Извращенные эмоции

ГЛАВА 8

Как всегда, я проснулся около шести утра, лежа на спине и уставившись в потолок. Я проспал около двух часов, что было не намного хуже, чем моя средняя ночь. Я повернул голову на звук мягкого дыхания. Киара свернулась калачиком, ее лицо было скрыто волнистыми темно-каштановыми волосами. После кошмара она крепко спала, и, вернувшись в спальню после разговора с Римо, тоже быстро заснул. У меня не было проблем со сном рядом с ней, даже если прошло много лет с тех пор, как я делил постель с кем-либо, тогда это было с моими братьями, потому что у нас было только две кровати.

Я сел, желая подготовить все к презентации простыней и Дюранта.

Киара резко проснулась, ее глаза расширились от ужаса, когда они остановились на мне. Ее тело напряглось еще сильнее, прежде чем она сглотнула и, наконец, расслабилась.

— Прости.

— За что? — спросил я. Она извинилась за естественную реакцию своего тела. Я не был уверен, почему она думала, что ее страх обидеть меня. После всего, через что ей пришлось пройти, и учитывая, кто я такой, для нее было естественно так реагировать. Убийство дяди и отказ предъявить права на ее тело ничего не изменят.

Она ничего не сказала, и я не мог прочитать выражение ее лица. Я спустил ноги с кровати и встал. Киара ахнула позади меня. Я оглянулся на нее через плечо. Я был голым, потому что предпочитал спать без одежды.

— Я собираюсь принять душ. Тебя беспокоит моя нагота?

Она дернула головой, кивая и качая головой, глядя на одеяла.

— Это да или нет?

— Ты мой муж.

— Так и есть. Но это не ответ на мой вопрос.

Я повернулся к ней лицом, чтобы попытаться вызвать более сильную реакцию. Она сглотнула, ее щеки покраснели.

— Меня это не беспокоит.

Я прищурился.

— Доверять значит не лгать, Киара.

Ее глаза метнулись к моему лицу, и она поджала губы в… разочаровании?

— Окей. Я солгала. Это меня очень беспокоит. Ты пугаешь меня, когда ты голый. Счастлив?

— Не понимаю, как это может сделать меня счастливым.

Она покачала головой. Затем ее глаза метнулись к моему паху, она снова напряглась и отвела взгляд.

— Моя нагота не представляет для тебя опасности. Это не делает меня более опасным, и одежда не даст тебе никакой защиты. Это вопрос физической силы, а не слои одежды.

Мои слова не возымели должного эффекта. Она опустила плечи, делая себя меньше. Страх. Я не знал, как с ней обращаться. Мое отсутствие эмоций никогда не было большой проблемой, когда я имел дело с моими братьями или Фабиано; их было не легко оскорбить, и еще труднее напугать. С другими мое отсутствие эмоций было полезным активом.

— Киара, — я смягчила свой голос, Чего никогда не делал. Ее карие глаза метнулись к моему лицу. — Я сильнее тебя. Это факт. Если бы я хотел причинить тебе боль, меня бы ничто не остановило. Это тоже факт. Но, как я уже сказал, я не собираюсь причинять тебе боль. Моя нагота ничего не меняет. И то, что ты голая рядом со мной, ничего не изменит. Я более чем способен контролировать свои желания, как и любой другой мужчина.

— Мой дядя, — пробормотала она.

— Твой дядя не хотел контролировать свои желания и заплатил за это жизнью.

Для меня тема была исчерпана, поэтому я повернулся и направился в душ.

Когда мы оба оделись, я посмотрел на часы. Было только половина восьмого. Еще рано.

— Почему бы нам не позавтракать перед презентацией простыней?

Глаза Киары расширились.

— Каких простыней?

— Простыни, на которых истекал кровью твой дядя.

— Все поймут, что со мной случилось, — прошептала она, морщась.

— Тебе стыдно? — спросил я, потому что мне все еще было трудно читать по ее лицу и глазам. Мне потребуется некоторое время, чтобы связать выражение ее лица с соответствующими эмоциями.

Она рассмеялась и с трудом сглотнула.

— Конечно, я здесь.

— Тебе нечего стыдиться. Ты не сделала ничего плохого. Не превращайте себя в агрессора, когда ты была жертвой.

Она покачала головой, широко раскрыв глаза.

— Ты не понимаешь. Неважно, что он сделал это со мной. Они обвинят меня. Почему-то с жертвами всегда обращаются как с сообщниками. Ты мужчина. Ты не понимаешь.

Ее голос и слова заставили меня понять, что на ее лице отразился гнев.

— Дело не в том, чтобы быть мужчиной. То что ты сделала в этом нет ничего плохого. Он заставил тебя.

— Неужели ты не понимаешь? Я девушка. Я виновна по умолчанию. Так всегда бывает. Они скажут, что я просила. Улыбка означает, что я флиртую. Хорошее слово означает, что я прошу об этом. Открытая одежда означает, что я приглашаю на прикосновения. Это факт, Нино.

Я посмотрел на нее, удивленный ее горячностью. Девушки, с которыми мы имели дело, не были склонны к многословным ответам, но Киара была красноречивой и умной, и она могла постоять за себя, если преодолеет свой страх передо мной и мужчинами в целом.

— Если тебе стыдно, если ты позволяешь им так себя вести, ты укрепляешь их невежество. Борись с ними.

— Я дралась один раз в жизни, и от этого он сделал мне только хуже! — она закричала. Она снова сглотнула.

Я предположил, что это была ее попытка контролировать свои эмоции, чтобы остановить слезы, но они все равно скопились в ее глазах. Возможно, мне следовало продлить пытки ее дяди на несколько дней, но мы должны были вернуться в Вегас сегодня.

Ее глаза скользнули по моему лицу, и она напряглась.

— Мне очень жаль.

Я склонил голову набок.

— За что?

— За то, что кричала на тебя. Я не должна этого делать, не должна провоцировать тебя.

— Провоцировать меня?

Она нахмурилась. Мои слова, казалось, имели для нее так же мало смысла, как и ее слова для меня. Она обхватила себя руками за грудь в защитном жесте. Она боялась моей реакции?

— Твое мнение не провоцирует меня, Киара. И, как я уже сказал, я не действую на гнев. Ты не должна быть покорной. Я не почувствую нападения, если ты встанешь против меня. Я осознаю свой статус и власть и не нуждаюсь в твоем подчинении или лести.

Она нахмурилась еще сильнее, но опустила руки. Ее груди приятно прижались к ее топу, но я перевел взгляд на ее лицо. Мне в голову пришла еще одна мысль, о которой я раньше не задумывался.

— Когда он пришел за тобой, на простынях, должна была быть кровь.

Она побледнела.

— Так и было. Каждый раз.

— Почему служанки, которые чистили твои простыни, не предупредили твоих опекунов? Твой дядя Феликс поступил бы иначе, если бы Дюрант обесчестил тебя под своей крышей. Это то, что диктует честь.

Она явно боролась сама с собой, и я дал ей несколько минут, чтобы сформулировать ответ.

— Он заплатил одной из горничных, чтобы она очищала меня и простыни после… после того, как он закончил со мной.

Бессознательно я коснулся ее плеча, зная, что многие люди находят утешение в физической близости. На ее тело было приятно смотреть и приятно ощущать. Она не отпрянула. Она снова сглотнула и слегка улыбнулась мне.

— Как ее зовут?

— Горничную?

Я кивнул.

Киара колебалась, ее глаза изучали мое лицо, но что бы она ни хотела увидеть, этого не было.

— Зачем тебе это знать?

— Как ее зовут? — я повторил вопрос, но сделал свой голос более доминирующим.

Как и ожидалось, она уступила господство. Ее учили подчиняться.

— Дорма. Она работает на дядю Феликса и тетю Эгидию. — ее глаза расширились. — Что ты собираешься с ней сделать?

— Я ничего не собираюсь делать, — честно сказал я, и она расслабилась. Римо да. Я протянул руку. — Пойдем. Давай возьмем что-нибудь поесть.

После секундного колебания она вложила свою руку в мою. Мои братья, Киара и я, а также Фабиано и Леона были единственными, кто остался ночевать в особняке, но люди должны были прибыть на бранч и презентацию простыней через пару часов. Киара тихо последовала за мной через дом.

— Это принадлежало твоим родителям до того, как их убили.

— Да, теперь он принадлежит моим братьям.

— Лука убил твоего отца.

— Да, — просто ответила она.

— Ты не скучаешь по нему?

Она на мгновение встретилась со мной взглядом.

— Ты скучаешь по отцу?

Я наклонил голову.

— Нет.

Мы вошли в кухню. Несколько горничных из дома Риццо и Витьелло были заняты приготовлением завтрака.

Братья уже завтракали за кухонным столом. Фабиано и Леона все еще были наверху, вероятно, занимались сексом.

Когда мы вошли, служанки обернулись и, заметив меня, быстро опустили головы. Одна из них, женщина лет тридцати с короткими каштановыми волосами, перевела взгляд на Киару, пульс которой ускорился под моим большим пальцем. Должно быть, это Дорма.

Я потянул ее к столу и опустился на стул рядом с Римо. Он был одет в тренировочные брюки, больше ничего. Вероятно, Савио переоделся, потому что Римо не вернулся в спальню за своей одеждой. Киара села рядом со мной с нерешительной улыбкой.

— Доброе утро.

— Доброе утро, — сказал Адамо. — Как спалось?

Его глаза метнулись ко мне, и он покраснел. Римо наклонился над столом и с ухмылкой постучал себя по лбу.

— Она этого не делала. Что ты думаешь?

Киара неуверенно посмотрела на меня, как будто не знала, как реагировать. Ей придется научиться не искать моего одобрения. Я отпустил ее запястье, схватил яблоко и откусил кусочек.

— Было бы лучше, если бы ты позволил мне быть частью веселья, — сказал мне Савио.

Адамо снова взглянул на Киару.

— Лас-Вегас действительно классный. Ты многое можешь сделать.

— Уверена, мне там понравится, — тихо сказала Киара.

Римо приподнял бровь, когда я наклонился к нему и прошептал на ухо.

— После того как ее дядя изнасиловал ее, одна из служанок помогла ему сохранить это в тайне. Она очистила Киару от крови.

Римо отстранился, его губы растянулись в улыбке.

— Где мне ее найти?

Я перевел взгляд на женщину с короткими волосами. Римо проследил за моим взглядом, потом снова посмотрел на меня, и в его глазах мелькнуло возбуждение.

— Я позабочусь о ней после представления простыней. Я не хочу пропустить это.

— Сказать пилоту, что мы вылетим позже?

Римо начал считать.

— Я не задержусь.

Подошла Дорма с массивной кастрюлей.

— Я приготовила яичницу с беконом, как вы просили. — сказала она Римо.

Он ухмыльнулся.

— Да. Мне нужно пополнить свои резервы.

Она положила некоторые яйца и бекон на свое место. Она посмотрела на меня.

— Хотите немного? Уверена, что после брачной ночи они вам понадобятся.

Она перевела взгляд на Киару, которая еще глубже погрузилась в кресло.

— Это правда, — тихо сказал я. Мой взгляд остановился на дорогом ожерелье на ее шее. — У вас там изысканное украшение. Риццо так хорошо вам платят?

Она моргнула и коснулась ожерелья, ее глаза снова обратились к Киаре.

— Это… это был подарок, — возмущенно сказала она. Я холодно улыбнулся.

— Вы уверены? Или кто-то другой заплатил за это, Дорма?

Она побледнела и сделала шаг назад. Римо смотрел на нее, как кошка на мышь. Она повернулась и поставила сковородку на плиту, затем подошла к другим служанкам. Время от времени она бросала взгляд на Киару, которая продолжала вздрагивать каждый раз.

— Она начинает меня бесить, — пробормотал Римо.

Он встал и потянулся. Все служанки посмотрели на него. Это было его шоу. Его штаны висели низко на бедрах, и они смотрели на его покрытой шрамами грудь. Римо, как и я, был вырван из многолетней борьбы. Вы могли бы сказать, что наши мышцы были не только от поднятия тяжестей. Мы проливали за них кровь.

Он поднял кобуру с ножом и надел ее на голую грудь. Глаза Киары расширились. Затем она быстро отвернулась. Горничные были охвачены чем-то средним между потрясением, страхом и восхищением. Савио закатил глаза и пробормотал.

— Хвастун.

Римо подошел к служанкам и остановился позади Дормы.

— Выглядит восхитительно, — мрачно сказал он, глядя через ее плечо на то, что она и другая горничная готовили. Конечно, он имел в виду не еду. Дорма придвинулась поближе к столу, но Римо наклонился ближе. — Не могу дождаться, когда попробую. Я умираю с голоду.

Адамо покачал головой и хмуро уставился в тарелку. Дорма покачала головой.

— Это на потом. Вы не можете получить это сейчас.

Римо приблизил губы к ее уху.

— Я могу подождать. Не волнуйся. Оно того стоит.

Она заметно вздрогнула, но Римо отступил, схватив еще один кусок бекона со сковороды, прежде чем вернуться к столу.

Киара осталась на кухне с Леоной, Адамо и Фабиано, а Савио, Римо и я повели Луку и Маттео наверх, в спальню.

Я открыл дверь, чтобы Лука мог войти. Они с братом осмотрели кровать и ее окрестности.

— Разве я не говорил тебе не пачкать стены кровью? — раздраженно сказал Лука, но в его глазах промелькнуло что-то еще.

— Эту комнату можно очистить, только полив из шланга.

— А еще лучше сжечь, — предложил Маттео. Он покачал головой и переглянулся с братом.

Римо пожал плечами, и уголок его рта приподнялся.

— В конце концов все вышло из-под контроля.

— Не сомневаюсь, — сухо сказал Лука, оценивая другого Капо.

Савио обошел вокруг кровати, разглядывая Дюранта.

— Чувак, в следующий раз позвони мне, когда повеселишься. Почему я должен был нянчиться с Адамо, пока ты был в ударе?

Лука покачал головой.

— Черт, вы, Фальконе, все с ума посходили.

Я указал на место преступления.

— Полагаю, комнаты хватит, чтобы отправить сообщение, которое ты намеревался?

Маттео фыркнул.

— Чтоб мне в задницу. Какая ирония в том, что именно вы выступили против изнасилования.

Я спокойно посмотрел на него, потом на Луку.

— Ты не одобряешь наших обычаев.

— Да, — ответил Маттео, оскалив зубы.

— Как вы наказываете девушек на своей территории?

— Если это возможно, то нет.

— Что ты делаешь с женщинами наркоторговцами, которые крадут деньги или предают тебя и продают братве? Как вы справляетесь со шлюхами, которые не платят за то, что ходят по вашим улицам, или девушкам, которые занимают деньги и не возвращают их?

Римо подошел к Маттео.

— Полагаю, ты ведёшь себя с ними так же, как с мужчинами. Или ты нашёл способ пытать их по-женски? Ты нашёл способ сделать смерть менее окончательной для них?

Рука Маттео потянулась к ножу, и я положил руку на пистолет, но Римо держал свою, и он видел движение Витьелло. Он ухмыльнулся.

— Мы даем им выбор. И что ты думаешь они выбирают?

Маттео усмехнулся.

— Тогда тебе следует пересмотреть свои методы.

Римо усмехнулся.

— Не беспокойся о моих методах. Я Лас-Вегас. Я владею всеми клубами, шлюхами и наркоторговцами. И скоро я изгоню каждого гребаного ублюдка братвы со всей моей территории, а после этого я буду иметь дело с гребаными мексиканцами, а затем я буду Западом.

Это не так просто. Лас-Вегас и Рено были под нашим полным контролем, но нам все еще приходилось делить многие другие города на Западе с Русскими и картелем. Чтобы изгнать их из каждого города, потребовались бы значительные усилия и силы. Силы, которые мы в настоящее время используем для мести экипировке.

— У нас гости, которым нужно это увидеть, — твердо сказал Лука.

— Но я думаю, что мы исключим девушек из спектакля. Не думаю, что большинство из них способны это переварить.

— Может, хватит нянчиться с ними, как с хрупкими фарфоровыми куклами? — пробормотал Римо.

Лука холодно улыбнулся.

— Я делаю, что хочу, на своей территории, а ты можешь делать, что хочешь, на своей.

Мы спустились вниз. В гостиной собрались подчиненные и капитаны Луки, а также их жены и несколько солдат Фамильи низкого ранга. Они смотрели на нас с нескрываемым любопытством. К нам подошли Фабиано, Леона, Киара и Адамо.

— Планы немного изменились, — сказал Лука. — Мы проведем презентацию простыней в главной спальне.

Ропот пошел по гостям.

— Я настоятельно советую людям, чувствительным к большому количеству крови, оставаться здесь, — сказал Лука.

Некоторые нерешительно засмеялись, но замолчали, поняв, что он не шутит.

Все мужчины в комнате последовали за ним. Конечно, они никогда бы не признались, что у них проблемы с кровью, но несколько девушек последовали за ними. Среди них были тетя Киары — Эгидия и Джулия, несмотря на явное отвращение мужа к этой идее. Жены Дюранта Криминеллы там не было. Она вернулась домой после того, как Лука рассказал ей, что сделал ее муж. Она знала, каково наказание за такие вещи. Все знали.

Как и ожидалось, вид Дюранта вызвал нужный шоковый эффект. Эгидия бросилась в ванную и не вернулась, а Джулия, спотыкаясь, налетела на мужа, уткнувшись лицом ему в грудь. Он смотрел на эту сцену с тем же легким удивлением, что и Лука с Маттео.

— Скажите своим солдатам, скажите всем, что именно это происходит с насильниками ублюдками на моей территории, — сказал Лука.

Когда гости разошлись и спустились вниз к завтраку, остались только Лука, Маттео, Римо, я и Феликс.

— Я не знал, — тихо сказал он, демонстративно не глядя на Дюранта.

— Мне трудно представить, что ты не заметил изменений в поведении Киары после изнасилования. Она все еще боится мужской близости. Думаю, это было не лучше, когда ей было тринадцать, — резко сказал я.

Лука поднял бровь.

— Это правда, Феликс. Ты знаешь, я ожидал, что мне сообщат о таком преступлении, чтобы я мог предложить подходящее наказание.

Феликс побледнел.

— Я не знал. Киара не моя дочь, и она всегда была странной. Если она и вела себя странно, я списывал это на то, что случилось с ее отцом.

Я прищурился, глядя на него. Даже человек с посредственным восприятием заметил бы, что что-то не так, если бы обратил внимание. Но Киара, будучи дочерью предателя, вероятно, прожила большую часть своей жизни в тени.

Теперь она была Фальконе. Она научится держать голову высоко.