Извращенная преданность

ГЛАВА 19

Мы поднялись наверх. Римо ждал нас. Нино тоже был там, и у его ног съежился Холл, с заклеенным ртом, но все еще очень живой. Леона напряглась, но я удержал ее за руку. Я не был уверен, что она пыталась подбежать к нему.

Римо оглядел Леону с головы до ног. Он знал. Знал еще до того, как увидел ее. Леона дрожала, прижимаясь ко мне.

То, что Нино был здесь, сказало мне две вещи. Во-первых, Римо считал, что ему нужно подкрепление, и этим подкреплением буду не я. Второе, это подкрепление не будет мной, потому что он думал, что ему нужно подкрепление против меня.

Я отпустил Леону, но бросил на нее взгляд, ясно дававший понять, что ей нужно оставаться на месте. Она поняла. Я подошел к Римо. Он не поднялся со своего места на столе, но взгляд, который он бросил на меня, был таким, каким он смотрел только на своих противников в клетке.

— Итак, — напряженно произнес он. — Ты не расправился с ней.

— Я не расправился с ней потому, что должен был расправиться с ним. — я кивнул в сторону Холла. — С каких это пор должникам сходит с рук дерьмо? С каких это пор мы позволяем их дочерям или женам расплачиваться за их преступления? С каких это пор, Римо?

Теперь я был очень близко к нему, и, наконец, он встал, подняв нас на уровень глаз.

— С того момента, как я решил, что она заплатит за своего отца. Мое слово закон.

— Это закон, — яростно подтвердил я. — Потому что ты Капо. Мой Капо, и я всегда следовал твоему приказу, потому что ты научил меня истинному значению чести, верности и гордости. — я сделал еще один шаг к нему, так что мы почти соприкоснулись. — Но нет ничего благородного в том, чтобы заставить невинную женщину платить за долги отца, Римо.

Его темные глаза впились в мои. Я знал, что Нино наблюдает, вероятно, держа руку на пистолете.

— Мы не щадим женщин.

— Нет, мы не щадим женщин, которые в долгу перед нами, потому что они сами навлекли это на себя. Они знают, во что ввязываются, когда просят денег. Но это другое, и ты это знаешь. Не знаю, почему ты считаешь необходимым проверять мою преданность, но я прошу тебя передумать. Нет причин сомневаться во мне. Леона только одна женщина. Она ничего для меня не значит. Ты мне, как брат.

— Ты уверен в этом? — тихо спросил он. — Потому что, то, как ты смотришь на нее, она не просто женщина для тебя.

Моя грудь сжалась.

— Я верен тебе, Каморре, нашему делу.

— Кому-то придется пролить за это кровь, — сказал он и снова опустился на стол. Облегчение нахлынуло на меня.

— И я заставлю его истекать кровью ради тебя.

— Я знаю. — сказал он тихо, с вызовом.

Я повернулся к Холлу. Его глаза расширились, затем метнулись к Леоне. Она замерла. Я хотел, чтобы она ушла, но Римо этого не хотел, и я не мог просить большего, чем он уже дал. Я кивнул Нино, и он понял. Он подошел к Леоне, которая сделала шаг назад. Когда его пальцы сомкнулись вокруг ее плеча, чтобы удержать ее от вмешательства, мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не зарычать на него.

Я подошел к Холлу, который попытался отползти назад, но упал на диван. Я сорвал ленту с его рта, и он закричал от боли.

— Фабиано, пожалуйста. — умоляла Леона.

Это был либо ее отец, либо она сама. Кто-то должен заплатить.

— Когда ты послал свою дочь к Римо, чтобы заплатить долг, ты знал, что с ней будет? Ты знал, что она будет истекать кровью ради тебя?

Его глаза снова метнулись к Леоне, ища помощи. Я схватил его за рубашку и поднял.

— Ты знал, что будет с Леоной?

— Да! — закричал он.

— И тебе было все равно?

— Я не хотел умирать!

— Значит, ты послал ее, чтобы она истекла кровью и умерла за тебя?

Он уставился на меня. О, я заставлю его истекать кровью. И я буду наслаждаться каждой секундой. Я не рискнул взглянуть на Леону. Возможно, она простит меня. Но я не думал, что она когда-нибудь посмотрит на меня так же. Не после того, что мне пришлось сделать сейчас. После того, что я хотел сделать.

Я вытащил нож. Холл попытался убежать, но я толкнул его и взобрался на него. Он сопротивлялся, и я ударил его. Его голова откинулась назад, но мне нужно было быть осторожным, чтобы не вырубить его. Так не пойдет.

Ноги Римо появились рядом со мной, а затем он удержал Холла. Он криво усмехнулся, и я почувствовал, как мои губы скривились. Мы сделаем это вместе. Вместе, как в начале. Я опустил нож, и когда кончик лезвия скользнул в живот Холла, рассекая плоть и мышцы, все остальное почернело.

Мы с Римо делали то, что у нас получалось лучше всего. Я не был уверен, был ли я монстром до него, всегда ли это было во мне, или он только пробудил эту часть, или он превратил меня в монстра. Это не имело значения.

Когда крики Холла стихли и его сердце перестало биться, я пришел в себя. Мы с Римо опустились на колени рядом с окровавленным телом. Мои руки были покрыты им, и нож все еще был зажат в моей руке. Римо наклонился вперед, голос его звучал спокойно.

— Вот кто ты на самом деле. Кем мы оба являемся. Как ты думаешь, она сможет это принять?

Я ничего не сказал. Мне было чертовски страшно смотреть в лицо Леоне, видеть отвращение и ужас на ее лице. Римо кивнул.

— Так я и думал. Она уйдет. Они все так делают. Она того не стоит. Такие, как мы, всегда одиноки. — он тронул меня за плечо.

— Мы как братья.

— Да, — подтвердил я и наконец осмелился оглянуться.

Леона и Нино ушли. Я вскочил на ноги, нож со стуком упал на землю.

— Где она?

— Нино увёл ее, когда ее стошнило, потому что стало слишком тяжело.

Я уставился на то место, где она только что была.

— Иди убирайся, — сказал Римо. — Я попрошу Нино бросить тело туда, где его быстро найдут.

Я кивнул, но не двинулся с места.

— И Фабиано. — Римо подождал, пока я встречусь с ним взглядом, и продолжил. — На этот раз я позволил тебе отказаться от моего приказа. На этот раз ты пощадил ее. Помни свою клятву. Каморра наша семья.

Я снова кивнул и пошел переодеваться, прежде чем отправиться на поиски Леоны. Я нашел ее в главной комнате Сахарницы, она сидела на табурете у стойки, сжимая в руках стакан с темной жидкостью. Нино прислонился к стойке, как часовой. Она продолжала смотреть на свои руки, когда я остановился рядом с ней. Нино ушел, не сказав ни слова.

Я потянулся за стаканом, и она отпрянула от моей руки. Вот оно. Наконец она отреагировала на мою близость так, как должна была. Я ненавидел это. Я взял стакан и залпом выпил горящую жидкость.

— Я думал, ты не пьешь, — тихо сказал я.

Она подняла васильковые глаза. На ее мертвенно бледной коже веснушки выделялись еще больше.

— Думаю, сегодня хороший день для начала.

Она сглотнула. Она опустила глаза, как будто не могла смотреть на меня. Она все еще была в шоке.

— Нет, это не так. Не дай этому случиться.

— Случить чему? — повторила она.

— Не позволяй моей тьме тащить тебя вниз.

Эти чертовы васильковые глаза наполнились слезами. Я обхватил ее запястье, не обращая внимания на дрожь, и слегка потянул.

— Брось, Леона. Мы должны уйти.

Долгое время ее глаза остановились на моих пальцах. Наконец она соскользнула со стула и последовала за мной.

Я был лицемером, потому что, даже предупреждая ее о своей тьме, я знал, что никогда не отпущу ее.

Мои руки дрожали, когда я зажала их между ног. Фабиано молча ехал рядом со мной, ведя свой Мерседес сквозь поток машин. Теперь он был чист.

Его пальцы, его руки, его одежда.

Кровь исчезла.

Кровь моего отца.

Новая волна тошноты захлестнула меня, но в желудке ничего не осталось.

Все обернулось к худшему, чего я не ожидала.

Нельзя выбирать семью, так всегда говорили. И что это не должно определять, кем ты стал. Но моим родителям удалось увести меня так далеко от пути, на котором я хотела остаться, что я не была уверена, что когда-нибудь найду дорогу назад.

А теперь мой отец умер. Убит человеком, которого я любила.

Боже, помоги мне, я все еще любила его.

Все еще?

До сих пор. После того, что я видела, после того, что он сделал.

И это было хуже всего: я все еще могла чувствовать что-либо к нему после того, как увидела, кем он был на самом деле. Чудовище.

Мой отец был ужасным человеком. Он заставил мою мать продать свое тело, предложил мое тело за деньги Сото и позволил бы мне умереть, чтобы он мог жить. Возможно, он заслужил смерть, но не заслужил того, что случилось сегодня. Никто не заслуживал такого.

Я закрыла глаза, стараясь не думать о Фабиано с ножом, о его искривленном взгляде, которым он обменялся с Римо. Они уже делали это раньше. Они наслаждались этим.

Нино увёл меня после того, как Фабиано начал резать моего отца. Но крики преследовали нас, пока вовсе не прекратились. Я испытала облегчение, потому что все было кончено. Конец моему отцу, конец моей матери и мне. Больше никаких долгов по ставкам или пьяных припадков. И это осознание полностью потрясло меня. Я не скучала по собственному отцу. Он подставил меня. Я знала, что он боялся Каморры, но и я тоже. Фабиано убил его.

Мой взгляд был прикован к мужчине рядом со мной. Его взгляд был прикован к дороге. За последние несколько недель мы познакомились поближе. Я думала, что познакомлюсь с ним, что мы установим связь. Теперь я уже не была уверена, что было реальным.

Исполнитель.

До сих пор это слово не имело для меня никакого значения. Я вздрогнула, вспомнив подвал. Сколько ужасов видели эти стены? И за скольких из них отвечал Фабиано? Сколько людей он убил? Так много крови на его руках.

Я отбросила эту мысль. Она вела вниз по темной тропинке, которую я сейчас не могла переварить. Я уже закопалась в глубокую яму, из которой никогда не смогу выбраться. Могу ли я действительно любить кого-то вроде него? И может ли кто-то вроде него любить вообще?

Любовь это болезнь, слабость.

Леона только одна женщина. Она ничего для меня не значит.

Эти слова грозили сломить меня, но тут Римо заговорил.

— Потому что, то, как ты смотришь на нее, она не просто женщина для тебя.

И эти слова все еще преследовали меня, после всего. На глаза навернулись слезы. Фабиано был убийцей. Он сделал это для меня, чтобы не причинять мне боль. Он защищал меня. И часть меня утешилась этим фактом. Что это говорит обо мне?

Я снова закрыла глаза. Я должна была покончить с этим, должна была уйти. Я не могла остаться, даже, если я думала, что любила его, а может, потому, что люблю. Я должна разорвать эту запутанную связь, должна сделать это, пока воспоминания о сегодняшнем дне еще свежи.

— Куда ты меня везёшь? — спросила я, когда поняла, что мы направляемся в лучшую часть Вегаса.

— Ко мне домой.

Я могла только смотреть. Неужели он действительно думает, что я проведу ночь в одной постели с ним после того, что он сделал сегодня?

Ты хочешь его близости.

До сих пор.

После всего.

Страх наполнил мои вены. Не о нем. Я протолкнулась сквозь него, позволяя ему пропитать мои следующие слова.

— Ты что, с ума сошел? Я не поеду с тобой домой после того, что ты сделал.

Фабиано дернул машину в сторону и ударил по тормозам, заставив меня задохнуться от удара ремнем. Однако у меня не было возможности отдышаться. Он не был пристегнут, чтобы наклониться надо мной с разъяренными глазами.

— Неужели ты не понимаешь, в какую беду мы попали? Я пошел против приказа Римо ради тебя. Я проявил слабость. Теперь он будет следить за каждым моим движением. Он будет следить за нами.

— Ты убил моего отца.

— Да, чтобы не причинять тебе боль, чтобы Римо не чувствовал необходимости причинять тебе боль.

— Возможно, я предпочла бы, чтобы ты позволил ему причинить мне боль.

Фабиано мрачно рассмеялся, голубые глаза изучали мое лицо.

— Ты не можешь поверить в это после сегодняшнего. Римо заставлял взрослых мужчин молить о пощаде, даже о смерти.

— Ты тоже, — прошептала я. — Ты и он одно и то же. Вам обоим это понравилось. Я видела это в твоих глазах.

Я с трудом сглотнула. Его глаза вспыхнули от эмоций, и мое сердце разрывалось, видя это.

— Ты даже не понимаешь, чем я рискую ради тебя. Ты заставила меня пойти против всего, о чем я когда-либо заботился.

Всего, о чем я когда-либо заботился. В глубине души я знала ответ, и это пугало меня, потому что, если он почувствует то же, что и я, если он способен на это, его уход уничтожит не только меня.

— Ты должен был просто позволить Сото делать со мной все, что он хочет.

Выражение его лица было пустым. Он был слишком хорош в этом. Слишком хорош во всем темном и опасном.

— Возможно, мне следовало это сделать, — просто сказал он.

— Это избавило бы меня от многих хлопот. — он накрутил прядь моих волос на палец со странным выражением лица. — В конце концов, кто сказал, что ты того стоишь?

Его слова не причинили мне боли, потому что я видела выражение его глаз в подвале, хотя и не осмеливалась в это поверить, но Римо подтвердил, что это не мое воображение. Фабиано нужно было подтолкнуть меня. И я знала, что мне нужно, чтобы позволить ему, чтобы я могла делать то, что должно быть сделано.

— Не притворяйся, что действовал по доброте душевной. Ты спас меня, потому что хотел трахнуть первым.

Это слово оставило горький привкус во рту, но Фабиано отреагировал. Его губы изогнулись в холодной улыбке.

— Ты права. Я буду первым, кто тебя трахнет.

— Нет, если у меня есть право голоса.

Он издал безрадостный смех, прежде чем он выехал с обочины обратно на дорогу.

— Ты чудовище, — резко сказала я.

— Понимаю.

Через пятнадцать минут мы въехали в подземный гараж. Он действительно вел меня к себе домой. Фабиано открыл дверцу машины и протянул мне руку. Я посмотрела на него, потом ему в лицо.

— Пойдем, Леона, — тихо сказал он. — Не заставляй меня нести тебя.

Я взяла его за руку и позволила ему поднять меня на ноги. Он не отпускал меня, пока тащил к лифту, который должен был доставить нас в его квартиру.

Как только мы вошли в лифт, мои эмоции начали переполняться. Гнев, ужас, печаль и все, что между ними.

— Почему ты выбрал меня? — с несчастным видом спросила я. И почему, почему, почему мое сердце выбрало его?

Он ничего не сказал, только посмотрел на меня непроницаемым взглядом.

Двери лифта открылись, и он потащил меня в свою квартиру. Он притянул меня к себе и страстно поцеловал, и на секунду я ответила на его поцелуй, поцеловала его каждой извращенной, ужасной частью себя, которая любила его.

Мои ладони уперлись ему в грудь.

— Нет, — твердо сказала я и оторвалась от него.

Мой пульс забился в венах. Фабиано пришел в себя, не позволяя мне отстраниться от него. Почему он не мог просто оставить меня в покое?

— Ты знаешь, — тихо сказал он. — Я не хотел, чтобы это случилось. Ты была просто бедной, одинокой девушкой. Я не выбирал это, не выбирал тебя.

— Тогда прекрати. Что бы ни было между нами, прекрати это. Сейчас, — прошептала я, вглядываясь в его холодное, красивое лицо.

Он взял мое лицо в ладони.

— А ты не думаешь, что я сделал бы это, если бы мог? — его губы скользнули по моим. — Но я не могу. Не буду. Ты моя, и я буду защищать тебя любой ценой.

— Защищать меня? — эхом отозвалась я. Фабиано был разрушителем, а не защитником. Он не был рыцарем в сверкающих доспехах. — А кто защитит меня от тебя?

— Тебе не нужна защита от меня. Сегодняшний день должен был это доказать.

— Сегодняшний день доказал, что ты совершал ужасные преступления в прошлом, что ты до сих пор совершаешь ужасные вещи каждый день, что тебе это нравится.

— Леона, — мрачно произнес он. — Я никогда не лгал тебе. Я исполнитель Каморры. Я боль и смерть. Я никогда не притворялся кем-то другим. Не притворяйся, что ты была невежественна, чтобы чувствовать себя лучше.

Я опустила взгляд, чувствуя вину и ярость одновременно, потому что он был прав.

Смерть. Кровь. Боль.

Вот что значит быть с Фабиано.

И любовь.

Но я не могла получить одно без другого. Это была не та жизнь, которую я себе представляла. И любил ли он меня? Что бы он ни чувствовал, что бы я ни видела, что бы ни видел Римо, это была не любовь.

— Пошли, — сказал Фабиано, таща меня к лестнице. — Давай поговорим утром. Ты сегодня через многое прошла.

О чем можно было говорить утром? И все же я последовала за ним.

Я приняла душ, но Фабиано не присоединился ко мне. Возможно, он наконец понял, что его близость была слишком большой прямо сейчас. Я надела футболку, которую он мне приготовил, и пошла в спальню.

Фабиано уже лежал в постели, натянув одеяло до пояса, открывая грудь. Засыпать, прижавшись к его груди, было лучшим, что было с ним за последние несколько недель. Один последний раз.

Я скользнула к нему под одеяло и прижалась щекой к его груди, прямо над сердцем. Оно отбивало спокойный ритм. Интересно, что заставило бы его сердце биться чаще, если бы не сегодняшние события?

Его пальцы погладили мое плечо, и я провела кончиками пальцев по всем шрамам на его груди и животе.

— Это не может закончиться хорошо. Это убьет нас, ты же знаешь.

Фабиано притянул меня к себе.

— Думаешь, я когда-нибудь позволю? Я сделаю все, чтобы защитить тебя.

— Даже убив Римо?

Он напрягся.

— Римо мне как брат. Если он умрет, то и я тоже.

Я посмотрела ему в глаза. Он говорил серьезно.

— Ты можешь уехать из Лас-Вегаса. Начни с чего-то нового.

Леона, прекрати. Покончим с этим.

Он покачал головой, как будто я не могла понять.

— Каморра у меня в крови.

Кровь. Крики.

Я взглянула на татуировку. Каморра была любовью всей его жизни. Ничто не может конкурировать с этим, менее всего я.

— Кровь. — пробормотала я.

Глаза Фабиано были похожи на грозовое летнее небо.

— Я разберусь с Римо. Не беспокойся об этом. Теперь, когда твоего отца нет, все уладится. Ты можешь продолжать жить.

Мертвый? Убитый. Измученный.

— Ты действительно в это веришь? — спросила я.

Какую жизнь я должна была продолжать?

Взгляд, который она бросила на меня сейчас, был тем, который я ожидал вначале. Это был взгляд, который я ненавидел видеть сейчас. Ради нее я рисковал своей репутацией, жизнью и доверием Римо. Ради нее.

Я крепко поцеловал Леону. На мгновение она застыла, затем ответила на поцелуй с той же силой. Я углубил поцелуй, мои руки опустились на ее бедра, и я перевернул нас, растянувшись над ней. Я поддерживал свой вес локтями, целуя ее сильнее. Она ответила на поцелуй с такой же страстью.

Я скользнул рукой под ее футболку, пальцы скользнули по ее гладкому бедру. Я хотел ее, никогда ничего не хотел так сильно. Она отстранилась от моего рта, напрягаясь подо мной.

— Нет, Фабиано, — сказала она. — Я не могу сделать это сейчас, после всего, что случилось.

Я сделал глубокий вдох. Кто сказал, что у нас будет еще один шанс? Мой член был так тверд, что угрожал разорвать мои боксеры. Я был почти готов проигнорировать ее «нет» и просто продолжать. Я мог представить, какой тугой и теплой она будет, как сильно ее стенки буду сжимать мой член. Черт. Я хотел ее. Я хотел заполучить ее до того, как завтра столкнусь с Римо, до того, как снова рискну жизнью. Что, если он передумал?

Ее голубые глаза встретились с моими. Я ненавидел, что доверчивая невинность исчезла из них, ненавидел, что я был причиной этого. Блядь. Кем я стал?

Я прижался лбом к ее лбу, глубоко дыша.

— Ты будешь концом для меня, Леона.

Она ничего не ответила. Я скатился с нее, потому что пребывание между ее ног давало мне идеи, в которых я не нуждался. Я притянул ее к себе. Она не сопротивлялась. Она держала меня крепко.

— Не буду, — сонно пробормотала она.

— Не будешь?

— Не буду твоим концом.

Ее тело стало мягким. Я приподнялся на локте. Я провел кончиками пальцев по ее горлу, наблюдая, как она спит. Я был рад, что она, наконец, заснула, рад, что ее глаза больше не смотрели на меня с этим сломленным выражением. Она не понимала, чем я рисковал ради нее сегодня. Она не могла понять.

Я сделаю это снова, спасу ее снова, даже если это будет означать рисковать гневом Римо.