Как разрушить летние каникулы

Глава 27

Иногда наши враги – это наши самые близкие друзья

– Куда ты меня ведешь? – спросила я Эйви.

Пока все остальные завтракали в наш последний день на юге Израиля, Эйви взял в отеле напрокат машину и пригласил меня прокатиться. Я очень нервничаю, ведь он не сказал, куда мы едем.

– Встретимся с одним другом.

Пока мы едем по засушливо–грязной дороге, он наблюдает за мной загадочными карими глазами.

– Ты боишься?

– А должна?

– Нет. Со мной ты никогда не должна бояться.

Боже, большую часть времени рядом с ним я боюсь. В основном я боюсь своих собственных чувств, ведь когда он рядом, я не могу их контролировать.

Положив руки на колени, я смотрю на красивый пейзаж. Кто бы мог подумать, что пустынно–каменный пейзаж может быть таким красивым и так сильно отличаться от зеленых гор Мошава.

Мы слушаем по радио израильскую музыку, но мне нужно куда–нибудь выплеснуть мое нервное возбуждение. Я начинаю делать свои ягодичные упражнения. Сжать. Расслабить. Сжать. Расслабить.

– Что ты делаешь? – спросил Эйви.

Посмотрев на него, я случайно проболталась:

– Упражнения для ягодиц.

Он смотрел на меня пару секунд, а потом разразился смехом.

– Это не смешно, – насупилась я. – Если в течение длительного времени ты будешь сидеть, твоя попа станет похожей на большое плоское желе.

– Мы ведь не хотим этого, не правда ли?

Я указала пальцем на него.

– Продолжай и дальше надо мной смеяться. Ты еще пожалеешь, когда в Мошав у тебя будет самая большая задница, – я откинулась на сиденье. – Прежде чем смеяться надо мной, тебе нужно самому попробовать это.

– У тебя красивая попа, – Эйви весело улыбается. – Хорошо, а теперь расскажи, как делать эти упражнения.

– Не расскажу, если ты и дальше будешь надо мной смеяться, – я не хочу снова показаться глупой.

– Давай. Я не буду над тобой смеяться. Обещаю.

– Ладно.

Глубоко вздохнув, я представляю себя накаченным парнем, рассказывающим об упражнениях для ягодиц. Мне хочется съежиться от смущения, но, если честно, Эйви серьезно смотрит на меня.

Я быстро говорю:

– Напряги мышцы ягодиц, а потом разожми. Чем дольше ты держишь ягодицы в напряжении, тем трудней становится.

Я чувствую себя полнейшей дурой, пытаясь показать упражнение.

Но потом, взглянув на его серьезное выражение лица, я поняла, что он действительно пытается сделать это упражнение.

– Изменится ли смысл, если напрячь одну щеку, а потом другую?

Я пытаюсь подавить смешок, но у меня не получается. Да и по правде, я не могу не смеяться, наблюдая, как Эйви втягивает щеки под ритм музыки, играющей по радио. Он смеется сам над собой, подстраивая каждое движение в такт музыки.

Попробовав вместе с ним, я не могу остановиться. Это очень заразительно. Этот момент – один из лучших в моей жизни.

– Я и не знала, что ты можешь быть таким забавным, – я изо всех сил пытаюсь не рассмеяться.

– Да, ну ты застала меня врасплох.

– Позволь мне заставать тебя врасплох почаще, – кокетливо сказала я, а когда он на меня посмотрел, я улыбнулась ему.

Покачав головой, он покорно вздохнул.

– У меня будут проблемы с Роном. Я сказал ему, что присмотрю за тобой.

– Ты это и делаешь.

Я на полном серьезе говорю это. Когда я приехала в Израиль, Эйви был настоящей занозой в заднице (perdon за каламбур). Но сейчас, когда он раскрылся и впустил меня в свою жизнь, я чувствую, что он стал мне ближе, чем кто–либо в моей жизни. Даже Митч.

Сейчас я поняла, что я и Митч не совместимы. По правде говоря, возможно он даже не знает меня. Я возвела невидимую стену и держусь самостоятельно, чтобы меня не поранили. Мне нравится Митч. Но думаю, если бы он меня знал, или лучше сказать ДЕЙСТВИТЕЛЬНО знал, он бы даже не думал стать моим парнем.

Почему? Потому что с одной стороны, я нуждаюсь в большой заботе, а с другой, мне нужен сильный человек, который бы взял все мое дерьмо и вернул бы мне его обратно. Думаю, в этом отношении Эйви немного похож на Рона. Может ли быть такое, что я совместима с человеком, являющимся зеркальным отражением Донора Спермы?

Мы выехали на маленькую асфальтированную дорогу и ехали по ней последующие пятнадцать минут.

– Где мы? – спросила я, в то время как Эйви парковался около маленького домика.

Он открыл дверцу машины.

– Здесь.

– Здесь, это где?

Улыбнувшись во весь рот, он обошел машину и открыл мне дверь. Я знаю, что такой поступок считается джентльменским, но давайте будем честными: я не леди, а Эйви…. ладно, он не джентльмен. Он грубый, сильный израильтянин, который может перебросить стог сена без особых усилий. Именно так, как мне нравится.

Выйдя из машины, я осматриваю окружающую обстановку. Раньше я ошибалась, Мошав – это Северный Полюс по сравнению с этим местом, расположившимся в середине пустыни. Серьезно, думаю, если на улице разбить яйцо, оно менее чем через десять секунд приготовиться.

Впереди стоят одинаковые цементные дома. Я имею в виду, что все дома полностью белые. Не кирпичные, не покрашенные… просто белый цемент.

– Кто здесь живет? – спокойно спросила я. Как будто я нахожусь в маленькой деревни посередине пустоты.

Эйви идет к входу одного из примитивных домов, а я следую за ним.

– Палестинцы.

ЧТО?!

Почему израильтянин привез меня домой к палестинцу? Мне хочется расспросить Эйви, но, к сожалению, у меня не было достаточно времени, потому что входная дверь начала открываться.

Подросток, примерно нашего возраста, открыл дверь. Его кожа темней моей, примерно такого же цвета, как и у Эйви. К тому же, если бы Эйви не сказал мне, что этот парень палестинец, я бы приняла его за израильтянина.

Я слежу за текущими событиями. Ты должен жить в пещере, чтобы не знать, что палестинцы и израильтяне никогда не сходятся во взглядах. И это еще мягко сказано.

Но этот палестинский мальчик протянул руку Эйви и обнял его.

– Тэрик, это моя подруга, Эми Барак. Она американка.

Я смутилась, ведь раньше никто не называл меня Эми Барак. При рождении мне дали имя Эми Нельсон, потому что это девичья фамилия мамы. Разве я Эми Барак?

Глубоко в душе мне нравится, как это звучит. А может мне нравится звучание этих инициалов, слетающих с полных губ Эйви.

В любом случае это не важно. Я нервничаю. Я пытаюсь не поддаться желанию погрызть ногти или впасть в шоковое состояние, гложущее меня изнутри.

Но когда Тэрик улыбнулся, я немного успокоилась. Это искренняя улыбка, а не фальшивая, которую люди зачастую выдавливают из себя, пытаясь быть вежливыми (как это делает Марк). Нет. Улыбка достигает глаз Тэрика.

– Входите! – с энтузиазмом сказал Тэрик. – Прошло много времени, друг – он похлопал Эйви по плечу.

– Как университетская охота? – спросил Эйви.

Тэрик засмеялся.

– Не стоит об этом говорить. Хотя я получил письмо из UCLA ³²и Northwestern ³³. Эми, скажи мне, что ты здесь делаешь? – добавил он, пока мы направлялись к маленькой комнате.

В центре комнаты и рядом с одной стеной лежат подушки. Тэрик знаком пригласил нас сесть. Посмотрев, как Эйви садится на оранжевую подушку, я следую его примеру и сажусь на светло–голубую подушку.

– Я приехала на лето с отцом.

В комнату зашла женщина, одетая в национальный мусульманский наряд с покрытой головой. Она принесла поднос с фруктами и поставила его перед Тэриком. Она ничего не сказала. Просто поставила и ушла.

Тэрик взял апельсин и протянул его мне.

– С нашего дерева. Уверен, он вкуснее, чем в Америке.

Эйви взял гроздь винограда с подноса и начал его есть. Тэрик взял себе апельсин лишь после того, как я начала чистить свой. Может, по мусульманским традициям хозяин начинает трапезничать только после гостей?

Я не могу поверить, что палестинец не только пригласил меня в дом, но и угощает еврейского израильтянина и незнакомую американку с улыбкой на лице.

– Вы встречаетесь? – спросил Тэрик.

– Только на лето, – мое лицо покраснело от смущения. – Вот и все.

Тэрик засмеялся.

– А после лета?

Этот вопрос был направлен мне, но Эйви ответил:

– После каникул она вернется в свою страну. Там у нее есть парень.

– Ах, сейчас история стала интересней. Думаю, мне нравятся американские женщины.

Эйви положил в рот большую зеленую виноградину.

– Тэрик, пожалуйста, не позволяй ей себя обмануть. Эми Isanha taweel.

– Простите? Если вы собираетесь говорить обо мне, будьте любезны говорить по–английски, дабы я смогла себя защитить.

Тэрик смотрит на меня с озорным взглядом.

– Он сказал, что у тебя такой же острый язык, как и у змеи.

Изумленно открыв рот, я сказала:

– Ничего подобного. Извинись, – сказала я Эйви.

– Эми, ты должна знать, что этот парень не извиняется. Это не в его стиле.

Смеясь, Эйви закинул в рот еще одну зеленую виноградину.

– Тэрик, тебе нужно быть адвокатом, а не врачом. Тебе нравится оспаривать все аргументы, запутывая всех.

Наш разговор прервали шаги за дверью. В комнату зашли две девушки и принесли чашки с чайником. Они поставили чашки напротив нас.

– Это мои сестры, Мадиха и Айра.

Боже, моя жизнь и жизнь этих девушек так сильно отличается. Улыбаясь, они немного наклонились, чтобы поздороваться. Поднявшись, я сделала то же самое. Я чувствую, что немного неправильно одета. Интересно, что они обо мне думают? Я не покрываю голову и как они не нашу длинные платья. Я представляю, насколько сильно отличаются наши жизни.

После того как они ушли, я села и съела дольку апельсина. Он очень вкусный. Такое впечатление, будто я облизываю ложку с сахаром. Ммм!

Когда сестры оставили нас одних, Эйви сказал Тэрику:

– Эми думает, что все израильтяне ненавидят палестинцев.

Последнее, что я хочу делать, так это спорить о политике с ними двумя, да и к тому же, Эйви примет его сторону. Я чуть не подавилась апельсином. Когда я, наконец, проглотила дольку, я открыла рот, чтоб что–то сказать, но так и не смогла ничего ответить.

Тэрик, откинувшись назад, сказал:

– Палестинцы предъявляют требования к той же земле, что и израильтяне. Нет возможности этого избежать.

– Но, – продолжил Эйви, – не все палестинцы ненавидят израильтян, и не каждый израильтянин ненавидят палестинцев.

– Ребята, как вы можете дружить? – я повернулся к Тэрику. – Он пойдет служить в армию Израиля!

Тэрик пожал плечами.

– Это жизнь. Он должен это делать. Моя жизнь ничем не отличается. Но мой народ решил носить другую форму; единственную форму, который мой народ считает эффективной.

– Никто не выиграет. Почему нельзя прийти к соглашению и придерживаться его?

– Надеюсь, в будущем все измениться, – признался Тэрик. – Для кого–то мир с израильтянами недопустим. Я? Я хочу мира, но также я хочу, чтобы мой народ уважали.

Эйви, смотря на меня, сказал:

– Эми, многие израильтяне хотят того же. Мира, который бы гарантировал, что наши женщины и дети, не беспокоясь за свою безопасность, смогут спокойно ходить по улицам или ездить в автобусах.

– Но кто начал первым?

– На Ближнем Востоке никогда не было спокойно, – ответил Эйви.

– Верно, – подтвердил Тэрик. – Наши народы сильны в своих убеждениях.

Я с дискомфортом двигаюсь на своей подушке.

– Если ты и Эйви столкнетесь на поле боя, ты его убьешь?

Тэрик, глядя на Эйви, смело ответил:

– Да. И я не ожидаю меньшего от него.

Эйви наклонился вперед и взял меня за руку.

– Я привел тебя сюда, чтобы показать, что не всех нас переполняет ненависть, а ты спрашиваешь, смогут ли два друга убить друг друга. Дорогая, хороший способ провести эту встречу. Послушай, каждый из нас сделает все, чтобы выжить. Такова наша жизнь.

Мы еще недолго посидели в гостях у Тэрика. Ребята смеялись, обсуждая колледж и свои семьи, а так же расспрашивали меня о моих друзьях. Мы прекратили говорить о политике, кажется, ребята знаю грань, за которую не стоит переступать. В их компании я чувствую себя свободной: я могу спокойно обсуждать различные темы, не беспокоясь, о том, как я себя веду или правильно ли я отвечаю, пытаясь им соответствовать.

Мне нравится Тэрик. Я зауважала Эйви еще больше, ведь он отложил в сторону свои политические убеждения и дружит с Тэриком. Тэрик не только умный парень, у него еще доброе сердце.

В новостях показывают совершенно другой мир. Мир, во многом отличающийся от действительности. Думаю, новостные программы должны показывать положительные стороны людей, а не сосредоточиваться на негативе.

Когда мы собрались уходить, Тэрик обнял меня на прощание и сказал:

– Позаботься о моем друге.

Боже, теперь я чувствую себя ответственной. Жизнь в Израиле трудна в отличие от жизни американских подростков. Наши самые большие проблемы заключается в том, какой фильм посмотреть или какой наряд купить. После окончания школы мы зацикливаемся на том, в какой колледж поступать. Трагедия одиннадцатого сентября изменила нашу жизнь, но по сравнению с жизнью людей на Ближнем Востоке, она легка и безмятежна.

Израильтяне не поступают после школы в колледж, они идут служить на линию фронта в армию.

«Позаботься о моем друге», – сказал Тэрик.

Это не так уж и легко, как может показаться, особенно, когда это сказал парень, находящийся по другую строну.

Вся моя жизнь пробегает перед моими глазами, особенно те моменты, когда я отталкиваю Рона. Чувствую себя немного паршиво. У меня есть семья здесь, в Израиле, и может быть я должна позаботиться о ней. Если Эйви и Тэрик могут заботиться друг о друге, возможно и я смогу найти в своем сердце немного места для любви к Рону. И Савты. И смею даже подумать об этом, о Снотти.

Я имею в виду О’Снат.

Но что если они разочаровались во мне?

Я наблюдаю за тем, как Эйви и Тэрек пожали руки и похлопали друг друга по спине. Улыбка осветила мое лицо. Возможно, они и сами не подозревают, но я точно знаю, они будут защищать друг друга изо всех сил, даже если лицом к лицу окажутся на поле битвы. Два парня с чистыми и искренними душами.

Возможен ли мир между палестинцами и израильтянами? Кто знает. Все возможно. Может быть, дружба двух волевых парней и есть надежда на светлое будущее.