Нино зашевелился рядом со мной, и я открыла глаза. Как и в последние несколько дней после нашего ужина, я прижималась к нему по ночам и втискивалась под его руку, уткнувшись головой в изгиб его шеи, прижавшись коленями к его боку. Его тепло и успокаивающий аромат окутали меня и сумели прогнать кошмары.
— Извини, — пробормотала я, как делала каждое утро, потому что была уверена, что Нино будет неудобно, но он никогда не отталкивал меня. Я села, освобождая его руку.
— Твое подсознание ищет защиты ночью, и я могу ее обеспечить, — сказал он, пожимая плечами. Обтягивающие трусы не скрывали его фигуры.
Я заставила себя отвести от него взгляд, мое сердце забилось быстрее. Он схватил плавки и пошел в ванную переодеться, но дверь не закрыл. Только ради меня он не раздевался в спальне. Я хотела сказать ему, что могу справиться с его наготой, но каждый раз, когда я была на грани того, чтобы сказать эти слова, мое мужество покидало меня.
Я тоже встала и схватила атласный халат. Не потому, что было холодно, а потому, что мне было неудобно ходить по дому в одной ночной рубашке.
Нино вернулся и открыл мне дверь. Схватив книгу с ночного столика, я молча последовала за ним вниз по лестнице и через французские двери. На улице уже было тепло. Я устроилась в шезлонге у бассейна и открыла книгу, но мои глаза не были прикованы к буквам на странице. Вместо этого я наблюдала, как Нино подошел к краю бассейна и нырнул, его мышцы напряглись.
Он плавал в бассейне, и я наблюдала за ним поверх книги со своего места на стуле. В конце концов, мне пришлось снять халат, потому что солнце безжалостно палило меня, несмотря на ранний час.
Иногда я чувствовала себя нелепо даже из-за того, что взяла с собой книгу. Я вряд ли когда-нибудь прочитаю слова. Мой взгляд был прикован к человеку в воде. Книга была моим щитом безопасности, потому что я была слишком труслива, чтобы признать, что мне нравилось видеть Нино — и определенно слишком боялась, что он узнает об этом.
Через полчаса он подплыл к лестнице и выбрался наружу. Вода стекала с него вниз по скульптурному телу. Я перевела взгляд с его мускулистых плеч на живот с восьмью кубиками, с узких бедер на мускулистые его. Его тесные плавки едва скрывали его тело, и я снова могла видеть его очертания под мокрой тканью. Ужасные татуировки, с их пламенем, агонизирующими лицами и словами боли и крови, которые бежали от его предплечий вверх по плечам вниз к грудным мышцам и вокруг лопаток, больше не пугали меня, как они делали в начале. Нино был произведением искусства.
Его движения были неторопливыми и точными, когда он вытирался насухо. Я не могла отвести от него глаз. Его холодные серые глаза встретились с моими, я резко втянула воздух и быстро опустила взгляд на книгу. Когда его тень упала на меня, у меня не было выбора, кроме как перестать притворяться, что я читаю. Я уже давно не обращала внимания на свою книгу.
— Ты притворяешься, что читаешь, но смотришь на меня каждое утро, — сказал он. В его голосе не было осуждения.
Я не знала, что сказать. Смущение поползло вверх по моей шее.
— Я… я не… — начала я протестовать, но когда подняла голову, выражение его лица заставило меня замолчать. Он знал, что я наблюдаю за ним. Конечно, он заметил. Этот человек был воспитан, чтобы следить за окружающим. Отрицать это было бы смешно.
— Можешь смотреть. Ты моя жена. — сказал он. Он наклонил голову, его глаза изучали мое лицо, и казалось, что он мог читать каждую мою мысль. Несколько капель воды упали на его красивое лицо. То, что миллионы мужчин моделей, вероятно, практиковали годами, это холодное, потустороннее выражение, пришло к нему естественно. — Но мне интересно, зачем ты это делаешь. Я думал, мое тело пугает тебя.
Так было и сейчас. Нино источал силу. Но страх стал очень маленькой частью того, что я чувствовала, когда смотрела на него. Кроме того, я ощутила вспышку любопытства в животе и прилив тепла глубоко внутри, когда он двигался так, что это подчеркивало его мускулы.
Я положила книгу на маленький столик, не зная, как сказать то, что хотела сказать, и не зная, стоит ли вообще об этом думать. Некоторые двери должны оставаться закрытыми. Но то, что сдерживало меня — и, возможно, всегда будет сдерживать, если я позволю — было чем-то навязанным мне в прошлом, чем-то, от чего я хотела освободиться.
— Иногда я задаюсь вопросом, каково это быть больше похожим на мужа и жену, — призналась я, несмотря на жар в щеках, несмотря на всплеск страха и беспокойства о реакции Нино. Фальконе или нет, но он никогда не давал мне повода по-настоящему бояться его.
— В физическом смысле? — тихо спросил Нино. В его тоне был намек на что-то, чего я не могла понять, но, как обычно, его лицо ничего не выражало.
Я кивнула, тяжело вздохнув. Я не думала, что осмелюсь признаться в этом, но Нино всегда держал себя в руках. Мне не нужно было бояться его эмоционального взрыва. Иногда мне казалось, что я вообще не должна его бояться.
Он положил полотенце, позволяя мне рассмотреть его. Я последовала приглашению и медленно обвела взглядом каждый дюйм его тела. Он не двигался, но его пристальный взгляд был настойчивым на моей коже.
— Мы могли бы изучить физические возможности наших отношений, если хочешь. Честно говоря, я хочу тебя.
Он говорил мне об этом раньше, но это все еще пугало меня. Я посмотрела на свои руки, теребящие подол ночной рубашки. Только один мужчина никогда не хотел меня, и он взял то, что хотел, не спрашивая. Нино не был таким. Он мог бы овладеть мной в нашу первую брачную ночь и с тех пор каждую ночь. Конечно, никто не смог бы его остановить, и меньше всего я.
— О чем ты думаешь? — спросил он.
Я вздохнула.
— Мне страшно.
— Я дал тебе повод бояться?
Я снова посмотрела на его внимательное лицо.
— Нет, но я боюсь, потому что ты хочешь меня, и потому что я хочу тебя, но я не знаю, смогу ли я это сделать.
— Мы можем устанавливать пределы, и мы можем идти шаг за шагом. — он сделал паузу, выражение его лица стало задумчивым.
— Если моя физическая сила выбивает тебя из колеи, мы могли бы попытаться сдержать меня. Я не возражаю.
Мой рот открылся в шоке.
— Ты имеешь в виду, связать тебя?
Образы Нино с шелковыми галстуками, привязанными к изголовью кровати, пришли мне в голову, и я чуть не расхохоталась. Казалось невозможным, чтобы такой человек, как он, мог предложить что-то подобное.
Нино кивнул.
— Таким образом, ты сможешь исследовать мир, не боясь меня.
— Но тогда мне придется вести.
— Разве это не то, что ты предпочитаешь, учитывая твой прошлый опыт? У меня нет проблем с доминированием, но я сомневаюсь, что ты хорошо отреагируешь на это.
Я не знала, что делать. Это казалось идеальным решением, но оно все еще пугало меня, только теперь по другой причине.
— Ты когда-нибудь достигала кульминации? — тихо спросил он, все еще пристально глядя на меня.
Мои глаза расширились, и я резко покачала головой. Мой желудок провалился в бездну, когда я вспомнила, что чувствовала, когда он был во мне.
— Я чувствовал только боль… и стыд.
Он слегка коснулся моего плеча, прикосновение было теплым и нежным. Как он мог всегда быть таким теплым, когда его лицо было таким холодным?
— Я не имел в виду, когда тебя изнасиловали. Я имею в виду позже. Ты когда-нибудь трогала себя и чувствовала себя хорошо?
Я прикусила губу, пытаясь стряхнуть воспоминания и сосредоточиться на настоящем.
— Не совсем. Я несколько раз пыталась дотронуться до себя, но это было неправильно.
Нино удивил меня, когда присел на край шезлонга, его голая спина коснулась моих голых икр. Я не отстранилась, и у меня было чувство, что это была попытка для него увидеть, смогу ли я выдержать его близость.
— Было бы хорошо, если бы ты исследовала свое тело и выяснила, что тебе нравится, и приучила свой мозг понимать, что сексуальные прикосновения могут быть очень приятными.
Мое лицо стало невероятно горячим, даже когда Нино выглядел так, будто мы говорили о том, что у нас будет на ужин сегодня вечером.
— Я не уверена, что мое тело способно найти что-то приятное, — прошептала я.
Нино наклонился и медленно потянулся к моей лодыжке. Я на мгновение напряглась, больше от смущения, чем от чего-либо еще. Он сделал паузу, его глаза сузились, и когда я расслабилась, его пальцы коснулись моей лодыжки, прежде чем он обхватил мою пятку.
Он начал слегка надавливать пальцами, поглаживая нижнюю часть моей икры и заглядывая мне в глаза. Его пальцы никогда не доставали выше моей икры, но прикосновение, казалось, посылало покалывание вверх по колену, бедру и прямо к сердцевине.
Нино гладил меня, я уже перевела взгляд по сильным рукам, мускулистой груди и вспоротому животу. Через некоторое время мое дыхание участилось, и покалывание усилилось, пока я не почувствовала влагу между ног. Вздрогнув, я слегка покачала бедрами. Нино отпустил мою икру, уголки его губ изогнулись.
— Я думаю, твое тело хорошо приспособится к удовольствию. — мои щеки вспыхнули еще сильнее, но больше, чем смущение, я почувствовала облегчение. — Теперь, когда твое тело уже возбуждено, тебе имеет смысл исследовать себя.
— Ты хочешь, чтобы я трогала себя?
— Да, — прохрипел он. — Не здесь. Где-нибудь в уединённом месте, где ты чувствуешь себя расслабленной. Я бы рекомендовал тебе сначала сосредоточиться на клиторе. Попробуй слегка потереть его двумя пальцами, и если ты почувствуешь, что близка к освобождению, ты можешь попробовать опуститься немного ниже и уделить твоим половым губам некоторое внимание. Это место у многих девушек очень чувствительное, некоторые даже предпочитают его над своим клитором. Я не думаю, что ты будешь чувствовать себя комфортно с пальцем внутри тебя, но это добавит к общему удовольствию. — мой центр стал теплее и даже влажнее, слыша его глубокий голос. — Это также поможет, если ты вообразишь что-то, что тебя возбуждает.
— Ты, — выпалила я, внезапно осмелев.
Нино глубоко вздохнул, и что-то в его глазах изменилось.
— Если это поможет, то да. Представь себе, меня.
Его голос стал ниже, чем когда-либо прежде, а верхняя часть тела слегка напряглась. Сбитая с толку, я уже собиралась спросить, не обидела ли я его, когда заметила, как его плавки натянулись.
У меня перехватило дыхание. Вспышка страха пробежала по мне, но мне было гораздо любопытнее, чем страшно.
— Я же сказал, что хочу тебя, — пробормотал он. — И если ты хочешь исследовать физические возможности, тебе придется преодолеть свой страх перед моей эрекцией.
— Я не боюсь, — сказала я, затем поправила свои слова из-за его правила не лгать. — По большей части.
Он поднялся на ноги, и мои глаза снова обратились к его паху.
— Почему бы тебе не пойти в нашу спальню и не сделать то, что я предложил, и не найти какое-нибудь облегчение?
— А как насчет тебя?
— Я тоже буду искать помощи, — сказал он как ни в чем не бывало.
— Ты бы предпочла, чтобы я удовлетворял свои сексуальные влечения где-нибудь в другом месте? — я сказала «Да» в нашу первую брачную ночь.
— Где? — спросила я.
Он ничего не сказал, только наблюдал за мной с холодной напряженностью. Я тоже встала, потому что почувствовала себя сильнее, хотя Нино все еще возвышался надо мной.
— Я больше не хочу, чтобы ты искал других девушек.
Здесь. Я сказала это. И облегчение нахлынуло на меня. Это беспокоило меня некоторое время, с тех пор как я поняла, что хочу этого брака больше, чем необходимость. Я не была уверена, как они справляются здесь, в Лас-Вегасе, может быть, он никогда не хотел быть верным, если он ожидал, что будет спать с кем-то просто потому, что мог, но это было не то, что я могла принять, если бы мы действительно перешли на физический уровень наших отношений.
Нино посмотрел на меня.
— Значит, ты хочешь, чтобы я обращался к тебе, чтобы удовлетворить свои сексуальные потребности? — в его голосе прозвучали странные нотки, и он шагнул ко мне.
В его глазах мелькнуло любопытство. Я поняла, что это он проводит эксперимент. Я научилась читать его гораздо лучше. Я стояла на своем и не отступала. Он придвинулся еще ближе, пока я почти не почувствовала тепло, исходящее от его тела. Он не прикасался ко мне.
— В конце концов, да, — тихо сказала я. — Очевидно, я еще не могу этого сделать. — честно говоря, я не была уверена, что когда-нибудь смогу это сделать, но я хотела.
— Значит, пока ты не почувствуешь себя готовой, ты предлагаешь мне удовлетворять себя собственными руками?
Я нахмурилась. Он издевается надо мной? Или был серьезным? Это было так трудно сказать, потому что он сказал это сухо, без намека на эмоции. Внезапно я почувствовала себя глупо из-за того, что подняла этот вопрос. Это был Лас-Вегас, он был Фальконе, и, несмотря на его уважение ко мне до сих пор, он все еще был человеком, привыкшим иметь в своем распоряжении девушек, деньги и власть. Почему он должен отказаться от одного ради меня? Я ничего для него не значила. Я была пешкой в этой игре за власть.
Я отвернулась, не в силах вынести его холодной красоты. Повернувшись, я уже собралась уходить, когда он встал на моем пути. Я снова подняла на него глаза.
— Ответь мне, Киара. Ты мне это предлагаешь?
Вздохнув, я кивнула.
— Я знаю, как обстоят дела. Я знаю, что в ваших клубах полно девушек, но да, я хочу, чтобы ты был мне верен. Я не могу исследовать физическую близость с тобой, пока ты видишься с другими девушками.
— Ты понимаешь, что не можешь исследовать свою сексуальность ни с кем, кроме меня.
— Так ли это? — не знаю, зачем я это сказала.
И на этот раз, Нино позволил своему выражению стать тем, которое большинство людей знало, одним из доминирования и подавленного насилия.
— Так и есть. Я никогда не буду выталкивать тебя за твои границы, но то, что я еще не завладел твоим телом своим членом, еще не значит, что я не завладел тобой. Ты моя. Только моя. И пока я жив, никто не тронет, кроме меня.
Я никогда не видела его таким сдержанным, и это напомнило мне о том, каким он был на самом деле. Я чувствовала себя разбитой и была на грани бегства.
Нино тяжело вздохнул и отступил от меня на шаг, затем опустился на стул. Я заморгала. Он нарочно делает себя маленьким? Он внимательно наблюдал за мной.
— Лучше? — тихо спросил он, снова овладев собой.
— Да.
— Я не хотел тебя напугать.
— Разве мы не договорились не лгать? — спросила я насмешливо.
Губы Нино дрогнули.
— Мы договорились. И в какой-то степени ты права. Я знал, что ты уступишь моему взгляду на вещи, если я буду доминировать, и учитывая твою историю, я мог предвидеть, что ты почувствуешь. Но это не было сознательным решением напугать тебя.
— Окей.
Он нахмурился.
— Когда я впервые предложил удовлетворить свое сексуальное влечение в другом месте, ты почувствовала облегчение.
Вернемся к теме. Нино никогда не позволял себе отвлекаться.
— Да, но больше не хочу. Я хочу, чтобы у нас был настоящий брак.
— Разве это не настоящий брак? В конце концов, это официально.
Я покачала головой.
— Это не то, что я имею в виду. Я хочу нормального брака. Для меня это означает быть верным и быть близким только со своим партнером. Это значит заботиться друг о друге, проявлять привязанность, пытаться любить друг друга.
Последнее выскользнуло, потому что в глубине души я хотела этого. Нино снова поднялся на ноги и подошел ближе.
— Я могу быть верным, и я могу показать тебе любовь …
— Но ты не можешь любить, я знаю.
Нино удивил меня, обхватив ладонями мои щеки, его глаза потеплели, выражение лица смягчилось.
— Я очень хорошо умею имитировать эмоции, Киара. Если это поможет тебе чувствовать себя более комфортно, я могу изобразить привязанность и даже любовь.
Я посмотрела на него. Без его слов я бы поверила, что нежность на его лице настоящая. Я с трудом сглотнула.
— Не притворяйся, что любишь меня. Не ври.
Выражение его лица снова стало холодным и прекрасным, и мое сердце сжалось.
— Я хочу заботиться о тебе, и даже если я не могу чувствовать эмоции, видя их на твоем лице, особенно счастье и радость, дай мне определенный уровень удовлетворения. Я не могу дать тебе больше.
— Хорошо, — прошептала я, потому что больше сказать было нечего. Этого должно было быть достаточным. Я ожидала от этого союза гораздо меньшего и гораздо худшего. Я не могла обижаться на Нино за то, что он ничего не чувствует.
— Не хочешь ли зайти внутрь?
— Кажется, я больше не в настроении для прогулок, — тихо сказала я.
Он склонил голову набок.
— Понимаю.
— Может, попозже? — тихо спросила я.
— Конечно. — сказал он. — Как насчет того, чтобы я оделся, и мы еще немного потренируемся в стрельбе?
Для него всегда было легко двигаться дальше, потому что ни одна тема не волновала его так сильно, что его мозг не мог продолжать, но я не хотела делать из этого больше, чем это было, поэтому я кивнула.
Он вернулся через полчаса в черных брюках и черной рубашке, в своей обычной одежде. Я так часто видела его в подобной одежде, но сегодня это зрелище поразило меня. Он выглядел высоким, сильным и грациозным, и татуировки на его руках создавали правильный контраст с его прекрасным лицом.
Два пистолета висели в кобуре у него на груди, но я знала, что он прятал еще больше оружия на своем теле. За последние несколько уроков я стала лучше стрелять, но сегодня моя концентрация была нарушена.
Несколько часов спустя я сидела в нашей гостиной и играла песню, над которой начала работать почти шесть недель назад. Это была песня, которая помогла мне справиться с моим браком с Нино, помогла мне понять мои чувства к этому человеку. Ветер врывался в окна, и я глубоко вздохнула. Я скучала по запаху океана в воздухе, но тепло Лас-Вегаса было приятным. Я больше не чувствовала постоянного холода.
— Что это за песня? — мои пальцы дернулись на клавишах, и пианино издало низкий скулёж в ответ. — Прости, я не хотел тебя напугать, — сказал Адамо, входя в комнату через открытые французские двери.
Я расслабилась и улыбнулась.
— Все в порядке. Я слишком легко пугаюсь.
Он засунул руки в карманы и кивнул в сторону пианино.
— Можешь продолжать играть. Мне нравится слушать.
Слушал ли он меня раньше? Я легонько положила пальцы на клавиши и начала с того места, где остановилась, когда он напугал меня. Он подошел ближе и оперся локтями о крыло. На левой скуле расцвел синяк, губа была разбита. Я никогда не видела его без разбитой губы.
— Что у тебя с лицом?
— Мои братья тренируются драться со мной.
— Когда тебя введут в должность?
Он посмотрел на окровавленные костяшки пальцев.
— Через два месяца. Август. На мой четырнадцатый день рождения.
— Но ты не хочешь?
Адамо пожал плечами.
— Я Фальконе. Каморра моя судьба. — его брови сошлись на переносице. — Но я не хочу делать то, чего от меня ждут.
— Убивать людей.
— Да. — согласился он с мрачным выражением лица. — Я уже это сделал. Убил человека. Застрелил его. Я хороший стрелок. — я кивнула и снова перестала играть. — Мне не нравится убивать, и я не хочу мучить людей или причинять боль девушкам, — прошептал он.
— Тогда не надо, — сказала я и поняла, насколько я глупа. Адамо не мог выбрать свой путь, как другие.
Он выдавил из себя смешок.
— Я должен.
— Что бы ты предпочёл?
Его глаза загорелись.
— Гоночный автомобиль.
— Ты умеешь водить машину?
— Римо разрешил мне водить его машину, когда мне было одиннадцать, и с тех пор я несколько раз участвовал в гонках. Я разбил две его машины. Он был очень зол, и теперь он пристально следит за мной, так что я больше не могу этого делать.
— Так вот почему ты дуешься в саду и слушаешь, как я играю? — спросила я с улыбкой.
— Я должен следить за тобой.
Я расхохоталась, но тут же успокоилась, увидев негодование на его лице. Мне все еще казалось забавным, что младший Фальконе должен был быть моим телохранителем.
— Прости.
— Я хороший стрелок и хороший боец, и не похоже, что кто-то собирается напасть на наш особняк. Это самое безопасное место в Вегасе.
— Потому что люди боятся Римо.
— И Нино, — добавил Адамо и скривил губы в отвращении. — С тех пор как Савио провел свой первый официальный бой в клетке, он стал еще более дерзким, чем раньше. Он думает, что он такой же страшный, как они, но это не так. Даже близко.
— Согласна. Никто так не пугает, как Римо и Нино, — сказала я. Лука был ужасен, но, возможно, потому, что я знала его с юных лет, я могла справиться с его разновидностью страха лучше, чем с Фальконе.
— Да, — пробормотал Адамо, а затем стал серьезным, его карие глаза колебались.
— Нино хорошо к тебе относится?
Я поджала губы. Хорошо это не то слово, которое я бы использовала для обозначения Нино.
— Он …
— Подарок, — протянул Нино, заставив меня подпрыгнуть и Адамо тоже. Я повернулась на его голос. Он стоял в дверях, высокий и холодный, скрестив на груди мускулистые руки. На этот раз он был в рубашке с закатанными рукавами, открывавшими его татуировки.
— Ты должен делать уроки или отрабатывать навыки владения ножом, — сказал Нино, отталкиваясь от стены и направляясь к нам.
Адамо выпятил подбородок, но не протестовал.
— Пока, Киара, — пробормотал он, прежде чем выйти из застекленной двери.
Нино, как всегда, прислонился бедром к пианино, и я заметила, как его брюки подчеркивают мускулистые ноги, как рубашка облегает торс.
— А я хорошо к тебе отношусь?
Я кивнула, но не могла перестать смотреть на него и не вспоминать его утреннее предложение.
— Хочешь пойти в нашу спальню и осмотреть все? — спокойно спросил он.
Несмотря на жар в щеках, я кивнула. Нино выпрямился и протянул руку для меня, и я сделала, как всегда. Его пальцы слегка обвились вокруг меня, но так, что я могла отстраниться в любой момент.
Глубоко вздохнув, я встала со скамейки, слегка вздрогнув, когда его большой палец прижался к моему запястью. Почему он всегда так делает?
Мой взгляд скользнул по его мускулистому, покрытому чернилами предплечью, когда я последовала за ним наверх. В тот момент, когда мы вошли в спальню и мой взгляд упал на кровать, мой пульс начал ускоряться в венах.
Нино уставился на меня.
— Страх или возбуждение… или и то и другое?
— Что? — смущенно спросила я.
Он прижал большой палец к моему запястью.
— Твой пульс участился.
— Поэтому ты всегда прикасаешься ко мне там?
— Это хороший показатель твоего настроения и помогает мне понять твои эмоции в сочетании с выражением лица и дыханием.
Я засмеялась, а потом успокоилась, когда он подвел меня ближе к кровати. Нино поднял бровь.
— И то и другое, — призналась я.
Он опустился на кровать и потянул меня за собой, чтобы я встала перед ним.
— Было бы хорошо, если бы нам удалось уменьшить одно и увеличить другое.
— Какой из них ты хотел бы увеличить? — сказала я тем же научным тоном, что и он.
Его губы дрогнули.
— Ну, — начал он тихим голосом. — Страх легче усилить, чем возбуждение, когда ты это ты, а я это я, но я предпочитаю трудные задачи. Что ты предпочитаешь?
Он очень медленно поднес мою руку к губам, не отрывая глаз от моего лица, и прижался поцелуем к моей пульсирующей точке, затем провел по ней языком.
Легкая дрожь пробежала по моей спине. Как это было возможно, я чувствовала, это между моих ног?
Он пристально посмотрел на меня.
— Страх? — я покачала головой, мой язык отяжелел. — И то и другое? — я обдумала это и нерешительно покачала головой. Взгляд Нино стал еще более пристальным. — Ты уверена?
Не потому, что он вызывал ощущения в моем теле, которых я никогда не испытывала, но покалывание между ног усилилось, и я почувствовала себя горячей и влажной.
— Нет.
Нино кивнул.
— Давай попробуем это изменить. Ладно?
Боже мой, он говорил так уверенно, словно знал, что сделает это хорошо для меня.
Пульс Киары снова участился.
— Окей.
Отпустив ее руку, я потянулся к верхнему ящику тумбочки и вытащил оттуда наручники. Киара издала сдавленный смешок. Быстрый взгляд на ее лицо сказал мне, что она нервничает.
— Обычно у меня в ящике нет наручников, — сказал я, прежде чем она успела сделать выводы, которые могли бы ее расстроить. Я никогда не видел призыва сдерживать себя таким образом и предпочитал доминировать в постели, поэтому я никогда не позволял девушке делать это, и наоборот, было бы так же мало смысла, потому что мне не нужны были наручники, чтобы сдерживать кого-либо. — Я положил их туда после нашего утреннего разговора.
Киара прикусила губу, но никак иначе не отреагировала.
— Я могу приковать одну руку наручниками к изголовью кровати. Что скажешь? Это даст тебе чувство безопасности, не так ли?
— Я так думаю. — сказала она нерешительно.
— Хочешь, я разденусь?
Она быстро покачала головой.
— Нет.
Я внимательно посмотрел на нее.
— Киара. Мы не должны этого делать.
— Я хочу. Я просто немного ошеломлена ситуацией, вот и все.
Я кивнул и отодвинулся от кровати, пока моя спина не уперлась в изголовье, а затем приковал к ней левую руку. Киара не сдвинулась с места.
— Что бы ты хотела сделать в первую очередь?
Она покраснела и заправила прядь волос за ухо.
— Понятия не имею. Что бы ты предложил?
Она посылала смешанные сигналы. С одной стороны, она боялась потерять контроль, но с другой стороны, она нуждалась во мне, чтобы взять под контроль.
— Начнем с поцелуев?
Ее глаза метнулись к моим губам, румянец на ее щеках потемнел, когда она кивнула. Она забралась на кровать. Я старался сидеть как можно расслабленнее, скрестив ноги в лодыжках и положив свободную руку на колени, наблюдая за ней. Не сводя глаз с моего лица, она придвинулась ближе и встала на колени рядом со мной, прижав колени к моему бедру.
Я не пошевелился. Она тихо выдохнула.
— Я никогда раньше не целовалась.
— Это не сложно, Киара, поверь мне.
Она посмотрела на меня взглядом, который я не мог определить.
— Тебе легко говорить. Сколько девушек ты целовал?
Я не понимал, какое это имеет значение.
— Сто двенадцать. Я не целую каждую девушку, которую трахаю.
Она поперхнулась.
— Ты переспал более чем с сотней девушек?
— Да. Я был поздним цветком по сравнению с Римо и Савио. У меня была первая девушка почти в пятнадцать.
— Тогда у меня был первый раз раньше тебя, — горько сказала она, сглотнув и глядя на кровать.
Я поднял руку и приподнял ее подбородок, чтобы увидеть выражение ее лица.
— У тебя еще не было первого раза. То, что у тебя было, не считается. То, что мы собираемся сделать, не имеет абсолютно никакого отношения к тому, что ты испытала.
Ее глаза наполнились слезами, и я опустил руку, не уверенный, расстроили ли ее мои слова, но она придвинулась ближе и нерешительно положила руку мне на плечо.
— Как ты можешь говорить вещи, которые заставляют меня чувствовать себя лучше, когда ты даже не понимаешь, что я чувствую?
— Я констатирую факты. Вот и все.
Она рассмеялась.
— Факты.
Потом ее глаза опустились на мой рот, и она облизнула губы. Я сомневался, что она заметила, но это зрелище немедленно подействовало на мой член.
— Ты собираешься меня поцеловать? — спросил я ее. Она кивнула, но не двинулась с места. — Киара, если ты хочешь контролировать ситуацию, ты должна это сделать.
Она была девушкой, которую я бы определил как покорный тип в постели, и при нормальных обстоятельствах я, естественно, взял бы на себя инициативу, но пока она была захвачена воспоминаниями о своем изнасиловании, это закончилось бы плохо.
Наконец она наклонилась вперед и прижалась губами к моим, закрыв глаза. Я бы предпочел, чтобы она держала их открытыми, чтобы у меня был шанс прочитать ее, но так как у меня не было выбора, кроме как верить, что она отступит, если что-то ее расстроит.
Ее губы были очень мягкими, и давление было легким, почти несуществующим, как наш поцелуй в день свадьбы. Сопротивляясь желанию притянуть ее ближе и показать, как хорошо целоваться, я позволил ей контролировать себя. Через мгновение она отстранилась, нахмурившись, ее кожа покраснела.
— Это странно, потому что ты не двигаешься.
— Я хотел, чтобы ты все контролировала.
— Ничего страшного, если ты возьмешь инициативу на себя и поведешь за собой, потому что ты знаешь, что делать, а я нет, и это заставляет меня нервничать.
Я смотрел на нее, не совсем понимая, что ей от меня нужно.
— Мы связали меня, чтобы ты чувствовала себя в безопасности.
— Да, и это нормально, но я хочу, чтобы ты поцеловал меня, как обычно.
— Обычно я веду.
Она снова закусила губу. Нервы. Я потянулся к ее запястью и прижал к нему большой палец. Она фыркнула от смеха.
— Ты можешь вести… я имею в виду, ты можешь вести, не будучи доминирующим и грубым.
— Я не буду груб с тобой, Киара. И если ты когда-нибудь почувствуешь, что я слишком доминирую, скажи мне, и я изменю свое поведение, хорошо?
Она слегка улыбнулась, но ее пульс все равно участился. Ее было очень трудно читать.
— Мы можем попробовать еще раз?
— Конечно. Я прикоснусь к твоей спине.
Снова всплеск пульса. Я отпустил ее запястье, положил руку ей на поясницу и начал легонько растирать большим пальцем. Ее щеки пылали, и она была мягкой под моими прикосновениями. Она слегка наклонилась вперед, пока ее губы почти не коснулись моих.
Решив посмотреть, сработает ли мое лидерство, я поймал ее губы своими, оказывая большее давление, чем она, и подтолкнул ее губы своим языком. Она без колебаний раздвинула их, и я нырнул. Ее вкус и мягкое тепло ее рта направились прямо к моему члену. Она без колебаний подчинилась поцелую, следуя моему примеру.
Она так легко уступила моим требованиям, так легко, я знал, что она будет продолжать делать это, если мы двинемся дальше, и это заставило меня захотеть сделать именно это, но я сдержался.
Я стал поглаживать ее по спине, поглаживая по позвоночнику. Она сделала небольшой звук в задней части горла, усиливая хватку на моем плече. Другая ее рука прижалась к моей груди, задевая сосок, и я поцеловал ее немного сильнее.
Двигая свободной рукой вверх по ее спине, я хотел обхватить ее голову, но в тот момент, когда я коснулся ее шеи и мои пальцы скользнули в ее темные волны, она дернулась назад.
— Нет. — быстро прошептала она.
Я убрал руку, видя остатки паники на ее лице. Это не было прикосновением, которое я считал проблематичным, поэтому ее реакция удивила меня.
— Твои волосы?
Она быстро кивнула.
— И моя шея. — она сглотнула. — Мой дядя…он держал меня там… он держал меня, когда заставлял… — она посмотрела на меня с отчаянием.
Я без труда прочитал это на ее лице, и мне не нужно было касаться ее запястья, чтобы знать, что ее пульс учащается, потому что она помнила, как ее ублюдочный дядя заставил ее сосать его член, когда она была еще ребенком. И снова я пожалел, что не продлил его мучения. Он очень страдал под моими и Римо руками, и все же этого было недостаточно.
— Понимаю, — сказал я.
Она беспомощно вздрогнула, а затем просто упала вперед, застав меня врасплох, когда она прижалась лицом к изгибу моей шеи и начала дрожать. Я дотронулся до ее спины, и дрожь усилилась. Потом что-то влажное коснулось моей кожи. Она плакала.
— Киара?
Она прижалась к моим плечам, и я обнял ее свободной рукой. Она прижалась ко мне еще сильнее. Я позволил ей выплакаться. Может быть, это ей поможет. Отстранившись, она нежно поцеловала меня, ее глаза изучали, как будто она что-то искала. Я ответил на поцелуй, чувствуя вкус ее слез.
— Прости, — сказала она через мгновение.
— За что?
— За то, что стала эмоциональной. — она вздохнула и на мгновение закрыла глаза. Потом снова открыла их и кивнула на наручник. — Где ключ?
— В выдвижном ящике.
Она склонилась надо мной и дала взглянуть на свою круглую упругую попку. Мое тело определенно сильно реагировало на ее активы. Она сняла наручники.
— Я думаю, что я собираюсь принять ванну. — я не остановил ее, когда она ушла в ванную.
Вместо этого, я вышел и направился в нашу игровую комнату. Римо лежал на диване и смотрел последние бои в клетках на Арене Роджера.
Он взглянул на меня, когда я опустился в кресло, потянулся за бутылкой бурбона на столе и налил себе стакан.
Римо кивнул на мое запястье с красными отметинами металлических наручников.
— Что там произошло? Уже извращаешься со своей женой?
— Киара боится моей физической силы, поэтому я приковал себя наручниками к кровати.
Римо откинулся назад, подняв брови.
— Как будто это тебя остановит.
— Нет, но она чувствует себя в безопасности, вот в чем дело. Ей нужно чувствовать себя комфортно рядом со мной.
Римо прищурился.
— Так ты все еще не трахнул ее?
Я сделал глоток бурбона.
— Мы не продвинулись дальше поцелуев, так что нет.
Римо на мгновение замолчал, что обычно было плохим знаком.
— У тебя терпение святого. Хочешь, я позвоню насчет развлечений?
— Я решил больше не искать других девушек.
Римо рассмеялся:
— Правильно, — а потом протрезвел. — Ты это серьезно?
— Так и есть.
— Ты что, пытаешься стать честным гражданином?
— У меня нет амбиций в этом плане.
Римо покачал головой.
— Сначала Фабиано, теперь ты. Почему все становятся кисками?
— Поскольку я не получаю никакой киски, твой термин вводит в заблуждение.
— Да пошёл ты, Нино. Не будь гребаным умником. Ты действительно думаешь, что сможешь устроить брак? Даже если ты не трахаешь других девушек, ты не будешь заботливым мужем, и ты это знаешь.
Я пожал плечами.
— Знаю, но сейчас я попробую и посмотрю, к чему это приведет.
— Значит, для тебя это какой-то научный эксперимент?
— Возможно.
Это было что-то новое, что-то, с чем у меня не было опыта, и я не мог сказать, как я справлюсь с этим в долгосрочной перспективе, но мне было любопытно, и Киара хотела, чтобы этот брак был реальным.