Каинова печать

Глава 6

Когда завтрак закончился, Карла бросила Марку какую-то коробочку. Марк вынул оттуда небольшую темную бутылочку и покатал ее в ладонях. Запах был знакомым и приятным.

— Что это?

Карла прикусила губу; ее глаза были полны озорства.

— Специальное масло для ароматерапии.

— И ты им пользовалась раньше?

— Ага.

— Что, тоже вычитала о нем в книжках?

— Да, — улыбнулась она, — ты прав.

— Господи помилуй, женщина! Я не позволю делать из себя чертову морскую свинку! — Он кинул пузырек в раковину, и тот чуть не провалился в сток. — Не желаю, чтобы ты ставила на мне свои колдовские опыты с мазями и прочей гадостью, да еще без моего ведома!

— Ну ты, поросенок, я вовсе не колдунья! — Карла нахмурилась. — Ты совсем окостенел от напряжения, а я пытаюсь помочь тебе расслабиться!

Черт побери, а кто довел его до этого напряжения?

— Лучше не надо.

— Но ты по крайней мере стал лучше спать! Раньше ты вскакивал и снова ложился по сто раз за ночь. Таскался на ночные прогулки! Всю ночь бродил вокруг трейлера, как привидение!

— А я-то не мог догадаться почему.

— Извини…

— Учти на будущее: я предпочитаю знать, пробуешь ты или нет на мне свои дурацкие снадобья.

— Но почему? Боишься, что не сможешь контролировать свои действия?

— Да!

Она выудила бутылочку из раковины, положила к другим пузырькам, хранившимся в сумке, и вышла из трейлера с видом оскорбленного достоинства. Марк схватился за край раковины и постоял так немного, полный непонятного отвращения к самому себе.

— Карла!

Выходя из фургона, она порезала ногу обо что-то острое, но только поморщилась: боль внутри была куда мучительнее. Ей срочно требовалось побыть одной. Карла побежала к каменному «мосту» через реку.

Там же укрытие! Дьявол!

— Вернись! — Он побежал следом, стараясь перехватить ее раньше, чем она увидит Кларка.

Ты же хочешь меня, так приходи и бери! Я так старалась помочь тебе… Нога сильно болела. Хотелось очутиться в каком-нибудь тихом темном месте и всласть выплакаться от жалости к себе.

Карла вышла на противоположный берег и стала продираться сквозь густые заросли; сама того не зная, она шла прямо к укрытию. Марк бежал за ней во всю прыть. У него пересохло во рту, пульс скакал как бешеный, на языке вертелись проклятья.

Вконец измученная, она опустилась на поваленное дерево, схватилась за кровоточащую ногу и съежилась. Когда сильные руки подхватили и подняли ее, Карла вскрикнула.

— Ты не ведьма, ты идиотка.

— Зато ты редкий ублюдок! Марк хрипловато расхохотался.

— Прошу прощения.

— Я хотела как лучше, болван безмозглый! — Карла изогнулась и замолотила кулачками по его плечам. — Я твоя жена, Уайтхед, а ты видишь во мне какое-то чудовище!

— Чего ты хочешь?

— Не понимаю…

— Хочешь, чтобы я пал перед тобой ниц, или предпочитаешь поколотить меня?

Карла едва не сомлела.

— Ложись, я спляшу джигу на твоих костях, а потом падай ниц и лежи так весь день!

— Приветствую вас. — Неодобрительный голос его преподобия заглушил пение птиц, журчание воды и шепот теплого ветерка. Карла застонала, а Марк расхохотался.

— Доброе утро, ваше преподобие. — Он наклонился и погладил овчарку. — Что, жарко, дружок?

Придвинувшись к Марку и делая вид, что Карлы здесь нет, священник раздраженно бросил:

— Глазам своим не верю! Вы действительно носите жену на руках, молодой человек! — Он ткнул в Марка костлявым пальцем. — Ее надо держать в узде, или она превратит вашу жизнь в ад! — Его преподобие покачал головой, вынул из кармана мячик, бросил псу и пошел дальше.

Две-три секунды молодые люди смотрели ему вслед. Когда священник скрылся из виду, Марк опустился на поваленное дерево, посадил Карлу к себе на колени и оба покатились со смеху, зажимая себе рты, чтобы не услышал преподобный Блэкшоу.

Отсмеявшись, Марк уперся руками в колени и внушительно пробасил:

— Вы плохо ведете себя, леди! — У него все еще тряслись плечи.

— Понять — значит простить. — Карла, соскользнувшая наземь, сидела, прижимая ладони к нывшему от хохота животу.

— Иди с миром, грешница… Чем хочешь заняться?

— Ничем. Целый день буду гонять лодыря. А вечером отправлюсь на танцы.

— Ну что ж, пошли, раз уж ты хочешь все делать вместе.

Не смей целовать ее, олух! — завопил внутренний голос, когда Марк уже наклонился к ней. Или хотя бы сначала выясни то, что тебе нужно знать!

Тем временем Карла, сидевшая у его ног, подняла глаза и мягко улыбнулась.

— Не надо. Пусть преподобный Блэкшоу имеет зуб только на меня. — Она рывком поднялась.

— Ты была права, я боюсь дать себе волю, — вырвалось у Марка. Карла наморщила лоб, пытаясь осознать эти слова. Темные очки не мешали понять, что он говорит правду. Она обняла его за шею, и Уайтхед уткнулся лицом в ее нежную грудь.

— Что-то не похоже, что ты собираешься падать ниц… — Карла хотела спросить, почему он так боится себя, но вместо этого скользнула к мужу на колени, успев подумать, что ей, видимо, не дано проникнуть в тайны мужской психологии.

— Мне нужно время.

— У нас его полным-полно. — Мягкие губы прижались к губам Марка, и он задрожал от сдерживаемого желания.

Внезапно Карла вскочила и бросилась к реке промывать раненую ногу. Что значит какой-то крошечный порез по сравнению с мучениями Уайтхеда, столько времени проведшего на краю пропасти!

Она села, плеснула водой на ранку, зашипела от боли, но тут же умолкла, услышав за спиной шаги.

— Дай глянуть.

— Что? — Карла тут же сунула ногу в прозрачную воду, но вымыть руки не успела.

— Ты вся в крови!

— Да ну, пустяки…

— Карла, нельзя быть такой легкомысленной! Тебе нужна прививка от столбняка.

— Я делала ее в прошлом году.

— Покажи ногу.

— Ничего там нет.

— Ладно… — Карла озадаченно посмотрела на опустившегося рядом мужа. Он наклонился и прошептал: — Сейчас я раздену тебя, не сходя с этого места, и осмотрю каждый дюйм твоего тела!

— Нет, для таких игр еще слишком рано. — Она вынула ногу из воды и положила ее на бедро Марка.

— Послушай, если ты действительно собираешься вечером на танцы, нужно прижечь порез, а то на ногу не наступишь.

— Бессовестный шантажист! — Она сморщила носик.

Марк сгреб ее в охапку и понес к каменному броду.

— Похоже, ты понимаешь, что делаешь… — Карла охнула, когда он брызнул на рану антисептиком. — Какой ублюдок измазал нам зеркало?

Марк надевал кроссовки. Когда он помчался за ней следом, кажется, все было нормально. Ничего, сейчас он его отмоет.

— Вообще-то понимаю. Я ходил на курсы оказания первой помощи… А ублюдок был, наверное, больной.

— Тебе надо было стать доктором, Уайтхед. У тебя ужасно соблазнительные руки. — В его огромных лапах маленькая ножка цвета слоновой кости казалась изящной статуэткой.

— Дорогая, доктор из меня такой же, как из тебя сиделка, — мрачно возразил Марк.

— Почему это?

Он заклеил ранку кусочком пластыря.

— Пусть уж лучше все остается как есть. — Его твердые губы тронула улыбка. — Но если ты все-таки изберешь эту профессию, не подходи к мужчинам на пушечный выстрел. — Увидев в зеленых глазах недоумение, он объяснил: — Когда сиделки моют лежачего больного, им не положено отпускать комментарии типа: «О, Уайтхед! Он же у тебя твердый как камень!»

Карла сконфуженно хихикнула и не нашлась, что ответить. Наконец она пролепетала:

— Я тогда так обрадовалась… Марк помог ей встать.

— Я обрадовался еще сильнее.

— Ты весь вечер будешь в темных очках? — Карла спрыгнула с подножки трейлера на упругую траву. Марк запирал дверь, и она обращалась к его широкой спине.

— Посмотрим. — Он повернулся и положил ключи в карман черных джинсов. — Если там будет очень светло, то да… Билеты взяла? — Она похлопала себя по животу, и брови Марка взлетели вверх. — Хочешь сказать, что ты их съела?

Карла закатила глаза, развязала узел, которым были стянуты полы рубашки, и задрала короткую черную маечку, под которой оказался телесного цвета пояс для денег.

— Они тут.

— Господи, как ты их будешь доставать? — выдавил изумленный Марк. — А если эта дурацкая штука перевернется задом наперед? — Он в голос захохотал, не обращая внимания на убийственный взгляд Карлы, а потом добавил: — Отдай-ка лучше билеты мне. Я не хочу, чтобы твой стриптиз возбудил все мужское население Джанипер Фоллс!

Карла протянула билеты, но ее ответ оказался неожиданно твердым:

— Есть только один мужчина, которого я хочу возбудить.

Эти слова ошеломили Марка: он покраснел и с трудом оторвал взгляд от ее соблазнительного тела. Не выйдет, я вовсе не тот мужчина! — завопил внутренний голос.

— Ты готова? — намеренно сухо спросил он. — Мы уже опаздываем.

— Разумеется, готова.

Уайтхед зажег маленькую наружную лампочку над дверью, чтобы было легче возвращаться, и они пошли через густой лес. При этом Марк размышлял, способна ли Карла рассердиться на него всерьез и надолго.

— Между прочим, со дня свадьбы это наш первый выход в свет.

— Угу. — Марк отступил в сторону, пропуская Карлу на узкую каменистую тропинку, ведущую к дороге.

Это было ошибкой. От ее фигуры, которую он теперь лицезрел сзади, веяло такой чувственностью, что стало нечем дышать. Хотя, казалось бы, что тут такого: ковбойские джинсы, спущенные на бедра…

— Мне здесь нравится. — Карла бегло улыбнулась ему через плечо и с удовольствием осмотрела сильную фигуру мужа. Черная рубашка, такие же джинсы, белая майка, подчеркивающая свежий загар, вьющиеся темные волосы — как же он красив!

— Тебе не холодно?

— Немножко. — Неуверенная улыбка жены заставила Уайтхеда обнять ее за плечи; при этом он не удержался и погладил ее по руке.

— Уже близко. Скоро придем. — Впереди показалось приземистое здание, окруженное фонарями. На большом плакате было написано: «Закрытие сезона. Еда и напитки. Оркестр Грега Гоуэра, музыка в стиле «кантри». Вход только по билетам».

Стоявшие у входа две девушки были одеты в костюмы певичек из салунов Дикого Запада. В замысловатых прическах раскачивались длинные разноцветные перья.

— Вот это да! — не удержавшись, фыркнула Карла и тут же представила себе, как бы смотрелся ее муж под руку с одной из этих красоток. Может, зря она купила эти чертовы билеты и отдала их ему?

— Мы знакомы, прекрасный принц? — сладострастно выдохнула одна из девиц, игнорируя Карлу.

— Возможно, — равнодушно бросил Марк.

— Еда и напитки — направо по коридору. Проходите, друзья. — Вторая красотка вручила Карле пару стаканов и завернутые в салфетку столовые приборы. — Чувствуйте себя как дома. Развлекайтесь!

Судя по тому, сколько народу набилось в это помещение, девица повторила эти слова раз двести и набила себе мозоль на языке.

Карла оглянулась на Марка. Первая хищница облизывалась, прожигала его глазами, и Уайтхед явно находился в затруднении. Ему нужна помощь, решила Карла. Она положила приборы на стол, вынула билеты из пальцев мужа, помахала ими перед носом обнаглевшей девицы и насмешливо улыбнулась, отказываясь сравнивать ее привлекательность со своей неотразимостью.

— Вы слишком раздеты, милочка, чтобы весь вечер стоять на сквозняке. Надели бы какую-нибудь кофточку, что ли…

Наконец глаза пираньи оторвались от лица Марка и уставились на Карлу. Ага… Считает, что я заткнусь от одного уничтожающего взгляда.

Может, в былые времена этот номер и прошел бы, крыса пернатая, но теперь поздно! Она снова взяла стаканы и сунула их Марку. Выражение его глаз сквозь темные очки разобрать было невозможно, но отвести их от этой полуголой сирены было явно непросто. И тут Карла громко прошептала, чтобы слышали все вокруг:

— Закрой рот, Уайтхед, мини-лифчиков не видал, что ли?

— Эй, парень! — прозвучал в наступившем молчании голос его преподобия. — Прими к сведению мои советы насчет твоей супруги, иначе будет поздно! — Священник покачал головой, осуждающе посмотрел на Карлу и протянул пиранье свой билет. Затем он обнял не успевшую опомниться супружескую пару за плечи и подтолкнул в сторону главного зала.

— Конечно, конечно, — усмехнулся Марк. Вот уж этой встречи он никак не ожидал… Джулия! Та самая, которая обучала его азам секса. Похоже, с тех пор она далеко продвинулась на избранном поприще.

— Встретимся после перерыва! — объявил солист, закончив первое отделение концерта. Толпа зааплодировала, засвистела и двинулась в сторону буфета.

— Давай съедим что-нибудь, — сказала Карла, поймав рассеянный взгляд мужа. — Послушай, Уайтхед, сиськи у нее, конечно, здоровенные, но постарайся справиться с собой. Когда она распустит корсет, ее сокровище можно будет несколько раз обмотать вокруг талии.

Марк, пораженный неожиданной встречей, сконфуженно кашлянул. Пусть лучше Карла думает, что он сражен пылкими взглядами Джулии, чем докопается до истины.

Пока публика закусывала, оркестр что-то тихо наигрывал под сурдинку. Когда все приобщились к чаше с пуншем, музыканты вернулись на площадку, и раздалась быстрая танцевальная мелодия.

— Принести тебе еще? — спросил Марк, когда Карла залпом осушила стакан чуть пряного фруктового напитка.

— Да, пожалуйста. Тут такая жара, что никак не напьешься.

— Слушаюсь, мадам. — Уайтхед шутливо поклонился и отправился к чаше. Ничего страшного. В худшем случае она напьется и уснет где-нибудь в уголке. Марк невольно усмехнулся, вспомнив сцену в фойе. Какие выражения, какие ядовитые комментарии! Оказывается, ей палец в рот не клади…

— Что тебя развеселило? — Она взяла стакан и разом отпила половину.

Марк отсалютовал ей бокалом.

— У входа ты меня просто потрясла.

— Мне показалось, что ты нуждаешься в помощи. — Карла хмыкнула, сделала еще глоток и обмахнулась рукой. — Господи, какая жара! — Она развязала полы рубашки и оставила их висеть.

— Потанцуем? — Марк следил за Джулией, направлявшейся прямиком к нему. Нельзя дать им встретиться. Лицо Карлы озарила улыбка, и в этот момент оркестр, как по заказу, заиграл медленную романтическую мелодию.

Все было бы неплохо, если бы Карла не сбросила с себя рубашку, оставшись в черной маечке с короткими рукавами, подчеркивавшей ее прелести.

Освещение было мягким и тускловатым.

— Давай оставим стаканы, — прошептала Карла, прижимаясь к нему грудью.

— Да, конечно. — Он едва не швырнул стаканы на стол, дрожа от знакомой близости.

Такая ласковая, мягкая, такая… женственная. Он напомнил себе, что уже давно не имел контактов с противоположным полом и именно поэтому так реагирует на Карлу, принадлежащую его брату.

Но тело не желало поддаваться на уговоры. Пушистые волосы Карлы касались его шеи; в том месте, где тело прижималось к телу, разгоралось жгучее пламя. Ямочки на щеках соблазняли прикоснуться к ним языком или хотя бы кончиком пальца. В том момент он был уверен, что смотрит на нее взглядом Кларка. Она узнала этот взгляд. Если бы это было не так, Марк бы сразу понял. К этому дню он изучил все выражения лица Карлы и понимал их. Так же хорошо он научился разбираться в ее интонациях. Перед ним стояло несколько сложных задач: держать Карлу подальше от Джулии, не дать ей встретиться с Кларком и…

Танец кончился, и сразу же зазвучало что-то ритмичное. Карла встала на цыпочки и быстро поцеловала Уайтхеда.

— Это было прекрасно. Теперь ты посиди, а я принесу чего-нибудь попить.

Она отсутствовала довольно долго. Похоже, все в зале ринулись на водопой. Карла долго стояла в очереди к большой чаше с сангрией и чуть не уронила стаканы, когда кто-то ущипнул ее. Такого не случалось уже целую вечность. Она не знала, как реагировать на весело улыбавшегося ей подвыпившего мужчину в ковбойской шляпе.

— У такой красотки должен быть кавалер, чтобы ходить за выпивкой! — Он указал пальцем на стаканы. — Давайте, я помогу.

— Все в порядке, не нужно, — ответила Карла, разыскивая мужа взглядом. Наконец она увидела его. Пернатая полуголая пиранья грудью навалилась на разделявший их столик. И Марк не делал попытки отодвинуться. — Хотя… Может быть, вас обслужат быстрее.

— Вот, держите, юная леди. — Через минут он передал ей полные стаканы. — Может, потанцуем?

Пиранья уже одолела стол и лежала почти на Уайтхеде. А он смеялся! Наблюдая возмутительную сцену и то и дело прикладываясь к стакану Карла взвешивала возможности. Выдержать еще один раунд с грудастой крысой или пойти танцевать с пьяненьким кавалером? А может, сделать и то и другое?

— Не думайте, что я пьян. Я неплохо танцую. — Мужчина нахмурился, видя, что Карла опорожнила один стакан и припала к другому. — Это крепкая штука, — предупредил он.

— Какого черта! — Карла пожала плечами. — У меня медовый месяц, могу я развлечься?

— Медовый месяц? — Брови собеседника задрались так высоко, что ковбойская шляпа чуть не свалилась с головы на спину. — Ну… э-э… может… — Но Карле хватило одного взгляда на распластавшуюся на столе дамочку и довольного мужа, чтобы принять решение.

— Вот что, идем танцевать. Сию же минуту! — Она схватила мужчину за руку, не оставляя ему выбора.

— Знаете… э-э… — занервничал потенциальный партнер. — А муж-то… — Он судорожно оглянулся. — Он у вас сильно здоровенный?

— Как лось! — Она захохотала. — Не волнуйтесь, в данный момент он чертовски занят!

— Тогда ладно. — Он притворялся, что успокоился, но не слишком успешно.

Затем «ковбой» с неожиданной силой увлек Карлу в сторону оркестра, по пути поинтересовавшись ее именем.

— Минутку, Карла… — Он оставил ее у эстрады, поднялся на сцену и что-то прошептал на ухо Грегу Гоуэру. Тот ответил кивком, поднял большой палец и подмигнул, не переставая дирижировать оркестром.

Когда Карла снова посмотрела на эстраду, ее спутника и след простыл.

— Ну, а теперь, леди и джентльмены, — объявил солист, — я только что узнал, что среди нас находятся новобрачные, которые проводят здесь свой медовый месяц! — Он широким жестом представил публике Карлу, которая широко раскрыла глаза и впала в легкий столбняк. — Как зовут вашего мужа, милочка?

— Кларк Уайтхед. — О нет! Не думает же он…

— Кларк Уайтхед! — на весь зал прогремел певец. — Не могли бы вы оказать нам любезность и подняться сюда?

Марк не верил своим ушам. Какой-то идиот на весь зал объявлял присвоенное им имя!

— Извини, Джулия. — Он надел темные очки. — Я должен свернуть шею своей жене.

— Подумаешь, дорогой… Здесь ты никого этим не удивишь. — Она грациозно поднялась на ноги и беспечно улыбнулась. — Это одна из старых добрых традиций Джанипер Фоллс. — На ее лице ясно читалось желание, чтобы он сделал это поскорее. Пока он шел через толпу, Джулия держалась рядом.

Карла не то с гримасой, не то с улыбкой смотрела на зловещее лицо приближавшегося мужа.

— Прошу сюда. — Певец явно получал удовольствие от пикантной ситуации.

— Что за дурацкие игры? — прорычал Марк, фальшиво улыбаясь, затем схватил Карлу за локоть и помог подняться на сцену.

Он мог бы догадаться обо всем еще до того, как прозвучал ответ:

— Мне показалось, что тебя пора спасать от пираньи.

Марк потряс головой.

— Ты в своем уме? — Они стояли в обнимку перед известным певцом.

— Карла и Кларк, правильно? — Солист поднес им микрофон.

— Да.

— Прекрасно, друзья. Давайте-ка все вместе поприветствуем молодую пару, проводящую медовый месяц в Джанипер Фоллс. Посмотрите, как они счастливы!

Толпа заорала, засвистела, захлопала, и Марк с Карлой обменялись натянутыми улыбками. Его ничем не проймешь, подумала Карла.

— Как насчет того, чтобы сделать столь любимую в Джанипер Фоллс арку? Специально для новобрачных.

Марк слегка поклонился, как бы в благодарность, и шепнул жене на ухо:

— Привлечь мое внимание можно было и более легким способом! — Именно так ему всегда представлялся ад: стоять на сцене под взглядами нескольких сотен людей. Кошмаром было уже то, что каждый мог задавать ему вопросы.

Карла развлекалась от всей души. Кларк, лидер по натуре, невозмутимо самоуверенный, сейчас явно чувствовал себя не в своей тарелке. Она захихикала, а Уайтхед свел брови и сузил глаза.

— Ты пьяна? — Краем глаза он уловил, как что-то упало к его ногам, но не обратил внимания. Во всяком случае, это не был кабель от микрофона.

— Ах, как весело! — Она прислонилась к его плечу, закрыла глаза и блаженно вздохнула.

— С вами все в порядке? — спросил певец, прикрыв ладонью микрофон.

— Да! — Карла крепко обняла мужа за талию. — Мне никогда не было так хорошо.

Целую минуту Марк и Карла, пригнувшись, шли под аркой сомкнутых рук. Люди притопывали в такт песне, которую играл оркестр. Позади них арка рассыпалась, и все хлопали в ладоши в том же ритме. Кто-то осыпал их лепестками цветов, они пожимали чьи-то руки…

Очевидно, в старые времена молодоженов проводили под каменной аркой, символизировавшей долгую и крепкую семейную жизнь. Марк знал об этой традиции, но теперь, когда дело коснулось его самого, думал только об одном: эти люди не знают, кто он.

Карла же как губка впитывала в себя добрые пожелания от совершенно незнакомых людей. Впервые после официальной церемонии она чувствовала себя замужем; ей было весело и легко. Приближался конец живой арки, а ей так хотелось, чтобы она продолжалась вечно! Хотелось навсегда запомнить ее до мельчайших деталей. Выйдя наружу, Карла инстинктивно взяла мужа за другую руку, поднялась на цыпочки и поцеловала. Поцелуй был коротким, но мучительно сладким. Вокруг опять раздались приветственные крики и аплодисменты.

В конце арки стоял священник. Увидев счастливую пару, сильная половина которой старалась скрыть эмоции после страстного поцелуя, даже этот мрачный тип ощутил желание поздравить новобрачных.

Так или иначе, но Марк и его преподобие пожали друг другу руки, и последний возгласил:

— Счастья, сын мой! — В душе он позавидовал его высокому росту, красивой фигуре и даже тому, как изящно тот вытирает пот тыльной стороной ладони. — Ну ладно, ступайте, а то мне кажется, что ты несколько… взволнован. — Затем он коротко пожал руку Карле и сурово добавил: — А вот вы, молодая леди, не очень.

Глядя на ошарашенное лицо Карлы, Марк расхохотался.

— Мы поработаем над этим, — заверил он его преподобие, размышляя, как бы им поскорее покинуть это место. Поздно! Сквозь толпу уже пробирался полицейский в форме. Марка словно пригвоздили к полу. Полицейский коснулся плеча священника.

— Добрый вечер, преподобный Блэкшоу. Пора было немедленно убираться отсюда.

— Ах, это вы? — Его преподобие обернулся и пожал протянутую руку. Тем временем оправившийся от страха Марк пытался утащить Карлу в толпу, чтобы незаметно пробраться к выходу. — А мы тут только что дали этим новобрачным наше благословение.

— Великолепно.

— Мистер и миссис Уайтхед, — обратился к ним священник, — разрешите представить вам местного констебля, Мартина Олдертона. — Они обменялись рукопожатиями, и Марк заметил, что ослепительная улыбка Карлы заставила местного блюстителя порядка заморгать, как от солнца. — В его и моем ведении, — продолжил Блэкшоу, — находятся две ближайшие деревни. Мартин живет в Портсли. Что тебя принесло сюда, Мартин? Приехал повеселиться с нами, парень?

— Боюсь, что нет, — вздохнул тот. — Тут у вас парочка машин заблокировала дорогу. Мне велено перегнать их в другое место. Кто-то позвонил и пожаловался, что пришлось сделать крюк миль в десять.

— Справедливо. — Преподобный Блэкшоу показал на сцену. — Подойди к Грегу, он сделает объявление.

— Было приятно познакомиться. — Мартин Олдертон улыбнулся. — Желаю хорошо повеселиться.

— Спасибо. — Карла уютно прижалась к боку мужа. Марк кивком поблагодарил констебля.

Мартин пробрался сквозь толпу, поговорил о чем-то с Гретом Гоуэром. и тот охотно попросил хозяев машин передвинуть их дальше по улице.

— Наступил момент, которого я ждал весь вечер. — Солист жестом призвал зал к тишине. — Есть ли здесь человек, который захочет нам спеть?

Раздалось несколько возгласов, а на сцену удивительно быстро вышел первый желающий. Конкурс певцов-любителей шел бойко и весело. Кто-то пел лучше, кто-то хуже; последних поддерживали особенно горячо. Зрители вернулись на свои места и жадно следили за представлением.

— Уайтхед… — Глаза Карлы расширились от ужаса.

— Что случилось?

— Мое кольцо! Я потеряла кольцо! Опять! — На ее глаза навернулись слезы. — Я должна найти его!

— Успокойся, моя радость. — Он встал. — Мы попросим солиста сделать объявление.

Сердце Марка сжалось от чувства вины. Все это — замужество, арка и лепестки цветов — значило для Карлы слишком много.

— Наверное, оно осталось на сцене. Я помню, что-то упало у моей ноги. Я просто не обратил внимания…

Не успел он закончить, как Карла ринулась к эстраде, бегом поднялась по ступенькам и затормозила рядом с певцом, который пожимал руку последнему участнику.

— Черт побери! — выругался Марк. С Карлой всегда случается что-нибудь нелепое и неожиданное. Она не останавливается, чтобы подумать. Поразительная натура!

Влетев на сцену, Карла тут же обнаружила свое кольцо, лежавшее под ногами у певца. Она стремительно схватила его и надела на палец.

— Спасибо, огромное спасибо! — Карла послала солисту благодарную улыбку. — Я уже думала, что потеряла его…

— А я-то решил, что вы поднялись сюда спеть нам!

Под влиянием нескольких бокалов пунша и сангрии внутренние запреты затрещали по швам. Карла на секунду погрузилась в мечты. Ей всегда хотелось петь. В ушах звучал нежный и гармоничный голос матери, но Карла стеснялась… Однако кровь бурлила, и соблазн был слишком велик.

— С удовольствием! — Она улыбнулась, играя ямочками на щеках.

Марк съежился, гадая, где тут запасный выход.

Толпа, уже выразившая свою симпатию молодоженам, приветствовала это решение радостным гулом. Когда ведущий объявил, какую песню выбрала Карла (а это была хорошо известная чувствительная песня в стиле «кантри», с исполнением которой мог справиться только профессионал), Марк стал подозревать, что никто не заметит его бегства.

Пожалуйста, не делай этого… Жгучее любопытство приковало его к креслу. Когда зазвучал роскошный грудной голос Карлы, у него, как и у многих в зале, перехватило дыхание, а рука медленно стянула вниз темные очки.

Она стояла у микрофона так, словно родилась на сцене. Голос свободно и без напряжения поднимался на высоту, до которой большинство выступавших и не мечтало дотянуть. Этот дивный голос не столько ласкал слух, сколько притягивал к себе внимание и не отпускал его. Марк был очарован голосом Карлы и ее удивительным талантом. Неужели это заметил только он? На секунду оторвавшись от сцены, он огляделся по сторонам и увидел, что женщины стараются сдержать слезы и мечтают, чтобы у песни был другой, счастливый конец.

Когда голос Карлы упал почти до шепота и осталось всего несколько аккордов, сопровождавших слова: «Все кончено, живи один. Воспоминания лучше обещаний, которые ты не в силах сдержать…», женщина за соседним столиком горько всхлипнула.

Марку показалось, что рядом кто-то закурил: глаза защипало, и он начал усиленно моргать. Соседка наклонилась к нему и с чувством сказала:

— У вашей жены необыкновенный талант.

— Спасибо. — Да, это был именно талант, и, когда Карла взяла заключительную ноту, Марк вместе со всеми вскочил на ноги и крикнул «браво!» Эхо повторяло восторженные крики.

Видя знакомую полуулыбку, ямочки на щеках и волосы, сиявшие в свете прожекторов, он ощущал что-то до смешного похожее на гордость.

Улыбающаяся Карла наклонилась к микрофону.

— Спасибо вам всем огромное! Я давно не пела и с удовольствием спою еще, только дайте мне минутку отдохнуть!

Он словно увидел ее впервые. Особенно впечатляло, что на этот раз он смотрел на нее глазами других людей. Теперь это уже не та застенчивая и скромная девушка, которая была рядом с ним и всеми силами заставляла его жить. Теперь она виделась ему изящной, но сильной и энергичной женщиной, обладавшей голосом с диапазоном от ангельской нежности до сурового драматизма, от которого мурашки бежали по коже.

Ведущий подал ей стакан воды, который Карла с жадностью осушила. Зал бушевал: крики «бис», свист, топанье ног. Карла о чем-то быстро поговорила с оркестром, певец на секунду исчез и вернулся с гитарой.

Тут потрясенный Марк окончательно утратил дар речи.

— Я написала эту песню давным-давно, но ее никто никогда не слышал. Это мой подарок всем в знак признательности за то, что вы сделали этот вечер совершенно необыкновенным.

В зале воцарилась такая тишина, что стало слышно уханье совы на росшем неподалеку дереве. Карла стояла перед микрофоном, закрыв глаза, собираясь с силами и отсчитывая такт.

Она коснулась одной струны, затем другой, — словно пробовала мелодию, а затем начала петь.

Иди по жизни медленно.

Если будешь спешить, ничего не увидишь.

В жизни есть много такого, что не разглядишь на бегу.

Так иди по жизни медленно, милый,

Иначе ты не заметишь,

Что для меня в тебе весь мир.

Оркестр подхватил мелодию. Карла обернулась, послала музыкантам теплую улыбку и продолжила петь. Публика снова замерла, завороженная голосом, который погружал сердца в океан нежности. Умелые пальцы извлекали из гитарных струн серебристые звуки. Если первой песней она покорила жителей Джанипер Фоллс, то второй сразила их наповал.

И Марка тоже.

Карла замедлила темп, прикрыла глаза, глубоко вздохнула, затем отыскала глазами мужа и посмотрела ему в лицо.

Даже если я умру, стараясь доказать это.

Милый, знай правду:

Ты значишь для меня все,

И я хочу заменить тебе весь мир.

Пока Карла кланялась, благодарила публику и возвращала гитару, Марк пробирался к эстраде. Уайтхед совершенно забыл, что она пьяна. Очень пьяна. Когда все в едином порыве подняли руки вверх и устроили овацию, Марк потерял Карлу из виду и почувствовал панику.

— Кажется — воскликнул певец, — благодаря нашей очаровательной новобрачной сегодня вечером я остался без работы! — Аплодисменты не утихли даже тогда, когда он помахал рукой; прося внимания. — Заслуженная оценка прекрасной работы, дамы и господа! Но, может, мы наконец вспомним о муже и отпустим Карлу к нему?

Однако дамы и господа не сдавались. Жители Джанипер Фоллс только что открыли талант и не собирались выпускать его из рук.

Карла вела себя с грацией и непринужденностью, которыми обладают только профессиональные артисты. Голосом, хрипловатым от волнения, она сказала:

— Думаю, мой муж не будет возражать, если последнюю песню мы споем хором.

Вместе с певцом, оркестром и всей публикой Карла запела быстрый танцевальный мотив, соревнуясь с Грегом, оттеняя и ведя партию вместе с ним. Ее высокий и ясный голос сливался с голосом солиста, глубоким и волнующим.

Когда певец поблагодарил Карлу, поцеловал в щеку, а потом поднял ее руку, повернувшись к публике, толпа зрителей взорвалась восторженными криками.

— Если вам когда-нибудь понадобится работа… — шепнул Грег и сунул Карле визитную карточку, которую она спрятала в задний карман джинсов.

— Я не забуду об этом, Грег Гоуэр! — Она улыбнулась и легко сбежала по ступенькам. Тем временем певец начал новую песню, облегчая ей отступление.

Марк, в голове которого не осталось ни одной мысли, шел ей навстречу. Люди останавливали Карлу, восхищались и жали ей руку. Даже вне сцены она была окружена всеобщим вниманием и наслаждалась им.

— С тобой все в порядке? — Он встал сбоку и обнял ее за плечи. Проход быстро расчистился. Люди охотно уступали Карле дорогу, но и Марк внес в этот процесс свою долю.

— Рада снова видеть тебя. — Она хрипловато рассмеялась и обняла его за талию. — Я думала, меня разорвут на кусочки.

— А я на что? Я бы этого не допустил. — Они прошли в заднюю часть здания, где было прохладнее. И только здесь Марк понял, что нисколько не покривил душой. — Хочешь пить?

Она кивнула, чувствуя одновременно усталость и дикое возбуждение.

Марк усадил ее и быстро вернулся, держа в руках стакан.

— Ох, как хорошо, — сипло сказала она. — В горле саднит. Сказывается отсутствие практики.

Как только Уайтхед опустился рядом, она положила голову ему на плечо. Их пальцы переплелись.

— Не могу поверить. Я не помню, чтобы ты когда-нибудь пела. Иначе я бы этого не забыл. Это было чудесно.

— Я никогда тебе не говорила, — просто ответила она, потом зевнула и улыбнулась. Ее влажные от воды губы были так близко, что искушение стало невыносимым. Едва здравый смысл на секунду перевел дух, как Марк тут же приник к ее рту. Он клятвенно пообещал своей совести, что вынесет себе строгий выговор. Потом. Утром…

Карла лениво потянулась. В воздухе витал дразнящий аромат кофе. Ее взгляд упал на незнакомые светлые занавески, которыми играл легкий ветерок, и, встревожившись, она тут же села.

— О! — Она прикрыла рот рукой, стараясь скрыть смешок. — Привет!

— И тебе тоже. — Улыбающийся Марк вышел из ванной, голый до пояса, в расстегнутых джинсах. Его чудесные волнистые волосы были тщательно расчесаны. При виде груди Карлы у него потемнели глаза. Затем он поднял взгляд и спросил: — Как спалось?

— Наверное, хорошо. — В ее глазах снова заискрился смех. — Я ничего не помню. Где мы?

— Там, где есть постель и завтрак. — Он чуть улыбнулся, явно забавляясь. — Я прикинул, что тащить тебя на спине до самого трейлера — это уж слишком.

Карла застонала и закрыла лицо руками.

— Уайтхед, если я сделала что-то предосудительное, лучше оставь меня в неведении! — Она искоса посмотрела на мужа, пытаясь понять его реакцию, но лицо Марка осталось невозмутимым.

— О, ты была неподражаема! — Его взгляд обжигал, как дыхание костра.

— Ну и слава Богу, — сказала она в спину наливавшему кофе мужу. Неподражаема? Может, ночью мы любили друг друга, а я ничего не помню? Нет, этого бы я не забыла… А может… И тут она вспомнила. Пение, волна вдохновения, высокая как никогда раньше, и то, как он был нежен с ней после выступления. Он это имел в виду?

Было бы в высшей степени оскорбительно, если бы Кларк наконец переспал с ней, а она бы ничего не помнила. Особенно учитывая их отношения! Совершенно очевидно, что он просто раздел ее и спал рядом. Острый мужской запах пропитывал постель.

Пожалуй, лучше перехватить инициативу. Карла улыбнулась мужу, протянувшему ей фарфоровую чашечку с кофе. Лучше так, чем тешить его самолюбие. Но сперва она наведет пару справок. Надо же выяснить, излечился ли он.

— Надеюсь, я не грубила тебе? — Она отхлебнула крепкий горячий кофе. — На меня всегда жалуются, что когда я выпью, то не отличаюсь большим… э-э… тактом.

Он сел на широкий подоконник и внимательно посмотрел на жену. Интересно, что она помнит?

— Я слишком хорошо воспитан, дорогая, чтобы повторять вслух то, что ты говорила.

— Зато теперь ты понимаешь, почему я стараюсь пить пореже. — Она снова походила на растрепанного ангела.

Карла физически ощущала скользивший по ней взгляд. Он напоминал прикосновение руки. Но познала ли она это прикосновение?

— Думаю, имеется целый запас историй про твои пьяные похождения… — Уайтхед шутил, однако его глаза оставались серьезными.

Марк разрывался между желанием натянуть простыню на это умопомрачительное тело и противоположным ему стремлением содрать эту тряпку к дьяволу, и черт с ними, с последствиями! Этой ночью, проведенной рядом с ней, и пять минут казались годами, а Карла во сне еще и прижималась к нему. Разве можно такое выдержать? И теперь тоже нужно держаться спокойно.

— Радость моя, как только ты сможешь пошевелиться, нам принесут завтрак.

— А я успею принять душ?

— Да. — Марк сделал ошибку, повернувшись к ней и увидев на расстоянии нескольких дюймов ее заспанное, но нестерпимо милое лицо. — Ох, — только и вырвалось у него.

Он сунул руки в карманы джинсов, чтобы не коснуться ее волос и соблазнительных округлостей. Но Карла не признавала никаких ограничений. Она протянула руку и положила ладонь на его голое плечо.

— Скажи мне только одно… Я должна извиниться перед тобой?

Марк только слегка усмехнулся и покачал головой. Как можно было говорить, если на ее бедрах оставалась лишь полоска голубого шелка?

Как же я его люблю. Карла закрыла глаза и стиснула зубы, чтобы не произнести этого вслух. Когда Марк кончиком пальца обвел контур ее губ, она вся задрожала.

— Что же это такое, о чем ты не можешь мне поведать?

Ах, какой у него голос! Пусть он звучит чуть грубее, чем обычно, но действует так же безотказно.

— Откуда ты знаешь? — Ее зеленые кошачьи глаза раскрылись от изумления.

— Может быть, я начинаю узнавать тебя… снова, — все же сообразил добавить он, хотя был взволнован ее близостью как мальчишка. — Ну что, скажешь?

— Нет! — Она поднялась на цыпочки и поцеловала его, затем с усилием оторвалась от этого увлекательного занятия и отправилась в ванную.

Марк сделал глубокий вдох, открыл окно настежь, оперся локтями о подоконник и позволил свежему утреннему ветерку охладить разгоряченное тело. Он же не слепой, чтобы по лицу Карлы не понять, о чем она думает. Эта женщина любит того, кем, по ее мнению, он является. Уайтхеда охватила печаль: он не тот, кому она хочет принадлежать.

Она любит не его, а Кларка.

За стенкой послышался шум воды. Марк стал натягивать рубашку, повторяя привычное заклинание: это не твоя женщина! Вскоре шум прекратился, и Марк тоже перестал мучиться. Он презирал себя за слабость и неспособность контролировать развитие их отношений. Он вернулся к окну, бездумно наблюдая за лепестками, осыпавшимися с розовых кустов.

Розовые лепестки… Он никогда не видел, чтобы женщина была так счастлива, как была счастлива Карла вчера вечером. Марк тихонько выругался. Ведь он собирался по возвращении в трейлер наконец рассказать ей правду. Теперь, при свете дня, решимость оставила его…

— Разве вы не чувствуете похмелья, милая? — удивилась хозяйка пансиона, увидев жизнерадостно щебечущую Карлу.

— Нет, что вы, я прекрасно себя чувствую и ужасно проголодалась!

Марк расхохотался.

— Стыда у тебя нет, женщина! Многие горько расплачиваются за подвиги, подобные тем, что ты совершила вчера!

— Из вас двоих более усталым выглядит муж, дорогая. — Женщина поставила перед ними тарелки и подмигнула Марку. — Похоже, он совсем не спал сегодня, а?

Да, не спал, ну и что?

— Спасибо, — отрывисто ответил он. Пусть его считают грубияном. Он измучен, вляпался по самые уши неизвестно во что, да еще эта веселенькая игра в мужа-импотента…

Они плотно позавтракали и выпили целый чайник. Затем Марк опять подошел к окну и выглянул на улицу. Неожиданно он ощутил пристальный взгляд волшебных зеленых глаз.

— Что?

— Мне почему-то казалось, что глаза у тебя голубые. — Она засмеялась над собой и пожала плечами. — Похоже, их цвет меняется от твоего настроения.

— А сейчас я в каком настроении?

— Не знаю. — Карла оперлась подбородком на руки. — А хотелось бы.

— Вам бы следовало подумать об артистической карьере, дорогая, — сказала хозяйка, придя за пустыми тарелками. — Нельзя, чтобы такой голос никто не слышал.

— Спасибо. — Карла побледнела.

При словах доброй пожилой леди на ее лице появилась тревога, которой Марк до сих пор не видел. Господи помилуй! Он сцепил руки под столом, чтобы справиться с желанием прижать ее к груди. Нет! Он больше не выдержит! Этому должен настать конец. Сегодня, сейчас!

Позже. Когда они будут одни.

Прощаясь, хозяйка еще раз напомнила Карле о карьере певицы, пожелала им счастья, помахала вслед и крикнула:

— По радио обещали бурю! Следите за рекой!

Они не услышали предупреждения: рядом прошумела машина, да и мысли у обоих были заняты совсем другим.

— Карла… Когда мы вернемся домой, я хочу кое о чем поговорить с тобой.

Если бы Карла не держала его под руку, то наверняка упала бы. Конечно, он хочет сказать, что их брак не получился. Она знала это так же верно, как по сгустившимся тучам знают о приближении бури. Карле хотелось броситься ему на шею и заставить забыть, никогда не произносить эти роковые слова.

Она изо всех сил сжала челюсти, чтобы подавить растущую боль, и бессознательно пошла медленнее, стремясь отдалить неизбежное. Ничего, от этого не умирают, внушала себе она. Ты будешь жить долго, сто лет. Когда-нибудь боль пройдет…

Марк ощущал ее молчаливую боль. Она знала, о чем пойдет речь. Или думала, что знает. О Господи! Он посмотрел на небо, словно ждал оттуда помощи. Тем временем Карла шла по узкой тропинке к трейлеру. Был ли выход? Если бы он мог оставаться Кларком… Нет! Черт побери, о чем ты думаешь. Уайтхед? Захотелось завыть в голос, когда Карла почувствовала его колебания и обернулась.

Ветер трепал ее волосы, улыбка была деланной и не вызывала ямочек на щеках, глаза прощались… Никто ему не поможет! У него не хватит сил, чтобы открыться Карле, а потом потерять ее. Нет, ты можешь, должен… Потому что, если этого не сделать сейчас, взрыв взаимного чувства неизбежен.

Руки Карлы дрожали так, что она с трудом отперла замок. Хотелось побыстрее войти в фургон и снять контактные линзы. Разговор предстоит тяжелый, и ей едва ли удастся сдержать слезы, так пусть хоть эти штуковины в глазах не плавают. И без того дышать трудно. Она привычно нащупала выключатель, зажгла свет… и остолбенела. В трейлере царил разгром.

На полоске бумаги, приклеенной к левой дверце шкафа, было написано: «Ты живешь не с тем человеком». Такая же полоска на правой дверце добавляла: «Теперь ты можешь вернуться ко мне».

Дико, невероятно, ужасно! Содержимое всех ящиков и полок валялось на полу. Но глаза снова и снова возвращались к кошмарным словам, объяснявшим все.

Отказываясь верить своим глазам, Карла страшно закричала и бросилась прочь от убивавшей ее правды.

Всего несколько минут назад она еле шла от усталости, теперь же бежала вперед и вперед, не обращая внимания на раскаты грома и первые крупные капли дождя.

— Свинья! Мерзкая, грязная свинья! — Она замолотила кулаками по стволу дерева, не ощущая боли. — Ненавижу, ненавижу тебя! Как ты мог… Нет!

Сильные руки схватили ее за плечи.

— Карла, — пытался докричаться до нее Марк, — да послушай же!

Небо было черным от мчащихся туч; ее глаза, темные от гнева и непролитых слез, могли соперничать с небом.

— Нет! Как ты мог? Я не стану ничего слушать! Я ненавижу тебя, ты низкий человек! — Каким-то чудом ей удалось вырваться и отпрянуть в сторону. — Теперь ясно, о чем ты хотел поговорить!

— Карла! — Марк едва различал ее сквозь струи дождя, пробивавшие листву и хлеставшие по глазам, но зато хорошо слышал ее крик:

— Все предупреждали меня, даже твоя собственная сестра!

Марк бежал следом, ориентируясь по звуку ее голоса.

— Прошу тебя, остановись! — Молнии рассекали небо над головой, заливая все вокруг призрачным бело-зеленым светом. Гром гремел так, что звенело в ушах; после каждого раската молний словно прибавлялось.

Карла, ничего не видя, неслась в сторону реки. Она не обращала внимания на бушующую стихию. Единственной ее целью было скрыться подальше.

— Карла! — Марк протер глаза и вдруг заметил ее темную рубашку, стремительно приближавшуюся к ревущей и бурлящей реке. — Стой!

— Нет! Нет! — Карла знала, что каменный брод где-то здесь; его начало отмечала пара жердей. Сумей она перебраться через реку, он не последует за ней. Ни один человек в здравом уме не бросится по скользким камням через бушующую реку. Она отогнала сомнения в разумности собственного поведения и нащупала ногой первый камень, затем второй…

— Карла, умоляю тебя!

Благодаря чистой удаче, а не трезвому расчету Карла добралась почти до середины ревущей реки. Ее вовсе не пугала бушующая вокруг буря; та буря, которая бушевала у нее внутри, была куда ужаснее. Каким ураганом выплеснется она?

— Боже, да помоги же мне! — взмолился Марк. Он почти не видел ее за плотной пеленой дождя и тумана. Когда он ступил на первый камень, она, должно быть, уже пересекла середину реки. Он одним махом одолел еще три валуна, но Карла была все ближе к предательскому камню. — Осторожно, он шатается! — попытался крикнуть Марк, но голос сорвался.

— Тебе-то какое дело? — Она перепрыгнула на плоскую, довольно устойчивую часть валуна, но вода еще сильнее расшатала камень, и, когда он закачался под ногами, Карле пришлось балансировать на скользкой поверхности, едва выступавшей из воды. Вот тут-то она и испугалась по-настоящему. Карла оцепенела. Она не имела представления, где находится следующий валун.

— Ненавижу! Оставь меня! — Карла пыталась побороть страх с помощью гнева.

— Стой смирно! Так уж получилось, что мне есть до тебя дело!

— Нет! Ненавижу… — Вода, которая поначалу доставала до середины кроссовок, теперь заливала лодыжки. Если бы Карла видела сквозь водяную пелену, она все равно не дотянулась бы до следующего камня.

Ступив на край опасного булыжника, Марк быстро схватил Карлу на руки, рывком одолел два оставшихся камня и вынес ее на противоположный берег. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. То, что они сумели перебраться, было настоящим чудом.

— Отлично. — Он сжал ее мертвой хваткой. — Можешь ненавидеть меня всю оставшуюся жизнь.

— Мерзкая свинья! — Она вырывалась и молотила кулаками по его плечам. — Убери руки! — Ее голос был полон гнева, но она уже знала, что сможет простить его. Он почти бежал через редколесье. — Я и сама могу идти, скотина! Сейчас же отпусти меня! — Чем сильнее она вырывалась, тем сильнее Марк прижимал ее к себе.

— Ага, отпущу, а ты снова проделаешь тот же фокус? — Марк наклонил голову, чтобы ей было лучше слышно. — Дудки, леди!

Она еще раз отчаянно дернулась, и Марк споткнулся, чуть не выронив свою брыкающуюся ношу.

— Мы обязательно продолжим схватку, милая, — твердо сказал он, — но в более безопасном месте.

— Я расквашу тебе нос… — Молния осветила долину реки призрачным светом; гром расколол небо с такой силой, что они едва не оглохли.

— Хорошо, обязательно расквасишь, но не сейчас.

— И еще кое-что в придачу.

— Карла! — Он был на пределе. — Сделай милость, заткнись!

Неожиданно для нее Марк сделал несколько шагов в сторону и оказался в укрытии, о существовании которого Карла и не подозревала. Темное, сухое место, запах земли… Он опустил ее на что-то мягкое. В ту же секунду Карла вскочила на ноги.

— Что это такое? Твое любовное гнездышко? — Она нашла в себе силы саркастически улыбнуться. — Это сюда ты таскался каждую ночь, когда притворялся, что не можешь уснуть?

— Что? — Марк старался восстановить дыхание после сумасшедшего бега по лесу. Его руки лежали на коленях, но как только Карла рванулась к выходу, они тут же схватили ее за плечи. — Мы останемся здесь до конца грозы.

— Ну уж нет! Ведь ты изо всех сил старался держать меня подальше от этого местечка, разве не так? — Она ударила его кулаком в плечо. — Ты каждую ночь шлялся сюда к ней?

— Нет! — Шок проходил, и его железная хватка немного ослабла. Он начинал понимать, что Карла неправильно поняла надпись в фургоне. «Ты живешь не с тем человеком. Теперь ты можешь вернуться ко мне». Он даже засмеялся от облегчения.

— Ублюдок! — Задыхаясь от ярости, она вырвалась из его рук и выскочила наружу. Там по-прежнему лил дождь, струи воды хлестали по лицу. Но она все равно бросилась бежать, стремясь как можно дальше оказаться от того места, в котором ее муж был с другой женщиной.

Марк догнал ее, затащил назад, прижал к твердой стене, схватил руки за запястья, поднял их вверх и впечатал в стену по обе стороны головы.

Карла отвернулась, не желая смотреть на него.

— Я ненавижу тебя!

— Гроза. Я ведь о тебе же забочусь.

— Неправда! Впрочем, это уже не имеет значения. Я ненавижу тебя. Не хочу, чтобы ты прикасался ко мне. Никогда!

— Господи! Да послушаешь ты меня или нет? — Она дернулась и попыталась вывернуться, но Марк еще крепче прижал ее к стене.

— Я люблю тебя, Карла.

— Врешь! Ты бы не поступил так, если бы любил меня! — На него смотрели глаза, полные боли и слез. — Ненавижу тебя, ублюдок! — Карла наконец разрыдалась, ее тряс нервный озноб. Тепло его тела сокрушало ее оборону, а она не хотела обнаружить свою слабость. — Ты использовал меня как ширму, а сам приехал сюда, чтобы встречаться с этой… этой пираньей! — Карла отвернулась и уткнулась лицом в стену. — Все эти ночи ты проводил с ней! Какие планы вы обсуждали вчера вечером?

— Никакие.

— Не верю!

— Придется поверить.

— Тогда почему ты не довел наш брак до конца, негодяй? Ты же совсем не импотент, ведь так? Обман, сплошной обман!

— Все совсем не так, как ты думаешь. — Марк опустил руки и отвел со лба прилипшую прядь. — Я знал Джулию совсем молодым. Клянусь тебе, вчера вечером я увидел ее впервые за много лет.

— Увидел и не смог оторвать глаз? — В другой ситуации слова Карлы показались бы похожими на детскую жалобу.

— Да, черт возьми, не смог!

— Тебе обязательно надо быть таким честным? — В этот момент Карла на себе ощутила, что чувствует человек, тело и душу которого рвут на части.

— Карла, Джулия была моей первой женщиной. И другом тоже. — Марк тяжело вздохнул. С этой проблемой еще можно было справиться, но как он скажет ей главное? — Она хотела поболтать со мной, вот и все. Мы вспоминали старые времена. Приятно, что все сохранилось в памяти.

— Ты свинья! Это был наш первый вечер на людях, а ты плевать хотел, что я перетанцевала там со всеми, кроме тебя!

— Точнее говоря, с одним, да и то неудачно. — Он убрал с ее щеки мокрый завиток. — Знаешь, ты выглядела такой хорошенькой. Было бы жаль привязать тебя к себе и помешать развлекаться.

Он хорошо знал, чем пробить брешь в ее обороне.

— Почему бы тебе не сказать самому себе, что наш брак с самого начала пошел вкривь и вкось? Может, ты и не собирался жениться на мне до аварии. Ну почему ты не хочешь признаться, что сильно изменился и что наш брак больше тебя не привлекает?

От лица Марка отлила кровь. Так, значит, она тоже знает, что их брак обречен? Но почему именно сейчас, когда их отношения могут плавно подойти к концу, он готов отдать все на свете, лишь бы удержать Карлу?

— Иногда, — от его взгляда, глубокого и пристального, у нее перехватило дыхание, — жизнь заставляет нас расстаться с человеком прежде, чем мы понимаем, что не можем без него жить.

— Что ты сказал? Я не ослышалась?

— Я говорю, что я не тот человек, с которым ты была помолвлена. — Он все еще не мог найти в себе силы, чтобы сказать обо всем прямо. — И прошу не покидать меня, потому что я люблю тебя.

Он выглядел таким взволнованным, что у Карлы сжалось сердце и она тихонько всхлипнула. Ей так хотелось верить в это!

— Я хочу поверить тебе, — прошептала она, дрожа от холода и возбуждения. — Я ненавижу ложь…

Марк наклонился и, не прикасаясь к ней, бережно прижался губами к ее губам.

— Ты можешь ненавидеть меня сколько хочешь, моя радость. Я все равно буду любить тебя… — Он прошептал эти слова, касаясь губами ее рта. — Хочу только тебя, и больше никого.

— А пиранью? — О Боже, кажется, она опять готова сдаться?

— Нет, Джулию я не хочу.

— А наш брак… он тебе нужен?

— Конечно.

Марк рванул ее к себе, заставив задохнуться от радости и облегчения. Он любит ее? Неужели это правда? Сбылась ее мечта.

Марк больше не мог следовать намеченному плану. Она нужна ему как воздух. Больше он ничего не хочет.

Месть и справедливость отныне не имеют значения. На первый план выходит совсем иное. Пока он сможет удерживать Карлу, он будет это делать.

Ощутив силу его объятий, Карла запрокинула голову. Слезы катились по ее лицу, но она видела, что по щекам мужа тоже бегут влажные дорожки.

— Я ненавижу тебя. — Кончиками пальцев она вытерла ему слезы. Тон ее оставался сердитым, но на щеках уже обозначились его любимые ямочки.

Во мгле, то и дело разрезаемой вспышками молний, Карла заметила, как потемнели его глаза. Она в жизни не видела более мужественной красоты. Ее пронзила острая и сладостная дрожь, груди налились истомой, соски затвердели, хотя Уайтхед еще не успел их коснуться. Он ласкал ее медленно, дразня и разжигая огонь страсти. Затем он быстро задрал ей рубашку, расстегнул лифчик и стянул все это через голову, прильнув губами к прохладной коже. Крепкая рука обвила ее талию и притянула ближе.

Когда он начал гладить, целовать и мучительно медленно ласкать языком ее напрягшиеся соски, Карла забыла все на свете, даже собственное имя. Единственное, на что она была способна, это стоять не двигаясь. Но когда он расстегнул пояс ее джинсов, внутри все сладко затрепетало. Рука медленно потянула вниз молнию, губы впились в ее рот. Она задохнулась от волшебных ощущений, потом поймала зубами его губу и начала нежно покусывать ее. В полутьме Карла разглядела его улыбку, которая стала шире при ее упрямом: «Ненавижу».

— Сильно? — Рука скользнула внутрь ее джинсов и сквозь шелк нежно погладила живот. Пальцы играли, доводя ее до безумия.

Она улыбнулась, сцепила руки на шее мужа и приникла к его губам, прошептав:

— Вот так…

— Этой ненависти хватит, чтобы заняться любовью в укрытии для наблюдения за птицами?

— Сомневаюсь, — засмеялась она, но рот Уайтхеда уже властно накрыл ее губы. Поцелуй был таким жадным, что причинил Карле боль.

Рука Марка скользнула между их телами и пробежала по пуговицам. Он усмехнулся, не размыкая губ, когда Карла нетерпеливо стянула расстегнутую рубашку с его плеч, отодвинулась и помогла ему вытащить руки из рукавов.

— Подожди. Мы сделаем лучше. — Марк опустился на колени и расстелил рубашку. Затем опустил ее на импровизированное ложе и лег сверху, целуя и лаская ее тело. У Карлы захватывало дыхание от наслаждения. Долгое воздержание давало себя знать: он не мог больше терпеть. Когда Марк попытался стащить с Карлы джинсы, жесткая ткань оцарапала ей кожу. — Черт! — Он поднялся на колени и стал возиться с застежкой. — Не поможешь?

Карла тихо рассмеялась и покачала головой.

— Сегодня ты этого не заслужил!

— Тебе еще не говорили, что ты ужасная зануда? — Он сделал последнее усилие, стащил непослушные джинсы и отправил их куда-то в угол.

Карла закинула руки за голову и обвила ногами его бедра.

— Ты самая сексуальная женщина на свете, — не сдержавшись, прошептал он и поймал ее недоуменный взгляд. Не утруждая себя попытками избавиться от собственных брюк, Марк оперся на локти по обе стороны от ее лица. — Это правда.

Карле хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно. Его страстные глаза напоминали грозовые тучи, а голос был хриплым от желания.

Каким-то образом Марку удалось снять с себя одежду. Он вздрогнул, когда прохладные пальцы Карлы сомкнулись на напряженном члене.

— Милая, мне нравятся твои прикосновения, но лучше прекрати, иначе я долго не продержусь… — Разве что пару секунд.

Уайтхед приподнял бедра Карлы и плавно вошел в ее жаркое лоно, успев подумать, что если он сейчас умрет, то это уже не будет иметь значения.

При всем своем воображении Карла не могла представить, что их настоящая первая ночь пройдет в бурю в лесном укрытии. И еще меньше она представляла себе, что сможет вызвать в мужчине столь бешеную страсть. Никто и никогда не желал ее с такой силой. Он снова и снова сдерживал себя, заставляя ее испытывать ощущения, вынести которые уже не было сил. Карла кусала его плечи, наслаждалась прикосновением жестких волос, царапавших груди.

Глаза мужчины светились в темноте, на плечах бугрились мускулы, на лице застыла не то улыбка, не то гримаса. Он подхватил ноги Карлы, поднял их вверх, последним усилием вонзился в нее так глубоко, как только мог, и тела обоих свело судорогой блаженства.

Затем Марк снова перенес вес тела на локти, по-прежнему оставаясь внутри Карлы и наслаждаясь ее дрожью и сладкими стонами.

— Не отпущу, пока ты не признаешься, что любишь меня, или не попросишь пощады.

На ее щеках заиграли очаровательные ямочки; наконец-то язык Марка коснулся их. Утолив голод, теперь он вел любовную игру медленно, и Карла кусала губы, готовая вновь забиться в сладкой агонии.

Он продолжал ласкать ее.

— Если хочется кричать, моя радость, кричи на здоровье. Соседей тут нет.

— Ни за что не попрошу пощады, Уайтхед, — прошептала она. — Долго придется ждать.

И он не стал спешить. Наконец-то Карла узнала, что такое таять, гореть и любить так, словно завтра никогда не наступит.

Дождь продолжал стучать по стенкам укрытия, но Карле было все равно. Каким-то волшебным образом здесь, в лесном убежище, их отношения изменились.

Когда муж наконец задремал, Карла поднялась на локте и стала изучать его черты. Шрам на левой щеке сильно побледнел, но не исчез. И не исчезнет. Да, его внешность изменилась. Лицо стало тоньше и жестче.

Доктор Бартон предупреждал, что Кларк больше никогда не будет выглядеть как прежде. В памяти Карлы отчетливо всплыли слова: «Я не тот человек, с которым ты была помолвлена». А затем она с трепетом вспомнила, как твердо и непреклонно Кдарк сказал: «Я люблю тебя». И как по его щекам текли слезы… Господи, прежний Кларк никогда бы не заплакал, никогда! Впрочем, с чего она взяла, что хорошо его знает?

По просьбе мужа вспоминая эпизоды их знакомства, она только теперь осознала, каким странным было его ухаживание.

Что она знала о нем? О его долгах, пристрастии к игре, Теде Адамсе?

Она рассеянно отвела волосы со лба Кларка, гадая, скоро ли проявится его былая страсть к игре.

Карла почувствовала угрызения совести: новый Кларк затрагивал ее душу гораздо глубже, чем тот, которого она знала до аварии. Как будто она изменила его памяти. Странное чувство…

— Тебя что-то беспокоит… Что случилось?

— Если я скажу, тебе не понравится. Он улыбнулся.

— Ты только скажи, а остальное я сам решу.

— Я думаю… — Как бы выразиться помягче?

— Ну? — поторопил он, запуская пальцы в завитки волос на своей груди.

— Нет, я не могу. Это ужасно неприлично.

— Меня этим не напутаешь.

— Но я хочу пощадить твои чувства.

— Говори немедленно, а то буду пытать! — С этими словами он положил руку на ее грудь и начал нежно ласкать отвердевший сосок. Карла тут же растаяла от наслаждения.

— Господи помилуй! — быстро прошептала она. — Кажется, я становлюсь нимфоманкой…

— Леди, вы еще убедитесь в этом, когда мы снова займемся любовью. — Эти слова сопровождались ленивой чувственной улыбкой. Он медленно привлек женщину к себе и прикоснулся к ее животу вновь восставшим горячим членом.

Немедленно испытав жаркое желание, Карла выгнулась навстречу, но на ее бедра легли сильные руки.

— Говори, женщина…

— Нет!

— Ну хоть скажи, что там неприличного.

Карла замотала головой, и ее волосы рассыпались по его груди. Видя, как потемнели глаза Уайтхеда, она стала играть его сосками так же, как он делал это с ней, а потом начала нежно лизать их.

— Я смогу выдержать дольше, чем ты. — Она слегка укусила его, и Марк задохнулся. И все же Карла стеснялась полностью проявлять свои желания. Об этом говорили ее глаза. Особенно в те моменты, когда она ласкала его, чтобы возбудить.

— Ты правда так думаешь?

— Ага… — О Боже, если он не поторопится, я умру!

Марк позволил ей еще несколько минут демонстрировать выдержку, а потом просунул между ними руку и убедился, что выиграл: Карла исходила влагой. Она нетерпеливо подалась вперед, и он медленно, очень медленно опустился на нее.

— Чего ты хочешь? — Низкий бархатистый голос обволакивал ее, сводил с ума.

— Т-ты… — Карле казалось, что у нее расплавились кости. Она с трудом приподнялась, признавая свое поражение, и прикоснулась к награде, спрятанной между их телами.

Уайтхед заскрипел зубами; он и сам готов был сдаться. Он подтянул Карлу поближе, поймал ртом сосок и вошел в нее, бормоча:

— У тебя потрясающие груди. Вторых таких нет в мире. — Он шептал ей ласковые слова, убыстряя темп, их губы терзали друг друга, голодные, жадные… Они быстро достигли пика и кончили вместе, дрожа и задыхаясь.

— Боюсь, я больше не смогу ходить. — Карла лежала сверху, еле дыша и не в силах пошевелить пальцем.

— Эй, не засыпай! Ты хотела мне что-то сказать.

— Я — нимфоманка…

— Это я знаю. Говори то, чего боялась.

Она вздохнула, уперлась ладонями в его грудь и сморщилась.

— Мое чувство к тебе нынешнему гораздо глубже. Ты кажешься более… — она помедлила, подбирая подходящее слово, — каким-то более… честным.

Марк едва скрыл свою радость. На его лице появилась лишь легкая улыбка.

— Что же здесь страшного?

— Я любила тебя и раньше, но сейчас совсем по-другому, отчего чувствую себя виноватой.

— Как это по-другому?

— Раньше мне приходилось опекать тебя, а теперь ты сам отвечаешь за себя… и за меня тоже.

— Поверь, тебя не нужно опекать. Ты сама за себя отвечаешь.

— Да… — Она на мгновение задумалась. — Но сейчас ты стал глубже. Мне уже не нужно ни за чем следить, когда ты рядом. Ты ко всему относишься спокойно: реву ли я, веду ли себя как ревнивая ведьма или просто бываю сама собой. — Она улыбнулась уголком рта. — Наверное, я плохо объясняю.

— Совсем не плохо. Я тебя понял.

Они задремали, крепко обняв друг друга. Карла уткнулась ему в плечо, впервые со дня свадьбы полностью довольная жизнью…

— Эй, Карла! — Когда Марк разбудил ее, было еще темно.

— Ммм?

— Ты совсем задавила меня.

— Мне холодно. — Карла засмеялась: она действительно замерзла и разлеглась на нем, пытаясь согреться.

— Буря закончилась, милая. Пошли домой. Уровень воды в реке понизился, и камни были хорошо видны. Путь назад занял гораздо меньше времени. Когда они подошли к трейлеру, в Карле опять зашевелился страх. Эти ужасные слова на дверце шкафа…

— Иди в душ, милая, — сказал Марк, почувствовав ее колебания. — Я сам все уберу.

— А нам не надо вызвать полицию?

О черт! Нет! Ему хотелось кричать. Они ведь схватят его!

— Сами справимся.

— Но…

— Поверь мне, так будет лучше. — Он попытался равнодушно пожать плечами.

— Не понимаю…

— Я хочу, чтобы ты была только со мной. — Ему не удалось скрыть отчаяние. — Не желаю делить тебя с целой толпой полицейских.

— Об этом я не подумала. Марк усмехнулся и открыл дверь.

— Прими душ, милая. Ты продрогла.

Струи горячей воды возродили Карлу к жизни. Гель для душа с запахом тропических фруктов сделал обычный свежий аромат ее кожи еще более пикантным. Она слышала, как Уайтхед ходит по трейлеру, и размышляла, не стоит ли все-таки позвонить в полицию. Может, он прав и им следует оставить все как есть?

Марк тоже принял душ и переоделся. Бумажных полосок на дверцах шкафа больше не было. Единственным свидетельством происшедшего оставались сломанные полки в шкафчике Карлы, поэтому он сложил все ее вещи в аккуратную стопку.

— Надо проверить, не пропало ли что-нибудь.

— Как ты думаешь, это случайность? — спросила Карла, жевавшая бутерброд. — Вряд ли кто-нибудь охотился за моими вещами. Я ведь не кинозвезда!

— Он наверняка приходил за твоей коллекцией масел для ароматерапии, — усмехнулся Марк, кивая на сумку, которую Карла постоянно таскала с собой.

— Мою старую сумку украли еще тогда, когда ты лежал в больнице, а теперь… — Внезапно она побледнела. — Или ты думаешь, что кто-то пытается напугать нас?

Из руки Марка чуть не выпала вилка. Карла была слишком близка к истине.

— Все может быть.

— Я по-прежнему думаю, что нам нужно обратиться в полицию. Это преступление.

— Нет. — Его голос звучал спокойно и твердо. — Кто бы ни пытался испортить нам медовый месяц, он добьется своего только в том случае, если мы будем обращать на это внимание.

— Но кто знает, что мы здесь? — Внезапно Карла все вспомнила и зажала ладонью рот. — О Боже! Это моя вина! Я проболталась «фруктовой корзине», куда мы поедем в свадебное путешествие!

— Теду Адамсу? — Марк нахмурился и покачал головой. — Это не его стиль. — Видя в ее глазах вопрос, он нехотя пояснил: — Если он зол, то ломает кости или стреляет из пистолета.

— Милые у тебя друзья! — Ее глаза округлились от страха.

Наверняка это Тед Адамс, кто же еще? Он хочет получить назад свои деньги!

И тут ее осенило. Она сможет решить эту проблему, не ставя мужа в известность. И тогда Адамс оставит их в покое.

Когда они обнявшись лежали в постели, засыпающая Карла уткнулась ему в грудь и прошептала:

— Где ты умудрился обзавестись таким приятелем, как Тед?

— В баре «Уимпл» — сонно ответил Марк. — Он живет в квартире наверху. Это его бар…

Так Карла выяснила все, что хотела знать. И муж при этом ничего не заподозрил.