Кабальеро плаща и гитары. Том 3, 4, 5

Глава 7. Не злите беззащитных музыкантов! (часть 1)

Глава 7. Не злите беззащитных музыкантов! (часть 1)

Её звали Роза. Розенберг. Ага, именно так, Роза Розенберг. Латинская Америка, тут и не такое встречается.

- Партнёр, ты влип, - улыбался этот сукин сын Пако, «принеся» мне на следующий день после моей просьбы о разведке дурные вести. – Если есть в Альфе сука хуже неё, то это может быть только королева сук!

- А эта, получается, принцесса? – усмехнулся я. – Принцесса сук?

- Ну, тебе везёт на принцесс… - развёл руками он, скривив мину, из последних сил скрывающую задорную улыбку.

- Что я тебе должен? – грустно про себя усмехнулся я, настраиваясь на рабочий лад. Будем творить историю с тем, что есть. Принцесса сук – значит принцесса сук, и не таких ломали.

- Ничего. Сейчас уже ничего! - быстро поправился он. – Если ты поставишь в позу пьющего оленя саму РоРо, Большую Розиту, я тебе ещё и доплачу за удовольствие! – Он наигранно усмехнулся. – Но одно «но», я буду присутствовать на прослушивании. Сидеть сзади, в сторонке, но буду. Это не обсуждается, это и есть моя плата.

- Так сильно кайфануть захотелось? – понимающе улыбнулся я. И ведь не сомневается, что нагну, гад эдакий!

- Хуан, а что мне ещё в этой жизни надо? – Пако наигранно вздохнул. - За что ещё бороться? Всё остальное у меня и так есть. Только поплясать на костях тех, кто не нравится. Кто достал не только меня, но половину Школы, если не половину Альфы. И желательно следить за действом из первых рядов, из партера.

- И чтоб лично тебе за это ничего не было, - добавил я.

- В корень зришь!

Розита Розенберг на самом деле оказалась Большой Розитой. А больше всего была у неё её Розита. С три меня в обхвате. Талия тоже ничего, но книзу тётенька неестественно расширялась. В стандартное кресло малого зала еле втиснулась – парни за моей спиной отвернулись, не в силах сдержать смешки. Что от сеньоры принцессы сук не укрылось; её перекосило, и я понял, что день однозначно будет весёлым. Мне в тот момент хотелось вскользь ляпнуть: «Парни, понимаете теперь, как вредно кушать много сладкого!» - но удержался. Надо держать образ несдержанного, но очень серьёзного юного сеньора.

В целом с первой секунды сеньора принцесса смотрела на нашу группу, всех нас, как на говно, ухмылки парней абсолютно ни на что в её настрое не повлияли. Которое (говно) её, белую и пушистую, «кошерную», заставили грести. Не убирать, нет, просто грести лопатой с места на место, перекладывая из одной кучи в другую, не меняя принципиального статуса кучи говна. В ней не было особой злости или ненависти, в её глазах читалась лишь рутина. Рутинно завалить выскочек – не то, что неприятно, но и хорошего в такой работе мало.

Был ли на нас приказ «сверху»? Это второй мучивший меня сегодня с утра вопрос. Да, был. Но приказ этот я прочёл не в её глазах, а в глазах её спутника, сеньора из департамента культуры. Это мог быть кто угодно; мы не стали отвлекать ресурсы и выяснять список тех, кто может попасть оттуда на наш сейшен. Прорабатывать каждого в министерстве… Боже упаси! Поступили проще и подготовили для него (или кто пришёл бы вместо него) приземлённую, но простую, а значит легко исполнимую кару. Чем проще процесс, тем меньше вероятность что что-то где-то пойдёт не так. Внутренний голос опять напрашивался на фразу: «Если он тоже начнёт нас валить», но я знал, начнёт. Не сомневался в этом изначально ни секунды, в отличие от мятежной надежды на высшую справедливость. А потому дерзкий пренебрежительный взгляд победителя со стороны этого сукиного сына вызвал у меня чувство глубокого удовлетворения – есть чем заткнуть внутреннего скептика.

Гвардеец был… Гвардейцем. Про него не скажу ничего эдакого. У него не было никакого материала, способного просто испортить нам с ребятами настроения, а потому сеньор лишь старательно кивал вслед за Жопастой РоРо и не произвёл на меня никакого впечатления.

Тихушник был… Тихушником. Повторяюсь? Да, но что делать, если ребятки полностью соответствовали ожидаемой от сотрудников их контор модели поведения. На лице вечная самую малость пренебрежительная улыбочка, глазки суженные, пронзительные; сеньор очень мало говорил, но очень много слушал. Говорил же только по делу, и я был полностью согласен с его мнением – я бы и сам запретил песни, которые своим «вето» запретил он, если б был инспектором управления госбезопасности, отвечающим за внутренние конфликты.

Пятой была девочка-переводчица, полукровка. Переводчица с испанского на русский, и учитывая, что оба языка в статусе государственных на Венере, знала их очень хорошо. И девочка эта, несмотря на юность (и тридцати не набежало), была с достаточным опытом, чтоб понимать, зачем она здесь. Её имя мне «слили» всего лишь позавчера, причём не Пако, а… Альтернативные источники. Гортензия напрягла личные связи – я их раньше недооценивал. Всё же быть крестницей королевы – это круто, даже если ты изгнанница другого государства. А возможно именно поэтому круто, не знаю. Поначалу ничего эдакого на эту красулю не находили, самая обычная наша-конфетка, планировали начать копать по банковским счетам, чтоб нарыть нестыковки (то бишь взятые ранее денежные средства у наших предшественников), но повезло – рыльце у этой аферистки оказалось в пушку.

Вообще скажу, это только в фильмах и книгах всегда есть что-то за плечами у человека, за что его можно взять за яйца. В реальной жизни ничего подобного нет и быть не может, а если и есть, то будет ситуация, подобная сенатору Домингесу – фиг ты грязное бельё среди благополучного отыщешь! Уж точно не командой хакеров-недоучек, выпущенных из тюрьмы, куда попали за непрофессионализм; серьёзные люди умеют прятать косяки. С этой девочкой мне сказочно повезло, она оказалась из семьи коммерсов, знающих как обойти тот или иной закон в свою пользу, возраст её говорил, что сеньорита уже может творить на этом поле сама, но вот жизненный опыт подвёл. Не битая ещё, оттого недостаточно хорошо скрыла улики. Достаточно хорошо для гвардии и налоговой своего региона, но не для спецов сетевого взлома отдела её высочества.

Глаза девочки-переводчицы, когда смотрела на нас, выражали полнейший фатализм, хотя в глубине души зрел страх – вдруг придраться в нашем материале будет не к чему? Заказ есть заказ, плевать, что нет поводов.

Наивная! В НАШЕМ материале можно придраться ко ВСЕМУ! Именно поэтому он НАШ, других не держим.

- …Следующая песня посвящена полёту человечества к звёздам. Вере в то, что мы всё-таки полетим к ним, - пафосно произнёс я, превозмогая усталость. День давно перевалил за половину, а принцесса сук с подчинёнными мурыжили нас без перерыва и перекуров – кто угодно взвоет. Увлеклись сеньоры. - Она была написана в года, когда мир сделал первые робкие шаги в освоении космоса, и казалось, вот-вот, прямо завтра, мы будем способны чуть ли не покорить галактику.

Кивок Жопастой РоРо, и мы заиграли вступление к следующей песне. Играли без особого героизма, причём не только сейчас, а с самого начала, ибо героизм сегодня был не нужен. Это смотрины качества текстов и подачи, а не стоимости наших акций в шоу-бизнесе. Пел я также без героизма, по той же причине, даже в ноты не всегда попадал. В голове крутилась единственная мысль – надо дожать сеньоров, чтоб взвыли и психанули, на остальное плевать.

Кто сказал, что страсть опасна, доброта смешна, Что в наш век отвага не нужна?Как и встарь от ветра часто рушится стена.Крепче будь и буря не страшна!Кто сказал один не воин, не величина,Кто сказал другие времена?Мир жесток и неспокоен, за волной волна,Не робей и не собьет она.Встань, страх преодолей!Встань, в полный рост,Встань, на земле своейИ достань рукой до звезд…

Кто сказал живи покорно не ищи руна, Не летай и не ныряй до дна?Сталь легка, судьба проворна; грош тому ценаКто устал и дремлет у окна.Встань, страх преодолей,Встань, в полный рост,Встань, на земле своейИ достань рукой до звездКто сказал борьба напрасна, зло сильней добра?Кто сказал - спасайся, вот нора?Путь тяжел, но цель прекрасна, как огонь костра,Человек, настал твой час, пора!( z )

- Сразу нет! – наморщилась Жопастая Розита, противно кривясь. Фирменная это у неё ухмылка, рабочая.

- Значит, борьба не напрасна? - усмехнулся гэбэшник.

- Сеньор? – с наигранным непониманием перевёл я глаза на него.

- Хуан, это ОЧЕНЬ опасный текст, - покачал он головой.

- Вы противник того, чтоб человечество летело к звёздам? – сузил я глаза в щёлочки.

- Я противник интерпретации этих слов в протестные настроения. «Хватит сидеть на жопе, сограждане, представляющие национальное меньшинство. Вставайте и поднимайте задницы на…» А вот тут возможны варианты, но не думаю, что кому-то там, - палец вверх, - они понравятся.

- А вам не кажется, что вы ищите чёрную кошку в чёрной комнате, когда её там нет? – позволил я себе провокационно усмехнуться. – А ещё сеньора филолог не даст соврать, в русском языке есть понятие: «Натягивать сову на глобус».

- Кошмарный язык! – Жопастую РоРо передёрнуло. Видно представила сию картину вживую. М-да, а вот её жо… Розита на глобус точно бы налезла. Глобус бы в ней утонул! Филолог нахмурилась, но непроизвольно кивнула – да, есть такая.

- Хуан, я не собираюсь ничего тебе доказывать, - профессионально нейтрально улыбался тихушник. – Я сказал – ты услышал.

- Сеньор, эта песня была написана СТОЛЕТИЯ назад! – не сдавался я. Отстою я хоть одну песню или нет?

- Как видишь, актуальности её текст не потерял до сих пор, - невозмутимо парировал сеньор.

- Возможно. Но почему тогда «забанили» про Колизей? Гладиаторы, бои, битва на выживание? Что в предыдущей песни было такого, что актуально по сей день?

- Юноша, мы не обязаны перед тобой отчитываться! – отрезала РоРо.

- Вы не утвердили НИ ОДНОЙ нашей песни! – не выдержал и картинно вспылил я. Иначе нельзя – не поверят. Я – вспыльчивый юноша, а не продвинутый интригоплёт, надо держать образ. И так был самим холодом все эти долгие часы.

- Сеньор Шимановский, давайте не будем пререкаться. У вас какие-то проблемы? – взял слово гвардеец и тоже профессионально улыбнулся. Но его улыбка была иной, не такой, как у тихушника. Злой, ненавистной, предупреждающей: «Не подходи! Покусаю!»

- Да, сеньор. Проблемы. Только что вы, ваша комиссия, отвергла ВСЕ предложенные нами песни. Включая ранее разрешённые про апостола Андрея и про любовь. При том, что мы не сочинили ни одной из них, все они взяты из далёкого прошлого, когда и близко не было Венеры с её комитетом по цензуре.

- Кощунство! Какое кощунство! – чуть не подскочила квочка РоРо, плюясь слюнями. – Это ж надо было додуматься исполнять ТАКОЕ! Унизить образ Христа! Образ апостола! Это!.. Это!... – Наигранный выдох. Она уже вопила всё это сегодня, решила на бис сыграть. – Это ж надо было додуматься исполнять ТАКОЕ в нашей религиозной традиционалистской католической стране! Скажите спасибо, сеньор Шимановский, что ввиду вашей незаметности… В прошлом… Глаз комиссии обратил на неё внимание так поздно, и у вас была возможность эту ересь исполнить хоть где-то!

- Чего в будущем более не представится, - подвякнул гвардеец.

- Наша целевая аудитория в основной массе православная, - попытался возразить я.

- Это ничего не меняет! – закрыла тему РоРо. – Следующая.

Исполнять физически всё было не обязательно. По словам Пако, обычно они смотрят тексты и просят исполнить то, на что наткнётся их палец. Ну, или когда действительно найдут в тексте скользкий момент, некую крамолу, но в его карьере таких случаев было пересчитать по пальцам руки. Однако нас гоняли по полной, заставляя играть каждую из предоставленных им на рассмотрение неделю назад песен. А предоставили мы их немало, с запасом – я планировал быстрый взлёт, а для этого надо много хорошего УТВЕРЖДЁННОГО материала.

Оборудование в своей каморкевключили не по полной, тихо, и сеньоры могли в любой момент в переноску сказать нам «стоп». После чего устраивали разбор полётов и «банили» песню. Каждый раз, раз за разом, где-то больше пререкаясь с нами, где-то меньше, ибо я грудью вставал на защиту каждой. Парням сказал не лезть, не подставляться (на будущее, мало ли, их Веласкесы не защитят, пусть выглядят в глазах всех моими тупыми подпевалами – для них лучше), а потому оборону приходилось держать лично.

Хреновый с меня оборонщик!..

Первыми я, конечно же, поставил песни про любовь. Начал с памятной «С войны», уже исполненной ранее, и неожиданно к ней придралась лингвист:

- Почему консервная банка? Какой смысл несёт в себе аллегория?

– Что за война?

– Откуда запах в парадном? Я правильно понимаю, это старое название подъезда?

– Что стало причиной драки? Немотивированная агрессия? Вы пропагандируете пьянство с немотивированной агрессией?

– Что означают вот эти речевые обороты:…

Дебильные вопросы из разряда «докопаться до столба», несмотря на дебильность, прокатили на «ура». Комиссия выступлением красотки впечатлилась, поставив в итоге жирную печать: «К исполнению на территории ВК запрещено»!

- Ваша песня – призыв к насилию, - включился в разговор, подводя ему итог, гвардеец. – Ею вы призываете решать спорные вопросы методом силы. Поддерживаю. Так нельзя, сеньор…

- Шимановский.

- Да, так нельзя, сеньор Шимановский.

Хмырь знал меня по имени. Знал всю мою подноготную с момента рождения. Это он так «не палится» об информированности. Контора, чо!

- Следующая! – рявкнула Принцесса Сук.

Я вздохнул, признавая неизбежное.

- Следующая песня называется «Псы с городских окраин»…

- …Сразу нет!

- Призыв к насилию, - включился в борьбу молчавший до этого «культурист». Ну, представитель департамента культуры. Его имя абсолютно никак не запомнилось, как и сам он.

- Определённо! – поддакнула РоРо.

- Героизация образа жизни беспризорных, оправдание перед обществом их жестокости по отношению к добропорядочным гражданам, - снова включилась в игру лингвист…

…И понеслось!

За условно лирическим блоком шёл блок, стыренный мной у некой группы под названием «Кино». При серости и невзрачности названия, и, что греха таить, при невыразительности и простоте самих песен, меня поразила скрытая энергетика протеста в их текстах. Ключевое слово «скрытая». Прямо там не говорилось ни о каком неприятии или сопротивлении, не было никаких призывов к неповиновению и борьбе с Системой. Но отчего-то слушая их, понимаешь именно это.

Сеньоры в блоке ничего не поняли. Чтоб осознать скрытый смысл, надо обладать соответствующе устроенными мозгами, а ими мог похвастаться только тихушник, но у того были свои проблемы – сапог и есть сапог. Им не к чему было прицепиться…

…Бы, если б не приказ валить нас. И они валили, цепляясь, не смейтесь, к построению речевых оборотов – слишком, дескать, устаревшие.

Ну, за этот блок, несмотря на высосанность из пальца запрета, я был не в обиде. Почему? А сами смотрите? Какие ассоциации возникают в голове при чтении одних только названий песен? «Место для шага вперёд». «Вставай рядом со мной, спой вместе со мной». «Дальше действовать будем мы». «Последний герой». Напоследок я зарядил «Перемен, требуют наши сердца», сеньоров вообще перекосило, даже почти равнодушного «культуриста». Формально ни единого противозаконного призыва, но осадочек, как говорится…

Далее шла солянка из всего, что удалось нарыть, за всё время, которое интересуюсь темой старинных песен.

Из уже исполняемых не прошла ни одна, даже без обсуждения. «Смутные дни» - насилие, обрыв на первом куплете. «Инок, воин и шут» - придрались к столбу, ибо пелось там о героизации воинов ЧУЖОЙ для латиносов культуры. И даже враждебной – Россия, несмотря на памятный визит Марцелова, всё ещё воспринимается врагом номер один. Но формулировка отказа была благозвучной, без называния очевидного своим именем.

Любовные песни были выведены «на чистую воду» опытной девочкой-полукровкой, знавшей русский не просто хорошо, академически, а с тонкостями и нюансами, которые не сразу поймал я, проходивший обучение сему языку в углубленном варианте в корпусе. Мой преподаватель – инструктор, работающий на разведку и контрразведку, но, видно, где-то на планете готовят специалистов ещё круче, причём сугубо гражданских. Никогда не думал, что в простых сереньких любовных вещах, оказывается, СТОЛЬКО подтекстов. Скользких, взрывоопасных, могущих покалечить психику подрастающего поколения, а местами призывающих к насилию на ровном месте.

Песни с СОВСЕМ непонятным текстом (признаюсь, даже я не понимаю их смысла, взял только потому, что концепция и звучание понравились) «закрывались» именно на этом основании:

- Мальчики, О ЧЁМ вы поёте? – смерляла нас глазами РоРо.

И всё, этого достаточно. Ответ дать не можем? Досвидос. Лопочем откровенную хрень, в которую сами не верим? То же самое.

Ну и теперь дошла очередь до финального, условно «патриотического» блока. Тут я изначально ожидал полнейший разгром, и более того, я именно его и именно здесь и планировал! Без поправок на бан предыдущих песен (о котором не мог даже подумать, казалось, хоть что-то сеньоры пропустят). Надо было подвести вечер к черте, к взрыву, и весь скользкий материал перекочевал именно в этот блок. Ну, а потому закономерно, что:

- оборона Ленинграда – призыв к насилию. Читай, героизация конкурентной культуры.

- песни про казаков (мы нашли несколько, одна даже народная) – то же самое.

- ВСЕ песни про славян (тоже несколько) – то же, под разными предлогами.

Исторические песни банились с особым смаком и воодушевлением. Сеньоры делали на них скидку, давали сыграть полностью, после чего шёл разгром, где смаковалось каждое их слово.

Наконец, дошли до провокационной «Встань, страх преодолей». Песня, если прочитать её текст без сопровождения, сразу вызывает ощущение двоякости. А с подачи со сцены – натуральный призыв к неповиновению. И чем пассионарнее исполнитель, тем суровее огребёт государство. Я специально оставил её на финал вечера, думая, что, вдруг сеньоры будут добрыми? Хоть ею заведу их на негатив. Наивный! Ну, перебдеть – не недобдеть, простительно. Главное во всём сегодняшнем представлении было то, что оно шло по МОЕМУ сценарию, и что это было абсолютно неведомо пятерым статистам на первом ряду, лезущим из кожи вон, исполняя мой план. Пако не ухахатывался только потому, что общая атмосфера официоза довлела в помещении над всеми, и над ним в том числе.

- Хуан, в «Колизее» также национальный вопрос, - сподобился снизойти и ответить на вопрос тихушник. – «Сила приносит свободу». Опасный лозунг. Очень опасный. И я не думаю, что ты не понимаешь этого.

- Сеньор, речь о рабах, зарабатывающих свободу в гладиаторских боях! – продолжал стоять рогом в землю я.

- Хуан, ты имеешь некие связи… С высоты которых должен понимать опасность подобных «исторических» песен. Но ты почему-то не понимаешь. И если хочешь по-плохому, если культура ответственности в тебе на уровне примата, нам придётся помочь тебе. И нашему ОБЩЕМУ государству, - сверкнул он глазами

- А-а-а-а… - попыталась вякнуть Жопастая Розита, но бегло вскинутая ладонь сеньора из «пятёрки» сняла все вопросы и возражения. «Я тут главный, не лезь».

- Хорошо. Торреро. Бой быков. Где национальный вопрос тут? – не сдавался я.

- В подаче. – Сеньор вернулся к режиму дежурной улыбки. – Героизация борца с некой абстрактной Системой. Борца, стоящего в одиночестве на сцене перед огромной публикой, вызывающего своей борьбой у неё симпатии. Юноша, я наблюдаю за тобой все эти много-много часов. Ты не идиот, нет. И далеко не дурак. Зачем же себя так ведёшь?

Сеньор вышел на игру по крупному. Ну-ну, неплохо я его так достал.

- А-а-а-а-а… - снова попыталась вставить слово РоРо, но снова была заткнута беглым жестом.

Может я в описании действа что-то опустил, потому поясню. Отношение ко мне все эти пять-шесть часов было пренебрежительное, но подчёркнуто официальное. «Сеньор Шимановский». «Сеньор». «Сеньоры». Принцесса Сук позволяла себе нейтральное «мальчики», но только потому, что по возрасту годилась нам в матери, остальные, даже не более молодые мужчины, не позволяли себе и этого. А тут переход на «мальчик», «Хуан» и доброжелательный тон со стороны тихушника? Кажется, четвёрка остальных членов комиссии впервые задумалась, что они, собственно, натворили. А после открытого упоминания о моих связях, сеньора лингвист даже как-то осунулась, глазки её забегали, а очко сжалось. Сеньор гвардеец был непрошибаем, его растерянность я почувствовал особыми способностями, а вот тройка гражданских перешла в режим «больше молчи, больше слушай, авось пронесёт».

- Сеньор, вы не понимаете многих вещей, - решил я отплатить гэбэшнику откровенностью на откровенность. – Кто, если не я со своими контактами и поддержкой? Любого другого уберут и прикроют в момент, а у меня хоть какие-то шансы задержаться.

Что я предлагаю миру? Пар, выходящий из чайника. Мощная струя красивого… Пара, который развеется через несколько секунд. Красиво, но бессмысленно и почти безопасно – если не лезть рукой в самую струю.

Вот только этот выходящий пар сбрасывает в чайнике давление. Вы же предлагаете дать ему кипеть без выхода, обрубая все каналы наружу, не понимая, что рано или поздно он от этого взорвётся. Это большая ошибка, что вы закрываете наш проект! – воскликнул я.

Сеньор молчал. А что ему сказать, он подневольный птах. Ему приказали – сделал, а решать будут люди не ему чета. В одном я его (их всех) сегодня убедил, королева не поддерживает меня. Не даёт откровенно топить, но это не её проект, чего сеньоры комиссия втайне боялись. А значит, они своего добились.

Почему? Поясню. Все понимали, что с моими связями результаты сегодняшнего цирка через время пересмотрят. Но только «разбанят» мне далеко не то количество песен, которое хочу я. Пойдут на уступки, на сцену выпустят, но петь я буду о любви, ну ещё и про апостола Андрея, очень уж эта вещь на Обратной Стороне полюбилась. Её даже крутанули на радиостанции, концерт которой я так некрасиво взорвал – может навестить их главреда, наладить мосты?

Вот только мне такой расклад не нужен. Ведь королева действительно не имеет к проекту «Крылья ветра» никакого отношения. Любая просьба, пусть не её, пусть сеньора Серхио, о содействии, это новая кабала, новый долг покровителям. Я смогу убедить его, что «Крылья» часть организованной с его подачи «Цитадели», и он нажмёт на рычаги…

Но мне нужны ВСЕ песни!

Мне нужна свобода! Я хочу летать, на крыльях ветра, а не играть в чужие игры! Это творческий, мать его, проект, а не политический! Мы спланировали программу и репертуар задолго до того, как я окунулся в это кровавое дерьмо!..

…Господи, мы спланировали всё до нашего тесного знакомства с Фрейей! Что, кстати, её высочество тогда сильно взбесило – услышала много лишнего.

А потому защитить себя и ребят смогу только я сам. Именно это довлело надо мной всю неделю. Именно поэтому я так растерялся, узнав про прослушивание комиссией.

Я могу обратиться к дону Бернардо, и он поможет, и ручаюсь, Пако тут как раз для этого – подхватить флаг и задавить комиссию авторитетом старика, если я только намекну, что не справляюсь. Всё-таки неофициально мы его личный проект, хоть он и не лезет в нашу жизнь. Но это будут компромиссы. Компромиссы и рабство – наша независимость закончится вместе с капитуляцией.

Сеньор Серхио, как альтернатива? Да, обязательно поможет. Но тогда то, что мне таки запретят, я сыграть не смогу на самом деле. Ибо он очень авторитетный арбитр, а палка о двух концах.

Да даже её рыжее лисье высочество перед прямой просьбой о содействии спасует! И выбьет из комиссии условия, даже лучшие, чем её горе-любовник. Но условия компромиссов вновь будут незыблемы (хотя и не будет такой кабалы, как если проблему решит дон Бернардо – тотальная власть над нами ей не интересна)

- Сеньоры, разрешите исполнить ещё одну песню, - решился я на последний аргумент, припасённый в рукаве козырь. К которому мы собственно и готовились эту неделю, а конкретно эту песню все отпущенные дни, кроме двух последних, усиленно репетировали. – Её нет в предоставленных вам данных, она слишком «свежая». Может быть утвердите хотя бы её?

РоРо робко глянула на гэбэшника и махнула рукой – начинайте. Я перекрутил ручки настройки на усилителе, кивнул парням и заиграл вступление.

Вещь эту я нашёл давно, ещё когда был заперт в корпусе. Ну, когда были проблемы с Фрейей. Но при планировании будущего репертуара отложил в долгий ящик – ТАКОЙ аргумент для нашей раскрутки пока не требовался. Но всему своё время и место.

Песня была написана… По фильму. Понял это я далеко не сразу, изначально просто зацепили некоторые особо агрессивные фразы. Даже только с ними, без понимания общей идеи, звучало неплохо. Зло, протестно, пассионарно. Но когда понял про фильм, а затем, после очень долгих поисков нашёл его… Причём нашёл в англоязычном варианте, и это чудо, что я изучал СТАРОанглийский…

Это было мощно! Красиво, наивно, сказка, но, блин, как же мощно!

Жёсткое колючее вступление. Быстрое подключение первой гитары (моя исторически вторая, не лидер), ударных и баса. А затем и всё остальное, не менее колючее:

Ты раб Системы, ты ненужный хлам.

Один шаг влево и узнаешь сам

Вкус первой крови из разбитых губ

Добро пожаловать в бойцовский клуб!

Немного правил, но ты должен знать:

Не задавать вопросов и не лгать!

Когда ты здесь, ты принимаешь бой!

Дерись за право быть самим собой!

Жёстко, да? Протестно. Что бабка прописала. Квинтэссенция сегодняшнего «чайника». А хари-то у сеньоров вытянулись! А у меня припев как раз:

Не отступай назад! Сожми кулак и бей,

Пока не рухнут в ад последние колонны Вавилона наших дней!

Не нужно больше ждать, сожми кулак и бей,

Нам нечего терять - мы бесполезный мусор под ногами сверхлюдей!

Про мусор это на самом деле. Это взаправду. Века пролетают, как вакуумный экспресс в электромагнитной трубе, а мир не меняется. Он и во времена Рима таким был, и в Средневековье, и при покорении Америки. Он, конечно, вряд ли когда-то изменится, но почему бы новым поколениям не сделать выводов из опыта старых и не изменить что-то в этой жизни? Чтоб не так всё было безнадёжно?

И так же упорно, и безнадёжно в целом, пусть и с некоторыми локальными успехами, находятся анархисты, которые этому миру раз за разом, год за годом, век за веком, противостоят. И всегда находиться будут. И с веками их опыт и арсенал борьбы только множатся, в отличие от забронзовевших элит.

И Тайлер Дерден абсолютно прав:

Власть - это кролик, если ты - удав

Настало время сбросить лишний жир

Нам нужно мыло, чтобы очистить мир.

У революции рецепт один:

Мешая кислоту и глицерин

Получишь средство для борьбы со злом.

Добро пожаловать в проект "Разгром"!

Не отступай назад сожми кулак и бей!

Пойми что этот ад, не стоит слез из глаз твоих детей.

Не нужно больше ждать, сожми кулак и бей!

Нам нечего терять кроме своих оков, решеток и цепей.

Тишина. Мы закончили, но сеньоры, вылупившись на нас, выражали крайне пёструю палитру чувств и эмоций.

Первая не выдержала Жопастая:

- Хуан, и ты предлагаешь оценивать ЭТО? – Её аж трясло. После всех наших выпендрёжей, я таки смог её удивить своей наглостью.

- А что, кислота и глицерин – весомо! – ухмыльнулся «культурист». Видно, химию в школе учил.

- Значит, всё-таки революция, - улыбаясь,добавил тихушник. – Что, вот прям так, открыто? Не хочешь больше работать тонко?

Я облегчённо вздохнул – ад на сегодня закончился, пора заканчивать и концерт. Опустил на пол гитару, прислонив гриф к колонке на авансцене, взял лежащую рядом с оной колонкой заранее приготовленную синюю пластиковую папочку. Подошёл к сеньорам членам комиссии и сел перед ними, прямо на край сцены, свесив вниз ноги.

- Сеньоры, для понимания кое-что проясню относительно этой песни. – Кивок назад, на сцену, где парни, от греха, оставив оборудование, поспешили скрыться за занавеской. – Эта песня была написана по одному очень интересному социально ориентированному фильму. Не буду его пересказывать, коротко сразу суть. Неким образом группа людей, которых всё достало, отринули общепризнанные ценности и создали организацию, структуру, успешно борющуюся с Системой. С тем произволом, что их окружал. И главная идея в том, что с Системой бороться можно, сеньоры! Знаете, как?

Сеньоры молчали.

- Система не монолитна! – понизил я голос, но меня прекрасно в тишине слышали. Кстати Пако, пока я присаживался, также пересел поближе и тоже внимательно нас слушал – вдруг подам знак вступить тяжёлой артиллерии? – Она состоит из слабых мест – винтиков. Ты не можешь бороться с нею целиком, как с организацией; как структура она тебя раздавит, не заметив. Но если бить точечно, в конкретные винтики…

Я ухмыльнулся, словно злой гений из популярного медийного сериала.

- Нет, вы правы, я и не планировал, что вы одобрите ЭТУ песню. Хотя, сеньор, - уставился я глаза в глаза гэбэшнику, - в своё время она не имела НИКАКОГО веса! Лежала под тоннами другого материала, просто я хорошо умею копать. Никто не считал её эдакой, пассионарной, протестной и прочее. Людям было плевать.

- Всё это касается и других песен! – повысил я голос, оглядев остальных. – Вы печётесь о нацбезопасности, о насилии и его пропаганде, о призывах… А эти песни в своё время не принесли миру НИ-ЧЕ-ГО!!! Никак не оказали на него влияния! Люди просто выпускали пар! – Снова в глаза чекиста. К своей чести смотрел тот спокойно, открыто, с прищуром. Ждал, что будет дальше. Что-то понимал в моих действиях, но я не понимал, что именно.

- Сеньора, как вам эти фотки? – нахально усмехнувшись, протянул я первый аргумент Большой Розите. Фотки хорошие, качественные, формат печатного листа. Лица видно превосходно. А тела – вообще прелесть! Дочка у неё вышла – просто заглядение, маме не чета.

- Это же… - Сеньора побагровела.

- Да, это пропаганда гомосексуальных отношений. Которую, пропаганду, распространяет ваша дочь. Мне плевать на её «розовые» предпочтения, знаете, насмотрелся, но зажиматься в людном месте, в подземке, на станции метро… - Я прицокнул и покачал головой. – А представляете заголовки сетевых СМИ в новостных колонках? «Дочь инспектора комитета по цензуре распространяет гомосексуальную порнографию! Как её воспитывала мать, уважаемая сеньора с авторитетом и властью?» Или: «Комитет по цензуре: кто эти люди, что решают за нас, что нам можно, что нельзя?» Или «Инспектор комитета по цензуре решает за нас, что нам нельзя, но не может воспитать собственную дочь! Так ли компетентны эти люди, как мы привыкли думать?»

- Это бомба, сеньор Шимановский, - нагло усмехнулся гвардеец, - но это всего лишь бомба. Которую надо умудриться правильно взорвать. – Ехидная ухмылочка. - Вы опуститесь до мелочного шантажа?

- Эх, сеньор! – Я наигранно вздохнул. – Вы бы помалкивали. К сожалению, мы не знали, кто будет в сегодняшней комиссии от вашей конторы, а потому приготовили вам отдельный сюрприз. Думаю, он вам понравится. И нет, шантаж не мелочный. Я рою не только под сеньору Розенберг; я буду топить весь комитет. Комитет, в отличие от сеньоры, устоит, но нервишки сеньорам потреплю изрядно.

«Чеши, чеши клюв, птенец» - читалось в глазах гвардейца. А вот тихушник смотрел на меня предельно серьёзно. Но я видел, он просто не мог меня прочесть, блефую я или нет, и это его озадачивало. Далеко не вся Альфа знала в точности, что произошло в ночь Вендетты в Новой Аргентине. И ещё меньше народу знало о моей настоящей, а не клоунской в ней роли.

- Да что мы слушаем этого… Оболтуса! – «культурист» в последний момент передумал грубить и заменил оскорбление более мягким эпитетом в мой адрес. – Это клоуны! Просто клоуны! Со связями… - противно скривился он, - протестно настроеные – за всё хорошее против всего плохого… Но – клоуны! Паяцы! Заканчиваем этот балаган и расходимся! Благо все бумаги утвердили официально.

Никто не шелохнулся, а своевольничать сеньор не стал и опустился назад в кресло.

- Вам, сеньора, презентую вот это. – Я вытащил второй аргумент и передал девочке-лингвисту. – Вы настолько самоотверженно топили меня несуществующими прегрешениями, что я решил в ответ топить вас существующими.

И когда девочка застыла, раскрыв рот, пояснил для остальных:

- Четыре года назад, при продаже оформленного на неё дома в Омеге, сеньора нагрела руки на десять тысяч империалов. Дом шёл «своим», по заниженной цене, соответственно, налогов было уплачено значительно меньше реальной стоимости. А дом огромный, усадьба – сеньора у нас из хорошей семьи, пусть и не из первой сотни. Проблема только в том, что её патроны, поимевшие гешефт на сделке, от всего открестятся – у них достаточно власти для этого. А она – нет. Подставят дурочку как «паровоз», ну то есть кто их всех на себе вывезет, и дело с концом. Есть и положительный момент, срок давности. Может проканает в суде, может нет – там нюансов куча.

- В общем, сеньора, обещаю, следующие несколько месяцев, если не лет, вам будет нескучно! – Я криво усмехнулся. – Вам будет не до ломания карьер бедных несчастных музыкантов.

- И всё? Это и все твои уколы Системе? – Сеньор из госбезопасности не скрывал разочарования. – Столько пафоса, а на деле пшик? Ты ж не считаешь две утопленные карьеры выдающимся достижением?

Я мило улыбнулся.

- Нет, не всё. Просто вы пока не понимаете масштабов. Тебя, сучка, посадят, как минимум условняк ваяют, - криво усмехнулся я лингвисту и сверкнул глазами. – Твою дочь вышибут из универа, а от тебя самой избавятся, сеньора Принцесса Сук. – Жопастая что-то попыталась вякнуть, но я посмотрел на неё ТАК, что слова застряли у неё в горле. Двадцать шестые, спасибо за науку! – Ты - сегодня последний раз посещаешь подобное мероприятие, - перевёл я глаза на гвардейца. – Сам заречёшься. Отвечаю! – я сделал жест «зуб даю». – Ты… Тоже будешь жалеть, что подписал все эти запреты, - кивок культуристу. – Береги здоровье, сеньор. А вас, сеньор, - тихушника единственного я назвал с уважением, - просто уволят. За профнепригодность. Уж извините, ничего личного, война есть война. – Картинно развёл я руками.

- И все эти ужасы случатся с нами, если мы не отзовём подписи на запретах твоих песен, - смеялись глаза гвардейца. Сеньор - силовик, а эти парни не из пугливых.

- Да, разумеется.

- А потянешь? – А это тихушник.

- Я попытаюсь, - улыбнулся я. – Цель – не вы. А те винтики системы, кто будет принимать у меня материал в следующий раз. Они подпишут всё без разговоров, власть это кролик, если ты – удав. А вот вы карьеры и здоровье не вернёте. – Пакостная ухмылочка.

- Ну и зачем тебе это надо? – устало скривился гвардеец.

- Нам нечего терять, кроме своих оков, решёток и цепей, а ВАШИ ценности я отринул. Сеньоры, всё, что нужно для понимания, я уже сказал. – Кивок за спину, на сцену. – Ну, а раз мы не договорились, заканчиваем балаган. Ваш ход.

Я поднялся и картинно отряхнулся, незаметно включая пятую линию. Сеньоры тихо загомонили, что-то обсуждая (больше всех бурчала Жопастая Розита, и её, видимо, успокаивали), сделал несколько шагов к занавеске и произнёс:

- Всем - Ангелито. Рыбка клюнула, работаем согласно приоритетного плана.

И отключил, не слушая ответы/подтверждения.

Война началась.