ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Прислонившись к машине спиной, я оглядывала парковку поверх темных очков. Мое вишнево-красное открытое авто казалось не к месту среди скопления грузовичков и проржавевших от соли древних машин. За ними, подальше от возможных царапин и ударов, стояла приземистая серая спортивная машина. Наверное, пресс-офицера зоопарка, потому что все остальные здесь либо работали неполный день, либо были фанатиками от биологии, которым без разницы, на чем они ездят.

В этот ранний час было холодно, несмотря на солнце, и дыхание клубилось паром. Я попыталась расслабиться, но только больше разозлилась. Этим утром мы должны были встретиться с Ником, чтобы побегать в парке. Кажется, он не придет. Опять.

Я распрямила скрещенные руки и потрясла ими, потом согнулась в поясе и уперлась ладонями в ледяной, припорошенный снегом асфальт. Выдыхая перед тем, как подняться, я чувствовала, как натягиваются мускулы. Вокруг негромко, знакомо шумел зоопарк, готовясь к открытию, и пахло навозом экзотических животных. Если Ник не появится в ближайшие пять минут, времени на нормальную пробежку не останется.

Несколько месяцев назад я купила на нас двоих абонемент для бегунов, так что мы могли здесь бегать в любое время с полуночи до двенадцати дня, когда парк закрыт для посетителей. Ради пробежек я вставала на два часа раньше обычного. Я старалась найти варианты, старалась согласовать мой ведьминский распорядок дня – с полудня до рассвета – с человеческим днем Ника, от рассвета до полуночи. Раньше у нас такой проблемы не было, обо всем заботился Ник. А в последнее время – только я.

Резкий скрип заставил меня выпрямиться. Начали выкатывать мусорные баки, и нервы у меня еще пуще разыгрались. Куда он подевался? Забыть он не мог. Ник никогда ничего не забывает.

– Если не хочет забыть, – прошептала я вслух.

Мысленно себя встряхнув, я принялась за махи правой ногой, стараясь достать кроссовкой до верха капюшона. Мышцы резко запротестовали, я ойкнула, но не прекратила попыток. В последнее время я забросила упражнения – Айви снова стала пить кровь, и наши спарринги кончились. У меня задергался глаз, и я зажмурилась. И еще усилила растяжку, потянув колено на себя.

Ник не забыл – слишком он умен, – он просто меня избегает. Я знала почему, и все равно это было больно. Три месяца прошло, а он все выжидал' и отдалялся. Хуже всего – я не думала, что он меня обманывает с кем-то еще. Человек, который вызывал демонов в собственном бельевом шкафу, боится ко мне прикоснуться.

Этой осенью я пыталась привязать к себе узами рыбку, чтобы соблюсти дурацкие требования классности лей-колдуньи, и случайно вместо рыбы сделала своим фамилиаром Ника. Дура, дура!

Я ведьма земли, моя магия происходит от роста и плодородия и усиливается теплом и моей кровью. Я мало что знаю о магии лей-линий – разве только, что мне она не нравится. В норме я использовала ее, только чтобы строить защитные круги, когда варила особенно тонкие зелья. А еше чтобы заставить «Хаулеров» заплатить, что они мне задолжали. Ну и пару раз, чтобы придержать свою соседку, когда у нее разыгрывалась жажда крови. Еще я ею воспользовалась, чтобы усадить Пискари на задницу, пока я вбивала в него послушание ножкой стула. Вот после этого раза Ник перешел от горячей – может-быть-это-она-и-есть-настоящая – любви к разговорам по телефону и поцелуям в щечку.

Начиная себя жалеть, я опустила правую ногу и подняла левую.

Магия лей-линий безжалостна в своем напоре и силе и может свести ведьму с ума, так что не случайно среди лей-колдуний больше черных ведьм, чем среди ведьм земли. С фамилиаром работать безопасней, потому что сила фильтруется через чужой разум – более примитивный разум животного, – а не через растения, как в магии земли. По очевидным причинам, в качестве фамилиаров используются только животные – по крайней мере по эту сторону лей-линий, – и вообще-то у ведьм просто нет чар, привязывающих человека как фамилиара. Но я, в спешке и по полному невежеству в магии линий, использовала первый способ, какой нашла.

Так что я, сама того не желая, сделала Ника своим фамилиарм – и теперь мы старались это исправить, – но потом я все испортила окончательно, прокачав через него жуткое количество силы, чтобы справиться с Пискари. С тех пор Ник ко мне практически не прикасался. Но дело было три месяца назад. Я больше ничего такого не делала. Он должен был с этим справиться. Я ведь не практикую больше магию лей-линий. Почти.

Не в силах успокоиться, я выпрямилась, отбросила страдании в сторону и сделала несколько резких поворотов корпуса; по плечам запрыгал завязанный на затылке хвост. Когда выяснилось, что можно поставить круг, не рисуя его на земле, я три месяца на училась его ставить: я знала, что это едва л и не единственный мой шанс избавиться от Алгалиарепта. Занималась я этим в три часа ночи, когда Ник спал, и всегда брала энергию прямо из линий, так, чтобы она не проходила через Ника, но может быть, и все равно просыпался? Он ничего не говорил, но Ник и не сказал бы, я его знаю.

Скрип открывающихся ворот заставил меня выпрямиться и 'исправить плечи. Зоопарк открылся. Несколько бегунов вытрусили из ворот, еще не сбавив скорости, раскрасневшиеся и побужденные, с сосредоточенными лицами. Черт. Мог хотя бы ПОЗВОНИТЬ.

Встревожившись, я расстегнула сумочку на поясе и достала сотовый телефон. Прислонившись к машине и стараясь не встретиться взглядом с прохожими, я прокрутила список контактов. Пик шел вторым, сразу после Айви и перед мамой. Пальцы у меня замерзли, и я дула на них, пока шли гудки.

Я задержала дыхание, когда соединение сработало, и задерживала, пока записанный женский голос говорил мне, что линия не обслуживается. Деньги кончились? – подумала я. Может, потому его не было три недели. В тревоге я набрала номер его сотового.

Гудки еще шли, когда послышался, знакомый одышливый рокот грузовичка Ника. Выдохнув, я захлопнула крышку. Синий побитый форд вывернул с шоссе на парковку, медленно маневрируя между выезжающими, которые плевать хотели на разметку и ехали по прямой. Я убрала телефон и выпрямилась, скрестив руки на груди и ноги в щиколотках.

Ну, он хотя бы появился, подумала я, поправляя очки и пытаясь не хмуриться. Может, пойдем куда-нибудь выпить кофе или еще что. Я его не видела несколько дней и не хотела все портить злостью. Кроме того, я три месяца жила в постоянной тревоге из-за сделки с Алом, и сейчас, когда все удалось, хотела хоть ненадолго сохранить хорошее настроение.

Нику я ничего не говорила, и сейчас был шанс избавиться еще и от этого груза. Я врала себе, что молчу потому, что боюсь за него – как бы он не попытался вмешаться, благородство у него _было размером с пару городских кварталов, – но на деле я боялась, что он назовет меня лицемеркой, потому что я все время твердила ему, как опасно общаться с демонами, и вот – сама стала демонским фамилиаром. Ник страдал нездоровым отсутствием страха перед демонами. Он был уверен, что если с ними правильно обращаться, то они не опасней… ну, скажем, гремучей змеи.

Так что я стояла на морозе и мучилась, пока он парковал страшненький побитый грузовичок неподалеку от моей машины. За стеклом двигалась его тень, потом он выбрался наружу, громко хлопнув дверью – но это не из-за меня, а просто чтобы раздолбанный замок сработал.

– Рэй-Рэй, – сказал он, обходя машину, на ходу доставая телефон и улыбаясь. Когда-то костлявое лицо приобрело красивую, жесткую силу. Сухопарое длинное тело отлично смотрелось, и походка была быстрая. – Это ты сейчас звонила?

Я кивнула и разжала руки. Он явно не собирался бегать, потому что одет был в линялые джинсы и обычные ботинки. Под расстегнутым пальто виднелась мягкая фланелевая рубашка, аккуратно заправленная в джинсы, и лицо было чисто выбрито, но при всем этом он умудрялся выглядеть слегка неухоженным. Может, из-за чуточку слишком длинных черных волос. Выглядел он скорее книжным червем, чем опасным типом, которых я обычно предпочитала, но может быть, я побаивалась его ума?

Ник был умнее всех, кого я встречала; неброская внешность и обманчиво мягкий характер скрывали блестящую логику. Если подумать, наверное; именно эта редкая смесь острого злого ума и доброго человека меня к нему и привлекла. А может, то, что он спас мне жизнь, связав Большого Ала, когда тот готов был вырвать мне глотку.

К тому же, несмотря на пристрастие к старым книгам и ноной электронике, ботаником Ник не казался: слишком широкие 11лсчи и тугая задница. Длинные тощие ноги не отставали от моих па бегу, а руки были неожиданно сильные, что обнаружилось в наших когда-то частых, а сейчас печально забытых шутливых соревнованиях по реслингу, часто переходивших в… м-мм… интимные действия. Воспоминание о нашей недавней близости прогнало у меня с лица угрюмость, когда он появился из-за грузовичка, виновато глядя карими глазами.

– Я не забыл, – сказал он, убирая челку с глаз, отчего длинное лицо показалось еще длиннее. На лбу под волосами мелькнула метка демона, полученная в ту же ночь, что моя первая и теперь единственная. – Я закопался вдело и потерял представление о времени. Прости, Рэйчел. Я знаю, что ты меня ждала, но я даже спать не ложился и чертовски устал. Не согласишься перенести на завтра?

Мне удалось показать разочарование и ограничиться только ВЗДОХОМ.

– Нет, – сказала я без долгих объяснений.

Он потянулся ко мне, руки сомкнулись в легком объятии – неуверенном, как и ожидалось. Я прислонилась к нему, мечтая о большем. Отчуждение держалось уже так долго, что воспринималось почти как норма. Отстранившись, он потоптался на месте.

– Много работы? – спросила я.

Мы в первый раз говорили на этой неделе, если не считать случайный телефонный звонок, и не хотелось уходить просто так. Ник вроде бы тоже не спешил.

– И да, и нет. – Он прищурился на солнце. – Я просматривал архивы одного чата – нашел там упоминание о книжке, что унес Ал.

Мне мгновенно стало интересно.

– Ты не… – Я запнулась, пульс ускорился. Вспыхнувшая надежда тут же разбилась вдребезги: он опустил глаза и помотал головой.

– Это был дурак-дилетант. Нет у него книжки, выдумки одни.

Я легонько тронула его за плечо, прощая несостоявшуюся пробежку.

– Да ладно. Рано или поздно мы что-нибудь найдем.

– Ага, – пробормотал он. – Но лучше рано, чем поздно. Мне вдруг стало так грустно, я вся застыла. Нам так было хорошо, и вот осталось только дурацкое отчуждение. Заметив мое состояние, Ник взял меня за руки, шагнул вперед, приобнимая. Губы скользнули по моей щеке.

– Прости, Рэй-Рэй. Мы что-нибудь придумаем. Я стараюсь. Я хочу, чтобы у нас получилось.

Не шевелясь, я вдыхала запах книжной пыли и свежий аромат лосьона, руки неуверенно обняли его талию: мне нужно было, чтобы меня утешили – и вот, наконец…

Горло сдавило, и я задержала дыхание, стараясь не расплакаться. Мы несколько месяцев искали обратное заклятие, но книжку о том, как превращать в фамилиаров людей, написал Ал, и издал ее очень маленьким тиражом. И вряд ли мы могли дать объявление в газеты, что нам требуется помощь профессора по лей-линиям, потому что такой профессор тут же сдал бы меня властям за занятия черной магией. И тогда я по-настоящему влипла бы. Или умерла. Или еще хуже.

Ник потихоньку разжал руки, и я шагнула назад. Ну, хотя бы не в другой женщине дело.

– Смотри, зоопарк уже открылся, – сказала я, в голосе явно прозвучало облегчение, что его неловкая отстраненность, кажется, начала уменьшаться. – Не хочешь пойти выпить кофе? Я слышала, что ради их «манки-мокко» стоит вернуться из мертвых.

– Нет, – ответил он, но с неподдельным сожалением, так что я задумалась, не улавливал ли он мою тревогу из-за Ала и не относил ее к себе? Может, здесь было больше моей вины, чем я думала. Возможно, я бы укрепила наш союз, если бы поделилась с ним заботами, а не скрывала, отталкивая его.

Осознание того, что я, возможно, натворила своим молчанием, меня придавило; лицо у меня застыло.

– Прости, Ник, – прошептала я.

– Ты не виновата, – сказал он, карие глаза были полны прощения: о том, что у меня на уме, он не знал. – Это я ему сказал, ч го он может забрать книгу.

– Нет, дело в том…

Он меня обнял, заставив умолкнуть. В горле у меня вырос ком, говорить я больше не могла, только уткнулась лбом ему в плечо. Мне надо было ему сказать, Надо было все сказать в ту же ночь.

Ник почувствовал перемену и осторожно, подумав секунду, поцеловал меня в щеку – но осторожность вызвана была долгим перерывом, а не привычной уже робостью.

– Ник? – выговорила я, слыша в голосе подступающие слезы. Он тут же отстранился.

– Эй, – сказал он с улыбкой, положив мне на плечо длинную руку. – Мне нужно уйти. Я сутки на ногах, мне надо поспать хоть немножко.

Я нехотя отступила на шаг, надеясь, что он не заметил, как я едва не разревелась. Такие долгие, такие одинокие три месяца… Ну, вроде бы что-то начинает меняться.

– О'кей. А как насчет ужина вечером?

В кои-то веки вместо того, чтобы сразу отказаться, он задумался.

– Может, лучше кино и ужин? Я угощаю. Вроде как настоящее свидание.

Я выпрямилась, чуть ли не выросла.

– Кино, – повторила я, неловко переминаясь с ноги на ногу, будто придурковатая девчонка-подросток, которую первый раз пригласили танцевать. – Что бы тебе хотелось?

Он загадочно улыбнулся.

– Что-нибудь, где громко бахает, со сплошной стрельбой… – ()м ко мне не притрагивался, но по глазам было видно, что притронуться ему хочется. – Где обтягивающие костюмы…

Я улыбнулась и кивнула, он посмотрел на часы.

– Вечером, – оглянулся он, направляясь к грузовичку. – В семь?

– В семь, – крикнула я в ответ, на душе у меня стало еще лучше. Он сел в машину; грузовик весь вздрогнул, когда он хлопнул дверью. Зарокотал двигатель, и Ник уехал, на прощание весело мне помахав.

– В семь, – повторила я и следила за габаритными огнями, пока он не вывернул на улицу.

Загрузка...