Каинова печать

Глава 8

Долгие часы Карла то приходила в сознание, то опять проваливалась в забытье. Ощущение времени исчезло, только гудящий двигатель да удушливая жара, с которой она не могла справиться.

Он ехал и усмехался. Отлично провернул дельце. Его приятель Ник обменял трейлер на аккуратный «рейнджровер» и фургон, остаток взял наличными. Обыденные, не цепляющие глаз машины, не то что сверкающий дом на колесах! Поворачивая на северную дорогу, Кларк молча усмехнулся. К тому времени, когда он попадет туда, куда едет, трейлер будет уже неузнаваем… Другой цвет, все другое. Ник гений по этой части, и такой осторожный. Он сорвал куш на этом дельце и совершенно счастлив. Самое замечательное, что Ник никогда не задает вопросов, отличный товарищ…

Если бы не этот вонючий поп со своей собакой, я бы провернул все это уже давным-давно, думал он. Скоро, очень скоро я доведу дело до конца. Сейчас у меня уже есть все что надо…

Карла почти ничего не видела. Голова раскалывалась от боли, однако она попыталась сесть прямо без помощи рук. Неудача: она упала на бок, и воздух с шумом вышел из легких.

Коричневый линолеум? В их трейлере пол был другого цвета. Там не было коричневых и оранжевых сидений. Она попыталась выдернуть руки, привязанные к бокам широкой лентой. Безуспешно. Ее охватила паника.

— Уайтхед! — снова и снова кричала она. Боже, что с тобой случилось? Она дрожала от страха. Может, это была работа той неизвестной, невидимой силы, что уже покушалась на них? Тед Адамс? Слишком поздно, она слишком поздно послала чек.

— Уайтхед, где ты? — Она перекатилась и села между сиденьем и задней стенкой фургона — так ее хоть не мотало по полу. Надо было подумать.

Толстые жалюзи опущены, и было совершенно невозможно определить, день теперь или ночь.

Карла предположила, что ночь. В воздухе ощущались запахи ночи; ветерок, холодивший ее тело, тоже вряд ли бы так чувствовался в дневное время.

Карла попробовала сосредоточиться. Кто, к черту, мог ее похитить? Она же не богачка! Средства ее весьма ограничены. Ей представился какой-то отчаявшийся, опасный человек. Толстый и уродливый.

Уайтхед… Она стала мысленно припоминать, как темнели его глаза, какими они становились нежными, когда он улыбался ей. В памяти всплыли слова, в которых она так нуждалась: «Что бы ни случилось, не сомневайся в моей любви».

О Боже, мне страшно. От ужаса и отчаяния сводило живот. Подпрыгивающий фургон стал замедлять движение, потом остановился. Хлопнула дверца, и ужас снова пронзил ее, почти заморозив на месте. Луна осветила высокую фигуру, открывшую дверь фургона. У Карлы перехватило дыхание.

— Уайтхед?

Он зажег свет и повернулся к ней.

— Прости, что пришлось связать тебя, детка. — Он присел рядом с ней на колени, усмехнулся и освободил ей руки от стискивающей их ленты.

Глаза, привыкшие к темноте внутри фургона, никак не могли приспособиться к свету. Но уши уже донесли ей правду, в которую она не могла поверить. Этот голос был голосом прежнего Кларка.

— Кларк? — Она стала видеть получше: шрамов не было… и он был с бородой! Сердце ее подпрыгнуло от облегчения: это был не тот монстр, которого она нарисовала в своем воображении. Это был человек… Беспечный, очаровательный парень, с которым она была помолвлена. Кларк. Ни шрамов, ни изменившегося голоса… Обычный Кларк…

— Кто же еще? — удивился он. — Конечно, это я, я умыкнул тебя от моего скверного огромного братца. — Кларк подвел под нее руки. — Давай-ка пересядем туда, где поудобнее. — Он приподнял ее избитое, измученное тело и помог сесть на мягкое сиденье с обивкой из коричневых и оранжевых квадратов.

Она попыталась двинуть руками и сморщилась от боли. Руки были чужими, только боль — ее.

— Так ты… хочешь сказать…

— Да, братца Марка. — Карла помнила его светло-голубые глаза. Даже без контактных линз было видно, что они не похожи на мягкие, глубокие, чувственные глаза, которые она и сейчас видела внутренним взором и которые принадлежали… другому брату.

Другому?

Мысли ее вздыбились в чудовищном водовороте.

Кларк, настоящий Кларк говорил что-то о чашке чая, но она даже не осознавала его слов. Ей это было неважно.

— Все еще кладешь два кусочка, детка?

— Н-ни одного, — с трудом выдавила она. Но по какой-то непонятной причине она не хотела показывать степень своего потрясения… Кларку. Она стремилась удержать себя в этом состоянии полузабытья, не выходить из него сейчас, иначе можно было потерять рассудок.

Мысли Карлы двигались замедленно, неохотно. Кларк вложил чашку ей в ладони.

— Я… не могу… удержать… — Руки дрожали.

— Ладно, ладно, детка. — Пока он забирал у нее чашку и ставил рядом на столик, она уже пролила немного чая себе на пальцы. — Через минуту ты будешь в порядке. Тебе надо прийти в себя.

— Прийти в себя? — Карла подумала, что ей некуда приходить.

Кларк занялся тем, что убрал обеденный столик и разложил небольшую, но широкую кровать. Карла сидела как в трансе и все пыталась осознать реальность. Медленно, мучительно к ее рукам стала возвращаться способность чувствовать. Кларк издал победный клич.

— Сделал! Я говорил тебе, что это большая кровать! Как же хорошо снова поспать в настоящей постели! — Кларк повернулся, улыбнулся Карле, наклонился и положил руку ей на бедро. — Мы с тобой, — он показал пальцем через плечо, — отлично там покувыркаемся.

— Покувыркаемся? — повторила она в смятении и со смутным отвращением. Неужели он намеревается?..

Кларк ухмыльнулся.

— Признаюсь, дела пошли не совсем так, как я планировал. Я не собирался передавать Марку возможность принести брачные обеты, но… — Он пожал плечами. Эта легкомысленная манера, которую Карла когда-то так любила, теперь, когда она была так потрясена, совершенно не тронула ее. — А с другой стороны… Ведь мы все равно женаты.

Но не с тобой. Ей хотелось закричать, хотелось убежать. Ей была невыносима мысль, что он к ней прикоснется. Она любит другого.

— Кларк, я в этом не уверена.

— Да, брак по доверенности, так я считаю, что-то вроде этого. — Он улыбнулся ей одной из своих очаровательных улыбок. — Можно сказать, сэкономили на свадьбе.

Ее била крупная дрожь. Она прикусила губу, чтобы сдержать стон отчаяния. Скоро она сойдет с ума, если не проснется от этого кошмара. От кошмара и всего, что с ним связано.

Увидев эту дрожь и ошибочно решив, что она замерзла, Кларк стащил с себя толстый пиджак и накинул ей на плечи.

— Да забудь ты про эту свадьбу! Главное, что сейчас все идет как надо. — Он нахмурился, потому что Карла продолжала молчать. — Все будет нормально, пей свой чай, а потом я покажу тебе наш фургон.

Усмехнувшись, Кларк подумал, что фургон выглядит как дворец после стольких дней, проведенных в укрытии, когда он либо сидел там, либо бродил по окрестностям, выслеживая брата и Карлу, либо мотался в Лондон и обратно на «позаимствованной» у брата машине. Теперь у него относительный комфорт. Кстати, было очень опасно находиться в берлоге Марка — пару раз он чуть не столкнулся с Лоттой.

— Это ванная. — Кларк держал дверь открытой, пока она поворачивалась внутри громоздкого пиджака. Запах у одежды был другой — не Марка. Марк, о Господи… Слезы навернулись у нее на глаза. Не исчезнувший… Он никогда не исчезал…

Тонкая белая занавеска душа у задней стенки была отодвинута, окно приоткрыто. Даже со своего места Карла чувствовала сквозняк.

Кларк заглянул в огромные зелено-голубые глаза Карлы и опять не понял их выражения.

— Красиво, правда?

— Угу, — протянула она, пытаясь понять, что же все это значит, и не осмеливаясь верить. Усталость из-за этой сумасшедшей ночи, боль во всем теле, так долго и туго связанном, не позволяли ей с энтузиазмом оценить внутреннее убранство фургона.

Неожиданно перед ее мысленным взором возник человек, за которого она вышла замуж. Марк.

Его низкий голос, глаза, наполненные болью. Он боролся с невидимым врагом, чтобы отстоять ее, но проиграл, остался позади. Он пытался объяснить ей, но не мог, слова не шли наружу. Ах! Она сжала губы, чтобы запереть внутри свою печаль, потому что теперь жила в том кошмаре, который ему приснился. Тот кошмар она отогнала от него ласками. Но наваждение осталось с ней и терзало ее еще долго после того, как Марк Уайтхед уснул.

Кларк уже закрыл дверь маленькой ванной и установил на металлических подпорках газовую плиту и небольшую кухонную раковину.

— Завтра сходим в магазин и наполним шкафы. У меня не было времени захватить все необходимое из трейлера.

— Хорошо. — Она все еще вглядывалась в образ Марка, чувствовала боль в собственной груди. Что-то волшебное ушло из жизни.

— Я думал, ты будешь ужасно рада видеть меня. — Кларк пристально посмотрел на Карлу. Она заметила признаки нетерпения в его светло-голубых глазах. Инстинкт подсказал, что не надо показывать ему свое смятение.

— Я потрясена, Кларк. — Странно называть его этим именем. Но как ни старалась Карла сдержать свои чувства, они выплеснулись наружу: — Мне не нравится, когда меня связывают!

Он погладил ее по волосам.

— Я уже извинился. Простишь меня?

Но плотина уже была прорвана; вспышка ее гнева удивила обоих.

— Я хочу знать, что происходит! — Она уперла руки в бедра, пиджак слетел на пол. — Не рассчитываешь же ты, похитив меня, ограничиться этим своим извинением?

— Это я похитил?! — Оскорбленный Кларк чуть не кричал. — Это мой брат научил тебя так говорить? — Он посмотрел на нее изучающе, потом расхохотался. — Ты же теперь со мной, детка, не с Марком. Расслабься…

— Скажи мне, что происходит?

— А что тебя беспокоит? — Он положил руку ей на плечо. — Теперь ты со мной, Карла, и, как я уже сказал, мы женаты. — Кларк попытался привлечь ее к себе, но Карла воспротивилась.

— Я… Я не считаю, что мы женаты! — Она отпрянула, судорожно думая, как удержать его на расстоянии.

«Что бы ни случилось, не сомневайся в моей любви» — прозвучал в ее мозгу шепот Марка.

— Я же сказал, мы женаты по доверенности! К твоему сведению, можно даже не находиться в стране, но брак будет действительным.

— Но, Кларк, я… я имею в виду… твой брат…

— Я давно пытался забрать тебя у него. — При этих словах Кларк подумал о его преподобии, шлявшемся поблизости со своей собакой как раз тогда, когда он собирался похитить Карлу. — Всегда что-то мешало.

— Что именно?

— Ну, я много времени провел, подталкивая полицейское расследование. Они там не поняли, кто я.

— То же самое было с Клар… с Марком. Марк. Как ему шло это имя! Наверное, поэтому она подсознательно называла его не Кларк, а Уайтхед. Дальше она не хотела думать, там было слишком много всего, к чему она пока не была готова: ложь, обман, боль. Любовь. Боже, там была любовь!

— Да, — улыбнулся Кларк. — Я надеялся, что в один прекрасный день они арестуют его и мы наконец будем вдвоем.

— Это ты навел полицию? Кларк рассмеялся.

— На этот раз они его взяли, детка. Бюро расследования и все остальные.

— Ты имеешь в виду полицию?

— Не волнуйся, все прекрасно. — Кларк заметил тревогу в глазах Карлы. Она действительно не знает, что случилось с его дорогим братцем Марком.

— А пожар? Там же был пожар! Он потянулся и зевнул.

— Канистры с дымовыми шашками, небольшой костер из травы — не хотелось портить трейлер. Я ужасно устал. Давай поговорим завтра, ладно? — Она желала знать все проклятые подробности, и это разозлило Уайтхеда.

Он сбросил с себя все до боксерских трусов и скользнул под простыни.

— Ты выглядишь усталой. Давай же, залезай сюда, поспим немножко. — Он похлопал по кровати и откинулся на подушку.

— Я не буду спать с тобой. — Увидев, что Кларк сердито нахмурился, она объяснила: — Ты сказал, что мы женаты по доверенности, но я в этом не уверена. А я должна знать наверняка, прежде чем… — Никогда!

— Карла, я устал. Я не собираюсь вступать с тобой в споры. Я увез тебя от моего брата, куколка, разве это ничего не значит? С этого момента все пойдет как надо.

Если все идет как надо, то почему она чувствует такую утрату? Почему она не радуется, что увидела настоящего Кларка? И почему перед ее глазами продолжает стоять Марк? Она чувствует его прикосновения, слышит низкий нежный голос.

Уверенный, что Карла успокоится и ляжет с ним рядом, Кларк предложил:

— Если это так беспокоит тебя, куколка, вытаскивай одеяла из ящика и спи вон там. — Он жестом показал на маленькую кушетку, ни минуты не веря, что она примет его предложение.

— Так я и сделаю. — Почувствовав облегчение, она добавила: — Пока.

Потеряв от изумления дар речи, Кларк пытался понять причину подобной осторожности Карлы. Он наблюдал, как она застилает кушетку, и не мог объяснить себе ее холодности.

Эта женщина всего несколько месяцев назад готова была целовать землю, по которой он ходил. Он упивался ее тихим обожанием, ее безграничным доверием; она жила от встречи до встречи с ним. Он значил для нее все, даже сестра Сьюзи говорила об этом, упрекая его за то, что он проводит свободное время с дружками, а Карла тем временем ждет от него весточки.

— Дай же ей знать, что ты уже дома, Кларк! — наседала на него Сьюзен. — Завтра она спросит меня о тебе!

И его обычный ответ:

— Сестрица, ты же знаешь, мужику нужны друзья. Я ей позвоню, вот только пропущу с ребятами пару кружек пива. Если она спросит, скажи, что не видала меня, хорошо?

— Ты никак не повзрослеешь, Кларк. Все такой же легкомысленный. Не желаю я врать из-за тебя!

Он не обращал внимания на Сьюзен, ибо знал, что та скорее обманет, чем причинит Карле боль.

Ладно, мысленно признал Кларк, у него были свои причины преследовать Карлу, но она ему искренне нравилась. И потом он был единственным мужиком, который взглянул на Карлу не мельком: она раскормила себя до таких размеров, что ни у какого мужика не хватило бы рук обнять ее. Конечно, он был пьян как сапожник, когда встретил ее на той новогодней вечеринке и сказал, что хочет остепениться и иметь постоянную подружку.

Но теперь Карла совершенно не походила на ту женщину, которую он под влиянием момента и алкоголя попросил выйти за него замуж… Засыпая, он подумал, что ему фантастически везет.

Опустошенная Карла до боли хотела почувствовать руки Марка, услышать его глубокий хриплый голос, нашептывающий нежные слова, увидеть его чувственную улыбку.

Слезы побежали по ее щекам. О Боже, молча плакала она, я люблю его. Я скучаю, я тоскую по нему. Она уткнулась лицом в подушку и обхватила себя руками, чтобы уменьшить боль. Эта боль разлуки закрыла от нее весь мир. Душа плакала по человеку, который сейчас был далеко, которого она считала своим мужем.

Однако мало-помалу рыдания ее стихли, и другие проблемы, которых она не хотела видеть, опять встали во весь рост, не позволяя себя игнорировать.

Ах, как многое из того, что он говорил, оказалось пророческим! Должно быть, Марк знал, что их медовый месяц окажется коротким. Вряд ли он наслаждался этим знанием, а уж Карла и подавно теперь была рада, что пребывала в неведении. Когда он сказал «я люблю тебя», знал ли он, что их союз обречен и скоро закончится? Она сжимала пальцами угол подушки, стараясь подавить рыдания.

Знал ли ты, Марк Уайтхед, или нет? «Что бы ни случилось, не сомневайся в моей любви». Эти слова эхом отдавались в ее мозгу.

Она всегда знала, что после аварии в нем появилось что-то совершенно новое, глубокое, непреодолимо притягательное, загадочное. Но она все списала на аварию. Ни разу ей не пришло в голову, что на больничной койке лежит не Кларк, а совсем другой человек.

«Я не тот человек, с которым ты помолвлена». Эти слова ворвались в ее мысли. После той ночи в клубе Карла была так уверена: он собирается сказать ей, что их брак — ошибка. Он хотел положить конец ужасному недоразумению. Она же видела по его глазам, что он хочет поговорить с ней о чем-то серьезном. Собирался ли он сказать ей правду?

Она медленно восстановила в памяти следующее утро, когда они вернулись в трейлер и ужасное зрелище предстало перед ними… Послание, написанное на дверях шкафа: «Ты живешь не с тем человеком». Правда открылась ей еще раз с силой пощечины. Где были ее глаза?

— О Боже милосердный! — Она прорыдала эти слова в скомканную подушку. Это не Джулия пробралась в трейлер, разгромила все и начеркала на дверях, это был Кларк! «Теперь ты можешь вернуться ко мне…»

Она содрогнулась, вспомнив, как сказала Марку о своем ощущении, что за ними следят и что-то ищут. Но что? Что мог искать Кларк? Мысли перепутались и стали спотыкаться. Что? Если Кларк искал ее или хотел оставить ей послание, зачем ему было громить фургон? Только чтобы найти что-то…

Измученный рассудок Карлы обратился к Марку, пытаясь обрести понимание в том, чего она не понимала. Но наверняка Карла знала только одно: она невероятно тоскует по Марку, по его низкому голосу и притягательной усмешке. И вдруг ей в голову пришла очень болезненная мысль: а что, если она ничего не значит для Марка, если она была ему нужна только для большей правдоподобности его новой маски? Своего рода укрытие, пока за ним охотятся служители правопорядка, прямо у них под носом, где они и не думали искать. А она помогла ему спрятаться. Был ли он виновен в краже? Это было уже слишком, невыносимо мучительно. Настанет день, когда можно будет посмотреть правде в глаза. Сегодня Карла хотела, чтобы память погрузила ее в ту небывалую любовь, которую она разделила с Марком. Завтра она попытается докопаться до смысла, но сегодня ее могли успокоить только эти яркие, прекрасные, чувственные воспоминания.

Арестован по подозрению в покушении на убийство, вооруженном грабеже, воровстве, уклонении от следствия…

Голова Марка кружилась от этого перечня преступлений, не говоря уже о сжимавшей его в страшных тисках мысли — Кларк увез Карлу, когда он утратил бдительность.

Полицейский врач обработал ему рану на затылке, спросил, не болит ли голова, не кружится ли, не хочется ли Марку спать.

— Я в порядке. — Марк совершенно не намеревался тратить время на пребывание в больнице.

— Думаю, что нужен рентген, мистер Уайтхед. Марк пожал плечами.

— Думайте что хотите, сэр.

Крэг и Дин привели его в комнату для допросов, заправили в магнитофон ленту и приступили к вопросам. Первым, конечно, был вопрос о его имени.

— Марк Уайтхед. — Очевидно, Кларк нафаршировал карманы Марка всеми возможными документами, удостоверяющими его личность, чтобы утопить. Как корабль.

Свет в комнате был очень яркий, не позволяющий допрашиваемому собраться с мыслями. Очень болела голова, но он не жаловался: внутри его жгла еще большая боль.

— Мы получили анонимное телефонное сообщение, что вы находитесь в районе Джанипер Фоллс. — Инспектор Крэг заглянул в лежавшие перед ним бумаги. — Без сознания.

— Вам звонил Кларк, — мрачно буркнул Марк. — Он никогда не борется честно.

— И это тоже сделал ваш брат? — Инспектор указал на раны Марка.

— Угу. Я уверен, что он ударил меня чем-то сзади.

— Но вы не видели его, не так ли? — Скептицизм сочился из каждого слова Крэга.

— Что вы делали в Джанипер Фоллс, мистер Уайтхед?

— Был с Карлой.

— А я думаю, что с Карлой был ваш брат Кларк. Вы специально приехали, чтобы нанести им оскорбление действием.

Марк тяжело вздохнул и ответил:

— Я бы никогда не обидел Карлу. И пальцем не тронул бы. — Он едва сдерживал гнев. — Но убил бы своего проклятого братца за то, что он сделал. И никого я не оскорблял.

— В самом деле? — Было видно, что он не убедил полицейских. На этот раз заговорил Дин.

— Что же такого сделал ваш брат? Ведь предположительно именно вы пытались сделать его невесту вдовой еще до того, как она стала женой.

Марк покачал головой, внутри бушевала ярость.

— Вы беретесь за дело не с того конца… — Сказав это, он получил в ответ взгляд, означавший «все вы так говорите».

— Мы нашли ваши вещи в убежище для наблюдения за птицами. — Крэг улыбнулся с наигранным сочувствием. — Наш информатор рассказал нам все, запираться нет смысла.

— С ума сойти! — Марк откинулся на спинку стула и перевел взгляд с одного на другого. — Если бы я рассказал вам все, вы бы не поверили.

Полицейские переглянулись. Крэг очень мягко сделал первый шаг.

— Давайте поговорим о краже грузовика, мистер Уайтхед. Мы полагаем, вы сделали это, чтобы вывести фирму из долгов? Есть предположение, что ваша компания испытывала финансовые затруднения.

— Нет. — Марк вцепился в край стола, больше всего желая завопить полицейским в лицо о своей невиновности. — С компанией все в порядке. — Или было в порядке, поправил он себя. Сейчас он не имел ни малейшего представления, как там идут дела.

Они продолжали, пробуя то так, то эдак, подталкивая его к нужным ответам, задавая вопросы, на которые он не знал, что сказать. Он узнал от полицейских, что бухгалтерские документы, показания рейсовых тахографов и регистрационные журналы таинственно исчезли из его офиса еще в мае.

— Такое впечатление, мистер Уайтхед, что испарилась даже ваша секретарша.

— Не может быть. Джесси? — Марк пригладил волосы и глубоко вздохнул. — А вы искали ее дома? Или у ее дочери?

— Да… Так где же документы компании?

— Заперты в специальном сейфе, — ответил Марк с отсутствующим видом. Его секретарша была единственной в своем роде, потрясающим профессионалом, лучшим из всех, кого он когда-либо нанимал. В работе они отлично дополняли друг друга. Джесси, мягкая, по-матерински заботливая, даже напоминала Марку, когда надо послать цветы Лотте. Она интуитивно чувствовала подвохи и нечестных клиентов. «Если тебе надо будет поговорить со мной, дорогой, ты знаешь, где меня найти…» Она знала, где подколот каждый листик документации, ладила со всеми водителями и была знакома с их проблемами. Но сейчас все, кто мог бы помочь ему, — все до одного — исчезли.

— Мне очень жаль, но я больше ничего не знаю о том, где может быть Джесси. Я действительно хотел бы помочь вам. — Это прозвучало так, будто он пытается чинить им препятствия. Тревога грызла его. Что за чертова ситуация!

В течение следующего часа полицейские на разные лады повторяли одни и те же вопросы:

— Кто помог вам поменять фургоны? Где вы взяли взрывчатку?

— Взял что? — Марк даже не знал, как она выглядит, не говоря уже о том, где достать ее.

В глазах Крэга отражалось нетерпение. Он начал давить на Марка, но тот отвечал только одно:

— Простите, я не знаю, о чем вы говорите. — Недоверие, две пары подозревающих его глаз.

Однако Марк не винил их. Они потратили на расследование многие часы, но только зашли в тупик. Он узнал гораздо больше, чем они.

— Мне нужен адвокат. — Марку было необходимо кому-нибудь рассказать всю историю. — Послушайте, я должен вам сказать… я боюсь за Карлу. Я уверен, что мой брат Кларк не в себе.

— Она со своим мужем, мистер Уайтхед. Это ваш брат. И мы, чтобы вы знали, вовсе не боимся за нее. — Двое мужчин поднялись на ноги, допрос окончился. — Даже если бы мы ничего не знали, то дневник Карлы дает нам основание считать, что она находится в надежных руках вашего брата.

— Дневник?

— Это последовательное и очень полное описание всех событий, мистер Уайтхед, и свидетельство ее полного доверия Кларку. Он был найден недалеко от того места, где они останавливались, чтобы провести медовый месяц. Кстати, недалеко и от вашего бесчувственного тела.

Одетый в форму полицейский отвел ошеломленного Марка в скудно обставленную одиночную камеру.

Марк уперся локтями в колени, запустил пальцы в волосы и задумался, оценив в полной мере издевательскую легкость, с которой Кларк проскользнул в свою личину, а Марка впихнул в свою.

За стеной какой-то заключенный громко жаловался на боли в животе, двери с грохотом открывались и закрывались, и всю ночь напролет работу полиции сопровождали характерные звуки — крики пьяных, сирены…

Марк начал думать о Карле. Она писала о нем совершенно без всякого умысла, и полиция поверила, что она в безопасности. Это были слова, оправдывавшие Кларка.

У Марка не оставалось ни капли надежды. Теперь она была с Кларком, а его очарование стало легендой. За несколько часов он все поставит с ног на голову, и Карла поверит ему. Тоска заставила его вскочить на ноги и зашагать по камере. Он безуспешно пытался отогнать картину сплетенных тел Кларка и Карлы.

— Карла, если бы ты знала, как сильно я люблю тебя…

Его адвокат Кэрол нашла совершенно отчаявшегося, измученного человека.

— Вставай, детка, пора. — Кларк потряс кушетку, невзирая на ее недомогание. Когда она повернулась на другой бок, Уайтхед включил на полную громкость радио и загрохотал кастрюлей и сковородкой. — Не притворяйся, что ты спишь.

Вместе с грубым пробуждением пришло осознание действительности. Человек, которого она любила, был с ней только во сне; здесь, в холодном свете дня, его не было. Она хотела вернуться в сон. Если бы она была ему нужна, он бы пришел и забрал ее.

— Ну, растрясись, детка. Как только ты будешь готова, мы отправимся за провизией. Залезем в кубышку, которая хранится в твоем банке, а?

— Кубышку? — С трудом приходя в себя, она подперла щеку кулаком.

— Да. — Он отвернулся и поставил чайник на плиту. — Чертовы денежки, детка. Я положил их на твой счет от греха подальше.

— Ты… Ты их выиграл?

— С чего ты взяла?

— Я так подумала. — Полностью проснувшись, испытывая ужас, Карла соскользнула с кушетки. — Скажи мне честно, откуда эти деньги, Кларк, или я к ним не прикоснусь!

Глаза Кларка сузились, он пожал плечами.

— Заработал, откуда же еще? — Он увидел подозрение в глазах Карлы и поправился: — Большую часть я заработал, остальные сэкономил, раз нам не пришлось платить за свадьбу и медовый месяц. — Потом он слегка скривился, изображая смущение. — Ладно, признаюсь. Часть этих денег я выиграл.

— Ах… — Карла заколебалась. Кларк умел убеждать.

— А что думает об этом наш Марк? Как он считает, откуда эти деньги? — Кларк вспомнил, как богатенький Марк отказал ему в помощи.

— Он не знает. — Карла вздернула подбородок. — Не мог вспомнить.

— И это все, что он сказал? — продолжал грубо допытываться Кларк.

— Более или менее, — прошептала Карла. К ее удивлению, Кларк довольно хмыкнул.

— На этот раз мы выплыли, не так ли? — Он потер руки. — Чем не золотое времечко?

Мы? Стараясь собрать воедино остатки разбегающихся мыслей, Карла постаралась не показать удивления. Неожиданно Кларк обхватил ее за талию и крепко прижал спиной к себе.

— Теперь мы с тобой можем позабавиться.

Для Карлы было совершенно невозможно находиться в объятиях Кларка. Казалось, ее обнимали совершенно чужие руки. Карле пришлось стиснуть зубы, чтобы побороть желание вырваться.

— Сначала мне надо к врачу, — сказала она по возможности спокойно, — сейчас неблагоприятные дни. — Может, я выторгую неделю, это же белая ложь, стало быть, не грех. Она вздохнула с облегчением, когда Кларк раздраженно выругался.

Она не доверяет ему. Кларк мог почувствовать ее облегчение, для этого не надо быть семи пядей во лбу. Каждый раз, когда он приближается, у нее находится предлог уйти в сторону. Ладно, подождем, думал он, все равно скоро она снова станет куклой в моих руках. Улыбнувшись Карле и пропустив ее в маленькую ванную, Кларк успокоил себя, что единственная дочь Франчески Лайл должна стоить целое состояние. Стало быть, есть смысл подождать. Забавно, как он это выяснил…

Ящик шкафа Карлы в ее доме в Уэст-Хэмпстеде был слегка открыт. Оттуда выглядывал краешек папки со старыми газетными вырезками… Он сидел и ожидал, когда Карла спустится вниз. Этот случайный быстрый взгляд на папку изменил все. Кларк вспомнил возбуждение, которое он почувствовал, когда прочел выцветшие строки: «Смерть Франчески Лайл повергла в оцепенение весь музыкальный мир. Ее дочь Карла потрясена гибелью матери и просит из уважения к горю не беспокоить ее. Оба родителя — певица и ее муж и менеджер Джо Бруни — оставили все свое состояние дочери. Письма и телеграммы с выражением соболезнования и сочувствия непрерывно поступают от коллег по работе в развлекательном бизнесе…»

Прочесть дальше он не успел. На лестнице уже слышались шаги Карлы, поэтому он засунул папку с вырезками обратно в шкаф. Но спокойная, приятная девушка сама по себе тоже кое-что стоила, по мнению Кларка. Самое трудное — удержать в себе то, что он узнал. И он справился. К тому же она была так мила. Но теперь… Теперь она обладала неотразимой привлекательностью и он хотел ее, богатую или бедную. Уж этот приз Марк у него не отнимет, даже если для этого Кларку придется упечь брата в тюрьму до конца жизни.

Он молча усмехнулся. Действительно, смешно. Раньше всегда было наоборот: Кларк хотел все то, что было у Марка. Как чертовски приятно, что теперь у Марка текут слюнки по тому, что принадлежит Кларку.

Это моя жена, приятель. Я ее не отдам. У тебя нет шансов.

Радио все еще было включено, когда Карла вышла из ванной. Дверь фургона оставалась открытой, и Карла видела Кларка, сидевшего снаружи на ступеньке и разговаривавшего по мобильному телефону. Голос диктора, читавшего сводку новостей, имел небольшой шотландский акцент.

— Полиция сообщает, что арестован Марк Уайтхед. Ему предъявлено обвинение в вооруженном ограблении и ряде других преступлений. Он был взят вчера в Джанипер Фоллс после анонимного звонка. Несмотря на опасения полиции, что Марк Уайтхед вооружен, он не оказал сопротивления при аресте…

Засунув кулак в рот, чтобы заглушить рвущийся наружу вопль протеста, Карла побежала назад в ванную и заперла дверь. Нет! Она помотала головой. Все не так, и у него не было оружия… Карлу била дрожь: вдруг стало ясно, что она, очевидно, осталась единственным человеком, способным раскрыть правду. Карла посмотрела на свое отражение в зеркале и заставила себя вспомнить, что она знает наверняка. Нужно продумать, что она должна выяснить и как ей это сделать.

Оставив «рейнджровер» на стоянке, Кларк повел Карлу в огромный супермаркет.

— Это настоящий рай после стольких дней в Джанипер Фоллс. — Она была странно подавлена сверканием огней и толпами народа. — Добро пожаловать назад, в мир людей, — улыбнулся Кларк, довольный собой. Карла показалась ему уже не такой напряженной, не шарахающейся от него при малейшем приближении.

Они наполнили тележку продуктами, и Карла ухитрилась засунуть между покупками бумагу и конверты в тот момент, когда Кларк отвернулся к полке за каким-то соусом.

— Хочешь что-нибудь еще, детка? Карла покачала головой.

— Нет, этого достаточно. — Ей надо было найти способ побыть одной достаточно долго, чтобы написать письмо. Но у Кларка были свои планы. Когда Карла поглядела в сторону, он тоже засунул бумагу с конвертами в кучу отобранных продуктов.

Они загрузили припасы в машину.

— Я знаю прекрасное местечко, где можно грандиозно поесть. — Уайтхед ни на секунду не выпускал ее из виду. Он или держал ее за руку, или обнимал за плечи, и, хотя он не догадывался о ее истинных чувствах, Карла пыталась изобразить удовольствие.

Ресторан поразил Карлу. Он больше походил на деловой клуб: строгие женщины и мужчины в галстуках, за столами читают газеты, официантки осторожно ставят на стол тарелки с супом, избегая попортить разложенные документы. Разговоры ведутся вполголоса, серьезно и прерываются только стуком ножа по тарелке или позвякиванием кусочков льда в бокалах с минеральной водой.

Единственной возможностью сбежать от Кларка оказалась дамская комната, но у нее не было ни бумаги, ни ручки, ни даже помады, чтобы написать на зеркале. Мыло было жидким и стекало вниз, когда она пыталась, ничего не видя без линз, написать на стекле: «Помогите мне!»

Карла подскочила, когда дверь с шумом открылась и ворвался Кларк.

— Убери оттуда пальчики, детка!

— В чем дело? Ты полагаешь, я вылезу из окна? — Она поспешно вышла из дамской комнаты: а вдруг он увидит ее мыльное послание?

— Нет, детка, — немного смущенно усмехнулся он, потому что именно так и думал. — Мы на четвертом этаже. — Кларк обнял ее и притянул к себе. — Я все еще не успокоюсь после того, как мы сбежали от моего брата. Мы уехали как раз вовремя. — Он поцеловал ее, умело рисуясь перед обедающей публикой. Карле ничего не оставалось, как неохотно ответить ему. — Не беспокойтесь миссис Уайтхед, — улыбнулся он, — Марк сейчас там, где он вам никак не может повредить.

Повредить мне? Ей захотелось закричать: этот человек никогда не обидит меня! Он любит меня!

Но Кларк играл на публику, для нежелательных наблюдателей, которые запомнят их хотя бы потому, что они одеты в обычную одежду. Кроме того, Кларк отметил, что на покрытых белыми скатертями столах стояли телефоны.

История Марка Уайтхеда, владельца транспортной компании, наверняка излагалась во многих газетах. Здесь были люди, которые запомнят его.

Если бы Кларк с Карлой заскочили в кафе быстрого обслуживания, они бы не так бросались в глаза. Здесь же Кларк привлек внимание всех присутствующих. Роль требовала, чтобы его запомнили в качестве заботливого мужа.

Он проверял ответы Карлы, решая, можно ли ей доверять, но все это было прекрасно поставленным спектаклем.

— Он обидел тебя, сердце мое? — Голос Кларка звучал так патетически, что при небольшом напряжении слуха его мог услышать любой интересующийся. — Когда он напал на тебя? — Хорошенькая официантка с ничего не выражающим лицом показала им столик у окна и подала меню.

Карла понимала, что ее ответ не имеет никакого значения. Наживку должны были проглотить окружающие. Нужно было сообщить им, что Марк поднял руку на женщину, и добавить еще один пункт к грозному списку его преступлений.

— Через день-другой ты почувствуешь себя лучше, детка. — Его рот сложился в улыбку. — Ну, пусть через неделю, а потом ты и не вспомнишь. Если у тебя что-то серьезное, он за это заплатит.

Карла чувствовала, как аудитория молча рукоплещет благородству Кларка.

Принесли заказ, но Карла даже не знала, что она ест. Какое там ест, она с трудом пыталась проглотить хоть кусочек. Она готова была взорваться от гнева, слушая наглую клевету Кларка на родного брата.

Но если бы она вступилась за Марка, Кларк счел бы ее не заслуживающей доверия. Тогда никакой надежды отыскать исчезнувшие кусочки мозаики не осталось бы. Эта мысль заставляла Карлу играть ту роль, которую навязывал ей Кларк, — роль спасенной из рук негодяя жены. Но она не могла заставить себя сказать хоть слово против Марка и ограничивалась лишь кивками и улыбками там, где ему хотелось, чтобы она смеялась.

— Извините, сэр, — официантка понизила голос, — вас спрашивает Ричард Макнайверс.

— Кто? — нахмурился Кларк.

— Репортер, сэр.

— Центральной или местной газеты?

— Центральной, сэр.

Кларк косо взглянул на Карлу и увидел, как в глазах у нее плеснулась паника. Потом она уткнулась в тарелку. Он молча кивнул в знак согласия.

Улыбкой поблагодарив официантку, он взял пальцы Карлы и переплел их со своими. Потом заговорил по телефону.

Карла опять почувствовала, что Кларк проверяет ее, пытаясь определить, до каких пределов простирается ее преданность.

— Да, конечно, мы еще побудем здесь. — Он повесил трубку.

— Макнайверс присоединится к нам за кофе, детка. Похоже, мы лакомый кусочек для прессы.

Все больше слабея от тактики Кларка, Карла собралась с силами, чтобы не выдернуть руку. За все то время, которое она провела с Марком, он ни разу не отозвался плохо о своем брате. А вот она о Марке — сколько угодно. Она ведь записывала в свой дневник все, что передавали о нем новости. Правда, ничего другого.

— Когда ты возвращаешься на работу? — спросила Карла, чтобы что-нибудь сказать.

— Через несколько недель. — Он налил по бокалу вина для нее и для себя. — Я оставил дату открытой, позже согласую с Элтоном.

— Значит, сейчас компанию возглавляет Элтон?

— Да. Он таскается туда каждый день, как только заканчивает свою работу, а Сьюзен печатает дома.

— Тогда если я чем-то могу помочь… — охотно предложила Карла, надеясь, что работа даст ей возможность точно выяснить, что произошло в тот жаркий грозовой майский день.

— Спасибо, я передам Элтону. Мы надеемся, что Джесси все же скоро объявится, тогда всем станет легче.

— Джесси? А где она?

— Не знаю. — Кларк сделал большой глоток вина. — Исчезла. Возможно, не захотела больше иметь дела с Марком, узнав, что он жулик.

— Надеюсь, с ней ничего не случилось. — Неожиданный холодок пробежал по спине Карлы. Ах, если бы Марк поговорил с ней о своей компании, дал хоть какие-то детали, чтобы она могла выстроить более ясную картину! Он должен был говорить что-то, но, даже напрягая память, она не могла вспомнить ничего полезного.

— Мистер и миссис Уайтхед? — Мягкий голос оторвал Карлу от размышлений. Она не ответила.

Кларк пожал руку Ричарду Макнайверсу, жестом пригласив присоединиться к ним.

— Три кофе, — заказал он официантке и отодвинул в сторону свой десерт.

Может быть, сейчас ей удастся выяснить больше подробностей, в том числе и от Кларка?

Песочного цвета шевелюра, лет пятьдесят, часто моргающие глазки, полноватый, но симпатичный — таким было первое, вполне благоприятное впечатление Карлы от Ричарда Макнайверса.

— А это Карла, не так ли? — Репортер наставил на нее карандаш. Она кивнула в ответ.

— Ужасное дело. — Он улыбнулся официантке, которая поставила перед ними большие чашки с дымящимся кофе. — Вы уже с кем-нибудь разговаривали?

— Вы имеете в виду репортеров? — Кларк намеренно прервал слишком пристальное изучение Карлы.

— Да.

— Нет еще.

— Тогда нельзя ли нам получить информацию эксклюзивно? — Он повернулся к Кларку, мужчины пустились в обсуждение деталей и пришли к какому-то решению. — Я внимательно следил за всеми небольшими заметками о вашем положении, мистер и миссис Уайтхед.

— Кларк и Карла, — поправил Кларк. Репортер посмотрел на Карлу отсутствующим взглядом, словно мысленно перелистывая подборку сведений о ней, а потом вздохнул.

— Полагаю, вы знаете, что ваш брат Марк арестован? — обратился он к Кларку.

Карла едва поверила своим глазам: яркие голубые глаза Кларка подернулись сожалением, печалью или чем-то очень похожим; он пригладил волосы тем же жестом, что и Марк. Ей стало больно.

— Да. Бедняга… Он должен был попасть в отчаянное положение, чтобы пойти на такое.

Макнайверс отхлебнул глоток горячего кофе.

— Это вы о краже, Кларк?

— Да.

Ричард пристально посмотрел на Кларка.

— Должно быть, ситуация была жуткая, если он подставил родного брата, чтобы именно тот потерял груз.

Карла уже поднесла чашку ко рту, но при этих словах пальцы разжались, чашка упала на кувшинчик с молоком и кофе разлился по белоснежной скатерти. Пока Карла, по спине которой тек холодный пот, пыталась отдышаться, официантка уже все убрала и поставила перед ней новую чашку кофе.

Кларк нахмурился, положил ладонь на ее руку и расстроенно покачал головой.

— Положение было чертовски тяжелое.

Ричард перевел взгляд с Кларка на Карлу, которая никак не могла оправиться от неожиданности.

— Карла, кажется, лучшую часть летних месяцев вы провели под боком у мужа?

Марк! — кричал ее рассудок. Марк, я не могу это перенести! Помоги мне! Где ты?

Подняв глаза, она заметила острый взгляд Кларка и почувствовала, что сеть натянулась.

— Да.

— Вы поженились в больнице?

— Да. — Я действительно вышла за него замуж! Я вышла! И не по доверенности за Кларка, а по ошибке за Марка… Как только она об этом подумала, ей что-то смутно вспомнилось. Что-то касавшееся брачной церемонии, вот только что?

Она не могла сосредоточиться. Но было же что-то, какая-то неуловимая сладкая надежда, танцующая на краю сознания, только она не могла за нее ухватиться.

Мягкий голос Ричарда вернул ее к действительности.

— Полагаю, какое-то время ваши контакты были весьма ограниченными: пришли, посмотрели, ушли?

— Он был в тяжелом состоянии и, казалось, навсегда.

— Большинство женщин хочет, чтобы день свадьбы запомнился надолго.

Запомнился? Карла покачала головой. Пока еще существовала маленькая надежда, что ее слова дойдут до Марка, где бы он ни был. Эта мысль обрадовала ее: через этого репортера, Ричарда Макнайверса, она сможет дать ему понять, что именно чувствовала в день свадьбы. Боже, пожалуйста, молча взмолилась она, пусть он узнает, что я люблю его. Слезы навернулись ей на глаза. Кларк их не заметил — он был занят тем, что заказывал себе еще одну чашку кофе. Но у репортера был острый глаз.

— Я хотела выйти за него замуж, чтобы он знал, что я люблю его, что все его шрамы ничего не значат… — Она сбилась, почувствовав легкий толчок в лодыжку под столом.

Кларк откинулся на стуле.

— Извини, детка, — криво улыбнулся он. — Ты же знаешь, что я не могу долго сидеть на одном месте. — Глаза Макнайверса впились в его лицо, но Уайтхед только потер подбородок. — Никак не пройдут судороги.

— Мы можем пройтись, — предложил Макнайверс, но Карла заранее знала, что ответит Кларк.

— Нет, спасибо, уже все в порядке.

Она опустила глаза в чашку, пытаясь увидеть там свое колеблющееся отражение. Если мы уйдем отсюда, Кларк потеряет аудиторию. Чудесную аудиторию, которая притворяется, что ничего не слышит.

— Не могли бы вы подробнее рассказать о времени, проведенном в больнице?

— Например, пока я лежал там, на меня было совершено покушение, — предложил тему Кларк так непринужденно, словно речь шла о том, какую пару джинсов надеть. — Как будто мне и так мало досталось!

Она входит в палату… Пустая кровать… Тот ужасный момент, когда у нее подкосились ноги… При одном воспоминании об этом руки Карлы так затряслись, что она была вынуждена сцепить пальцы и сжать ладони под столом. Гнев усилил эмоциональность воспоминаний: уж слишком легко Кларк приписал себе мучения и борьбу Марка. Словно он сам был там. Она вздрогнула.

Он был там? Неужели это Кларк покушался на жизнь Марка?

— Вы хорошо себя чувствуете, миссис Уайтхед? — Голос у Ричарда был теплый, сочувственный. Карла подавила непрошеные слезы и опустила голову; при этом волосы упали на лицо. Ах, как ей нужно было оказаться в объятиях Марка!

— Она все еще не может прийти в себя после нападения Марка. — Кларк придвинул кресло, сел с ней рядом, обнял за плечи и притянул к себе. — Этот ублюдок здорово напугал ее.

Соберись с силами, приказала себе Карла. Марк никогда не получит от тебя весточки, если ты и дальше будешь вести себя так!

Карла несколько раз глубоко вздохнула, улыбнулась и перевела разговор на медовый месяц. — Мы чудесно провели время в Джанипер Фоллс, мистер Макнайверс.

— Ричард, зовите меня Ричардом. — Он не выказал никакого удивления тому, что Карла спокойно вступила в разговор. — Ах да, ваш медовый месяц. Вы обнаружили, что Марк Уайтхед охотится за вами, когда уже уехали оттуда?

И опять за нее ответил Кларк.

— Он прятался в убежище. Не знаю, сколько он там пробыл.

— А что думает полиция: кто напал на вас в больнице? — Макнайверс обратился к Кларку, но у Карлы осталось четкое ощущение, что репортер задал вопрос ей. В чем дело? Кларк вел себя как участник телевикторины; он поглядывал на часы и мечтал сорвать куш.

Если бы вдруг она осталась с репортером наедине, может, он захотел бы помочь?

Двое мужчин продолжали разговор; Карла заставила себя сконцентрироваться. Просто невероятно, подумала она, сколько Кларк знает о пребывании Марка в больнице!

День, когда они покидали палату. Ким, фотографирующая их, потому что у них не было свадебных снимков. Может, их можно использовать? Что с ними случилось? А те пленки, что она сдала на обработку туда, где работает Джулия… Как их употребить с толком? Подумал ли об этом Марк?

— Марк Уайтхед бил вас?

— Нет, — не задумываясь ответила она. И снова нога Кларка больно ударила ее под столом, глаза сверкнули гневом. Она поправилась: — Я была полусонная, так что плохо помню. И потом, там было столько дыма…

— Он ударил тебя, когда ты была без сознания. — Кларк сложил пальцы пирамидкой и с вызовом поглядел на Карлу.

Краска сбежала с ее щек, она почувствовала слабость. Сил лгать не было, но если она сейчас начнет ему противоречить, то потеряет всякую возможность выяснить то, что может помочь Марку.

— Сначала он не трогал меня, а потом…

— Я вытащил ее оттуда сразу же, как только уложил его, — вмешался Кларк. — У нас была ужасная драка. Я… э-э… не хотел, чтобы полиция знала, что мы схлестнулись с Марком, иначе остаток нашего медового месяца мы провели бы в комнате для допросов. — Он стрельнул взглядом в Ричарда. — Так что не могли бы вы оставить эту часть разговора при себе? И так хватает улик, чтобы вздернуть его. — Он накрыл руку Карлы ладонью и улыбнулся.

Ричард Макнайверс делал быстрые записи. Карла попыталась было прочитать их вверх ногами, но она могла думать только об одном: сильно ли избит Марк, где он? Думает ли о ней? Почему его нет здесь?

Прервав на секунду записи, Макнайверс спросил Карлу:

— Так вы действительно не помните, что видели Марка Уайтхеда?

— Не помню.

Он сделал еще несколько пометок. Кларк решил вмешаться, чтобы усилить плохое впечатление о Марке:

— Ну скажите, спрашиваю я вас, кем надо быть, чтобы напасть на женщину сзади?

Как раз в этот момент зазвонил телефон Ричарда.

— Прошу прощения. — Репортер нырнул во внутренний карман пиджака, вытащил аппарат, поговорил несколько секунд, а потом закрыл свой блокнот. — Мне нужно ехать в редакцию, — сказал он извиняющимся тоном.

Достав из внутреннего кармана визитную карточку, Макнайверс протянул ее Карле, но Кларк перехватил его руку.

— Я сам свяжусь с вами… Вы будете писать об этой истории? — небрежно спросил он.

— Возможно. Думаю, мы что-нибудь опубликуем до того, как будет слушаться дело вашего брата, Кларк. Я буду придерживаться версии, что Марк приехал в Джанипер Фоллс слишком поздно, чтобы застать вас с Карлой… — Он по очереди пожал им руки. — Сегодняшний вечер я проведу в «Речном клубе». Приходите, вам там понравится.

Карла подумала, что Макнайверс смотрит на нее, но потом решила, что ей показалось, поскольку репортер обращался непосредственно к Кларку.

— Кларк, я записал номер вашего мобильного телефона и позвоню вам. — Он слегка улыбнулся, помахал рукой и ушел.

— Овчинка стоит выделки, детка. — Кларк подозвал официантку и попросил счет.

Необходимо избавиться от него! Эта мысль не оставляла Карлу, когда они выходили из ресторана. Кларк по дороге придерживал ее за талию. Ничто, ничто из того, что записал репортер, не даст Марку представления о том, как она к нему относится. Карла очень расстроилась: чем больше она размышляла, тем больше крепла в ней уверенность в том, что репортер мог стать ее союзником.

Карла попыталась припомнить, всегда ли Кларк отвечал за нее на заданные ей вопросы, словно она была дурочкой. Ему постоянно требовалось находиться в центре внимания, и раньше ее это не волновало. Но теперь она не могла избавиться от мучительной мысли, что, если постараться, она смогла бы пообщаться с Ричардом Макнайверсом прямо на глазах у Кларка. Даже если бы она просто написала губной помадой на салфетке «помогите мне». К несчастью, у нее в сумочке не было помады…

— «Речной клуб» — это ночное заведение, детка, и он недалеко отсюда. Ну как, пройдемся по магазинам, приоденемся, а потом выберемся туда на вечерок?

— Хорошо. — Карла улыбнулась, на сей раз без усилий. Покупки — это возможность разговора с продавцами; может, ей как-нибудь удастся написать записку. Но за весь день единственным успехом Карлы стало то, что она подобрала и спрятала в карман своей белой рубашки оброненный кем-то карандаш. Кларк с успехом отсекал ее от продавщиц, завораживая их своей сияющей улыбкой и отвлекая от Карлы.

— Примерь красное. — Кларку с трудом верилось, что эта преобразившаяся роскошная женщина принадлежит ему. Красное платье с короткими рукавами смотрелось на ней ослепительно. — Да, мы возьмем его.

Цена была бешеная, а когда продавщица упаковывала темную рубашку и черные брюки для Кларка, Карла не могла не подумать, чьими же деньгами он расплачивается. Грязными? Он назвал их чертовыми. На секунду платье тоже показалось ей грязным.

— Счастливого пути, — сказала продавщица, протягивая чек и покупки. — Заходите еще.

Счастливого пути… Надо только подождать, пока Кларк заснет, и сесть за руль! Карлу обдала волна облегчения; теперь она знала, что может попробовать удрать от него. Все было так просто, что Карла не могла понять, как она не додумалась до такого раньше.

Пока Кларк мылся и переодевался в новую фирменную одежду, Карла вытащила из его пиджака визитную карточку и переписала телефон, а также рабочий и домашний адреса Ричарда Макнайверса на обратную сторону чека. Затем на другом чеке она быстро нацарапала записку и сунула обе бумажки в красную сумочку. Самое время: Кларк уже выходил из ванной…

«Речной клуб» был специально спроектирован и построен как ночное увеселительное заведение. Рекламные щиты обещали приятный отдых, хорошую еду, танцы, развлечения, бесчисленное количество различных коктейлей и, конечно, оркестр. Клуб был уже набит до отказа, когда Кларк и Карла подъехали к входу.

Карла была готова взбеситься от неусыпного надзора Кларка. За исключением тех моментов, когда она заходила в ванную комнату фургона, Кларк все время находился рядом, причем либо держал ее за руки, либо обнимал за плечи. Забавно, подумала она. Был бы это Марк, мне и в голову не пришло бы возражать. Но Марк никогда бы не позволил себе подобной навязчивости. С ним было удивительно уютно.

Когда они подошли к двери клуба, Кларк и не подумал открыть ее, чтобы пропустить Карлу, еще одно отличие от Марка. Тот всегда открывал дверь и давал ей пройти, Кларк же лез первым. Конечно, все это мелочи, но они давали представление о том, как братья отличаются друг от друга. Понятно, почему Сьюзен в детстве боготворила Марка: в его мощной, мускулистой фигуре была какая-то мягкая сила. При этом воспоминании все внутри мучительно сжалось. И еще. Марк каким-то образом умудрился разбудить душевные силы Карлы и заставить ее вновь стать той личностью, которой она была до смерти родителей. Ее настроение, капризы, прекрасные волосы и хорошенькое личико не занимали его. Он воспринимал ее целиком, и Карла — особенно после того как они стали близки — старалась не показывать ему свои недостатки. Только когда Кларк схватил ее за руку и притянул к себе, она поняла: Марк — это возможность быть самой собой; с Кларком же она всегда будет на втором плане.

Тем временем Кларк локтями прокладывал себе путь через танцевальный зал к бару. Карла решила: если Ричард Макнайверс здесь, она как-нибудь заставит пригласить ее на танец, а потом сунет записку в карман его пиджака или просто попросит помощи. Если в нем жив журналистский нюх, он, конечно, поможет ей и не даст ни о чем заподозрить Кларку.

Эта надежда, да еще мысль о том, что она выберет момент, когда Кларк заснет и улизнет от него на машине, подняли ей настроение. Марк стал казаться не таким далеким, она даже начала улыбаться.

Разыскав для них маленький столик у дальнего конца танцплощадки, Кларк поставил на него свою пинту пива и улыбнулся Карле. Ее ответная улыбка была такой непринужденной, что он едва не засмеялся от удовольствия. В ее голубовато-зеленых глазах не было ни тени подозрительности.

Он не знал, насколько трудно будет отвоевать ее у Марка. Ее вчерашнее желание спать в отдельной постели задело его. Он был так чертовски уверен, что Карла хочет его. Интересно, ее заявление о неблагоприятных днях — правда или отговорка? Сейчас — он сделал большой глоток из кружки — у нее переходный период. Марк уже забыт, об этом свидетельствует ее улыбка. На нежных красных губах женщины, одетой в красное платье, играет хорошо знакомая ему улыбка. Все это льстит его самолюбию.

Сейчас на нее вовсю глазели другие мужчины. Раньше такое случалось редко. Чертовски редко. Он вытер верхнюю губу тыльной стороной ладони. Собственно, почти никогда до аварии Марка. Мысленно он поднял кружку в честь своего брата: что бы Марк ни делал с этой крошкой, прогресс не поддается никакому описанию.

Кларк пропустил пару кружек пива, расслабился, и в ход пошло его знаменитое легкое очарование. Карла теперь хорошо понимала его поведение и приемы, он больше не волновал ее. Она продолжала играть роль жены, наслаждающейся медовым месяцем, и молилась в душе только о том, чтобы Кларк расслабился еще больше… Чтобы он рассказал ей все, что произошло в ту грозовую майскую среду.

— Выпьешь еще, Карла? — Он прикончил вторую кружку. — Может, заказать тебе один из этих тропических коктейлей?

— Кто-то из нас должен будет вести машину. — Карла покачала головой. — Но ты можешь продолжать.

— Брось, мы возьмем такси.

— Спасибо, я лучше выпью фруктового сока. Мне уже достаточно. — Я прекрасно чувствую себя после одного бокала вина, даже двух, с иронией подумала она. Если выпить больше, я опять сорвусь с тормозов и результаты будут непредсказуемыми.

— Как хочешь. — Он пожал плечами, огляделся и увидел официантку, одетую в розовую униформу.

— Сейчас я ее поймаю. — Сказав это, он поднялся и направился в ту сторону.

— Карла… — сказал ей прямо в ухо мягкий голос. Как никогда кстати.

— Ричард! — Радость Карлы выразила ослепительная улыбка. — Я так надеялась увидеть вас! — Она нервно поглядела в сторону Кларка. Тот все еще протискивался сквозь группу стоявших с бокалами людей и пока не оглядывался.

— Вы выглядите великолепно.

— Спасибо. — Она не привыкла к комплиментам и на секунду растерялась. — Мне нужно поговорить с вами. — Карла засунула заранее приготовленные бумажки ему в карман так быстро, что репортер даже не заметил этого. — Вы мне поможете?

Ричард в волнении взмахнул рукой, наклонился и облокотился о круглый стол.

Проверив, где Кларк, Карла увидела, что он уже подходит к официантке. Времени почти не оставалось.

— Кларк похитил меня у своего брата. Вы должны помочь мне передать Марку, что я сделаю все возможное, чтобы узнать, что произошло.

Ричард Макнайверс ничего не услышал из-за оглушительной музыки. Вместо ответа он покачал головой.

— Извините, но тут невозможно разговаривать. Может, пройдем в фойе?

— Да! — Она подняла голову: Кларк был рядом.

— Ричард! — Уайтхед приветствовал репортера как старого знакомого и похлопал его по спине. — Хочешь выпить, приятель? — К разочарованию Карлы, Макнайверс послушно уселся за стол. — Официантка сейчас подойдет.

Карла не сразу разобралась, что в ее фруктовый сок была добавлена двойная порция водки. Ее вкус полностью забивался ароматом апельсина и грейпфрута, нарезанные дольки которых плавали в бокале.

— Это мой любимый номер, — улыбнулся Ричард, его глаза скользили вдоль длинных скрещенных ног Карлы.

Странно… Хотя Карла доверяла мальчишеской честности этого человека (таково было ее первое впечатление от Ричарда Макнайверса), но алчный взгляд, которым он продолжал осматривать ее тело, заставил ее почувствовать себя неуютно. Стараясь казаться спокойной и дружелюбной, она спросила:

— Какой?

— Конкурс караоке, с призами.

Она сморщила нос. Шум стал тише, и организаторы принялись готовить следующий номер программы. Теперь Ричард услышал, как она сказала:

— Вы никогда меня в это не втянете.

— А где же ваша страсть к приключениям? — Ричард по-доброму подтрунивал над ней. — Молодая женщина, которая замужем за таким мужчиной, как Кларк, должна иметь больше пороху, чем вы. — Костяшками пальцев он коснулся ее бедра, потом поднял руку и закричал: — Джонни, запиши меня!

Больше пороха? Разгоряченная, не совсем отдавая себе отчет в том, что делает, она приняла вызов. Рука ее тоже поднялась в воздух.

— И меня!

Кларк хмуро следил за ней. Как смешно, подумала Карла, он выглядит шокированным.

— Прекрати валять дурака. Нечего тебе там делать.

Подогреваемая каким-то чувством, которому не могла противостоять, Карла вскочила на ноги и подбоченилась.

— У меня хватит пороху, что бы ни говорил старина Ричард! Я пойду туда!

Ричард хохотал, Кларк бесился.

— Веди себя прилично! — Уайтхед так сжал ее запястье, что Карла снова рухнула в кресло. — Нечего выпендриваться!

— Нет! — Она вырвала руку из его пальцев. Голос ее громко прозвучал в притихшем на секунду зале: — Я умею петь!

Услыхав последние три слова, ведущий помахал Карле.

— Именно это я и хотел услышать, леди и джентльмены. Человека, уверенного в себе! — Он подогрел толпу приглашением: — Покупайте как можно больше этого прекрасного качества у наших очаровательных официанток! — Публика захохотала, но Карла даже бровью не повела, когда конферансье в манишке с бантом поманил ее.

— Почему бы вам не спеть для нас, юная леди, пока вы еще не свалились под стол?

— Отпусти руку, скотина! — Карла вырвалась из цепкой хватки Кларка и сделала два шага, прежде чем он вскочил на ноги и опять поймал ее за руку.

— Ты никуда не пойдешь!

— Послушайте, сэр, — надрывался конферансье, — это всего лишь шутка! Пусть ваша дама покажет нам, как она щебечет!

— Сядь, Кларк, не делай из себя посмешище. — Ричард уже хохотал в голос. — Пусть подурачится, если ей этого хочется!

— Вы такой добрый… — Карла качнулась назад, поднялась на цыпочки и чмокнула Кларка в щеку, спросив себя, зачем она это делает. — Все будет хорошо.

— Ты пьяна, — с отвращением прошептал ей на ухо Кларк. — И в этом платье выглядишь как шлюха.

Но Кларк раньше никогда не сталкивался с решительной Карлой. Он не был готов к ее широкой сладкой улыбке и негромкому смеху.

— Я знаю. — Видимо, он испытал шок, потому что выпустил ее руку, и Карла проделала довольно трудную работу — пересекла танцплощадку. Она споткнулась только дважды, чем вызвала восторг толпы, разразившейся бурными аплодисментами.

— А что же ты сам не попробуешь, Кларк? — Ричард сложил пальцы на животе и уселся поудобнее.

— Да у меня больше шансов выиграть этот дурацкий приз, чем у нее. Глупая корова! — взорвался Кларк.

— Вот я и говорю, что тебе стоит пойти туда? — Все еще развлекаясь, Ричард показал пальцем на сцену. — Она даже стоять-то толком не может в своих сексуальных красных туфлях!

Улыбаясь и покачиваясь на слишком высоких каблуках, Карла взяла у ведущего микрофон, поклонилась публике так низко, что из платья чуть не вывалилась грудь. Она полностью отключилась от реальности. От нее — как, впрочем, и от любого выходящего на сцену — ждали, что она выставит себя полной идиоткой.

— Ну что за стерва! — Лицо Кларка было перекошено гневом. — Я убью ее, заразу!

— Послушай, Кларк… — Ричард Макнайверс проглотил свой двойной виски. — Она роскошная женщина. Если грудки могут победить, а они обычно берутся в расчет, у нее не будет конкуренток!

— Ни одна женщина еще не выставляла меня таким идиотом. Это нельзя оставить безнаказанным!

— Вы не будете возражать, если я сниму туфли? — спросила Карла у ведущего. Чувствительный микрофон оповестил всех в зале о ее желании.

— Снимайте что хотите, дорогая, — ответил ведущий. — Не думаю, что кто-нибудь здесь станет возражать.

Без туфель Карле удавалось лучше держаться на ногах. Она повернулась к ведущему, который поинтересовался:

— А вы хоть когда-нибудь пели?

— Только не в караоке. Конферансье повернулся к толпе.

— Дело обещает быть интересным, леди и джентльмены! — Он жестом показал на большой телевизионный экран, на котором по видео собирались включить клип без звука; слова большими буквами подавались внизу экрана бегущей строкой.

Ведущий, играя на публику, вздохнул, пожал плечами и покачал головой.

— Как вас зовут?

— Карла.

— Хорошо, Карла. Не забывайте, что сегодня на кону денежный приз в две сотни фунтов. Может, эта новость заставит улыбнуться вашего молодого человека, а? Как его зовут?

— Марк.

— Марк?

Только тут ошеломленная Карла поняла, что она сказала.

— Кларк Уайтхед, — быстро поправилась она, надеясь, что Кларк не заметил ее оговорки.

— Да она пьянее, чем я думал! — насмешливо расхохотался Ричард. Кларк сделал вид, что тоже смеется.

— Маленькая стерва, — прошептал он себе под нос.

— Желаю успеха, Карла. — Конферансье включил клип. Карла знала слова этой песни. Она не смотрела на экран, не обращала внимания на свист в зале. Глубоко вздохнув, Карла пропустила несколько тактов и влила свой голос в мелодию — точно в тон музыке и слово в слово по тексту.

Кларк не знал, что он ненавидит больше. То, что ему не удалось поиздеваться над Карлой (ведь он ждал, что из ее пленительного ротика вырвутся отвратительные звуки), или то, что музыка сделала ее совсем другим существом, с помощью невероятного голоса властвовавшим над залом, который внимал ей в абсолютной тишине.

Все считали, что она выставит себя на посмешище. То, что произошло, было сенсацией. Пожалуй, именно это Кларк и ненавидел больше всего. Если она думает, что поступила хорошо, пусть подождет, пока он с ней разберется. Внешне он старался выглядеть таким же довольным, как и все остальные. Когда зал вскочил на ноги, бешено аплодируя его суке-жене и крича от восторга, Кларк обменялся с Ричардом широкой улыбкой и радостно закричал вместе со всеми, когда ведущий объявил:

— Ну что ж, ясно, что большой денежный приз ушел, леди и джентльмены. Может, кто-нибудь хочет спеть за бутылку виски? Марк… э-э… Кларк, не хотите ли подойти сюда и помочь вашей даме забрать денежки?

О Боже! Карла смотрела в сторону Кларка, но не видела ничего, кроме огней. Пожалуйста, Боже, сделай так, чтобы он не услышал этого «Марк», пожалуйста!

Она испытала облегчение, когда разглядела, что Кларк улыбается и проталкивается к ней сквозь толпу. Добравшись до сцены, он радостно обратился к ней:

— Потрясающе, детка! Дай я тебя поцелую! — Голос его разнесся по залу. Руки пробежали по изгибам ее тела с оскорбительной откровенностью. Кларк играл на публику.

Карла, для которой его объятия были как холодный душ, тут же протрезвела и теперь старалась держаться от него подальше, в то же время притворяясь влюбленной.

Остаток вечера Карла пила только воду, продолжала трезветь и изображала нежность к человеку, которого начинала ненавидеть. Но она и не представляла, насколько ее ненависть возрастет к утру.