Изумруды для русалки из Сан-Франциско

2

День на теплоходе прошел для Максима приятно и незаметно. И купание в бассейне с милыми девушками Лиз и Лин — сестрами владельца одного из каналов американского телевидения; и игра в теннис с Люси, с которой он познакомился утром (Максим выиграл у нее с разгромным счетом); и ужин в шикарном ресторане за почетным столиком капитана, где подавали деликатесный суп из плавников акулы, — все это помогло Максиму на какое-то время отвлечься и забыть Джессику и их совместную жизнь в Москве в течение полугода.

Решение попробовать пожить вместе до свадьбы было вполне благоразумным. На этом настаивала ее семья, потому что Максим не мог бросить свой бизнес и уехать из Москвы в Чикаго — родной город Джессики, где они познакомились.

Вышло это случайно. Сняв на минуту очки и одновременно толкнув вертящуюся массивную дверь отеля на Мичиган-стрит — центральной улице Чикаго, Максим нечаянно выбил из рук входящей девушки толстую папку с бумагами и пластиковый стакан с кофе. Ойкнув от неожиданности, девушка начала подбирать разлетевшиеся карандашные эскизы. Максим с извинениями бросился помогать ей. Не обращая внимания на перепачканный кофе светлый пиджак, она ползала по полу и, аккуратно собирая листы в папку, сдержанно выговаривала Максиму:

— Мои эскизы! Если бы вы испортили рисунки, то никаких извинений я бы не приняла.

Подавая последний лист, Максим посмотрел наконец на девушку. Она была очаровательна: блондинка, с легким румянцем на свежем, излучающем здоровье лице, пухлыми, слегка подкрашенными губами и темными глазами, контрастирующими с оттенком ее кожи и цветом волос. Натуральные черные брови как бы завершали спор с природой. Стоя рядом с Максимом, девушка оказалась почти одного с ним роста. Элегантный строгий пиджак мягко обтекал плотную, но стройную фигуру. У нее было озабоченное деловое лицо человека, который очень спешит. Максим чувствовал себя неловко, вдобавок он заметил огромное расплывшееся пятно на дорогом пиджаке. Смиренно улыбнувшись и посмотрев близорукими глазами сквозь тонкую золотую оправу очков, он виновато произнес:

— Если вы прощаете меня за пиджак, то, может, примете приглашение на кофе? — И он показал глазами на пустой пластиковый стакан под ногами.

— За пиджак прощаю, не думайте об этом! — улыбнувшись ему в ответ, торопливо произнесла девушка, осторожно снимая с себя перепачканную вещь.

Максим любезно помог ей. Кремовая шелковая блузка, которая подчеркивала ее тонкую талию и высокую полную грудь, подействовала на Максима магически. Не давая незнакомке уйти, он протянул руку:

— Меня зовут Максим.

— Макс? — Девушка удивленно подняла брови.

— Можно и так, но по-русски Максим.

— Вы… вы?

— Да, я из России, из Москвы. И рад, что мое сообщение так заинтриговало вас, значит, теперь вы точно от меня не убежите.

— Джессика, — ответила на рукопожатие девушка. — Весь ее вид показывал, что она потеряла надежду уйти. — Вы живете в этом отеле?

Максим кивнул.

— Приходите после четырех часов на небольшой коктейль по случаю открытия моей выставки, которую вы чуть было не сорвали. Это здесь, в малом зале на первом этаже. — Джессика показала на позолоченный вестибюль отеля. — Увидите мои работы.

— С удовольствием. А вы что, художница?

— Да, художник-дизайнер, я закончила школу искусств.

— А я — архитектурный институт.

— Значит, мы коллеги, — как-то буднично, совсем не удивившись такому совпадению, констатировала она и тут же предложила: — Тогда давай на «ты».

«Любая девчонка в Москве завизжала бы от подобного стечения обстоятельств», — подумал Максим.

Но Джессика, по-деловому взглянув на часы, снова заторопилась.

— Извини, но меня ждут. — И, прижав к себе папку, проговорила на ходу: — Встретимся вечером.

Когда Джессика ушла, Максим обнаружил, что держит в руках ее пиджак. Он пошел в рецепцию и оставил его там, предупредив портье, что девушка может вернуться. На улице ему в голову пришла странная мысль: русская девчонка вряд ли бы бросила такую красивую и дорогую вещь. Его сестра Леночка, несмотря на множество подарков, которыми он последнее время баловал ее, очень бережно ко всему относилась.

«Но это Америка, у них свои привычки», — усмехнулся про себя Максим, шагая по широкой улице вдоль вытянутых, сверкающих темными стеклами небоскребов.

Лето было в разгаре. На высоких клумбах по обеим сторонам тротуара пышно зеленели деревья, вокруг которых расстилался желто-фиолетовый ковер из огромных анютиных глазок. Длинная центральная улица, расположенная вдоль озера Мичиган, которое то и дело появлялось в просветах высоченных современных коробок, насыщалась влагой и свежестью, тянувшей с огромного естественного бассейна. Завороженный стилем и красотой архитектуры «Чикашки», как в шутку назвала в самолете стюардесса этот величественный город, Максим не услышал сигнала, возвещавшего о разведении моста. Он уже успел ступить на него, и только громкий крик бежавшего ему навстречу и размахивающего флажком чернокожего дорожного служащего в оранжевом жилете отвлек Максима от созерцания. Вернувшись на тротуар, он подошел к балюстраде и посмотрел вниз. Взгляд его остановился на небольшом суденышке, гордо плывущем по изумрудно-зеленому заливу. «Так вот, оказывается, для кого разводили мост», — подумал с удивлением Максим.

— Мост старинный, — рассказала ему потом Джессика. — Каждый раз, когда кораблики проходят под ним, останавливают движение машин и пешеходов, и мост разводят.

Они ужинали на открытой веранде маленького ресторанчика, расположенного как раз под этим мостом у живописного залива. С проходившего мимо кораблика пассажиры махали посетителям ресторана. Джессика, подойдя ближе к воде, подняла обе руки и помахала в ответ. Взглянув на нее, Максим почувствовал в тот же миг, что бесповоротно влюбился в эту высокую белокурую американку.

Коктейль, на который его пригласила Джессика, проходил в кругу американского бомонда. Здесь собрались те, кто хорошо знал друг друга, кого связывали общие дела и интересы, учителя и коллеги молодой дебютантки. Это была тусовка людей от искусства: дамы в нарочито небрежных льняных жакетах и длинных, как бы слегка помятых юбках, мужчины с вошедшей в моду трехдневной щетиной, в фланелевых пиджаках и джинсах. С бокалами легкого вина они бродили по холлу, поздравляли виновницу торжества, желали успехов, говорили об архитектуре, живописи, современном дизайне. По стенам были развешаны работы Джессики, те самые, которые утром они с Максимом собирали в холле.

Джессика выделялась из этой толпы подчеркнутой элегантностью. Она вновь была в строгом бежевом пиджаке, кстати, уже без пятна. Таская Максима за собой, Джессика представляла его как своего русского коллегу.

Раскованная манера общения американцев невольно втягивала его в дискуссии. Посыпались вопросы о русской архитектуре и современных художниках, о том, что такое русский дизайн. Для американцев было откровением, что западный модерн пришел в Россию только сейчас. Рухнувшие запреты, как объяснил Максим, открыли ему врата.

Глядя на эскизы Джессики, где фантазия не имела границ, Максим со злостью думал, что эти врата в мир свободного пространства, геометрических форм, в мир нежных цветовых гамм долгое время были закрыты на амбарный замок. Тройка по курсовому проекту, схваченная им только за то, что он был твердым последователем известного классика архитектуры — Чарльза Макинтоша, до сих пор торчала в сердце, как заноза. Максим пробовал доказывать преподавателям, что они безнадежно отстали, поскольку английский декоратор еще сто лет назад стал новатором западного модерна.

— Пойдем, я познакомлю тебя с одним человеком, он только что вернулся из Европы, был недалеко от России — во Франции. Богатый меценат, кстати, в Чикаго на его деньги построен музей. — Представляя бородача, похожего на Хемингуэя, Джессика с достоинством улыбнулась: — Мистер Грег, я хочу вас познакомить с русским архитектором.

Мистер Грег оказался веселым и эрудированным собеседником. Его интересовало все, что прекрасно и имеет отношение к настоящему искусству. Он был хорошо знаком со старой русской архитектурой и являлся ее горячим поклонником. Мистер Грег рассказал Максиму, что прилетел из Франции, где на элитном морском курорте в Нормандии навещал своего друга, известного кутюрье Ив Сен-Лорана.

— Я отдыхал на его русской даче, построенной из отборной сосны. О, это настоящий шедевр деревянного зодчества. По-русски это называется те-р-ем, — с удовольствием пророкотал бородач.

— Я слышала, что какой-то дом ему декорировал Жак Гранже, — вступила в разговор Джессика. — Вероятно, речь шла как раз об этой даче?

— Да, все сходят по нему с ума, — сказал мистер Грег. — Это самый модный в Париже дизайнер. После посещения России Ив просто «заболел» вашей стариной. Жак Гранже объездил крупных коллекционеров, нашел для этой дачи специальную входную дверь с великолепной резьбой, которую еще до революции какой-то эмигрант привез из Петербурга в Париж. За большие деньги он уступил ее, узнав, что это для Ив Сен-Лорана. Мотаясь по антикварам, Жак раздобыл для его гостиной деревянный стол, лавки, кресло-лежанку. Теперь я понимаю, что такое русский интерьер, русские обычаи. Это растопленный березовыми дровами камин, чай из самовара. — Взяв стакан растопыренными пальцами, он продемонстрировал процесс русского чаепития. — Я слышал в Европе, что ваша нарождающаяся буржуазия тоже любит старину и изыски.

— Мои заказчики предпочитают не деревенский терем, а так называемый новорусский кирпичный стиль. Это простые по конструкции многоэтажные особняки. Внутри — итальянская мебель, золоченые зеркала, фигурный паркет, — объяснял Максим.

— Да-да, я слышал об этом во Франции. Понимаю, что для архитекторов выгодно, хороший бизнес. Но что это за работа? Никакого полета фантазии, никакого творчества, а ведь каждому художнику хочется что-нибудь для сердца, не так ли, мистер Макс?

— Для души, — улыбнулся Максим, вспомнив свой последний заказ, и решил в общих чертах рассказать о нем американцу. Работа над Дворцом Моды в Москве, строительство которого уже заканчивалось, очень заинтересовала мистера Грега. — Как раз то, что вы называете «для души». Все сотрудники моей фирмы работали на одном дыхании, — с гордостью сообщил Максим. — Приглашаю в Москву посмотреть и оценить.

Кивая, мистер Грег произнес:

— Знаете, у меня к вам деловое предложение. Я купил кусок земли неподалеку от Чикаго и задумал построить большой концертный комплекс, куда хотел бы приглашать хороших исполнителей из разных стран, в том числе и из России. У меня уже есть несколько архитектурных проектов. Но ни на одном не могу пока остановиться. Я объявил конкурс на лучшую архитектурную постройку этого сооружения. Не желали бы принять участие в конкурсе?

— Это очень интересное предложение, но… хотелось бы ознакомиться с условиями конкурса и более подробно обсудить детали, — взвешенно произнес Максим.

— По условиям конкурса выигравший получает миллион долларов и право открыть гало-концерт в центральном зале комплекса, а также годовой ангажемент для выбранного им исполнителя.

— Звучит очень заманчиво. Но на это требуется много времени, — размышлял вслух Максим.

— Год на разработку проекта.

— Я согласен.

— Приезжайте ко мне через пару дней, обсудим поподробнее.

— К сожалению, я послезавтра улетаю в Москву.

— Тогда я жду вас завтра в двенадцать часов. — Мистер Грег достал записную книжку. — Вы сможете?