Как разрушить летние каникулы

Глава 19

Ненавижу, когда другие знают обо мне больше, чем я сама

– Эми, с тобой все хорошо? – спросила Офра. Она сидит рядом с костром.

– Все супер.

Оставив рюкзак в кузове джипа, я присоединилась к девушкам. Они говорили на иврите. Я уже привыкла к этому, хотя меня это и раздражает.

Мне приходится сидеть и улыбаться, когда улыбаются они, и, как идиотке, смеяться, когда они смеются. Я как немой мим, потому что я даже не понимаю, о чем они разговаривают.

Но кое–что я точно поняла:

– У Эми сопли из носа свисают.

Я подошла и засмеялась вместе с ними, позабавив их еще больше. Каждый раз, когда они смеются, я притворяюсь, будто чешу нос, проверяя, ничего ли не свисает с моих ноздрей.

– Так вот, расскажи мне об американских мальчиках, – сказала Офра. Я готова расцеловать ее за то, что она пытается поддержать беседу со мной. – Они такие же милые, как и в фильмах? Мне нравятся ребята из «Молодые и дерзкие».

Веришь или нет, я смотрю «Молодые и дерзкие». Кажется, у меня и у израильской девушки есть что–то общее.

Я рассказала ей обо всех интересных сценах. Не могу поверить, что они видели так мало серий.

– Ты многое знаешь, – сказала Офра.

Благодаря Офре я чувствую себя немного лучше. Кажется, даже Снотти слушала меня без ее знаменитой усмешки на лице.

Спустя час смеха, разговоров, перекусов, Офра и я пошли искать место, чтобы сходить в туалет. Но так здесь нет туалета, нам придется присесть на корточки. К счастью, Офра принесла немного туалетной бумаги. Не знаю, что бы я без нее делала.

Мы отдалились от группы, чтобы найти место, где бы могли уединиться и пописать. У каждой из нас есть яркий фонарик. От страха наступить на змею или какое–нибудь животное мои руки трясутся.

Сейчас, когда мы немного отдалились от ребят, должна ли я выключить фонарик, чтобы Офра не видела, как я хожу в туалет? Кого это волнует? Я расположила фонарик между шеей и подбородком, чтобы видеть, что я делаю.

Вскоре я понимаю, что с фонариком, прижатым к подбородку, не очень удобно приседать. К тому же я пессимист. К счастью, с туалетом у меня нет проблем. Девушки от природы не могут долго сидеть на корточках.

Согнув коленки, я пытаюсь расслабиться и удержать равновесие. Но так я могу почувствовать, как моча струится по моей ноге. Я быстро встала в позу рака, опустив руки на землю. По крайне мере, в такой позе гравитация поможет мне.

Осмелюсь ли я посмотреть на Офру? Могла ли она видеть меня? Я должна выключить фонарик, но в моей позе это невозможно. Я чувствую себя немного легкомысленной. Я знаю, о чем ты думаешь. Возможно, я могу упасть на свою мочу, стоя в позе рака. Чувствую себя безрассудной.

Но к моему удивлению, я смогла выстоять в позе рака. Когда я закончила, я все вытерла и надела шорты.

Я горжусь своим достижением. Теперь, когда я смогла сходить в туалет без удобств, я бы могла участвовать в шоу Survivor.

– Почему О’Снат меня ненавидит? – спросила я Офру, пока мы возвращались в лагерь. Я думала, что не хочу знать ответа, но когда дело доходит до крайности, я хочу знать все.

Она остановилась и внимательно на меня посмотрела.

– Дело в гордости.

– Не могла бы ты уточнить?

– Ладно, у Эйви и О’Снат есть история…

– Я знаю! – громко сказала я.

– Нет, не так. Ладно, дело в то, эм…

Я с нетерпением жду, когда она закончит. Ладно, не с таким уж и нетерпением. Не думаю, что она это заметила.

Офра начала кусать ноготь.

– Она убьет меня, если я тебе расскажу.

– Я убью тебя, если ты мне не расскажешь.

– Они всегда были больше, чем друзья. Они были как брат и сестра. Эйви гулял со многими девушками, но в течение этого года он ни с кем не встречался.

– И…

– Сейчас Эйви переживает тяжелые времена. Он со всеми ведет себя как придурок. О’Снат думает, что если бы они встречались, он бы преодолел то, что грызет его изнутри. Но он оттолкнул ее и думаю, она все еще расстроена.

– Она возненавидела меня до того, как узнала.

– Ну, она не планировала летом делить комнату с американкой.

– Что плохого в том, что я американка? Я думала, что Соединенные Штаты и Израиль союзники.

– Мы союзники, – мы приближаемся к костру. – Думаю, нас немного раздражает то, что американским подросткам не нужно служить в армии, в то время как нас призывают в восемнадцать лет. Девушек на два года, парней на три. Не пойми меня неправильно, я хочу пойти служить. Но вы, будучи молодыми, сидите в своих красивых домах на своей земле, веселитесь в университетах, в то время как нашей молодежи приходиться рисковать своей жизнью, предотвращая гибель наших людей и защищая нашу крошечную землю.

– Серьезно? Она маленькая?

– Вся территория Израиля размером с Нью–Джерси.

– Ты не шутишь?

– Нет.

Боже, выслушав это, я начинаю думать, что американские дети действительно получают все лучшее от жизни.

Офра и я вернулись к костру. Ребята достали спальные мешки.

Теперь я запаниковала.

Я не планировала спать. Где палатки? Когда люди идут в поход, они берут палатки. Или хижины. Или вигвам.

– Я не взяла спальный мешок, – аккуратно сказала я.

– Все хорошо. Уверена, Эйви поделится с тобой.

Я моргнула от недоумения. Такое впечатление, будто я ослышалась.

– Эми, пойдем, – Офра толкнула меня в плечо. – Ты же знаешь, что нравишься ему.

Эйви? Я нравлюсь ему? Не думаю.

– Он меня ненавидит.

Я смотрю на парня. Он сидит на спальном мешке в индийском стиле с гитарой в ногах.

– Он назвал меня избалованной американской сучкой, – аргументировала я свое мнение.

– Возможно ему нравятся избалованные американские сучки, – сказала она, прежде чем направилась к Снотти, Ду–Ду и О’Дейду.

– Хорошо, – прошептала я в ответ, хотя она меня и не слышала.

И в первый раз, с тех пор, как я приехала в Израиль, я реально смущена, ощущая странное чувство в животе каждый раз, когда смотрю на Эйви.

Да, он до невозможности сексуален.

Да, он очень мужественен.

Да, он помог мне со змеиными кишками и научил загонять овец.

Но ко всему прочему он высокомерный, грубый и абсолютно невоспитанный.

Могли такой парень увлечься мною?

Но с другой стороны, действительно ли меня привлекал такой парень, как он?