К чему снится Император?

Глава 11

После первого разговора Николая с Сеймуром последовали ещё два, а ответом в итоге был отказ Лондона. «Тем хуже для самой Англии!» — решил государь.

Николай был крайне честолюбив, он желал затмить своего брата Александра I, победившего Наполеона. Вдобавок государь внутренне, по его словам, ощущал поддержку Бога во всех его действиях. Разгром восстания декабристов, приход Николая Чудотворца во время холеры, спасение Зимнего дворца, успокоение картофельных бунтов — всё это, с точки зрения Николая, было явным примером божественного покровительства императора.

Тем не менее даже решив начать войну, Николай старался соблюсти все приличия. В столицу Турции Константинополь было послано посольство во главе с князем Меншиковым. Этот товарищ меньше всего подходил на такую должность, так как слова «деликатность», «обходительность» ему, похоже, были вообще незнакомы. Он не только не поклонился султану, как было положено по этикету, но и стал в разговоре с последним откровенно хамить. На самом деле, договориться в то время с Портой было возможно, она явно не желала войны и была готова идти на уступки. Но после такого…Кроме того, в Константинополе Меншикову противостоял на дипломатическом поприще английский лорд Стэтфорд-Рэдклиф, опытный и образованный дипломат, который не допускал никаких ошибок в проведении линии Лондона.

В результате переговоров ультиматум Николая был отклонён. Если требования императора предоставить преимущественные права в святых местах православной церкви, правительство Турции ещё могло удовлетворить, то требование России передать ей право покровительства всем православным подданным султана было просто невозможным, так как приводило к потере Османской империей суверенитета над значительной частью государства.

В 1853 году был издан манифест Николая о войне с Турцией. Русские войска перешли р. Прут и заняли Дунайские княжества. В ответ на это уже 31 июля 1853 года представители Великобритании, Франции, Пруссии, Австрии приняли в Вене ноту, которая содержала требование немедленно покинуть занятые территории и остановить агрессию. Николай проигнорировал этот документ, что лишь обострило ситуацию. Начались русско-турецкие бои на Дунае и Кавказе, а в ноябре произошло Синопское сражение, где эскадра под командованием вице-адмирала Нахимова уничтожила слабый флот Осман-паши. После этого в Чёрное море вошли английские и французские эскадры для защиты турецкого флота. В январе-феврале Англия и Франция отправили России ультиматумы с требованием убраться из Турции, что отверг Николай. В марте 1854 года Англия и Франция объявили России войну. Русский император внезапно осознав, что тучи сгущаются, обратился к Пруссии и Австрии с просьбой сохранять нейтралитет. Они же, напротив, потребовали вывода русских войск из Дунайских княжеств, грозя объявлением войны. Данное требование шокировало Николая, и он был вынужден его удовлетворить, опасаясь оказаться в полном кольце врагов.

Русские войска к такой войне подошли совершенно неподготовленными. Привычка Николая вмешиваться во все государственные дела, его чрезвычайный консерватизм, а также стремление окружать себя лишь послушными, безынициативными людьми привело армию к серьёзным проблемам. Основная масса русских войск была вооружена гладкоствольными ружьями, стрелявшими на расстоянии до 300 шагов, в то время как противостоящие нам силы имели на вооружении по большей части нарезное оружие, имеющими дальность до 1200 шагов. В этом плане английская винтовка Энфильда и французский штуцер Тувенена на голову превосходили русское пехотное оружие 1845 года. Подготовка русских войск была откровенно слабой. На стрелковое обучение выдавалось лишь 10 патронов в год. Говорить о какой-то меткости в стрельбе при этом обучении выглядело просто кощунственным. Более того, консерватизм Николая приводил к тому, что упорно считалось необходимым отдавать внимание штыковой атаке и действиям в сомкнутом строе, что уже устарело. Паровых линейных кораблей в русском флоте, в отличие от английского и французского, вообще не было, что уже явно выводило на мысль об отсталости военно-морского флота. Санитарное состояние армии было отвратительным. Даже в мирное время смертность рекрутов по невоенным причинам просто зашкаливала. Как вообще можно было решиться на войну при таких обстоятельствах? Ответ очевиден, — неграмотность и глупость.

Какова была роль наследника в начавшейся войне? Весьма незначительная. Государь в приказном порядке запретил ему участвовать в военных действиях. Было опасение и за жизнь наследника, и пресловутая ревность в делах, особенно военных, а ещё Николай с офицерами опасался за психику Александра. Приближённые ему прямо заявляли, что такого просто не может быть, что, убив так много людей на Кавказе, наследник расслаблен и спит словно дитя. Не может нормальный человек не испытывать переживаний после такого. Это выходит за рамки любого понимания. Подозревали, что продолжение военных действий может сделать Александра кровавым маньяком.

В это время я понимал, что ситуация с начавшейся войной явно выходит из-под контроля. Папенька запретил мне ехать на войну и лезть в армейское управление. До меня также доходили и некоторые слухи о моей кровожадности…Последнее не удивляло. В боевых действиях личность человека всегда раскрывается. Тут сложно что-то скрыть. Ещё в прошлой жизни столкнулся с тем, что не испытываю сильного страха, переживаний, посттравматического расстройства. По факту я боялся потерять душу в астральных столкновениях, но никак не умереть биологически. Людям этого не объяснишь…Меня считали ненормальным и в прошлой военной жизни. Как-то я в боевой операции, прокрался в дом и ликвидировал трёх боевиков, ужинающих за столом. Поскольку я не ел тогда уже сутки, то просто сел рядом с трупами и доел то, что было на столе. Зашедших в дом моих сослуживцев, подобная картина почему-то сильно возмутила. Были и некоторые другие схожие моменты, из-за которых отношения в коллективе у меня не сильно складывались. А ведь главное, что в отличие буквально от всех я не разговаривал матом, был предельно вежлив, собран и тактичен. Им не нравилось это. Они не понимали, почему я вроде такой спокойный и интеллигентный, и в то же время настолько леденяще безжалостен. В итоге я и застрял на звании капитана, хотя давно его перерос. Меня не убирали, поскольку я был крайне эффективен во всех операциях, но в то же время не повышали, потому что не понимали, чего от меня можно ожидать. Это раздражало ещё с детства. Считая меня «не таким», люди одновременно сами притворялись другими. Так, у меня и стала складываться нелюбовь к лицемерию. Я не был социопатом, так как испытывал все обычные эмоции: любил, жалел, страдал…Но в то же время я всегда подчинял себя цели и долгу. Это позиция стоицизма, — быть невозмутимым и подчиняться судьбе. Большинство людей, когда на них наваливаются беды, ревут словно нагруженные большим весом ослы. Я же выбираю путь безжалостности. Зачем ныть, сомневаться, переживать, если ничего нельзя исправить? Надо действовать, ибо всё решено. Мне легче так жить, — это моя суть, и именно это моя черта характера всегда отвергается окружением.

Осознав невозможность действовать на войне напрямую, я выбрал решение делать то, что могу. А что делать, когда враг наступает?.. Правильно, — готовиться к обороне…Тем более что враг наступал по всем фронтам. В империи в это время всё рушилось. Неудачи в начавшейся в войне, привели к росту оппозиционного движения. Стали создаваться уже настоящие революционные организации, и это вместе с возможностью военного поражения ставило Россию на грань пропасти. Понимая невозможность наступательных действий, я выпросил у Николая финансирование для разработки и внедрения появившихся мин Якоби, которые на тот момент мне показались перспективными. Государь выделил мне деньги по типу, чёрт с тобой, страдай ерундой и занимайся дурацкими бочками с порохом, но не лезь в военные дела. Вторым фронтом оборонительной работы мне виделось образование, — себя всё-таки никуда не денешь, — я прежде всего преподаватель. Начал писать учебники по философии и обществознанию, которых на тот момент в стране просто не было. Всё заменялось законом Божьим. Неудивительно, что этот вакуум мысли был быстро занят революционной идеологией. Так сделав свой очередной выбор, я стал спокойно наблюдать за продолжающейся катастрофой.

На протяжении 1854 года флот Англии и Франции нанёс удары по русским портам на Чёрном и Азовском морях, Русском Севере, на Камчатке. Русские войска, в свою очередь, смогли немного продвинуться на Кавказе, оттеснив турецкие силы.

В сентябре 1854 года Англия и Франция высадили 61 тысячу солдат в Евпатории. 8 сентября 1854 года русская армия потерпела поражение на р. Альме, после чего отошла к Севастополю, а от него к Бахчисараю. 14 сентября противник захватил Балаклаву. По приказу главнокомандующего А. С. Меншикова у входа в бухту в Севастополь были затоплены русские корабли для перекрытия пути прохода более совершенным, в военном плане судам противника. 5 октября 1854 года начались бомбардировки Севастополя. Тем временем Меншиков получил подкрепление, но самолично оставил позиции и передал функции главнокомандующего Данненбергу. Меншиков, обладая превосходящими в численном плане войсками, вёл себя нерешительно, пассивно, больше всего опасаясь сделать ошибку. Он не обладал полководческими способностями, что начал явно осознавать. Но такое внезапное оставление своих функций главнокомандующего перед началом битвы под Инкерманом, привело к ещё большим проблемам. Данненберг не знал местности и не имел даже нормальной карты. Он поменял диспозицию русских войск, что привело к неразберихе. Подчинённые ему генералы Павлов и Соймонов были окончательно сбиты с толку противоречивыми приказами. В начавшейся битве 37 тысяч русских солдат атаковали 8 тысяч англичан. Те обратились за помощью к 8-тысячному французскому отряду. Одновременно с этим генерал П. Д. Горчаков, стоявший во главе Чоргунского отряда с 20 тысячами солдат и должный этому противодействовать, просто бездействовал. В результате битва закончилась разгромом и отступлением русских войск. Наши потери составили 12 тысяч человек, а враг потерял вдвое меньше. Так, противник с небольшими силами побеждал превосходящие русские войска…

Все эти события Николай очень тяжело переживал и ушёл в депрессию. Он перестал даже подниматься к себе на третий этаж и занял небольшую комнату на первом этаже. Именно в этой в скромно обставленной комнате на железной кровати, с набитым сеном, тощим тюфяком, он и заболел простудой. Казалось бы, надо просто лечиться, — это всего лишь простуда. Однако государь даже с поднявшейся температурой отказался это делать и поехал на смотр полков. Он словно сознательно вредил своему здоровью. В итоге…Николай слёг с воспалением в постель. Ночи он проводил без сна, а печальные известия, приходившие с фронта, угнетали его. Внутренний жар нарастал.

В ночь с 17 на 18 февраля императору предложили причаститься.

— Позовите ко мне моего старшего сына, — приказал государь. — И известите остальных детей и императрицу.

— Папенька! — сказал я, взяв обеими руками холодную руку отца.

— Что ж тут поделаешь…Хотел оставить тебе царство мирное и устроенное. Бог судил иначе…Служи России!

В полном сознании император исповедался, приобщился Святых Тайн, благословил близких.

— Государь, тихо сказала на ухо Александра Фёдоровна. С тобой хотят проститься Юлия Баранова, Екатерина Тизенгаузен и Варенька Нелидова.

— Нет, дорогая, я не должен их видеть. Оставьте меня.

Когда священник благословил его, он сказал:

— Я никогда не делал зла сознательно…

Агония была мучительной.

Через несколько часов после смерти Николая собрался двор для принятия присяги. Брат Константин произнёс её громко. «Я хочу, чтобы все знали, что я первый и самый верный из подданных императора».

Похороны состоялись 6 марта…А уже на следующий день новый государь принял на себя командование и выехал в Крым.

На фронте Александр, по словам современников, показал себя человеком решительным и безжалостным. Железной рукой был наведён порядок. Были переданы под трибунал Меншиков, Данненберг, Горчаков, нормализовано снабжение русских войск, подтянуты резервы.

— Переходите к первому этапу, — отдал приказ Александр Милютину.

Через несколько дней начались взрывы вражеских кораблей. Англо-французский флот неожиданно наткнулся на «адские машины» и на Балтике, и на Чёрном море. Мин был много, и они ставились прежде всего на путях следования врага. В течение недели затонуло больше 30 кораблей. Но противник учился быстро. Мины были ещё примитивными, — их можно было тралить. «Адские машины» стали взрывать, оттаскивать, но они всё равно сильно мешали и периодически взрывали неосторожные суда.

— Переходите ко второму этапу, — приказал государь.

— Вы уверены Ваше Величество? Это нарушение правил и обычаев войны.

— Дмитрий Алексеевич об этом знают 7 человек. Если правда всплывёт, то умрут все, включая их семьи.

— Как скажете Ваше Величество.

В течение следующей недели в лагере противника неожиданно распространилась жестокая холера. Да, вы все правильно поняли. Александр отдал приказ со всеми предосторожностями выкопать холерные ямы, которых в России было немало и отравить водоёмы противника.

Количество больных среди англо-французских войск росло каждый день, но отступать никто не собирался. Подтягивались резервы, создавались закрытые полевые лечебницы.

В ставке противника тем временем пытались разобраться со свалившими на них как снежный ком, проблемами.

— Что будем делать господа? — спросил командующий английским экспедиционным корпусом Раглан.

— Ситуация прескверная. Корабли продолжают натыкаться на мины. Откуда вообще появились эти «адские машины»? Мы их научились тралить, но русские приловчились их ставить по ночам, так что на рассвете движение бывает затруднено и взрывы кораблей продолжаются. Ещё и холера эта, чёрт бы её побрал. По-хорошему надо сворачивать компанию, — высказался Сент-Арно, командующий французскими экспедиционными силами.

— Если уйдём с Крыма, то война будет проиграна, — недовольно заявил Ахмет-паша, командующий турецкими силами.

— Мы уйдём, но на наших условиях. Надо взять Севастополь и потом диктовать свои требования, — успокоил турецкую сторону Раглан.

— Это приемлемо, — согласился Ахмет-паша.

— Значит так, предлагаю усилить атаку Севастополя. Все силы концентрируем на нём. Падение черноморской военной базы станет поражением русских войск. После этого мы навяжем им свои условия.

В русской ставке же обстановка была спокойной и организованной. Александр выстроил жёсткую дисциплину и личную ответственность каждого командира. Каждый знал, что он конкретно должен делать и что будет ему лично, если он не выполнит свою задачу.

— Переходим к третьему этапу, — приказал Александр после того, как ему доложили об усилившихся атаках противника на Севастополь.

В течение ночи под должным прикрытием русские войска отошли от Севастополя. Утром же туда массой хлынули англо-французские войска. Они были воодушевлены, так как им было сказано, что война закончится с падением отчаянно сопротивляющегося Севастополя. Противник занял все ключевые здания и высоты города, но вдруг…раздался гигантской силы взрыв. В тайных подземных коммуникациях города, так щедро настроенных во время оборонительных боёв, было заложено гигантское количество мин и бомб. За одним взрывом последовали остальные, — весь Севастополь горел, а вместе с ним горели англо-французские войска, оказавшиеся в огненном капкане. Зрелище было ужасающим. Запах горелого человеческого мяса чувствовался даже на значительном расстоянии.

Деморализация союзников была полной. Не было ни сил на продолжение войны, не было даже возможности сохранить какое-то приличие. Оставшиеся англо-французские корабли ушли от Черноморского побережья России. Но и на этом страдания их не закончились. Вернувшись домой, — они распространили холеру, которая словно пожар, разошлась по всей Европе… Так начиналось правление нового императора России…