Каинова печать

Глава 7

— Как ты думаешь, не пора ли нам выбраться из постели? — Карла лениво потянулась. На ее губах играла легкая улыбка.

— Пожалуй. Думаю, настанет день, когда нам придется это сделать. — Марк рассмеялся, когда она закатила глаза и навалилась на него.

— Господи, как трудно быть женой! — Она прихватила зубами его обросший щетиной подбородок и пробежала пальцами до того места, которое прикрывала смятая простыня.

— Женщина, тебе следовало бы думать о том, что подать мне на завтрак, а не о том, как бы меня использовать.

Ответом ему был серебристый смешок. Она соскочила с кровати, через пару секунд вернулась с огромной кистью винограда и бросила ее на плоский живот мужа.

— Ешь, Уайтхед. У меня есть дела поважнее готовки.

— Классический случай. Главное надеть на палец обручальное кольцо, а мои желания не в счет, верно?

— Нет. — Она скользнула под простыню, улыбаясь и демонстрируя ямочки на щеках, и стала с увлечением пробовать новый способ свести его с ума. Когда терпение Марка истощилось, он сбросил простыню, рывком затащил Карлу на себя и вскоре оба утонули в ослепительном экстазе.

— Ох… — Обессилевшая Карла сморщила носик. В ее глазах прыгали искорки смеха. — Не стоило кормить тебя виноградом!

— Он еще не кончился. — Марк бережно перекатил ее на спину и принялся слизывать с ее живота раздавленные ягоды.

К полудню Уайтхед пришел к выводу, что он крепко сидит на крючке. Карла была не из тех, от кого легко уйти. Марк задумался: а так ли уж ему нужна прежняя жизнь? Без Карлы она теряет смысл.

Марк завидовал ей. Карла думала, что уж теперь-то они вместе навсегда. Как бы ему хотелось думать то же…

— Сегодня все выглядит иначе. — Она уцепилась за его пояс и шлепнула босой ногой по поверхности воды, разбросав во все стороны серебряные брызги. Солнце было теплым и ласковым; птицы счастливо заливались на ветках, сверкающих обновленной зеленью; где-то вдали лаяла собака.

— Я всегда мечтала постоять под водопадом. — Карла наблюдала за водой, с шумом разбивавшейся внизу об огромные камни.

— Так постой, — ответил Марк. Он сам когда-то испытывал это чувство.

Карла сбросила джинсы.

— Ах, какая холодная! — Вода едва доходила ей до колен, но по мере приближения к водопаду поднималась выше.

Когда ледяные брызги попадали ей на лицо и плечи, Карла вскрикивала. Повинуясь импульсу, Марк бросился к трейлеру и схватил фотоаппарат. Он отщелкивал кадр за кадром, а Карла, подняв голову к сверкающему каскаду, смеялась и звала его:

— Иди сюда. Скорее!

Стащив с себя рубашку и положив камеру на сухую одежду, Марк побрел по воде. Удалось ли ему запечатлеть живую прелесть Карлы?

— Привет, соблазнительница! — усмехнулся Уайтхед, когда она обхватила руками его шею.

— Я так тебя люблю! — Карла тесно прижалась к мужу, и он отнес ее за стену падающей воды. Его больно ранили эти слова: Карла верила в то, что говорит. Скоро она люто возненавидит его.

Марк бился в тисках вины, сжимавших его душу. Ведь сейчас им так хорошо! Очарование Карлы вновь захватило его. Стоя под водопадом, они боролись и хохотали.

— Ты ужасно утомительная женщина. — Марк вытащил Карлу на берег, набросил на нее полотенце и понес домой. Одежда и фотоаппарат лежали у нее на животе.

— Я все время забываю о твоем возрасте, — насмешливо отозвалась она, приглаживая волосы. — Наверное, возникают всякие старческие проблемы?

— Ах ты, язва! — Марк был на два года старше, чем она думала. Он швырнул в нее полотенцем, но Карла уже выскочила из трейлера на солнышко. — Кстати, с нескольких виноградин много не наработаешь. Пусть даже они съедены с такого очаровательного подноса, как твой животик.

— Ой! — Карла чуть не налетела на священника, игравшего с собакой. — Добрый день, ваше преподобие.

— Хочу заметить, что ваш муж совершенно прав: секс не заменяет пищи. — Он забрал палку из зубов пса и швырнул ее далеко в кусты. — Разве матушка никогда не говорила вам, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок?

— Разумеется. — Карла одернула полы рубашки, благодаря Бога, что она не вылетела на улицу в одном лифчике.

— Добрый день, ваше преподобие. — Марку стало жалко сконфузившуюся Карлу. Он вышел из трейлера и встал рядом. — Вчера была сильная буря.

— Не заговаривай мне зубы, парень. Я думал, ты уже просветил супругу, что она обязана заботиться о благополучии мужа!

Марк обнял Карлу за талию и притянул к себе.

— Я сам виноват. Не выпускаю ее из постели. Карла поперхнулась, повернулась к мужу и прошипела:

— Уайтхед, как ты можешь? Это же священник…

— А ты уверена, что мою мысль можно выразить по-другому?

Ну все, подумала Карла. Теперь преподобный Блэкшоу окончательно решит, что я сексуально озабоченная пожирательница мужчин, выбравшая своей очередной жертвой милого и симпатичного парня.

— У вас прекрасный голос, дочь моя. — Почему-то на этот раз священник решил сменить тему. — Может быть, вы споете для нас еще раз перед тем, как покинете наши места?

— Это епитимья за то, что я не идеальная жена? К ее удивлению, преподобный Блэкшоу рассмеялся.

— Да вы просто читаете мысли стариков, юная леди! Только не забывайте, что есть и другой голод, который тоже нужно удовлетворять. — С этими словами он помахал им рукой и удалился так же неслышно, как и пришел. — Между прочим, — бросил он, — я сфотографировал вас обоих под водопадом.

— Я хочу остаться здесь навсегда! — жизнерадостно заявила Карла, вытряхивая покрывало для пикника с таким усердием, что оно хлопало в воздухе. Так она ответила на попытку уговорить ее переехать куда-нибудь в другое место, где их никто не сможет найти. Марку нужно было выиграть хоть немного времени.

— Я достану вино. — Марк посмеивался, глядя, как Карла ползает на четвереньках, поправляя углы покрывала. Но как только он потянулся к корзине, по радио стали передавать новости и его обдало холодом.

— Несмотря на многочисленные обращения полиции, Марк Уайтхед так и не объявился. Последняя информация гласит, что тридцатишестилетний Уайтхед может быть вооружен и опасен. И самое свежее сообщение: автомобиль Уайтхеда был найден сегодня утром недалеко от деревни Джанипер Фоллс. Полиция уже приступила к поискам в этой местности, а также в окрестностях его лондонской квартиры, где Уайтхеда видели на этой неделе.

Пойман в капкан! Кларк надежно перекрыл ему выход, заперев Марка в образе собственного брата.

Карле казалось, что мягкий вечерний свет — извинение природы за бурю. Слышался радостный шум водопада, деревья перешептывались о чем-то с легким ветерком, в воздухе был разлит сладкий аромат увядающих трав. Великолепие окружающей природы вызывало у Карлы желание остаться здесь навсегда.

— Ты был когда-нибудь так счастлив? Мне даже немного страшно, словно мы совершаем преступление. — Карла перекатилась на бок и заглянула ему в лицо.

Марк надел темные очки и внимательно посмотрел на Карлу.

— Ты действительно так чувствуешь?

— Да. — Она улыбнулась. — Если бы мне сказали, что я буду так счастлива, я бы не поверила. Я и сейчас не до конца верю.

— Наслаждайся, пока можно, — ответил он, изо всех сил борясь с чувством вины. — Не думаю, что людям часто выпадает такое счастье.

— А ты счастлив?

— Неужели не видно? — Он усмехнулся и крепкими белыми зубами вытащил из ее пальцев листик салата.

— Ты выглядишь таким… — Карла заглянула в его красивые глаза и стала искать подходящее слово. — Я не знаю… словно временами тебя что-то сильно беспокоит. — Она поднялась на колени, придвинулась к нему поближе, обняла за плечи и прижалась щекой к щеке. — Может, расскажешь?

Ты не знаешь, о чем просишь, подумал Марк. Он повернулся к ней, взял за руку и ощутил новый укол вины. Кем бы он ни был, Кларком или самим собой, правда заключалась в одном.

— Я люблю тебя, Карла. Что бы ни случилось, не сомневайся в моей любви. Обещаешь?

Когда муж прижал ее руку к губам, у Карлы задрожало внутри. Его глаза потемнели, взгляд стал напряженным.

— Зачем ты говоришь это? Чего ты ждешь? Он приложил палец к ее губам.

— Так обещаешь?

— И тогда ты перестанешь беспокоиться? Марк хотел кивнуть, но не смог.

— Это мне поможет.

— Знаешь, у меня такое чувство, что ты готовишь мне какой-то страшный сюрприз, — прошептала она, попыталась улыбнуться, не сумела и пожала плечами. — Наверное, так и будет. Каждый раз, когда я счастлива, случается что-то плохое…

Скажи ей! — требовала совесть. Ты должен это сделать! Но он не мог. Времени и так почти не оставалось: видно, Кларк взялся за них всерьез. Здесь Марка признавали мужем Карлы, но стоит сделать шаг в сторону, и он станет Марком Уайтхедом, разыскиваемым полицией.

— Хорошо. — В жизни Карлы было немало разбитых надежд и утраченных иллюзий, поэтому она решила, что понимает мужа. — Я обещаю тебе никогда в жизни не забывать этой минуты, в чем клянусь на веточке сельдерея с твоей тарелки. Я всегда буду помнить, что ты меня любишь.

— Спасибо. — Он откусил кусочек сельдерея и передал веточку ей. Карла улыбнулась и скрепила клятву.

— Так ты споешь местной публике перед отъездом?

— Думаю, нет. — Она уставилась в тарелку и стала водить по ней пальцем. Марк почувствовал, что это часть жизни Карлы, в которую он не имеет доступа.

— Ладно.

Вопрос мужа заставил Карлу напрячься. Она ожидала продолжения. Но Уайтхед молчал, и она с удивлением подняла глаза.

— Милая, ты можешь сказать мне все. — Его голос был нежным и мягким, а гладившие щеку пальцы — теплыми и успокаивающими. — Но если захочешь промолчать — ради Бога. Я не стану вытягивать твои тайны клещами.

Она улыбнулась признательной, но печальной улыбкой.

— Я обязательно расскажу тебе, но не сейчас. Марк рассеянно повертел кольцо на пальце Карлы.

— Надо будет подогнать его по размеру, пока снова не потерялось.

— Я повешу его на шею. — Она расстегнула золотую цепочку, продела в кольцо и приподняла волосы. Тем временем сильные руки Марка защелкнули застежку.

Карла вспомнила, что собиралась посетить местного врача и продлить рецепт на противозачаточные таблетки. Она хотела сказать об этом мужу, но почувствовала, что ее клонит в сон.

— Эй… — лениво окликнул он.

— Ммм?

— Ты не могла бы временами надевать что-нибудь другое?

— А что?

— Твои джинсы мне надоели. Они очень замедляют… процесс…

И как ему это удается? Тело Карлы вмиг охватило желание. А ведь только что она едва не уснула.

— Без них будет неинтересно! — Она громко смеялась, пока Уайтхед возился с застежкой.

— На это я могу ответить вам тремя словами, леди. — Он перекатил ее на спину, схватил за запястья и прижал к земле. Она ожидала услышать «я люблю тебя», но расхохоталась, когда Уайтхед, наконец справившись с застежкой, прошипел: — Носи чертову юбку!

— Нет! — пытаясь помешать ему, поддразнила Карла.

— Да. — Его белые зубы вцепились в полу рубашки и задрали ее. — Карла, будь человеком! Ты когда-нибудь бросишь таскать эту штуку? — Пояс для денег, как всегда, вызвал у него острое раздражение.

— Нет.

— Знаешь, радость моя, ведь брак — это компромисс. — Пальцы Марка касались ее груди, горячее дыхание обжигало кожу.

— Шантажист! — Она задохнулась и прикусила губу, стараясь сдержать стон, который бы свидетельствовал, что муж одержал очередную победу.

Он затрясся от беззвучного смеха.

— Ведь в душе ты не возражаешь. Прошу по-хорошему, носи юбку!

— Нет.

— Не надевай пояс. Хотя бы возле трейлера.

— Нет.

Карле следовало знать его лучше. Если она решила, что Уайтхед смирился с ее возражениями, то глубоко ошиблась. В течение нескольких бесконечных минут волшебные пальцы мужа дарили ей неземное наслаждение, а потом она прошептала:

— Сдаюсь! Когда мы вместе и одни…

Через несколько мгновений Марк избавился от последних преград и овладел ею на покрывале для пикника.

Наступило следующее утро. Когда Карла проснулась, Марк все еще крепко спал. Лежа рядом, она вспоминала подробности ночи, полной любви, но потом ее мысли переключились на другое: запас противозачаточных таблеток подходил к концу.

Она потихоньку выбралась из постели, умылась, надела юбку и вынула из-под матраса пояс для денег.

Затем Карла нацарапала записку и положила ее на подушку. «Ненадолго ушла в деревню. Надо кое-что купить, потому что…» Дальше она объясняла почему.

Ожидая приема у местного врача, Карла выписала чек на сорок семь тысяч фунтов на имя Теда Адамса и запечатала его в конверт с адресом бара «Уимпл».

Доктор померил ей давление, задал несколько вопросов и выписал рецепт. Она поблагодарила его.

— Возможно, мы останемся здесь дольше, чем предполагали. Я хочу быть спокойна.

Он кивнул.

— Да, такое бывает. Некоторые молодые люди беспечны и забывчивы. Зайдите в аптеку. Это следующая дверь. — Когда она поднялась и стала прощаться, доктор добавил: — Я слышал, как вы пели. У вас талант.

— Спасибо!

— Вам бы стоило пойти на сцену.

— Возможно. — Ее мечта, давно превратившаяся в камень, все еще была с ней и боролась за жизнь. — До свидания.

В голове снова прозвучали слова гадалки: «У тебя есть могучий дар…»

Внезапно Карла задохнулась от непреодолимого желания сейчас же увидеть Уайтхеда, обнять его, впитать в себя силу, которую мог дать только он… Доверие, счастье и нечто большее. Что-то мощное, нерушимое… Ему можно рассказать все.

Сунув рецепт в карман жилета, Карла поспешила в аптеку. Она вошла в пустой зал, увидела окошко с надписью «Фотомастерская», достала лежавшие в поясе две отснятые пленки и отдала их в проявку. Тем временем из комнаты фармацевтов выплыла пиранья в белом комбинезоне с именной табличкой.

— Чем могу служить? — Тут у Джулии отвисла челюсть. Если бы Карла не была так удивлена, она рассмеялась бы. — Вы? — только и выдавила пиранья.

— Именно, милочка. — Карла протянула рецепт и мысленно поблагодарила всех богов, что пришла не за мазью от геморроя.

— Ваш муж еще та штучка, не так ли, миссис Уайтхед? — Тон Джулии можно было бы считать дружеским, даже фамильярным, если бы не враждебный блеск ее глаз.

Эта облезлая пиранья смеет называть ее мужа штучкой! Карла пренебрежительно улыбнулась. В комбинезоне Джулия выглядела совсем по-другому. Из-под фирменной шапочки неряшливо выбивались кудрявые локоны. Она была всего лишь смазливой, а вовсе не такой ослепительной, какой запомнилась Карле. Однако глаза Джулии выдавали зависть — непонятно к чему.

— Сейчас провизор выполнит ваш заказ, миссис Уайтхед. — Затем пиранья без малейшего смущения обогнула стойку и подошла к Карле. — Он рассказывал вам, что у нас был роман?

— Муж говорил, что это было очень давно. Джулия добилась своего. Карла с тяжелым чувством отошла в сторону, взяла со стойки красную пластмассовую корзину, двинулась к прилавку в глубине помещения, взяла пару бутылок подсолнечного масла и стала изучать этикетки.

— Он был лучшим любовником из всех, кого я знала. — Джулия снова стояла рядом, бесцельно переставляя бутылочки с шампунем. — В тот вечер мы хорошо провели время.

Ну и что, черт возьми, она должна на это ответить?

— Рада за вас, — процедила Карла, надеясь, что усилия, которые она прилагала, чтобы раздвинуть губы в чисто символической улыбке, увенчаются успехом.

— Он мне все рассказал о вас. — Джулия засмеялась с таким видом, словно была посвящена в некую тайну, которую прочим было знать не положено. Внутри у Карлы все сжалось. — Он говорил, что собирается вас придушить. Темпераментный мужчина, правда? — Губы Джулии искривила дьявольская улыбка. Она впилась взглядом в Карлу, пытаясь понять, достала ее или нет. Не глаза, а рентген.

Борясь с острым желанием опустить голову, чтобы волосы упали на лицо, Карла прямо встретила взгляд пираньи и сладко улыбнулась.

— Он передумал, милочка.

— Уайтхед был зол как сто чертей, потому что, когда вы полезли на сцену, ему пришлось оторваться от нашей интимной беседы. Ненавидит стоять перед толпой. Это для него настоящий кошмар. — Джулия улыбнулась еще приторнее. — Не волнуйтесь, я утешила его. Похоже, он не так уж уверен в прочности вашего брака. Во всяком случае, мне так показалось.

Последние слова пираньи попали в цель. Карла расстроилась. Она слишком часто повторяла их сама.

— Я имею в виду, что не так уж часто ветретишь молодожена, который в медовый месяц ищет встречи со своей первой любовью.

Эта мысль тоже беспокоила Карлу, но куда меньше.

— Миссис Уайтхед? — К прилавку подошел провизор.

— Да. — Карла обошла Джулию, но та шла следом и продолжала бубнить:

— Вот уж не ожидала, что Марк женится на такой женщине…

Марк? Карле захотелось рассмеяться. Наверное, Джулия пропустила через свою постель стольких мужчин, что стала путать их имена. Перепутать братьев не так уж трудно. Кларк бы огорчился, узнай он, что первая любовница не помнит его имени.

— Знаете, — вздохнула Джулия, пробивая ей чек, — я все еще вспоминаю о тех штучках, которые он проделывал со мной. Жуть до чего изобретательный! Ни один парень не заставлял меня извиваться, как Марк. — С изысканно вежливой улыбкой она подала Карле сумку. — А уж как мне нравилось, когда он называл меня «радость моя»!

«Радость моя…» Она услышала эти слова, произнесенные низким, звучным голосом мужа, и на секунду оцепенела. Потом разум подсунул ей простое объяснение: наверное, Джулия спала со всеми тремя братьями и у нее все перепуталось в голове. Но во всем этом было что-то очень неприятное.

— Спасибо. — На секунду Карла почувствовала жалость к этой женщине: ведь она знала так много мужчин, что путалась в их именах. Стоит ли обижаться на то, что Джулия распускает хвост, стремясь покрасоваться рассказом «о первой любви»?

Пиранья чихнула, и Карла, уже шедшая к дверям, не выдержала.

— А все-таки вам надо было накинуть кофточку, Джулия!

В возбуждении она едва не проскочила почту. Вовремя спохватившись, Карла послала заказное письмо на имя Теда Адамса и отправилась в обратный путь, размышляя, стоит ли рассказывать мужу о встрече со склеротичной пираньей.

По дороге Карла трижды оборачивалась, не в силах избавиться от чувства, что ей смотрят в спину и преследуют, стараясь держаться на расстояний.

Никого. Однако ощущение не проходило. Потихоньку оно переросло в панику, овладевшую всем ее существом. Хотелось побежать, но она боялась дать преследователю понять, что знает о его присутствии.

— Карла…

Задыхаясь, она сорвала с головы наушники записывающего плеера, и те повисли у нее на шее. По спине побежали мурашки…

Делай что-нибудь! Кровь толчками мчалась по ее телу. Она выдернула тонкую антенну, чтобы та поднималась у нее над плечом, нагнула голову и прикрыла плеер ладонью. Воспроизведя треск помех, она громко сказала, словно в рацию:

— Подозреваемый идет следом… Повторяю, подозреваемый идет следом.

Пронесся порыв ветерка, зашуршали листья, и Карле показалось, что кто-то снова произнес ее имя. Но вокруг было пусто. Она бегом припустилась к началу тропинки. С крутого поворота, за которым начинался спуск к трейлеру, она увидела констебля Мартина Олдертона, шедшего с велосипедом в сторону их фургона. Ужас пригвоздил ее к месту.

— Нет!

Что-то разбудило Марка. Он сел на кровати и увидел записку. Уайтхед схватил ее, но со сна никак не мог прочитать.

Он натянул джинсы и умылся. Лицо Марка вытянулось, когда он увидел бросающиеся в глаза слова «доктор» и «аптека».

— Черт возьми, радость моя, у тебя есть шанс встретиться с Джулией!

Если не перехватить Карлу, Джулия изведет ее. Хуже того, поведает, кто он такой.

Полиция. Плохие новости… Ведь кто-то же совершил налет на их трейлер! И воспоминание: полицейские перед ее домом в Уэст-Хэмпстеде. Как будто с тех пор прошло сто лет. Но в ушах звучал голос полицейского: «Мне очень жаль, Но у нас плохие новости, мисс Бруни».

— О Боже! Нет! Нет! — Свернув с тропинки, Карла помчалась прямиком через деревья с такой скоростью, что оказалась у дома раньше констебля. Сердце бешено колотилось, она еле дышала, ноги заплетались. Из последних сил она забарабанила в дверь.

— Уайтхед!

— Привет, моя радость. — Он открыл ей. — Что случилось? С тобой все в порядке?

— Кон… констебль Мартин… — Она закрыла глаза, пытаясь перевести дух. — Он идет сюда. Я подумала, а вдруг с тобой что-нибудь… авария…

— Иди сюда. — Он крепко обнял ее. — Все в порядке. Все хорошо. — Марк слышал, как панически бьется ее сердце, и молился, чтобы приближающийся полицейский не разрушил этот рай.

— Я знаю, это глупо. — Она уткнулась ему в грудь. — Это после… после твоей аварии…

— Все в порядке, милая. — Когда Марк ощутил ее горячие слезы, внутри у него все перевернулось. Он инстинктивно прижал ее к груди, да она и сама искала там убежища. — Все в порядке.

— В порядке, — повторила Карла, ослабев при мысли о том, что на этот раз визит полиции не отнимет у нее любимого человека.

— Доброе утро. — Констебль заглянул в открытую дверь, увидел обнимающуюся парочку и деликатно покашлял. — Извините, что побеспокоил…

— Ну что вы, констебль! — Карла шмыгнула носом и провела пальцем по шраму на щеке мужа. Удивительные зеленые глаза лучше всяких слов сказали Марку о ее любви и тревоге.

— Я чувствую то же самое, — шепнул он. — Помни об этом.

Дыхание Карлы медленно приходило в норму. Она слабо кивнула. Чудесная улыбка озарила ее лицо.

— Не забуду.

— Мистер и миссис Уайтхед, извините, что отвлекаю вас, — с безупречной вежливостью продолжил Мартин, — но нам позвонили, что у вас в гостях находится Марк Уайтхед. Я просто хотел убедиться, что с вами обоими все в порядке.

Марк задержал дыхание, а Карла рассмеялась.

— Констебль, мы приехали сюда, чтобы побыть вдвоем! Мне бы никогда не пришло в голову везти сюда все многочисленное семейство мужа. Убедитесь сами. — Она взяла мужа за руку, отвела его от двери и жестом пригласила Олдертона войти.

— Ну, не будем слишком подозрительными. Наверное, кто-то что-то напутал… Как вам понравился наш праздник?

— Просто великолепно!

Марк с трудом перевел дух, молясь, чтобы констебль не спросил, как его зовут.

— Нам ужасно понравилось, правда, Уайтхед?

— Очень, — выдавил Марк.

— Мы видим здесь только одного человека, но зато каждый день. Это преподобный Блэкшоу со своей собакой.

Пока Карла говорила, ей пришло в голову, что звонок в полицию мог организовать тот же тип, который разгромил трейлер. Тед Адамс… Это имя отозвалось в голове неприятным эхом.

— Ну ладно. Вы же понимаете, я был обязан проверить… — Констебль потер шею. — Я полагаю, вы слышали, что выдан ордер на арест Марка Уайтхеда?

— Клянусь вам, констебль…

— Мартин. — Молодой человек улыбнулся Карле, явно очаровавшей его. — Для вас — просто Мартин.

— Хорошо. Я клянусь вам, Мартин, что этот человек мой муж и что мы не видели вблизи трейлера никого, кроме его преподобия. — Ей инстинктивно нравился этот полицейский. — Не хотите выпить или перекусить? Похоже, вам пришлось проделать долгий путь.

— Я бы с удовольствием, миссис Уайтхед, но меня ждут в участке. Будьте добры, если встретитесь с Марком Уайтхедом или что-нибудь узнаете о нем, поставьте нас в известность.

Они посмотрели вслед констеблю, шедшему по тропе, помахали ему, а потом Карла рассмеялась.

— Странно, неужели мы в медовый месяц стали бы прятать у себя человека, объявленного вне закона? Вот чудаки!

Марк побледнел. Ситуация все больше выходила из-под контроля. Искрящиеся смехом глаза Карлы были такими доверчивыми… А потом он увидел в них раскаяние.

— Прости. Мне не следовало так говорить о Марке. — Она слегка нахмурилась. — Милый, что бы они ни думали о твоем брате, сначала нужно во всем разобраться.

Если бы боль могла разорвать человека пополам, это бы произошло с Марком немедленно.

— У тебя есть свое мнение?

Она пожала плечами.

— Зачем арестовывать человека, если за ним нет никакой вины? Не вижу смысла. — Но Карла видела застывшее в его глазах смятение.

Господи, насколько все было бы проще, если бы он не переживал из-за Карлы! Она прильнула к его груди.

— Зачем бы ему понадобилось приходить сюда?.. Не молчи! Я ненавижу, когда ты словно пыльным мешком стукнутый.

Возьми себя в руки! Марк обнял ее. Либо ты скажешь ей правду, либо упустишь последнее оставшееся время. Он очень хотел сказать правду. Но Карлу он жаждал больше. Теперь она была ему нужнее, чем возврат к прежней жизни… И это замкнуло ему уста.

— Все будет хорошо, — прошептала Карла. Себя, что ли, она успокаивает, подумал Марк, когда она с улыбкой подняла на него глаза. — Никто не сможет отнять у нас этого.

— Карла… — Он должен был сказать ей правду, но как только эти огромные голубовато-зеленые глаза взглянули на него, он сразу забыл, о чем думал, и только повторял про себя: Не могу… Не сейчас…

Неожиданно она рассмеялась, и кожи Марка коснулось ее теплое дыхание.

— В аптеке я встретила твою первую любовь.

— Я собирался идти за тобой, но не успел. Не знаю, как это я столько проспал.

— Ты не можешь все время водить меня за руку, глупый. Иногда я должна заниматься своими делами.

— Она доставила тебе неприятности?

— Скажем так: она с наслаждением поведала мне, каким ты был замечательным любовником.

— Прямо посреди аптеки?

— Она гонялась за мной вдоль прилавков, чтобы просветить.

— Не может быть!

— Заявила, что ты хотел задушить меня, когда тебя позвали ко мне и оторвали от нее.

— Я тогда сказал, что можно было бы привлечь мое внимание менее экстравагантным способом, моя радость.

— Каким? — наступала на него Карла. — Может, мне надо было усесться на колени к кому-нибудь? Тогда бы ты отвлекся? А если нет?

В тот вечер его мучило лишь одно: как бы кто-нибудь не узнал в нем Марка. Что делала Карла, не имело значения. Он пожал плечами и усмехнулся.

— Отвлекся бы.

— Не премину сделать это в следующий раз, когда ты будешь не в состоянии оторвать взгляд от бюста Джулии!

— Леди, — он рванулся вперед, прижал Карлу к дверной раме, глаза налились темным блеском, — если вы устроите стриптиз для кого-нибудь, кроме меня, у вас будут серьезные неприятности!

— Еще раз будешь заглядывать к кому-нибудь в лифчик, отплачу той же монетой!

Марк громко расхохотался.

— Думаю, у нас возникает проблема ревности.

— Жаль, если ты не понимаешь этого. — Карла соблазнительно извивалась под прижимавшими ее руками. — Ничем не могу помочь.

— Мне нравится, что ты меня ревнуешь. — Его улыбка стала чувственной. — Моя проблема в другом: я не желаю, чтобы чужие мужики видели тебя даже полуголой.

— Тогда не бросай меня. — Смех танцевал в ее глазах, волны удовольствия пробежали по коже, потому что его рука медленно поползла вверх по ее бедру.

В одно мгновение он стащил ее маленькие трусики и приподнял одной рукой, потому что другая уже расстегивала собственные джинсы. Карла, полная изумления пополам с восторгом, крепко обхватила плечи Марка; он закинул ее ноги к себе на талию и одним движением насадил на свой напряженный член.

Удовлетворенная, почти бездыханная, Карла чуть не упала, когда Марк медленно опустил ее на ноги.

— Я думаю, — еле выдохнула она, — что у нас совсем другая проблема.

— Ты скажешь мне, какая? — И что, черт возьми, на него находит? Может, кто-то способен остановиться, у него же на Карлу нет тормозов.

— Как ты думаешь, мы вообще способны разговаривать без того, чтобы в конце концов не отдаться друг другу? — Она откинула волосы со щек, к которым прилипли завитки.

— Надеюсь, что нет. — Его голос был совершенно серьезным.

— Даже когда мы состаримся? — Эти смеющиеся глаза опять заставили его солгать.

— До тех пор пока мы женаты, моя радость. Этот ответ полностью удовлетворил Карлу.

— Никогда не думала, что это будет так хорошо. — Марк взглянул на нее вопросительно, и она объяснила: — Я думала, что мне придется вытягивать тебя из игорных домов.

— Обещаю, что единственное место, откуда тебе придется меня вытягивать — это ты. — Он засмеялся. — Пойду-ка я лучше позанимаюсь с гантелями, моя радость, иначе снова займусь тобой.

На следующее утро Марк почувствовал, что Карлу что-то тревожит. Они прошли вниз по течению реки, Карла села на берег, болтая ногами в воде.

— Сама скажешь или заставишь догадываться?

— А откуда ты знаешь, что меня что-то беспокоит?

— Чувствую.

— Жаль, что я не могу читать тебя так же легко.

— Не увиливай. О чем ты думаешь?

— Я ходила к доктору по поводу предупреждения беременности.

Краска отлила от лица Марка.

— Ты беременна, Карла?

— Нет, пока нет, — замахала она рукой. — Но разговор с ним навел меня на кое-какие мысли.

Прошло уже много времени, а она не беременна. Что-то было не так.

— Расскажи. — Он облокотился о кочку рядом с Карлой и посмотрел на нее; второй локоть стоял на согнутом колене.

— Не знаю, смогу ли. — Внезапно Карла занервничала. Разве можно вскрыть рану и удержать боль под контролем?

— Ты можешь сказать мне все, моя радость. — Он помолчал и улыбнулся. — Если я в силах помочь, то сделаю все.

— Это своего рода бремя… — Она поежилась, несмотря на жаркое солнце. — Не знаю, поймешь ли ты.

— Если не пойму, ты мне объяснишь. — Марк переместил свою согнутую ногу так, чтобы Карла могла опереться на нее спиной; ее кудри падали ему на руку.

— Я думаю… — Она опять остановилась. — Доктор сказал… — Тут Карла нервно усмехнулась. — Два фальстарта — это уже слишком.

— Не торопись.

— Он слышал, как я пела. — Так. Первые слова сказаны. Иначе не стоило и заикаться. В выражении лица мужа она не увидела ничего, что остановило бы ее. Серые чувственные глаза подбадривали и заставляли продолжать.

— И спросил меня, думала ли я когда-нибудь о профессиональной карьере.

— Этот вопрос возникает у всех, кто тебя слышал. — Он рассеянно играл ее волосами. Кожа на голове плавилась от блаженства.

— Включая тебя?

— Особенно меня. — Марк заметил удивление в ее глазах и вынужден был спросить: — Разве это странно?

— Сейчас нет. Но для того, каким ты был раньше, это было бы даже очень странно.

Представив себе, как бы среагировал на это Кларк, Марк понял, что имела в виду Карла. Кларк жаждал быть центром вселенной. Даже не сознавая этого, он стремился отодвинуть в тень всех, кто окружал его.

Марк лениво и чувственно усмехнулся.

— Если речь идет о моей поддержке, она твоя. — Но он чувствовал, что это не все. У Карлы было на уме еще что-то.

— Не знаю, смогу ли я ею воспользоваться. Он ничего не ответил, и Карла заговорила вновь. Слова шли медленно, трудно.

— Стать певицей всегда было моей заветной мечтой, Уайтхед. Мама занималась со мной, у нее был прекрасный голос. — Она внимательно наблюдала за выражением его лица. — Ее сценическое имя было Франческа Лайл.

Марк едва не вскочил. Франческа Лайл штурмом взяла мир музыки в стиле «кантри», когда он был еще подростком, и все время, пока ему не исполнилось тридцать, она оставалась на вершине этого направления. Он не особенно следил за ее карьерой, но разве что дикарь из джунглей не слыхал о ней, ее судьбе и трагической кончине.

— Она была хорошей певицей, — осторожно сказал Марк. — Но ты лучше.

Карла откинула голову и глубоко вздохнула.

— Мне было восемнадцать, когда они с папой погибли в авиакатастрофе. Они тогда были на гастролях в Америке. Погода резко изменилась. Словом, ничего нельзя было сделать.

— И ты не пела с тех пор? — очень мягко спросил Марк, поднявшись и сев рядом.

— Нет, не пела, пока не напилась в ту ночь. И не летала самолетом.

— Семь лет — долгий срок. Мечта может умереть.

— Я не могла даже думать об этом. С пением были связаны память и боль. Каждый раз, когда я хотела попробовать, меня мучил стыд.

— Чувство вины?

— Именно.

— Интересно, что сказала бы об этом Франческа?

— Она бы сказала: «Перестань делать несчастное лицо, девочка, и живи своей жизнью». — Карла услышала эти слова, произнесенные голосом матери. — Она была намного тверже характером, чем я.

— Ты кому-нибудь рассказывала об этом?

— Нет. — Карла покачала головой и откинулась на плечо Марка. — Никто не дал мне почувствовать себя достаточно счастливой и храброй, чтобы запеть снова.

Значит, пришло время делиться семейными тайнами… Но Марк не смог ответить откровенностью на откровенность. Он бы с радостью, но… Если он сделает это, Карлу ждет катастрофа. Когда его изымут из ее жизни.

Он уловил недоумение в ее глазах и объяснил:

— Я тут ни при чем. Ты сделала все шаги сама. Да, ты достаточно помучилась, но все же запела. Просто пришло время, вот и все.

— Но если бы не ты…

Он прикоснулся губами к ее губам.

— Радость моя, я всегда приду на помощь, но если бы меня не было, ты могла бы справиться сама.

Она улыбнулась своей медленной, грустной улыбкой.

— Ты действительно веришь в меня?

— Я говорю с женщиной, которая вытащила меня с того света.

— Тебе было страшно?

— Нет. Мне казалось, что я всплываю к потолку, и все, что я мог видеть, сконцентрировалось в тебе — Ты стоишь за этой зеленой занавеской и говоришь, что я не должен покидать тебя. — Он слегка улыбнулся. — Ты была ужасно сосредоточена на этой мысли, и я слышал только твой голос.

— О нет! — Его откровенность глубоко тронула Карлу. — Давай сделаем так: живи для меня.

Он обнял ее рукой за шею.

— Я тогда почти сдался.

— Нет. — Она опустилась на колени и кончиками пальцев прикрыла ему губы. — Никогда больше так не делай!

Марк покачал головой и усмехнулся.

— Радость моя, даже если ты решишь никогда больше не петь, одного человека твой голос уже спас.

— Прекрати, от твоих слов я слабею и мне хочется опять заняться любовью.

— Черт побери! — Марк погладил ее бока. — Я уж решил, что ты никогда не попросишь.

— Но прошел всего час!

Марк со смехом опрокинул Карлу на спину.

— На это я могу дать два ответа, женщина.

— «Заткнись» и «начнем»?

— Нет… — Голос Уайтхеда задрожал от наслаждения, когда он склонился к ее губам. — «Час — это почти вечность» и «Спасибо, что надела юбку».

С этого дня Карла почувствовала себя легкой, словно воздушный шарик; бремя вины исчезло, как по волшебству.

Позже они отправились в маленький итальянский ресторанчик.

Возвращаясь в свой трейлер, они веселились как дети.

— Надеюсь, на этот раз никто не наломал там дров, — заявила Карла. — Сегодня мы в первый раз ушли вместе, после того…

— Все будет хорошо, — перебил ее Марк. Однако мысли его текли по тому же руслу. — Давай я войду первым.

— У меня все время такое чувство, что за нами следят.

— Может, это Джулия охотится за моим телом. — Марк улыбнулся слегка, но так чувственно, что у Карлы сразу ослабели колени.

— Какой ты догадливый.

Марк пошел быстрее. Он шел так быстро, что Карла сначала ускорила шаг, а потом побежала, чтобы не отстать.

— Ну, что там?

— Пока ничего серьезного.

Это было начало одной из самых счастливых недель в жизни Карлы. На следующее утро Марк вывел мотоцикл из небольшого отсека в задней части трейлера. Увидев машину, Карла заявила:

— Ни за что снова не сяду на эту штуку! У меня еще с прошлого раза болячки не зажили.

— Проверь тормоза сама. Они в полном порядке.

— Ни за что и никогда!

— Ладно. — Марк пожал плечами. — Только страшно жаль. — В его глазах промелькнула усмешка, спустившаяся в уголки рта.

Карла помолчала пару секунд, но не смогла устоять перед искушением.

— А почему жаль?

— Да здесь, оказывается, есть потрясающий музыкальный магазин.

— О!

— Только до него двадцать миль. — Он внимательно поглядел на нее. — Я слышал, у них прекрасный выбор гитар.

— Уайтхед, это же восхитительно!

— Да, конечно. — Наблюдая за внутренней борьбой Карлы, он едва не рассмеялся. — К сожалению, автобусы туда не ходят.

— А ты проверил тормоза?

— Посмотри сама.

Она подошла, влезла на сиденье и нажала на тормоз.

— Ладно, но если я упаду, то ты уже никогда не затащишь меня на эту гадость.

— Нет проблем. — Он жестом велел ей сесть сзади и подал шлем.

Когда они вернулись в Джанипер Фоллс, уже темнело. Карла перепробовала все гитары и в конце концов влюбилась в полуакустическую с шестью струнами. Владелец магазина снабдил ее соответствующими инструкциями и упаковал инструмент.

— Не могу дождаться, когда вытащу ее… — Она соскользнула с мотоцикла, вынула гитару из коробки, села на ступеньки и стала настраивать. Тем временем Марк повел мотоцикл в ангар.

— В тот вечер ты пела песню. Ты действительно сама ее написала?

— Да, очень давно.

— Женщина за соседним столиком тогда чуть не заплакала.

— Я запела блюз, потому что ты слишком много внимания уделял пиранье и мне было грустно.

Марк улыбался; ее пальцы тихо перебирали струны. — Да, я отдала пиранье проявить наши пленки. — Она сморщилась. — Я не хочу видеть ее, но и не хочу, чтобы ты шел туда один. Она может затащить тебя под прилавок. Мы пойдем туда завтра вместе.

— А стихи ты тоже пишешь сама?

— Угу. Может, когда-нибудь я напишу стихи и для тебя.

— Сделай это сейчас! Она покачала головой.

— Тут уж когда приходит, тогда и приходит. Марк подумал, что, если Карла напишет эти стихи после того, как все раскроется, они будут состоять только из одной строчки: «Я ненавижу тебя, негодяй!»

— Ты знаешь, временами у меня опять возникает ощущение, что за нами следят, — сказала Карла, когда они пробирались между деревьями.

— Может, браконьеры, — ответил Марк. — Ты помнишь то укрытие, где мы прятались?

— Интересно, чьи там могли быть вещи? Он пожал плечами.

— Кому бы они ни принадлежали, этот человек, должно быть, пережидал грозу в другом месте.

— К счастью для нас.

Она даже не догадывалась, как велико было это счастье.

В конце недели, когда жара стала ослабевать, Карла сидела на ступеньках трейлера и писала дневник. Вокруг наружного фонаря вились мотыльки; где-то в траве пели цикады. Она писала быстро, распираемая эмоциями, все свои записи она могла бы за один день перевести в стихи.

— Ты пишешь историю своей жизни, моя радость? — Карла вздрогнула, когда Марк подошел к ней. Его улыбка была полна тепла, и внутри у нее все откликнулось на его призыв.

— Это просто мой дневник. Я записываю в него события каждого дня.

— А я там есть? Карла засмеялась.

— Может быть.

Марк снял пиджак и накинул Карле на плечи. Ее тут же согрели тепло и мужской запах.

Он сел рядом на широкую ступеньку и обнял ее за плечи.

— Я хочу тебе кое в чем признаться, — сказала она. Он не упоминал об их прошлом. С момента, когда они стали близки, прошлое потеряло свое значение.

— Давай. — Он напрягся, словно вез телегу с грузом.

— Те деньги…

— Угу?

— Я не представляю, где ты их взял. Я просто повторила тебе, что ты сказал мне по телефону, потому что подумала: а вдруг это тебе поможет и ты вспомнишь.

— Я… — У него словно гора свалилась с плеч.

— Ты рад? — Карла захлопнула дневник и убрала в застегивающийся на пуговицу карман его пиджака. Улыбаясь, она положила голову ему на плечо; при этом на щеке обозначилась ямочка. — Я ненавижу тебя.

— И как же сильно ты меня ненавидишь? Медленно, неотступно его пальцы двигались под юбку.

— Я вообще не могу говорить, когда ты этим занимаешься.

— Я жду ответа.

Ночной ветерок распушил ее локоны по его плечу, волшебные пальцы продолжали скользить вверх.

— Нет. — Она потянулась, чтобы засунуть руки в рукава пиджака. Ее реакция на его прикосновения была однозначна. Хриплым шепотом она спросила: — Так ты ждешь ответа?

— Да. — И загадочная, чувственная улыбка опять появилась у него на губах.

Карла намеренно медленно повернулась к нему. Ее руки скользнули по твердым бедрам Уайтхеда, обвились вокруг его шеи и нежно подергали волосы на затылке.

— Ну, может, и не ненавижу…

— Вот как? — отозвался Марк. Глаза его блестели в лунном свете, темные волнистые волосы шевелились от ветерка.

— Я люблю тебя, и это слишком хорошо.

— Я знаю, моя радость. — Марк зарылся лицом в волосы Карлы; свежий вечерний воздух смешивался с ароматом тропических цветов. — Я чувствую то же самое.

Но пока Карла обнимала его, Марка не отпускала внутренняя боль, потому что любая минута могла стать последней. Ему стало совсем тошно, когда Карла спросила:

— Помнишь, ты интересовался, не беременна ли я… Как бы ты отнесся к тому, что я жду ребенка?

Он помолчал, подыскивая слова, похожие на правду.

— Думаю, — что нам стоит пока побыть вдвоем.

— И как долго?

— Хотя бы немного.

Было ли это предзнаменованием или Марка мучило чувство вины, но в ту ночь ему снились сплошные кошмары.

— Уайтхед! — Ее голос вернул его из ада, где кричащую Карлу утаскивали прочь. — Очнись!

— Он не мог двинуть ни рукой, ни ногой, даже не мог закричать. Был как замороженный. Ты ничего не сможешь сделать, твердил ему мудрый внутренний голос, ты ей лгал, у тебя больше нет на нее прав…

— Нет! — Вся его беспомощность вылилась в одно слово.

— Тебе приснился плохой сон? — Ее голос был мягким, сонным и поставил на место перевернутый вверх тормашками мир. Карла закусила губу и стала убирать прилипшие ко лбу темные пряди его волос. — У тебя что-нибудь болит?

— Нет. — Но и очнувшись, он продолжал ощущать боль и ужас своего сна.

Она положила его голову себе на грудь и погладила по волосам.

— Тебе снилась авария?

— Мне снилось… Кто-то утаскивает тебя от меня… Я не могу двинуться, чтобы остановить их…

— Никому такое и в голову не придет.

Но пока Марк опять засыпал в объятиях Карлы, его слова, живая боль, с которой они были сказаны, неизвестно почему расстроили Карлу. Прошло много времени, пока тревога улеглась и она смогла задремать.

Запах дыма Марк почувствовал даже во сне. Он мгновенно проснулся.

— Карла! — Дым как от горящей травы, плотный, сизый, клубясь вползал в трейлер.

Она слишком устала и ничего не слышала. Марк выскользнул из постели, подхватил Карлу на руки, вытащил из кармана куртки ключи, открыл дверь и выскочил под защиту деревьев.

— Что случилось? — Карла кашляла, ничего не видя в дыму. Когда Марк вынес ее на чистый воздух, она задохнулась от ужаса.

— Сиди здесь. Там пожар.

— Уайтхед! Нет! Не ходи! — Ее пальцы вцепились в руку мужа, но он быстро освободился и исчез в плотном дыму, окружавшем трейлер. — Нет! — Она рывком подняла себя на словно налитые свинцом, дрожащие ноги и кинулась за ним, не видя ничего.

— Нет! Уайтхед! Я люблю тебя! Не бросай меня!

Но он уже исчез в дыму. Она беспомощно стояла на краю дымовой завесы, слезы ручьем текли по щекам.

— Уайтхед, вернись!

Неподалеку под чьей-то ногой хрустнула ветка. Карла так и взвилась.

— Уайтхед?

Темное одеяло накрыло ее с головой, руки оказались прижатыми к телу. Она была в ловушке. Карла пыталась лягаться и даже попала по чему-то твердому, но потом ее швырнули на землю, ударили по голове, и она погрузилась в темноту, услышав напоследок свой собственный стон.

Человек, устроивший пожар, со своего мобильного телефона позвонил в полицию и вызвал ее на место происшествия. Потом он улыбнулся себе в боковое зеркало. Гоня машину по грязной дороге, он представлял себе, что в отдалении слышится звук полицейских сирен. Пустые канистры из-под дымовых шашек громыхали у него под ногами.

— Пускай Марк теперь выпутывается. — Он поправил зеркальце. — Я ему устроил веселую жизнь!