Как подсказало сердце

35

— Эварард де Мартель, как тебе не стыдно?

Роуланд был ошарашен. На него уставилась пухленькая женщина. Одарив презрительным взглядом Бригитту, она удалилась.

Они только что вошли во дворец. Граф в это время принимал в своем кабинете. Мужчины и женщины в ожидании аудиенции толпились в большом зале. Уже середина дня, и многим придется прийти завтра.

— Та женщина, она что, со мной говорила? — прошептал Роуланд Бригитте.

Она взяла его под руку и встала рядом.

— Да, она говорила с тобой. А я ей явно не понравилась.

— Она назвала меня Эварард де Мартель.

Бригитта кивнула.

— Она ошиблась, как и я. Должно быть, так зовут того мужчину.

— А как мы его найдем?

Ему никогда не нравилась жизнь при дворе. И все годы, которые он служил королю Франции, Роуланд держался подальше от королевского двора.

— Ты хорошо посмотрела? — спросил Роуланд.

Бригитта кивнула:

— Его здесь нет.

— Ах, лорд Эварард! Вы вернулись? — к ним подошел осанистый человек, с которым Бригитта разговаривала утром. — Так быстро устали от своей невесты? — добавил он тихо и подмигнул, поглядев на Бригитту.

— Миледи, а вы получили аудиенцию у графа?

— Нет, я быстро ушла, — ответила она вежливо.

— Хватит, — грубо оборвал Роуланд и потянул Бригитту через комнату, подальше от болтливого лорда. — Итак, я знаю, что ты приходила сюда утром. Зачем? Ты хотела видеть графа? Зачем?

— Не волнуйся, Роуланд, — сказала Бригитта, впившись пальцами в его руку. — Я хотела получить сопровождающих до Берри. Ты же не думаешь, что я собиралась ехать до Берри одна?

— Извини, — вздохнул он, проведя рукой по волосам. — Эта история с Эварардом де Мартелем меня взбудоражила. — А потом улыбнулся. — Я наверное, должен поблагодарить его за то, что ты не получила помощи у графа, а убежала отсюда и попала мне прямо в руки.

— Думаю, ты прав.

— Ну тогда давай найдем его поскорее, и я выражу ему свою благодарность. Подожди здесь, а я пойду и узнаю, где он живет.

Бригитта держала его за руку.

— Нет, нельзя, Роуланд. Все подумают, что имеют дело с сумасшедшим. Они решат, что ты и есть лорд Эварард. Давай-ка лучше я спрошу у кого-нибудь. Узнаю, где он живет и вообще все, что смогу.

Роуланд нехотя кивнул. Бригитта поговорила с двумя дамами, прежде чем нашла знакомую лорда Эварарда. Матрона оказалась кузиной графа Анжуйского.

— Я надеюсь, вы не положили глаз на дорогого Эварарда? Он ведь только что женился и совершенно очарован юной женой, — доверительно сообщила леди Анна. — Боюсь, вас ждет разочарование.

— О нет, миледи, — уверила ее Бригитта. — Я просто из любопытства. Такой красивый молодой лорд. Его жене сказочно повезло.

— Да, они — прелестная пара, — кивнула леди Анна. — Этот брак — благодеяние самого графа, которое он сделал для барона Годдарда де Сернея.

— Барона Годдарда?

— Да, отца Эварарда. Барон и мой кузен, близкие друзья.

— Сернея живут далеко отсюда? — выяснила Бригитта, она никогда не слышала такой фамилии.

— Нет, не очень. Прямо через Луару и на запад. Серней находится в Пуату.

Бригитта знала старую римскую дорогу, которая вела из Берри в Пуату, на западное побережье.

— Но лорд Эварард живет здесь, в Анжу, не так ли? — не отступала Бригитта.

— Он живет в Пуату, рядом с отцом, моя дорогая, — сказала высокая леди. — Здесь он в гостях вместе с семьей. И свадьба была при дворе, а потом слишком рано ударили холода, и мой кузен настоял, чтобы семья осталась перезимовать.

— А семья большая? У лорда Эварарда есть братья и сестры?

— Ой, какая вы любопытная! Нет, только один ребенок. Насколько я знаю, у леди Элеоноры были трудные роды. И у нее, бедняжки, никогда больше не было детей. У меня самой семеро и тридцать четыре внука. Каждый из них — моя радость.

— Вам очень повезло, мадам. А теперь, спасибо за терпение. Моя дорогая матушка всегда говорила, что я слишком любопытна. Я очень вам благодарна.

Бригитта удалилась, прежде чем мадам смогла о чем-то расспросить ее. Она вышла из зала, зная, что Роуланд наблюдает за ней. Он встретил ее в коридоре.

— Ну?

— Он здесь, во дворце, вместе со своей семьей. Они — гости графа.

— С семьей?

— Да. Жена, отец и мать. Его отец — барон де Серней, близкий друг графа.

— Никогда о нем не слышал.

— Я тоже.

— Ну, а дальше, — нетерпеливо спросил Роуланд. — Выкладывай, что разузнала.

— Он — единственный ребенок, — сообщила Бригитта, виновато улыбаясь.

Роуланд знал ее слишком хорошо и понял, что она заподозрила.

— Я все-таки хотел бы с ним встретиться, — сказал Роуланд.

— И я, — шаловливо улыбнулась Бригитта. — Жаль только, что он женат. Он больше в моем вкусе, чем ты.

— Ты так считаешь? — спросил он, потянувшись к ней.

— Роуланд, — рассмеялась она, отталкивая его и становясь серьезной. — Я поищу пажа, который отведет меня к ним. А ты иди следом, но держись на расстоянии. Постарайся, чтобы паж тебя не видел, — строго предупредила она. — А то он подумает, что ты де Мартель.

Апартаменты барона де Сернея находились в восточной части дворца. Паж не задавал вопросов Бригитте, он молча подвел ее к закрытой двери. Через минуту к ней подошел Роуланд. Она поняла, что он не постучит в дверь.

— Какая-то ерунда, — сказал он хрипло. — С какой стати беспокоить этих людей?

И он собрался уйти, но Бригитта прошептала:

— Ну почему бы нам не увидеться с ними, Роуланд?

— А что мы им скажем?

— Я подозреваю, что нам ничего не придется говорить, — быстро ответила Бригитта, уставившись на дверь, будто желая рассмотреть, что за ней.

И прежде, чем Роуланд схватил ее за руку, она постучала. Не дожидаясь, когда им откроют, Роуланд отступил и направился вниз по коридору.

— Роуланд, вернись, — взволнованно позвала Бригитта. — Все равно тебе придется вернуться, я не уйду отсюда.

Он повернулся, мрачно насупился, а дверь отворилась. Он стоял и ближе не подходил. В дверях появилась высокая женщина лет сорока, очень красивая, с королевской осанкой, со светлыми волосами и голубыми глазами, похожими на сапфиры. Глазами Роуланда.

— Чем могу быть полезна? — голос женщины был мягок и музыкален.

— Я хотела бы увидеть Эварарда де Мартеля. Могу ли я поговорить с ним?

— Сын дома и ему будет приятно встретиться с вами, — радушно ответила дама. — А можно спросить, почему вы хотите его видеть?

— Вы баронесса де Серней?

— Да.

— Баронесса, мой лорд, Роуланд из Монтвиля, очень хочет встретиться с ним. — И она повернулась к Роуланду: — Роуланд, пожалуйста, — позвала она.

Он сделал несколько шагов, нехотя выходя из тени, ноги его отказывались подчиняться, как у человека, идущего на виселицу. Наконец он встал рядом с Бригиттой. Бригитта взяла его за руку, чтобы удержать. Она не знала, чего ждать от него в эту минуту…

Женщина свела брови.

— Эварард, что за шутки? — строго спросила она.

Роуланд молчал. Он увидел лицо из своего сна. Лицо, постаревшее на много лет, но то же самое, которое преследовало его с раннего детства. Он не мог вымолвить ни слова.

Из внутренней комнаты донесся смех, а потом мужской голос. Баронесса побледнела и отступила назад, взмахнула рукой, точно едва не упала в обморок. Роуланд шагнул вперед, желая подхватить ее, но она глубоко вздохнула и выпрямилась.

Ее глаза округлились, и он не дотронулся до нее. Он не мог отвести глаз от ее лица, а она — от его. Потом женщина протянула дрожащую руку к его лицу:

— Рауль, — прошептала она, рыдая.

Она отступила еще на шаг и закричала:

— Годдард! Годдард! Скорее!

В комнату вбежал мужчина, и она надтреснутым голосом заговорила:

— Скажи мне… Скажи мне, что я не сплю. Скажи, что это не сон…

Он стоял, ошеломленный. Его лицо стало пепельным, когда он увидел Роуланда. Роуланд отступил к двери и встал рядом с Бригиттой. Этот человек тоже был из его сна. Роуланд вошел в свой собственный ночной кошмар…

— Рауль?

Роуланд перевел взгляд с Бригитты на мужчину и от смущения рассердился.

— Я Роуланд из Монтвиля, — объявил он. — Я не Рауль.

В комнату вошла женщина, которую Бригитта утром видела с Эварардом де Мартелем, и тоже замерла, увидев Роуланда. Эварард появился следом.

— Эмма? — сказал Эварард, а затем проследил за ее взглядом, и на его лице отразился ужас.

— Бог мой!

Роуланд молча прошел мимо барона и баронессы и медленно двинулся к Эварарду, точно его влекла необъяснимая сила. Он словно смотрел в зеркало и видел себя, всего себя в другом человеке.

Они с Эварардом стояли и глядели друг на друга. Эварард поднял руки и мягко коснулся щеки Роуланда, не веря. А Роуланд стоял, окаменев, и не отрывая от него глаз.

— Брат! — воскликнул Эварард.

В глазах Роуланда защипало — в этом крике была правда. Ужас всей его жизни, всей его пустой жизни, в одно мгновение пронесся в голове. Он повернулся к барону и баронессе.

— Вы что, должны были меня отдать? — прошептал он гневно. — Что, два сына — слишком много? Или у вас была причина невзлюбить меня?

— Бог мой! Рауль! Ты не прав! — в ужасе воскликнул Годдард. — Тебя украли!

Роуланд яростно смотрел на него, не веря собственным ушам. И рванулся к двери.

Бригитта, понимая, что он собирается убежать, не выслушав, быстро закрыла дверь и встала, загородив путь. Но он рывком открыл дверь и потащил ее из комнаты по коридору. Она пыталась остановить его:

— Ты не можешь уйти, Роуланд!

В его глазах был гнев и отчаянная мука, когда он взглянул на нее. Потом он прижал ее к себе, и она почувствовала, что он весь дрожит.

— Я не могу себе позволить поверить им, Бригитта. Тогда я должен буду убить Лютера.

— Нет, Роуланд, нет! Тебе необходимо понять причину поступка Лютера. Он так отчаянно хотел сына, что решился украсть.

— Жизнь с ним была адом!

Эварард бежал за ними. Но остановился, увидев, как они прижались друг к другу и услышав, о чем они говорят.

— Ты должен вернуться к ним, Роуланд, — сказала Бригитта твердо. — Ты не можешь оттолкнуть их. А твой брат, Роуланд? Неужели ты не хочешь его узнать?

Она вытерла ему глаза краешком своей мантильи, удивившись, что он способен плакать.

— Ах, дорогая. — Роуланд нежно поцеловал ее. — Что бы я делал без тебя, кто бы взывал к моему разуму?

— Тебе придется бороться со мной? — наконец вмешался Эварард. — Я не отпущу тебя.

Роуланд повернулся к нему и внезапно улыбнулся, оглядывая не слишком мощную фигуру и придворный наряд.

— Тебе трудновато придется, братец. Насколько я вижу, ты не воин.

— А ты, как я вижу, воин, — с широкой улыбкой ответил Эварард.

Наступило молчание, Бригитта покачала головой. Роуланда надо было немного подтолкнуть.

— Иди, черт бы тебя побрал, — ткнула она его в спину. — Поприветствуй своего брата, как полагается. Он слишком испуган твоим грозным видом, чтобы самому обнять тебя.

Роуланд медленно ступил вперед, а потом крепко обнял Эварарда и притянул к себе, стиснув в медвежьих объятиях. Эварард засмеялся, Бригитта заплакала.

Когда трое молодых людей вернулись в комнату, Элеонора рыдала на плече у Годдарда.

Он ласково похлопал ее по плечу, давая знать, что Роуланд вернулся. Но, увидев его, она залилась еще громче и пошла навстречу сыну, чтобы обнять того, кого не могла обнять все эти долгие годы.

Элеонора взяла лицо Роуланда в ладони, на ее глазах блестели слезы, а его бросало то в жар, то в холод. Он едва дышал, не отрывая от нее глаз. Это была его мать. Его собственная мать. И откуда-то из глубины его существа вырвался стон. Он обнял ее и уткнулся лицом в ее шею, он бормотал что-то, предназначавшееся только ей, ей одной.

— Мой Рауль, — шептала она, прижимая сына к своей груди. — Я подумала, что второй раз потеряла тебя, когда ты ушел. Я бы этого не вынесла. Но ты вернулся, мой мальчик. Ты вернулся ко мне.

Роуланд заплакал. Его мать! Как она была ему нужна, когда он был ребенком! Как он тосковал по ней! А сейчас его переполняла любовь, которой ему всегда так отчаянно не хватало.

Годдард подошел и молча обнял сына. Роуланд немного отстранился, и мать, и брат были новыми для него людьми. Но отец у него уже был. Правда, Лютер не являлся отцом, и на самом деле не был таковым.

Наконец Роуланд ответил на объятия своего отца, а потом рассмеялся и схватил Бригитту за руку, подтянул к себе.

— Ты понимаешь, дорогая, ведь я теперь больше не внебрачный ребенок?

Она обратила к нему сияющее лицо.

— О, Рауль! — выдохнула Элеонора. — А ты думал, что ты внебрачный?

— Так говорил человек, который называл себя моим отцом.

— Так кто же забрал тебя у нас? — спросил Годдард Роуланда.

— Лютер из Монтвиля.

— Он дорого за это заплатит! — сердито сказал Эварард.

— Я сам разберусь с ним, брат, — холодно ответил Роуланд, а потом, повеселев, добавил:

— Но я не хочу о нем говорить. Вы французы?

Годдард кивнул, и Роуланд засмеялся.

— Значит, я тоже француз. Ха! — он подмигнул Бригитте. — Больше не сможешь называть меня норманном, когда захочешь оскорбить.

— Но Роуланд, — смутилась она.

— Тебя воспитывали в Нормандии? — удивился Годдард. — Стало быть, тебя увезли туда?

— Да.

— Неудивительно, что мы не смогли тебя найти. Мы обыскали Анжу, прилегающие области, но никогда не думали, что следовало вести поиски так далеко, в Нормандии.

— А что привело тебя в Ангерс? — спросил Эварард.

— Погоня за этой малышкой, — сказал Роуланд, кивнув на Бригитту. — Я должен поблагодарить тебя за то, что нашел ее. А ее — за то, что нашел тебя. Она увидела тебя, когда пришла к графу. И подумала, что ты — это я, и убежала из дворца. А если бы она не убежала, я бы ее не нашел.

Видя их недоумение, он добавил:

— Это очень длинная история, и лучше оставим ее на другой раз.

— Расскажите, что случилось, — повернулся Роуланд к родителям. — Как Лютер украл меня?

Элеонора ответила:

— Мы были здесь, в Ангерсе, на празднике. В тот год у графа был прекрасный урожай, и он устроил большой прием, пригласил всех важных лиц со всей своей земли. Мы взяли тебя и Эварарда, вынесли в большой зал, чтобы представить. Мы так гордились нашими близнецами! Вы были маленькие, запеленутые, такие миленькие. — Роуланд покраснел, а Эварард рассмеялся, — он привык к материнскому воркованию. — А потом няня отнесла вас обратно, вот в эту комнату. И больше мы тебя не видели, Рауль.

— Роуланд, моя дорогая, — поправил ее Годдард. — Всю жизнь его звали Роуланд. Так что нам придется отвыкнуть от имени, данного при рождении.

— Для меня он всегда будет Раулем, — упрямо покачала головой Элеонора.

— Мама сентиментальная женщина, — объяснил Годдард. — Мы были вне себя, когда вернулись и нашли няню, лежащую без сознания, а в кроватке лежал только Эварард. Тебя не было. У меня были враги. А у кого их нет? Я думал, что тебя украл кто-то из них, я боялся, что они тебя убили. Но твоя мать никогда не оставляла надежды. Все эти годы она сохраняла ее.

— А этот человек, Лютер, хорошо к тебе относился? — тихо спросила Элеонора.

— Хорошо? — нахмурился Роуланд.

Есть то, о чем он не должен рассказывать этим людям. Кто сумеет понять его тяготы его жизни? Как он это объяснит?

— Лютер — настоящий воин. Его очень уважают в Нормандии, состоятельные люди годами ждут возможности отправить к нему на обучение своих сыновей. Не посылают ни к кому другому, желая попасть именно к нему. Меня он начал тренировать сразу, как только я мог удержать в руках меч. Мною он занимался особо. Он был… Он усердный мастер. Он обучал меня не только искусству войны, но и стратегии, научил стремиться к совершенству. — И Роуланд улыбнулся, чтобы смягчить смысл сказанных слов. — С раннего детства меня готовили к тому, чтобы я стал владельцем Монтвиля и мог отстоять его при необходимости, поскольку у Лютера только две дочери. Монтвиль должен перейти ко мне. Теперь, когда я знаю, что я не кровный сын Лютера, Монтвиль не может стать моим.

— Об этом и речи нет, раз у него дочери, у тебя нет на него прав, — сказал Годдард.

Роуланд грубо прервал его:

— Я могу взять его и без прав. Вопрос не в этом.

Да, он действительно был человек войны. Тяжелый человек. Сильный, способный взять, что хочет. Этим мягким людям будет трудно научиться понимать такую силу.

— Роуланд не оратор, — сказала Бригитта, нарушая молчание. — Он не намерен взять Монтвиль силой, но действительно, если бы захотел, он бы его взял.

Роуланд нахмурился, взглянув на нее, полагая, что нет нужды толковать его слова.

— Ты не должен считать, что теряешь все, не будучи сыном того человека, — сказал Годдард. — Я ничего не знаю про Монтвиль, но у тебя есть большое поместье в Пуату. Эварард управлял твоими землями так же заботливо, как своими собственными. Он, как и твоя мать, верил, что ты обязательно найдешься.

— Молодец, брат, — улыбнулся Роуланд. — Значит, я богатый человек?

Эварард с удовольствием ответил:

— Ты даже богаче меня. Все эти годы твоя рента копилась, а я свою тратил. А жил я, признаюсь, на широкую ногу.

Роуланд засмеялся.

— Ну тогда ладно. За труды я должен, тебя вознаградить. Я отдаю тебе ренту, которую ты накопил.

— Я не могу взять, — запротестовал удивленный Эварард.

— Нет, можешь, — не отступал Роуланд. — Я ничего не хочу брать из того, что не заработал сам. И я буду благодарен, если ты и дальше присмотришь за моими землями, пока они не понадобятся.

— А ты их разве не возьмешь сейчас?

— Сейчас? — мрачно спросил Роуланд. — Я должен вернуться в Монтвиль.

— Я поеду с тобой в Нормандию, — предложил Эварард.

Но Роуланд покачал головой.

— Я должен предстать перед Лютером один. Он возненавидит тебя, брат, потому что, благодаря твоему лицу я узнал о своей семье и о его грехе. В Монтвиле твоя жизнь будет в опасности.

— А твоя?

— Мы с Лютером на равных. Я его не боюсь. Нам надо свести счеты.

— Роуланд, — нерешительно начал Эварард. — Может быть, тебе лучше не встречаться с ним снова? Сможешь ли ты оставаться в ладу с собой, если убьешь его?

— Я не смогу жить с собой в ладу, если не услышу от него, почему он это сделал, — Роуланд говорил спокойно, но взгляд был тяжелый.

Они проговорили всю ночь. Впервые за двадцать три года сидели за столом, как одна семья. Роуланд слушал рассказы родителей и брата, а Бригитта размышляла, не терзают ли его душу эти разговоры.

Роуланд был очарован своими родителями и не мог отвести от них глаз.