, вы принесёте оттуда достаточно нодабарра, чтобы добиться цели.

— В прошлый раз духи тебе отказали, — буркнул Креддок.

Однако Видящая не повела и бровью:

— В прошлый раз я уговаривала их продлить предсмертную муку. Теперь же попрошу помочь изготовить лекарство, исцеляющее обречённого больного за единый приём. Поверь, Первый Из Равных, на сей раз они не откажут…

Ветер бил в лицо рваными накатами, залихватски свистел в ушах, поддразнивал сладковатыми запахами первоцветов и тут же коварно швырял в глаза пригоршни пыли и глиняной крошки. Безумная скорость, леденящая душу, растекалась по венам пьянящим чувством абсолютной свободы… Прильнув почти к самой шее своего скакуна, я намертво вцепился в мощный загривок, что было сил сжимая коленями ходящие ходуном звериные бока. Пока держался, хотя временами сам давался диву, каким чудом до сих пор ещё не рухнул наземь, неминуемо ломая себе шею и всё, что только можно было сломать… Но при этом упивался каждым мгновением, точно за спиной внезапно выросла пара иллюзорных крыльев, то и дело мерно разбегающихся в широком размахе.

Терракотовый провал каньона становился всё ближе. Огромный волк дёрнул серебристо-серой головой, скосив в мою сторону беглый взгляд — и, не сбавляя темпа, сиганул через край…

Демоны!!! На бесконечно долгий, восхитительно-страшный миг мы зависли в плавном полёте над бездной… Я, казалось, утратил способность дышать, обретя её вновь лишь тогда, когда зверь, мягко спружинив мощными лапами, приземлился на скалистый выступ и снова помчался вдоль поросшего кустарником изломанного пустынного склона, постепенно спускаясь вниз.

Остановился он уже на самом дне каньона, в русле пересохшей реки. Повернул голову, ощерив зубастую пасть в хищной «улыбке», и внимательно уставился мне в глаза:

«Ну? Как тебе?»

С трудом выпустив волчью шерсть из одеревеневших пальцев, я развёл руками:

— Это… Это потрясающе! Завидую тебе, Вейгееран!… Хотел бы и я так уметь…

Волк довольно хмыкнул, не отводя взгляда.

«Двуликим надо родиться, друг. Но ты хороший всадник. Держишься уверенно, умело. Как лучшие из Наблюдающих…». — вновь зазвучал мысленный голос у меня в голове. — «Много ездишь верхом?»

Я вспомнил о Рио.

— Да, изрядно. Вот только не на волках…

Зверь высунул розовый язык, шумно вдохнул и выдохнул несколько раз, приводя дыхание в норму, и неспешно зарысил по глинистому дну ущелья, время от времени опуская нос к самой земле. Он снова что-то мысленно произнёс, обращаясь ко мне, однако на сей раз, не видя его глаз, я не разобрал ничего кроме невнятного ворчливого бормотания…

Я сокрушённо покачал головой:

— Вейгееран, прости. Не слышу тебя…

Волк снова замер и обернулся.

«Будь готов. Граница совсем рядом».

Ясно. Что ж, меч и ножи были при мне, доступные в считанные мгновения. Если на пути и впрямь попадутся «сюрпризы», чем встретить их, мне найдётся… Двуликий в своей звериной ипостаси также был собран и насторожен, однако опасностей, похоже, не чуял.

Русло призрачной речки, отпечатавшись в глине, стремилось вперёд, местами делая некрутые повороты. Стены оранжевого каньона расступались над ним, разглаживались, понемногу теряя свою резкость и высоту. В том месте, где рельеф изгибался в последний раз, прежде чем окончательно сдаться каменистой песчаной равнине, точно карауля проход меж двумя холмами, неподвижно застыл каменный колосс.

Даже издали Берегущий выглядел внушительно, а уж оказавшись рядом с ним, я поторопился утолить любопытство, рассмотрев его во всех деталях.

Исполинский воин, вырубленный из цельного куска скалы, напоминал и орка, и гнома одновременно. Однако самых рослых представителей этих народов он превосходил по меньшей мере в семь, а то и в десять раз. Пропорции фигуры, бугрящейся могучими мускулами, больше соответствовали мужчине-вар'ру; в то же время слишком широкий разворот плеч и лопатообразная форма ладоней наводили на мысли о сыновьях Гор… Выдать расовую принадлежность каменного стража определённо могло бы лицо, однако его полностью скрывал массивный шлем, увенчанный пластинчатым гребнем. Комплект доспехов из панциря с чешуйчатой «юбкой», дополненный поножами и наручами, а также короткий меч, воинственно грозящий небесам, были точь-в-точь такими, как те, что сохранили для нас рисунки древних путешественников…

Мастерство неведомых резчиков по камню поражало множеством мельчайших деталей, которые не удалось стереть даже беспощадному времени. А ещё, как ни силился, я не мог даже представить себе, каким образом древним удалось притащить сюда такую махину из неведомой дали. С помощью магии, не иначе… Серый минерал, из которого был вырублен страж, явно был чужаком среди здешнего царства глины и песка.

Я собрался было спросить об этом Вейгеерана, которого, забывшись, оставил в дюжине шагов позади, но когда оглянулся, то увидел, что возвращать себе человеческий облик он не спешит.

Волк замер у правой ступни колосса, озадаченно поджимая переднюю лапу — в точности, как растерявшийся пёс… Поймав мой взгляд, он встрепенулся, опомнившись, и всё-таки сжался в комок, инициируя обращение.

По телу зверя пробежала магическая волна. Кости и мускулы слаженно вздрогнули, преображаясь. Серебристый блеск шерсти на миг усилился, нестерпимо ярким светом резанул по моим глазам, заполняя контуры волчьей фигуры и искажая её черты… Через мгновение с земли у подножия статуи гибко поднялся на ноги могучий орк, стряхивая песчинки, прилипшие к обнажённому телу.

Я сбросил с плеча мешок с вещами, расшнуровал горловину, вытаскивая его одежду, прихваченную с собой — однако Двуликий вдруг остановил меня, приподняв ладонь:

— Погоди…

— Нежить?

Мешок полетел под ноги. Я скользнул вбок, прижимаясь спиной к каменной ноге, до боли в глазах вглядываясь в обманчиво-спокойный пейзаж. Меч отразил лезвием солнечный блик, готовый мгновенно парировать неожиданную атаку…

Но Вейгееран, точно присматриваясь и прислушиваясь к чему-то, медленно покачал головой.

— Нет, — ответил он негромко. — Точно нет… Но что-то здесь не так.

— Что именно? — я немного опустил оружие.

Орк помолчал и нехотя, чуть виновато, признался:

— Не пойму… Чую что-то… Что-то странное. Но не опасность, точно.

Я тихонько хмыкнул — последнее успокаивало мало. Уверен, интуиция Вейгеерана была развита не слабее моей. А своему «шестому чувству» я привык доверять, зря оно тревожить не станет…

Вслух же сказал:

— Ладно. Раз так, давай быстрее справимся и двинем назад. Быть может, успеем раньше, чем твоё предчувствие проявит себя…

Вейгееран медленно кивнул, не сводя пристального взгляда с равнины.

— Где сердце? — я посмотрел наверх.

— В груди, — опомнился Двуликий, подходя ближе. — Центральную пластину нагрудника нужно сдвинуть…

— Ясно. — В любом случае, время терять не стоило.

Отцепив ножны с мечом, я передал их Вейгеерану — эта работа была на одного. Подпрыгнул, уцепился за выступ каменного наколенника и подтянулся вверх, параллельно нащупывая опору носком ноги…

Вскарабкаться по статуе удалось легко: множество рельефных деталей существенно упростили задачу. Через несколько мгновений, удобно устроившись на исполинском запястье, я толкнул искомую пластину вбок, открывая небольшую полость, замаскированную в толще камня.

Внутри, как и следовало ожидать, находился какой-то хитроумный механизм, изрядно припорошенный рыжеватым песком. Впрочем, выпуклую деталь из дымчатого металла, тускло поблёскивающую в полутьме, я распознал без труда. Аккуратно потянул её на себя, стараясь ничего вокруг не повредить — она подалась неожиданно легко, однако оказалась изрядно тяжёлой. Я рискнул перенести опору на ноги, подхватывая Сердце обеими руками — как вдруг шальной ветерок, сметя песчинки с его поверхности, с неведомо откуда взявшейся силой швырнул их мне прямо в глаза, заставляя отшатнуться назад…

Кусок нодабарра выскользнул из моих рук. Я, лишившись равновесия с криком полетел спиной в пустоту, в последний миг исхитрившись вцепиться в изгиб локтя статуи. Повиснув на одних пальцах, взвыл от боли в лопающихся от чудовищного напряжения мышцах, но удержался, хотя, гася раскачивание, неслабо врезался пару раз в каменный бок. В глазах потемнело… Одновременно с этим с земли донёсся приглушенный вопль Вейгеерана — то ли протяжный крик, то ли хриплый вой.

Перед лицом в неистовом танце бесновались рыжие песчинки, норовя попасть в нос, в рот, в глаза… Извернувшись так, что чуть не свалился вниз, я почти вслепую попробовал нашарить ногой выбоину в камне. С третьей попытки удалось… Восстановив равновесие, я заскользил по статуе к её подножию, второпях обдирая о камень ладони. И, едва оказавшись на земле, угодил в самый центр разыгравшегося на ровном месте песчаного вихря.

Демоны!… Я шатнулся в сторону, взмахнул руками, изо всех сил пытаясь удержаться на месте. Тщетно… Зыбкая почва вокруг вспухла дюжиной осыпающихся холмиков — и через миг взорвалась фонтанами оранжевой крошки, моментально закруживших вокруг меня плотную воронку. Меня окатило волной иссушающей пыли, почти оглушило, свалило с ног и поволокло по земле… Я рванулся в сторону, вбок, отчаянно пытаясь сопротивляться — но с ужасом чувствовал, что «око» этой странной, невесть откуда взявшейся бури, словно испытывая предел моих сил, движется вместе со мной.

Что-то знакомое и холодное вдруг шевельнулось под рукой; в ладонь ткнулась рукоять меча. Я стиснул её, выдёргивая клинок из песка, хотя и так было ясно, что он ничем не поможет… Подхватился на ноги в отчаянном порыве, закручивая вокруг себя смертоносные лопасти «мельницы» — живым врагам, да и нежити, пришлось бы худо… Но песчинки, точно смеясь, лишь подхватили ритм движения клинка, легко обтекли его и мириадом вихревых потоков устремились вниз. И когда из рыжего облака в локте передо мной вдруг соткался в пространстве огромный песчаный волк, я упал снова, выпустив меч из ослабевших пальцев… Что это за напасть, я не представлял, чувствуя лишь полное бессилие ей противостоять…

Сквозь пелену отчаяния и пыли, запорошившей глаза, я успел увидеть, как фантом из песка склоняет набок голову, стучит призрачной лапой по воздуху в пяди от земли. И, уже почти теряя сознание, на самой грани небытия расслышал рык Вейгеерана:

— Оставь его! Оставь его, Песчаная!!! Говорю тебе — он не наш! Не наш!!!

Возможно, мне показалось — однако песочный вихрь, уже заметающий меня, немного ослаб. Из последних сил я приподнял голову — и увидел, что морда волка из терракотовой пыли отвернулась куда-то в сторону.

— Он не наш! Он — человек!!! — между тем продолжал надрываться Двуликий, перекрикивая свист бури. — Человек, понимаешь ты это, глупая Песчаная?! Медленный, неуклюжий — нет, не годен он для твоих забав! То ли дело я, Вейгееран Стальной Клык — вот он я, здесь, готов потягаться с тобою! А его отпусти — пусть идёт, не мешает нам!…

Ветер внезапно стих, точно и не поднимался никогда. Песчинки, лишившись волшебной силы, управлявшей их танцем, безжизненно посыпались вниз. Все, кроме «волчьего» облака, плавно развернувшегося в сторону Вейгеерана, клокочущего от бешенства, но сдержанно кивающего головой.

«Беги! К холмам, живо!!!» — не разжимая губ, «произнёс» он, на мгновение поймав мой взгляд.

— Нет!… — Я потянулся туда, где, вроде бы, выронил меч.

«Беги, сказал!»

Не выдержав, Двуликий сверкнул глазами. Нечто, именуемое им Песчаной, мгновенно насторожилось, и он примирительно поднял руку, подходя ближе к призраку ещё на шаг.

— Спокойно, я здесь! Я же сказал тебе — померимся силами… Или ты передумала?

«Я знаю, что делаю — а ты нет! Просто послушай меня и беги — тогда спасёмся оба! Иначе будет худо. И тебе, и мне!!!»

Я увидел, как волчица из песка нетерпеливо махнула хвостом — похоже, принимая его условия. У ног Вейгеерана взметнулись верх, стремительно набирая обороты, маленькие тайфунчики-воронки. Больше не обращая на меня ни капли внимания, Двуликий опустился на корточки, упёрся в землю руками, склонил голову на грудь, начиная трансформу…

Тень Безымянного!…

Времени на раздумья не оставалось.

Почти всегда в безнадёжной ситуации я пытался переломить её ход собственным вмешательством, вламываясь в гущу событий и полагаясь исключительно на удачу. Пока — везло, хотя о том, что однажды не повезёт, старался лишний раз не думать…

Но, в отличие от меня, Вейгееран не считал ситуацию безнадёжной.

Он знал, с кем имеет дело.

И ещё — у него был план…

Я, пошатываясь, поднялся на ноги. Закашлялся, с отвращением выплёвывая песок. Глаза отчаянно слезились. Рёбра болели так, словно среди них не осталось ни единого целого — хоть я и знал, что это мне только кажется.

В паре саженей от меня терракотовые частички призрачного облака пришли в движение. Песчаная волчица игриво припала на передние лапы, наблюдая за хмурым серебристым волком, поднявшимся с земли.

В тот же миг Вейгееран глухо рыкнул, прижав уши — и с места прыгнул в самое сердце оранжевого безумия, разбивая песочного призрака в пыль и прах. Песчинки стремительными брызгами разлетелись в стороны, но лишь для того, чтобы спустя мгновение вновь «соткаться» в ту же самую волчицу за его спиной. Рыжая демонесса задрала морду кверху в жутком молчаливом подобии воя — и широкая стена из песка, поднявшись в воздух по её велению, всей толщей рухнула на серебристого зверя…

Я успел лишь дёрнуться в его сторону, скривившись от боли в помятом боку. Двуликий вылетел из песчаной осыпи четырёхлапым неистовым смерчем, победно взвыл и ударил демоницу снова.

В этот раз волчица проявилась немного поодаль, ответив Вейгеерану направленной очередью пылевых «взрывов»… Впрочем, зверь словно чувствовал, куда нацелен каждый её удар, всякий раз успевая в последний миг ускользнуть с его траектории. Сообразив это, рыжая бестия рывком сократила дистанцию и успела-таки окатить серебристого песчаным «фонтаном»… Однако волк не дремал, вновь изыскав возможность рассеять поганку в пыль. Мощно загребая всеми лапами и издевательски рявкая, зверь раскидал бывшее «облако» на значительной площади вокруг, а затем, плотоядно облизнувшись, отбежал чуть вбок, дожидаясь нового «явления» своей противницы.

Теперь оранжевая волчица без всяких предисловий ринулась на него сама. Но Вейгееран, снова по-волчьи дразнясь, не стал дожидаться её атаки и рванул прочь по широкой дуге, швыряя в преследующего по пятам призрака песок из-под задних лап…

Я спохватился, сообразив, что Вейгееран играет в эти «волчьи игры» не ради развлечения… Кем бы ни была эта странная Песчаная, сейчас она забыла обо мне, и этим следовало воспользоваться. Пошатнувшись, я подхватил валяющийся под ногами меч, подобрал вещевой мешок и нодабарровое сердце, упавшее чуть поодаль, и так быстро, как только мог, двинулся в сторону холмов.

Почему Двуликий велел отступать именно туда, стало понятно, едва я добрался до ближайшего склона и начал подниматься вверх. Под ногами были только глина и камень — весь песок покоился у подножия. Взобравшись на безопасную, на мой взгляд, высоту, я опустился на землю, понимая, что лапы — или руки — у Вейгеерана теперь развязаны… Пожалуй, теперь я мог оценить его план.

Долго ждать не пришлось. Волк примчался через пару мгновений. На каменистый холм он взлетел в три скачка, и песчаным смерчам, беснующимся внизу у самой границы, но не способным её преодолеть, пришлось поневоле смириться с тем, что игра закончилась.

Впрочем, сил у Двуликого оставалось не больше моего… Он даже не стал перекидываться — попросту рухнул набок рядом со мной, тяжело дыша и свесив язык чуть не до земли.

Я потянулся к вещевому мешку, вытащил флягу с водой, откупорил крышку. Волк, клацнув зубами, жадно выхватил её из моих рук и, запрокинув голову, совсем не по-звериному сделал несколько торопливых жадных глотков, щедро проливая влагу на грудь и шею.

Когда пустая фляжка, гулко стуча, покатилась по камням, Вейгееран блаженно вытянулся во всю немалую длину, удобно устроив голову на лапы.

— Что это было? — наконец разлепил губы я, глядя в сторону статуи, около которой ничто сейчас не напоминало о действе, десятинку назад бушевавшем на песчаной равнине.

«Песчаная» — выразительно посмотрел на меня волк. — «Вы, люди, зовёте таких нечистью».

— Вот как? Но ты ведь не чувствовал опасности?

«Она не опасна. Для нас не опасна» — тут же поправился Вейгееран. — «Только больно уж навязчива. Песчаная обожает нашу волчью суть…».

— Ничего себе — «обожает»!… — вскинул брови я.

«Нас, в отличие от людей и орков, она не обидит. Если встретит кого из Двуликих — лишь заиграет до полусмерти. Сам же видел…». — волк фыркнул, сердито и виновато. — «И я хорош… Попался, как беззубый щенок. Давненько её в наших краях не встречали. Вот и утратил бдительность… Впрочем, одно хорошо: пока Песчаная здесь, нежить к своей территории она не подпустит. А значит, Берегущему, пожертвовавшему нам Сердце, на какое-то время будет неплохая подмена».

В обратный путь мы двинулись пешком — в ущерб скорости, зато хорошо чувствуя твёрдую землю под ногами. Вейгеерану, похоже, хватило приключений в его волчьей ипостаси: он перекинулся сразу же после нашего короткого привала, и, едва отдышавшись и вернув себе немного сил, мы поспешили убраться подальше от обманчиво безмятежных песков.

Солнце, застыв в зените, припекало нещадно, прогнав прочь с бирюзового небосвода даже самые крохотные облачка. Я давно уже снял куртку и нёс её на плече. Но в одной рубахе всё же было прохладно, в особенности когда налетал студёный ветерок, торопясь напомнить, что ещё не лето, а всего лишь ранняя весна… Мне оставалось лишь позавидовать охряной безрукавке Двуликого из тонкой кожи, подбитой мехом — отменной одежде для такой погоды в голой степи.

Впрочем, по растрескавшимся под солнцем и ветром камням мы шагали недолго. Вейгееран, явно выбрав для возвращения в Оро'чан другой путь, очень скоро вывел меня на просторную травяную равнину, вдалеке за которой начинался лес.

Широкий пологий склон плавно раскатывался вниз пушистым пёстрым ковром: казалось, на серо-зелёную основу нашито множество ярких лоскутов — красных, жёлтых, синих, фиолетовых… Это тянулись к солнцу цветы, поражая буйством красок и наполняя воздух лёгкими нежными ароматами. Цветы и травы заполонили здесь всё: лишь кое-где сквозь прореху в этом сплошном бархатном покрове выступал большой валун или пара невысоких деревьев, сросшихся стволами. Однако чем дальше к горизонту, тем чаще и смелее вторгались в цветочное царство грубые «латки» кустарника, спутанные «гнёзда» колючек, серые проплешины породы, на которой ничего не росло.

Мы спустились к самой кромке леса и пошли вдоль неё, укрываясь от назойливых лучей в тени пока ещё редких деревьев. Вейгееран то и дело приостанавливался, чтобы сорвать то один, то другой цветок, попутно растолковывая мне их названия.

— Калли'поса, или «огненный цвет»…

— Красивая, — я полюбовался пышной гроздью рубиново-красных «сердец».

— Да… А если ты даришь её вместе с тарникой, «нежностью гор»… — Двуликий показал мне пару воздушных светло-сиреневых бутонов. — Да ещё прибавишь бессмертницу… И «песнь степных ветров»… — Несколько пышных оранжевых «ромашек», а за ними — невесомые, похожие на кружево веточки крошечных голубых паутинок заняли своё место в ярком, но удивительно гармоничном букете. — Знаешь, что прочтёт твоя любимая, получив их в подарок?

— Что же? — мне поневоле стало интересно.

— «Пламя любви к тебе в моём сердце будет полыхать целую вечность», — мечтательно улыбнулся Двуликий. — А видишь вон те колокольчики, у большого камня?

— Белые с фиолетовым?

— Да. Их называют «день и ночь». Думаю, понятно, отчего… — Вейгееран, свернув с дороги, аккуратно сорвал растеньица. — Соедини их вместе с «тенью бури» — этот вот чёрно-красный венчик, понюхай — он даже пахнет дождём… И получишь знаешь что? «Вечный бой, в котором нет победителей»… — Он хитро прищурился. — Нечто совсем далёкое от любви, верно? Но стоит тебе отыскать Теллиани… Ага, вот и он, погляди… — Блестящая в лучах солнца золотая стрела, острая, как лезвие меча, послушно легла в его руку — … и твоё послание мгновенно обретёт иной смысл. «Я всегда сумею защитить тебя от любых опасностей и бед»…

— Такие слова и должны предназначаться девушке, — я уважительно покачал головой. — Целая наука…

Двуликий улыбнулся.

— Ты говорил, у вар'рен нет письменности. Да, мы не чертим рун на бумаге и коже, как это делаете эльфы и вы. Не высекаем, как гномы, литеры в толще камня… Мы пишем нашу историю иначе. Вырезаем её ножом по дереву, вывязываем узлами на кожаных шнурках. А ещё — все, от лепечущего младенца до старца почтенных лет, у нас знают язык цветов… Так что у нас в ходу целых три письменности, друг. Насчитаешь ли ты столько же у людей?

Я развёл руками, признавая поражение:

— Прости, Вейгееран… Мы, люди, и в самом деле знаем о ваших традициях до безобразия мало…

— Возможно, если бы наши народы больше интересовались жизнью друг друга, — Двуликий проницательно взглянул мне в глаза, — многих кровопролитных ошибок получилось бы избежать. Хотя… — задумчиво добавил он, хмурясь, — древних вар'рен и гномов от разлада и ссор не удержали даже совместно обжитые города…

Двуликий прибавил к своему букету ещё несколько соцветий.

— А что означает Теллиани? — Я вспомнил, что это название он так и не пояснил.

— Это имя. Так звали героя наших предков. Между прочим, ты видел его сегодня, — Вейгееран прищурился. — Его каменный лик одолжил нам Сердце…

— Этот парень — орк или гном? — Как по мне, имя в равной степени не подходило ни одному, ни другому — впрочем, у древних наверняка было своё мнение на этот счёт.

— А неизвестно, — огорошил меня Вейгееран.

— То есть… как это?

— Да вот так. Статуи Берегущих, охранявших древние поселения от неведомых нам напастей, посвящались мастерами легендарным воинам и чародеям предков. Но принадлежность их нашему или гномьему народу намеренно оставалась в тени. Очевидно, чтобы позднее это не стало поводом для раздрая… Древние мудрецы предвидели такую возможность ещё тогда, — Двуликий хмыкнул. — Ничего, их потомкам вполне хватило массы других поводов. Так что теперь города, как и наше общее славное прошлое, благополучно зарастают сорной травой и покрываются пылью…

— Так отчего пали города?

— От глупости. И гордыни, — в сердцах бросил Двуликий. — Истинно скажу тебе, не бывает врагов коварнее и страшней. Чародеи древних знали и умели то, что теперь и не снится ни гномам, ни нашим… Их мастера придумывали и создавали непостижимые вещи… Мы же порой даже не знаем, для чего предназначались те или иные древние творения, останки которых удаётся разыскать — я молчу уж о том, чтобы проникнуть в саму суть их устройства и работы… Сила, знания, достойная жизнь — у древних гномов и орков было всё. Пока не принялись выяснять, кто из них заслуженнее и главнее. Ну и… — невесело заключил он, — всё закончилось так, как закончилось. С тех самых пор мы с гномами первый раз стали плечом к плечу только в недавней войне против вас, людей… — Он помолчал. — Когда Тоб'бин Горный Мастер появился на Великой Равнине, Креддок, вождь одного из кочующих племён вар'рен, с готовностью пожал ему руку. Они оба помнили прошлое и не желали повторять глупостей предков. И ведь именно благодаря этому мы до сей поры успешно сдерживаем нежить на Проклятых Просторах и имеем возможность помочь вам… Возможно, пришла пора искупить ошибки, совершённые нашими пращурами.

Орк задумался и надолго затих. Я не тревожил его. Просто шагал рядом, исподволь наблюдая за тем, как он бережно дополняет букет, который несёт в руках. Судя по всему, «письмо» на языке цветов, на которое вдохновляла его улыбчивая чернокосая Ин'ке, получалось очень длинным и красноречивым.

Интересно, а Шаэриэнн знаком подобный язык — вдруг подумалось мне… Ведь цветы, насколько я знаю, у эльфов всегда были в почёте — как и всё гармонично-прекрасное, созданное Природой. Интересно, прочитала бы она что-нибудь в скромной охапке полевых первоцветов?… Да и под силу ли какому-нибудь степному дару солнца заставить вдруг потеплеть суровый взгляд чуть раскосых изумрудных глаз?

Нет, вряд ли… К ногам красавицы Шаэриэнн ад Аэллы, наследницы главы Созвездия Тёмного Пламени и без пяти минут королевы Долины, наверняка были брошены все сокровища королевских оранжерей и заповедных садов. Не сомневаюсь, что проклятый Ллиреадан осыпал возлюбленную цветами — амплуа «печального романтика» обязывало, как-никак… Да и кроме него наверняка вилась вокруг уйма придворных и прочих остроухих кавалеров, наперебой щеголяющих светскими манерами и изящными речами… Приторно-сладких, точно выдержанные церковные вина, что выставляют на стол в семьях имперских аристократов на большие праздники… Кто же подаёт вровень с такими терпкий портвейн в потрёпанной солдатской фляге, годный лишь на то, чтобы промочить глотку после хорошей битвы или, шипя от боли ругательства, плеснуть его на свежую рану от меча?

Увлёкшись раздумьями, я не скоро обратил внимание, что хмурая складка меж бровей Вейгеерана давно разошлась, и он уже битый час с любопытством косится в мою сторону. Опомнился как раз тогда, когда потянулся к обочине за очередным цветком…

Демоны!… Под тихий смешок Двуликого я оторопело уставился на не такой уже маленький букет, который невесть когда успел надёргать по пути. Что за…

— Перекрест, — орк склонился ближе к моему «творению». — «Алый зарок»… «Кровь-камень»… «Гибель рассвета» — и… Точно! «Вечный зов»! Интересный союз…

— И что это значит? — сорвалось у меня с языка.

Вейгееран, внимательно взглянув на меня, пожал плечами.

— Пока не знаю. Зависит от того, каким будет окончание фразы.

— Какой ещё фразы? Вейгееран… — вздохнул я, оглядываясь вокруг в поисках того, куда бы пристроить неожиданную «заморочку» — бросать под ноги уже сорванные цветы было неловко. — Я не владею языком цветов… Всё, что мне известно — это пара-другая травок, способных быстро остановить кровь или перебороть действие яда. Да ещё один древесный гриб, худо-бедно снимающий похмелье… Негусто, правда?

— Правда, — согласился орк. — Но дело не в этом. У языка цветов нет азбуки… Тебе не надо знать руны, чтобы сложить письмо. Зови это как хочешь — магией степи, солнца или нарождающихся сил земли, почуявших весну… Позволь мыслям снова коснуться той, о ком ты думал, собирая букет!… Верни себе образ, что был перед глазами — и тогда ты закончишь фразу! Не останавливайся на полуслове и не оставляй недосказанного — уважь степь, и она уважит тебя!…

Я покачал головой. Перехватил охапку цветов поудобнее, собираясь аккуратно положить их на землю — но слова Вейгеерана, точно приказ, которого нельзя было ослушаться, возымели действие… Внезапно я действительно увидел Шаэриэнн. Увидел, точно наяву — взволнованную, улыбающуюся, предвкушающую — в том самом летящем платье цвета морской волны, которое было на ней в день императорского бала. Высокая причёска, открывающая изящную шею, изумрудные серьги в ушах, такой же браслет на тонком запястье…

Изумруды. Изумруды… Зелёный свет из глубины гранёных камней. Но ярче всех изумрудов сверкали её глаза, играя тысячами огненных бликов — когда я кружил её под музыку Альтенского вальса и знал, что никакая сила в Мире не заставит меня отвести от них взгляд…

В этот миг я увидел, чего недостаёт в моём букете.

Изумрудные глаза лукаво подмигнули мне, подтверждая мою правоту…

— Ого!… — удивлённо присвистнул Вейгееран. — А ты редкий счастливец, друг!… «Единственная» показывается далеко не каждому!

— «Единственная»? — разлепил губы я.

Цветок, который я только что сорвал, таился в тени раскидистых корней огромного векового дуба. На тоненьком, хрупком, почти прозрачном стебельке распустила корону лучей нежная серо-зелёная «звезда» величиной с мою раскрытую ладонь… Едва угодив из сумрака на солнечный свет, её лепестки вдруг заиграли, заискрились бархатисто-зелёной волной, на мгновение блеснув изумрудами, о которых я только что грезил…

— «Единственная» — или же «волчья верность»… — я с изумлением сообразил, что Вейгееран глядит на меня со странной смесью восхищения и сочувствия. — Что ж, Аль'тар… Хочешь знать, о чём говорит твоё письмо?

— … Ты, конечно, извини меня, Шаэ. Я ни в коем случае не подвергаю сомнению то, что в принципах действия магии вашего народа ты разбираешься куда лучше, чем я. И всё-таки мне кажется… Нет, я почти уверен — это сработает!… Ведь силы Наложения и Удержания всё равно будут иметь нашу, человеческую природу! А значит, их особенности и факторы влияния будут напрямую зависеть от того, как именно поведёт себя источник…

Очиненное пёрышко в руке Антонио задвигалось, добавляя в набросок схемы, рождающейся на бумажном листе, ещё несколько замысловатых ломаных линий.

Я осторожно переложила на заправленную лежанку отобранные нами записи брата Дейариса, разбросанные на плоском каменном столе. Убрала походную чернильницу-непроливайку, оказавшуюся в опасной близости от раскрытого на нужном развороте «Thaebrad Nie'ss…». — и лишь затем подтянула рисунок ближе к себе.

Всмотрелась… С сомнением покачала головой:

— Прости, но это и в самом деле безумие!… Неужели ты всерьёз рассчитываешь «вживить» в кусок металла способность избирать и применять нужное заклятье, да ещё и в точности рассчитав его силу?! Меч, способный заменить мага?!

Тонио упрямо сверкнул глазами, аккуратно забирая у меня листок:

— Не совсем так… Но не забывай, мы имеем дело с агмариллом! Благодаря ему лучшие бойцы Ордена — такие, как Альтар — способны тягаться с чародеями почти на равных!… Терибальт свяжет кровь Дагона, дезориентирует, направив вместо нелюдей на самое себя… Нодабарр же придаст клинку исключительную мощь. Нам останется лишь напитать оружие чарами, дополняющими эти эффекты. Определённо, наработки Дейариса здесь будут как нельзя кстати…

— Тонио… — вздохнула я, понимая, что повторяю это уже не в первый раз — Да, Дейарис использовал агмарилл как источник силы для псевдо-эльфийских заклятий. Но…

— Дейарис нашёл способ воздействовать на агмарилл с помощью эльфийской магии, — Антонио упорно стоял на своём. — Вложил это умение в руки чародея-человека. И добился поразительных результатов…

Я устало потёрла лоб.

— А ты, безусловно, уверен, что сможешь его превзойти.

— Думаю, я смогу пойти дальше, — без ложной скромности подтвердил маг. — Разумеется, прежде всего нужен меч… Сам по себе процесс зачарования несложен. У Тиры с собой есть некоторые артефакты. Остальное не составит труда найти или заменить… Главное — верно составить пространственное уравнение, учитывая различную направленность и природу взаимодействующих сил…

Перо опять заскрипело по бумаге.

— Всего ничего…

В отличие от Тонио, я не была столь благостно настроена. Пока что у нас в активе имелось лишь несколько теоретических построений, слишком «притянутых за уши» даже в виде схем…

Я рассеянно перебрала свои выписки из «Чёрного Безмолвия», которые делала в поисках хоть какой-то зацепки, способной помочь сыну Просперио совершить своё чудесное открытие. Увы… Количество помарок и исправлений непрестанно росло — но, кроме них, похвастать было пока нечем.

— По-моему, мы с тобой не ближе к решению своей задачи, чем Торгрин со своим дедом — к созданию наших невероятных чудо-клинков… — озвучила я гнетущую меня мысль.

Тонио, нахмурив брови, поднял голову от чертежа, разумеется, собираясь возразить. Но в этот миг у распахнутого полога шатра, подвязанного снаружи, чтобы впустить внутрь больше света, замаячила фигура младшего из гномов.

— Тонио! — возбуждённо затараторил он, походя кивнув мне. — Дед зовёт тебя в кузню!… Парни притащили нодабарровое сердце из степи… Будем ковать заготовку, нужен чародей. И ты ж вроде как думал поучаствовать?…

Тонио вскочил. Дёрнулся к выходу, чуть не рассыпав бумаги — и тут же, споткнувшись, развернулся обратно:

— Шаэ…

— Приберу, — в ответ на его безмолвную мольбу махнула я рукой. — Иди уже…

Маг благодарно кивнул и торопливо исчез за дверью.

Проводив его взглядом, я вздохнула — с лёгкой грустинкой, но, впрочем, без обиды. «Нужен чародей»… Готова поклясться, ещё пол-луны назад Торгрин потянул бы в кузницу нас обоих, предоставив между собой решать, кто станет выступать в роли «дежурящего мага»… Теперь же — то ли сказывалась строгость патриархального уклада орочьего общества, то ли из-за того, что мои силы всё ещё не пришли в норму до конца — однако «чародеем» в нашей небольшой компании считался исключительно Тонио. К нему обращались, когда требовалась магическая поддержка или совет, его орки уважительно величали «мастером» — я же, наравне с Тирой, вдруг оказалась вроде как «на подхвате». Впрочем, не скажу, чтобы чувствовала себя слишком уж обделённой в силу этого — скорее, было просто забавно…

Я прошлась по шатру Тобина, временно служившему нам «магической башней», собирая наши записи и письменные принадлежности. Сложила аккуратной стопкой бумаги Дейариса, присовокупила к ним «Чёрное Безмолвие Вечности» и понесла к большому сундуку, притаившемуся в глубине жилища. Стоя перед сундуком, на мгновение задержала книгу в руках… Погладила чёрный, украшенный драгоценными камнями, переплёт, а затем бережно уложила фолиант под тяжёлую крышку и повернула ключ в навесном замке.

За нашей работой совершенно терялось чувство времени. Когда я выбралась из шатра, то изумлённо обнаружила, что солнце уже успело пробежать по небу почти весь свой дневной путь, и давно не припекает в полную силу, а лишь легонько греет, собираясь отправиться на покой. Оро'чан, тихий и пустующий днём, оживал с каждым мгновением, наполняясь звуками, голосами, уютной жилой суетой… Возвращались из леса и степи воины и охотники. Устало переговаривались между собой, делились новостями со стариками, поджидающими их у порогов своих жилищ, подкидывали в воздух визжащую от восторга детвору… Торопились, суетясь и пересмеиваясь, девушки и женщины, летали, точно на крыльях, волновались, поспела ли похлёбка в котлах, готово ли мясо и пропеклись ли лепёшки — приближалась пора ужина, самого главного вечернего ритуала.

В центре площади, около аппетитно булькающих котлов я сразу приметила белокурую шевелюру Тиры — яркую, словно ослепительный блик луны посреди моря иссиня-чёрных косичек и кос… Принцесса сноровисто вытаскивала из плетёных корзин стопки глиняных ложек и мисок, выставляя их на небольшой настил, укрытый кусками холстины. Я поторопилась помочь, не сомневаясь, что ещё одна пара рук не будет лишней. Так и оказалось: Рожерия приветливо кивнула мне, подвинулась, уступая кусочек места у импровизированного «стола», а Ин'ке и ещё две девушки немедленно опустили рядом ещё один короб из лыка, полный чистой посуды. По-скорому подкатав рукава, я принялась за работу…

Скучать не приходилось, тем более что на площадь вскоре потянулись первые желающие отведать ужина. Однако женщины Оро'чана знали своё дело не хуже слаженного подразделения магов, готовящих сложный обряд, или же вышколенных отрядов солдат на военных манёврах. Трапеза была организована и подана без промедления.

Как водится у орков, первыми к котлам подходили самые старшие жители поселения. Получали из рук расторопных молодиц тарелки с аппетитно пахнущей едой и степенно разбредались по площади, занимая приглянувшиеся им на брёвнах места.

Следующие порции почтительно поднесли Креддоку и Видящей — я, если честно, ожидала увидеть рядом с ними Стальную Руку и Вейгеерана… Но гнома не было вообще — очевидно, он с внуком и Антонио всё ещё священнодействовал в кузнице. Молодой же вождь Двуликих предпочёл дождаться трапезы в череде простых воинов — то ли из солидарности с Альтаром, вместе с которым явился на площадь, то ли специально ради того, чтобы принять миску с дымящимся супом из рук Ин'ке, задержав её ладошку в своей и получив в награду смущённую улыбку…

Впрочем, безмолвный диалог влюблённых заметила не только я. Эм'син, наставница девушки, Видящей называлась не зря… От меня не укрылся суровый взгляд, которым она одарила Вейгеерана, и то, как её губы при этом недовольно сжались в тонкую ниточку. Тронув за плечо сидящего рядом Креддока, Эм'син обронила вполголоса что-то довольно резкое, отчего вождь, не донеся ложку ко рту, поднял удивлённо-обеспокоенный взгляд на дочь. Однако Вейгеерана рядом с Ин'ке уже не было — Двуликий знал приличия и лишнего себе не позволял.

Я украдкой вздохнула, когда Ин'ке, старательно избегая поднимать глаза, поменялась местами с девушкой у котла, разливающей кушанье по тарелкам, поспешив укрыться от отца и наставницы за нашими спинами.

Похоже, совсем скоро юной ученице чародейки предстоит сделать нелёгкий выбор. И, прячься-не прячься, девочка, да только ведь не скроешься от себя… Что же ты предпочтёшь: стать когда-нибудь самой главной женщиной Оро'чана — или подарить счастье тому, чьё сердце бьётся в унисон с твоим?

… А сама ты? Что бы выбрала ты, Shaerriaenne?

Впрочем, ты знаешь ответ. Ведь ты уже выбирала когда-то. Ты предпочла любовь короне, блестящему будущему, безграничным возможностям, яркой жизни и доброй славе. Чем обернулся для тебя твой выбор?

И если Ин'ке вдруг попросит твоего совета, что скажешь ты ей теперь? Что бы ты подсказала самой себе, юной восторженной Ria, ещё совсем не видевшей жизни? Что следует выбирать?

Ты промолчишь, Shaerriaenne… Потому что на самом деле ты не знаешь ответа.

А Ин'ке, как и некогда Ria, выберет любовь.

Ведь здесь просто не может быть другого выбора.

«Первая Звезда! Первая Звезда!…».

Сегодня раньше всех её заметила Саа'лин. Её тонкий пальчик указывал в небо, всё ещё не успевшее распрощаться с солнцем — туда, где на восходных его пределах, в самой гуще смешения лазурных и фиолетовых красок, уже светился робкий бледный огонёк.

Взволнованный шёпот лёгким ветерком пробежал по девичьим рядам. Затрепетали ресницы, заблестели глаза, на смуглых щеках заалел румянец… Понимающе усмехнулись мужние жёны, уже сменившие гриву тоненьких задорных косичек на единственную тяжёлую косу. Лукаво переглянулись между собой, подменяя девчонок на раздаче кушанья, перехватывая половники и посуду. Работы оставалось немного: почти весь Оро'чан, почитай, уже был накормлен и напоен, и теперь, разместившись на площади, мерно гудел разговорами, пыхтел курительными трубками, спорил, смеялся или просто устало помалкивал, ожидая, пока несколько воинов сноровисто разложат костры…

Янтарноглазая Юл'даш, носящая под сердцем первенца, с улыбкой вложила в руки Саа'лин сосуд с ароматным маслом, а оказавшейся рядом Ин'ке вручила толстостенный горшок с тлеющими угольками:

— Ну, вперёд! Пришла пора уважить Изначальных!…

И стайка девушек с весёлым гомоном поспешила к статуе Забытого — его всякий раз неизменно навещали первым.

Я уже видела этот обряд, и даже участвовала в нём, как и Тира, и в этот раз решила просто посмотреть со стороны, однако принцесса азартно подхватила меня под руку:

— Пошли?

— Ты иди… Я останусь, помогу, — я качнула головой, продолжая нарезать ломтями лепёшку — однако Юл'даш мягко, но решительно забрала у меня нож.

— Иди, — сказала она. — Негоже обижать Изначальных невниманием.

— Я чужеземка, — пожала я плечами. — Вряд ли Праматери и Забытому нужно моё присутствие…

— Ты ошибаешься, — возразила орка. — Для Изначальных не важно, какой ты крови. Поклонись Забытому, зажигая светильник — и твоя ночь никогда не будет беспросветной. Склонись перед Героем — ведь где-то в Мире ходит сейчас и твой суженый. Пусть будут достойны воина его мысли и дела… Поклонись Праматери, попроси, чтобы переплела она ваши дороги поскорей — и она поможет тебе обрести своё счастье…

Я покачала головой, но спорить не стала. Чужой град, свой уклад… В конце концов, мы тут гости — стало быть, должны принимать заведённые хозяевами правила.

Нагнать группку девушек не составило труда. Ин'ке и Саа'лин уже справились, и масляная лампада у ног Забытого полыхала ярким светом, разгоняя первое дыхание сумерек. Безымянного Героя почтили вторым. И, наконец, в нетерпении столпились около суровой Праматери, окружённой яркими букетами цветов.

Отчего-то последний светильник разжигался с трудом. И, пока Ин'ке с подругой хлопотали над ритуальным огнём, остальные буквально изнывали от нетерпения и любопытства, вытягивали шеи, во все глаза разглядывая букеты, шёпотом гадали, кому же предназначен какой.

— Справа, с самого краю… Видишь, вон он? Твой. Наверняка твой…

— Да. Какой красивый!… Тамерхан верен себе — не любит говорить много, но всегда так ласков…

— А сбоку, под ним, похоже, для Раан'ми. Это же её Кравен никогда не обходит вниманием её тигриные глаза и солнечную улыбку…

— Ну, а самый большой, как водится, для Ин'ке! Вейгееран, как обычно, расстарался!… Говорю вам, скоро пожалует к Первому с накидкой… И будет свадьба!

— Эх… Эм'син её не отпустит…

— Куда денется!…

Чья-то ладошка легла на моё предплечье. Повернувшись, я увидела Ник'ку, одну из девушек, в шатре у которых сейчас жила.

— Между прочим, — заговорщически подмигнула мне она, — Вейгееран сегодня навещал Праматерь не один. С ним был твой друг. Тот красивый черноволосый воин, что ездит теперь с нашими Наблюдающими…

— Альтар?

Ник'ка кивнула.

— Аль'тар, — она прищёлкнула языком, нарочито произнося его имя на орочий манер. — И имя ему под стать…

— И что? Он часто сопровождает Вейгеерана… — я пожала плечами, не понимая, к чему она клонит.

— А то, — Ник'ка хитро прищурилась, — что в его руках тоже был букет. Очень красивый. И очень странный…

Альтар — и букет?! Это что-то новенькое… Скорее всего, Ник'ка просто ошиблась. Ну, или…

— Наверное, он просто помогал Вейгеерану собирать цветы для Ин'ке.

— Да нет же!… — Девчонка упрямо замотала головой. — На языке цветов говорят двое! Помощь третьего тут не нужна… К тому же, я сама видела, как он оставил свой букет у ног Праматери. Сначала всё думал, сомневался вроде как… А потом нагнулся и положил. Своею рукой! Значит…

— Ник'ка! Это же твой, держи!… «Нежность леса», солнечник… У нас не растут такие! Снова Халлару пришлось ехать ради тебя на край света!…

Под искренний смех подружек Ник'ка радостно подхватила «весточку» от возлюбленного и, просияв от счастья, спрятала лицо в душистых лепестках. Наш разговор остался незаконченным. Однако цветочные послания быстро находили своих адресатов…

И когда удивлённая Ин'ке подняла с земли самый последний необычный букет, скромно укрывшийся позади всех, я вместе с ней прикипела взглядом к цветам в её руках, почти не веря в то, что вижу на самом деле…

Этот букет тоже был собран из полевых первоцветов, но он разительно отличался от всех остальных — точно несколько каллиграфических строк хроники на староэльфийском от танцующих рун бесшабашно-задорной любовной кантилии. Нарочито строгий и скромный — лишь пламенный перелив оттенков красного вокруг серебристо-зелёной «звезды» удивительной красоты… «Звезды», в которой я с изумлением узнала Ae'rettaine, полулегендарное Сердце Леса, увековеченное в сотнях мифов и преданий…

Tearr-Созидатель! Где Альтар нашёл его?… Как оно далось ему в руки? Как, во имя всех существующих Богов?!…

… Сумел ли он побывать на таинственном перекрёстке земных и небесных дорог, где, дав верный ответ на три вопроса Стража Вечности, обрёл Сердце Леса в награду?

Стал ли он тем, кто свершил три самых благородных и три самых страшных деяния за всю историю Мира, чтобы взрастить Ae'rettaine в своей душе, смешав силу благословений и проклятий?

Или неужто сам Король Иномирья обманом заставил его плениться диковинной красотой сказочного цветка, в обмен забрав себе его живое, горячее сердце?…

«Нет, нет, всё не так!» — смело выступили в его защиту крошечные огоньки Temerri, проблескивающие меж изумрудных лепестков… Его сердце по-прежнему бьётся в груди, оно объято пламенем — но это пламя никогда не причинит тебе ни боли, ни страданий…

«Вовсе нет!» — вторили им бутоны Lame'nassid, похожие на алые капли, стекающие по тонким стебелькам-обнажённым клинкам Dellavaill… Его пламя больно ранит лишь его самого — но он скорее умрёт, чем позволит ему погаснуть…

«Он растерян» — сухо отозвалось перекрестье побегов Marricanne, и его тут же горько подхватили Llueven, трепеща оранжевыми сполохами на ветру… Он уверен, что не способен любить — и отказывает себе в праве на это чувство…

Но при этом, — заявляла «звезда» Ae'rettaine, пристальный взгляд которой проникал мне в самую душу, — он и в самом деле любит тебя!… Любит, как никого никогда не любил!… Любит отчаянно и безнадёжно, даже мечтать не смея о том, что когда-нибудь будет любим тобою в ответ…

Я моргнула несколько раз, ожидая, что видение, точно сон, сейчас туманной дымкой сорвётся с ресниц… Но цветы никуда не исчезли. Они глядели прямо на меня — строго и немного грустно, точно укоряя меня за то, что я никак не смела им поверить…

Поверить… Альтару.

И себе…

Я покачнулась, едва устояв на ногах…

И в этот миг где-то совсем рядом изумлённо выдохнула Тира:

— Боги-Братья!… Это же… Имперский Эдельвейс!…

И всё сразу стало на свои места.

… Глупая, наивная Shaerriaenne… Столько лет и бед за плечами — а, вот оно, всё ещё живёшь прочитанными в детстве старыми сказками!…

Tearr!…

Ну откуда — откуда, посуди сама, Альтар может знать древний язык цветов?

И с чего это ты вдруг решила, что букет предназначен тебе?…

А ведь на самом деле всё очень просто…

— Имперский Эдельвейс на алом стяге… — свой голос я услышала как будто издалека. — Королевский подарок…

Повернула голову — Тира стояла в шаге от меня, не сводя широко распахнутых глаз с изумрудной «звезды».

— Но… — сорвалось с её губ.

— Альтар любит читать, — я сделала всё, чтобы мои слова прозвучали естественно. — Уверена, он отлично знает геральдику… Ведь он увлечён историей правящего дома Империи. В особенности… — у меня ещё нашлись силы пошутить, — некоторыми её современными персонажами…

Я не стала дожидаться, пока принцесса поднимет на меня взгляд, горящий удивлением и счастьем — боялась выдать себя… Торопливо повернулась к Ин'ке, в нерешительности сжимающей цветы. Чуть скосила на Тиру глаза, отступила на шаг, потом ещё на один, пока Рожерия бережно принимала из рук орки предназначенный ей дар… И должно быть, в первый раз за всё время нашего знакомства я увидела её эмоции искренними, без масок расчёта и покровов приличий. На мгновение замерла, мимо воли любуясь, насколько светла и восхитительно-прекрасна была принцесса в своей радости, восторге, смущении…

Она ни в чём не была передо мной виновата.

И разве имела я право винить Альтара за его внимание к ней?…

Ритуал был исполнен, и девушки уже начали разбиваться на группки, увлечённо обсуждая цветы и общие секреты. Незаметно покинуть их не составляло труда. Благополучно не привлекая к себе внимание, я ускользнула на площадь — туда, где в самом сердце шумной толпы собиралась отыскать одиночество и тишину. Я сама нанесла себе глубокую рану, по собственной глупости и слепоте — и лечение теперь предстояло долгое и болезненное…

На Оро'чан стремительно и незаметно опускалась ночь, ласково обнимала своими крыльями из призрачной мглы кочующий город и его окрестности. И вар'рен, суровые и немногословные при свете дня, неуловимо преображались, как и всякий раз в это время, радуясь, словно дети, восторженно встречая её приход. По всей площади полыхали большие костры, щедро подсвечивая фейерверками искр темнеющее небо. А вокруг них ключом кипела жизнь — яркая, полная чувств и красок, с наслаждением скинувшая ярмо дневной рутины и забот…

Больше всего на свете мне сейчас хотелось остаться одной, укрыться подальше от веселья и радости, которые не могла разделить — но слишком велико было тогда искушение оказаться пленницей собственных мыслей… Нет, этого допустить было нельзя. Но и занять привычное место у костра, возле которого обычно собирался весь наш маленький отряд вместе с теми из орков, которые уже стали нам хорошими знакомыми, я сейчас не могла.

И потому намеренно обошла поляну широким кругом, чтобы вынырнуть на свет с противоположного её края — там, где сидели вар'рен, которых я даже не знала по имени. Впрочем, это никого не удивило и не смутило — любой, подошедший к костру в этот час, по обычаям орков почитался «своим». Для меня тут же отыскался кусочек места на бревне, а в руках оказалась трубка, набитая курительной смесью, и глиняная чаша с чаем, уже успевшим изрядно подостыть. От трубки я вежливо отказалась, отправив её дальше путешествовать по кругу, а из чаши с благодарностью отхлебнула — и едва не зашлась безудержным кашлем… Вместо чая в ней оказалась ягодная брага, настоянная на травах — весьма крепкая и забористая, но сейчас… сейчас это было как раз то, что нужно.

Я задержала чашу в руках и храбро сделала несколько больших глотков.

В глазах потемнело. Перехватило дыхание…

Орк, принявший у меня сосуд с напитком, одобрительно крякнул и легонько хлопнул меня по спине.

— С непривычки… — пояснил он, перекрикивая гомон вокруг. — Дальше пойдёт легче.

Словно в подтверждение своих слов он тут же осушил половину чаши, не глядя сунул её кому-то следующему и легко подскочил с бревна. Через мгновение его широкоплечая фигура уже затерялась где-то на середине площади — ещё одна искорка в яркой, энергичной круговерти танцев, что начинала бурлить вокруг заводил с бубнами, чётко отбивающих ритм…

Брага согрела меня и придала мыслям странной отрешённости. Однако зрение ни на йоту не утратило остроты. Не замеченная никем в спасительной тени, я глядела сквозь пламя костра на веселящуюся площадь, отгородившись от реальности искрами, точно отблесками магических видений, и наблюдала… наблюдала…

Танцы меж тем продолжали набирать обороты, притягивая всё больше желающих. Но вскоре лихой безудержной силе, которой буквально кипело всё вокруг, стало тесно в оковах простых ритмичных движений и прыжков…

Я видела, как на площадь вытащили охапку оружия — преимущественно длинные пики с затупленными наконечниками, а также дубины и палицы всех размеров и видов. Танцоры, смеясь, расхватали их, умело закрутили в руках, разбиваясь на пары или небольшие группки. Пляска приобрела новый азарт и накал, превратившись в подобие поединков, выявляющих самых сноровистых, гибких, ловких…

Что в танцах, что в состязаниях принимали участие не только мужчины. Молодые женщины также с готовностью выбирали себе оружие и выступали в центр, становясь для воинов племени ценными союзницами или достойными соперницами. Я видела Тиру Рожерию — хохочущую, раззадорившуюся, поймавшую кураж… С подобием лёгкого копья в руках она отбивалась сразу от троих. Вар'рен белозубо посмеивались в ответ, и, видимо, слегка поддавались принцессе: умело теснили её в сторону и вбок, но очевидно даже не старались сбить с ног, тем самым выведя из боя…

Впрочем, предсказуемый итог приближался. Уже почти зажатая в клещах, Рожерия тоненько вскрикнула, едва удержав оружие, чуть не вылетевшее из рук от крепкого удара. Как вдруг подоспела помощь, разом изменившая ход игры… Альтар влетел в круг неистовым вихрем, в один миг разбросав соперников в стороны, и встал рядом с Тирой спиной к спине.

Бой тут же приобрёл иной интерес: орки мигом забыли про «поддавки» и слаженно атаковали Карателя и принцессу в полную силу. Впрочем, Альтар и в самом деле был неординарным бойцом — и неважно, что меч в его руках заменяла сейчас обыкновенная длинная палка… Орки бились грамотно и умело, однако шансов черноволосый человеческий воин им не оставлял. Вначале рухнул на колени ближайший к нему соперник, ловко «пойманный» на обратном ударе. Следом за ним, нарвавшись на прямой тычок в грудь, полетел на спину второй… Третьему бойцу тоже оставалось недолго — и тогда проигрывающих соотечественников поддержал Вейгееран, в точности как и Альтар, неожиданно вмешавшийся в схватку.

И вот здесь коса нашла на камень: оба воина, несомненно, стоили друг друга, и солдатская удача никак не могла определиться, на чьей стороне ей всё-таки быть…

Исход борьбы решила Тира, которой посчастливилось обезоружить своего противника первой. Парируя её неожиданный боковой удар, вождь Двуликих слегка сбился с шага, и Альтар молниеносно обратил преимущество в победу.

Возвышаясь над поверженным на землю Вейгеераном, он виновато развёл руками — дескать, выиграть желал совсем не так. Двуликий мирно отмахнулся, наверняка не возражая повторить схватку, теперь уже один-на-один… Но тут на Альтара с победным воплем налетела Тира, повисла у него на шее — и Каратель сомкнул объятия, с готовностью закружив светловолосую принцессу на руках…

Я не желала смотреть на них — но смотрела… Тира что-то радостно выкрикивала, заливаясь смехом — и Альтар смеялся в ответ, растеряв свою обычную молчаливую сосредоточенность без следа… Я видела, как принцесса запустила пальцы в его волосы — он лишь слегка откинул голову назад, позволяя ей делать с ними всё что угодно. А потом, подхватив её за талию, несколько раз подбросил вверх, точно невесомую пушинку…

Когда Альтар поймал хохочущую принцессу в последний раз, Тира шепнула ему что-то ласковое в лицо и страстно прижалась к его щеке губами…

Я с усилием отвела от них взгляд.

Не удержавшись на реснице, вниз по скуле соскользнула влажная капля, оставляя на горящей коже обжигающий колючим холодом след…

Бездна!… Да что же это со мной?!

Плюнув на все приличия, я сердито мазнула по лицу рукавом. Неверяще моргнула — и с удивлением уставилась на изящный гриф с рядами тонких струн, прислонённый к бревну в каком-то шаге от меня. Протянула руку — но так и не осмелилась прикоснуться к чуду…

Elle'rao?! Здесь? Откуда?

— Нет. Не эль'рао. Это наш — таррикеш… — Должно быть, последнюю мысль я произнесла вслух.

Юноша с ломающимся голосом, совсем ещё мальчишка, с готовностью извлёк на свет так знакомый мне полукруглый корпус, изгибом напоминающий растущую луну, с небольшим тёмным отверстием в верхней деке из полированного дерева.

— Если хочешь, бери. Только он расстроен, — молодой орк радушно протянул мне инструмент. — Эм'син зачем-то велела мне взять его сегодня, — он хмыкнул и нетерпеливо передёрнул плечами. — Но я собираюсь плясать. А музыка таррикеша совсем не подходит для танца…

— Да, хочу, — торопливо кивнула я, бережно принимая таррикеш. — Спасибо…

Но мальчик уже умчался, едва успев кивнуть мне в ответ. А я с благоговением уложила инструмент на колени…

О Ночь, как же давно я не держала его в руках!… Да, таррикеш и вправду чуть отличался от elle'rao: струн у него оказалось не шесть, а семь, корпус был чуть тяжелее, а гриф — короче, но… Какая, в самом деле, разница, когда, коснувшись туго натянутой золотистой нити, я услышала звук — мягкий и нежный, словно дыхание лёгкого ветра, мелодичный, как перезвон весенней капели, чистый, будто журчащая вода лесного ключа…

Расстроен!… Тоже мне, беда!…

Я торопливо подкрутила колки, боясь только одного — что мои нынешние пальцы не смогут, так, как некогда в Долине, в полной мере совладать с инструментом…

Но пальцы левой руки уверенно обняли гриф, правая кисть тронула струны — и оркский таррикеш запел, послушно и пронзительно знакомо, заставив нескольких сидящих поблизости вар'рен удивлённо обернуться ко мне.

Я тут же испуганно накрыла струны ладонью: кому, как не мне прекрасно известна была магическая способность музыки без слов поведать всем о том, что лежит на душе…

— Сыграешь, дитя? — Пожилой орк, одобрительно кивнул мне и вытащил курительную трубку изо рта.

— Н-нет… Не могу… — я в панике замотала головой.

Соскользнула с бревна и, раньше, чем поняла, что делаю, стремительно кинулась в лес, манящий ночной темнотой, по-прежнему сжимая таррикеш в руках.

Огни костров и шум орочьего собрания затерялись где-то далеко позади, остались за спиной, словно бесследно канули в прошлое…

Моим же настоящим был ночной лес — упоительно тёмный и спокойный, мерно дышащий влажной прохладой, обещающий понимание и защиту.

Лес — и шестиструнное волшебство в моих руках.

Пой!

Пой, не останавливайся, чудный инструмент!…

Пой ночи, что спустилась на землю по велению материнского сердца приласкать и пожалеть свою неразумную дочь…

Пой лесу! Пусть он задумчиво шелестит невидимыми кронами, точно премудрый великан, качающий головой: осуждая — а быть может, сочувствуя…

Пой мне — растерявшейся, мятежной, сбившейся с дороги в закоулках собственной души…

Пой о том, о чём я больше всего хочу промолчать.

«Аль-тар…». — слышалось мне в созвучии нот.

Аласдайр Таргос Ар Кэррайн…

Сложное имя. Сложные чувства.

Мой заклятый враг в чёрно-красном плаще. Мой сбывшийся наяву кошмар, взявший меня в плен… спасший от смерти и вернувший руки.

Мой спутник, союзник поневоле… Не счесть, сколько лиг позади верхом в сёдлах, сколько проведено вместе ночей у походного костра. Когда я перестала с нетерпением считать, сколько осталось до мгновения, разделящего наши дороги?…

Верный соратник волею причудливой судьбы — тот, к которому не раз поворачивалась спиной, не страшась предательского удара… Тот, с кем пролитая кровь, общий враг и непосильно тяжкая ноша связали узами замысловатее и крепче товарищества и дружбы. Первый и единственный в этом Мире, кому рискнула доверить не только свою жизнь, но и прошлое…

Вот кто ты для меня.

Почему же тогда так больно видеть, как ты обнимаешь другую?

Почему так горько замечать твою улыбку, нежность в твоих глазах, знаки твоего внимания, предназначенные той, которую ты избрал своей женщиной?

Почему, Ashratt разбери, ты незваным гостем приходишь в мои сны по ночам?!…

И почему — Свет и Тьма, почему?! — мне всякий раз так не хочется просыпаться?…

Мои пальцы скользили по струнам — то нежно перебирая их, добивались ласковых переливов, то терзая, безжалостно вынуждали страдать… Лес слушал; казалось, он даже перестал шуметь, завороженный странной мелодией не меньше, чем я — игрой.

И потому тихий оклик, изумлённый и сердитый, точно раскат грома среди ясного неба, застал нас обоих врасплох…

— Ria!

Я вздрогнула всем телом, резко поднимая голову.

Таррикеш испуганно сбился и умолк.

Мой Страж стоял в нескольких шагах — посреди неприметной тропинки, чёрный и бледный, точно призрак, неожиданно явившийся на случайный зов.

— A'Kariaell?… Откуда ты… — нелепо пробормотала я, слишком поздно сообразив, что в этот час он обычно возвращается с ночной охоты.

Верно!… При нём был и длинный лук, и сумка, полная какой-то дичи… и всё это в один миг полетело к его ногам.

— Tearr-Созидатель!… Ria!… — выдохнул A'Kariaell, делая шаг ко мне. — Что ты творишь с собой?!

В его бирюзовых глазах сверкало что-то такое, очевидно заметное даже в кромешной лесной темноте, что я невольно попятилась. Однако упёрлась спиной в ствол какого-то дерева и застыла, едва не выронив инструмент.

И тотчас же руки Стража крепко обхватили меня, слегка встряхнули, приводя в чувство — и через мгновение уже прижимали к груди… Я уткнулась носом в тёмную куртку, знакомо пахнущую можжевельником и дымом костра, и почувствовала, как слёзы, до сего мгновения не тревожившие меня, внезапно в три ручья хлынули из глаз.

И время потеряло свой счёт… Я рыдала, как никогда до сего дня — беззвучно, судорожно хватая воздух, не в силах остановиться, а Kar терпеливо давал мне выплакаться, ласково гладя по голове, точно ребёнка.

— Не знаю, что он тебе сделал. Но я убью его. — наконец очень спокойно произнёс A'Kariaell.

— Не смей!…

Слёзы вмиг просохли.

Я резко отшатнулась назад, вцепилась пальцами в плечи Стража, в гневе глядя ему в лицо:

— Он ни при чём! Слышишь?! Даже не вздумай!… Он не виноват…

A'Kariaell без труда поймал мой взгляд и испытующе впился в меня глазами.

Вспышка ярости сменилась странным безразличием… Я не отвернулась и не двинулась с места, позволяя ему самому искать ответы на вопросы, которые он так и не задал.

Повисло тягостное молчание. И мой Страж нарушил его первым:

— Shaerriaenne! Ты сошла с ума… — его глухой шёпот звучал подавленно и неверяще.

— Знаю.

Я громко хлюпнула носом, «отмирая», и потянулась за платком.

— Он Каратель, Чёрный Пёс Ордена!

— Знаю, — горько повторила я.

— Бездна, Ria… Он — человек!… — руки Стража, обнимающие меня, ослабли, и я смогла аккуратно вывернуться из «ловушки» между ним и древесным стволом.

— Он человек, — согласилась я, чувствуя, что понемногу возвращаю контроль над собой. — И видел от Rocca не меньше боли и горя, чем Rocca видели от людей. Вот именно поэтому… не тревожься за меня, Kar. Забыть обо всём и обрести счастье ему поможет только такая же, как он сам. Женщина человеческой крови. И я… искренне ему этого желаю.

— Shaerriaenne…

— Не надо больше, Kar, — настойчиво попросила я. — Ты очень помог мне. Как и он… — я бережно прижала к себе полированный корпус таррикеша. — Но мы больше никогда не вернёмся к этому разговору. Проводи меня в лагерь, A'Kariaell — инструмент надо вернуть хозяину. А потом я накормлю тебя ужином, на который ты не поспел, и сама разделю с тобой позднюю трапезу… Только вот браги больше не выпью ни глотка: слишком крепка она у орков. И играет злые шутки с теми, кто пить не умеет…

Долгожданную новость мы с Вейгеераном, должно быть, узнали последними. Когда наш дозорный отряд, объехав намеченный ранним утром маршрут, вернулся с Проклятых Просторов, весь Оро'чан уже бурлил, взволнованно и нетерпеливо — Тоб'бин Горный Мастер и его внук завершили свою работу.

Тор сидел прямо на земле перед входом в кузницу, привалившись спиной к большому валуну, и по-кошачьи щурился, с удовольствием подставляя солнцу раскрасневшееся лицо. Похоже, он только что успел окатиться из бочки… Свежая рубаха, сменившая кузнечный фартук, вовсю липла к мокрому торсу, борода и волосы влажно блестели колючками взъерошенного ежа, угодившего под проливной дождь. Но во взгляде, который он поднял на нас, сквозь усталость и блаженство светилось затаённое торжество творца, бесконечно гордого результатом своей работы. Такое ни с чем нельзя было спутать и невозможно сыграть.

— У вас… вышло? — первым подал голос Вейгееран.

Торгрин кивнул, медленно и важно, но счастливую, донельзя дурацкую улыбку сдержать всё же не смог.

Мы с Двуликим переглянулись. Уловив в нашем молчании неверие и надежду, Тор понимающе усмехнулся и устало обронил:

— Трудно описать, но… Но это и в самом деле оно, ребята. Такую ковку я ещё не видел…

Гномы бились над этим мечом три ночи и почти четыре дня, практически не покидая кузницы. Наскоро перекусывали прямо у наковален и по очереди делали короткие передышки на сон, когда уже совсем валились с ног… Антонио и Шаэриэнн, единственные допущенные в их «святая святых» на правах магов, тоже по-своему участвовали в процессе, однако основная работа на начальном этапе всё же лежала на широких плечах кузнецов. Так что чародеи время от времени появлялись снаружи, носили гномам еду и готовили поддерживающие силы эликсиры, а также коротко информировали нас о том, как продвигаются дела. Последняя новость, слышанная мною от Тонио вчерашним поздним вечером, мало чем отличалась от предыдущих.

«Вроде бы получается… Тобин демонски вымотан, но, кажется, доволен. Как я понял, пока всё идёт так, как он ожидал».

Практически то же самое он говорил мне и вчера в обед, и до того ранним утром. И то же днём ранее сообщила Шаэриэнн перед тем, как исчезнуть в кузнице, затворив за собой полог.

Сообщила Тире. Не мне…

Возможно, сказывалось напряжение этих дней и все мы в последнее время вели себя не совсем так, как обычно. Но мне уже не раз казалось, что Шаэ упорно избегает меня, причём находя для этого любую возможность… А когда возможности не было, она так старательно пыталась быть естественной, что неестественность этого буквально резала глаза.

Неужели виной всему тот злосчастный букет? Я уже успел трижды проклясть всё на свете… И пленивший меня своей красотой серо-зелёный цветок, будто нарочно созданный природой, вдохновлённой сказочными изумрудами эльфийкиных глаз. И собственную сентиментальную дурь, дёрнувшую тогда пойти на поводу у Вейгеерана.

Да, Двуликий ручался и божился, что собранные мною цветы — не что иное, как обещание защиты, просьба верить мне и клятва в том, что не держу камня за пазухой, никогда не разочарую и не подведу… Но, видимо, не зря, совсем не зря мне тогда показалось, что вначале он на миг запнулся и отвёл глаза — точно собирался сказать нечто совсем другое…

Я пробовал прояснить ситуацию, напрямую спросив Вейгеерана об этом. Орк изумился и даже слегка обиделся — настолько искренне, что я понял: если он и впрямь что-то скрыл, не признается даже на смертном одре… Чтобы почувствовать себя ещё большим идиотом, оставалось только поговорить с Шаэриэнн. Но уж этого я делать точно не собирался. В особенности, если своим дурацким поступком невольно напомнил о чём-либо, что причинило ей боль или вернуло к жизни призрак её жестокого прошлого… Любые оправдания или извинения лишь усугубили бы ситуацию… Шаэ нужно было время, чтобы забыть о моей бестактности, и я решил лишний раз не навязывать ей своё присутствие без нужды.

Это было легко. Эльфийка почти всё время пропадала в кузнице, я же разъезжал с Наблюдателями. Мы и так почти не встречались.

Это было трудно. То и дело я ловил себя на том, что ищу Шаэриэнн в толпе оркских женщин, поджидающих воинов у накрытых столов, высматриваю её около кузницы или палатки Видящей, жду её у костра…

Мы почти не встречались.

Но мне страшно не хватало её присутствия рядом.

— И как? Уже испытали? — Голос Вейгеерана вернул меня к действительности.

Вот это да!… Так увлёкся раздумьями, что даже долгожданный меч отошёл на второй план…

— Пока нет, — Тор очень старался казаться спокойным, но лихорадочно блестящие глаза выдавали его с головой. — Клинок теперь у наших чародеев — они за лагерем, доводят его до ума. И принцесса туда побежала… Уйму колдовских безделушек с собой потащила. Как только справятся, аккурат сразу же и поборемся с твоим Мечом Тьмы…

Справились чародеи к ночи. Уже давно закончился ужин, и ярко полыхали посреди площади огни орочьих костров, однако не было сегодня ни залихватских плясок, ни сражений на палках, ни весёлых окриков и шумных песен.

Все ждали, негромко переговариваясь, потягивая чай на травах и подкидывая веток в огонь. Ждали чуда, обещанного кудесником-Тобином — и в прохладном ночном воздухе тонким комариным писком на грани слуха звенело напряжение…

Старший из гномов, скрестив ноги, сидел у нашего костра и, попыхивая орочьей трубкой, спокойно смотрел на пламя — как будто видел в алом танце искр благополучный исход испытаний. Зато Торгрин подскакивал, дёргался и не мог отыскать себе места — каждое мгновение ожидания было для него хуже пытки… И тем не менее, когда из-за кустов чёрной тенью вынырнул А'Кариэлл, следом за которым шли Шаэ, Тира и Тонио, бережно прижимающий к груди продолговатый свёрток, замотанный в кожу — им удалось застать нас почти врасплох.

Маг подошёл к Стальной Руке, поднявшемуся ему навстречу, на вытянутых руках протянул ему меч. Он выглядел измученным и изрядно усталым, но в глазах его сиял тот же свет, что и у Торгрина нынешним вечером. Чтобы понять, что он достиг результата, даже не нужно было задавать вопрос.

Я перевёл взгляд на Шаэ. Демоны!… Неужто Тонио всё же позволил ей колдовать?! Нет… Эльфийка тоже казалась утомлённой — но, похоже, всё-таки участвовала в процессе лишь на вспомогательных ролях.

Я не успел вовремя отвести глаза, и Шаэриэнн «наткнулась» на мой взгляд, точно бабочка на остриё иголки. Покачнулась, едва не усевшись мимо бревна, на миг застыла, а потом медленно, точно через силу, стала поднимать ко мне лицо… Не желая мучить её, я торопливо развернулся в другую сторону — к Тире. Невольно улыбнулся, заметив, с каким азартом принцесса наблюдает за тем, как Тобин разворачивает меч.

— Только представь — он впитал силу всех артефактов!… Разрядилось всё, что у меня было!… — благоговейно прошептала она. — А было, между прочим, немало, и далеко не слабых…

Я согласно кивнул, хотя магическую мощь оружия мог лишь вообразить. Зато вид меча впечатление действительно произвёл. Это и впрямь была необычная ковка… Помимо добротной гномской работы в серо-стальном прямом клинке, отливающем в свете костра слабым пепельным блеском, чувствовалось что-то ещё, неординарное и сильное, вызывающее желание прикоснуться к нему, сжать в ладони тяжёлую рукоять, прошептать слова благословения перед тем, как нанести удар…

У меча был характер. И он был весьма непрост…

— Кто? — коротко спросил Тобин, приподнимая оружие в руке.

Хриплые нотки в голосе впервые выдали нам, как волнуется Стальная Рука. Не оставалось и тени сомнения, что сырцовая пластинка не препятствие этому клинку. Меч жаждал настоящего испытания.

В этот миг я почувствовал горечь от того, что не моей руке суждено было пробудить его к бою. Меч Тьмы в сравнении с ним казался лишь опасной красивой игрушкой — не более того.

Торгрин крякнул и стал приподниматься с бревна. Однако младшего из гномов опередил А'Кариэлл:

— Если будет позволено, я хотел бы испробовать его.

Горный Мастер внимательно взглянул на эльфа из-под кустистых бровей — и протянул меч ему:

— Что ж, пробуй… Под твою руку он в самый раз.

Страж Шаэриэнн на миг склонил голову, принимая оружие. Сомкнул пальцы на рукояти, ощущая вес и баланс, а затем в несколько шагов выбрался на свободное пространство. Гибко крутнулся в пируэте, завершив удар жалящим выпадом, легко завертел «мельницу», очертив себя вихрем серебристых росчерков, и замер, ожидая противника.

Я не собирался испытывать его терпение. Меч Тьмы дожидался своего часа, лёжа у моих ног. Рукоять сама скользнула в ладонь. Я поднялся с места и, рассчитывая шаг, вышел навстречу А'Кариэллу.

Эльф коротко взглянул на меня поверх лезвия меча — и атаковал. Ураганно, стремительно, не тратя ни единого лишнего движения или мига. Я принял его правила, сразу же подхватил темп боя… и мы сорвались, испытывая уже не мечи — друг друга.

Вот тут я в полной мере сумел отдать должное Стражу Шаэриэнн как бойцу. Неудивительно, что А'Кариэлл столько лет сумел продержаться живым на арене в Седоне…

Он был опасен. Очень опасен… Гибок, как кошка, стремителен, как змея, проворен, как мангуст. Великолепно владел техникой, в общем смысле знакомой мне, как «эльфийская школа», отточенной и дополненной его немалым опытом и практикой. Единственное, в чём я превосходил его, была мышечная мощь. Впрочем, преимущество было спорным: оно делало меня тяжелее… В силе же А'Кариэлл мне почти не уступал.

И всё же — почти… Поэтому, парируя и уклоняясь от шквала атак, летящих со всех сторон, я контратаковал редкими, но строго выверенными и точными ударами, в которые вкладывал весь свой вес — и они достигали цели. Дважды А'Кариэлла выручала его неимоверная ловкость: он сбрасывал темп и отступал, на короткое время уходя в оборону, но оба раза так и не давал мне закрепить преимущество. В третий раз я вынудил его принять удар на меч.

Клинки сошлись. Беспощадно напирая на Меч Тьмы, я слышал, как эльф скрежетнул зубами, не выдерживая чудовищного напряжения… В следующий миг оружие должно было выпасть из его кисти, вывернувшейся под неестественным углом.

И тут агмарилловый меч взорвался — точно стеклянная ваза, разлетевшаяся вдребезги от удара о каменный пол… Теряя равновесие, я отлетел в сторону, сжимая в пальцах эфес с искалеченным огрызком. Успел лишь заметить, как А'Кариэлл гасит силу удара внезапно обретшего свободу пепельного клинка…

Свет и Тьма!…

Целого и невредимого!

Через мгновение площадь, на которой во время нашего короткого поединка царила гробовая тишина, грянула раскатами оваций и победных криков. Орки вскочили со своих мест, ликуя и вопя на все лады. Меня и эльфа сразу же подхватили по две дюжины рук, принялись качать, не оставляя возможности сопротивляться. Где-то рядом точно так же подкидывали в воздух Тобина и его внука, наших чародеев, принцессу…

Мы орали, ругались, возмущались, потом — смеялись и снова кричали, уже в унисон со всеми вокруг, внезапно окончательно поверив в то, что у нашего самоубийственного, почти нереального, в высшей мере авантюрного предприятия и в самом деле есть шанс на успех. Шанс, воплощением которого стал пепельно-стальной меч, объединивший усилия и надежды стольких существ… Когда в тебя, как и в него, так верят и так ждут результата — этот шанс достоин внимания.

Даже если он один против бесконечного множества других.

Следующий шаг должна была сделать Видящая. И она принялась за работу с первыми лучами солнца, отметившими начало нового дня. Что именно происходило за стенами её палатки из толстых шкур — ведала лишь сама Эм'син да несколько женщин, избранных ею на роль помощниц… В их число вошли также Шаэ и Тира. Мужской же части нашего отряда до поры велено было ждать.

И мы ждали… Торгрин и его дед с наслаждением отсыпались, восстанавливая силы. Остроухий Страж по своему обыкновению после завтрака исчез в лесу, хотя наверняка оставался где-то неподалёку. Мы же с Вейгеераном, вооружившись острогами, отправились бить рыбу к излучине реки, заодно прихватив с собой и Тонио.

Нашего мага так взбудоражило совершённое им открытие, что, несмотря на крайнюю степень усталости, он никак не мог ни угомониться, ни толком отдохнуть. Полночи, не меньше, он проворочался с боку на бок на своей лежанке, а потом, стараясь не шуметь, потихоньку выбрался из шатра… Утром я обнаружил его на площади — сидя на бревне у одного из прогоревших костров, Тонио торопливо делал какие-то заметки в пухлом потрёпанном блокноте, время от времени покусывая деревянный кончик пера. Когда он понял на меня красные, воспалённые от недосыпа глаза, в которых лихорадочно горели тысячи новых мыслей, я понял, что мага надо спасать…

Впрочем, у меня мало что получилось.

— Столкнувшись с Мечом Тьмы, магия нашего клинка рассчитала и нужным образом направила заклятье, разбившее агмарилл на куски… Впрочем, теперь я, кажется, знаю, как ещё можно улучшить её действие!… — оживлённо заверял меня чародей, в очередной раз промахнувшись острогой по крупной марелании. — В идеале… Мечу можно будет отдавать мысленные приказы. Ну, так, как ты в своё время велел это делать агмарилловому кольцу…

Рыба насмешливо плеснула хвостом и, сверкнув блестящей чешуёй на мелководье, легко ушла на глубину.

Я вздохнул. Мои надежды, что рыбная ловля поможет нашему учёному другу хоть немного отдохнуть от своих идей, совершенно не оправдались… Антонио устал и запыхался, изрядно промочил одежду, не всегда удачно балансируя на камнях, но так и не поймал ни одной рыбины — да не особенно-то и стремился. В конце концов он с виноватым видом предоставил это занятие нам и с облегчением устроился в теньке на берегу со своим неизменным блокнотом.

Здесь нас и разыскала Тира Рожерия. Наш черёд принимать участие в ритуале наступил.

Когда мы вернулись в лагерь вместе с принцессой, солнце как раз успело миновать зенит. Перед палаткой Эм'син уже ожидал Креддок со своими помощниками. Чуть поодаль толпились ещё пара десятков оркских воинов — среди них я увидел нескольких знакомых, вместе с которыми объезжал Проклятые Просторы. Отчаянно позевывая, неподалёку устроился Тор в компании деда; прислонившись плечом к дереву, около них и, как обычно, вроде бы сам по себе, стоял А'Кариэлл.

Очевидно, недоставало только нас. Тира тут же исчезла за пологом шатра и через пару мгновений появилась вновь в компании Ин'ке, Шаэриэнн и Эм'син.

— Духи ответили тебе? — впился глазами в Видящую вождь.

— Ответили.

Мне показалось, что голос пожилой орки звучал несколько виновато.

— Кто же из них? — брови Креддока поползли к переносице: определённо, он заметил то же, что и я.

Эм'син чуть помедлила:

— Халлоран…

— Халлоран?! — Вождь задохнулся этим именем так, будто чародейка бросила ему в лицо ругательство. — Демоны!… Женщина! Неужто никто больше не пожелал разговаривать с тобой?

— Нет, Первый Из Равных, не пожелали! — в ответе Видящей прозвучали нотки вызова. — Потрудись вспомнить, чем в прошлый раз окончился поход твоих воинов в Потерянный Город… Поблагодари лишний раз Маррека Серебряную Стрелу за то, что посмел оскорбить Ушедших, которые вызвались его сопровождать! А заодно помяни и шестерых молодых воинов, навечно оставшихся вместе с ним в Городе Мёртвых… Жестокий откуп заплатил Оро'чан за поступок глупца, выступившего поверенным вождя!

— Прости меня, Мудрейшая.

Креддок сбавил обороты, виновато прикусив губу.

— Я… действительно не ожидал, что тебе отзовётся Эллора.

— Халлоран. — Эм'син сердито поморщилась. — Её волю следует уважать, Первый. В конце концов, она единственная из всех, согласившаяся помочь нам. В остальных, должно быть, ещё тлеют уголья обиды…

— Однако помощь Халлоран может оказаться… непредсказуемой, — вскользь заметил вождь, неуклюже пытаясь скрыть недовольство.

Видящая вздохнула:

— И, тем не менее, она её предоставит. Слово Ушедшей нерушимо. А Халлоран его дала…

— Хорошо, — глава Оро'чана едва заметно поморщился. — Начинай обряд. Правда, ещё большой вопрос, с кем именно Эллора… Халлоран захочет иметь дело.

— Будто не ясно… — тихонько хмыкнул Двуликий, стоящий рядом со мной.

Я хотел было расспросить его — Вейгееран явно лучше меня представлял ситуацию — однако не успел.

Эм'син кивнула, и по её жесту Ин'ке слегка откинула полог палатки, закрывающий вход. Взгляд орки, бегло обойдя нас всех, задержался на мне:

— Входи.

Я замешкался на миг, хорошо помня, что, когда несколько дней назад приходил проведать бесчувственную Шаэ, мне не позволили даже ступить на порог.

— Иди, — шепнул мне Вейгееран, легонько подталкивая в плечо. — Перед Ушедшими все равны. Прежние запреты во время обряда не действуют…

Видящая уже скрылась в шатре. Я прибавил шаг, заходя следом — и окунулся в полумрак, разбавленный неровным светом земляного очага и нескольких сальных свечек. Клапан наверху, отводящий дым, был наглухо закрыт, и внутренняя обстановка шатра почти не угадывалась за густыми сизыми клубами. Однако они странным образом не ели глаза и не мешали дышать. Напротив — воздух, напоенный лёгким запахом хвои и каких-то пряных трав, был необычайно, удивительно свеж… Как будто бы прямо здесь, под кожаным куполом, пару мгновений назад прогремела самая настоящая гроза с молниями и ливнем…

В центре помещения на массивной треноге висел огромный котёл — близнец тех, в которых на площади Оро'чана готовилась еда. Подойдя ближе, я увидел, что он по самые венца наполнен водой, которая, несмотря на вовсю потрескивающие подо дном дрова, даже и не намеревалась кипеть. Облака сизого дыма над котлом клубились гуще всего, охватив плотным колеблющимся кругом крошечную тёмную воронку нарождающегося смерча.

Эм'син, появившись рядом, щедро сыпанула в котёл пригоршню бурого порошка из тканого мешочка, энергично зашептала вслед литанию из незнакомых слов… На моих глазах ровная поверхность воды утратила свою прозрачность и потемнела, а со дна наверх начали подниматься мириады искрящихся пузырьков.

Не прерывая своего странного напева, Видящая вдруг резко шагнула назад, вытягивая за запястье в середину помещения Шаэ, вздрогнувшую от неожиданности. Впрочем, эльфийка, очевидно, знала, что от неё потребуется. Она встала рядом со мной, еле слышно шепнула:

— Наклонись…

Я выполнил её просьбу, склонившись над котлом.

Шаэ бесстрашно зачерпнула пригоршню воды и лёгким движением омыла мне лицо.

Я прикрыл глаза, мимо воли чувствуя, как дрогнули её пальцы, коснувшиеся моей кожи… Поборол искушение подхватить её ладонь… удержать у щеки. Услышал её вздох — прерывистый, удивлённый — а когда распахнул веки, сам с изумлением увидел, что вода в котле расцветает ровным мягким изумрудным светом, поднимающимся с самого дна.

— Она выбрала тебя, — на имперском объявила Эм'син.

Саму её, в отличие от Шаэ и меня, куда больше интересовал дым, сгустившийся над котлом. Взгляд чародейки, не отрываясь, скользил по переплетениям непрестанно меняющихся призрачных образов: похоже, она читала их наподобие книжных страниц…

— Ин'ке! — вновь отрывисто прозвучал её приказ. — Проведи его… И зови другого!

Юная орка, неслышно возникнув откуда-то из темноты, робко, но настойчиво положила руку на мой локоть, выводя к порогу. Я шагнул из шатра прочь в море яркого солнечного света, щуря с отвычки глаза и полной грудью вдыхая обычный воздух, в первый миг вдруг показавшийся мне пресным и неживым… Следом за мной в шатёр забрали Торгрина, успевшего лишь бросить на меня встревоженный взгляд — мы не смогли обменяться и парой слов.

— Ну? — Вейгееран первым двинулся мне навстречу. — Как?

Я неопределённо качнул головой:

— Если я верно понял Эм'син… то меня выбрали.

— Я и не сомневался, — уверенно кивнул Двуликий. — Зная Халлоран, могу тебе подтвердить — она захочет видеть всех, кто в вашем отряде. За исключением Тир'ры и Шаэриэнн…

— Почему?

— У неё… сложные отношения с женщинами. — Орк на мгновение задумался, подбирая слова. — В особенности с Помнящими… Это её боль. Зато сильные и справные воины — её симпатия. Она ни за что не упустит возможности пообщаться…

Вейгееран оказался прав, но лишь отчасти. Когда в палатке Видящей побывали все, кто собрался пройти обряд, и Эм'син объявила вердикт своей призрачной собеседницы, то оказалось, что та благоволит всего двоим. Вторым, невесть чем приглянувшимся привередливому духу, оказался остроухий Страж… Более того — никто из орков и Двуликих, которые рассчитывали сопровождать нас в Потерянном Городе, так не удостоился её расположения. Не повезло даже Вейгеерану, что несказанно удивило его и, похоже, задело.

Однако к воле Ушедших здесь относились в высшей степени серьёзно. Поэтому, несмотря на ворчание, ропот недовольства и даже ругательства решено было, что в Город мы с А'Кариэллом войдём одни. Орочий отряд, выделенный нам в провожатые, доберётся вместе с нами до рубежа, за которым начинается территория призраков, и дождётся нашего возвращения в условленном месте, чтобы двинуться в обратный путь. Это само по себе было нелёгкой задачей, так как ехать предстояло через Проклятые Просторы, и впридачу ночью, поскольку духи мёртвых не жаловали солнечный свет. Впрочем, у вар'рен были свои проверенные дороги и отработанные правила поведения — те, кто ехал с нами, навещали Покинутый Город далеко не в первый раз.

— Будьте очень осмотрительны и осторожны. И следите за тем, чтобы нигде не пролить собственную кровь… При вас, разумеется, будет оружие. Но в ход его пускать следует только в самом крайнем случае… — Вейгееран, подробно растолковывающий мне и эльфу, как следует вести себя в Городе, поморщился. — Эх, д-демоны!… Лучше бы мне быть с вами!…

— Но не будешь, — вступил А'Кариэлл. — Поэтому разъясни, какой случай считать крайним.

— Тот, при котором если не выхватишь меч, то не уйдёшь живым. Но, если этот случай настанет, то, скорее всего, и так не уйдёшь… — «успокоил» Двуликий. — Впрочем, перейдя черту, вы оба окажетесь под покровительством Ушедшей, что пригласила вас… Духи, обещавшие помочь, как правило, не допускают неприятностей…

— Понятно, — кивнул я, хотя понятного было мало. — Что ещё можешь сказать?

— Когда общаетесь с Ушедшими, следите за тем, что и как говорите. Духи очень обидчивы и хитры… Сами любят поддразнить, зацепить, посмеяться — но не терпят, если оскорбляют их. Впрочем, если пойти у них на поводу — добра тоже не будет. Растопчут и высмеют, непременно найдут такую возможность… Заискивающих и лебезящих перед ними Ушедшие презирают…

— Ваши духи все такие? — поморщился А'Кариэлл.

— Все, — взглянул на него Вейгееран. — А уж Эллора — в особенности… Кстати, не приведи вас Забытый назвать её Эллорой…

— Почему? — Час от часу не легче… — Отчего тогда Креддок так говорит?…

— Креддок, — хмыкнул Двуликий, — её не может терпеть, поскольку считает Халлоран позором своего рода…

— Ты не согласен с ним? — я уловил в его голосе нотки досады.

Вейгееран дёрнул головой:

— Нет. Просто глупая девчонка, у которой была мечта… Обладавшая мастерством и талантами, но вовсе не теми, которых желала сама. Добившаяся практически невозможного — и заплатившая за это жестокую цену…

— Расскажи о ней, — опередил меня эльф.

В свете того, что нам предстояло, любая информация о нашей необычной провожатой могла стать полезной.

— В те времена, — Вейгееран уселся поудобнее, — когда Потерянный Город ещё не был потерян, у одного из вождей вар'рен, проживавших в нём, родилась необычная дочь… Её звали Эллорой, и с самого детства она обнаружила недюжинный талант к мастерству. Даже признанные изобретатели и творцы чудес — гномы — взявшиеся наставлять её, утверждали, что со временем Эллора затмит самых великих из их числа… Однако той хотелось совсем другого. На самом деле Эллора желала повторить судьбу большинства старших дочерей орочьих вождей — со временем стать Видящей, главной из Помнящих в своём племени, а быть может — это как повезёт — и в Совете Племён. Но этот путь для неё был закрыт. Кровь её Помнила ничтожно мало — настолько, что о дороге Видящей нечего было и мечтать…

— А она мечтала… — проронил я.

— Ещё как мечтала. Но, понимая, что сил её не хватает, покорилась воле отца и на радость Городу занялась мастерством… И так было, пока ей не стукнуло восемнадцать зим. К тому времени слава Эллоры звучала далеко за пределами Города, и самые достойные из женихов бились за право принести свадебную накидку в её отчий дом… Однако накануне совершеннолетия дочери вождя внезапно случилось чудо: Память её крови вдруг пробудилась, даровав ей магическую силу удивительной природы и чистоты… Видящие Совета Племён потрясённо развели руками — такого ранее никогда не бывало, но не признать преображение Эллоры не могли. А она бросила всё, что имела, ради того, чтобы начать дорогу Видящей. Отреклась от прошлого, достижений, себя, взяла новое имя — Халлоран — и поступила в обучение к Мудрейшей своего племени. Её взлёт и здесь был стремителен, как вспышка молнии: через полтора года она заменила свою наставницу, а в неполных двадцать зим вошла в Совет Племён. Всё шло к тому, что вскорости Халлоран возглавит Мудрейших своего Города — однако этого не произошло…

— Интриги? — предположил эльф.

— Не совсем так. Предательство.

Чуть понизив голос, Вейгееран пояснил:

— Не секрет, что древние Видящие частенько хранили невинность только на словах… У Эллоры также появился тайный возлюбленный. Он был гномом, очень талантливым мастеровым… Ему-то она и доверила свою тайну, совершив непоправимую глупость. Вся её чародейская мощь оказалась хитроумной подделкой, искусной видимостью, которую создавала работа сотворённых ею механизмов… Желая, видимо, похвалиться умением, она показала что-то из изобретений своему гному. Тот же, обуреваемый завистью, а, быть может, корысти ради выдал секрет Халлоран Совету. Последовал страшный скандал. Старухи-Видящие, уязвлённые до глубины души тем, что их так долго умудрилась водить за нос сопливая девчонка, были скорыми на расправу…

Пальцы Двуликого мимо воли сомкнулись в кулак.

— Халлоран казнили, — с неохотой закончил он. — Забросали камнями. В те времена такие вопросы решались быстро… Имя её вымарали из всех хроник и историй, пытались стереть о ней память — но не вышло. На пороге смерти девчонка, возможно и вправду обрела какой-то дар — во всяком случае, гибель и забвение, которые она предрекла в последний миг своему Городу, постигли его ровно в век и час, названные ею… А сама она, привязанная к этой земле узами лжи и славы, теперь стережёт его прах в образе Ушедшей — бесплотной призрачной души…

Двуликий замолчал, переводя дух. Рассказанная им история оставила после себя послевкусие горечи и тревоги.

— Вот любите вы жуткие сказки… — пробормотал А'Кариэлл, но я услышал.

— Как будто вы — нет…

Эльф сверкнул в мою сторону глазами, но ничего не ответил.

— Во всяком случае, — Вейгееран тоже не жаловался на слух, — с героиней этой самой сказки вам предстоит встретиться через несколько ор. Поэтому заклинаю ещё раз — будьте с ней осторожны. Халлоран непредсказуема и своенравна. Понять, чего она хочет, порой очень тяжело.

— Она хоть поможет? — сквозь зубы бросил эльф.

— Поможет, — твёрдо сказал орк. — Однако эта помощь может дорого обойтись…

Ночь выдалась тихой и тёплой, почти как летом. Лишь предвкушение опасности временами лёгким морозцем пробегало по коже, да камни защитных оберегов холодили запястья и грудь… Бледная убывающая луна, затянутая призрачной кисеёй облаков, равнодушно следила с беззвёздного неба за короткой цепочкой пепельно-серых теней, бесшумно скользящих след-в-след по тёмной пустынной равнине.

Волков, как и всадников, было шестеро. На этом настоял Вейгееран, лично ведущий отряд — каждый лишний боец существенно уменьшал наши шансы пройти незаметно. И его ставка сыграла. На пути к Золотому Холму, где некогда возвышалась, убегая в небо, могучая и грозная крепостная стена, мы не встретили ни малейших препятствий.

Ныне от прежнего величия защитных сооружений осталось лишь несколько обломанных блоков разной величины, ушедших в землю больше чем наполовину. В тени одного из них Вейгееран дал команду остановиться. Всадники, в том числе и мы с А'Кариэллом, покинули сёдла, давая возможность Двуликим перекинуться в орочий облик.

Пористый желтоватый камень, тускло светящийся во тьме, поневоле привлекал взгляд. Я протянул ладонь, провёл по шероховатой поверхности.

Песок!… Свет и Тьма! Песок, таинственным образом спрессованный и сплавленный древними умельцами в огромные прочные кирпичи, продолжал держать форму даже сейчас, когда его создатели давно канули в небытие… Какие ещё неведомые силы хранят эту обитель мёртвых, не подчинившись законам времени? И что они приготовили для нас?

— Верхняя часть города менее опасна, чем нижняя… — Вейгееран как будто читал мои мысли. — Тем не менее, и там, и там ещё сохранились ловушки, берегущие тайны и сокровища Древних от злых рук. Ни на что не отвлекайтесь и помните о том, для чего вы пришли…

— Не волнуйся, Вей, — вполголоса произнёс я. — Драгоценности ваших пращуров нас не интересуют. Только металл… Мы будем осторожны.

Орк кивнул. Окинул внимательным взглядом хмуро молчащий отряд.

— Дальше вы пойдёте одни. Нам за стену хода нет… Мы останемся здесь до рассвета. Если что-то пойдёт не так — уедем за пол-оры до того, как солнце взойдёт на небо, и вернёмся на следующую ночь. И так до тех пор, пока не заберём вас. Или пока духи не подтвердят Эм'син… что забирать некого.

А'Кариэлл хмыкнул, скрестив руки на груди.

— Такого не должно быть, — опередил его реплику орк. — Но поход в Потерянный Город — не прогулка берегом ручья. Вы должны понимать это… В прошлый раз, — добавил он неохотно, — исключительно по глупости вожака у нас остался здесь весь отряд… Однако Ушедшие, как правило, расположены к тем, кого приглашают. И обычно наши поездки проходят успешно.

Всё было предельно ясно. Страж отвернулся. Быстро проверил меч и крепления пары ножей на поясе и, опередив меня на шаг, направился к проёму в стене.

— Ждите нас к рассвету, — бросил он через плечо. — Как нам искать эту… Халлоран?

— Она сама вас найдёт, — ответил Вейгееран. — Уже нашла…

На моих глазах слабенький жёлтый свет, которым, казалось, лучились камни, перетёк на сухопарую фигуру эльфа, переступившего невидимую черту. Обежал его, точно подстраиваясь, и тут же равномерно окутал со всех сторон, делая остроухого пугающе похожим на призрака или туманное видение…

Я увидел, как расширились зрачки провожающего нас Вейгеерана. Поднял собственную руку в жесте прощания. Она тоже светилась — тускло и безжизненно, словно прозрачная на просвет, хотя я по-прежнему чувствовал себя из плоти и крови, полным энергии и сил.

— Так должно быть. — Двуликий, словно борясь с собой, замер у знакомой ему одному границы. — Это — её защита. Халлоран будет ждать вас там… а мы — здесь. Возвращайтесь с рассветом. И с удачей…

Город встретил нас настороженно и тревожно.

Не зная точно, куда следует идти, мы с эльфом просто шагали вперёд — единственные живые посреди давно почившего царства — и поневоле держались друг друга, на время отбросив взаимную неприязнь… Под сапогами скрипел песок, стелилась травяная поросль — но всё чаще наверх проступали камни некогда широкой мостовой, всё ещё плотно подогнанные друг к другу.

Сохранившиеся останки сооружений и построек по мере нашего продвижения вглубь города становились больше и замысловатее. Маленькие жилые дома, если они и были здесь когда-то, бесследно сгинули в веках… Неровные обломки громадных стен, местами сохранившие между собою клочки перекрытий, слепо таращили в пустоту тёмные провалы искорёженных окон-глазниц. Скалились стальными зубами остовы фигурных решёток и ограждений. Переломанными рёбрами торчали в разные стороны опоры лестниц и несущие конструкции декоративных мостов.

Когда-то этот город был красив. Божественно красив… Но он и сам уже давно забыл об этом.

Его гордость и великолепие давно покоились под вечно живыми небесами бесформенной грудой гигантских скелетов — полуразрушенных, истлевших, выбеленных беспощадным временем…

Город был пуст и заброшен — и даже воздух в нём нёс запах тлена и вековой пыли. Даже прохладный ночной ветер не в силах был развеять липкую духоту, мешающую вдохнуть полной грудью, не мог помочь сбросить с себя ощущение тяжёлого груза, гнущего плечи к земле…

Я мельком взглянул на эльфа — лишь чтобы убедиться, что он точно так же угнетён и подавлен. Впрочем, легче от сознания этого не стало. Наоборот… Ощущения усилились стократ, когда главная дорога, повернув, вывела нас на площадь к огромному фонтану. Тому, что некогда было таковым.

Посреди широкой резной чаши, вокруг которой на праздники наверняка собиралось немалое количество народу, на изящном пьедестале из белого камня, сверкающего во тьме, стояла статуя, изображающая танцующих мужчину и женщину. Он был широкоплечим воином, выкованным из красного металла, в доспехе и шлеме, прикрывающем лицо. Она же, высокая и тонкая, будто тростинка, застыла в облаке взметнувшихся косичек, невероятно искусно исполненных в серебристой стали. По замыслу творцов, водяные струи, обегая танцоров, взмывали вверх вокруг них, пересекались и рассыпались сверкающими каплями… Об этом позволяли догадаться тонкие концы труб, закреплённые в пьедестале. Однако в чаше фонтана давно уже не было воды. Фигурная каменная ёмкость густо заросла тонкой длинной травой, неровной и спутанной, точно седые пряди. Травяные «волосы» пробились сквозь пьедестал, облепили фигуры танцующих, развеваясь густыми рваными космами, окончательно закрепляя победу смерти над жизнью.

И тем не менее… механизмы, спрятанные в фонтане, ещё действовали! Воин и девушка танцевали. На самом деле!… Очень медленно кружась вокруг воображаемой оси, они приближались друг к другу на расстояние прикосновения рук и отдалялись снова. Шаг за шагом, день за днём, век за веком — каменные статуи прежних жителей упрямо продолжали свой медленный танец, одни посреди руин, бросая дерзкий вызов времени и небытию.

Это было завораживающе. И жутко…

— Tearr-Созидатель!… — выдохнул А'Кариэлл, протягивая руку к густой поросли у бортика чаши. — Даже у Травы Безвременья… нет власти над ними!

Я скосил в его сторону глаза. И заметил, как из-под охапки травы, на которой сомкнулись длинные пальцы эльфа, тускло сверкнула шлифованная грань крупного изумруда. А, быть может, опала или тёмного топаза, украшавшего бортик сооружения…

— Демоны!!! Стой!…

С горечью соображая, что не успеваю, я толкнул остроухого в бок как раз в тот момент, когда он остервенело рванул пучок травы на себя.

— Ashratt!…

Не поняв, что произошло, эльф отлетел на три шага в сторону, вскидывая на меня бешеный взгляд… и зажимая свободной рукой глубокий порез на ладони.

— Т-ты! Чёр…

Он замолчал, до боли прикусив губу.

В фонтане уцелели не только механизмы танцоров. Тонкое длинное лезвие, выскочив из неприметной прорези в бортике чаши, моментально нашло свою цель. Россыпь алых капель щедро окрасила ржавую кромку острия и песок у борта.

Я дёрнул из кармана платок. Ткнул эльфу, от души огрел его по плечу:

— Бегом отсюда! Бегом!… Быстрее!

К счастью, хотя бы здесь остроухий не мешкал. Что было сил мы рванули прочь, оставляя фонтан за спиной, с горечью сознавая, что ещё даже никуда не пришли, а уже напортачили хуже некуда… Чем обернётся нам пролитая эльфом кровь — пока было неясно. Но, судя по тому, как предостерегал от этого Вейгееран, ничего хорошего ждать не приходилось.

Миновав один поворот, второй, я резко остановился у разрушенной колоннады какого-то богатого особняка, переводя дыхание. Обернулся к эльфу, продолжавшему зажимать рану платком. Заставил вытянуть руку и крепко перемотал его ладонь широкой полоской ткани, оторванной от рубахи.

— Ashratt… ad Aen!… — послышалось сдавленное шипение остроухого над моей головой.

— Знаешь, что… — начал я, от души затянув последний узел и неистово борясь с желанием съездить Стражу по физиономии. Но когда поднял глаза — слова застряли у меня в горле.

В конце широкой улицы со стороны фонтана в нашу сторону медленно двигалось нечто, низко паря в воздухе над самой землёй. Огромная бесформенная туша, обманчиво неповоротливая на вид, до отвращения напоминала свежее свиное сердце с прилавка мясника… На фоне переплетения жилок, «сосудов» и сгустков слизи заметны были четыре мощные конечности, во время полёта плотно прижатые к телу. Морду на первый взгляд нельзя было определить, однако вниз к земле торчало подобие рыла, заканчивающееся непрестанно двигающимся хоботком.

Тварь шла по следу. Нетрудно было догадаться, по чьему.

Ветерок налетел в нашу сторону в тот миг, когда мы с эльфом слаженно вытащили мечи. Легонько потянуло дымом и жжёной серой…

Я думал, хуже, чем есть, быть не могло.

Могло. Ещё как могло…

Потому что против демона наши мечи были бессильны.

— Teherr! Aito me… Разделяемся! — эльф, заметно побледневший даже в призрачном свете, тем не менее, сориентировался правильно.

Мы сорвались с места одновременно с чудовищем, аккурат засекшим «добычу». Я резко дёрнул вправо, перепрыгивая обломки и камни, А'Кариэлл — влево. Высшего демона подобный манёвр бы только позабавил… Но «красавец», преследующий нас, судя по облику, явно относился к низшим. Примитивная логика и полное подавление инстинктами зачатков разума всё же оставляла нам шанс…

Выдержав небольшую дистанцию, я резко остановился. Развернулся назад — и сразу же наткнулся глазами на худощавую фигуру Стража. А'Кариэлл без движения замер на таком же расстоянии от колонн, что и я, зеркально повторив мой путь. Похоже, мы с эльфом верно поняли друг друга…

На открытом пространстве между нами зависла в воздухе тварь. Красно-синие жилки на уродливом теле гневно вздувались и опадали, лапы в нерешительности касались земли и снова взмывали вверх. Монстр медленно поворачивался из стороны в сторону, не в силах определиться, какую из жертв предпочесть.

Жажда крови внутри демонической туши со скрипом и пыхтением боролась с жадностью, диктовавшей заполучить сразу обоих. И в пылу этой борьбы не оставалось места пониманию, что, вздумай мы разбежаться на самом деле, он играючи справился бы с нами в любом порядке за считанные мгновения…

Наконец, жажда всё же пересилила. Демон натужно взвизгнул и качнулся в сторону А'Кариэлла — сквозь повязку на руке эльфа, видимо, уже проступила кровь, а подобные твари чуют её за версту…

Я был готов. Артефакт-защитник в виде браслета, которым снабдили меня орки, только и ждал команды…

Полыхнуло огнём. Шаровая молния в искрах синего пламени, сорвавшись с моего запястья, врезалась прямо в демона, с силой отшвыривая его назад. От визга и рёва твари, казалось, содрогнулись даже камни. Демон завертелся волчком, гася остатки заклятья, и рванул на меня. Но теперь не зевал Страж. Что было в его браслете — Кулак Ветра или Яростный Шторм — я так и не понял, но тварь снова отлетела назад и завыла, щедро роняя наземь клочья бурой слизи.

— Ad aengo!!! — донёсся до моих ушей крик А'Кариэлла.

К звезде!… Разумеется!

Мешкать было нельзя. Чарам, заключённым в наши артефакты, не под силу было уничтожить демона — с подобным мог справиться только очень опытный маг. Наша единственная возможность победить монстра заключалась в том, чтобы загнать его обратно к месту прорыва в Мир… Нестабильная на первых порах воронка «звезды» ещё может втянуть его обратно, в родную стихию Межмирья.

А может и не втянуть…

Особенно, если в браслетах не хватит «зарядов»…

Демоны!!! Об этом потом — только не сейчас!… Я взлетел на сломанные ступени, прицеливаясь на бегу — и чудовище опять мерзко заголосило, против воли выбиваемое к площади с фонтаном. Дальше «эстафету» подхватил А'Кариэлл, не давая ему передышки — пока я снова мчался вперёд, выбирая место, откуда отвесить следующий «пинок»…

Мы с эльфом били на удивление слаженно и ловко — точно не первый год сражались в одном отряде и отлично знали возможности друг друга. Демон бесновался, вертелся, верещал, но сопротивляться попросту не мог.

Рывок… Ещё рывок… Зрением, обострившимся в ходе боя, я уже видел «звезду» — слабо пульсирующее туманное облако ровно на том месте, где А'Кариэлл порезал руку. Последний раз выкинул вперёд запястье, отдавая артефакту приказ — и… ничего не произошло.

Совсем.

Свет и Тьма!…

— Кэр!… — в отчаянии заорал я, отказываясь верить в то, что возможность выжить, дразняще помахав хвостом, канула в безвестной дали.

И, лишь услышав вместо свиста воздушных чар отборную эльфийскую ругань, понял, что следующий ход — за демоном.

А заодно и выигрыш в партии.

… Откуда она взялась — я сразу не сообразил.

Но, когда демон, захлёбывающийся от ярости и бешенства, попёр на меня, смеха ради выставившего перед собой меч, между ним и мною змеиным движением скользнула молоденькая орка.

Она не колдовала, не била оружием и артефактами. Лишь повелительно вскинула ладони вверх — и тварь замерла. А потом, точно собака, поджавшая хвост, покорно поползла обратно к воронке «звезды», осмеливаясь лишь недовольно поскуливать.

Мы с эльфом глядели во все глаза, как исчезает обратно в Межмирье наша смерть, так просто отказавшаяся от нас.

А неожиданная спасительница меж тем резко развернулась, забавно подперев руками худенькие бока.

— Как дети малые! — зазвенел её сердитый голос в наступившей тишине. — Ни на миг нельзя оставить самих!… Думала, пройдутся, полюбуются Городом!… Первый раз здесь, как-никак!… А вы что творите, солдатня бесстыжая? Нет, им бы только мечами махать! Да чарами швыряться! Полгорода перебудили… А вам что тут, мёдом намазано? Своих дел больше нет?!

Я ошеломлённо потряс головой, внезапно сообразив, что последние две реплики относятся уже не к нам. Поднял глаза — и оторопел: площадь, ещё пару мгновений назад пустовавшая, была полна людей…

Впрочем, нет — не людей. Орков… Гномов… Мужчин и женщин, юных и пожилых, неведомо когда успевших вдруг собраться вокруг нас. В их присутствии здесь неуловимо ощущалось что-то неправильное, ненастоящее… И я внезапно понял, что именно, когда вся эта толпа, словно спохватившись от сурового окрика спасшей нас девушки, принялась медленно отступать прочь, понемногу рассеиваясь коридорами вымерших улиц.

На самом деле они не были толпой. В толпе не могут не переговариваться, не обмениваться репликами, не ругаться и не шутить… Не толкаться, в конце-то концов. Они лишь стояли рядом — и только. Каждый в этой гуще народа был сам по себе, ни капли не интересуясь другими.

А ещё их ноги не касались земли. Точно так же, как и у нашей новой знакомой…

— Daide te sabeie Rocca'lienquaa? — подал голос А'Кариэлл.

Девчонка, явно недовольная тем, что её перебили, одарила его красноречивым взглядом из-под насупленных бровей.

— Я знаю всё! — с вызовом отрубила она.

— Не совсем так, — вот теперь я уловил, что губы девушки двигаются в такт произносимым ею словам, но не всегда точно «попадают» в звуки. — Халлоран транслирует нам мысленные образы. Мы сами толкуем их на том языке, который нам понятнее и ближе. Так ведь? — повернулся к призраку я.

Орка взглянула мне в глаза.

— Умный… — протянула она с непонятным выражением. — Знаком, выходит?

— Случалось, — ушёл я от прямого ответа.

Небольшой опыт общения с призраками у меня был — духи на беспокойных кладбищах частенько портили настроение Светлым Братьям, поскольку упорно не желали развоплощаться исключительно силой молитв… Однако вряд ли бы Халлоран это оценила.

Орка прищурилась. Затем — задумалась, совсем по-человечески прикусив губу.

— Что ж… Ладно, — пробормотала она, меняя тон. — Наделали вы тут шуму… Значит, так. Сейчас поднимемся ко мне. Передохнём и пообщаемся, пока все угомонятся… А потом я отведу вас туда, куда обещала.

Я не заметил, чтобы призраков так сильно взволновало наше «эффектное появление» — но здравый смысл подсказывал, что противоречить хозяйке положения не стоит.

— Но время… — заикнулся А'Кариэлл, чей здравый смысл, очевидно, молчал.

Я легонько дёрнул его за рукав.

— Успеем.

В любом случае, до конца ночи было ещё немало. Ладонь эльфа кровоточила, а артефакты были разряжены до дна. И дураку ясно, что без поддержки Халлоран мы не пройдём и десятка шагов. Значит — поступим так, как она предлагает.

Вначале лёгкий уклон приобрела дорога. Всё чаще ровное полотно улиц, раскатываясь вперёд, вдруг подпрыгивало вверх небольшими порожками или складывалось в неширокую гармошку ступеней.

Ступени разрастались в лестницы. Лестницы, раздаваясь в длину и вширь, перетекали в ярусы просторных террас, произрастающих друг из друга. И чем выше мы поднимались, следуя за Халлоран в самое сердце её Города, тем больше встречали строений, сохранившихся в относительном порядке.

В отличие от окраин, разрушенных почти до основания, здесь вовсе не было пусто. Призраки давно ушедших, в извечном своём стремлении подражать существующим во плоти, кропотливо поддерживали иллюзию жизни в помещениях дворцов и башен, святилищ и храмов, мусейонов и мастерских. Полупрозрачные фигуры медленно двигались вдоль поросших травою аллей некогда роскошных садов, мелькали около помпезных монументов на площадях, висели в воздухе у бортиков пересохших бассейнов. Возле приземистого, вытянутого в длину здания, напоминающего казарму, велось подобие призрачных «учений»: военачальник в богатом доспехе с важным видом парил взад-вперёд вдоль шеренги солдат, изображающих строевой порядок.

В режущем уши гробовом безмолвии всё это напоминало диковинную постановку немого театра, бессмысленную и пугающую собственной нелепостью… Поначалу было откровенно не по себе. Но чуть погодя мы, видимо, привыкли, потому что творящееся вокруг просто перестало притягивать взгляд.

Халлоран уверенно срезала путь по казарменному двору, направляясь ко входу в самый большой и, несомненно, главный из дворцов, выделяющийся особой пышностью и величием. Перед нами тут же выросли несколько его молчаливых стражей.

Я напрягся: хотя призрачные алебарды и щиты были не более чем иллюзией, ментальный удар вполне заменял духам силу человеческого оружия. Однако призраки вдруг расступились в мгновение ока — скользнули в стороны, словно послушные псы, до ушей которых донёсся строгий окрик хозяина.

Поведение стражей меня, в общем-то, не удивило. В здешней иерархии наша провожатая, некогда бывшая Видящей, должна была стоять не на самых последних ступеньках. Но следующими с нашего пути весьма поспешно, чтобы не сказать — перепуганно, ретировались двое роскошных вельмож: с ними мы едва не нос-к-носу столкнулись на верхней галерее…

А когда просторную залу, в которую нас завела Халлоран, беспрекословно освободили три призрачные женщины в головных уборах Видящих, прервав прямо на середине некий иллюзорный обряд — я призадумался, и крепко… Для юной девочки, жестоко покаранной набольшими Города за выдающийся обман, Эллору здесь чтили как-то уж слишком высоко.

— Располагайтесь, — бросила нам она.

— Где? — А'Кариэлл обвёл глазами десятки каменных скамей, неровными кругами расставленные вдоль стен.

— Где хотите, — фыркнула Халлоран. — Это один из Залов Совета. Но вы же не Видящие Племён, чтобы соблюдать старые глупые порядки.

— А ты? — я опустился на ближайшую скамью, чувствуя, как начинают противно тянуть мышцы в ногах — начинался знакомый «откат» после работы на пределе…

А'Кариэлл, помедлив, последовал моему примеру. Борьба с демоном явно стоила ему не меньше, хотя он и старался не выдать этого изо всех сил.

— Что — я? — прищурилась орка.

— Тоже их не соблюдаешь?

— Я, — Халлоран презрительно тряхнула косичками, — коль уж на то пошло, одна из самых злостных их нарушительниц… Только не говорите, что вам ничего обо мне не рассказали прежде, чем отпустить сюда!

— Рассказали, — кивнул я.

— Вот и прекрасно!…

Орка повернулась к подобию алтаря или трибуны, одиноко застывшему посреди зала. На наших глазах в каменном монолите вдруг проявилось длинное отверстие в локоть величиной, из которого медленно показалась на свет запылённая бутыль в оплётке.

— Где-то здесь были… Ага! Вот они!… — повинуясь мысленной воле Халлоран, откуда-то из невидимой стенной ниши появились три прозрачных кубка.

Я внимательно проследил, как они, подрагивая в воздухе, подлетают к свободной каменной скамейке и опускаются вниз.

— Лови! — бутылка резво, но аккуратно скользнула мне в руки. — Разливать вино должен мужчина. Эту традицию я нарушать не люблю…

Я с усилием сорвал глиняную печать, освободил горлышко от истлевшего холста. По очереди наполнил бокалы тёмно-красной, почти чёрной жидкостью, густой, словно каменное масло.

— Что ж, — призрачная орка сделала движение рукой, заставляя один из бокалов подняться вверх. — За знакомство?…

Я задумчиво встретил её прищуренный взгляд. Поднял второй кубок. Запах вина совершенно не ощущался. Возможно, напиток успел выдохнуться под действием времени. А, быть может, это было и вовсе не вино…

Орка ждала, легонько «плеская» напиток в своём бокале.

Мы с А'Кариэллом одновременно поднесли кубки ко рту.

На вкус вино, или чем бы оно ни было, внезапно оказалось весьма достойным. Сладкое с едва уловимой горечью, в меру крепкое и очень ароматное — это раскрылось в тот момент, когда первая капля коснулась языка… Бокал опустел раньше, чем я успел понять, какой из знакомых мне напитков оно напоминает.

Халлоран наблюдала за нами с лёгкой усмешкой на губах.

— Не испугались, — нараспев произнесла она, и тут же с любопытством спросила — А почему?

Я помедлил с ответом, и первым молчание нарушил эльф.

— Если бы ты желала нам зла, то просто предоставила бы демону завершить то, что он начал. Кроме того, вар'рен уверяли, что ты дала слово помочь…

— Принимается.

Орка невозмутимо кивнула, поворачиваясь ко мне.

— Ты тоже веришь обещаниям призраков?

— Не совсем. — я осторожно поставил на скамейку пустой бокал. — Но ведь ты и не обычный призрак, Халлоран.

— Не обычный, — спокойно подтвердила орка.

Я заметил, как нахмурился эльф, явно «теряющий» ситуацию. Не сказать, чтобы я тоже в должной мере ею владел… Почва, на которую я ступил, была весьма зыбкой. Может быть, и не стоило действовать так откровенно — однако отступать было уже поздно.

— Как ты понял? — во взгляде Халлоран промелькнул интерес.

— Начну с конца. Ты левитируешь предметы, — я кивком указал на кубок, всё ещё висящий в воздухе у её ладони. — Простые призраки не обладают подобной способностью.

— Есть такое, — орка медленно кивнула.

— Ты имеешь определённую власть над духами тех, кто при жизни по положению в обществе и магической силе стоял выше тебя. Они позволяют тебе многое, поскольку… боятся?

— Так, — подтвердила Халлоран, не сводя с меня глаз.

— И тебе подчинился демон. Демон низшего уровня, преследующий намеченную жертву, даже не заметил бы обычного призрака на своём пути… Меж тем ты приказала ему убраться, откуда явился — и он послушал тебя, мгновенно и беспрекословно. Как послушал бы только… одного из своих создателей. Демона высшей касты. Способного иногда по неясным причинам вступать с некоторыми духами в симбиоз…

Вытянувшееся лицо А'Кариэлла было красноречивее всяких слов.

Орка же несколько раз ударила ладонью о ладонь. Выразительно, но совершенно беззвучно.

— Браво, парень! Выходит, ты поверил демону, а не призраку?

— Да, — откровенным следовало быть до конца. — Призраки могут хитрить. Лукавить, не говорить всей правды. Но Истинный Демон, по доброй воле пошедший на контакт и давший слово, не нарушит его никогда.

— Так, конечно же, говорится в ваших мудрых книгах… — высокий девичий голос вдруг неуловимо изменился, зазвучал хрипло и глубоко. — И это правда, — я слегка расслабил напряжённые плечи. — Да только не вся… Это сработало бы, повстречай ты её живую. Тогда, когда она уже стала Одержимой мною, пообещав мне собственное посмертие в обмен на исполнение своей мечты… Но сейчас, когда её душа и так целиком в моей власти, мне нет нужды сливаться с её разумом и волей постоянно. Мне интереснее она сама, Эллора-Халлоран, и чаще всего я даю ей определённую свободу. Умолкаю, когда говорит она, и не вмешиваюсь в её отношения с потомками из Степи, к которым её так неумолимо тянет… Так что, разумник, свою помощь обещала вам она — но не я.

Должно быть, теперь я изменился в лице. Во всяком случае, слов в ответ долго не находилось… Призрак же сполна наслаждался моим замешательством, казалось, получая от этого непередаваемое удовольствие.

— Тогда почему мы остались живы? — наконец проглотил комок в горле я.

Губы призрачной орки разошлись в ехидной усмешке:

— Потому что прав оказался не ты, а твой друг.

Мы с остроухим, не сдержавшись, слаженно хмыкнули, невзирая на всю напряжённость ситуации, чем снова-таки изрядно позабавили Халлоран.

— Ну, или недруг. Или кто он тебе там ещё… — в её голосе вновь прорезались привычные интонации. — Суть в том, что я дала слово — и я держу его. Можешь снять повязку, — кивнула она А'Кариэллу. — Кровь уже не идёт. Будешь, как новенький — Нектар Благодати я на кого попало не перевожу…

Под обмотками на руке эльфа действительно не осталось ни царапины. Более того — куда то незаметно делась усталость, сковывавшая движения, и боль перенапряжённых мышц… Наблюдая за нами, Халлоран удовлетворённо кивнула.

— Сил дойти до Некрополя вам теперь наверняка хватит — если снова не натворите глупостей по дороге. Пусть я и не вполне Помнящая, но кое-что предвижу. Вам действительно нужен металл, упавший с небес. И я вам его дам.

Вход в Некрополь — подземную часть Города, где древние орки и гномы хоронили своих мёртвых — начинался прямо из дворцовых подвалов. Прихватив по совету Халлоран с собой пару факелов из настенных креплений, которые, как ни странно, без труда удалось зажечь, мы прошли большие решётчатые ворота, запирающий механизм которых давно рассыпался в прах, и начали осторожный спуск в лабиринты нижнего уровня.

Вейгееран коротко назвал Некрополь «более опасным, чем Город наверху». Наверняка он не рассчитывал, что наш путь поведёт именно туда. Что и говорить… Окажись мы таинственным образом в этом месте без нашей призрачной провожатой — сложили бы головы, ещё не успев потерять решётку из виду.

Халлоран вела нас одной ей ведомой дорогой, указывая путь в череде просторных склепов, подземных залов и многоярусных галерей. Она привлекала наше внимание к хитроумным ловушкам — замаскированным под фальшивые могильные плиты, сокрытым в стенах, внезапно срывающимся с потолка и раскрывающимся в полу… Время от времени она велела нам оставаться на месте и ненадолго исчезала из виду где-нибудь впереди. Судя по звукам, доносившимся до наших ушей, нечто, боги весть как давно обосновавшееся на древнем кладбище, покидало свои убежища с большой неохотой, но противиться Халлоран не могло. К счастью, здесь её тоже опасались и уважали.

Я даже затруднялся представить, насколько силён должен был быть Истинный Демон, властвующий над ней… И ни на миг не забывал о том, что как раз-таки он ничего нам не обещал. Впрочем, пока, из какой-то неведомой прихоти, он явно потакал духу, решившему нам помочь — и это было нам только на руку. До сего момента наши с эльфом мечи, к счастью, так и не покинули ножен.

Неизвестно, как долго мы шли… Чувство времени потерялось там, где в высоком ночном небе светили звёзды, веял ветер и под ногами росла трава. За спиной оставались богатые саркофаги, напоминающие дворцы. Сменяли одна другую подземные «улицы», бегущие вдоль ниш, кое-как выбитых в каменных стенах — в них, обмотанные холстинами, плотными рядами лежали тела бедняков…

В огромной пещере с высокими потолками, стены которой терялись где-то в невидимой тёмной дали за хаотическими на первый взгляд нагромождениями плит и гробниц, Халлоран велела нам остановиться.

— Почти на месте, — объявила она. — Это — мой ярус…

— Твоих современников? — осторожно уточнил я.

— Да, — орка горько хмыкнула. — Моего тела не осталось — сожгли и развеяли прах… Теперь же волею судеб я стерегу их последние пристанища, общаюсь с их далёкими потомками, когда их собственные имена давно уже стёрлись даже с могильных камней…

Орка внимательно огляделась по сторонам.

— Впрочем, привела я вас сюда потому, что хочу сделать подарок. Каждому, лично. Имею полное право. Вещи эти были созданы мной, или по моим идеям, а потом присвоены теми, кто покоится здесь…

— Это… честь для нас, — я прочистил горло. — Но почему?

— Хочу, чтобы они попали в хорошие руки. А вы нравитесь мне, — без обиняков заявила орка. — Однако дело не только в этом. Совсем скоро настанет момент… — взгляд её внимательно прошёлся по нашим лицам, — когда в ладони каждого из вас окажутся Весы Судьбы. Так вот, я подарю вам гирьки, способные добиться перевеса одной из чаш. Какой — это уж решать вам…

Весы Судьбы, гирьки, чаши… Я хмуро переглянулся с А'Кариэллом. Попахивало очередным чародейством, смысл которого от нас ускользал.

— Прости, но… ты не можешь выражаться яснее? — сдвинул брови эльф.

— Могла бы — выразилась, — отрезала Халлоран. — Я вижу именно то, о чём говорю. О том и предупреждаю. Растолковывать будете сами — если, впрочем, не побрезгуете покопаться в груде старых костей…

— Не побрезгуем. — видят боги, бывали в моей жизни вещи куда неприятнее — а предвидением, как бы я к этому не относился, ни в коем случае не следовало пренебрегать. — Что нужно сделать?

— Осмотрись вокруг, — пояснила орка. — Только недолго… Выбери ту гробницу, на которой по какой-то причине остановится твой взгляд. Сдвинь крышку саркофага, а дальше… разберёшься.

Чародеи… И шага не сделают без загадочных слов и вычурных ритуалов.

Я вздохнул, однако послушно повёл вокруг глазами.

Потёртая плита неподалёку привлекла моё внимание исключительно потому, что казалась не такой громадной и массивной, как остальные. Коль уж предстояло что-то сдвигать, то поневоле хотелось меньше морочить голову… Я не был вполне уверен, что критерий выбора оказался подходящим, но Халлоран одобрительно кивнула, и я с некоторой опаской упёрся руками в торец плиты. Тяжёлая крышка на удивление легко поехала вбок, открывая недра гробницы…

Сбоку тоже послышался скрип и скрежет. А'Кариэлл, похоже, решил задачу ещё проще — камень, который он выбрал, находился как раз перед ним.

Не знаю, что довелось увидеть эльфу. Передо мною же на гранитном ложе, выстеленном алым полотнищем, на удивление хорошо сохранившим свой цвет, вечным сном почивал гномий воин — широкоплечий и коренастый представитель своего народа, мало изменившегося с древности. К концу жизни он, должно быть, достиг богатства и славы: роскошный доспех, в котором покойного положили в гроб, по-видимому, ни разу не был в бою — как и меч, щедро украшенный драгоценными камнями.

Камнями сверкало всё: перстни на иссохших пальцах и браслеты, обвивающие массивные кости запястий, богатые нагрудник и пояс, перевязь для меча и ножей, налобник рогатого шлема…

Однако вовсе не изобилие драгоценностей привлекло меня. На шее гнома, на простенькой цепочке я с удивлением заметил тонкий ритуальный стилет. В точности такой же, только изготовленный из агмарилла, в обязательном порядке был на вооружении каждого Брата Церкви и Ордена. У Светлых он прозывался «жрецом». У нас же носил мрачное имя «палача»…

— Протяни руку и возьми! — голос Халлоран проник в мои мысли как будто издалека.

Значит, стилет… Я осторожно коснулся знакомой рукояти, гадая, как аккуратно высвободить его, не потревожив покой мертвеца. Но подвеска в тот же миг послушно оказалась в моей ладони — как будто просто лежала поверх кованого доспеха, дожидаясь, пока её подберут.

Прежде чем вернуть крышку на место, я, поколебавшись, накинул цепочку на шею. Стилет привычно скользнул на грудь, и я едва подавил желание спрятать его за ворот куртки, как делал всегда. Поднял глаза на А'Кариэлла — и увидел на раскрытой ладони эльфа его «подарок». Это было кольцо-печатка, неброское и совсем аскетичное на вид — на первый взгляд, слишком массивное для того, чтобы удобно держаться на длинном эльфийском пальце.

— Ты выбрал Искру Жизни, — констатировала Халлоран. — Надень её и носи, не снимая. Если сумеешь в нужный миг переступить через себя… Если забудешь о гордыне, боли, ненависти… Если решишься, когда пробьёт час, вдохнуть её в того, чья смерть могла бы стать твоим утешением и залечила бы душевные раны — ты победишь Судьбу…

— Что я должен с ним сделать? — А'Кариэлл в растерянности повернул на пальце кольцо.

Однако Халлоран уже смотрела на меня.

— Воистину, — проговорила она, — даже выбирая вслепую, вы предпочли оказаться как можно дальше друг от друга…

— Что ты имеешь в виду? — спросил я, смутно предчувствуя тревогу.

— Твой дар вручила тебе Смерть. — орка медленно провела призрачной ладонью вдоль кромки тонкого лезвия. — Это Ловец Душ. Необходимый инструмент магического дознания…

— Знаю! — не выдержал я.

Палаческие ритуалы зародились ещё в начале времён, когда Мир только познавал магию. И не было народа, в той или иной мере не знакомого с ними… Для Меча Тьмы он был обыденной вещью, словно нательная Звезда — для богобоязненного простолюдина. Носили его больше для порядка — но я отчётливо помнил те несколько раз, когда пришлось пускать «палача» в дело. Помнил так, как будто это было вчера. Хотя, если бы только мог, предпочёл бы забыть…

Тень Безымянного!… Для чего мне стилет? Привычка?…

— Держи его у своего сердца! Никогда не оставляй!… — велела орка. — Тебя ждёт нелёгкий путь… Именно твоей руке в своё время суждено будет нанести смертельный удар — тому, за чью жизнь ты, не задумываясь, отдал бы свою…

— Что?!

— И, если выдержишь то, что выпадет, не отступишься и не дрогнешь — ты победишь Судьбу, — заключила она, отворачиваясь.

Что она несёт?!

Победить Судьбу, убив того, кто… Убив?!

— Прошу тебя! — в отчаянии выдохнул я. — Поясни…

— Ловец у тебя в руках, — произнесла орка. — Ты всё поймёшь сам… Когда настанет час.

— Проклятье!… - я дёрнул с шеи цепочку. — Я не стану…

— Тогда проиграешь Судьбе! — припечатала Халлоран. — Встав на развилке, ты волен выбрать любой из путей… Но, если сейчас откажешься от дара — лишишь себя даже шанса понять, отчего тебе достался именно он и как он может помочь…

Демоны!…

Что ж, она права, но лишь в одном… Пусть проклятый стилет остаётся — кто знает, возможно, провидица всего лишь прочла открывшиеся ей знаки неверно…

Но никто и ничто на свете не заставит меня делать выбор против своей воли!

— Угомонился? — Халлоран подняла на меня глаза.

— Ты обещала нам металл, упавший с неба… — угрюмо напомнил я. Возможно, весьма бестактно — однако продолжать затронутую тему не желал.

— Обещала…

Орка хмыкнула, смерив меня проницательным взглядом. Но раньше, чем я успел взорваться и, наплевав на всё, высказать «провидице» своё отношение к расплывчатым пророчествам и непрошенным подаркам, широким взмахом руки указала на высокий каменный «дворец».

— Подойдите к воротам. И хорошенько ударьте по камню, заслоняющему вход.

— Ударить чем?

— Колотушкой. — приглядевшись, мы увидели рядом с валуном у самых створок некое подобие массивного молотка.

Сложно было предположить, как именно этот странный способ поможет открыть запечатанный проход, однако я уже перестал чему-либо удивляться.

А'Кариэлл первым поднял молоток и с размаху опустил его на каменную глыбу.

Что-то где-то неясно скрипнуло, дрогнуло под ногами — но дверь осталась закрытой.

— Дай-ка я!…

Я перехватил у эльфа молот. Примерился… Размахнулся…

С глухим стоном земля внезапно ушла из-под ног. Наш крик утонул в жутком грохоте осыпающегося камня. Мы с А'Кариэллом, потеряв равновесие, рухнули в разверзшееся жерло пропасти вместе с обломками пола и тучами вековой пыли.

Удар…

От боли потемнело в глазах. Но способность видеть почти сразу же начала возвращаться… Я осознал, что ничком лежу на твёрдой поверхности в груде обломков, а в паре саженей над головой зияет внушительных размеров дырища.

До ушей донёсся сдавленный кашель и хриплая брань эльфа. Я повернул голову и увидел его в паре шагов от меня, песочно-жёлтого из-за пыльной завесы.

— Халлоран!!! — заорал я.

— Здесь я… — призрак, как ни в чём не бывало, легонько спорхнул к нам сверху. — М-да… Механизм старый, давно пришёл в негодность. Но, всё же, ему уже лет и лет…

— Демоны! Мы же чуть не…

— «Чуть»… — возможно, мне показалось, но в «голосе» орки мелькнула виноватая нотка. — Мне жаль. Но по-другому в этот зал было не попасть.

— Зачем нам… — начал я — и осёкся.

Пыль понемногу осела, а глаза привыкли к темноте.

А'Кариэлл проглотил окончание последнего ругательства и затих.

Потайной зал под гробницей, в котором мы очутились, напоминал широкий квадратный погреб со стороной не меньше двух дюжин шагов… В середине он был пуст — ни единой могилы или плиты. Но со всех сторон нас с эльфом окружало оружие, плотными рядами составленное и сложенное у стен.

Шеренги мечей. Груды щитов. Колчаны стрел. Охапки копий и пик…

Тусклому потоку света, льющемуся из пролома, лезвия, наконечники и острия слаженно отвечали знакомым пепельно-серым отливом.

Металл, упавший с небес, встретил нас глубоко под землёй.