Как убить свою свекровь

Глава шестнадцатая

Господь вознаграждает тех, кто ходит путями праведников и посещает лекции по Священному писанию (конечно, не в те дни, когда никак нельзя пропустить любимую программу по телевизору). Поверьте, я приняла явленное нам чудо с должной благодарностью, но в то же время мои горячие надежды на воссоединение родителей Бена не настолько ослепили меня, чтобы пересмотреть свое отношение к роли Памелы в смерти леди Китти. К тому же я всегда симпатизировала влюбленным, и мне жаль было миссис Корнишон, которую пришлось с позором изгнать из Мерлин-корта. Эх, почему жизнь никогда не может дать нам счастья во всем! Поэтому, если хочешь быть счастливым, – выковыривай изюминки и забудь, что плюшка черствая.

Только я собралась предложить Мамуле свою прозрачную ночнушку для любовного свидания с Папулей в «Темной лошадке», как вошел Джонас с близнецами. Судя по их виду, все трое рыли грядки носами.

– А мы искали статуэтку святого Франциска… – Джонас пригладил волосы грязной рукой. – Но он как в воду канул.

– Господь судит нас не по плодам деяний наших, а по сердцам, – мягко заметила Магдалина.

Понял ли Джонас, что печаль, сквозившая в улыбке Мамули, была адресована ему? Не бродить уж им ночами в серебристой лунной мгле. Чтобы скрыть волнение, я усадила Эбби и Тэма на разделочный стол. Близнецы горестно захныкали, предчувствуя близкую развязку: я уже достала инструменты экзекуции – полотенце и мыло. Джонас сообщил, что отправляется назад, в сад, перемолвиться словечком с незабудками, самыми верными цветами.

– Я не должна была подавать ему ложных надежд, – вздохнула Мамуля с видом опытной искусительницы, уставшей бороться с роковыми страстями, которые она пробуждает в мужских, сердцах.

– У него останутся сладостные воспоминания, – утешила я ее.

– А вдруг он замкнется и разочаруется в женщинах?

– Джонас не из тех, кто раздаривает свое сердце направо и налево, но вы должны поступать как считаете нужным.

– В отличие от некоторых, Элли, я никогда не ставила во главу угла собственные интересы.

– А вдруг настало время именно для этого? – Я столь энергично вытирала носы своих чад, что чуть не стерла их напрочь. – Если вы чувствуете себя несчастной, мы начинаем чувствовать себя точно так же. Включая ваших внуков, которые слишком малы, чтобы самостоятельно высказаться.

– Эбби касивая!

Моя дочь выбрала самый неудачный момент, чтобы связать два слова. В отличие от своего молчаливого мужественного братца, который только свирепо хмурился при мытье, Эбби была счастлива, что ее помыли и причесали.

– Дай-то Бог, – перекрестилась Мамуля, – чтобы эта крошка не разбивала все подряд сердца на своем пути. Но чего же еще ждать, если она внучка своей бабушки?

– Когда Эбби и ее единоутробный братец вырастут из памперсов, – ответила я, – будет время побеспокоиться, что ждет эту искательницу приключений в будущем. А пока что я твердо знаю, что мои малышата обожают сказки со счастливым концом. И взрослые тоже любят истории про гонимых влюбленных, которые рассудку вопреки, наперекор стихиям обретают счастье.

Я была уверена, что Магдалина скажет: она, мол, решила кинуть в Лету всю историю с Беатрис Таффер и принять Папулю обратно в лоно семьи. Напрасные надежды. Вместо этого Мамуля взяла чайник и объявила, что займется чаем. Пришлось проглотить поздравления. Ничего, всему свое время. Придет час, и Магдалина расколется. Я лелеяла мечты об их свадьбе в Мерлин-корте, а пока что дедовские часы грозно хмурились: почти полдень, близнецам пора обедать.

Быстренько разогрев рыбные палочки, остатки пюре и фасоли, я сварганила перекусить. Усадила свою сладкую парочку в креслица, повязала слюнявчики, сунула в руки ложки с ручками в виде скособоченного Братца Кролика. Стараясь следить, чтобы они больше ели, чем швыряли под стол, сама наспех проглотила чай и оставила Мамулю сидеть в качалке и глазеть в окно невидящим взором. Неужели она снова передумала насчет Папули?

Эбби и Тэм получили по стакану молока, и я уже решила дать им напоследок еще и яблочного мусса с кремом, когда раздался стук в дверь!

– Это Эвдора Шип, – объяснила я Магдалине, стараясь заглушить громкий стук сердца. – Она сказала, что заскочит на минутку.

– Тогда не заставляй ее ждать из-за меня, Элли. Я никогда не встану между тобой и твоими подругами. – Знакомый репертуар, правда, на этот раз Мамуля добавила: – Иногда и тебе нужно развлечься.

На уме у меня были вовсе не развлечения, когда я открыла дверь и обнаружила на пороге не только Эвдору, но и Памелу. Господи, что ты еще мне уготовил?

– Входите! – пригласила я под аккомпанемент воплей и визга, – это Мамуля старалась утащить близнецов наверх с присущими ей тактом и деликатностью.

– Надеюсь, она не подумала, что мы ее выгоняем… – Эвдора тяжелой поступью шагнула в холл.

– Эбби и Тэму уже пора спать, – пробормотала я, пытаясь собраться с мыслями. Они разбегались, как выводок кроликов.

– Мы с Эвдорой встретились, когда она выходила из дома.

Памела закрыла дверь, и на миг мне померещилось, что она запрет ее на ключ, а ключ сунет себе в карман. Нервы у меня явно расшалились: несчастная девушка не сделала ничего угрожающего, только попыталась прикусить дрожащую губу и умоляюще посмотрела на меня.

– Извините за беспорядок.

Я поспешно отшвырнула детские креслица и пододвинула гостьям стулья. Конечно, мой опыт светской жизни сводился скорее к разговорам с молодыми мамашами, а не к захватывающим признаниям, после которых человеку можно оставить всякую надежду на вступление в Лигу Непорочных Домохозяек.

– Элли, нам надо поговорить…

– Может быть, оставить вас наедине? – предложила Эвдора.

Судя по кругам под глазами нашей викарисы и осунувшемуся лицу, ей не мешало бы хорошенько поспать, как это и делал кот Тобиас, свернувшийся в качалке с Пусей вместо подушки.

– Нет, не уходите! – быстро ответила я. – Уверена, что ваше присутствие нам всем на благо.

– Вы уверены? – переспросила Памела и протянула мне обе руки. – О, милая Элли! – Она судорожно всхлипнула. – Я не хочу причинять вам зло!

– Мне?!

– Я знаю, вы просто пытались мне помочь. Обещаю приходить к вам каждый месяц, пока вы будете отсиживать свой срок в тюрьме, но я не хочу, чтобы вы впутывали меня в эту историю!

– Да о чем вы, черт побери, говорите?

– Памела почему-то вбила себе в голову, что вы каким-то образом подстроили смерть леди Китти.

Очки Эвдоры от огорчения соскочили с носа, я машинально поймала их и вручила владелице.

– Ушам своим не верю!

– Я сперва решила, что Мамочка Китти умерла своей смертью. – Хвостики Памелы печально поникли. – Но потом, когда мы вытащили велосипед из воды, стало ясно, что кто-то испортил тормоза.

– Меня это не удивляет.

– И тут я вспомнила про женщину, которая все поила и поила нас в «Темной лошадке».

– Миссис Мэллой?

– Ну да, про нее. И я вспомнила, Элли, как она рассказывала, что ваша свекровь в первый же вечер после приезда едва не упала с лестницы.

– Со стариками часто случаются всякие вещи… – Эвдора благородно встала на мою защиту.

– Я знаю. Но в вашем шоколадном муссе оказалось ядовитое лекарство! – Памела посмотрела на меня скорее с жалостью, чем с презрением. – А позавчера вы сами обещали мне по телефону помочь выпутаться из моих неприятностей. Честное слово, мне так грустно все это говорить, особенно после того, как вы одолжили мне деньги для шантажиста…

– Что?! – Эвдора упала в качалку, а полураздавленные Тобиас и Пуся метнулись искать другое пристанище.

– Об этом чуть позже! – отрезала я.

– Элли, я понимаю, что вы хотели быть мне другом в подлинном смысле этого слова. – Памела все наступала на меня, а я все пятилась назад. – Я не стану врать и уверять, что скорблю по Мамочке Китти, но почему вы не сделали это черное дело собственными руками, а наняли вместо этого мистера Дика да еще и прислали его ко мне со счетом за услуги?

– Да вы с ума сошли!

Я пыталась отгородиться от Памелы вытянутой рукой.

– К счастью, моего бедного свекра не было поблизости, когда дверь открылась и этот ужасный человек появился на пороге после всего, что случилось сегодня утром. – Памела дрожала так сильно, что посуда на полках отзывалась жалобным звоном. – Папочка Бобби решил бы, что это я все подстроила. Это чудовище мистер Дик улыбнулся мне жутким оскалом и сказал таким вкрадчивым, таким сладким голосом: «Мадам, я пришел за обещанными денежками!»

– Вы уверены, что так все и было? – Эвдора говорила мягко, как говорят с ребенком-фантазером.

– Он сказал, что его зовут Дик? – гневно выкрикнула я.

– Ему не было нужды представляться. – Памела смахнула слезы. – Он выглядел совершенно дико! То есть он и говорил-то… я совершенно уверена, что он сказал: «Меня послала Элли Хаскелл!»

– Еще что-нибудь он сказал?

– Не помню. – В ее голосе зазвучало неподдельное возмущение. – Помню лишь, что все вокруг завертелось, и последнее, что осталось в памяти, – собственный визг.

– Вы и сейчас вот-вот упадете в обморок, – заметила я, обретая свое обычное спокойствие.

Твердо взяв Памелу под руку, я повела ее в гостиную.

– Давайте-ка мы втроем сядем и поговорим, может, тогда нам и удастся разобраться в этой галиматье.

– Я сказала нескольким знакомым, включая своего поверенного в делах, что иду к вам! – Памела затравленно озиралась. – И шоферу автобуса сказала, чтобы он высадил меня поближе к Мерлин-корту… – Тут она издала такой вопль, что стекла в витраже чуть не вылетели. – Спасите! Помогите! Это он! Он там! Он смотрит на нас! Нельзя забыть этот зверский оскал! Я ни минуты не сомневаюсь, Элли, что ради своей любви к вам он перережет глотки нам всем, если мы ему не заплатим!

– Простите, да ведь это… – Эвдора поправила очки и вгляделась получше. – Это же не кто другой, как…

Она не успела закончить фразу, как застекленную дверь с силой распахнули и монстр в человечьем обличье впрыгнул в гостиную.

– Памела, – торжественно объявила я, вытаскивая ее из-за своей спины, за которой она пыталась укрыться от насильника и убийцы, – позвольте представить вам моего кузена Фредерика Флэттса.

– Кого?! – пискнула Памела.

– Бог мой! Это она! – Фредди скорбно приложил ладонь ко лбу. – Та самая женщина, которая завопила: «Караул! Убийца!», когда я смиренно протянул руку, ожидая пожертвований на ярмарку святого Ансельма.

– Не думайте, что мы не оценим ваши усилия. – Эвдора благосклонно улыбнулась ему и, кажется, собралась благословить.

– О, простите, – проскулила Памела. – Боюсь, воображение сыграло со мной злую шутку.

– Ничего удивительного, – вздохнула я. – Вы еще не оправились от шока, когда явился Фредди.

– Вы на меня не сердитесь?

– Ну что вы, как можно, ведь и я за это утро уже арестовала вас, судила и признала виновной в убийстве леди Китти.

– Элли, у меня просто гора с плеч! Памела без сил прислонилась ко мне. Фредди являл собой картину неухоженного остолбенения.

– Кто-нибудь просветит меня насчет того, что тут творится? – воззвал он. – Не щадите мои нервы, я совершенно случайно захватил мешок нюхательной соли, так что смогу вынести даже то, что не предназначено для нежных мужских ушей.

– Вот и отлично! Но это наше личное дело.

– Ты меня выгоняешь, Элли?

– Именно, дражайший Фредди!

– Бессердечная! – Он смахнул несуществующую слезу концом косицы. – А я-то собирался поведать, сколько денег собрал.

– Потом.

– И еще хотел прокатить твою свекровь на мотоцикле.

– Тогда поговори с ней сам. – Я пошла на попятную, потому что у Эвдоры от умиления запотели очки. – Но если Мамули нет в детской, не стоит заходить в ее спальню и мешать ей отдыхать.

– Какой милейший человек! – дрожащим голоском пролепетала Памела, когда Фредди испарился.

– Соль земли, – не слишком убежденно согласилась я.

– Какая жалость, – Эвдора уселась в кресло, – что смерть леди Китти обнажила печальный факт, что у кого-то в Читтертон-Феллс нет совести и моральных ценностей.

– А вы, Памела, не ошибаетесь насчет велосипедных тормозов?

– Нет ни малейших сомнений. Мамочка Китти поехала на том старом велосипеде, который одолжила мне. Поверьте, я знаю в нем каждую спицу и каждую проволочку.

– Хочу вам рассказать кое о чем. – Эвдора выдержала паузу и внимательно вгляделась в наши лица. – Ночью, после того как Элли доставила мою свекровь домой, Бриджет сказала, что слышала в тумане чьи-то шаги, а потом почувствовала, как что-то спихнуло ее с обрыва.

– Туман был очень густой! – Я хваталась за соломинку, как утопающий. – В таком тумане люди легко могут столкнуться, а последствия будут самыми ужасными.

– В таком случае, почему этот человек не ответил на крики о помощи, а убежал прочь?

– И вы думаете, что именно поэтому ваша свекровь сегодня так поспешно уехала? – спросила я, вспомнив перепуганное лицо пожилой дамы.

– Хуже того. – Эвдора перевела взгляд с меня на Памелу. – Я сразу догадалась, что она подозревает меня в покушении на ее жизнь, и Бриджет можно понять. Она знала, что я очень рассердилась после пожара в кабинете, и решила, что у меня не все в порядке с головой, когда я запретила ей курить в доме. Причем, по мнению Матушки, это вполне может приключиться с женщиной моих лет. Ее поколение напичкано жуткими историями про женщин, рехнувшихся во время климакса.

– Просто не верится! – Лицо Памелы подтверждало обратное. – Какая-то волна свекрове-убийств! Геноцид! – Она взвыла так, что у меня возникло опасение, как бы Пуся не составила ей компанию. – Я только понарошку сказала, что рада смерти Мамочки Китти! Я никогда ее не любила, но это же мать Аллана, а я ведь не чудовище!

– Ну конечно нет! – Я обняла ее за плечи.

– А вам не кажется, что Фриззи Таффер тоже собирается выдернуть свою занозу, готовит убийство и отвлекает от себя подозрения?

– Нет, Фриззи не способна на низкий поступок! – Я постаралась придать своему голосу больше уверенности. – Она исключительно порядочная женщина!

– Надеюсь, Элли, что вы правы. – Эвдора потерла плечо, словно пыталась унять назойливую боль. – Но если расценивать происшедшее как воплощение нашей дурацкой беседы в «Темной лошадке», боюсь, мы только на полпути к концу кошмара.

– Да, – кивнула Памела. – Двоих нет, две еще остались.

– Бриджет жива-здорова, она просто уехала, – поправила я, в отчаянии цепляясь к мелочам. – Я точно знаю, что наш глупый разговор был подслушан, потому что мне позвонил некто, обещавший хранить тайну и молчать за скромную сумму всего в двести фунтов.

– Элли, но это же ужасно!

– А к вам еще не присосались?

Эвдора отрицательно покачала головой, а Памела призналась, что ее тоже шантажировали, но по совершенно другому делу.

– Вообще-то зачем шантажисту убивать наших свекровей? – спросила я. – Хотя кто знает, к какому маньяку мы попали в лапы…

– Можно предположить, что кто-то имеет зуб на одну из них и хочет замести следы, убив всех скопом, согласно нашему плану. Чтобы мы стали четырьмя козлами… то есть, – поправилась Эвдора, – козлицами отпущения.

– Сарафанное радио даст нам кличку «Смертоносные Невестки». Ну и влипли мы! – Памела судорожно накручивала на палец косичку. – Мамочка Китти настряпала больше врагов, чем яблочных пирогов. Но злейших врагов ее я не знаю… разве что мистер Уткинс… Он жутко поскандалил с ней, когда она не заплатила ему за плохо вымытые окна.

– Мамуля тоже поцапалась с мистером Уткинсом, – откликнулась я, набираясь храбрости задать вопрос, который, видимо, тревожил и Памелу. – А как насчет сэра Роберта? Я знаю, вы очень любите его, Памела, но мы обе слышали, как вчера за ленчем он признался, что готов убить леди Китти.

– Ах! – Памела спрятала лицо в ладони. – Я сознаюсь! После нашей пьянки я рассказала сэру Роберту о нашем разговоре. Он страшно хохотал, но ведь старикан и мухи не обидит!

Эвдора положила конец тягостной сцене, заявив, что Бриджет не успела нажить врагов в Читтертон-Феллс.

– Правда, она поставила епископа в неловкое положение со своими комментариями к Библии, но ведь это не повод для убийства, верно?

– Помимо мистера Уткинса, – я принялась загибать пальцы, – Мамуля насолила миссис Мэллой и миссис Корнишон. Первую она уволила, у второй из-под носа увела Джонаса. Для вас мои слова не аргумент, но я готова голову прозакладывать, что миссис Мэллой на убийство не способна. Вот проболтаться своей подружке Эдне Корнишон насчет нашей беседы она вполне могла. Кстати, про Эдну. Сегодня у нас произошел весьма неприятный инцидент.

Выслушав мой краткий репортаж о происшествии с шаманской куклой, Эвдора пришла в подобающий церковнослужителю ужас, тем более что случилось это все в двадцатом веке, да вдобавок в ее приходе. Когда я закончила, она заметила:

– Тем не менее можно считать, что миссис Корнишон нашла выход своим убийственным чувствам и вряд ли стала бы совершать преступление в действительности.

– Стоп, есть еще одна идея! – воскликнула я. – Миссис Корнишон могла ненавидеть всех четырех наших свекровей из-за конкурса по домоводству! Она ведь так мечтает получить «Марфу»!

– Мой муж тоже спит и видит эту награду, – улыбнулась Эвдора. – Он даже во сне бормочет рецепты, а на ночь готов не снимать фартук. И вы считаете, что миссис Корнишон сочла, будто таланты наших свекровей таят угрозу ее амбициям? Элли, этот приз вручается каждый год. Если миссис Корнишон не получит его в этом году, так получит в следующем.

– Вы правы, – согласилась я. – Только у меня из головы не выходят слова миссис Мэллой, что Эдна расправилась со своими бывшими соперницами, дабы вывести их из игры.

– Но я-то думала, что миссис Мэллой и миссис Корнишон – закадычные подружки, – удивилась Памела.

– Так оно и есть. Вот почему я столь серьезно отношусь к словам миссис Мэллой. Она и говорила как истинный друг миссис Корнишон, если вы меня понимаете.

– Да, зачастую мы хуже отзываемся о своих друзьях, чем о врагах, – печально подтвердила Эвдора.

Вспомнив, что у меня полно срочных дел, я поспешила закруглиться со списком подозреваемых.

– Мистер Питер Дик, поскольку он нездешний, остается неизвестной величиной. Он взбунтовался против своей матери. К тому же его нынешний образ жизни, мягко говоря, странен. Он наговорил мне столько страстных комплиментов… – Я постаралась принять скромный вид. – И если наша неразумная беседа волей случая записалась на его магнитофон, который по моей вине подслушивал нас под столом… кто знает, что могло статься?

– А кому, скажите на милость, придет в голову убрать из мира сего Беатрис Таффер? – Эвдора бросила быстрый взгляд на часы.

У меня на уме было только одно имя, но я не собиралась бросать его на растерзание. К счастью, я вовремя кое-что вспомнила.

– Фриззи могла рассказать обо всем своей тетушке Этель, а уж эта женщина, поверьте мне, даже по внешнему виду – законченная убийца, даже если она и не столкнула с лестницы своего мужа. А уж когда речь идет о счастье Фриззи!..

В гостиной воцарилось тягостное молчание – затишье перед бурей. Но небо за окном отливало невинной голубизной. Увы, я больше не верила погоде, как и тому, что мы втроем сможем найти убийцу прежде, чем он нанесет новый удар.

– По-моему, нам надо обратиться в полицию!

– Я подумала о том же самом, – согласилась Эвдора.

– А если в полиции пятница – короткий день? – Памела рассуждала так, словно речь шла о кондитерской, в которой заправляет старая дева.

Я вскочила на ноги.

– Поехали прямо сейчас! Эвдора снова глянула на часы.

– Элли, я не смогу. Сэр Роберт через десять минут ждет меня возле дома викария, чтобы обсудить псалмы для похорон леди Китти.

– Мне тоже надо там быть, – подхватила Памела, вставая. – Элли, окажите нам огромную услугу и поезжайте одна. Объясните полиции, что нас так пугает.

– Я могу вас дождаться.

– Да, но если мы втроем отправимся без Фриззи, это может произвести неверное впечатление. Мы же не хотим навлечь на нее подозрение? – К Эвдоре снова вернулась ее обычная деловитость. – А если станем ее дожидаться, то потеряем драгоценное время. У нас и без того уже один несчастный случай и одна смерть.

– Надо предупредить Фриззи, – сказала я, – что Резвушке может грозить опасность. Пусть немедленно конфискует ее патентованный тоник.

– Как только приду домой, тотчас ей позвоню! – пообещала Эвдора, направляясь в холл. – А вы сейчас же отправляйтесь в полицию.

Мои гостьи уже стояли на пороге, когда невестка покойной леди Помрой подергала меня за рукав.

– Знаю, что нельзя чувствовать себя счастливой, когда умирает человек, но я действительно счастлива! Я на седьмом небе от того, что могу показать фигу проклятому шантажисту! Теперь ничто меня не остановит… – Конец фразы унес ветер.

Ничто ее не остановит? В каком, интересно, смысле? В том, что теперь Памела может признаться сэру Роберту, как подсунула замороженный пирог на конкурсе вместо собственноручного творения? Так хозяину Помрой-Мэнор, как я понимаю, наплевать на это.

Я прислонилась к двери, пытаясь вспомнить, что же упустила… было что-то очень важное, что я забыла рассказать… Но тут из кухни вынырнули Фредди и Мамуля. Глаза у Магдалины так и сияли.

– А вот и ты, Элли! Я приготовила ленч твоему кузену, и мы с ним поболтали. Он хочет научиться вязать крючком.

– Но сперва я заберу старину Мэгги покататься, правда? – Фредди любовно погладил Мамулю по макушке, приходившейся ему где-то на уровне талии.

– Никогда в жизни не каталась на мотоцикле, – сообщила мне Мамуля, и в голосе ее слышалось искреннее сожаление об упущенных удовольствиях.

– Может, не сейчас? – робко спросила я. – Вдруг дождь пойдет…

– Жизнь полна неожиданностей! – провозгласила Мамуля с безмятежной улыбкой, которая шла ей больше, чем тонны помады. – Как я объяснила Фредерику, мне надо прокатиться с ветерком, чтобы выкинуть из головы глупые мысли.

– Если ветер сдует Мамулю с седла, – сурово обратилась я к Фредди, – надеюсь, ты ее поднимешь и смахнешь все пылинки.

– Только не ссорься из-за меня! – вскричала Магдалина. – Я вовсе не хочу стать яблоком раздора, тем более что мы с тобой, Элли, так замечательно уживаемся.

– Ладно, отправляйтесь и вдоволь повеселитесь, – пробурчала я.

В конце концов, разве можно сравнить опасности на дорогах с тем, что могло поджидать Мамулю в доме? Скажем, специальным образом подготовленный комод, который вот-вот ее раздавит…

– Возможно, попозже я сама выйду на минутку, но Джонас присмотрит за детишками.

Мамуля хотела было остаться и пожертвовать своими удовольствиями, но тут вмешался Фредди:

– Элли хочет, чтобы повеселились? Так мы и поступим, Мэгги!

Кузен клюнул меня в щеку, так уколов своей щетиной, что я взвизгнула. Но что значили подобные пустяки в сравнении с видом парочки, спешащей к мотоциклу? Фредди, ухватив Мамулю за локоток, тащил ее к своему железному скакуну, что-то по пути втолковывая моей свекрови. Та смеялась и кокетливо отмахивалась. Я вздохнула и вернулась в дом. Что ж, кому веселье, а кому поход в полицейский участок.

Вот только перекушу перед выходом. Трудно быть героиней на пустой желудок. На кухонном столе под полотенцем обнаружилась тарелка с бутербродами. Милая Мамуля! Наши отношения наладились до такой степени, что мне будет не хватать ее, когда они с Папулей вернутся в Топенхэм. Если, конечно, Магдалина вернется… но ей необходимо уехать хотя бы ради собственной безопасности. И лучше прямо сегодня вечером!

Я просидела в кухне дольше, чем собиралась, и вскочила не от укоризненного боя старинных часов, а от гораздо более грозного звука. Сверху явственно доносились чьи-то тяжелые шаги. Кто-то посторонний забрался в дом.

О мое больное воображение! Я говорила себе, что это, должно быть, Джонас и я откушу ему голову – своим топотом он не то что близнецов, но всех мертвецов на кладбище при церкви Святого Ансельма разбудит. Но тут я выглянула в окно и увидела Джонаса, мирно поливающего клумбу…

Не тратя время на то, чтобы забежать в гостиную и вооружиться кочергой, я схватила самый большой деревянный половник. Мясницкий нож был бы уместнее, но им можно порезаться и испугать детишек.

Перепрыгивая через десять ступенек, я помчалась в детскую и на галерее столкнулась с мистером Грабителем.

– Папуля?! – ахнула я. – Вы что здесь делаете?

– Пришел с букетом цветов для Магдалины. Папуля предусмотрительно отшатнулся от половника.

– Как вы вошли? Через дымоход?

– Я собирался постучать, как положено, Элли, но тут увидел, что к дому приставлена лестница… – Он смущенно прокашлялся. – Мне пришло в голову, что, если Джонас еще не починил щеколду, я мог бы забраться в спальню Магдалины и оставить ей букет и записку. Ну, вроде как умаслить ее…

– Перед тем как явиться самому?

– Твоя свекровь – несгибаемая женщина! – гордо ответил Папуля. – Я не сомневаюсь, что мне потребуется еще сорок лет, чтобы ее задобрить.

– Если она столько проживет! И я разрыдалась.