Каинова печать

Глава 5

Они медленно возвращались по жаркой пустынной дороге. Карла с наслаждением ела чипсы из промасленного бумажного пакета.

— Послушай-ка… Кажется, у нас ничего не выходит.

Марк едва не поперхнулся.

— Что ты хочешь этим сказать?

Ничуть не обескураженная, Карла улыбнулась и отправила в рот очередной ломтик.

— То, что сказала. Кажется, из нашего брака ничего не выходит. — Она облизала соль с пальцев. — Я думаю, нам нужно начать сначала.

— Это ультиматум? — Предложение начать сначала давало Марку повод отказаться от исполнения своих супружеских обязанностей, но он не хотел форсировать события.

— Нет. Всего лишь предложение. — Она встала рядом, дожевывая последний кусочек. — Райское наслаждение!

— Не заговаривай мне зубы. Что ты предлагаешь?

— Что предлагаю? — Карла мечтательно подняла глаза к небу. — Для начала быть честными друг с другом.

Вот так клюква…

— Что ж, давай попробуем. Хуже не будет.

— Постарайся, Уайтхед. — Карла вздохнула. Она не видела выражения его лица, потому что уставилась на густую траву под ногами, набираясь смелости. — Мое отношение к тебе ты знаешь, но что бы ты сказал, если бы я уходила когда и куда хотела и отсутствовала часами?

— Наверное, разозлился бы.

— Частично я тебя понимаю. Каждому иногда хочется побыть одному. Но если мы собираемся продолжать наш брак, нам нужно иногда бывать вместе.

Марк с усмешкой подумал, что его одиноким прогулкам настал конец. Особенно если Кларк где-то поблизости.

— И это, по-твоему, значит начать сначала? — Нет уж, дудки. Вся эта история продлится еще два дня. Максимум.

— Я не знаю другого способа спасти наш брак. Марк задумчиво кивнул, потер шрам на щеке и напомнил себе, что должен ненавидеть Кларка и Карлу. Она продолжала говорить, поэтому он поднял голову и встретил ее взгляд.

— Есть и еще кое-что, Уайтхед. — Карле было тяжело сказать эти слова, но она решилась: — Если обнаружится, что мы больше не любим друг друга или что один из нас хочет уйти, то чем раньше это произойдет, тем лучше.

Отлично. Он выяснит правду — всю, до конца — и с удовольствием вернется к прежней жизни.

— Звучит разумно.

Пока он обдумывал ее слова, Карла стояла, затаив дыхание. В висках стучало от напряжения. Почему-то легкое согласие Кларка задело ее. Разумно? Очевидно, он считает, что между ними нет ничего такого, за что стоило бы держаться. Разумно… Разве такого ответа она ждала?

— Может, начнем с этого? — Марк ткнул пальцем в сторону красочного плаката, висевшего на телеграфном столбе.

Все еще не доверяя своим глазам, Карла не пошла к столбу, а спросила:

— Что это?

— Приглашение на ярмарку.

Ярмарка… Там будут счастливые люди. Пары, принадлежащие друг другу… Семьи.

— Эй! — Марк поймал ее печальный взгляд и похлопал по плечу. — Если мы хотим успеть, надо отправляться сейчас же. До той деревни далековато.

Карла только пожала плечами. Может, лучше отпустить его, чем так мучиться? Она вздрогнула от предчувствия близкой беды. Несмотря на жару, ей вдруг стало холодно.

— Пойдем. — Он обнял ее за плечи. — Все будет по-другому.

— Мне надо переодеться. В джинсах слишком жарко. — И немного успокоиться, подумала она.

— Конечно. А поедим где-нибудь на обратном пути.

Ожидая, пока Карла переоденется, Марк спустился на берег, сел на откосе и задумался. Надо использовать любую возможность, чтобы выпытать у Карлы правду. Но сделать это нужно так, чтобы не вызвать подозрений. Ответ пришел сам собой, и Марк усмехнулся. А потом до него донесся нежный голос:

— Уайтхед, если ты готов, мы можем идти.

Он вскочил, обернулся и… у него перехватило дыхание.

Она была в желто-голубом легком, спадающем складками коротком платье без рукавов и голубых босоножках в тон; распущенные золотисто-медовые волосы вились по плечам. В руках Карла держала фотоаппарат. Ее чувственная женская сущность бросала вызов: попробуй сопротивляться мне, мальчик!

Марку неудержимо захотелось сгрести ее в охапку, затащить в трейлер и показать, что она с ним делает. Вместе этого он схватил ее за руку и почти бегом поволок через луг к дороге.

— Это что, армейские учения? — Карла вырвала руку и повесила фотоаппарат на плечо.

— Не понял.

— Уайтхед, ты не гуляешь, а совершаешь марш-бросок!

— Зато ты еле плетешься. Я все-таки летчик и привык к скорости, — необдуманно ляпнул он и тут же похолодел.

— Ага, а я служила на флоте! — залившись смехом, парировала она.

Марк с облегчением рассмеялся и замедлил шаг.

— Тебе наверняка очень шел китель, — продолжая игру, промолвил он. — Интересно, тебя часто щипали за зад?

Карла притворно нахмурилась.

— Если не перестанешь нести похабщину, я ущипну тебя!

— А я тебя!

— Господи помилуй! Я замужем за садистом! Марк покачал головой, против воли веселясь от души.

— О, я бы не стал тебя бить. Леди, я бы выдубил вам шкуру, но без всякой боли.

К ужасу Карлы, кровь бросилась ей в лицо, и она быстро отвернулась. Что-то в его голосе заставляло ее трепетать; чувства, спрятанные глубоко в груди, просыпались и напоминали о себе.

— Пикируем туда. — Свободной рукой Марк указал на широкую площадь, где вились разноцветные флаги, стояли киоски с товаром, легковые машины, грузовики и аттракционы, вокруг которых толпились веселые нарядные люди.

— Может, ты и впрямь когда-то служил в авиации, Уайтхед. — Карла щурилась от солнца. — Ничего себе — пикируем! Ты словно за штурвалом сидишь. А до этой ярмарки еще топать и топать…

— Ну ладно, просто идем к подножию холма. — Осторожно… Он обнял Карлу за плечи и улыбнулся, когда та подняла глаза. — Если мы начинаем все сначала, расскажи, как мы познакомились.

— Но ты же знаешь это.

— Я хочу увериться, что мы помним одно и то же. — Марк «помнил» только то, что она ему рассказывала и что он видел собственными глазами, когда с Лоттой приезжал к родителям встречать Новый год. Но ему было нужно знать все — с первой встречи до того дня, когда Кларк положил свой «куш» на банковский счет Карлы.

— Почему бы и нет? — Карла пожала плечами. — Сьюзен устроила вечеринку и пригласила кучу народу.

— И мы встретились в полночь под омелой? — Было очень душно, женщины так и вешались на него, а Лотта злилась…

— Похоже, что так, — призналась Карла. — Я как раз подходила к омеле, когда ты выбирался из-под нее. Не знаю, который в это время был час, но мы… мм… целовались. Я была слегка… навеселе.

Марк засмеялся.

— Так навеселе, что плохо помнишь наше первое свидание?

— Ты тоже не был как стеклышко, Уайтхед. — Верно. Кларк бывал абсолютно трезв только за рулем. — В общем, мы проснулись, лежа за диваном.

Марк поглядел вдаль; ярмарка становилась все ближе.

— За диваном? Карла хихикнула.

— Да нет, ничего не было. Мы просто очень много целовались. Это я знаю точно, потому что наутро у меня распухли губы и кожу саднило от твоей бороды. — Она озарила его широкой улыбкой. — Бритым ты нравишься мне больше.

— Когда я был без сознания, ты ничего такого не рассказывала. Просто говорила, что мы встретились.

— Уайтхед, вокруг же были люди! Нужно было сделать эту историю попристойнее.

Он засмеялся.

— Да уж, меня вряд ли вдохновили бы слова «кожу саднило от твоей бороды»!

Теперь он вспомнил: придя на работу после Нового года, Кларк сказал: «Я встретил потрясную девочку. Целуется так, словно завтра никогда не наступит». Тогда он не обратил внимания на слова брата. Кларк вечно болтал о девчонках. Одних он встречал дома, других за границей. И все они вели себя так, словно для постели остался всего один день.

— А что случилось, когда мы проснулись? — осторожно спросил Марк.

— Ты сказал: «С Новым годом! Когда снова встретимся, маленькая?»

— Телячьи нежности… — Марк поморщился. Карла задумалась.

— А ведь верно… Ты больше никогда так меня не называл.

— Наверное, именно эта клетка повредилась в мозгу после аварии.

— Потом ты опохмелился, и мы договорились встретиться в феврале.

— Почему?

— Ты уезжал в дальний рейс от фирмы брата, и до февраля у нас не было возможности увидеться.

— Ах да… — Марк потер лоб и поправил темные очки. Насколько он помнил, в то время у Кларка были только две короткие поездки в Бельгию. Все остальное время он торчал дома и делал долги.

— В январе ты прислал мне открытку из Испании. Писал, что скучаешь.

Марк нахмурился. Единственным сотрудником фирмы, ездившим в январе в Испанию, была Джесси. Судя по всему, Кларк попросил ее бросить открытку.

— Разве ты не помнишь? — Она прикрыла глаза от солнца и посмотрела на Марка.

— Мне приятно слышать об этом от тебя. — Помнить-то он помнил, но совсем не то, что Карла…

— В феврале мы ходили на день рождения к твоему другу Нику. Кажется, это было где-то в Ист-Энде.

К Нику? Значит, этот тип сумел избежать тюрьмы? Ну и чудеса!

— В пивной?

— Угу. — Карла обняла его за талию. — Мы немного поддали, а потом уснули в моей машине. Было холодно.

Марк потер ладонью затылок.

— Леди, вы оказываете на людей дурное влияние.

— Нет, хорошее! Просто пойло было дешевое. Уайтхед засмеялся.

Они стояли обнявшись и смотрели на раскинувшуюся внизу ярмарку.

— Мы как будто перенеслись в другое время. — Карла больше не хотела говорить о прошлом, она стремилась жить настоящим. Ей немедленно потребовалось сфотографироваться на память. — Пикируем, Уайтхед!

— Вы не могли бы пару раз щелкнуть нас? — обратилась Карла к молодому человеку, сторожившему коляску со спящим ребенком.

— Нет проблем. — Он поднес аппарат к лицу. — Это такой аппарат, когда нажимаешь на кнопочку и тут же выезжает карточка?

— Точно.

Марк поднялся на дощатый настил ярко раскрашенной карусели и уселся позади Карлы, выбравшей лошадку с удивленным выражением морды. Ветерок раздул легкую ткань платья и мягко опустил ее на обтянутые джинсами колени Марка. Она слегка обернулась и улыбнулась ему.

— Ты сломаешь Нелли спину.

— Какая еще, к черту, Нелли?

— Так зовут нашу раскрашенную кобылку. — Она показала на уздечку с именем лошади, но Марк в это время любовался изумительными ногами Карлы.

— Да, конечно, — наугад ответил он. Когда карусель завертелась, Марк ухватился одной рукой за изогнутый металлический шест, а другой обнял Карлу за талию. Грянувшая органная музыка помешала ему поворчать по поводу ног жены, выставленных на всеобщее обозрение.

Когда Карла платила за карусель, Марк почувствовал приступ неожиданного раздражения: кассир — типичный сластолюбивый юнец — пожирал ее алчным взглядом. Но ей было все равно, она ничего не замечала. Едва карусель остановилась, как Карла соскользнула со спины Нелли и радостно улыбнулась мужу.

— Тебе не понравилось?

Как она почувствовала?

— Конечно, понравилось. — Может, и понравилось бы, если бы она не кидалась на каждого мужика, у которого в жилах течет кровь, а не вода, и хорошо подвешен язык.

Они сошли с карусели. Карла забрала фотоаппарат у парня с коляской, поблагодарила его и предложила Марку:

— Давай немного побродим.

Лотта, где тебя черти носят именно тогда, когда ты позарез нужна? Марк запустил пятерню в волосы и больно потянул. Почему он так реагирует на Карлу? От каждого ее движения пересыхает в горле, и легче не становится…

— Ты хорошо стреляешь? — Карла потянула его к павильону с ярким тентом в красно-белую полоску. На стойке лежали пневматические ружья, а рядом стояли игрушки — призы за меткость.

«Сшибите все кокосовые орехи — и приз ваш!» — гласил призыв.

Достаточно было посмотреть, как Карла прижимает к плечу приклад, чтобы понять: в мишень она не попадет.

— Подожди. Смотри, как надо. — Он встал позади нее, поправил приклад и палец Карлы, лежавший на курке; их щеки почти касались друг друга. Потом Марк показал ей, как правильно целиться.

— Сэр, может, вы и сами попытаете счастья? — дружелюбно предложил владелец тира.

— После леди. — Неприглядная истина заключалась в том, что Лотты поблизости не было, а Карла была.

Не попав ни в один кокос, расстроенная Карла обернулась к Уайтхеду.

— Ну вот, а я так хотела выиграть какую-нибудь безделушку… — обиженно протянула она.

Марк учел слегка сбитую мушку и поразил все мишени.

— Я промазала нарочно, чтобы ты мог почувствовать себя героем! — сердито заявила Карла, стиснув руки.

— Выбирайте приз, сэр. — Хозяин так удивился, словно ничего подобного здесь раньше не было.

Когда Марк широким жестом показал Карле на прилавок с завернутыми в целлофан игрушками, Карла помотала головой.

Уайтхед схватил ближайшую из них — фантастически уродливое животное, которое было невозможно опознать.

Карла улыбнулась молодому человеку, наблюдавшему за тем, как стреляет Марк. Ребенок в коляске смотрел на плюшевое чудовище как зачарованный.

— Что, малыш, нравится? — Заметив искрящиеся смехом глаза Карлы, Марк нагнулся к коляске.

Детские ручонки потянулись к игрушке, рот растянулся от уха до уха.

— Ну что вы, сэр, не стоит… — смутился молодой отец.

— Конечно, стоит.

Пока взрослые препирались, малыш все решил сам: крошечные пальчики вцепились в игрушку с такой силой, что монстр слабо хрюкнул.

— Спасибо. — Парень слегка покраснел. — Видите ли, я истратил не один фунт, пытаясь получить приз…

Вот это и есть любовь с первого взгляда, подумала Карла, с умилением глядя на мужа. Тот разговаривал с малышом, держал его за ручку, не обращая внимания на то, что его хватают липкие от сластей пальцы.

— Пойду слегка помою этого поросенка. Только после этого можно будет снять целлофан с вашего подарка. — Молодой человек улыбнулся. — Еще раз большое спасибо!

— Ты гений! — Карла повисла на шее у мужа и поцеловала его в щеку.

— Никому не рассказывай. Это подорвет мою репутацию.

Она хихикнула.

— Ну да. Великий авиатехник выбивается из сил ради какого-то жуткого монстра!

Черт! Как она догадалась? Увидев его помрачневшее лицо, Карла расхохоталась.

— Ты такой же летчик, как я моряк! Тьфу… У него отлегло от сердца. Карла палила в белый свет, а попала в яблочко.

— Хочешь, я выиграю тебе еще одного монстра?

Она покачала головой.

— Мне вполне достаточно тебя.

— Во-первых, это оскорбление. А во-вторых, я не игрушка.

— Нет. — Карла вздохнула, но в ее глазах прыгали чертики. — А вот я, кажется, да.

Сердце Марка забилось чаще.

— Отличная у тебя камера.

— Это не моя. Я вынула ее из твоих вещей.

— Дьявол! — Не жизнь, а минное поле. Что бы он ни сказал, куда бы ни ступил, все взрывается. Ошибка за ошибкой!

— Не переживай, Уайтхед. — Карла сжала его руку. — Скоро ты все вспомнишь.

Но он уже снова замкнулся в себе. Они бродили по ярмарке молча, словно чужие. Марк ни разу не посмотрел на нее. Хотя его глаза были скрыты темными очками, Карла видела в них странное отсутствующее выражение и чувствовала себя очень неуютно. Она оживилась только при виде шатра гадалки.

— Я всегда хотела узнать свою судьбу. А ты?

— Я не верю в эту чепуху. Иди, если хочешь, а я подожду здесь.

Пока они гуляли по ярмарке, у Марка не раз возникало ощущение, что за ними наблюдают. Горя желанием расправиться с соглядатаем или хотя бы увидеть его, Уайтхед шел через толпу и внимательно вглядывался в лица.

— Как будем гадать, милочка?

Карла смотрела на гадалку и улыбалась. Голову женщины покрывал платок, расшитый круглыми металлическими бляшками; при свете свечи черты лица были едва различимы. К пряным ароматам примешивался какой-то странный едкий запах.

— Не знаю. Я в первый раз.

Женщина перечислила способы гадания, назвала цену и предложила:

— По ладони?

Казалось, она целую вечность вглядывалась в руки Карлы, лежавшие на маленьком столике.

— Что-то не так?

— Подожди… Я плохо вижу при этом свете. Карла прикусила язык, стараясь не рассмеяться.

Гадалка посмотрела в сторону, не говоря ни слова. Через несколько секунд рядом с первой свечой встала вторая.

— У тебя есть могучий дар… Ты должна воспользоваться им, чтобы твои мечты стали явью. — Они искоса посмотрела на Карлу. — Этот дар не пробуждался много лет. Ты знаешь, о чем я говорю. Он связан с трагедией… — Она сделала паузу. — Тебе грозит опасность. И тот, кого ты любишь, тоже в большой опасности.

У Карлы волосы встали дыбом. «В большой опасности!» А она-то ожидала услышать, что ее ждет счастливый брак и куча ребятишек!

Она вскочила.

— Э-э… Спасибо, но мне надо идти. — Запах плавленого воска и ароматы курившихся в шатре благовоний обострили ее чувства; ей стало страшно. Захотелось скорее попасть на свежий воздух, где выветрятся все тревожные запахи и чувства, где солнечный свет рассеет смятение и успокоит нервы.

Увидев мужа в толпе веселящихся людей позади какой-то палатки, Карла окликнула его, но Уайтхед не услышал. Ожидая, когда он обернется, она вспомнила слова гадалки: «У тебя дар». Она затрясла головой и стиснула руки. Может, и так, но вряд ли ей удастся им воспользоваться. Скорее всего, он давно умер.

Марк, уверенный, что видел следившего за ним брата, бегом вернулся к шатру гадалки. Карла была бледной и взволнованной. Может, она тоже заметила Кларка?

— Как, уже все? — Он мягко взял ее за руку и повел позади киосков, где было меньше народу.

Карла молчала, повторяя про себя слова гадалки о большой опасности.

— Чем ты так взволнован? — наконец спросила она, заметив его прерывистое дыхание и капли пота на лбу.

Слава Богу, она не видела Кларка! Лицо Марка осветила улыбка. Но следующие слова Карлы снова заставили его вздрогнуть.

— Когда я тебя позвала, ты шел в другую сторону. Что ты там увидел?

— Ничего. Главное, что я здесь. — Его голос звучал хрипловато и очень сексуально.

Хватило одной его улыбки, чтобы мрачные пророчества гадалки развеялись как дым. А потом Марк притянул ее к себе и прильнул губами к губам.

Руки Карлы сплелись на его шее, губы отвечали его ищущему языку, бедра прижимались к бедрам. Едва не потеряв рассудок, Марк стискивал ее все сильнее… Он больше не мог сдерживаться.

Внезапно рядом прозвучал свисток, заставив их отпрянуть друг от друга.

— Это нам? — выдохнула она.

Марк рассмеялся и поправил светлый локон Карлы, щекотавший его голый подбородок.

— Вполне возможно.

К их убежищу бежала стайка ребятишек, перебрасывавшихся пляжным мячом.

— Пошли перекусим.

— Как, уже?

— Ты какая-то бледная. Пожалуй, хватит с тебя впечатлений.

— Нет, это все из-за того… — Карла чуть не проболталась про гадалку, но вовремя спохватилась и неловко добавила: — …что сегодня очень жарко.

— А не из-за цыганки Розы, которая сказала тебе не то, что ты хотела услышать?

— Да нет, все нормально… — Карла отвернулась и пнула ногой подкатившийся к ней мяч. — Нас с тобой ждет прекрасное будущее.

Интересно, подумал Марк, знает ли она, что, когда лжет, всегда смотрит на свои руки, а когда смотрит в землю, собирается начать трудный разговор?

— Наверное, гадалки всем говорят одно и то же.

— Ты так думаешь? — Она оторвала взгляд от своих сцепленных пальцев, надеясь, что муж прав. — Может, до возвращения сходим на автодром?

Пока они катались на игрушечных автомобильчиках, сталкиваясь с другими водителями, Марк то и дело поглядывал по сторонам, но Кларка больше не видел. Солнце постепенно спустилось к закату, и землю окутали теплые душистые сумерки. Ему пришло в голову, что брат затаился, следит за каждым их движением и выжидает удобного момента…

— Знаешь, ты действительно выглядишь как-то по-другому. — Карла смотрела на него через стол, вытирая рот салфеткой. — Особенно без бороды. Ты повзрослел. — Ей очень нравилась ямочка на его подбородке.

— Благодарю. Вы мне льстите, леди. — Марк допил пиво.

— Я говорю правду.

— Может, тогда скажешь правду и о том, что поведала гадалка? — Он поставил кружку на стол.

— Э-э…

— Ладно, неважно. — Марк поднял руки вверх. Вес равно выпытаю. — Он изо всех сил старался не рассмеяться. В сверкающих глазах Карлы явственно читалось: «Черта с два!»

Двустворчатые двери кафе были распахнуты настежь. Внутри перебирал струны гитарист, и Карла невольно заслушалась… Что там говорила гадалка про мечты, которые станут явью? Сможет ли она? Нет. Слишком больно.

— Итак, моя радость, мы встретились в феврале на вечеринке у Ника. Когда я увидел тебя в следующий раз?

— В марте. Дважды. — Карла уже чувствовала легкое опьянение от вина, оказавшегося неожиданно крепким. — У тебя был выходной, и ты хотел провести его на шоу в Уэст-Энде. — Но вместо этого весь день проторчал в баре, подумала она. — А ужинали мы в ресторанчике «Лос-Фламенкос».

— Как называлось шоу?

— «У Бадди».

Марк откинулся на спинку скамьи и поставил локоть на колено.

— Странно, что ты можешь определить разницу между тем, каким я был и каким стал. Мы ведь знали друг друга совсем недолго.

Карла и сама задавала себе этот вопрос, когда пыталась представить Кларка в выгодном свете.

— Сегодня я получил большое удовольствие. — Эти слова удивили не только Карлу, но и самого Марка.

Она улыбнулась в ответ.

— Все было отлично, но если я выпью еще немного, тебе придется нести меня домой на руках.

Он поднялся и протянул ей руку.

— Это будет неплохая замена гантелям.

— Ты можешь пожалеть об этом… — сквозь смех вырвалось у Карлы, и они отправились домой.

За милю до трейлера Карла застонала и опустилась на землю.

— Больше не могу. Дорога все в гору и в гору!

— Сможешь. — Он взял ее за запястья и поднял. — И перестань кокетничать, а то я сделаю что-нибудь рыцарское. Например, понесу тебя на закорках.

— О! — На лице Карлы заиграла счастливая улыбка. — Это будет просто рай!

— Для кого, леди?

С шаловливыми искорками в глазах она скинула босоножки.

После десятисекундной борьбы, в которой победу одержала Карла, Марк нес ее в гору на спине; покачивающиеся босоножки шлепали его по груди. Миля показалась Уайтхеду долгой. Он обнаружил, что все имеющее отношение к Карле заставляет его слабеть. Особенно улыбка, от которой на щеках образуются несимметричные ямочки.

Марк использовал эту последнюю милю, чтобы освободиться от ее чар. Деньги, твердил он себе, ее с Кларком заботят только деньги. Неважно, каким способом эти деньги добыты. Однако сосредоточиться было нелегко: в воздухе витал легкий экзотический аромат ее духов, пряди волос касались его щеки, а прохладные пальцы ласкали шею в вырезе рубашки. Все это было еще туда-сюда, но она искушала его, прижимаясь к спине теплой упругой грудью. Вот дрянь! Он прикрикнул на свои чувства. Но внутренний голос продолжал шептать: «Дай волю своему телу. Она не ударит палец о палец, чтобы остановить тебя…»

Возможно, именно эта мысль и остановила его. И все же он испытывал наслаждение, просто не хотел признавать этого.

Из безмолвия — или из ничего — вдруг вынырнула машина. Она пронеслась так близко, что Марка коснулся порыв воздуха. Он отпрянул в последний момент и вместе с Карлой покатился на траву.

— Проклятье! Ты в порядке? — Он встал и чертыхнулся вслед машине, поднимавшейся на холм.

— Чертов идиот! У него не горели фары! Я даже не слышала… — Потрясенная Карла поднялась на ноги, прижалась к мужу и почувствовала, как он напряжен. — Вот сволочь! — По ее телу бежали мурашки. — Уайтхед, ты цел?

В темных глазах, глядевших вслед давно исчезнувшей машине, полыхал гнев.

— Обо мне не беспокойся. Я борюсь с желанием выщипать перья этому индюку!

— Может, он пьяный?

— Если я доберусь до этого ублюдка, ему придется напиться вдребезги, и то едва ли поможет!

Его гнев слегка утих при звуке жалобного голоса Карлы.

— Знаешь, тебе снова придется посадить меня на спину. — Она скорчила гримасу и показала на босоножку. На обочине лежал сломанный каблук.

— О'кей, вот мы и дома.

Карла медленно соскользнула с его спины. Влажная трава охлаждала ее босые пятки.

От ее близости у Уайтхеда кружилась голова. Она придвинулась еще ближе, поднялась на цыпочки, и Марк, не выдержав, припал к ее губам. В ту же секунду он понял, что чувство к Карле может сорвать тщательно продуманный план еще до того, как он успеет что-нибудь выяснить.

Чудовищным усилием Марк остановил себя, положил Карле руки на плечи и слегка отстранился.

— Ну что, — прошептал он, — именно так было между нами в феврале?

— Угу. Похоже на наше второе свидание. — Карла выглядела сонной, но ее глаза все еще искрились. — Так ты понял меня буквально, когда я предложила все начать сначала? — Она хихикнула и провела пальцами по пуговицам его рубашки. — Если ты не против, можно кое-что пропустить.

— Не пойдет. — Марк задумался: может, действительно, пропустить? Нет. Надо было удерживать их физические отношения именно на таком уровне. — А как было у «Бадди»? Нам понравилось?

— Мне да, а ты почти все время провел в баре.

— Ага… — Слава Богу, что пить Карла не умеет. Достаточно двух бокалов вина, чтобы она выложила тебе все. Может, он воспользуется этим сегодня ночью; девица изрядно накачалась. — А что было потом?

— Уайтхед, ну почему мы не можем просто радоваться жизни? — В самом деле, не напоминать же Кларку, что в такси его вырвало… — Еще немного, и я начну плакать!

— Хочу все разложить по полочкам.

Тут Карла и выложила ему правду. Марк скорчил гримасу.

— Я вел себя как последняя скотина. Почему ты меня не бросила?

— Надо подумать. — Неужели ты этого не понимаешь? Потому что мы созданы друг для друга.

— Ну, что будем делать завтра? — Марк пригладил волосы.

— Уайтхед, это дурно пахнет.

— Что? — Марк выпрямился; похоже, он слегка переборщил.

Наше притворство. Мы играем в какую-то дурацкую игру, но стоит сделать шаг вперед, как ты начинаешь пятиться.

Именно это он и делает. Марк поднялся.

— Карла… Это было твое предложение.

— Знаю! Оно не нравилось мне еще тогда, а теперь разонравилось вовсе. Я-то свои чувства знаю! — Карла круто повернулась и побежала к залитой лунным светом реке. Слезы жгли ей глаза; их брак оказался ошибкой! А виновато в этом настойчивое стремление Кларка рассмотреть их связь под микроскопом, который показал все ее изъяны. Но она любит его. Очень. Даже слишком.

Карла опустилась на берег. Если бы они были долго помолвлены и виделись каждый день, может, она и сумела бы найти способ защиты. Но надо смотреть правде в глаза — она его почти не знает…

Ваша честь, я не знаю этого человека, но знаю, что люблю его… Не слишком убедительно.

Объявляю ваш брак расторгнутым и недействительным. Воображаемый судья в парике ударил молотком, и на его месте появилась гадалка. «Опасность… тебе грозит опасность… тот, кого ты любишь, тоже в опасности…»

Сквозь легкую одежду проникала ночная прохлада, в безмолвии раздавался неумолчный шум водопада. Там, где река разливалась и мелела, он становился тише. Завели свои ночные песни цикады. Карла закинула голову и посмотрела в чернильно-черное небо, украшенное самоцветами звезд. Должно быть, это самое романтическое место на земле. Если они не смогут найти общего языка здесь, в других местах из этого и подавно ничего не выйдет.

— Эй… — Низкий голос заставил ее вздрогнуть. В воду упал брошенный Марком камешек. — Ты еще не забыла, что обещала мне голубой шелк? Какого черта он сказал это? Слова выскользнули сами собой, и рука потянулась к ней тоже сама собой. Потому что он не умеет притворяться. Как там сказала Карла: дурно пахнет? Именно.

Она медленно покачала головой и посмотрела на другой берег. Над водой стлался легкий туман.

— Едва ли мы дойдем до этого. Уайтхед, ты причиняешь мне боль.

— Если это может тебе помочь… — Марк сел рядом. — Я знаю, что ты чувствуешь.

— В самом деле?

Он кивнул и положил руку ей на плечо.

— Пойдем. Не знаю, как ты, а я валюсь с ног, — тихо сказала Карла.

Они медленно побрели назад. Карла придумывала название для очередной главы своей воображаемой книги. Неподалеку послышался странный шорох, не похожий на звуки дикой природы.

— Ох… — Когда они подошли к освещенному трейлеру, Карла вздрогнула. — У меня такое чувство, что за нами следят. — Это чувство усилилось, когда она поднялась по ступенькам.

Уайтхед открыл дверь. Кларк был где-то рядом. Он сужал круги, как стервятник. Марк чувствовал это кожей. Пока Карла умывалась и готовилась ко сну, он запер все окна и дважды повернул ключ в двери.

— Может, кто-то приехал наблюдать за птицами и сидит в укрытии, — громко сказал Марк — стараясь перекричать шум воды в душе. Надо как можно быстрее вытянуть из Карлы все, что ей известно.

— Может быть. — Карла не знала, где находится это укрытие, но возражать не стала. Она залезла в постель, натянула на себя шотландский плед и провалилась в сон, напоследок с тревогой вспомнив, что сама сказала Теду Адамсу, куда они направляются. Может, это он ждет в кустах, чтобы выпрыгнуть оттуда и испортить их медовый месяц. Надо бы обо всем рассказать Уайтхеду…

— Карла… — Когда Марк потряс ее за плечо, она даже не пошевелилась.

Уайтхед с досадой выругался. Ладно, они поговорят утром. Одна надежда, что, пока он рядом с Карлой, Кларк не посмеет вылезти. Но пассивно ждать, пока что-нибудь случится, нельзя. Марк выскользнул из постели, натянул джинсы и схватил фонарь.

— Где ты был? — Сонная Карла откинула волосы с лица и обнаружила, что утро только занимается.

— Гулял, моя радость. Что-то не спалось. — Ответ удовлетворил ее. Она откинулась на подушку и уснула снова, успев пробормотать «ммм».

Позже Марка разбудил лай.

Потребовалось время, чтобы понять, где он и кто с ним. Теплая, мягкая Карла уютно примостилась рядом, заставив напрячься ту часть тела, о которой он предпочел бы не вспоминать. Куда там! Восхитительные груди крепко прижимались к его спине. Скрипя зубами, Марк выполз из постели, надел джинсы, взял гантели и вышел из трейлера, чтобы унять возбуждение с помощью физических упражнений.

— Доброе утро, парень.

— Ваше преподобие? — Марк потянулся за темными очками. — Как поживаете?

— Твоя жена все еще в постели? — Он подбоченился и поиграл поводком, свисавшим из кармана твидовой куртки. — Нет ничего хуже ленивой жены, парень!

Застигнутый врасплох, Марк засмеялся.

— Карла у меня молодец. Просто мы вчера много гуляли.

— Все так говорят. — Он словно не слышал. — Что, в аварию попал? — Священник наклонился и рассмотрел шрамы на лице и груди Марка.

— Точно. — Уайтхед прислонился к косяку. — В мае.

— В серьезную?

— Да уж.

Его преподобие прищурился.

— Знаешь, твое лицо мне знакомо. Бывал здесь раньше, да?

— Много лет назад, преподобный отец. С семьей.

— Да, должно быть. — У ног священника носилась собака, припадала к земле, подпрыгивала и трепала зубами желтый мячик. — Не любит, когда я стою на месте. — Его преподобие махнул рукой. — До завтра, парень!

— Счастливо. — Бог даст, завтра нас тут уже не будет.

— Ах! — Карла стремительно села. Затем она соскочила с кровати, проковыляла в ванную, плеснула в лицо водой и с трудом перевела дух. В ушах звучали грозные, мрачные голоса: «Плохие новости… плохие новости…»

— Карла! — с улицы окликнул ее Марк.

— Да? — Карла снова плеснула в лицо водой. Сердце колотилось как бешеное.

— Что случилось? — Хмурый Марк стоял у дверей ванной.

— Я… ну… видела плохой сон.

— Чем-нибудь помочь?

— Нет. — Карла заставила себя взглянуть в зеркало, но ничего не увидела: контактные линзы остались в комнате. — Нет, — еще раз прошептала она. С этим нужно справиться самостоятельно. После встречи с гадалкой что-то изменилось… Что-то, о чем она изо всех сил старалась не думать.

Марк достаточно знал женщин, чтобы понять, что ее «нет» означает «да». Он многое должен был сделать и многое сделал бы, если бы был ее мужем. Например, ни за что не удовлетворился бы таким ответом. Впрочем, это неважно. Все скоро кончится. Как только он узнает то, что ему требуется. Однако в нем крепла уверенность, что ко многому Карла не имеет никакого отношения.

Например, к дуновению ветра от машины, промчавшейся мимо них вчера вечером.

Почувствовав, что он уходит, Карла вцепилась в раковину.

— Уайтхед, если бы это тебя волновало, — выдохнула она, — действительно волновало, ты прошел бы через эту дверь… — Она имела в виду не только физическую преграду…

Держись, Уайтхед, твердил себе Марк, пятясь к выходу. Не позволяй ей взять над тобой верх. Эта женщина принадлежит Кларку! Он потряс головой, засунул руки в карманы джинсов и медленно побрел вдоль берега. Трава мягко пружинила под босыми ногами. Он продолжал вести молчаливую борьбу с той частью сознания, которая напоминала, что Карла спасла ему жизнь.

Он поднял камень, изо всех сил швырнул его в реку и уставился на расходившиеся по воде круги.

— Проклятье! — Марк резко повернулся и устремился к трейлеру. Он кое-что задолжал ей.

Однажды мать показала ей один фокус, которым регулярно пользовалась, чтобы успокоиться перед выходом на сцену. Карла, все еще находившаяся под впечатлением ночного кошмара, готова была на что угодно, лишь бы прийти в себя. Дыши глубже, думай о чем-нибудь приятном и дай страху уйти… Вот так, вот так, не поддавайся скорби…

— Уайтхед, ты собираешься одеваться? Марк упражнялся с гантелями.

— Конечно.

— Тогда я немного прогуляюсь, пока ты принимаешь душ. — Карла прислонилась к стенке трейлера и попыталась сделать беззаботное лицо. Это удалось не сразу.

— Отличная мыс… — Черт! Где-то тут шляется Кларк. — Слушай… — Он бросил гантели на траву и уперся ладонями в стенку по обе стороны от ее лица. — Дождись меня. Я буду готов через пять минут.

Карла нахмурилась.

— Но… — Он опять ведет себя непонятно.

— Всего пять минут. — Марк быстро и страстно поцеловал ее. — Я знаю, чем мы сегодня займемся. — Через секунду он оказался под душем.

Дьявольщина! Ее муженек заставит чертыхаться и ангела!

Карла несколько раз тяжело вздохнула, пожала плечами, сунула плеер в верхний карман рубашки, нацепила наушники, вытащила свой дневник, села на ступеньку и стала записывать события двух последних дней.

«Странно слышать имя Марка в новостях. Оказывается, по внешнему виду нельзя судить. Например, о парне, который украл мою сумку. Мы ходили на ярмарку. Я так и не узнала у гадалки свою судьбу. Ее предсказание говорит о многом, хотя она произносила лишь общие фразы о даре, трагедии, обмане, опасности. Элтон был прав. Нам следовало подождать со свадьбой».

— Отлично, быстрее не надо. — Марк сбросил скорость. Она подробно рассказала ему о событиях марта, но его интересовали апрель и май. Точнее, именно май, но он хотел установить последовательность происходившего.

— Как себя чувствуешь, моя радость? — Мотоцикл медленно съехал с обочины в густую прохладную тень.

— Отлично.

— Хочешь передохнуть?

— Ты только не смейся, если я снова шлепнусь. Ноги совсем не держат.

Конечно, он расхохотался, снял шлемы с себя и Карлы и чуть не сказал, что может найти ее хорошеньким ножкам другое применение.

— Потерпи немного. Скоро увидишь, что там, за холмом. — Ну что, Уайтхед, справился со своими похотливыми мыслями? Увы! Куда там…

— Не могу дождаться! — Карла соскочила с мощной машины. Между деревьями виднелись песчаные дюны, острые стебли травы вспарывали песок, стремясь к солнцу, а дальше сверкало бесконечное сапфирово-бирюзовое море.

— Ты захватил фотоаппарат?

Марк вытащил из сумки камеру и надел ремешок на плечо.

— Ты хотела оказаться на побережье. — Он пожал плечами. — Лучшего места я не знаю.

— Спасибо. — Урод, я хочу только тебя!

Вокруг не было ни души, только золотой песок и ласковое манящее море. Карла дышала полной грудью. Если еще до наступления ночи она не станет полноправной женой, это будет настоящее преступление. Не было ничего более возбуждающего, чем этот изнеженный солнцем пляж. Что помешает ей соблазнить Кларка?

— Как хорошо! — Карла блаженно выгнулась, чувствуя на себе мужские руки, втиравшие крем для загара в ее плечи, спину и ноги. — Это самая интимная ласка, которую ты позволил себе с тех пор, как мы поженились…

Справедливое замечание, Уайтхед. Он тут же убрал руки и вытер их полотенцем.

— Мог бы и не останавливаться. — Карла тут же пожалела о сказанном и изобразила улыбку.

Я все сделал правильно, сказал себе Марк, сбрасывая майку и ложась рядом.

— Итак… — Казалось, его голос проникал в каждую клеточку ее тела. Карла продолжала улыбаться; в ямочке на ее щеке застряло несколько песчинок. — Теперь я знаю, как мы провели март. А что было в апреле? — Подперев щеку кулаком, Марк старался не отводить взгляда. Ничего себе задачка!

— Апрель… — Карла сморщила носик. — Апрель был месяцем вылазок на природу.

— Наверное, их предлагал я. — Марк помнил, как брат говорил ему, что эти вылазки сводят его с ума. Именно тогда он и разозлился, найдя в кабине грузовика черную кружевную вещицу.

— Не совсем… — Карла не могла противиться его напору. — Еще мы отмечали пару дат.

— Ба! — В его глазах зажегся неподдельный интерес. Карла видела это даже сквозь темные очки. — Становится все горячее. — Уайтхед негромко рассмеялся, и у Карлы замерло сердце: он просто великолепен! — Расскажи мне об этих датах.

— Мы снова были в Ист-Энде у Ника, а второй раз до гостей так и не добрались. Ходили целую ночь по улице, чтобы ты к утру протрезвел и мог сесть за руль. Тебе надо было вести грузовик. Ты был чем-то расстроен. Я так и не смогла выяснить чем.

— Видимо, проигрался в дым.

— Скорей всего, потому что ты просил у меня взаймы. — Карла вздохнула. — Когда рассказываешь, все выглядит как-то глупо. Но пока мы гуляли, нам было хорошо и весело.

— Ну что ж, я провел ночь вполне в своем стиле.

— У меня было достаточно времени, — она провела пальцем по шраму на его щеке, — чтобы разобраться в своих чувствах.

Это простое прикосновение напомнило Марку, насколько она хороша. Ему нестерпимо хотелось опрокинуть Карлу на лоснящуюся кремом спину и заставить кричать от страсти. Хотелось отомстить ей за немыслимую преданность этому паразиту Кларку. А еще, если быть совершенно честным, хотелось, чтобы эта преданность предназначалась ему.

Стой, скотина! У тебя уже есть одно желание — свобода. Иди к этой цели и не сворачивай.

— Перейдем к маю, — спокойно сказал он. Но в глазах за темными очками горело такое пламя, что Карла незаметно усмехнулась. Вот куда он клонит! Когда они дойдут до мая, их отношения начнутся с того места, на котором их прервала авария… Ожидание было восхитительным.

— Я ничего не помню о мае.

Карлу пронзило острое желание. Она намеренно повернулась на бок, словно устраиваясь поудобнее, и с удовлетворением увидела, как потемневшие от желания глаза пожирают ее тело.

Несмотря на все усилия сдержаться, Марк улыбнулся.

— Кажется, утром тебе была нужна помощь. — Часть рассудка, остававшаяся спокойной, тут же взвилась на дыбы: перестань, сукин сын! Но рука уже потянулась и перебросила через ее плечо прядь медовых волос. Он заткнул пасть внутреннему голосу. Я знаю, что делаю…

Он бережно перевернул ее на спину, встал на колени и поцеловал в плечо. Губы и плечо были единственными соприкоснувшимися частями их тел, но Карла тут же задрожала от страсти.

— Мы возвращаемся в прошлое? — Глаза Карлы сияли.

— Нет! Просто начинаем заново. С нуля! Склонившись над ней, Марк потянул зубами узкую голубую бретельку купальника и стащил ее с плеча. Его язык проложил влажную дорожку от одного плеча до другого, и зубы стянули вторую бретельку.

Карла чуть не задохнулась и тяжело вздохнула. Если бы Марк не услышал этого вздоха, он бы сумел сдержаться. Но когда его шея ощутила прикосновение теплого воздуха, рассудок окончательно оставил Уайтхеда.

Карла широко открыла глаза: его рот впился в ее губы, терзая их в сладкой муке, обнаженный мужской торс впечатал ее в песок. Уайтхед раздвинул ей ноги и лег между ними, царапая тканью кожу. Ладони сжали ее упругие бедра, потом стали подниматься все выше, лаская груди сквозь купальник. Его влекла такая сила, что Карла почувствовала себя неуютно и даже слегка испугалась, когда он спустил с нее купальник и горячие губы стали смаковать ее тело.

Он забыл обо всем на свете, кроме желания овладеть этой женщиной с нежной улыбкой, умопомрачительным телом и волшебным смехом.

Марк рывком спустил купальник до пояса и стал целовать эти груди, стоившие ему немало бессонных часов.

Карла таяла. Неверие в происходящее сменилось восторгом и нетерпеливым ожиданием. Ее пальцы погрузились в волнистые темные волосы Марка и притянули его рот ближе, чтобы кожа острее ощущала жаркое дыхание. Сердце стучало так, что она перестала слышать резкие крики чаек над головой.

По нервам бьет звук распарываемого металла, лобовое стекло внезапно раскалывается на тысячу кусков, его вышвыривает на дорогу, дыхание прерывается. Он без сознания, по ту сторону боли, без помощи, и только слышит оглушительный звон в ушах…

— Нет! — Он замер. Господи, что я делаю? Что я сейчас делаю?!

Марк откинулся на спину и прикрыл лицо локтем. Пот заливал глаза, дыхание было хриплым и судорожным. Крики птиц напоминали скрежет разваливающейся на части машины — нестерпимый, отвратительный звук, медленно замирающий в жарком воздухе. Его сознание все еще оставалось во власти воспоминаний.

— Уайтхед! Карла натянула купальник и с ужасом посмотрела на мужа. — Боже, что случилось?

Марк не мог ответить: на него слишком давили обрывки воспоминаний. Мучила мысль, что он чуть не потерял над собой контроль. От Карлы исходит нестерпимая чувственность, а она, кажется, и не подозревает об этом.

Чайки, пронзительно смеясь, полетели дальше. Их интересовала только еда…

Могучее мужское тело было сковано напряжением; он лежал отвернувшись, не двигался и молчал. Руки, несколько минут назад дарившие ей неземное наслаждение, сжались в кулаки. Губы, только что ласкавшие ее рот, были плотно стиснуты и выражали упрямую решимость. Неожиданно в голове Карлы вспыхнула разгадка.

— Авария? — Услышав ее шепот, Марк повернул голову. Ее пальцы ласкали его руку, нежный голос ласкал слух. Напряжение Марка сменилось шоком. — Это ведь из-за аварии, да?

Она знала, о чем он думал!

Желание Карлы сменилось острой жалостью. Этот красивый, уверенный в себе мужчина не смог довести дело до конца. Во время катастрофы с ним что-то случилось. И неважно, что его долго лечили. Сумбурные мысли, мелькавшие в голове, постепенно упорядочились и обрели смысл.

Они до сих пор не стали настоящей супружеской парой, потому что он не может.

Надо было во что бы то ни стало сделать так, чтобы он не ощутил провала. Любой ценой. Мои собственные чувства не имеют значения, сказала она себе. Но хватит ли ей сил? Наблюдая за мужем вблизи, Карла уловила в его глазах странное чувство. Удивление? Да, возможно. Оно смягчало его скульптурные черты. Удивление оттого, что его поняли.

— Сейчас нормально? — Марк понятия не имел, о чем она говорит. — Насколько я понимаю, твой разум и тело все еще больны, и это ограничивает твои возможности… — Карла колебалась, стараясь подобрать верные слова и не дать ему погрузиться в темноту собственных проблем. — Я уверена, что твоя импотенция временная, все пройдет… — Она замолчала, когда Марк сел и закрыл лицо руками, а потом осторожно добавила: — В конце концов, можно обратиться к специалисту.

Вместо ответа Марк рассмеялся, не отрывая ладоней от лица. Импотенция? Час от часу не легче! Он такой же импотент, как зеленый юнец, впервые увидевший стриптиз в ночном клубе. Ему опять захотелось рассмеяться.

Отлично! Именно этого крючка ему не хватало, чтобы держать ее одновременно вблизи и на расстоянии. Должно сработать, взволнованно твердил ему внутренний голос. Лучше не придумаешь. Он постепенно успокоился.

Марк поднялся на ноги и подумал, что ему и в самом деле нужна помощь. Только не от импотенции. От опасности.

Май… Черт побери! Ему по-прежнему было необходимо узнать, что случилось в мае. Морской бриз остудил пылающую кожу, прогнал остатки кошмара, погасил влечение. Как он мог так забыться? Ни одна женщина после Джулии не могла заставить его потерять голову. Ни его бывшая жена, ни Лотта, никто…

Почему я не подумала об этом раньше? Карла наблюдала за тем, как он ходит по кромке прибоя. Сочувствие к нему смешивалось с облегчением. Наконец-то она поняла, почему он отказывается заниматься с ней любовью.

Все встало на свои места — и та ужасная брачная ночь, и то, что они ни разу не зашли дальше сводящих с ума поцелуев. Он достаточно возбуждался, но была какая-то психическая причина, мешавшая ему заниматься любовью. Медленно проводя пальцем по тем местам, которые он так страстно целовал всего минуту назад, Карла вспоминала содержание пособий, проштудированных с целью выполнить данное ему обещание насчет «голубого шелка».

Они оба делали все правильно, доходили до определенной точки… и все. «Не требуйте от мужчины слов, не говорите ему о возможности забеременеть, сочетайте чувственность с доверием…»

Теперь ожидание уже не казалось важным. Перед ней стояла новая задача: найти средство исцеления, стать женщиной, которая возбудила бы его настолько, чтобы он мог дойти до конца. За это стоило бороться.

Внезапно ей вспомнился новый фрагмент. «Во время соблазнения рекомендуется прибегать к нежности, к которой следует прибавлять неагрессивную сексуальность. За короткое время вы добьетесь поразительных результатов».

Она попыталась представить себя сексуальной на манер Шарон Стоун и рассмеялась. Сексуальна? Точно. Особенно в темноте, с опущенными занавесками и после пары бутылок чего-нибудь покрепче.

Что ж, может быть. Прищурившись от солнца, она посмотрела вслед поджарой, мускулистой фигуре мужа, облаченной в джинсы. Завтра и начну. Карла покосилась на свои белые ноги и втерла в них еще немного крема. Завтра она каким-то чудом превратится в загорелую блондинку и станет невероятно обольстительной. Мечтай, сестричка, усмехнулась она. Надейся на чудо. Оно случится, когда рак на горе свистнет.

Марк бродил довольно долго, пока окончательно не справился с собой. Он знал, что поступает не слишком честно, и в глубине души чувствовал жалость к своей обманутой жене. Нет, к жене Кларка.

Здесь нет места сантиментам, Уайтхед. Он повернулся к морю, и ветер растрепал его волосы. Надо только выяснить подробности, а потом пусть этот ненормальный брак катится ко всем чертям!

— Так что там было в мае? — Наконец он присел рядом с Карлой и оперся локтями о колени, глядя на горизонт и стараясь не смотреть на ее манящее тело.

Карла тихо вздохнула и ничего не ответила. Марк обернулся к ней и цветисто выругался. Она опять спит! В жизни не встречал второй такой сони, как вы, леди. Презирая себя за то, что снова скользит взглядом по роскошным женским формам, и злясь на немедленный результат этого осмотра, Марк поднялся и снова пошел к прибою. По дороге он бормотал, что холодная вода пойдет его организму на пользу.

Карла потянулась и открыла глаза. Ее кожа нагрелась на солнце, стала упругой и солоноватой. Пришлось сделать усилие, чтобы размять затекшие мышцы.

— Уайтхед… — Пляж был пустынным. Муж словно в песок провалился, лишь чайки кричали над водой. Приступ легкой паники заставил ее вскочить и внимательно всмотреться в дюны. Может, он настолько огорчился, что сел на свой кошмарный мотоцикл и оставил ее одну? Карла взбежала на дюну, спустилась и залезла на другую, повыше.

— Уайтхед, если ты будешь шутить со мной такие шутки, я раздавлю тебя как клопа! — Она заскрипела зубами от знакомого чувства безнадежности, которое постепенно сменялось гневом. — Хватит, я и так делаю все, что могу, индюк надутый! Настало время и тебе пошевелиться! — Карла резко повернулась; острая трава обожгла ноги, заставив ее запрыгать на месте от боли и еще больше разозлиться. — Ублюдок, дрянь, кретин! — Она уже кричала так, что по дюнам разносилось эхо. — Ну все, с меня довольно! — Карла чуть не плакала. Она еще раз крутанулась на месте. Внезапно ей померещилось какое-то яркое пятно. Потребовалось несколько секунд, чтобы приглядеться. Так и есть, цветное полотенце между двумя дюнами, похожими на верблюжьи горбы! Когда Карла доползла туда, увязая в песке, этой большой, безмятежный, равнодушный идиот сидел, положив руку на согнутое колено, и жевал яблоко. — Боже, спаси и помилуй!

Карла уже не знала, любит она его или ненавидит. Она была слишком взвинчена, чтобы ощущать что-то, кроме гнева. Сделав последний рывок, она остановилась рядом. О, ненавидеть его было легче, намного легче!

Марк изо всех сил старался не расхохотаться. Его забавляло происходящее. Он около часа плавал далеко от берега, устал и расположился как можно дальше от Карлы — это был единственный разумный выход.

— Дорогая, никогда не предполагал, что ты так склонна к насилию.

— Ты! — Заметив в уголках его рта намек на улыбку, Карла задрожала от ярости. — Негодяй! Это еще что за фокусы?

Знай ты правду, убила бы меня на месте.

— Я просто уснул. Незачем было беспокоиться. Незачем? Она так не думала. Но ответить на его издевательство значило бы совершить ошибку. Карла сжала губы, повернулась и медленно пошла к морю.

— Свинья! — бормотала она. — Незачем беспокоиться?

Пройдя полпути до пляжа, она остановилась. Ее муж — импотент. Надо дать ему шанс. Может, он считает, что, разговаривая так, ведет себя по-мужски? Теперь, когда его тайна раскрыта, ему придется считаться с этим. Что-то в словах мужа напомнило ей былого Кларка, и Карла ощутила печаль.

Марк с улыбкой проводил ее глазами, лег навзничь и раскинул руки. Что ж, теперь можно и отдохнуть. Он использовал любимый прием Кларка и намеренно подогрел ее гнев. Веки стали тяжелыми, глаза закрывались. Он мысленно представил, как Карла идет по песку к морю, лезет в воду и плывет изо всех сил. Именно так он пытался охладить свое возбужденное тело. Что ж, может, это ему и удастся.

Он провалился в сон, но и там увидел Карлу, а потому снова ощутил острое желание. Шелковистые пальцы мягко гладили его ступни, массировали лодыжки, скользили по коленям, поглаживали бедра внутри и снаружи. Затем эти прохладные, мучительно нежные пальчики пролезли в шорты. Он услышал собственный стон, полный страсти. Когда эти умелые руки расстегнули пряжку и продолжили свой соблазнительный путь вниз по плоскому животу, его тело испытало невероятное наслаждение. Он уже не владел собой.

Но пальцы переместились выше, и ему немного полегчало. Они гладили его грудь, ласкали и разминали плечи, снимали напряжение. Можно было вздохнуть — то ли с облегчением, то ли с сожалением. Теперь нежные руки гладили его лицо, заставляя расслабляться и все глубже погружаться в сладкое забытье.

Марк не мог сказать наверняка, сколько времени длилось это волшебство. Когда он поднял голову, Карла плавала в море. Его наваждение было плодом несбывшихся надежд. Нельзя быть таким кретином, рявкнул он на ту часть своего «я», которая забыла, как ему следует себя вести. Затем голова снова упала на песок, и он уснул — на этот раз без всяких сновидений.

— Уайтхед, хочешь поесть?

— А?

— Напоминаю тебе, что у нас пикник. Я не прочь подкрепиться.

Положим, есть он хотел, но сконфуженно промолчал. Что это с ней? Любая уважающая себя женщина дулась бы на него несколько лет.

Не дожидаясь ответа, Карла протянула ему тарелку с салатом и мясным пирогом.

— Так как насчет мая? — с набитым ртом пробормотал Марк. — Может, все-таки расскажешь?

Карла подцепила пальцем упавший лист салата и отправила его в рот. По волнению и напряжению мужа можно было подумать, что от этого зависят их будущие отношения. Какое-то непонятное чувство приказывало ей изложить все как можно подробнее.

— Тебя интересуют только наши отношения или остальное тоже?

— Если сможешь, расскажи обо всем.

— В первую неделю мая мы говорили по телефону… — Она откусила кусок пирога, и Марку пришлось подождать ответа. — Ты сказал, что брат отказался дать тебе денег.

— Именно так я и сказал? — Марк нахмурился, пытаясь вспомнить, в каком настроении пребывал Кларк в начале мая.

Карла рассмеялась, вытерла рот салфеткой и покачала головой.

— Нет, ты выражался немного грубее… Неужели не помнишь?

— Смутно. Некоторые вещи я помню отчетливо, а вот другие… — Он намеренно не закончил фразы, пытаясь вызвать Карлу на откровенность.

— Ты просил у Марка аванс в счет зарплаты, чтобы свозить меня куда-нибудь, но он отказал.

Марк тяжело вздохнул. Это была ложь. В тот раз он дал Кларку денег. И именно для этой цели.

— Значит, так закончился наш разговор?

— Ага. Кстати, Уайтхед, я раньше этого не говорила, но твой брат — порядочная свинья. Сколько дальних рейсов ты для него сделал, а он относится к тебе как… — Но тут Карла вспомнила шикарный свадебный подарок Марка и прикусила язык.

— Верно. — А что еще он мог сказать? Хотелось свернуть Карле шею, равно как и любимому братцу. — А у тебя я не брал взаймы?

— Ты шутишь? — Она отправила в рот последний кусочек пирога и улыбнулась. — Мои финансы — вопрос очень деликатный. Мне бы вполне хватало, если бы не приходилось откладывать на замену крыши дома.

— Да, это удовольствие не из дешевых.

— Ты занял у меня, но не так уж много — несколько сот фунтов.

— И ты не возражала?

— И не думала. Это было за две недели до нашей свадьбы. Наверное, ты хотел сделать мне какой-то подарок.

Марк криво усмехнулся и подумал, что Кларк обожал делать женщинам только один подарок. Но пачка презервативов вряд ли могла стоить несколько сотен.

— Да забудь ты о них. — Карла смотрела, как он сосредоточенно трет подбородок, и удивлялась, почему его так беспокоит мысль о занятых у нее деньгах. — В конце концов, мы собирались открыть совместный счет.

— Думаю, что теперь это неважно. Деньги? Карле почему-то стало холодно, и она надела блузку. Она чувствовала себя неуютно.

— Хочешь еще что-нибудь съесть?

— Нет, спасибо. — Марк сжал зубы. Опять она меняет тему разговора, черт побери! Но увильнуть ей не удастся.

Она встала, застегнула блузку, стряхнула с ног песок и залезла в джинсы. Марк засмеялся, когда она легла на спину, чтобы застегнуть молнию.

— Если бы мои джинсы были такими узкими, я бы давно взвыл!

Карла бросила на него уничтожающий взгляд.

— Мужчины — совсем другое дело. Им же нужно место для… — Вместо последнего слова она согнула локоть, и у Марка поползли вверх брови, а губы начали растягиваться в двусмысленной улыбке.

— Для?.. — переспросил он. Когда он с этой женщиной, ему не то что джинсы, а самые широкие брюки не помогут.

— Маневра.

— Женщина, тебе никогда не говорили, что ты ужасная хулиганка?

Карла приняла боевую стойку, бросила на него взгляд, говоривший: «Ну, ты у меня сейчас получишь!» Но в ее глазах искрился смех.

— Спорим… — На что бы поспорить? Она бесшабашно бросила: — Спорим, что ты меня не догонишь?

Марк громко расхохотался.

— Леди, я могу собрать все это барахло, отдохнуть, потом догнать тебя и усадить на мотоцикл! — С медленной улыбкой он наклонился и стал укладывать вещи в сумку.

— А жульничать не будешь? — Понимая, что тратит драгоценные секунды, Карла сделала шаг назад.

— Вперед, леди.

Так она и сделала. Нервное напряжение от чувства погони придало ей прыти, и Карла помчалась через дюны, по которым катились песчаные волны, к темнеющим вдалеке деревьям. Она не слышала шагов за спиной, но кожей чувствовала его приближение и боялась расхохотаться: это кончилось бы падением. Внезапная боль в боку заставила ее притормозить. Воздуха не хватало. Пришлось несколько раз глубоко вздохнуть. Но муж был уже рядом, и она последним усилием бросилась в тень деревьев.

От напряжения гудела голова, в горле пересохло. Ей явно требовался отдых. Присев на поваленное дерево, Карла положила руки на колени и расслабилась. Где-то здесь должен быть мотоцикл.

Что это? Неужели Уайтхед прибежал раньше нее? У мотоцикла чья-то тень или это ей кажется? Она несколько раз моргнула, а затем снова принялась всматриваться в деревья. Никого нет. Наверное, она сходит с ума.

Через секунду Уайтхед стоял у нее за спиной, дыша так спокойно, словно он не бежал, а просто прогуливался.

— Что ж, — развел он руками, — твоя взяла.

— Но ты и не старался меня догнать!

— В следующий раз я так и сделаю. — Следующего раза не будет.

— Уайтхед, знаешь, в чем твой главный недостаток?

— Что ж, просвети меня. — Он склонился над бревном, завязывая шнурок кроссовки.

— Ты ни к чему не прилагаешь усилий.

— Особенно к тебе?

— Да, и ко мне. Иногда кажется, что ты делаешь это намеренно. Словно знаешь, что все равно получишь свое.

Марк протянул руку и помог ей встать.

— Жаль, что ты так думаешь. — Он действительно немного сожалел об этом. Все дело в том, что он не имеет права «прилагать усилия». Ему не нужна жена брата. Вернее, ему не следовало бы желать ее.

Он взял Карлу за руку и повел к тому месту, где был спрятан мотоцикл.

— Давай поедем домой вдоль побережья. Это немного дальше, зато дорога совершенно прямая, — предложил Марк.

— Слава Богу! — Карле очень не понравилось, что на крутых поворотах горной дороги ее колени едва не касались асфальта.

На губах Марка появилась понимающая улыбка. Он привязал пляжную сумку к багажнику и подал Карле шлем.

— Прыгай в седло. — Ну почему она смеется, вместо того чтобы обижаться?

Выбирая более длинную обратную дорогу в Джанипер Фоллс, Марк хотел выиграть время для размышлений. За целый день он не узнал ничего полезного. Не считая того, что его хваленая выдержка далеко не так крепка и надежна, как он предполагал.

Чуть сбавив скорость, чтобы сделать длинный плавный поворот, Уайтхед почувствовал, что Карла прижалась к его спине. Она что, не знает, что держаться надо за ручку?

Сейчас, когда Карла слегка привыкла к мотоциклу и ехала, прижавшись к Уайтхеду и обхватив его руками, она подумала, что этот волнующий вид транспорта располагает к некой интимности.

Высокие деревья шатром склонялись над дорогой. Ветер трепал рубашку Марка. В листве мелькнул дорожный знак, предупреждавший о крутом правом повороте.

Марк нажал на ручку. Ничего не случилось. Тормоза не работали.

Поскольку в поворот он уже не вписывался, Марк направил мотоцикл в сторону. Через секунду тот уже скакал по раскисшему полю с такой силой, что зубы лязгали, а кости готовы были разлететься на куски.

— Черт! — Впереди показалась низкая каменная стенка.

— Ах! — Карла завалилась назад, упала с мотоцикла и шлепнулась на спину. От удара из легких вышибло весь воздух. В ушах звенело, тело дрожало от напряжения. Марк заложил крутой вираж, чтобы подножка уперлась в землю и послужила ему тормозом. Он спрыгнул с машины, колесо которой продолжало крутиться в нескольких сантиметрах от стенки.

Сорвав шлем и бросив его рядом с мотоциклом, Марк поспешно обвел поле глазами и увидел неподвижно лежащую Карлу. Ноги понесли его вперед с максимально возможной скоростью, но ему казалось, что он еле плетется. Боже, она не шевелится…

— Карла!

Тень Марка упала на ее лицо. В голове по-прежнему шумело.

— Малышка, ты цела?

— Угу… — Она попыталась опереться на локти и встать.

— Не двигайся.

Мир стал собираться по кусочкам; шум, звон и боль в мышцах понемногу стихали. Она подумала, что через минуту сможет выдавить из себя слово.

— Где болит?

— Везде.

Даже сквозь темные очки она увидела тревогу, вспыхнувшую в глазах Уайтхеда. Он принялся ощупывать ее с ног до головы, просил пошевелить пальцами, спросил, может ли она двигать шеей.

— Да ничего у меня не сломано, — вдруг совершенно спокойно произнесла Карла. — Подожди минутку, я соберусь с силами и встану. — Когда Марк обнял ее за плечи, помогая сесть, Карлу неожиданно охватил гнев.

— Ты ненормальный! — Она оттолкнула руки мужа. — Ты вообще когда-нибудь ездил на этих штуках?

Ужас, охвативший Марка в ту минуту, когда он увидел неподвижно лежащую Карлу, рассеялся, и он почувствовал облегчение.

Через секунду она вскочила, сжимая в руках комки грязи.

— Я могла бы сейчас стать трупом! — Пригоршня грязи ударила его в лицо и шлепнулась наземь. — Ты… ты идиот!

Не желая быть свидетелем истерики, он повернулся и пошел к мотоциклу. Второй комок угодил ему между лопаток.

— Не смей уходить, свинья!

— Карла, — ровно сказал он, не поворачиваясь, — ты права. А теперь успокойся. — Марк продолжил путь, оставив ее с раскрытым ртом.

— Лучше бы ты обнял меня покрепче, урод! — Внезапно она начала дрожать — то ли от гнева, то ли от шока. Но когда Уайтхед поднял мотоцикл и покатил его к ней, Карла поняла, что муж так и не заметил ее состояния. Она понуро поплелась к дороге, не зная, плакать ей или смеяться.

Не сделав ни того ни другого, она стала вытаскивать из волос комочки земли, сухие травинки и прочий мусор и даже не взглянула на Марка, когда тот поставил мотоцикл на распорку и склонился над ним.

Проверив тормоза, Уайтхед убедился, что отказ не был случайным: на землю стекали остатки жидкости. Тормоза были повреждены умышленно.

— Они отлично работали, пока мы ехали на побережье, — произнес Марк вслух, не обращая внимания на то, слышит ли его Карла. Он вспомнил, как хорошо слушалась машина. Нет, такие вещи случайными не бывают. Он вынул инструменты, начал устранять повреждение и вдруг ощутил холодок под ложечкой. Неужели Кларк следовал за ними?

Он поднял глаза и встретился взглядом с Карлой.

— Радость моя, ты выглядишь так, словно тебя вываляли в грязи.

— Я знаю, кого с удовольствием вываляла бы!

— Когда прикажешь. — Голос Марка неожиданно для него самого прозвучал хрипловато и чувственно. Ну зачем он это брякнул? Ему пришлось силой оторвать взгляд от прелестной замарашки и заняться тормозами.

— Наверное, лучше поискать мастерскую, а заодно и помыться.

Он снял мотоцикл с подножки и попробовал тормоза. Передние по-прежнему не работали, но задние действовали. — Залезай.

— Шутишь?

— Нисколько.

— Уайтхед, ты ни за что не заставишь меня сесть на эту штуку! Может, ты и торопишься на тот свет, а я нет!

— Задние тормоза работают. И поедем мы медленно.

— Звучит не слишком обнадеживающе. Марк вздохнул и снова спустил подножку.

— Радость моя, — сказал он, положив руки ей на плечи, — все в порядке, ты даже не заметишь, что у нас нет переднего тормоза.

— Да неужели? — Для Карлы его слова ничего не значили. Она помотала головой. — Я не сяду на эту штуку.

Марк нахмурился. Ну как ей удается быть такой хорошенькой даже под слоем грязи?

— Поехали. — Он смахнул комочек земли с ее шеи и потянулся к губам с прилипшими песчинками. Объятия становились крепче, поцелуй жарче.

Карла не успела понять, как она очутилась на заднем сиденье мотоцикла: только что Уайтхед целовал ее, но вдруг подхватил на руки и бесцеремонно усадил на место.

Она едва не рассмеялась, но вовремя вспомнила о своем желании быть сердитой. Когда мотоцикл заурчал, оказалось, что Кларк прав. Она не смогла определить, были там передние, задние, боковые тормоза или вообще никаких. Последние остатки гнева улетучились.

— Добрый вечер, ваше преподобие, — поздоровался Марк, ставя мотоцикл на стоянку. Священник приподнял в знак приветствия свою плоскую шляпу, но, заметив, в каком виде прибыли его знакомые, нахмурился и сдвинул ее на затылок.

— Здравствуйте. Что-нибудь случилось? Изящно соскочив с мотоцикла, Карла помахала мужчине рукой.

— Извините, но мне необходимо принять душ!

— А, это та самая молодая леди. — На лице священника появилась тень неодобрения. — Она рвется быть первой, — доверительно сообщил он Марку. — Неважное качество для молодой жены.

Марк усмехнулся, глядя ей вслед.

— У нас была неприятная встреча со стенкой.

— Гм, еще одна авария… — Его преподобие покачал головой. — Парень, может, тебе лучше ходить пешком?

— Пожалуй, я так и сделаю.

Возле ног священника прыгала черная овчарка со светлым подпалом. Мужчина еле заметно улыбнулся.

— Похоже, мне пора, парень. До встречи.

— Счастливо. — Марк усмехнулся, видя, как овчарка тащит за собой священника. Затем улыбка медленно сползла с его лица, и по спине побежали мурашки. Видно, Кларк находится в отчаянном положении. Марк отдавал себе отчет, что сегодня брат, испортив тормоза, мог убить их обоих. Все выглядело бы заурядным несчастным случаем…

Уайтхед прочистил тормозную систему и вымыл заляпанный мотоцикл. При этом он все время думал, как побыстрее выпытать у Карлы, что произошло в мае…

Наконец-то она дорвалась до воды и мыла! Карла решила, что лучший способ справиться с импотенцией мужа — это поменьше говорить о майских событиях, на которых он зациклился.

— Ммм… — стонала она от удовольствия, смывая шампунь с волос и ополаскивая тело. Точно, надо помалкивать. Когда-нибудь она расскажет ему о событиях мая, но не раньше, чем их отношения войдут в колею…

Марк решил надеть на мотоцикл плотный чехол, чтобы Кларку было труднее еще что-нибудь испортить. Пряди волос, пропитанные потом и маслом, прилипли ко лбу и шее.

— Привет… — Ее нежный голос прогнал все мысли. Марк с трудом разогнулся и выпустил из ослабевших пальцев гаечный ключ.

— Ты уже закончила? — Глупый вопрос, заданный дрожащим голосом.

— Я подумала, что ты захочешь пить. — Пока она спускалась со ступенек и шла к нему, в стакане плясали сталкивавшиеся друг с другом кубики льда.

Что за игру она опять затеяла? Что ей надо? Ну почему она благоухает такой свежестью, почему на нее так приятно смотреть? Куда подевался ее гнев? Как угадать, о чем она думает?

— Спасибо. — Он взял стакан, стараясь не коснуться ее пальцев. Проклятье, какой соблазн! Марк пил и пытался заставить себя перестать пялиться на ее короткое голубое платье без рукавов. Две верхние пуговки были небрежно расстегнуты, кое-что открывая взгляду и заставляя додумывать остальное. Средней длины юбка не скрывала очаровательных ножек, босиком ступавших по густой траве.

— Вот и хорошо. — Карла уселась на ступеньках трейлера, глядя, как он пьет, вытирает рот тыльной стороной ладони и отводит глаза. — Ну что там с тормозами?

— Они отказали.

— Это я и сама поняла, Уайтхед.

— Вытекла тормозная жидкость. Я уже все исправил.

— Никогда не могла понять, что общего у тормозов с жидкостью.

Марк хмуро глянул на Карлу.

— Тебе это интересно? — Причина развода — занудство мужа. Мысль любопытная.

— Да. — Она поставила стакан на ступеньку и приготовилась слушать.

— Ты серьезно? — Ну, держись. Сейчас я уморю тебя техническими описаниями.

— Ну, до уровня эксперта меня просвещать не надо. Достаточно принципа действия.

Согнувшись над мотоциклом и действуя гаечным ключом вместо указки, Марк приступил к лекции. Осторожно, ты, авиаинженер!

— Так как же они работают? — Марк едва не потерял самообладание, когда она встала рядом, нагнулась и платье с шорохом скользнуло вверх.

— Вот это тормозная трубка. — Он нажал на рукоятку. — Когда тормоз в рабочем положении, жидкость стекает по трубке. С помощью давления мотоцикл замедляет ход. Вот здесь трубка была порвана. Когда я тормозил, жидкость просто не доходила до механизма.

— Ты очень понятно объясняешь.

— Радость моя, тут нет ничего сложного. Карла улыбнулась уголком рта и выпрямилась.

— А задний тормоз, на котором мы добрались до дому, действует так же?

Марк сморщился и искоса посмотрел на злосчастный мотоцикл. Уморить Карлу оказалось нелегко.

— Нет, тут принцип действия немного другой.

Спустя полчаса, когда Марк посвятил ее в тайны задних тормозов, датчиков масла, давления в шинах, а также всех прочих приборов, которые он мог вспомнить, стало понятно, что Карле действительно интересно. Она внимательно слушала и задавала вопросы, которые никому другому не пришли бы в голову. Он был поражен, но старался скрыть свои чувства. Лотта сделала бы круглые глаза и упала в обморок, вздумай он начать растолковывать ей конструктивные особенности колес.

— А трейлер?

Марк провел рукой по всклокоченным волосам.

— Что трейлер?

— Ты же полез под капот, как только мы приехали. Почему?

— Наверное, по привычке. Карла нахмурилась.

— По привычке?

— Ну да. Водители всегда проверяют машину перед выездом. А я всегда проверяю и после рейса, когда остынет двигатель.

— И масло, и воду, и шины?

— Разумеется.

В ее ясных глазах читался вопрос. Марк сам не заметил, как открыл капот трейлера и начал новую лекцию.

— Перед выездом надо проверить по порядку масло, воду, двигатель и шины. — Он улыбнулся. — Если эти вещи в норме, по идее, все должно быть в порядке.

— А проверка тормозов не предусмотрена? — Она отвела со щеки волосы, удивляясь, почему он не проверил тормоза, если за всем остальным следит так тщательно, как говорит.

Он пожал плечами и вытер руки тряпкой.

— Пойду приму душ. — Иначе завалю тебя на траву и испачкаю платье. Ему пришлось сжать челюсти, чтобы не сказать эти слова вслух.

— Значит, новые машины в проверке не нуждаются?

— Точно.

— Знаешь, Уайтхед, с твоей аккуратностью ума не приложу, как ты умудрился попасть в целых две аварии. — Проверил ли он все в мае? — Это как-то странно.

— Может, я был недостаточно внимательным. — Он бросил тряпку на ступеньки и открыл дверь трейлера. — Пока я принимаю душ, можешь рассказать мне про май. — Его вызывающая усмешка заставила сердце Карлы забиться быстрее, и она улыбнулась, словно в знак согласия. На самом деле у нее были другие планы.

Судя по глазам, она вовсе не была к нему равнодушна. Или эти чувства относились к другому человеку? Он с досадой отскребал грязь с тела и волос. Уайтхед, если ты и сегодня ничего не добьешься, тебе придется обзавестись кучей отталкивающих привычек, чтобы держать ее на расстоянии. Например, есть с открытым ртом или регулярно напиваться за обедом…

Он натянул старые голубые джинсы; влезать в майку из-за жары не хотелось. Выйдя из трейлера, Марк испустил тяжкий стон. В тени под деревом были разложены салат, цыпленок, хлеб, печеный картофель и фрукты. Рядом стояла бутылка с охлажденным вином. Все это влекло его не меньше, чем сама Карла. Господи, да его же совращают! Путь к сердцу мужчины лежит через желудок… как и через все остальные чертовы части его тела.

— Я не знал, что в сельской местности можно найти такие деликатесы.

— Уайтхед, я приготовила обед из того, что купила в здешнем магазине. — Карла кинула на него обиженный взгляд. — Хватит издеваться!

— Расскажи мне о мае. Обо всем, что мы делали. — Он лег на бок, взял у Карлы тарелку, наполнил ее и на полчаса погрузился в поглощение изумительно вкусной еды, приготовленной руками жены. Марк вспомнил Лотту и усмехнулся: вряд ли она пробовала что-нибудь подобное. Обычно это была гадость в пластиковых коробках, на обратной стороне которых было указано количество калорий.

— Ну что, будешь рассказывать? — Он одним глотком выпил вино, пока Карла пригубливала свой стакан. Потом она улыбнулась и легла на траву.

— Да, конечно, но не все сразу.

Дьявол! В других обстоятельствах он бы уже давно все из нее вытянул.

— Мы проводили время, обсуждая подробности свадьбы. Помнишь, ты хотел зарегистрировать брак в мэрии?

— Да, помню. — Верно. Кларк говорил об этом.

— Ты купил шикарный костюм. Темно-серый. Ты был в нем просто неотразим.

Как кусок вареной говядины.

— А разве ты не помогала мне выбирать?

— Конечно. — Карла протянула руку и коснулась его обнаженного плеча. — Ты говорил, что хочешь быть красивым для меня.

Брови Марка поползли вверх. Кларк никогда не опускался до таких нежностей… Наверное, его братец тоже размяк под влиянием этой девицы.

— Костюм был очень дорогой. — Она громко рассмеялась, перебирая волосы на его затылке. Марк ощущал ее прикосновения каждой клеточкой своего тела. — Ты сказал: только самый шикарный, детка!

Угу. До сих пор у Кларка были шикарными только боксерские трусы. Она рассмеялась.

— Бедный мальчик! Обидели тебя, не дали покрасоваться! Ничего, мы обязательно повторим свадьбу, и тогда ты наденешь свой…

— Нет! — Ответ был слишком резким: Марк просто не сдержал свои эмоции. — Бог с ним, с костюмом. Не стоит он такого беспокойства.

— Я знаю, что тебя беспокоит на самом деле. — Ее голос стал еще нежнее и приобрел призывный оттенок. Пальцы легко бродили по груди Уайтхеда, поглаживали выпуклые мышцы, играли с мягкими волосами, потом двинулись к животу и там остановились. — Не переживай. Чем меньше ты будешь об этом думать, тем легче все произойдет.

Марк покраснел. Она опять об импотенции! Да все наоборот: проблема состоит в том, как обуздать эту чертову потенцию!

— Я хочу, чтобы ты знал одну вещь, Уайтхед. — Карла заметила смущение Марка и решила подбодрить его. — Неважно, сколько это будет продолжаться. Мы должны использовать любой шанс, чтобы сохранить наш брак.

Марк молча изучал ее лицо и не верил своим глазам. В этой женщине было столько граней… Нечестная игра? Теперь он в этом сомневался. И все же что-то в ней напоминало ему Кларка. Очарование? Но очарование Карлы было иным — спокойным, мягким, светлым и чертовски сексуальным. Господи, список ее достоинств был бесконечным. А ведь он еще не успел подумать о достоинствах ее тела.

Карла поморщилась. Судя по каменному выражению его лица, это было уже чересчур. Она села и стала убирать посуду.

— Я не думала обидеть тебя. Просто хотела, чтобы ты знал, вот и все.

— Черт побери! — проворчал Марк, когда Карла скрылась в трейлере с остатками их пикника. Он позволил ей улизнуть от разговора о майских событиях. А ведь тактика Карлы была ясна. Если бы он позволил «полечить» свою предполагаемую хворь, она бы продолжила разговор на интересующую его тему.

Язык твой — враг твой, Карла. Она поставила грязную посуду в раковину. Ну почему мне не плюнуть и не отступиться? Почему я должна тащить весь воз на себе, в то время как Кларку наплевать, что он импотент? Она вздрогнула, когда в дверном проеме возник Уайтхед. Это противное слово колоколом звенело в ее голове.

— Мне все равно, что ты об этом думаешь. Карла закусила губу. Неужели она говорила вслух?

— Прости меня.

— Мне все равно.

— Неправда. Ты сердишься.

— Радость моя… — Марк был вне себя, но старался говорить спокойно. — Я сержусь не на тебя, а на свое тело, которое не поддается моему контролю. — Это было чистой правдой, но Карла поняла его слова по-своему.

Ее руки медленно двигались в мыльной воде.

— Было бы лучше, если бы я промолчала. Ведь я совсем не возражаю против мужа-импотента… — Она в ужасе вытаращила глаза и мыльными пальцами зажала себе рот.

Марк трясся от беззвучного смеха, но когда Карла пробормотала: «Я вовсе не имела в виду…», — захохотал во все горло.

— Леди… — Уайтхед положил ей руку на плечо. — Если кто-нибудь в силах вылечить меня, так это только вы.

Она обняла Марка за талию, забрызгав его мылом. Он даже не успел понять, когда их губы соединились. Скоро их объятия стали невыносимо страстными. Опуская Карлу на пол, Уайтхед подумал: а что случится, если они займутся любовью? Землетрясение начнется, что ли? Мир рухнет? Нет. Никому нет до них дела.

— Уайтхед… — Карла вывернулась из-под него; она дышала с трудом, глаза блестели. — Я вижу, что с твоим телом все нормально. Не в порядке голова. Думаю, мы не должны спешить с этим. Нужно подождать.

Марк не верил своим ушам. Он наконец уломал свою совесть, а ему отказывают?

— Я не хочу ждать.

Уайтхед потянулся к Карле, но она уперлась ему в грудь, оставляя на ней мыльную пену.

— Это слишком быстро. В книжках рекомендуется не торопиться.

Ну, и что ему теперь делать, черт бы ее побрал?

— В каких еще книжках?

— Я много читала… — Она залилась краской, запнулась, а затем выпалила: — О том, как заниматься любовью!

Постепенно остывая, Марк почувствовал признательность к Карле, остановившей эту дикую вспышку страсти.

— Пойдем погуляем?

— Конечно. — Это охладит нас, подумала Карла. Если бы он попробовал сейчас и во второй раз за день потерпел неудачу, это было бы хуже всего на свете. Для их общей пользы она не хотела вновь создавать критическую ситуацию.

Пока они гуляли, воздух сгущался и наливался ночной прохладой. Как ни старался Марк, с какой стороны ни заходил, больше ничего ему выведать не удалось. А ночью, когда Уайтхед заснул, ему приснился тот же сон, что и на пляже: нежные руки гладят его тело, снимают напряжение, боль, усталость, и его окутывает свежий лесной аромат…