Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии

Введение

Календарные обычаи и обряды годичного цикла, связанные с трудовой деятельностью народов, — это сложное общественное явление, своеобразное отражение их социально-политической, историко-культурной, этнической, духовной жизни на различных этапах развития. Как концентрированное выражение духовной и материальной культуры народов, календарные праздники несут на себе печать этнической специфики. В то же время они отражают типологическую общность человеческой культуры, влияние историко-культурных контактов и связей.

Календарные обычаи и обряды составляют важную часть такого явления, как праздник.

Существуя во всех обществах с глубокой Древности, праздники являются необходимым условием социального бытия. По образному выражению М.М. Бахтина, «празднество (всякое) — это важная первичная форма (курсив М.М. Бахтина. — Ред.) человеческой культуры»[1].

Во все времена и у всех народов праздник воспринимался как противопоставление будням. В 1837 г. И.М. Снегирев писал: «Само слово праздник выражает упразднение, свободу от будничных трудов, соединенную с веселием и радостью. Праздник есть свободное время, обряд — знаменательное действие, принятый способ совершения торжественных действий; последний содержится в первом»[2].

Уже в античную эпоху философами и историками предпринимались попытки определить феномен праздника, выяснить его роль в жизни общества (Платон, Аристотель). Праздник был предметом исследования ученых в новое и новейшее время. В наши дни к изучению праздников обращаются и философы, и этнографы, и литературоведы, и фольклористы.

Сложность и многогранность праздника как непременной части человеческой культуры нашли свое выражение и в его социальной многофункциональности. Так, современные исследователи отмечают следующие функции праздника: торжественное обновление жизни; коммуникативную и регулятивную функции; компенсаторную; эмоционально-психологическую; идеологическую и нравственно-воспитательную функции[3]. В наши дни наблюдается несколько аспектов изучения праздников: историко-этнографический, историко-художественный, социально-эстетический, философский.

Каждое из этих направлений расширяет наше представление о празднике и его роли в развитии человеческой культуры.

Среди различных видов праздников (вопрос о классификации праздников является дискуссионным) одними из важнейших являются календарные праздники, которые наиболее тесно связаны с традиционной культурой народов. Важность историко-этнографического изучения календарных праздников, а также связанных с ними народных обычаев и обрядов определяется тем, что это исследование позволяет выявить генезис самих праздников, древнейшие истоки многих обычаев и обрядов, проследить развитие социальных институтов, народных верований, дает материал к исследованию проблем этногенеза и этнической истории народов, позволяет наметить генетические и историко-культурные связи и контакты, разрешить проблему соотношения праздника и народного творчества, вскрыть эмоционально-психологическую роль праздника и праздничного настроения в ряду повседневных дел и забот, в воссоздании жизненного импульса.

В последние десятилетия в советской науке заметно возрос интерес к изучению календарных праздников. Правда, большая часть исследований, опубликованных в эти годы, посвящена календарным обычаям русского, украинского, белорусского народов, а также народов европейской части СССР и народов зарубежной Европы[4], что объясняется наличием огромного систематизированного фактического материала, а также давними традициями исследования указанных проблем. Появление этих работ способствует развертыванию исследований календарных обычаев и обрядов у других народов мира.

Огромное значение имеют методика анализа материала и вопросы теории, поставленные в указанных выше трудах. Отметим некоторые из них: обоснование связи календарных обычаев и обрядов с трудовой деятельностью земледельцев[5]; понимание праздников как выражения двумирности средневековой жизни (официальной и народной), утверждение связи праздника с народным идеалом жизни, выраженным в первую очередь в карнавале[6]. Особенно ценным представляется опыт историко-структурного анализа календарной обрядности, предпринятого С.А. Токаревым на материале народных обычаев стран зарубежной Европы[7], а также выявление общих элементов в годичном цикле русских аграрных праздников, осуществленное в известном исследовании В.Я. Проппа[8].

Общетеоретическое значение имеет и проблема функциональной значимости обычаев и обрядов каждого календарного цикла, рассмотренная В.К. Соколовой на материале весенне-летних календарных обрядов русских, украинцев и белорусов[9]. Ценным представляется выявление в календарных обычаях и обрядах, бытовавших в конце XIX — начале XX в., древнейших верований и культов (таких, например, как культы земли, предков, воды, солнца, огня, растительности). Большое значение имеет изучение связи календарных обычаев и обрядов с фольклором, например, с обрядовой песней[10], с играми и развлечениями, а также указания на изменение их функциональной роли в праздниках.

Сегодня решение общих теоретических проблем изучения календарных праздников как важнейшей части культуры народов мира невозможно без привлечения данных о народах, проживающих в различных регионах Азии. Предлагаемая монография призвана в известной мере восполнить имеющиеся пробелы и ввести в научный оборот материалы о календарных обычаях и обрядах народов Восточной Азии. В данном случае термин «Восточная Азия» употребляется авторами в более широком, традиционном, этнографическом значении и включает как собственно Восточную, так и Центральную Азию.

Интерес к истории, культуре и этнографии народов Восточной и Центральной Азии в русской востоковедной науке сопровождался и изучением календарных обычаев и обрядов, форм семейной и общественной жизни этих народов (например, о календарных праздниках китайцев см.[11]; о календарных праздниках корейцев см.[12]; о праздниках тибетцев см.[13]. Как правило, календарные праздники народов Восточной и Центральной Азии до сих пор рассматривались в общем контексте с историко-этнографической характеристикой отдельных народов.

В советской этнографической науке наиболее систематизированный свод сведений о календарных обычаях и обрядах народов Восточной и Центральной Азии содержится в серии «Народы мира»[14]. Однако надо отметить, что в этом издании в историко-этнографическом описании лишь некоторых наиболее крупных народов: китайцев, тибетцев, монголов, корейцев и японцев — календарные обычаи и обряды были выделены в самостоятельные разделы. Так, в главах, посвященных китайцам, разделы «Празднества семейные и общественные» и «Календари» были написаны Г.Г. Стратановичем[15]. Раздел «Народные празднества тибетцев» был написан К.В. Вяткиной и Ю.И. Журавлевым[16]. В главе, посвященной монголам, К.В. Вяткиной были написаны «Праздники и обряды» и «Календарь»[17]. При историко-этнографической характеристике корейцев Ю.В. Ионовой и Р.Ш. Джарылгасиновой был выделен раздел «Праздники, игры, развлечения»[18]. С.А. Арутюновым был написан раздел «Народные праздники, игры, спорт» в главе «Японцы»[19].

В последующие годы наибольшее внимание исследователей привлекали календарные праздники японцев (см., например[20]). Описанию народных праздников японцев посвятили немало статей и книг журналисты, литературоведы, искусствоведы (например[21] и др.).

Появился также ряд работ как об отдельных праздниках китайцев[22], так и о календарных обычаях и обрядах китайского народа на различных этапах его этнического развития[23]. Народная календарная обрядность корейцев занимает центральное место в исследованиях Ю.В. Ионовой. Обширный литературный и музейный материал систематизирован ею в монографии «Обычаи, обряды и их социальные функции в Корее. Середина XIX — начало XX в.»[24]. В работе Г.Г. Стратановича «Карнавал и мистерия (по материалам празднеств тибетских народов)»[25] ставился вопрос о соотношении карнавала и мистерии, а также вопрос о представлениях в масках у тибетцев, представлениях, связанных с Новым годом. В последние годы появился также ряд исследований, в которых в том или ином аспекте и объеме рассматриваются вопросы календаря китайцев[26], корейцев[27], японцев[28].

Однако в целом надо отметить, что в изучении календарных обычаев и обрядов народов Восточной и Центральной Азии наша наука пока сделала только первые шаги. Между тем в последние годы значительно расширилась источниковедческая база для исследования календарных обычаев и обрядов народов Восточной и Центральной Азии, что позволяет подойти к изучению этих проблем на новом, более высоком уровне.

Расширение и укрепление научных контактов Института этнографии АН СССР с учеными ряда стран Восточной и Центральной Азии благотворно сказалось на изучении традиционной культуры народов этих стран в целом, а также на изучении календарных праздников. Богатый материал по календарным обычаям и обрядам монголов в течение ряда полевых сезонов в МНР был собран Н.Л. Жуковской[29]. В Японии календарные праздники изучались С.А. Арутюновым, Р.Ш. Джарылгасиновой, М.В. Крюковым[30]; в КНДР — Р.Ш. Джарылгасиновой; в КНР — М.В. Крюковым.

Во время научных командировок в некоторые страны Восточной и Центральной Азии авторы имели возможность лично наблюдать календарные праздники, принимать участие в связанных с ними обрядах. Особо хочется отметить предоставленную дирекцией Японского государственного этнографического музея (ЯГЭМ) советским исследователям (Р.Ш. Джарылгасиновой, М.В. Крюкову) возможность встречать Новый (1981) год в японской деревне Цугэмура (Нара) и тем самым наблюдать праздник, подготовку к нему, видеть многие старинные обряды. Ценные материалы были получены во время изучения экспозиции этнографических музеев этих стран, музеев, в которых представлены материалы и по календарным обычаям и обрядам.

Среди источников, которые были привлечены для изучения данной проблематики, необходимо назвать: музейные коллекции (например, в СССР — коллекции МАЭ и ГМИНВ); иконографические материалы (например, фрески Когурё, произведения художников-жанристов XVIII–XIX вв. в Корее, гравюры школы укиё-э в Японии, народный лубок и художественные вырезки в Китае); письменные памятники истории, культуры, литературы и фольклора периода древности, средневековья и нового времени, например, «Исторические записки» («Шицзы») Сыма Цяня, «Исторические записи трех государств» («Самгук саги») Ким Бусина, «Собрание мириад листьев» («Манъёсю»); свидетельства русских путешественников, данные журналистики, произведения декоративно-прикладного искусства, этнографические фильмы, произведения художественной литературы, архивные материалы, данные эпиграфики и археологии.

В последние десятилетия значительно возрос интерес к изучению календарных праздников в научных кругах стран Восточной и Центральной Азии. Так, в КНДР на страницах журналов «Мунхва юсан» и «Кого минсок» публиковались отдельные статьи по данной проблеме, кроме того, издан ряд сборников и монографий, в которых календарным праздникам, играм и развлечениям, связанным с ними, уделяется значительное внимание. Богатейшие материалы представлены в экспозиции и хранятся в фондах Корейского этнографического музея и Центрального исторического музея в Пхеньяне (Корейский этнографический музей; Центральный исторический музей), а также в провинциальных краеведческих музеях КНДР. В Южной Корее изучение календарных обычаев и обрядов идет параллельно с историко-этнографическим исследованием всех провинций страны.

Богатые традиции в области изучения календарных обычаев и обрядов своего народа сложились в Японии. Это касается и музейных экспозиций, и изданий многочисленных словарей, и богато иллюстрированных изданий, посвященных праздникам отдельных префектур, уездов и даже городов. В Японском государственном этнографическом музее собрана уникальная коллекция этнографических фильмов, отражающих традиционные праздники[31]. В течение ряда десятилетий японскими этнографами ведутся большие работы по систематизации, теоретическому обобщению и классификации календарных праздников. В многотомном издании «Японский этнографический атлас» («Нихон миндзоку тидзу») специальный том посвящен празднику Нового года[32].

Обращение к изучению календарных праздников народов Восточной и Центральной Азии в значительной мере объясняется и успехами советской востоковедной науки. В последние десятилетия появилось немало переводов на русский язык памятников истории, культуры, литературы и фольклора народов Восточной и Центральной Азии, в которых содержится немало цепных свидетельств о календарных праздниках. Огромное значение имеют исследования советских ученых в области театра, фольклора, литературы, религии китайцев, корейцев, японцев, монголов и тибетцев.

Значительное место изучение календарных праздников занимает в творчестве американских и западноевропейских ученых. Многие их работы написаны на богатом полевом материале.

Коллективная монография «Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии. Новый год» должна открыть ряд исследований, посвященных календарным праздникам народов Восточной и Центральной Азии.

Важность и актуальность подобного исследования, предпринимаемого в нашей стране впервые, определяется не только тем огромным интересом, который в настоящее время проявляется к традиционной культуре народов мира в целом и народов Восточной и Центральной Азии в частности. Изучение и введение в научный оборот новых материалов о календарных праздниках народов Восточной Азии позволит поставить и решить многие теоретические вопросы этой важнейшей сферы человеческой культуры.

Учитывая сложный этнический состав Восточной и Центральной Азии, а также отсутствие достаточно полных материалов о многих народах, авторы данного исследования рассматривают календарные обычаи и обряды пяти наиболее крупных народов Восточной и Центральной Азии: китайцев, корейцев, японцев, монголов и тибетцев. Таким образом, в основу исследования положен не страноведческий, а этнический принцип. Выбор предмета исследования, как мы уже отмечали, определяется наличием собственных полевых материалов, а также историографической традицией. Хронологические рамки исследования в основном охватывают конец XIX — начало XX в., период, когда еще довольно стойко сохранялась традиционная этнографическая культура. Для воссоздания календарной обрядности китайцев, корейцев, японцев, монголов и тибетцев на рубеже XIX–XX вв. авторы использовали и литературный и полевой этнографический материал. Из него извлекаются свидетельства о старинных обычаях и обрядах. При выявлении генезиса отдельных элементов новогодней обрядности авторы стремились дать исторические экскурсы. Однако авторы сознают, что при современном уровне наших знаний соотношение исторических, литературных и этнографических материалов в описании праздника Нового года у каждого из пяти избранных народов не всегда равное.

Предлагаемая монография посвящена обычаям и обрядам народов Восточной и Центральной Азии, связанным с празднованием Нового года. Выбор новогоднего праздника в качестве отдельного предмета исследования определяется тем, что в жизни народов Восточной и Центральной Азии праздник Нового года имел и имеет до сих пор огромное значение.

Новый год у народов Восточной и Центральной Азии (как и у других народов мира) является тем временным промежутком, когда завершены работы года уходящего и начинается подготовка к сельскохозяйственным работам нового цикла, это своеобразная грань между прошлым и будущим. Кроме того, для большинства народов Восточной и Центральной Азии Новый год — это точка отсчета возраста человека, «всеобщий день рождения» (независимо от возраста младенца с наступлением нового года ему прибавляется год). Уже с глубокой древности Новый год праздновался как всеобщий, а с укреплением государственной власти как государственный праздник. В то же время Новый год всегда воспринимался как семейный, как праздник, связывающий каждого человека с его родными, с живущими и умершими предками. В праздновании Нового года существовало, да и существует до настоящего времени, несколько уровней: государственный и народный, общественный и семейный.

У большинства народов Восточной и Центральной Азии праздник Нового года с давних времен приходится на 1-е число 1-го лунного месяца (по лунному, или лунно-солнечному, календарю). В Японии с 70-х годов XX в., а в других странах Восточной Азии с конца XIX — начала XX в. практически существуют два праздника Нового года: один — традиционный, а другой — связанный с европейским календарем. Так, если в Японии в последнее столетие празднование Нового года в основном происходит с учетом европейского календаря, то в Китае и Корее празднуется до сих пор более широко Новый год по лунному календарю. В отличие от Нового года по европейскому календарю Новый год по лунному календарю является «переходящим» праздником. Сосуществование двух праздников Нового года расширяет временны́е рамки исследования. Таким образом, предновогодние и новогодние праздники (с учетом традиционных и новых обычаев) охватывают период с середины декабря по конец февраля (по европейскому календарю).

Бо́льшая часть традиционных обычаев и обрядов предновогодних и новогодних празднеств восходит к древнейшим магическим действам, призванным обеспечить богатый урожай и связанные с ним благосостояние и богатство, здоровье и благополучие семьи и общины. Поэтому выявление генезиса, а также функциональной направленности предновогодних и новогодних обычаев и обрядов, показ их связи с трудовой деятельностью — одна из главных задач исследования. Своеобразным напутствием в научном поиске здесь, наверное, могут служить поэтические строки Басё Мацуо, его прославленное хокку «По пути на север слушаю песни крестьян»:

У народов Восточной и Центральной Азии (как и у многих других народов мира) связь календарных обычаев и обрядов с трудовой деятельностью давно уже стала опосредованной. Более того, в середине и в конце XIX в. многие из этих обычаев и обрядов уже существовали в пережиточной форме и утратили свой первоначальный смысл.

Народы Восточной и Центральной Азии, календарные праздники которых являются предметом данного исследования, живут на огромных территориях, отличающихся большим разнообразием ландшафтных и климатических условий, что не могло не сказаться на характере их хозяйственной деятельности. В основном эти народы относятся к двум большим хозяйственно-культурным типам (ХКТ) — к ХКТ пашенных и ручных земледельцев, связанных либо с культурой поливного риса (китайцы, корейцы, японцы), либо с культурой пшеницы и ячменя (тибетцы-земледельцы), и к ХКТ отгонных и кочевых скотоводов (монголы и тибетцы-скотоводы). В данной работе авторы обращают внимание и на более дробные варианты этих основных ХКТ, а также на особенности географических условий, в которых конкретно бытуют те или иные праздники.

Поскольку данная работа открывает исследования по календарным праздникам народов Восточной и Центральной Азии, в начальных разделах отдельных глав значительное место уделено традиционным категориям времени, присущим китайцам, корейцам, японцам, монголам и тибетцам. В книге охарактеризованы особенности традиционного лунного (или лунно-солнечного) календаря, древнекитайская двенадцатимесячная система деления года, воспринятая еще в период раннего средневековья соседними с Китаем народами, система деления года на четыре времени (весна, лето, осень, зима).

При описании календаря обращено внимание на созданный каждым народом свой хозяйственный календарь, в котором учтены особенности географо-климатических условий, хозяйственной деятельности. Даны народные названия месяцев, охарактеризована традиция деления года на 24 сезона (например, у китайцев, корейцев и японцев).

Новогодние обычаи и обряды китайцев, корейцев, японцев, монголов и тибетцев (как и другие календарные праздники) являются синкретичными как по своему происхождению, так и по форме бытования. Так, в современном новогоднем обряде японцев мы встречаем и обычай ударять 108 раз в колокол в буддийских храмах (буддийское влияние), и обычай украшать свои жилища и отдельные предметы веревками из рисовой соломы (симэнава) (синтоистское влияние) и т. д. Поэтому одна из главных задач исследования — выявление напластований, представлений различных эпох, идеологий, религий в новогодней праздничной обрядности.

Несмотря на то что у китайцев, корейцев, японцев, монголов, тибетцев уже давно сложились общенародные модели предновогодних и особенно новогодних праздников, до сих пор у них сохраняются и локальные особенности их проведения. Эти локальные особенности отражают своеобразие хозяйственного, историко-культурного или социального развития тех или иных областей и могут служить важным источником не только для изучения истории календарных праздников народа в целом, но и для воссоздания важных этапов его этнической истории.

В период новогодних праздников все приобретает особое символическое значение: убранство дома и усадьбы, праздничная одежда, в прошлом ритуальная, а сейчас праздничная трапеза с особо тщательно соблюдаемым этикетом. Все эти важнейшие аспекты праздника в центре внимания исследователей. В работе важное место отведено также анализу многочисленных игр, развлечений, представлений народного театра, масок, кукол, показан генезис этих явлений, их символика, постепенный переход от религиозно-магических действ к действам развлекательного характера.

Главы монографии написаны следующими авторами: Введение, Заключение и «Корейцы» — Р.Ш. Джарылгасиновой; «Китайцы» — В.В. Малявиным; «Японцы» — С.А. Арутюновым и Р.Ш. Джарылгасиновой; «Монголы» — Н.Л. Жуковской; «Тибетцы» — Е.Д. Огневой. Указатели составлены О.В. Кочневой.

Авторский коллектив выражает свою искреннюю признательность и благодарность сотрудникам Японского государственного этнографического музея (г. Осака) проф. Като Кюдзо за содействие и помощь в сборе полевого материала по этнографии японцев, проф. Мория Такэси за ценные научные консультации по японским календарным праздникам; директору Института национальностей Академии общественных наук КНР проф. Я. Ханьчжану, который любезно предоставил ценные публикации по календарным праздникам китайцев. Авторы благодарны художнику В.И. Агафонову (Москва) и фотографу В.Е. Балахнову (Ленинград), выполнившим иллюстрации к книге.

Книга открывает ряд исследований по календарной обрядности народов Зарубежной Азии. Замысел ее был навеян идеями выдающегося советского этнографа Сергея Александровича Токарева — инициатора сравнительно-типологического изучения праздничных обычаев и обрядов народов мира. Его светлой памяти мы посвящаем этот труд.