Кабальеро плаща и гитары. Том 3, 4, 5

Глава 25. Всеночный концерт (часть 2)

Глава 25. Всеночный концерт (часть 2)

Ребят встретили нормально. Вид у них был бодрый – выспались-таки, пока ехали. Это Венера, целая планета, и Самара находится на самом деле на обратной от Альфы стороне, это не метафора, а потому путь сюда неблизкий. Часов восемь - десять езды на вакуумном поезде, в зависимости от расписания. Учитывая, что перед тем, как сюда ехать, я выпил на репетициях из них все соки, отдых ребятам был крайне нужен. Даже такой.

- Ну чё там? – хмурясь от недосыпа и щурясь от яркого света перрона спросил Хан.

- Не знаю, - честно ответил я. – Но Дима говорит, всё норм.

- Тогда поехали, чо, - так же пасмурно бросил Карен, закидывая на плечо ремень своей басухи.

В дороге, в машине, ребята растряслись и ожили. Возможно взбодрило присутсвие девочек. Девочки всю дорогу молчали, но настоящему самцу и этого достаточно для бодрости духа.

- Ну, командор, - усмехнулся Карен, но не ехидно, по-доброму, - давай, финальную вводную.

- Да всё тоже, парни, - ответил я. – Говорим правду, ничего кроме правды, но бог вас упаси говорить всю правду. По теме с Веласкесами – говорю я. По всей творческой лабуде и тем более романтике – засирайте им уши как хотите, дело ваше. Линия та же, мы не против власти, мы – нонконформисты. Моя чуйка подсказывает, что нас сегодня будет слушать далеко не триста тысяч, мы должны стать рупором, но рупору, который живой и нормально общается на разные темы, у которого свои страсти и проблемы, верят охотнее. Так что мы должны быть естественными, никакой фальши. Не пытаемся что-то доказать или показать. Будем сами собой, и мать его так!

- Это мне нравится, - закивал Фудзи. – Быть самими собой – это круто, чуваки!

Полпольский оказался коренастым приземистым мужичком с лёгкой горбинкой на носу. Очень интеллигентного вида, с признаками хорошего интеллекта на лице. Люблю таких, они всегда самые интересные противники. Сейчас мы были союзниками, и это особенно радовало. Сеньор редактор вышел к нам в холл, которым оказалась всего-навсего комнатушка с двумя диванами и охранником перед входом в типовую квартиру класса люкс, где как бы должны ждать вызова гости студии. В саму студию вела единственная дверь с надписью: «Радио Романтика». Просто, лаконично, демократично.

- Так, ребят, сейчас тихонько войдёте и начнёте настраивать свои инструменты, - кивнул он на гитары, которые держали в руках Карен и Хан. Фудзи ограничился палочками – из всех нас был наиболее налегке. Я нёс свою крошку с коняшкой, а она полегче электронных сестёр армянской и дагестанской диаспор нашей команды. – Работаем тихо, не кричим, ничего не роняем. Громких звуков не издаём. В студии работает ди-джей, у него свой эфир, ещё двадцать минут. Через двадцать минут запускаем рекламный блок, заставку, и мы с вами включаемся. Вас как, вначале представить, или начнёте с песни?

- А как обычно начинают? – спросил Карен.

- Кто как. – Полпольский пожал плечами. - Потому и спрашиваю.

- Тогда с песни, - подумав о чём-то своём кивнул он. – Согласны? – Это нам. Мы были не против.

- Хорошо, начинаете без объявления. Ди-джей закончит эфир и выйдет, к вам зайду я. До этого буду в режиссёрской. Звукооператор у вас свой, они с нашим состыковались, на связи будут оба. Если что, спрашивайте у них. Пока не начнётся эфир, разумеется.

- Понятно. – Мы кивнули.

- И это… - Он помялся. – Ребят, эти вопросы решаю не я, вне моей компетенции. Но просьба. От себя. Давайте поменьше политики, и по возможности вообще без пропаганды насилия?

Как говорят «на районе», «перец очковал». И правильно делал. Я б на его месте тоже очковал. У него фамилия русская, и зовут его не Маркус.

- Мы постараемся, - улыбнулся я за всех, стараясь, чтобы улыбка была по-настоящему доброй. Видимо не получилось, сеньор редактор отшатнулся. Но продолжил сурово буравить нас взглядом.

- И ещё, и это тоже вне моей компетенции, но всё же. Ребят, это романтическое радио. Лёгкая спокойная расслабляющая музыка о любви. Под которую хорошо сидеть с девушкой в ресторане, или раскладывать её же на диване в гостинице. У вас… - он скривился. – …Очень боевой репертуар. Бешеный. Просьба лично от меня, поиграйте песни поближе к нашему формату, а? У вас же есть такие песни.

- Есть, - согласился Хан. – Сделаем. Ну что, пошли? Время! – ткнул он сеньору в свой браслет.

- Да, конечно. – Полпольский вздохнул, развернулся и повёл нас в студию.

Студия представляла собой несколько комнат в одной квартире. Большой квартире, многокомнатной, но квартирный формат витал в воздухе, не давая забыться. Самая большая и при этом самая дальня комната, в секторе такие называют словом «зал», была, разумеется, собственно студией в прямом смысле слова, откуда ижёт эфир. Там за длинным столом сидел парень в огромных «лопухах» и трындел про что-то до зубной боли сопливое. За стол приглашались гости эфира. По дороге к залу-студии от коридора шли ответвления. Один коридорчик вёл в кухню, которая была по назначению, кухней, один – в ванную и туалет, раздельные, тоже как и везде в секторе, а условные спальни были заняты аппаратурой, в одной сидел звукооператор, другая – режиссёрская. Была и ещё пара комнат, но они были закрыты, и что там – не скажу. Может быть бухгалтерия с архивом, или ещё что-то.

- Ребят, привет! – зашептал встречающий нас в коридоре возле звукорежиссёрской Дима. – Так, одеваем, - начал протягивать по очереди «лопухи». – Уже всё настроено, но на всякий переспрошу – ответите.

Мы принялись одевать наушники, в которых так же чётко слышали голос Димы, как и без них. Когда все одели он на всякий переспросил:

– Нормально слышно?

- Да.

- А меня? – Голос Полпольского.

- И вас, Роман, - ответил Карен.

- Можно на ты. Мы тут в секторе олатинели достаточно, да и формат станции подразумевает тесное личное общение, без выкания. Давайте в эфире не выкать. Договорились?

- Понятно.

- Хорошо.

- Договорились, - ответили мы.

Дима провёл нас в зал-студию. В эфире шла музыка – она не подавалась нам в уши, а играла из внешнего динамика а потому слышалась с приглушением. Ди-джей обернулся и внимательно смотрел, как мы, переговариваясь шёпотом (друг друга же слышали, чего орать) быстро, в темпе, подключали гитары.

- Дим, даю ми, - также шёпотом начал настройку Карен.

- Давай.

- Даю ля…

За ним к настройке подключился Хан. С Ханом провозились дольше, и дело было не в том, что у него больше струн. Просто соло-гитара предъявляет свои требования. Где-то должна звучать тише, где-то громче. Но Дима был своим оператором, нашим, кадровым, нюансы знал, и настроили быстро.

- Вань?

У меня стоял звукосниматель, но акустика на то и акустика, что звук даёт громкий. Стараясь сильно не шуметь, я тоже начал давать ноты и подкручивать струны. Третью, как обычно, она у меня всегда слетает, и на сей раз сошла четвёртая.

Музыка в студии закончилась, началась заставка с девизом в конце:

- Радио Романтика! Любовь превыше всего!

Хороший у них девиз! Надо взять на вооружение.

Ведущий начал тараторить, что-то комментируя по прозвучавшей песни. Это был молодой парень лет тридцати, кто он – понятия не имел, и вообще радиостанциями Сектора не интересовался. Закончив с песней, перевёл стрелки на нас:

- А тем, кто только подключился, напоминаю, с вами в эфире Радио Романтика, и я… - назвал свои имя и фамилию. – Нам осталось мучиться десять минут, после чего начнётся программа Ромы Полпольского «Вечерние посиделки». Сегодня его гостями будет молодая, но довольно неоднозначная группа, уверенно заявившая о себе на русскоязычном небосклоне столицы, под названием «Крылья ветра». Да-да, ребята приехали сюда, в Самару, можно так сказать к корням, из столицы, чтобы рассказать о себе всем местным поклонникам, и, возможно будущим своим почитателям. Те, кто смотрят нас в трансляции, видят, что ребята уже в студии и подключают аппаратуру, а значит вечерние посиделки состоятся ровно по графику. Оставайтесь с нами!

Кнопка – запуск следующей композиции.

- Профи в работе! – вырвалось у Хана.

- А то! – ответил Карен.

- Стараемся! – А это Роман. Имеет в виду кадры, что у них с кадрами всё хорошо, они – серьёзная радиостанция. Я мысленно согласился.

Всё настроили, подключили. У Фудзи были какие-то вопросы, но именно вопросы, не проблемы, они с Димой быстро их решили, подтянув регулировочный болт на правом альте – что-то с высотой не так. Левый на всякий случай тоже подтянули. В целом ударная установка студии мне понравилась, достойная, хоть тут Маркус не поскупился. Да и вообще оборудование оставляло о себе хорошее впечатление.

Без трёх минут. Ведущий попрощался с аудиторией, запустил рекламу, снял наушники и вышел. Минута. Мы отодвинули стулья от стола и сели за него с одной стороны кружком. Играть в кружке всегда уютнее, чувствуешь локоть напарников и видишь их боковым зрением, это успокаивает. Вошёл Роман. В наушниках, диджейские не тронул. Кивнул нам и сел… Не с той стороны стола, где был его ведущий, а с торца возле нас, чтобы быть поближе.

- Ребят, самая последняя информация, - произнёс он. – Сколько нас слушает человек в эфире не знаю, но на сайте смотрят в прямом эфире около пятисот тысяч.

- Больше вашей аудитории в два раза, - усмехнулся я.

- Как бы не в три. И это не конечная цифра, количество растёт и растёт. Но мне надо вести передачу, некогда следить. Как запустимся, скажу точнее. Не подкачайте, ребят!

- Будем стараться! – А это Хан, с салютом юных коммунистов прошлого.

- Тогда с богом. Вась, заставку!

- …Радио Романтика. Любовь превыше всего!.. – пафосно закончил электронный, но очень уверенный в себе голос. Кивок Романа. Кивок Карена… И мы вздрогнули.

Моя партия была первой, вступительной, при поддержки Фудзи. На втором круге подключились ребята – пока у них было мало работы, «раскрасить» мой перебор. Проиграл положенное вступление – оно тут не особо длинное, но и не такое и короткое, в самый раз, чтобы потихоньку загипнотизировать ритмом, ввести слушателя в песню. Незаметно и сам поддался магии, по инерции закивал головой. Всё, пора, достаточно. Стараясь быть максимально искренним, представляя себя в роли главного героя песни, запел:

В эту ночь дивным цветом распустится папоротник.

В эту ночь домовые вернутся домой.

Тучи с севера, ветер с запада,

Значит, скоро колдунья махнёт мне рукой.

Ребята вступили нормально, как репетировали (а репетировали мы мало, я боялся). Надо доверять ребятам.

Я живу в ожидании чуда, как маузер в кобуре.

Словно я паук в паутине, словно дерево в пустыне, словно чёрная лиса в норе.

Холодно мне в горнице, двери не откроются -

Ключи у рака, а рак на горе.

Чел просил романтичное, под формат?

Мы знали, что попросит. И вообще, негоже идти в гости к хозяевам со своим уставом. Нам были срочно нужны песни, которые хотя бы приблизительно можно запихнуть в «Радио Романтика – Любовь превыше всего!» «Смутные дни» и «Торреро» тут исполнять не стоит.

Я продолжал петь, чувствуя, как начали подрагивать от рождающейся внутри меня энергии руки. Хорошо, работаем.

Я бежал сквозь подзорные трубы от испуганных глаз детей.

Я хотел переспать с русалкой, но не знал, как быть с ней.

Я хотел обернуться трамваем и въехать в твоё окно.

Ветер дует с окраин, нам уже всё равно.

Ветер дует с окраин, а нам всё равно.

И мы дружно, в три голоса, грянули. Некоторые песни гораздо лучше в исполнении хора, чем соло:

Будь моей тенью, скрипучей ступенью, цветным воскресеньем, грибным дождем.

Будь моим богом, березовым соком, электрическим током, кривым ружьем.

Я был свидетель тому, что ты - ветер, ты дуешь в лицо мне, а я смеюсь.

Я не хочу расставаться с тобою без боя, покуда тебе я снюсь - будь моей тенью.( z)

Здесь, в студии радиостанции, в прямом эфире, рождалась волна. Та, которая исходит изнутри. Пальцы мои подрагивали всё сильнее и сильнее, у Карена и Хана происходило примерно то же самое (я их знаю, изучил ребят, были возможности), а значит, что поём мы всё проникновеннее и проникновеннее. Не знаю, как назвать этот эффект, но о том, насколько он убойный, убедился, несколько раз пересматривая записи разных наших выступлений. Мы работали как единая команда, крушили, рушили и созидали одновременно. Что ж, концерт в Самаре удался. Он только начался, первая песня, но то, что он пройдёт на ура – я понял окончательно и бесповоротно.

А значит стоит расслабиться и на самом деле быть самим собою.

* * *

Мы замолчали. Пауза. Пять секунд. Десять. Наконец, Роман подал голос:

- Хм-м, душевно пошло! – Пауза. - Всем слушателям и зрителям эфира «Радио Романтика» добрый вечер. Как всегда в это время я, Роман Полпольский, и с вами «Вечерние посиделки».

Только что прозвучала песня от группы «Крылья ветра». Ребята сегодня у нас в студии, пришли, чтобы рассказать о самом сокровенном и важном для любого человека – о себе. И главной страсти человечества, любви, у кого она есть, или, возможно, была. – Весело оглядел нас. – Но прежде чем начать эфир, вопрос. Ребят, о чём эта песня?

Мы дружно заулыбались.

- О любви, - ответил Карен, - которая превыше всего.

- Замечательно! – воскликнул Роман. – Как раз в формате нашего вещания!

Давайте для начала представлю вас радиослушателям. Ребята, вас четверо, а многие слушают нас в дороге, готовя ужин или наоборот, заступая на смену и не видят картинки, потому прошу как-то обозначать различия. Если у вас они есть.

- Найдём, - ухмыльнулся Хан.

- Итак, первый у нас фронтмен группы, ваша визитная карточка – Хуан Шимановский.

- Да, добрый вечер радиослушатели, - начал я свой первый эфир, своё первое интервью. – Да, меня зовут Хуан, и, несмотря на русские корни, привык к этому имени и попросил Романа называть меня так. Хотя ребята, - кивок на парней, - называют меня и Ваней, и Ванюшей, и «этим латинским сукиным сыном».

Парни негромко заржали.

- О себе особо рассказать нечего, родился, крестился, живу. Собираюсь жениться, но это, наверное, обсудим позже.

- Хуан, ты явно скромничаешь, - хитро улыбнулся наш ведущий.

- Скромничаю, - согласился я.

Вздох, «ну что с вами, молодёжью, делать».

- Предлагаю вернуться к этому вопросу позже, так как именно подобные – наша специфика, а посиделки только начинаются. Кто следующий? Карен? – перевёл глаза на нашего условного старшого.

- Карен Мартиросян, - начал представляться тот, но был безжалостно перебит Ханом:

- Армянская диаспора нашей команды.

- Не без этого, - усмехнулся Карен. – Немного композитор, немного пишу стихи и песни, немного на вокале, но для лидер-вокала бог способностей мало дал. – Грустно вздохнул. - Диапазон беру хорошо, но сам он не очень большой. Но что есть.

- В основном он берёт высокие, - поддержал его я. Самокритики тут в эфире только не хватало. – И очень хорошо берёт.

- Да, в основном высокие, - согласился басист. – Но одними высокими сыт не будешь. Потому мы и взяли на остальные Хуана.

- Я правильно понимаю, - переводил Роман взгляд с меня на него, - что лидер группы всё-таки ты, а не Хуан, как считает большинство ваших поклонников?

- Мы очень любим и уважаем Хуана, - улыбнулся в ответ Карен, - и он отлично справляется с ролью визитной карточки. Более того, раз поклонники так думают, значит он просто великолепно справляется! Но нет, он не авторитарный лидер нашей команды.

- Карен просто скромничает, - а это снова я влез. – Человек не любит сам себя хвалить, не привык – давайте не будем смущать? Он – лидер, потому, что всё держится на нём. Мне же нравится моё амплуа: «Пришёл – озадачил очередной дурацкой идеей – свалил - а вы ребята разгребайте». Реальное лидерство в группе я просто не потяну.

- Понятно. Хан, правильно? – перешёл ведущий к представлению следующего нашего участника.

- Для друзей Хан. Для всех остальных Амирхан Мирзоев, - согласился наш гитарист. - Дагестанская диаспора группы. Основали группу мы вместе с Кареном, но в отличие от него, песен писать не могу, не дано. Хотя стихи пописываю. – Улыбка до ушей. - В группе играю на гитаре.

- И отлично играет! – А это снова я. – Дон Бернардо Ромеро оценивает его достаточно хорошо, чтобы держать подле себя в Школе, а старик бездарностей не держит.

Хан заулыбался, но возражать не стал.

- Твоё имя переводится как двойной король, правда? – сверился Полпольский с планшеткой.

- Да.

- Но мыслей быть лидером коллектива у тебя не возникало? – Хитрющая улыбка. Вопросы для рейтинга, ничего эдакого. Пипл такое любит хавать.

- А зачем? – Хан плотоядно ощерился. – Я лучше пройдусь по девочкам, люблю это дело. А текучку пусть эта морда армянская разгребает.

- И вот так всегда! – притворно вздохнул Карен. – А ещё друг называется.

- Фудзи. Как понимаю, это прозвище, - перешёл Полпольский к последнему члену нашего коллектива, сидящему чуть в стороне, за небольшим стеклопластиковым барьером (ударные дают громкий звук, который может нам мешать). Видно было его прекрасно, общались мы через микрофоны, и иллюзии, что он не с нами, не было.

- Наото, - представился наш шаман бубнов. - Просто Наото. Фудзи, точнее Фудзияма, прозвали здесь… Там, в Альфе, русская диаспора, когда был студентом. И прикрепилось. А потому я взял себе это прозвище в качестве сценического псевдонима. Думаю, это правильно, никто не захочет запоминать японские имя и фамилию. А с псевдонимом меня уже запомнит полмиллиона.

- Да, многие известные артисты выступают не под собственными именами; - согласился Полпольский. – Все их знают, но в рамках эфира не будем показывать пальцами. Что скажешь о себе и о своей роли в команде?

- Скажу, что если бы не я, - хитро улыбнулась эта узкоглазая сволочь, - у нас в команде случилась бы война на национальной почве. Выяснение отношений, кто круче, армяне или дагестанцы, зашло бы в такие дали, что хорошим бы это не кончилось. А так им обоим можно в качестве разрядки подтрунивать надо мной, «чуркой узкоглазым», и в группе мир.

- То есть, у вас очень «напряжённые» межнациональные отношения в коллективе, - бегло засмеялся Роман.

- Да, а как иначе! – воскликнул Фудзи. - Я порву за Карена и Хана. Хан и Карен порвут за меня. И все вместе мы порвём на куски за этого чурку латинского. Так и надо, так и должно быть. Мы за мир во всём мире, и за межнациональный мир в особенности.

- Очень хорошая позиция. – Роман одобрительно закивал. – Лично я всячески её поддерживаю. Ну что, перейдём к первым вопросам? Которые набросали нам слушатели за вчерашний день, когда мы объявили, что вы будете у нас в гостях? – Это он нам, как коллективу.

- Да, конечно, - величественно кивнул Карен.

- Первый вопрос, победивший в чате с большим отрывом. Набрал более двухсот тысяч голосов, а это немало для нашего радио. – Пауза, пристальный взгляд нас, пронзая насквозь. – Ребят, вы и «Цитадель». Мы в этой студии не любим политику, но интерес аудитории превыше всего. Объясните вашу связь с этими радикалами и террористами, а то, что они радикалы и террористы вряд ли будут отрицать они сами. Я имею в виду ваши трансляции и записи на концертах, где вы освещаете их преступные деяния. Согласитесь, это… Ненормально для любой группы, что бы она ни пропагандировала.

Вопрос непростой. Но, действительно, лучше начать с него. Во-первых, сразу снимем остроту, и дальнейшую программу можно будет вести спокойно. А во-вторых, лучше со скользким закончить сейчас, пока в студии нет атмосферы, она только создастся. Слушателям по итогу эфира запомнятся не конкретные песни и конкретные комментарии гостей, а именно атмосфера как таковая, как субъект эфира. И лучше, чтобы она запомнилась положительной.

А с третьей стороны Роман понимает, гадина, что мы не могли прийти на интервью, не подготовившись к этому вопросу. Иначе зачем нам так подставляться? Вот и рубит с плеча, пока горячо… И нет атмосферы. Рейтинг превыше всего, а не любовь.

- Давайте я отвечу, - махнул я рукой, беря слово. – Для начала мы ничего не пропагандируем. Вот совсем ничего. Просто говорим людям правду, как она есть, а выводы пусть каждый для себя сам делает.

А по поводу этих сопроводиловок на концертах… - Я картинно, на камеру, нахмурился. - Понимаешь, Роман, у меня сложилось такое чувство, что люди фатально не понимают мира, в котором живут. У всех относительно него какие-то романтические бредни, иллюзии, тогда как мир прозаичен. Нет никаких террористов-радикалов, и тем более националистов под названием «Цитадель».

- И видео с вашего концерта, где убивают людей – это постановки? И никто на самом деле убит ими все эти месяцы не был? – лился наш ведущий иронией. Для ди-джея аполитичного радио слишком провокационно. Ну да ладно, потом проанализирую его поступки и подтексты. Пока работаем с тем, что есть.

- Нет, это было. Но всё сложнее, чем кажется. «Цитадель» – это не террористическая ячейка. Это проект. Проект самой власти. Неужели вы всерьёз думаете, что в нашем венерианском тараканнике, где даже мышь не проскочит незамеченной, возможно перекрыть купол мнимым нарушением герметизации, а потом свалить из него в неизвестном направлении? Возможно приехать в кабак, пострелять, забрать несколько человек для казни и уехать, и тебя не найдут и даже на след не выйдут? А может вы верите, что детей в капусте находят?

- Тогда получается… - Роман сбился, кадык его задёргался. Не на своё поле влез чувак. Но это и хорошо – не будет топить меня, когда начну выгребать. Нет соответствующего опыта политической аналитики. Но интеллект его я мысленно похвалил. – Тогда получается, это проект государства?

- Не государства. – Я пренебрежительно хмыкнул. – ВЛАСТИ. А власть у нас это не только и не столько государство. Власть у нас определяется взаимными джентельменскими соглашениями тринадцати семей, тринадцати родов-основателей. Они же кланы. Каждый из которых вертикально и горизонтально ориентирован с тремя сотнями семей поменьше, на подхвате.

Государство это просто институт, инструмент, который берёт под козырёк и чётко выполняет позицию власти. Но если у власти нет чёткой позиции, государственные служащие, а силовики у нас не кто иной, как госслужащие, «сохраняют дистанцию» и имитируют бурную деятельность в ожидании прямых приказов, когда наверху договорятся. Зачем им ловить неких штруделей-робингудов сейчас, если завтра они могут стать национальными героями? А может быть наоборот, преступниками-террорюгами, но только тогда их быстро и оперативно прихлопнут, даже пикнуть никто не успеет. Если «наверху» нет единства даже в том, считать их бандитами и террористами или борцами за свободу и справедливость, зачем в этот гемор лезть госслужащим?

- То есть вам не зазорно получать информацию от тех, чей статус не определён «наверху». Кто пока ещё не понятно, бандит или герой. Я правильно понимаю позицию? – сделал вывод Роман.

- И это тоже, но вы вновь не уловили главного, - снова покровительственно улыбнулся я и покачал головой. - «Цитадель» - проект власти. Проект неких кланов основателей, который они «крышуют». Вот это – главная бомба «Цитадели», а не их кровавые расправы. Самое главное и очевидное, лежащее на самом видном месте, никто во всей стране не заметил! Во всяком случае, в средствах массовой информации, за аналитиков спецслужб и СБ кланов не скажу. А это значит, что мордовороты, стреляющие в людей и бегающие с оружием на камеру – низшее звено цепи. Самое примитивное, ничего не решающее. Гораздо интереснее те, кто за кадром. А это серьёзные аналитики и управленцы, умнейшие люди, которые могут делать очень сложные прогнозы и находить лазейки в ситуациях, когда кажется, что ничего придумать больше невозможно.

- Я думаю, - продолжил я в другой тональности, «подытоживающий», - что нас с парнями банально просчитали. И просчитали также, что лично я – очень трудный орешек, которого не уберёшь с шахматной доски просто так. О причинах этого расскажу чуть позже, у нас ещё есть время для эфира. А потому вышли со мной на связь и в одностороннем порядке предоставили скользкие, но интересные материалы, ничего за это не прося и не требуя. Не требуя из даже опубликовать – сие на моё усмотрение. Обратной связи с ними так же не оставили, но это как раз нормально и ожидаемо.

- И вы согласились.

- Конечно. Для них это – реклама любимых себя и пропаганда, для нас…

Я сделал паузу, глубоко вздохнул.

- А вот теперь начинает играть то, что вы сказали. Нам не зазорно использовать эти данные.

Во-первых, в них нет ни слова неправды. Всё есть так, как было. Были волнения. Были расстрелы в секторе без суда и следствия. Была кровавая баня в Вознесенске, старожилы города до сих пор помнят и много расскажут желающим. А все последние пятьдесят лет постоянно происходили громкие и не очень преступления с оправданием виновных. Ничего из полученного от этих террористов, а я согласен, что это террористы, не было ложью и голимой пропагандой. Подчеркну, НИ-ЧЕ-ГО! Как только они попытаются исказить факты и соврать, мы тут же откажемся от такого однобокого сотрудничества, пускай сами выгребают. Но пока моё личное мнение – они держат марку. Что, опять таки повторюсь, говорит о серьёзной подготовке, и «террорюги» с оружием – это даже не надводная часть айсберга, а куда меньше.

- А во-вторых? – хмурился всё больше и больше Роман, но я видел, по-человечески ему интересно. А ещё он понимал, что те, кто нас слушает сейчас, в первую очередь интересуется тем же самым. И вряд ли это жалкие двести тысяч проголосовавших за вопрос. – Ты сказал, во-первых вы решились использовать информацию потому, что информация от «Цитадели» - правда, они не лгут. А во-вторых?

Вот сука! Я про себя чуть не выругался, но сдержался. «Улыбайся, Ваня! Как есть улыбайся!» - подбодрил внутренний голос.

- А во-вторых я только сегодня был в посёлке, - с жаром произнёс я, переходя на эмоции, - где когда-то родилась и жила моя мать. И даже получил маленький привет из прошлого в виде личных вещей своей семьи. Моя бабушка – первая венерианка в семейной династии, дочь переселенцев из России. Православная. Дед – ссыльный польский националист, католик. Как поляки и русские друг к другу относятся – не мне рассказывать. Судя по моему собственному отражению в зеркале, мой отец – типичный коренной латинос. А теперь скажите, кто я? Где мой дом?

Пауза.

- Когда в доме папа обижает маму, ребёнок встаёт на её сторону. Если мама начинает бить папу в ответ – защищает отца. Мечта ребёнка – чтобы родители жили в мире и согласии, чтобы не дрались.

Я – ребёнок двух родителей, двух народов. Не двух, более, но пока давайте не усложнять и остановимся на двух. И пока один из моих родителей обижает второго… Я буду защищать справедливость и счастье в семье.

Да, я согласился принять информацию от тех, у кого руки в крови, и убедил парней, что так надо. Им Венера тоже не чужая. Краснеть за это мы не будем, оправдываться – тем более. Да, сделали, и не ради волны в СМИ и хайпа, а просто потому, что кроме нас больше некому. Если же вопросы к нам будут у властей – ответим, власти знают, где нас найти, и мы не прячемся.

- Мы будем защищать Сектор от любых нападок латинских ультрас, - подытожил я. - Мы мало что можем, но что можем – будем делать без колебаний. При этом хочу особо подчеркнуть, местных националистов поддерживать никогда не станем! Это я отвечаю на следующий ваш незаданный вопрос, наверняка он набрал много голосов в чат-опросе. Мы – НЕ националисты! Мы – имперцы, за богатую и сильную общую Венеру.

- Исчерпывающе! – развёл руками Полпольский. – Ну что, прервёмся дать эмоциям отдохнуть? Что-нибудь споёте? – перевёл он взгляд на Карена.

- Да, конечно. – Наш главный прокашлялся и начал вводную, согласно плану. Мы набросали примерный трек-лист, но на то и примерный, что собирались следовать ему в зависимости от ситуации. Пока менять ничего не нужно, чему я очень рад. В тему песня будет после моего спитча.

- Следующую песню мы решили взять в оборот сами, - произнёс Карен. – Нам она автобиографичной показалась, хотя была написана тыщщу лет назад! Обычно весь материал нам таскает этот штрудель, - кивок на меня, - помешанный на старине и супер-пупер-ретро. Но на сей раз мы сами откопали песню в его залежах и приняли по ней решение. Для того, чтобы у слушателей не было недопонимания, - нахмурился он и это отразилось на интонации, - мы, все мы, вся наша группа – единый механизм, и все наши решения единогласные и обдуманные. – Если кто-то вышел на Ваню с предложением о сотрудничестве, то решение сотрудничать принимал не один он. И он правильно сказал, МЫ будем делать для сектора всё, что в наших силах. Дай бог, чтобы они были, эти силы.

Мощно задвинул! Не ожидал. Когда нет зрительного зала, Карен может толкать речи. Но на концертах до меня это делал только Хан, наверное не просто так.

Кивок мне, и мы с ним одновременно вступили. На время интервью Дима добавляет Карену звук, но когда поём убирает уровень парней до бэка. Это и есть Димина работа – следить за уровнями. Конкретно эту песню парни будут подпевать, петь вместе со мной, и лидер-вокал должен быть сильнее остальных.

…А песенка и правда автобиографичненькая вышла. «Мы – простые ребята, но бить будем мощно и сильно. Не провоцируйте нас, поднимемся и зае… фигачим вам по хлебалу первое число!» Ой, чуть не пропустил куплет:

Возвращаемся с работы мы, ребята, от сохи.

А кругом читают Дао, что творится, мужики!

А мы вдыхаем вольный ветер, наши мысли так легки.

И пока мы не в Шанхае, нам все это не с руки.

Простой мотивчик. Но жёсткий посыл. Настроение начало повышаться, а тело после Роминого вопроса расслабляться. Наверное, главное позади, самые опасные слова, которые могут утопить нас, прозвучали. Теперь работаем на эту самую «атмосферу», которую и запомнит зритель и слушатель.

А мне все пофиг - я с покоса - уберите кирпичи.

А на хрена уральский парень занимается Тай-Чи?

А мы вдыхаем вольный ветер, наши руки так крепки.

А ломать без толку доски - удавиться от тоски.

Освежись аэрозолью, это чудо - финский пар.

Дома кафельная ванна и искусственный загар.

А мы вдыхаем вольный ветер у вонючей у реки.

Натуральные березы, ой, да в бане веники.

Надеюсь, кто надо – поймёт. А для всех остальных в тексте русским по белому, огромными буквами, чтобы и самые тупые и недалёкие поняли, слово-маркер «вольный ветер». Который мы вдыхаем. И за который кирпичами вам… Того. Если достанут. Думаю, песня после эфира будет обречена на популярность. И последний куплет:

Все мы грешны и не надо перед образом стоять.

С нас потом никто не спросит, да и что с нас можно взять?

А мы вдыхаем вольный ветер, наши души так легки.

Отпускай же, мать-природа, наши смертные грехи.( zz)

- Эту тоже пояснять? – улыбаясь, спросил я, когда закончили. Одна из камер студии смотрела мне в лицо, одна давала хороший профиль, улыбка получится что надо.

- Нет, тут всё понятно, - парировал своей улыбкой Полпольский. Хрена два он понял, «романтик» наш.

- И главное не ушли в тяжеляк, не сильно выбиваемся из формата. Мелодичненько так, - добавил Хан.

- Да, и за это огромное спасибо! – кивнул ведущий нашему гитаристу, причём искренне. – Ребят, ещё момент, - а это уже ко всем, - нас слушает и смотрит всё больше людей. Сайт зарегистрировал около миллиона уникальных адресов-просмотров.

Охренеть! Полляма за десять минут набежало? А слушает тогда пипец сколько?

- У нашей станции есть добрая традиция, давать в эфир песни, - продолжал Полпольский, - за которые проголосует большинство слушателей и посетителей сайта. Давайте дадим выбрать, что вы будете исполнять… Ну, скажем, во время второго или третьего часа? Что-то вы поиграете в любом случае, а что-то пусть люди выберут.

- Да не вопрос! – Это снова Хан.

– Только трек-лист мы с собой не захватили, продолжил Карен, - решили играть на импровизации, потому давайте сделаем так. Пусть слушатели сами выбирают песни, в смысле пишут названия, а остальные их лайкают. Тогда можно будет проголосовать за несколько песен. А то обидно ведь, выбрать одну, а мы её не исполним.

- Это хорошее замечание, - отдал должное Роман. - Всё понятно, дорогие радиослушатели? Сегодня не мы предлагаем выбирать вам, а вы сами творите музыку в эфире!

- А я снова возвращаюсь к политике, - взгляд на меня, - ибо мне в микрофон подсказывают, что в чат пришла лавина почти одинаковых сообщений с просьбой рассказать о «Цитадели» и вашей роли в ней. Мы аполитичное радио, но мы ведь и не призываем к насилию, наоборот, мы с вами противники оного? – Он довольно засверкал глазами. Аполитичный ты наш, мы тебе за двадцать минут месячный рейтинг сделали. Да не вопрос, надо – так надо! Я ж сам согласился, и знал, что так будет.

- Конечно, мы именно что противники, любого насилия! – ответил Карен, видя, что я пока молчу. – И вы, возможно ненамеренно, читая сообщения чата, исказили действительность. Мы – не «Цитадель», не её часть. Мы лишь простые музыканты, которые не боятся говорить правду. И наше единственное преимущество перед другими, что мы… Или, скажем, часть нас, может за себя постоять, не даст «слить» себя в сортир всяким управлениям без веских доказательств. Наверное потому на нас и вышли. И мы не то, что гордимся этим и превозносим себя, наоборот, чувствуем дополнительный груз ответственности.

Тем же, кто сомневается, хочу сказать – зайдите на наш сайт. Там огромная подборка песен и исторических к ним материалов. Это всё создавалось с лета, планировалось, находилось и размещалось. Мы ПЛАНИРОВАЛИ говорить людям правду! Мы ПЛАНИРОВАЛИ воевать с системой промывки мозгов от пятого управления! Просто так совпало, что кто-то решил дополнить нашу правду своей некондиционной информацией. Это и не хорошо, и не плохо. Это война, а на войне хороши все средства.

Вояка, блин! Я про себя выругался. Не хотел и не хочу подставлять парней под удар, но когда они сами просятся…

- И вообще, чего это я отдуваюсь. Вань, ты начал – ты и заканчивай, - понял он мой грозный взгляд и перевёл стрелку.

Я картинно прокашлялся.

- А тут особо продолжать-то и нечего. Мы не знаем, что такое есть «Цитадель». Карен правильно сказал, мы готовили свою войну, и вы можете посмотреть на наши силы на нашем сайте, причём интересная информация по ПРАВДЕ из прошлого постоянно обновляется и добавляется. Мы не знаем, кто организовал этот конкурирующий проект с народными мстителями-профессионалами, и ответы не ищем. Всё, что можем сказать, это выводы по косвенным данным, и эти выводы такие – это основатели.

- Кто именно? Веласкесы? Феррейра? Сантана? – Роман держал в руках переносную планшетку, куда выводилась какая-то их внутренняя информация. - Это не мои вопросы, это спрашивают слушатели. Вот, например, Василий Толстогубов из Архангельска.

- Я же говорю, не знаю. Сантана и Феррейра пиарились перед диаспорой, организовывая наш концерт, но это значит только то, что они хотят стать популярнее на этой стороне Венеры и ничего больше. – Не охота подставлять Софи и её клан, но что поделаешь. Придётся ей на самом деле поддерживать имидж и вкладываться в Обратную Сторону.

- Зачем? Зачем могущественным кланам это?

- Власть. Её разве бывает много? Влияние на выборы, выбор нужного «своего» кандидата. Роман, ну пораскинь мозгами, если у вас есть возможность стать влиятельнее и богаче, вы откажетесь?

Полпольский хмыкнул, но «съел». Я ему рейтинг неосторожным обращением ещё поднял, я вообще почти святой для него.

- А королева? Она может быть автором? Она любит сочинять сказки, - спрашивает Георг Геворкян из Астрахани, - снова сверился он с сайтом.

- Вряд ли. – Я покачал головой. – Она единственная, кому это точно не надо. Косвенно выгодно, принцип «разделяй и властвуй» ещё никто не отменял, но первая так рисковать и подставляться не будет. Что, впрочем, не отменяет факт, что она дала приказ сестре и «тихушникам» не усердствовать с поисками кого надо. И, думаю, пока основатели не разберутся между собой, кто круче и кто диктует следующую партию, «Цитадель» в относительной безопасности. Ром, это действительно всё, что я могу сказать, - сделал я умоляющее лицо. - Все источники информации открыты, у меня нет инсайдов. Пусть каждый смотрит, изучает и думает, это не запредельно сложно. У нас рыльце в пушку, что мы согласны с ними работать, но не надо вешать на «Крылья» всех собак. Мы что, зря полгода старались и тягали информацию по истории, чтобы нас к каким-то террорюгам причислили?

В студии прокатился лёгкий смех.

- Так собак на вас никто и не вешает. – Роману начала надоедать тема. – Но…

- Можно я снова уведу разговор чуть в сторону? – перебил я. - И поясню миллиону радиослушателей, что они вновь видели во всех источниках информации, но так ничего не поняли. Это добрая традиция, прятать на открытом месте, а я уже примеряю себе лавры эдакого ангела правды. Есть ангел справедливости, ангел смерти, ангел воздаяния, а я – ангел, открывающий глаза. Круто, да?

- Очень! – Полпольский усмехнулся. – Ладно, давай, чего уж там. Руби с плеча!

- Вы, все вы, я имею в виду и диаспору, и население сектора, - снова менторским тоном начал я, - за шелухой от кровавых расправ не заметили тектонического сдвига во власти, в среде элиты, управляющей страной. Ещё вчера всем было на…гадить на вас с орбитальной станции. А сегодня подонков, освобождённых, невзирая на прямые доказательства убийств, вешают и толкают с лапуты. Могли вы об этом вчера мечтать?

Пауза, и тут же ответ:

- Нет. То есть произошло главное, какая-то часть элиты больше не рассматривает вас как рабов. Не смотрит как на неполноценных. Более того, эти люди готовы с вами работать на равных прямо сегодня или завтра! Их пока ещё останавливают драконовские меры, которые ввела в отношении русскоязычных система власти латинос за пятьдесят лет, но часть элит готова это пересмотреть и отменить. И всё, что от вас нужно, это поддержать начинания сверху, не вдаваясь в полемику плана: «Они – латиносы, им нельзя доверять!» или «Всё равно они все козлы!».

Для понимания. Средства от нашумевшего нашего концерта в субботу пошли в благотворительный фонд клана Сантана. И сама Софи Монтеро, второй человек клана, уверила, что часть этих средств будет потрачена здесь, на Обратной Стороне, на помощь местным приютам. И я верю, так и будет – подобные люди не бросаются словами. Вечер же организовывала дочь Октавио Феррейра, и она тоже, совершенно точно говорю, не рассматривает Обратную Сторону, как врагов или рабов. Вот что главное во всей этой свистопляске, а не убийства и запугивания провинившихся подонков. Эпоха новая началась, господа русскоговорящие! Начало которой вы благополучно проморгали и шлёте вопросы про каких-то террористов.

И нет, я не знаю имеют ли Сантана и Феррейра отношение к «Цитадели». А если узнаю – меня уберут, несмотря на связи, в мире власти всё сурово. На эту тему вопросы тоже не шлите.

«Так тебе, скотина!» - мысленно потёр я руки, представляя вытянутое лицо Октавио Феррейра. Будет он у меня защитником Сектора, ой как будет! Всю жизнь об этом мечтал! Хоть до сего момента и не догадывался.

- Да, Хуан, это верное замечание. Про смену эпох и ориентацию элит, - выдавил Полпольский, на которого было жалко смотреть. Не его профиль. - Не знаю кого как, но меня ты удивил, я не задумывался о подобном.

- Потому, что ты не политический аналитик, а ведущий самого романтического радио Обратной Стороны, - полил я елея. – Тебе простительно. А вот вашим местным СМИ… Впрочем, они ваши, сами с ними и разбирайтесь.

- Тоже верно. Наш дом – наша кухня. Я напоминаю, у нас в студии столичная группа «Крылья ветра», и сейчас мы вели беседу с фронт-меном группы Хуаном Шимановским, высказавшим своё личное мнение на видение некоторых тектонических процессов в управлении планетой. Ребят, может снова сделаем паузу? – Взгляд на Карена.

Тот ненадолго задумался, сам себе кивнул, приняв решение, что исполнять.

- Следующую песню - для разрядки. Надоело как-то о политике, - произнёс он. - Мы споём про любовь, про лучшее из её проявлений. – Ехидная улыбка.

- Нас обвиняли, что мы не умеем про неё петь… - добавил Хан.

- Нашлись такие? – притворно охнул Роман.

- А то, - ответил Карен. - Итак, песня под формат радиостанции, ибо про любовь превыше всего. «Лирика».

Хан заиграл, я вступил… Ну а далее пошло как на репетициях. Эту мы ещё летом прогоняли, и даже в «Натюрморте» протестировали. Песня романтичная… Можно так сказать. Но драйвовая – не отнять. Сомневаюсь, что под формат – тяжеловатая очень, но всяко лучше трёпа о политике.

Сигаpета мелькает во тьме,

Ветеp пепел в лицо швыpнyл мне.

И обyгленный фильтp на пальцах мне оставил ожо-о-о-ог...

Скpипнyв сталью, откpылася двеpь.

Ты идешь, ты моя тепе-е-еpь,

Я пpиятнyю дpожь ощyщаю с головы до ног... .( zzz)

* * *

- Ну, немного распелись, - сиял Роман, - так сказать и раскочегарились, и о наболевшем поговорили. Давайте к истокам?

Мы согласно закивали, хотя это был риторический вопрос.

- По моим данным, которые взяты из открытых источников, - кивок на планшетку, - вашей группе уже более пяти лет, три из которых вы активно играли и были принимаемы в клубах диаспоры Обратной Стороны в Альфе. Концерты в Малой Гаване, это такой столичный специализированный район для уличных артистов. Это я поясняю для тех, кто не был в Альфе и плохо её знает. Игра в ресторанах.

- Ну куда ж без этого! – воскликнул Хан. – Без ресторанов порядочный музыкант в столице окочурится. Без денег и еды ещё никто не смог прожить.

- Верно. И всё это время вы носили романтическое название «Алые паруса». При этом пели пусть и не взрывные, но свои песни, собственного сочинения. Но летом вдруг резко провели ребрендинг, сменили название и начали выступать с совершенно иным материалом, превратившись из полноценной лирической группы в милитаристский ансамбль ретро-песни. В том числе поёте на английском, и оценивают вас поклонники англоязычного ретро очень и очень высоко. Что изменилось полгода назад? Откуда такая резкость и прыть?

Ребята начали переглядываться, и я было открыть рот чтобы что-то ляпнуть, но вдруг слово взяла наша «чурка узкоглазая»:

- Полгода назад мы повстречали Хуана. И это знакомство перевернуло наш мир. Мир как бы остался прежним, каким и был, но мы, каждый из нас, пересмотрели своё место в нём. И нам оно не понравилось.

- Есть такое понятие, - перебил воспрянувший духом Амирхан, - кризис среднего возраста. Ты понимаешь, что это такое, только когда достигаешь его. Мы достигли среднего возраста в музыке, но не понимали этого. И только после встречи с Ванюшей вдруг осознали, что то, что вокруг нас - наш потолок. Выше не взлетим. А до этого мысленно всячески отрицали это, строили беспочвенные радужные планы: «Вот сейчас ещё материал напишем, ещё вон там и вон там выступим…» Но правда оказалась в том, что сколько бы ни писали и где бы ни выступали, ничего не изменится. А останавливаться в развитии и всю жизнь жить тем, что уже есть… - Он покачал головой. -Не для нас это. Мы ещё слишком молоды, чтобы никуда не торопиться.

- Хуан одержим идти в мир с какой-нибудь идеей, - продолжил Фудзи, воспользовавшись тем, что Хан замолчал. – Он хочет подарить миру что-то. Хочет созидать. Хочет менять мир, чтобы людям в нём жилось лучше. Чтоб жилось ПРАВИЛЬНО, по правде. Мы на самом деле тоже хотели изменить мир, но держали свои мысли под штампом: «Да ну его, всё равно это невозможно!» Что мы, маленькие и незначительные, можем в масштабах огромного государства?

- А Хуан взял, и переубедил нас. – Хан и Фудзи переглянулись.

- Он просто не понимает, как может быть что-то невозможное, для него такого слова не существует, - продолжил японец.

- …И он предложил кощунственную вещь, - а это воспользовался паузой и вставил слово Карен. – Предложил нам пойти другой дорогой: отказаться от своего творчества ради пресловутого блага всех. Мы чуть не убили его…

- …Но подспудно вдруг осознали, что находимся в кризисе среднего возраста, и не стали. – снова перебил Хан и улыбнулся в тридцать два зуба (минус те, что выбили в драках и он пока не успел вставить).

- Это было сложное решение, но мы согласились, - подтвердил Карен. И даже разработали программу, как именно будем нести это «высокое и светлое». Как мы оную разрабатывали – тема отдельного вечера, но в итоге звёзды сошлись на том, что есть, что вы видите и слышите на наших концертах.

- То есть вы сразу планировали не просто «найти себя», не просто изменить нишу, а именно «нести в мир»? – не пытаясь сдерживать иронию переспросил Роман.

- А почему бы и нет?

- Мы совмещали, - улыбался Хан. – Как бы и находили себя, и несли. А почему нет? До нас так никто не делал, мы никого не копировали, ни за кем не следовали - имели право. А если бы не «выстрелило» - значит «не выстрелило» бы.

- А почему именно ретро? Что в нём такого, что оно лучше своего, несомого в массы с целью изменить мир? Или вы не смогли достаточно… Найти себя на этом направлении?

Сволочь! Удавил бы гада. Но нельзя. Да и по делу вопрос. Многим интересно, как на него ответим.

- Если петь своё, на нас повесят клеймо националистов, и бог весть ещё каких истов. И однозначно – радикалов, - ответил Карен. – А мы наоборот, против национализма и насилия. А тут песни, написанные задолго до нас, их не пришьёшь к текущему моменту. Они… Не конъюнктурные. А значит и мы не конъюнктурщики.

- К тому же всё, что есть – когда-то было, - вставил я свои пять центаво. = Если мы покажем людям, что они уже сталкивались со всем этим… Их предки… То и им не страшно будет решать такие же проблемы снова. Думаю, это тоже сыграло роль.

- А ещё драйвовые это вещи, - заулыбался Хан, ставя точку в вопросе. – Лично меня зацепило это ретро. Есть в нём необычное и притягательное, чего нет в современных исполнениях.

- И мы решили, чёрт возьми, давайте попробуем! – эмоционально подвёл черту Карен, а для ребят этот вопрос был очень актуальными и животрепещущим. - Не получится – мы ничего не теряем.

- Но то, что вы исполняете песни прошлого означает, что вы не будете петь собственные? – сверился Роман с планшеткой визора. Точно, скотина из скотин. Но вопрос снова по существу. - Вы продолжаете писать?

- Продолжаем, - совершенно честно ответил Карен. Ибо они пишут. Но я с ними новые вещи не репетировал. Не то, что от меня их скрывают, просто не до нового мне. – Будем ли исполнять? Думаю, да, будем. Но пока у нас взлетел проект с «Крыльями», причём старт взял жёсткий и высокий, нет смысла отвлекаться на что-то другое. Зритель не потянет такую гору разнообразия материала.

- У тебя верные данные, Ром, - продолжил он, глубоко вздохнув. - Мы играем англоязычный рок-н-ролл, в том числе трижды были приглашены с ним на вечеринки аристократии – там много любителей подобной музыки. Рок «взлетел» первым. Теперь «выстрелили» наши посылы в мир для диаспоры и Сектора на русском. Ещё и собственные песни… Пожалей, а?

- Количество старинных песен, - взял слово Хан, - объективно есть величина постоянная. Их просто больше неоткуда взять, все, что есть – уже написаны. Думаю, как только покажет лавочка дно, вновь проведём ребрендинг. Мир меняется и течёт, нет ничего постоянного. И мы тоже должны меняться.

- Правильная мысль! Лично я, как Роман Полпольский, её всячески поддерживаю! – сумел-таки вновь закрыть скользкую тему ведущий. – Коротко подведу итог вопроса для радиослушателей, а то он каким-то… Объёмным вышел, размазанным. Вы – юные романтики, которые хотите изменить мир. И то, что у вас может получиться, поняли после встречи с вашим главным романтиком – Хуаном.

- Поняли, что может выйдет, может не выйдет, но попытаться в любом случае стоит, - поправил его Карен. Кивок в ответ.

- После чего вы это и сделали, попытались, поставив не на привычный звук, а на музыку, с которой никто не заподозрит вас в том, что вы – политические конъюнктурщики. На то, что было написано века назад. Всё верно?

- Ты нас осуждаешь? – задал прямой вопрос Хан, ибо в глазах ведущего и в голосе читалась неприкрытая ирония. – Что мы романтики и хотим изменить мир?

Огонь иронии в глазах Ромы тут же потух.

- Наверное, нет. Просто я старше вас, больше прожил и опытнее. И тоже считаю, что маленькие люди не могут в одиночку что-то перевернуть. Но я – это я, я не носитель истины последней инстанции. – Новая ирония и блеск в глазах, но уже совсем иная. Знает о поддержке нашей группы «сверху» куда больше, но это знание, выданное в эфир, отрицательно повлияет на рейтинг. - Карен сказал, даже если у вас не получится, вы имеете право попробовать – вот с этим, пожалуй, согласится любой радиослушатель. Нельзя осуждать людей, МОЛОДЫХ людей, за то, что они романтики, а мы в эфире «Радио Романтика»! И я прошу спеть что-нибудь… Из англоязычного репертуара. – Снова выкрутился. Опытный чёрт, этот Рома! – Мы люди русскоязычные, от столицы далеко, и не все в Секторе эти ваши вещи слышали.

- Вань? – Это Карен мне, по поводу песни.

Думал я не долго, так как подозревал, что будет и этот момент. Что нас попросят спеть рок-н-ролла. Тут вообще-то Нострадамусом быть не надо такое просчитать. И попросил ребят дать выбрать англоязычное мне, так как знаю язык, а потому лучше «шарю», что подойдёт согласно моменту.

- Сейчас мы споём песню, которая называется «Дитя времени», - улыбнулся я камерам. - Я не побоюсь этих слов, но именно она стала камешком, благодаря которому появился снежный ком под названием «Крылья ветра». Диск с этой песней мне подарил очень хороший человек, из фанатов рок-н-ролла, и с этого момента началось моё повальное увлечение этим жанром, а после и его русскоязычным аналогом. Мистер Смит, если вы меня слышите, огромный вам привет! – Помахал камере, которая со стороны лица. - Про виски помню, и в гости как-нибудь обязательно зайду. Как разгребусь немного и разбогатею.

Кивок Фудзи, и после его «раз, раз, раз-два-три» по тарелке, все дружно вступили. Ну, а после длинного-предлинного вступления, во время которого мы загипнотизировали сами себя, и основа:

Sweet child, in time

You'll see the line

The line that's drawn between the good and the bad

See the blind man shooting at the world

Bullets flying taking toll

If you've been bad,

Lord I bet you have

And you've not been hit by flying lead

You'd better close your eyes and bow your head

And wait for the ricochet

Карен выл, аки оперная дива. Ян Гиллан, буде жив, обзавидовался бы вусмерть. Хорошо, что наш басист и лидер берёт такие ноты.

Долго забивать эфир не хотелось, а песня эта длинная, но как-то сократить не получилось, и отыграли так, как репетировали и исполняли в Гаване и на вечеринках. Когда замолчали, в студии стояла тишина. Десять секунд. Пятнадцать.

- Реклама на «Радио Романтика», - произнёс, наконец, Рома, и пошла заставка.

- Пока реклама, нас снимают? – спросил Хан, показывая на ближнюю к себе камеру.

- Картинку да. Но звук нет, - ответил Полпольский, вытирая со лба пот. – Звук идёт тот, что и в эфир. Так и задумано. Пока поют спонсоры, можете говорить, что думаете.

- Да мы вроде ничего и не думаем, - расплылся в улыбке Карен. – Всё по плану. А что откровенно получается – так даже лучше.

- Ну, и славненько. – Мы его успокоили. А успокоить чувака было нужно, так как он был на взводе.

- Сколько там нас смотрят? – понял я причину нервозности. Ибо Полпольский почти постоянно пялился одним глазом в планшетку, не видную нам и находящуюся вне зоны действия любой из камер.

- Миллион триста, - ответил он. Сухо ответил, как сжатая пружина.

- А на самом деле? – Я сурово прищурился.

Он мысленно махнул рукой и сдался:

- Два семьсот. Почти три миллиона. М-мать! – Ведущий коротко, но ёмко, впрочем почти цензурно выругался.

- А нафига подтасовываете? А как же рейтинг и реклама?

- Да за этот рейтинг!.. – Он подался вперёд, но услышал что-то в наушниках и замер. Затем произнёс:

– Вась, давай ещё рекламу. Следующий блок. Давай, я сказал!

Снова подался вперёд, но заговорил спокойнее.

– За такие цифры в прямом эфире с такой группой, как ваша, знаете, как нас «пятёрка» поимеет в случае чего? А рейтинг – так, тьфу. Сегодня вы отстреляетесь, а завтра вновь привычные двести тысяч в сутки.

- Не-а, - покачал я головой. – Не будет привычных двухсот. Больше будет. Раза в два-три точно. Правда недолго, но если вы дураки и не воспользуетесь моментом – так вам и надо, - не стесняясь, презрительно усмехнулся я.

- А насчёт «пятёрки» - не надо. Не так страшен чёрт, как его малюют, - возразил Хан.

- Ребят, вы из столицы, - устало произнёс Рома. – Там всё по-другому. Там люди, цивилизация, власть и контроль рядом. А тут они – боги. Могут всё. Вот вообще всё. Маркус может и выкрутится, но я…

- Всё будет нормально, - решил я подбодрить мужичка и обнадёживающе улыбнулся. – Обещаю. Я присмотрю за этим.

- Надеюсь. – У меня получилось, наш ведущий пришёл в себя. Заиграла заставка с девизом… И…

- И снова в эфире я, Роман Полпольский, и моя авторская программа «Вечерние посиделки». Тем, кто только подключился напоминаю, что у нас в гостях столичная русскоязычная группа мечтателей-романтиков милитаристов… Да-да, вот такое странное сочетание, под названием «Крылья ветра». Ребят, я не очень в языках, о чём была прозвучавшая песня?

- О том, - ответил я, а кто ж ещё, - что если ты плохой человек, а ты стопудово плохой, то даже если если ты прикинешься веником и не будешь отсвечивать, тебе всё равно прилетит от судьбы рикошетом. Кстати это тоже один из наших девизов, но я формулирую его как: «Бог не фраер, всё видит».

- Судя по вашему концерту, что был три дня назад, возможно, соглашусь. – Кивок. – Тогда может перейдём к личностям и историям жизни? Кто первый?

Мы не сговариваясь указали на нашего лидера. Тот вздохнул полной грудью и начал исповедь:

- Армянская диаспора на Венере она… Немного обособлена, хотя и входит в русскую. Но у нас очень сильны свои собственные традиции. Почему так – не знаю. – Пожатие плеч. – Родился я…

* * *

- Так что меня никто не поддержал, кроме бабушки. Бабуль, привет! – помахал он рукой на камеру. – Я знаю, ты меня слышишь. Спасибо за поддержку, век тебе благодарен! – Он мечтательно улыбнулся. – Она не понимает моей музыки, но одобряет, что я ею занимаюсь.

- Наверное, как все бабушки, - с опытом взрослого и мудрого товарища в голосе заметил Роман. – Они – другое поколение, но любят нас, шалопаев.

- Да, наверное, - согласился Карен.

- А я напомню радиослушателям, что только что мы стали свидетелями истории жизни, истории неудавшейся женитьбы, от лидера группы «Крылья ветра» Карена Мартиросяна. Любовь превыше всего, и в этом случае она победила все невзгоды и перипетии традиционного мировоззрения и воспитания.

Карен умеет рассказывать. Как баял о том, как его чуть не женили – аж я, знающий подробности процесса, заслушался, раскрыв рот. Причём родные почти задавили его, но перед самым субботним концертом он психанул, позвонил и сказал, что кладёт болт на всех, ему не надо ни помощи, ни наследства – ничего. И поехал на генеральную репетицию. Так достать чувака с жёстким традиционным воспитанием?

Теперь об этой истории знают миллионы, и один он точно не останется. Я про себя усмехнулся.

- Традиционное мировоззрение и воспитание не так и плохи, - попытался чуть-чуть смягчить свой прилюдный вызов семье парень, - я очень люблю всех, ценю и уважаю. И очень благодарен за то, что дала мне семья. За всю поддержку, что оказала. Но иногда, некоторые вещи, мужчина должен решать сам. И я не позволю лезть в эти вещи даже им. Простите, если что не так. – Это он родным.

- Интересная история. Что ж, пожелаем Карену и его близким счастья и примирения. Кто следующий? – Песня выпала из повестки. Роман смотрел на нас, мы молчали, но вдруг Хан, сволочь, а ещё друг, ткнул в меня пальцем:

- Он. У него история красивая, куда моей и Фудзи до неё. Пусть рассказывает.

- Хуан? – довольно улыбнулся Роман, не скрывая торжество.

- Разумеется. – Я кивнул. – Сразу хочу сказать, что моя история хоть и романтичная, и полна любви и женщин, но она… Слишком необычная! И долгая.

- Хуан, я – главный редактор этого радио. - Белозубая улыбка. – Если нужно будет время – мы найдём его.

Угу, не сомневался. Особенно учитывая три ляма зрителей и ещё сколько-то слушателей.

- Хорошо. – Я кивнул. – Про то, как я рос обычным школьником, у матери-одиночки, говорить не буду. Таких как я миллионы. Начну с собственно переломного момента, после которого моя прежняя жизнь пошла под откос а началась совсем-совсем другая. А это произошло совсем недавно, каких-то полтора года назад. Роман, скажи, ты веришь в чудеса?

- Ну-у-у… - Ведущий пожал плечами. – Да, наверное. Не в Деда Мороза, конечно, но иногда случаются необъяснимые вещи, которых вроде как не может быть. Очень редко, но бывает.

- А вот я не верил. Всю жизнь. Но как только попытался поверить, и, наверное, всё-таки поверил… Иначе просто не может быть – конечно поверил... Чудо тут же и случилось.

Я замолчал, подбирая слова.

- И? – подался ко мне Роман, выгибая бровь. – Хуан, ты заинтриговал радиослушателей и зрителей нашего канала. Мы теперь тебя так просто не отпустим.

Это он о том, что я могу включить заднюю? Да не включу, родной, не включу. Мне давно пора выговориться. Всем. Чтобы кривотолков не было.

- Роман, скажи, какова вероятность… Встретить, идя по улице, настоящую принцессу? Не просто аристократку под личиной, а всамдельшнюю представительницу правящего дома? Без охраны?

- Без охраны? – уточнил он. На слова о принцессе не отреагировал, но то, что знает он, не значит, что знают все слушатели и зрители. Подыгрывать будет.

- Без охраны, - подтвердил я.

- Нулевая, - отрезал он. - Просто встретить – да, возможно. Теоретически. Не со мной, в другой жизни, но они тоже люди - бывает. Но только не без охраны.

- Она сбежала от охраны, поссорившись с мачехой, - продолжил я, улыбаясь до ушей. - Она вообще импульсивная девушка. Иногда даже чересчур. А с мачехой у неё всегда были напряжённые отношения. - Бэль, кстати, меня тоже сейчас смотрит и слушает. Да, наверное, как и все МОИ девочки. Даже Марине я сказал, что еду на первую в истории трансляцию в прямом эфире, глаза её загорелись. Русский она пока знает плохо, но что-нибудь придумает. -И пошла гулять в Центральный парк. И в промежутке между моментом, когда она туда добралась и до момента, когда идущие по следу ангелы её нашли, она успела повстречать в парке одного единственного юношу.

- Тебя.

- Да.

Я буквально кожей почувствовал, как почти три миллиона зрителей затаили на том конце эфира дыхание. Многие подозревали, многие знали точно, а многие только что-то слышали, но интересно было всем.

- Но самое смешное, Ром, это то, что этот парнишка был настолько заморочен своими проблемами, что не узнал её! Да, это так, он банально не понял, кто перед ним. В защиту парня скажу, что её высочество в жизни достаточно сильно отличается от себя же на картинке в СМИ. Но в обвинение – он многократно смотрел репортажи об очередной выходке Изабеллы Веласкес, и ВИДЕЛ, как она должна выглядеть.

- Но не узнал, - довольно, с придыханием, произнёс Роман.

- Но не узнал, - подтвердил я.

- А это значит, что нам пора чего-нибудь спеть, - решил он сделать интригующую паузу. А, теперь понял, после истории Карена пауза была не нужна, а после моего начала люди будут сидеть и нервничать – что ж там такое дальше? Рейтинг, так его и разэдак! Ура! - Сами споёте или возьмём песню-лидера с чат-опроса с сайта?

- А кто у нас лидер? – поднял голову Карен.

- «Апостол Андрей».

- Сами! – отрезал я. – И следующую песню я посвящаю ей, Изабелле Веласкес. Песня тоже написана столетия назад и называется «Твой звонок».

Я заиграл – там долгое вступление на акустике. Ребята поддержат, вступят где надо. Я же мысленно представлял встречу с Бэль, наш чарующий танец в одном из заведений центра города… Банду Толстого… И что из этого всего вышло. Я долго шёл к Изабелле, но сейчас подсознательно чувствовал – она стала моей. Будет со мной всегда, что бы ни случилось. Я прощу её любую, что бы ни натворила. Она простит меня любого, что бы ни натворил… В итоге. Нам будет очень непросто, и впереди ждёт много-премного боёв с переменным успехом. Скучно однозначно не будет. Но она всё равно останется рядом, кто бы в тех боях ни победил.

Твой звонок раздался ночью. Я услышал в трубке голос тво-ой

Ведь я его так жда-а-ал…

- запел я.

* * *

- Вот так я и оказался в стенах корпуса, - закончил я краткую версию истории. – Ради неё. Чтобы стать достойным неизвестной аристократки. Чтобы стать тем, кто может своими силами её защитить.

Воцарилась тишина. Роман сверился с планшеткой.

- И как, по честному, помогло? – Голос ведущего лучился иронией, он только для вида пытался её скрыть. Но за эту иронию его не осуждаю. - Ты стал способен защитить настоящую аристократку? Я сейчас об аристократках не принцессах; принцессы – тема отдельная.

- Да, способен, - не моргая, ответил я.

- Смелое заявление. – Показное недоверие, но не переходящее черту. Вроде как его личное мнение. – Хуан, вот ты ещё не закончил историю про корпус, но чат уже завалило вопросами, почему они тебя приняли? И проскочило несколько вопросов – примут ли они ещё кого-нибудь, если к ним прийти и постучаться по твоим следам?

Я непринуждённо рассмеялся.

- Нет. Парни, кто меня слушает, не пытайтесь. Не примут. – Далее пояснил Роману. - Я – совпадение трёх факторов одновременно. И ближайшие полстолетия звёзды более в такую же комбинацию не сойдутся.

- Трёх факторов. Первый это то, что ангелы в корпусе знали кто ты и что ты гулял с их подопечной? – выстрелил наугад ведущий.

- Не совсем. Когда мы гуляли, её охраняли сотрудники департамента безопасности, которых я принял за клановое СБ. Ангелы вроде как не уследили, не оправдали доверия, и наверху решили на время следствия их отстранить. А информация с дня знакомства в парке никому из руководства корпуса не интересна. У них узкий круг задач, им нет нужды «пасти» все контакты нулевого объекта. Этим занимаются другие люди.

Но Изабелла забыла у меня виртуальный навигатор, который оказался системой координации боя старой модели. Навигатор из арсеналов корпуса. Я пришёл к ним с их навигатором. И они сразу всё поняли.

Но это не значило ничего, как пришёл – так бы и турнули. Однако был и второй фактор – у них уже давно назрела необходимость обкатать некоторые наработки и методики по воздействию на мальчиков. У корпуса скопилась колоссальная база опыта по воспитанию девочек, но к мальчикам они боялись притрагиваться.

- Прям таки боялись? – усмехнулся Рома. – Есть что-то, чего эти железные девы боятся?

- Да никакие они не железные! – в сердцах вспыхнул я. – Конечно боятся. Ответственности за жизни людей. Они самые обычные люди, а никакие не кровожадные монстры, и им претит убивать кого бы то ни было просто так, ради процесса.

Полвека назад, при королеве Оливии, была попытка взять опытную группу из приютских пацанят, - начал я очередную заготовку, за которую получу по шапке. - Проект назывался «Белый ягуар». То, что я сейчас говорю, это информация под грифом «Совершенно секретно», но считаю, что некоторые скелеты давно пора вытащить из шкафа, ибо выводы по ним давно сделаны, ошибки давно исправлены, а люди, кто допустил, давно мертвы. И это были ЛЮДИ, а не боги, а люди могут ошибаться.

- Ошибки бывают разные, – напрягся Роман.

- Согласен. Но чем выше ты сидишь, тем выше цена, которую платишь за ошибки. При том, что ты не можешь их не совершать уже потому, что человек несовершенен.

…А я не напрягся, ибо Мишель в приватном разговоре (в постели, если что, за сигаретой с ментолом после хорошего перепиха) сказала, что секрет сей давно пора опубликовать, но никто не найдёт для этого подходящий повод. Нельзя просто так взять и покаяться: «А мы, вот, полвека назад мальчиков убили…». Посыпать голову пеплом без причины и даже повода - не поймут-с. Так что ничего мне за разглашение не будет, для вида только пожурят.

- Инициатором проекта была королева Оливия. – Для убедительности, что не вру, я сверкнул глазами. – Это была её мечта, с нуля создать ангелов-мальчиков. Однако консультант проекта от департамента экстремальной медицины, разработавший методику работы с мальчиками, расписал в качестве методички совсем другое, совсем не то, чего хотела она. Другие сроки, другие меры воздействия, и вообще процесс должен был занять на три года больше, с несколько иным результатом. Ибо женская и мужская психика сильно разные, кто бы что ни говорил. Мальчики по иному мыслят, иначе реагируют на критические ситуации. И они более… Недоверчивые что ли. Они ДУМАЮТ над приказом. Тогда как женщина подсознательно не хочет заморачиваться, если есть авторитетный человек, приказавший сделать что-либо.

- Тогда зачем ей мальчики, если они… Менее управляемы? - спросил бледный Полпольский.

- Это хороший вопрос. Там есть плюсы, Роман, несомненные. Ради них всё и задумывалось.

Но вот реализация не задалась. Королева хотела сделать всё по-своему, как ей казалось правильнее, и она приказала воздействовать на опытную группу по своей методичке, а не согласно предписаниям департамента экстремальных медиков. В итоге мальчики съехали с катушек и превратились в малолетних зверёнышей. И их утилизировали. Но поскольку рекомендации, пусть и с поправками под диктовку королевы, писал профессор психологии дон Эстебан Мартинес, его в итоге назначили виновным за провал и расстреляли.

Ведущий глубоко вздохнул, покачал головой, но ничего не сказал.

- После этого были восстановлены все исходные рекомендации профессора Мартинеса, - продолжил я. - Методики переосмыслены, углублены и переписаны. Некоторые элементы новых методик многократно обкатаны в проектах попроще, не на территории корпуса.

- В приютах.

- Да. Так можно, ибо обкатывались какие-то частные моменты, а не создание мальчиков-ангелов как таковое. Всё указывало на то, что проект «взлетит», если его перезапустить. Но ни королева Катарина, ни королева Лея, её дочь и внучка, не хотели давать разрешение на новую опытную группу.

- Что, наверное, правильно, - закивал Полпольский.

- Конечно. И я полностью поддерживаю это решение как человек. Да и ангелы сами не стремились к новому геморрою на этом поприще, им и своей текучки хватает. И тут представьте, к ним заявляется парень, который говорит: «Девчата, я доброволец и хочу, чтобы вы обкатали на мне свои зубодробительные методики. Стану сильнее – зачёт. Погибну в ходе – да пофиг, я согласен».

- То есть ты был НАСТОЛЬКО отчаявшимся, - усмехнулся ведущий. Я лишь кивнул. – Хуан, вопрос. Ты не боишься раскрывать подобную информацию? Да ещё обвинять в чём-то покойную королеву?

- Я же говорю, все действующие лица давно мертвы, - с нажимом произнёс я. - А королева… Королевы тоже люди, тоже ошибаются. Как это ни прискорбно, но опыт в верхах власти нарабатывается кровью, и никак иначе. Вы думаете сейчас по-другому? Да ни в жизнь! Когда власть сталкивается с новым, неизвестным ранее вызовом, всё происходит в точности также. Особенно всё грустно, когда на власть сверху давят обстоятельства. Власть в свою очередь давит на исполнителей, а те делают что-то, от чего кто-то гибнет. Иногда это города, иногда научные станции, иногда дивизии и даже армии – как повезёт. Потом из неудач и смертей делают выводы, разрабатывают правильные методички и решают вопрос, но это бывает потом. Это жизнь, к сожалению. Мы не знаем, чем руководствовалась королева, но я напомню слушателям, что на сей день ни одна из наших королев не умерла своей смертью. Как не умер никто своей смертью из их кровных братьев и сестёр, из которых только Флора Веласкес попала под орбитальную бомбардировку имперцев. После же проекта «Белый ягуар» корпус сделал выводы и решил проблему, вот что главное. Но опытную группу им всё равно больше никто никогда не даст.

- Даже с учётом тебя? – Улыбка в уголках губ ведущего.

- Особенно с учётом меня! – воскликнул я. - Я пришёл к ним с их корпусным навигатором. Я вызвался добровольцем. Но и это ещё не было достаточным основанием для согласия. Тогда, уже после этого, «выстрелил» фактор, о котором я не имел ни малейшего понятия и который не светит… Ну, я думаю, девяносто двяти и девяти в периоде радиослушателей. – Я немного преувеличивал, но сейчас это простительно. – Они устанавливали мою личность и родословную, и нашли в крови гены Веласкесов. Семнадцатая вода на киселе, случайный потомок кого-то незаконнорождённого, родственного королевскому дому, причём фиг знает в каком колене родственному. Но всё-таки меня можно было подписать на эксперимент не как постороннего, а как члена семьи, а такой подход королева уже могла одобрить.

- Корпус, напомню радиослушателям, это не просто личная армия клана Веласкес, - произнёс Роман, - но и вассальная организация правящего монарха. Все ангелы дают вассальную клятву верности, и королева в ответ – клятву сеньора. Вот такой феномен средневековья в космическом обществе.

- Такая родственная связь это на самом деле ни о чём аргумент, - продолжил я, не став обращать внимания и комментировать его слова о средневековом феномене. - Таких как я, потомков бастардов, на Венере великое множество. И в Альфе, да и в провинциях тоже есть тысячи если не десятки тысяч человек, родственных семьям Ортега, Сантана, Феррейра, Абанкуэйро, Ареола и прочим аристократам. Мужчины любят женщин, и не соблюдают супружескую верность, и иногда сами не знают у кого от него какие дети. Так что это вообще не аргумент для сеньоров.

- Такое чувство, Хуан, что ты набиваешь себе цену, - пакостно улыбаясь, заметил Роман. – «Я – член королевского клана, пусть и совершенно случайно».

- Не-а! – покачал я головой. – Наоборот, я плачусь. Потому, что я не член клана ни разу, это был лишь повод меня взять. Я – несчастный человек, ибо теперь, когда гены нашли, меня будут под микроскопом оценивать. Тогда как плюсов нет совсем. А говорю это в эфире не понтов ради, а потому, что все СБ кланов Венеры и все разведки мира уже имеют мой генокод и знают об этом. Просто не хочу кривотолков в будущем – пусть лучше я об этом сам расскажу, чем меня когда-нибудь после в это ткнут, подогнав аргумент в негативный контекст.

- Разумный подход, - заметил Роман.

- Да я вообще практичный человек! - улыбнулся я. - Да, какой-то далёкий незаконный неофициальный потомок кого-то из Веласкесов поучаствовал в моём рождении, но кто он – не имею ни малейшего понятия, да и если честно и искать не хочу. Веласкесы на это смотрят никак, для них что есть этот аргумент, что нет – фиолетово. Для всех них. Главное кто я есть сейчас, а не что у меня в крови.

- Сурово! – закивал Полпольский. – Но справедливо.

- Жизненно. – Я пожал плечами. – Вернусь к корпусу и вопросу радиослушателей. Таким образом совпало сразу три фактора, и меня, как добровольца, заперли на базе и подвергли тотальной обработке.

- Обработке чем? – А теперь Роман был искренне любопытен, ибо по следующему блоку моей жизни информации не имел никакой. – Тебя били? Заставляли не чувствовать боль? Травили психотропами? Это вопросы, которые посыпались в чат, я краем глаза успеваю некоторые просматривать.

- Нет, но полёт мысли слушателей понятен. – Я покровительственно рассмеялся. – Нет, меня немножко погоняли по тренажёрам, подтянули физически, проверили на скоростные и выносливые характеристики. Ещё немножко научили драться, но именно немножко, так как база у меня уже была. Просто углубили и развили её. И это, кстати, тоже новое для них – гибридной техники рукопашки «под мужчин» у них не было, на мне они её не только испытывали, но в принципе разрабатывали. И будут «допиливать» без меня.

- Ты про тот стиль, которым уработал марсиан в вагоне метро перед марсианским погромом? – сверкнул глазами Полпольский. Скотина! Какая же он скотина! Нашёл когда вспоминать то дело!

- Да, немного. – Я сдержал высунувшего было голову дракончика на поводке. - Но я снова повторюсь, что и до этого был неплох в рукопашке. И даже почти занял место на первенстве города. Так что это просто новые для меня приёмы классики, не более. Чистый гибрид будут обкатывать не на парне с улицы, а в департаменте экстремальной медицины – это специализированная госструктура для подобных вещей. Не переоценивайте меня, пожалуйста.

- Хорошо, не будем, - кивнул ведущий. – Просто ОЧЕНЬ интересно, чем ты занимался там всё это время.

- Да не так долго я там и пробыл. – Я скривился и пожал плечами. - В основном на меня действовали психологически и смотрели, как восприму. Скорее экстремальная психология, чем медицина. Кто-то назовёт это промывкой мозгов, но я возражу, промывка – это что-то другое, это попытка насадить чуждые ценности, а мои ценности остались со мной. Они у меня и до этого были. Просто благодаря корпусу произошла деформация психики, и то, что было на заднем плане, выдвинулось на первый. И наоборот.

Я потерял нить, глубоко вздохнул. Ведущий не торопил и не перебивал.

- В корпусе нет промывки, - продолжил я. - Ангелы они… Как же попроще объяснить? – И сам не ожидал, что в этом вопросе возникнут сложности. – Ангелы – они не такие, как мы, и одновременно такие же. Деформация психики есть, но проявляется в другом. В отношении к самой жизни как таковой.

- Поясни, пожалуйста, - тихо, чтоб не спугнуть мои мысли, попросил Рома.

- Ну вот представьте себе приютских сирот, бывших бродяжек, - нашёл я слова. - Которые пришли с улиц, где действуют два незыблемых закона: «Умри ты сегодня, а я завтра» и «Человек человеку волк». На выходе же получаем из них боевое братство, где все – одна большая единая семья, где любая убьёт кого угодно за любую, даже кого не знает близко.

- Корпус – семья, - не обращаясь конкретно ко мне произнёс Полпольский.

- Да. – Я кивнул. - Коммуна. Боевой орден. И самое непонятное, что не укладывается в головах у окружающих – это презрение к смерти. Смерть – незначительный фактор, не стоит на нём так уж сильно заморачиваться.

Охраняя королеву – они телохраны, которые готовы гибнуть, если есть угроза нулевому объекту. В бою они - берсерки, которые также умирают, если надо, без трепета, стенаний, эмоциональных взрывов и пререканий. Точно такие же они и в жизни – поддерживают своих даже зная, что их собственная жизнь уж точно прежней не будет, или даже может оборваться. Готовность жертвовать собой и любой ценой защитить членов семьи-ордена, вот что такое корпус. Вот что такое деформация.

- Бусидо, путь меча, - произнёс Наото. - Жизнь – ничто. Долг – всё.

- Да, у этих философий много общего, - подтвердил я. – И эта система корпусом окончательно сформирована и испытана, более не требует доработок. И тем более сейчас корпусу нет смысла экспериментировать с мальчиками. Зачем, если текущая модель показала себя прекрасно?

- Значит ты… Им больше не нужен? – сделал Рома правильный вывод.

- Ну конечно! Я и нужен был лишь затем, чтобы они воочию убедились, что я им не нужен. – Я расплылся на камеру в победной улыбке.

Полпольский снова тяжело вздохнул, по лбу его потекли капли пота.

- И всё же. Что с тобой делали в корпусе – сейчас в чате это главный вопрос! - сверился он с планшетом.

Я пожал плечами и всех обломал.

- Сожалею, но это конфиденциальная информация. Да, им не нужна эта методика для использования. Но делиться ею ни с кем ангелы не собираются. Пусть радиослушатели поймут правильно, есть вещи выше меня.

- Ну, наверное радиослушатели поймут тебя не все, - покачал головой Полпольский, - так как мало кто сталкивался с секреткой. Но я тебя понимаю и донимать не буду. Скажи лучше, Хуан, что ты вынес лично для себя оттуда? Кроме азов гибридной техники?

- Кроме азов техники? – Я задумался, наморщив лоб. – Профдеформацию. Ангельскую. Они смогли содрать с меня внешнюю шелуху и погрузить в собственный вариант бусидо. Своих друзей, кто мне близок, я ощущаю очень остро, и готов убить ради любого из них. Готов ради тех, кого считаю своими, на всё. А ещё я иду до конца, невзирая на опасности, за что бы ни брался. Просто потому, что иначе уже не могу. Смерть – ничто, только долг имеет значение.

- Он и нас этим заразил, - без тени улыбки и иронии добавил Хан. – Мы теперь тоже ничего не боимся. И тоже идём до конца. Потому и подписались на этот проект с ретро и кусками забытой истории. Вы ж понимаете, что начав говорить людям правду про прошлое, мы пошли на конфликт с Системой. Мы не призываем к насилию, не призываем к смене власти, но и такие мы угрожаем Системе. А она не любит тех, кто ей угрожает.

- И это плохо, что они пропитались самурайским духом, - покачал я головой, кивая на Хана. – Они – не воины. Не подготовлены к тому, чтобы «ходить до конца». Но это их выбор, я не могу запретить им иметь своё мнение, - откатил я назад, ибо действительно нельзя забирать у человека право выбора. – Мы готовы защищать всех, кого считаем своими, во всех смыслах. В том числе это касается Сектора и диаспоры. Но также я порву за любого из своих друзей. За любого, в ком уверен, что он мой друг. Как-то вот так.

- Ну да, и плевать на препятствия, - то ли вновь начал иронизировать, то ли серьёзно – я не понял – произнёс Роман. - Департамент ли это безопасности вставляет палки в колёса, пятое управление императорской гвардии или комитет по цензуре. Ребят, когда вокруг вас завертелось с комитетом по цензуре, когда начали громкие нехорошие истории показывать в СМИ, у нас тут, в Секторе, многие следили за вами с восхищением. – Восхищение было и у него в голосе. Что ж, он ведь тоже человек, не только редактор и ведущий. - Основной мотив настроений был: «Да они вообще страх потеряли!». Я, конечно, ведущий аполитичного радио, но всё же живу здесь и кое-какой информацией владею…

«Стелит, собака, соломки себе на всякий» - подсказал внутренний голос. Я в ответ лишь усмехнулся.

«А почему нет? А вдруг «пятёрка» прижмёт Маркуса, и сеньор Манчини от Полпольского избавится? Куда мужику идти с его аполитичностью?»

- …И вот вопрос. Действительно страшно не было? Ведь и связи Хуана это… ничто. Тем более в сфере, где его покровители мало что могут. Как вы решились на всё это, и главное, как смогли выпутаться… Ну, хотя бы из части организованных вам неприятностей?

- Мои связи не мало могут, - поправил я, - а им мало что позволено. Власть это консенсус тринадцати родов, и сместить равновесие, создав для кого-то исключение, нельзя. Веласкесы никогда не помогали нам, как группе, и не планируют этого делать в обозримом будущем, - уверенно отрезал я. - «Крылья» - проект наш, нас четверых, и только наш. Отдельное спасибо дону Бернардо Ромеро, он дал нам крышу над головой и своим авторитетом защищает от совсем уж крутого произвола, но и он не лезет в творческую составляющую нашей группы, не даёт советы, не участвует в продвижении. Видимо тоже ограничен. Ну, ещё одна симпатичная подданная императора Себастьяна Второго помогла нам с инструментами, но это уже личный контакт, никакой политики, - заулыбался я.

Понимая о ком я, Роман довольно усмехнулся.

- Любишь ты женщин. Особенно симпатичных аристократок.

- Так мы все любим женщин, неправда ли парни? – завертел я головой, и парни зачали поддакивать:

- А то!

- Конечно!

- Да кто ж их не любит!

- И раскручиваетесь сами. Никто не помогает. Никто не продвигает, - продолжал Роман.

- Всё сами! – подтвердил Хан. – Ром, серьёзно, в это мало кто поверит, но ни один спонсор ни от одной силы на Венере в нашем проекте не участвует. Кому-то интересно, как выкрутимся, кто-то смотрит и думает: «Чем бы дети не тешились». А кому-то пофиг. Так что не надо сарказма, действительно сами.

- Ром, я понимаю о чём ты, - понял я намёки (а как не понять, если гигантские буквы в подтексте). Да, нам помогали. Но это не то, что не совсем то, что ты думаешь, а совсем не то. Это ЛИЧНЫЕ СВЯЗИ. Всё, что мы смогли сделать, сделано благодаря личным связям.

Но ирония твоя вызвана тем, что связи эти приобрёл лично я… Ну, кроме знакомства с доном Ромеро, парни всегда были его группой. Все связи, которые я использую для защиты, появились у меня благодаря корпусу. Ибо корпус это тайная, мягкая, но когда надо могущественная сила. Ветераны корпуса разбредаются по миру, занимают высокие должности, а как они относятся друг к другу – я только что пояснил. Кому-либо из ангелов достаточно прийти к ветерану, занимающему пост, достаточный для помощи, и помощь будет оказана. Нет – будет брошен клич, но выход найдут. Это орден, и это… Это на самом деле круто! – не смог я сдержать восхищения. – Время, что я пробыл там – это золотое время для обрастания связями, и ими и только ими я и пользуюсь. При этом того, на что намекаешь ты, нет – Веласкесы НЕ поддерживают нас. Изабелла Веласкес не поддерживает нас. Её высочество инфанта НЕ поддерживает нас. Наоборот, с интересом наблюдает, как будем барахтаться – любит психологические эксперименты. Нет, Рома, ты не прав. Связи решают многое, но мы ни разу не всемогущи, и завтра можем как все пойти по миру в разные стороны, занимаясь каждый своим делом, чем угодно, кроме музыки.

- Блин, ребят, это я к радиослушателям, - взял слово Карен, - поймите, нашу группу прикроют на раз. Если будет нужно. И связи Хуана первыми в этом заинтересованы. Мы воюем на два фронта, и против условной «крыши» тоже. Так что не надо инсинуаций.

- Ты только что, час назад, говорил о том, что проект «Цитадель» это проект власти, - парировал Полпольский, снова покрываясь испариной. – Которая пересмотрела взгляд на Обратную Сторону. Почему вам самим не быть звеньями одной цепи?

- Наверное потому, что я могу назвать день, когда мы решили переформатировать группу, - возразил я. – Никто ни до, ни после этого к нам не подходил и не помогал. Никто не брал под своё крыло. Не участвовал в нашей раскрутке. ТАК дела не делаются. Цитадель имеет колоссальную поддержку внутри Системы, им банально не дают заглохнуть даже тогда, когда «накрывают». Их операции проходят с ресурсами, которые есть только у силовиков – ни один частник такое не потянет. Если бы мы были чьим-то проектом, вас бы, всю Венеру, затопила бы информационная волна о нас! Сейчас мы бы обсуждали на топовых каналах Сектора наши стотысячные концерты в каждом из городов автономии. А мы сидим и курим бамбук на радио со средним суточным рейтингом двести тысяч, и это ещё неплохо. Я знаю, как организуются информационные волны - нет, Ром, ты не прав. Кстати, если бы у нас была «крыша», аполитичость и нонконформизм были тормозом, мы были бы яркой политической звёздочкой на шоу-небосклоне. Мимо!

- Я вам верю, - признался Роман. – Но к сожалению далеко не все так думают, как я. И факт того, что комитет по цензуре утёрся, когда вы в него плюнули…

- Я же говорю, личные связи, - заулыбался я. – Только и всего. Скажем так, пользуясь возможностью войти в двери для неформального общения с высокими людьми, я убедил пару могущественных кланов, что на Секторе можно заработать, извлечь из него выгоду. Выгоду получать будут они сами, мы для них – инфоповод, инструмент, не более. Но и они для нас – инструмент! Инструмент решения больших проблем. В бизнесе это называется взаимовыгодным сотрудничеством.

- Хитрая латинская сволочь! – громко отрезал Карен. – Вот кто наш Хуан. Надеюсь все поняли, что у него гадкий извращённый ум? А что он не понимает меры и идёт до конца, не зная слово «нельзя» и «невозможно» - он сам сказал. Громовая смесь!

- Угу. Профдеформация корпуса помноженная на византийскую хитрость, - констатировал с улыбкой Роман.

- Вот-вот. Она самая. Пусть плачут наши враги – это их проблемы, что они наши враги. Давайте споём?

- Точно! Давно пора! – поддержал Хан. – И я даже знаю, что именно мы будем петь.

- А ну давай, заряди, - поддержал я. Надоел этот разговор. Много сил отнимает.

- Я хочу признаться в любви! – высокопарно произнёс Хан, и глаза его засияли. - Как есть, в эфире. Это девушка… Хорошая девушка, - заулыбался он, глупо, как улыбаются только влюблённые. – Её зовут Роза. И она… У неё тоже профдеформация.

Пауза.

- Иногда это страшно, ребят, когда рядом с тобой ходячая машина смерти со сдвигом по фазе. Но с нею пипец как интересно; а ещё я всегда знаю, она не предаст и не ударит в спину. Мягкая и тёплая, как кошечка, становится вдруг опасной пантерой… Это… В общем, эту песню я посвящаю им, девочкам с изменённой психикой. Девчонки, вы супер!

Фудзи не переспрашивал, что за песня. Понял. Как и Карен. Вступили сразу как надо, не сговариваясь. Вступил и я, покачивая в такт головой. На панели гитары реле и переключателей не было (акустика же), но был удивлён, что Дима уже перевёл звук на металлик с пульта. Тоже понял, что будет за песня. Мне осталось только петь.

…И знаете, это здорово, что Хан так вот спонтанно признался в любви на всю страну. Это стало соломинкой, после которой началось переосмысление общественного мнения по поводу корпуса. Бесхитростное восклицание обычного парня – оно всегда сильнее любых социальных технологий и реклам.

Я же пел… Про себя. Ибо я – часть корпуса. С ним я сильнее, и с ним в сердце и душе готов идти сквозь опасный мир, плюя на угрозы и препятствия.

Приветствую тебя, жестокий мир.

Чем удивишь меня на этот раз?

Ты ждал меня, но только не сейчас.

Приветствую тебя, смертельный мир.

Приветствую тебя, волшебный мир.

Страна, не мной, придуманных героев.

Я был последним из твоих изгоев.

Возьми меня с собой, наивный мир.

Я хочу быть с тобой,

пока я живой, пока я живой.

Если по смыслу, то эта песня должна была стать нашей главной, нашим гимном. Мы же исполнили её всего раз, в субботу на Атлетико, в середине программы. Да и плевать – главное как мы сами к этому относимся. А мы готовы драться. До самого конца.

Приветствую тебя, опасный мир.

Где мир спасать уже никто не может.

Где даже время сбрасывает кожу.

Приветствую тебя, непрочный мир.

Приветствую тебя, безумный мир

Ты сделан из железа и свинца.

И я пойду с тобою до конца.

Возьми меня с собой, прекрасный мир.( ZZZZZ)