Как мы росли

У коптилки

Вечерами ребята сидели у коптилки. Санька засыпал, а Варя, Васька и ещё Люська, соседская девчонка, вели разговоры.

Разговаривали про то, кому чего хочется.

— Вдруг бы к нам на стол — бац! — упал пирог! — говорил Васька.

— Упал бы пирог с вареньем! — мечтала Люська.

Пирог представлялся в воображении ребят каким-то прозрачным, без вкуса и запаха, как будто через стекло кондитерской.

— А вдруг жареный гусь! — не унималась Люська.

Гусь никак не представлялся жареным. Он вспоминался в перьях, с красными лапами, как на картинке в Вариной книжке. Но если кто-нибудь вспоминал картошку, то все ясно видели и котелок, и пар, и картофельную шершавую горячую кожуру.

— Вот вкуснота! Ничего, кроме картошки, на свете не надо!

Говорили и про детский дом. Чапурной уже сказал, что скоро будет принимать ребят. Что там будет, в детском доме?

— Бабушка говорит, учить будут, как в школе, — говорила Варя. — Только и жить там будем.

— Что же, нам жить, что ли, негде? — говорил Васька. — Пусть бы учили, давали бы есть, а потом домой… А то мать вернётся, а нас нет. Мы ночевать домой будем ходить.

— Насовсем будут забирать, и чтоб домой не ходили, — говорила Люська. — Мне тётка говорит: «Отдам в детский дом, пусть воспитывают. Там узнаешь, как тебя воспитают».

Люська понимала под воспитанием трёпку, которой тётка частенько угощала её.

— Там бить не будут, — рассуждал Васька. — Только мне неинтересно. Детский дом маленьким ещё ничего, а я убегу. Чего мне в детском доме делать? Саньку пусть воспитывают, а я на фронт убегу. Мать приедет, хлеба привезёт… Захочет — Саньку домой возьмёт, захочет — оставит. Она теперь скоро уже и вернётся.

Но мать не вернулась. Жилиным пришло письмо. Из грязного конверта вынула бабушка листок, на котором вкривь и вкось было написано, что Пелагею Жилину столкнули с крыши вагона. Умерла она в больнице. Вещей при ней никаких не было, а в чём была, в том и похоронили.

Когда читали письмо, Санька спал. Если бы и не спал, всё равно ничего бы не понял.

А Васька взял письмо, коптилку и ушёл ночевать в свою нетопленную комнату. Бабушка его не остановила. Потом пошла к нему, но скоро вернулась.

— Ну, что он там? — спросила Варя.

Бабушка промолчала.

— Бабушка! — заплакала Варя. — Что же ты молчишь, бабушка?

— И ты помолчи — Саньку разбудишь, — сказала бабушка и прилегла около Вари.

Варя не спала, всё думала: «Какие же это люди столкнули тётку Пелагею, такую слабую, с больными ногами?»